Сон?

Глава I Ягодин

Иван Иванович Ягодин, стройный, лысоватый мужчина, лет сорока пяти, с поседевшими висками внимательно рассматривал лежавшие перед ним удочки, пеналы с наборами разноцветных поплавков, наборы разнокалиберных крючков, блесен, россыпь мормышек. Взяв одну из удочек, он увидел сиротливо болтающееся грузило с поводком без крючка.

— Как же давно я не был на рыбалке, — пронеслось в голове Ивана Ивановича, — пожалуй, около года будет. Да и вообще последнее время некогда было особенно рыбачить. Интересно, сумею ли я сейчас поймать что-нибудь хоть на ушицу?

Болтающееся на леске грузило с пустым поводком вдруг чувствительно ударило прямо в нос, напомнив Ягодину об отсутствии крючка. Присмотревшись, Иван Иванович отобрал подходящий крючочек и сосредоточенно начал привязывать его к поводку. Леска постоянно выскальзывала, не хотела сворачиваться в петли под неуклюжими пальцами.

— Разучился даже крючки привязывать к леске, — но я упрямый и настойчивый, обязательно доведу дело до конца, завяжу так, что крючок никогда не развяжется! — подумал про себя Ягодин.

Вскоре цевьё крючка было охвачено ровными петельками самозатягивающегося узелка. Со стороны выглядело так, что ничто, кроме рыболовных снастей, Ивана Ивановича не интересовало. Казалось, он пребывал в благодушном настроении и, как все заядлые рыбаки, с удовольствием занимался подготовкой к предстоящей рыбалке. Для увлечённого рыбака подготовка к рыбалке, предвкушение её, иногда представляет не меньшее удовольствие, чем сама рыбная ловля.

Но на самом деле Ягодин сегодня был не просто расстроен, он находился на грани нервного срыва. Два месяца назад он потерял любимую работу. Акционерное общество с гордым названием «Буревестник», в котором работал Иван Иванович, обанкротилось. Заводские корпуса непривычно скромно притихли в ожидании неведомых перемен. Конкурсный управляющий уволил почти всех работников, невзирая на квалификацию, добросовестность, и преданность делу. Эти качества в одночасье стали на заводе никому не нужны. Даже его, Ягодина, заместителя главного инженера, на котором держалось всё производство по изготовлению различных электродвигателей для судостроения, ни о чём никто не спросил, а просто выбросили с трудовой книжкой и пособием за ворота завода.

Позже Иван Иванович узнал, что аналогичные китайские электродвигатели были на четверть дешевле и по качеству не уступали отечественным. Верви, основные покупатели продукции ОАО «Буревестник», не продлили договора поставок, переориентировались на аналогичную китайскую продукцию. Новых покупателей сбытовая служба в достаточном объёме не нашла и «Буревестник», подобно птице, с высоты спикировал на вниз.

Ягодину неприятно было это вспоминать, но беспристрастное время делало свою извечную работу. Жизнь продолжалась, и надо было искать новую работу. Жена и сын утром в рабочие дни уходили трудиться, а он, оставаясь дома, читал рекламные газеты и намечал очередные места, где с наибольшей вероятностью можно было попытаться найти хоть какую-то работу по своей специальности. Но каждый выход Ивана Ивановича на предприятия в поисках работы неизменно оказывался неудачным. То по возрасту не подходил, то уже место было занято, то требовался специалист несколько другого профиля. Кадровики предприятий смотрели на претендента, как на назойливую муху, собирающуюся сесть на бутербродное масло с вареньем. Некоторые из них, вероятно, уважая опыт Ягодина и его знания, предлагали оставить своё резюме, но Ивану Ивановичу не хотелось оставлять свои персональные данные совершенно незнакомым людям, и он предпочитал этого не делать.

