Солнечный ветер

Глава 4

…Дверь с негромким скрипом приоткрылась, и заглянувший в каюту матрос произнёс:

— Господин фок Аркенау?

— Да? — ответил Реймонд, садясь на кушетке и откладывая книгу. Двенадцать дней назад он бы обязательно напомнил матросу о том, что прежде чем открывать дверь в чужую комнату, следует постучаться. Но это было двенадцать дней назад…

— Капитан просит вас подняться на мостик.

— Сейчас буду, — Реймонд заложил страницу книги клочком газеты и потянулся за туфлями. Раз капитан просит — нужно подняться. Просто так, чтобы, например, поболтать, Вик звать не станет.

Быстро обувшись, фок Аркенау натянул сюртук, застегнул его на все пуговицы и достал из-под кровати шляпу. Защитное поле «купола жизни» у «Родрика» мощностью не отличалось, и изрядную часть опасного для экипажа излучения не поглощало, а конвертировало в кинетическую и тепловую энергию, отчего при малейшем усилении солнечного ветра на открытой палубе поднимался ветер обыкновенный, да ещё и влажный от конденсата.

Это было весьма странно, учитывая биографию судна. «Родрик-космоходец» оказался переделанным в торговца военным кораблём. А конкретно — тяжёлым сорокадвухпушечным фрегатом. На таком Реймонд, ещё будучи курсантом, проходил флотскую практику в течение месяца. Разумеется, «Родрику» укоротили мачты и упростили оснастку, чтобы с ним мог управляться небольшой экипаж, а похожие на рыбьи плавники горизонтальные фланг-мачты с веерными парусами вовсе демонтировали. Переделки коснулись не только парусного вооружения — с бортов сняли навесную броню, заклепали пушечные порты, превратили пушечные палубы в грузовые, оборудовали в корме несколько комфортабельных пассажирских кают (одну из которых и занял Реймонд)…

Корабль подвергся большим изменениям, однако узнаваемые обводы корпуса сохранились, да и основные системы должны были остаться от фрегата. В том числе и мощный военный «колпак жизни». Хотя кто знает, конечно, через какие приключения и катастрофы пришлось пройти этому судну, сколько раз оно ремонтировалось и переделывалось… Фок Аркенау сильно сомневался в том, что фрегат достался Двухбородому Вику честным путём. Вообще-то, списанные военные парусники действительно иногда продавались в частные руки, особенно после появления реактороходов. Но «Родрик» скорее появился откуда-то из бурного прошлого капитана. Интересному кораблю — интересный капитан и, естественно, интересная команда…

Покинув каюту, Реймонд вышел из короткого коридора, образованного «гостевыми номерами», в грузовую часть второй палубы, не разделённую внутренними перегородками — здесь стояли какие-то мелкие тюки, небольшие ящики, мешки и бумажные пакеты. Тяжёлые грузы, занимающие много места, хранились ниже, в трюме. Кроме пассажирских кают и площадки для грузов, на этой же палубе находился матросский кубрик — в носу, как можно дальше от гостевых апартаментов. У правого борта имелась лестница с аккуратными перилами, устройством напоминающая пролёт в многоэтажной инсуле — с её помощью можно было как подняться наверх, так и спуститься в трюм. Лестница предназначалась главным образом для пассажиров и экипажа, а потому была довольно узкой. Товары попадали в трюм через большой сквозной люк в центре, сейчас запечатанный — его открывали только в портах, с помощью крана.

Реймонд замер на несколько секунд у лестницы, прислушиваясь, убедился, что наверху не шумит ветер, после чего сунул шляпу под мышку и поднялся на верхнюю палубу. Оказавшись на открытом воздухе, лейтенант вскинул голову и, щурясь от света, уставился на мачты. Корабль шёл под всеми парусами — по их золотистым полотнищам пробегали светящиеся янтарным энергетические змейки, а огни святого Эльма на верхушках мачт сияли ярким голубым светом. Если парусник движется полным ходом, то даже ночью, когда из освещения не гаснут лишь ходовые огни да окна застеклённого «вороньего гнезда», на палубе редко бывает темно…

— Лейтенант, прошу сюда! — окликнули Реймонда. Двухбородому Вику не требовался рупор, чтобы отдавать команды экипажу — при желании капитан мог орать так, что его могучий, чуть хрипловатый голос, был превосходно слышен в каждом закутке судна, исключая, возможно, трюм (Реймонд не проверял). Фок Аркенау оглянулся, вытащил из-под мышки шляпу и приподнял её над головой в приветствии. Затем, сунув её обратно, поспешил подняться на венчающий кормовую надстройку мостик, где пожал капитану, а по совместительству заодно и владельцу судна, руку. Двухбородый Вик, массивный, ширококостный мужчина лет пятидесяти с чем-то, постоянно облачённый в один и тот же красно-белый короткий кафтан, подозрительно смахивающий на слегка перешитый мундир морской пехоты со споротыми знаками отличия, получил своё прозвище, как это ни странно, за необычную бороду — словно бы разделённую на две равные части. Реймонд за время учёбы в Офицерской Академии успел усвоить, что прозвища в среде космонавтов даются согласно принципу Великого Хаоса, неопределённости, случайных чисел или чего-либо ещё в этом роде, но только не в соответствии с логикой. Вероятно, борода Вика действительно была уникальна — фок Аркенау видел нечто подобное единственный раз в жизни, на портрете какого-то древнего гроссландского адмирала, жившего ещё до создания Империи. Что ж, владелец собственного судна может позволить себе эксцентричность.

— Я решил немного развеять вашу скуку, лейтенант, — ухмыльнулся Вик, протягивая Реймонду подзорную трубу — отличный прибор в безумно дорогом пластиковом корпусе. Учитывая, сколько стоит грамм пластика, труба могла бы быть исполнена из серебра — вышло б дешевле. — Видите, во-он там, — капитан указал пальцем, — на три часа, если отсюда смотреть… Сильное такое свечение?

— Вижу, — кивнул Реймонд. — Как будто несколько кораблей рядом держатся… И похоже, они или дрейфуют, или вовсе висят на месте.

«Родрик» шёл оживлённой трассой, вокруг мелькало множество огоньков самых разных цветов и размеров — двигались по привычным маршрутам торговцы и пассажирские суда, спешили по своим делам частные яхты, изредка встречались военные реактороходы, пыхтящие паром из труб, который тут же превращался в шлейф замерзших кристалликов, стоило ему покинуть пределы «колпака жизни». Однако жирная звезда, заметно меняющая конфигурацию, а иногда и цвет, выделялась даже на их фоне.

— Да вы гляньте в трубу, право, — сказал Вик. — Это интересно.

Фок Аркенау послушно приложил окуляр к глазу, отыскал цель, навёл резкость. Целую минуту молча вглядывался, прежде чем с сомнением произнести:

— Хм… это что, ведь… ох ты ж…

— Ага, — с довольным видом кивнул Двухбородый. — Самый натуральный, настоящий и неподдельный корабль-призрак. Когда в столицу шёл, его как раз только затормозили. Думал, когда обратно идти буду, уже уберут, ан нет — до сих пор висит, так что можете полюбоваться.

Полюбоваться было на что — хотя «призрак» болтался где-то у самой границы помеченной на картах космической трассы, на изрядном расстоянии от «Родрика», качественная оптика капитанской трубы позволяла разглядеть некоторые подробности. Корабль висел в пустоте, задрав корму — видимо, координатор гравитации на нём давно разладился, а то и вовсе не работал. Можно было различить высокие надстройки на носу и корме, длинный бушприт, две мачты и неестественный интервал между ними, оставшийся, надо полагать, от третьей, потерянной. Вокруг суетились или просто висели маленькие кораблики — патрульные шлюпы орбитальной охраны, реакторные буксиры и ещё какие-то, не опознанные Реймондом. Сравнивая их размеры с «призраком», можно было примерно определить его класс — шестидесяти-семидесятипушечный парусный линкор.

— О таком событии должны были написать в газетах, — заметил бывший (теперь в этом уже не было никаких сомнений) адмиральский адъютант, продолжая рассматривать мёртвый корабль и его свиту. — Хотя я мог пропустить, запросто…

— Когда я проходил мимо него в прошлый раз, то разглядел получше, — ответил капитан. — Корабль военный и очень старый — лет ему сто — сто пятьдесят. Явные следы боя — пробоины от плазмы в корпусе, да и мачта, как мне кажется, не сама упала. В таких случаях Адмиралтейство предпочитает не спешить. Выяснят что за корабль, что нёс на борту, при каких обстоятельствах пропал — и потом выделят прессе столько информации, сколько сочтут нужным.

Двухбородый Вик помолчал пару секунд, затем вновь обратился к Реймонду: — И ещё кое-что. Посмотрите-ка на это. — Он ткнул пальцем куда-то за корму. — Видите яркую точку позади нас? Трёхмачтовый купец. Ищите слабый огонёк на два пальца правее. На два моих пальца, — уточнение было нелишним, ибо в два пальца капитана умещались три реймондовых.

Лейтенант послушно перевёл взгляд, вновь повозился с настройкой резкости и с лёгким удивлением спросил:

— Одномачтовое судёнышко? Это, по-моему, малый люггер. Вы о нём? Что в нём такого?

Не дождавшись ответа, фок Аркенау опустил трубу и повернулся к капитану. Нахмурился:

— Что-то не так?

— Да нет, просто хотел посмотреть на вашу реакцию, — покачал головой Вик. — Извините. Первый раз его видите, верно?

— Скорее всего, — Реймонд внутренне напрягся. Странный разговор, начатый капитаном, разбудил его свежеприобретённую паранойю, успевшую задремать за неполные две недели спокойного путешествия. — С уверенностью не скажу, за время учёбы и службы видел десятки люггеров… Но этот если и видел раньше, то не запомнил.

— Он идёт за нами почти от самой столицы, — теперь пришла очередь хмурить брови капитану. — Упал на хвост на границе столичной системы, с тех пор позади и болтается. Я думал, может, вы его опознаете…

— Вы уверены, что нас действительно преследуют? — Реймонд почувствовал, как под сердцем начала образовываться льдинка страха и нерешительности, грозя снова сковать волю — словно в первые дни после ареста.

— Если честно — нет, — капитан отошёл вправо, к самому фальшборту, и опёрся локтями о панель внутренней связи. На старом фрегате там должны бы были щетиниться медные трубки-голосоотводы, ведущие в трюм, кубрик, машинное отделение и каюты офицеров в надстройке, однако судовладелец не поскупился на модернизацию. Теперь широкую деревянную тумбу украшали новенькие телефоны с чёрными трубками и блестящими ручками. — Мало ли как маршруты совпадают, особенно на регулярных трассах… Однако у меня чутьё на такие вещи. И потом, смотрите сами, — капитан уставился на ползущую по небу едва заметную звёздочку предполагаемого преследователя. — Они не просто идут за нами — они сохраняют дистанцию. Не отстают и не обгоняют, хотя могли бы. Кроме того, я долго следил за ними через трубу. И могу с уверенностью сказать, что на корабле военная команда. Манера работать с оснасткой, совершать манёвры — всё очень узнаваемо. Во что одеты матросы с такой дистанции не разобрать, однако не в мундиры явно. Наконец, люггер не несёт военного флага… В общем, всё странно и подозрительно, — Вик мрачно усмехнулся. — И всё это мне не нравится.

— А уж мне-то… — протянул Реймонд, складывая трубу. — Это не могут быть люди адмирала Каррисо? Ну, приглядеть за нами со стороны, например…

Судовладелец скривился, словно у него внезапно заболел зуб:

— Нет. Не могут. Не переоценивайте возможности Эльды, она и так выжала все свои ресурсы досуха… Включая такие, за использование которых можно поста лишиться… — капитан пожевал губу и продолжил: — Пока есть угроза, что наш маршрут прослеживается, не важно кем, идти к конечной точке путешествия нельзя.

Вик так и не рассказал Реймонду, куда же в итоге должен его доставить, а сам наследник Аркенау не спрашивал. Раз капитан молчит — значит, есть тому причины. Хотя по всему выходило, что «Родрик» стремится на север, к пограничью и линии фронта. Туда, откуда Реймонд не так уж и давно вернулся…

— И что вы планируете? — спросил лейтенант.

— Сначала проверить — действительно ли это погоня. Затем — по обстоятельствам, — капитан снял трубку с одного из телефонов, крутанул ручку раз, другой, третий… На том конце наконец ответили и Двухбородый командным голосом распорядился: — Бланкетт, давай на мостик. С картами. Жду.

Джоном Бланкеттом звали старшего помощника Вика, мужчину среднего роста и средней комплекции, примечательного разве что застарелым шрамом на челюсти. Это явно был не порез от бритья — скорее рана старпома напоминала след от прошедшего вскользь удара саблей. Удар, видимо, повредил мышцы челюсти, отчего речь Бланкетта стала достаточно невнятной, особенно когда он говорил быстро. Впрочем, этот недостаток, для флотского офицера весьма существенный, искупался массой положительных качеств — первый помощник ухитрялся совмещать должности заместителя капитана, навигатора, оператора радиостанции и второго рулевого. В своей универсальности, впрочем, он был не одинок. Двухбородый Вик, к примеру, вполне успешно сам себе заменял боцмана. Хозяин «Родрика» изрядно экономил на офицерах… Те же, кто был, отличались удивительной преданностью и исполнительностью.

Реймонд не успел придумать, о чём бы ещё спросить капитана, а старпом уже поднялся на мостик и приветствовал их:

— Товарищ капитан… Господин лейтенант…

Реймонд кивнул в ответ, сдерживая неуместную ухмылку. Даже далёкие от космоплавания люди знали, что странноватое обращение «товарищ», которое использовали между собой офицеры и многие матросы «Родрика», распространено среди пиратов. Это на военном флоте «леди и джентльмены», «господа» и «госпожи», а в пиратской вольнице номинально все равны, и капитану подчиняются не из-за его звания, а только из уважения к его личным качествам и навыкам. Так что подозрения, возникшие у наследника Аркенау ещё во время последней беседы с адмиралом, получили подтверждение в первый же день на борту.

— Раскладывай карты, — сказал Вик старпому, указывая на квадратный стол в центре мостика. — Будем прокладывать новый курс.

Бланкетт, не выказав и капли удивления, прошагал к столу, извлёк из тубуса, который нёс под мышкой, карту, разостлал её и зафиксировал специальными зажимами по углам столешницы. До покупки интерактивной карты-экрана, вроде той, что была на погибшей «Лунной дорожке», модернизация бывшего фрегата не дошла. Оно и понятно — даже в имперском флоте такие ставили главным образом на флагманы.

— Значит, слушай, что я собираюсь делать… — капитан встал рядом с первым помощником и жестом подозвал Реймонда. — Лейтенант, и вы подойдите. Пусть у вас не возникнет вопросов.

Фок Аркенау выполнил просьбу судовладельца и вместе с ним склонился над картой. Та отображала дальний сегмент пересекаемой ими солнечной системы, который включал в себя три крайние планеты и пространство до внешнего кольца астероидов. «Родрик» сейчас приближался к орбите второй планеты «от конца» — опоясанного кольцами газового гиганта.

— Вот наш текущий маршрут, — капитан прочертил пальцем по карте вдоль красной ниточки, тянущейся к точке гиперпрыжка у границ гравитационного колодца. — Идём кратчайшим путём к наиболее удобному месту выхода из системы. Собственно, до сих пор мы и шли самыми удобными трассами. Десятки кораблей могут идти с нами одним курсом.

Реймонд кивнул. С самой столицы «Родрик» старательно держался в общем потоке космического транспорта, не выделяясь из массы боевых и гражданских, государственных и частных кораблей, стремящихся с разными целями на беспокойный фронтир.

— Следовательно, — продолжал Вик, — чтобы убедиться, что никто не идёт за нами намеренно, мы должны сменить курс на менее удобный. И лучше всего не просто неудобный, но ещё и не дающий преимуществ, каким просто так никто не пойдёт, — капитан, склонил голову набок, словно попугай, и потеребил кончик бороды. Левой её половины. — Если мы сейчас отклонимся к востоку от основной трассы достаточно сильно, то пройдём в опасной близости от Денеба-VIII, — он постучал ногтем по изображению газового гиганта. — Придётся продираться через его гравитацию, плюс — кольца из астероидов и пыли окажутся совсем рядом. Прямой опасности в таком маршруте нет, но времени потеряем изрядно. Если наш подозрительный одномачтовый друг последует за нами, то с ним всё станет ясно.

Судовладелец усмехнулся и поднял взгляд на Бланкетта:

— Я хочу, чтобы ты рассчитал курс таким образом, чтоб мы прошли впритирку к краю астероидного кольца планеты. На тот случай, если подозрения подтвердятся…

— Будем уходить через астероиды? — понимающе кивнул первый помощник. — Не впервой, конечно, н-но… В порту метеостанция обещала солнечный шторм. Если будем идти прежним маршрутом — успеем покинуть систему прежде, чем он нас настигнет. Но если задержимся — попадём под бурю. Возможно — как раз возле планеты.

— По мне — так даже лучше, — усмешка капитана стала ещё шире. — При таком прогнозе за нами уж точно никто не сунется, если только его не гонит долг… Но я хочу, чтобы ты всё рассчитал. Бери доктора и Брохкзена, садитесь на аппаратуру и займитесь измерениями. Послушайте радиобакен, может, станция уже передала свежие метеоданные. И я прикажу пустить четверть энергии с парусов на накопители.

Реймонд и Бланкетт синхронно кивнули, соглашаясь. Во время энергетической бури, когда мощность солнечного ветра начинает скакать совершенно непредсказуемо, порой достигая фантастических величин, идти лучше всего на аккумуляторах. Если продолжать двигаться под парусами, позволяя энергии идти от них напрямую к двигателям — велик риск повредить всю энергосистему корабля. Да и обычный ураганный ветер внутри «воздушного купола», вызванный попытками защитного поля рассеять бушующее вокруг пуще обычного опасное излучение, вполне в состоянии изорвать драгоценную материю парусов. Решение Вика подтверждало, что он действительно намерен встретить шторм — умный капитан не станет лишний раз заряжать большие аккумуляторы, ведь от использования они со временем подсаживаются, а стоить могут как половина остального корабля…

Вик тем временем выпрямился, жестом отпустил старпома и, более ни слова не сказав Реймонду, направился к пульту связи — давать инструкции машинному отделению. Фок Аркенау тоже отошёл от стола и отыскал взглядом едва заметную звёздочку странного люггера. Задумчиво почесал нос. Ближайшее будущее вновь грозило сюрпризами, но зародившийся было страх исчез — теперь лейтенанта кололо ледяными иголочками нетерпение. Определённость — вот в чём он нуждался сейчас сильнее всего. Собственная безопасность, к удивлению наследника Аркенау, потеряла первое место в списке его приоритетов. А быть может, никогда и не занимала…

За совещанием на мостике последовала тягостная пауза. Бланкетт вместе с Брокхзеном, помощником корабельного инженера, притащил из надстройки безопасный солнцескоп, рефрактор с фильтрами и ещё кое-какое метеорологическое оборудование, не способное работать в помещении. Вскоре явился корабельный врач, доктор Блаузи, и занялся необходимыми измерениями. Этот маленький, едва полтора метра ростом, хрупкий на вид серокожий инородец с большой, круглой, абсолютно лысой головой и огромными, в две трети лица, совершенно чёрными глазами, обладатель на удивление глубокого для его комплекции, басовитого голоса и роскошных седых усов (если б не они, можно было бы подумать, что сородичи доктора вовсе лишены волосяного покрова), также, как и остальные офицеры «Родрика», совмещал несколько должностей. Помимо врачевания хворей и травм экипажа в его обязанности входила работа с различным тонким научным снаряжением.

В течение десяти минут все, кроме Реймонда, оказались при делах — капитан вновь склонился над картой, прикидывая детали нового курса, старпом, немного поработав с ним, ушёл в радиорубку, в надежде поймать свежую сводку от погодной станции. Доктор, ассистируемый Брокхзеном, увлечённо возился с приборами, и это было особенно печально, так как последнюю неделю именно судовой врач не давал наследнику Аркенау сойти с ума от скуки. Реймонд всегда тяжело переносил полное безделье — такова была фамильная черта фок Аркенау. Дни, проведённые в квартире адмирала, он вынес сравнительно легко, будучи раздавлен и дезориентирован недавними событиями. Однако сейчас лейтенант понемногу оправлялся, и рутинные неприятности снова стали заботить его. Несколько книг, нашедшихся у капитана, молодой человек прочёл в первые три дня, и теперь перечитывал их уже по третьему кругу. Никаких занятий на борту для него не нашлось — команда «Родрика-космоходца» в помощи со стороны не нуждалась. Спасением стали долгие беседы с доктором, который также имел массу свободного времени. Щуплый большеголовый инородец, смешно выглядящий в деловом городском костюме (чёрные сюртук и брюки, белая рубашка с жёстким стоячим воротником — такой же наряд сейчас носил и Реймонд), оказался необыкновенно начитан и эрудирован для врача частного торгового судна. К тому же некоторые оговорки позволяли предположить, что Блаузи учился в столице, а диплом любого столичного учебного заведения позволял медику без труда устроиться на куда более прибыльную и почётную должность. Была тут какая-то тайна…

Беседовали врач и бывший адъютант подолгу, часами, и после каждой такой беседы молодому человеку всегда было над чем подумать в одиночестве. Серый инородец интересовался всеми областями знаний — от физики до политики, и в каждой имел свою позицию, которую готов был отстаивать в спорах. Возможно, именно в позиции доктора относительно некоторых вопросов политики и крылась разгадка той самой таинственной причины, по которой столичный медик оказался в команде бывшего пирата… Слушая его рассуждения, Реймонд неожиданно понял, что многие вещи, которые он всю жизнь просто принимал к сведению как очевидные, на самом деле спорны и могут быть поставлены под сомнение. Далеко не во всём наследнику Аркенау готов был согласиться с доктором, но каждое своё суждение Блаузи подтверждал фактами и логическими выкладками, так что Реймонду тоже приходилось крепко задумываться над аргументацией. Именно в подготовках контраргументов по спорным вопросам проводил свободное время лейтенант. Однако последнюю тему, связанную с осмысленностью применениях реакторов в сельских машинах, они, к сожалению, закрыли вчера окончательно — оказалось, что именно здесь оба спорщика вполне солидарны. Так что Реймонду оставалось только слоняться по судну.

Перевесившись через фальшборт, он долго, пока не заломило в пояснице, таращился на переливающуюся внизу синюю призрачную плёнку нижней полусферы «колпака жизни». Под днищем она была способна удержать не только воздух, излучение и пыль, но и свалившегося за борт бедолагу — правда, недолго. Потом спустился в каюту и попытался вздремнуть. Так и не заснув, вышел в короткий коридор, принялся мерить его шагами. Наконец, вновь поднялся на верхнюю палубу. Мостик оказался почти пуст — только рулевой, да капитан, вновь разглядывающий что-то с помощью своей бесценной трубы.

Когда Реймонд показался в люке, Вик как раз отнял окуляр от глаза и опустил взгляд. Заметив лейтенанта, указал рукой куда-то вперёд, в сторону носа:

— Извольте посмотреть!

Фок Аркенау посмотрел. За время его отсутствия Денеб-VIII успел превратиться в диск размером с обеденную тарелку. Насыщенно-жёлтые молнии, возникающие иногда на границе защитного поля, говорили о том, что солнечный ветер вот-вот достигнет штормовой силы. Несмотря на это, корабль продолжал идти под всеми парусами, и диск планеты увеличивался на глазах. Могло показаться, что бушприт направлен точно в центр газового гиганта, однако Реймонд имел достаточно опыта космических путешествий, чтобы понять — бывший фрегат движется под углом к планете, и должен пройти мимо неё, хотя и достаточно близко.

— А как наши друзья с люггера? — спросил он, всходя на мостик. Резкий порыв ветра взъерошил его давно нестриженные волосы, и наследник Аркенау, пригладив их ладонью, торопливо надел шляпу, натянул её на уши. Застегнул воротник — в воздухе начинала витать влага.

— Всё ещё плетутся за нами, — ответил Двухбородый. — И, что характерно, только они. Посмотрите сами, — он сделал широкий жест, словно обводя рукой весь небосвод. — Ни одного огонька не светится, окромя этих… Зачем тащиться мимо планеты в бурю?

— Нас гонит сюда подозрительность, — понимающе кивнул Реймонд. — А что гонит их?

