Солнце Палестины

- Я Александра, Ваше высочество, меня и мою подругу ваш благородный супруг определил к вам в свиту.

- Я слышала ваш разговор. Чтож, разрешаю вам следовать за мной и находиться под охраной моей стражи. Я, так понимаю, что вы рядом со мной временно, в силу обстоятельств, - Саша, немного опешив от строгости в ее голосе, кивнула, - я так и думала. Поэтому не буду требовать от вас оммаж лично мне или моему супругу. Но поскольку временно я предоставляю вам статус фрейлин, то желаю видеть вас на утренней молитве за своею спиной. Так же я хочу видеть вас у себя в шатре после того, как войско встанет лагерем. Возможно, у меня могут возникнуть к вам просьбы или распоряжения. Мой супруг пригласил вас сегодня на вечернюю трапезу, поэтому вы будете меня сопровождать на нее, прошу не опаздывать.

- Но я не могу туда пойти, - воскликнула Саша, - так как мой гардероб утонул в море. Из нарядов только то, что на мне надето. Не могу же я появиться там в кольчуге. Что вы мне посоветуете?

- На мой ужин вам идти в доспехах, конечно, не следует. Девушке не очень прилично щеголять в мужском платье. Я думаю, что смогу помочь вам в вашей беде. Подойдете перед ужином в мой шатер, попробуем, что-нибудь вам подобрать.

Эльвира ненадолго задумалась, после чего опять заговорила:

- Раз у вас проблема с личными вещами, то разрешаю вам в дальнейшем двигаться в мужской одежде.

- Спасибо, Ваше Высочество, - поклонилась ей девушка.

- Скажите, Александра, почему у вас мужское имя? Вас назвали в честь Александра Великого?

- Отец так захотел. У нас таким именем не только мальчиков называют, но и девочек. А священник, который был рядом с вами, кто он?

- Его зовут Петр Амьенский, ещё его иногда называют Пустынником. Очень, верующий, благочестивый человек, умелый оратор. Он один из вдохновителей нашего паломничества.

- Расскажите, Ваше Высочество, все равно делать нечего, - попросила Саша принцессу.

Та кивнула, обозначая согласие и начала свой рассказ. Сашино воображение развернуло перед ее глазами картину о самом грандиозном событии этого времени, в котором было много отваги и доблести с обеих сторон конфликта, но и трусости, жестокости и жадности, тоже хватало. Для неё все это казалось необычным, ведь рассказ вел участник событий, живой свидетель, а не учитель истории.

Все началось в 1095 году, в городе Клермоне, на церковном соборе. Папа Урбан второй в своей проповеди призвал европейских правителей забыть распри и направить воинскую силу на освобождение христианских святынь. Он назначил начало похода на 15 августа 1096 года. Такая дата была выбрана, потому, что давала время собрать урожай перед походом и запастись провиантом.

Речь папы всколыхнула не только рыцарство, но и подняло в поход крестьян, ремесленников, разных нищих и лихих людей. Слова папы повторяли многочисленные проповедники, среди которых был и Петр Амьенский. Своими проповедями и ораторским искусством он выдвинулся в одного из вождей похода. Народ не дожидаясь войска рыцарей и нового урожая, весной 1096 года продавал свое имущество за бесценок, у кого оно было, и, погрузив на телеги жен и детей, вышли в путь. Ведь папа в своей речи открыто озвучил идею грабежа: "Кто тут несчастный и бедный - там обретет славу и богатство".

Путь этих горе - крестоносцев был труден и долог. Они надеялись, что главы городов, мимо которых они проходили, будут снабжать их продуктами как паломников. Был в эти времена такой обычай, но весной продуктов мало, а голодных пилигримов оказалось очень много, так что им пришлось грабить округу. Особенно жестокие битвы происходили в землях венгров, болгар и Византии. Ведь среди крестоносцев, кроме крестьян, ремесленников и безземельных рыцарей, хватало и простых разбойников, которые шли в поход целыми шайками.

Из, примерно, ста тысяч человек до Константинополя дошли около тридцати - сорока тысяч. Для императора Алексея такая прорва народа стала шоком, не таких воинов он желал видеть. Для того чтобы отвоевать свои земли у турок, ему нужны были рыцари. Поэтому он накормил их один раз и быстро переправил через пролив на азиатский берег, сглаз долой. Некоторая часть, самая умная, остались дожидаться рыцарской армии. Судьба остальных была печальной. Разбив в стычках несколько малых отрядов турок, паломники воодушевились. Петр Амьенский увещевал их не спешить и дождаться основных войск возле византийских, приграничных крепостей, но его не стали слушать. Тогда он умыл руки и вернулся в Константинополь, где дождался, а затем присоединился к отрядам европейских правителей. Его же паства продолжила путь, и вскоре повстречала основную армию турок.

Воины Кылыч - Арсалана сначала атаковали авангард этой армии, который состоял из бедных, безземельных рыцарей. Когда разбили его, обрушились на основной отряд, в котором профессиональных воинов уже не было. Они убивали всех кого видели. Люди в ужасе разбегались, желая спасения, молодые девушки от страха, скидывали свои одежды, желая, своей красотой усмирить ярость турецких воинов. Турки взяли в плен молодых юношей и девушек, около трёх тысяч, а остальных убили. Спастись удалось нескольким десяткам счастливцев.

Через день к этому месту подошёл военный отряд византийцев. Они сложили тела павших для отпевания в общую кучу, насчитав при этом двадцать семь тысяч человек. Так закончился первый этап этого предприятия, прозванного "Крестьянским крестовым походом".

- Какая грустная история, - задумчиво проговорила Саша, а Настя, которая присоединилась к ним, осенила себя крестом.

- Не понимаю я этих людей, - продолжила Саша, - как можно было бросить налаженную жизнь, дом и отправиться в такую даль. Хотя бы детей пожалели, ведь пошли, сами не зная, где находиться этот город и сколько до него идти. Неужели они думали, что арабы их пропустят или испугаются.

- Ты права, Александра, они думали не о воле господа, - ответила Эльвира, - а хотели сбежать от своих синьоров, позабыв свои обязанности. Ведь дошло до того, что деревни опустели, и не кому стало собирать урожай. Вот их и покарал Господь за то, что забыли своё место.

Сашу, как дитя демократии, немного покоробили слова принцессы. Она как-то подзабыла о сословных барьерах этого времени. Тут раздался смех принцессы, та вспомнив нечто смешное, сказала:

- Представляете, эти невежественные сервы дальше своих грязных хижин нигде не были, а когда пошли в поход, наверное, думали, что Иерусалим находится за соседней горой. Эти глупцы, как только видели большой незнакомый город, начинали кричать: "Иерусалим! Иерусалим!". Представляю, какие у них были лица, когда они увидели Константинополь. Я сама, скажу вам по секрету, на мгновенье впала в ступор, когда увидела с палубы корабля размеры этого города.

- Да, Ваше Высочество, - заговорила вдруг Настя, - три ряда стен, длинной в шесть тысяч шагов, императорский дворец во Влахернах, там же церковь Пресвятой Богородицы, в которой есть святой источник, колокольни церквей и купола Святой Софии. Действительно величественное зрелище.

Неожиданно их беседу прервал звук рога, который зазвучал где-то в начале армии. Этот звук подхватил другой рог, уже ближе к девушкам, затем ему ответил рог, за их спинами и звуки других рогов пошли передаваться дальше, от отряда к отряду.

- Что случилось?- воскликнула Настя.

- Сигнал разбивать лагерь, - ответила Эльвира, взглянув на солнце. Оно уже касалось макушек деревьев, - я вас покину, синьоры. Нужно отдать несколько распоряжений и проконтролировать слуг. Когда закончите с делами, я жду вас у себя.

Она кивнула им, прощаясь, а девушки придержали коней, пропуская фрейлин и обоз, который повернул с дороги на поляну. Подруги решили не отставать от него и последовали следом.

Телеги остановились в ста метрах от края дороги и образовали полукруг. Слуги споро и без лишней суеты взялись устанавливать шатер для Эльвиры, снимая его составные части с телег.

Девушки подъехали к линии повозок и решили остановиться на ночлег возле них. Прежде чем слезть с коня, Саша бросила взгляд на дорогу и впервые увидела, как становятся лагерем пятнадцать тысяч человек.

Раньше фраза "встать лагерем", рисовала в мыслях Саши картину поляны с палатками и кострами, но такое количество народа, не могло поместиться в одном месте. Поэтому отряды сворачивали в обе стороны от дороги и занимали ближайшие свободные пространства. Таким образом, каждый отряд образовывал свой лагерь, отгораживая себя от соседей полосой свободной земли. На эту границу коневоды выводили выпряженных ослов и лошадей отдыхать.

Стоял шум, гам, где-то раздавался смех. Потянуло дымом костров, послышался стук топоров от ближайших рощ смоковниц. Все это скопление людей, Саша примерно прикинула, расположилось на площади около километра или чуть больше. И на конец-то, Александре посчастливилось увидеть конец армии.

Оказалось, что в хвосте крестоносного воинства движется большое число простых паломников, которые идут к святым местам. Среди них были и нищие и бандиты, которые мечтали пограбить в городах, взятых штурмом, и крестьяне, мечтающие о наделах. Было этой толпы около трёх тысяч человек, и самое неприятное, что их никто не собирался кормить. Им приходилось добывать еду себе самим, поэтому войдя в лагерь, они растеклись по нему, как поток мутной воды, воруя и попрошайничая.

Между тем, девушки занялись своими делами. Настя взялась за их живой личный транспорт, а Саша готовила трофейных коней и имущество к продаже. Она снимала захваченные вещи и сортировала их, складывая по кучкам доспехи, оружие и одежду. Ценную мелочевку и запасы продуктов относила к своим вещам.

Вдруг, краем глаза, она заметила недалеко от их стоянки какое-то шевеление. Обернувшись, Саша увидела небольшую толпу оборванцев, которые с жадностью посматривали на разложенные вещи, бурно споря на смеси разных языков, при этом, постепенно приближаясь к ним. У девушки екнуло внутри, а рука уже тянула меч из ножен. Толпа остановилась, как будто налетела на стену, а за Сашиной спиной, раздался скрип Настиного лука.

Из толпы раздался громкий и хриплый голос:

- Добрая Госпожа, уделите толику от щедрот ваших, Господь ведь завещал делиться со страждущими мирянами.

Не успела Саша сообразить, что сказать в ответ, как из-за спины, раздался голос Насти, злой и высокомерный:

- Ступайте прочь, оборванцы, здесь не подают милостыню, а раздают стрелы, обратитесь лучше к монахам. Помогать страждущим им сам бог велел.

Нищие зашумели, выкрикивая угрозы и проклятия, но тут из-за повозок, вышла вереница пехотинцев графа и стали выставлять оцепление вокруг повозок и шатра. Попутно они разгоняли нищих, поколачивая их древками своих копий. Стоянка девушек и их вещи с животными, оказались внутри защитного периметра.

Саша с облегчением выдохнула и убрала меч, после чего повернулась к Насте:

- Насть, ты чего на них набросилась? Они же голодные, дали бы им пару сухарей, и все,- сказала она, ощущая внутри себя жалость к этим несчастным.

- Ах, Саша, Саша,- произнесла ее спутница, качая головой, как умудренная жизнью женщина, - мы не Иисус, чтобы семью хлебами накормить всех страждущих. У нас самих еды на пару дней, и кормить нас тоже никто не будет. К тому же мне кажется, как только ты достанешь сухарь, то их столько набежит, что мы останемся не только без сухарей, но и лишимся части вещей. Известный приём, кстати, например, возле церкви только достанешь монету, что бы подать кому-нибудь, так такая толпа набегает, и не знаешь, как вырваться.

Саше осталось только махнуть на это рукой и продолжить своё занятие, при этом обдумывая этот случай. "Вот ведь, как получается-то, - размышляла она, - действительно, доброта хуже воровства. Твоё доброе дело могут посчитать твоей слабостью, видимо не доросли они ещё до идей гуманизма и толерантности". Её руки все делали сами, а мысли перескочили на другую тему.

"Может мне, все-таки на Руси обосноваться, в Киеве к примеру. Бандеровцы там ещё не народились. А может заложить Москву, вперёд Долгорукого? Может быть тогда, в летопись попаду, а родители обо мне из неё узнают". Она грустно вздохнула, вспомнив их, а затем улыбнулась пришедшей мысли: "Вот ещё идея - послать письмо из глубины веков. Добраться до перевала Дятлова, на Урале, выбрать большую скалу и зубилом вырубить рассказ о своих приключениях, а внизу написать просьбу к альпинистам, пусть позвонят по такому номеру 15 мая 2015 года и расскажут об этом письме". На миг ей стало весело, когда она представила этих альпинистов, читающих ее письмо.

В это время сквозь оцепление проехал на ослике мужчина в окружении пяти стражников и пожилого слуги. Эта группа двигалась в сторону стоянки девушек. Саше, их предводитель, напомнил образ Санчо Пансо, как его любят изображать в книгах.

Мужчина был небольшого роста, толстым, с мягким круглым, тщательно выбритым лицом, на котором застыла улыбка добродушия и веселости. Он носил бархатную, зеленого цвета котту, опоясанную узким ремнем. На его ногах красовались своеобразные чулки, шоссы, синего и красного цвета, а также башмаки с загнутыми носками. Его голову украшал смешной убор, типа пилотки, с широкими полями, которые стояли вертикально, а впереди образовывали острый козырёк, словно клюв птицы.

Разглядев его, Саше захотелось рассмеяться, она решила, что это чей-то шут. Но тут она увидела золотую цепь на его груди, которая явно указывала на статус владельца или его должность, и отбивала охоту смеяться над ним. Девушка догадалась, что перед ней казначей графа, на это также указывала его кожаная сумка, которая висела на боку его скакуна. Пока в Сашиной голове проносились эти мысли, мужчина скатился с осла и пошёл в их сторону, попутно осматривая коней. Он приседал перед ними, обходил кругом, при этом потирал ладони и цокал языком. Затем подошёл к девушкам, поклонился и воскликнул:

- Мир вам, прекрасные девы-воительницы! Меня зовут мэтр Реми, я казначей графа Раймонда. Мой господин приказал купить у вас лошадей и имущество. Я, так полагаю, этих коней, - сказал он, показывая рукой на трофейных лошадей.

