Союз одиночек

Глава 10. Осознавшие необходимость

Лагерь отхватил у города немалый и не худший кусок, одной своей стороной примыкая к морю и протянувшись «до самых до окраин». От прочих улиц Лагерь отделили забором, словно военную часть или, того пуще, тюрьму. Черт знает, что тут было скрывать, но на границу опять навесили здоровенный замок. Охрану составляли крепкие ребята, ряженные в камуфляж. Свою принадлежность они не афишировали, но я-то знал, что Лагерь стережется Двором. Еще бы, почти даровая рабочая сила!..

Перед самой проходной я затормозил, вкатывая «болид» на тротуар, вплотную к высоченной стене, поверх которой протянули колючую проволоку. Смотрелся забор солидно, но при желании одолеть его не составляло труда. Впрочем, еще проще было договориться со сторожевиками.

На проходной дежурили двое, кряжистые, мордатые, – типичные образчики своей породы. Меня они встретили хмуро, но ломаться не стали и пропустили сразу, содрав обычную мзду. Странно: мне показалось, будто эту денежку, немалую по их заработкам, они приняли без удовольствия. Что за новые мотивы в охранной службе?

Как бы то ни было, главный заслон я миновал и теперь находился на территории Лагеря. Общественный транспорт тут давно не курсировал, а ведь сколько было ликования, когда его сделали бесплатным. По пустым дорогам дребезжали редкие машины Слуг – бог знает, каких лет выпуска – да иногда проплывали двуколесы сторожевиков, равнодушно поглядывающих по сторонам.

Вообще Лагерь странное образование – я не слышал, чтоб еще где-то устроили такое. Сам я давно желал, чтобы человечий мусор: неумехи, лодыри, завистники, – обособился и жил, как считает правильным, не принуждая к этому остальных. Вот и сбылось, хотя бы в масштабе губернии. Конечно, здесь обитали не все, кто прежде ратовал за коммунизм. Но агитацию тогда провели мощную, на некоторых даже пришлось надавить. Изначально-то в Лагерь попали лузеры, доверчивые простаки, обиженные старики… Кое-кто вскоре сбежал, убоявшись «временных трудностей», другие попытались на личном примере доказать преимущества избранного пути, но, как и всегда, без успеха. И пришлось им свои потребности опускать до уровня возможностей – не слишком больших, прямо скажем.

Когда я посещал эту богадельню последний раз, тут было все ясно. Но с тех пор в Лагере что-то изменилось. Нет, коммунары гляделись столь же убого, одетые едва не в униформу, изрядно поношенную. Сытыми они тоже не казались, и достатка не прибавилось – но прежнего уныния не ощущалось. И откуда взялось? Я ведь полагал: былой энтузиазм не возродить. (Собственно, и в былой я не шибко верил. Мало ли что могли напеть штатные романтики первых пятилеток?) Словно бы в здешнюю воду стали добавлять эйфории и теперь коммунары жили в предвкушении скорого счастья. Не жизнь, а вечный праздник – при общей нищете. И вправду, счастье-то не в богатстве!.. Главное, убедить всех в этой истине.

Впрочем, здешняя нищета не вызывала гадливости, в ней ощущалось достоинство. Ну скудненько, да… Зато у всех крыша над головой и в распределителях что-то есть. Конечно, не ананасы с рябчиками и не миноги с анчоусами, но самое насущное: макароны, картошка, маргарин в брикетах, колбаса «Отдельная». (Кстати, почему «отдельная»? Совершенно неуместное тут название.) А из консервов… Оглядев полки, я ухмыльнулся: «Бычки в томате» и «Завтрак туриста». Вот не думал, что еще выпускают! И как туристы не вымерли от такой кормежки?

Через низкие, доверчиво распахнутые окна я наблюдал холодильники допотопных моделей и телевизоры полувековой давности – по-моему, еще черно-белые. А мебель, судя по всему, собирали по брошенным домам. Но особенно умиляли коляски с газ-водой, увенчанные сиропными колбами, – из каких запасников их достали? Где-то пиликала скрипка, перемежаемая сочными тонами аккордеона, явно наигрывающим другое. С другого бока доносился сладкий тенор Ободзинского, верно, извлекаемый каким-нибудь граммофоном. Из-за окна кто-то писклявым голоском, зато старательно, выводил «Одинокую гармонь», аккомпанируя себе на гитаре. Слова, если вдуматься, ерундовые – но разве нынешние дебилки лучше?

А на лагерном пляже резвились, ныряя с заржавелых понтонов и звонко перекликаясь, загорелые пацаны в матерчатых плавках, видно, «сорвавшиеся» с уроков. И никто не пальнет по ним за лишний шум, и маньяки не бродят тут, подманивая мальцов. В худшем случае нарвутся на сварливого старика, или ретивый сторожевик шуганет. Накупавшись, побегут домой за очередной порцией родительских затрещин и дымящегося супа, в котором, возможно, будет плавать и мясо.

Я будто вернулся в детство, только вместо вязов и акаций на берегу росли пальмы с кипарисами. Черт, даже ощутил ностальгическое томление!.. по юности ли, безвозвратно сгинувшей, по человечьему ли теплу, пусть и даровому, по светлой ли вере в людей, с каждым годом якобы делающихся лучше. Разумеется, ни за какие коврижки (и откуда они здесь?) я не соглашусь на такую жизнь – но понять этих людей могу. Им нечего делить и некому завидовать, а друг от друга они мало зависят; поэтому им легко дружить и быть добрыми. Что ни говори, а идея всемирного братства греет душу.

В здешний Храм меня не тянуло: почему-то я был уверен, что сейчас там смотреть не на что. Помещался он на покатом холме, видом напоминая то ли планетарий, то ли обсерваторию. (Наблюдают, стало быть, коммунары небо, высматривают: а не летят ли к ним посланцы дружественных цивилизаций?) Пройдя Лагерь из конца в конец и нагулявшись до оскомины, я подгадал поглядеть на коммунаров, возвращающихся из Компании. Через раскрытые ворота картинка просматривалась далеко. Люди текли по шоссе, точно колонна муравьев, мигрирующая через джунгли. По бокам вышагивали сторожевики – в лучших традициях, не хватало разве овчарок. Но настрой у конвоируемых, как выяснилось, был не лагерный: «усталые, но довольные» они шли домой после ударной вахты, а сторожевиков воспринимали как охрану, обязательную на таком пути. Мне будто кино показывали – древнее, еще советское, времен расцвета общего оптимизма. Вот так изображали работяг новой формации, тогдашний наш авангард. Но ведь тут не актеры? Играть им вроде бы ни к чему, да и не сумеют они войти в роль настолько, чтобы поверил даже я, с моим нюхом на фальшь. Эти ребята не лицедеи, нет, – тогда что же их вдохновляет?

Однако досмотреть сюжет мне не дали.

– Эй, товарищ! – по переулку ко мне спешил, спотыкаясь от усердия, неряшливый типчик в панаме и сандалиях на босую ногу. – Товарищ, послушайте!.. Вы ведь снаружи, да? Тут нельзя находиться посторонним.

Лицо у него было морщинистым и вспотелым, в глазах сиял восторг первых комсомольцев. Или первых христиан, всегда готовых ратовать за веру. Лучше бы они мылись чаще. По крайней мере, от этого попахивало сильней здешней нормы.

– Шел бы ты, – пробурчал я. – Тамбовский волк…

– Вы не правы, товарищ, – возразил он, согласный, если надо, и пострадать за свои убеждения. – Я ведь только предупредить. А меры, в случае чего, будут принимать они, – типчик указал на сторожевиков, скапливающихся у ворот и в самом деле поглядывающих на меня с подозрением.

Кажется, он искренне стремился мне помочь – будто рассчитывал получить за это премию. Но скорей его корысть состояла в ином: наставить грешника на праведный путь. Это же так возвышает!..

Действительно, когда я двинулся прочь от зрелища, оказавшегося почему-то запретным, абориген засеменил следом, торопясь вывалить на меня доводы, затертые от долгого применения, явственно отдающие плесенью. Сейчас он смахивал на заевший пулемет. Возраст, возраст – его бы пожалеть.

– Может, заткнешься? – спросил я без особой надежды.

– Но вы признаете, что коммунизм – наше будущее? – не сдавался он.

– Предлагаешь устроить диспут прямо тут?

– Правда уместна везде, – заявил типчик. – Наше учение всемогуще, поскольку верно.

– Или наоборот, – фыркнул я. – Ты что, агитаторов наслушался?

– Я и есть агитатор, – поведал он со скромной гордостью.

– Эй, поп, – не выдержал я, – хочешь в лоб?

Но типчик не внял – видно, давно не получал хорошей плюхи. Да и кто ж тут наделит его, болезного?

– А вы, товарищ, приходите в Храм, – вдруг позвал он. – Послушаете, приглядитесь. Не хлебом же единым…

– С маслом, – перебил я. – И с девками. А вы обобществите!.. На хрена мне такой кукиш?

Ну достал он меня!

– Приходите, приходите, – повторил он, радушно улыбаясь. – У нас для каждого найдется дело по душе.

Ну да, и для убийц? Что-то в этой фразе было… для сердца русского.

– Ждем вас, товарищ! – прибавил типчик ободряюще, только что по плечу не похлопал. И чем я так глянулся ему?

А меня он не заинтересовал – отработанный материал. Эти, прежние, попросту доживали в Лагере. Их терпели, к ним снисходили, но погоды они не делали. С одной стороны хорошо: хотя бы здесь не правят старики. Однако неясно, кто взрастил эту молодежь – энергичную, просветленную… несмотря ни на что. Откуда такой поворот? Это и надо выяснить.

Вот теперь, ближе к вечеру, я ощутил вокруг странное: по Лагерю будто незримые нити веяли, сплетаясь в тугую сеть, постепенно сгущавшуюся к центру. Мой Зверь посчитал бы их сродни запахам, но скорее тут замешаны мысли – ориентир не самый плохой. Обострившееся в последнее время чутье не подвело и на сей раз, вывело к цели быстро и кратчайшим путем. Ну, здравствуй, племя младое, незнакомое. Что же ты представляешь из себя?

Она была симпатичной, по меньшей мере. Открытое улыбчивое лицо, ладная фигура, движения легкие и точные – видимо, физкультурница. Или даже спортсменка: легкоатлетка либо гимнастка-художница. (Теннис тут вряд ли культивируют.) И пахла свежестью, несмотря на жару. Ее волосы выгорели добела, зато кожа побронзовела в йодистых испарениях моря. Одета в стандартное платьице, выцветшее и застиранное, на ногах сандалии.

Со школьных лет храню светлый образ комсомолки, внушенный тогдашней пропагандой. Но среди реальных партийцев встречал лишь карьеристок, помешанных на власти, или фанатичных дурищ с единственной извилиной, замусоренной демагогами. Или дурнушек, с отчаяния заделавшихся общественницами. Или смазливых девиц, планирующих выгодное замужество. Эта малышка не походила ни на один из помянутых типажей. Ее глаза были ясными, улыбка – озорной. Может, ее растили на тех же фильмах, что и меня?

– Не жарко ль тебе, красавица? – спросил я, заступая девушке путь. – И не вмазать ли нам по кружечке кваса, как думаешь? Или мама не велит?

– Мама не может мне ничего запретить, – ответила она серьезно.

– А кто может?

– Вожатый. Или комиссар. Но вряд ли они станут запрещать квас.

– А как насчет подозрительных знакомств?

– А что это такое? – удивилась девушка.

– Ну, или нежелательных.

– Разве бывают такие?

Уже интересно. Я-то считал: невинность коммунаров блюдут строго, как у монахов. Или для этого хватает забора?

– Как зовут тебя, чудо?

– Зоя, – ответила она, не ломаясь.

– А меня – Родион.

Улыбнувшись, девочка доверчиво взяла меня под руку. Может, она из тех, кто чист, пока не ушибется о жизнь? Я и таких знавал. И куда девается их доверчивость после первого встреченного мерзавца!..

– Ты тоже росла в интернате? Чуть не ляпнул: в инкубаторе.

– Конечно. Правда, только с восьми лет, – прибавила она с сожалением.

– А как же родители?

– Мы встречаемся. Иногда.

– Ну, ни фига себе!..

Тут нас прервали. Вдруг позвонил Гувер и, не вдаваясь в детали, предложил срочно заехать в их контору – якобы для важного дела. Удивившись, я дал согласие, хотя федерал звучал странно. Пока общался с ним, Зоя глядела на меня с любопытством, верно, не очень понимая, что происходит. Коснувшись выступа на шлеме, я отключил рацию.

– Нужно вернуться, – сообщил новой знакомой. – Хочешь со мной?

Эксперимент в самом деле занятный: выдернуть девчушку из нищей идиллии в сытое, но опасное будущее, – из одной общественной формации в другую, без пересадки.

– Меня не выпустят, – нерешительно сказала Зоя.

– «Границе на замке»? – хмыкнул я. – А вот сейчас проверим.

На проходной вправду возникли сложности. Но разрешились они просто: я сунул сторожевику пару мэнчиков, и он отвернулся, заинтересовавшись чем-то в глубине будки. Я вывел притихшую коммунарку наружу, усадил в мерцающий «болид» и рванул машину с места. Сразу включилась музыка, обволакивающая, вкрадчивая, а на дисплее возникла карта, указывая наше местонахождение. Сбоку панели открылось оконце бара.

– Хочешь пить? – спросил я. – Что выбираешь?

– Э-э… на твое усмотрение, – вывернулась Зоя.

– Безалкогольное, да?

Я налил фанты, с интересом ожидая ее реакции. При этом ощущал себя так, будто и сам пробовал впервые. Во всяком случае, маленькие открытия девушки и моему восприятию добавляли свежести.

– А хороший у тебя мобиль, – заметила Зоя с одобрением.

– Эти машинки отживают свое, – вздохнул я. – Еще год-другой, и пересядем в турбореактивы. Дело не только в скорости – но сколько можно цепляться за полоски асфальта, когда над головою такой простор? Лети, куда пожелаешь, и никто не перегородит путь. Мир без границ – как тебе такое?

