Спасенная Пришельцем (Аманда Мило) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 4)

Я ощутил, как ее губы осторожно прильнули к моей чешуе.

Затем Кэлли с определенным намерением повторила поцелуй.

Я принял это за согласие.

И с облегчением стиснул ее в объятиях.

— Я хотел этого.

Мне показалось, что я услышал ее ответ:

— Я тоже.

* * *

Этот сон был совсем другим.

Обычно я пел о ее красоте. Пел о своем одиночестве, пока не появилась она. Пел, чтобы утешить, когда Кэлли чувствовала, что все, кого она любила, погибли.

Но этот сон был совершенно другим.

Она не знала этого танца.

В этом сне она испытывала страх… и тоску по тому, что находилось вне ее досягаемости.

Впрочем, она не собиралась идти на встречу.

Кэлли пыталась танцевать, но ее шаги сбивались, она постоянно спотыкалась, умоляя меня глазами помочь. Просила дать ей ту опору, в которой так нуждалась.

В отличие от Кэлли я не умел танцевать и знал только то, чему она научила меня. Но во сне мое тело понимало, как и мышцы… все мое тело понимало, как двигаться, чтобы поднять ее в изящном прыжке. Может, я и не знал танца, но каким-то образом осознавал, что должен отнести ее туда, где она хотела быть… туда, где ей необходимо было быть. Кэлли приземлилась на другой стороне сцены и удержалась на ногах.

Когда я посмотрел на ее лицо, то она плакала.

Улыбаясь сквозь слезы и протягивая мне руку.

Глава 35

КЭЛЛИ

Задеон избегал системы связи, словно мог чем-то от нее заразиться. Хотя, по его словам, дело было совсем не в этом… просто из-за проблем со слухом, небольших, незаметных замедлений в голограмме хватало, чтобы помешать Зи читать по губам.

Но, видимо, Задеон сделал исключение и воспользовался коммуникатором, чтобы попросить еды, пока я спала. Либо кто-то из наших друзей был достаточно любезен, чтобы догадаться, чем мы тут занимались в последнее время…

— Как долго мы здесь находимся? — спросила я, прежде чем он успел затолкать мне в рот еще один синий шарик.

Задеону нравилось кормить меня. Я старалась не обижаться на то, что он лишь немного менее увлечен кормлением меня, нежели своим первым минетом.

Он замер, размышляя.

— Четыре оборота? Или шесть?

— Очень долго, — взвизгнула я. — Пора выметаться из этой комнаты!

И это заявила я, которая совсем недавно провела здесь столько времени, что чуть не вросла в кровать, словно ленивец.

Задеон покачал головой.

— Раньше это было небезопасно.

Я быстро прожевала шарик, а затем оттолкнула руку Задеона, прежде чем он успел дать мне еще один.

— А теперь безопасно?

— Ракхии проводят вместе много оборотов.

— Когда же они выходят?

— Когда женщина будет удовлетворена.

Я улыбнулась.

— Да неужели?

Он был серьезен.

— Да.

Я так хотела подразнить его и заявить что-то типа после вздоха: «Я думаю, я удовлетворена»… потому что знала, насколько Зи старался удовлетворить меня, но…

Для меня было очень важно выбраться-из-этой-комнаты.

— Я хочу потанцевать. Вчера вечером я выучила кое-что новое.

* * *

Когда мы вошли в зону общего пользования, уже принявшие душ после танцев, я носила насыщенный аромат Задеона… и игнорировала все шепотки вокруг. Все взгляды.

Сегодня мне действительно было безразлично.

И я так чертовски сильно этому радовалась.

«Я была счастлива, что мне, наконец, было безразлично их мнение».

Для меня выдвинули стул, и я села, наслаждаясь трепетом в животе из-за взгляда, который подарил мне Задеон.

Будто нам не стоило бегать в зале — я позволила Задеону погоняться за мной — так как мы могли насладиться этим временем в уединение в нашей спальне.

— Наконец-то. Мы уже начали волноваться, что нам придется вызывать поисково-спасательную службу, — заявила Грэйс вместо приветствия.

Я посмотрела на ее кожу и одежду, которые были покрыты пыльцой.

— Ага. Помню, как тоже беспокоилась о вас. Впрочем, беспокоюсь до сих пор, когда вы двое прячетесь и.… сходите с ума. Иногда мы делаем вид, что тянем соломинку, чтобы определить, кто должен заглянуть к вам с проверкой.

Грэйс высосала пасту из протеинового пакетика и ухмыльнулась.

— Ты можешь приходить в любое время. Мы не против компании.

Я застонала.

— Это ужасно.

Грэйс улыбалась, словно дурочка.

— Ну да, но ты же засмеялась. Я чувствую себя гребаным победителем. Плакса, так хорошо, что тебе стало лучше… ты даже начала веселиться.

Она была права. Мне стало лучше.

Я ухмыльнулась.

— Спасибо. Наверное.

Арох вошел в зону общего пользования, неся Энджи на руках… в этот момент я посмотрела на Задеона и заметила, что наши мнения совпали. Меня тоже могли бы носить, но нееет, кто-то думает, что я должна идти сама после тренировок.

К сожалению — хотя я постоянно умоляла об обратном, потому что, по моему мнению, Задеону нравилось это слушать, так же как мне нравилось ныть, скулить и стонать, — теперь, когда я снова всерьез собралась вернуться в танцы, я была согласна с ним. Мне и правда стоило после тренировок ходить самостоятельно, черт бы побрал эту судьбу.

Впрочем, я могла представить множество других поводов, из-за которых он понесет меня на руках.

Грэйс одновременно с Дохрэйном отодвинули стулья.

А затем посмотрели друг на друга… выглядя такими же удивленными, как и я. Дохрэйн пожал плечами и первым отвел взгляд. Думаю, ему нравился Арох, хоть он и пытался изо всех сил скрыть данный факт.

Или, может… может, Дохрэйн уже демонстрировал симпатию, но маленькая обида Ароха (Энджи рассказывала, что когда хобс сделал эту штуку крыльями и украл у нее поцелуй, то вызвал в ее пришельце крошечную часть безумной собственнической враждебности) в конечном итоге отвергала все его усилия.

Также я считала, что Дохрэйн был порядочным парнем, но как-то грубо это проявлял.

Медленно переведя с него взгляд, Грэйс поприветствовала пару:

— Неужели это наша зануда?

Улыбка, которую Грэйс подарила им, была злобной.

Энджи гневно посмотрела на нее.

— Я не веду себя как зануда. Просто у меня неудачный день, вот и все. Скоро я буду в порядке.

Арох казался расстроенным, продолжая гладить Энджи по спине и плавно опускаясь на стул.

Арох сел именно на тот, который выдвинул Дохрэйн. Я оглянулась, чтобы посмотреть, улыбался ли кто-нибудь еще так же, как и я.

Только я? Ну и ладно. Я умела радоваться в одиночку.

Беспокоясь за Энджи, я отложила теперь уже плоский белковый пакетик в сторону.

— А почему день неудачный?

Губы Энджи разомкнулись, но отнюдь не из-за радости.

— У меня начались месячные. Просто была такая долгая задержка, что у меня появилась надежда…

Но я не слышала последние слова.

Только видела, как шевелились ее губы.

На самом деле, я видела, что все вокруг меня пришло в движение.

Я не могла двигаться.

Будто я в мгновение ока превратилась в глыбу льда.

С тех пор у меня не было месячных…

С тех пор, как…

— Что… — начала спрашивать Энджи.

Но потом ее лицо стало белым, как простыня.

Грэйс встала из-за стола, а Дохрэйн стал переводить взгляд с одного человека на другого.

Его рука дернулась над планшетом, словно он хотел отметить что-то об этом абсолютно интереснейшем взаимодействии.

Сглотнув, я начала бормотать нелепые, немыслимые, полные надежд желания:

— А может, и нет.

«Усталость».

Кошмары были такими сильными, что меня тошнило…

«Утренняя тошнота?»

Нет. «Нет». Я просто болела!

Мое сердцебиение замедлилось… а затем снова, словно отбойный молоток, в мою голову врезалась другая мысль: возможно «утренняя тошнота» появилась из-за того, что содержалось в этих протеиновых пакетиках… «Почему я никогда раньше не обращала на это внимание?»

Вроде, последнее предположение было верным. Думаю, тошнота могла накатить на меня в любое время. Особенно сразу после пробуждения.

«Совсем как у меня?»

— Или…

Я схватила Зи за руку, и он вздрогнул… Задеон не ожидал, что я вот так вцеплюсь и повисну на нем.

«Умоляя его».

— Или может… может… может, это из-за тебя! Могут ли пришельцы оплодотворить кого-то путем осмоса¹⁰?

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Зи. Скажи «да»».

Когда его ладони накрыли мои, я поняла, что они дрожат. Он сглотнул, выглядя как мужчина, готовящийся сообщить ребенку, что их семейная собака больше не вернется домой.

Я знала, что схожу с ума… знала! В данный момент мне было нужно, чтобы он солгал. Сказал, что жизнь — существо, растущее во мне — было от него.

От него.

От добра.

От любви.

А не от тех…

— Задеон! — я не сумела сдержать рыдания, Зи выглядел так, будто ему было так же больно, как и мне.

Я ринулась в его распростертые объятия.

И потерялась во времени.

Когда я снова пришла в себя, моргая, то поняла, что лежу на кровати в нашей комнате, а Задеон нависает надо мной. У него был встревоженный вид.

Он прижимал руку к низу моего живота.

Я вцепилась в его запястье и оттолкнула.

— Я хочу тебя.

Задеон явно опасался такой перспективы.

— Сейчас? — спросил он, его голос был близок к писку, которого я никогда раньше не слышала от него.

Несмотря на нерешительность, Задеон был наполовину тверд… а когда я грубо схватила член, потребовалось всего несколько ласк, чтобы он полностью затвердел.

— Не думаю, что это…

— Пожалуйста! — молила я Задеона. — Мне нужно…

Что?

Что это может исправить?

— Сейчас, — подтвердила я, быстро кивнув.

Лицо Задеона было хмурым, когда он позволил мне принять по своему усмотрению нужную позицию… отчаяние заставило меня сесть на него до того, как я была готова.

— Ааах!

От боли у меня немного прояснилась голова, поэтому я скатилась с Зи и растянулась на спине.

— Шшш, — начал утешать он, когда я стала всхлипывать сильнее и сопротивляться. Не для того, чтобы убежать, а чтобы добраться до него. — Я не отказываюсь. Просто… позволь мне любить тебя, Кэлли.

Слезы попали в мои уши, когда я кивнула. И начала умолять:

— Поторопись!

Как будто это изменит то, что во мне появилась жизнь… то, что прикрепилось внутри моего тела.

Глава 36

ЗАДЕОН

Мое сердце переполняла глубокая печаль.

Моя бедная пара.

Во всех соларах, которые я пережил, представляя, какой будет наша жизнь, когда мы найдем друг друга, и какой будет наша любовь… я никогда не воображал подобного.

Это убивало меня.

Кэлли все время плакала.

Она практически не позволяла мне применять ласки, чтобы ее тело приняло меня без боли. Особенно после того, как Кэлли запретила мне прикасаться к ее груди. Она заплакала еще сильнее, заявляя, что они стали слишком чувствительными. Но она все равно хотела, чтобы мы соединились.

Я бы сказал, что нет никакой необходимости в спешке, но видел в глазах Кэлли ответ.

Она знала.

И эта агония… жестко разрывала мое сердце.

Я не мог представить, что Кэлли чувствовала.

Когда она не была заинтересована в достижении оргазма… страдала моя производительность.

Я обнял Кэлли, обхватив ладонью ее затылок, и стал баюкать. А затем приподнял, чтобы поцеловать.

Прижавшись к моим губам, она спросила:

— На этот раз я ничего не почувствовала.

Я посмотрел в ее глаза. В ее испуганные, взволнованные глаза.

И заранее знал, что она собиралась сказать.

— Еще раз. Давай…

— Кэлли… — начал я.

Но ее глаза словно молили меня.

На мгновение обзор на ее лицо мне закрыл дым.

— Ты скажешь, если будет больно?

— Да!

«Она не скажет».

Я заметил, что Кэлли начала вздрагивать от моих толчков. Даже когда я замедлился.

Я никогда не подозревал, что буду бояться нашего акта спаривания.

Но я боялся.

Даже я почувствовал боль. Значит, Кэлли ощущала это острее.

Когда я учуял запах крови, то, несмотря на протесты, отстранился, чтобы проверить… тогда я увидел, что простыня под нами окрасилась в розовый цвет.

Когда я встал с кровати, Кэлли поползла за мной.

Но я не ушел далеко. Я рухнул рядом, внезапность этого движения заставила Кэлли остановиться. Я вцепился в ее бедра и подтащил к краю кровати.

— Ляг. Откройся для меня.

Некоторая часть ее лихорадочного побуждения ослабла от облегчения, которое она получила от моего языка.

— Спасибоспасибоспасибоспасибо, — бормотала она так быстро, что слова слились воедино.

Если бы только она благодарила меня за удовольствие.

Кэлли благодарила, потому что знала, что мы можем продолжить.

Ночью, когда она слишком устала, чтобы прижаться ко мне, и слишком измучилась, чтобы приказать мне снова спариться с ней, ее отчаяние переросло в поражение.

К утру каждый изгиб ее тела демонстрировал усталое смирение.

Отстраненным тоном, который меня не волновал — впервые за несколько часов — Кэлли наконец начала разговаривать со мной, не применяя команд.

— Боюсь, я никогда не смогу забыть то, что произошло. Никогда не смогу смотреть на это и не видеть, что они сделали со мной.

На слове «это» ее голос дрогнул.

Как и мое сердце.

Хотелось бы мне быть мудрее.

Хотелось бы мне знать, что на это ответить.

Но я не знал. Поэтому я сделал единственное, что было в моих силах в данный момент — притянул Кэлли к своей груди и прижался носом к ее уху, чтобы проверить температуру.

Я натянул на нас одеяло, которое Кэлли все время отпихивала.

Она до сих пор была слишком холодной.

Она мерзла с тех пор, как услышала ту новость.

* * *

КЭЛЛИ

По-моему, я вообще не спала.