Девушки кивнули, а мэтр обернулся к своей свите и подозвал слугу-конюха. Отдав приказ осмотреть животных, а сам принялся разглядывать сложенные вещи.

Конюх, осмотрев коней, доложил казначею, что они в порядке, без болезней и не заморенные. Начался торг. На первый план торговаться вышла Настя и у них с мэтром произошла шумная баталия за цены. Насте пришлось постараться, чтобы поднять цену на максимальную высоту. Благодаря ее стараниям, они разбогатели на восемьдесят золотых динаров. Мэтр Реми также лучился довольством, видимо все-таки сэкономил. Он подозвал охранников, которые шустро собрали купленные вещи и погрузили их на коней, после чего удалились. На прощание мэтр сказал, что если им опять повезёт в бою, то он будет рад снова с ними встретиться.

Солнце уже почти скрылось за деревьями, но было ещё светло. Закончив с делами подруги, решили, что пора идти к шатру принцессы, предварительно сняв с себя лишнее железо. Настя скинула свой жилет быстро, что ей, распустила ремни и все, а для Саши, это действие стало маленькой эпопеей. Только с помощью Насти ей удалось стянуть с себя свой железный свитер, при этом пришлось наклониться и шевелить плечами, переступая на месте, стараясь, чтобы доспех скользил по телу. Воины, стоявшие в оцеплении, потешались себе в усы, наблюдая этот цирк.

После доспеха, тело приобрело необычную лёгкость и начало зудеть. Девчонки почесываясь, собирались уже уйти, но посмотрев на свою кучу добра, решили нанять охранника. Саша подошла к ближайшему часовому и попросила его приглядеть за вещами, заплатив ему пару медных фоллисов. Довольный воин заверил их, что костьми ляжет за их добро и коней. Успокоившись за судьбу своего имущества, подруги, наконец-то отправились к принцессе.

Глава 7

В представлении Саши ужин у графа - это некое шумное действо с вышколенными лакеями, большой свитой за столом и любимыми собаками, которые грызутся из-за костей. В общем, так все и оказалось, только прежде, они попали в шатер, точнее в маленький будуар Эльвиры. Эта комната отделялась от основной части шатра стенкой. Внутри будуара стояли походная кровать и пара сундуков с вещами. Посередине, на табурете сидела хозяйка Тулузы, а служанка, наносила ей макияж и делала прическу. Одна из фрейлин держала перед принцессой серебряное зеркало, а сбоку от неё стоял высокий подсвечник на четыре свечи.

Когда девушки вошли, Эльвира, не поворачивая головы, приказала двум служанкам заняться ее новыми знакомыми, указав рукой на один из сундуков.

Анастасию сразу взяли в оборот, заставив раздеться догола. После чего ловко протерли ее тело влажным чистым полотенцем от пота и грязи и помогли надеть ее платье.

Для Александры начался примерочный марафон. Служанка быстро доставала из сундука нательные рубахи, котты и камизы, разных расцветок из индийской парчи, лионского бархата и шелка. Все это, прикладывалось к Сашиной груди, а затем отбрасывалось, бралось что-то следующие, и так дальше, пока сундук не опустел. К концу примерки, вокруг девушки лежал ворох разноцветной ткани, а в глазах рябило от расцветок. У всей одежды был один недостаток, она была для девушки короткой по подолу, ведь Эльвира была ниже Саши на пол головы. В конце концов, девушка махнула рукой и выбрала камизу из шелка цвета топленого молока и светло-голубую котту с широкими и короткими рукавами.

Служанки помогли ей раздеться, быстро протерли ее таким же полотенцем, одели в подобранный наряд, покрыли голову платком из кисеи, закрепив его тесьмой. Талию опоясали узким кожаным поясом, на котором висели маленький кинжальчик для еды и небольшой кошель, который, по всей видимости, выполнял функцию дамской сумочки. От косметики Саша отказалась, чёрт его знает, из чего сейчас ее делают, не было у неё к ней доверия, а до "Макс Фактора" ещё далеко. Сапоги так же пришлось оставить свои, не босиком же идти. Кроме того, вспомнив, что пищу в это время ели руками, обмывая пальцы в специальных чашах, выпросила у служанки кусок белой материи на салфетку. Получив желаемое, сложила этот лоскут и спрятала его в рукав.

Наконец сборы закончились, и они пошли на выход. На улице уже сгустились сумерки. Все, приглашенные рыцари и свита графа сидели за длинным столом, который стоял в виде русской буквы П.

Место графа находилось в центре верхней перекладины этой буквы. По левую руку от него сидели герцог Бульонский, граф Фландрский, который беседовал с круглолицым блондином. Следующим сидел, не знакомый девушкам сорокалетний мужчина с овальным аристократическим лицом, которое украшали аккуратные усы. Из-под бархатного берета выбивались темные волосы, а на красном сюрко был вышит герб из трёх золотых львов. Саше герб показался знакомым, но чей он, вспомнить не смогла. За этим мужчиной сидели рыцари ниже рангом и члены свиты гостей.

По правую руку графа стояли три пустых табурета, явно приготовленные для принцессы и девушек. Справа от них, вдоль другой ножки "П", сидели небольшой группой пятеро священников с Петром Амьенским и тихо между собой беседовали. Следующими были два господина в бархатных коттах, с массивными золотыми цепями на груди. Как потом узнала Саша, это были представители Венецианского Дожа и Совета консулов Генуи, Джузеппе Ламброза и Марко Фиески, представители двух городов - соперников. Они и сидели, отодвинувшись друг от друга, а Марко рассказывал, что-то смешное какому-то рыцарю. Дальше места за столом занимали рыцари графа по мере знатности. Там же Саша, увидела и знакомого им Жоффруа де Мо с племянником.

Внутреннее пространство стола было свободно, через этот проход слуги меняли посуду, доливали вино гостям, подносили кушанья. Вся эта компания громко разговаривала, смеялась, шутила, но когда появились девушки, все замолчали.

Слуги помогли дамам занять их места, а граф Раймонд по праву хозяина поднял руку, требуя внимания, и проговорил:

- Синьоры, соратники, я рад сообщить вам, что Божье Провидение прислало в наше общество двух прекрасных дам, они красивы как розы и имеют такие же шипы. Мне приятно представить вам Александру из рода Скворца, и Анастасию из купеческой семьи Василаки. Их история необычна и удивительна. Когда мой преданный рыцарь де Мо встретился с ними, то они только, что одержали верх в бою с пятью сарацинами.

При этих словах, присутствующее общество зашумело в удивлении. Все принялись рассматривать подруг, пытались, по всей видимости, отыскать в них скрытый секрет, с помощью которого они победили. Сашу эти взгляды, хоть и нервировали, но из колеи не выбили, зато Анастасию вогнали в краску. От такого внимания она покраснела как маков цвет и потупила глаза.

- Господь Вседержитель, - воскликнул незнакомый Саше блондин, - как такое может быть? Расскажите нам синьоры, пока слуги дожаривают оленя, просим вас.

- Я тоже присоединяюсь к просьбе отважного Эсташа, - проговорил Раймонд, - поведайте нам повесть о своих злоключениях.

Пришлось Саше забыть на время о своём желудке, тем более что на столе была только посуда и разлитое вино в кубках, которое, разбавили водой. Видимо, правда, что олень ещё не был готов. Она пересказала свои приключения, после чего стала отвечать на вопросы. В основном рыцарей интересовал сам бой, а также мысли, которые заставили ее так поступить. Выслушав ее ответы, блондин воскликнул:

- Синьора, вы, что же, читали Цезаря " Записки о галльской войне"?

- Нет, ваша милость, меня учил мой отец и ещё один человек, - ответила девушка, имея в виду своего тренера, который любил сыпать афоризмами из книги китайского полководца Сунь - Цзы, когда учил их тактике поединков.

- Кто же этот достойный муж? - пристал к ней блондин.

Так получилось, что разговор шел между ними двумя, остальные только слушали с интересом, а сидящие дальше, уже давно потеряли к ним интерес и вернулись к своим делам.

- Это мой учитель по борьбе без оружия, - ответила Саша.

- Кулачная драка, - воскликнул молчавший, до этого Готфрид, - как простолюдины?

- Вы господа не так поняли, - воскликнула девушка, подняв вверх обе ладони,- это не кулачная драка, хотя там есть и это. Это приёмы самообороны, необходимые девушке для защиты от хамов, именующих себя мужчинами. В основном, приёмы освобождения от захватов. Ведь главное, если тебя схватили, вырваться и убежать.

- Ха-ха! - Рассмеялся блондин, - дама, дерущаяся с рыцарем, наверное, интересное зрелище. Взяв кубок в руку, он отсалютовал Саше, - продемонстрируете как-нибудь?

- Хорошо синьор, - кивнула Александра блондину, который приложился к кубку,- если вы не боитесь проиграть женщине, то милости просим.

При этих словах блондин поперхнулся, закашлял, а сидевшие за столом рыцари стали выкрикивать:

- Турнир, поединок!

Блондин, вытерев рот, с ехидной улыбкой сказал:

- Я не побоюсь, синьора, и если победа будет за мной, то вы отдадите мне свой меч и оденете платье.

- Идёт, ваша милость, хотя мой меч мне дорог, но если победа будет моей, то платье оденете вы.

Граф Раймонд, захлопал в ладоши и проговорил:

- Браво синьора, но хватит разговоров, мне доложили, что олень готов, поэтому отдадим должное нашим поварам.

Он рукой сделал знак и слуги стали расставлять блюда с кусками дичи. Некоторые из лакеев, спрашивали у каждого из гостей, какой кусок им отрезать и перекладывали эти куски им, на тарелки. Один из подавальщиков нес широкое блюдо с слегка размоченными в воде сухарями. С этого блюда другой слуга раскладывал их на тарелки гостей.

На время за столом все разговоры стихли, затем со своего места встал один из священников и прочитал молитву, перекрестив стол. После чего все приступили к трапезе, слышно было только чавканье, стук кубков, звон ножей об тарелки. Кто-то ел вообще руками, кто-то помогал себе ножом. Саша не смогла пересилить себя, кушать как все. У неё на поясе висел короткий нож для еды, а в место, второго прибора, она попросила остроконечный кинжал у одного из лакеев. Используя этот кинжал вместо вилки, она своим ножом отрезала кусок, а с помощью кинжала отправляла его с осторожностью в рот. Сначала было не привычно, но потом освоилась и дело пошло ловко и с некоторым изяществом. Саша за прошедшие дни своего попадания, успела соскучиться по нормальной пище, поэтому ела с аппетитом, отключившись от окружающего. Настя, посмотрев на подругу, взяла с неё пример и тоже орудовала двумя ножами.

Закончив, Саша подняла голову и увидела, что все присутствующие на ужине, с интересом смотрят на них. Эльвира даже подперла свою голову рукой и выглядела как зритель, смотрящий шоу. Александра отпила из своего кубка и красивым жестом достала свой платок, используя его как салфетку.

Незнакомец со львами на сюрко, пожал плечами и громко проговорил: "Ромейки". Высказав, наверное, общую мысль, что все присутствующие стали свидетелями некоего имперского застольного этикета. В это время Византийская империя была более развита и просвещенней Европы, и казалась рыцарям землёй обетованной.

Постепенно все забыли про девушек и опять вернулись к своим разговорам. Прислушиваясь к мужчинам, сидящим рядом, Саша поняла, что главной темой сегодняшнего вечера было нехватка припасов в войске. Граф Раймонд даже высказал претензию, обратившись к делегатам от Венеции и Генуи, те в ответ побожились, что помощь будет, только надо подождать. Александра спросила у Эльвиры пояснений, та её просветила, что оказывается, вожди похода давно отправили просьбу о помощи к папе, императору Алексею и торговым республикам: Венеции и Генуе. Но помощи пока нет, к тому же, в прибрежных водах господствует египетский флот, который в прошлом году разгромил объединенную эскадру итальянцев.

Готфрид Бульонский высказал предложение разослать отряды фуражиров по округе, грабить пастухов и гнать отары своим ходом, вслед за армией. Тогда вставала проблема воды для скота, которая тоже заканчивалась. Блондин предложил собрать всю кавалерию и ускоренным маршем двигаться вперед, широким фронтом, допрашивая всех встречных о колодцах и стадах, если встретятся караван-сараи, сразу их захватывать. Чтобы помешать мусульманам, отравить или засыпать источники воды, которые могут быть на пути войска.

Чем закончился спор, Саша уже не прислушивалась, а наклонилась к принцессе и спросила:

- Ваше Высочество, а кто это такой, вон тот, который блондин?

- Это Эсташ, граф Блуа и Ланса, старший брат Готфрида, - потом хихикнув, сказала, - ловко ты его отбрила, будь ты мужчиной, то не избежать тебе поединка с ним. Он все-таки рыцарь, смелый и честный, к тому же романтик. Пишет стихи, его так и называют "Вергилий". Так что можешь не боятся, кроме того он безумно любит свою жену Агнесс, собственно ей стихи и пишет, потом в письмах шлёт (только три из этих писем дожили до наших дней, хранятся в музее города Руана, Франция).

- Понятно, действительно романтик, - произнесла Саша,- а почему Танкреда нет?

- Они с моим мужем терпеть друг друга не могут, ещё с Антиохии. Он со своим родственником постоянно интриговали и вносили раздоры в наше воинство. Все мечтают о своих королевствах, забыв о делах божьих. Его родственник, Боэмунт Тарентский интригами, себе Антиохию отхватил и забыл про дело Христа. Остался в городе своё новое княжество укреплять, оно и к лучшему, а Танкред, поэтому впереди войска и идёт. Все ищет, какой городок захватить, но смел, доблестен, держит слово и честолюбив. Вот с ним так шутить не советую, запомнит и отомстит.

- А кто это, со львами на одежде, - вспомнила девушка, ещё об одном аристократе.

- Это Роберт, герцог Нормандский, по прозвищу "Короткие штаны". Его так отец звал, кстати, знаменитый Вильгельм Нормандский, который победил англов в битве при Гастингсе. Не вздумай только его так назвать, оскорбиться. Вообще, у него натянутые отношения с семьёй. Его брат, король Англии, одновременно его герцогством правит, а Роберт, им только числится. Ему подчиняется маленькое графство Мэн, приданное жены.

