Сокрытая сталь

Глава 6

Я собрала волосы в пучок, села на кровать, скрестив ноги, и включила экран.

По иронии судьбы, я обнаружила четыре новых сообщения. Три Дома предложили мне присоединиться к ним, прям сегодня. Чикагские Бродяги, по иронии судьбы, тоже предложили. Я отправила всем им вежливые отказы. А затем позвонила Мастеру и Стражу Дома Кадогана.

Они ответили сразу же. Моя мама, с бледной кожей и темными волосами, носила футболку Кадогана, даже находясь за полмира от Дома. Мой папа, от которого я унаследовала светлые волосы, как всегда надел белую рубашку на пуговицах.

— Элиза, — произнесла мама. — Ты в порядке?

— Со мной все хорошо, — ответила я и рассказал им всю историю, от звонка ААМ в мою дверь и до драки в Роще. И к чему все идет.

Я не упустила ни одной детали и готова была поклясться, что почувствовала их яростную магию через видеосвязь. На лице мамы ясно читались гнев и беспокойство. Мой папа, который пробыл вампиром четыреста лет, не позволял своим эмоциям проявляться так легко. Но его глаза посеребрились.

— Ты должна была сказать нам, еще когда они вломились к тебе, — строго произнес он.

— Если бы я сказала, вы бы вернулись. Это вовлекло бы вас в эту заварушку и столкнуло лбами с ААМ. Это опасно для вас и для Кадогана.

— Ты наша дочь, — произнес он, сверкая глазами. — Мы возьмем билеты, как только сможем.

— Я могу справиться с этим сама.

— Ты не обязана разбираться с этим сама, — сказала мама, беря его за руку. — В одиночку. И не будешь. Мы знаем, как защитить Дом.

Я хотела продолжить спор, но знала, что это будет пустой тратой времени. Они были моими родителями и защищали меня. И если честно, я упрямилась.

— Хорошо.

— Они ждали, пока мы уедем, — произнес папа.

— Это логично, — согласилась я. — Что вы знаете про Отдел по соблюдению правовых и этических норм? Тео говорит, что это что-то новенькое. По крайней мере, с точки зрения вампиров.

— Только узнал о его существовании, — ответил папа. — Отдел создала Николь, для расследований правонарушений и борьбы с ними. Теперь, когда мы снова в центре внимания общественности и вопреки действиям Гринвичского Совета, она хочет обеспечить соблюдение правил без предвзятости и без фаворитизма.

Я почти физически ощущала, как опускается клетка, и мне это ощущение не понравилось.

— Правила существуют не просто так, — добавил он через мгновение, и в его голосе прозвучало что-то похожее на сожаление. — Мы запрещаем не-Мастерам создавать вампиров из-за риска — для людей, потому что вампиры могут быть недостаточно сильны, чтобы все прошло без последствий. И риска для вампиров, потому что изменение людей может привлечь внимание.

— Я не первая, кто обратил вампира, не будучи Мастером. Или Бродягой, — добавила я.

— Да, — ответил папа. — Не первая. Но ты сильная, ты в Чикаго... и ты наша дочь.

— И в этом есть свои плюсы… и минусы, — закончила я. Мои родители были физически сильными, с хорошими связями и возглавляли один из самых популярных и влиятельных Домов в стране. Мне посчастливилось расти в окружении такой роскоши. Но не все вампиры доверяли им или скоплению силы. А потом появилась я — первая в своем роде. Еще одна загадка.

— Они требуют, чтобы я вступила в Дом, — сказала я. — Это значит, что они в курсе о нашем разговоре — что я не Послушник, и у меня не было Коммендации.

— Тебя нет в нашем реестре, — произнес папа. Между его бровями пролегла морщинка беспокойства. — Мы предоставляем в ААМ информацию обо всех Послушниках и Посвящениях. Возможно, в ААМ заметили твое отсутствие. Очевидно, что у тебя есть открытое приглашение присоединиться к Дому Кадогана. Или ты могла бы присоединиться к Дому Вашингтона. Малик предложил бы тебе должность.

— Знаю.

— Это было бы легким решением, — сказала мама, заправляя свои темные волосы за уши. — Учитывая все обстоятельства. Присягнуть на верность не так сложно, как кажется, — предложила она таким нежным, полным надежды тоном. — Я не так представляла себе свою жизнь, но я приспособилась. — Она бросила на моего отца понимающий взгляд. — По большей части.

— Я не могу присягнуть на верность кому-то, Дому, просто чтобы успокоить ААМ. Они не хотят, чтобы я вступала в Дом ради выгоды. Они хотят знать, что за мной кто-то наблюдает или что кто-то может меня использовать.

— Возможно, вам так не кажется, — произнесла я, встречаясь с ними взглядом, — но в этом нет ничего личного. Я рада, что выросла в Кадогане, и горжусь тем, что вы сделали для его вампиров. Мне просто... нужно что-то другое.

— Может быть, Стая... — начал мой отец, и я покачала головой.