– Как же без них? Мы ведь пока не при коммунизме.

– Да похоже, границы нужны лишь коммунарам и чинушам.

– Нет, ты не прав. Стоит убрать забор, как в Лагерь хлынут чужаки.

– Что, к вам? – Я хмыкнул с пренебрежением. – Да кому вы сдались? Последний нищий не променяет наши помойки на ваши закрома, а для трудяг у вас и вовсе нет просвета.

– В нашей жизни есть смысл, – сказала девушка. – А для чего живете вы?

– Во всяком случае, не для светлого будущего. И не ради прогрессивного человечества. По-твоему, смысл в этом? А попробуй пожить ради кого-то одного. Думаешь, это легче?

– Я знаю: мы на верном пути, – объявила Зоя твердо. – Наша тропа, может быть, трудней – зато короче.

– Знаешь, да? – спросил я. – Так поделись!

– Я… не могу. Не имею права. Пока еще нельзя.

Вид у нее сделался виноватый – оттого ли, что проговорилась, или что отказывается меня просветить.

– «Верной дорогой идете, товарищи»? – Я снова хмыкнул. – Ну-ну.

Можно было направиться сразу к Гуверу, но я специально покружил по обновленным кварталам, чтобы вкусить от ощущений Зои. Для нее тут была заграница, невиданная, таинственная, – в одних витринах чего только не выставлено! И люди вокруг другие, и машин тьма, и огней уйма. Я сам поглядывал по сторонам не без интереса. Каждую неделю здесь что-то менялось: реставрировались дома, а то и вырастали новые; магазины переезжали либо закрывались (или их взрывали), взамен расцветали другие; а уж кафе и ресторанчики множились на глазах.

Наверно, Зоя высматривала следы разложения, описанные в дозволенных книгах, и ожидала увидеть дебоши, классовую борьбу, чуть ли не трупы на улицах. Но днем тут было пристойно, разборками никто не занимался, попрошайки отсыпались перед работой, и даже «бабочки» не фланировали по тротуарам. Вот через час-другой, когда наступит ночь…

– Слишком сыто живем, да? – спросил я. – Некогда о душе подумать.

– Я атеистка, – заявила девочка с трогательной убежденностью.

– Что ж, – пожал я плечами, – у каждого своя вера.

Мы уже подкатывали к резиденции федералов. Оставив Зою ждать в машине, я поднялся в квартиру. К моим посещениям тут относились без восторга, но на сей раз даже обрадовались – по крайней мере Агей, что настораживало. А Гувер явно был не в своей тарелке.

Кроме них в гостиной обретались двое, похоже, нагрянувшие из столицы и наделенные немалой властью. То есть начальником выглядел один: матерый, хотя рыхловатый тип с замороженным усатым лицом и свинцовым взглядом, – а второй, жилистый верзила, ходил у него в подручных. Оба были выряжены по северному и экипированы не хило, судя по выпуклостям на одежде. Принимали их, точно ревизоров. Обшарпанный, видавший виды стол ломился от яств и напитков – не очень изысканных, зато обильных. А в перспективе могла маячить сауна с девочками – сейчас это даже не дорого.

– Ага, – сказал усатый, завидев меня. – Как говорится, на ловца…

Похоже, мой облик ему нарисовали. Но с «ловцом» он поспешил.

– Садись, – по-хозяйски пригласил гость. – Не тушуйся!.. Чего налить?

– Кваса.

– Да? – хмыкнул он. – А почему не кумыса?

– Вкус гнилостный, – сказал я наудачу. – Как у сушеной селезёнки.

У него это не вызвало ассоциаций.

– Значит, не татарин, – констатировал усатый. – Уже неплохо.

Хотя у самого в чертах проступала явная монголоидная примесь.

– Вдобавок Родион, – продолжал он. – Хорошее имя, патриотичное. А меня можешь звать Ульяном Мироновичем.

А могу и не звать, прибавил я мысленно. На кой ты сдался мне?

Но вслух спросил:

– А фамилия?

– Вот фамилия ни к чему. Хотя, если желаешь… Сидоров подойдет?

Скажите, какие мы загадочные! Все равно ж выловлю в Океане. Но взгляд Ульяна мне не нравился – тяжесть его ощущалась и через очки.

– Да хоть Петров!.. Мне-то что?

Обойдясь без приглашения, я опустился на свободный стул. Все же Ульян налил мне водки, почти полный стакан, – видно, принял за настоящего мужика. Или решил подпоить. Не он первый. Вообще я могу выпить много, не теряя контроля, – только зачем? Отодвинув стакан, я действительно взялся за квас – тем более, об этой моей склонности не знал даже Гувер. Конечно, навряд ли мне что-то подсыплют…

– Ты закусывай! – усмехаясь, предложил Ульян. – Не то и впрямь захмелеешь, не приведи бог.

Похоже, у него сегодня бенефис – остальные помалкивали. Помощник методично работал челюстями, а толстячок Агей, зацепенев с приоткрытым ртом, поглядывал то на меня, то на Ульяна, будто следил за мячом в теннисном матче.

Хлебнув ледяного кваса, я посмотрел на Гувера, но тот сразу отвел взгляд, словно отстраняясь. Счастливым он не выглядел, как и дружелюбным, – похоже, опасался гостей. Но, может, хотя бы не станет вмешиваться, если дойдет до потасовки?

Будто очнувшись, Агей подскочил и, обежав вкруговую стола, установил передо мной тарелку. Рядом положил вилку, сравнительно чистую.

– А компот? – спросил я, но толстячок лишь недоуменно кольнул меня глазками и затрусил обратно, на пригретое место. Уж он точно не на моей стороне – и слава богу.

– Мне говорили: ты много знаешь, – начал Ульян. – И понимаешь в этом бедламе больше других.

– Я много в чем понимаю. И что?

Усач опять уперся в меня тяжелым взглядом, будто стремился подмять. Наверно, в большинстве случаев это удавалось. Он и сам по себе был опасен, а вдобавок в нем ощущалась принадлежность к большой и грозной стае.

– Мне что, нужно напомнить про твой гражданский долг? – спросил он с угрозой.

Ну, насмешил!

– Напомнить? – хмыкнул я. – Это как в анекдоте про студента, которому профессор кричит: «Вспомни, несчастный, этого еще никто не знает!..»

– Не понял, – медленно выцедил Ульян.

– …сказал бывалый кот, загремев вместе с водосточной трубой.

– Хохмач! – сказал он. – Еще не расчухал, на кого нарвался? Ты должен очень стараться, чтобы понравиться мне. Потому что, если тебя не полюблю…

– Как родного?

– Как патриота. Объясняю популярно и коротко: не станешь сотрудничать, вообще не будешь… работать. Ну, еще раз: кто я, по-твоему?

Прыщ на ровном месте! – едва не брякнул я. Подобных субчиков, упивающихся властью над слабыми, полно среди крутарей. Но еще больше их среди шушеры – вот там это едва не норма. Теперь я понял, что проступало сквозь благодушную маску Ульяна, как пятно через краску, – жестокость. И даже не обычная безжалостность, а именно желание приносить боль и смерть. Бог знает, когда он вошел во вкус, но на такой работе трудно не сломаться. Да и кого волнуют там высшие цели? От этой глупости быстро излечиваешься.

– Ты из федеральных спецслужб, – объявил я небрежно. – Если не босс, то очень, очень полномочный агент – «с правом на убийство». И как, многих уже порешил, авансом получая отпущение грехов?

Ухмылка не слиняла с усатой физиономии, зато глаза превратились в прицелы. Наверно, Ульян был умелый практик – но это не значит, что лучше меня разбирался в теории. Нынче кто не ленив, тот подготовлен, и для этого не обязательно идти в ученики к асу. А кто подготовлен, тот вооружен. И когда Ульян будто невзначай сдвинул руку, направив ее на меня, я сразу и в точности повторил жест, осклабясь ему в лицо. А второй рукав нацелил на подручного, слишком близко поднесшего ладонь к борту расстегнутого пиджака.

– Будем и дальше друг друга пугать? – спросил я. – Или поговорим о деле?

Видимо, Ульян плохо понимал людей – слишком привык, что его боятся. Легко общаться с людьми через амбразуру, сидя, к примеру, в танке. Конечно, будь я экипирован хуже, тоже бы не пер на рожон, но пытать себя вряд ли бы позволил. Нынче госмашина не та: в открытую не наедет, – да и я пока не в капкане, отмашусь с божьей помощью. Не так их много: двое прожженных убийц, не привыкших к честной драке, и неумеха-подтявкатель. Да еще – невольник служебного долга, вряд ли бы ставший усердствовать.

– Ладно, давай о деле, – сдал назад Ульян. – Дошел до нас слух, будто в городе обосновалась подозрительная братия. Будто вытворяют оные люди странное и владеют, чем не положено. И нет для них ни законов, ни укорота – живут, как хотят.

– Разве они одни?..

– Остальные не уходят за рамки – стало быть, управляемы. А вот чего хотят эти? И чего могут?

И это все, что его волнует? Тут губерния на грани взрыва, жители с ума посходили… не говоря о нечисти, заполонившей темные глубины, водные и подземные.

– Собственно, ты о ком? – спросил я. – Последнее время в нашей деревне развелось столько экзотики – можно экскурсии водить.

– О тех, за кем и ты приглядываешь, – с ехидцей ответил Ульян. – В оконца пялишься, за машинами гоняешь, а подойти не решаешься. Что ж ты такой боязливый? Пора, брат, пора!

Невольно я поморщился. Это называется: утечка информации. И откуда она утекла? Слежки за мной не было – я бы заметил… Господи, уж не снюхался ли Аскольд еще и с этими?

– Вообще я «приглядываю» за одной, – уточнил я. – С каких пор моя личная жизнь стала интересовать спецслужбы?

– Не финти, – прикрикнул Ульян. – Видали мы таких умников!..

– Правда? – не поверил я. – Только не говори, что в зеркале.

Кажется, Ульяну стала изменять выдержка, даже щека задергалась. Очень он не любил, когда отказывают, – ему такие поперек горла. С ними он и воевал не за страх, а… н-да, вот о совести не будем. И отстреливал, сколько дозволяли, и ломал, если удавалось, и с дерьмом смешивал, доказывая, кто тут прав. А всех несогласных записывал во враги.

– Дурень, – сказал Ульян. – Да что ты стоишь против организации!..

Последнее слово он произнес с таким нажимом, что прямо слышалась прописная буква.

– Ну да, такая здоровенная стая!..

Мне совсем не нравилось, что творится в губернии, и пока я не видел сил, которые могли это остановить, – кроме федералов. Маленькому человеку, чтобы не угодить под каток, лучше заручиться поддержкой гиганта… А как насчет тех, кто желает звучать гордо?

– Значит, не хочешь сотрудничать?

– С убийцей плечом к плечу, ради высоких целей? За кого ты меня держишь?

Надолго повисла пауза, зловещая или растерянная – кому что нравится. Как ни старался Гувер хранить безразличие, по его лицу скользнуло злорадство. Все ж приятно, когда макают тех, кого не решаешься умыть сам.

– Хочешь совет? – спросил я. – Бесплатный, в счет моего гипотетического «долга». Затеешь устранять Клопа, близко к нему не подходи, тем более не вступай в переговоры… Впрочем, дуракам советы не впрок – они и так знают все.

– А ты, значит, умный?

Как мне надоел этот вопрос!.. Ну, есть такой грех – что дальше?

– Если б я поверил, что тебя заботит дело, меж нами, может, и завязалось что, – прибавил я. – Но ты же больной son of a bitch – тебе просто нравится убивать.

Затем я поднялся, ногой убрав в сторону стул, и попятился к выходу, не выпуская из-под прицела обоих варягов. Агея в расчет не принимал: он труслив и высовываться не станет. А у Гувера, даже если захочет влезть, хватает ума понять, что я не блефую и что любой неверный ход может привести к трупам. За последние дни я насмотрелся достаточно, чтобы не церемониться. А самому на тот свет не хотелось категорически.

Вернувшись в «болид», к терпеливо ожидающей Зое, я больше не стал кружить по городу, а сразу поехал к себе, заодно показав на магистрали, что такое настоящая скорость. По-моему, девушка с трудом сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга, – наш человек!..

На пороге она сбросила сандалии и все равно ступила на стерильный ковер с опаской, будто заодно не отказалась бы ополоснуть ступни. Конечно, про пресиптрон она не слыхала: в Лагере и пылесос – редкость. Взяв под локоток, я провел гостью на второй этаж. В гостиной всё уже приготовили к приему: музыка, фрукты, цветы, напитки. В нишах красовались статуи на темы греческих мифов – конечно, уменьшенные копии, зато детальные. По стенам просторные экраны, будто окна в дальние миры, – это не считая настоящих окон, от пола до потолка. Кстати, сегодня по морю гуляли внушительные валы, впервые за много дней. «Неспокойно синее море!..» К чему бы это?

Продуманный уют моей берлоги обычно действует на гостей расслабляюще, но в Зое я ощутил напряженность.

– Тебя что-то смущает?

Она обратила глазища на меня и грустно сообщила:

– Тут могло бы жить несколько семей.

– Ага, по семье на комнату, – подтвердил я. – А обитаю я один. У меня и прислуга есть – правда-правда!.. Типичный буржуин.

Из всего обилия фруктов Зоя рискнула попробовать бананы, о которых, наверное, была наслышана (или видела, как их потребляют мультяшные обезьяны). Пришлось мне самому разрезать киви да очищать ананасы.

– А финики я ела, – похвалилась она. – Как-то завезли в распределитель. Хотя давно, – прибавила честно, – еще в детстве.

Действительно, сколько воды утекло!.. Хмыкнув, я разлил по фужерам прозрачный нектар маракуйи. Не самый вкусный из напитков, зато из наиболее экзотичных – насколько помню свои первые впечатления.

– Откуда у тебя всё? – Зоя обвела рукой вокруг: – Ну, вот это.

