Соблазн

— Пророк Иеремия, имея оракула, повелел, чтобы скиния и ковчег были с ним. Он пошел на гору, где взошел Моисей, и увидел наследие Божие. И когда Иеремия пришел туда, он нашел пустую пещеру, в которую положил скинию и ковчег, и жертвенник ладана, и так закрыл дверь. И некоторые из тех, кто следовал за ним, подошли, чтобы отметить путь, но не смогли его найти. Когда Иеремия узнал об этом, он обвинил их, сказав: место будет неизвестно до того времени, пока Бог снова не соберет свой народ и не примет их в милости.

— Понятия не имею, что это значит, — сказала Зои, откидываясь на спинку стула.

— Мы верим, что Ковчег Завета может быть спрятан в гробнице Моисея, которая находится в Иордании.

— Значит, мы едем в Иорданию, — эхом отозвалась я.

Редьярд кивнул.

— Что ж, пора что-то предпринять в нашу пользу, — сказала Зои.

У меня было чувство, что я не единственная, кто полностью с ней согласен.

— Итак, — сказал Гриффин, хлопая в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание, — нам нужно все организовать. Вчера вечером Даппер подслушал разговор нескольких изгнанников, они говорили о том, чтобы вылететь сегодня. Вполне вероятно, что это Феникс. Я велел Арчеру и Бет позаботиться об этом. Вайолет, ты должна как-то уладить все с отцом, ты нужна нам в этой поездке.

Я кивнула. Найти способ обойти папу было наименьшей из моих забот.

— Найла и Редьярд направляются прямо в аэропорт, чтобы организовать поездку, а остальные должны быть там через два часа. Поскольку мы теперь знаем, что у Феникса есть военный самолет, мы должны предположить, что он собирается в Иорданию сам — он полетит на военный аэродром в Аммане. Академия задолжала нам несколько услуг, так что Найла уверена, что сможет достать нам военный самолет.

Найла и Редьярд одновременно встали, чтобы уйти, их руки невольно переплелись, и в этот момент мне захотелось встать и поставить ногу прямо на их прекрасную связь.

— Спенс, — сказала Найла, стоя над ним. — Ты останешься здесь. Мне жаль, но эта поездка слишком опасна… мы не знаем, что нас ждет впереди.

Несмотря на сжатые кулаки, Спенс удивил всех, взглянув на Найлу и Редьярда, улыбнувшись.

— Нет проблем, — сказал он. — Счастливого пути, привезите мне сувенир.

Найла и Редьярд чуть не упали.

— Ну, это… очень по-взрослому, — сказал Редьярд.

Но когда они вышли за дверь, и Спенс снова улыбнулся им и помахал рукой, я увидела сомнение на их лицах.

Спенс что-то задумал, но сейчас мне было все равно.

Все остальные встали и начали собираться, планируя поездку в отель и за продуктами. Вместо этого я сосредоточилась на Гриффине.

— Я иду за Линкольном, — сказала я тоном, не оставляющим места для пререканий.

— У нас нет времени, Вайолет. — Он едва оторвал взгляд от бумаг. — Я оставил им сообщение. Если они пропустят рейс, то смогут сесть на коммерческий самолет.

— Не могу, Грифф. Линкольн не в себе, если я оставлю его Магде, все будет плохо.

— О чем ты говоришь? Они пытаются закрыть старое дело. Не ревнуй из-за всяких глупостей, — сказал он, качая головой, пытаясь обмануть меня.

Но сейчас у меня не было ни времени, ни терпения.

— Гриффин, открой глаза! Линкольн и Магда ходят на какие-то тайные операции с тех пор, как она вернулась. Ты понятия не имеешь, что они делают, а Магда никогда не задерживается, чтобы дать тебе больше информации, чем нужно. Они погнались за Нахилиусом!

При упоминании имени Нахилиуса глаза Гриффина расширились, будто ему на колени уронили что-то важное. Он выпрямился, положив руку на спинку стула, и явно занялся самокопанием.

— Это не твоя вина, — попыталась я успокоить его. — Они прятались за спинами у всех, но дело в том, что… я думаю, что Линкольн запутался. И, скорее всего, это дело рук Феникса. Он хочет разлучить нас с Линкольном.

Гриффин открыл рот, чтобы заговорить, но я не позволила ему.

— Знаю, ты думаешь, что у нас нет времени ждать их, но я не пойду без него. Я не могу оставить его… не сейчас, когда я знаю, что нужна ему. — Я схватила рюкзак, который спрятала под столом.

— Иди, — сказал Гриффин.

— Я буду в аэропорту через два часа. Обещаю.

Не знаю, ответил ли Гриффин. Я не ждала.

Часы тикали. Если действовать, то только сейчас. Выйдя из «Гадеса», я заметила Оникса, распаковывающего ящик водки.

— Ты воруешь или помогаешь? — спросила я, не замедляя шага.

— Еще не решил, — ответил он. — А ты?

Я улыбнулась.

— Просто собираюсь получить то, что принадлежит мне! Спасибо за информацию… я у тебя в долгу.

Я была на полпути к двери и ожидала услышать требование — купить еще бурбона, но ничего не услышала. Возможно, он составлял список пожеланий.

Я пробежала несколько улиц, высматривая свободное такси. Наконец, заметила одно и прыгнула внутрь. Как только я выкрикнула адрес отеля Нахилиуса и потянулась, чтобы закрыть дверь, влетел Спенс.

— Ты обещала, — сказал он, закрывая за собой дверь.

Дерьмо.

— Спенс, прости, но все изменилось. У них есть оружие. Насколько я знаю, и Нахилиуса тоже. Я не могу рисковать… ты можешь пострадать.

— Черт побери, Эден! Я слышал, ты назвала адрес водителю. Я знаю, куда ты собираешься. Не заставляй меня платить за еще одно такси.

Так всегда бывает, когда пытаешься расставить приоритеты. В нормальной ситуации я не стала бы рисковать жизнью Спенса только для того, чтобы решить свои проблемы. Надо было бы устроить разборки и убедить его, что мне стоит ехать одной. Но в этой ситуации не было ничего нормального.

— Хорошо, — сдалась я. — Но, если ты умрешь, это будет на твоей совести.

— Эй, — он пожал плечами, — по-другому и быть не может, — улыбаясь, он пристегнулся.

Я разберусь со своей совестью позже.

Глава 21

«Ну и ну! Зло для одних — всегда добро для других.»

Джейн Остин

Когда такси подъехало к тротуару, мы со Спенсом высунулись из окон, хватая ртом воздух.

Водитель и его машина воняли. Сочетание чеснока и запаха тела, тухнувшего часами напролет в махровых чехлах сидений, без кондиционера, было едким. С того момента, как Спенс закрыл дверь, мы сдерживали рвотный рефлекс, отчаянно пытаясь высунуть головы из маленьких отверстия заклинивших окон.

Спотыкаясь, мы шли по тротуару. Голова кружилась от смеси тошноты и отвращения после езды в том автомобиле.

Спенс сделал несколько глубоких вдохов.

— Ух ты, это было… — он поморщился.

— Да, — сказала я, хватая ртом воздух, чтобы сделать несколько глотков кислорода.

Спенс терпеливо ждал, пока я приведу себя в порядок. Я ненавижу ездить на заднем сиденье машины даже в лучшие времена.

— Хорошо, — сказала я в конце концов, когда выпрямилась и начала осматриваться. — Мы должны быть близко. Я чувствую изгнанников.

Спенс кивнул и огляделся. Он пока не мог ничего ощутить.

Мы стояли перед отелем, куда нас направил Оникс. «Люкс Гранд», пятизвездочный отель со всеми удобствами. Навытяжку, в накрахмаленных белых рубашках и сшитых на заказ серых жилетах, стояли трое швейцаров. Один открывал двери автомобилей, другой забирал багаж, а третий открывал двери отеля для гостей. Внутри красовался шаблонный красный ковер и коридор с золотыми колоннами. Он словно говорил: «Если вы не можете позволить себе быть здесь, уходите».