Я была похожа на зомби, когда выбиралась из постели, но все же не смогла не заметить удивление на лице Задеона, обусловленное тем, что я все же встала.

Я была уверена — он боялся, что я снова запрусь в комнате. И я действительно пыталась спокойно лежать. Но мой мозг не отключался…

«Потому что «тот этап» беременности — изнурительный этап — прошел?»

Я должна была хоть что-то предпринять, чтобы не сойти с ума.

— Нам нужно кое-что прояснить, — заявила я.

Кивок Зи был полон благодарности. Та часть меня, которая еще не оцепенела от ужаса, понимала, насколько сильно был обеспокоен Задеон.

И как сильно он любил меня.

Именно от этой мысли мой разум успокоился.

Спасибо. Боже.

Я вложила все свои силы в наши стандартные упражнения. В какой-то момент Задеон должен был поднять меня в воздух, но ничего не получалось.

Дело в том, что он делал это правильно и в нужное время… но я постоянно все портила.

Впрочем, я не собиралась уходить до тех пор, пока не выполню упражнение.

— Самоубийство не решит проблему, — зарычал Задеон.

Впервые я уловила в его голосе гнев, направленный на меня.

Я положила руку на его плечо.

— Вовсе нет. Клянусь, Зи, я просто… я должна чем-то заниматься. Должна… чтобы обрести контроль хоть над чем-то, это помогает мне думать…

Я вздрогнула, пытаясь взять себя в руки. Это чувство было таким же крепким, как старые чулки; я чувствовала, что вот-вот развалюсь, и знала, что если начну, то уже не смогу остановиться.

Не смогу исправить что-то тогда, когда это уже произошло.

Задеон впился в меня взглядом… с беспокойством.

— Ладно, — он медленно кивнул. — Если это поможет. Но ты остановишься, если…

— Устану? Почувствую боль?

Его улыбка была печальна и сочувственна. Он схватил меня за подбородок пальцами, а не хвостом. Дополнительные прикосновения помогли мне немного подавить страх, затаившийся внутри.

— Танец. Пусть он поможет тебе. Если понадобится, я понесу тебя на руках.

— Теперь ты готов носить меня на руках, — попыталась сказать я; пошутить.

Но в итоге все закончилось тем, что я разрыдалась на его плече.

Я не была уверена, понял ли он хоть слово.

С другой стороны, может и понял. Его лицо было искажено, будто Задеон хотел плакать вместе со мной. Я обняла его, намочив ткань на его плече… раньше из-за моих слез мокрой была половина его костюма.

— Спасибо, — наконец выговорила я.

— Всегда пожалуйста, — пробормотал он мне на ухо.

Глава 37

ЗАДЕОН

Со временем танцы помогли.

Во всяком случае, помогли Кэлли сосредоточиться.

Настолько, что казалось, что и не было никакого ребенка.

Но не так уж хорошо игнорировать жизнь, будто ее не существовало. Кэлли не хотела это обсуждать и избегала Дохрэйна, — поручая мне позаботиться о том, чтобы ее оставили в покое, — хотя я категорически настаивал на обратном.

Я ничего не знал о потомстве дэндроаспис.

Кэлли ничего не знала о потомстве дэндроаспис.

Мы не знали, как ее тело справлялось с беременностью… особенно из-за ранее перенесенного рабства, которое было не лучшей средой для перинатального периода. Кэлли могла бы воспользоваться консультацией, либо осмотром.

И все же моя пара отказывалась даже выслушать то, что ей могли сказать.

Она хотела лишь танцевать.

И спариваться.

Она винила во всем гормоны, в какой-то степени, я был уверен, что так и было.

Также я считал, что Кэлли, находясь на грани отчаяния, до сих пор надеялась, что все произошло после нашей связи… но я не был в этом уверен. Своей рациональной частью разума Кэлли понимала — ничто не изменит тот факт, что ее оплодотворили похитители.

Тем не менее, было бесполезно с ней спорить.

Я презирал тот факт, что это превратило наши занятия любовью во что-то… пустое. Я чувствовал, что, несмотря на прикосновения, находился на расстоянии нескольких световых лет от нее.

Может, даже из-за того, что теперь у меня были строгие ограничения относительно того, где я мог дотрагиваться до нее. В первый раз, когда я целеустремленно коснулся ее немного округлившегося живота, то понял, что не должен больше делать это.

До самой ночи.

Когда Кэлли спала, то тянулась рукой к моей ладони.

И притягивала ту к себе.

Я переплетал наши пальцы, размещая наши руки прямо над ее животом.

Когда это случилось впервые, я ощутил только печаль.

Печаль из-за того, какая жизнь ожидала малыша.

Печаль из-за душевного состояния Кэлли.

Печаль из-за того, что моя пара прошла через пытки и все еще была подвержена им. Она постоянно вспоминала о них.

Легкий пинок в ладонь прервал мои мысли.

Я замер.

Меня снова пнули.

Я посмотрел на лицо Кэлли… уснула.

Я медленно сполз с кровати и, стараясь держать рога подальше от своей пары, прижал ухо к ее животу.

Мои уши сегодня не функционировали, но я все же мог услышать сердцебиение малыша, если его маленькое тельце было достаточно сильным, чтобы вздрагивать от каждого удара.

Я глубоко вдохнул.

Такой сильный запах.

Все это время аромат — это сладкое что-то, набирающееся сил — было этим маленьким.

Я никогда не был рядом с женщиной, носящей ребенка дэндроасписа, поэтому не узнал запах. До этого момента я полагал, что они вылуплялись из яиц.

Но трепыхание под моей рукой точно не было яйцом.

Или, может, запах — это результат того, что собственная сущность Кэлли смешалась с маленькой душой, чтобы создать красивого ребенка.

Ракхии знали, что чем слаще пах помет, тем более благословенными они будут в жизни.

По крайней мере, так говорил мой отец.

Тук-тук, тук-тук.

Я захлопал ухом по животу Кэлли так быстро, что вздрогнул, надеясь, что это не разбудило ее.

А потом я забыл обо всем.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Мой хвост ударился о комод.

«Тевек!»

Тело Кэлли дернулось, а затем полностью застыло. Ее руки нашли и ощупали мой нос, чтобы убедиться в том, чего не видели глаза.

— Нет! Нет, нет, не трогай его, не трогай!

Если бы могли мои сердца кровоточить, то, знаю, именно так бы себя я и чувствовал.

Глава 38

КЭЛЛИ

Мы отработали наши танцевальные движения.

Они стали красивыми. Я это чувствовала. Я могла бы и увидеть это, если бы попросила вернуть зеркальную способность стен, но мне это было не нужно.

Когда мы с Задеоном освоили танец, мне потребовалось нечто большее. Мне нужно было чем-то занять себя.

— Я собираюсь позаниматься с боксерской грушей, — сообщила я Зи, пока пыталась покинуть ту часть спортзала, где мы занимались танцами.

Задеон преградил мне путь.

— Ты ненавидишь боксерскую грушу.

Я пожала плечами.

— А теперь мне это интересно.

Ноздри Задеона раздулись, когда он сделал долгий, затяжной вздох.

— Отлично. Тогда тебе стоит съесть еще один протеиновый батончик.

Я покачала головой и шагнула, чтобы обойти Задеона.

— Не нужно, я в порядке…

Протеиновый батончик появился прямо перед моим лицом.

— Я настаиваю.

Я попыталась улыбнуться. Но, как и все мои улыбки в последнее время, это вышло безэмоционально. Будто у меня внутри не осталось тепла, которое могло бы отразиться в чем-то настолько простом, как улыбка.

— Это третий за сегодняшний день, который появился в твоей руке словно из воздуха. Ты носишь их в какой-то кобуре или что-то типа того?

— Да.

Ох.

Он настолько осторожно держал батончик, что мне удалось взять его, не прикасаясь к самому Зи. Мы по большей части вновь вернулись к отношениям без прикосновений… во всяком случае, за пределами нашей комнаты.

И это была моя вина.

Я взяла батончик… Мне не было тяжело дотрагиваться до Зи или что-то вроде того. Просто мне не повезло, что Задеон так остро реагировал на каждое выражение моего лица.

Хоть это и было глупо… я действительно понимала, насколько глупо, но когда Задеон дотрагивался до меня, то мне казалось, будто «это» перейдет на него.

Словно речь шла о болезни. Или «это» несло в себе болезнь. Ребенок и троянский конь в одном лице.

Меня передернуло от возникшей картины.

Маленькой копии одного из них.

И опять меня постигло невезение. Как раз в тот момент, когда я пыталась откреститься от дурных мыслей, Задеон храбро преодолел это ужасное расстояние между нами и коснулся хвостом моей щеки.

Треск. Я почувствовала противный треск в груди, похожий на тот, когда на веревке скалолаза разорвалась одна нить. Болезненный толчок, словно некогда толстая веревка, связывающая наши души вместе, стала той самой тонкой нитью, которая вот-вот оборвется.

Вот что я делала.

Разрушала наши отношения.

И я не знала, как это остановить.

Я не могла позволить Задеону ощущать боль из-за мысли, что именно он стал причиной моей реакции.

Когда он повернулся ко мне спиной… и зашагал прочь, я почувствовала, как земля ушла из-под моих ног.

Что я наделала?

— Зи, — крикнула я, прижимая ладонь к ноющей груди.

Но он не повернулся. То ли потому, что не услышал, то ли потому… что все-таки сдался.

Видит Бог, это я подтолкнула его к подобному решению.

Для меня это оказалось поворотным моментом.

Этот мужчина убаюкивал меня в самых сладких, лучших снах… снах, которые делил со мной, несмотря на бесконечное пространство звезд и планет. Мы вместе выросли, — хотя тогда я этого не знала, — так как какая-то сила связала нас. Я восприняла это как доказательство того, что нам суждено было быть вместе. Но даже если бы не существовало этой предыстории, Задеон был самым замечательным мужчиной, которого я когда-либо встречала. Он сопровождал меня в темноте… даже когда я думала, что совсем одна. Зи всегда был рядом. И он любил меня. Ценил меня. Я хотела его. Он был нужен мне. Я.… я тоже любила его.

Я побежала.

И бросилась на Задеона.

Или… попыталась. В итоге я врезалась в спину Зи, из-за чего расплющила его шипы между нашими телами. Хорошо, что вышло именно так… почему-то я не подумала заранее о последствиях. Ведь я своими глазами видела, как другие пришельцы насаживались на шипы, словно шашлык.

Задеон обернулся и поддержал меня… в этот момент я пришла в себя и поняла все его эмоции — его любовь и страх. Он действительно поверил, что я больше не хотела его видеть.

Это я во всем виновата.

— Прости. Это не из-за тебя!

Его брови слегка приподнялись.

— Когда я вздрогнула, то это произошло не из-за тебя.

Я вцепилась в его руку и положила ту на свое лицо. Поначалу ладонь была неподвижна, будто Зи не знал, что ему позволено делать, поэтому я сильнее прижала ее к щеке и начала водить по своей коже.

Это заставило его улыбнуться.

Но он все еще волновался, а я была идиоткой, так как не знала, каким образом это исправить… поэтому я решила сделать то, что всегда работало. Я снова прыгнула на него.

И он поймал меня. Конечно, он поймал меня. Это же Зи. Мой Зи.

Его руки крепко обняли меня и приподняли так, чтобы я могла обхватить ногами его бедра. Одной ладонью впившись в его шею, чтобы удержать равновесие, я обхватила второй его рог и потянула тот вниз, чтобы пробормотать прямо в ухо Задеона:

— Прости. Пожалуйста, Зи, пожалуйста, прости меня.

Он выдернул ухо из моей хватки, его лицо было озадаченным и выражало неодобрение… а его глаза смотрели на меня так, будто я уже должна была догадаться о полученном прощении.

— Я люблю тебя. Я не могу потерять тебя. Прости…

Задеон убрал одну руку из-под моего зада, заскользив ею вверх по моей спине. Прикосновения стали немного грубыми, пока в глазах Зи отражалось множество эмоций. Его рука замерла на моей шее, а затем потянула, пока мы не соприкоснулись лбами.

— Кэлли?

— Да?

— Заткнись, — и он поцеловал меня прямо между глаз.

Я отшатнулась, удивившись.

— Значит, ты…

Он ухмыльнулся.

— Ты плохо выполняешь приказы.

— Может, потому, что я не привыкла, чтобы ты их раздавал.

Зи посмотрел на меня.

— Я могу приказывать тебе сколько угодно.

Это была… самая странная и сладкая фраза, которую я слышала за весь день.

И его улыбка говорила, что…

Он принял.

Простил.

Я словно растворилась в Зи.

И была так благодарна за избавление от этой боли.

* * *

ЗАДЕОН

Уже не в первый раз я задался вопросом, придется ли мне кормить Кэлли насильно.

Эта идея была отвратительна.

Особенно учитывая то, что мне пришлось бы напасть на мою пару. Что тогда говорить о том, чтобы удерживать ее и заставлять что-то делать?

Я разрывался между своими инстинктами, яростно кричащими, что я плохая пара, потому что позволил своей женщине голодать и ничего не предпринял, наблюдая, как она слабеет. И все же мне была противна мысль о том, что почувствует Кэлли, если я лишу ее выбора и заставлю съесть то, что она ненавидит.

Моя пара хорошо справлялась, но с дополнительными упражнениями, которые она вынуждала себя делать, ей нужно было увеличить добавки и потребление дополнительного протеина.

К сожалению, Кэлли была упрямее груфал, когда речь заходила о том, чтобы уговорить ее поесть. Она казалась даже более придирчивой, чем другие люди. Лишь немногие продукты удосужились любви Кэлли. И ни один из них не содержал нужное количество питательных элементов. Одна часть меня утверждала, что моя пара должна поглощать больше еды, а вторая часть злилась, ведь если Кэлли была недовольна качеством продуктов, то я должен был уважать это… и немедленно найти подходящую альтернативу.

И я действительно пытался. Кэлли перепробовала избранные лакомства груфал, но ничего не подошло по вкусу. Группа наблюдения не вмешивалась и не заставляла ее проходить осмотры, но они следили за каждым ее движением за пределами гнезда, постоянно снабжая нас витаминами и протеиновыми батончиками… если бы Кэлли только съела немного больше.

Я пытался решить проблему, когда в дверь спортзала прилетела серия ударов.