Я пожал плечами:

– Заработал.

– Как?

– Знания продаю.

– Да разве они стоят что-то?

– Еще бы. Всё держится на них: власть, богатство, прогресс…

– Но ведь не ты это придумал?

– Я спекулянт, – признал с готовностью. – Достаю в одном месте, сбываю в другом. Более того, грабитель, – поскольку беру без спроса. Теперь понимаешь, в какой притон угодила?

– А где берешь их? – спросила Зоя. – То есть я про знания.

– В Океане. Это такое…

– Ну да, мне рассказывали. И что, грабишь прямо там?

– В каждом океане водятся пираты, – сказал я, берясь за пультик. – Странно, если бы тут было иначе. Вот, гляди.

На экране возник некий аналог сказочного принца из восточных сказок.

– Кто это?

– Один из моих партнеров. Когда не удается друг друга одурачить, мы обмениваемся.

– Он такой красивый! – сказала Зоя восхищенно. – Как нарисованный.

– Это и есть рисунок, – подтвердил я. – Тут у каждого своя маска.

– И у тебя?

Я кивнул и вывел на экран облик тщедушного очкарика, озабоченного, будто у него непроходящий понос. Не удержавшись, Зоя хихикнула.

– Зато доверия больше, – пояснил я. – Кто подумает, что это ширма? Настоящий шулер должен тасовать карты неловко.

«Испытание собачкой», столь популярное в фильмах, девушка выдержала, хотя Хан больше смахивает на молодого медведя. То ли она не ждала от меня подвоха, то ли была непуганой, словно годовалое дитя, но псину приняла с восторгом. А тот ответил взаимностью, как ни странно. И котяра отнесся к Зое с расположением, непонятно как распознав в ней женскую особь, – и тотчас принялся клеиться, молокосос.

Зато как у гостьи округлились глаза, когда на пороге возникла Инесса – с полным подносом и в своем обычном виде, то есть нагишом. С непроницаемым лицом женщина сгрузила блюда на столик и удалилась, покачивая бедрами точно одалиска. А Зоя едва сдержалась, чтобы не вскочить, – настолько смутил бедняжку такой сервис.

– По-моему, ее надо пригласить, – сказала она, ерзая как на иголках.

– Еще чего! – фыркнул я. – Сесть за один стол с рабыней?

– Мерзость какая, – пробормотала Зоя, сразу потеряв аппетит. – Фу!

– Хочешь с ней на равных? Конечно, могу ее позвать, только…

– Что?

– Так ведь на равных, – повторил я с ухмылкой. – Готова ты уравняться?

Девушка поглядела на меня, озадаченно сдвинув брови.

– Ты выдумал всё, – заявила вдруг. – По-твоему, я совсем не разбираюсь в людях? Она ж не рабыня, правда?

– Правда, – пришлось согласиться. – Скорее мы соседи. Но, раз уж зашла речь, я тут полный хозяин и что бы ни сотворил – с ней ли, с тобой… По-твоему, тебя станут искать?

– Ладно, поняла, – кивнула Зоя. – В следующий раз буду думать, прежде чем связываться с чужаком. К этому ты ведешь?

– В общем, да. И закроем тему… Ну-ка, что тут у нас?

«Тут у нас» было много разного, даже мне с ходу не разобраться. Сегодня Инесса превзошла себя. Вот так кормятся люди, если не умеют держать себя в рамках. А ублажить всех – когда еще сможем!..

И Зоя взирала на угощение с сомнением.

– Не выбрасывать же? – заметил я. – Ну да, помню: на Земле многие голодают. Но мы потом им расскажем, ладно?

Против воли она хихикнула. «Подумала – и стала кушать».

– У меня вопрос, – заговорил я чуть погодя. – Возможно, некорректный.

– А у нас нет секретов от друзей, – сказала Зоя с такой искренностью, что я усомнился, доверяют ли секреты ей самой.

– Где уж претендовать!.. Я вам скорее антагонист.

– По-моему, ты хороший человек, – неожиданно заявила она. – И умный.

– А все люди доброй воли и здравого смысла, конечно, с вами?

– Как же иначе? Ведь доброму стоит лишь хорошо подумать…

– …чтобы послать лагерников подальше. Впрочем, не о том речь. Я хотел спросить: знаешь ли ты, как выстроена коммуна?

– Ну, примерно.

– По-твоему, вся власть у лагерного Совета?

– А как иначе?

– И сторожевиками они ведают? – едко осведомился я. – Ладно, оставим… Насколько знаю, коммуна составляет едва не десятую часть от населения края, то есть около ста тысяч, – и соразмерно вы представлены в Соборе, делегируя туда представителей. А в ваш Совет входит полторы сотни комиссаров… сакраментальное число, н-да… Кстати, как вы их зовете?

– Слуги народа, – с готовностью ответила девушка. – Старшие Слуги. А кто в Президиуме – главные.

– Железная логика, – согласился я. – Ведь есть и младшие – так называемые вожатые. И этих больше на порядок. А кто под ними?

– Что значит – «под»?

– Ну, кем они командуют напрямую?

– У каждого вожатого есть помощники.

– Числом?

Она пожала плечами:

– По разному. Обычно от трех до десяти. Бывает и чуть больше.

– Двенадцать? – И подражая «товарищу Сталину», произнес: – Будэм считать это крайнэй цифрой.

Кстати, в президиуме столько же. И что они так возлюбили это число?

– Итого набирается дружинка тысяч в десять-пятнадцать – прежде это звалось авангардом. А остальные, стало быть, ведомые, пассивно верующие… или просто напуганные миром. Нехилая секта, а?

– При чем тут секта? – обиделась девушка.

– Ну зови ее конфессией, ладно. И ты в этой пирамиде полувожатая, так? То бишь помощница младшего Слуги… Как его зовут-то?

– Феликс.

– Ну! – Я даже развеселился. – Познакомишь?

– В любое время. Уж его тебе не уболтать.

– У меня иная ориентация, – возразил я. – Но, может, твой Феликс и поведает путное. Наверно, он знает побольше помощников?

– Ну, естественно.

– Вот его и попытаю. Конечно, если еще не передумала возвращаться.

– Скажешь тоже!..

Котенок спустился с загривка своего опекуна и отправился исследовать углы. Развалившись по ковру, Хан неотступно следовал за ним глазами, будто маленький бандит даже здесь мог вляпаться в беду. И с чего в псине взыграл отцовский инстинкт? Это наводит на странную мысль: может, и мне кого-то усыновить? «Тигру нужна только тигрица, – невесть откуда всплыла цитата, – да еще, может, тигрята – и никого более».

– А еще мне интересно, – продолжил я, – кто возглавляет ваших жрецов?

– Кого? – изумилась она.

– Да комиссаров же, членов Совета. Кто в президиуме за председателя? Что кличут его Алексеем Куприяновым – я знаю. Но что он за тип?

– И вовсе Куприянов не тип, – посуровела Зоя. – Очень уважаемый и достойный товарищ…

– Тамбовский волк, – пробормотал я непримиримо.

– …очень знающий. И послушать его лекцию…

– Проповедь.

– …тебе не мешало бы. О самых сложных вещах он говорит просто и понятно.

– Потому что низводит до уровня аудитории.

– Ну ты-то откуда знаешь? Будто его слушал!..

– А это общий принцип таких… ораторов.

Нагулявшись, Пират вернулся в исходную точку и принялся набрасываться на Хана, с разгона вцепляясь в него всеми лапами и пытаясь что-нибудь отгрызть. Громадный псина эти наскоки игнорировал, хотя мама-кошка наверняка бы сбежала от буйного отпрыска куда повыше. Затем котейка напал на плюшевого слона, пробуя его на зуб и терзая задними лапами, точно заправский предатор. Ей-богу, слишком он старается оправдать свое имя!

Отхлебнув вина, я произнес:

– Вот если бы ваш говорун предъявил доказательства…

– Там, – указала Зоя вверх, – уже построили коммунизм. Я верю! – прибавила девушка с внезапной страстью.

– Ну, разве на небе, – пожал я плечами. – Где и положено пребывать раю.

– А почем ты знаешь, – спросила она, – может, они уже летят к нам? И не сегодня-завтра приземлятся прямо тут.

– Ага, – хмыкнул я, – и заберут на небо истинно верующих. Или поделятся know-how, наконец окунув в изобилие. Что ты предпочтешь?

Еще одна Ассоль – на свой лад. И прикондыбает за ней принц на серебристом звездолете, наследный коммунар бог знает в каком поколении… Вообще не самая плохая вера. Когда-то и я ждал инопланетян. Правда, тогда даже Запад был для нас иным миром – но мы-то его считали вчерашним днем. А оказалось, сами из позавчерашнего. Такой вот занятный кульбит.

– А вдруг они пожелают захватить Землю?

– Какая ерунда! – вспыхнула девочка. – И не стыдно? Взрослый же!..

– Ну-ка, ну-ка? – подбодрил я.

– Если цивилизация сумела освоить космос, она должна быть гуманной.

– А-а… Так называемые непреложные истины. Прежде и я в это верил.

– Да разве может быть по-иному?

– Запросто. Ну представь, что дикари захватили звездолет и худо-бедно справились с управлением. Вот будет радость, когда они причапают!..

Зверюга Пират вдруг шарахнулся башкой о стекло, пытаясь ухватить пролетавшую мимо чайку, – хотя та была больше него втрое. Да уж, сегодня он в ударе.

– Не обращай внимания, – сказал я. – Это его любимое занятие.

Засмеявшись, девушка вытянула ноги, не знавшие колготок, и пошевелила пальцами, не деформированными тесной обувью. И не нужна та в здешнем климате – а вот ажурные трусики Зое бы пошли. К ним босоножки на шпильках, платье от кутюрье да бриллиантовое колье. И что тогда останется от коммунарки? Разве душа. Ну, это мы как раз стерпим.

– Наверно, вас оберегают от негативных примеров? – спросил я.

– Почему же, мы изучаем историю.

– Ой ли?

– Феликс не скрывает от нас ничего. Он говорит: «Свои сомнения разрешайте лучше со мной».

– И что, разрешаете? Как у вас, например, с «каждому по труду»?

– У нас «каждому по потребностям», – сказала Зоя и, подумав, добавила: – Минимальным.

– Серьезная оговорка, – хмыкнул я. – А если для меня минимум – это?

И показал подбородком вокруг.

– Значит, тебя надо воспитывать.

– Не поздно ли? Ведь и я жил в комнате на четверых – мне есть с чем сравнивать. Знаешь, надоело кормить нахлебников. Дайте, что заслужил, а лишнего не возьму сам.

– Значит, ты уже готов жить при социализме, – обнадежила она.

– Да уж нажился там, больше не тянет. Тем более, известные принципы лучше работают здесь – при всех издержках. И на наставников мне не везло. Если откровенный – как правило, дурак. А умные помалкивали.

Вздохнув, Зоя потянулась к котёнку, уложила себе на колени. Затеяла щекотать его пушистый бочок и допросилась: бандит ее оцарапал. Коготки у него крохотные, зато как иглы. Сейчас же рванул к Хану, спешно зарываясь в его мех, – будто в прежние разы это спасало.

– Пошли, – сказал я. – Лучше сразу обработать. Сейчас и не знаешь, откуда ждать пакости.

Отведя девушку в ванную, продезинфицировал ранки. Указав на мое корыто, Зоя спросила:

– Это бассейн?

– Скорей ванна. Бассейн во дворе.

– А это, значит, ванная комната? – Она скептически поглядела на окна, выходящие на море, на столик с двумя креслами. – Нормальненько!..

– А в ванне подсветка и турбуленция, – усугубил я, пуская воду. – Так и загниваем. Не завидно?

– Удобства – не главное в жизни.

– В самом деле; что значат они рядом с мировой революцией!

– И ничего смешного, – слегка обиделась девушка. – Не так это фантастично, как тебе кажется. Когда люди узнают…

Она умолкла – с явным усилием.

– Опять секреты? – сказал я. – За что не люблю коммунаров: на любой плетень готовы тень навести. Ну, какая у вас Военная Тайна? «Плывут пароходы – привет Мальчишу!..» Бедняга, он бы и рад выдать, да кто ж ему доверит?

Зоя нахмурилась – видно, гайдаровская сказка относилась у лагерников к священным текстам.

– И вовсе мы не наводим, – возразила она. – Просто… не время еще.

– Революционная ситуация не назрела? Да как же «люди узнают», если вы прячете? Ну попробуй убедить хотя бы меня. Уж я не хуже среднего человечка, на которого вы делаете ставку. Или лучшие вам ни к чему? Мороки с ними!..

– Вот уж неправда! – не выдержала Зоя.

– Так докажи. Или мешает что-то?

– И докажу, – выпалила она. – Завтра же сведу с Феликсом.

– Ага, нужен я ему! Я для таких классовый враг – забыла? Не потому, что эксплуататор, а просто – живу сытно.

– Неправда, – повторила девушка, хотя без прежней убежденности. – Феликс всегда глядит в суть.

Этого не хватало! – чуть не брякнул. Вот тогда меня точно пошлют.

– В некоторых вещах женщины разбираются лучше, – сказал я. – Например, в мужчинах.

– Тоже мне, «вещь»! – фыркнула Зоя. Однако уши навострила.

Тогда я двинулся напролом:

– Но разве на показ этого наложен запрет?

– Н-нет, – после паузы признала она.

– И лично ты считаешь, что мне полезно на это взглянуть?

– Пожалуй, – снова подтвердила она.

– И разве ты не вправе решать некоторые вопросы сама?

Вот теперь Зоя задумалась надолго.

– Я не тороплю, – сказал великодушно. – Ответишь, когда захочешь. Хоть через минуту.

Она рассмеялась от такой щедрости.

– Или завтра, – прибавил я. – Или после ванны. Кстати, она уже полная. Тебе где стелить: в спальне или в гостиной?

– В гостиной, – ответила девушка, угодив в этот маленький капкан.

– Вообще я имел в виду не свою спальню. Но как хочешь… Прислать сюда Инессу?