— Есть небольшая вероятность, что научный интерес, — хмыкнул капитан. — Но скорее — долг службы и зарплата. Учёные на таких малютках не летают… — Вик помолчал несколько секунду, после чего протянул лейтенанту трубу. — Вот что, Реймонд. Следите за ними неотрывно. Чуется мне, именно сейчас они могут выкинуть что-нибудь необычное.

Лейтенант принял прибор с благодарностью — очевидно, что капитан мог легко поручить наблюдение одному из своих матросов. Однако ж решил хоть как-то занять мающегося пассажира. По доброте ли душевной, или чтоб пассажир не путался под ногами — не столь важно…

Отойдя к заднему фальшборту, он устроился поудобнее, облокотившись о него и широко расставив ноги, нацелил трубу на тусклую звёздочку преследователя и стал ждать. Тренировать терпение и зоркость пришлось недолго. Буквально через четверть часа Реймонд, не оборачиваясь, позвал:

— Капитан! Капитан!

— Что? — отозвался Вик.

— Они поднимают дополнительные паруса и отпускают рифы, — сообщил лейтенант. — Видимо, будут набирать скорость.

— Отлично, продолжайте наблюдение, — фок Аркенау услышал, как капитан накручивает ручку телефона:

— Бланкетт, на мостик. Захвати карты колец, — снова жужжание вращаемой ручки. — Машинное? Дай старшего. Готцер, слушай. Прекратите передачу энергии на накопители. Всю мощность — двигателям. Приготовьте запасные предохранители. Да, будем идти под парусами в шторм. Да, нужно. На мои деньги, как и всё здесь. Всё, работай.

За спиной Реймонда послышались шаги, что-то тяжёлое опустилось на фальшборт рядом. Лейтенант оглянулся, и увидел, как капитан прилаживает на край фальшборта длинную деревянную трубу лазерного дальномера.

— Будем смотреть, насколько эти ребята спешат… — пробормотал Вик, перещёлкивая рычажки настройки на тыльной стороне трубы. Дальномер издал низкий писк, переходя в режим автонаведения, и стал легонько поводить своим «стволом» из стороны в сторону, отслеживая захваченную цель. Теперь его линза была постоянно направлена на люггер, а экранчик в задней части, обрамлённый рычажками настроек, отображал быстро меняющиеся цифры — дистанцию между «Родриком» и преследователем. Реймонд не ошибся — дистанция сокращалась.

— Думаю, это сойдёт за окончательное подтверждение, — заметил наследник Аркенау.

— Для меня — сойдёт, — хмыкнул Двухбородый. — Я не мировой судья… — он обернулся к поднявшемуся на мостик старпому. — Бланкетт, расстилай карты, и пригляди за кораблём. Берём курс сквозь астероиды.

— А вы?

— Я спущусь вниз, и вместе с парнями приготовлю пушки.

— Пушки? — Реймонд ошарашено бросил взгляд на ручную бомбарду — что-то вроде тяжёлого мушкета — стоящую на вертящемся станке в углу мостика. Частным грузовым кораблям, не принадлежащим к военным силам или одной из крупных торговых компаний, законом воспрещалось нести пушечное вооружение. Четыре таких бомбарды, по паре на носу и на корме, должны были составлять весь арсенал «Родрика». — Откуда у вас пушки?

— С кораблём достались, — широко улыбнулся судовладелец. — Не выкидывать же было? Большую часть продал, а самые тяжёлые, шесть штук с нижней палубы, оставил. Стоят тихо, много места не занимают, есть не просят…

— И проверки портовых служб их не выявили?

— А это уже вас не касается, лейтенант, — капитан начал спускаться с надстройки. — Продолжайте наблюдение.

Покачав головой, фок Аркенау вновь взялся за трубу. Выждал достаточно времени, чтобы капитан успел покинуть палубу и спросил:

— Бланкетт, а кто у вас работает с пушками? У вас в экипаже вроде нет лишних людей…

— Четыре матроса из старой команды, — судя по голосу, первый помощник был чем-то занят. Наверное, возился с картами, но Реймонд не стал оглядываться. Если «Космоходец» собирался идти сквозь кольца газового гиганта, и штурману, и рулевому предстояла равно тяжёлая работа. Конечно, точных карт постоянно движущихся и меняющих внутреннюю структуру астероидных колец не было, и быть не могло, но существовал планы их общего устройства, включающие ширину, расположение кассиниевых щелей, орбиты лун и так далее. — Четверых мы можем оторвать от иных работ.

— Четыре человека на шесть пушек? — усомнился Реймонд, ёжась. Ветер крепчал.

— Четыре на две. Вот чёрт… — кажется, Бланкетт в последний момент поймал что-то, улетающее со стола — усилившиеся порывы доставляли неудобство и ему. — По две пушки на борт и две на корме. Сомневаюсь, что нам когда-либо понадобится стрелять сразу во все стороны…

Наследник Аркенау не стал развивать беседу. Он повёл плечами, размял шею и приложил окуляр трубы к другому глазу — опытные космонавты на адмиральском флагмане советовали ему при длительном наблюдении смотреть через сильную оптику то одним глазом, то другим, чтобы не утомлять зрение сверх меры.

— Слушай меня внимательно… — старпом перестал шуршать бумагой, и принялся объяснять рулевому курс. Тихонько жужжал дальномер. Свистел в такелаже ветер, изредка доносились голоса матросов парусной команды, работающих на мачтах. Внизу, под досками палубы, несколько раз раздавались гулкие удары. Странный люггер догонял «Родрика», вырастая прямо на глазах, в трубу становилось видно всё больше деталей… К тому моменту, когда Двухбородый Вик вернулся на мостик, фок Аркенау смог разглядеть на носу преследователя название, о чём и сообщил:

— Капитан, люггер называется «Решительный».

— Хорошее название для военного судна, — ухмыльнулся Вик.

— Работу экипажа видно достаточно хорошо, — продолжал лейтенант. — Все в гражданском. Вооружения не видно, по крайней мере, на палубе. Однако у такой скорлупки все пушки должны быть наверху, крытой артиллерийской палубы у него нет.

— По опыту вам скажу, что это ещё ни о чём не говорит. Сами, бывало… — капитан хмыкнул. — Дайте-ка трубу.

Пока Вик глядел в свою дорогущую оптику на «Решительного», Реймонд рассматривал Денеб-VIII. Астероидные кольца были видны уже невооружённым взглядом — тонкие полоски, опоясывающие медный диск планеты. Капитан тем временем пробормотал себе под нос:

— Очень слаженно работают, как я и говорил… Для гражданских… Ага! — судовладелец вдруг повысил голос. — Ну-ка, ну-ка… Это я вовремя вернулся…

— Что там? — обернулся Реймонд.

— Похоже, до наших друзей окончательно дошло, что их раскусили. Поднимают флаги.

— Какие? — спросил лейтенант, щурясь и напрягая зрение — будто без трубы мог что-то разглядеть. Люггер подошёл близко только по меркам космических расстояний, невооружённому глазу он виделся светящейся горошиной.

— Минутку… — капитан замялся ненадолго, потом ответил. — «Бастион» и «Крылатый меч». Ну вот и кончился бал-маскарад…

— Дьявол… — сглотнул Реймонд, внутренне холодея. Чего-то такого он ждал уже давно. Флаг «Бастион» — красная крепостная башня на фоне голубого диска — обозначал принадлежность корабля к орбитальной охране. А «Крылатый меч» сообщал, что корабль сейчас подчиняется Службе Безопасности Престола или жандармерии, и выполняет её задание.

Сияющая горошинка вдруг начала мерцать.

— Подают сигналы, — объяснил Двухбородый. — Световой морзянкой. Радиосвязи-то сейчас нет, при таких погодных возмущениях…

— У вас есть сигнальщик? — напряжённым голосом поинтересовался бывший адъютант.

— Я сам себе сигнальщик, — буркнул капитан. — Повторяют: «Подтвердите связь».

— Подтвердим? — включился в разговор старпом. — Или прикинемся, что не видим?

— Подтвердим, — кивнул капитан. — Есть всё же вероятность, что не по нашу душу. Тогда у нас имеется способ отвязаться… Давай к пульту, сигналь им подтверждение.

Бланкетт встал за пульт вспомогательных систем и заработал перекидными рычажками. На мостике вдруг стало темно, затем свет вспыхнул, и вновь погас. Вместо специального прожектора первый помощник использовал для передачи морзянки кормовые огни и подсветку судна.

На борту «Решительного» подтверждение, очевидно, получили, так как ритм вспышек изменился. Капитан, то ли по привычке, то ли специально для Реймонда, начал читать вслух:

— «Убрать паруса… Лечь в дрейф… Ждать… в текущей точке… Принять… досмотровую команду… Основание… приказ… офицера орбитальной охраны… и нужды… СБП… Обладаем… особыми полномочиями… Именем Императора…»

— И что вы хотите им ответить? — сдавленно спросил фок Аркенау.

— Кое-что… — протянул капитан. — Бланкетт, передавай. «Отказано. Корабль выполняет особое задание Адмиралтейства. Ограничены во времени. Не можем сбавить ход. Не можем принять на борт посторонних. Не можем сообщить посторонним суть задания. Подтверждение — код „Теппих“. Альфа-два-восемь-гамма-семь-один-альфа. Повторяю — код „Теппих“, альфа-два-восемь-гамма-семь-один-альфа. Поручение Адмиралтейства исключительной важности».

Пока подсветка кормы вспыхивала и гасла, Вик глянул на Реймонда и подмигнул:

— И ведь правду говорим… Почти.

— А что за код «Теппих»?

— Когда корабль, не числящийся в военном флоте, выполняет задание для Адмиралтейства, обычно для контрразведки флота, капитана снабжают паролем, подтверждающим его полномочия для СБП, полиции, орбитальной охраны, таможни и иных служб. Это и есть код «Теппих». Конечно, пароли одноразовые, их постоянно меняют, но у нас актуальный, — Двухбородый Вик широко улыбнулся. — Хорошо иметь друзей в Адмиралтействе, верно?

Реймонд тоже усмехнулся — одними губами. Несложно догадаться, о каких друзьях идёт речь. Вряд ли пароль, выдаваемый Третьим Департаментом, мог достать какой-нибудь писарь, и вряд ли у бывшего пирата есть два знакомых адмирала…

На «Решительном» тем временем получили сообщение и ненадолго затихли. Видимо, переварив новость, просемафорили ответ. Реймонд весьма смутно помнил морзянку (в офицерском училище с будущих командиров эту дисциплину спрашивали не особо строго), но и так видел — сигналы те же, что и в прошлый раз.

— Повторяют слово в слово, — подтвердил Вик. — Будто мы им ничего и не сообщали…

— И? — Бланкетт отвернулся от пульта, глядя на своего капитана.

— Ну и мы их не видели тогда, — осклабился Двухбородый, и продолжил совсем другим тоном, очень хорошо знакомым Реймонду по службе на военных кораблях — чеканным, с металлическими нотками. — Идём на астероиды. Джон, открой оружейную комнату, будем готовить команду. Быстро.

Реймонд, то и дело отрываясь от наблюдения за преследователем, поглядывал на палубу «Родрика», где поднялась деловая суматоха. Из надстройки вытащили охапку мушкетов, ещё четыре ручные бомбарды, треноги к ним. Полтора десятка матросов под руководством старпома разбирали оружие и занимали места вдоль бортов, устанавливали треноги. Экипаж готовился ко входу в скопление астероидов. Защитное поле «колпака жизни» уже работало в усиленном режиме, отжирая часть энергии, предназначенной двигателям — теперь оно могло отталкивать не только космическую пыль, но и мелкие камни. Крупные астероиды корабль должен был просто облетать, а вот средние предстояло сбивать прицельным огнём, или хотя бы отталкивать с курса судна выстрелами. Эта стандартная инструкция имела смысл, если корабль плёлся как черепаха — иначе стрелки просто не успевали бы брать прицел. «Космоходец» же вопреки всем правилам космических полётов, игнорируя усиливающуюся бурю, шёл полным ходом к астероидным кольцам. Попахивало самоубийством, однако матросы не роптали. Люди под руководством Вика собрались исключительно опытные, тёртые и, похоже, преданные командиру сильнее, чем гвардия — императору. Наследник Аркенау со смешанным чувством подумал, что команда бывшего фрегата собирается стрелять отнюдь не по дрейфующим в пустоте булыжникам…

— Да, форсаж сейчас! — рычал в трубку телефона капитан. На связи было машинное отделение. — Когда войдём в астероиды — ни к чему будет. Кто?! Я! Да, новые куплю, ещё лучше! Слушай, это мой корабль, сам разберусь, когда мне его ломать. Хорошо, — он оборвал связь и предупредил: — Всем держаться, сейчас ускоримся.

Реймонд, зная, что такое ускорение на корабле, вцепился в ограду мостика, с силой зажал драгоценную подзорную трубу между локтем и боком — чтобы не ударилась обо что-нибудь твёрдое. Спустя буквально несколько секунд из-под кормы, оттуда, где расположены сопла двигателей, вырвался длинный факел голубого огня. Корабль здорово тряхнуло. В бою такие рывки, сопровождающие изменение скорости, резкую смену курса или даже бортовые залпы, когда палили разом все пушки, заставляя судно заваливаться на одну сторону, были нормой, так что плотные перчатки в форме военных космонавтов присутствовали отнюдь не для красоты. Отпуская фальшборт, лейтенант подумал, что зря не прихватил из каюты свои, но они странно смотрелись бы с гражданским сюртуком, а полагающиеся к костюму перчатки из тонкой чёрной кожи изорвались бы вмиг. Не бежать же вниз теперь по такой мелочи. Шкура на ладонях заживёт, благо, все ручки и перила на «Космоходце» гладкие, отполированные многочисленными прикосновениями…

Реймонд, дуя на огнём горящие ладони (обошлось вроде без заноз на этот раз), наклонился к экранчику дальномера. Расстояние между «Родриком» и «Решительным» увеличивалось. Увы — очень медленно. Оторваться от погони так точно не выйдет… Но выигранное время наверняка позволит добраться до астероидов прежде, чем преследователь подойдёт вплотную. Непонятно было, правда, что именно капитан собирается делать в кольцах, однако какой-то план у старого космического волка, несомненно, имелся, и это успокаивало.

Фок Аркенау отыскал объективом подзорной трубы люггер, который теперь нельзя уже было потерять среди звёзд — до того вырос его огонёк. Вгляделся. Нахмурился, потёр пальцем глаз, которым смотрел в окуляр. Понаблюдал молча несколько минут для верности, и только после этого окликнул капитана.

— Что увидели? — спросил Вик, подходя и вставая рядом.

— Сначала заметил суету возле трюмного люка, — доложил Реймонд. — Потом… В общем, они с помощью блоков достали из трюма пушку и устанавливают её на носу. Сейчас, по-моему, вторую достают.

— Ха! Они достали пушку… А раз они достали пушку, что они собираются делать?

— Что? — глупо переспросил лейтенант.

— Они будут стрелять! — хохотнул Двухбородый. Похоже, такая перспектива его радовала. — Им же хуже. Что за пушки?

— Вторую ещё не вытащили, а первая — с длинным тонким стволом. Я думаю, «виверна», шестилитровая.

— Большой разгон плазмы в стволе, дальнобойная… — хмыкнул капитан, жестом прося трубу. Реймонд отдал. — Ну-ка… А-ага, верно вы думаете. «Виверна». И вторая тоже. А больше двух у них на носу не уместится… Что ж, дадим им фору — пусть стреляют первыми. Тогда у нас будет полное моральное право на ответ… Тем более, что корпус они из шестилитровых пукалок никак не пробьют…

— Вы уверены? — с недоверием покосился на него фок Аркенау. — Навесной брони у вас нет, а корма всегда слабее защищена…

— Эту корму я в своё время из четырёх восьмилитровых пробить не смог, — ощерился в злой усмешке Двухбородый. — Тут не сырая древесина, как у купеческих флейтов. Доски вымочены в тройном растворе, военный рецепт. Загорятся разве что если их окунуть в фотосферу звезды. По прочности лишь раза в полтора-два слабее современной металлической брони для фрегатов, это очень неплохо, — судовладелец неожиданно поджал губы и помрачнел. Процедил сквозь зубы. — А это значит, если они не дураки — то не будут даже пытаться стрелять по корпусу. Им достаточно повредить нам оснастку…

Ставя точку в рассуждениях капитана, огонёк «Решительного» на мгновенье полыхнул синим.

— Пригнитесь! — крикнул бывший адмиральский адъютант, первым подавая пример.

— Промах, — спокойно произнёс Вик, доставая из кармана брюк курительную трубку и набивая её табаком. Ярко синий огненный росчерк действительно прошёл правее и существенно выше. — Вообще, удивительно было бы, если б попали с первого раза…

Реймонд, чувствуя себя очень глупо, выпрямился. Зачем-то отряхнул чистые лацканы и прочистил горло. Капитан тем временем завёл телефон:

— Орудийная палуба? Начинаем.

Снизу тут же послышался характерный лязг, сопровождаемый деревянным скрипом и перестуком — открывались люки пушечных портов. Не все они, оказывается, были заклёпаны намертво. Вик, держа в одной руке телефонную трубку, а в другой — подзорную, давал канонирам наводку:

— …ещё четыре деления. Готовы? Пли!

С оглушительным грохотом из-под кормы «Родрика-космоходца» вырвались два косматых сгустка синего пламени, и умчались в сторону преследователя, канули во тьму. Лишь мелькнули светящиеся хвосты, похожие на хвосты комет. Снизу поднялись клубы белого пушечного пара, окутали было надстройку, закрыв обзор, однако поднявшийся ветер быстро разогнал их. Как раз, чтобы находящиеся на мостике увидели вспышки ответных выстрелов — на «Решительном» из пушек палили не залпами, а поочерёдно.

— Пока ничья, — прокомментировал Вик, раскуривая трубку. Электроуголёк оказался вмонтирован в панель управления движением, рядом со штурвалом. — Будем продолжать…

И они продолжили. Наследник Аркенау, успевший за свою недолгую военную карьеру побывать в одном большом сражении и полудюжине мелких, скорее тянущих на стычки, никогда бы не подумал, что космическая битва может быть настолько скучной и утомительной. «Родрик» шёл к астероидным кольцам (Денеб-VIII теперь занимал своим жёлто-красным, в размытых полосах разных оттенков, диском, половину неба), временами резко перекладывая курс и паля из пушек. Противник палил в ответ, кладя плазменные снаряды всё ближе, но пока что промахивался. Всё напряжение боя, похоже, заключалось в одном вопросе — кто раньше пристреляется? Меткой стрельбе явно не способствовала погода — потоки ярящегося солнечного ветра хлестали по обоим кораблям, всё ещё идущим под парусами, заставляя их содрогаться, неожиданно менять скорость и рыскать носами то влево, то вправо. По «воздушному колпаку» пробегали уже не молнии — целые потоки и вихри, сияющие ленты золотистого свечения. Поднявшийся под колпаком напитанный влагой ветер трепал паруса и заставлял стрелков, торчащих на открытой палубе, втягивать головы в плечи, поднимать высокие воротники непромокаемых плащей.

Так длилось до тех пор, пока бывший фрегат, стремительно сбавляя скорость, не нырнул во внешнее кольцо астероидов.

Сначала мимо промелькнуло несколько размытых теней — отдельные камни, болтающиеся у внешней границы кольца. Затем на плёнке защитного поля стала появляться мерцающая рябь — «колпак» отталкивал пыль и щебёнку. Скорость корабля падала, а плотность астероидов — росла. Буквально через несколько минут Реймонду начало казаться, будто корабль оказался внутри гигантских песочных часов — как раз в струйке песчинок, пересыпающихся из одной колбы в другую… Только песчинки были зачастую не меньше самого корабля.

— Вот теперь попляшем, — удовлетворенно заметил Двухбородый Вик. — Заметили — ветер ослаб? Все эти металлические и каменные глыбы частично прикрывают нас от шторма. И дальнобойность пушек теперь не важна. Всё будет решать опыт.

— Не думаю, что экипаж «Решительного» — новички, — качнул головой Реймонд, глядя в сторону преследователя. Сейчас его не было видно — корабли разделила группа крупных астероидов. — Такое задание должны были поручить надёжным и проверенным людям…

— О да, я не сомневаюсь, — хмыкнул капитан. — Но речь об опыте навигации среди астероидов — такой опыт редкий, поскольку мало кому нужен… Уникальный и сложный. У моих людей он есть, а вот у них… — Вик кивком указал туда, где должен был находиться люггер. — У них — не знаю. Скорее всего — нет. Мы сейчас двинемся не поперёк колец, к планете, а вдоль, держась внутри них. Как только окончательно стряхнём с хвоста противника или… Дьявол!

Вик рывком разложил подзорную трубу и с силой прижал окуляр к глазу:

— Дьявол!

— Что такое? — подобрался лейтенант.

— Они исчезли!

Только теперь наследник Аркенау понял, в чём дело. «Родрик» выбрался на позицию, из которой пространство за кормой открывалось как на ладони. Но люггера-преследователя нигде не было видно.

— Повернули назад? — предположил Реймонд, сам не веря в свои слова.

— Вот тогда мы бы их точно видели… И налететь на астероид наши настырные друзья тоже не могли — обломки заметить ещё проще, — капитан вытягивал шею и вертел головой, глядя то в трубу, то невооружённым глазом. — Сколько мы их не наблюдали? Десять минут? Нет, так пропасть с наших глаз можно было только одним способом… Они свернули в сторону — резко, не сбавляя скорости. Возможно, даже зацепились гравитационным якорем за одну из этих каменюк, чтобы сократить радиус разворота. Они могли скрыться за плотными скоплениями камней и пыли — там, вон там или вон там вот. — Вик указал рукой несколько точек на небе. — А значит — могут обходить нас с любой стороны. Ай-яй-яй… Если эти ребята не боятся совершать резкие манёвры в таком месте, то и скорость могут поддерживать больше нашей.

— Мы их недооценили… — куснул нижнюю губу Реймонд.

— Не пытайтесь разделить со мной вину, лейтенант, — невесело фыркнул Двухбородый. — Не «мы», а я. Я недооценил. Ну и к чёрту, мы всё равно поиграем… Так даже интереснее.

Судовладелец перегнулся через ограду мостика и крикнул:

— Бланкетт!

Стоявший у основания надстройки старпом вскинул голову.

— Мы потеряли их из виду. За кормой их точно нет. Понял? Могут обходить нас…

Джон кивнул и принялся раздавать команды, активно жестикулируя. Один из матросов шустро полез в «воронье гнездо» на верхушке грот-мачты. Стрелки, до того зябко кутавшиеся в плащи, все как один изготовились к стрельбе, наставив мушкеты — не укороченные, любимые абордажниками, а длинноствольные, егерские. Расчеты ручных бомбард развернули стволы своих громоздких «недопушек» в разные стороны — чтобы по паре орудий смотрело в направление каждого борта, носа и кормы. Корабль теперь просто ощетинился стволами.

— Правь туда, на три градуса, — велел капитан рулевому, без изысков указав направление рукой. Матрос едва-едва довернул штурвал и потянул дроссель на панели управления, чуть задирая нос судна. Корабль двинулся в километровой ширины щель между двумя облаками камней.

В течение нескольких минут казалось, будто на борту остановилось время. Замер рулевой, вцепившись в ручки штурвала. Замерли матросы парусной команды на вантах. Замерли стрелки у фальшборта и на стрелковых площадках, украшающих обе мачты. Сам не понимая зачем (видимо, из чувства солидарности), замер и Реймонд — даже дыхание затаил. Только капитан на мостике и старпом на палубе крутили головами, всматриваясь в вакханалию камня, льда и металла вокруг. Впрочем, впечатление хаоса оказалось обманчивым — кольца газового гиганта жили, подчиняясь своей, внутренней механике. Понаблюдав за ними изнутри совсем недолго, бывший адъютант заметил, что астероиды сбиваются в группы с вполне заметными границами, пыль образует потоки, мелкие камни иногда вращаются вокруг крупных… Везде здесь были свои закономерности — вероятно, выучив их, действительно можно было водить суда по астероидным полям столь же уверено, сколь и по открытому космосу…

— Лейтенант, — вдруг нарушил молчание Вик. — Вы бы, знаете что… Сходили б за оружием своим… Очень легко может дойти до абордажа.