После очередного такого «турне» в поисках работы Иван Иванович замыкался в себе и надолго задумывался: «Вот ведь как жизнь устроена. Я ещё не старый человек, имею достаточные знания и опыт в своей профессии, а мой возраст уже является препятствием для поиска работы. Какая-то возрастная дискриминация тихой сапой прижилась в нашей стране, хотя законодательно она нигде и не закреплена. А попробуй подать в суд на работодателя! Может и можно выиграть в суде своё конституционное право на труд и работодатель вынужден будет взять меня на работу, но только потом он долго будет насмехаться надо мной, а может и вообще организовать травлю и изживание из трудового коллектива. И почему у нас вошло в традицию, что люди не привыкли выполнять законы? Видимо, поступать в соответствии с законами не выгодно, и имеется немалая выгода, если их не соблюдать? Или чиновник, сознательно нарушающий закон желает самоутвердиться? Или есть другие причины? Ведь не только в трудовом законодательстве, но и в других сферах жизнедеятельности нашего общества наблюдаются случаи, когда не соблюдаются законные права простого человека. Даже в государственных органах, поведение человека, настаивающего на своих законных правах, зачастую воспринимается, как враждебное и подлежит изощрённому подавлению. Для чего тогда принимаются законы? Почему они далеко не всегда работают, а государство гарантированно не обеспечивает тщательное выполнение своих собственных законов. Почему, в случае необходимости, человек вынужден терять своё личное время, частицу своей жизни, для того, чтобы отстоять свои права, прописанные в законе. Неужели нельзя сделать так, чтобы принятый закон обязательно соблюдался? Ведь процесс отстаивания своих законных прав совсем не приносит человеку морального удовольствия, и только надежда на их восстановление вынуждает человека обращаться за помощью в судебные инстанции. Те же, кто обращается в суд за компенсацией морального ущерба, при удачном для себя исходе, получают денежную компенсацию. Но неужели деньги могут заменить утерянное, хоть и временно, чувство собственного достоинства?

Так размышлял Иван Иванович, и настроение падало, всё его существо охватывал пессимизм, окутывала неуверенность в перспективе своего трудоустройства. Стыдливое ощущение того, что он садится на плечи жены, не давало ему покоя.

А сегодня, его, Ягодина, известного в своей среде инженера, имеющего десятки запатентованных изобретений, вольно, или невольно унизил ленивый, или плохо владеющий методикой исследования, психолог отдела кадров крупного электромеханического завода, ЗАО «Электросила», в лице юной миловидной девчушки.

Вчера вечером Ивану Ивановичу позвонил друг детства, Артемьев Константин Петрович, с которым они вдвоём частенько босиком бегали по утрам на рыбалку в своей милой сердцу деревеньке Тырново, стоящей прямо на Оке.

— Как давно это было! — с теплотой подумал Ягодин.

Артемьев работал начальником отдела охраны труда на заводе «Электросила» и всегда был в курсе событий, происходящих на своём предприятии. Он и подсказал Ивану Ивановичу, что освободилось место технолога в цеху электродвигателей. Сегодня утром Ягодин, не теряя времени, подошёл к началу рабочего дня к кабинету начальника отдела кадров ЗАО «Электросила» и ровно в 8-00, предварительно постучав, открыл дверь. В большом кабинете с Т-образным столом начальника ещё не было. Уборщица, не старая ещё женщина, заканчивала тщательно вытирать несуществующую пыль на белоснежном подоконнике.

— Вы к начальнику? Сегодня его не будет, он на курсах повышения квалификации, — певуче произнесла уборщица, — вам надобно к заместителю пройти, он сейчас принимает на работу. Это через кабинет, там большая четвёрка у него на двери. На должности рабочих принимают инспектора в кабинете номер три, — пояснила женщина.

— Спасибо, — вежливо ответил Ягодин и вышел из кабинета.

Возле кабинета с крупной четвёркой и табличкой «Бородин Сергей Александрович» уже скопилась пёстрая очередь, состоящая из разномастного народа.

— Кто последний? — спросил Ягодин.