– Зачем?

– Чтобы помыть тебя.

– Я что, больная?

– Но это приятно! А если напрягает, можешь отплатить тем же.

– Спасибо, – твердо сказала Зоя. – Обойдусь.

В ванне она не задержалась: одной там и впрямь скучно.

Когда девушка вернулась в гостиную, на ходу вытирая волосы полотенцем, я спросил:

– А почему ты уверена, что ЭТО – правда?

– Ведь я сама видела!

– И щупала?

– Н-нет, – сказала она растерянно. – Зачем?

– Сейчас в голофильмах такое делают!..

– Ты имеешь в виду порнографию?

– И это тоже, – хмыкнул я. – Но вообще речь о голографии, объемном кино… Ну, хотя бы стереофильмы у вас показывают?

– А разве это не фантастика? – осторожно спросила Зоя.

– Милая моя!.. Да ваше «светлое будущее» я хоть сейчас сделаю былью. Засиделись вы в прошлом, будто на забытом острове, и теперь любой жулик волен втирать вам очки, выдавая художественные съемки за натурные. Чуда захотелось? Так это сейчас не проблема.

Отведя гостью в кабинет, я для начала показал на экране комнату, где мы обретались, себя за пультом и ее, сидящую в соседнем кресле, с любопытством поглядывающую по сторонам. После чего зафиксировал картинку и принялся колдовать.

Внезапно обе фигуры лишились покровов, что вызвало у девушки испуганный вздох. Затем мое отражение стало изменяться, превращаясь в чудище с клыкастой пастью и когтистыми лапами. А виртуальный двойник Зои обзавелся радужными крыльями и принялся порхать по комнате, сверкая обольстительной улыбкой, – эдакий чувственный ангел. А комната трансформировалась в небесный сад, насыщенный сочными красками, наполненный щебетом и стрекотаньем, заселенный причудливыми зверьми.

– Ну, как тебе такое? – спросил я. – Убеждает? А если еще добавить запахи, ветер…

Судя по проступившим на ее глазах слезам, у Зои зародились сомнения. Честно сказать, меня это удивило. В таких ситуациях редко помогает, даже если тычешь носом. Молодость, молодость!.. Вообще это свинство: отнимать у девочки мечту. А что могу дать взамен: правду? Да кому она нужна, если нет радости. Зябко жить без светлых личностей, коих вокруг большинство, без яркого и щедрого будущего, приближающегося с каждым годом, без братьев, рассеянных по Вселенной, – надо лишь докричаться, дотянуться до них, а уж они поймут и примут.

Кстати, давненько я не посещал планету Грифон, не парил в заоблачной выси от одного небесного острова к другому, не порхал над фиолетовыми джунглями и буйным океаном, не отстреливал чудищ из супероружия… Почему не восполнить?

– Думаешь, межзвездные перелеты лишь пришельцам по силам? – сказал я, загадочно улыбаясь. – Ну-ка, Орленок, садись под крыло дяди Орла и – полетим! Какую звезду тебе подарить?

Сумрак кабинета сгустился, выстраивая интерьер планетолета. За овальными иллюминаторами клубился рваный туман, сквозь который проступали картины изумительной красоты. И мы помчались.

Иллюзия было полной – даже на мой привычный взгляд. В ушах свистел ветер чужих сфер, кресла кренились на виражах, двигаясь вместе с платформой. Глаза Зои пылали, жадно впитывая виды, открывающиеся вокруг.

– А хочешь порулить? Это просто. И – никакого риска.

– Нет, пожалуйста, не надо больше! – вдруг попросила девушка. – У меня голова кружится.

Тотчас я прервал полет, убирая миражи. Вернувшись в кабинет, Зоя тихо вздохнула.

– Just believe, – сказал я и добавил: – Остается лишь верить. В мудрых вождей, бескорыстных Слуг, верных товарищей. – Она кивала. – В бога.

Зоя вздрогнула, поглядев на меня с испугом.

– Пойдем, – продолжил я. – Покажу еще кое-что.

По темному коридору провел ее в новую комнату, поставил перед стеной. Затем раздвинул шторы, открыв широкую нишу.

– Ой! – отпрянула девушка. – Кто это?

– Всего лишь скульптура, не бойся.

– Ну как живая!..

– Тогда с чего ты шарахнулась? – спросил я. – Приняла за покойницу?

– А она красивая, – заметила Зоя. – Тоже придуманная?

– Вообще это слепок.

– Надо же… Прямо мавзолей.

– Боже упаси! Мертвецов мариновать? Бр-р-р… Вот «спящая царевна» – куда ни шло. Правда, монаршей величавостью тут не пахнет.

– Так ты знаком с ней?

– Я-то знаком. Вот насчет нее – не уверен.

Девушка на постаменте впрямь выглядела живой… во всяком случае, настоящей. Изящные холмики грудей слегка сплющены, будто под своим весом, голова запрокинута, носочки вытянуты – в горизонтали такое уместно.

– А лица не разобрать, – укорила Зоя.

– Все ж это был песок, не гипс. Для фигуры-то – в самый раз…

– Ну, хорошо, – сказала она. – А зачем ее показал?

Я пожал плечами:

– Почему-то мне кажется, что это – истинное. В отличие от того, чем потчуют вас.

И в этом миг нас сорвал с места вой сирены. Вернее, сорвал-то он меня, а я потянул за собой Зою. Влетев в кабинет, мы подскочили к экрану, где уже показывали нарушителей нашего покоя. Итак, опять пришла ночь, а с ней вернулись чужаки и едва не всем кагалом ломанулись ко мне. Надо ж, какая честь!

– Они тоже выдуманные? – спросила девушка с надеждой.

– Сам бы этого хотел, – пробормотал я.

Существа взбирались по отвесу яко по лестнице – с пугающей легкостью, сплошным потоком. Уж не они ли выкрадывают людей из прибрежных вилл? Но распространяться об этом не стал – твари и без того гляделись жутко.

– Что это за мерзость? – с содроганием спросила Зоя.

– Похожи на водных скорпионов – но размеры!..

Да, вот этих я бы есть не стал. Как бы они сами не слопали кого-то… очередной раз. Вообще звери больше смахивали на пауков – гигантских, вдобавок оснащенных устрашающими клешнями. Мой оживший кошмар.

Но меры против них уже принимались. Обе мои «стрекозы» зависли близ стены и поливали тварей свинцом – так, что от них летели клочья. Затем включился охранный пулемет, сшибая самых прытких, и уже изготовились несколько других стволов.

К счастью, атака захлебнулась прежде, чем звери достигли края обрыва. Среди них попросту не осталось живых – отступать они, видимо, не умели.

– Вот и конец вечерней сказки, – объявил я. – Иди-ка ты, малыш, спать.

– А ты?

– А мне еще надо повкалывать. Тяжел, тяжел пиратский труд!.. Думаешь, просто жить по потребностям?

– Ты в кабинете работаешь? – спросила Зоя. – А… можно я лягу тут?

– На здоровье!.. Конечно, если не храпишь.

– Шутишь?

Впрочем, я уложил девушку в гостиной, потушив верхний свет, и здесь же сел за экран, благо терминал в этой комнате был не хуже. Охота предстояла серьезная, хотя ловить было на что. Выбрав из недавней записи кадры поудачней, я забросил их в Океан и, очертив круг поиска, принялся ждать, пока поймается рыбка, большая или хотя бы маленькая. Ждать пришлось не одну минуту – видно, «рыбка» плавала не в верхних слоях. Затем все же клюнуло, и улов проявился.

Недавнего своего оппонента я вычислил верно. На самом-то деле Ульяна Мартыновича звали Евгением Яновичем, и фамилия у него была, конечно, не Сидоров, а Щеглов. Агентурная кличка: Богомол. Засветился он еще в прежние времена, когда воевал с империалистами, а специализировался на покушениях и терроре. Подозревали его во многих подвигах, включая провокации с большим числом жертв, но прямых улик, как я понял, Женюра не оставлял: умел работать чисто. Вот чем он занимался сейчас, не знали даже в Океане – во всяком случае, с поверхности не видно. Тут требовался глубинный трал.

Его подручный отзывался на имя Альбион и кличку Туманный. Судя по всему, соображал он и впрямь тускло, но дело знал назубок и не жаловался ни на память, ни на рассеянность… ни на лишнюю щепетильность, если доходило до крутых мер. Может, не питал к ним такого пристрастия, как Богомол, однако не брезговал.

Затем мои мысли переключились на другое. Что-то брезжило в сознании, не спеша обретать ясные формы. И вдруг сложилось в конструкцию, которую я быстренько набросал на экране. Перебравшись в кабинет, позвонил Гаю, и только он откликнулся, как я заговорил, поглядывая на свою схему:

– Смотри, что выходит… В прямом подчинении Клопа сейчас семеро. Во-первых, Лущ с полутора сотнями «бесов». Во-вторых, Валуев, чья контора тоже поделена на дюжину отделов. В-третьих, Крокин, предводитель сторожевиков, выстроенных по тому же принципу. В-четвертых, Хрунов, главный чинуша, – под ним та же чехарда. В-пятых, казацкий генерал Жданович с Кругом из двенадцати атаманов. В-шестых, Куприянов, Лагерный вождь, с президиумом в дюжину человек и Советом из ста пятидесяти комиссаров. В-седьмых, Филин, директор Компании, – там тоже картинка схожая.

– Забыл про идеологический сектор, – вставил репортер. – Митрополит Ювеналий и его гвардия. Насколько знаю – такая же ситуация.

– Восемь, – кивнул я. – Гай, это ж Структура! Почти такая, как была у Калиды, только масштабней.

– Хорошо, а где еще четверо?

– Что, мало кандидатов? На вскидку: нашисты, каратели, дворяне, торгаши, бандиты. Здешних главарей уже обрабатывают, нашисты только и ждут, чтобы подобрали, а уж карателей подмять… Впишутся, как по заказу!

– Действительно, выбор у Клопа есть, – согласился Гай. – Но если ты прав, то и над ним должен стоять Бог. Имею в виду подземельного.

Вот тут Калида не стерпел.

– Оставьте в покое Бога! – прошипел он со своей полки. – А заглянуть выше не хватает соображения?

Обернувшись, я поглядел на бывшего главаря. После того, как его лишили тела, у Калиды сильно испортился характер. Впрочем, не удивительно.

– Объясни, – велел я.

– По-вашему, над Богом никого нет? Конечно, это могучая животина, но ведь и не более того? Моя Пирамидка – максимум, что он мог выстроить… если не считать еще нескольких.

– Одиннадцать? – предположил Гай.

– Может, и так – откуда мне знать? – огрызнулся Калида. – Но разве я был так уж силен? Да если б не мои детки и не наше с ними подобие…

– То есть ты хочешь сказать, что мощью твой Бог не превосходил Клопа? – спросил я. – И что ты был бы не сильнее любого из Дворовых вельмож, если б не твое потомство.

– Наконец, сообразил, – фыркнула Голова.

– Эх, ничего себе! – произнес Гай. – Выходит, Алмазин уже равен Богу. Тогда и вправду встает вопрос: кто над ними?

– Князь Тьмы, – ответил я. – С богами-то Клоп и рядом не сидел, а вот на черного колдуна смахивает.

– Имеешь в виду Черную Магию? – Репортер хмыкнул. – А кто ж тогда Лущ со товарищи: вампиры?

– А кто был Калида – разве не вампир? Чем он кормился, помнишь?

– Вот и определился жанр, – заметил Гай. – Мистический ужастик. Хотя бы с этим ясность.

Глава 11. Рецепт из легенды

Эту ночь Энни спала тревожно, ворочаясь и вздрагивая, иногда даже всхлипывала во сне, будто ее что-то терзало. И каждый раз, просыпаясь ненадолго, Геральд успокаивал женщину осторожными ласками. Обхватив со спины, он словно пытался защитить Энни кольцом рук – и впрямь могучим, если сравнивать с ее хрупкостью.

Кстати, Геральда совсем не напрягало такое соседство. Они не стали менять порядок, сложившийся в первую ночь, и после вечерних безумств не разбредались по разным спальням, вполне довольствуясь общей постелью, – тем более, что в течение ночи не раз возобновляли игру, уступая внезапным приливам страсти. А каждое утро встречали зарядкой, причем начинал ее тот, кто просыпался раньше. Побольше бы таких пробуждений!

Сегодняшний день не стал исключением, и, как всегда, они разбавили зарядку водными процедурами… точнее дополнили. И даже завтрак подали себе в постель, едва не забрызгавшись кофе.

Но затем пришло время для дел.

– Вчера ты не дал мне времени отчитаться, – сказала Энни, садясь в изголовье и беря в руку пультик. – И у меня… мысли улетели. А ведь я полный день проторчала за экраном!

– Ну слушаю, слушаю, – откликнулся барон, хмыкая. Щекой он лег на ее гладкое бедро – как удобно!.. Напротив них вспыхнул и заиграл сочными красками экран, встроенный в стену. Конечно, в прошлый приезд такого тут не было. Правда, скучал в углу телевизор, вполне приличный по тогдашним стандартам. А для работы Геральд использовал ноутбук, считавшийся в те времена роскошью.

Вдохнув, женщина начала «отчет», не без лихости листая страницы и негромко их комментируя. На особенные находки барон не рассчитывал, но Энни нарыла в здешних закромах куда больше, чем можно было предполагать.

– Ты молодец, – сказал он, когда экран погас. – Нет, вправду – на все руки дока!.. Начинаю бояться, что ты сделаешься незаменимой. И как нам быть тогда?

– Ага, испугался!

Рассевшись на его бедрах, Энни уперлась ему в грудь прохладной ступней, будто именно себя полагала тут госпожой. А Геральд, в общем, не возражал. Он даже удивился, насколько нравилось ему подчиняться Энни.

– Сейчас опять укачу на весь день, – сообщил барон. – Столько хлопот!..

– Мало тебе вчерашних? – спросила она. – Хочешь заполучить новые прорехи на шкуре?