— Я мигом, — согласился Реймонд. Однако стоило ему ступить на лестницу, ведущую с мостика, как из внешних динамиков «вороньего гнезда» донёсся крик наблюдателя:

— По правому борту!

Почти в тот же миг два плазменных заряда впечатались в корпус «Родрика» чуть ниже фальшборта. С басовитым грохотом и треском над местами попаданий взвилось пламя, корабль завалился на левый борт, а по палубе прокатилась ударная волна, сметая людей. Реймонд, которого ударом несильно швырнуло на перила лесенки, выждал секунду, пока корабль не выровняется, и с оханьем встал. Внизу Бланкетт размахивал руками, поднимая на ноги оглушённых стрелков. Наверху капитан орал что-то в один из телефонов. Двое матросов затягивали обратно сорвавшегося со стрелковой площадки товарища, который повис на страховочном ремне. А лейтенант смотрел на стремительно приближающийся справа силуэт люггера, и пытался понять — что ему сейчас делать, и может ли он вообще сделать хоть что-нибудь. «Решительный», выскочивший невесть откуда, под всеми парусами нёсся к старому фрегату курсом наперехват, словно собирался таранить его…

Расстояние стремительно сокращалось, но когда между кораблями оставалось меньше полукилометра, преследователь начал забирать вправо, и стало ясно, что он проскочит впереди «Родрика», перед самым его носом. С носа и кормы торгового судна по «Решительному» ударили два узких белых луча из ручных бомбард, расчеты которых меньше пострадали от ударной волны. Люггер незамедлительно ответил — почти десяток раскалённых белых и голубых нитей потянулись от него к «Космоходцу». Били с жалких двухсот метров, метя не в мостик или людей на палубе, а по мачтам — и, конечно же, попали.

— Вставайте! Огонь! — рычал Бланкетт, поднимая за воротники двух ошалело трясущих головами матросов, а сверху на палубу сыпались горящие обломки…

Всё кончилось столь же резко, как и началось — «Решительный» промчался в сотне метров перед носом «Родрика», и скрылся за огромным астероидом, формой напоминающим фасолину. Вслед ему вразнобой зажужжали мушкеты, плюнула лучом одна из бомбард левого борта — без заметного результата. Схватка продлилась меньше двух минут — всё это время Реймонд, оглушённый и ослеплённый стрельбой, просидел на ступеньках, одной рукой держась за перила, а другой прикрывая голову.

— Теперь я понимаю… преимущество кругового бронирования… реактороходов, — пробормотал он, вставая. — При Траунголе было… легче.

Стычка завершилась явно не в пользу бывшего фрегата. Старый бронированный корпус выдержал попадания из мелкокалиберных пушек, но оснастке досталось изрядно. Как и людям… Верхний ряд парусов превратился в лохмотья. Ветер подхватил несколько тлеющих обрывков тончайшей ткани, теперь они летали внутри «колпака», рассыпая искры. Выстрел бомбарды прошил «воронье гнездо», из его полопавшихся окон вырывались языки пламени и клубы чёрного дыма. Думать не хотелось о наблюдателе, который в момент попадания находился внутри… На палубе лежало несколько тел — то ли убитые, то ли раненые. Над одним из них уже стоял на коленях доктор Блаузи, появившийся вместе со своим лекарским чемоданчиком словно из воздуха.

— …компенсируй потерю мощности энергией с накопителей, — донеслось из-за спины. Лейтенант обернулся, и увидел, что Двухбородый Вик прижимает к уху трубку телефона. Капитан времени не терял — перестрелка завершилась считанные секунды назад, а он уже занялся ликвидацией последствий. — Мы должны сохранить ход хотя бы на время. Верю, что справишься. Только не тяни, — опустив трубку на рычаг, судовладелец сложил ладони рупором и рявкнул на весь корабль: — Авральная команда! Заняться парусами! Чтоб через четверть часа были как новенькие!

Двое матросов тут же метнулись в люк, ведущий на нижнюю палубу. Некоторые стрелки, отложив оружие, стали стягивать непромокаемые плащи — в таких хламидах по вантам ползать затруднительно. Капитан же опустил взгляд на Реймонда и, неожиданно усмехнувшись, сказал:

— А вы, лейтенант, помогите доктору с ранеными. Это сейчас лучшее, что вы можете сделать.

— Но я ничего не понимаю в…

— Просто делайте, что он говорит — большего не требуется, — кивнув пассажиру, Вик вновь отвернулся к пульту связи.

Лейтенант понял, что разговор окончен и, тяжело вздохнув, сбежал вниз по лестнице. Распоряжение Вика почему-то задело его, почти обидело — отправляя наследника Аркенау помогать врачу, капитан попросту избавлялся от путающегося под ногами балласта. При этом Реймонд осознавал, что ему следовало бы не обижаться на судовладельца, а быть благодарным — тот, в конце концов, мог, не заморачиваясь, велеть пассажиру сидеть в каюте пока всё не успокоится. Команда «Родрика-космоходца» давно уже сработалась, действовала как единый организм, и посторонний, пусть и подготовленный флотский офицер, мог ей только мешать…

— Доктор, — произнёс Реймонд, подходя к серому инородцу. — Нужна помощь?

— Да, конечно, — доктор кивнул, не оборачиваясь. Он всё ещё стоял на коленях над раненым, накладывая ему на правую руку уже вторую фиксирующую повязку. — Нужно перенести раненых вниз, на вторую палубу. А у меня комплекция не та, чтобы людей таскать на закорках… Начнём с этого.

Реймонд посмотрел на раненого и кивнул, невольно сглотнув. Правая нога рыжего, гладко выбритого матроса, ниже колена превратилась в обугленную головешку. Очевидно, он работал с парусами в момент атаки «Решительного», и выстрел одной из бомбард прошёл очень близко…

— Берите его спереди и тащите, — Блаузи закончил перевязку и выпрямился. — Я придержу ноги. Только очень осторожно, он сверзился с половины высоты грот-мачты. Правое плечо, правая рука и ключица — разбиты почти в порошок… Плюс — рёбра… Плюс — нога. Нужно быстро спустить его вниз и сделать операцию.

— А остальные? — поинтересовался фок Аркенау, примериваясь половчее ухватить рыжего бедолагу. Как это сделать, не беспокоя правой стороны тела, придумать пока не выходило.

— Двое с переломами, один тяжело контуженный и один покойник — тоже упал с мачты и свернул шею… Все могут потерпеть, — ответил доктор. — Нет, вы так его не поднимете.

— Нужен ещё один человек, — согласился лейтенант. — Чтобы держал его под спину, в районе поясницы. Позвоночник-то у него цел?

— Цел, — Блаузи обвёл взглядом палубу, выискивая незанятого матроса. — Эй, у бомбарды! Да! Одолжите второго номера. Один как-нибудь зарядишь! Живо!

Вместе с подбежавшим космонавтом они подняли раненого на руки (к счастью, тот был без сознания — и, судя по рассыпанным на палубе пустым ампулам, доктор принял меры, чтобы он не пришёл в себя в самый неподходящий момент), потащили сперва к люку в палубе, потом вниз по лестнице.

— Так, опускаем… Осторожно… — распорядился врач, когда они оказались в «грузовой камере» второго яруса. — Сдвиньте вместе вон те три ящика, на них переложим.

Реймонд и незнакомый матрос, кряхтя от натуги, придвинули друг к другу указанные ящики. Затем вновь втроём подняли раненного и положили его на получившийся импровизированный операционный стол.

— Реймонд, — сказал Блаузи, поглядывая в сторону лестницы. Двое членов экипажа вытащили из трюма золотистый рулон парусины и остановились, чтобы отдышаться. — Сбегайте наверх, принесите мой саквояж, я оставил его там. А ты, Фриц, — обратился он к помогавшему им матросу, — принеси большую пилу из моей каюты.

Лейтенант и матрос опрометью бросились вверх по лестнице. Фриц сразу нырнул в открытую дверь надстройки, а Реймонд, отойдя от люка, стал обшаривать взглядом палубу в поисках саквояжа. Там, где раньше лежал раненный, его не оказалось — кто-то переставил докторский чемоданчик поближе к фальшборту. Видимо, чтоб не растоптали ненароком. Также и легкораненым помогли перебраться к основанию надстройки, где они никому не мешали. Фок Аркенау подхватил неожиданно тяжёлый чемоданчик и спешно вернулся с ним к доктору. Тот коротко поблагодарил, сразу же принявшись за дело. Врач доставал какие-то щипцы, зажимы, склянки, аккуратно и в определённой последовательности раскладывал их на собственном сюртуке, который расстелил у своих ног. Прежде чем он успел закончить, явился Фриц с ампутационной пилой.

— Отлично, — доктор принял пилу, попробовал пальцем остроту зубьев. — Будешь помогать мне. Пока наложи ему на обожжённую ногу жгут выше колена. А вы, Реймонд, встаньте на лестнице и предупреждайте о резких манёврах. Чувствую, без них не обойдётся…

— Но я… — наследник Аркенау запнулся. Похоже, его вновь отсылали, чтобы не мешал, однако следовало признать, что в качестве ассистента при операции он был бы скорее опасен. — Конечно.

Усмирив не вовремя проснувшуюся гордость, Реймонд поднялся к самому люку — чтобы видеть мостик — и стал наблюдать. Следующие минут пять ничего не происходило. Корабль шёл ровно, плавно огибая встречные скалы. Посвистывал ветер в такелаже. Капитан разглядывал небо в подзорную трубу. Суетились члены авральной команды, ремонтирующие оснастку. Лейтенант пару раз пришлось посторониться, пропуская матросов, таскавших из трюма нужное для починки снаряжение. Но заскучать наследнику Аркенау, конечно же, не дали.

Двухбородый Вик вдруг ткнул пальцем куда-то вверх и рявкнул:

— Вот они!

Реймонд проследил, куда указует капитанский перст и, пускай не сразу, разглядел знакомую, быстро растущую звёздочку. Люггер заходил на «Родрика» сверху-сзади, и угадать его намерения не составляло труда. Классическая позиция для абордажа — чтобы сцепиться абордажными крючьями, корабли должны двигаться в одном направлении и примерно с одной скоростью, а преимущество в высоте позволяет закидать врага гранатами, подставляя под ответные выстрелы самую прочную часть судна, днище.

— Закладывай вправо, с набором высоты! — донёсся сквозь свист ветра могучий голос капитана.

— Манёвр вправо! — повторил для доктора Реймонд.

— Понял! Фриц, держи его крепко!

«Решительный» прямо на глазах из светящейся точки превращался в хорошо различимый силуэт. К люггеру потянулись раскалённые лучи из кормовых бомбард, однако преследователь не ответил на огонь, продолжая сближаться. Пока было непонятно, с какого борта он собирается зайти — попадающиеся на пути астероиды вынуждали корабль орбитальной охраны подаваться то влево, то вправо. Тем не менее, он прочно сидел на хвосте бывшего фрегата.

— На три градуса вправо, продолжай подниматься! — рычал капитан.

— Ещё вправо, доктор! — крикнул вниз лейтенант, вжимаясь в перила, чтобы пропустить матроса из ремонтной команды. Тот пробежал мимо, бормоча: «Крепёжная нить, крепёжная нить…», и скрылся в трюме. Врач не отозвался — видимо, был занят с головой.

— Бланкетт, готовь стрелков! — проорал Вик. — Палить по моей команде, вон по тем камням!

Капитан указывал в сторону носа, и Реймонду пришлось высунуться из люка, чтобы увидеть то, о чём он говорил. Впереди по курсу «Родрика» неторопливо вращались в пустоте две гигантские бугристые скалы. Каждая из них размером раза в три превосходила стопушечный линкор. При своей нынешней скорости «Космоходец» должен был пройти ниже этих астероидов, а вот «Решительный» оказывался на одном с ними уровне. Правда, свободное пространство меж дрейфующими глыбами было достаточно велико, чтобы маленький люггер проскочил без риска, однако фок Аркенау неожиданно для себя понял, что собирается делать капитан.

— Концентрировать огонь на выступах! — подтверждая его догадки, распоряжался Вик. В голосе капитана звучал неподдельный азарт. — Осыплем их щебёнкой!

Реймонд понимал, что надо бы отойти вглубь, подальше от люка — ведь если план капитана удастся, часть выбитых выстрелами камней наверняка достанется не только неприятелю… Но ничего не мог с собой поделать — стоял и таращился.

«Родрик» добрался до парных скал меньше чем за минуту. «Решительный» к этому времени был уже метрах в ста — всё так же позади и выше. Скорости обоих кораблей почти синхронизировались, и люггер приближался очень медленно, продолжая держаться строго за кормой. На нём определённо ни о чём не догадывались…

— Пали! — рявкнул Бланкетт и, подавая пример, выстрелил сам. Стрелки, очевидно, заранее распределившие между собой цели, открыли огонь по обоим астероидам, вышибая из них фонтаны мелких камешков и приличные булыжники. Всё это промчалось над кончиками мачт старого фрегата — навстречу люггеру. Реймонд обернулся, чтобы увидеть, как сияет защитное поле преследователя, отталкивая щебень и пыль, как стрелки люггера палят по мчащимся навстречу камням… Как крупные булыжники рвут паруса и ломают реи одномачтового кораблика…

А потом над головой лейтенанта промчался осколок скалы размером с карету. Промчался и обрушился на нос преследователя. Реймонд так и не понял, как стрелки «Родрика» ухитрились отколоть столь здоровенный кусок без помощи тяжёлой артиллерии, но тем не менее… Огромный камень ударил по носу люггера под углом сверху (а вернее, сам люггер, набирающий высоту вместе с «Родриком», напоролся на него на огромной скорости), кроша форштевень и сминая стоящие там пушки…

Возможно, в пушках были заряды. Возможно, от удара детонировали сложенные на носу боеприпасы. Возможно — и то и другое. В любом случае, в миг удара мощный взрыв разворотил всю переднюю часть люггера. Реймонд едва успел отшатнуться, шарахнуться назад, вниз по лестнице, когда огонь добрался до крюйт-камеры «Решительного». Корабль, висящий всего лишь метрах в пятидесяти от «Родрика», превратился в стремительно разрастающийся огненный шар, который поглотил и старый фрегат. Стена пламени промчалась от кормы к носу. Идущая впереди неё ударная волна подхватила лейтенанта, оторвала от ступенек и швырнула вглубь грузовой камеры. Фок Аркенау пролетел несколько метров, прежде чем удариться затылком не то о палубу, не то о перегородку, отделяющую грузовой отсек от кубрика, и потерять сознание…

Диск солнца уже коснулся краем горизонта, однако лучи его, почти не слепящие теперь, жгли всё так же нещадно. Даже, пожалуй, сильнее, чем днём. Реймонду, который, облокотясь о перила и подперев щёку кулаком, смотрел с балкона третьего этажа на закат, казалось, будто он заглядывает в открытую печь, где прогорают угли. Делать хоть что-нибудь было совершенно лень — даже просто перейти на другую сторону виллы, где балконы скрывала от палящих лучей тень здания. Предаваться такой всепоглощающей лени было, вообще, не в правилах семейства Аркенау, и Реймонда в том числе, однако сейчас молодой человек почему-то точно знал, что делать абсолютно нечего — остаётся только таращиться на расстилающиеся вокруг поместья пшеничные поля до самой темноты, а потом лечь спать.

Смотреть, впрочем, тоже было особо не на что — эту панораму наследник Аркенау знал с детства. Поля пшеницы, сейчас спелой, золотистой, колышущейся на слабом ветерке, начинались почти сразу за оградой виллы, и тянулись до самого горизонта. Грунтовые дорожки делили их на аккуратные квадраты и прямоугольники, а километрах в полутора от особняка с севера на юг протянулся мощёный тракт — с третьего этажа была видна полоска деревьев, высаженных вдоль дороги и почтовая станция с небольшим леском неспешно вращающихся ветряков позади неё и солнечными батареями на крыше. И поля, и станция принадлежали фамилии Аркенау, только тракт, конечно, был коронным. То, что мог разглядеть сейчас Реймонд, составляло едва десятую часть владений его семейства. А ведь был ещё остров в Южном море, где рос виноград нескольких сортов и где изготавливались вина, весьма известные внутри провинции. Фок Аркенау нельзя было назвать крупными землевладельцами, однако на благополучную жизнь им вполне хватало. Пока молодое поколение служило Империи в боевых полках и на военных кораблях, отслужившее своё старшее управляло хозяйством. Когда-нибудь и Реймонд, обзаведясь сединой и золотыми эполетами, осядет в родовом поместье, командуя роднёй и крестьянами вместо солдат, однако будет это не скоро… В данный же конкретный момент наследник командовал только и исключительно самим собой. Себе определённо следовало приказать отлепиться, наконец, от ограды балкона и пойти сделать хоть что-нибудь. Хотя бы спуститься в кухню, где под возмущёнными взглядами поварят приготовить себе ранний ужин из бутербродов и чая. Реймонд уже почти собрал волю в кулак, чтобы так и поступить, когда за спиной раздался требовательный голос отца:

— Реймонд!

— Что такое? — голос звучал недовольно, и оборачиваться не хотелось. Нравоучительные лекции глава семейства читал нечасто, зато делал это в самые неожиданные моменты и от души.

— Реймонд!

— Ну что? — юноша попытался резко обернуться, но вместо этого… очнулся.

Открыв глаза, лейтенант увидел над собой серое, усатое лицо с огромными чёрными глазами-плошками, и с воплем ужаса подскочил на лежанке. Точнее — просто на полу. Отшатнувшийся доктор Блаузи пробормотал:

— Господи… Вам так больно? Что болит?

— Нет, ничего… — прокашлявшись, выдавил из себя фок Аркенау. Не признаваться же, что его напугало лицо врача. — Только голова раскалывается, и лицо — будто перцем натёрли…

— Это ещё очень неплохо, — заметил доктор, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. — Вполне могли получить перелом основания черепа или что-нибудь в том же роде. Но шея у вас крепкая, обошлось. А лицо просто слегка обожжено. Не сильно, даже брови не подпалило… Видите нормально? Глаза в порядке?

Реймонд, приподнявшись на локтях, огляделся. Лежал он, видимо, там же где и шлёпнулся — в дальнем конце грузовой камеры, у входа в кубрик. Наверное, его побоялись переносить, опасаясь перелома позвоночника. В помещении царил полумрак — электролампа под потолком не горела, камеру освещали лишь химические свечи, расставленные на невысоких ящиках и ступеньках лестницы. Свечи были старые, слабые, дающие красноватый, колеблющийся свет, в котором все предметы виделись чёрными силуэтами, так что проверить остроту зрения представлялось затруднительным. Лейтенант моргнул несколько раз, перевёл взгляд с одной свечи на другую — в глазах ломило, но не двоилось и не расплывалось.

— Будем считать, что всё в порядке, — прокряхтел бывший адъютант, садясь. В затылок незамедлительно вонзилась раскаленная пика, и Реймонд замер, дожидаясь, пока боль пройдёт. — Доктор, что случилось?

— Я думал, это вы мне объясните, что случилось, — с грустной усмешкой ответил маленький инородец, усаживаясь на мягкий бумажный пакет, перетянутый бечёвкой. — Я был немного занят и не смотрел вверх… Что-то взорвалось?

— Корабль, который нас преследовал. Вик приказал обстрелять астероиды, чтобы создать… завесу из обломков, что ли. Тучу пыли и мелких камней… Чтобы преследователь в неё врезался на полном ходу.

— Вполне в его духе, — кивнул доктор.

— Но один камень оказался слишком большим. Он разбил люггеру весь нос, и там что-то взорвалось. Чёрт, доктор… — Реймонд прижал ладони к вискам и зажмурился, вспоминая тот миг. — Это невозможно, он же был размером чуть не с омнибус! Как они могли отколоть такую глыбу с помощью мушкетов и ручных бомбард?!

— Ну, не знаю, как именно они это сделали… — покачал головой Блаузи. — Но вариантов много. Например, это мог быть отдельный камень, приплавленный к большому астероиду прослойкой льда. Она легко растаяла от выстрелов, вот он и отделился целиком… Или в астероиде мог быть карман замёрзших газов. От нагревания он взорвался, выбросив сразу большой кусок… Да какая теперь разница? Главное — Вику впервые вышло боком его знаменитое везение.

— Действительно… Кому теперь… — в голове Реймонда вдруг резко, рывком, прояснилось. Словно удар по темечку, ошеломило осознание того, ЧТО действительно произошло, и он принялся подниматься на ноги, цепляясь за стоящий рядом ящик и бормоча:

— Погодите… Погодите-ка…

— Вам лучше не вставать пока, — посоветовал доктор, не предпринимая в то же время никаких попыток остановить «пациента». — А то не устоите и приложитесь снова об доски — на этот раз лбом.

— Устою, — упрямо мотнул головой фок Аркенау и выпрямился окончательно. Оказалось, что кроме них с доктором, в грузовой камере находятся ещё четыре матроса, которых, лёжа на полу, юноша не мог видеть. Все четверо сидели на ящиках или пакетах — неподвижно, понурившись, опустив головы. Никто из них даже не взглянул на лейтенанта. Тот, в свою очередь игнорируя их, неуверенной походкой прошагал к лестнице. Вскинул голову и тут же схватился за лестничные перила, чтобы не упасть.

— Реймонд! — окликнул его доктор.

Наследник Аркенау шумно втянул воздух сквозь зубы, выдавил из себя тихий, почти неслышный стон и опустил взгляд. Смотреть было не на что. Люк затянула синяя, почти непрозрачная, фосфоресцирующая плёнка. Защитное поле схлопнулось, а значит там, на открытой палубе, был вакуум. «Колпак жизни» сработал по аварийному варианту — уменьшил свою площадь, чтобы повысить прочность. Принял меры для спасения людей внутри корпуса, потому что люди снаружи выжить всё равно не могли… Да… Мощный был взрыв…

— Сколько… выживших? — хрипло спросил лейтенант, с трудом продавив слова через перехвативший горло спазм. В сердце начал ввинчиваться ледяной буравчик.

— Кроме нас с вами — ещё семь человек. Сэм, Ганс, Михаэль и Карл — канониры, — теперь Реймонда заметил, что голос судового врача был не спокойным, как ему сначала показалось, а скорее пустым, лишённым всяких эмоций. — Макс был в трюме, его послали за крепёжной нитью для ремонта. Фриц помогал мне. Брокхзен работал в машинном. Всё.

Последнее слово доктор произнёс отрывисто, словно выплюнул.

— А где?… — не закончив фразу, Фок Аркенау обернулся к собеседнику и сел на ступеньки. Снова схватился за голову. — Где главный инженер? Он же тоже был в машинном.

— Дитц стал героем, — в бесцветном голосе инородца проскользнул намёк на усмешку. — Представляете, сколько энергии впитали паруса, когда их накрыло взрывом? Дитц разомкнул энергетический контур сразу же, как пошла перегрузка, и тем спас всю энергосистему — иначе тут даже провода в стенах расплавились бы. Вместо них расплавился Дитц… Размыкал-то он, если верить словам Брокхзена, голыми руками… Баллады не достойно, но уважения заслуживает.

Реймонд сглотнул и уставился в пол. Очень хотелось закрыть глаза и снова отключиться или хотя бы заснуть. На пару недель, может даже месяцев — пока с происходящим не разберутся. Вот только кто теперь будет разбираться? Не матросы же…

— С раненым нехорошо вышло, — продолжал врач. — Малость лишнего пришлось ампутировать, и крови он много потерял, — Блаузи указал кивком на раненого, который теперь был укрыт до подбородка белой простынёй, позаимствованной, похоже, из гостевой каюты. — Рука у меня дрогнула, и не раз, особенно когда нас взрывом тряхнуло… Не знаю теперь, выживет ли.

Электролампа неожиданно вспыхнула, залив помещение ярким светом. Лейтенант прикрыл глаза ладонью, морщась, а доктор с наигранным оптимизмом произнёс:

— Оп! Брокхзен справился, молодец.

— А откуда энергия? Парусов-то больше нет… — спросил Реймонд просто, чтобы не молчать — ответ он и так знал.

— От накопителей. Аккумуляторы должны быть почти полны, мы очень мало энергии использовали, — пояснил Блаузи. — Если использовать только для освещения и подпитки «колпака» — надолго хватит. Да и с другими запасами… Михаэль и Фриц сейчас проводят ревизию в трюме. Но я и так знаю содержимое — если ничего не испортилось от всех этих манёвров, воды нам девятерым хватит месяцев на пять, еды — и того больше.