Мы со Спенсом остановились. Я услышала, как он усмехнулся. На нем были излюбленные мешковатые джинсы и выцветшая зеленая футболка. Спенс явно был не в восторге. Я посмотрела на свой самый обычный наряд — черный комбинезон и черная футболка с длинными рукавами. По крайней мере, на нас не было шлепанцев.

Мы переглянулись, думая об одном и том же, и одновременно пожали плечами, прежде чем двинуться к красному ковру.

Швейцары презрительно оглядели нас с ног до головы, но мы не остановились. Нам нужно было подняться в комнату Нахилиуса. К сожалению, в сообщении Оникса было только «верхний этаж». Без номера комнаты.

Мы прошли через вестибюль, не желая привлекать к себе еще больше внимания, чем уже привлекли, и встали в очередь к лифтам, решив рискнуть, надеясь, что Оникс был прав.

И не подставил нас!

Верхний этаж, который оказался двадцать шестым, состоял из двух пентхаусов.

Мы со Спенсом нажали кнопку в лифте и стали ждать.

Ничего.

— Это одна из тех штуковин для верхних этажей, — сказал Спенс, указывая на аппарат электронного доступа.

— Как мы получим карточку? — спросила я, чувствуя, что все против нас.

Спенс посмотрел на ресепшен, а затем на горничную, которая занималась сервировкой столиков в вестибюле. Он вытащил мобильный телефон, бросился к одному из кофейных столиков, схватил гостиничный блокнот, набрал номер и, немного помедлив, прокашлялся и заговорил низким голосом.

— Да. Здравствуйте, я остановился в пентхаусе на двадцать шестом. Я весь день был на совещаниях и сейчас возвращаюсь в отель. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь поднялся и проверил, включен ли кондиционер. В прошлый раз в номере стояла духота, для меня это неприемлемо. — Потом он просто закончил разговор.

Я подошла к нему.

— Не понимаю, — сказала я.

Но Спенс потащил меня обратно к лифтам.

— Подожди, — подмигнул он.

Через минуту к лифтам подбежала горничная и нажала кнопку «вверх».

Спенс положил руку мне на плечо и поднес палец к губам, чтобы я молчала. Именно тогда я поняла, что он навел на нас гламур.

Прозвенел звонок, и горничная нырнула в дверь. Мы прямо за ней.

Войдя внутрь, она взяла ключ-карту и нажала номер двадцать шесть. Наконец-то я поняла. Я также увидела, что за чары использовал Спенс — невидимости. Когда я смотрела в зеркало, то не увидела ничего, кроме горничной. Неудивительно, что Спенс хотел, чтобы я молчала.

Кому нужен плащ-невидимка, когда у тебя есть Спенс?

Поездка заняла целую жизнь. Я не дышала, так боялась разоблачить нас. Наконец лифт остановился, и двери бесшумно открылись. Двадцать шестой этаж.

Мы выскользнули в коридор и подождали, пока горничная подойдет к одной из двух дверей и постучит. Спенс не уточнил, в каком пентхаусе он «остановился». Это было гениально. Ей придется проверить и тот, и другой.

Первую дверь ей открыла полуодетая женщина.

— Да? — сказала она, как мне показалось, с русским акцентом.

— Мадам, простите, но я просто проверяю, работает ли ваш кондиционер, как вам нужно?

Женщина, одетая в облегающее платье с леопардовым рисунком, посмотрела на служанку так, словно та была чем-то, на что она наступила. Спенс слегка дрожал, и я толкнула его локтем, чтобы он не стал громко смеяться.

— Все в порядке, — сказала женщина.

— Конечно, мадам, извините, что помешала, — сказала горничная, отступая назад и делая небольшой реверанс. Я понятия не имела, сколько стоит ночь в пентхаусе, но, судя по женщине и огромному количеству драгоценностей на ней, готова была поспорить, что много.

Мы со Спенсом последовали дальше, прислонившись к стене, когда горничная направилась к другой двери. Вот оно. Если Оникс прав, то за этой дверью может находиться Нахилиус. Мой желудок подскочил к горлу, когда горничная трижды вежливо постучала.

Ждем.

Мог ли Нахилиус видеть сквозь чары?

Ждем.

Я нащупала кинжал и подумала, не сегодня ли этот день.

Ждем.

Нет ответа. Его не было в номере.

Горничная потянула за ключом, висевшим у нее на поясе, и открыла дверь.

Мы со Спенсом тихо проскользнули в дверь, прежде чем она закрылась. Молча наблюдали, как горничная проверила кондиционер, нажала несколько кнопок и снова стала ждать.

Мы посмотрели друг на друга. Чего она ждала? Но потом кондиционер издал писк и включился. Мы почувствовали дуновение прохладного воздуха. Горничная кивнула, еще раз проверила цифровой монитор и вышла.

Спенс убрал руку с моего плеча. В тот момент, когда он это сделал, чары рассеялись, но я ничего не почувствовала. Странно.

— Срань господня! — сказал Спенс, оглядывая гигантский номер, в котором мы стояли. В том смысле, что, ты думаешь, что видел пентхаусы раньше, по телевизору и все такое, но в реальности все совсем другое. Этот был раза в три больше моей квартиры.

Гостиная была огромной — с бассейном прямо посередине.

Спенс метался из конца в конец, останавливаясь только для того, чтобы вытащить телефон. Я сказала, когда увидела, что он опять делал фотографии:

— Спенс, у нас действительно нет времени.

Он пожал плечами и убрал телефон.

— Ну, его здесь нет. Куда теперь?

— Понятия не имею. — Я не думала о том, что мне еще предстояло. Я растерянно огляделась. — Я могла бы поклясться, что чувствовала изгнанника… и все еще могу.

— У тебя довольно широкий диапазон, а это плотная область. Ты могла бы почувствовать других изгнанников поблизости.

Он был прав, ведь такое уже было.

Я позвонила Стеф, в надежде, что она нашла зацепку.

— Привет, — ответила Стеф после второго гудка. — Я как раз собиралась тебе звонить.

— Пожалуйста, скажи, что у тебя что-то есть, Стеф. У меня почти не осталось времени, — сказала я, чувствуя себя так же отчаянно, как и говорила.

— Немного, но кое-что я нашла. Это здание принадлежало матери Линкольна. Сейчас оно заброшено, но, как я вижу, оно было одним из главных активов ее бизнеса. Документы на собственность были подготовлены до ее смерти. Я предполагаю, что каким-то образом Нахилиус заставил ее подписать их.

— И? — Поторопила я.

— Ну, я провела расследование, и выяснила, что несколько недель назад здание выставили на продажу. Думаю, он пытается продать его, пока здесь.

Я вспомнил сообщение на телефоне Линкольна.

— Сити Комм Недвижимость? — Произнесла я для Стеф.

— Да.

— Где?

Это был наш шанс.

Пока Стеф говорила, я подошла к окну и посмотрела вниз, на людей, толпившихся на городских тротуарах далеко у машин. Никто не знал, что на самом деле происходит в этом мире. Забавно, но в тот момент больше, чем когда-либо, я знала, что если не смогу найти дорогу обратно к Линкольну, то нам обоим будет очень одиноко. Дело было не в том, чтобы быть вместе, а в том, чтобы разделить эту жизнь вместе, быть партнерами, которыми нам суждено быть.

Думая о нем, я ощутила прилив близости. Линкольн был где-то недалеко. Мое тело отреагировало, моя сила отреагировала, зная, что он рядом. Я словно изголодалась по нему. Человек и ангел. Как такое могло случиться?