— Я, — ответил грузный мужчина с коричневым портфелем в руке.

— А перед Вами кто?

— Вот эта женщина, — мужчина указал на блондинку лет тридцати.

— Спасибо, — поблагодарил Ягодин.

Очередь двигалась не быстро.

— Кто последний? — прозвучал сзади знакомый голосок и Иван Иванович невольно обернулся. Это была его бывшая подчинённая, работавшая на «Буревестнике» начальником участка обмотки электродвигателей, около года назад уволившаяся в связи с выходом на пенсию.

— Я последний, Наталья Павловна.

— Ой, Иван Иванович, правду люди говорят, что земля круглая. Кто бы мог подумать, что после «Буревестника» мы встретимся на этом месте! Вы тоже хотите на работу устроиться, Иван Иванович?

— Разумеется, Наталья Павловна. Ведь для меня работа пока единственный источник существования. До пенсии ещё далеко.

— Иван Иванович, вы же знаете какие сейчас пенсии! Только депутаты сами себе назначают большие пенсии за наш счёт. А нам дают такие крохи, что и говорить стыдно. Недавно дочь приезжала из Испании. Там она с мужем развелась, осталась с пятилетним сыном. Тяжело ей с ребёнком на чужбине, вот и оставила мне внука на воспитание. Сама назад в Испанию поехала. А мне сейчас приходится то штанишки, то курточку, то обувь для внука покупать. Пенсионных денег не хватает, вот и приходится подыскивать хоть какую-нибудь работу.

— А на кого вы ребёнка оставили Наталья Павловна?

— После того, как муж умер, я сейчас с родной сестрой живу. Вот на неё и оставила. Она старше меня и тоже на пенсии. Жить трудно. Но сестра хоть свою квартиру сдаёт в аренду. А мне вот приходится искать работу. Внука я думаю в садик устроить. Он же по-русски почти ничего не понимает. Надо, чтобы с детьми общался, говорить научился. А в садике у него такая возможность будет. Да и занятия в садике проводят, к школе готовят. А я не в состоянии правильно обучать внука и подготовить его к первому классу школы.

— Появилось у вас занятие на старости лет, Наталья Павловна. Скучно не будет.

— Конечно. Вчера целый день ходили с внуком по магазинам. Ребёнок вырос. Нужна новая одежда. И за садик, и за одежду, и за продукты, и за квартиру — за всё надо платить, а денег не хватает. Вот и пришла устраиваться на работу. Может, возьмут.

— А дочь вам совсем не помогает?

— Ей там тяжело без мужа. На двух работах работает.

— А почему же она уехала, а не осталась у нас?

— Не хочет. Говорит, что уже привыкла там жить, и люди в Испании друг к другу намного лучше относятся, и нет такого произвола, как у нас. Говорит, что в России ей уже страшно жить от беспорядка и многочисленных нарушений законов.

— Но в Испании кризис, многотысячные демонстрации по телевизору показывают, люди требуют работы, повышения пенсий, увеличения оплаты своего труда. У нас хоть спокойнее.

— Дочь говорила, что демонстрации только в Мадриде проходят, а в испанской провинции спокойно. Говорила, что рядовой пенсионер в Испании получает около тысячи евро в месяц. Безработные тоже получают пособия. Вот все они и протестуют в Мадриде, боятся, чтобы пенсии с пособиями в связи с кризисом Правительство не уменьшило.

За разговором Ягодин не заметил, как подошла его очередь, и он вошёл в кабинет.

— Слушаю вас, — произнёс хозяин кабинета.

Ягодин представился, затем подробно охарактеризовал свою работу на прежнем месте, после чего подал Бородину заранее написанное заявление. Тот бегло прочитал заявление.

— У нас, по решению Совета директоров, претенденты на ключевые должности обязательно проходят тестирование на полиграфе и собеседование у нашего психолога. Заключение психолога является пропуском для рассмотрения вопроса о приёме на работу. Извините, но такой у нас порядок. Вы согласны на визит к психологу?