И это не просто стук.

Кто-то пинал дверь.

Грэйс.

— Эй, милочка… а где Кэлли?

Я понял, что она опять издевалась надо мной. Но до меня не дошло, как именно. Поэтому я все же решил ответить:

— Позади меня.

— Здорово. Я могу поговорить с ней или ты собираешься стоять здесь весь день, преграждая мне вход?

Оглянувшись на Кэлли и увидев ее кивок, я распахнул дверь достаточно широко, чтобы Грэйс могла войти.

Затем я заметил Дохрэйна.

— Я не буду приставать к ней с вопросами, — начал он. — Но мне нужно обсудить твои просьбы.

* * *

КЭЛЛИ

Задеон был занят разговором с Дохрэйном, поэтому я растянулась на мате, словно морская звезда, а Грэйс, приняв ту же позу, пристроилась рядом.

— Итак, — протянула Грэйс.

Я посмотрела на нее.

— Ты танцуешь, верно? Это то, чем ты зарабатывала на жизнь дома?

Любопытство к моей прежней профессии сняло напряжение в моем теле. Я думала, что она собиралась расспросить меня на другую тему. Теперь я могла расслабиться.

— Я очень хорошо зарабатывала благодаря YouTube, не только придумывая хореографию, но и обучая других.

— Ты не позволяешь себе думать о ребенке, не так ли?

Мое тело отреагировало моментально. Я больше не была ленивой морской звездой; сейчас я стручок семян с каучукового дерева.

Я стала рассматривать потолок, будто стропила были самым интересным сооружением, которое я когда-либо видела.

— Нет, так как не могу это исправить.

Я сдержала свою руку, которая потянулась к животу.

И заставила ее вновь опуститься на мат.

Грэйс подняла бровь, глядя на меня, но никак это не прокомментировала.

Когда мы обе стали рассматривать стропила, Грэйс заговорила самым тихим голосом, который я когда-либо от нее слышала:

— Я тоже не хотела об этом думать. Не хотела ждать тестов, чтобы посмотреть, могут ли люди иметь жизнеспособное потомство от чужеземного вида. Я приказала Дохрэйну убить это. Что бы там ни было. Просто убить.

Я прижала ладонь к груди, где лихорадочно билось мое сердце — не только из-за страха, а из-за ужасной боли.

— И ты сделала это?

Она на мгновение сжала губы, а затем кивнула.

— Он принес мне какой-то напиток, который на вкус напоминал сточные воды. Я плакала всю ночь напролет.

— Ох… Грэйс…

Она засмеялась… но на самом деле это была истерика.

— На следующее утро у этого придурка хватило наглости спросить, почему я плачу.

Я поморщилась.

— Он ничего не понял…

Ее ладонь вцепилась в мою и немного приподняла.

Хвост Задеона издал три отчетливых удара по полу. Мы обе задрали головы достаточно высоко, чтобы послать ему скептические взгляды… Зи по-прежнему разговаривал с Дохрэйном, но продолжал следить за нами глазами.

Грэйс отпустила меня и подняла пальцы, показывая, что мы больше не касались друг друга.

— Старый Брехун¹¹, — крикнула она, а затем добавила: — Ты должна знать, что я смотрела этот фильм каждое Рождество и никогда не плакала.

Но сейчас ее глаза были красными, поэтому бравада казалась пустой.

Вероятно, эта фраза предназначалась Задеону, так как он понятия не имел, кто такой Старый Брехун.

Позже Зи спросит меня об этом.

Будет весело.

— И этот фильм ты смотрела на Рождество? Серьезно?

— Вссссеееегдаааа, — протянула она, широко раскрыв глаза. — Этот засранец, — Грэйс указала большим пальцем в сторону Дохрэйна, пока тот возился со своим планшетом, — точно знал, что сделал. Тем не менее, он спросил: «Не могла бы ты рассказать, какие эмоции довели тебя до слез?»

Я состроила гримасу.

— Твой пришелец похож на робота.

— Да ну? Так или иначе, я продолжила брыкаться, плакать и утверждать, что только что убила собственного ребенка, после этого он спросил: «Могу ли я записать причины, по которым это расстроило тебя?».

— Киборг подходит больше, нежели робот, — предложила я.

Грэйс кивнула.

— Это будет его новым прозвищем, вот прямо с этого момента. Итак, мы сделали эту аналитическую штуку: я изложила все свои душевные переживания в форме списка, затем оценила и пришла к неким выводам. А когда я закончила, продолжая чувствовать себя чертовски несчастной, он спросил: «Так ты это сделаешь?», а я такая: «Сделаю что?», и он весь такой: «Прервешь беременность, зная, что будешь чувствовать потом?».

Грэйс замолчала, чтобы многозначительно посмотреть на Дохрэйна, хотя, по моему мнению, это был угрожающий взгляд… но наши с Дохрэйном точки зрения не совпадали, потому что он подарил своей паре теплую, веселую улыбку.

Эти двое были странной парой.

— Тогда я ответила: «Если честно, не знаю».

Я положила руку на ее плечо.

Самое интересное, что когда я выступила инициатором прикосновения, то Задеон никак это не прокомментировал. И по каким-то причинам я была чрезвычайно довольна данным фактом.

— И Дохрэйн продолжил: «Когда ты закончишь анализировать свои выводы, то придешь к конечному результату. Или не придешь». В этот момент он поставил между нами маленький пузырек. И я ему: «Что это такое?», а он: «Это предотвратит развитие любой живой формы внутри тебя».

— Что? — ахнула я. — Тогда что это были за нечистоты, которыми он напоил тебя?

— Я тоже об этом спросила. А он такой: «Витамины».

Она вскинула руки, а затем завела их за голову.

— Я даже не могла…

— Что ты решила?

Грэйс тяжело и протяжно вздохнула.

— Поскольку я всего несколько минут назад переключила мозг в рациональный режим работы со списком, проанализировала данные и тщательно изучила свои чувства… то поняла, что стоит попросить Дохрэйна сделать мне тест на беременность, чтобы я могла принять обоснованное решение. Он сделал. Я не была беременна.

Мое горло судорожно сжалось, но мне все же удалось тихо выдавить:

— Это хорошо.

Некоторое время мы обе молчали, я заметила, что парни тоже притихли.

Неожиданно Грэйс прошептала:

— Ты собираешься оставить его?

Я не позволяла себе думать об этом.

Внезапно чья-то ладонь схватила меня за лодыжку, и я резко задрала колени… только чтобы увидеть, как Зи поднял руки, пока его глаза выражали искреннее извинение.

Он, как и всегда, проявил нежность; прикосновение было ласковым. Но внезапность все равно заставила меня вздрогнуть. Я прерывисто выдохнула и снова опустила ноги. А затем толкнула стопой его руку.

Задеон с любопытством посмотрел на меня.

Я снова толкнула, а потом поддела большим пальцем его пальцы так, чтобы просунуть стопу под его теплую ладонь.

Зи улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ.

Было похоже, будто мы держимся за руки. Это было даже более интимно… и довольно мило…

Внезапно он наклонился, обхватил длинными пальцами мою стопу и начал щекотать мои подушечки.

Я взбрыкнула.

— Задеон!

Грэйс убралась с моего пути. Умно, потому что в итоге я начала кататься по мату, пытаясь освободиться от хватки этого сумасшедшего.

Затем все тело Зи вздрогнуло, он перестал улыбаться.

И перестал щекотать, поэтому я, задыхаясь, пришла в себя и посмотрела на Задеона с напускным хмурым вызовом, хотя на моей душе стало легче, чем на протяжении всего дня.

Затем я услышала это: тихий «пуф!» и «тук», тело Задеона снова содрогнулось.

Он отпустил мою ногу.

Осторожно, конечно. Но более тревожно было то, как Зи развернулся и начал красться прочь от меня.

Два красных дротика торчали из его спины.

И он охотится на Грэйс.

Она что, самоубийца?!

— Кэлли, сделай что-нибудь с этим животным, он совсем рехнулся! — крикнула Грэйс… и завизжала.

Но не от страха. А взволнованно.

Грэйс думала, что будет наслаждаться его раздражением, а я думала, что она скоро умрет.

— Что ты сделала? Совсем с ума сошла? — крикнула я, перекрывая ее маниакальный смех.

Я видела, как быстро умел двигаться Задеон, поэтому знала, что он дал Грэйс фору. Судя по внешнему виду, Дохрэйн точно не собирался вмешиваться, поэтому во мне появилась надежда, что Задеон видел в этом лишь… игру?

В этот момент крылья Дохрэйна расправились, а очень острые когти на вершинах согнулись. Он выглядел так, будто был готов броситься на Задеона, если тот предпримет попытку схватить Грэйс.

Все это могло обернуться кошмаром.

О чем только она думала?

Безумная женщина отбросила огромную, тяжелую на вид пушку с дротиками, чтобы та не замедляла ее, и начала петлять между оборудованием. Сделав круг, она добралась до очень недовольного Дохрэйна и прыгнула в его объятия. Его выражение лица сразу стало нежным и немного удивленным.

— Из-за тебя меня убьют.

— Нет! Я спасла бы тебя от него, если бы что-то произошло, — заявила Грэйс.

— Ну да, — сухо ответил он.

Размеренными, угрожающими шагами Задеон приблизился к паре… и поднес кулак к горлу Грэйс, заставляя ее взвизгнуть и еще крепче обнять Дохрэйна.

Но Задеон лишь разжал ладонь и бросил два дротика в пространство между ее животом и грудью Дохрэйна.

Задеон зарычал:

— Я ожидаю, что найдется место для всего, что я попросил.

Плечи Дохрэйна немного поникли… он многозначительно посмотрел на Грэйс, но кивнул.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Я с облегчением вздохнула, когда Задеон отвернулся… в этот момент Грэйс подмигнула мне. Она… она рехнулась?

* * *

ЗАДЕОН

Я смотрел на безумную женщину, которую прижимал к себе Дохрэйн.

— Ты же знаешь, что не можешь убить ее, верно?

Игнорируя неверное утверждение Кэлли, я опустил взгляд и тоже уткнулся носом в свою женщину. За ее ухом, вниз по ее шее.

Как только я начал, то уже не мог остановиться. Я тщательно обнюхал Кэлли и стал лизать края ее одежды на тот случай, если ее смущали чужие взгляды… но она дала понять, что не против, нежно сжав мой нос.

Грэйс издала это странное уханье.

Кэлли крутанула запястьем и щелкнула пальцами в изящном, элегантном движении, которое лишь заставило Грэйс рассмеяться, а Дохрэйна завозиться, в попытке сделать отчет о нашем поведении.

Я взял ее руку, которой она жестикулировала, и поцеловал каждый пальчик.

Кэлли еще сильнее покраснела.

Я отстранился, любуясь сменой ее окраски. Мне нравилось, что я умел воздействовать на ее тело так, что она не могла это контролировать… и, как очевидно, скрыть, потому что Кэлли прижала ладони к своим щекам и засмеялась.

— Вау, — она заскользила руками по своему лицу, а затем робко посмотрела на меня, тогда я понял, что мой хвост стучал по полу.

Кэлли улыбнулась, немного смутившись.

— Думаю, Грэйс специально придумала способ, чтобы помочь нам, — пробормотал я.

— Так и есть! — гордо закричала Грэйс за моей спиной. — Не за что, большой горячий ублюдок.

Крылья Дохрэйна обняли ее в знак предупреждения.

Только я так и не понял, меня он предупреждал или ее.

Впрочем, мне было все равно.

Мой хвост обвился вокруг одной из лодыжек Кэлли.

— Она только что назвала тебя горячим? — она удивленно открыла рот.

— Я действительно горячий, — медленно произнес я.

На самом деле я достаточно хорошо изучил человеческий сленг и понимал, почему от моей пары исходил запах агрессии.

Кэлли оскалилась, демонстрируя более заметные — хоть и бесполезные — боковые, заостренные зубки.

— Сейчас это не касается температуры твоего тела, на… на земле это комплимент.

Мои уши навострились.

— И тебе не нравится, что она делает мне комплименты?

— Нет!

Мой хвост еще сильнее сжал лодыжку, из-за чего Кэлли посмотрела вниз.

— То есть… ты, конечно, горячий, но я не хочу… — она в отчаянии впилась ногтями в мои руки.

Это мне тоже понравилось.

Голос Кэлли перешел на шепот, по крайней мере, мне так показалось, возможно, всему виной были мои проблемы со слухом.

— Все дело в том, что ты мой.

Она поднесла мою руку ко рту и укусила меня за запястье.

Я приобнял Кэлли за спину… на самом деле мне хотелось притянуть ее к себе, но я не желал, чтобы ее зубы отпускали меня.

Грэйс снова закричала:

— Тебе не придется долго охранять его от меня, потому что скоро я отправлюсь на миссию на Землю и все такое.

Зубы Кэлли отпустили меня так быстро, что я почувствовал себя немного… брошенным.

— Что значит, ты отправишься на Землю?

* * *

КЭЛЛИ

Грэйс пристально посмотрела на меня. А затем перевела взгляд на Задеона.

— Серьезно? Она не знает?

Кончики пальцев Зи заскользили по моему лицу, по всей длине подбородка. Я подняла голову и увидела, что он терпеливо смотрит на меня.

— Я спрашивал, не хочешь ли ты отправиться на Землю. Но ты сказала, что тебе там больше нечего делать.

Ладно, он все же спросил. Думаю, это был своего рода вопрос между делом в разговоре о том, как мы жили в изоляции в очень шикарной лабораторной клетке.

Я жила менее «лабораторным» образом, нежели другие, несмотря на мое внутреннее недовольство.

Когда я сказала Зи, что не хочу видеть никаких врачей?

Врачи перестали приходить.

Когда меня пронзил ужас при мысли о камерах, снимающих меня в нашей комнате, а Задеон узнал о моих эмоциях?

Камеры пропали.

Благодаря ему я больше не боялась. Ничего. Мне не нужно было… потому что у меня имелся самый страшный, лучший монстр, присматривающий за мной. И он хотел, чтобы я была в безопасности.

Но даже если здесь у меня было больше свободы, чем у других, я все равно никогда не предполагала, что заполучу реальный шанс вернуться домой.