Стеф продиктовала адрес, и пока она это делала, безумие всего происходящего успокоило меня, и ее слова медленно дошли до сознания. Я подняла глаза и посмотрела через дорогу на заброшенное здание напротив.

Чувства вспыхнули внутри, их подстегивала моя часть охотника.

— О. Мой. Бог.

— Что? — спросила Стеф на другом конце провода, как раз в тот момент, когда Спенс произнес это рядом со мной.

— Через дорогу, — ответила я им обоим. — Они через чертову дорогу.

Я могла бы проклинать себя за то, что не попыталась разобраться в своих чувствах, когда мы только приехали в отель. Я могла бы обвинить себя в том, что не воспользовалась связью с Линкольном раньше. Я могла бы чувствовать себя ответственной за то, что подвергла Спенса прямой опасности, когда ворвалась с ним в лифт отеля, отчаянно желая добраться до Линкольна вовремя. Я могла бы многое сделать.

Вместо этого я вспомнила, как Линкольн просил меня сказать ему, что я люблю его. Мои мысли вернулись к тому ужасному дню, когда я впервые стала Грегори, к его исцелению, к ощущению полной связи с ним, и в то же время оторванности от него. В тот день все было не так… Но это был единственный день, когда он сказал мне нечто важное. В тот день, когда он признался, что ему не все равно. Что, как и я, он мечтал о том, чтобы мы были вместе. Я почти слышала его слова.

— Я все спланировал… ужин, свечи, лилии.

Так как мы разобрались во всем после того, как я стала Грегори, мы решили быть просто друзьями.

Это был единственный вариант, но Линкольн всегда держал вазу с лилиями про запас.

Всегда белые… мои любимые. Когда однажды Гриффин высказал свое мнение, Линкольн только улыбнулся и сказал ему, что они освещают это место. Он взглянул на меня, его глаза были зелеными и идеальными, блестящими от чего-то, что мы оба знали глубоко внутри. Это было нашим секретом.

Было много вещей, о которых я должна была подумать. Стоило подумать о тактике, но в этом лифте и в этом вестибюле, полном претенциозных богатых людей, которые никогда ничего не поймут, все сводилось к одной простой вещи — не было предела тому, что я была готова сделать для него.

Никаких ограничений.

В вестибюле я протиснулась мимо бизнесмена, который думал, что мир вращается вокруг него, когда расхаживал по дорожке со своим мобильным телефоном. Я перепрыгнула через чемодан от Луи Виттона, брошенного у входа, и даже не взглянула на Спенса. Я бросила всю свою силу — что было уже слишком— в двери парадного входа прежде, чем швейцар потянулся к ручке, и вылетела на улицу, когда разбитое стекло упало на землю позади меня.

Меня охватило безумие. Я не позволю Линкольну сделать это! Особенно, если часть его чувствовала, что он делает это, чтобы защитить меня.

Швейцар крикнул, чтобы я остановилась. Но я был слишком быстрой.

Не то, чтобы я сожалела о принятых решениях, но если бы у меня был другой выбор… Было бы неплохо иметь другой вариант.

Видения, мучившие меня в старом фермерском доме, снова стали надо мной издеваться. Решения, которые были приняты в той пустыне. Выбор, который преследовал меня во сне и мучил наяву.

Теперь это казалось таким очевидным. Конечно, это был мой самый большой страх.

Я вылетела на дорогу, уворачиваясь от машин на оживленной шестиполосной улице, когда вспомнила, как я легко вонзила кинжал в свою плоть. Я нанесла себе смертельный удар, и меня беспокоил не вопрос, а скорее ответ. Одна машина просигналила, другая свернула, и все, о чем я могла думать, было…

Я ничего не знаю.

Я никогда не узнаю, кого убила в тот день.

Это была агония, признать, что часть меня искренне верила, что я действительно свою человечность. По мере того как я становилась все более и более могущественной, как Грегори, я боялась, что моя человечность ускользает все дальше и дальше, и это пугало меня до чертиков.

Я не могла, не могла, не могла допустить, чтобы это случилось с Линкольном!

Я перешла на другую сторону дороги и отчаянно хватала ртом воздух. Я совсем не устала, но мне казалось, что внутри у меня все сжалось от ужасной правды. Я понятия не имела, кто я такая.

Я выпрямилась, сделала вдох и взяла себя в руки.

— Помни правила, Ви. Не сдавайся, не убегай!

Спенс оказался рядом со мной, машины гудели как сумасшедшие. Он ничего не сказал. Какой в этом смысл? Он знал, что мы войдем. Ничто в этом мире не могло остановить меня, и он был рядом. Приглашение не выдается и не требуется.

Я не собиралась позволять Линкольну делать что-то, что могло бы заставить его позже усомниться в своей человечности. Я просто не позволю. Больше не было никаких ограничений, ничего, что я не сделала бы, чтобы защитить его. Потому что я знала.

Я не брошу Линкольна.

Глава 22

«Знание своей собственной тьмы — лучший метод борьбы с тьмой других людей».

Карл Юнг

Входная дверь в здание, вернее, массивный кусок гнилой, облупившейся фанеры, закрывавшей вход, уже был частично оторван и болтался на последних гвоздях.

Теперь я ясно чувствовала изгнанников. Мы отодвинули импровизированную дверь и вошли. Я остановилась, чтобы собраться с мыслями.

— Что теперь? — Прошептал Спенс.

— Они наверху, — сказала я, не нарушая концентрации.

Они были прямо над нами. Я обратилась к своей силе.

Это было похоже на ту ночь в «Гадесе», когда я почувствовала приближение Оникса и Джоэла, на то, что я начала чувствовать в аэропорту. Будто какая-то часть меня, не физическая, поднималась от земли.

Я каким-то образом отделилась от самой себя. Способная пойти куда угодно одной лишь мыслью. Мои чувства двигались сквозь стены, комнаты и потолки. Я поднялась наверх быстрее, чем тело могло меня нести, и нашла их. Группу изгнанников. Линкольна и Магду. Они уже дрались.

Я пришла в себя и почувствовала дезориентацию. Ощущение, похожее на автомобильную тошноту, на мгновение охватило меня.

Спенс был прямо перед моим лицом. И мне пришлось отступить, чтобы восстановить требуемое расстояние.

Он хмурился, смотрел на меня как на какую-то загадку, которую не мог разгадать.

Присоединяйся к клубу.

— Там четверо. — Но я знала больше. Я знала, например, что трое из них были ангелами тьмы, и что еще один, должно быть, был Нахилиусом. В одном я узнала изгнанника, которого мы отпустили той ночью на ферме.

Это было странно. Я не видела его, не узнавала ни по внешности, ни по характерным чертам, скорее это была внутренняя подпись.

Все было связано. Это было моим доказательством. Феникс. Каким-то образом он командовал.

Чего я не понимал, так это — как? Неужели для него все так идеально встало на свои места?

— Спенс, они уже дерутся. Магда с двумя, Линкольн сражается с двумя другими, один из них — Нахилиус. Послушай, — я схватила его за плечо, — никто из них не настолько силен, это странно. Я имею в виду, что Феникс стоит за всем этим. Почему он не послал изгнанников, которые были бы большей угрозой?

— Может, у них тоже есть оружие? — предложил Спенс.

— Возможно.

— Ну и что дальше?

Жертвоприношение — забавная штука. Иногда чем меньше у нас времени на размышления, тем больше мы хотим сделать. Возможно, если бы я могла позволить себе роскошь — время на размышления, я бы приняла другое решение. Но я никогда уже этого не узнаю.

Я не все рассказала Спенсу, только роль, которую он будет играть. Не то, чтобы я думала, что у него с этим проблемы, но я не хотела, чтобы он бросился наутек.

— Пошли, — сказала я, уже двигаясь.