— Да, — немного подумав, ответил Иван Иванович.

— Вот вам направление. Психолог сейчас принимает, номер кабинета указан в направлении.

Иван Иванович поблагодарил Бородина и, не теряя времени, начал искать кабинет № 23, указанный в направлении.

Очереди в кабинет психолога не было. Ягодин открыл кабинет и вошёл.

— Разрешите? — произнёс Ягодин.

За столом сидела совсем юная светловолосая девушка и сосредоточенно, нахмурив подкрашенные бровки, чистила изящной пилочкой свои длинненькие ноготочки.

— Проходите, раздевайтесь до пояса, садитесь за полиграф и давайте своё направление, неохотно произнесла психолог.

Иван Иванович послушно выполнил всё, что было велено. Психолог лениво отложила свой инструмент, подошла к полиграфу и небрежно начала подсоединять многочисленные электроды, нечаянно слегка поранив ногтём плечо Ягодина.

— Ой, извините, пожалуйста, — виноватым голоском покаялась девушка, — я нечаянно.

Иван Иванович промолчал, подумав, что девушке намного важнее, чтобы её ногти соответствовали её представлениям, чем качественно выполнять свою работу; да и поступила она на работу, скорее всего, по протекции, а не благодаря своим выдающимся способностям и рвению к работе.

Закончив присоединять электроды, психолог взяла брошюрку и проинструктировала Ягодина.

— Я вам буду задавать разнообразные вопросы, а вы мне отвечайте «Да» или «Нет». У вас ко мне нет вопросов? Тогда начинаем!

— Вы пришли устраиваться на работу?

— Да.

— Ваша фамилия Ягодин?

— Да.

Исчерпав контрольную часть вопросов по настройке прибора на конкретного индивидуума, психолог предложила Ивану Ивановичу дополнительно просмотреть на мониторе компьютера короткометражный фильм под названием «Что такое хорошо и что такое плохо?».

После окончания фильма девушка взяла брошюру и начала читать разнообразные вопросы, которые могли иметь отношение к биографии испытуемого человека. Ягодин исправно отвечал, пока не был задан вопрос: «Совершали ли вы преступления?»

Услужливая память моментально напомнила, как однажды в юности Иван Иванович, защищаясь, сломал челюсть одному из четырёх напавших на него подвыпивших парней. По закону подлости, и к несчастью Ягодина, неизвестно откуда подъехала полицейская патрульная машина. Все четверо хулиганов кричали, что Ягодин, напал на них, а они мирно гуляли по вечернему городу, любовались звёздами, рассказывали друг другу забавные истории.

— Этот негодяй прервал наш прекрасный вечер, и только тюрьма его может исправить! — выкрикнул один из юнцов.

Старший полицейский вызвал по рации дополнительную машину, в которую, заломив руки за спину, сначала «погрузили» Ягодина.

Через окно отправляющейся машины Иван Иванович заметил, что и парням также предложили садиться в полицейскую машину.

Ягодину тогда сильно не повезло. Оказалось, что напавшие на Ягодина хулиганы, были детьми весьма «уважаемых» высокопоставленных чиновников.

В процессе недолгого, быстротечного дознания было установлено, что на гулявших по городу подростков напал выпивший «отморозок-каратист», решивший испытать своё искусство на «бедных» детях. В деле появилось ниоткуда даже медицинское «заключение» о «слабой степени алкогольного опьянения» подозреваемого. Следователь даже слушать не стал Ягодина, пытавшегося сказать правду, тем более что он не признавал своей вины. При достаточном наличии «свидетелей преступления», единообразных и дружных показаниях «потерпевших» следователю совсем неинтересно было тратить своё время на упорствующего «бандита».