— Это хорошо, — пробормотал фок Аркенау, вновь опуская взгляд. Наступило долгое, тягостное молчание. Уцелевшие сидели каждый в своём углу, стараясь не смотреть друг на друга. Снизу, из машинного, вернулся Брокхзен и тоже ни слова не говоря, уселся на ступеньки рядом с Реймондом, переставив на пол ненужную теперь свечу. Лейтенант покосился на младшего инженера и, сам не зная зачем, похлопал его по плечу. Тот кивнул, однако всё равно ничего не сказал.

Вскоре появились оставшиеся двое — они принесли из трюма хлеб в герметичном контейнере, консервы, солонину, лимонный сок и флягу с водой. Доктор порекомендовал всем подкрепиться, однако его совету последовали лишь трое — канонир Ганс и сами Фриц с Михаэлем. Подумав немного, к ним присоединился Реймонд. Пока резали не свежий уже, но всё ещё мягкий хлеб и солонину, Михаэль сходил в кубрик за кружками, разлил в них сок, разбавив его водой. К счастью, пока что никому не пришло в голову открыть спиртное, которое на корабле, безусловно, было. «А ведь обязательно придёт, — подумал лейтенант. — Если их чем-нибудь не занять…» После глотка кислого сока Реймонду немного полегчало, и в голове у него стали появляться рациональные мысли. Глядя, как матросы с каким-то отчаянным остервенением жуют еду, с силой работая челюстями, как их товарищи, тоже не евшие почти весь день, безучастно сверлят взглядами пол, наследник Аркенау вдруг понял, что им сейчас куда тяжелее, чем ему. Конечно, они — взрослые, бывалые мужчины, куда старше и опытнее бывшего адъютанта. Команда наверняка повидала немало переделок, несла потери не раз. Но… Всех выживших членов экипажа «Родрика» раздавила потеря товарищей, друзей, а главное — командиров, которые могли бы дать подчинённым цель, приободрить, заставить забыть за выполнением заданий о личных переживаниях. Матросам нужен был командир. Из офицеров остался только доктор — человек умный, самостоятельный, но не привыкший командовать кем-либо, кроме себя самого. К тому же врач был близким другом капитана, старпома и главного инженера, так что ему, возможно, было даже хуже, чем всем остальным… Реймонд же был здесь чужим, в лучшем случае, гостем — и это сейчас давало ему силы. Теперь, успокоившись и разобравшись в своих чувствах, он понял, что куда больше гибели капитана и команды, его потрясла мысль о том, что он вновь в руках судьбы — заперт на дрейфующем корабле, опять ни на что не влияя. При Траунголе было хуже. Определённо. При Траунголе…

Фок Аркенау сделал долгий глоток разбавленного сока, почти осушив кружку, и внимательно посмотрел на ближайшего матроса. Тот без всякого выражения на лице смотрел на надкушенный бутерброд в своей руке. Лейтенант мог голову прозакладывать, что космонавт чувствует себя сейчас абсолютно и в точности так же, как чувствовал себя Реймонд в заваленной трупами рубке флагмана. Это, несомненно, были самые страшные минуты в его жизни — когда адъютанту показалось, что он остался один. Когда нужно было что-то делать, а он не знал — что, и спросить оказалось не у кого. А вокруг были только мертвецы… Лейтенант поёжился. Если б адмирал Каррисо вовремя не пришла в себя, кто знает — не повредился бы он рассудком, не совершил бы какой-нибудь глупости…

«Нужно заставить их чем-нибудь заняться, — понял фок Аркенау. — Чем-то важным и полезным». Да, если бы он остался на корабле один — можно б было лечь, устроиться поудобнее, и ждать спасения или гибели. Но в сложившейся ситуации он просто не мог себе этого позволить. Потому что от него, кажется, впервые что-то зависело.

С другой стороны, ясно было, что он не может просто взять, и начать раздавать команды уцелевшим. Это же не военные, они не станут слушаться офицера просто потому, что он — офицер. Что характерно, весь экипаж «Родрика» знал о том, кем на самом деле является Реймонд фок Аркенау, и почему он попал к ним на борт — это многое говорило об отношениях капитана и команды. Дисциплина здесь не существовала сама по себе, она держалась на уважении и доверии меж офицерами и рядовыми членами команды. А значит, пытаться попросту «перехватить поводья» было бы большой глупостью. Особенно учитывая, что Реймонд и сам толком не представлял дальнейшего плана действий. Для начала нужно просто поставить перед ними проблему, которую они сами захотят решить. И ведь такая проблема действительно существует, просто о ней забыли за насущными делами и собственными горестями…

— Брокхзен, — лейтенант поставил опустевшую кружку на пол и повернулся к сидящему рядом инженеру. — Скажи, сколько защитное поле «Родрика» продержится в аварийном режиме? При нынешнем раскладе?

— Ну, автоматика работает стандартно — пока запасы энергии в аккумуляторах не истощатся до пятидесяти процентов, — отозвался инженер, покосившись на собеседника. — Часов сорок-сорок пять. Потом перейдёт в экономный режим, удерживая только воздух, и ослабляя входящее излучение. В таком — до полугода.

— Примерно соотносится с нашими запасами воды, — добавил доктор Блаузи. — Должно хватить…

— Должно, — кивнул Реймонд. — Но мы забываем об одной вещи. Мы всё ещё в поясе астероидов… А кораблём никто не управляет.

Доктор, инженер и несколько матросов уставились на лейтенанта.

— Чёрт… — выдохнул Брокхзен.

— Поле сейчас отталкивает даже достаточно крупные камни… — продолжил наследник Аркенау.

— Но и энергию жрёт в тысячекратном размере, — закончил за него техник. — И от столкновения с по-настоящему большой скалой не убережёт. Чёрт…

— Корпус «Родрика» сам по себе достаточно прочный, чтобы выдерживать удары… — неуверенно произнёс доктор.

— Конечно, — согласился инженер, — но не полгода же. Рано или поздно корабль просто раздолбают… Плотность камней в кольцах планеты куда выше, чем в обычных астероидных полях.

— По-моему, у нас есть два варианта, — осторожно сказал Реймонд, переводя взгляд с врача на техника. — Или сделать так, чтобы нас побыстрее нашли, или постараться вывести корабль из астероидов. Третий — положиться на везение — лично я даже не рассматриваю, — лейтенант усмехнулся краешком рта и ввернул для эффектности вычитанную где-то фразу. — Везение — это то, чего следует желать, но на что не следует рассчитывать.

Бывший помощник инженера, а теперь, выходило, главный инженер корабля усмехнулся в ответ, и это уже было маленькой победой.

— Ну, первый вариант — не вариант, — задумчиво произнёс он. — Аварийный маяк в «колпаке» вовсю шлёт сигналы бедствия, защитное поле светится с максимальной возможной яркостью. Другое дело, что заметить нас некому, а увеличить скорость движения радиоволн — явно не в моей компетенции. Это к Творцу Всеединому…

— Творец сейчас вершит судьбы галактик, не думаю, что у него найдётся на нас время, — фок Аркенау постарался улыбнуться нормально, искренне.

— Вот именно. Что же до второго варианта… Двигатели, в принципе, в порядке, выступ надстройки должен был защитить сопла от повреждения взрывом. Энергия имеется… Корабль может двигаться.

— Без руля? — впервые включился в разговор один из матросов. Кажется, это был Сэм — лейтенант ещё не очень уверенно их различал. — Штурвал-то — тю-тю.

— Руль и штурвал — разные вещи, — Брокхзен почесал кончик носа. — Руль там же, где и двигатели — на уровне нижней палубы. Не должны были пострадать. Провода и тяги, соединяющие руль со штурвалом на мостике, проходят через всю корму. До них можно добраться изнутри и попробовать управлять рулём напрямую. Конечно, грубо получится — руль нужно будет перекладывать сильно заранее. Никаких плавных и тонких манёвров.

— Ну да, это как заставлять человеческую руку двигаться, дергая её за оголённые сухожилия, — покивал Блаузи.

— Спасибо, док, — сдавленно прохрипел матрос, разглядывавший надкушенный бутерброд. Теперь он уверенно отложил хлеб с солониной в сторону. — Это вы очень вовремя вспомнили.

— В общем, заставить корабль двигаться мы можем, — заключил техник. — Но смысла в этом нет.

— Почему? — удивлённо поднял брови Реймонд.

— А куда лететь? — опередив открывшего было рот инженера, ответил доктор. — Мы же ничего не видим. Есть, конечно, в трюме запасной комплект навигационного оборудования — астролябия, гравитационный компас, магнитный и радиокомпасы, ну и прочее… А проку-то? Допустим, определим мы своё положение относительно планеты и радиобакенов трассы. Дальше что? Главная проблема — астероиды. Если впишемся в большую скалу даже на самом малом ходе… Через люк в палубе и пушечные порты мы не можем видеть, что происходит перед нашим носом. Мы слепы.

Брокхзен только молча кивнул. Реймонд, закусив нижнюю губу, несколько секунд напряжённо размышлял, потом с тяжким вздохом откинулся назад и уставился в потолок, не обращая внимания на больно впившиеся в поясницу и спину края ступенек. Помолчали. Доктор подошёл к раненному, откинул покрывало и стал осматривать его ногу. А у Реймонда в голове хаотично проносились воспоминания. Сходу не найдя решения, он принялся гонять туда-сюда мысли — эдакий мозговой штурм силами одного человека. Вновь вспомнил заваленную трупами рубку «Лунной дорожки», себя, сжимающего окровавленную шпагу в руках, адмирала Каррисо с прожжённой дыркой в плече. Адмирала Каррисо… А ну-ка, шажок назад…

Фок Аркенау вспомнил, как Каррисо и её штаб командовали одновременно и флагманом, и всеми кораблями флотилии. Только на основе полученной информации — ведь на мостике не было окон… Нет, это не то. Совсем не то. Но принцип!.. Реймонд сел и, обхватив ладонями вспыхнувший болью затылок, позвал:

— Доктор!

— Да? — обернулся маленький инородец.

— Я читал в одной книге, что у людей, лишённых зрения, обостряются остальные чувства. Слух, обоняние…

— В принципе, верно. В этом нет ничего удивительного…

— А может и нам стоит попробовать? Гравикомпас — он ведь определяет мощные источники гравитации, их положение и расстояние до них. Так можно найти в системе планеты даже без карты. Можете вы усилить его чувствительность, чтобы он определял и более слабые источники? Такие, как крупные астероиды?

— Ну, я не настолько хорошо разбираюсь в тонкой технике… — протянул врач.

— А и не надо, — Брокхзен вдруг рывком встал на ноги. — Чувствительности гравикомпаса и так достаточно, — инженер щёлкнул пальцами и улыбнулся. — Она специально занижена — чтобы прибору не мешала искусственная гравитация самого корабля. Нам нужно сделать только две вещи — снять с гравикомпаса ограничители и отключить на корабле гравитацию. Пока экипаж работал на мачтах и открытой палубе — это было бы убийством, а теперь — ничего страшного. Придётся, правда, кое-что сломать…

— Нужно будет закрепить предметы и закрыть чем-нибудь люк, — дополнил его Реймонд, ощущая необычайный душевный подъём. Получалось, черт подери! Даже больше, чем он поначалу рассчитывал! Но нельзя терять голову, радость успеха может одурманить — это наследнику Аркенау не раз говорил отец. — И надо приступать прямо сейчас, пока защитное поле работает в усиленном режиме — камни помельче с таким топорным управлением облетать будет сложно…

— Компас даже со снятыми ограничителями не сможет определять положение астероидов размером меньше половины нашего корабля, — подтвердил техник. — И это хорошо, иначе мы просто потерялись бы в показаниях… А так — стрелка компаса будет указывать на самый близкий булыжник опасной массы.

— Прежде чем отключать ограничители, найдём наше положение относительно планеты, — фок Аркенау тоже встал со ступенек и потянулся. Кроме головы теперь побаливала ещё и спина. — Потом определим по радиокомпасу курс на трассу — и так сможем не влететь в Денеб-VIII. Всё, надо действовать. Если мы запустим двигатели, время действия усиленного режима «колпака» сократится. Вот выберемся из астероидов, подлетим к регулярным маршрутам на сколько хватит энергии, и можно будет дрейфовать в своё удовольствие. Доктор, — он повернулся к серому инородцу. — Думаю, вам следует взять кого-нибудь в помощники, принести сюда и развернуть нужное оборудование. Мы с Брокхзеном посмотрим, где здесь можно добраться до рулевого управления. Я недолго служил на похожем корабле, и нам показывали устройство всех его систем. В подмастерья сгожусь. Остальным, полагаю, лучше всего будет заняться подготовкой корабля к отключению гравитации. Зафиксировать тяжёлые предметы, убрать в сундуки всякую мелочь… Все согласны?

— Я согласен, — почти сразу же ответил доктор Блаузи.

— И я, — поддержал его техник.

Реймонд обвёл взглядом остальных. Матросы, после небольшой неуверенной паузы, закивали.

— Ну что ж… Пойдёмте, покажу, что нужно делать, — Брокхзен усмехнулся. — Товарищ лейтенант…

Глава 5

На столицу опускались сумерки, но фонари у входа в ресторан «Чёрный селезень» ещё не горели. Здесь, на второстепенных улицах, вдалеке от центра и главных проспектов, городские власти и хозяева заведений предпочитали экономить на освещении. Фонарщик появится тут лишь когда тьма станет совсем уж непроглядной. Пока же света, льющегося из окон и витрин вполне хватало, чтобы горожане не путали проезжую часть с пешеходной.

Старший следователь СБП Омар Пер-Шаври, откинувшись на мягкую спинку стула, неторопливо потягивал фирменный для «Селезня» крепчайший чёрный чай из столь же фирменного прозрачного стаканчика, больше смахивающего размерами на рюмку. С его места было одинаково удобно разглядывать как заставленный разновеликими круглыми столиками главный зал, так и улицу перед заведением. Впрочем, что внутри ресторана, что снаружи не происходило ровным счётом ничего интересного. И слава Творцу — ведь Омар ценил «Селезня» в том числе за это. Ресторан был по-настоящему тихим, спокойным местом. Расположен довольно далеко от шумных главных улиц, но не настолько, чтобы сюда сложно было добраться. Достаточно престижен и богат, чтобы иметь стеклянную витрину во всю внешнюю стену и вышколенную прислугу, но не настолько, чтобы обзавестись профессиональным снобизмом — когда людей в слишком скромной одежде просто не пускают на порог, а меню пугает названиями на неизвестных языках.

Нет, заведение совершенно не стремилось к помпезности. Его обстановка работала скорее на атмосферу уюта, умиротворения — облицованные панелями из тёмного дерева стены были украшены акварельными пейзажами самого идиллического вида. Освещение обеспечивали золотистые химические светильники и приглушённые полупрозрачными колпаками электролампы. Столики были расставлены по зале в художественном беспорядке, но с обязательным соблюдением дистанции меж ними — чтобы никто никому не мешал. У дальней стены имелась длинная барная стойка, где любой посетитель мог, не обращаясь к официанту, приобрести закуски или не слишком крепкие алкогольные напитки (крепкие здесь не приветствовались). Из расположенных по углам динамиков лилась мягкая музыка — ненавязчивая, однако способная заглушить тихий разговор за соседним столиком. В «Чёрного селезня» приходили не развлекаться, а расслабляться и вести дела — но только такие, которые не требуют немедленного составления письменного протокола. Приходили пожилые офицеры в свободное от службы время, приходили почтенные горожане, закончившие с дневными хлопотами, приходили купцы и чиновники средней руки, чтобы обговорить планы на будущее и предварительно присмотреться к потенциальным партнёрам…

В общем, идеальное место для беседы со свидетелем, которого уже десять дней к ряду изводят допросами. Особенно если свидетель — дама…

Пер-Шаври наклонился к столику, чтоб долить себе чаю и бросил взгляд на большие ходики у барной стойки. Ещё несколько часов — и день закончится, начнётся новый. «Маловато за сегодня сделано, если честно, — подумалось следователю. — Но и правильно. Сегодня — только готовим почву…»

Хотя Омар Пер-Шаври прибыл в столицу рано утром, до главного здания СБП он добрался лишь ближе к обеду. Из порта следователь первым делом направился в Императорскую судебную канцелярию, где получил подробные инструкции, запечатанное письмо Судебной Комиссии и некоторые другие бумаги. Всё это отняло несколько часов. Затем, взяв извозчика, он поехал проведать свою столичную квартиру. Там Омар выломал заржавевший за время его отсутствия замок на двери, снял с мебели чехлы, убрал веником паутину и пыль в самых видных местах, наконец, вызвал мастера, чтобы подключить газ и электричество. Ну и починить дверь заодно. И только после этого уже двинулся в штаб охранки. Пешком. К тому моменту, когда мастер закончил возиться с новым замком, солнце успело подняться высоко, а, учитывая, что в столицу наконец-то пришла нормальная весна, не прогуляться было бы настоящим преступлением. Мастер и встреченные в канцелярии знакомые все уши прожужжали Омару, рассказывая о том, что голубое небо над городом появилось лишь три дня назад, когда южные ветра разогнали низкие тучи. Следователю очень хотелось посмотреть на умытую недавними дождями столицу, в которой он не был больше года. Заплатив мастеру, проверив новый замок и выйдя из подъезда, он не стал ловить извозчика а, постукивая по брусчатке тросточкой, неспешно зашагал уже подзабытым маршрутом.

Шёл медленно, внимательно глядя по сторонам и отмечая изменения — там исчезло старое трухлявое дерево, тут открылась новая пивная, а вот за этими заколоченными дверьми раньше был магазин готового платья…

Выйдя к Театральной площади, нашёл свободную скамейку в тени одного из древних дубов, которыми площадь славилась, и перевёл дух. Здесь всё осталось по-прежнему. Высилась мраморная громада Вильгельмова театра, украшенная позолоченной лепниной и яркими пятнами афиш, приклеенных прямо на фасад и колонны. Прогуливались ожидающие начала представления или просто праздношатающиеся горожане. Метались в воздухе стаи голубей, которых здесь было поменьше, чем, скажем, на Дворцовой, Сенатской или других крупных площадях. Патрульные полицейские старательно не замечали молодых художников из Академии тонких искусств, каковые, держа на коленях альбомы, в количестве двух десятков человек оккупировали газон напротив здания театра — сделать его карандашный эскиз считалось чем-то вроде первого испытания для будущих гениев мольберта и кисточки.

Полюбовавшись на всё это примерно полчаса, Пер-Шаври с кряхтеньем встал и двинулся дальше, на ходу думая о некоторой иронии, заключающейся в названии театра. Если построивший его три века назад на свои личные средства император и рассчитывал таким образом оставить о себе добрую память, то преуспел лишь отчасти. Любой житель столицы знал, что самый большой театр Империи, жемчужину и украшение стольного града, возвёл император Вильгельм. Но вот какой именно Вильгельм — помнили лишь очень немногие. Главным образом — историки и летописцы. Ничего удивительного, если учесть, что в правящей династии использовались всего три мужских имени, и всех императоров звали либо Фридрихами, либо Вильгельмами, либо Фридрих-Вильгельмами. Только редкие императрицы, да ещё большой оригинал Иосиф Первый, вносили какое-то разнообразие в вильгельмо-фридриховую монотонность. За пять сотен лет Вильгельмов накопилось изрядно. Вот и нынешний правитель Империи, тоже Вильгельм, был по счёту пятнадцатым.

Так, размышляя на отвлечённые темы, Омар добрался до своей цели — длинного четырёхэтажного здания центрального штаба Службы Безопасности. Здесь вышел небольшой конфуз — охрана отказалась впускать его через главный вход, приняв за осведомителя. Пришлось продемонстрировать значок офицера СБП. Извинились, пропустили. Наградив охранников тяжёлым взглядом, следователь вошёл в холл штаба и сразу же направился к посту внутренней охраны. Там, к счастью, дежурил знакомый жандарм.

— Михаэль, ну хоть ты-то меня ещё помнишь? — нарочито печальным голосом поинтересовался Омар, облокачиваясь о стойку охранника.

— Господин Пер-Шаври! — широко улыбнулся усатый страж порядка, и весело уточнил. — Издеваетесь?

— Ну почему же, — пожал плечами следователь. — Вот твои коллеги снаружи меня вообще гнать хотели. За какого-то мелкого жулика приняли…

— А, молодые… — кивнул жандарм. — Пока вы были на севере, состав изрядно обновился. Опытных из жандармерии и СБП в основном поближе к фронту шлют, вот как вас… А в столице главным образом молодёжь и всякие «лучшие из худших», из провинциальных отделений переведённые… — «Васильковый мундир» вздохнул. — Мой вам совет — одевайтесь как положено старшему следователю, вас и не будут ни с кем путать.

— Мне не идёт чёрный цвет, — усмехнулся Омар, выпрямляясь и одёргивая за лацканы свою мятую коричневую куртку. — Пусть лучше за жулика принимают, чем за гробовщика. Слушай, а скажи-ка мне, где найти такого Фредерика цур Горберга, старшего следователя?

— Дело об отравлении, да? — понимающе хмыкнул охранник. — Третий этаж, триста шестнадцатый кабинет. Худо ему нынче…

— Да уж догадываюсь… Он тоже из новеньких?

— Ага. Полгода как перевели в столицу откуда-то с юга. Вроде как хороший специалист, начальником отдела у себя в провинции был. Здесь ему сразу группу дали. Теперь вот влип он с этой историей…

— Ясно. Ладно, свидимся. Пойду, добью страдальца…

Распрощавшись с жандармом, следователь не спеша, чтобы не запыхаться на лестницах, поднялся на третий этаж и отыскал нужный кабинет. Постучал для проформы и, не дожидаясь разрешения, вошёл.

— Что там… Я занят, — пробурчал хозяин кабинета, отвлекаясь от разбора загромоздивших его стол бумаг и поднимая взгляд на гостя. — Вы, простите, кто?

— А я вот, как раз, по вашему делу, — улыбнулся как можно дружелюбнее Омар. — Фредерик цур Горберг, верно?

— Верно, — кивнул тот, захлопывая лежащую перед ним папку. — С кем имею честь?

— Старший следователь Омар Пер-Шаври, — старый сыскарь поднял правую руку на уровень лица, держа её ладонью к себе — такой жест был принят на его родине при знакомстве. — И у меня для вас две новости… Догадываетесь какие?

— Плохая и ещё хуже? — предположил Фредерик уныло. — Да вы сядьте.

— Спасибо, — Омар опустился на стул для визитёров и поёрзал. Определённо предполагалось, что место напротив следователя будет занимать подозреваемый или свидетель, которому для пущего смущения следует ощущать себя не в своей тарелке. Так что стул удобством, мягко говоря, не отличался. — Ну почему сразу так пессимистично? Одна новость хорошая — я теперь работаю с вами. По крайней мере, пока не закроем дело об отравлении. Очень удачно сложилось — я как раз завершил последнее расследование, когда возникла потребность в усилении группы. Ну а две головы ведь всегда лучше одной, если только они не на одних плечах…

— Угу, — судя по кислому виду Горберга, «хорошая новость» его не особо порадовала. — А плохое что?

— Я утром был в канцелярии, и меня просили вам передать… В общем, квалификация расследуемого нами дела как коронного преступления признана ошибочной. Вот, тут письменное подтверждение от Коллегии, — Омар достал из внутреннего кармана куртки запечатанный конверт и положил его на стол. — Так что никаких больше особых процедур допроса, дополнительных средств и тому подобного.

— Вот дьявол… — протянул Фредерик, слегка удивив Омара. Он определённо был расстроен, но… ни капли не удивлён. Словно давно ждал такого известия. — И это после побега Аркенау…

— Если честно, то даже странно, что запрос на присвоение преступлению статуса коронного прошёл так легко, — продолжал Пер-Шаври, внимательно глядя на коллегу. — Теперь дело классифицируется как убийство одного лица и покушение на убийство группы лиц, находящихся на государственной службе. Радуйтесь, что с такой формулировкой его вообще не передали городской сыскной полиции. Я не буду вас спрашивать, Фредерик, зачем вы подавали запрос… Но может вы сами скажете?

— Да чего тут такого… — пожал плечами хокландец. — Как обычно — ускорить хотелось. Дело-то ясное, а военные палки в колёса ставить начали.