Стараясь говорить, как можно более рассудительным тоном и проделывая замечательную работу по подавлению недоумения, я спросила:

— А ты не думал, что я захочу получить некоторые вещи? Какие-нибудь памятные подарки… например, фото моей мамы? И…

Задеон нежно взял меня за руки.

— Кэлли, — упрекнул он. — Я сказал Дохрэйну, что спрошу, хочешь ли ты лететь с группой, а если нет, то нам необходимо собрать команду, которая должна пробраться в твое прежнее жилище и забрать все твои вещи. Также я заказал одну метрическую тонну кофейных зерен и метрическую тонну питательного шоколада. А еще свежие бобы, чтобы мы могли выращивать их здесь.

Я шмыгнула носом. И быстро заморгала.

— Ты действительно это сделал?

Метрическая тонна? Что-то подсказывает мне, что Грэйс…

Зи улыбнулся.

— А еще я велел привезти зефир.

И я разрыдалась. В это же время мне хотелось смеяться. Думаю, весь этот смех был вызван гормонами. Определенно гормонами.

Я ринулась вперед, Задеон подхватил меня и крепко обнял.

Когда он поднял меня на руки, то я положила голову на его плечо, а Грэйс осторожно подняла вверх большой палец.

Она захихикала.

— Зефир? Потрясающе.

Я отстранилась, чтобы посмотреть на Зи.

— Насколько много шоколада?

Задеон выглядел обеспокоенным.

— Грэйс заверила меня, что тебе хватит. Когда мы узнали, что для выживания людям необходим кофе и шоколад, то я позаботился о том, чтобы заполучить как можно больше. Уверен, сначала ты будешь поглощать их в избытке, пока твое тело не восполнит недостаток, и, если нам повезет, ты избежишь дефицита, чтобы это не отразилось на твоем здоровье… — его глаза изучали меня так, будто искали какие-то признаки шоколадного рахитизма.

Я вопросительно выгнула бровь и посмотрела на Грэйс.

Энджи появилась как раз вовремя, чтобы услышать это, выглядя при этом пристыженно.

Важно отметить, что Грэйс не выказывала никакого стыда. Совсем нет. На самом деле, если я не ошиблась, она невербально угрожала мне. Ее глаза так и вопили: «я порежу тебя, если ты все испортишь».

Кофе и шоколад доставят на планету, на которой находилась я. Да я бы ни за что на свете не стала кого-то переубеждать. Думаю, сейчас я любила Грэйс.

В этот момент она предупредила:

— Будет чертовски обидно, если я не найду Мичиган, чтобы вернуть все твое дерьмо. Ты же знаешь, как это бывает: вся эта синева, окружающая его, мешает окружающим обнаружить местоположение.

— Ты даже не спросила у меня адрес.

— Отвечай правильно, и я спрошу.

— Лааадно, хорошо, — прошептала я одними губами, а затем повернулась так, чтобы Задеон мог четко видеть меня, и спросила: — С чего ты взял, что она нам помогает?

Глаза Задеона заблестели.

— Дохрэйн заявил, что, чтобы доставить все необходимые припасы, им придется нанять внешний флот. А чтобы покрыть расходы, ему нужно заполучить одобрение матери, вот только он не хочет идти туда, потому что для этого потребуется встреча со всеми отцами, у которых придется просить разрешение на разговор с ней. Тогда он сказал, что пойдет просить милостыню у отцов, если только жизнь его пары будет висеть на волоске.

Грэйс счастливо вздохнула.

— Это так романтично. Спасибо, что спас меня, детка.

Я состроила гримасу.

— Он должен просить разрешение у отцов, чтобы иметь возможность поговорить с матерью?

Грэйс застонала.

— Вот так мы развлекаемся.

Глава 39

ЗАДЕОН

Когда Кэлли подумала, что я заснул, она прижала руки к своему животу и заплакала.

Я не стал включать свет.

Зачастую мы лучше всего общались в темноте ночи.

— Кэлли, — прохрипел я. — Иди сюда, — и притянул ее к своей груди.

Я, конечно, прекрасно видел свою пару. Поэтому, когда она посмотрела на меня, мое сердце сжалось от этого затравленного взгляда.

— Тебе больно? — спросил я.

Она покачала головой.

— Думаю, я должна быть признательна за то, что не чувствую боли.

— Тогда в чем дело? Расскажи. Я хочу понять.

Кэлли вздохнула и провела пальцами по моей коже. Я ожидал, что она отступит, но Кэлли не стушевалась. Мне так хотелось обхватить ее подбородок, но тогда я не смог бы прочитать слова по губам.

— Это должно было быть радостное событие, которое восхваляют гордые будущие бабушки и дедушки. Но моя семья мертва. А мой… — ее горло, должно быть, сжалось, потому что моя пара поднесла к нему руку и выдавила из себя слова: — Мой ребенок наполовину насильник. Кто знает, насколько он окажется жесток.

Я не услышал собственное рычание, но почувствовал его.

Как и Кэлли.

Она похлопала меня по груди, а я с облегчением отметил, что рычание действительно заставляло мою пару расслабиться.

Она протянула руку и включила последнюю уцелевшую лампу.

Я хотел обнять Кэлли, но ей нужно было выговориться, а я не мог пропустить ни одного слова, поэтому я стал массировать ее виски, желая успокоить. Затем я провел тыльной стороной пальцев по ее лицу.

— Они тебя не беспокоят?

— О чем ты?

Она улыбнулась.

— О моих шрамах.

Мои уши прижались к голове.

— Нет.

Кэлли рассмеялась.

— А ведь я действительно тебе верю.

— Так и должно быть, — я дотронулся до одного из шрамов. — Такое ощущение, что ты пережила гладиаторские бои, — тихо пробормотал я и осторожно заскользил пальцами по ее подбородку, обводя гордое, мужественное лицо.

Кэлли вздрогнула.

— Пережила мясорубку.

— Храбрый маленький боец. Но главное, ты победила. Побежденные падают, а победители получают шрамы и продолжают жить, чтобы вновь принять участие в сражении на следующий день.

Кэлли улыбнулась и немного расслабилась. Но длилось это недолго. Ее голос дрожал, когда она попыталась озвучить свои страхи:

— Мне жалко этого ребенка, Задеон. Я не хочу… — ее голос сорвался. — Я продолжаю думать, что если бы это был твой малыш, то я бы не сопротивлялась. Когда я представляю это, то… вижу маленькие рожки, твой безумный выразительный хвост, огненное дыхание и шипы, которые двигаются в зависимости от испытываемых эмоций. Я была бы счастлива носить твоего ребенка, Задеон. Я бы… — она с трудом сглотнула. — Я бы очень хотела твоего ребенка. Очень хотела нашего ребенка.

Кэлли выключила лампу, даря себе иллюзию уединения, и заплакала.

Я стиснул хрупкую руку и прижал к своему сердцу. Я знал, что моя пара не видела, как исказилось мое лицо, но судя по ее убитому горем выражению, моя гримаса ничем не уступала ей.

— Но… то, что они… они сделали со мной…

Я был так рад, что в пределах моей досягаемости не находилось, тевек, лампы. Либо я бы вновь разбил ее. Я схватил свой хвост и прижал его предплечьем, чтобы он больше не причинял вреда.

Кэлли рыдала так сильно, что, по моему мнению, даже не заметила моих действий.

— Что если я не сумею преодолеть это? Что если каждый раз, когда посмотрю на его лицо, то буду видеть их?

Я прижал ее к себе, забыв, — а потом уже и не заботясь, — о том, что нужно читать слова по губам. Кэлли нуждалась в утешении. А я нуждался в том, чтобы утешить ее.

Она отстранилась и снова взглянула на меня, зная, что я прекрасно видел ее.

— Иногда бойцы проигрывают битву, — со слезами на глазах Кэлли повторила мои собственные слова, сказанные так давно. — И я боюсь, что проиграю. Мне страшно, Зи.

В этот раз я притянул Кэлли под свой подбородок.

«Боишься, мой маленький сон? Я тоже».

* * *

Я прислонился к стене, наблюдая, как Кэлли прыгала через скакалку. В этот момент ко мне подошла Энджи, за которой следовал Арох, будто они были привязаны друг к другу.

«Должно быть, именно так я выглядел, когда следовал за Кэлли».

В уголках губ Энджи пролегли морщинки. И это тревожило, ведь она от природы была жизнерадостным существом.

— Как она держится?

Я бы не стал предавать доверие своей пары, но поскольку она заранее разрешила мне делиться ее проблемами с другими, — Кэлли знала, что близкие беспокоились и спрашивали о ней, — я решил кратко описать ситуацию.

— Кэлли спросила меня, что будет, если она не сможет полюбить этого ребенка. Но у меня не хватило слов, чтобы в чем-то заверить ее.

Я провел рукой по шипам. Мы с Кэлли танцевали и тренировались весь день, но это совсем не утихомирило боль в моей груди.

Энджи, казалось, пыталась более деликатно подобрать слова:

— А что, если она действительно не сможет? Что если никогда не сумеет полюбить этого ребенка?

Все разочарование, которое росло во мне, вырвалось на свободу.

— Я ЛЮБЛЮ НАШЕГО РЕБЕНКА! И она тоже полюбит!

Я не хотел кричать. Если бы у Энджи были уши ракхии, то, думаю, сейчас она бы прижимала их к голове, пытаясь избежать дискомфорта. Как и сделал Арох. Он бросил в мою сторону угрожающий хмурый взгляд за то, что я накричал на его пару. Я же в ответ с извинением посмотрел на Энджи и попытался взять себя в руки.

— Послушай, она НЕНАВИДИТ то, как он был зачат, но самого ребенка она ЛЮБИТ. Кэлли хочет, чтобы он был нашим, хочет… просто ей нужно увидеть ЕГО, — я сглотнул, чтобы справиться с дрожью в голосе. — А он уже на подходе.

Ее глаза были полны сочувствия.

— Я не знаю, что еще сказать… поделись с ней своими мыслями.

Когда Энджи обернулась, то заметила стоящую Кэлли.

Но Кэлли не сводила глаз с меня. В них стояли слезы и отражался страх.

Я протянул ей руку.

* * *

КЭЛЛИ

Мы не произнесли ни слова.

Я действительно ненавидела, что за нами наблюдали. Я не желала, чтобы этот разговор «изучали» пришельцы, каталогизируя каждую нашу личную мысль и эмоцию.

Слишком, слишком, слишком инвазивно.

И я чувствовала себя так, словно мы застряли в одной из этих пластиковых клеток для хомяков… конечно, это была большая клетка, но у нас было только несколько мест, в которых мы ощущали себя комфортно.

В которых я ощущала себя комфортно.

Поскольку я не знала, где еще нам поговорить об этом, мы вернулись в нашу комнату.

Я легла на спину, растянувшись на кровати, а Зи расположился рядом, устроившись на животе.

Я взглянула на рога.

А Задеон пристально посмотрел на меня в ответ.

Наконец я выпалила:

— Зи… что если… как они… Что если этот ребенок — зло?

Я закусила губу и вздрогнула.

Задеон приподнялся на локте, повернулся ко мне лицом и провел пальцами по моим волосам.

— Это не так.

Я была в шоке от того, настолько быстро разозлилась. Как будто все это время у меня внутри кипел гнев.

— Ты не можешь быть так уверен в этом!

Задеон пожал плечами.

— Могу.

Если бы он не весил на двести фунтов больше меня, то я бы прямо сейчас спихнула его с кровати.

Его взгляд говорил, что он прекрасно понимал мое внезапное, бурное настроение, и был готов стерпеть все всплески.

— Эта душа пахнет как ты, Кэлли. А еще солнечным светом. Солнечным светом после грозы.

Я была ошарашена.

Задеон ощущал запах души?

И… она пахла как солнечный свет?

Мои глаза опалило слезами, когда я почувствовала… надежду.

— Некоторые души рождаются злыми. А некоторые наоборот.

Задеон не сводил с меня взгляда. Когда Зи так ничего и не произнес, я решила, что он действительно верил, что этот ребенок начнет с чистого листа. Он знал инопланетную расу лучше, нежели я… и если он думал, что жизнь малыша от этого конкретного вида не будет омрачена проклятьем…

Я хотела в это верить.

Я так сильно хотела в это верить.

«И я так этого боялась».

Рациональной частью своего разума я понимала, что зачатие во зле не обращало во зло самого ребенка.

Мои ладони сжались в кулаки, желая обхватить живот так сильно, что болели пальцы.

Рука Задеона нашла мою.

— Моим первым словом было твое имя.

Я быстро заморгала.

— Моя мама не знала, что такое «Кэлли»… В нашем языке нет ни одного похожего слова. Она думала, что это чепуха, простой детский лепет, но я так и не перестал его повторять. Когда я выучил достаточно слов, чтобы составлять предложения, то стал расспрашивать маму о твоем местоположении.

— Моя мама, — мое горло сжалось так, что я едва сумела произнести следующие слова, — использовала все инструменты, на которых когда-либо училась играть, в попытке помочь мне найти то, что создало в моей голове самую красивую музыку.

Зи выглядел заинтригованным.

— И что это за музыка?

Вопрос заставил меня улыбнуться.

— Я уже говорила. Я танцевала под твой голос. Это всегда был ты. Только ты.

— Ты пришла из другого мира, Кэлли. Я искал тебя всю жизнь, но не мог найти. Ты прошла через ад, но все же нашла меня. Я не верю, что невероятность нашей истории сейчас закончится, мой сон. Мы проживем вместе счастливую жизнь. И правильно воспитаем этого малыша. Он вырастет, видя любовь, которую мы испытываем друг к другу; вырастет, чувствуя нашу любовь к нему. Разве не так?

Когда Задеон потянулся ко мне для поцелуя, я вцепилась в его рога и приподнялась, чтобы повернуться к нему спиной.

Зи выглядел таким растерянным, когда я оглянулась.

Пока я не спустила леггинсы инопланетного типа, оголяя свои ягодицы.

Он помог мне стянуть одежду и любезно расстегнул застежки на своем костюме. Одной ладонью Зи стиснул мое бедро и надавил коленом на мои подколенные чашечки, вынуждая согнуть ноги.

Ощущение мускулистого бедра, настойчиво прижимающегося к моей чувствительной спине, заставило тепло разлиться между моих ног.