Только потому, что попался порядочный судья, видимо, не поверивший обвинению, Иван Иванович схлопотал условный срок. До сих пор Ягодин с уважением вспоминает человека, который, имел своё мнение и не захотел портить судьбу юноше, огласив приговор с условным осуждением, сославшись на то, что подсудимый впервые совершил преступление, имел положительную характеристику с места учёбы и никогда не имел проблем с правосудием.

— Нет, — не совсем уверенно ответил Ягодин.

— Совершали ли вы хищения, кражи? — монотонно спросила психолог.

И опять вспомнилось, как в детстве с друзьями воровали яблоки в колхозном саду.

— Нет, — робко повторил Иван Иванович.

Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Через час-полтора девушка сняла с тела Ягодина электроды, сказала, чтобы он одевался, подошла к компьютеру и распечатала результаты исследования. Пробежав глазами листок с текстом, психолог написала что-то внизу, затем зарегистрировала документ в толстом, прошнурованном журнале, расписалась в самом конце документа и поставила дату.

— Возьмите, пожалуйста, ваш психологический портрет с заключением, — произнесла психолог, подавая бумажный листок.

Ягодин взял документ и опять подошёл к четвёртому кабинету. Очереди уже не было. Иван Иванович вошёл в кабинет. Заместитель начальника отдела кадров что-то сосредоточенно писал, нахмурив брови.

— Ну, как результаты психологического исследования? — спросил Бородин, заметив Ягодина.

— Не знаю, я не читал, пришёл побыстрее к вам, чтобы успеть сегодня закончить всю процедуру приёма на работу.

— Давайте, пожалуйста, заключение психолога — попросил Константин Петрович.

Бородин начал внимательно изучать поданный Ягодиным документ. Ивану Ивановичу показалось, что остановилось время, он почувствовал, как его лысоватый лоб покрылся испариной.

— Ваши деловые качества мне понравились в нашем первом разговоре, но, к сожалению, заключение психолога не позволяет мне принять вас на работу должность технолога цеха.

— А что же такого написала психолог?

— Вообще-то я не обязан отвечать претендентам. Скажите, а после тестирования на полиграфе психолог разговаривала с вами? Интересовалась вашими деловыми качествами, производила ли она дополнительное тестирование без участия полиграфа?

— Нет.

— Да-а-а, — протяжно произнёс заместитель, Могу посоветовать вам через неделю подойти к начальнику отдела кадров, он может решить вопрос положительно, назначив повторное тестирование.

— Спасибо. Можно вас попросить оставить эту должность вакантной ещё недельку?

— Обещать не могу. Если выявятся достойные кандидаты, я предложу всем, включая вас, через недельку поучаствовать в очном конкурсе для выявления наиболее подходящего нам специалиста с учётом нашей производственной специфики. На всякий случай запишите мой рабочий телефон.

Иван Иванович записал номер телефона Бородина в свою записную книжку, с которой он никогда не расставался при деловых встречах.

— Спасибо, ответил Ягодин и вышел из кабинета.

— Надо же такому случиться, ведь полиграф выявил мои неуверенные и сомнительные ответы, подумал Иван Иванович, — Хорошо хоть кадровик попался понимающий. Настоящий профессионал в своём деле. Я думаю, что выиграю очный конкурс. Хотя кто знает? А эта пигалица, могла бы и дополнительно проверить то, что не понравилось этому бездушному прибору-роботу. Видать училась неважно, к тому же она безразлична и невнимательна к людям.

Иван Иванович вспомнил, как учился в университете его родной сын Игорь Иванович Ягодин.

В школе Игорю повезло с преподавателем экономики, Валентиной Алексеевной Масловой. Сын был в восторге от своей любимой учительницы, и всего того, о чём она говорила. После школы Игорь с удовольствием дома делился своими впечатлениями с родителями.

Маслова была молодым и энергичным педагогом. Она с интересом рассказывала ученикам о новых технологиях и способах управления ими. О том, что грамотный экономист на любом предприятии, любом производстве должен хорошо знать три вещи, без которых не может быть хорошего экономиста.