— Вот насчёт ясности дела… — старый следователь наклонился вперёд, уперев трость в пол и обхватив её набалдашник обеими ладонями. — В канцелярии мне также неофициально намекнули, чтобы мы с вами не упирались так в одну версию. К слову, вы в курсе, что глава семейства фок Аркенау покинул свою фамильную резиденцию и со дня на день будет в столице?

— В курсе, — скривился Фредерик. — Но у меня достаточная доказательная база. Если вы ознакомитесь…

— Давайте, — кивнул Пер-Шаври. — Я бы хотел изучить личные дела фигурантов, а также протоколы допросов и обысков. Пока только их. Они ведь у вас на руках?

— Да, в архив не сдаю, — цур Горберг выдвинул один из ящиков стола. — Полностью в вашем распоряжении.

— Один момент, — Омар предупредительно воздел палец. — Меня не было больше года. Не думаю, что мой кабинет меня дождался. Можно мне устроить тихое местечко, чтобы почитать спокойно? Выносить документы из здания неохота, пока все бумаги оформишь…

— А здесь и почитайте, — хозяин кабинета переставил на пол несколько бумажных стопок со столешницы, и положил на их место нужные папки. — Я как раз собирался пообедать где-нибудь… С утра тут сижу. Кабинет на пару часов весь ваш.

— Очень любезно с вашей стороны, — Омар поднялся, чтобы пересесть в хозяйское кресло. — А где вы обедаете?

— «У печёного уткоклюва», — ответил Горберг, застёгивая сюртук и снимая с вешалки шляпу.

— Хорошее место, знаю. Приятного аппетита.

— Спасибо.

Дверь за хокландцем захлопнулась. Омар посидел немного, буравя створку задумчивым взглядом, и взялся за документы.

Для начала — личные дела. Папки тоненькие, лишь с самой общей информацией, зато их целая стопка. Штук двадцать, наверное. Всех сегодня не просмотреть, потому начнём с действующих лиц последнего акта сей трагедии… Итак, четверо. Лейтенант Императорского Флота Реймонд фок Аркенау, лейтенант ЕИВ Корпуса морской пехоты Отто Громбрау, адмирал Сорок Девятого вспомогательного флота Эльда Каррисо и её кухарка, Нарция Винс… Вирс… Тьфу, чёрт. Почему заголовки личных дел написаны от руки? Ладно, кухарку мы в любом случае будем рассматривать в особом порядке. Удивительно мало внимания ей уделили люди Горберга… Так, дальше… Лейтенант Громбрау в данный момент недоступен — в столице был проездом, после побега фок Аркенау дал показания и отправился дальше. Сейчас, скорее всего, на полпути к фронту. Его тоже во вторую очередь.

Остаются у нас двое… Реймонд фок Аркенау тоже наверняка где-то далеко, но он у нас фигура центральная, с него и начнём.

Пер-Шаври открыл выбранную папку на первом листе. Первый лист — это самое основное, выжимка. Имя… Год рождения… Ага, текущий возраст — двадцать один год. Место рождения — фамильная вилла… Единственный ребёнок в семье. Семейное положение — женат, детей нет. Биометрические данные, медицинские данные… Фотографии.

Фотографий лейтенанта оказалось две — чёрно-белая, очень хорошего качества (видимо, из семейного архива), и её цветная копия, раскрашенная умелым художником. Судя по снимкам, фок Аркенау был типичным молодым гроссландцем — довольно высокий, хорошо сложенный, с немного вытянутым овалом лица, острыми скулами. Короткие, курчавые волосы тёмно-русого цвета и серые глаза — если художник не наврал с красками. Обычный юноша… Да и биография… Следователь перевернул страницу и принялся читать, подперев ладонью подбородок.

В общем-то, ничего интересного в биографии Реймонда не обнаружилось. Прожил он пока немного, и событий в его жизни было не густо. Если не считать последние месяцы, разумеется. Родился в имении своей семьи, там же и рос, там же и получил домашнее образование — родители наняли учителей, обычная для дворян практика. Нельзя сказать, что парень вырос в изоляции — всё детство провёл среди весьма многочисленной компании сверстников. В том числе детей слуг, рабочих и батраков — нравы в семействе Аркенау довольно простые. За ребёнком, понятное дело, приглядывали в оба глаза, но без того чопорного фанатизма, который характерен для придворной знати. По свидетельствам наёмных учителей (которые, конечно же, состояли на жаловании в СБП), мальчик был смышленый, но ленивый. Нет, не бездельник — если ему давали какое-то поручение, то он его выполнял в меру сил. А вот чтобы сделать чуть больше, чем поручено… Какой-то интерес испытывал лишь к чтению и фехтованию, воспринимая эти предметы скорее как развлечение.

В восемнадцать лет, по достижении совершеннолетия, женился на Натали фок Бибергоф — дочери друга семьи, Якова фок Бибергофа, с которой был обручён с рождения. Отношения с женой поддерживал несколько отстранённые, но дружественные. Видимо потому, что практически с ней не виделся — в тот же месяц Реймонд был отправлен на обучение в академию флота, и следующие два года домой наезжал раз в два месяца, не более чем на неделю. В офицерском училище опять же проявил уже известные качества. Согласно выпускной характеристике, юноша обладает неплохими командными способностями, проницателен, рассудителен, в то же время избытком инициативы не страдает. Рекомендован к вспомогательным командным должностям — заместителя, помощника, начальника штаба при опытном командующем…

По окончании обучения назначен старшим помощником на реакторный бриг орбитальной охраны «Гремящий». Уже через месяц переведён по протекции отца в адъютанты капитана флагманского линкора «Лунная дорожка». Опять же, стандартная практика — в качестве адъютанта молодой офицер может почти ничего не делать, только смотреть на действия более опытных космонавтов, тем самым набираясь опыта. Вот так и набирался, до самого Траунгольского сражения. Дальше — история известная, хотя есть интересный момент. О действиях лейтенанта во время сражения известно исключительно со слов адмирала Каррисо — других живых свидетелей не нашлось. Не то, чтобы слова адмирала имело смысл ставить под сомнение, но следует учесть…

Собственно, вот и вся биография — на двух листочках. Остальное — справки, прилагающиеся документы, данные по жене и родителям… Это всё попозже.

Омар, не закрывая, отложил папку в сторону, и взял другую. Хмуро уставился на первый лист. Фотография адмирала в деле была одна, сделанная, очевидно, специально для документов — а значит, чёрно-белая и ужасного качества. Со снимка, запечатлевшего Каррисо от макушки до плеч, на следователя смотрело нечто глазастое и ушастое. Вроде, вполне человекоподобное… Сказать больше было сложно. На тёмном фоне с трудом угадывался овал лица — широкие скулы, острый подбородок, такую форму ещё называют «сердечком». Вроде бы стройная шея, узкие плечи и короткие волосы… Да ну к дьяволу! Проще найти старую газету со статьёй про Траунголь, там наверняка будет снимок получше… Вздохнув, следователь погрузился в чтение.

Итак, Эльда Каррисо. Аборигенское имя — Филиция Вицпитринс. Место рождения, год рождения… Текущий возраст, выходит, тридцать девять лет. Родители… Гражданство — по праву отцовской выслуги.

Ага. Значит, отучилась четыре класса в бесплатной школе при храме Спасителя-Искупителя, как и большинство детей из небогатых семей. В гимназию поступить не пыталась. Впоследствии, однако, уже после получения офицерского чина, активно занималась самообразованием, много читала. С десяти лет начала работать — сперва помогала матери на швейной мануфактуре, далее точных данных нет, но последнее место работы — государственная мушкетная мануфактура, сборка тесла-замков.

Практически никакой подробной информации о детстве адмирала не найдено. Есть табель успеваемости в школе — оценки хорошие, замечаний по поведению нет. Есть письменная похвала цехового мастера с мушкетной мануфактуры — благодаря тонким длинным пальцам, ловкости и сообразительности девочка отлично справлялась со сборкой сложных устройств. И всё. Обидно, но удивляться нечему — если б имперская бюрократия уделяла всем гражданам поровну внимания, архивы полопались бы, затопив планеты бумажным селем…

В шестнадцать лет, по небольшой протекции, Каррисо поступила в офицерское училище флота. Протекцию обеспечил коммандер Гёнц фок Аншонс, видимо, по просьбе отца Эльды — последний много лет ходил боцманом с фок Аншонсом когда тот был ещё капитаном, и имел некоторые дружеские связи с командиром. Неизвестно точно, была ли это инициатива самой Эльды или её отца, но всё прошло гладко. Каррисо заняла место, которое обычно оставляется для сирот из офицерских семей — в том году как раз на него никто не претендовал. Отучилась положенные два года без эксцессов, оценки от преподавателей имела средние — несколько выше по тактике и стратегии, довольно низкие по фехтованию и стрельбе. Впрочем, в офицерском училище до самого последнего времени фехтованию не столько учили, сколько проверяли навыки — дети из военных дворянских семей этому, как правило, обучаются до шестнадцати лет, дома… В восемнадцать лет получила патент и назначение вторым помощником на тридцатишестипушечный парусный фрегат «Нетопырь», под командование капитан-коммандера цур Гросханд. Фрегат являлся флагманом отдельной патрульно-истребительной эскадры, в которую помимо него входило ещё два фрегата поменьше, о двадцатичетырёх пушках. Дел у эскадры было много — она действовала в северном приграничье, где караванные пути подвергались набегам со стороны не только пиратской вольницы, но и профессиональных каперов северян, зачастую при поддержке военного флота. В связи с этим и карьерный рост там шёл весьма быстрыми темпами. Через год старпом «Нетопыря» получил собственный корабль, и Каррисо в порядке общего повышения заняла его место.

С девятнадцати до двадцати одного года служила первым помощником, имела положительные рекомендации от капитана. В двадцать лет получила первое серьёзное боевое ранение, вернее — сразу два серьёзных колотых ранения в живот, кинжалом. «Нетопыря» попытались взять на абордаж, сказались низкие фехтовальные навыки… Вернулась к исполнению обязанностей всего через два месяца, по данным госпиталя — не до конца оправившись.

Когда Эльде исполнился двадцать один год, произошло переломное событие. Про такое ещё любят писать романисты. Эскадра попала в засаду, устроенную регулярным флотом Северной Коалиции. Вместо единственного капера патрульные столкнулись с полудюжиной тяжёлых кораблей, причём в весьма невыгодных географических и погодных условиях. Один малый фрегат был уничтожен почти сразу. Второй фрегат и флагман пытались отступить к зоне патрулирования имперского флота, но не могли выйти из огневого контакта с противником. Вскоре капитан-коммандер цур Гросханд погиб, и Каррисо, как старший помощник, приняла командование сперва над флагманом, а когда выяснилось, что капитан второго фрегата ранен, и над остатками эскадры. Предприняв ряд решительных и неожиданных манёвров, Каррисо сумела спасти «Нетопыря» и часть экипажа второго фрегата, который потерял ход. В последствии «Нетопырь» был восстановлен. Когда поднялся вопрос о назначении нового капитана, Каррисо подала прошение о принятии своей кандидатуры. Ей вновь оказал поддержку коммандер фок Аншонс, к тому моменту уже вышедший в отставку, но лишь расширивший связи. Каррисо получила капитанство, однако отдельная эскадра восстановлена не была.

«Нетопырь» вошёл в состав другого подразделения. Дальше карьера Эльды несколько замедлила темп — за шесть лет она дослужилась от капитана до капитан-коммандера отдельной эскадры из четырёх фрегатов. Следующие три года в сём чине гоняла пиратов и каперов с неплохими результатами, в связи с этим завела ряд знакомств, в том числе и сомнительного толка (запись в скобочках советовала смотреть подробности по этому вопросу в приложении N 1). Очередной перелом в судьбе наступил во время предыдущей северной компании. Каррисо силами только своей эскадры и приданного (а вернее даже сказать — похищенного из подвернувшегося гарнизона) батальона морской пехоты обнаружила и расколошматила хорошо спрятанную, укреплённую не хуже иного форта базу рейдеров Коалиции. Военное ведомство воспользовалось поводом в очередной раз пошуметь насчёт доблести имперского оружия и храбрости сыновей и дочерей отечества. Эльду наградили «Серебряным парусом», медалью достаточно высокого ранга, а вскоре и повысили до вице-адмирала, назначив помощником при командующем Двадцать Третьим линейным флотом, адмирале фок Фихтенбауме.

По непроверенным данным, сам Фихтенбаум, обратив внимание на операцию, проведённую Каррисо, настоял на переводе и повышении. Во всяком случае, таланты новой помощницы он использовал с толком — в Двадцать Третьей флотилии Каррисо занималась охранением, защитой тыловых путей и линий снабжения, передовой и фланговой разведкой и тому подобным, благо, флот Фихтенбаума часто вклинивался очень глубоко во вражеский фронт. Согласно имеющимся данным, между адмиралом и вице-адмиралом сложились весьма тёплые отношения, и они часто беседовали на различные темы, в том числе обсуждали тактику и стратегию имперского флота. По идее, на этом карьера инородки должна была завершиться, так как адмиральские (ровно как и маршальские в сухопутных войсках) должности до последнего времени для выходцев из низов и имперских граждан инородческого происхождения негласно, но прочно были закрыты.

Об обстоятельствах получения Эльдой Каррисо своего текущего звания личное дело отсылало смотреть документ «Анализ группы Даштнера», если же вкратце — имело место давление со стороны Народной Палаты парламента (тогда ещё не разделённой на Градскую и Сельскую Палаты) в рамках очередной войнушки в верхах вокруг политики сословий. Пользуясь благоволением Императора, который опять пытался прищемить хвост крупному дворянству, Народная Палата настояла на назначении человека низкого происхождения на высокую должность.

Сыграл ряд факторов, подробнее перечисленных в том же «Анализе», вроде поддержки адмирала фок Фихтенбаума и коммандера фок Аншонса, и в возрасте тридцати шести лет Каррисо стала адмиралом, в каковом чине и пребывает уже три года. В качестве некоторой компенсации, Каррисо была назначена командовать Сорок Девятой вспомогательной флотилией, одной из наименее престижных — немногочисленной и укомплектованной кораблями на грани списания по возрасту. Что характерно, предшественник Каррисо на посту командующего этим флотом скончался от злоупотребления алкоголем, а назначение туда получил в качестве наказания. О деятельности Эльды Каррисо на посту адмирала рекомендовалось смотреть приложение номер два. На настоящий момент (первая половина 839 года) флотилия Каррисо насчитывает один шестидесятичетырёхпушечный линкор и четыре фрегата, все корабли находятся на ремонте. Вопрос о способах пополнения флота рассматривается Адмиралтейством. Скорее всего, опять придадут готовящиеся к списанию корабли, хотя адмиралу обещали новый флагман…

— Фух… — Омар зажмурился и осторожно помассировал веки кончиками пальцев. В последнее время от долгого чтения у него начинало ломить в глазах. Сложновато стало разбирать мелкий шрифт и неуклюжий почерк.

— Пора задуматься об очках… На шестом десятке-то уж самое время, — пробормотал под нос следователь и потянулся за толстой подшивкой протоколов…

Хозяин кабинета вернулся раньше, чем обещал — через час с четвертью. Омар, однако же, успел к этому моменту закончить с протоколами допросов и перейти к протоколам обысков.

— Ну как, с пользой провели время? — спросил сытый и повеселевший Фредерик, снимая шляпу и цепляя её на крючок. — Наметили план действий?

— Безусловно, — кивнул Пер-Шаври, накрывая страничку протокола обеими ладонями, словно не желая её больше видеть. — По крайней мере, на сегодня, — он поднял взгляд на вошедшего. — Для начала я хочу выбить себе кабинет. Ну а потом намереваюсь пообщаться с адмиралом Каррисо. Благо, как я понимаю, более глубоко замешанных в этой истории персон у нас пока под рукой нет… Или разбежались, или не выявлены.

— Логично, — согласился цур Горберг, становясь рядом и опираясь о край стола. Омар убрал руки, чтобы коллеге было видно, какую именно бумагу он читал. — Вроде бы сегодня все допросные комнаты свободны…

— Зачем мне допросная? — удивился старый следователь, вставая и обходя стол, чтобы сесть на «гостевой» стул. — Я сказал — «пообщаться», а не «допросить». В неофициальной обстановке. Фредерик… — Омар взял трость, до того прислонённую к ножке стола, и постучал набалдашником по подшивке допросов. — С момента побега фок Аркенау прошло десять дней. За это время вы вызывали адмирала на допрос восемь раз. Восемь. Каждый день, кроме дня побега и сегодняшнего дня. Неужели вы думаете, что девятый принесёт какую-то новую информацию? Вы ведь использовали методику «давления-нагнетания», верно?

Хокландец, вновь занявший хозяйское кресло, молча кивнул.

— Ну что ж… Судя по протоколам, на первых пяти допросах Каррисо вела себя вежливо. На двух следующих — сдержанно. На последнем — агрессивно, так что можно считать, своего вы добились. Существенных изменений в показаниях, при этом, не появилось. Значит, либо всё верно, либо ваша методика не помогает. Я склоняюсь к первому, однако постараюсь проверить. — Омар поскрёб седую щетину на подбородке. — Ещё я хочу добыть косвенную информацию. Понаблюдать, как адмирал говорит, как двигается, как реагирует на вопросы, какой у неё взгляд… Также не помешает получить одобрение на такой же неофициальный разговор с кухаркой. Всё это лучше делать в более естественной обстановке.

— Поедете к ней домой? — с лёгким скепсисом в тоне спросил Горберг.

— Не в этот раз. Есть идея получше…

Пер-Шаври встал, тяжело опираясь на трость, взял со стола свою шляпу:

— Фредерик, послушайте… Будьте гибче… И человечнее. Не надо опираться на стандартные практики, когда имеешь дело с нестандартными клиентами… Это же женщина, которой нездоровится, и которая недавно перенесла нервное потрясение. Таскать её на многочасовые допросы ежедневно… Просто грубо. Ведите себя с людьми так, как они того заслуживают — и с ними станет проще общаться.

— Эта женщина, которой нездоровится, не так давно угробила несколько тысяч здоровых мужиков, — усмехнулся цур Горберг, облокотясь о стол и сплетя пальцы. — Командовала сражением, как говорят, со сквозной дырой в плече.

Омар опустил взгляд и с кривой улыбкой покачал головой:

— Тем более не повод работать с ней так же, как с домохозяйкой, донёсшей на подозрительные разговоры соседей, — старый следователь шагнул к двери, надевая шляпу, но вдруг обернулся: — Продолжайте по той же схеме. Может, параллельно, на контрасте, чего и выявим. Но если на одном из допросов адмирал проколет вас шпагой, вас же виноватым и назовут, сами знаете…

Пер-Шаври, лениво размешивая сахар в стаканчике, вновь покосился на ходики. Двадцать один ноль-ноль. Адмирал Каррисо, пожалуй что, опаздывала — в приглашении, которое Омар передал ей с нарочным, в качестве времени встречи было указано как раз девять вечера. Впрочем, следователь не спешил волноваться по этому поводу. Военные космонавты в мирных делах может и не всегда пунктуальны, но очень обязательны. Опоздать могут, не явиться вовсе — нет. В крайнем случае, пришлют кого-нибудь предупредить…

А ещё Омар был уверен, что Каррисо заинтересовалась.

После недели весьма жёстких допросов вдруг приглашение побеседовать за ужином — это должно быть неожиданно. Адмирал, несомненно, живого ума человек, и любит понимать, что вокруг происходит. Значит — у неё возникнет желание посмотреть поближе на нового следователя…

Омар сделал крошечный глоток чая, и подумал, что Горбергу он, по большому счёту, соврал. Вернее, неверно указал свои приоритеты. Не собирался он всерьёз «колоть» адмирала даже самыми хитрыми методами, и сличать полученные данные с результатами допросов. Куда важнее было понять, что из себя представляет эта инородка. Каррисо — зацепка, крючок. Пока что единственное, за что можно ухватиться. Строить игру сейчас можно только вокруг неё — другой точки опоры нет. Кто она в этой мутной истории — зритель или игрок? Вот когда ответ на сей вопрос будет получен — тогда и придёт время строить дальнейшие планы. Есть ещё, конечно, кухарка, Нарция, но они слишком тесно связаны…

Послышалось гудение электромоторов, и напротив ресторана остановилась казённая карета Адмиралтейства. Из неё, держа в левой руке треуголку, выбралась Эльда Каррисо. В том, что это именно она, можно было не сомневаться — внешность уж очень характерная. Омар опустил стаканчик на блюдце и чуть наклонил голову к плечу, рассматривая инородку, так сказать, «в цвете». Росту небольшого — на два-три пальца ниже самого следователя. Телосложения тонкокостного, изящного, почти что хрупкого. Загорела, но в меру, не до черноты. Очень стройна — фигура и осанка идеальны, но плечи, кажется, напряжены и слишком сильно отведены назад. Такое впечатление, что адмирал держит спину ровно осознанным усилием. Похоже на последствия ранения, хотя кто знает…

Одета опрятно, скромно — мундир очень простой. Камзол и бриджи, конечно, перешиты, чтобы наилучшим образом облегать и подчёркивать всё то, что надлежит облегать и подчёркивать в женской фигуре — но и только-то. Многие женщины-офицеры так поступают. Никаких золочёных кружев, бантов, лент, вышитых золотой и серебряной нитью прямо на одежде изображений полученных орденов, или хотя бы модных сейчас у высшего офицерства алых полосок вдоль швов. Только эполеты без кистей (такие всего год назад разрешили к ношению наравне с обычными) и золотое тиснение по краю камзола. Плюс — чёрные высокие ботфорты и «фирменные» флотские перчатки с жесткими крагами до локтя. Всё, опять же, без украшений. Зато сапоги идеально начищены, а перчатки белы, как снег. Если не разбираться в эполетах, адмирала можно принять за капитана какого-нибудь вспомогательного кораблика. Любопытно…

Десятки мельчайших фактиков, которые сыплются на тебя, когда ты внимательно изучаешь человека — сами по себе бесполезны. Но в складе друг с другом или с более важными фактами эти крохи могут дать такое знание, которое не принесёт ни один допрос с пристрастием. Детали одежды к ним относятся едва ли не в первую очередь. Следователь смотрел и мотал на ус…

Каррисо тем временем сказала что-то кучеру, махнув рукой, и вошла в ресторан. Карета неспешно тронулась вниз по улице, пропав вскоре из виду. К вошедшей инородке тут же подбежал официант и, поклонившись, тихо задал какой-то вопрос. Омар не стал напрягать слух — и так было ясно, о чём они говорят. Официант спрашивает, чем может помочь высокой гостье — сотрудники столичных рестораций воинские звания различают отлично, и старшему офицеру хамить не будут, даже если он инородец. Адмирал говорит, что у неё назначена встреча, и называет имя следователя. Официант показывает нужный столик… Ага, всё верно… Пер-Шаври помахал адмиралу и улыбнулся. Каррисо кивнула в ответ. Отдала треуголку официанту, прошагала к столику, опустилась на стул напротив, положив ладони на скатерть. Ещё раз кивнула, так и не улыбнувшись в ответ:

— Добрый вечер, господин Пер-Шаври.

— Добрый вечер, госпожа Каррисо. Большая честь составить вам компанию, — Омар изобразил свой любимый приветственный жест. Голос адмирала оказался высоким, но приятным. Была в нём некоторая мягкость, бархатность, вообще для высоких голосов не характерная. Не визгливый, не пронзительный — вернее всего, звонкий.

— Как ваше здоровье? — продолжал следователь. Вопрос не был данью вежливости — ответ его действительно интересовал.

— Поправляюсь, — коротко ответила Каррисо, складывая ладони «лодочкой» и чуть наклоняясь вперёд. — Спасибо за участие. Если позволите, я хотела бы узнать цель нашей сегодняшней встречи.

— О, ничего сложного, — а у адмирала хорошие глаза. Огромные, очень яркие, малахитово-зелёные. Умные и внимательные. Глаза — зеркало души… Нет, Каррисо не зритель. Ещё предстоит убедиться, но человек с такими глазами не может просто смотреть. Он обязательно пытается понять. — Видите ли, я недавно завершил дела на севере, и тут же был вызван в столицу — помогать в расследовании по известному вам делу. И… Э-э-э… В общем, решил начать с вас, — Омар всплеснул руками. — Позволите?

— Вы хотите сказать, в ваших архивах обо мне мало информации собрано? — устало поинтересовалась инородка, откидываясь на спинку и сплетая пальцы.