Саша наконец-то вспомнила, где видела этот герб. В книге "Айвенго", на одной из иллюстраций, изображен был Ричард Львиное сердце, на щите которого художник изобразил такой же герб.

"Вот ведь, - пришла к ней мысль, - где связь времен то, в исторической книжке читать, потом самой видеть". Не привыкла она ещё к такому выверту времени. Иногда ей казалось, что это постановка, розыгрыш.

Между тем, разговоры за столом становились все громче, а темнота все гуще. Эльвира зевнув, перекинулась словами с мужем, тот поцеловал ей руку, и она встала из-за стола. Девушки последовали за ней, отвесив прощальный поклон всему обществу. Видимо, добропорядочным дамам дальше находиться за столом было невместно. Честно сказать, девушки, уже только и думали, как красиво и вежливо удалиться, спать хотелось очень сильно. Они радовались, что этот тяжёлый для них день заканчивается.

Подруги вернулись в шатер, где принялись переодеваться, все-таки платье необходимо было вернуть. Пока Саша возилась со своими одеяниями, Настя успела переодеться и спросила у Эльвиры, чем еще они могут быть полезны. Та в ответ только махнула ладонью, разрешая им удалиться.

Прежде чем лечь спать, Саша подошла сказать спасибо воину, который охранял их вещи. Но охранник уже оказался другим, впрочем, и этот заверил ее, что в следующую ночь он согласится присмотреть за их имуществом, так же за медяки.

В следующие три дня никаких ужасных событий не произошло, правда, веселыми их тоже назвать было нельзя. Сначала им пришлось привыкать вставать рано утром, чтобы успеть на утренний молебен. Стоя первый раз вместе с Настей, среди свиты Эльвиры, Саша боролась с зевотой. Для нее это было пустой тратой времени, но видя вокруг себя серьезные лица, прониклась. Для людей, живущих здесь и сейчас, все это являлось частью их жизни. Поэтому Саша решила отнестись к проповедям со всей серьезностью. Встряхнула себя и стала вслушиваться в речь Петра Пустынника. Монах действительно оказался умелым оратором, цитируя по памяти святые тексты, приводил примеры из жизни. За все три утра, что девушке довелось его слушать, Петр ни разу не повторился в своих речах. Когда проповедь закончилась Эльвира и ее сопровождающие подошли для благословления к монаху. Тот, завидев девушек, наказал им явиться на исповедь, как только, войско разобьет лагерь.

Вечером, перед тем, как идти к принцессе, девушки нашли монаха. Петр словно ждал их, крутился возле шатра. Увидев подруг, он поманил за собой и отошел в тень ближайшей повозки, там было не так людно. Первой исповедалась Настя. Для нее это действие было знакомо, поэтому все прошло быстро. Петр отпустил ей грехи, перекрестил, следующей опустилась на колени Саша. Она не знала, что нужно говорить, поэтому молчала и ждала вопросов от монаха. Тот в свою очередь, вопросительно смотрел на нее. Поняв, что нужно спрашивать, он произнес:

- Долго находясь в пути, грешила ли ты, дева?

- Вроде нет, падре.

- Я слышал, что тебе пришлось убивать, так ли это?

- Так, падре, но я защищалась.

- Это не оправдание, грех, есть грех. Ибо сказано: " Не убий ".

Саше пришлось виновато вздохнуть и опустить голову. Петр положил свою ладонь ей на макушку.

- Раскаиваешься ли ты в нем? - девушка кивнула, - что же, отпускаю его и для очищения души, семь вечеров перед сном, читай "Pabre nostres".

Он перекрестил ее, подставил руку для поцелуя и наказал приходить на исповедь раз в седмицу.

Надо заметить, что службы проходили во всех крупных отрядах по утрам. Проводили их специальные отрядные капелланы. Как потом узнали девушки, в войске не оказалось главного священника. В начале похода всей духовной жизнью руководил епископ Адемар де Монтейль, папский легат, но он умер во время эпидемии в Антиохии, и армия оказалась без духовного пастыря. На эту роль негласно претендовал Петр, но у него не было полномочий от Папы.

После утренних проповедей, подругам приходилось в темпе собираться, так как, в любой момент могла зазвучать труба, призывая к выступлению. А вечером, нужно было поторапливаться расседлывать коней, снимать броню и бежать в шатер к принцессе. Днем, следуя за ней, девушки изображали свиту ее высочества. Для этой женщины, подруги, оказались людьми новыми, еще не примелькавшимися, поэтому вызывали интерес. Пришлось им развлекать испанку беседой.

Правда, впервые дни совместного путешествия, Эльвира больше рассказывала сама, найдя в Александре и Насте новых слушателей. На девушек свалился ворох сплетен и новостей, которые знали все члены похода.

Так девушки узнали о приключениях на пути к Константинополю. О конфронтации с императором Алексеем, который требовал от руководителей похода вассальной клятвы, где угрозами, а в случае с Готфридом, даже военными стычками. При этом с гордостью Эльвира сообщила, что ее муж остался не рушим как скала. Только он не принёс присягу, но пообещал не предпринимать действий во вред империи.

Потом была осада Никеи, которую рыцари почти взяли, но император Алексей убедил гарнизон сдать город ему. Он догадывался, что взятые приступом города, европейцы ему не отдадут, наплевав на договор с ним.

- Поразительно, Ваше Высочество, - воскликнула Анастасия,- вы уже так долго в дороге и столько пережили. Как вы не побоялись отправиться в столь далекий путь?

-На твой вопрос, Анастасия, отвечу так. Мы с моим мужем были вместе уже три года, когда он решил откликнуться на призыв папы. Он у меня очень благочестив. Когда я молилась Пресвятой деве о защите для мужа, то сердце моё кольнуло. Мне, и в этом нет сомнений, был дан знак свыше, что когда он уйдёт в поход, то мы с ним больше не увидимся. Я решила последовать за ним, но Раймонд был против. Мне пришлось выдержать жестокий спор, я три дня вела осаду, как полководец, и вот, мы вместе, как положено, в горе и радости.

Эльвира с грустью вздохнула и ненадолго замолчала, посмотрев вдаль, потом добавила:

- С тех пор я не могу забыть о том знаке и после каждой битвы с ужасом жду, что принесут тело мужа. Постоянно умаляю в молитвах Господа нашего, Святую Деву, отвести от него стрелу и острый меч, и пока они внемлют моим молитвам, оберегают его.

Разговор опять замер, девушки молчали, сопереживая ей. Затем Анастасия робко спросила:

- Скажите, Ваше Высочество, когда вам было страшнее всего?

- Пожалуй, во время осады Антиохии, - задумчиво произнесла она, - представьте себе, войска измученные восьмимесячной осадой, голодом и жаждой, только что взяли город, убив всех жителей. Но еды в нем не оказалось, к тому же из-за трупов павших разразилась эпидемия. А, в придачу к этому, нас окружила армия турок, числом около сорока тысяч. У многих поселился страх в сердце. Всем казалось, что Господь отвернулся от детей своих, разгневался, ведь вожди забыли о главной цели похода и стали мечтать о своих королевствах.

В войске началось дезертирство, ночью и днем, по одному или группой покидали лагерь малодушные воины. Видя это, Господь решил дать нам знак для укрепления духа. Он послал видение о Святом копье одному рыцарю. Этим копьем, как говорится в писании, был пронзен в сердце сам Иисус, когда висел на кресте. В видении было показано место, где оно укрыто. Когда Петр Пустынник вместе с этим рыцарем его нашли, то это чудо вызвало подъём религиозного благочестия в войске и укрепило дух. Осененные милостью Божией воины вышли против турок и буквально разметали их.

Так за разговорами проходила поездка, иногда беседа сама по себе затихала и все ехали, молча, через некоторое время снова вспыхивая. Принцессу интересовала жизнь на Кипре, большой ли город Ларнак. Сколько стоят ткани в лавках города, и каких расцветок они бывают. По какой цене закупают их в Александрии. На такие вопросы отвечала Настя, а Саша, придержав коня, отъезжала в хвост свиты, стараясь, стать незаметней. В таких разговорах она заново изучала это время, пытаясь запомнить разную информацию. Решив для себя больше слушать и меньше говорить. Этими разговорами они ещё отвлекали себя от постоянной жажды.

Кони их тоже смотрелись невесело, покрытые с ног до головы желтой пылью, они медленно переставляли свои ноги. Окончательно околеть им не давали, порции воды из бурдюков обоза графа.

Каждый вечер они с остальными фрейлинами сопровождали Эльвиру на вечернюю трапезу. Прислушиваясь к застольным разговорам, подруги узнавали последние новости. Так они узнали, что вокруг войска появились конные разъезды арабов. Находясь на пределе видимости, они не пытались нападать, ограничивая себя разведкой. Только Танкред д, Отвиль вместе со своими рыцарями пытался переломить с ними копье, но верткие всадники уклонялись от боя, быстро исчезая из виду. Граф Раймонд на очередном ужине высказал неприятную для всех мысль. Он предположил, что это разведка эмира Иерусалима, они следят по какому пути идёт войско, и в этом направлении уничтожают колодцы, пытаясь заставить их повернуть обратно под угрозой жажды.

Все присутствующие в тот вечер за столом, горестно вздыхали, думая о будущем. Саша в тайне понадеялась, что вожди все-таки решат повернуть назад. Ведь, на ее взгляд, люди в войске выглядели усталыми. Особенно тяжело приходилось пехотинцам, шагавшим на своих двоих и неся на себе оружие и личные вещи. Правда, в середине дня, по сигналу рогов, устраивался небольшой привал. Люди не покидая походных порядков, садились на землю или на край дороги. Отдыхали, по Сашиному ощущению, где-то с полчаса и по сигналу продолжали движение. В общем, люди нуждались в продолжительном отдыхе, но поход продолжился дальше.

Постепенно интерес к Саше и Насте прошел, они уже не вызывали ажиотажа, к ним привыкли и перестали мучить расспросами. Еще отряд девушек увеличился на одного человека, у них появился конюх. Это случилось вечером третьего дня.

Расседлывая лошадей и приготавливая себе место для ночлега, подруги не смотрели по сторонам, считая себя под защитой стражи, но сзади вдруг послышались крики охранника.

- Стой, мелкий поганец, - кричал стражник, - тебе сюда нельзя! Убирайся отсюда.

Саша обернулась на шум и увидела, как стражник, треплет пойманного за шиворот, паренька, возрастом лет четырнадцати. Тот крутится у него в руках и пытается вырваться, отбиваясь ногами. Его одежда выглядела бедно, была сильно изношена и имела множество заплат. Парень явно старался следить за собой, чем выгодно отличался от остальных нищих. На нем была простая серая рубаха из домотканого полотна. Ноги скрывали чулки - шоссы, когда-то разного цвета, но от долгой носки они выгорели на солнце, поэтому понять какой они окраски было невозможно. Обут он был в деревянные сандалии с кожаными ремешками.

Его русые волосы были подстрижены "под горшок".

Для своих лет он имел немного низкий рост и широкие плечи, когда-то выглядел крепышом, но сейчас исхудал. Когда паренек увидел, что девушки смотрят на него, то стал кричать, обращаясь к ним.

- Благородные синьоры, выслушайте меня, прошу вас именем Христа, я не вор!

- Воин, пропусти его,- крикнула Саша, ей стало интересно, что ему от них надо.

Настя, хотела уже высказаться, но Александра подняла руку, прерывая её отповедь.

Парень подбежал к ним и поклонился, приложив руку к сердцу, а Саша присела на лежавшие кучей седельные сумки.

- Ну, говори парень, чего хотел,- сказала она, подбодрив его жестом.

Паренек набрал в грудь воздуха и выпалил одним махом:

- Благородные синьоры, возьмите меня к себе в слуги, - и продолжил скороговоркой, боясь, что его могут прогнать,- я много умею и готов работать за еду. Я у вас много не съем, дадите мне маленький сухарик, я и сыт. Зато коней почищу, одежду могу чинить, груз носить. Не смотрите, что я маленький, я крепкий.

Девушка жестом прервала его монолог и задумалась. Она уже не раз, подумывала о помощнике. Им вдвоём приходилось тяжело каждое утро и вечер возиться с конями и грузом. Но брать ребёнка на работу ей как-то претило и еще, его ведь надо кормить. В это время, беря себе слугу на работу, хозяин обязан был заботиться о нем, а с едой у них самих не очень. Саша решила ему отказать. Парень, словно почувствовал это и жалостливо посмотрел на неё. Слова застряли в ее горле, ведь во взгляде паренька была такая безнадега, что Александру пробрало до сердца. Такой взгляд мог быть у человека готового на убийство или самоубийство, который дошёл до крайней черты. В случае с пареньком, видимо это был голод. У девушки просто не хватило духу прогнать паренька, оттолкнуть.

- Прежде чем тебя взять,- проговорила Саша,- скажи, как тебя зовут?

- Меня зовут Якоб,- молвил парень,- я из-под Майнца.

- Немец, что ли?

- Нет, шваб.

- А не проснемся мы утром без вещей,- вставила своё слово Настя.

- Я не вор, - буркнул ей с какой-то гордостью Якоб.

- Хорошо, - хлопнула себя по коленям Саша,- мы тебя возьмём, только с едой ты ошибся. У нас только овес.

Девушка достала горсть зерна и высыпала парню в руку. Настя попросила его рассказать о себе.

История Якоба оказалась трагичной. Он был из семьи крестьян, действительно из-под Майнца. Три года назад, через их местность проходили паломники "Крестьянского Крестового похода". Его отец поддался проповедям священников, таких как Петр, продал все что имел и с семьёй пошёл в святую землю. Им удалось не сгинуть по дороге и дойти до Константинополя. Хотя пришлось поголодать в пути и страху натерпеться. Отец, послушав рассказы местных жителей о турках, решил подождать армию рыцарей. Пережидая зиму, нашли себе заработок на одной вилле богатого ромейца, трудились там за еду и кров. Пришлось терпеть пренебрежение, насмешки, но они были сыты и летом переправились в Азию с войском рыцарей-крестоносцев. Вместе с ними они пережили все трудности и победы, выпавшие на их долю. Отец и здесь умудрялся находить заработок, еды тоже хватало, так как местные христиане снабжали их продовольствием.