– Да разве это прорехи? И на царапины не тянут – скорее синяки. А фингалы, как ты знаешь, мужиков красят.

– Скорее раскрашивают, – проворчала Энни. – В синюшные цвета.

– Как у покойников, что ли? На это не рассчитывай – я слишком привык жить. И буду возражать, если станут торопить на тот свет. А аргументов у меня хватает.

– Господи, Гарри, да что ты за человек такой!

– Редкий, – ответил он. – Как сказано в словаре: «распространен широко, но всюду малочислен».

Вздохнув, Энни убрала ногу с его груди, но теперь улеглась на Геральда всем телом, будто на валун, подперев плечи локтями.

– Удобно? – спросил он. – Мне тоже нравится. Вот только одна деталь мешает.

– Ну, это поправимо, – откликнулась женщина, И в самом деле поправила, запустив руку под себя и слегка поерзав тазом. Теперь Геральду сделалось совсем хорошо – настолько, что и говорить расхотелось. Но его попытку перейти к действиям Энни пресекла: дескать, потерпишь, пока не добеседуем, – я же терплю?

– Как патрон, ты обязан меня воспитывать, – заявила она. – Это называется: растить кадры. Конечно, проще драконить их ночи напролет!..

– Как раз воспитывать больше любят лузеры – такая, понимаешь, закономерность. А наше, патронье, дело: руководить. И вести за собой.

– Куда: к обрыву?

– Ну уж!..

– Ты уверен, что тебя влечет цель? – спросила Энни. – Может, тебе важен процесс? По-моему, ты больше развлекаешься.

– Как и везде, тут важна мера, – сказал Геральд. – Главное, не заиграться. Если человек не понимает, где и с чем нельзя шутить… Но лишняя серьезность тоже не красит. Знаешь, бродят по жизни этакие ранние старики: сказок не терпят, забавляются в отведенных местах и в строгом соответствии с возрастом. Ску-учно!

– А станешь скакать жеребчиком, сойдешь за молодого?

– Я не хочу «сходить», – возразил он. – Хочу быть.

– И что, здесь это возможно?

– Надеюсь. Даже почти уверен.

– Мне не нравится «почти».

– Хочешь полной гарантии? Так не бывает.

– Но как ты намерен это устроить? Или о маршальских замыслах незачем извещать низшие чины?

– Я предупреждал: лишние сведения опасны. Или боишься, что надую при дележе?

Может, лучше сказать: «накачаю»? – подумалось ему. Впрочем, Энни пренебрегла этим нюансом.

– Вот уж о чем голова не болит! – сказала она. – Но зная цель, я смогла бы трудиться эффективней. Ты же сам признал, что моя суета имеет смысл?

– Ладно, – уступил Геральд. – Вкратце: в этом городе творятся чудеса. Рассказывать обо всех ни к чему, да и знаю я не так много. Но есть здесь такая штуковина, как Сила, – да-да, именно с большой буквы. То есть она имеется и в прочих местах, рассеянная по многим людям, но лишь тут завелись умельцы, способные концентрировать Силу настолько, что ее хватает на чудо.

– Они что, отбирают Силу у других?

– Как говорится, «не в бровь…» Именно, что отбирают, нередко вместе с жизнью. Грязная проделка, если разобраться. Этакое первичное накопление капитала – в лучших традициях, с грабежом и убийствами. Пресечь это, как понимаешь, не по нашим силам. Остается – что? Правильно: захватить и распорядиться наилучшим образом. – Геральд ухмыльнулся: – Уж что-что, а оправдывать себя мы научились!..

– И ты знаешь, где есть запасы? – деловито спросила Энни.

– Ага, – кивнул он. – И уж там Силу не пустят на добрые дела, так что угрызений будет меньше. Может, даже удастся прекратить сбор.

– И девственность соблюсти, и удовольствие получить – так?

– Точно, – снова кивнул Геральд. – Мою проблему ты знаешь: не хочу сдаваться старости. Пока счет в мою пользу, но на противника играет время. И я намерен зарядиться Силой настолько, чтоб одолеть свой глупый организм.

– Есть еще путь, – заметила женщина. – Через укус в шею.

– Заразиться вампиризмом? Милая, вряд ли это можно считать жизнью. Вампиры просто останавливают время, растягивая миг на столетия. Все их процессы, желания, мысли вертятся по кругу, оборот за оборотом, – от этого свихнуться можно!.. Разве такое привлечет тех, кто имеет вкус к радости?

Тут Энни сама подстегнула его к активности, словно уже не могла сдерживаться. И разве он когда-нибудь возражал?

– Вот теперь отпускаю с чистой совестью, – заявила женщина после. – И если тебя все ж потянет на сторону, моей вины тут не будет. Что могла, сделала – как честный человек, ты должен это признать.

– Да уж, себя оправдать мне будет сложно.

– Но ты же потом замолишь грехи? То есть, я имею в виду, отработаешь свою норму. И не станешь сваливать на усталость, занятость, плохую погоду…

– На сей счет можешь быть совершенно спокойна, – заверил Геральд, перемежая слова поцелуями. – Я не из тех, кто подводит партнера.

Самое время выяснять отношения – когда они сплелись конечностями, срослись телами. О женщины!.. Хотя Энни и это исполняет не как все.

– Пожалуй, мне пора отплывать, – прошептала она на ухо.

– Это хорошо, что ты любишь плескаться, – заметил барон.

– И почему, интересно знать?

– Пойдем-ка.

Приобняв за талию, он отвел Энни в ванную, помог ступить в поблескивающее корыто, поставил перед роскошным зеркалом на полстены.

– Мне покрутиться тут, да? – спросила женщина. – Я могу даже станцевать, хочешь?

– Тогда уж не здесь – поскользнешься. А пока… Геральд коснулся неприметного выступа на узорной раме, и зеркало скользнуло вбок, обнаружив за собой вместительную нишу. То есть двое-трое вполне могли поместиться там, даже не очень ограничивая себя в движениях.

– Шкатулочка-то с сюрпризом, – пояснил барон. – Я неспроста заказал именно этот номер. Когда-то я обитал здесь и кое-что модернизировал – на случай эксцессов.

– Но почему в ванной?

– Если помнишь, маньяки любят нападать в самых неподходящих местах.

– Ну, раз уж зашла речь, я знаю и более… неподходящие.

– Пошли, – потянул он женщину за собой. Заведя ее в туалет, и со здешним зеркалом проделал похожий финт. Хотя в эту нишу двое вряд ли бы втиснулись. Да и ни к чему вроде.

– Отвернись, пожалуйста, – попросила Энни. – Ты разволновал меня – надо излиться.

– А меня это не коробит, – ухмыльнулся барон. – Наоборот!

– Ну, тогда смотри.

И она в самом деле присела, широко разведя колени. Нет, все же молодец, подумал Геральд. По принципу: кто кого смутит первым, – это у нас такая игра.

– Самое смешное, что и меня это заводит, – закончив, призналась Энни. – Похоже, мы извращенцы, да?

– Лишь бы моя перверсия дополняла твою – тогда не страшно.

– Ну, если так… Вижу, ты опять готов?

Барон рассмеялся:

– Ты права: мне это трудней скрыть.

– Я знаю местечко, – подмигнула она. – Там никто не разглядит.

– Так веди!..

В результате Геральд чуть не опоздал на свидание, хотя в делах обычно точен до занудства. А за его утехи пришлось отдуваться Горбунку, очередной раз демонстрируя свою прыть.

Клер принимала барона в своем офисе, занимавшем целое здание, довольно импозантное, пусть и небольшое. Не виделись они давно, а в прежнее время, действительно, знались тесно, покуролесив от души. И расстались вроде бы без претензий, хотя в спешке. Тогда Клер лишь начинала «вставать на ноги», и Геральд помог ей кое-чем, благо рычагов хватало. Вообще с Клер можно вести дела к взаимной выгоде. Конечно, она охотно использует всех, но при этом не пытается выехать на даровщине.

Теперь она выглядела дамой – знатной либо состоятельной, к тому же с немалыми связями. И стерегли Клер плотно, система охраны выстроена на диво. Но в ее кабинет барона провели без проволочек.

– Как же ныне обращаться с вами, сударыня? – спросил он, вскидывая брови. – И до какого градуса кланяться?

– Пошел к чертям, Гарри! – сказала женщина. После чего надвинулась и поцеловала в губы, обвив руками за шею. – А ты, небось, генерал? В те времена был на взлете!

Усмехнувшись, он покачал головой:

– Из прежней конторы я ушел – так что давай уж без чинов.

За полтора десятилетия Клер мало изменилась – во всяком случае, это касалось абрисов. Та же изысканная худоба, упакованная в элегантные одежды, и прежняя легкость движений, почти сравнимая с грацией. Если в ее плоти и возникла дряблость, то под строгим костюмом это не разглядишь. На виду оставались лишь кисти и ступни, сухие, ухоженные, да еще лицо, тоже не выдававшее возраст. Следов подтяжек не заметно – стало быть, обходится пока массажем, кремами, диетой.

– Слава богу, ты не меняешься! – сказал Геральд с искренней радостью.

– Льстец, – улыбнулась женщина, снова прильнув к нему узким телом.

– Ну, почти, – сказал он, чмокнув в благоухающую скулу.

– Да и тебя будто из морозильника вынули.

– Из гроба, – усмехнулся барон, а на ее удивленный взгляд уточнил: – Как вампира.

Расселись в доверительной близости, почти касаясь коленями. Первые минуты больше разглядывали друг друга, болтая о ерунде, вспоминая знакомых. Кое-что рассказали и о себе – что каждый посчитал нужным, в лишние подробности не вдавались.

Затем Геральд спросил:

– И кто нынче у тебя в фаворитах?

– До недавних пор был Валуев, – не стала вилять Клер. – Начальник губернской полиции.

– Ты смотри! – удивился Геральд. – Недурное прикрытие. Сколько ж ему сейчас: под семьдесят?

– Шестьдесят шесть.

– Примечательное число, – усмехнулся он. – Хотя не полное.

– Уж не знаю, в числе ли причина…

– Ну?

– Пару лет мы неплохо ладили. Но недавно он как с катушек слетел. Искусал меня, представляешь?

– Валуев, – повторил Геральд задумчиво. – А чего, вполне может быть!.. Сможешь устроить нам встречу?

– Что, очень надо? Честно сказать, стараюсь держаться от него подальше.

– Тогда придумай, где можно его перехватить.

– Хорошо, постараюсь.

– Кстати, кому ты можешь доверять здесь?

– В городе? – Клер помолчала, качая ногой. – Своим мальчикам – пока они меня любят. Нескольким партнерам – пока их подпирает выгода. Двум-трем родичам – до известных пределов.

– А без оговорок?

– Только Шатуну, – сказала женщина. – Правда, он живёт за городом.

– А это что за личность?

– Не знаешь? Впрочем, да… Он тут не больше семи лет – залетная птица. Хотя корни пустил прочные и в нынешней кути понимает больше других. Тут ведь такой букет!..

– Он из крутарей?

– Вовсе нет. Но наезжать на него стерегутся все, от муселов до Семей. Ты же помнишь Калиду?

– Еще бы!

– Недавно он вдруг пошел на подъем, нагнал страху на многих. А укорот ему сделал как раз Шатун.

– Это в каком же смысле?

– А в таком, что о Калиде теперь не слышно, – тишь да гладь.

– Деталей не вызнала?

– Шатун – он и есть шатун, себе на уме. Сказал лишь, что с этого бока более не грозит.

– Действительно, чего еще! – фыркнул Геральд.

– Зато с гарантией. Сколько знакомы, ни разу не соврал. Но чужую дезу ловит в момент. Бог ведает – может, и Род заделался колдуном?

– Похоже, ты проверяла парня по полной программе, – заметил Геральд. – Да и он постиг тебя не поверхностно.

Тут ему вспомнилась Энни, любительница фраз с двойным дном. Неужто заразила?

– Ты что, ревнуешь?

– Ну, не то, чтобы… Просто ни о ком ты не отзывалась с таким пиететом.

– Ты ж спросил о доверии? Так вот Шатун – единственный, кто ничего от меня не ждет, но сам готов сделать многое. А его советы дорогого стоят.

– Вдобавок бесплатные, да?

– Для меня, – улыбнулась Клер. – В память о радости, которую мы доставили друг другу. Но остальные за его рекомендации платят. Собственно, Род и торгует знаниями – он тут главный по новым технологиям… Кстати, Гарри, – словно бы вспомнила она, – мы ведь можем продолжить взаимный экскурс – почему нет? Или ты из тех, кто дважды не вступает?

– Ты же знаешь, я не веду параллельных дел. Во всем люблю последовательность.

– Так у тебя новая пассия? То-то ты на таком взводе!..

– Так вышло, – ухмыльнулся он. – Я ведь не рассчитывал застать тебя свободной.

– Ну, с тех пор, как ты сбежал от меня… И к кому ты ушел тогда?

– Я ушел не к кому-то – просто ушел, – возразил Геральд. – Но ты действительно этому парню настолько веришь?

– К твоему сведению, я отписала Шатуну все имущество вместе с накоплениями, – сообщила Клер. – И растрезвонила об этом по городу. Теперь пусть попробуют подступиться!..

Барон присвистнул: действительно, это говорит о многом. Чтобы наша обольстительная акула рискнула самым дорогим!.. Вот мне она доверяла лишь тело.

– И впрямь занятный персонаж, – сказал Геральд. – Ну-ка покажи.

Наверняка у Клер был запасен не один снимок, но она предпочла этот – как видно, связанный с пиком в их отношениях. Из явно не здешнего моря выбирался на скалу экземпляр, прикрытый лоскутом ткани. В напряженной позе ощущались мощь, бугристые мышцы мерцали под солнцем, точно полированный гранит, – вообще здоровяк сильно напоминал статую.

– Bay, – не удержался гость. – Вот это машина! Этот парень нарастил даже те мускулы, о существовании которых многие не подозревают. Боже милостивый, да разве это плечи? Похоже, там не три пучка, как у всех, а по меньшей мере пять.

