Сокола видно по полёту

Глава 16. Роберт язвит и придумывает

Большой чертог замка Графтонов был полон народа, но никто не смотрел на посланника королевы приветливо. Он оказался не таким уж и крохотным, как представлялось Грай после рассказов Тиммета. Прикинув на глазок рост гостя через разделявшие их несколько ярдов, она определила — он ей где-то по грудь. Хотя, наверное, брату как раз по пояс.

— Благодарю, лорд Аррен, что позволили мне ещё раз посетить Долину, ваш чудный край, — сказал Тирион Ланнистер и поклонился.

Роберта не смягчили ни его признательность, ни тёплые слова о родном крае, ни почтительный поклон. Ответил он надменно, с подчёркнутой холодностью:

— Благодарю, лорд Ланнистер, что признаёте за мной право распоряжаться в собственном доме.

Кто-то за спиной Грай фыркнул, стоящие сзади Тириона охранники насупились. Он сам чуть дёрнул уголком губ, но на язвительный ответ не откликнулся, а перевёл взгляд на неё — она продолжала с любопытством рассматривать невиданное чудо. Его кривые и короткие ноги, непомерно большая голова с выпуклым лбом и даже идущий через всё лицо уродливый шрам не казались ей страшными, и ни капельки не отталкивали. При всей своей надутой уверенности, великолепной одежде и неприветливо-грозных сопровождающих карлик выглядел несчастным и жалким.

— А вы, как я понимаю, и есть будущая леди Аррен, миледи? — сказал он, цепко осматривая её. — Я имел удовольствие быть знакомым с вашим братом… — Лёгкий поклон сопроводила ироничная улыбка: — Рад, что вы совсем на него не похожи!

Грай зачарованно смотрела в разноцветные глаза — один зелёный, другой чёрный.

— Вы тоже, милорд, совсем-совсем не похожи на свою сестрицу, — сказала она восторженно. За дружным хохотом её пояснения услышали лишь те, кто стоял совсем близко: — Я видела на городском рынке у одного торговца портрет её величества. Она… совсем другая…

Перекошенное шрамом лицо скривилось ещё сильнее, Тирион снова посмотрел на Роберта и кисло произнёс:

— Как же это прекрасно, когда будущие супруги столь единодушны во мнении… Вам повезло с невестой, милорд. Удачный выбор!

— Здесь я с вами, пожалуй, соглашусь. — Роберт смеялся вместе со всеми.

Невольная шутка юной леди Уэйнвуд передавалась из уст в уста, и женщины хихикали деликатно, в ладошки, мужчины же не сдерживались, гоготали во всё горло — Тириона Ланнистера здесь не любили. Грай уже осознала свою оплошность и покраснела от досады на глупые правила, которые запрещали людям в Долине говорить то, что они думали на самом деле. Она лихорадочно вспоминала темы для светской беседы. Нашлась быстро:

— Как чувствует себя королева Серсея? В добром ли она здравии?

— Понятия не имею, мы с ней не виделись очень давно, — отрезал уязвлённый посланник. — Она даже не подозревает, что я здесь. Вы, верно, не в курсе последних событий?

Он с видимым удовольствием ухмыльнулся, когда Роберт вмиг перестал смеяться и нахмурился, вопросительно взглянув на Талли. Остальные приоткрыли рты от изумления.

— Поэтому о её здоровье я ничего не знаю, — продолжил Тирион, насладившись моментом. — Знаю лишь, что наш брат, сир Джейме Ланнистер, посчитал невозможным оставить сестру одну в столице именно сейчас и уехать так далеко. Как-то он оказал мне неоценимую услугу. И эта поездка — меньшее, что я мог сделать для него.

— Кое-что доходит и сюда. Но в верительной грамоте ваше имя, лорд Тирион. — Талли развернул бумагу, которую только что принял из рук Роберта. Он ещё раз пробежал текст глазами. — Именно вы уполномочены передать все королевские разрешения. И подписано её величеством…

— Имя вписать несложно, сир. Особенно в уже подписанную бумагу. Кого ещё сир Джейме мог выбрать? Кто, по-вашему, может заменить Ланнистера? — Тирион развёл руками. — Полагаю, только другой Ланнистер. Пусть он и не вышел ни ростом, ни лицом…

— То есть посланником королевы должен был стать сир Джейме? — спросил Роберт с облегчением. Тирион понимающе хмыкнул и поклонился, и Роберт презрительно скривил губы: — И вы согласились поехать вместо него, зная, что вам здесь… мягко говоря… не рады? Какая глупость… и какая самонадеянность!