Мы взбежали по лестнице на первый этаж. Пол был оголен до самого бетона. Электрические провода свисали с потолка. Все, что имело хоть какую-то ценность — забрали, а остальное, судя по кучам пепла повсюду, — сожжено, чтобы согреть скваттеров зимой.

Такие здания в городе долго не пустуют.

Спрятаться было негде, не было ни перегородок, ни столов, под которые можно было бы забраться, так что мы со Спенсом оказались в самые гуще события.

Мы прошли мимо двух изгнанников, с которыми Магда сражалась не останавливаясь. Она не перестала бороться и не потеряла бдительность, но увидела нас. И я видела, как она удивилась.

Мы со Спенсом стали сражаться с изгнанником, который был противником Линкольна. Так что Линкольну оставалось сосредоточиться только на Нахилиусе. Линкольн двинулся на Нахилиуса, который явно был в меньшинстве. Я была удивлена, увидев, насколько боязливым был этот печально известный изгнанник.

Возможно, когда ему помогал другой изгнанник, у него был шанс сдержать противника, но теперь он был один на один. Нахилиус проигрывал.

Возможно, потому что силы Линкольна были неумолимы, он бросал кулак за кулаком в лицо Нахилиусу. И, судя по состоянию изгнанника, он уже так делал до нашего прихода… но я никогда не видела такого хромого боя с изгнанником.

Я как раз собиралась сосредоточиться, когда Линкольн что-то крикнул. Я думаю, это было: «Магда!». Но я не могла быть уверена, потому что его крик был перекрыт ужасным треском и грохотом, который эхом прокатился по зданию. Стрельба — не тот звук, который сопровождает битву с изгнанниками, поэтому все обратили на него внимание. Мы все сделали паузу, осознавая то, что только что произошло. Магда застрелила одного из изгнанников, с которыми сражалась.

Все это произошло очень быстро, буквально в течение нескольких секунд после того, как мы со Спенсом поднялись по лестнице.

Я слышала крик Линкольна:

— Убирайся отсюда!

Я решила, что приказ адресован мне. Но проигнорировала его.

Изгнанник, получивший пулю в горло, корчился на полу, кричал и булькал кровью.

Это было неправильно. Магда могла бы вернуть его, вместо этого она выбрала эту пытку.

Григори существуют, чтобы избавляться от изгнанников. Мы должны предпринимать все необходимые шаги, чтобы защитить человеческую жизнь, сохранить свободу воли и, надеюсь, не погибнуть в процессе, но нигде в описании работы не говорилось о пытках и увечьях. Это делали изгнанники. Это одно из важнейших различий. Гриффин повторял это все время.

Магда только что переступила черту.

Кровь текла из шеи изгнанника несколько мгновений, прежде чем остановиться. Он уже выздоравливал, но это не помогало.

Я сосредоточилась на битве. Линкольн все еще колотил Нахилиуса, который удивил меня, попав пару раз по Линкольну.

Магда закричала:

— Стреляй!

И Линкольн потянулся к талии. Я видела кинжал и рукоятку пистолета, торчащую из джинсов. Он вытащил кинжал.

— Убирайся, Вайолет! — прорычал мне Линкольн.

Но я была именно там, где должна была быть.

Пистолет или кинжал — какая разница. Я посмотрела на Спенса, который взял верх в борьбе, но явно увлекся процессом.

— Спенс! Быстрее! — прокричала я.

Мгновение спустя Спенс схватил изгнанника за руку и заломил ее за спину. Он крикнул изгнаннику, чтобы тот сделал выбор, но не стал ждать дольше, чем требовалось, чтобы закрепить физический замок, необходимый для высвобождения его силы для ответа, прежде чем вонзить кинжал в нижнюю часть спины изгнанника и дернуть вверх. Вот так и исчез изгнанник Спенса. Просто исчез.

Сейчас или никогда.

Я высвободила силу и скрестила пальцы.

Аметистовый туман, похожий на миллиарды крошечных кристаллов, поднялся надо мной и запорошил комнату. Каждый крошечный кристалл плавно вращался, выискивая все углы и растворяясь в момент соприкосновения.

Я слышала вздох Спенса. Это должен был быть он. Линкольн и Магда уже видели мой туман.

Я не останавливалась и не теряла концентрацию, я просто продолжала выталкивать силу, пока каждый изгнанник не оказывался под моим контролем. Глаза сфокусировались на комнате, и туман рассеялся, хотя небольшой его поток оставался вокруг меня, следя за каждым моим движением. Это было частью меня.

Изгнанники застыли. Были парализованы, но осознавали, что происходит. Я начала делать маленькие шажки в сторону Линкольна.

Прежде чем кто-либо из нас успел двинуться дальше, Магда вонзила кинжал в изгнанника, с которым сражалась, в того, в которого не стреляла. Это был тот, с фермы. Не то, чтобы мне было его жалко, но он должен иметь право на выбор. Магда даже не взглянула на него.

Линкольн посмотрел на меня, когда я сделала еще один маленький шаг в его направлении, затем на Нахилиуса. Одной рукой с побелевшими костяшками пальцев он сжимал кинжал, другую крепко сжимал в кулак. Магда снова закричала, чтобы Линкольн убил Нахилиуса, и когда Линкольн взглянул на нее, я рискнула.

Я рванула вперед на максимальной скорости и ударила Линкольна кулаком прямо в лицо.

Как правило, подобный шаг не являлся целесообразным. Линкольн почти непобедим, и даже в плохой день он предвидел бы это. Но это был не плохой день… а худший. Направляя всю силу в этот удар, мне удалось вывести его из равновесия. Не теряя преимущества неожиданности, я быстро двинулась вперед, еще раз ударив его по лицу. Я не думал… я просто делала это.

Кинжал выпал из его руки, и он упал на колени.

Еще раз, Ви. Сделай все хорошо.

Линкольн поднял взгляд, полный удивления, чтобы встретиться с моим, когда я развернулась и ударила его ногой. Удар снова был неожиданным, и он упал.

— Какого черта ты делаешь? — закричала Магда, но к тому времени, как я повернулась к ней, Спенс уже удерживал ее. Просто.

— Хороший пистолет, Магда, — сказала я. — Ты и меня собираешься застрелить?

Магда потрясенно посмотрела на меня, потом на руку, которая все еще держала пистолет, теперь направленный на меня. Она опустила руку и попыталась стряхнуть Спенса. Но он просто продолжал держать ее:

— Линкольн — мой партнер. — Я переводила взгляд с нее на Линкольна. — А теперь отойди, если не собираешься воспользоваться этой штукой, — сказала я, снова глядя на ее пистолет.

Она высвободилась из объятий Спенса, который отпустил ее на этот раз, и отошла на несколько шагов.

Я повернулась к Линкольну и опустилась рядом с ним на колени. Он приходил в себя. У меня не было времени.

Я снова призвала силу, надеясь, что смогу удержать оставшихся изгнанников. Я сосредоточилась на целительном элементе и послала его Линкольну, чувствуя, как сила проникает в него. Я послала ее в сердце. Я надеялась, что точно так же, как его сила искала боль в моем сердце на днях, моя сила могла бы сделать то же самое и даже облегчить боль в его.

Мне нужно было вернуть его.

Моя воля прошла сквозь него, коснувшись его сердца и еще глубже, до самой глубины души. Но он чего-то ждал. Чтобы избавить Линкольна от страха и боли, мне нужно было заполнить пустоту, послать что-то взамен. Было так много причин, по которым я не должна была этого делать, и веских причин тоже, но в конце концов это оказалось легко.

Я послал ему любовь.

Я вытащила пистолет из-за пояса и передала его Спенсу, который остановил его ногой.

Линкольн открыл глаза. Я взяла его кинжал.

— Вайолет. Что… что происходит? Ты вырубила меня, — сказал он озадаченно.

Я грустно улыбнулась.