— Что вы, собрано более чем достаточно, — Пер-Шаври снова улыбнулся, бросая мимолётный взгляд на руки адмирала. В плотной ткани перчаток, на кончиках пальцев, обнаружились аккуратно обмётанные чёрной нитью дырочки, из которых выглядывали полупрозрачные когти — издалека Омар их не заметил. Поменьше, чем ногти иных имперских модниц, и на вид куда крепче, но наверняка приносят больше неудобств, чем пользы. Почему командующая их не стрижёт? — Но я не люблю архивы — за двадцать лет службы слишком много их навидался. Да и глаза уже не те. Если можно узнать то же самое в приятной беседе — почему бы и нет?

— Хм… Н-ну да, — вздохнула Каррисо, явно не веря ни слову. — Могли бы наведаться ко мне домой — я не против, и вышло бы дешевле.

— Если понадобится встретиться повторно — именно так и поступлю, — согласно наклонил голову следователь. Инородка сейчас рассматривала его из-под полуопущенных век. Наверняка тоже подмечала детальки, делала выводы… — Но сегодняшний вечер можете считать своего рода… извинением. За всех моих коллег и причинённые ими неудобства.

Что она может о нём подумать? Маленький, плотненький человечек, с большой лысиной и густой седой щетиной. Носатый, смуглокожий, черноглазый — типичный выходец с дальнего востока Империи. А на Востоке живут хитрые люди — это каждый ребёнок знает. Значит, и она будет считать его хитрым — благо, и внешность, и ситуация располагают. Пытаться доказать свою простоту — только хуже сделать. Нужно продемонстрировать, что хитрый — не значит враждебный.

— Извинения? — удивлённо приподняла брови Каррисо. — А есть за что?

— Лично я считаю, что есть. А что считают остальные… — Омар пожал плечами. — Прежде чем начать беседу, давайте сделаем заказ. А то вон лакей изнывает, перебивать нас боится.

Каррисо оглянулась на торчащего столбиком неподалёку официанта и кивнула ему. Тот моментально оказался рядом, протягивая меню.

— Бараньи рёбрышки, — назвала инородка, похоже, первое попавшееся на глаза блюдо. — Вино… Какое вы предпочитаете?

— Я пью только за компанию, — вежливо пояснил Омар. — На ваш вкус.

— Розовое делосское, — решила Каррисо, и передала меню следователю. — Ваша очередь.

— А я уже заказал, — ответил Пер-Шаври, принимая папочку просто, дабы убедиться, что бараньи рёбрышки действительно указаны первыми в списке. Именно так — ещё и жирным шрифтом выделены. — Попросил, чтобы нам подали одновременно, тут к такому привыкли. Пока вам принесут чай и печенье, это в счёт не войдёт… Мясо будет долго готовиться, давайте понемногу начнём, если вы не против.

Так, пора заканчивать с внешними впечатлениями и сосредоточиться на разговоре. Что ещё стоит отметить за оставшиеся несколько секунд? Что в облике адмирала само по себе вызывает интерес? Первое — удивительно гармоничное сочетание человеческого и нечеловеческого в чертах лица инородки. Есть в них что-то кошачье, но не создаётся впечатления, будто голову кошки приделали к человеческому телу. Всё смотрится органично, естественно. Это привлекает взгляд, но вряд ли пригодится…

Шею адмирала прямо поверх воротника белого свитера охватывала тоненькая золотая цепочка простого плетения — уже лучше. Значит, об украшениях она всё же думает…

И не только об украшениях — у Каррисо отличный парикмахер. Не сразу заметишь, что она подкрашивает виски, а также отдельные пряди надо лбом. Адмирал успела обзавестись сединой, но, как всякая женщина её возраста, старается сей факт скрыть…

Всё, время вышло. Теперь больше слушаем, меньше смотрим.

— Не против, — ответила Каррисо после небольшой паузы. Хех, как бы эти секунды она тоже не выглядывала последние интересные детали в облике следователя… — Что вы хотели бы услышать?

— Для начала — расскажите о себе. Просто, что сочтёте нужным, не более, — Омар устроился на стуле поудобнее и вновь взял в руки стаканчик с успевшим остыть чаем.

— Что ж… — инородка потёрла подбородок. — Начну, скажем так, с самого начала. Родилась я…

Пер-Шаври слушал, глядя собеседнице в глаза и временами кивая с выражением искреннего интереса на лице. Эльда Каррисо определённо читала своё личное дело. Неудивительно — у офицера её ранга должен быть доступ в соответствующие архивы. То же самое, что прочёл Пер-Шаври несколько часов назад. Иногда прямо теми же словами. Нет, откровенничать со следователем адмирал не спешила — даже о раннем периоде своей жизни, который документы отражали крайне слабо, почти ничего нового не рассказала. В детстве не носила платьев, и сейчас не носит. В девять лет ногу сломала, прыгнув с дерева — всё срослось идеально, следов не осталось… Остальное — как по писанному, из официальной биографии. Ну и ладно. Пер-Шаври, по большому счёту, и не вслушался. Он просто наблюдал, как адмирал говорит. Как жестикулирует, рассуждая. Куда отводит взгляд, пытаясь что-нибудь вспомнить. Как вертит между пальцами чайную ложку, рискуя уронить… Всё это здорово облегчит дальнейший разговор. Проверенная практика — внимательно понаблюдать за тем, как собеседник говорит об известных тебе вещах. Спросить о каком-нибудь пустяке, посмотреть реакцию… И только после этого — переходить к делу. Сегодня, правда, переходить к делу Омар не собирался. Задать пару-тройку серьёзных вопросов, чтобы как-то оправдать встречу, и хватит… Важнее получше узнать собеседницу и создать впечатление о себе — ведь с адмиралом определённо придётся иметь дело в будущем.

Пока же выводы получались достаточно интересные. Хохрайх, которым изъясняется командующая, очень чистый, правильный, на таком говорят лишь дикторы новостных радиопередач да ещё образованные инородцы. У коренных имперцев «высокий имперский» неизбежно искажается вплетением местных словечек, интонаций, ударений. Забавно — в Империи сколько планет, столько и диалектов, и литературный язык одинаково чужой везде. Родной он только там, куда его искусственно привнесли… Ну да ладно, главное другое — Каррисо ни с какого боку нельзя назвать образованной. Семья простая, училась в школе недолго… А речь — грамотная, богатая. Выходит, адмирал её себе… поставила. Сама. Тоже запомним…

Подали блюда. Перед инородкой, как раз закончившей излагать свою биографию, поставили поднос с рёбрышками, перед следователем — тарелку с отбивными в сложном соусе. Откупорили бутылку вина, водрузили в центр стола, присовокупили к ней пару пузатых бокалов на высоких ножках. Омар благодарно кивнул официантам, которые тут же испарились, словно их и не было. Посмотрел на собеседницу:

— Вы будете есть в перчатках? Испачкаете же.

— Постараюсь проявить ловкость, — жаренные рёбрышки полагалось обгладывать, держа их за края кончиками пальцев, но Каррисо прижала одно вилкой к блюду и теперь осторожно срезала с него мясо. Вид при этом у женщины был несколько рассеянный.

— Простите, если покажусь назойливым… У вас есть серьёзные причины их не снимать?

— Не то, чтобы серьёзные, но есть, — инородка глянула на следователя исподлобья и дёрнула левым ухом.

— Простите ещё раз, — Пер-Шаври мысленно поставил ещё одну галочку, и тоже принялся нарезать бифштекс помельче. Глядя в тарелку, медленно произнёс: — Сейчас я задам вам несколько вопросов, которые могут показаться вам неприятными… Или вызвать неприятные воспоминания. Вы не против?

— Задавайте, — так и не закончив очищать рёбрышко от мяса, Каррисо отложила нож с вилкой в сторону. Поправила выбившуюся из-за уха прядь волос и снова сцепила пальцы в «замок». Уставилась на следователя прищурившись, не мигая. Правильно, сейчас ведь начнётся серьёзный разговор…

— Что вы можете рассказать о Реймонде фок Аркенау? — Пер-Шаври тоже оставил в покое не до конца расчленённую отбивную. Есть ему хотелось, но работать челюстями под взглядом собеседника — идея так себе. — Какое впечатление он на вас произвёл?

— Впечатление… — адмирал опустила веки и тяжело вздохнула. — Впечатление… Обычный молодой человек. Очень честный и прямодушный. Очень. Многие юноши его возраста обладают теми же чертами, в общем-то… Но у Реймонда они проявлялись сильнее, чем у его сверстников. В то же время он был весьма… Хм, как бы сказать вернее… Не увлекающимся. Уравновешенным. Все мы в таком возрасте мечтаем о свершениях, делаем какие-то глупости, придумываем какие-то идеи… И я такой была… Но не Реймонд.

— Вы знали его меньше трёх недель. И за этот срок успели сделать столь глубокие выводы?

— Я знала его больше года, — Каррисо наклонилась вперёд, поставив уши торчком. — Он был офицером моего флагмана. А я предпочитаю знать, на что способны мои офицеры… И на что не способны. Реймонд фок Аркенау способен заколоть человека шпагой в бою, но не способен учинить интригу с отравлением, — зрачки адмирала чуть расширились — кстати, тоже интересная черта. За ушами и зрачками командующей стоит следить, они выдают эмоции не хуже мимики. — Он пока ещё слишком плохо умеет обманывать…

Удачный момент. Сейчас можно перекинуть мостик к дальнейшему потеплению отношений. Достаточно просто сказать правду.

— Госпожа Каррисо… — Пер-Шаври нахмурился и отвёл взгляд. — Вся эта история… Всё это очень странно. Я только за неё взялся, но уже смущён. На мой взгляд, практически ничто не указывает на виновность вашего бывшего адъютанта. Мой коллега нарыл против него какие-то улики, весомость которых я не понимаю — а ведь я намного опытнее. Либо мне пора на пенсию, либо здесь какая-то ошибка… Над этим предстоит поработать.

Каррисо промолчала, однако во взгляде её появилась неуверенность. Плотно сжатые губы чуть расслабились. Выстрел попал в цель. Естественно, единственным удачным приёмом не выбить того предвзятого отношения, которое взрастили к себе коллеги по охранке. Но прогресс появился. И это отлично.

— На данный момент самым сильным аргументом в пользу виновности фок Аркенау является его побег, — продолжал Омар. — Расскажите, пожалуйста, про ту ночь. Я понимаю, вам будет тяжело…

— Да чего уж, — грустно усмехнулась Каррисо, пододвигая к себе бокал и наполняя его вином. Взяла было бутылку в левую руку но, словно спохватившись, быстро переложила в правую. Симптомчик? С раной всё не так хорошо, как адмирал старается показать? А усмешка, даже невесёлая — просто здорово. Первая улыбка за весь вечер… — Я, может, и не гусарский полковник, но и не нежная барышня. В тот день…

Инородка и следователь проговорили ещё несколько часов. Выслушав рассказ адмирала о побеге наследника Аркенау, Пер-Шаври плавно увёл разговор в сторону. Дальше они беседовали на отвлечённые темы — о политике, о погоде, о военном деле, о радиопьесах, о книгах… Омар всячески старался показать, что это именно диалог, а не завуалированный допрос — высказывал своё собственное мнение, перебивал, дополнял… Демонстративно выпил несколько полных бокалов вина (Каррисо свой едва пригубила). Всё это здорово помогало сбросить напряжённость, в то же время принося массу полезной информации. Когда пробило час ночи, следователь знал об адмирале ровно столько, сколько ему и требовалось. На первый раз.

— Думаю, на сегодня хватит. Поздно уже, — вздохнул Омар, обводя взглядом ресторан. Зала почти опустела. В дальнем углу шепталась какая-то компания в серых чиновничьих сюртуках. У входа попивали чай трое артиллеристов в выходной форме — плечистый майор средних лет, да два солидных, седых полковника — усатый мужчина с застарелым плазменным ожогом на подбородке, и узколицая женщина с собранными в узел на затылке волосами. Остальные посетители давно разошлись, и новых не приходило. Следователь поворошил вилкой объедки в тарелке: — Не хочется заканчивать эту беседу, но удерживать вас дальше — просто свинство. Вам следует больше отдыхать, пока вы не вернулись к службе.

— Что ж, я надеюсь, сегодняшний разговор был для вас полезен, — несколько раз сморгнув, покачала головой Каррисо.

— Безусловно. Вы даже не представляете, насколько! — совершенно искренне подтвердил следователь. — Теперь давайте выбираться из этого прекрасного места. Вы отпустили свою карету, так?

— Да, я ведь не знала, сколько времени здесь проведу. К тому же, она не моя.

— Хозяин заведения держит пару экипажей для особо почтенных гостей. Думаю, я смогу уговорить его выделить один вам…

— Не стоит, — адмирал поднялась со стула, отряхнула бриджи и краги перчаток от невидимых крошек, зачем-то запустила большие пальцы под клапаны ботфортов, словно за ремень (благо, ей для этого не требовалось наклоняться). Выпрямилась. — Тут меньше получаса ходьбы до Старой Соборной. Там вечно крейсируют ночные извозчики, даже после полуночи. Погода тёплая, я бы хотела прогуляться.

— Тогда позвольте вас проводить, — Пер-Шаври в свою очередь встал, испытав некоторое облегчение — за эти часы, проведённые на стуле, он успел прочувствовать каждую складку, каждый шов на задней части своих брюк. — Вы ведь не носите оружия. А военная форма, увы, сама по себе защитой от криминалитета не служит.

— Что ж… — Каррисо чуть заметно улыбнулась. — Не буду мешать благородному порыву. Пройдёмся вместе.

Забрав свои шляпы и тросточку Омара, они вышли из ресторана. Неторопливо, плечом к плечу, двинулись к Старой Соборной улице. Адмирал шагала, заложив руки за спину и глядя прямо перед собой — похоже, её одолевали какие-то мысли. А может — просто устала. Омар же, держась рядом, бдительно посматривал по сторонам. Улочки, которыми они шли, были действительно тёмными. Окна домов, витрины большинства заведений и электрические фонари давно уже погасли, а химические уличные светильники едва тлели. В столь поздний час даже в относительно благополучных районах города ничего не стоило нарваться на неприятности.

Столичные власти пытались с этим бороться — усиливали полицейские патрули солдатами гвардии, прибегали к новейшим достижениям техники… Одно такое «достижение» как раз попалось следователю и адмиралу на пути — синяя будка с надписью «Полиция», торчащая прямо посреди тротуара. Внутри, как знал Омар, находился телефон, связанный с районным полицейским управлением. Любой гражданин, попавший в беду или ставший свидетелем преступления, мог запереться в будке и сообщить дежурному. К месту, откуда поступил звонок, незамедлительно высылался наряд — расположение всех будок было помечено на оперативной карте. Полезная штука, в общем… В последнее время их стали производить едва ли не тысячами, втыкая на каждом перекрёстке, что сказалось на качестве исполнения. У этой, например, слово «POLIZEI» над входом было написано с двумя ошибками, как «POLICE». А бывали такие, в которых к телефону провод забыли подвести…

Миновав полицейскую будку, они свернули направо, чуть не столкнувшись с припозднившимся пешеходом. Молодой мужчина в странного покроя городском костюме улыбнулся им, словно старым знакомым, приветливо кивнул и, пройдя мимо, быстрым шагом скрылся за поворотом.

— Вы его знаете? — спросил Пер-Шаври, используя повод разорвать тишину. Во время прогулки он рассчитывал ещё немного поговорить с адмиралом, однако инородка была задумчива, молчалива, и явно не расположена к диалогу. Следователь счёл за лучшее молча идти рядом, наблюдая за её лицом.

— Если и знаю, то не помню, — покачала головой Каррисо. — Мне в последнее время столько…

Из-за поворота, за которым скрылся незнакомец, раздался нарастающий свист, внезапно оборвавшийся громким хлопком.

— Подождите-ка здесь, — нахмурившись, велел свой спутнице следователь. — Я посмотрю…

Стиснув рукоять пистолета во внутреннем кармане куртки, Омар вернулся назад и осторожно выглянул из-за угла. Не удержавшись, присвистнул. Странно одетый мужчина пропал — вероятно, зашёл в один из домов. Но вместе с ним пропала и полицейская будка. Следователь подошёл к тому месту, где она стояла, опустился на корточки. Пощупал зачем-то брусчатку. Никаких следов — ни вмятин на камнях, ни выхода подземного кабеля. Была будка — и нет её. Ну и чёрт с ней…

Пер-Шаври поспешил обратно. Каррисо послушно стояла там, где он её оставил, всё также заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок. Увидев выражение лица следователя, вопросительно подняла брови:

— Что там?

— Вы же видели полицейскую будку?

— Видела.

— Нет её. Исчезла.

Адмирал посмотрела на Омара долгим, испытующим взглядом — словно ждала, когда он признается в розыгрыше. Не дождавшись, хмыкнула:

— Столица большой и древний город. Тут случаются… странные вещи. Если они нас не касаются, их лучше не замечать.

— Вот уж правда, — криво усмехнулся Пер-Шаври. — Протоколы ночных патрулей почитать, так там вовсе…

Они двинулись дальше, невольно ускорив шаг. Следователь часто оглядывался, и пересказывал гулявшие в полицейской среде страшные байки. Каррисо вежливо улыбалась, кивала, но, похоже, опять ушла в себя. Решив, что так дело не пойдёт, Пер-Шаври несколько грубовато сменил тему:

— К слову говоря о загадках… Боюсь показаться бестактным, но для меня вот загадкой является то, почему вы не подстригаете свои… э, ногти. Неудобно ведь, наверное, с ними. Я вас не обидел?

— Хех, нет, — инородка улыбнулась чуть шире. — Это культурное. Я ведь не человек, не забывайте.

— На мой взгляд, «человек» — понятие куда более широкое, чем его обычно трактуют, — не согласился Пер-Шаври.

— Да бросьте, — улыбка адмирала сделалась грустной и ироничной. — Отвечая на ваш вопрос… Я давно оторвана от родного народа, и по дому не скучаю. Но есть традиции, которые с детства въедаются в кровь. Состриженные острые кончики ногтей у нас — это признание своей старости. Ты признаёшь, что не годишься ни к какому делу, кроме как давать советы и направлять молодых. Становишься старейшиной. Мне до остриженных ногтей ещё лет двадцать…

— Понятно… — протянул Омар, разглядывая свои пальцы. — А вот, развивая тему… Скажите, почему вы не пошли во Флотилла Ауксилиарэ? Ведь там другие порядки, инородческое происхождение не должно мешать…

— Вы ведь знакомы с Союзным Флотом только по книгам и газетам, верно? — плечи адмирала дёрнулись, словно она подавила смешок.

— Н-ну… В принципе, да, — почему-то смутился Пер-Шаври.

— Флотилла — номинально единый флот, составляемый из эскадр, поставляемых союзниками-инородцами, — с менторскими нотками произнесла адмирал. — Но именно что номинально. Нет, в бою эскадры действуют совместно и достаточно слаженно, однако в мирное время держатся обособленно. Внутренние порядки в каждой свои. И принимают там только соотечественников. А у моего народа нет своей эскадры во Флотилла Ауксилиарэ, — Каррисо хмыкнула. — Мы же крошечный народец, господин Пер-Шаври. Живём на единственной планете, и там нас всего двенадцать миллионов. Четыре города, все построены Империей… Ничего не производим, кроме предметов народного промысла. Ну откуда у нас собственные военные корабли?…

Остаток пути они прошли молча. Никакие дополнительные приключения их не настигли, и на ярко освещённой Старой Соборной адмирал практически сразу поймала извозчика. Пер-Шаври галантно поддержал женщину под локоть, когда она забиралась в карету, на прощанье снял шляпу и отвесил полупоклон:

— Желаю вам хорошо выспаться. Мой коллега, цур Горберг, может вызвать вас на допрос вновь… Постараюсь не дать ему сделать это с утра пораньше.

— Спасибо. И вам приятной ночи, — кивнула Каррисо, и захлопнула дверцу. Экипаж тронулся… Следователь стоял, опираясь обеими руками на трость, и глядел ему вслед.

Спустя примерно минуту второй точно такой же экипаж остановился рядом с ним. Омар глянул на кучера, усмехнулся и, бросив: «Ко мне домой», полез внутрь. Устроился поудобнее на мягком диванчике, откинулся на протёртую спинку.

— Ну, как прошло романтическое свидание? — с лёгкой ехидцей в тоне поинтересовался человек, занимающий диванчик напротив.

— С пользой, — улыбнулся следователь, глядя на своего тайного сотрудника сквозь опущенные ресницы. — Ещё многое нужно проверить, уточнить, но общее впечатление у меня сложилось. Что это за птица такая — адмирал Эльда Каррисо…

— И что за?

— В беседе она мне дала характеристику на своего бывшего адъютанта, — сказал Омар, глядя на мелькающие за окном фонари. «Извозчик» гнал с небольшим превышением разрешённой скорости. — А сама-то ведь под эту характеристику отлично подпадает. Каррисо — честный солдат. Не дуболобый вояка, нет. Она умна, очень умна. Проницательна. Но в то же время слишком прямодушна. Способна на тактический манёвр, но не на ложь. Не на предательство.

— А как насчёт её участия в последних событиях?

— Каррисо вполне могла влезть в какую-то интригу. Ни в коем случае не стать её инициатором. Но если адмирала зацепило событиями этой интриги, то она, несомненно, попробует разобраться в ситуации своими силами. Особенно учитывая, что действия СБП её разочаровали. Уверен — адмирал именно тот человек, которым кажется. Нет у неё двойного дна. Пострадали её друзья, была угроза её жизни… Сейчас она попытается начать собственное расследование. У неё ведь есть связи в полиции?

— Даже в жандармерии есть.

— Ну вот, тем более. В этом плане Каррисо — наш союзник.

— Бесполезный союзник.

— Не сказал бы. Для начала, дилетанты порой применяют методы, которые профессионалам в голову не придут. Затем — своей деятельностью адмирал в любом случае будет беспокоить тех, кто стоит за отравлением. Они наверняка попробуют ей мешать… И тем себя проявят.

— Предлагаете установить слежку?

— Негласную охрану. Хочу, чтобы адмиралу никто не мешал действовать. И не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Нароет что-нибудь — здорово. Не нароет — там хоть не у нас под ногами путаться будет, а у оппонентов. Особенно если будем её незаметно направлять. Кстати, на днях прибудет отец Реймонда фок Аркенау, за ним тоже установите сопровождение. Теперь докладывай, чем весь день занимался.

— Занимался многим, — усмехнулся тайный сотрудник, блеснув в полумраке салона целой коллекцией золотых зубов. — Добился малого… Но одно вам будет интересно. Мои ребята в архиве Адмиралтейства обнаружили подлог. Код «Теппих»… Знаете, что это такое?

— Знаю. И что код «Теппих»?

— Один из экземпляров, выписанных на некую операцию, не соотносится по срокам. Код действует в прошлом месяце, в этом и следующем. А операция была два года назад.

— И как это с нашим делом связано?

— Подлог был инициирован адмиралом Каррисо. Собственно, та операция двухгодичной давности — это её операция, так что случайно оно не открылось бы.

— Ха! — следователь сел прямо и хлопнул себя по коленям. — Да ты молодец. Это ведь ниточка! Ещё какая. И ниточка, скорее всего, ведущая к беглому адъютанту.

— Вы считаете, Каррисо помогала ему скрыться? А как же — «не способна на ложь»?

— И на предательство. Однако способна на тактический манёвр. Разница не очевидна, но ощутима… Ладно, разрабатывайте эту зацепку. Узнайте, кому был выдан код. И ещё — СБП и флотская контрразведка не в курсе?

— Пока нет.

— Вот пусть и остаются в счастливом неведении. Адмирал молодец, но дилетант. Подчистите за ней хвосты, чтоб никто не докопался. Совершенно не в наших интересах, чтобы СБП или Третий департамент добрались до фок Аркенау первыми. Да и не в его. Мы должны найти парня раньше.

— Сделаем в лучшем виде.