Сын пересказывал, что в первую очередь, экономист должен знать технологию производства на своём предприятии не хуже самого технолога. Это сильно импонировало Ягодину, и он невольно начал уважать учительницу, заглядывать иногда в учебник сына по экономике и даже запоминать некоторые её высказывания. Особенно запомнились Ивану Ивановичу слова Валентины Алексеевны о том, что технология — это глаза экономиста, которые дают основную информацию для размышления и анализа. Хорошо зная технологический процесс, экономист может многое предложить для его улучшения. Маслова приводила массу примеров, когда экономисты грамотно и умело изменяли некоторые элементы схемы производств, получая при этом ощутимый экономический эффект.

Во вторую очередь экономист должен хорошо знать бухгалтерию, без знания которой невозможно грамотно анализировать результаты деятельности того, или иного производства. Валентина Алексеевна высмеивала таких экономистов, которые говорили, что хорошо знают экономику, но не знают бухгалтерии. Не зная бухгалтерии, экономист не может чувствовать, и осознанно оперировать полученными из бухгалтерского учёта показателями деятельности производства. Без знания бухгалтерии можно лишь высчитать экономические коэффициенты, но невозможно со знанием дела увидеть перспективы рентабельности, проанализировать движение и состав затрат с целью снижения себестоимости продукции. Не разбираясь во всех тонкостях и хитросплетениях бухгалтерского учёта невозможно даже оценить квалификацию самих бухгалтеров, достоверность и правильность ведения ими учёта. А ведь для грамотного анализа экономист должен настроить бухгалтерию «под себя», ввести в план счетов важные для анализа субсчета. Особенно это весомо при анализе структуры себестоимости выпуска сложных товаров.

В третью очередь экономист должен знать кадры своего предприятия. В конце концов, и технология, и бухгалтерия и всё остальное, что только есть на предприятии, мертво без людей. Люди управляют всем, и только благодаря их работе появляется итоговый результат — продукция производства. Какое будет качество выпущенной продукции и сколько её будет произведено на конкретном производстве — это зависит, прежде всего, от людей, от их здоровья, квалификации, добросовестности, заинтересованности в работе.

Игорь с восхищением воспринимал рассказы Масловой и благодаря этому начал бредить экономикой. Он даже разработал в Excel свою «идеальную» программу управления производством», сущность которой заключалась в том, что все затраты на выпуск продукции в процентном соотношении были строго пропорционально увязаны. Начиная с какого-то минимального уровня продаж произведенной продукции, достаточного для покрытия совершенно неизбежных издержек, таких, как амортизация, аренда основных фондов, зарплата самых необходимых работников, налогов, банкротство производства было просто невозможным. При изменении структуры издержек на производстве программа высчитывала финансовый прогноз, указывала на повышение или снижение удельного веса какого-то конкретного вида издержек и предлагала выяснить причину этого изменения.

В своих мечтах Игорь выявлял различные причины банкротства предприятий, с помощью своей программы оптимизировал их работу и выводил обанкротившееся предприятия в разряд рентабельных. О талантливом экономисте писали газеты, рассказывали по телевизору…

После школы Игорь поступил в университет на экономический факультет. Семья Ягодиных оплатила обучение сына на год вперёд.

В сентябре начались занятия, которые проходили, как в большинстве ВУЗов страны. Лекции, читаемые преподавателями, сменялись семинарами.

В первом семестре шли общеобразовательные и ознакомительные предметы, такие, как история экономики, математика, иностранный язык, философия. Игорь с рвением начал изучать эти предметы. Он был очень любознательным студентом и задавал преподавателям немало каверзных вопросов. Некоторые преподаватели не могли удовлетворить жадное любопытство студента. Да и как ответить на такой вопрос, как формирование мировой цены на золото, или нефть? Почему в 1986 году мировые цены на нефть снизились в несколько раз по сравнению с 1984 годом? Ведь история не знает примеров, чтобы за год-два в мирное время цены на какой-либо продукт, исключая нефть, снижались более чем в пять раз!