– Мне бы такие пекторали, как у него дельты! – сказал Геральд вслух. – Хотя и я «лежа жму сто пятьдесят». И что, он умеет со всем этим управляться?

– Род – эксперт по единоборствам и лучший боец в Приграничье.

Значит, и в стране, заключил Геральд мысленно. Потому как здешним крутарям приходится драться за жизнь, а прочие больше балуются.

– Кроме того, он берсерк, – добавила Клер.

– Тю! – удивился барон. – Уж на викинга он мало смахивает.

– Как-то Род в одиночку расколошматил гнездо шушеры, промышлявшей работорговлей. Я после заскакивала любоваться – впечатление, будто проехал бульдозер. Говорят, он крушил все подряд: мебель, двери, людей…

– Шушеру, – поправил Геральд. – Видно, его крепко рассердили.

– С тех пор здешние пакостники обходят Рода за километр. Он же чокнулся на личной свободе!

– Вот тут я солидарен с ним. А скажи: Шатун в самом деле понимает, что происходит вокруг?

– Во всяком случае, получше других. Почему-то это зацепило Рода. Насколько знаю, он прекратил все дела, чтоб вплотную заняться новьем.

– «Почему-то», – хмыкнул барон. – Уж эта рассейская беспечность – и это после недавнего Отделения. Ну, подумаешь, Колпак! Подумаешь, целая губерния сгинула с карты!.. Обычное же дело, через год случается.

– С чего ты взъярился, Гарри? – удивилась Клер.

– Да с того, что мы уже поимели вторжение – к счастью, неудачное. А все продолжают жить, будто ничего не было. Будто то же самое не может начаться вновь – в любом месте, в любой миг!..

– Ты что, дружок мой, в тарелочники записался?

– С некоторых пор я больше не записываюсь никуда, – отказался он. – Вольный казак.

– Ну, казаков у нас тоже хватает. Только на вольных они мало похожи.

– Н-да… А кого ты наметила взамен Валуева?

– Род советует держаться торгашей, – сообщила женщина. – Вот дворян и казаков не жалует, зовет «ряжеными». А по-твоему, как?

Барон усмехнулся: Клер в своем репертуаре. Ну да, баш на баш – всё по честному. Пришел час расплаты.

– В целом-то Шатун прав, – сказал он. – И его совет, в общем, неплох.

– Но? – подстегнула Клер, чуткая к таким нюансам.

– Но на днях конъюнктура изменилась. Возникли новые обстоятельства, о важности которых я пока не берусь судить.

– Ты про ту девицу, всплывшую ниоткуда? Еще один претендент на престол – большое дело!..

– Поначалу и я так решил. Дескать, пускай детки тешатся… Но ты же помнишь: я любопытен.

– И?

– В этот раз ситуация серьезней.

– У нее что, в самом деле хватает прав?

– Господи, да при чем тут права, кого это волнует!.. Ты помнишь сказку про Экскалибур?

– Ну-у, так, – сказала женщина неуверенно.

– Собственно, дело не в нем, а в первом мече, который Артур вынул из камня. Этим он доказал свое право на трон, понимаешь? И других оснований не требовалось, ибо парня избрал Господь.

– Так этой Лизке устроят испытание? Хороша же она будет с мечом!..

– Вообще я бы не отказался взглянуть, – хмыкнул Геральд. – Но обойдется скорее всего без меча. Видишь ли, с недавних пор среди дворян бытует мнение, будто древние жрецы наделяли правителей божественной силой, как раз и позволяющей властвовать. Конечно, из кандидатов отбирали самых перспективных. А пресловутое помазание – лишь отголоски настоящего ритуала.

– И что, в этой байке имеется смысл?

– В нее верят многие, включая Шувалова. Так и не выяснил, откуда она взялась, но ты же знаешь графа – к легковерам его трудно отнести. К тому ж хватает иных подтверждений, а на фоне последних событий такая гипотеза уже не кажется бредом. И потом, разве ты не слышала о Пророке?

– Н-нет…

– Ну! Впрочем, личность и впрямь загадочная. Во всяком случае, не смогли про него ничего откопать, хотя старались. А попытки проследить за ним результата не дают – как сквозь землю проваливается.

– Может, в самом деле? – предположила Клер.

– А-а, и ты слышала про потусторонних!.. Только не надо считать, будто преисподняя укрыта под землей, как белье под одеждой. Почему не допустить, что Пророк возносится на небо? Этакие челночные рейсы – туда-сюда. Вправит мозги тем, у кого они набекрень, и опять ретируется в райские кущи, чтобы подлечить нервы.

– Тоже вариант, – согласилась она, подумав.

Везет мне на рассудочных женщин, хмыкнул Геральд. Или сам выбираю – по контрасту?

– А самое забавное, что время от времени Пророка наблюдают сразу в двух местах, – сказал он. – Вездесущ как бог, хотя рангом не дотягивает.

– А как выглядит?

– Ничего броского: худощав, благообразен, одет скромно… типичный пророк. Бороды, правда, нет. Вообще мужественности явный недобор – скорее бесполый. Впрочем, симпатичен. Да и не стар вовсе.

– Вроде ангелов, да?

– Хм… А ты видала их? Впрочем, это лирика, – повернул Геральд. – Главное, что Пророк и впрямь выступает как толкователь воли богов… или Бога – кому что нравится. А заодно их порученец, к тому ж с немалыми полномочиями. На серафима не похож, но зеницы, сказывают, отверзает… перстами ли, нет – другой вопрос. И глаголом жжет ну очень больно, едва не всякого способен уболтать. То есть тут некий гибрид серафима с пророком – по принципу, передай другому. А натворил он уже довольно, чтобы в его дар уверовали многие, включая монархистов. Представляешь, какой инструмент они получают в руки?

– Да, – задумчиво молвила Клер, – тебе бы с Шатуном это обсудить.

– Полагаешь, имеет смысл?

– Уверена.

– Ну, поглядим.

После общения с прежней пассией, и впрямь оказавшимся не пустым, барон отправился на свою базу, выкупленную у Фанта вместе с обстановкой. Бывший хозяин наверняка уже убрался из города, радуясь, что отпускают живым, и вступать в законные права было самое время.

По пути Геральд позвонил Кторову, поинтересовался, как идут дела.

– А-а, лучше не спрашивай, – проворчал тот. – Опять угодил под Струю, и тут такое полезло!.. Персонажи плодятся как кролики. Уже начал и симпатяг убивать, а меньше не делается. Подумываю об атомном заряде, чтобы раз – и тишина!

– Это называется сублимация, – сообщил Геральд, ухмыляясь. – Видно, в настоящей жизни тебе не хватает действия.

– Предлагаешь взаправду укокошить парочку хмырей? Дело, понятно, прибыльное, зато и хлопот больше. Лучше уж сублимировать.

– Ну, помогай бог, – сказал барон, отключаясь. В дверь его новой квартиры названивал некий тип без особых примет. На попрошайку или коммивояжера он не походил: слишком мрачен. На убийцу, впрочем, тоже – даже если сделать поправку на вопиющий непрофессионализм большинства нынешних душегубов.

– Не открывают? – спросил Геральд сочувственно.

Покосившись на наглеца, тип раздраженно пробормотал что-то себе под нос.

– Тогда позвольте мне, – сказал Геральд, доставая ключи. Держался, однако, настороже – мало ли? А если тот устроился киллером на полставки, в свободное от основной работы время? Детишек-то надо кормить. И супружница каждый день пилит.

– Так вы живете тут? – сообразил гость.

И откуда он, такой умный? Как же его недоставало!..

– Ну, вы заходите? – осведомился барон. – Или будете продолжать трезвонить? Тогда я лучше отключу пищалку – нервы, знаете ли.

Приосанившись, субъект отрывисто кивнул и вступил в проем. Еще один поручик, надо же. Не наиграются никак. Или этот – штабс-капитан?

Посмеиваясь, Геральд завел его в комнату, которая у Фанта служила гостиной, указал на кресло. Сохраняя выправку, гость сел, быстро оглядел обстановку.

– Я от Шувалова, – произнес он значительно.

– Да я уже понял. Кроме него, про эту нору никто не знает. Кстати, вы раньше условленного.

– На четверть часа.

– В наших делах, поручик, – веско сказал Геральд, – каждая минута играет роль.

«Поручика» гость проглотил не поморщась – стало быть, попадание. И остальное скушал с серьезностью. Уважает!

– Кстати, ваше имя?

– Князь Потоцкий, – представился тип, дернув головой еще раз. – Корнелий Павлович.

«Маркиз Карабас», – едва не брякнул Геральд в ответ. И что они сплошь графы да князья – других титулов нет? Мелко я плаваю, вот что. Впрямь, что ли, на герцогство посягнуть? За особые, так сказать, заслуги. А Шувалов похлопочет перед великой княгиней. Сейчас-то к титулу не прилагают земли – так что проблем никаких.

– Ладно, – сказал Геральд, – рассиживаться не будем. В другое время, князь, охотно бы с вами поболтал, но ныне все дела – срочные. Кстати, вы не привели за собой «хвост»?

– Барон!..

Восклицание сопровождалось оскорбленной миной: дескать, обижаете, сударь, – с моим-то опытом конспирации!.. Н-да, явная самодеятельность. Народные, так сказать, таланты. Тут уж либо энтузиазм, либо умелость. Из всей тамошней команды лишь Шувалову удается совмещать оба качества.

– Видимо, князь, вам поручено проводить меня на совещание?

– Так точно-с, – клюнул тот головой снова.

– Ну так поехали!

Добирались на машине Потоцкого, предоставив Горбунку следовать сзади. И ехать оказалось близко – впрочем, в этом городке всё рядом. Совещание проводилось в старом доме, громоздившемся на краю обитаемого Центра и уже опустевшем наполовину. Под свои нужды Шувалов оккупировал там целый подъезд, а в огромном вестибюле устроил гараж. Впрочем, сегодня тот был заполнен под завязку, и машины пришлось оставить во дворе, сумеречном и угрюмом как колодец.

Следом за провожатым Геральд взошел на второй этаж, миновал величественную прихожую, вступил в изрядную залу. Все уже были в сборе, тем более что обитали они в этом же подъезде, а не в отеле, как большинство других. Конечно, если не считать Арсения Кедрина, аборигена. А если исключить и Шувалова, то в комнате присутствовали трое. И расселись они в разных углах, подальше друг от друга.

Князь Гиршфельд, якобы имеющий сродство с монаршей фамилией, требовался больше для антуража – импозантный, седовласый, величественный. Время от времени он даже подавал голос, хотя лучше бы помалкивал. Видом-то князь был предводитель, но во все времена увлекали его за собой другие, куда более инициативные. Вроде того же Шувалова, для которого монархизм сделался смыслом, а борьба за возвращение престола – способом жизни.

Еще один князь, Алексеев, – длинный, нескладный, с маленькой головой и мелкими чертами. Он имел все хрестоматийные признаки вырождения и откровенно гордился ими, как подтверждением своего аристократизма. Правда, соображал Алексеев неплохо, то есть был похитрей старого Гиршфельда и на рожон не лез. А иногда даже подбрасывал дельные мысли.

Графиня Криворукова – сухощавая, тонкая, напоминавшая балерину-пенсионерку или модель, из-за возраста покинувшую подиум. Красивой ее не назовешь, но к внешним проявлениям породы придраться трудно, что придавало графине известную сексапильность. Забавно, что она походила на Клер, точно родная сестра, – может, и впрямь общая кровь? Надо порыться в их родословных.

Из всех лишь Шувалов выглядел внушительно: рослый, плотный, решительный. Он-то и начал разговор:

– Кажется, вы слегка задержались, барон. Мы ждали вас вчера.

– С чего это? – удивился тот, усаживаясь так, чтобы видеть всех. – Разве я обещал?

– А разве нужно объяснять значимость нынешних событий? И княгиня тут уже вторые сутки!

Мысленно сосчитав до пяти, Геральд сказал, стараясь говорить плавно:

– По-вашему, у меня нет иных дел, кроме этой странной затеи с помазанием? Честно сказать, граф, до последнего момента я не был уверен, что соглашусь. И если б мне не сделалось любопытно…

– Вообще я рассчитывал на это, – усмехнулся Шувалов. – Поскольку наши цели вас не волнуют. А нынешняя наша… «затея»… и вовсе кажется вам авантюрой.

– Как это верно, граф! Я бы даже выразился сильней…

– Не стоит, – прервал тот. – Не та аудитория, чтобы выражаться. А я знаком с вами давно и вполне представляю, чего от вас ждать. Собственно, потому и позвал: вы нужны нам. С вашим опытом, навыками, даже с вашим скепсисом. Тем более, ситуация впрямь рискованная.

– Во что вы ввязались, Алексей Георгиевич? – спросил Геральд. – Я еще понимаю Арсения – он натура восторженная, склонен к перехлестам. В конце концов, вам не жаль девочку? Конечно, идеалы дорого стоят, но приносить на алтарь человеческие жертвы…

– Барон, не забывайтесь!

– Граф! – в тон ему воскликнул Геральд и прибавил совсем в ином стиле: – Может, выйдем на пару слов?

У Шувалова, однако, хватило ума сообразить, что над ним надсмехаются.

– Что имеете возразить по существу? – спросил он. – Уж вы не станете бубнить: «Этого нет, потому что не может быть»!..

– Ну допустим, Пророк действительно наделен таким даром, – сказал Геральд. – Предположим далее, что он не прочь поделиться этим с Лизаветой, сделав ее провидицей, слышащей Бога… а заодно открыв дорогу к престолу. Но вы не забыли про Алмазина?

– В каком смысле?

– В таком, что он тоже не лыком шит. Вы, граф, слишком сосредоточены на княгине и, что творится окрест, представляете смутно. А ведь здешний губернатор тоже лелеет планы и, по моим сведениям, набрал немалую силу.

– И что?

– Вы всерьез полагаете, будто Алмазин захочет делиться властью? – спросил Геральд. – Конечно, если у него больше ума, чем тщеславия, он может поиграть в герцога Ришелье, прикрыв срам слабым монархом, а заодно понукая его в хвост и гриву, – но это ж не вполне то, что вы навоображали?