— Линк, у нас у всех есть выбор. — Моя рука инстинктивно потянулась к его лицу, успокаивая. — Это не всегда легко. Теперь ты сделаешь свой.

Я встала, теперь уже по-деловому.

— Но именно так все и будет.

— Я не понимаю.

Я подошла к молчащему Нахилиусу. Он наблюдал за происходящим, переводя взгляд с Линкольна и меня на Магду и Спенса. Он мог двигаться и говорить, если бы захотел… но я почти видела, как работает его мозг, ища слабое звено между всеми.

— Если ты хочешь убить его, тебе придется попросить меня сделать это, — сказала я, поднимая руку, чтобы показать, что я вооружена его кинжалом.

— Вайолет, ты не знаешь, что делаешь. Не будь смешной. — Он начал подниматься.

— Если ты встанешь с пола, я убью его, — сказала я, стараясь не вздрогнуть от собственных слов.

— Это не твоя битва, — рявкнул он на меня, но не поднялся с земли.

— Я бы предпочла, чтобы это была я, а не ты.

— Как ты можешь так говорить?

— Потому что, Линк, мне нужно, чтобы ты принял правильное решение.

Его зеленые глаза встретились с моими.

— Ты исцелила меня, не так ли? — Его рука добралась до сердца.

— Тяжесть…

— Боль. Я не исцелила ее, я просто облегчила… и, и ты идиот. Ты не должен нести все это один, — сказала я, в моих словах смешались боль и гнев.

Держа кинжал на вытянутой руке, я почувствовала, что моя рука дрожит. Я слабела оттого, что держала изгнанников на расстоянии и лечила Линкольна.

— Это от тебя… — начал он, но я перебила его.

— Я не собираюсь позволить тебе сделать это. — Я заставила себя перестать трястись и не показала ему ничего, кроме решимости.

Он тихо вскрикнул.

— Он убьет тебя! — он проговорил шепотом, едва слышно. — Я этого не переживу.

Мне хотелось упасть на землю, подползти к нему и обнять. Сказать ему, что все будет хорошо. Но это было бы ложью. Я не знала, будет ли когда-нибудь все хорошо, для любого из нас. И почему-то я знала, пытаться объяснять ему, что дело не в Нахилиусе, не поможет. Я сильно прикусила губу, пока не пошла кровь и не началось жжение. Я усилила контроль и осталась на месте.

— Если ты убьешь его, это изменит тебя. Навсегда. Доверься мне…

Я уставилась в пустоту, в то место, куда я могла пойти.

— Понимаю.

Он посмотрел на землю.

— Это цена, которую я готов заплатить.

Я покачала головой, отчаяние смешалось с упрямством.

— Ну, а я нет!

Линкольн, все больше смущаясь, переводил взгляд с Нахилиуса на меня. Он так страдал.

Жестокое бремя врожденного защитника давило на него.

Мой единственный шанс изменить ситуацию, дать ему возможность спасти нас обоих.

— Ты не единственный, кто заплатит за это решение. Ты что, не понимаешь? С тех пор, как начались испытания… с того дня, — я изо всех сил старалась сдержать голос, борясь с воспоминаниями, которые пытались вторгнуться. — Я нахожу себя… себя… только в тебе.

Правда обожгла мне глаза, и я быстро сморгнула слезы и прогнала их.

Сейчас не время для слез.

— Если ты это сделаешь, что со мной будет?

Пожалуйста, пусть это сработает.

— Тебе не нужно, чтобы я знал, кто ты, — сказал он тихо, не в силах смотреть на меня.

— Конечно, нужно. Когда одна душа потеряна, как она может найти себя снова, если не в своей…

— Половинке, — закончил он удивленно. Теперь он смотрел на меня, и шестеренки вращались в его ярко-зеленых глазах.

— Да, — призналась я, испытывая одновременно облегчение и ужас от того, что признаюсь в том, что знаю.

Мы оба молчали, не зная, что делать дальше. Замешательство отразилось на лице Линкольна, когда он вел внутреннюю войну.

— Линкольн, — спокойно сказала Магда. — Вайолет молода. Она не понимает. Нахилиус не остановится, и ты получишь еще один выстрел. Ты готов рискнуть? — Ее голос был сладким, как мед, и более опасным, чем укус пчелы.

Глаза Линкольна лихорадочно метались по комнате. Он сделает то, что считает лучшим. Теперь я знала, что он защитит меня любой ценой. Так же, как и я его.

— Я не буду охотиться за тобой, — сказал Нахилиус, удивив всех.

Казалось, он хотел сказать что-то еще, но моя рука сильно дрожала. У меня не было времени. Я собрала все силы и снова повернулась к Линкольну.

— Решай. Если ты не решишься за пять секунд, я убью его.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть это сработает.

Это был единственный выход. Если бы это был один из нас, я бы предпочла, чтобы это была я. Я уже была сломлена.

— Раз… два… три…

— Подожди! — закричал Линкольн. — Нет, Вайолет. Не надо! — Он опустил голову и понизил голос.

— Я не хочу этого.

Я выдохнула и расслабила руку, все еще боясь, чтобы сохранить власть над другими изгнанниками.

Он встал.

— Мне так жаль.

Я шагнула к нему, плечи мои опустились от облегчения, но вздрогнули, когда Нахилиус закричал:

— Нет!

Даже обернувшись с нечеловеческой скоростью, я не успела увидеть или остановить то, что произошло. Все, что я видела, это Магду, стоящую позади Нахилиуса, кончик ее кинжала пронзил его грудь.

— Сука! — простонал Нахилиус, глядя прямо на меня, и упал на колени, но прежде чем они коснулись земли, он исчез.

Я была поражена ядом в одном единственном слове, предназначенном мне. Ведь я держала его в этом неподвижном состоянии, угрожала его жизни, а потом, когда закончила с ним, ничего не сделала, только повернулась к нему спиной.

Я — сука.

Спенс наблюдал, подняв руки в воздух и открыв рот. Он не знал, что делать. Я не могла винить его, да и не винила. Мы хотели, чтобы они перестали использовать оружие, и Линкольн убил Нахилиуса не по правилам. Мы не думали о чем-то большем. Не то, чтобы мы планировали отпустить изгнанников в конце, похлопав по спине.

Линкольн подошел и встал на том месте, где исчез Нахилиус.

— Магда, ты не имела права.

Но Магда выпрямилась и вложила кинжал в ножны.

— Я имела полное право, Линкольн. Я помогла тебе сделать это и не жалею. — Она бросилась к лестнице. — Я буду внизу, когда вы закончите воссоединение.

Спенс выбрал именно этот момент, чтобы подойти к последнему изгнаннику, который безмолвно приходил в себя на земле после огнестрельного ранения. Он быстро взглянул на меня. Он не спрашивал разрешения… Магда была права, это была наша работа… он проверял, не буду ли я возражать, чего не я сделала.

Все быстро закончилось.

Мы с Линкольном, молча, наблюдали.

— Хм… — Спенс выглядел смущенным. — Думаю, пойду, успокою Мэгги. Похоже, она немного взвинчена. — Он давал нам побыть на едине.

Линкольн обнял меня, как только Спенс скрылся из виду.

— У меня такое чувство, будто я сто лет тебя не видел.

— Ты и не видел.

— Ты права. Прости, — сказал он, его слова были полны эмоций, когда он прижал меня к себе, глубоко дыша. — Я не мог позволить ему добраться до тебя.

— Знаю. Теперь все кончено.

Он вырвался из объятий.

— Эй, ты не… ты знаешь… когда ты исцелила меня… ты не должна была… — но у него не было шанса закончить. Это слишком тяжело, когда кто-то целует тебя.

Это было неправильно, абсолютно неправильно.

Но это было совершенно правильно.