Лобастая голова склонилась набок, разноцветные глаза смотрели изучающе, с интересом.

— У меня много недостатков, милорд, но кем я никогда не был, так это глупцом. Неужели вы думаете, я тащился через всю страну, только чтобы выручить Джейме и досадить вам своим присутствием? Совместить приятное с долгом и службой это не глупость, лорд Роберт… — твёрдо произнёс Тирион, но затем улыбнулся почти искренне: — Можете не верить, но мне на самом деле приятно вновь побывать в Долине.

— О какой службе вы говорите, лорд Тирион? — Лиза Аррен тоже не скрывала, что ей крайне неприятен его визит.

— Я должен передать лорду Долины послание моей королевы.

Толпа взволнованно загудела, а Тирион поклонился Роберту ниже, но с невероятным достоинством. Потом распрямился и заговорил громко и торжественно:

— Дейнерис Бурерожденная из дома Таргариенов, законная королева андалов и Первых Людей, неопалимая, Матерь Драконов, кхалиси Великого травяного моря, Разрушительница Оков, законная наследница Железного Трона и защитница Семи Королевств — передаёт тебе, Роберт Аррен, законный лорд Долины и Хранитель Востока, свои поздравления по случаю грядущего бракосочетания. Вместе со свадебными подарками, разумеется…

— Хранитель Востока? — недоверчиво прищурился Роберт.

— Ах, да… чуть не забыл… — Тирион повернулся к одному из своих стражников, который держал в руках ларец, и тот откинул крышку. — Пока вы всё ещё верите в силу подписи Серсеи Ланнистер, то вот вам… — он подал свиток, перетянутый золотой лентой и скреплённый восковой печатью. — Ваше прошение удовлетворено. Вы снова Хранитель Востока, милорд. — Затем протянул следующий свиток: — Вам дозволено жениться на леди Грай Уэйнвуд. — И небрежно махнул ладонью: — Ну, и там остальные… Все эти бумаги я получил от сира Джейме, и спокойно мог бы сжечь. Но отдаю в ваши руки, милорд, в знак дружеского расположения к вам королевы Дейнерис. У меня есть точно такие же, но подписанные ею, как законной королевой. — Тирион достал из ларца в руках другого стражника свиток с алой лентой, показал его Роберту, и затем положил обратно. — Я уполномочен передать вам и другие бумаги от её величества. И надеюсь, вы найдёте время, чтобы обсудить их со мной. К моменту моего отъезда вам придётся выбрать, какой из этих двух ларцов бросить в камин…

На лицо Роберта медленно наползла широкая улыбка. Он задумчиво кивнул, после чего повернул голову к Талли:

— Проводите нашего гостя в его покои, сир.

За право попасть в личную охрану лорда Долины пожелали биться шестьдесят четыре рыцаря со всех уголков королевства, а участвовать в общем турнире в честь его свадьбы в два раза больше. Заявки поступили не только от прославленных рыцарей, отпрысков знатных лордов и наследников малых домов, но и от вольных рыцарей и простых сквайров.

Вокруг Чаячьей башни выросло целое временное поселение. Десятки шатров — больших и не очень, богато украшенных и попроще — раскинулись рядами в небольшой ложбине, образуя подобие городских улиц. Состоятельные рыцари поставили отдельные шатры для себя, своих оруженосцев и прислужников, остальные были скромнее и решили проблему проживания в складчину. На шпилях развевались знамёна, у входов на стойках висели щиты и высились частоколом копья, а позади шатров в выстроенных специально для этого дня стойлах с навесами хрупали овёс лошади.

Турнирную арену соорудили в восьмистах ярдах от шатров, на огромной ровной поляне — с запада к ней подступал дремучий лес, с востока она заканчивалась обрывом в море. Для благородных лордов и леди, а также для зажиточных горожан возвели трибуны, оставив выходящую на лес сторону открытой — для черни. Там крепкое деревянное ограждение сделали в три раза ниже, но верхний край заострили, чтоб не вздумалось кому перелезть. Широкие ворота в северной части ограды охраняли стражники, зорко следя, чтобы внутрь не проскочили простолюдины.