Такие вопросы не могли быть быстро забыты преподавателями, и Игорь даже не заметил, как вскоре стал «белой вороной» на своём курсе. К нему по-особому стали относиться не только преподаватели университета, но и сами студенты.

Первый семестр подходил к концу и, как принято в ВУЗах, сессия началась с зачётов. К своему удивлению Игорь обнаружил, что сдать тот или иной зачёт только с помощью знаний почти невозможно. Староста группы предупредила, что каждому для успешной сдачи необходимо купить у неё различных сувениров с символикой университета на приличную для студента сумму. Игорь не выдержал и спросил: «А разве мы не оплатили своё обучение? Почему мы должны покупать совершенно ненужные нам вещи на сумму эквивалентную нескольким килограммам хорошего мяса? Мы и сами в состоянии его съесть с большим аппетитом». Староста слегка покраснела и сказала, что не знает всех нюансов, но те, кому не нравится — могут за объяснениями обращаться в деканат, где ей выдали товар и который она должна распространить в своей группе, а затем составить список студентов, купивших сувениры. Список она должна будет передать в деканат.

После такого беззастенчивого и чёткого пояснения в деканат Игорь не пошёл, но твёрдо решил исследовать эту вопиющую несправедливость. Он составил план по изучению этого монополизированного в университете бизнеса, в котором намечалось узнать, кто владелец сувенирного бизнеса, какова номенклатура сувенирной продукции, провести опрос студентов для выяснения какая часть студентов для беспроблемной сдачи зачётов согласна добровольно купить сувениры, какие действующие международные и российские нормативные акты нарушались при насаждении продаж.

Узнать, на кого зарегистрирован сувенирный бизнес, Игорю так и не удалось. Знакомые студенты отвечали ему неопределенно и с явной опаской. А спросить у преподавателей сам он не решался. А вот номенклатуру продукции, благо она навязывалась студентам перед зачётами ежедневно, Игорь изучил. Старосты групп, а иногда и сами преподаватели настойчиво предлагали для успешной сдачи зачетов приобрести изображения университета на различных товарах. Студентам для покупок навязывались коробки конфет с красочным изображением фасада университета, флэшки, кружки, календарики с таким же изображением, футболки, кепки, майки и другие предметы, на которые можно было втиснуть хотя бы силуэт университета. Чтобы сдать зачёт быстро и «показать хорошие профессиональные знания», достаточно было явиться на сдачу зачёта в «фирменной» кепке, или футболке. А если ещё подарить преподавателю «университетскую» коробку конфет, то можно было услышать из его уст слова о «прочном и глубоком» знании предмета. Впрочем, в зачётку ставилась не цифровая оценка знаний, а лишь слово «зачёт» с подписью преподавателя.

Распространение сувенирной продукции не скрывалось, а наоборот, рекламировалось в университете. Начальник управления по связям с общественностью говорил, что университет использует общемировую практику попечительской деятельности и по итогам собраний, проведенным в каждой группе, подавляющее большинство студентов поддержали обращение трудового коллектива университета о распространении сувенирной продукции с целью формирования корпоративной культуры и развития материальной базы университета.

Игорь не поленился и опросил ровно сто студентов университета, задав им вопрос: «Купили бы они сувенирную продукцию, если бы на сдачу зачёта не влиял факт покупки университетских сувениров?» К своему удивлению Игорь обнаружил, что тридцать шесть человек ответили положительно, резонно заметив при этом, что намного проще купить «барахло», чем «парить» мозги для сдачи зачёта. Потом Игорь долго возмущался тем, что есть люди, которые пошли учиться в университет не для получения знаний, а лишь для получения диплома и временной отсрочки от призыва в армию.

Но всё-таки шестьдесят четыре студента вынуждены были купить сувениры против своей воли и своих убеждений только для того чтобы избежать неприятностей при сдаче зачётов.