Толчок члена вынудил меня в ожидании прижаться лбом к кровати.

Но вместо того, чтобы войти в меня, Зи склонился надо мной, а когда я повернула голову, то его губы впились в мои поцелуем.

Только когда наши рты прижались друг к другу, а глаза на мгновение встретились, Задеон соединил нас везде.

Он не скрывал своей преданности.

Как и я от него.

Он был прав в том, что мы были счастливы рядом друг с другом. Задеон напомнил, что я не была одинока.

Меня любили, я была в безопасности, мы преодолеем все трудности вместе.

И наша история не должна на этом закончиться.

Глава 40

ЗАДЕОН

Мой вид называл молодняк щенками или отпрысками.

Люди же называли своих детенышей младенцами. Младенец. Мне нравилось это слово.

Хотя я также любил и «щенки». Мой отец до сих пор называл свой выводок щенками, и будет обращаться к нам так до конца жизни.

Я прижал ладонь к округлившемуся животику Кэлли.

«Младенец» звучало так же тепло и мягко, как ощущалось — хрупко и необычно — и пахло.

Ребенок пнул Кэлли так сильно, что я заметил это. Я попытался понизить голос до шепота, но не сумел определить, насколько хорошо это получилось. Если бы я сейчас промолчал, то малыш точно разбудил бы мою пару.

— Будь осторожен, малыш. Дай ей отдохнуть.

Я напрягся, когда ощутил, как пальцы Кэлли заскользили по моей голове. Но вместо того, чтобы оттолкнуть, погладила ладонью мои шипы.

Я расслабился, забормотав слова признательности и поощрения.

Когда я ощутил вибрацию от ее голоса, то поднял голову, чтобы посмотреть на лицо Кэлли.

— Я чувствую, как он двигается, — пробормотала она.

Она не видела, но мои брови выгнулись выше линии шипов.

— А я могу лишь представлять, как он танцует внутри.

Тон Кэлли был теплым, когда она ответила:

— Я знаю, что ты поешь ребенку, когда я засыпаю. Когда он слышит тебя, то сразу успокаивается.

Но я ничего ей не рассказывал. Впрочем, это было правдой — малыш практически всегда вел себя хорошо, когда я просил его утихомириться ради его матери.

— Ты ведь знаешь, что он делает, верно?

— Кроме того, что пинает тебя?

Кэлли улыбнулась.

— Задеон, каждую ночь малыш таким образом привлекает твое внимание и не останавливается до тех пор, пока не услышит тебя. Он зависим от твоего голоса. Как и я.

* * *

КЭЛЛИ

«Обучающие» занятия только что закончились, поэтому Задеон снял меня с теперь уже привычной зоны отдыха на верхней части стеллажа… или, как я любила называть его, моего трона. Раз Грэйс могла позволить себе «замок», то я имела право переименовать всю недвижимость, которую только захочу.

Я уселась на мат, наблюдая, как Зи продолжал свои подходы.

Он делал жим лежа с весом, эквивалентным Фольксвагену.

На самом деле, я не знала этого наверняка, но было похоже на то.

Грэйс со своего места у стены тихо присвистнула в знак восхищения.

— Мне нужен один из них!

Я в шоке повернула голову.

И увидела, как Дохрэйн вскочил на ноги и расположил руки по обе стороны от Грэйс. А потом они исчезли.

С помощью крыльев. Хобс словно поглотил Грэйс своими крыльями.

Мы услышали визг, а затем мужское мурлыканье, которое быстро переросло в смех.

Стон.

Энджи выглядела так, будто ее ударили рогом — она выкручивала руки до хруста, а ее лицо исказилось в гримасе.

— Фу, они не… прямо здесь?

Мурлыканье, которое издавал хобс, могло вырубить человека.

Оно, как минимум, вынуждало нас расслабиться и стать сонными.

Я не поняла, какой рокот воспроизводил Дохрэйн, но это не было похоже на обычное урчание.

Я не ощущала сонливости, как и Энджи, а то, что происходило под крыльями, было слишком шумным, чтобы быть обычным сном.

Энджи прочистила горло.

— Как мне кажется, для них нет особой разницы. То есть, если за нами постоянно следят, то посторонние взгляды уже не имеют такого значения.

— Имеют, — вмешался Арох, прищурив глаза.

— Знаю! — пискнула Энджи в ответ на его настойчивость.

— Женщина, я чувствую, будто он бросает мне вызов, — голос Ароха был насмешливо-задумчивым.

Энджи ухмыльнулась, а затем и вовсе рассмеялась.

— Он не бросает тебе вызов, успокойся.

— А я думаю, что бросает.

Энджи недоверчиво посмотрела на Ароха.

— Ты сейчас серьезно?

И что она получила в ответ?

Ее подхватили на руки и унесли.

Энджи весело помахала мне на прощание, заставляя меня рассмеяться.

— Какой пещерный человек, — пробормотала я, глядя на Задеона.

Задеон в недоумении уставился на меня.

— Ты о чем?

Я…

Я что, нервничала? Я усмехнулась над тем, как сжался мой живот.

— Нам не обязательно играть в игры. Мы можем просто пойти и заняться сексом без всяких отговорок.

— А если я захочу поиграть?

Его голос звучал так опасно.

Я определенно ощущала сжатие в животе.

Но не то, которое следовало за движениями ребенка.

— Знаешь… думаю, мне захотелось побегать… — выдохнула я… предварительно убедившись, что Зи мог читать по моим губам.

Его рот оказался у моего уха… Я никогда не видела, чтобы он так двигался, Задеон просто внезапно появился прямо здесь.

— Хорошо, потому что, — он облизал мою ушную раковину, — мне хочется погоняться за тобой.

ЗАДЕОН

Существовал мужчина, который принадлежал человеку по имени Тара, так вот она и стала причиной поиска Земли.

Ее самец захотел поговорить со мной через коммуникатор.

Кэлли была занята, поэтому я позвал Грэйс, чтобы она повторила его слова, если я не сумею все услышать.

— Порошок из хоппера? — недоверчиво переспросил я.

Не думаю, что моей паре понравилось бы подобное.

Слух о беременности Кэлли распространился очень быстро и далеко… как и слух о ее незаинтересованности в еде.

Этот мужчина хотел поделиться информацией, которая, как он надеялся, могла помочь.

— Нет, нет, я сказал, что когда мы кормим нашу Тару, то используем подсластитель.

— Но здесь это вещество запрещено. Груфалы могут стать слишком зависимы от подсластителя, — пробормотал я, но не для того, чтобы поспорить или в чем-то переубедить оппонента…

Творец знал, я с удовольствием дал бы Кэлли любую еду, главное, чтобы она это съела. Я сказал это больше для того, чтобы прояснить и убедиться, что я действительно правильно все услышал.

Неужели нужно было просто добавить подсластитель?

Мужчина пожал плечами.

— Я подозреваю, что у моего человека уже была зависимость. В любом случае, благодаря этому она начала есть каши.

Грэйс рассматривала свои ногти и вела себя… как-то хитро.

Я сделал глубокий вдох.

— Я должен предложить это Кэлли. Стоит попробовать.

Самец замешкал.

— Вообще-то, я хотел бы попросить тебя об одолжении.

Мои уши навострились. Этот пришелец имел в собственности большой быстроходный грузовой корабль. Значит, одолжения могли принести немалую пользу.

— У нас закончились запасы подсластителя. И пороха почти не осталось, — признался он, опустив глаза. — Тара слишком добра, чтобы жаловаться, но она опять стала мало есть.

Я сочувственно поморщился.

Конечно, он мог бы отправиться на Йонару, следующую планету, но…

— Мы оба знаем, что, независимо от запрета на это вещество, хобсы выращивают лучший в Галактике источник подсластителя.

Грэйс набросилась на меня… и, чувствуя неловкость от прикосновения к женщине, которая мне не принадлежит, я отшатнулся. Она беззаботно заняла мое место перед голограммой.

— А ты хочешь лучшего для своей женщины, не так ли?

Самец мрачно кивнул.

* * *

Я не мог дождаться, когда Кэлли закончит свою связку упражнений.

Когда танцы все же подошли к концу, я даже не стал ждать, пока моя пара примет душ.

Она засмеялась, когда я потащил ее по коридору. Мои глаза уловили движения ее губ.

— Что?

Видимо она предположила, что ее слово не перевелось, поэтому улыбнулась и разъяснила:

— Суета означает спешку. Куда мы так спешим?

— Я узнал об одном веществе, с помощью которого твоя еда станет гораздо вкуснее.

Кэлли сразу растеряла большую часть энтузиазма.

— Серьезно?

Я обвил хвост вокруг одного ее запястья, затем вокруг второго, и свел их вместе.

— Так и есть, а теперь поторопись, женщина. Это приказ.

Мне было приятно, когда она расхохоталась.

Группа наблюдения тоже заинтересовалась.

— Извините, но команда «3» хотела бы узнать больше о приказах…

— Пошли на тевек.

Однако Кэлли кратко ответила на их навязчивые вопросы. Когда она заметила, что я нахмурился, то одними губами произнесла:

— Дохрэйн попросил давать им хоть что-то, — а потом добавила: — Когда сможем.

Затем Кэлли отмахнулась от дыма, который я выдохнул в ее лицо.

Мы добрались до кухни, где я подвел Кэлли к стулу и начал вытаскивать разные ингредиенты из шкафов.

— Ты умеешь готовить? — спросила она.

Все наши блюда были заранее упакованы, поэтому я не удивился вопросу относительно вытащенных припасов.

— Только для выживания, но сейчас мы не будем готовить. Вот, — я набрал ложку подсластителя и протянул ей, — попробуй это.

За всю свою жизнь я ни разу не слышал такого вульгарного звука.

Ее стон удовольствия заставил меня очень быстро собрать то, что было нужно, и со всей поспешностью отнести мою пару обратно в нашу берлогу.

Она вылезала ложку и, насытившись, плашмя упала на кровать.

Я не мог перестать пялиться на Кэлли.

У нее была зависимость от подсластителя. Неудивительно, что она ненавидела еду. Я мысленно вернулся ко всем людям, которые, по моему наблюдению, употребляли еду практически без аппетита. Теперь я понял, что все их мужчины совершали одну и ту же ошибку: мягкая, насыщенная питательными веществами пища была полезна, но не вкусна и не сладка.

Кэлли подползла к краю кровати, взяла баночку с подсластителем… и вместо того, чтобы наполнить ложку, она перевернула ее вверх дном, затолкала насадку прямо в рот и закрыла глаза от блаженства.

Творец. Я люблю наркоманку.

* * *

КЭЛЛИ

Теперь половила стены нашей спальни была заставлена бутылками с жидким сахаром.

Жидкость была немного похожа на мед, но не на тот, который я пробовала дома, не совсем, но важно ведь то, что она была сладкой. Я скучала по сахару.

Мне нужен был сахар, чтобы быть счастливой.

Не совсем, но… ну, вроде того.

И…

Задеон сделал внушительный запас.

Зи много чего собрал. Все, что, по его мнению, могло когда-либо нам понадобиться.

Я не жаловалась. Ведь Дохрэйн должен был уехать, а я не хотела, чтобы что-то закончилось, ведь у меня больше не будет адвоката, который сумел бы все достать.

Криспин тоже собирался в поездку. Он выглядел взволнованным перспективой смешаться с сообществом, у которого не было крыльев.

Я не была уверена, насколько хорошо у него это получится, но, по крайней мере, никто не будет странно смотреть на него из-за отсутствия пары крыльев.

Это были горько-сладкие проводы. Я винила гормоны за то, что так много плакала, пока прощалась со своими друзьями.

— Они вернутся, — пытался успокоить меня Задеон, взволнованно прижав к голове уши, прежде чем обнять меня.

— Знаю, — я вытерла лицо своим рукавом.

Зи предложил мне свой костюм, которым я тоже воспользовалась.

Но, как оказалось, вопреки надеждам Задеона, уехали не все.

Он думал, что в полет отправится каждая человеческая женщина.

Я же была удивлена, что они вообще отпустили женщин, но на это Задеон лишь покачал головой, типа «ты такая наивная»:

— Самцы никогда не позволят своим самкам сбежать.

Как по мне, то это было проявлением огромного доверия, но опять же, мы все знали шансы на успех в то, что кто-то поверит в нашу историю. А если какой-либо женщине все же поверят… тогда я могла лишь пожелать ей удачи в «зоне 51»¹², ну или где в итоге ее запрут. Если кто-то из них думал, что здесь нам не всегда было весело… то правда состояла в том, что никто не ожидал, что жизнь для женщины-вернувшейся-из-плена-пришельцев сложится как-то хорошо.

Первоначально мой план состоял в том, чтобы игнорировать оставшихся женщин и сконцентрироваться на занятиях.

Так я и сделала. Я продолжила танцевать.

Может, просто от скуки, но женщины начали приходить в зал, чтобы посмотреть.

А позже они попросили обучить их.

Танцы подарили мне немного покоя.

Преподавание подарило мне некую цель.

Это творило чудеса с моей душой.

А когда мой живот стал слишком тяжелым, мешая мне чувствовать себя в безопасности и двигаться так, как я того хотела… Задеон взял на себя роль тренера.

Как только женщины узнали, что преподавал Зи, то абсолютно все пришли на занятие.

— Ты шипишь? — спросил Задеон с юмором в голосе.

— Я ударю ее, если она не перестанет пялиться на твою спину. Или на твой пах… ты это видел?

Задеон поймал мои пальцы своим хвостом. Я посмотрела вверх и заметила улыбку.

— Мне безразлично, на что они смотрят. Я забочусь только о тебе. И мне нравится, что ты проявляешь инстинкт собственничества к моей спине. И к моему паху, — добавил он, его глаза светились от счастья.

Я тоже улыбнулась… так широко, что Зи сощурил глаза.

— Я собственница. Хочешь, покажу насколько?

И я стиснула его.

Прямо там. На глазах у всех.

— Ты шипишь? — ласково спросила я.

Мы вернулись в комнату прежде, чем я успела сделать что-либо большее, чем показать «прощание Грэйс» (мои средние пальцы) свистящим и кричащим женщинам.

* * *

Лежа в объятиях Задеона, я вспомнила то время, когда мы еще не прикасались друг к другу.