Оружейники и расторопные торговцы с главного рынка Чаячьего города прикатили свои повозки и тележки с товарами, поставили палатки и открытые лавки. Доспехи и оружие соседствовали с бочонками с вином и элем, копчёными окороками и колбасами, крепкими башмаками и игрушками из дерева и стекла. В нескольких богато убранных павильонах леди с дочерями и служанками могли посидеть на мягких подушках и освежиться стаканом прохладного летнего вина, а лорды и титулованные рыцари пропустить пару кружек крепкого эля. Для участников турнира напитки и угощения устроили в отдельной большой палатке почти у самого входа на арену. Чуть поодаль для них же кузнец раздувал меха походной кузни, а мелькающая в толпе мейстерская цепь давала понять, что где-то рядом есть и лекарская помощь.

Бринден Талли обвёл придирчивым взглядом ристалище и трибуны, обменялся кивками с двумя другими распорядителями ратного поля, и всё же решил ещё раз подъехать и проверить стоящих у западной стены стражников. Много раз он сам участвовал в рыцарских турнирах, но никогда не отвечал за их подготовку и не присматривал за соблюдением правил.

В центре восточной трибуны неспешно рассаживались самые важные гости — Роберт с невестой и матерью. Справа от них расположились мейстер Леран, Бриенна, Гелла Боррелл и септа Ксантия, слева Анья Уэйнвуд с дочерьми и Миранда Редфорт. На ряд ниже Подрик о чём-то увлечённо беседовал с коротконогим посланником не понять какой королевы. Рядом уселись его телохранители. На южной трибуне, окружённый именитыми пожилыми рыцарями и знатными лордами, занял своё место главный распорядитель турнира — Илис Уэйнвуд.

Толпа простых горожан, крестьян и мастеровых шумела на открытой стороне, дралась за лучшие места у низкой ограды. Однако наверх никто не лез, опасаясь и остроконечных брёвен, и копий стражников, что стояли через каждые три ярда. Тёмная масса худородных зевак простиралась вверх по склону до самого леса. За ветки ближайших деревьев, усыпанных сидящими на них людьми, свары ещё не закончились.

Распорядители ратного поля — Бронзовый Джон Ройс и Рыцарь Девяти Звёзд Саймонд Темплтон, верхом и в полном боевом вооружении — медленно объезжали ристалище, неусыпно следя за порядком. При их приближении мгновенно замолкала чернь, затихали споры спихивающих друг друга с лавок купцов и сквайров. Талли занял место у ворот, наблюдая за ожидающими снаружи участниками.

Зрители замерли, когда Илис Уэйнвуд поднялся с кресла и ударил в висящий за спиной гонг, объявив о начале турнира. После чего Темплтон подъехал к трибуне и протянул ему копьё. Сир Илис насадил на остриё свиток, который затем передали глашатаю. Утих малейший гомон, все внимательно слушали правила первого дня: «Из поданных заявок случайным образом будут отобраны восемь первых претендентов в личную гвардию лорда Аррена! Любой другой участник, подавший заявку, вправе выбрать себе противника из этой восьмёрки! Одолевший претендента занимает его место на южной стороне поля! Одержавший три победы подряд считается победителем и получает плащ и щит Братства Крылатых Рыцарей! Если претенденту не поступил вызов, это засчитывается ему как победа! Все гвардейцы Братства получат по восемь тысяч золотых драконов и полный боевой доспех! Участники, не попавшие в гвардию, позже могут попытать счастья во всеобщей схватке! Победитель получит десять тысяч золотых драконов, коня и полный боевой доспех!»

Помогающий сиру Илису рыцарь поставил перед ним сундук со свитками заявок. Старый воин вытащил наугад восемь и стал зачитывать имена, которые потом повторял глашатай во всю мощь своей глотки. Первые счастливчики под приветственные крики толпы въехали в ворота, сделали круг, красуясь и гарцуя, после чего, следуя указаниям распорядителей, заняли места под южной трибуной.