— И никакой верности Стае, — перебила я. — Я бы не стала заменять одно другим. И Стая не может предоставить убежище вампиру.

Глаза моего отца сузились, вероятно, потому что я уже знала ответ, и теперь он начал задаваться вопросом, откуда.

— Присяга — не единственное, чего они хотят, — сказала я, меняя тему. — Они также хотят, чтобы я прошла Тестирование.

Когда мои родители переглянулись — между ними промелькнуло что-то невысказанное — у меня внутри все сжалось.

— Что? — спросила я.

— Они сообщили какие-нибудь подробности? — спросил папа.

— Нет. Я предполагаю, что они имели в виду обычное Тестирование для будущих Мастеров. А что?

Наконец, заговорила моя мама, и ей потребовалось время, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Они не впервые требуют Тестирования.

Я уставилась на нее, и даже монстр забеспокоился настолько, что пригнулся еще ниже.

— Они просили вас позволить им протестировать меня? Как? Когда?

— Это началось, когда тебе было, наверное, одиннадцать или двенадцать, — ответил папа. — В первый раз они посетили дом Кадогана и попросили нашего разрешения протестировать тебя. Они сказали, это потому, что ты уникальна. Потому что нам так повезло, что у нас есть ты, и они хотели понять, как это произошло.

— Но мы уже рассказывали им, как все произошло, — сказала моя мама. — Они знали о Мэллори, о магии и биологической составляющей.

Я подняла руку.

— Пожалуйста, пропустите подробности о биологической составляющей.

Мама не улыбнулась, как я надеялась, и это усилило мой страх.

— Потом они изменили свою легенду. Они сказали, что Тестирование будет для твоей защиты, для нашей... и для их собственной. Они хотели знать, сильнее ли ты других вампиров. Есть ли у тебя уникальные способности.

Я была чем-то новым, невиданным за тысячелетия истории вампиров, а бессмертных не интересовала такая новизна. Как и возможность, пусть и небольшая, что я буду другой. Лучше.

— Не представляю ли я угрозу, — произнесла я, заканчивая ее мысль. — Вы сказали, они приходили в Дом?

Теперь я задавалась вопросом, видела ли их. В Кадогане и за его пределами было много вампиров, и я не знала их всех. Но у меня сохранилось отчетливое воспоминание о том, как мои родители встречались с группой незнакомых вампиров, все они были одеты в строгую черную одежду. Было что-то особенное в этой группе — или, может быть, в той магии, которую излучали мои родители — выделявшее их из толпы. Это навело меня на мысль, что они не совсем друзья нашего Дома.

Мне было, как и сказал папа, около двенадцати, и я закончила свои занятия на сегодня — частные уроки, которые заменяли мне школу. Я была голодной и проходила мимо кабинета отца по пути на кухню Кадогана. Дверь была открыта, это не являлось чем-то необычным. Внутри находились вампиры, выражение их лиц было холодным. И когда они увидели меня в дверном проеме, их глаза сузились.

Послышались шаги, и на пороге появился папа. Он улыбнулся мне.

— Мы поедим, как только закончим здесь, — ласково сказал он и закрыл дверь.

Я посмотрела на своих родителей.

— Очевидно, вы сказали им «нет».

— Да, — ответила мама.

— Категорическое, — добавил папа.

— И они с этим смирились?

— После третьего или четвертого раза, — ответил папа. — Каждый раз, когда они спрашивали, мы отвечали, что ты им ничего не должна, и они не будут тебя допрашивать, осматривать или тестировать без твоего согласия.

— Он хочет сказать, что припугнул их, — с улыбкой сказала мама. — И они больше не спрашивали.

— Они никогда не связывались со мной, — произнесла я. Я училась в колледже, никак не выделялась и не делала ничего особенно интересного с вампирской или магической точки зрения. Возможно, они решили, что я не представляю угрозы.

Но я снова заинтересовала их, и на этот раз дала им повод для проведения формального Тестирования. Не только потому, что им было любопытно или страшно, но и потому, что они считали это оправданным.

— Вы должны были рассказать мне, — произнесла я так любезно, как только могла. Но даже монстр был раздражен; я чувствовала его горечь от предательства. — Я была бы лучше к этому подготовлена.

— Нам жаль, — сказала мама. — Мы думали, что все кончено, что их устроило то, что ты просто... вампир.

«О, я кто угодно, только не простой вампир».

* * *

Они пообещали помочь мне и еще раз поговорить с Николь. Я вернулась в гостиную и обнаружила Коннора на диване, он сидел, скрестив руки на груди и хмуро уставившись в экран.

— Что на этот раз?

Он опустил ноги и сел, обращая на меня свое внимание.

— Что?

— Ты сердишься на что-то там, — сказала я и указала на экран. — Очередные плохие новости?

— О, нет. Я читал.

— Читал что?

Выражение его лица было бесстрастным.

— Книгу, негодница.

— Оборотни умеют читать?

Он хмыкнул.

— Я просматривал руководство по уходу за вампирами и их кормлению.

Я села рядом и положила голову ему на плечо.