Трудности начались во время осады Антиохии. Еда закончилась во всем войске, и Якобу с родителями опять пришлось голодать, работая на осадных работах. Потом, после взятия города, пришла эпидемия холеры, которая косила всех вокруг, но Господь уберег семью Якоба от заразы.

Когда крестоносцы двинулись к Иерусалиму, то отец не остался сидеть во взятом городе и потащил семью дальше. В дороге его родителей догнала болезнь, которая не коснулась их раньше. Попутчики, опасаясь новой эпидемии, бросили его родных на обочине дороги, отобрав их повозку, правда как истинные христиане оставили им хлеба и воды.

Четыре дня Якоб ухаживал за больными отцом и матерью, болезнь щадила его, он оставался здоровым. Когда родители скончались, похоронил их, выкопав яму ножом, и пошёл догонять армию. Дорогу, по которой шло войско, можно было легко найти по могильным холмикам умерших раненых, брошенных поломанными повозок и трупами павших лошадей.

Через два дня, он догнал армию у Триполи, которую безуспешно штурмовали крестоносцы. С тех пор Якоб так и шел с ними, перебиваясь случайными заработками за еду, иногда попрошайничая. Помня отцовскую науку, что встречают по одежке, старался держать ее в чистоте и целой.

В последние дни в войске стало плохо с едой и ему уже не подавали, только прогоняли. Опуститься до воровства мешала гордость и воспитание. Как-то вечером Якоб подслушал беседу одной ватаги. Один из ватажников рассказывал остальным свежую новость. Якобы в свите жёны графа Тулузы появились две странные девицы воинственного вида с кучей добра. Они без свиты и охраны, и слуг у них нет. Всю ночь ватага придумывала способы отъема этого добра, но узнав, что они следуют под охраной воинов графа, бросили об этом мечтать. Якоб вспомнил этот разговор и решил попытать счастья набиться в слуги.

Когда парень закончил свою исповедь, девушки некоторое время сидели, молча, находясь под впечатлением. Сашу поразила жизненная стойкость паренька, ведь он не опустился до воровства, следил за собой, остался верен своим принципам. Невольно это вызывало уважение.

- Ладно, парень, - проговорила она и достала из сумки один из трофейных кинжалов, - вот тебе ножик. Будешь вещи охранять, а мы с госпожой Анастасией, должны сопровождать жену графа на вечерней трапезе, так что бди, нас долго не будет.

Якоб взял кинжал, глаза его засияли радостью, а на лице застыла решимость умереть, но не допустить супостата к их вещам.

Глава 8

Утром, на четвёртый день, после утренней молитвы, девушки, поеживаясь от росы и прохлады, собирали свои вещи и оседлывали коней. Они старались быть готовыми ко времени, когда будет дан сигнал начать движение. Между ними метался Якоб, пытался помогать им, хватая все, до чего мог дотянуться. Он суетился, показывая хозяйкам своё усердие, но больше мешая, ведь у девушек все действия были отработанны за предыдущие дни. В конце концов, Анастасия не выдержала и прикрикнула на него:

- Якоб, не мельтеши, вот тебе конь, - она, махнула рукой на вьючную лошадь, - займись им. Кстати, на нем и поедешь. Сможешь без седла?

Мальчишка кивнул и пошёл паковать седельные сумки, стелить потник на спину животного, одевать поводья. Спорить с младшей госпожой, он не рискнул. Она держала его на расстоянии, подчеркивая сословную разницу между ними. Якоб был готов к этому, и она для него была понятна. За свою жизнь он повидал разных господ, и госпожа Анастасия была не лучше и не хуже других.

Больше вопросов у него вызывала госпожа Александра. Несомненно, она была старшей по возрасту и госпожа Анастасия, являясь младше ее, подчинялась ей. Но в ней Якоб не чувствовал господских замашек. Мало того, она держала себя с ним как старшая сестра. Кинжал вручила вчера вечером, а обратно не забрала. Принесла с ужина специально для него кусок жареного мяса и кружку воды. Сама седлала своего коня, иногда прося его кое-что подать или поддержать. Сначала он решил, что госпожа Александра фрейлина и охранник для Анастасии. Но рассмотрев украдкой ее меч, а сегодня, помогая укладывать седло на коня, её золотой крестик под воротником нательной рубахи, он предположил, что, возможно, знатностью она повыше будет. Ему показалось, что она долго жила или воспитывалась в монастыре, так как не знала современной жизни. Это объясняло, почему она часто обращалась к своей спутнице с вопросами или за пояснениями.

В конце концов, он решил, что странности господ ему ничем не грозят, но дал себе слово не переступать черту. Он слуга и будет держать себя с ними как положено слуге, а то забудешься и потеряешь место, а бродяжничать ему ужасно надоело.

А девушки не подозревая о рассуждениях своего нового спутника, облачались в своё железо. Саша после того, как они присоединились к войску, решила, что теперь можно спрятать свою кольчугу подальше и забыть о ней, как о страшном сне. Однако, её спутница, уговорила продолжить ношение железной рубашки. Основными аргументами, которые она привела, состояли в том, что, во-первых, они на войне, и произойти может всякое, вдруг появятся сарацины и обстреляют колонну, а во-вторых, для неё это будет дополнительной тренировкой и Сашино тело привыкнет носить доспех. Ведь в ее будущей жизни может возникнуть необходимость в нем. Ни кто не может знать заранее, какие испытания им пошлет Господь. Пришлось ей согласиться с доводами Насти и мучиться, одевая и снимая доспех каждые утро или вечер.

Запаковав своё тело в железо, Саша, застегивала на талии пояс с оружием, когда почувствовала чужой, пристальный взгляд. Она резко обернулась и увидела группу рыцарей, с Эсташем де Блуа и Робертом Нормандским во главе. Мужчины, видимо, давно наблюдали, как благородные дамы облачаются в железо. Наверное, со стороны это смотрелось забавно, и их взгляды ничем не отличались от взглядов современных мужчин, которые могут так смотреть, к примеру, на девушку, меняющую колесо у автомобиля.

Граф де Блуа увидев, что дамы их заметили, тронул коня и подъехал к ним.

- Утро доброе, синьоры, - заговорил он, отвесив поклон, - я часто наблюдал, как моя супруга примеряет новую котту или плащ, но девушка, одевающая на себя кольчугу - это нечто завораживающее.

Саша невольно покраснела, вспомнив свои телодвижения.

- Вы к нам по делу или мимо проезжали? - спросила она, меняя тему.

- Мы с моим другом, Робертом, ехали к графу Раймонду, но по пути увидели вас, синьоры. Я вспомнил, что вы обещали мне поединок.

- Я помню об этом, сударь, - ответила Саша, внутренне холодея, - но видит Бог, я этого не хочу.

- Вот и я не хочу. Своим словами я попал в двусмысленное положение. Не важно, победите вы или проиграете, но честь моя будет запятнана. Ведь как рыцарь, я не могу драться с женщиной, но и если вдруг победите вы, то насмешки мне обеспечены. Я в затруднении, синьора Александра, - сказал Эсташ, разведя руками.

- Действительно, со стороны выглядит двусмысленно, - согласилась с ним Саша. - Но для чего вы все это затеяли? Захотелось увидеть меня в бою, проверить мои слова?

- Вы правы, но самое главное, мне захотелось ваш меч. Рыцарь, который вас привёл к нам, в красках и с восхищением описал его. Простите меня, бес попутал. Это он, разрешите посмотреть? - спросил он, указав на Сашин пояс.

Девушка подала ему меч, рукояткой вперед. Он взял его, осмотрел клинок, сделал несколько выпадов и вернул Саше.

- Клинок из Дамаска или Хорасана?

- Нет, сударь, из Индии. Я слышала, что за такие клинки берут золото столько, сколько весит сам меч.

- Вот ведь язычники, а оружие делают лучше, чем у нас. Может вы, мне его продадите, к чему он вам.

- Сударь, неужели вы отберете у девушки ее украшение?

- Почему вы назвали меч украшением?

- Потому что до недавнего времени я меч никогда в руках не держала. Для меня он деталь костюма, ведь у образа воина должен быть меч.

Блондинистый всадник засмеялся и поднял руки ладонями вперёд, - я понял вашу мысль, синьора. Действительно, попробовал бы я отобрать украшения у своей супруги. Да меня со свету сживут. Но как быть с поединком?

- Я официально отказываюсь с вами драться и отказываюсь от своих условий поединка, - напустив на себя официальный вид, сказала Саша.

Эсташ обернулся к Роберту. Тот кивнул головой, показав, что все слышал. Видимо, он играл роль свидетеля, который всё подтвердит, если у кого-то возникнут вопросы. Довольный граф опять повернулся к девушке и произнес:

- Все-таки мне бы хотелось увидеть ваше умение. Если я попрошу вас провести бой с каким-нибудь моим ратником, это не уронит вашей чести?

- Нет, не уронит. Как-нибудь можно попробовать, - ответила девушка и, решив, что разговор закончился, пошла к своему коню.

- Постойте, синьора, мы с Робертом решили проехать по округе, поохотиться, если повезёт то, и ручей найдем. Что-то скучно стало, решили развеяться, не хотите присоединиться? Наверное, вам тоже приелось однообразие дороги?

- К сожалению, я охотиться не умею. А почему вы меня приглашаете? Заинтересовались мной, как женщиной? Если так, то вам должно быть стыдно, ведь у вас есть жена.

- Успокойтесь, вы красивая девушка, но интересны мне только как новый собеседник. Соглашайтесь, подругу с собой возьмите, не пожалеете.

- А это не опасно? Говорят, сарацины появились в округе.

- Да какие там сарацины. Так, одиночные разведчики, следят за нами. Как только погонишься за ними, удирают восвояси.

- Хорошо, мы примем ваше предложение.

- Тогда до встречи, синьоры, - сказал Эсташ, разворачивая коня, - перед выездом я пришлю своего егеря, он поможет вам собраться.

После этих слов оба рыцаря и их отряд с шумом удалились. Саша провожала их взглядом, когда к ней со спины подошла Настя.

- Я не думала, что ты любишь охоту, - произнесла она.

- Хоть какое-то разнообразие, - пожала Саша плечами, - может, повезёт, воду найдём. Если животные есть, то они где то пьют.

- А что скажет Эльвира, когда нас не будет в свите?

- Я думаю, она и не заметит нашего отсутствия.

Над лагерем раздался звук рога, его подхватили другие рожки, а отряды, уже готовые к выходу, стали строится в колонны и начинать движение.

Якоб, как верный грум, кинулся держать стремя, помогая девушкам сесть на коней. А сам подпрыгнул, подтянулся и оказался на спине своего "росинанта".

Армия двинулась по караванной дороге, вдоль предгорий, спускаясь к югу и постепенно отклоняясь к востоку. Воздух ещё хранил утреннюю свежесть, не успев прогреться. Ехать было легко, даже пехотинцы, хоть и измученные долгой дорогой, в ранние часы имели бодрый вид.

Часам к девяти утра, когда воздух уже стал накаляться, девушки увидели стоящего на обочине всадника. Он был одет в кожаную куртку с нашитыми на грудь и спину железными пластинами и кожаный шлем. На поясе висел длинный нож с широким лезвием, левая рука держала лук, правая сжимала поводья пегой лошадки с длинной, неухоженной гривой. На одном боку коня висел небольшой круглый щит, сбитый из досок и обитый железными полосами, а на другом, колчан со стрелами. Всадник осматривал проходящих людей, словно искал кого-то. Увидев девушек, он направился в их сторону. От его вида подруги невольно вздрогнули. Лицо всадника рассекал шрам, который начинался под левым глазом, проходил через одну ноздрю широкого носа, верхнюю и нижнюю губу и заканчивался на подбородке. Этот шрам был криво сшит неумелым хирургом, что только ещё больше уродовало лицо человека.

- Благородные синьоры, - шепелявым голосом поприветствовал он девушек, - меня прислал за вами мой господин, граф де Блуа. Если вы не передумали ехать на охоту.

- Нет, не передумали, - сказала Саша, - что нужно брать с собой?

- Ничего, у вас все есть, - ответил воин, окинув их взглядом,- только сумки с коней перекинуть надо. Хотя едем не далеко, но животным будет легче вас везти.

Саша догнала одну из повозок и договорилась с возничим, чтобы сложить к нему в повозку вещи, дав за это монетку. После чего, сложили все лишнее на телегу. Воин посоветовал оставить только щиты. Приказав Якобу следить за имуществом, поскакали за провожатым. Он провёл их вокруг ближайшей рощи и вывел на поляну, где находился довольно внушительный отряд. В нем было около сотни рыцарей, полсотни вооружённых слуг, оруженосцев. В центре поляны, на лошадях, находились граф и герцог.

- Вот и вы, - воскликнул Эсташ, когда девушки подъехали к ним, - можем отправляться. А ты, Заяц, - обратился он к их провожатому, - бери своих следопытов, и двигайтесь впереди нас, ведите поиск.

Провожатый девушек, названный Зайцем, поклонился графу, окриком подозвал десяток вооружённых слуг и вместе с ними отправился вперёд. За ними тронулся остальной отряд.

Охотники двигались в сторону от дороги, не спеша, сберегая коней. У всех было приподнятое настроение, слышался смех, кто-то рассказывал бородатую историю, кто-то травил охотничью байку.

Подруги ехали рядом с графом, который принялся расспрашивать их об империи. Его интересовали законы, жизненный уклад и обычаи. Разговор вела Настя, обстоятельно отвечая на вопросы, а Саша отмалчивалась, так как ничего этого не знала.

Выпытав все у Насти, он принялся пытать Сашу о Руси. Пришлось ей вспомнить школьные уроки истории, отвечая на его вопросы. Когда возникла пауза в беседе, то Настя, краснея от смущения, спросила Эсташа:

- Скажите, ваша милость, правда, что вы пишет стихи?

- Да какие там стихи, - махнул он рукой, - для жёны, иногда сочиняю, женщинам это нравится. А на вашей родине, Александра, есть поэты?

- Встречаются, ваша милость, - ответила Саша, - только я к стихам равнодушна.

- Почитайте, что-нибудь, - начал просить граф, - хоть кусочек, что сможете вспомнить.

- Хорошо, я попробую, только перевод на ваш язык, может исказить красоту слога,- проговорила Саша, - вот, к примеру, слушайте.