После небольшого препирательства определилась вторая восьмёрка — эти рыцари тоже дали круг, демонстрируя зрителям свои доспехи и убранство лошадей, выбрали себе соперника прикосновением копья к щиту, а затем встали у северной стены. Сир Илис ударил в гонг, подав сигнал, и поле задрожало, когда всадники помчались друг на друга.

Первым серебристо-голубой плащ и бело-голубой щит с серебряными крыльями из рук главного распорядителя турнира получил Лин Корбрей. Въехав во второй восьмёрке на поле, он не стал тратить время и рисоваться перед публикой, обогнал сотоварищей и первым выбрал себе соперника — молодого Утера Шетта. А затем легко сшиб того с коня. Парень вылетел из седла словно камень из камнемёта, и его унесли на щитах. В следующий раз сир Лин сошёлся с более опытным воином. Пожелавший биться с ним Бен Колдуотер и во втором заходе усидел в седле, но потерял стремя, и сир Илис отдал победу Корбрею. В третьем заезде он сшибся с Андаром Ройсом. Четыре захода оба копья разлетались в щепки, но всадники оставались верхом. Оруженосцы выбегали на поле и приносили им новые. В пятый заход противники снова встали на противоположных сторонах ристалища, и снова сшиблись на середине. Но в этот раз сир Лин ударил не в щит противника, а по шлему, оправдав свою славу искусного и удачливого воина — наконечник скользнул по забралу, и один из зубцов зацепился за край смотровой щели. Ройса откинуло назад, шлем слетел с головы. И хоть сам всадник чудом удержался в седле, его конь присел на задние ноги, а потом и вовсе упал набок. Победа вновь досталась претенденту.

Особое удовольствие зрители получали, когда на ристалище сходились равные по силе и ловкости рыцари, и поединок не заканчивался с первой схватки. Наибольший восторг вызвал наследник лорда Трёх Сестёр. Сначала Оливер Сандерленд одержал победу над Джоном Редфортом в третьей сшибке, потом в четвёртой над Харланом Хантером, после чего семь раз встречался на середине поля с Гаррольдом Хардингом. И хоть в итоге всё же проиграл, толпа провожала его одобрительными возгласами.

Бринден Талли стоял на своём посту, бдительно оглядывая вверенную территорию. За воротами проигравшие расстроенно гладили морды своих коней — им теперь предстояло отдать и их, и свои доспехи победителю. Троекратные победители, с покрытыми голубым плащом плечами толклись на краю арены, гордо сжимая в руках новенькие щиты и ожидая следующего «крылатого рыцаря». Претенденты защищали своё право на место в рядах Братства, а их соперники изо всех сил пытались его отнять — бойцы неслись навстречу друг другу и сталкивались на середине ристалища снова и снова. Падали, ломая руки и расшибая головы, и рычали от разочарования. Удерживались в седле и горланили от радости. Рёвом сотен глоток восторженных зрителей порой полностью заглушались конский топот и ржание, звуки ударов и падающих тел, хруст сломанных копий и стоны раненых. Солнце медленно уходило с зенита, а поединки всё продолжались. Изумрудная зелень поляны уже давно превратилась во взбитую копытами грязь.

Следующим после Лина Корбрея вожделенные регалии Братства взял Гаррольд Хардинг, сначала не без труда — лишь на седьмом заходе — одолев старшего из братьев Сандерлендов, затем среднего Апклиффа и напоследок Эндрю Толлетта. После победы он снял шлем и объехал арену по периметру, посылая любезные улыбки направо и налево, — и сердечки трепетали не только у юных дев и молодых вдовушек, но и у благородных замужних матрон. Сир Гаррольд был чудо как хорош!

Поначалу Робара Вайдмана зрители приняли не очень восторженно, уж очень неказисто он выглядел в своём скромном пластинчатом доспехе. И когда делал предварительный круг, потрясая копьём и вычурным щитом, удостоился лишь жидких выкриков простолюдинов. Для первого боя он выбрал только что занявшего заветное место претендента Терранса Линдерли, и мощным ударом в грудь вышиб его из седла, не оставив наследнику Змеиного Леса ни единого шанса выехать на поле снова. Встав у южной трибуны, Робар всем своим видом показывал, что теперь это право не уступит никому. Публика не сразу поняла, чему он так обрадовался, когда Крейтон Редфорт тронул его щит своим копьём.