— Что вычитал?

— Поскольку я уже знал, что они требуют особого ухода, то не очень много.

— Ха-ха-ха, — промолвила я, подражая его бесстрастному тону.

— Как все прошло? — спросил он.

— Они хотят, чтобы я присоединилась к Дому. Озадачены тем, что я не могу просто присоединиться к Кадогану. И это еще не все.

Он притянул меня к себе и обнял. Я опустила щиты, которые, сама того не осознавая, воздвигла вокруг себя, вокруг монстра, и прижалась к нему. И почувствовала острую, как нож, боль в плече. Я поморщилась, привыкая.

— Все еще болит?

— Только если я беспокою его. Или прикасаюсь. Или думаю о нем. Завтра я буду в порядке. — Я надеялась. Потому что устала от боли.

— Так что еще? — спросил он.

— По-видимому, ААМ уже давно интересовались мной. Они приезжали в Дом Кадогана, когда я была ребенком. Уже тогда хотели, чтобы я прошла Тестирование.

Он замер, как будто его тело было готово противостоять собственной растущей ярости.

— Когда ты еще жила в Доме? Ты мне не рассказывала.

— Я не знала, по крайней мере, не все. Только то, что нас посетили вампиры. Очевидно, они пытались уговорить моих родителей согласиться на их Тестирование.

Он фыркнул и немного расслабился.

— Полагаю, у твоего отца нашлись подходящие слова. А твоя мама показала им свой меч. И, должно быть, это сработало. После этого ААМ не связывалась с тобой напрямую?

— Нет, до сегодняшнего дня.

Воцарилась тишина, и Коннор погладил меня по спине, вверх-вниз, вверх-вниз, и часть напряжения, которое я сдерживала, растаяло.

— Тебе следует подумать о том, чтобы рассказать родителям о... твоем... монстре, — произнес Коннор. — Не потому, что ты им что-то должна, — добавил он, заметив мое резкое движение, — а потому, что нет ничего плохого в том, кто ты есть.

— Я не уверена, что они так это воспримут, — сказала я. — И я еще не готова. Я хочу... контролировать — неподходящее слово, но, может быть, лучше договориться с монстром, прежде чем я это сделаю.

То, что я почувствовала его легкое раздражение при мысли о том, что я его контролирую, только подтвердило мою точку зрения.

— Хорошо, — произнес он. — Но я хочу, чтобы ты была готова, если они — если все — узнают раньше, чем ты подготовишься.

— Из-за AAM, — тихо промолвила я.

— Да. Может быть, случайно, но да. — Он поцеловал меня в лоб. — Они будут продолжать давить на тебя, потому что хотят либо заставить тебя сдаться, либо спровоцировать на что-то. Я знал многих таких, как Клайв. Он из тех, кто любит подраться. И если до драки дело не доходит, он с радостью ее затевает.

— И заставляет других сделать первый шаг.

— Точно. Задиры обычно трусы.

Нас окутала тишина, мягкая и успокаивающая, как одеяло.

— Если бы ты был на моем месте, — наконец произнесла я, нарушая тишину, — что бы ты сделал?

Ему потребовалось некоторое время, чтобы ответить, и я оценила, что он на самом деле обдумывает этот вопрос.

— Я оборотень. Я всегда выбираю свободу.

Я выдохнула и закрыла глаза, почувствовав себя хорошо и по-настоящему понятой.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что ты — это ты. И за то, что позволяешь мне... быть собой.

Его сильные руки были стеной, защищавшей от всего мира.

— Если ты не можешь быть собой — и если мы не можем быть самими собой — в чем смысл?

— Не могу не согласиться, — произнесла я, тем более, что он был единственным, кто знал обо мне правду. Единственным, рядом с кем я могла снять свою броню.

Он приподнял мой подбородок и поцеловал с нежностью, которая меня удивила. Я запустила пальцы в его волосы и притянула ближе, почувствовав стук его сердца.

Мое сердце забилось как барабан, а кровь превратилась в симфонию желания. У нас еще не было секса, и мы снова танцевали на краю пропасти. Мы много флиртовали и восхитительно целовались, но из-за того, что почти всегда вмешивались сверхъестественные драмы, у нас еще не было времени или пространства, чтобы физически сблизиться.

Я прикусила его нижнюю губу, и его пальцы прочертили линии по моей спине, прижимая мое тело к своему. Я чувствовала желание Коннора, напряжение его крепких мышц, когда он боролся с желанием и контролем.

А потом он зарычал, и я услышала сожаление. Он отстранился.

Я подняла на него глаза.

— Что?

— Пока нет, — выдавил он. — Не сегодня. Ты все еще ранена, а секс с оборотнями обычно... активный.

Это не замедлило биения моего сердца.

— Мне бы не помешала такая активность.

Улыбка Коннора была широкой и довольной.

— И ты ее получишь. Но в наш первый раз я не хочу, чтобы было больно. Только радость, только я и ты. Не ААМ, не страх. — Он провел кончиком пальца по моим губам. — Только мы, Лиз.