На память ей пришёл Пушкин, самое известное, его стихотворение. Она принялась читать на своём языке:

Я помню чудное мгновение:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты...

Все стихотворение она не помнила, поэтому прочитала не до конца. Её слушатели стали просить перевод, пришлось Саше, напрягаться с переводом. Откровенно, получилось не очень. Прослушав его, Настя сказала, что в оригинале, на слух, стихи звучат красивее. А граф заметил, что поэт, который их сочинил, несомненно, талантлив, не хуже Вергилия или Горация. Он пожалел, что не знает языка и не может полностью понять красоту слога.

Тут их прервал гонец от разведчиков, он прибыл с вестью, что замечено небольшое стадо газелей, самец, три самки и молодняк. Все оживились и ускорились, следуя за ним.

Небольшой табунок пасся на открытом участке, подальше от кустов и рощ. Самец постоянно вскидывал голову, контролируя местность на предмет опасности.

Часть охотников во главе с графом и герцогом, достав луки, встали напротив табунка. Остальные объехали их по дуге и, рассредоточившись цепью, стали приближаться к животным. Самец, увидев непонятную угрозу, повёл табун от загонщиков, невольно приближаясь к стрелкам.

Саша с любопытством наблюдала за действиями охотников. Она впервые присутствовала на охоте и видела такой способ добычи дичи. Её подруга тоже приготовила свой лук, так, на всякий случай.

Вот загонщики отжали табун на дистанцию выстрела и остановились. Лучники резко вскинули луки и выстрелили. Самец вскинул голову на шум и упал пронзенный двумя стрелами. За ним стали падать его самки, хрипеть и биться на земле. От стрел ушли только телята, так как были плохой мишенью из-за своих размеров. Резко набрав ускорение, они скрылись в кустах.

Сашу покоробило от вида такой охоты. Она считала, что охота - это поединок между охотником и дичью, а тут было простое избиение. Охотники же были вполне довольны таким удачным началом. Они громко спорили, чей выстрел оказался лучшим, а слуги приступили к разделке животных.

Закончив с тушами и сложив мясо на лошадей, отряд двинулся дальше по луговине, за разведчиками. Через час они встретили ещё один табун и все повторилось. Потом долго ни кто не встречался. Отряд далеко отдалился от дороги, когда разведчики снова выследили очередное стадо травоядных животных. Все повторилось, скорей всего стрелки хотели набить дичи на всех участников охоты.

Для Саши их экспедиция потеряла новизну и прискучила. Она, слушая краем уха беседы стрелков, попутно осматривала окрестности, мечтая найти воду.

Направив свой взгляд в сторону, откуда они приехали, она заметила в одной из рощ странный блеск. Через некоторое время, блеск появился ближе и опять пропал. Она поняла, что по их следам кто-то едет.

- Господин граф, - крикнула она, - по нашим следам кто-то движется.

Тот всмотрелся в ту сторону, а Роберт отдал команду паре слуг и те, вскочив на лошадей, умчались на разведку. Остальные, побросав свою работу, внимательно за ними следили. Рыцари начали гадать, кто это может быть. Настя также тревожно всматривалась вдаль, кусая губы.

Разведчики быстро удалялись, встав в стременах, что бы видеть дальше. Доскакав до зарослей кустарника, они остановились, что-то высматривая, а затем быстро поскакали обратно, размахивая руками на ходу. Через минуту из зарослей показались чужие всадники и бросились за разведчиками.

Рядом чертыхнулся Роберт Нормандский, а всадники все выезжали и выезжали. Со стороны казалось, что их несметные полчища. Это были арабы, в своих разноцветных халатах поверх доспехов, в чалмах, намотанных вокруг шлемов.

- Вот язычники, бесово отродье, - услышала Саша шепелявый голос Зайца, - выследили все-таки.

- А ты куда смотрел, бездельник, - ругнул его Эсташ, - двести человек не мог заметить?

- Виноват, мой господин, не было их, клянусь ранами христовыми. Наверняка один наблюдатель где-то сидел. Нас увидел, сосчитал и доложил командиру, а он, собрав силы, двинулся по нашим следам.

Эсташ отвернулся от него и уже не слушал. Они с Робертом стали обсуждать план боя.

- Ударим клином, всех рыцарей, в начало, женщин в середину спрячем, - говорил Роберт, рубя ладонью, а Эсташ кивал, соглашаясь с ним, - слуги, оруженосцы и легкодоспешные, пойдут за нами.

- Я иду первым,- сказал граф, - ты за мной вместе с Луи, - кивнул он на одного из рыцарей.

- Хорошо, - согласился с ним Роберт, - в этот раз ты первый, но в следующий раз, первым буду я.

Затем, окинув всех взглядом, крикнул для всех:

- Идём строем клин, синьоры! Все по коням, да поможет нам Бог, - посмотрел на девушек, - а вы, дамы, в середину строя и постарайтесь не упасть с коней.

Слуги бросились собирать вещи, уже снятое мясо заворачивали в шкуры и складывать вьюками на своих коней. Все рассаживались по седлам, занимали своё место в строю, проверяли оружие. Рыцари убирали охотничьи луки, брали наизготовку щиты и копья, некоторые читали молитву и крестились.

Девушки въехали в середину строя и их окружили рыцари, своими спинами загораживая обзор. Один из воинов, который ехал сбоку, от Саши, улыбнулся ей и неожиданно подмигнул. Девушка тоже постаралась улыбнуться, хотя от ужаса сердце билось через раз. В прошлый раз она смогла побороть страх, ведь противников было немного и, где-то внутри себя, верила, что это понарошку. А сейчас арабы ехали на них широким фронтом, как недавно загонщики гнали дичь. В середине их строя ехали воины в доспехах, образуя бронированный центр, а по флангам от него кружили лёгкие всадники, с луками наизготовку. Со стороны казалось, что врагов несметное число, хотя их было около двух сотен. Все это давило на её психику, к тому же, за эти дни, она окончательно поверила, что все вокруг настоящее и здесь и сейчас можно умереть. Она посмотрела на Настю. Ее подруга, в этот момент истово крестилась и шептала молитву.

Послышался звук рога с начала клина, это трубил Эсташ. Звук был протяжным и тревожным и далеко разнесся по округе. Граф надеялся, что кто-то из их войска, услышит и придёт на выручку. Звук, ещё не успел затихнуть вдали, как граф пришпорил своего коня, за ним тронулись и все остальные.

Сначала двигались шагом, заодно выравнивая строй и уплотняя шеренги. Сарацины тоже не стояли на месте, а медленно наползали, причём их фланги двигались быстрее, охватывая отряд с боков.

- Сейчас стрелы начнут кидать, - произнёс рыцарь, который ехал сбоку от Саши, и поднял свой щит над головой. Его примеру последовали некоторые воины. Девушки повторили их действия, только для Насти щит оказался тяжеловат, и она не смогла долго держать его. Саша, сидя под щитом, впервые в своей жизни молилась, прося у бога защиты в бою.

Эсташ опустил своё копье и еще раз пришпорил коня. Весь отряд, повторяя за ним, резко ускорился, сбивая прицел стрелкам, уходя от начавших падать на них стрел. Сзади кто-то вскрикнул, заржала лошадь, ударило в Сашин щит, и она увидела трёхгранный наконечник, который выглянул возле ее руки. Одна из стрел упала рядом с Настей, вторая, вскользь поцарапала шею ее коня, и он затряс головой.

Александра в просветы между всадниками уже могла разглядеть лица сарацин и с удивлением увидела среди них негров.

Между тем, отряд перешел с рыси на галоп, набирая максимальную скорость. Граф направил острие атаки на стык левого крыла с центром, рассчитывая этим маневром прорваться и избежать длительной схватки.

Но лучники арабов ускорились, оторвались от своего строя и переместились в бок от отряда рыцарей. Своим маневром они уходили из-под удара, продолжая на скаку посылать свои стрелы.

Центр арабов немного довернул, смещаясь в сторону и окончательно перекрывая выезд с этого луга. А другой край центра, вместе со своим флангом, поворачивали, нацеливаясь на другой бок европейцев.

Рыцарям не осталось другого выбора, как пробиваться с боем сквозь плотный строй сарацинских латников. Рыцарский бронированный клин несся, выставив копья как еж, а за ним оставались лежать тела всадников, сраженных стрелами. Арабы тоже пришпорили своих коней, ускоряясь на встречу.

Саша скакала, спрятавшись за свой щит и зажмурив глаза. Она боялась увидеть момент столкновения. Она думала, что при этом будут брызги крови и видеть это ей не хотелось. Поэтому она только слышала, как раздался громкий треск, звон, конский вопль. К этому шуму добавлялись ещё другие трески, ругань, конское ржание, выкрики "Аллах акбар!", "С нами Бог!" и "За Господа! "

Когда Саша осмелилась открыть глаза, то оказалось, что они прорвались. Их рыцарский клин шел вдоль линии кустов, постепенно теряя скорость и заворачивая в тыл сарацинского строя. Бока коней тяжело вспухали и опадали, у некоторых на удилах висела пена. Количество рыцарей в строю уменьшилось, сбоку от неё ехал другой рыцарь, тот который ей подмигивал, куда-то пропал. Вокруг нее воины из задних рядов перемещались в голову клина, заново формировали строй, занимая места выбывших. Обернувшись к Насте, она увидела, что та тоже спряталась за своим щитом и борется с приступами рвоты, а лицо у нее, белее мела.

Эсташ продолжал ехать впереди всех, только уже без копья, держа красный от крови меч. Левая сторона шеи его коня была забрызгана кровью, вероятно чужой, и он, чувствуя запах, фыркал, мотая головой. Роберт Нормандский умудрился сохранить своё копье, оно до середины древка имело красный цвет.

Вот отряд остановился. Эсташ поднялся в стременах и посмотрел назад. Саша последовала его примеру. Она увидела, что четверть строя арабов исчезла. На том месте, теперь была просека, усеянная трупами коней, изломанным оружием, и словно изломанные куклы, телами людей. Оказалось, что они потеряли свой вспомогательный отряд из слуг и лёгких воинов.

Арабам удалось отсечь их от рыцарей, связать боем и окружить. В центре сарацинского строя шла отчаянная рубка, доносился звон железа, ржание, крики. Слуги и все остальные погибали.

Эсташ повернулся к Роберту. Тот кивнул, отвечая на немой вопрос и соглашаясь с ним. Затем Эсташ повернулся к девушкам, внимательно их осмотрел и махнул своим подбородком, показывая на выезд с поляны, словно говоря, проваливайте отсюда. Девчонок не надо было долго упрашивать, снова попасть в этот кошмар им не хотелось. Поэтому они покинули строй и направили коней на выезд с поляны.

Рыцари приготовились, задние воины передали свои копья тем из передних всадников, кто потерял их в схватке. Эсташ опять затрубил, надеясь призвать помощь, и повёл клин в новую сшибку. Мало отдохнувшие кони, медленно и нехотя набирали скорость.

Арабы, которые до этого не участвовали в схватке, уже развернулись к европейцам и начали свой разбег. Несколько лучников с правого фланга, привлеченные звуком рога, увидели, что поляну покидают два всадника. Резонно предположив, что рыцари спасают жизнь каким-то важным особам, решили перехватить их и бросились за ними сквозь кусты.

Лошади у всадниц, хоть и выглядели лучше рыцарских, но все равно, устали и шли вялой рысью. Подруги постепенно приходили в себя, после такой нервной встряски. Они выбрали направление не впрямую к дороге, а под углом к ней, пытаясь догнать армию.

Прошло минут двадцать, как они покинули своих спутников, когда послышался стук копыт у них за спинами. Обернувшись, подруги увидели, что за ними скачет погоня. Впереди всех, далеко обогнав остальных, скакал низкорослый сарацин, в кожаном шлеме и ватном, поношенном халате, с саблей на боку. Его щит был закинут за спину, а в руках он держал лук с наложенной стрелой.

Метрах в ста за ним скакали ещё два преследователя. Один из них, в шлеме с чалмой, в цветастом халате, между полами которого, на груди, проблескивала железная пластина нагрудника. Он держал в одной руке круглый щит и легкую пику в другой. Плечо лука выглядывало из-за спины, а на боку висела почти полукруглая сабля.

Третьим на изящном, тонконогом белом жеребце скакал негр, в белом бурнусе и белом свободном халате. Между полами халата, на груди, блестел чешуйчатый нагрудник, круглый щит был закинут за спину, на боку висел прямой меч. В руках он держал лук с наложенной стрелой и выцеливал кого-то из девушек.

Настя, увидев все это, быстро передвинула щит на спину и пришпорила коня. Саша последовала ее примеру и тут же в ее щит, ударила стрела, ещё одна просвистела мимо уха.

- Плохо дело, - сказала она себе и крикнула своей спутнице, - Настя, не уйдем, разворачиваемся, будем драться. Ты лучник, я боец, держись от них на расстоянии и стреляй.

Саша стала придерживать своего коня, перевела его на шаг и, описав полукруг, развернулась к противникам. Приготовила меч и щит. Настя также приготовила свой лук и поставила своего коня невдалеке от места будущей схватки.

Странное дело, сейчас у Саши не было того страха, который она пережила совсем недавно. Конечно, она боялась, но в то же время, ее отвлекали мысли о предстоящей схватке. Как ловчее, все сделать, как победить. Все как когда-то, в спортзале, только здесь ошибиться нельзя.

Она поскакала навстречу первому противнику, пытаясь подъехать к нему с его левой стороны. Сарацин убрал свой лук, достал саблю, щит и, улыбаясь, помчался к ней. Мимо него просвистело две Настиных стрелы, все мимо. Сблизившись, она ударила своим щитом в его щит, чтобы ошеломить. Поднятая вверх сабля противника, стала опускаться вниз, но их кони продолжали двигаться, разводя их в стороны. Соперникам, пришлось поворачиваться влево, чтобы ударить друг друга. Саша, ударила сверху, пытаясь достать араба. Индийский меч звякнул, сабля сарацина отбросила его в сторону и их лошади разошлись. Противники опять повернулись друг к другу, а в спину сарацина вонзилась стрела, Настя зря время не теряла. Увидев, что противник обмяк, Саша развернулась к следующим всадникам. На неё, опустив пику, наезжал новый противник. Он был близко настолько, что девушка успела подставить щит, повернув его боком к наконечнику. Копье, вдавив щит в тело Саши, заскользило по нему и ушло к ней за спину. Она опять рубанула мечом, целясь в спину, но лошадь врага двигалась быстро, и ее удар пришелся в пустоту.