Сидящий на трибуне лорд Хортон выругался и двинул кулаком по колену, после того, как и от его второго сына в этот день отвернулась удача. Он совсем потемнел лицом, видя, что отстоявший своё место Робар не просто красуется перед зрителями, а выставляет свой щит на всеобщее обозрение, ударяя по нему копьём. Когда-то основатель дома Вайдманов победил на турнире пять прославленных рыцарей из пяти благородных домов, и в их числе были Редфорты и Линдерли. И сегодня Робар напоминал всем, что на его фамильном щите не зря нарисованы замок и змея, и что он частично повторил успех своего далёкого предка. Ему хотелось большего, ведь ещё там было колесо Уэйнвудов, но те не откликнулись на его воинственный призыв. Этого претендента не удалось вытеснить и последнему сопернику — рыцарю из дома Херси. Публика ликовала, приветствуя третьего члена Братства.

Многие потом говорили, что Седрику Игену, единственному сыну и наследнику погибшего сира Вардиса, в совсем юном возрасте ставшему главой дома, повезло. Достался бы ему чуть более умелый рыцарь, и не видать мальчишке серебряных крыльев. Для первого боя он мудро выбрал соперника своего возраста — младшего сына леди Уэйнвуд, заику Уоллеса — и в повторной схватке одолел его. На второй поединок его вызвал грузный, с необъятным пузом Оссифер Липпс, явно переоценивший свои силы. Лишь по счастливой случайности тот не отправился к Семерым, когда Иген мастерским ударом направил своё копьё поверх щита ему в горло. Латный воротник спас жизнь сира Оссифера, но сам рыцарь пару недель после турнира не мог говорить. Финальная победа молодому Игену досталась в схватке с седьмым из братьев Сандерлендов — Бенедикт тоже решил выбрать себе соперника своих лет, но прогадал.

Лорд Тристон так сильно переживал неудачу своего дома на этом турнире, что загонял чашника туда-сюда, и к началу общей схватки громогласно храпел от горя. Из пяти принимавших участие в борьбе за бело-голубой щит сыновей в восьмёрке победителей оказался всего один — и это был не любимчик Оливер, а второй по старшинству Кайл.

Лаймонд Линдерли, Эдмунд Брейкстоун и брат лорда Длинного Лука Юстас Хантер блестяще завершили первую часть первого дня турнира, пополнив ряды Братства Крылатых Рыцарей.

Глашатай объявил перерыв, и народ хлынул с трибун, торопясь облегчиться прямо у ограды, и тут же вновь наполнить брюхо вином или элем у ближайшего прилавка. Грай и Гелла, на минутку заглянув в один из павильонов, под бдительным надзором септы бегали от лавки к лавке, рассматривая разношёрстный товар.

— Ах! — воскликнула Грай, увидев бродячих артистов. Она замерла на месте и захлопала в ладоши.

Молодой арлекин в пёстром трико жонглировал металлическими обручами, возвышаясь над гомонящей толпой на длинных ногах-ходулях. Бородатая женщина с необъятной грудью выдувала через трубочку мыльные пузыри, и они уносились ввысь, переливаясь всеми цветами радуги. Вокруг неё прыгали три карлика, пытаясь поймать пузыри. Развлекая зевак, они строили рожи и тузили друг друга.

— Веселитесь, леди? — Тирион Ланнистер криво ухмыльнулся, наблюдая за жадным любопытством Грай. Рядом застыли его охранники.

— О да, милорд! Я никогда так не веселилась! — призналась Гелла.

— Я тоже, — пробормотала Грай и опять залилась звонким смехом от очередной проделки артистов-недомерков.

— Вы не видели раньше карликов? — с иронией спросил Тирион.

— Нет… Никогда в жизни! — покачала Грай головой, не отрывая от них восторженного взгляда. — В горах ведь всех уродов давят сразу при рождении… — добавила она простодушно и с очередным возгласом «Ах!» метнулась к следующему прилавку.

Септа Ксантия, ворча, засеменила следом. Гелла виновато присела в неглубоком реверансе и направилась за ними. Тирион проводил их тяжёлым взглядом.