Наши души были связаны. Когда я поняла, что в моих силах исцелить сердце Линкольна, я поняла, что не смогу этого сделать. Феникс может иметь физическую связь со мной, даже вмешиваться в мои эмоции, но все это было связано с чувствами… внешними силами. Душа — это единственная вечная часть, которая превосходит материю и выходит за ее пределы, в мельчайшие волокна самого нашего существования. Моя душа принадлежала Линкольну, как его — мне. Это все исправило? Открыло двери в долго и счастливо? Конечно, нет. Никогда не будет гарантии, только чувство, и этого недостаточно.

Но я все равно поцеловала его. Я открыла ему свою силу. Не для исцеления, а для краткого освобождения. Я нервничала, что он отстранился, и на мгновение почувствовала, что он колеблется, но как только моя сила открылась ему, его сила хлынула в меня. Наконец, мы больше не могли отрицать правду.

Даже если только на одно мгновение.

Я отстранилась от него, но продолжала обнимать за талию, не желая прерывать контакт. На этот раз все было так, как и должно быть. Он знал, что я люблю его, я знала, что он любит меня.

Мы понимали, то слишком многое поставлено на карту. И мы не притворялись, что это не реально. Один украденный момент, который накажет меня позже. Болезненно.

Это был приговор, который я была готова отбыть.

Глава 23

«В любви всегда есть безумие. Но в безумии всегда есть какая-то причина.»

Фридрих Ницше

По дороге в аэропорт мы со Спенсом рассказали обо всем Магде и Линкольну. Кое-что они знали из рассказов Гриффина, но не слышали последних новостей ни о самолете, ни о месте назначения.

— Не могу поверить, что ты отправилась в ангар без меня, — сказал Линкольн. Но он был озабочен, а не обвинял. В любом случае, я продолжила рассказывать. Он все еще держал меня за руку, нежно поглаживая большим пальцем. Я не могла перестать считать. Шестьдесят три. Шестьдесят четыре.

— Все возвращается к Фениксу, — сказала я, мой голос дрогнул. Ложь и ошибки должны прекратиться. Линкольн мог справиться с этим, и он заслужил правду:

— Именно Феникс вернул Нахилиуса.

Магда удивленно обернулась с переднего сиденья, прежде чем бросить на меня кислый взгляд.

Боже, она ненавидела меня до мозга костей.

Линкольн тоже был шокирован, но я продолжала:

— Он сделал это, чтобы отвлечь тебя. Он хотел разлучить нас.

Свободная рука Линкольна сжалась в кулак. Я услышала, как его дыхание стало глубже, как бывает, когда он чем-то недоволен. В конце концов, Линкольн просто кивнул. Он понял. Я не собиралась вдаваться в подробности.

Остаток пути мы проехали в молчании. Спенс постоянно переписывался по телефону, и Магда больше нас не замечала, но я знала, что она все слышала. Наверняка злилась, что не ее держал Линкольн за руку прямо сейчас.

Нельзя было сказать, что я себя плохо чувствовала из-за Магды.

Когда мы приблизились к аэропорту, Линкольн сжал мою руку и придвинулся чуть ближе, насколько позволяло заднее сиденье.

— Спасибо, Ви, — прошептал он.

Не только он с трудом сглотнул. Я знала, про что он говорит — насколько много я сделала. Спасти кого-то от чего-то ужасного, от чего он никогда не смог бы оправиться. Я знала, как много это значит. Я была рада, что смогла спасти его. Мне даже казалось, что я спасаю себя.

Такси остановилось у выхода, и мы все вышли, кроме Спенса. Он все еще печатал на телефоне.

— Вы, ребята, идите. Увидимся, когда вернетесь, — сказал он, едва поднимая глаза.

Магда уже шла впереди, нисколько не заботясь о том, что мы сейчас делаем.

Сильно дулась?

Когда Спенс понял, что мы не двинулись с места, он поднял голову и одарил нас дрянной улыбкой.

— Все в порядке. Серьезно. Я понял: ни партнера, ни билета. Все в порядке. Я слышал, что Иордания — отстой.

Он закрыл дверцу такси и вернулся к телефону.

— Увидимся позже, ребята, — сказал он через открытое окно.

Машина отъехала, и Линкольн, все еще держа меня за руку, направился к выходу.

— Думаешь, что он реально собирается это пропустить?

— Ни за что, — ответила я.

Но прежде чем мы успели подумать, что задумал Спенс, зазвонил мой телефон. Мне пришлось отпустить руку Линкольна, чтобы вытащить его. Мне так не хотелось разрывать эту связь.

— Алло? — ответила я.

— Вайолет, скажи, что они с тобой, — попросил Гриффин.

— Да, мы в аэропорту… куда идти?

— Тебе придется бежать, мы уже на взлетной полосе, и они хотят взлететь. Не проходите через коммерческий терминал. Обойдите южную часть здания и пройдите через охраняемые ворота. Там солдат в форме, лейтенант Маркс, который проведет вас. Никому ничего не говори.

— Нам нужны паспорта? — сказала я, внезапно запаниковав.

— Нет. Просто быстро доберись до Маркса, и все будет хорошо. Скорее!

Я уже побежала, Линкольн не отставал. Магды мы не видели… она ушла в коммерческое здание.

Через пару минут бега, слишком быстрого для обычных людей, мы заметили охраняемые ворота и вынуждены были замедлить шаг. Вокруг было много людей. Мы выбрали чиновника, который должен был быть лейтенантом Марксом, так как он был в форме и уже смотрел прямо на нас. Как только мы подошли к воротам, он что-то сказал офицерам безопасности, которые затем кивнули нам. Маркс махнул нам рукой и побежал к взлетной полосе. Мы последовали его примеру.

Когда мы оказались на открытом месте, Маркс указал на большой зеленый самолет, вокруг которого стояла на страже по меньшей мере дюжина военных. Быстро кивнув, он направилась в противоположную сторону.

Линкольн взял инициативу на себя, и мы побежали к задней части самолета, которая все еще была открыта. Гриффин стоял рядом с парнем, одетым с ног до головы в камуфляжную зеленую форму.

— Вы двое последних? — крикнул военный, перекрывая рев двигателей.

— Нет! — крикнул в ответ Линкольн. — Еще один в пути!

Мы оглянулись, но Магды нигде не было видно.

Солдат снова посмотрел на Гриффина.

— Извините, но мы должны лететь или потеряем наше место! Вашему другу придется сесть на более поздний рейс. Завтра у нас транспортный самолет, направляющийся в Иорданию, на него могут сесть любые отставшие.

Гриффин явно хотел поспорить, но солдат был слишком занят, подталкивая нас к лестнице, когда военный грузовик въехал на пандус.

— Это все! — завопил водитель, когда выскочил и начал спускаться по пандусу.

— Добро на взлет!

Солдат провел нас внутрь и прокричал в рацию:

— Все чисто для взлета! Двери закрыть!

Затем он отсалютовал Гриффину, и исчез в передней части самолета. Двери закрылись и стало намного легче слышать.

— Так-так, — сказал Гриффин, глядя на Линкольна, на меня и вниз. Мы больше не держались за руки, но каким-то образом, сами того не замечая, придвинулись так близко, что касались друг друга от плеча до локтя.

— Вам лучше рассказать мне, что происходит, — сказал он, когда мы последовали за ним в верхнюю часть двухэтажного самолета.

Он был огромный. Спенс был бы на седьмом небе. Помещение наверху походило на обычный пассажирский отсек, хотя сиденья были намного больше, а между ними были разбросаны столы. Гриффин остановился у первого ряда сидений, расположенных как четырехместная кабина. Все остальные уже были в самолете, сидели и пристегивались. Найла и Редьярд сидели напротив Зои и Сальваторе, через пару рядов от них.