Сарацин не стал поворачивать к ней, а поскакал на Настю. Той пришлось уворачиваться от него, стараясь держать дистанцию. А на Сашу наезжал негр, подняв над головой свой меч.

Девушка едва успела подставить свой щит под удар. Раздался тупой стук, и левой руке стало больно, а лошадь негра попыталась укусить Сашиного коня. Тот не ожидал такого и шарахнулся в сторону. Негр догнал девушку и опять нанес удар. Саша была готова и отвела его, подставив щит под углом к линии удара. В свою очередь, тоже ударила, целясь в его руку, но ее клинок встретился со щитом врага. Кони, тоже вступили в схватку друг с другом. Они пытались кусаться за шеи, идя рядом. Негр сыпал ударами, а Саша едва успевала подставлять щит. Скорость, и сила ударов негра была большой, левая рука постепенно немела и она не успевала ударить в ответ. Постепенно, она слабела, негр же казался ей, по-прежнему свежим и полным сил. На его лице застыла усмешка, видно было, что он с ней играет и ждет, когда она совсем выдохнется. Тут конь Саши умудрился схватить зубами своего противника за горло. Белый жеребец пронзительно заржал и отпрянул от него, вырываясь. Так получилось, что негр оказался, повернут спиной к девушке. Поняв, что это ее единственный шанс, она встала в стременах в полный рост и быстро нанесла удар в основание шеи врага. Негр покачнулся и повалился на бок, звякая амуницией.

Саша посмотрела в сторону подруги, чтобы узнать, как она. А Насте приходилось не сладко. Сарацин бросил свое копье на землю, достал саблю и все-таки загнал ее в угол. Нанес удар сверху и в низ, по диагонали. Его противница не успела убрать лук и, держа его в руке, машинально, пыталась отбить удар.

Александра скача к ней на выручку, закричала в ужасе, когда сабельный клинок разрезал тетиву и рассек рукав халата, затем предплечье.

Сарацин, услыхав приближение нового противника, не стал добивать девчонку, развернул коня и поскакал навстречу. У Сашки сил для сражения не было, негр вконец вымотал ее. Но приближаясь к противнику, она собирала волю в кулак, гоня от себя мысли о раненой Насте, чтобы не впасть в истерику.

Но, в который раз за сегодня ее удивил собственный конь. Он резко встал на дыбы, и замолотил передними копытами перед мордой сарацинского коня. Тот бросился в сторону, взбрыкивая задними ногами. Всадник успокоил его и опять повернул к девушке. Он двигался не спеша, поигрывая саблей, качая головой слева на право, словно говоря, ничего тебе не поможет.

Тут его конь, неожиданно вскинул голову, повернул ее в сторону дороги и зашевелил ушами. Сарацин тоже посмотрел в том направлении, одновременно прислушиваясь к чему-то. Затем вложил саблю в ножны, при этом ругаясь по своему, пришпорил коня и ускакал обратно, подхватив при этом свое копье с земли. Саша поняв, что все закончилось, убрала меч и бросилась в Настину сторону.

Глава 9

Саша соскочила с коня и едва успела поймать, раненую Настю. Видимо, от страха и вида своей крови, она впала в обморок. Александра, медленно опустила ее на землю и принялась оказывать первую помощь.

- Настя, Настя, что же ты так не осторожно. Как теперь тебя лечить-то? - причитала девушка.

Занятая подругой она не смотрела по сторонам. Между тем, на поляну выехали десять всадников. Семь из них были в лёгких доспехах, кожаных куртках, на некоторых были одеты котты с гербовой расцветкой Танкреда. Остальные трое, были вооружены кривыми саблями, луками и короткими копьями. За их спинами висели круглые щиты. Со стороны, своим оружием и одеждой они были похожи на арабских воинов, но характерные носы, на их лицах, наводили на мысль, что они, армяне. Один из этих всадников, тридцатилетний мужчина, по всей видимости, был командиром. Его оружие, доспех и сбруя коня, выглядели богаче, чем у его спутников.

Воины Танкреда разделились на две группы и бросились ловить коней убитых и обирать их тела. Командир армян указал рукой на коней девушек, и его воины поскакали к ним. Сам он остался наблюдать, как конь убитого негра защищает тело хозяина от мародеров и не даётся им в руки, бегает вокруг него, встает на дыбы и лягается. Воин, понаблюдав немного, крикнул ловцам этого коня на плохом франкском языке:

- Оставьте его! Он приучен защищать раненого хозяина, и не отойдет от него пока тело не протухнет. Лучше скачите к своему господину и расскажите ему, что мы нашли.

- Господин, здесь две женщины, одна из них ранена, - крикнул один из его спутников, по-армянски.

Мужчина тронул коня и двинулся в их сторону.

Саша почувствовала, как чья-то рука отодвигает ее от подруги. Обернувшись, она увидела незнакомцев. Приняв их за сарацин, она вскочила на ноги и вытащила меч.

Один из троих принялся оказывать помощь раненой, не обращая внимания на Сашу, а сидевший в седле, крикнул:

- Салам аллейкум!

Девушка, привыкшая общаться на франкском языке, машинально проговорила на нем:

- Чёрт, опять эти арабы.

- Вы не мусульманки? - удивленно спросил их старший.

- Нет, мы христианки из свиты жёны графа Тулузы, - ответила девушка, пряча меч.

- Я, эцлевор (рыцарь, буквально всадник.) Левон, сын Рубена из рода Казбуни из Киликии, а это мои воины, Вираб и Папака, - кивнул он на двух мужчин и продолжил, - мы из отряда Танкреда д'Отвиля, а как ваше имя, джания?

- Я Александра, дочь Иоанна из рода Скворца, а это Анастасия, из рода Василаки, возможно, вы слышали о нас, мы недавно в войске.

Тут Саша услыхала возню других воинов, выглянула из-за бока своего коня и увидела, что какие-то типы обобрали труп сарацина. Они сложили добро на его лошадь, которую она считала своей и Насти.

"Ничего себе, - промелькнула у неё мысль, - нам жить не на что, а тут наше добро грабят".

- Эй, воины, это мой конь,- крикнула она им.

Те в недоумении повернулись ней,

- Ты ошибаешься, женщина, это не твой конь, а нашего господина, князя Тарентского.

В этот момент поляна стала заполняться рыцарями, оруженосцами и вооруженными слугами. Появился и сам Танкред в окружении своей свиты и остановился перед девушкой.

- Надо же какая встреча, - воскликнул он, - развлекаетесь, щитоносная дева?

- Это ваши люди?- кивнула на мародеров Саша, - они меня грабят.

- Неужели,- ответил ей Танкред, - это честные люди, добрые христиане, они не могли взять чужое,- потом, повернулся к своим солдатам и крикнул,- я ведь прав?

- Истинно так, ваша милость, когда мы его нашли, то конь в одиночестве щипал травку и рядом с ним ни кого не было, - наперебой рассказывали эти воины, - мы подумали, что он ни чей и решили подарить его вам, господин.

- Вот видите, - повернулся к ней довольный д'Отвиль, - я же говорил, честные малые.

У Саши запылали щеки от злости, она поняла, что над ней или шутят или издеваются. Князь, как командир, встал на сторону своих людей. Ведь если он будет отбирать у них добычу, реагируя на жалобы обираемых, то солдаты уйдут от него. Можно, конечно, плюнуть на этого коня, пусть забирает, но тогда, кто-то может захотеть отобрать у них остальное добро, если спуску дашь.

- Я думала, что такие благородные рыцари, как вы, ваша милость, - заговорила она громким голосом, стараясь, что бы ее слова слышали члены свиты, - предпочитают добычу в виде замков, городов и земель, а не полудохлых кляч, отобранных у бедных девушек.

Лицо князя покраснело от злости, рука схватилась за меч. За их перепалкой с интересом наблюдали его рыцари и чувствовали, что жизнь девушки висит на волоске. А Саше стало все равно, один раз, она уже умирала, что же, умрёт и второй.

- Вы, синьора, смеете утверждать, что Танкред д'Отвиль, крохобор?!

Девушка пожала плечами.

- Со стороны, видится так, - ответила она.

- Будь вы мужчиной, я заставил бы вас взять слова обратно.

Потом, взял себя в руки, посмотрел на своих солдат и произнёс:

- Верните ей коня и имущество, и всю мелочь, что вы за пазухи спрятали, а вечером в лагере я вам расскажу, как беречь честь своего господина.

Солдаты быстро сложили все в седельные сумки и подвели коня к остальным животным девушек.

- Хорошо, с этим разобрались,- сказал рыцарь, поворачиваясь к Саше,- но вы не ответили, как вы тут оказались?

Она кратко рассказала об их приключениях.

- Так это Эсташ в рог трубил? Что же вы молчали? Мы с вами коня делим, а там нашим единоверцам помощь требуется. Далеко отсюда?

Девушка, мысленно прикинула расстояние:

- Около трёх лье, ваша милость.

- Вам придётся проводить нас, синьора, а то в этих перелесках мы будем искать их до Страшного Суда.

- Я не могу ехать с вами, моя подруга ранена, и ее надо отвезти в обоз.

- Мои люди отвезут, - вклинился в их разговор армянский рыцарь, - и ваше имущество, только объясните куда.

Саша объяснила, где их вещи, как их найти, села на своего коня и подъехала к д'Отвилю.

- Вы готовы, синьора? Тогда едем, - воскликнул Танкред, прокричал команду и весь отряд, во главе с девушкой, поскакал на выручку.

Долго ехать не пришлось. Через двадцать минут рыси стали слышны звуки сражения. Князь Тарентский оставил с провожатой пять воинов охраны, а сам во главе своего отряда, ринулся на поляну.

И снова Саша слышала топот копыт, воинственные крики, звон железа. Воины её охраны тяжело вздыхали, поглядывая в сторону уехавших соратников. Видно было, что они тяготятся своей ролью, им хотелось быть там, со своими товарищами.

Вскоре звуки борьбы стали стихать или удаляться. Сашины охранники с мольбой посмотрели на неё. Та набралась смелости и, тронув коня, двинулась в сторону битвы. Она представляла, что может увидеть и от этой картины, ей было жутковато. Предчувствия ее оправдались, место стычки на этой поляне было устлано трупами людей и лошадей. Повсюду валялось брошенное и изломанное оружие. По цветастым и белым халатам, было видно, что убитых арабов, всё-таки больше, чем европейцев. Но и плащи крестоносцев, среди павших воинов, тоже встречались. Особенно много тел в европейской одежде находилось на месте, где сражались их слуги. Посмотрев в ту сторону, Саша увидела их провожатого - Зайца. Он оказался жив, только имел сильно помятый вид. С грустным выражением на лице он медленно пытался снять седло и удила с трупа своей лошади.

По месту схватки перемещались выжившие воины, которые начали сбор трофеев и сносить тела своих павших для отпевания. Попутно находили раненых, если те были чужими, то добивали, своим же оказывали помощь.

В центре поля находилась группа воинов. Там были рыцари из всех трёх отрядов. Кто-то стоял или сидел, кто-то рассказывал другим о бое. Все они были изрядно помяты, сюрко у некоторых было порванным.

В центре этой группы стоял Эсташ. Его сюрко было грязным, на левой руке висел щит со следами сабельных ударов, а меч он положил клинком на своё плечо. Рядом с ним, на трупе убитого коня, сидел Роберт, внешностью не уступая графу. Он воткнул свой меч в землю, сложил руки на навершие, а сверху положил подбородок. Со стороны казалось, что он спит, но это было так. Он просто устал и слушал Танкреда с закрытыми глазами.

Д'Отвиль, сидел в седле и что-то рассказывал им, при этом жестикулируя руками. Он выглядел слегка помятым и довольным. Видимо радовался, что удалось подраться.

Рядом с ними, трое бойцов пытали раненого араба. Двое держали за руки, а третий что-то делал ему, Саше не было видно. Тот кричал от боли и говорил скороговоркой. Рядом с ним, наклонившись, стоял киликийский витязь. Он задавал вопросы и выслушивал ответы.

Девушка направила своего коня в сторону Эсташа и рыцарей. Её четвероногий друг поначалу отказывался идти по полю. Он фыркал, переступал с ноги на ногу, всаднице пришлось его заставлять.

Эсташ обернулся, когда она подъехала к ним и удивленно воскликнул:

- Синьора, как вы тут оказались? Я же отправил вас к войску, и где ваша спутница? Надеюсь, с ней все хорошо?

- Блуа, это она нас сюда привела, - вклинился в разговор князь Тарента,- ты не поверишь, но когда мы искали того, кто трубил в рог, то наткнулись на них. Они выдержали бой с двумя арабами. Признаться, я раньше мало верил в россказни о том, что они побили пятерых сарацин. Теперь допускаю, что это возможно. Правда, младшей не повезло, её зацепили в плечо. Пришлось отправить ее в обоз.

Слушая этот рассказ, окружающие с интересом рассматривали Сашу. Они разглядели местами разрезанный халат, ее щит со следами ударов, разводы от пота, на покрытом пылью лице.

Тут к кругу беседующих воинов, подошел армянин, и все обернулись к нему.

- Ну, Левон, что тебе поведал этот полутруп? - спросил его Эсташ.

- Вот, что я понял из его воплей, с вами бились воины Халифа Египта. Наемники из Ливии и Аравии, неплохие воины кстати.

- Мы заметили это, - вставил Роберт Нормандский

- Год назад египтяне отобрали Иерусалим у турок без боя. Халиф Египта оставил в нем гарнизон и вернулся к себе.

- Сильный гарнизон в городе? - спросил Роберт.

- Около тысячи человек, но не забывайте об ополчении, город-то не маленький. В общем, этот отряд был дальней разведкой правителя города. Они следили за нами, изучали. Когда разведчик заметил ваш отряд, то сообщил об этом своему командиру. Их предводитель захотел испытать вас в бою так, как до этого, не сталкивался с христианскими воинами в битвах. Поэтому, ваша милость, - посмотрел армянин на Танкреда, - мы сегодня не встретили ни одного патруля. Сотник собрал всех.