Теперь вместо вежливого пространства, которое он соблюдал, Зи превратился в осьминога. И это больше не заставляло меня задыхаться от страха… я чувствовала себя ценной, желанной и оберегаемой.

Любимой.

А я любила Задеона в ответ.

Я крепче прижала его руку к себе и позволила чешуе оцарапать мое лицо, пока не спеша терлась о нее щекой.

Задеон зарычал и подтянул меня на своей груди так, чтобы наши лица могли касаться друг друга, следовательно, это увеличивало эффективность, по моему мнению, метки запахом.

Я улыбнулась. А затем закусила свою губу.

— Прости, что не позволяла тебе обнимать меня с самого начала.

В ответ я не получила ни упреков, ни горечи, ни гнева. Задеон ответил мне улыбкой и медленным поглаживанием по спине.

Я лежала на нем — из-за моего живота это было не очень удобно, но он пока не стал настолько большим, чтобы это было невозможно — и, прижав к лицу Задеона свое, наслаждалась чувством счастья.

Это было так хорошо.

Жизнь была хороша.

Глава 41

ЗАДЕОН

— Это ужасно. Кажется, я беременна целую вечность. Когда этот ребенок уже появится на свет?

Моя пара была несчастна. Я разминал ее ступни, — очень, очень осторожно, чтобы не пощекотать, — а Кэлли огрызалась на меня… и не в том приятном смысле, когда она метила меня зубами.

Нет, она использовала суровый тон и резкие слова.

Поэтому я изо всех сил старался избегать любых провокаций.

— Когда они будут здесь?

— В любую секунду, — пробормотал я, надеясь, что они действительно скоро прибудут.

— Вы только посмотрите на этот маленький животик!

Мы оба обернулись и увидели Энджи, нагруженную разноцветными пакетиками.

— Можно мне немного? — Кэлли с трудом встала на ноги, воспользовавшись моей рукой, чтобы подняться, и вразвалку поковыляла к своей подруге.

Энджи протянула ей горсть пакетиков.

— Это тебе.

— Я так сильно тебя люблю, — простонала Кэлли.

И я на мгновение замер.

Она произнесла это так отчаянно и с таким голодом… раньше я слышал подобное в одном контексте, который касался только меня.

По крайней мере, я так думал.

Энджи заметила мой ошарашенный взгляд, пожала плечами и улыбнулась.

— Прости. Шоколад, мужик. Шоколад.

Кэлли схватила несколько ярких, блестящих оберток и начала рвать их… затем застонала, еще раз, ее руки дрожали, когда она откусила первый кусочек.

Моя пара забубнила с набитым ртом:

— Я люфлю тебя так сильно, что хочу рафцеловать!

«Это говорила ее зависимость».

Хотя я не был уверен, что это безвредно, но… если бы привыкание вызывало ломку, то за все это время побочный эффект от шоколада, безусловно, дал бы о себе знать.

— Фы самая луфшая на сфете!

Очевидно. Нет.

Итак… я спарился с наркоманкой. Значит, мне следовало изучить поведение груфал с подобной зависимостью. Я бы спросил людей, но все они набросились на пакетики так, будто голодали, поэтому я засомневался в надежности их объяснений. Вряд ли я получил бы от них объективные факты, касающиеся их собственной зависимости.

Кэлли вернулась к Энджи, протягивая руки в четком жесте мольбы.

— У тебя есть что-нибудь с карамелью и орехами? В последние месяцы я безумно хотела их.

Энджи стала обыскивать свой костюм и вскоре нашла нужный карман.

— Вот, нашла. Какие ты любишь больше всего?

Кэлли смотрела на различные шоколадки так, будто это была манна, а не обработанная растительная фасоль.

Кстати, ранее я предлагал ей переработанную растительную фасоль.

Но тогда она не называла меня «луфшим на сфете».

— У меня нет любимых, уже нет… я возьму все, что только можно.

Когда я случайно взглянул на Ароха, то обратил внимание, что его брови были высоко подняты, вероятно, как и у меня.

— Моя женщина тоже так отреагировала. Эффект шоколада волшебный.

«Волшебство» не то слово, которое я бы использовал…

— Дохрэйн подтвердил, что мы немедленно начнем выращивать бобы, — пробормотал Арох прежде, чем я успел задать вопрос.

Я просто кивнул.

— А Тахмох передал тебе вот это, — произнес Арох, протягивая мне сверток.

— Какая прелесть! Что это такое? — спросила Кэлли… разворачивая пальцами упаковку очередного лакомства, которое жаждала уже несколько месяцев.

Я заметил, что ее поведение значительно улучшилось; сейчас в ней не осталось и следа былой раздражительности.

Она лучезарно улыбнулась мне.

— Я уже говорила сегодня, как сильно люблю тебя?

Я замер.

Вопрос развеял все мои сомнения. Возможно, шоколад — это действительно волшебство.

Кэлли будет иметь столько, сколько ей нужно.

Я сам высажу эти грядки.

Сколько нужно грядок, чтобы собрать тонну бобов?

Кэлли засмеялась. Счастливо.

«Не важно, я сделаю это».

— Зи?

Я затряс головой и заморгал. Кэлли указывала на мои руки. Взяв за уголки, я позволил одеялу развернуться, демонстрируя его ей.

Кэлли запихнула лакомство в рот и засунула его за щеку, словно у нее был там карман.

Я все время узнавал что-то новое о своей женщине…

— Я уже видела его! — крикнула она.

— Когда? — растерянно спросила Энджи. — Тахмоху пришлось долго рыться в сундуке в комнате Задеона. Если только ты случайно не увидела его, когда пряталась на корабле…

Кэлли удивленно посмотрела на Энджи.

— Вообще-то так и было, но нет… нет, я видела его во сне.

И Кэлли резко захлопнула рот.

Энджи положила руку на свое бедро. Подобное движение означало значительный скептицизм.

— Сахар должен портить зубы, а не мозги.

— У тебя гниют зубы? — рыкнул Арох.

Я потянулся к последнему кусочку шоколада в ладони Кэлли.

Она завела руку за спину и бросила на меня такой взгляд, который помешал бы мне двигаться, даже если бы весь стадион требовал нападения.

— Это долгая история, — пробормотала моя пара, обращаясь к Энджи.

— Или очень короткая, — парировал я. И указал на одеяло. — Моя сестра сделала его для меня, чтобы я мог ухаживать за женщинами.

Этого Кэлли не знала, поэтому сразу растеряла свою враждебность и стала выглядеть очень заинтересованной.

Я с удовольствие отметил, что Кэлли не почувствовала угрозы. Для меня это означало — моя пара верила, что я не стал бы утруждать себя ухаживанием за другими женщинами.

Не стал. Потому что для меня существовала только одна-единственная. И я тратил все свое время на ее поиски.

— А твое тоже превращается в платье? — уточнила Энджи.

— Платье-одеяло? — спросила Кэлли.

Она позволила мне накинуть одело на ее плечи… и мы оба замерли.

В этом было что-то правильное.

Я с грустью подумал о сестре и матери, которые были бы рады устроить для Кэлли полноценную церемонию.

Моя пара посмотрела на меня и улыбнулась.

— Покажи.

Когда я обернул вокруг нее покрывало, то это произвело на меня такой эффект…

Я заскользил хвостом по ее спине и подтолкнул чуть ближе к себе.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

— Оооох, — протянула она и обняла меня. Затем Кэлли отстранилась и повернулась лицом к ближайшей стене. — Я.… хочу увидеть свое отражение.

Воцарилась тишина, пока моя пара осматривала не только наше одеяло, но и саму себя.

— Никогда не понимала, насколько отвратительно каждый день не смотреть на свое отражение. Раньше я видела себя хотя бы в стеклянных панелях дверей.

— Серьезно? Странно. Держу пари, кто-нибудь мог бы починить их для тебя, — предположила Энджи.

— Я попросила команду убрать эту способность, — объяснила Кэлли. — А они уделили много внимания деталям.

Она окинула себя взглядом, бегая глазами по всему своему телу в смеси удивления и шока.

— Не узнаю себя. У меня появились мышцы, — пробормотала Кэлли и согнула руку. — Я даже не похожа на себя. Думаю… думаю, это хорошо. Я стала… сильной, — закончила она шепотом.

Я наблюдал за ее губами с помощью отражения, поэтому без колебаний ответил:

— Потому что ты такой и была.

Энджи издала странный звук, чтобы привлечь внимание Кэлли.

— Я бы, конечно, не хотела запрещать что-либо беременной женщине, но… тебе лучше быть поосторожней с остальным шоколадом.

— Почему она должна быть осторожной? — встрепенулся я… не воинственно.

Мне просто было любопытно.

— Потому что если она продолжит есть столько сладкого, то ее стошнит.

Я посмотрел на Кэлли.

Она слабо улыбнулась мне.

— Слишком поздно. Я уже чувствую, как мой организм впадает в шок от избытка сахара.

Мое сердце начало бешено колотиться, я бросился к своей паре.

— Это может причинить тебе вред?

Я вырвал последний пакетик из ее рук и зашвырнул в другой конец комнаты. Другие женщины обнаружили лакомство и зарычали, словно звери.

С противоположного конца зала раздался очень громкий возмущенный крик:

— Ты серьезно? Здоровяк целыми днями кусает людей, а я укусила один раз и сразу попала под замок? Полный бред!

— Вот что бывает, когда ты забываешь, как себя вести.

— Прекрати это ханжеское, самодовольное дерьмо. Ты тоже хотел укусить ее. Я видела твои клыки, Дохрэйн!

— Так и есть, моя принцесса, — от моего внимания, как и от внимания Грэйс, не ускользнуло, что Дохрэйн обращался к ней подобным образом только тогда, когда чувствовал, что она вела себя неразумно. — Но, как ты наверняка заметила, я сдержался.

— Я тоже сдержалась… я же не убила ее!

— И что она такого сделала? — спросила Кэлли, стараясь не рассмеяться.

Грэйс повернула голову, посмотрев сначала на Кэлли, затем на меня, ее испуганные глаза рассказали нам все без слов.

Мэнди говорила о Кэлли.

Снова.

Глава 42

КЭЛЛИ

Руки Задеона приземлились на стол… но я услышала громкие щелчки прежде, чем ладони соприкоснулись с поверхностью. Звук исходил от когтей. Множества острых, смертоносных когтей.

— Добро пожаловать домой! — весело воскликнула я Грэйс.

— У тебя идет кровь, — голос Дохрэйна пугал. — Я же говорил, что почувствовал запах.

Грэйс вытерла щеку.

— Все в порядке.

— Мэнди ранила тебя?

— Она вцепилась мне в лицо. Не беспокойся. У нас был отличный момент просветления.

Дохрэйн посмотрел поверх моей головы. И смотрел. И смотрел.

Задеон положил руку на мое плечо. Я повернулась, чтобы взглянуть на него.

— Что?

Его лицо выражало неприязнь.

— Я могу залечить ее рану.

— Да нууууу, — протянула Грэйс — Никакого языка.

Лицо Задеона прояснилось, когда он посмотрел на Грэйс.

— Я могу просто плюнуть на тебя.

— Это было бы… здорово? Спасибо? — Грэйс рассмеялась. — Моя жизнь чертовски странная.

Когда Задеон навис над Грэйс, я впервые увидела, что ей стало по-настоящему неловко.

«Я знала этот взгляд».

Я и сама смотрела так.

— Эй, Зи? Плюнь мне на руку, — заявила я и встала между ними.

Благодаря моему животу они быстро отшатнулись друг от друга. Грэйс сразу расслабилась, а Задеон, казалось, испытал облегчение.

— Итак, это отвратительно, — пробормотала я, втирая слюну в рану.

— И это сказала пара пришельца, которая в данный момент размазывает слюну своего мужчины по моему лицу.

Я немного наклонилась, чтобы встретиться взглядом с Грэйс.

— Ответь двумя короткими словами, которые вертятся у тебя на кончике языка. Всегда пожалуйста.

— Это твой ответ на «пошла ты»? Ха!

Я похлопала ее по щеке чуть сильнее, чем следовало, из-за чего Грэйс вздрогнула и рассмеялась… и тут же появился Дохрэйн.

Вау. Я никогда не видела, чтобы он так… защищал ее. Не от меня.

Я подняла руки в знак капитуляции, а Грэйс вцепилась в верхушку одного из его крыльев и слегка потянула.

— Все в порядке, я заслужила это. Спасибо, Плакса.

— Ох, кстати. Спасибо за прозвище. Угадай, как теперь все называют меня? Я дам тебе подсказку, это не «Кэлли».

Она сделала вид, что с сожалением вздохнула.

— Ну да, ты же ни с кем не разговаривала… я чуть не дала тебе кличку Сфинкс, но это слишком круто для тебя. Черт, может, мне пора перестать болтать и взять себе это прозвище.

— Пожалуйста, прекрати.

Грэйс аккуратно подтолкнула меня локтем, старательно избегая моего живота.

— Да ладно. Держу пари, это прозвище заставило тебя постоянно думать обо мне во время моего отсутствия.

— Это заставило меня проклинать тебя, — поправила я.

— Так это то же самое!

* * *

Я была рада тому, что мои друзья вернулись.

Я была рада видеть сувениры, которые они привезли из дома.

Я была рада шоколаду. И сахару.

И Задеону.

Когда я ложилась спать, то чувствовала дискомфорт — моя поясница болела настолько сильно, что я едва могла устроиться достаточно удобно, чтобы лежать спокойно.

Сегодня напряжение было как никогда сильное.

Слишком много волнения, слишком много веселья, слишком много сахара? «Ничего подобного».

Я была так счастлива, что не осмеливалась жаловаться.

Слишком счастлива…

Задеон, вероятно, тоже был рад тому, что не слышал меня… думаю, именно по этой причине он так снисходительно и с облегчением смотрел на меня.

Или, может, потому что я действительно была счастлива. Возможно, за последние несколько недель я стала немного капризной.

Наконец, в конечном счете, когда Зи помог мне перевернуться на левый бок во второй раз за ночь, я сумела заснуть.

Но после пары мгновений, по крайней мере мне так показалось, как я закрыла глаза, Задеон разбудил меня… и примерно в то же время я поняла, что была очень, очень мокрой.

— Кэлли? — его голос был напряжен. — Кажется, у тебя отошли воды.