Мы с Линкольном рассказали Гриффину о том, что случилось с Нахилиусом. Я занервничала, когда мне пришлось упомянуть об оружии, но Линкольн вмешался и объяснил. Он брал на себя ответственность за все и ничего не пропускал. Он действительно снова чувствовал себя мучеником.

Гриффин мгновенно сосредоточился на самом важном вопросе.

— Значит, теперь у Магды есть оружие, — сказал он ровным голосом.

Бедный Гриффин. Он выглядел измученным. Он бегал по всему городу, пытаясь организовать нас. Магда должна была помогать ему, а не вкладывать пистолет в руки Линкольна.

— Грифф, это я. Не вини Магду. Я потерял контроль. Она всего лишь пыталась помочь мне, — признался Линкольн, стыдливо склонив голову. Я боролась с желанием высказать свое мнение по этому вопросу.

— Да, хорошо, мы разберемся с этим позже. Давайте просто доберемся до Иордании и найдем эти Писания.

Гриффин достал из сумки папку и сел. Судя по всему, он хотел, чтобы его оставили в покое.

— Пристегнитесь для взлета, — произнес мужской голос по громкой связи. Было странно слышать приказ вместо вежливой просьбы стюардессы.

Линкольн снова взял меня за руку, и я выдохнула, словно насытившись одним прикосновением. Он потащил меня в хвост самолета. Когда мы проходили мимо Редьярда, он протянул руку и схватил меня за запястье.

— Ты уверен? — он сказал Линкольну то же, что и мне.

Мои глаза расширились, во рту пересохло. Я хотел сказать, что это слишком рискованно, но посмотрела на Линкольна. Он улыбался.

— Мы голодны, Руди, поговорим позже, — сказал Линкольн и снова потянул меня к себе. Редьярд держал меня за запястье. Он ничего не сказал, просто подержал еще мгновение, немного сжал, а затем медленно отпустил с задумчивой улыбкой, которую я не смогла расшифровать.

Линкольн остановился у кладовки в конце кабины и протянул мне банан и чипсы. Я была где-то между изумлением, восторгом и оцепенением. Линкольн выглядел счастливым. Он взял пару бутылок воды, и мы устроились на задних сиденьях позади Зои и Сальваторе, которые быстро поздоровались, оставив нас в покое.

Возможно ли это? Неужели Линкольн намерен быть со мной?

Я пристегнулась и начала есть чипсы в оцепенении, пытаясь разобраться во всем этом. Мы были родственными душами… я была почти уверена в этом. Но, как всегда, был этот голос, тот, что разрывал все на части, шепча на ухо.

Ты уверена? Достаточно уверена, чтобы позволить ему рискнуть своей силой? Я уставилась в окно.

Черт.

Феникс, вероятно, тоже был на пути в Иорданию. Никто не почувствовал ни его, ни других изгнанников в аэропорту, они куда-то ушли.

Мы были Грегори — воинами ангелов, которые имели дело с отбросами ангельского царства. Эгоистичный сброд. Но теперь, впервые, появилась возможность встретиться с ним лицом к лицу. Партнеры во всех отношениях.

Если ты права. А если ты ошибаешься, он никогда тебя не простит.

Линкольн перекусил бананом, время от времени воруя у меня чипсы, и мы немного поболтали. Он спросил, как дела у отца в поездке, и это напомнило мне, что я должна позвонить ему. Мы говорили о том, что я буду скучать по школе, и что Стеф поможет мне наверстать упущенное. Когда мы сидели там, в военном самолете, летящем сражаться с изгнанниками за Священные Писания, он думал о возможностях. Линкольн считал, что это хороший шанс обучить меня чему-то новому.

Не знаю, когда я заснула, знаю только, что он все время обнимал меня. Впервые на моей памяти, мне снилось, что солнце светит ярко, и мир такой, каким он должен быть. Мечта.

В конце концов, мы все просыпаемся… не так ли?

Линкольну пришлось уговаривать меня проснуться, когда мы приземлились. Я удивилась, что не слышала ничего.

— Где мы? — спросила я сонным голосом.

— В Иордании. Ты проспала дозаправку, — сказал Линкольн.

Наверное, я устала больше, чем думала.

— Ты хоть немного поспал? — спросила я, делая большие глотки воды.

Он слегка покачал головой.

— Попытался. — Он пригладил мне волосы на затылке.

Должно быть, я выглядела ужасно.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, улыбаясь.

— Ха-ха.

— Так и есть. Ты всегда прекрасна после пробуждения. Это мое любимое время, когда мы утром отправляемся на пробежку, и я первым делом встречаюсь с тобой. — Он продолжал играть с моими волосами.

У меня было чувство, что ему нравится говорить все это вслух. Освобождаться. Было много вещей, которые я хотела бы сказать вслух.

Но я не могла. Поэтому я шлепнула его по руке, а он рассмеялся.

Зои и Сальваторе вытаскивали сумки из грузового отсека, когда мы спускались по лестнице.

— Мы, знаете ли, не ваши вьючные лошади, — сказала Зои, топая и бросая сумки Сальваторе. Думаю, она целилась в очень чувствительную область.

— А… Зои, мы не взяли с собой никаких сумок, — сказала я, одарив ее стервозной улыбкой, которой могла бы гордиться Стеф.

— Мы собрали для тебя вещи! — Она швырнула мне в голову вещмешок так быстро, что мне пришлось пригнуться.

Линкольн поймал его.

— Спокойно, Зои, — смеясь сказал он, поймав второй мешок, который летел к нам.

Найла и Редьярд прошли мимо со своими сумками. Вскоре Гриффин погрузил их в микроавтобус, ожидающий на дороге.

Линкольн взял обе наши сумки, и мы вышли из самолета. Как только я вышла на улицу, то почувствовала что-то странное. Ощущения были… другими!

Яблоко впилось мне в язык. Я отпустила руку Линкольна, которая каким-то образом снова оказалась в моей.

— Ви! — я слышала, как он произнес, прежде чем птицы стали кружить так близко ко мне, что я практически чувствовала, как они пикируют. Их крылья хлестали так маниакально, будто хотят ударить меня.

Мои руки были прижаты к лицу, пытаясь отогнать всепоглощающий аромат цветов и сдержать интенсивные видения утра и вечера. Ощущения текли через меня — лед для костей и лава для крови.

Кто-то тащил меня обратно в самолет.

— Вайолет. Это я. — Он крепко обнял меня сзади и сказал прямо в ухо: — Я здесь. Я собираюсь помочь тебе, отдай мне чувства, — сказал он мягко. — Ладно?

Я не могла ответить, я могла только кричать, но Линкольн не ждал. Он закружил меня в своих руках, как уже делал однажды, и прорвался через чувства, находя путь ко мне через поцелуй. На этот раз все произошло быстрее, чем раньше. Мы знали, что можем сделать вместе, мы верили в это. Мы доверяли друг другу.

Я делилась с ним ощущениями, одно за другим они проходили через меня к нему и дальше. Ко мне вернулось зрение. Я могла вдыхать запах Линкольна — солнце и мед, который приходил вместе с его силой и оставался на моих губах.

Он притянул меня к себе и поцеловал в щеку.

— Я держу тебя, — прошептал он.

— У меня дурной запах изо рта? — спросила я дрожащим голосом, сказав первое, что пришло в голову.

Он издал низкий смешок, очень похожий на облегчение.

— Я чувствовал только яблоко, — заверил он меня. Я была уверена, что он лжет, но крепко сжала его руку.

— Там что-то есть. — Я не могла сдержать дрожь в голосе.

— Я понял. Изгнанники?

— Изгнанник, — уточнила я. — И не похожий ни на что, что я чувствовала раньше. — И все же, как только я произнесла это вслух, у меня возникло ощущение, что я не совсем права. Я и раньше испытывала нечто подобное, только понятия не имела, когда и где. Я вздрогнула.

— Он старый. Когда чувства ударили, мне показалось, что они предназначены только для меня. Ты что-нибудь почувствовал?