— Ты только посмотри! — шептала Грай, вертя в руках деревянную куклу-рыцаря. Игрушечный воин был плечистый, в доспехе из крошечных стальных пластинок, с голубыми глазами-стёклышками и даже с волосами из наклеенной на голову бежевой пряжи. В одной руке он держал длинное турнирное копьё, а в другой покрытый эмалью щит. Красные и белые ромбы не оставляли никаких сомнений, кого именно изображает кукла.

— Берите, юная леди! — видя её восхищение, стал уговаривать торговец. — Сир Хардинг был сегодня лучше всех! Одна монета, и он ваш!

— А у вас нет… — стоящая рядом Гелла потупилась, — у вас нет других воинов?

— Есть, милая леди. Кого бы вы желали?

— Линдерли… нет ли случайно у вас Линдерли?

— У меня есть всё! — гордо сказал торговец. Он достал коробку, погремел железками и отыскал маленький чёрный щит с нарисованными на нём зелёными закорючками, вероятно, должными изображать змей. Затем снял с куклы красно-белый щит и прикрепил новый. — Вот вам ваш Линдерли! — радостно улыбнулся он щербатым ртом, протягивая Гелле перерождённого «сира Хардинга». — Вылитый сир Лаймонд!

— Но я хотела другого… который Терранс…

— Вот как? — Ушлый торговец не растерялся, взлохматил воину «волосы», придирчиво оценил свои усилия, остался доволен и опять протянул Гелле: — Вылитый Терранс Линдерли!

Девушки переглянулись и дружно расхохотались.

— Не хотите Линдерли, возьмите сира Гаррольда, — не отставал щербатый, вновь поменяв щиты. — Он ведь приглянулся вам, юная леди! И правильно! Он красавчик, каких поискать…

— Зачем леди деревянный сир Гаррольд, когда уже завтра она может заполучить настоящего?

Хохотушки разом обернулись. На них злыми разноцветными глазами смотрел Тирион Ланнистер.

— Что вы такое говорите, милорд? — растерянно спросила Грай.

— То, что завтра у Долины может появиться новый лорд.

— Я вас не понимаю… — Она попыталась улыбнуться, как учила септа, но ничего не вышло.

— Вы слышали, миледи, как сира Хардинга в этих местах называют Гарри-Наследник? Нет? А почему его так называют, хотите узнать? — Тириону не нужны были ни ответы, ни согласие. — Потому что, если вдруг что-то случится с лордом Робертом, его место займёт… кто? Правильно — Гаррольд Хардинг! — Он мстительно ухмыльнулся, видя, как её глаза расширяются от страха. — Интересно, он женится на вас? Хотя почему бы и нет… к свадьбе-то всё готово. Не пропадать же добру.

Грай глубоко вдохнула, как делала всегда перед выстрелом из лука, утихомиривая бьющееся сердце, и в недоумении покачала головой:

— Я не знаю, зачем вы это делаете… зачем говорите мне все эти ужасные вещи… Но Гаррольд не убьёт Роберта… он так не сделает!

— Вот как? Это почему? Из-за того, что бой ненастоящий? Что это такая традиция?

— Да… и это очень красивая традиция, м-милорд… — Она всё же не справилась, и голос задрожал.

— Помимо старых глупых традиций есть ещё честь. И гордость, — безжалостно отрезал её мучитель. — Вы знаете, что намеренный проигрыш — это недостойно рыцаря, миледи? А уж если противник богаче и выше по положению… — Он осуждающе поцокал языком. — Это позорное пятно останется на его репутации до конца времён…

— Это если из корысти или трусости! — отважилась вступиться за подругу Гелла. — А сир Гаррольд проиграет, потому что это традиция! В этом нет позора! Это не уронит его чести!

— А вдруг он передумает, м? В самый последний момент… Вдруг он… случайно… слишком сильно ударит копьём Роберта?

— Нет! — твёрдо сказала Грай. — Бриенна обещала, что никто никого не убьёт! Она дала слово!

— Ну, искренность и честность леди Тарт не подлежат сомнению, — проворковал Тирион. — Она говорит то, во что верит… но вдруг она просто чего-то не знает? И думает, что говорит правду…

Над площадью разнёсся гул гонга — зрителей созывали занимать свои места. Тирион поклонился и не спеша направился к воротам. Настроение у него сильно улучшилось. Грай, дрожа как в лихорадке, ухватилась за руки Геллы и септы.