Глава 43

ЗАДЕОН

Я осторожно убрал прилипшие к щеке челку и пряди с лица Кэлли.

— Она так устала, — печально пробормотал я.

— С ней все будет хорошо. Твоя пара отдыхает между схватками, а это лучшее, на что она сейчас способна. Кэлли справится. Она сильная.

Да, она такая. Я провел пальцем по белесым шрамам на ее коже.

Когда я поднял глаза, то заметил, что Энджи с любопытством наблюдала за мной.

— Что случилось?

— Автомобильная авария, — пояснил я.

Тогда ее одну вырезали из брюха машины.

Ну. Не совсем одну. Только одну выжившую.

Ее мама и тощий человек, которого она взяла в качестве охраны, погибли.

Я помнил ее горе.

Ее последующее одиночество.

Кэлли говорила, что только мои успокаивающие песни в снах поддерживали ее.

Даже если она больше не танцевала.

Пока не стала жить со мной.

У нее все так хорошо получалось.

Она была сильной.

Она могла это сделать.

«Творец, помоги ей справиться с родами».

— Как автомобильная авария? Так вот, — она обвела ладонью лицо, указывая на шрамы: — из-за чего это! — Ее глаза стали огромными, а лицо побледнело. — Срань господня. Это осколки стекла! Бедная Кэлли…

Энджи взяла ее за руку.

— Я же говорила, что она сильная. Черт.

В этом не было никаких сомнений.

Тело Кэлли напряглось, а глаза распахнулись. Она тихо застонала, обхватив руками живот.

Энджи наклонилась, чтобы заглянуть под платье Кэлли.

А затем.

Кэлли закричала.

* * *

КЭЛЛИ

Энджи отпустила мое платье и, спотыкаясь, отступила от моих ног, — на самом деле это не то, что хотела бы видеть от своего врача женщина в середине родов — в этот момент Арох ринулся на Задеона. Поднос с инструментами упал на пол, а я вцепилась в перила кровати, когда мое тело напряглось.

Внезапно Грэйс настолько громко засвистела, чтобы все замерли, а Энджи хлопнула в ладоши.

— Вообще-то они были стерильными. Позор, позор, позор тебе, Задеон… ты же знаешь, что я не причиняю ей боли. В следующий раз нам придется выдворить тебя из комнаты, а ты ведь не хочешь оставить Кэлли одну, верно?

Задеон зарычал, удерживая хвост брата на пол пути к своему рту, как я поняла, чтобы укусить.

Я протянула к нему руку.

— Зи?

Отвернувшись от Ароха, Задеон снова бросился ко мне.

Энджи погрозила пальцем перед его носом.

— Больше так не делай. Ей не нужно это дерьмо. — Затем она повернулась ко мне — без грозящего пальца — и заявила: — Кэлли, милая, есть ли шанс, что ты сумеешь сдержаться и не кричать? Кажется, в этот момент что-то ломается в его хрупком, — последние слова она прорычала, — слабом разуме.

Я кивнула.

Задеон выглядел смущенным. Я погладила его по руке и произнесла одними губами:

— Все хорошо, — и это заставило его немного приободриться.

— Мне нужны стерилизованные зажимы и еще один отсос слизи у ребенка, пожалуйста.

Следующая схватка наступила намного быстрее. Я стиснула руку Задеона… и заметила, как потом он тайком помассировал свои пальцы.

Когда схватка отступила, я слабо улыбнулась. Энджи снова задрала мое платье. Тогда я решила поинтересоваться:

— Ты работала акушеркой?

Ее глаза немного расширились и стали настороженными.

— Хм, не совсем.

Я сощурила глаза.

— Но… ты ведь уже принимала роды раньше, верно?

— О да, — заверила она. — Один раз даже официально.

Мои руки сжали боковые поручни настолько сильно, что металл заскрипел.

— Ты помогла появиться на свет лишь одному ребенку!

Ее брови выгнулись.

— Ах, я помогла родиться целой куче малышей. Тонне.

Я накрыла лицо руками, чтобы прикрыть глаза.

— Ты ведь говоришь не о человеческих детях?

— Не о них.

Она похлопала меня по колену.

— Но я принимала участие в родах одного человеческого ребенка, и все прошло не так уж и плохо в отличие от твоих опасений. Тем более на этот раз я не забуду, что кормление поможет тебе легче избавиться от последа.

— Ты сейчас себя успокаиваешь или меня?

— Ну, ты все равно напомни мне, ладно?

— Просто великолепно, — я быстро заморгала.

— Эй, все в порядке. У меня тут целая команда хобсов, которые ждут возможности вмешаться и помочь, если понадобится. Когда мы были дома, они забрали с собой кипы книг, парни любят учиться. В настоящее время некоторые из них, вероятно, могли бы пройти любые тесты, предназначенные нейрохирургам… они реально прочитали все эти книги.

— Это замечательно. Надеюсь, сегодня нам не понадобится начинающий нейрохирург.

— Ты поняла, о чем я.

— Ага… — начала я, но на меня накатила новая волна боли.

Я открыла рот, чтобы закричать, но в последний момент сдержалась, из-за чего из меня вырвался писк, звучащий лишь чуть безобиднее, нежели закипающий чайник. Задеон был напряжен, но держал себя в руках.

И… сдерживание криков на самом деле немного помогло. Мне так казалось. Я надеялась на это.

— Черт, — простонала я, и Задеон озабоченно провел носом по моему лбу.

— Мой сон, — пробормотал он. — Ты так хорошо справляешься.

— Откуда ты знаешь?

Я жалостливо взвыла. Потом вцепилась в его ладонь и поцеловала ее.

— Прости, — из моих глаз потекли слезы. — Это было подло.

Он просто поцеловал меня в лоб.

По мере учащения схваток Зи чрезвычайно взволнованно наблюдал, как я извивалась в постоянно растущем, бесконечном потоке боли.

— Дорогой Пыхтящий Волшебный Дракон, — попыталась протянуть Энджи, но произнесла эти слова сквозь стиснутые зубы. Она стала размахивать руками до тех пор, пока наконец не смогла увидеть его лицо. — Ты хочешь, чтобы Кэлли надышалась дымом и умерла. Успокой свое дерьмо.

Я хотела защитить его, но стиснула зубы и издала стон умирающей белуги. Нет, я никогда не слышала ни одного, но была уверена, что звучало это именно так.

— Мне надо кричать, — заявила я…

На самом деле я уже не понимала, к кому обращалась.

— А как насчет ругани? Задеон, тебя не будут беспокоить ее крики?

Он погладил меня.

— Все будет хорошо. Делай то, что тебе нужно. Все будет хорошо. — Зи сильно вцепился в мою руку, будто надеясь, что наша связь поможет ему не сойти с ума.

Он выглядел так, словно уже был на грани срыва.

Энджи тоже это заметила.

— Ладно, Кэл… заставь моряков покраснеть. Посмотрим, поможет ли это.

И это действительно помогло.

Эта «переходная стадия» родов стала особым кругом ада.

Но вместо того, чтобы использовать клише крик-на-отца, я проклинала своих насильников. Чтобы все они сдохли с помощью кровавой, мучительной смерти, которая, как я надеялась, причинила бы им в тысячу раз больше боли, чем мои ощущения сейчас.

Задеон поддакивал насчет болезненных смертей, хотя я заметила — из-за его волнительного состояния — на самом деле он не верил, что насильники испытали что-то ужаснее, нежели я.

— Как сильно ты их кусал? — воскликнула я.

— Я перекусывал их пополам, — бормотал он. — Некоторых пришлось укусить несколько раз, прежде чем у меня получалось разорвать тело.

— Боже, как же приятно это слышать… и не важно, как саркастично это прозвучало. Серьезно, вы оба можете помолчать хотя бы минуту, мне нужно проверить сердцебиение, — вмешалась Энджи.

И я вздрогнула от прикосновения холодного металла к разгоряченной коже.

Задеон схватил железный наконечник фонендоскопа, который был прижат к моей коже — вернее вырвал его прямо из руки Энджи — и обдал его паром.

Энджи вытащила затычки из ушей.

— Идиот! В следующий раз хотя бы предупреждай! Мне безразлично, насколько это мило! В моих ушах это прозвучало очень, очень громко.

Арох предупреждающе положил руку на ее плечо.

И несмотря ни на что… я тихо рассмеялась.

Они оба перестали пялиться друг на друга и послали мне облегченные улыбки.

А потом пришло время.

Энджи проверила меня и дала разрешение, которого я так ждала.

— Наконец-то! Ты раскрылась, вау. Начинай тужиться.

* * *

— Давай! Так держать, мамочка! — закричала Энджи, когда очень осторожно достала то, что казалось одним из тех «самых больших арбузов на ярмарке» из отверстия, которое в предыдущей жизни едва позволяло вместить тонкий тампон.

Из угла, откуда по большей части не раздавалось ни звука, одетая в чистое Грэйс захлопала в ладоши и вытерла глаза.

— Это было прекрасно. Самое творческое использование слова «хрен», которое я когда-либо слышала. Такая невероятная способность нанизывать множество ругательств на правильные структуры предложений. Снова и снова. Я в восторге.

— Оу, отлично, — прохрипела я, мое горло саднило от стонов, рычания и криков. — А то я на секунду заволновалась, что тебе не понравилось.

Мой взгляд затуманился, поэтому я вновь опустила голову на подушку и закрыла глаза.

Это напугало Задеона, который, должно быть, подумал, будто я потеряла сознание или умерла. Поэтому я устало погладила его по руке.

Энджи заметалась, что-то бормоча себе под нос и командуя профессиональной медсестрой, Арохом.

— Зажим! Так, установи на пуповину. Ножницы? Перерезаем… дай отсос для слизи, пожалуйста, и пойдем к смотровому столу!

— Нет, — рыкнул Задеон.

Я открыла глаза и посмотрела на своего пришельца.

Он не сводил взгляд со свертка, который Энджи прижимала к груди.

— Не забирай ребенка, — взмолился он.

— Мне нужно осмотреть его, — объяснила Энджи, теряя терпение.

«Это мальчик».

— И я должна действовать быстро, он не плачет!

Она вытянула руки, чтобы показать малыша Зи.

Именно тогда я увидела его в первый раз.

И от цвета его кожи мне стало зябко.

Его чешуя — это была не та чешуя дракона, которую я научилась не бояться.

А когда малыш открыл рот в беззвучном крике, то на его верхнем небе показались два мясистых розовых выступа.

Я знала, что это такое.

Я слишком хорошо знала, что это такое.

Не дракон. Не саблезубый котенок. «Клыки гадюки».

Боже мой.

«Он не похож на меня».

Он один из них.

Глава 44

ЗАДЕОН

— Кэлли?

Что-то пошло не так. Как только она увидела его…

Она запаниковала и крепко зажмурила глаза.

Я заметил, как Грэйс встряхнула пустой стакан со льдом и быстро покинула комнату. Она назначила себя дежурной, за что я был ей очень благодарен.

Я продолжал держать Кэлли за руку и умолять Энджи не забирать малыша из моего вида. Я должен был присматривать за ним, но не мог оставить свою Кэлли.

— Идиот, — рыкнула на меня Энджи, убедившись, что я сумел прочитать слово по ее губам, а затем положила ребенка на живот Кэлли, заставляя ее вздрогнуть.

Как я понял, это было не из-за боли.

«Из-за отвращения».

— Все эти пришельцы и их придурошные инстинкты

Мне показалось, что я услышал, как Энджи выругалась, но не обратил на нее внимания. Я расслабился, наблюдая, как она проводила медицинское обследование, но с особой заботой, малыша. Энджи была права, он не плакал. Она высосала слизь из его носа и рта, растерла его… но он продолжал молчать. А еще ребенок выглядел хилым и очень маленьким.

— Почему он такой маленький? — спросил я.

Энджи выглядела обеспокоенной и уже не огрызалась.

— Понятия не имею. Может, именно такими они и рождаются.

— Но живот Кэлли был таким… — я опустила взгляд, думая о словах Кэлли, что мужчине лучше не комментировать размер ее тела.

Моя пара все еще лежала с закрытыми глазами и была напряжена, она вела себя так, будто не хотела, чтобы все это происходило.

— Мне казалось, что ребенок будет немного больше, чем… в итоге. Может, внутри остался еще кто-то?

— Я услышала только одно биение сердца, — пробормотала Энджи, наклоняя голову так, чтобы Арох мог убрать с ее лица выбившиеся пряди волос и заправить их обратно под шапочку.

Кэлли глубоко вдохнула, и в голове у меня немного прояснилось. Затем Энджи вплотную приблизилась к Кэлли, хоть я не слышал, о чем она говорила, я понял, что она предложила услуги Ароха. Он бы помог удалить плаценту.

— Я могу обойтись без этого? — ее голос прозвучал глухо.

— Конечно… — медленно произнесла Энджи. — Но будет легче, если…

— Нееет, — простонала она, чувствуя следующую схватку.

* * *

Я гладил Кэлли по волосам, но она перестала реагировать на меня.

Моя вторая рука лежала на спине нашего ребенка, удерживая его на ее животе.

Он был таким маленьким, что умещался под моей ладонью. Мой большой палец был немного меньше его головы.

— Все готово, — заявила Энджи, скидывая остатки плаценты в ведро. — Очень много плаценты. Я не знаю почему, но рискну предположить, что это как-то связано с нечеловеческой половиной, а поскольку команда хобсов хочет ее препарировать…

— Они не сделают это, — сообщил я. — Ее нужно похоронить. Я с честью совершу этот обряд.

Энджи в знак капитуляции подняла руки в перчатках, перепачканных кровью.

— Избавь меня от подробностей.

Я схватил хвостом ручку ведра и поставил его между своих ног.

Обвив емкость хвостом, я окинул взглядом камеры в комнате.

Они отказались снимать камеры.

Им повезло, что Кэлли была в трезвом уме и приняла то, что группа наблюдения будет отслеживать весь процесс родов.

Вот только в данный момент она вновь была не в себе.

Глава 45

ЗАДЕОН

Моя пара не стала сюсюкаться с щенком.

Она даже не обняла его.

Но сейчас, когда он начал извиваться, Кэлли не могла отвести от него взгляд. Его маленькие ножки дрожали, а кулачки то поднимались, то опускались, бесцельно скользя по ее коже.