В результате своих исследований по нарушениям законодательства Игорь выяснил, что в университете игнорируется пункт два статьи двадцать шесть «Всеобщей декларации прав человека», принятой Генеральной Ассамблеей ООН ещё в 1948 году, где сказано, что «Образование должно быть направлено к полному развитию человеческой личности к увеличению уважения к правам человека и основным свободам». Не выдерживались положения пункта три статьи семнадцать Конституции России о том, что права и свободы человека и гражданина не должны нарушать права и свободы других лиц. Понуждение к заключению сделки по покупке сувенирной продукции в обмен на зачёт противоречит четыреста двадцать первой статье Гражданского кодекса России. Да и сто семьдесят девятая статья Уголовного кодекса предусматривает ответственность за принуждение к совершению сделки.

Игорь не был искушён в существующей постановке права в стране и очень удивлялся полной безнаказанности принудительной коммерческой деятельности преподавателей при отсутствии эффективного государственного контроля за соблюдением государственных законов. Ведь в университете грубо нарушались законные права большей части студентов!

— Эх, Игорёк, Игорёк, — мысленно произнёс Ягодин, — да разве законы нарушались только в университете, и разве только в этом университете! Страшно то, что при обучении организованно происходил принудительный процесс приобщения студентов к несоблюдению законности. Наплевательское отношение к законам тех, кто должен был быть образцом поведения для студенческой молодёжи, имеет далеко идущие социально-психологические последствия для всего нашего общества. Весь многолетний труд воспитателей детских садов сеющих «разумное, доброе, вечное» и учителей наших школ в таких университетах сильно девальвируется. И это происходит в годы завершения кристаллизации человеческого стержня, формирования, его индивидуальной жизненной стратегической программы, влияющей на будущее поведение гражданина. Университет, а скорее всего многие университеты страны, превратились в учреждения организованного воспитания коррупционеров; они, изуродовали нравственность многих молодых людей. Никакие законы, написанные на бумагах, не искоренят коррупции в стране, пока так бесцеремонно будут крушиться права чувствительной к несправедливости молодёжи, пока в ВУЗах будут показываться изощрённые примеры коррупции на практике, пока будут размываться и уничтожаться лучшие человеческие качества. Ведь кроме получения специальных профессиональных умений и знаний все послешкольные учебные заведения в идеале должны быть университетами воспитания высокой человеческой морали. Без этого невозможно сделать нашу страну привлекательной для собственного народа. Как можно жить в стране людей с искажёнными моральными ценностями? Самые свободолюбивые и талантливые будут стремиться навсегда освободиться от ущемления своих прав, морального насилия над ними и своими будущими потомками. При первой же возможности они покинут нашу страну. Те же, кто переломит своё мировоззрение в пользу существующего морального климата, да ещё получат «по блату» работу, будут трудиться так же, как психолог в ЗАО «Электросила», не вдаваясь глубоко в интересы других людей. Им будет интересно только полегче работать и получать за это зарплату побольше. Ведь так же делали их наставники в университете.

Иван Иванович вспомнил, что бывали дни, когда Игорёк приходил из университета в подавленном состоянии. Он замыкался в себе и не хотел ни с кем разговаривать. Ягодин понимал, что у сына происходит переоценка ценностей в соответствии с реальностью. Человек всегда тяжело переносит ломку прежних представлений о существующих моральных ценностях. Ни один здравомыслящий человек никогда не воспринимал легко неожиданного предательства близкого человека, или переоценку сформированного представления о честности и свободе. Как же Игорьку было непросто изменить своё отношение к учёбе, к преподавателям, к своему представлению о жизни, морали! Как тогда хотелось Ягодину подойти к сыну, успокоить его, сказать, что не всё так плохо в нашей стране. Но он знал непростой характер сына и не решался заговорить с ним, тяжело переживая вместе с ним.