- Что про дальнейший путь узнал, про местность, - спросил его д' Отвиль.

- Араб сказал, что к вечеру армия выйдет на старую римскую дорогу из Яффы в Иерусалим, - услышав эту новость, все радостно стали переговариваться, а Левон, повысив голос, рассказывал дальше.

- Если идти по этой дороге на запад, полдня то будет свороток на тропу к небольшому городку Рамла, а если пройти дальше, то к вечеру, будет Яффа. Кстати, узнав о подходе нашей армии, эмир бросил город и ушёл к Аскалону. За ним ушло из города половина жителей, - все опять зашумели.

- Вот это важная новость, - воскликнул Роберт, - надо сообщить Готфриду и Раймонду!

Несомненно, Роберт, - согласился с ним Танкред, - появилась возможность захватить его с ходу. А вот говорить остальным об этом незачем. Решим между собой, чей он будет. Бросим жребий.

- Не гневи Господа, д, Отвиль, - воскликнул Эсташ, - мы делаем одно дело и не надо его рушить обманом. К тому же, надо брать пехоту с собой. А ну как успеют жители перед тобой ворота запереть, тогда сам с рыцарями на стены полезешь.

- Есть ещё кое-что, - произнёс Левон, - если идти на восток весь день, то к вечеру дорога войдёт в Аялонскую долину. В ней расположен небольшой городок Эммоус. Дальше путь идёт по ущелью Баб - эль - Вад, сквозь горы к Иерусалиму, до которого от Эммоуса два дня пути.

Все обрадовались этой информации, наконец-то цель их предприятия была близка. Люди обсуждали полученную новость, строили планы, высказывали различные предположения. К этому времени вернулась погоня за остатками отряда арабов.

Эсташ с Робертом и Танкред собрались ехать к графу Раймонду на военный совет. Они отдали необходимые распоряжения по сбору добычи, назначили старших и пообещали прислать священника для отпевания павших. Пока командиры утрясали текущие дела, Саша увидела, что армянский витязь занят неким делом. Он, скинув перчатки и вооружившись кинжалом, снимал шкуру с задней ноги убитой лошади. Под взглядом девушки, витязь ловко содрал кусок размером сантиметров тридцать и отрезал его. Вырезал кусок мяса с ноги и замотал его в снятую шкуру. Получившийся свёрток, завернул в ткань, которую отрезал от полы халата одного из трупов и подал его девушке.

- Возьмите, храбрейшая из женщин, - произнёс он.

- Это мне? Зачем?- удивилась Саша.

- В войске тяжело с провизией, а вашей подруге надо хорошо питаться, чтобы восстановить потерю крови. Сварите в котелке, напоите бульоном, берите.

- Спасибо вам, Левон, - принимая подарок, поблагодарила его девушка.

Наконец, все собрались, и объединенный отряд двинулся на соединение с главными силами. Саша ехала в конце отряда, предаваясь переживаниям о здоровье Насти. Девушка чувствовала за собой вину, ведь откажись она от предложения графа, то с ними не случилось бы это несчастье. Ещё Александра боялась сталкиваться с современной медициной, ей было неизвестно, существует при армии медицинский отдел или нет. В этом жарком климате любая инфекция превращается в проблему. Чем промыть рану, чем дезинфицировать, все эти вопросы крутились в её голове. Так, занятая своими мыслями, она и не заметила, как отряд догнал войско.

Оказалось, что их приключение затянулось по времени, и когда отряд догнал свои основные силы, то уже был разбит лагерь. Все воины стали разъезжаться по своим бивакам, а командиры с небольшой свитой, направились в лагерь рыцарей Тулузы, устраивать военный совет.

Подъезжая к лагерю, Саша нашла взглядом Якоба, который возился возле трофейной лошади. Рядом с ним стояла повозка, вокруг которой сновали две служанки Эльвиры, стоял незнакомый священник. Когда девушка его увидела, то невольно испугалась. По фильмам и книгам, она знала, что служителя церкви зовут для исповеди умирающего или соборовать перед смертью. Она на рысях подлетела к повозке. Мальчишка, увидев ее, хотел что-то сказать, но девушка махнула рукой, не сейчас. Саша заглянула через борт, там, на подстеленных под нее мягких вещах, лежала Настя. Лицо её подруги покрывала бледность, рану на плече покрывала чистая повязка, с проступившими на ней каплями крови. Одна из служанок, протирала лоб девушке мокрой тряпицей, вторая служанка держала сосуд с водой.

- Она жива?- спросила Саша у одной из женщин.

- Господь с вами, конечно жива, госпожа, просто у неё поднялся жар. Наверное, начинается лихорадка, по такой жаре не удивительно.

- А Святой отец для чего здесь?

- Нам нужна была святая вода, чтобы промыть рану. Пусть сила Господа нашего, поможет ей.

Саша пощупала лоб Насти, он оказался горячий. Она вздохнула и обернулась к Якобу.

- Что прикажите делать с добычей, госпожа,- обратился к ней парень.

- Не спеши, Якоб, не до нее пока, лучше ответь, есть ли в войске лекари, - спросила его девушка.

- Не знаю, госпожа,- ответил Якоб, пожав плечами, - может, у кого из высокородных есть такой человек, спросите у вашей знакомой, жёны графа. Может она знает.

- Хорошо, спасибо Якоб, кстати, вот тебе мясо, - она вручила ему свой свёрток,- твоя задача сварить его. Часть сам съешь, а бульон и остатки отдашь госпоже Анастасии, когда придет в себя.

Отдав распоряжение, Саша пошагала к шатру Эльвиры.

"Вот ведь времена, - думала она на ходу, - врача не найдешь. Как они тут живут, раны святой водой промывать!" Так, мысленно качая головой, она вышла к шатру, вокруг которого оказалось многолюдно. То тут, то там стояли или ходили рыцари из свиты Эсташа, Роберта, Танкреда и других. Видимо, военный совет уже начался, тем более что из-за стенок шатра доносились возгласы и чья-то речь.

Сбоку от него, на походном стуле сидела Эльвира, облокотившись на стоящий рядом с ней столик. На лавке, напротив, сидела одна из ее фрейлин и читала вслух какую-то книгу.

Увидев подходящую к ней Сашу, супруга графа вскочила со своего места. Она выглядела очень разгневанной, её глаза метали молнии. "Ой, что-то сейчас будет". Промелькнула мысль, у девушки.

- Наконец-то, вы изволили явиться, - заговорила принцесса, - вспомнили о своих обязанностях или звание фрейлины для вас, синьора, в тягость? Возможно, у вас на родине, обычаи позволяют незамужней девушке благородного происхождения, находиться в обществе незнакомых мужчин без сопровождения родственников или охраны. Наши обычаи такое не позволяют. Это ставит пятно на репутации девушки. В вашем случае позор может пасть на всю мою свиту и на меня, как супругу графа. Ведь люди подумают, что если мои фрейлины ведут себя, как непотребные девки, то я такая же. "Каков пастырь, такое стадо", - слышали о таком? Я думала, что дочь воина империи, знакома с дисциплиной. Но оказалось, что нет.

Принцесса встала со своего места и подошла к Саше. Она остановилась перед ней и стала сверлить ее взглядом.

- Может, вы обманываете нас? На самом деле вы не дочь воина империи, а простолюдинка, укравшая где-то меч? Может быть, пора звать стражу и палача?

- Все, что я рассказывала, правда, Ваше Высочество, клянусь,- внутренне холодея, ответила девушка. При этом, смотря на Эльвиру прямо, не пряча глаза. Некоторое время шла борьба взглядов, потом принцесса вернулась на свое место и продолжила:

- Хорошо, я поверю вам, синьора, еще раз и, принимая во внимание, что вы чужеземка, прощу, но только в первый раз. Если будет второй, лишу своего покровительства. Кстати, когда кто-то опять позовет вас на охоту, спросите разрешение у меня. Я, предоставлю охрану, служанок в свиту и дам пару советов.

Опять возникла пауза. Саша, молча, переваривала все, что ей наговорили, а Эльвира пила из кубка. Наверно, от длинного монолога в горле пересохло. Закончив утолять жажду, она спросила у Саши:

- Как Анастасия, не пришла в себя?

- Нет, Ваше Высочество, говоря по правде, меня беспокоит ее рана.

- Что с раной не так? Мы же обработали её святой водой, сменили повязку.

- Боюсь, при такой жаре, рана может загноиться. Если быстро ничего не предпринять, то через некоторое время придётся ей руку отрезать, да и это может не помочь.

- Святые Угодники, какие ужасы ты пророчишь. Неужели все так плохо? Мы же все сделали как надо. Чем ещё помочь, может молебен заказать?

- Нужен лекарь с лечебными зельями, желательно араб или еврей, нет ли такого в войске. Вы многих знаете, может, слышали о таком?

- Задала ты задачу. Был у нас в свите такой человек. Но, по-видимому, он оказался плохим лекарем, так как прибрал его Господь во время эпидемии, в Антиохии, упокой боже его душу. А вот у других,- Эльвира задумалась, уперев свой пальчик в лоб.

Чувство собственной вины и жажда что-то делать, не давала Саше стоять на месте. Пока принцесса вспоминала, есть у кого лекарь, или нет, она ходила туда-сюда, пыталась придумать альтернативу. В книгах ей приходилось читать о гангрене, особенно в книгах о войне. Но она не думала, что заражение может развиваться так быстро. Скорее всего, причина была в жарком климате и усталости организма, ведь в дороге они давно. Понятно, что святая вода не поможет, тут пригодится, могли антибиотики и йод со спиртом, но где их взять. У местных лекарей должно быть что-то для таких случаев. Все-таки, на Востоке в это время, медицина более развита, чем в Европе. Здесь жили и работали такие учёные, как Ибн Сина (Авиценна) или Абу Бакр Ар-Рази и другие. Она предположила, что в городах хоть один медик должен быть, а ближайшие города, это Яффа и Эммоус и в одиночку ей до них не добраться.

- К сожалению, - очнулась от раздумий Эльвира, - никого не припомню. Может среди народа есть, кто умеет вправлять вывихи, сращивать переломы, костоправы в общем, но их я не знаю.

- Я предполагаю, где может находиться дипломированный лекарь, но чтобы туда попасть, мне нужны воины.

- И где ты надеешься найти лекаря, в логове чародея? Для чего тебе понадобились воины?

Саша кратко изложила свои мысли.

- Что же, в твоих словах есть резон, - сказала Эльвира, - хорошо, идём.

Принцесса встала и решительным шагом вошла в шатер, Саша поспешила за ней.

Шатер внутри был заполнен вооруженными людьми. В центре стоял стол, за ним сидели главные вожди похода Раймонд, Годфри, Роберт Фландрский, Роберт Нормандский с Эсташем и Танкред.

Вокруг их столпились командиры, рангом пониже и самые опытные рыцари. Все громко говорили, спорили, видимо решали, как поступить, продолжить путь на восток или повернуть на запад, на Яффу. Среди присутствующих Саша увидела знакомого ей Жоффруа де Мо, на этот раз без племянника, и киликийский витязь Левон, тоже присутствовал.

Когда женщины вошли, все разговоры стихли. Все вокруг поклонились принцессе и девушке, те вернули поклоны. Граф Тулузы улыбнулся жене и спросил:

- Дорогая, что-то случилось?

Его жена подошла к нему, поцеловала его в щеку и произнесла, посмотрев на присутствующих:

- Извините господа за вторжение, мы ненадолго. Дорогой, мне нужны воины.

-Эльвира, разве у тебя мало охраны? Зачем тебе воины?

- Раймонд, воины нужны не мне, а ей, - она кивнула на Сашу.

Граф, недоуменно посмотрел на Сашу, таким же взглядом смотрели остальные.

- Зачем вам воины?

- Чтобы взять город, господа, - ответила девушка.

- Вы, синьора, прямо как Святой Георгий, - послышался ехидный голос Танкреда, наверное, не мог простить ей коня, - сначала сарацин рубите как капусту, а теперь вам город подавай. Эдак, пока мы тут в шатре спорим, вы в округе все города захватите.

В шатре грохнул хохот. Присутствующие, видимо, представили себе эту картину. Саша стояла красная как рак, рукой сжимая меч, до белизны пальцев.

- Объясните, синьора, - попросил ее Годфри, когда все стали успокаиваться.

- Некоторые из присутствующих, - она кивнула, троим аристократом, - знают, что моя подруга ранена. Состояние раны вызывает опасение. Для того чтобы избежать нагноения ее надо обработать и поэтому мне нужен лекарь. Есть шанс, что такой человек может быть в городке Эммоус, дальше по дороге на восток. В одиночку я не смогу штурмовать город, для этого мне нужны воины.

- Но в Яффе найти лекаря шансов больше, - возразил Роберт Фландрский,- тем более что часть своих сил мы направим туда.

- Несомненно, Яффа предпочтительнее, но из полученных сведений, эмир города и часть жителей покинула ее. Хорошие целители, наверняка люди не бедные и скорее всего, то же уехали, испугавшись возможных грабежей и погромов,- сказала Саша,- а Эммоус ещё не знает о нашем приближении. И не узнает, пока до него не доберутся остатки разбитого нами отряда.

- И какая нам в том забота,- выкрикнул один из рыцарей,- городишко так себе, добычи мало, да пусть бегут.

- Вы ошибаетесь, сударь,- повернувшись к этому воину, ответила девушка,- он важен для вашего предприятия, впрочем, как и остальные поселения вдоль дороги. Даже мне, не искушенной в тактике и стратегии, это ясно, как божий день. А уж вам, опытным воинам, должно быть сразу видно.

- Тогда просветите нас, синьора, - ехидно и с некоторой обидой в голосе, произнёс Готфрид Бульонский, - в тактике и высокой стратегии.

- Господа, город Яффа, для нашего похода, важен как порт, который находится ближе всего к Иерусалиму. Через него можно получать провиант и подкрепления. Но чтобы они дошли без помех, нужно оставить гарнизоны во всех селениях вдоль дороги, для защиты караванов. На сегодня Эммоус важен тем, что в нем находится ближайший к нам источник продовольствия и чистой воды. К вечеру его, достигнут наши беглецы, и переполошат всех. Существует вероятность, что жители покинут город, а перед уходом отравят колодец или уничтожат запасы.