— Не зря его называют Бес! — сказала юная леди Боррелл, с яростью глядя в маленькую удаляющуюся спину.

— Вот бы ещё в моё время карлики рассуждали о рыцарской чести! — всплеснула руками септа. — Они только и годились, что быть шутами… а сейчас, смотри-ка, и лорды появились. Так, глядишь, и рыцари скоро будут… Тьфу, срамота!

Глашатай вновь получил свиток с правилами из рук главного распорядителя турнира через копьё сира Саймонда. И зачитал их во всеуслышание: «Все бьются против всех! Победителем считается последний удержавшийся в седле или устоявший на ногах воин! Воспрещается использовать боевое оружие! Мечи, топоры и секиры должны быть затуплены, копья без острия, а булавы без шипов! Мечами можно рубить, но не колоть! Конный не может атаковать пешего! Воспрещается нападать на лежащего! Если воин не может подняться сам, его оруженосец вправе помочь ему покинуть арену! По звуку гонга все должны прекратить бой! Да победит сильнейший!»

Общие схватки всегда были опаснее одиночных поединков, поэтому устроители турнира, посовещавшись, решили всё же добавить в правила пункт о гонге. Если бой вдруг затянется и окажется слишком кровопролитным, сир Илис его остановит. Совсем избежать смертей не удастся, но и устилать арену сплошным покрывалом из мёртвых тел накануне свадьбы Роберта никто не хотел.

Бойцы стояли на поле — конные и пешие — и, внимая глашатаю, одновременно перемещались туда-сюда, присматривая себе и временных союзников, и первых противников. Именно этим общие схватки всегда и привлекали больше участников — до самого последнего момента турнира каждый мог выбрать себе соперника по силам. А дальше — как пожелают Семеро.

Отдельной группой высились на конях четыре брата Сандерленда. Под Оливером гарцевала другая лошадь, и доспех был не такой роскошный. С этого воина сир Хардинг уже получил своё за победу. Бенедикт тоже рассчитался с Седриком Игеном, но, в отличие от старшего брата, второго комплекта не имел, поэтому сидел среди зрителей рядом с одноруким Рейлоном. Оба с тоской смотрели на поле и на братьев.

Выделялся из общей массы и Робар Вайдман, с хищной улыбкой поглядывающий на Роланда Уэйнвуда — внука леди Аньи. Уоллес не стал участвовать в общей битве, но сиру Робару и одного Уэйнвуда было достаточно, чтобы потешить своё тщеславие. Он показывал Роланду свой родовой щит и скалился в предвкушении.

Разномастная толпа волновалась, словно море. Богатые, с инкрустацией и чеканным рисунком наплечники и наручи одних воинов перемежались нагрудниками из варёной кожи и скромными открытыми шлемами других. Под одними стояли смирно мощные боевые кони, под другими гарцевали изящные, тонконогие, но чуткие к командам жеребцы. Символы на одежде и щитах давали участникам понять, кто стоял перед ними: веер из серебряных стрел указывал на Хантеров, копейные наконечники на Муров, крылатая чаша на Херси, три белых свечи на Ваксли, чайки и золотые крылья на Шеттов, красная кувалда на Брейкстоунов, синий вилообразный крест на Колдуотеров. На поле даже был белый паучий краб Борреллов. Не имея ни одного сына, лорд Годрик купил согласие жениха одной из своих дочерей, и тот взял его имя — и сегодня отстаивал честь Волнолома с Милой Сестры.

Распорядители ратного поля заняли свои места, и сир Илис ударил в гонг.

Схватка началась далеко за полдень и продолжалась до самых сумерек. Талли, Ройс и Темплтон носились по периметру на взмыленных лошадях, следя за боем, указывая стражникам на участников, что нарушали правила, в глупой надежде, что в сгущающейся темноте и пылу сражения этого никто не заметит: кто-то колол мечом противнику в бок, кто-то на коне наезжал на пешего, кто-то продолжал охаживать булавой лежащего. Таких выволакивали с поля, чтобы потом призвать к ответу. За свои недостойные поступки нарушители расплачивались доспехами, оружием и добрым именем.