– По-моему, барон, вас заносит. Слишком смелые прогнозы при явном дефиците данных.

– Кстати, о моем приезде знали на стороне, – сообщил Геральд. – Откуда утечка, не знаете?

– Послушайте, фон Ховен… – произнес Шувалов едва не с угрозой.

– Хованцев, с вашего позволения, – поправил тот, оскалив зубы.

– Не думаете же вы, что я…

– Вы – нет, – снова перебил барон. – Но кто знал помимо вас?

– Я вызвал вас на свой риск. Конечно, предварительно согласовав с митрополитом.

Геральд фыркнул в полный голос.

– Что вы хотите сказать этим?

– Я? – изумился барон. – Совершенно ничего.

Пожалуй, он и так сказал больше, чем следовало.

– Мне не нравится это ваше «пф-ф», Геральд Васильевич, – занудил из своего угла Гиршфельд. – Вы и раньше отзывались о духовных особах без подобающего пиетета. По-вашему, там сплошь предатели?

– Да отчего ж «предатели», князь? Нормальные гебисты. Даже патриоты – в некотором роде. Ибо пекутся о благе державы.

– Вы подразумеваете отца Ювеналия? – холодно спросил Шувалов.

– Ну да, я помню, что у вас к митрополиту давняя привязанность!.. Но слишком широк круг его знакомых. Вам известно такое прозвище: Богомол?

Лицо графа затвердело, глаза сузились в щелки:

– Что, вы уверены в этом?

– Разве забыли мой послужной список? – спросил Геральд. – Я просто-напросто знаю. Наши церковники настолько сдружились с «бесами», что уже не поймешь, кто у кого на службе. И цель у моего бывшего ведомства та же: душевное здоровье нации, – понятно, в своей трактовке. Так что теперь они в едином строю. А вы, извините, выбиваетесь из рядов – особенно в последнее время. И кто, по-вашему, «более матери-истории дорог»?

– Революционных поэтов цитируем? – осведомился старый князь.

– Да хоть мятежника Цурэна! – пожал плечами Гарри. – Было бы к месту.

Гиршфельд мигнул в некоторой растерянности, однако переспрашивать не решился. Похоже, его знание новейшей литературы не выходило за рамки школьной программы. Всё XIX-й век, понимаете ли, расцвет дворянства…

– Насколько знаю, – сказал Шувалов, – вы приехали не один.

– И что?

– Все привыкли воспринимать вас, как одиночку.

– Я не болтаю в постели, – отрезал Геральд. – То есть не разглашаю чужие тайны – свои, куда ни шло. А вообще это попытка маскировки… начинаю думать, не самая удачная. Не хватало, чтоб мою спутницу воспринял всерьез еще кто-то!.. Кстати, ваши агенты не засекли возле нас никакой возни?

– Вроде бы чисто все.

– Да? Я так и полагал.

– Намекаете на их некомпетентность?

– Да уж какие намеки, граф, – это и для вас не секрет. И вот с ними вы собираетесь защищать княгиню?

– Мы хотим привлечь к ее охране лучшего здешнего спеца, – сообщил Шувалов. – Некоего Родиона Шатова по прозвищу Шатун.

– Надо же! – хмыкнул Геральд.

И что тут от чего произошло: фамилия от прозвища или наоборот?

– Вы, случаем, не знакомы с ним?

Помолчав, барон ответил:

– Я не возникал тут больше десяти лет, а Шатун, насколько знаю, нарисовался позже. Кстати, удивляюсь вам, Алексей Георгиевич: доверить охрану августейшей особы безродному наёме!..

– За него поручился Кедрин, – возразил Шувалов несколько поспешней, чем следовало. Видно, укор попал по больному.

Барон перевел взгляд на Арсения. Действительно, поручитель из надежных – этакий местный юродивый. Умом, правда, не блещет, но людей чувствует сердцем. Вдобавок талантлив, этим оправдывая лишнюю простоту.

– Может, Родион не голубых кровей, – пылко вступил тот, – зато человек чести!

– Что, увы, не всегда соседствует, – усмехнулся Геральд.

– Я знаком с Родом не один год, – не унимался Арсений, – и доверяю, как себе. Моя бы воля, не задумываясь пожаловал бы ему дворянство.

– Ладно-ладно, убедили. Но он действительно сведущ в своем деле?

– Конечно, тут провинция, – сказал Шувалов. – Зато условия экстремальные, а это предполагает серьезную практику. К тому же естественный отбор – слабые не выживают. А Шатун поселился на отшибе и обитает один. По-моему, это говорит о чем-то, разве нет?

– В самом деле, самореклама недурная, – согласился Геральд. – Хотя рискованная… Ладно, я присмотрюсь к этому Шатуну, – сказал он. – Но постарайтесь не торопить события. Кстати, зачем вы затеяли общий сбор?

– Это предложила Елизавета, – ответил граф. – По ее мнению, присутствие многих единомышленников существенно повышает шансы.

– А заодно провоцирует свары. Как бы дело опять не кончилось дракой!

– Между прочим, в этом мы поддержали княгиню, – опять не утерпел Гиршфельд. – То есть я имею в виду членов ее будущего Совета.

– Что, вы уже и портфели распределили?

– Ну надо же быть готовым к развитию ситуации, – вступил Алексеев. – Кстати, не желаете участвовать? Ваши разнообразные дарования нашли бы здесь отличное применение.

И на что он намекает? Учитывая его репутацию, звучит странно.

– Если у меня возникнет потребность лобызать ягодицы… я не имею в виду дам, – тут Геральд слегка поклонился в сторону графини, – зачем влезать в эту шаткую конструкцию? Вокруг столько готовых пирамид!..

– Князь, никто не уполномочивал вас делать такие предложения, – ревниво заметил Гиршфельд. – Что-то вы очень расщедрились за чужой счет!

– Ах, князь, да полноте вам! – отмахнулся Алексеев, томно морщась. – От нас не убудет. А в Совете нужны те, кто умеет не только болтать.

– Может, и моим мнением поинтересуются? – напряженным голосом спросила графиня. – Или я тут вместо вешалки?

– Боже мой, Надежда Павловна! – ухмыльнулся Алексеев. – И что это вы свои больные мозоли разбросали по всей зале?

– Не смейте, князь! – взвизгнула она. – Вы сами-то…

– Хватит, – жестко сказал Шувалов. – Другого места не нашли? Оставим частности на потом.

– Н-да, чуда не случилось, – заметил Геральд меланхолически. – Пауки в банке не уживаются, сколько не дрессируй. А если подбросить еще горсть?

Глава 12. Там, на неведомых дорожках

Влад ощутил внутри себя Зов, совсем близкий, внутригородской, и тотчас откликнулся, протянувшись навстречу сознанием. Конечно, это оказалась Ника, разгоряченная, оживленная. Обреталась она в каком-то захламленном подъезде, с любопытством поглядывая в оконце. Разглядеть детали Влад не успел – ухватившись за него, Ника сразу перенеслась в кабинет и закружилась в своей манере, одновременно выспрашивая, рассказывая, ужасаясь и восторгаясь, а заодно проверяя что-то в архивах. Но через пару минут убежала к себе, чтобы успеть к началу вечеринки, – собственно, для этого и Окном воспользовалась. А когда Влад вступил в общую комнату, она восседала в любимом кресле и с нетерпением поглядывала по сторонам, будто заявилась сюда первой. Да и остальные были уже в сборе.

На первый взгляд это походило на сборище рыцарей за Круглым Столом: просторный зал, массивные кресла, оружие на стенах, даже свечи по углам, – но торжественностью тут не пахло. Всё было просто, по-домашнему. Помянутый «круглый стол» заставлен яствами, способными потрафить любому вкусу, а наряды и позы пирующих отличались раскованностью. Правда, обошлось без натуризма, чтобы не шокировать непривычного Шилова. Даже Ника сегодня держалась приличий – конечно, в собственной трактовке. Зато Ира и Артем, сдвинув кресла, сидели в обнимку, будто страшились расстаться снова, и потчевали друг друга невиданными фруктами, только что доставленными из тропиков.

– Ты у нас взамен кукушки, – заметила Ника, глядя на усаживающегося Влада. – Появляешься с боем часов. Ну давай, прокукуй чего-нибудь! Мы уж созрели.

И все, включая юную парочку, с ожиданием уставились на него, словно он должен был провозгласить тост. А Влад, в свою очередь, посмотрел на новичков.

– Хотите вы, друзья, или нет, но играть в эту игру придется, – сказал он. – А значит, надо ознакомиться с правилами, предысторией – как положено. Тем более, смена обстановки предстоит кардинальная.

Первые страсти уже улеглись, а спасенную девочку даже не пришлось подвергать обычной процедуре, иногда затягивавшейся надолго. То ли психика у нее оказалось на редкость устойчивой, то ли все главные пакости похитители берегли для второй ночи. Но скорей причина в том, что Иру погрузили в гипнотранс, сквозь который мало что проникало. А вывел ее оттуда уже Влад.

К слову, Артем в тамошних обстоятельствах действовал безупречно: не рисковал сверх необходимого и не ярился без нужды, – вполне вызревший незауряд. Хотя слегка помочь парню не помешает.

– Все-таки хочу выяснить насчет гермафродита, – вмешался майор. – Это в каком же смысле? Насколько разбираюсь, ребята нормальные, без отклонений. В конце концов, Иру-то я с пеленок знаю…

– Слушай, Шилов, – сказал Стас. – Оставь в покое анатомию – она тут ни при чем.

– Тогда о каких гермиках вы говорили?

– Об изначальных, мифических… Это потом их разделили на пары. С тех пор каждый ищет свою половину и хорошо, если набредает на ее подобие, более или менее близкое. Так вот эти – нашли.

– И что?

– А то, что они дополняют друг друга – эмоциями, рассудком – почти до идеала. Just perfect, понимаешь? Совершенная человечья особь, хотя и составленная из двоих. Наверно, ребят с самого начала взаимно влекло – пока не встретились. И уж теперь их разлучит лишь смерть.

– Типун тебе!..

– Аминь, – подтвердил верзила. – Но ты понял, почему Артем смог вывести на место? Те хитроманы допустили промах: связываться с Парой себе дороже. Да и умыкать ее половинки по отдельности вряд ли имеет смысл.

– Может, они надеялись, что тогда парень придет к ним сам? – предположил Шилов.

– Он и пришел – к счастью, не один.

– И слава богу, – наконец удовлетворился гость и принялся накладывать на свою тарелку салаты.

– Но вы ведь тоже… – заговорил теперь Артем, легонько водя щекой по пушистым волосам подружки.

– Что?

– Незаурядные, – сформулировал он.

– Вот это в точку! – хихикнула Ника. Парень бросил на нее удивленный взгляд.

– Дело в том, – пояснил Стас, – что себя мы так и зовем – скромненько, без изысков: незауряды. Чтобы, значит, отличить от всех иных.

– Мы в самом деле наделены качествами, распространенными не широко, – прибавил Влад. – А в остальном – обычные люди.

– Ну да, «за исключеньем пустяка», – хмыкнул Стас.

– Например, умеем вот это, – продолжил Влад, распахивая над центром стола Окно – не слишком большое, зато открытое в другое полушарие. Если не приглядываться, оно могло сойти за голографический экран, уже начинавший входить в обиход, а показывало пока лишь пейзажи, один за другим, – будто включился географический канал.

– «И сокращаются большие расстояния», – пробормотал Стас. – Чтоб вы знали, наш шар такой махонький! И людей на нем куда меньше, чем принято думать.

– Ты еще их на сорта подели, – откликнулся Влад. – Расист.

– Так ведь я за равенство прав!

Это был давний их спор, хотя расхождения больше касались формулировок. Ну, вот Шилова, к примеру, куда отнести?

– Прошу иметь в виду, – сказал Влад. – От тех, с кем общаемся через это оконце, у нас секретов нет.

– А почему такое доверие? – заинтересовался майор. – Как я понял, там полно иностранцев.

– По кочану, – отрезал Стас. – Прими за аксиому. А в Окне уже мелькали люди, хотя на изрядном удалении, словно бы камера зависла над деревьями, плавно вращаясь.

– Ух, ты, – восхитился Шилов, – чего вытворяют.

– Это не картинки, – внезапно произнес Артем. – Они живые!

Шилов покосился на юношу с изумлением. А незауряды переглянулись: для начала недурно.

– Ну, пока еще рано судить, – осторожно заметил Влад. – Все-таки нас уже не четверо, – сказал Стас. – А мы и не чаяли.

Шилова он не считал – тот присутствовал, как наблюдатель. Кстати, впервые, ради пробы. Не то чтобы тут очень секретничали, но лучше не испытывать людей на прочность. Зависть – опасная болезнь, сгубившая миллиарды жизней.

– По статистике и четверо много, – подала голос Ника, – на здешний-то миллион.

Стелла лишь улыбнулась, будто ее это совершенно не трогало. Поджав изящные ступни под себя, она вкушала хурму – в ожидании, пока остынет пахучий чай. Вообще ароматы здесь витали, точно на восточном базаре.

– Вскоре вы и сами наткнулись бы на нас, – сказал Влад, обращаясь к парочке. – Если б еще раньше вас не отыскали другие… Собственно, Иру уже нашли.

– Все-таки что это? – спросил Артем, кивая на Окно, мерцающее над столом подобием гигантской люстры. – Вы ж не сами его придумали?

– Вряд ли тут чья-то придумка, – ответил Стас. – Скорее всего Окна существовали испокон, вот только доступ к ним имели единицы. Это за тысячи лет! Потому и общаться им было не с кем – настолько разнесло бедняг по времени. Ну, прыгали по шарику туда-сюда, нагоняли страху на невежд, пробавлялись дешевыми чудесами. А затем, может, и вовсе отправлялись в неведомые дали, странствуя от звезды к звезде.