- Они уже, наверное, достигли города, - произнёс Танкред.

- Я думаю, что ещё нет, - ответила ему Саша, - ведь до него день пути. Скорее всего, они доберутся затемно, а в ночь ни кто не будет срываться с места. Поэтому нам придётся скакать всю ночь, чтобы утром быть у ворот города. Снимем плащи с крестами, чтобы не переполошить стражу раньше времени. Захватим ворота, возьмем под охрану колодцы и запасы продуктов.

- Это понятно,- молвил Раймонд, - только зачем вам самой ехать. Воины справятся и без вас, если там есть лекарь, то его доставят.

- Все верно, синьор граф, но я не могу спокойно сидеть и смотреть, как моя подруга страдает. Мне надо что-то сделать для облегчения ее мучений, поэтому я тоже еду.

- Чтож, ваши мотивы понятны, - ответил Раймонд, - сможете выдержать ночной переход, не свалитесь с коня?

- Ради Анастасии выдержу, синьор,- решительно кивнула девушка.

- Хорошо,- хлопнул ладонью по столу Готфрид,- осталось решить, кто выделит воинов?

Готфрид обвел взглядом сидевших за столом, рыцарей. Все аристократы отмалчивались.

- Господа,- улыбнулась Саша, - я понимаю, что в Яффе добычи больше, но дайте каждый по сотне конных, вот и будет половина тысячи, а командиром поставьте рыцаря, которого все знают и уважают. И ещё нужен человек, умеющий говорить с неверными, на их языке.

- Если синьора не возражает, то я поеду, как толмач, - сказал Левон.

- Спасибо вам, Левон,- поклонилась армянину девушка.

- Рыцарь де Мо, - воскликнул Раймонд, - подойдите.

Названный воин вышел вперед и поклонился сидящим за столом,

- Вот, господа, командир сводного отряда, думаю, возражений нет.

- Выбор хороший, Раймонд,- сказал Танкред,- его все хорошо знают. Думаю, обсуждать больше нечего. Я дам сотню воинов, а вы синьора идите, собирайтесь, переход будет трудный, постарайтесь не отстать в темноте от остальных.

- Всего хорошего, господа,- поклонилась всему собранию Саша, - и спасибо вам.

Круто развернувшись, она быстрым шагом вышла из шатра. За ней следом вышла принцесса.

- Чтож Александра, ты добилась своего. Иди, готовься к походу, а я помолюсь за вас.

Когда Александра вернулась, то над их маленьким лагерем стоял запах вареного мяса. Якоб времени зря не терял, развел небольшой костерок и в котелке, над ним, весело булькала трофейная конина. Сам же парень сидел рядом и гипнотизировал взглядом варево. От запаха желудок девушки напомнил ей, что день был длинный и за всеми приключениями, покушать ей не довелось.

- Якоб,- воскликнула она, глотая слюну,- я уезжаю, остаешься на хозяйстве. Приготовь мне захваченного коня, скинь все лишнее, потом переложишь на наших лошадей. И пошарь в чужих седельных сумках, может, найдешь что съестное.

Парень, не задавая вопросов, побежал исполнять приказ, а Саша подошла к телеге, где лежала Настя. Её подруга продолжала спать, а служанка делала ей мокрый компресс, читая молитву.

Посмотрев на неё, Александра вздохнула и попросила помощницу накормить девушку бульоном, если та проснется. Тут подбежал Якоб, доложил, что нашёл пару лепешек и кусок вяленого мяса, протянув ей свёрток с едой.

Пока его хозяйка жевала эти лепешки, он скидывал захваченное барахло с захваченного коня убитого сарацина и подвел к ней. Закончив с ужином, девушка вскочила на коня.

- В общем, так, Якоб, - сказала на прощанье Саша, - завтра увидимся, постараюсь найти лекаря, а ты молись за меня. Пусть господь пошлет удачу.

- Все сделаю, ваша милость, пусть Иисус пошлет вам легкую дорогу, - поклонился он ей в след.

Отряд выехал в сумерках. Солнце уже окончательно скрылось в стороне моря, но оставалось относительно светло. Проскакав немного на юг, всадники выехали на дорогу, идущую с востока на запад. Местами её покрывали гладкие плиты, в стыках которых прорастала трава. Некоторые участки занесло землёй, и в этом месте, древний путь походил на широкую тропу. Местами, на обочине, сохранились верстовые столбы из камня. На их каменных боках различались римские цифры номера версты и имена императоров. Это был путь, проложенный когда-то римлянами из Яффы в Иерусалим. Окончательно зарасти травой, дороге не давали караваны и вереницы паломников. Ведь арабы после захвата Палестины не препятствовали верующим посещать святой город.

Когда отряд повернул на восток, окончательно наступила ночь. Сначала пришлось идти шагом, нащупывая копытами коней полотно дороги. Но вскоре вышла луна, глаза воинов привыкли к темноте, и можно было рассмотреть путь. Жоффруа скомандовал, и отряд перешел на рысь. Он вел воинов как вожак волчьей стаи, с рыси переходя на галоп, потом опять на рысь и иногда шагом, стараясь не загнать коней.

Воины попрятали свои плащи с крестами, некоторые надели трофейные арабские халаты, кто-то, самый хитрый, намотал чалму, поверх шлема. В общем, постарались, чтобы издалека, выглядеть похожими на арабов.

Саша скакала в конце строя. Поначалу, во время скачки, она повторяла про себя: "Только бы медик находился в городе". Но постепенно накопленная за день усталость, темнота и мерный стук копыт, начали клонить в сон. Она впала в сонную апатию, периодически, засыпая. Окончательно заснуть ей не давал киликиец Левон, который ехал рядом с ней, вместе со своими воинами. Он наблюдал за ней, как только она, заснув, начинала клониться к шее коня, встряхивал ее за плечо.

Въезда в Аялонскую долину отряд достиг, когда солнечный диск начал появляться над Иудейскими горами. Всадники на мгновение остановились, завороженные видом. Долина была холмистой, с многочисленными рощами и квадратами полей. Небольшая река, Аялон, которая дала имя этому месту, рассекала её с востока на запад. Для Саши, выросшей на берегах Невы, эта река показалась большим ручьем, по берегам которого обильно рос кустарник, апельсиновые рощи, редкие финиковые пальмы. Этот поток пересыхал в середине лета, но сейчас, в конце мая, вода в нем еще была.

Ближе к горам, в дрожащем воздухе, был виден лесной массив, мимо которого, на выход из долины, уходила римская дорога, попутно проскальзывая мимо высокого холма. На вершине этого холма можно было рассмотреть несколько построек.

Сам город Эммоус располагался ближе к западной части долины, к въезду в нее и севернее русла речки. На взгляд девушки, город был небольшим, тысяч на пять жителей. Его стена из серо-жёлтого скального камня, имела форму квадрата. Ее зубцы местами обвалились от воздействия ветра и дождя. Сами стены выглядели старыми и если пристально всматриваться, то можно было найти следы от старых обстрелов ядрами катапульт.

В центре города возвышался минарет мечети. Рядом с ним, над стеной, торчали плоские крыши высоких домов зажиточных горожан. Их украшали декоративные башенки и зубцы. С этой высокой точки, кое-где в городе выглядывали макушки деревьев, видимо чьих-то садов.

Дорога тянулась с километр, проходя мимо одного из культовых сооружений, и упиралась в ворота, расположенные в надвратной башне. От башни она переходила в широкую улицу, которая через центральную площадь, шла к восточным воротам.

Дальше, на просторе, среди зелени полей и деревьев, можно было увидеть крыши небольших деревень или имений богатых горожан. Среди полей, к ним, пролегали грунтовые дороги, которые брали свое начало от плит римского пути.

Ветер донес до ноздрей Саши экзотические запахи цветов, фруктовых деревьев. Вместе с запахами, ветер принёс крик муэдзина. Он призывал правоверных на утреннюю молитву.

Очарование долиной разрушил окрик Жоффруа:

- Господа, соберитесь, нас ждёт дело!

Он своей волей командира, поменял план захвата города. Решив, что такой большой отряд могут в город не пустить, отобрал тридцать человек, которые больше всех, своей одеждой, походили на арабов. Саше и Левону предстояло ехать впереди всех, поскольку они полностью были одеты как мусульмане, включая оружие.

Вот, все собрались, де Мо махнул им рукой, и группа захвата тронулась, быстро перейдя на рысь.

Саша скакала впереди отряда и проговаривала про себя: "Господи, только бы все получилось ". Предательский холодок разливался в её животе. Вдруг обман раскроется раньше времени и стража ворот начнёт стрелять в них из луков.

Постепенно ворота приближались, вырастая в размерах. Уже видно было, что створки сделаны из досок, обшитых сверху медными листами и скрепленные железными полосами. Они были закрыты, а сверху из-за зубцов надвратной башни за подъезжающим отрядом наблюдал стражник.

Воины подскочили к воротам, резко осадив коней. Левон быстро заговорил со стражником, жестикулируя рукой. Тот вяло что-то возражал ему.

- Мзду требует, - шепнул Левон девушке, - совсем обнаглели, целый золотой динар. Я сказал, что мы спасаемся от крестоносцев.

- Соглашайся, - прошептала девушка, - нам без разницы.

- Нет, надо торговаться, а то подозрительно выглядит.

Армянин опять начал переговоры со стражником, довольно эмоционально, временами переходя на ругань. В конце концов, стражник махнул рукой, крикнул, обернувшись, в глубину башни. За воротами послышался топот ног, негромкие переговоры, стук дерева об дерево и одна из створок, со скрипом стала открываться наружу. В узкую щель между створками протиснулся недавний собеседник и, загородив собой проход, вытянул ладонь к Левону. Киликиец, заслонив телом своей лошади остальных всадников от араба, кинул в подставленную ладонь серебряную монету. Стражник подкинул ее на своей ладони, внимательно рассмотрел, затем налег на створку и открыл ее, впуская отряд. Саша с армянином первыми въехали в сумрак арки воротного проёма башни. Стук копыт отдавался эхом, когда арка закончилась, свет резанул по глазам, и Саше пришлось зажмуриться.

Влево от арки, перед дверью, ведущей в башню, собралось человек пятнадцать, видимо, весь караульный наряд. Один из стражников что-то выкрикнул девушке, та часто моргая, вяло махнула рукой в его сторону, мол, отвяжись. Все стоящие караульные громко засмеялись, наверное, в ее жесте было что-то обидное.

Когда через ворота проехала большая часть отряда, один араб заметил прямые мечи на боку у всадников. Он открыл рот в изумлении, а затем пронзительно закричал:

- О, Аллах, салиби, салиби (крестоносцы - араб.), франки!

Саша услышала, как за ее спиной на миг наступила тишина. Затем её нарушил шорох обнажаемых мечей, и все вокруг неё взорвалось звоном оружия, криками, над улицей разнесся пронзительный вопль умирающих. Девушка на всякий случай достала свой меч и обернулась.

Часть наряда стражников лежала зарубленная, только двое, встав спиной к стене башни, отчаянно отбивались. Четыре спешившихся рыцаря, пытались проникнуть в башню. Один из них давил на дверь, а изнутри, её не давали открыть. Вот в щель дверного проёма выскочил наконечник пики и ударил переднего воина. Тот со стоном упал, своим телом заклинив дверь. Стоявший за убитым рыцарь, ткнул, мечем в темноту башни и дверь резко раскрылась. Вся ватага ринулась в глубину караульного помещения, и оттуда донесся звон железа. А всадники, последние в строю, спрыгнув с коней, уже раскрывали створки ворот настежь. До Саши долетел топот копыт лошадей остального отряда. Через несколько минут сквозь арку влетел Жоффруа с остальными. Часть сразу спешилась и ринулась в башню на помощь своим воинам. С минарета прокричал муэдзин, видимо, со своей высоты увидел бой у ворот, и призывал горожан к оружию. Со стороны центра города бежал отряд пеших воинов со щитами и копьями. Они перегородили улицу, образовав стену из щитов и пик, с целью выдавить чужих всадников за стены. Де Мо, увидев новую опасность, пронзительно свистнул, поворачивая своего коня к пехотинцам и опуская копье. Возле него пристроилась часть воинов.

В этот момент Левон пнул Сашиного коня и тот отскочил к краю улицы. Мимо девушки пронеслись рыцари и врубились в жидкий строй городских стражников. Арабы не выдержали натиска европейцев и бросились врассыпную. Рыцари гнали их по улице, рубя и накалывая на копья. На месте стычки остались лежать убитые с обеих сторон.

Мимо лица Саши просвистела стрела, ударилась в стену и рикошетом ушла вверх. Рядом с ней, Левон вскинул свой щит. В него ударили две стрелы, пущенные сверху, откуда-то со стены.

- Внимательней, синьора,- прокричал он девушке, - в бою нельзя спать, лучше спрячьтесь возле ворот.

Подчиняясь ему, девушка въехала в сумрак арки. Между тем, захватчики выбегали из башни на стену и бежали по ней в обе стороны, уничтожая вражеских воинов и захватывая другие башни. Часть отряда переместилась в центр города и с той стороны послышались звуки выбиваемых дверей, крики и женский визг.

На улице, перед захваченными воротами, все стихло. Только тела погибших напоминали о произошедшей здесь схватке. Из башни выбежали четверо воинов и заперли ворота на деревянный брус, наверное, чтобы жители не сбежали.

- Синьора Александра, - обратился к ней армянин,- я думаю сопротивление защитников сломлено, поэтому мы можем заняться поисками вашего лекаря.

Девушка согласилась с ним, и они двинулись вперёд по улице к центру. По пути им попадались следы боевой ярости европейцев, зарубленные стражники, сломанные ворота во дворы горожан, из которых доносилась какая-то возня. Саша, наблюдая все это, только осуждающе качала головой. Она впервые видела захват населенного пункта и все, что происходит при этом. Левон, находясь рядом, наблюдал за ней и усмехался.

- Ничего не поделать с этим, - произнес он, - законы войны, горе побежденным.

- Я понимаю, когда сражались со стражей,- заговорила девушка, - каждый из воинов выполнял свой долг, но зачем творить насилие над обывателями? Ведь франки, придя сюда, уже не уйдут, тогда зачем плодить ненависть?