— Верю. А теперь стучи кучеру и ссаживайся. Вроде, по безлюдной улице едем…

Глава 6

Думать не хотелось. Совершенно. Ни о важных делах, ни о праздных, ни о чём. Хотелось просто стоять, облокотившись о фальшборт, таращиться в пустоту (благо, в космосе её найти не сложно), гнать из головы любые, даже самые пустопорожние мысли и слушать, как просыпается огромный корабль. Зажигались огни подсветки, оживляя заснувшие на ночь тени, тихонько поскрипывали снасти, свистела боцманская дудка, слышались голоса и шаги — сменялась вахта. По правому борту, отражая свет далёкой звезды, переливалась белым и голубым закованная во льды планета. Напоминающая с такого расстояния брошенный на чёрный бархат сапфир, она словно дышала на судно холодом, хотя гуляющий над палубой прохладный ветерок был порождён, конечно же, возмущениями солнечного ветра и кондиционирующими системами самой «Хитрой звезды». Трюмы гигантского купца были забиты чем-то, очень не любящим жару, и температура внутри «колпака жизни» поддерживалась несколько ниже обычной…

Очередной удар холодной воздушной лапки по лицу заставил Реймонда поёжиться и разогнал сонное наваждение. Переступив с ноги на ногу, лейтенант зевнул, пару раз хорошенько сморгнул, и обратился к доктору Блаузи:

— Сегодня я спрошу вас в последний раз… Вы не передумали? Деньги у вас есть, порты на выбор…

— И я в последний раз отвечу — нет, — инородец качнул головой, однако на собеседника даже не посмотрел. Происходящее за кормой «Хитрой звезды» занимало врача куда больше. — Не буду читать вам пафосные речи о том, что мы теперь связаны судьбой и наши пути лежат рядом… Скажу проще — я не боюсь и мне интересно. Хочется узнать, чем завершится ваша история. Мне бы хотелось, чтоб финал был счастливым, и я постараюсь этому поспособствовать в меру сил, — доктор усмехнулся и подкрутил ус.

— Спасибо, — от души поблагодарил фок Аркенау, вновь уставясь за корму. С рулевого мостика на юте, где сейчас торчали бывший судовой врач с беглым адъютантом, идущий на буксире «Родрик-космоходец» был виден как на ладони. Лишившийся парусов и одной из мачт, он двигался позади и чуть ниже «Звезды», так что не составляло труда разглядеть снующие по палубе фигурки и копошение в подвесных люльках, украсивших нос старого фрегата. Рабочие из ремонтной команды старательно выискивали и уничтожали любое упоминание о прежнем названии — закрашивали, сбивали, снимали, соскабливали… «Родрик» переставал быть собой. Это было правильно, это было необходимо, но смотреть на это почему-то было грустно. Корабль помнит всех своих капитанов. Меняя имя, корабль меняет судьбу… и теряет память. Значит, помнить Двухбородого Вика придётся Реймонду. Ещё одна непрошеная ответственность…

Реймонд сам не заметил, как оказался в ответе за дальнейшую судьбу «Космоходца» и, отчасти, его команды. Всё сложилось само по себе, событие к событию…

Покойный Вик был везунчиком. Как заметил доктор Блаузи, даже угробила его несвоевременная удача — с отколовшимся камнем и взорвавшимися пушками люггера. Словно пытаясь извиниться за такой промах, судьба позаботилась об остатках экипажа «Родрика». А может, им передалось нерастраченное везение погибшего капитана — здесь космонавтские суеверия однозначный ответ дать не могли. В любом случае, ситуация разрешилась наилучшим для уцелевших образом. Сначала они благополучно выбрались из астероидов. То, что дело обошлось единственным серьёзным столкновением, и идущий практически вслепую корабль не расплющился о какую-нибудь дрейфующую скалу, иначе чем чудом назвать было сложно. Теперь, задним числом, собственная идея уже не казалась Реймонду такой уж хорошей. Более того, в первую же спокойную ночь на борту спасшего их судна лейтенанта с такой силой продрал запоздалый страх, что ему пришлось вылить себе на голову кувшин воды, чтобы унять дрожь во всём теле и рвущийся на волю истерический смех. Затея со «слепым полётом» была авантюрой на грани самоубийства, теперь он осознавал это чётко. Но у них получилось — «Родрик» вышел в чистый космос менее чем за сутки, отделавшись парой пробоин на уровне трюма да обломанным бушпритом. Команду впечатлило. Матросы пришли к выводу, что «товарищ лейтенант дело знает», о чём не замедлили сообщить самому «товарищу». Доктор и инженер, куда лучше осознающие, что благодарить следует скорее случайность, нежели Реймонда, похоже, попросту поверили в его удачу.

Не то, чтобы юношу негласно признали за командира, но определённым уважением прониклись. К наследнику Аркенау стали прислушиваться. Спрашивать у него, что и кому делать дальше. И исполнять полученные — нет, не поручения — советы. Это позволило поддерживать на борту некое подобие дисциплины те неполные три дня, что «Родрик» болтался в пустоте, на безопасном расстоянии от астероидов. Повреждения, доставшиеся кораблю за время полёта через кольца Денеба-VIII, позволили занять людей на всё это время. Один матрос помогал Брокхзену управляться с гравикомпасом и рулём, ещё один вместе с доктором ухаживал за раненым, остальные же потихоньку заделывали пробоины и открывшиеся от ударов щели. Лейтенант старался ненавязчиво помогать и там, и тут, в результате чего спал урывками, по два-три часа…

Так они могли дрейфовать многие месяцы, но спасение пришло куда раньше, в виде корабля Остерн-Зайской торговой компании. И это тоже было везением. Огромный семимачтовый торговец «Хитрая звезда», принявший на борт выживших и взявший «в повод» их побитое судно, представлял собой настоящую летучую факторию. Власть на нём делили капитан и полномочный торговый представить компании. Первый отправил спасённых мыться и отсыпаться, второй пожелал говорить наедине со «старшим из уцелевших». Как ни велик был соблазн признать старшим доктора Блаузи, Реймонд вызвался сходить на переговоры сам. Бывший адъютант чувствовал, что впервые в жизни держит в руках поводья своей судьбы, и не хотел без серьёзного на то повода их упускать. К счастью, с ним никто не спорил. Матросы лишь пожимали плечами, а Блаузи улыбался в усы. И Реймонд пошёл — разумеется, сперва помывшись в корабельной бане, и убедившись, что «его люди» хорошо устроены в свободных пассажирских каютах.

Господин торговый представитель, грузный хокландец по имени Исаак цур Раанхозе, принял лейтенанта в личном кабинете. Кабинет усыплял — уютной обстановкой, глубокими креслами, треском огня в маленьком камине, тиканьем часов на каминной полке… Реймонду этого оказалось достаточно, чтобы начать клевать носом. Заснуть, не дождавшись начала разговора, было бы весьма невежливо, и лейтенант крепился. К счастью, господин представитель не стал тянуть. Усадив гостя в придвинутое к камину кресло, хозяин кабинета всучил ему загодя приготовленную рюмку с чем-то, несомненно, алкогольным, вернулся за стол и любезно поинтересовался самочувствием собеседника и его товарищей.

— Благодарю, — ответил фок Аркенау, стараясь сесть ровнее — в вертикальном положении всегда проще бороться со сном. — Раненый в вашем лазарете, остальные отдыхают. Им помощь не требуется.

— Рад, — кивнул торговец. — Тогда мы можем перейти к делу. Я понимаю, что вам тоже следовало бы сперва отдохнуть, но есть один вопрос, который следует решить незамедлительно… Вы хотите, чтобы в ближайшие несколько дней о вас написали газеты всех ближайших планет?

— Н… пхы… н-нет! — поперхнулся слюной Реймонд. Янтарная жидкость в рюмке от сотрясения плеснула через края. Узнали?! А может, его специально и искали? Торговые компании могли известить о побеге коронного преступника…

— У вас имеется уважительная причина? — толстый хокландец с выражением искреннего интереса на лице облокотился о обтянутую зелёным сукном столешницу.

— Да, — к собственному удивлению, бывший адъютант почти сразу совладал с голосом. Задавленный приступ паники пошёл на пользу — сонливость как рукой сняло. И вообще — раз его спрашивают, значит, дают выбор. Не всё так просто. — Я бы не хотел… э… чтобы вокруг случившегося с нашим кораблём поднялся шум. А почему обо мне должны написать?

— Ну, не о вас лично — о спасшихся в кораблекрушении, — купец откинулся на спинку и сложил ладони на немалом пузе. — Такие известия всегда попадают на первые листы… Скажите, вы покушались на жизнь Императора или Папы Имперского?

Реймонд привстал, наклонился вперёд и поставил рюмку на стол, таким образом выиграв несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Получилось — «Нет» он сказал тоном если не непринуждённым, то хотя бы ровным.

— Верю, — торговый представитель склонил голову к правому плечу. — Иначе я бы уже знал… Честно сказать, ваша реакция на первый вопрос меня удивила. Я всего-то намеревался предложить вам обойтись без излишних формальностей, и заключить небольшую сделку. Мы можем отбуксировать вас в ближайший порт и оставить на попечение местных властей. Нам дадут символическую награду от казны за спасение жизней, у вас конфискуют часть груза, чтоб компенсировать траты… В итоге вы останетесь с разбитым кораблём и товарами, которые даже не сможете сразу продать — ведь владелец погиб, как я понял из вашего предварительного рассказа. Единственная положительная сторона — где-то на недельку вы станете героями местного значения.

— А вы можете предложить нечто лучшее? — осторожно спросил лейтенант. От сердца самую чуточку отлегло, но успокаиваться было рано.

— Да. Очень просто, в общем-то — мы, не оформляя никаких бумаг, скупаем у вас весь товар за половину от обычной закупочной стоимости и помогаем с ремонтом вашего судна. Если надо, можем даже предоставить вам матросов для найма и пополнения команды… И помочь с оформлением документов на корабль. Так, что вы станете полноправным его владельцем и капитаном. Ну, или любой из ваших товарищей — это уж вы между собой решите. Но, похоже, у вас ещё какие-то неприятности?

— И немалые… — протянул беглый адъютант. Всё складывалось настолько хорошо, что даже не верилось. Тут главное — не сорваться от облегчения, и не загубить всё, сболтнув лишнего. — Но я бы не хотел вдаваться в подробности, если позволите. Заключению озвученной вами сделки они не помешают.

— Ради Бога, — пожал плечами хокландец. — В нашем деле не принято задавать лишние вопросы. Ваши личные неприятности остаются при вас. Как и ваше имя — я заметил, вы не спешите его называть, вот и не называйте. Мне так будет даже спокойнее. Но, быть может, Компания в силах помочь вам в разрешении ваших бед?

Наследник Аркенау молчал долго — потирая то подбородок, то щёку, глядя в пол. Почувствовав, что глаза вновь начинают слипаться, а мысли — путаться, крепко зажмурился, прижал ладони к вискам и провёл ими к затылку. Полегчало. Ошмётки неоформившейся идеи, болтавшиеся в голове с того самого момента, как торговец упомянул о сделке, слились, наконец, в одну мысль. Очень интересную мысль. Надо, конечно, обсудить с… да со всеми. С доктором, с матросами — это касается их в не меньшей степени. Но озвучить её нужно здесь и сейчас. Реймонд поднял взгляд на собеседника:

— Знаете, господин цур Раанхозе… Вы можете нам помочь. И вам это почти ничего не будет стоить. Потребуется лишь внести небольшие коррективы в предложенные вами условия…

Корабль просыпался. Справа по курсу проплывала ледяная планета. Хлопали паруса. Начинался пятый день на борту многомачтового торговца…

— Мне не стоило продавать «Родрика», — тихо сказал Реймонд, и украдкой оглянулся. Вахтенные, торчащие на другом конце мостика, у руля и приборов, интереса к пассажирам не проявляли, и всё же говорить откровенно в их присутствии казалось неосторожным. Впрочем, вряд ли они могли что-то слышать — рулевой мостик «Хитрой звезды» был достаточно велик, чтобы на нём могла построиться в каре пикинёрская рота, к тому же поднялся ветер — не сильный, но лихо посвистывающий в такелаже.

— Не надо сомневаться в уже принятых решениях, — произнёс в пустоту доктор Блаузи. Он всё ещё таращился пустым взором сверху вниз — на буксируемый корабль, переставший быть родным. — Это пустая трата сил. Два месяца на ремонт — слишком долго в нашем положении.

— В моём положении, — поправил лейтенант. — Здесь меня пока никто не узнал. Господин торговый представитель думает, что я замешан в каких-то незаконных делишках, вроде связей с пиратами или контрабанды, которые столь серьёзных торговых людей не беспокоят. Но если меня ищут — рано или поздно кто-нибудь из экипажа увидит в очередном порту розыскной лист… Или что-нибудь прознают по своим каналам… Подозреваемого в коронном преступлении Компания укрывать не станет. Нет, мне нужно покинуть «Звезду» при первой же возможности. Без меня вы вполне могли бы дождаться окончания ремонта корабля и собрать новый экипаж. Это не мой корабль, а ваш. Уцелевших членов команды.

— Команде нужен капитан. Никто из нас не смог бы им стать, ни я, ни Брокхзен. Пришлось бы подыскивать себе командира… — врач поморщился. — «Родрик» — корабль Двухбородого Вика. Даже хорошо, что мы с ним расстаёмся. Мне не придётся смотреть, как им командует кто-то посторонний. Оставьте это, Реймонд. Нас связывал не корабль, а капитан. Судно стало балластом — долой его. Если с выгодой — ещё лучше. Это всего лишь доски и гвозди…

Лейтенанту показалось, что инородец подавил вздох. Да и без того последние его слова прозвучали неискренне.

— Теперь у нас есть деньги и более-менее крепкий тыл, — Блаузи вдруг оторвал взгляд от «Родрика» и всем корпусом повернулся к наследнику Аркенау. Запрокинув голову, посмотрел прямо в глаза. — Каждый из нас теперь свободен в выборе пути. Я собираюсь пойти одной дорогой с вами. Но куда она лежит? Что вы будете делать, когда сойдёте с борта «Звезды»?

Настал черёд лейтенанта буравить взглядом пустоту за кормой. Господин Исаак цур Раанхозе сделал очень многое, почти не задавая вопросов. Все документы, пережившие взрыв, во главе с судовым журналом «Родрика-космоходца», отправились в приснопамятный камин. Бывшему фрегату предстояло стать частью немалого флота Компании, каковая бралась придумать ему новое прошлое на своё усмотрение. Реймонд же получал немалую сумму денег (даже с учётом того, что две трети выручки они с доктором распределили между прочими выжившими) и возможность сойти в любом порту на пути «Хитрой звезды», записавшись в портовой книге прибытия под любым удобным именем. Цур Раанхозе гарантировал, что проверять его никто не станет. Это была великолепная фора, но вот что с ней делать…

Когда молчать дальше стало просто неприлично, Реймонд тяжко вздохнул и пожал плечами:

— У меня есть приказ моего адмирала — оставаться на свободе до дальнейших распоряжений. Я намерен его выполнить. Для этого придётся двигаться. Где мне было подготовлено укрытие — знал только Вик. Сидеть и ничего не делать можно лишь в надёжном месте. На заранее разведанной и укреплённой позиции, так сказать. Этому нас учили на занятиях по тактике и стратегии. Но и совершать сложные манёвры допустимо только по известной, хорошо разведанной местности. Иначе запросто сам налетишь на врага, от которого бежал.

— Полезным вещам вас учили, — усмехнулся в усы доктор. — А если перевести с военного на человеческий?

— В следующем же порту попрошу кого-нибудь из наших матросов сойти и осмотреться, — бывший адмиральский адъютант улыбнулся. Идея придать проблемам «военный» облик оказалась удачной. Всё стало проще и понятнее. Он словно бы решал запутанную стратегическую задачку из тех, что давали будущим офицерам в училище — а это всегда выходило у него неплохо. Сколько карт он исчертил стрелочками атак и отступлений в своё время… — По результатам вылазки и будем думать. Но, скорее всего, я сойду в любом случае.

— Так «скорее всего» или «в любом случае»?

Реймонд вновь вздохнул, закусил сгиб большого пальца. С силой оттолкнувшись от фальшборта, махнул рукой:

— Пойдёмте вниз, а то как бы не простыть на этом сквозняке.

— Будет очень глупо поймать насморк именно сейчас, — согласился доктор. — Хотя вставать до рассвета — тоже не слишком умно. Следует отдыхать, покуда есть возможность.

— Ну, эту маленькую глупость мы друг другу простим, — не удержался от улыбки лейтенант. Когда он проснулся в четыре утра и, не сумев вновь заснуть из-за неясного чувства беспокойства, поднялся на мостик проветриться, серокожий инородец уже был там. Причём, похоже, давно.

Они прошли мимо вахтенных и спустились с мостика. На последних ступеньках лейтенанту под ноги бросилось что-то большое и мягкое — юноше пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть. «Большим и мягким» оказался корабельный кот — чёрно-белый, пушистый и, как все корабельные коты, раскормленный до безобразия. Мордатая, почти шарообразная зверюга была игрива, любопытна и дружелюбна, как котёнок. Звали кота Головоломом, и уже на вторые сутки пребывания в гостях у остерн-зайтцев Реймонд начал догадываться — почему. Четверолапый любил забираться на возвышенности, вроде шкафов, и оттуда прыгать на плечи проходящим мимо людям. С глазомером у кота было так себе, попадал он чаще на шею или на макушку… Но ведь не со зла же.

Фок Аркенау наклонился, чтобы почесать тыкающегося мордой под колени паршивца за ухом, машинально вытер пальцы о полу сюртука, и зашёл в надстройку. В обширном юте «Хитрой звезды» умещались не только комнаты офицеров, но и лучшие гостевые апартаменты. В «служебную» часть вела дверь слева от лестницы на мостик, в «пассажирскую» — справа. По настоянию Реймонда, после заключения сделки его с товарищами переселили именно туда, благо, пассажиров в этот рейс корабль не вёз, и все каюты были свободны. Капитан был не против, и даже отказался от предложения лейтенанта оплатить проживание, сославшись на то, что с гостей денег не берут. Помещения не то, чтобы поражали богатством обстановки — во всяком случае, каминов в них не имелось — зато были одноместными, что на судне — всегда роскошь. Реймонду досталась вторая от входа комната… И сейчас дверь её была приоткрыта. Лейтенант не сразу понял, что шарит по поясу, пытаясь нащупать рукоять шпаги. Шпаги не было — она лежала в каюте. Как и пистолет. Дверь он не запирал — беречь ему, кроме денег, нечего, но деньги бы здесь никто не взял. Однако сама створка открыться не могла. Да ну к чёрту!..

Фок Аркенау решительно прошагал к двери, распахнул её и вошёл. Его ждали. С заметным нетерпением — для пятерых в одноместной каюте было тесновато. Ганс и Карл сидели на кровати, Фриц и Михаэль — на стульях. Брокхзен с сонным видом подпирал спиной стену.

— Э… хм, — не сразу нашёлся малость обескураженный Реймонд. — Доброе утро, товарищи.

Матросы переглянулись. Карл как-то неуверенно произнёс:

— Доброе, товарищ лейтенант. Мы… Гм… Это… Кхм…

Было похоже, что гости смущены не меньше хозяина. Они вновь переглянулись, после чего заговорил уже Фриц — глядя при этом на доктора:

— Мы спросить хотели… С утра сразу зашли, а вас нету… Решили не бегать…

— Спрашивайте, — разрешил фок Аркенау.

— Ну, в общем… Товарищ лейтенант, корабль мы продали, деньги поделили… Значит, с купцами нам дальше лететь не резон, — увереннее продолжил матрос. — Теперь каждый сам себе голова. В порт придём — и кто куда. Деньжонок у нас теперь прилично, только всё равно ведь кончатся, да и просто, чтоб не болтаться, дельце какое-то себе подыскать надо…

— Цель, в общем, в жизни нужна, — вставил Карл.

— Вродь того, — покивал Фриц. — Мы вот и подумали — под чьё-то начало идти придётся рано или поздно. Только пока командира приличного найдёшь… А вы, товарищ лейтенант, глупостей пока не делали, и заняты по-серьёзному…

— Ну да, никаких глупостей, — хмыкнул наследник Аркенау, начиная понимать, в чём дело. — Меня только СБП ищет, всего-то. Подумаешь, велика беда. И занят тоже — от закона бегаю.

— Так мы и сами не без греха, — космонавт развёл руками. — Я вот трактир открыть, или там, лавку, точно не смогу — как пить дать, полезу куда-нибудь, где шею свернуть можно. Да и не по своей же вы дурости вляпались… Думать вы умеете, и решения принимать. Мы вчетвером покумекали — если у вас всё выйдет, мы в накладе не останемся. Глядишь, и работу у фок Аркенау постоянную найдём. А что угробиться можно — не в первый раз.

— Вчетвером? — впервые за весь разговор подал голос доктор.

— Да. Мы с Гансом, Карлом и Михаэлем. Сэм и Макс как раз решили где поспокойней устроиться. Они же с Виком до его знакомства с Каррисо не ходили, с торговых кораблей перешли… Ещё не решили, куда податься, но подальше от нас. Обещали языки за зубами держать и за Германом присмотреть — ему с одной ногой всяко пригляд теперь нужен.

— А ты? — глаза-плошки инородца уставились на бывшего помощника инженера.

— А я сам решил, — Брокхзен улыбнулся и пожал плечами. — По отдельности. Привык я офицеров «Родрика» слушаться, а из них только вы остались. Вы с товарищем лейтенантом, я с вами…

— Ну что, согласны? — с неожиданной опаской в голосе спросил Карл. — Нынешние деньги за аванс сойдут, пока всё не распутается, сколько б времени не ушло.

Наследнику Аркенау с трудом удалось удержать рвущиеся с языка вопросы: «Что я буду с вами делать?» и «Чем вы мне помочь-то можете?». Логичные и верные в другой ситуации, сейчас они были самыми ненужными и глупыми из возможных. Вместо этого он, подавив улыбку, уточнил:

— Точно не пожалеете потом? Ну смотрите…

…О возвращении высланного в «передовой дозор» Брокхзена возвестил неразборчивый удивлённый возглас, донёсшийся из коридора. Спустя несколько секунд на пороге реймондовой каюты появился и сам инженер, несущий на руках Головолома. Кот лениво щурился и зевал.

— Ещё неделя здесь — и я научусь этого гада в прыжке ловить, — пожаловался техник, отпуская зверя на пол. Тот зевнул особенно широко, и улёгся на том же месте, по-собачьи уложив голову на передние лапы. — Или он меня угробит. Так и не понял, откуда он мог на меня свалиться…

— Из пространственно-временного кармана, — фыркнул лейтенант, давая волю нервам. Недолгое, в общем-то, ожидание, изрядно их подточило. — Выкладывай уже, не тяни.

С приснопамятного утреннего разговора минуло четыре дня. Судно, наконец, прибыло в порт, и наследник Аркенау вновь собрал людей в своей комнате. На разведку, как самого неприметного и сообразительного, было решено отправить Брокхзена.

Планета называлась Сигма Арфея-IV, и была крайней северной точкой в маршруте «Хитрой звезды». Отсюда семимачтовик поворачивал назад, в коренные имперские территории. Забираться ещё дальше на север торговцам Компании резона не было — линия фронта пролегала всего-то днях в десяти лёта. Миры, где недавно шли сражения, нуждались в провианте и медикаментах, и получали их от короны бесплатно. Зато нарваться на неприятности одинокому купцу ничего не стоило. Пришла пора прощаться с гостеприимными негоциантами. Однако сперва, безусловно, требовалось осмотреться…

— Если совсем вкратце и по делу — всё тихо, — инженер прислонился к косяку и сложил руки на груди — все сидячие места в каюте вновь были заняты. — Совсем тихо.

— А… если не вкратце? — после секундной паузы поинтересовался Реймонд.

— Ну, касаясь лично вашей проблемы — был я и в полиции, и в гарнизоне, и на таможне. Сказался, что видел в прошлом порту кого-то подозрительного, да не смог вспомнить, кого, — Брокхзен поскрёб щетину на щеке. — В розыскных листах вас нет. И вообще особо никого не ищут, все работают в обычном ленивом режиме. Может, конечно, распоряжения ещё не дошли…

— Но это вряд ли, — качнул головой Блаузи. — При объявлении в розыск по коронному делу информация и приказы передаются через телеграфные станции, моментально. Здесь же есть телеграф?

— Есть, — кивнул техник. — Планетка не первой значимости, естественно, но война рядом…

— И что получается? — нахмурился фок Аркенау. Привычно потёр виски, переваривая информацию. — Меня не ищут?