Кэлли открыла рот… как оказалось, только для того, чтобы вздохнуть, потому что ее нос был забит. Ее глаза остекленели от слез, она сосредоточилась на крошечном комочке у себя на груди.

Я вытер ее слезы тряпкой и провел пальцем над верхней губой, чтобы очистить лицо.

А затем я запел… и малыш перестал ерзать.

Это заставило меня улыбнуться. «Она была права». Он пинался, требуя внимания.

Моего внимания.

Осторожно — моя рука все еще лежала на его спине — я погладил большим пальцем затылок ребенка.

Он поднял ручку и сомкнул самые маленькие пальчики, которые я когда-либо видел, вокруг моего мизинца.

Кэлли издала какой-то звук.

Но когда я посмотрел на нее, она не повторила.

Моя пара пристально смотрела на малыша.

Когда я взглянул на его лицо, миниатюрную копию тонких черт Кэлли, то его крошечная хватка стала сильнее, чем я мог себе представить. Я знал, что если с ним что-то случится, то Кэлли будет несчастна.

Она нужна ему.

А он нужен ей.

— Не бойся его, Кэлли. Пожалуйста, — сказал я и погладил ее по щеке.

Затем я осторожно приподнял подбородок Кэлли, отчего слезы начали затекать в ее уши. Я вытер их, прежде чем они попали внутрь. Она отвела взгляд от малыша лишь один раз, чтобы встретиться с моими глазами, и тогда я увидел там тоску. Боль. Отчаяние.

И страх.

— Это не их ребенок, Кэлли.

Я наклонился и слизал свежие следы от слез.

— Ты хорошая, добрая и любящая женщина. Если бы я думал, что ты никогда не полюбишь этого ребенка…

Малыш зевнул, и глаза Кэлли впились в его рот.

— Но ты же любишь его. Ты лелеяла его в течение многих солнечных циклов… ты действительно заботилась об этом щенке.

— Ребенке, — тихо поправила она.

— ТВОЕМ ребенке. Моем ребенке, — мой голос сорвался, заставляя ее глаза вернуться к моим.

Она разразилась еще более обильным потоком слез.

— Но это не твой ребенок!

— ОН МОЙ!

Я осторожно поднял малыша обеими руками.

Кэлли издала возмущенный всхлип, из-за которого я замер на месте.

Она выглядела смущенной, но так и не убрала руку с его спины.

— Я просто хочу кое-что тебе показать, — нежно пояснил я.

Она позволила мне провести ее рукой по его животику, пока я устраивал ребенка на сгибе своей руки.

Теперь она гладила его своим большим пальцем.

Она так устала. И уже не могла ясно мыслить. Кэлли видела только его чешуйки и некоторые черты лица, которых сильно боялась. Ракхии считали, что после рождения ребенка наступало критическое время, в которое происходила особая связь душ. Если сейчас Кэлли отвергнет его, то пожалеет ли об этом позже? Я был уверен, что если она как-то навредит малышу, то это уничтожит ее.

Если время действительно было таким важным, то я намеревался изложить сейчас все свои мысли в надежде, что Кэлли услышит меня.

— Я пережил вместе с тобой всё. Всё. Еще до того, как я понял, что заставило твой запах стать слаще, я уже полюбил его. Полюбил малыша. Это маленькое личико, — я задрал локоть и прижал плечо к уху, чтобы осторожно приподнять ребенка и не задеть его шею, — так похоже на твое… посмотри на этот очаровательный носик. А эти большие нежные глаза… твои глаза. Только взгляни на эти волосики…

Это, конечно, было преувеличением. Что бы ни было у него на голове, это не волосы. Еще. Но позже они могли вырасти.

Или выпасть.

Трудно сказать.

Наконец, Кэлли протянула руки и согнула пальцы, будто сила ее движений могла заставить меня быстрее поместить малыша в ее объятия.

А когда я передал его, она заплакала.

— Кэлли, — утешительно пробормотал я, проводя носом по ее уху. — Все хорошо.

В этот момент ребенок начал копошиться возле ее закрытой халатом груди.

Она прикрыла рукой сосок и вздрогнула, когда его рот встретился с тыльной стороной ее ладони.

Я встал на колени у кровати.

— Что случилось?

В ее глазах плескался ужас.

— У него клыки, Зи.

— Дай мне, — пробормотал я, ненавидя себя за то, что ей приходилось беспокоиться о собственном ребенке.

У ракхий не вырастали клыки до тех пор, пока их не отнимали от груди. Почему-то я предположил, что у этого малыша будет также, но Кэлли не должна была мириться с последствиями моих неверных выводов.

«Она и так знала лучше кого бы то ни было о клыках дэндроасписов на своей груди».

Я наклонил головку ребенка в свою сторону, намереваясь засунуть палец ему в рот, чтобы проверить, есть ли там клыки, но не смог.

Даже если мой палец был достаточно мал, чтобы поместиться в его рту, мой коготь мог его ранить.

Я в отчаянии зашипел.

Похлопывание по плечу заставило меня взглянуть на Дохрэйна.

— Позволь мне, — он показал мне свою ладонь.

И свои когти.

— Почему ты… — начал я, прежде чем меня накрыло волной благодарности.

Я был потрясен, что у него хватило предусмотрительности подготовиться к подобному моменту.

— Он стрижет свои когти ради меня, — объяснила Грэйс. — Но не волнуйся, он мыл руки раз десять каждые три минуты, клянусь.

— Зачем ему стричь когти ради тебя? — спросил я, потому что мне стало действительно любопытно.

Кэлли похлопала меня по руке, и в моей груди ослабло напряжение, когда я услышал, что в ее голосе прозвучало веселье.

— Не сейчас, Задеон.

Горло Дохрэйна задрожало, словно он начал что-то напевать. Несмотря на то, что яд взрослого дэндроасписа не сильно влиял на мой организм, у меня не было иммунитета… как и у хобсов, для которых действие яда было бы крайне неприятно.

Можно было только предполагать, чем обладал этот маленький комок полу-дэндро.

К счастью — по крайней мере, на данный момент — там ничего не оказалось.

— Я даже не чувствую покалывания. Так бывает, когда клыки прячутся в десне, ожидая возможности вырваться на свободу. Только кармашки. Кто знает? Может, у него и вовсе не появятся клыки. Возможно, он даже не будет в состоянии вырабатывать яд. — Дохрэйн осторожно положил шаткую головку обратно на грудь Кэлли. — Из того, что я выяснил, он не должен производить яд еще как минимум один солнечный цикл.

— То есть, ты выяснил? — спросил я.

Грэйс протиснулась к нам, на ее лице, когда она посмотрела на Кэлли, расплылась одна из самых нежных улыбок, которую я когда-либо видел. И что еще более нехарактерно, она молчала.

Впрочем, Грэйс умудрялась ненавязчиво молчать в течение последних часов, оказывая в основном безмолвную поддержку Кэлли.

Это удивило меня.

— Ничего такого, что не могло бы подождать, но вы оба захотите услышать подробности, — заявил Дохрэйн.

В его глазах появился отблеск жестокости, из-за чего мой хвост напряженно дернулся.

— Да. Мы захотим узнать подробности.

Затем мой взгляд вернулся к младенцу, уткнувшемуся носом в материнскую грудь.

На этот раз Кэлли направила его рот… и даже поощрила к кормлению.

* * *

КЭЛЛИ

Мое сердце екнуло, когда его большие, слегка расфокусированные глаза посмотрели на меня.

Они были ласковыми. И такими яркими. А зрачки большие и круглые, слава Богу, не такие, как у них.

Не совсем человеческие, но… какие-то… идеальные.

И этот запах! «Никакой гнили».

Никакой смерти.

«Ничего змеиного».

Просто чистый, сладко-пахнущий ребенок.

Я хотела зарыться носом в его волосы, желание поцеловать его головку переполняло меня.

Поэтому я поддалась порыву.

И прижалась губами к его… чешуе.

«Задеон стал моей экспозиционной терапией». Маленькие чешуйки были едва заметны для меня… и они не вызывали отвращения или ужаса, которого я так боялась.

Вблизи я заметила, что его чешуя была покрыта темными пятнами. Почти черными. Немного блестящими… а не тусклыми, которые все еще преследовали меня в ночных кошмарах. Нет, не такими.

Он не такой!

Когда я помогла ему взять сосок, то, наконец, поверила в это.

Малыш не был их точной копией. Он не они. Это маленькое существо полностью принадлежало самому себе.

Я исследовала его кожу нежными касаниями. Когда он высох, на его головке появился пушок.

Грэйс наклонилась, чтобы рассмотреть его вместе со мной.

— На его головке рыжие волоски или пушок? Боже, он такой крошечный.

— Это волоски. У него будут волосы, — объяснила я.

Мой голос был хриплым от волнения.

От облегчения.

«Он не они».

Он мой.

Гигантская рука Задеона опустилась на малыша, накрывая его от плеч до крошечных ступней.

Он наш.

Я напряглась, когда почувствовала, как его язык раздвоился и уперся в нижнюю часть моего соска.

У него был раздвоенный язык.

«Это нормально, это нормально, это нормально…»

— Скажи, когда ты снова проголодаешься, хорошо? — пробормотала Грэйс и выпрямилась. В одной руке она сжимала небольшую сумку, а в другой — странную на вид палочку.

Я наклонила голову.

— А знаешь, что? Я.… вроде как умираю с голоду. Я могла бы заснуть возле тарелки, но все равно продолжать есть.

Грэйс усмехнулась.

— Я надеялась, что ты это скажешь, — произнесла она.

Она подвинула стол — тот самый, на котором должны были осматривать нашего ребенка до того, как Задеон положил конец этому плану — к краю кровати.

Затем она начала вытаскивать ингредиенты.

И я снова разревелась.

Она нанизала продукты на палку и повернулась к Задеону.

— Папочка, не мог бы ты оказать мне честь и зажечь этого щенка (штуковину)¹³?

Зи выглядел немного встревоженным, — по моему мнению, это из-за употребления слова «щенок» в одном предложении со словом «поджечь», — но все же выдохнул небольшой виток пламени на зефир, над которым располагался темный шоколад. Шоколад потерял свою форму и начал стекать на зефир, обволакивая лакомство.

Грэйс подула на сладость и поднесла под него ладонь… на которой лежала тарелочка.

— Поторопись, чтобы успеть насладиться… шоколад быстро тает, — предупредила она, прежде чем спихнуть лакомство с палочки на тарелку.

В итоге на этой очаровательной маленькой бумажной тарелочке с надписью «Поздравляю, мамочка!» оказался самый совершенный, обугленный зефир, который я когда-либо видела.

— Этот запах заставил меня почувствовать голод, — обратился Зи к Грэйс. — Можно мне тоже одну, пожалуйста?

Я впилась зубами в свой зефир и ухмыльнулась, когда Дохрэйн улыбнулся мне… ведь его лицо приобрело светлый оттенок зеленого.

Глава 46

ЗАДЕОН

Я поднял предмет… достаточно близко, чтобы малыш мог сосредоточиться на орудии, но одновременно далеко, чтобы он не мог дотянуться.

— А это кальтроп. Он причиняет огромною боль ногам врагов. Но также он опасен и для нашего вида, ведь у нас на стопах очень мягкие подушечки. Если ты воспользовался парочкой таких, и противники на них напоролись, то, считай, ты выиграл. Но помни, — предостерег я. — То, что ты выставляешь на ринг, опасно для тебя также, как и для твоих врагов. Если тебе не удалось с помощью кальтропа вывести из игры твоих преследователей, то стоит следить не только за ними, но и за орудием.

Я почувствовал взгляд Кэлли, но не услышал ее.

А когда обернулся, она смеялась, прикрывая рот рукой.

Может, именно поэтому ребенок тоже начал улыбаться.

Он услышал ее.

— Думаю, ему нравится твой смех, — заявил я, ухмыляясь, как идиот.

Кэлли схватила меня за ухо — то, что с дырками, — и поцеловала покрытую шрамами кожу.

— Ты самый очаровательный папочка на свете, знаешь?

Я вздохнул и кивнул.

— Ну, раз так сказала моя пара. Не свирепый, не пугающий, я очаровательный, — пошутил я.

Она засмеялась еще громче.

— Ох, нет, ты очень страшный, когда учишь ребенка всему этому ужасному инопланетному гладиаторскому оружию.

— Мы могли бы научить его самому ужасному человеческому оружию, — предложил я и показал ей кальтроп. — Это…

— Я слышала, — перебила Кэлли, широко улыбаясь. — На самом деле у людей тоже есть смертоносное оружие для ног.

— Серьезно? — восторженно спросил я.

— Ага, мы называем его лего.

— Лего, — медленно повторил я, наслаждаясь произношением этого ужасающего оружия.

— Если думаешь, что твоя маленькая игрушка причиняет боль, когда на нее наступают, то тебе стоит увидеть нашу. Помнишь тот шрам, который ты так любишь на моей стопе?

Аххх, так эта линия была настоящим шрамом.

— Это из-за лего. Им играют человеческие дети. Мы разбрасываем детали по полу для развлечения.

Я с недоверием посмотрел на нее.

— Ого! Я и не знал, что на Земле тоже обучают молодняк сражениям.

Я никогда не слышал ничего подобного о людях.

— Мы действительно даем конструктор молодняку. Все дети проходят через стройку лего.

Как я уже понял, Кэлли просто дразнила меня. Я прекрасно осознавал, что этот лего мог быть таким же безобидным, как стопка мочалок, но все равно продолжил дискуссию.

— Теперь я восхищаюсь тобой еще больше. Тем более, — я притянул ее лицо и облизал ее нос, — я же тебе говорил?

Она наморщила лоб.

— И что же ты такого говорил?

— Говорил, что ты воин.

* * *

КЭЛЛИ

— А как насчет… Баскиана? Оно означает защитник. Это старинное, благородное имя.

— Мне нравится, — тихо пробормотала я.

А затем с сожалением выдохнула, подняла голову с его груди и повторила слова, чтобы Зи видел мои губы.

Тыльная сторона его когтя нежно прикоснулась к моей щеке, улыбка Задеона была такой теплой, что мои внутренности превратились в кашу.

— Почему ты оглох?

Я закрыла рот рукой. Какой бестактный…