– Но теперь среда изменилась, – вступил Влад, пока и самого Стаса не унесло далеко. – Порог Окон снизился настолько…

– Подоконник, – с ухмылкой поправил Стас.

– …что феномен стал доступен тысячам.

– Допустим, шести тысячам, – предположил Артем. – Это на шесть миллиардов? То есть один из миллиона. И вправду, нам повезло!

– Господи, – ужаснулась Ира. – Это же избранные, да? Как бы отмеченные Богом. И за что такая честь?

– За внутреннюю свободу, – ответил Влад. – Видимо, главный критерий.

– Значит, свободных так мало? Я-то считала…

– Каждый судит по себе, – хмыкнул Стас. – Поначалу. Но с возрастом иллюзии уходят – если не дурак. Оглянитесь: много ли вокруг бесстрашных, независтливых? Чтобы любили без взаимности, а дарили без корысти, чтобы жили по совести и нутром отвергали ложь. И чтоб были самодостаточны.

– То есть одиночек? – уточнил Артем. – Хорошо, вот появилось средство сплотить их по всей Земле… Это можно представить, как ростки нового мира?

– Смотря что под ним разуметь. Конечно, стиль отношений меняется радикально – в том смысле, что ни от кого не ждешь подвоха, а если позовешь, на помощь придет любой. Такие люди, да?

– Хорошие люди, – задумчиво произнесла Ира, точно пробуя на вкус.

– Если отбросить лишнюю скромность – эти люди должны быть очень хорошими, почти святыми. Считайте это реализованной утопией. Совершенное общество можно выстроить лишь из совершенного материала. Раньше-то пытались лепить из дерьма.

Влад покачал головой, но промолчал – старый спор, надоело.

– И все-таки, – напомнил Артем, – как насчет «ростков»?

– That depends, – усмехнулся Стас. – Сперва надо выяснить, становится ли таких людей больше. И как реагируют на них прочие: как на пример или как на угрозу?

– Если я верно понял, – сказал юноша, – в сей коммунарий вхожи те, кто возвысился над плотским.

– Но не отринул его, – прибавил Стас с плотоядной ухмылкой.

Уж он понимал толк в земных радостях!..

– А нет ли среди них бессмертных? Чей дух вознесся так высоко, что уже не находится в плену плоти, а сам управляет ею.

Ира поглядела на него, озадаченно приоткрыв рот, а Шилов пробормотал из своего удаления: «Эка завернул!»

Вдруг рассмеявшись, Ника объявила:

– Люблю шустрых!.. Уж извини, Ирочка.

– Может, не стоит опережать события? – сказал Стас. – Спроси что-нибудь полегче.

– Тогда разъясните, как строятся отношения между вами.

– Да никак не строятся, – фыркнул здоровяк. – Они просто есть. Каждый ведет себя как желает, а других это устраивает. Такое естество, понимаешь?

– Каждый отдает другим, сколько способен, – прибавил Влад. – А от них берет, сколько те могут дать. Конечно, «по потребностям» не выходит, но здесь никто не возьмет лишнего – просто в голову не придет.

– Ну да, – кивнул Артем. – Коммунизм, говорят, отличная штука, вот только людей под него не набрать. Кто отдавать не любит, кто норовит хапнуть больше. А у вас, выходит, отборные?

– Ведь отбирали не мы, – пояснил Стас. – И вообще никто: «ни бог, ни царь». Просто другие в эту среду не вхожи. Так сами и управляемся, бедолаги, – без правителей, даже без слуг… народных.

– И что, никакого контроля? – с недоверием спросил сыскарь.

– Шилов, у тебя же есть брат, – сказал Стас. – И родители, слава богу, живы. И что, вы очень озабочены, как бы кто не стянул у родича лишнего?

– Ну? – не понял тот. – И что?

– Ну и представь общество, где все относятся друг к другу так же. Где на деле человек человеку – брат. Не по крови – черт с ней, – по духу.

– Сейчас важней понять, отчего изменилась среда, – вмешался Влад. – Вряд ли причина в нас – тут проявился внешний фактор.

– «Чужие», да? – спросил Артем, наверняка вспомнив знаменитый фильм.

– Скорей «темные ангелы», – поправил Стас. – Кто охотится на людей, как на кроликов.

– Тогда уж «хищники», – хмыкнул юноша. – И что нужно им: наши черепа?

– Кровь, – негромко ответил Влад. – Души, свобода… Они пришли «навеки поселиться», а не за трофеями.

– Представьте пирамиду вампиров, – заговорил Стас. – От разной швали внизу: насильников, садистов, маньяков, – до царя-самодержца, стоящего во главе. По сути это большая Семья, о какой мечтают державники, но вертикальные связи тут куда прочней горизонтальных. Чужаков не так много: по нашим прикидкам, около десяти тысяч, – и поделены они на десять Гнезд, разбросанных по шарику.

– Девять, – поправил Влад. – Теперь.

– Точно, с одним уже разобрались, хотя и без нашего участия. Местоположения большинства остальных известны, но оповещать об этом правителей нет смысла: слишком прочно там укоренились чужаки. Издали и не разберешь, где аборигены, а где пришельцы.

– А как они выглядят? – поинтересовался Артем.

– Да как пожелают. Вообще они человекоподобны, однако способны менять внешность. Но главная опасность не в них, а в местной швали, готовой лечь под любую силу. И вот теперь вся эта мерзость взыграла.

– Видно, чужаки растревожили таки нашу землю, – заметил Влад, – если нечисть полезла из всех подвалов. Раньше-то она хоронилась.

– Скажем так: они расширили границы возможного. А поскольку эта ватага имеет одну полярность, пришлось нам всей толпой нестись на другую сторону, чтоб удержать равновесие. Их-то Сила замешана на власти и выстроена пирамидой, а у нас – сплошные горизонтали. Одиночки, понимаешь… хотя не только. То есть одиночки – это обязательно. Но не из всякой же куколки проклевывается бабочка?

– Вроде тебя, что ль? – фыркнула Ника. – Такая «бабочка» кэ-эк рухнет на голову…

– Так разве ж я против сочувствия к людям!

– Или жалости? Ты, родненький, по краю гуляешь – потому и со Связью нелады. А ну как вовсе откажет?

– Дык «от каждого – по возможностям». Уж чем богаты.

– Хороший ты парень, Стас, – кто спорит? Можно сказать, первый сорт.

– Но не высший, ага?

– Если б тебя еще и не заносило!

Ухмыляясь, верзила съежился, покаянно обхватил руками голову.

– Да ну тебя! – Ника пнула пяткой в его жесткий бок и тоже рассмеялась.

– Зато в Зазеркалье мне ошиваться проще, – заметил Стас уже серьезно. – Вас, таких замечательных, Лабиринт отторгает.

– А тебя как бы не проглотил.

– Риск, конечно, есть, – согласился он и задумался.

– Расскажите про Гнезда чужаков, – попросил Артем. – На что они похожи? И почему их стало девять?

Похоже, из услышанного он не пропускал и не забывал ничего – молодец.

– Я лучше покажу, – сказал Влад и теперь на самом деле совместил Окно с голографией.

По небу, невдалеке от клубящихся туч, плыл… город. Ну не город, конечно, а его центральная часть – по крайней мере, такой эта громада виделась сверху. Вот внизу открывалось иное: чудовищный конус, из которого по всем сторонам хлестали пушки. Располагались они в несколько рядов, а долбили по черным вертушкам и шустрым «шмелям», удручающе крохотным на фоне летающей крепости. Впрочем, те в долгу не оставались, жалили метко.

– Что это? – выдохнула Ира.

– Исход десятого Гнезда, – пояснил Влад, будто читал лекцию. – Его вынудили стартовать слишком рано. Что-то там творилось внутри, в командной рубке, – по-видимому, десант землян все же сумел добраться до управления. Затем корабль ухнул в пространственный колодец, увлекая несколько «шмелей». После чего колодец схлопнулся, и Отделение прекратилось. Тамошние жители до сих пор приходят в себя, а на месте городского центра остался котлован, наполовину залитый водой. Вместе с Гнездом сгинуло несколько тысяч горожан – не самых бесталанных, скажем так.

– А… куда?

– Скорее всего на планету, откуда пришли огры. Вполне возможно, этот корабль летает там до сих пор, поскольку энергией обеспечен на годы вперед. Да и продуктов, по нашим сведениям, должно хватить надолго.

– Наш ответ Чемберлену, – проворчал Стас. – А мы вот тут… кукуем.

– По-моему, и здесь хватает дел, – сказала Ника.

– «Все гадали-рядили, как нам людям помочь», – негромко напел он. – А главное: на фига?

– Все не можешь решить проблему? Бедняжка!.. Ну, дай я тебя утешу.

С готовностью верзила бухнулся перед девушкой на колени и ткнулся кудлатой макушкой в ее живот.

– А что будешь делать? – спросил с любопытством. – В голове искать?

– Да чего ж там искать, дитятко! – удивилась она. – Эхо разве? У-у!.. Зато могу подарить идею.

– Давай, – согласился Стас, усаживаясь на пол. – Подарки я люблю.

– Здоровый же лоб! – заворчал Шилов с неодобрением. – А ведет себя…

В самом деле, Стас мог бы резвиться меньше, мысленно согласился Влад. По крайней мере, пока гости не обвыкнут… точнее уж, новые соседи.

– Собственно, чего нам не хватает? – спросила Ника. – Методика отработана – более или менее. Привязка к месту возникла.

– Так далеко мы еще не летали, – пробормотал здоровяк, рассеянно накручивая вилку на палец. – Это же черт-те где!..

– «И сокращаются большие расстояния», – напомнила девушка. – На шарике уже тесно.

– Эх, раззудись плечо!.. Начинаем осваивать Большой Космос? Прежде это считалось общепланетной проблемой, минимум – государственной. Но уж никак не частной инициативой.

– Да разве мы одни? Едва не каждая страна представлена.

– Ага – одиночками. Коммунистический союз… индивидуалистов.

– Индивидуальностей, – поправила Ника. – Кто ж виноват, что лишь они созрели для будущего? И не собираемся мы лезть напролом – нам это не по средствам, да и ни к чему. Есть ведь окольные тропы.

– «Нормальные герои всегда идут в обход», – согласился Стас. – Только сперва надо обеспечить тылы.

– От кого слышу! – усмехнулся Влад. – Мудр не по годам.

– По пудам, – буркнул Стас, забираясь обратно в кресло. – Помните моего знакомца, Вадима? Ну того, из-под Колпака.

– И что?

– Полагаю, по этой тропке он отправился в числе первых. И если сумел закрепиться на дальнем рубеже…

– Шансов-то не так много.

– Но и не мало. Вадим, похоже, из породы «хад-дайеров», и если он с друганами заломал тамошних птенцов… Эх!

От избытка чувств верзила даже хрястнул по локотнику – впрочем, аккуратно. Свою силу он привык соизмерять с прочностью мебелью.

– Ну? – спросил Влад.

– Пожалуй, берусь, – кивнул Стас. – Задачка по мне. Во всяком случае, покумекать над ней стоит.

– Извините, – вмешался Артем. – А что насчет других Гнезд?

– Да, меня тоже интересует, – поддержал Шилов. – Конечно, что деется там, на иных планетах, знать любопытно, однако мы пока живем на Земле. Я уж не говорю про наших детей.

– А про них я давно советовал, – откликнулся Стас. – Отошли их – вместе с супругой. Хотя б на время. Так нет, ты ж и без нас умный!..

– Выходит, второе Гнездо как раз в нашем городе? – тихо спросил Артем.

– Есть такое подозрение, пока не подтвержденное, – кивнул Влад. – То есть, что тут творится схожее, можно считать доказанным – судя по начавшейся в последние недели Охоте. Даже имеется Пирамида, выстроенная по тому же принципу. Но вот идет ли это от огров, про которых мы знаем? И вообще, от огров ли?

– Можно подумать, пришельцев вокруг, как собак нерезаных! – хмыкнул Шилов. – Разве трудно отличить?

– А разве мало на Земле собственных Колпаков с уже готовыми Пирамидами? – спросил Стас. – Осталось внедриться в верхние уровни и – распишись в получении. Все эти восточные тирании с рабовладельческим укладом, лагеря свободы, острова-авианосцы… Уж огры знают, где почва благоприятствует людоедским режимам. А хуже всего, что в этих клоповниках почти нет настоящих людей!

– Истинных, – вставила Ника. – Чего уж стесняться?

Но Стас пренебрег.

– Я ведь понимаю, Шилов, что тебя удивляет, – сказал он. – Ты гадаешь: чего ж мы не наведем порядок, если такие могучие. Знал бы, как трудно бывает удержаться!.. Но разве сам ты помогаешь таким, кто ничего не делает для своего спасения?

– Нам по должности положено, – пробурчал майор без особой убежденности.

– Это ты репортерам заливай, какие вы спасители! – осклабился Стас. – Задача вам поставлена четко: преступников ловить. В лучшем случае вы – охотники. А те, как известно, сами недалеко ушли от зверья. Против кого борешься, на того и похож – не слышал о такой закономерности?

– Ты не отклоняйся, – хмуро сказал Шилов. – Речь-то не о нас.

– А что тебе еще неясно?

– Вы что, каждый раз дожидаетесь, пока позовут на помощь? И сперва даете людям показать, на что годны. А если не сдюжим?

– Ну, если другого не останется… В конце концов, здесь-то не мы первые вмешались в естественный ход. Силком волочь в рай толку мало, но дать по рукам тем, кто тащит в ад, – святое дело!

– И на том спасибо, – пробурчал майор, наконец отступая. А в Окне снова замелькали пейзажи, демонстрируя красоты родной планеты. Посмотреть, действительно, было на что.

– В тропики хочу, – мечтательно сказал Стас. – На коралловый остров. Пышные джунгли, золотые пески, ласковая лагуна… Или в Австралию. Или на Мадагаскар.

– Или на Калыму, – прибавил Влад. – Вот закончим с делами…

– Который день это слышу! Ну хотя бы ненадолго смотаемся?

– Разве на пару часов. Не до купаний сейчас.