— Не факт, — ответил доктор. — Розыск может вестись без публичного объявления. Но, во-первых, это не совсем по закону, что даёт нам некоторые преимущества, а во-вторых… Ну, по крайней мере, любой случайный прохожий вас на улице не узнает. Уже хорошо. И всё же хотелось бы мне знать, почему так.

— Я тоже был бы не против, — усмехнулся Реймонд. — Ладно, а что в городе? Как он вообще?

— Обычный перевалочный порт на фронтире, — пожал плечами Брокхзен. — Постоянного населения и нескольких тысяч не наберётся, а военных в городе почти нет сейчас. Как я понял из разговоров, северяне начали наступление большими силами, и чуть не прорвались где-то неподалёку. Потрёпанная имперская армия отошла сюда, сгребла с окрестных планет все боеспособные части для пополнения, и снова ринулась в бой. Вместо гарнизонов оставили совсем уж повыбитые отряды и тех наёмников, у которых скоро контракт кончится. Военные корабли тоже все увели, только несколько гнилых лоханок не крупнее шлюпа таможне оставили. В самом городе тихо и безлюдно, даже наёмники не шалят.

— Самое подходящее для нас место, — подвёл итог доктор. — Но дальше что? Снимем жильё, и будем скупать все свежие газеты?

— М-м-м… Мало, — наследник Аркенау поморщился. — Я же говорил — сидеть на одном месте можно, только если место это заранее подготовлено. Если нас ищут — то найдут и сцапают. Надо двигаться. Уверен, здесь можно взять судно в наём… Я за то, чтобы зафрахтовать кораблик, и больше времени проводить в полёте, не задерживаясь долго у планет. Уж в открытом-то космосе к нам незаметно не подберутся.

— Втягивать лишних людей в нашу авантюру — опасно, — с сомнением заметил врач. — Команда же нас и сдаст, если что.

— Не надо втягивать никого, — Реймонд вдруг улыбнулся, вскинул голову, обвёл взглядом каюту. — Если получится, возьмём корабль без экипажа. Бриг нам не нужен, а с мелкой скорлупкой управимся и сами. Маршрут проложить я могу, инженер у нас есть, с остальным сладим. Верно, товарищи?

Матросы одобрительно закивали, заулыбались в ответ. Идея вернуться к привычному для них занятию космонавтам явно понравилась.

— И в итоге угодим впросак, — с заметным скепсисом произнёс инородец. — Либо с каперами северян, либо с обычными пиратами, которые тут начнут вовсю резвиться, пользуясь тем, что военный флот занят. Ну а будем слишком долго болтаться без видимой цели — те же военные нас и прихватят, по подозрению в шпионаже… Вам ли не знать, лейтенант.

— Это да, — вынужден был согласиться Реймонд. — Ну… Хорошо. Будем комбинировать. — Он щёлкнул пальцами. — Устроимся в городе, для начала. Всё равно информации пока слишком мало, чтобы что-то решать окончательно. Послушаем, о чём люди говорят, разузнаем новости из столицы. Кто знает, вдруг там уже во всём разобрались?

— Не исключено. Может, вас потому и не ищут.

— Был бы рад, да не обольщаюсь. Смею надеяться, если б меня оправдали, то всё равно продолжали бы искать. И искать в открытую — чтоб вернуть. Об этом ещё подумаем. А пока же — осядем здесь, но и корабль наймём, по возможности. Пусть будет под рукой.

— Разумно, — ухмыльнулся доктор краешком рта. — Тогда нужно найти трактир, где собираются посредники. В любом портовом городе такой есть, даже в столь захолустном. Там же, скорее всего, и номера снимем.

— Отлично! — Реймонд изобразил энтузиазм, и хлопнул себя по коленям. — Первые задачи определены, все могут быть свободны. Встречаемся у сходней. Доктор, останьтесь ещё на пару слов, если нетрудно.

Матросы один за другим покинули комнату — им предстояло собрать вещи и попрощаться с остающимися. Выходивший последним Брокхзен задержался в дверях:

— Товарищ лейтенант, вопрос у меня…

— Да?

— Так мы на «вы» или на «ты»?

— А… — Реймонд вдруг вспомнил, как обратился к вошедшему инженеру несколько минут назад. — На «ты», с позволения. Должен же тут быть хоть один человек, с которым я на «ты».

— С удовольствием окажу командиру такую услугу, — техник чуть поклонился и прикрыл за собой дверь.

Головолом перевернулся на спину, посмотрел на затворившуюся створку и значимо произнёс:

— Мря.

— Совершенно верно, уважаемый, — поддержал кота доктор, и пересел с края кровати, который занимал, на освободившийся стул. — Так что вы хотели, Реймонд?

— Сам толком не знаю, — признался офицер. — Поговорить о том, что выяснилось. Мы посылали Брокхзена, чтобы узнать — ищут меня, или нет. То есть ожидали, что возможно и то, и другое. Однако то, что меня не ищут — выбивает из колеи. Не хотел говорить этого при матросах, но я в растерянности. Не знаю, что и думать. Мысли — или идиотские, или страшные. И ни одной полезной. Боюсь уже, что госпожа адмирал могла мне солгать, чтобы выпроводить куда-то. Я ведь всё знал только с её слов.

— Ну, здесь я вас успокою. Мы с Виком достаточно долго вели дела с Каррисо, и могу заверить — она на такое не способна. Но при том слишком умна, чтобы позволить себя столь примитивно использовать. Здесь что-то другое.

— Хочу верить. Но что тогда? Вариантов столько, что можно потеряться. Может, какие-то интриги, а может — сюда почему-то забыли прислать розыскной лист…

— Вот и хватит зря напрягать ум. Без толку это. На основе неполных данных верные выводы сделать сложно, а у нас данных вообще нет почти. Узнаем больше — тогда и зададимся вопросами.

— Мря, — теперь уже кот, так и лежащий пузом кверху, поддержал инородца.

— Что ж… — лейтенант вздохнул и улыбнулся. — Как говорил генерал фок Ангрифф: «Главное, завязать бой — а там разберёмся». Правда, понятия не имею, откуда мы будем брать информацию. Я же не могу написать в столицу, а одними газетами жив не будешь.

— Мы с парнями найдём, кого расспросить, — заверил Блаузи. — Порт — место специфическое, а у меня есть некоторый опыт… Что-нибудь, да вызнаем. Ну всё, пойду собираться. Встретимся наверху.

Врач встал, одёрнул сюртук, и вышел. Реймонд покинул каюту спустя всего пару минут. Собирать ему было особо нечего — два мундира, свой и одолженный морским пехотинцем, лейтенант ни разу не доставал, деньги были загодя рассованы мелкими кучками по укромным местам в багаже и одежде, бельё и сапоги упакованы. Оставалось лишь сложить кое-какие мелочи, достать из-под подушки пистолет, подхватить чемоданчик с притороченной к нему шпагой и выбраться на палубу.

Там было суетно. «Хитрая звезда» приземлилась несколько часов назад, однако разгрузка, очень на то похоже, лишь начиналась. Вероятно, огромный транспорт собирался выгрузить здесь весь товар, что ещё оставался в его необъятных трюмах. Длинные ящики и квадратные бумажные пакеты с клеймом Компании поднимали из трюмовых люков на специальных платформах. Матросы быстро разбирали их, и по цепочке передавали к сходням, где товар ждали портовые грузчики. За процессом приглядывало несколько солдат в зелёных мундирах и чёрных треуголках — наёмная охрана. Хотя наёмниками они были только формально, охранная служба остерн-зайстцев мало чем отличалась от регулярной армии — разве что жалованье купцы платили побольше.

Чтобы не мешать, лейтенант встал чуть в стороне от сходен, и, облокотившись о фальшборт, принялся разглядывать порт. Он и впрямь был невелик — пара дюжин никак не разгороженных причалов, на которые могли опускать малые и средние суда, всего два для крупнотоннажников. Один из них сейчас занимала «Звезда», второй был свободен. За его массивными конструкциями виднелась какая-то крыша, над которой на невысоком флагштоке вяло трепыхалось чёрно-жёлтое знамя Империи. Юноша приподнялся на цыпочки, пытаясь лучше разглядеть начинающийся за портом город, когда рядом раздалось требовательное мяуканье. Лейтенант опустил взгляд, и увидел сидящего у его ног Головолома. Кот мрачно смотрел на беглого адъютанта снизу вверх.

— Обиделся, что с тобой не простились? — Реймонд присел на корточки и с усмешкой погладил зверя по загривку. — Ну извини, некрасиво вышло.

— Он легко привязывается к новым людям, и грустит, когда они покидают корабль, — наследник Аркенау едва не вздрогнул — господин Исаак цур Раанхозе подошёл на удивление незаметно для человека его комплекции. — Правда, недолго — память у него короткая.

Торговый представитель, облачённый в парадный, шитый золотом кафтан зелёного бархата, прислонился к фальшборту. Почему-то хмурясь, спросил:

— Вы уверены, что хотите покинуть нас именно здесь?

— Да, — наследник Аркенау выпрямился. — И я должен поблагодарить вас за всё. Вы оказали нам неоценимую помощь в самый нужный момент.

— Тогда я окажу вам её ещё раз, — медленно произнёс купец, отводя взгляд. — Не задерживайтесь тут дольше, чем на неделю.

— Почему? — насторожился Реймонд.

— Ваш товарищ ходил в город. Вы, вероятно, в курсе, куда делся городской гарнизон. Мне удалось узнать детали.

— На фронте всё настолько плохо? — после небольшой паузы догадался лейтенант.

— Довольно-таки, — кивнул торговец. — Северная Коалиция скрытно стянула сюда большие силы. Насколько больше — точно неизвестно. Удар на себя приняли Третья имперская армия генерала фок Малкина и Двенадцатый линейный флот. Они подались назад, но разбить себя не дали. Вскоре на помощь пришла Пятая резервная армия генерала Пер-Асфани, а также несколько отдельных корпусов Баталлиа Ауксилиарэ. Они дали передышку Третьей армии. Фок Малкин отвёл свои войска в ближний тыл, пополнил, чем смог, и вернулся в бой. Но других подкреплений здесь не будет самое малое два месяца. Северян, я думаю, остановят, однако война может успеть докатиться до этой планеты. Тем более, что силами Коалиции командует Первый Паладин Дженкинс, известный своими безумными лобовыми атаками. Такая манера ведения боевых действий стоила ему нескольких армий, но побед он одержал всё же больше. Если на пути Дженкинса поставить силы, превосходящие его собственные — Паладин разобьётся о них в кровавую лепёшку. Однако имея численное превосходство и эффект неожиданности на своей стороне — он всегда побеждает.

— Вы удивительно хорошо разбираетесь в военных вопросах обеих сторон…

— Не я. Человек, который мне всё это рассказал. Хотя политика и крупная торговля очень тесно связаны. Нужно разбираться во многих вещах, не имеющих прямого отношения к деньгам и товарам. Так вы обещаете покинуть планету, как только завершите все свои дела?

— Обещаю постараться, — вздохнул лейтенант. — Слишком во многом я пока не уверен.

— Что ж, тогда нам пора прощаться. С формальностями я разобрался. Как и договаривались, в книгу прибытия вас вписал под именем Даниэля фок Бурхена, агента Компании, действующего с тайным деловым поручением. Не сильно на это напирайте, потому что надлежащие документы я вам дать не могу. Ваши спутники записаны чохом, без поимённого указания, как «сопровождающие лица».

— Ещё раз спасибо. Не уверен, что выгода, которую вы получите от нашей сделки, полностью искупает мой долг перед вами.

— Ну, хороший купец видит далёкую перспективу, и думает на годы вперёд, — усмехнулся толстый хокландец. — Помогая вам, поверьте, мы ничем не рискуем. Абсолютно ничем. А вы ведь не всегда будете наследником. Долгих лет вашему отцу, однако, раньше или позже, вы его смените. Вот тогда и поговорим о благодарности. До встречи. И удачи вам.

Торговец по-хокландски приложил ладонь к сердцу, кивнул, и неспешным шагом направился к мостику. Реймонд ошарашенно смотрел ему вслед. Так глупо он себя не чувствовал со дня ареста. Согнать идиотскую мину с лица удалось не сразу. Но, к счастью, до того, как доктор и матросы появились на палубе. Обведя взглядом свою «команду», глубоко вздохнув и глянув на небо (всё ещё ремонтирующегося «Родрика» оставили на орбите, так что сказать старому фрегату последнее «прости» не довелось), лейтенант махнул рукой:

— Пошли, разбойники…

Нужное гостевое заведение отыскали без труда — расспросив охрану у ворот порта. Двое скучающих армейских пикинёр, весьма нелепо выглядящих со своими трёхметровыми электропиками вне строя, оказались не местными, и толком ничего не знали. А вот вышедший из сторожки сержант городской стражи, получив монетку, охотно сообщил, что приличный трактир в городке всего один, на единственной же городской площади, и носит лиричное имя «Свинья и копчёности». Там же, по словам стражника, можно было встретить немногочисленных местных посредников в делах торговли и фрахта, а также командиров наёмных отрядов, ищущих работу.

— И много их? — поинтересовался Реймонд.

— Наёмников — много, — сержант скривился. — Цельный полк, правда, выбитый на треть, да куча команд поменьше. Сидят, молодёжь рекрутируют. Тут и так-то народу осталось — что на свинье меха… Полк и те отряды, где по паре сотен бойцов хотя бы, будут к губернатору наниматься, в гарнизон, а мелочь всякая сейчас думает, как бы убраться подальше, пока северяне не нагрянули, и заработать при том.

— Ну а прочие?

— Сделки тут редко заключают, места глухие. Пара купцов найдётся, с зерном работают по большей части. Кораблик нанять тоже можно, смотря какой. Даже выбор имеется, правда — между гнилой тартаной и ржавым катером, однако это местные. Залётных фрахтовщиков почти всегда найти можно, эти вместе с командой нанимаются. Сейчас пяток таких в порту стоит. Уж простите, ваша милость, советовать подробно не возьмусь. Трактирщика спросите. Он в этих делах опытный.

— Спасибо, обязательно. Удачи на службе, — лейтенант коснулся полей шляпы в прощальном жесте и вернулся к спутникам.

— Что ж, с наймом корабля всё более-менее ясно, — сказал доктор Блаузи, когда они отошли от ворот шагов на тридцать. — Не стоит зацикливаться на судне без экипажа. В принципе, тартана или катер — это то, что нам нужно, но если они совсем разваливающиеся… Лучше уж рискнуть с незнакомой командой.

— Рассмотрим все предложения, — кивнул фок Аркенау, мерно шагая и глядя прямо перед собой. — Наш спор решился сам собой. Корабль нужен, и быстрый. Сержант не зря говорил, что наёмники беспокоятся — если северяне сюда доберутся, придётся уносить ноги. Очень многие пожелают покинуть планету…

Блаузи буркнул что-то неразборчивое, и пригладил усы. Остальные промолчали. До трактира дошагали в тишине — редкие прохожие не обращали на целеустремлённую группку внимания, лишь у выхода на площадь их облаял взобравшийся на дерево котопёс.

В самом гостевом доме всё прошло гладко. Хозяин, грузный, неторопливый человек (или очень похожий на человека инородец — оттенок кожи у него был странноват), без лишних вопросов выдал ключи от номеров на втором этаже, а также объяснил, где, кого и когда искать по деловым вопросам. После короткого, бурного спора порешили, что общаться с хозяевами кораблей будет Блаузи, а ездить осматривать суда в порту — он же, вместе с Брокхзеном. Реймонд в глубине души был благодарен им за это — стоило покинуть «Хитрую звезду», как вновь подняло голову беспокойство. Находиться среди людей, в городе, в открытую, было почти физически неприятно. Переговоры с немногочисленными фрахтовщиками неожиданно заняли больше двух дней, за это время беглый адъютант успел себя здорово накрутить безо всякой внятной причины. Большую часть времени он проводил в комнате, в одиночестве, копаясь в скупаемой матросами корреспонденции, а по ночам проваливался в тревожную дрёму, просыпаясь от каждого шума. Параною подстёгивала неизвестность — столичные газеты были не свежее полутора месяцев, местные же писали только о близких боевых действиях. Их же обсуждали посетители и постояльцы. Положение наследника Аркенау оставалось непонятным. А на второй день, во время обеда, за столик к Реймонду подсели двое, и поинтересовались, не желает ли господин нанять десяток-другой опытных солдат для собственной безопасности. Лейтенант молча покачал головой, и наёмники тут же откланялись, однако легче от этого не стало. В голове молодого человека тут же зароились самые абсурдные, панические мысли — кто это был, зачем они подошли… Когда вечером третьего дня отряд вновь собрался на «военный совет», он испытал нешуточное облегчение.

Сходку, по укоренившейся уже привычке, организовали в командирских апартаментах. Матросы принесли стулья из своих комнат (Реймонд жил в отдельном номере, остальным достались два трёхместных), так что на этот раз все расположились с комфортом. Доктор уселся за стол у левой стены. Смёл ладонью крошки, сдвинул в сторону чайную чашку, подсвечник и ворох газет. Аккуратно разложил на желтоватой скатерти мятые листочки с заметками, выжидательно уставился на лейтенанта. Сидящий на кровати Реймонд, резко выдохнув, кивнул:

— Джентльмены и… — вспомнив об отсутствии в команде женщин, продолжил. — …И товарищи. Объявляю заседание открытым. По славной традиции нашего отряда, будем обсуждать два вопроса. Первый — что с нами происходит? Второй — что нам делать? Второй вопрос я беру на себя, с вашего позволения… А по первому, я так понимаю, высказаться никто не желает?

Фриц закусил губу и потупил взгляд. Пока командир читал газеты и придавался внутренним страхам, а «офицеры» мотались из таверны в порт и обратно, матросы должны были собирать слухи по городу, однако больших успехов не добились. Вины их в этом, конечно, не было — городок жил вчерашним днём и вестями с фронта. И всё же бойцы чувствовали себя неловко оттого, что не справились с первым заданием — особенно Фриц, оказавшийся среди прочих самым ответственным.

— Будем считать, что сбор сведений — наша главная задача в перспективе, — продолжал фок Аркенау. — Текущая же цель — сохранять свободу и обеспечивать собственную безопасность. Для этого нам надлежит перестать привлекать к себе внимание, а также быть готовыми сняться с места в любой момент. За первым дело не стоит, для второго требуется легкодоступный транспорт. — Реймонд перевёл дух. Задачи, переведённые на полуканцелярский язык и произнесенные вслух, уже не казались такими сложными. — Доктор, вам слово.

— Здесь есть то, что нам нужно, — с места в карьер начал врач. На свои листочки он даже не глядел. — Я присмотрел две неплохие скорлупки… Но есть и ещё один вариант. В порту сейчас стоит, и ещё долго стоять будет шлюп «Мельмонт». Кораблик замечательный, ухоженный. Команда — какие-то чудные инородцы с дальнего юга, но капитан их — очень серьёзная женщина. При том, кажется, ничего не имеет против авантюр. Пожалуй, они вполне могли бы…

— Спасибо, доктор, — как мог мягко перебил его лейтенант. — Так что за скорлупки?

— Шхуна и шлюп, — не смутившись, переключился Блаузи. — Шхуна выглядит покрепче, зато на шлюпе установлен реактор. Может идти и на нём, и под парусами. Брокхзен утверждает, что с реактором справится, он простенький.

— Шхуна большая или малая?

— Малая, о двух мачтах.

— Это хорошо, однако с реактором всё равно будет проще. Не хочу никого обидеть, но за последнее время уж больно нахлебался я под парусами… Надеюсь, энергокристаллы и мелочи, вроде лопат и свинцовых фартуков для кочегаров, идут в комплекте?

— Всё в порядке, — заверил Брокхзен. — Не зря же мы столько времени на осмотр каждой лохани тратили…

— В таком случае, договаривайтесь с хозяином шлюпа, доктор. Сколько он просит?

Блаузи назвал сумму. Фрахтовать корабль заранее решили не менее чем на месяц, по деньгам выходило изрядно. Реймонд отсчитал монеты, и инородец спешно ушёл — нужно было поймать судовладельца, пока тот не лёг спать. Остальные задержались было, но наследник Аркенау прогнал их ужинать. Закрыв дверь за Михаэлем и Карлом, унёсшими стулья, лейтенант запер её на крючок, прислонился лопатками к створке, и окинул помещение тяжёлым взглядом. Окно в рассохшейся раме, низкая кровать прямо под ним, перекошенная тумбочка, узкий стол, пара табуреток, вешалка — и стопки газет, как свежих, так и успевших пожелтеть. На полу, на столе, на тумбе… Жалкая попытка хоть что-то прояснить. Отлепившись от створки, беглый адъютант прошёлся пару раз по комнате, потом сбросил туфли, плюхнулся на постель прямо в одежде, и завернулся в одеяло с головой. В коридоре иногда слышались шаги и голоса, вечер понемногу переходил в ночь, а Реймонд лежал неподвижно, и через силу думал. Дела хотелось отложить назавтра, только мыслям не прикажешь — сами лезут в голову. Планету скоро придётся покинуть — здесь слишком опасно даже без учёта его личных бед. Но что делать дальше? Лететь к соседней планете и снова читать газеты? Или поискать мир без постоянного населения, переждать там месяц-другой, и открыто вернуться в столицу? Ведь адмирал просила только дать время, а не исчезать навсегда. Или, может, стоило всё же поговорить с капитаном тех инородцев, со шлюпа? Вдруг бы чего полезного вышло…

Потихоньку дрёма начала брать своё. В комнате темнело, голоса и шаги стихли, мысли становились путанными, отрывистыми. Юноша почти провалился в сон… Когда понял, что уже почти минуту слышит со стороны двери какую-то возню. Лейтенант перевернулся набок, коснулся ножен шпаги, прислонённой к изголовью кровати, сунул руку под подушку, сжал рукоять лежащего там пистолета. Прислушался. Что-то шуршало, потом щёлкнуло. Закрытая на крючок дверь медленно, без скрипа, начала отворяться. Судорожно сглотнув, Реймонд обмер, глядя сквозь полуприкрытые веки. Занавеску он не задёрнул, так что комнату заливал серебристый свет местной луны. Было видно, как в приоткрывшуюся щель кто-то заглянул. Затем створка распахнулась полностью, и в номер, крадучись, вошли двое. Кажется, мужчины, среднего роста, в неприметной городской одежде. У одного в руках нечто, похожее на дубинку, другой прятал что-то в карман. Большего в полумраке и сквозь ресницы было не разглядеть. Впрочем, большего и не требовалось. Лишь на долю секунды похолодев от мысли что это может быть какой-то розыгрыш, какая-то ошибка, наследник Аркенау выбросил вперёд руку с пистолетом, вдавливая спусковой крючок. Глупый розыгрыш, обычные воры — не важно. С хорошими целями ночью в чужую запертую комнату никто не полезет.

«Бдззззиу!». Выстрел озарил комнату зелёной вспышкой. Ближайший пришелец опрокинулся на спину, а Реймонд кубарем скатился с кровати, подхватывая шпагу. Вскочить на ноги сразу не удалось, мешало путающееся в ногах одеяло, однако и уцелевший незваный гость промедлил — ослеплённый и, вроде бы, слегка ошарашенный. Лейтенант ткнул в него шпагой, забыв, что она в ножнах. Противник машинально схватился за них, потянул на себя. Клинок начал высвобождаться. Почти интуитивно поняв, что нужно делать, Реймонд отшатнулся назад, окончательно вытягивая шпагу из ножен, и тут же всем телом бросился вперёд, выставив оружие перед собой. Клинок вошёл в грудь противнику на половину своей длины. Чужак, издав булькающий звук, начал заваливаться навзничь. Реймонд выпустил рукоять шпаги, сделал шаг назад… В этот момент в комнату ворвался третий. Через окно. Вроде бы, тоже закрытое на крючок. Правда, сделать он ничего не успел — лейтенант даже толком не разглядел его. Пылающий росчерк пистолетного выстрела смёл нового врага с подоконника, выбросил на улицу.

Фок Аркенау медленно обернулся, и увидел нового участника ночного приключения. Стоящий на пороге номера растрёпанный мужчина сжимал во вскинутой левой руке ещё дымящийся пистоль, а в опущенной правой — обнажённый палаш. Всю одежду неожиданного помощника составляли нижняя рубашка да подштанники. Кажется, это был один из наёмников, предлагавших вчера свои услуги. Опустив пистолет, он поинтересовался:

— Надеюсь, я не помешал?…