Бойцы создавали временные группы, бились с другой, столь же недолговечной, потом расходились в стороны, чтобы объединиться с кем-то ещё против недавних союзников. Скрещивались мечи и топоры, лязгали о нагрудники и шлемы. Секиры и булавы грохали по щитам, сминали наплечники. Рыцари падали, сражённые мастерством противника, сбитые с ног чьей-то мощью или сноровкой. Кони сшибались грудью, ржали, топтали упавших. Только что два воина сражались плечом к плечу, и вот они уже рубили друг друга мечами с тем же ожесточением. Кто-то пытался выбраться из толпы, иные лежали, не в силах подняться. И роскошные, и невзрачные доспехи покрылись вмятинами и грязью. И молодые, и изборождённые морщинами лица покрылись пылью и кровью.

Когда на поле остался лишь один стоящий на ногах воин, на ограде горели десятки факелов, а по четырём углам поля подожгли железные котлы со смолой. Талли даже не сразу узнал старшего Сандерленда за сплошной коркой из грязи и крови — своей и чужой. Лорда Тристона разбудили с большим трудом, вылив на него ведро воды.

Простолюдины расходились, громко обсуждая поединки и победителей. После получения наград победители, опьянённые успехом и первой чашей вина, пожаловали за ворота на пир. Для них и знати на кострах уже давно жарились туши кабанов и оленей, на телегах высились бочки с вином. Около павильонов поставили скамьи и длинные деревянные столы. Поварята бегали, спеша подать лордам и рыцарям блюда с мясом, печёной кукурузой, пряными травами, свежевыпеченным хлебом и кислыми сливами. Лорд Годрик Боррелл, лишившийся в общей схватке зятя, заверял всё проспавшего лорда Тристона, чьего пятого сына Брайана затоптал насмерть конь, что это был славный бой.

Бринден Талли двинулся от праздничных столов к воротам, но кто-то из темноты потянул его за рукав. Грай смотрела на него несчастными глазами.

— Да, миледи?

— Скажи мне, Чёрная Рыба… — Она не отпускала рукав, теребила его пальцами. Её губы дрожали, а глаза подозрительно блестели в отблесках факелов. — А правда, если Роберт умрёт, то лордом станет Гаррольд?

Талли нахмурился, но кивнул.

— Правда, миледи…

— Но Гаррольд ведь не убьёт Роберта из-за этого? Он не убьёт его завтра?

— Нет, миледи, — твёрдо сказал он. — Кто вам наговорил этих глупостей?

— Тирион Ланнистер.

— Скорее, я убью этого мерзкого злоязыкого карлика… Никогда не обижал убогих, но для него сделаю исключение.

— Он сказал, что Гаррольд может будто бы случайно сильно ударить Роберта копьём…

— Никто никого не убьёт!

— Вот и Бриенна мне так сказала. И даже дала слово.

— Леди Бриенне можно верить, — снова твёрдо сказал он, — а вот карлику нет. Я расскажу вам, как всё будет. А вы обещайте, что не станете больше тревожиться. Хорошо?

— Да, сир.

— Гаррольд и Роберт поскачут друг навстречу другу, как сегодня рыцари. Но к середине поля сбавят скорость. Там поднимут копья вверх и скрестят их. Потом Роберт наклонит своё копьё и придавит им к земле копьё Гаррольда. Это будет означать победу.

— Они не станут тыкать ими друг в друга, как рыцари сегодня?

— Нет, миледи. И сир Хардинг знает об этом. И ваш дедушка тоже знает, он одобрил.

— О, как же это хорошо, Чёрная Рыба! — Она обняла его, прижавшись щекой к широкой груди.

— Это Роберт придумал. — Он осторожно погладил её по голове. — Сказал, что сир Гаррольд добрый рыцарь, и не дело заставлять его падать на шею коня, словно какого-то лицедея.

— Ох, сир, Роберт самый умный и добрый на всём свете, правда?! Он всегда всё придумает!

— Правда, дитя. А теперь беги с миром. А то вон септа уже все глаза проглядела…

Пир продолжался. Все три распорядителя ратного поля сошлись у ворот для краткого совета. Мнение было единогласное — первый день турнира не принёс никаких неожиданностей. Всё шло по плану.