— Нет, пока я не почувствовал их через тебя.

— Никто из нас ничего не почувствовал, — сказала Найла, стоявшая чуть поодаль от остальных.

— Но я знаю, что ты имеешь в виду, — сказал Линкольн, все еще держа меня. — У них было преимущество.

— Да… будто это заперто в течение очень долгого времени, будто они создали все это давление, а потом состарились. Ощущения буквально взорвались, когда добрались до меня.

Найла посмотрела на Редьярда. Они волновались. Плохой знак.

— Вайолет, нам нужно добраться до отеля. Мы не можем защищаться здесь. Можешь еще раз выйти на улицу? — спросила Найла, когда Редьярд подтолкнул остальных вперед.

Я нервно взглянула на Линкольна.

— Я тебя не брошу. — Он взял мою дрожащую руку и крепко сжал, чтобы придать мне сил.

Я кивнула.

— Вперед! — крикнул Гриффин с асфальта, придерживая двери микроавтобуса.

Мы все вышли. Линкольн с одной стороны от меня, Найла с другой, но на этот раз, когда я вышла на улицу, все было по-другому.

— Ничего, — ответила я, хотя не могла расслабиться.

— Держите оборону на всякий случай, — сказала Найла.

Как только все погрузились в микроавтобус, мы отправились в отель.

Сальваторе наклонился вперед и протянул мне бутылку воды.

— Спасибо, — сказала я, хотя и жалела об этом. Мои руки сильно дрожали, и теперь все могли видеть.

Линкольн откинулся назад, давая мне пространство. Он знал, что не стоит лезть ко мне, когда я в таком состоянии, что я ненавижу чувствовать себя слишком слабой, когда обо мне заботятся. Найла этого не знала и начала похлопывать меня по руке, но я остановила ее.

Честно говоря, я не собака.

— Куда мы вообще едем? — спросила я, когда мы проезжали мимо знака с надписью «Амман», стремясь отвлечь внимание от меня. Я знала, что все ждут ответов, но у меня их не было, и я начинала чувствовать клаустрофобию.

Гриффин повернулся к нам, изучая карту вместе с Редьярдом.

— Мы едем на конспиративную квартиру Грегори в горах, за городом Мадаба. Грегори владеют отелями по всему миру. Это самое безопасное место для нас, но…

— Дальше, — сказала Зои, озвучивая именно то, о чем я думала.

— Тут другая порода Грегори. Это священное место, и местные Грегори считают себя хранителями Земли. Вам придется постараться принять их путь, иначе они нам не помогут.

— Я не понимаю, — сказал Сальваторе, подавшись вперед. — Эта другая ветвь?

Я поняла.

— Религиозные, верно?

— Набожные, — сказал Гриффин.

— Ладно, — кивнул Сальваторе, вытаскивая из-под рубашки цепочку.

Так или иначе, я сомневалась, что маленький золотой крестик будет иметь большое значение.

Когда разговор закончился, я обратила внимание на солдата за рулем микроавтобуса и на женщину — офицера, сидящую рядом с ним. Они выглядели как настоящие коммандос: парень большой и страшный, девушка поменьше, но с серьезным вооружением. Они были ходячим сообщением «даже-не-смотри-на-меня», звучащим громко и ясно.

Линкольн разговаривал с Сальваторе. Ну, пытался. Зои оглянулась и поймала мой взгляд на парне-коммандос.

— Милый, да? — прошептала она.

— Как они смогут помочь нам?

Она положила ноги на переднее сиденье и сунула в рот несколько «м&м», которые достала из рюкзака.

— Редьярд сказал им, что изгнанники взламывают их самолеты. В армии есть Грегори.

— Зачем?

— Они давным-давно поняли, что изгнанники будут пробовать заполучить власть, и один из способов попасть туда — через армейские ряды. Кроме того, именно так они могут получить в свои руки все забавные игрушки. В любом случае, это привлекает слишком много внимания, когда гражданские вроде нас с тобой бегут с поднятыми кинжалами, поэтому Грегори разместили людей во всех военных секторах, куда могут сунуться изгнанники. Круто, да?

— Наверное, — сказала я, хватаясь за перила, когда мы ехали по ухабистому участку.

— Каков план, когда мы туда доберемся? — Линкольн окликнул Гриффина.

— Нам нужно поговорить с местным Грегории. Они ждут нас, но они не знаю цели нашего визита. Мы решили, что лучше держать все в секрете, пока не окажемся здесь. Это очень важно. Место, куда мы отправились, священно.

Мы добрались до города Мадаба и поехали дальше. Я никогда раньше не была в Иордании, я вообще нигде не была. Это было восхитительно. Я опустила окно на самую малость. Обжигающий жар ворвался через отверстие сухим воздухом. Город был оживленным. Улицы были полны машин и небольших грузовиков, в которых сидели местные жители, свесив ноги. Весь город был цвета песка пустыни, все здания каменные или бетонные, не выше нескольких этажей. Время от времени мы проезжали мимо более современных, кирпичных зданий — отелей, но они тут выглядели неуместно.

Все было в одном цветете. Даже вывеси были преимущественно темно-коричневыми с белыми словами, написанными на арабском и некоторых других языках, которые я не узнавала. На английском попалась только ярко-красная реклама «Кока-Колы».

— Мадаба славится своими мозаиками, — сказал Редьярд, оглядываясь на нас. — Здесь есть целая школа, посвященная восстановлению и сохранению искусства мозаики.

Я любила мозаику. В прошлом году я изучала ее. Так или иначе, я могла поспорить, что мы не будем осматривать достопримечательности.

Мы ехали молча. Когда достигли окраины города, я почувствовала вкус яблока. Странно, но других чувств я не ощущала. Я выглянула в окно, пытаясь понять, что или кого я чувствую. Мы проехали мимо последнего углового здания, и там, сгорбившись, стоял человек в выцветшей коричневой мантии. Когда мимо прогрохотал наш микроавтобус, он поднял голову. Он был в капюшоне, так что я не видела его лица, но могла поклясться, что чувствовала на себе его взгляд.

Прежде чем я успела что-то сказать остальным, мы свернули за угол и снова выехали на дорогу. Я оглянулась и увидела, что человек в мантии последовал за нами за угол и наблюдал, как мы отъезжаем. Я смотрела сквозь грязное стекло, как Мадаба и незнакомец исчезают, а во рту у меня медленно растворяется привкус разбитого яблока.

— О! Да, ладно! — крикнула Зои, выводя меня из транса.

Я повернулась, чтобы увидеть, как она идет, чтобы добраться до передней части микроавтобуса. Очевидно, я что-то пропустила. Найла и Редьярд истерически хохотали.

— Ты должна ценить любую музыку, Зои, — сказал Редьярд, преграждая ей путь туда, где Гриффин охранял стереосистему.

— Вот… я принесла свой айпод. Вы можете выбрать любую песню из него, любую песню вообще! Просто выключите это дерьмо. Клянусь, вы должны идти в ногу со временем!

Гриффин прибавил громкость. Звучала какая-то старинная песня, которую я узнала, но не знала названия. Я помню, как в детстве меня пытали, когда папа действительно контролировал радио. Я полностью была согласна с Зои. Даже Сальваторе, казалось, был оскорблен выбором музыки.

Зои откинулась на спинку, бормоча что-то о том, как она устроит песчаную бурю. Я просто прислонилась головой к окну, теплому и неудобному. Гладкое покрытие сидения прилипло к моим бедрам. Я почти не сомневалась, что, куда бы мы ни направлялись в горах, это место будет еще менее комфортным.

Пока мы ехали по пустыне, мои мысли снова витали где-то далеко. Невозможно было не вспомнить о том, когда я в последний раз была в подобном месте. Смерть была опасно близко. По крайней мере, на этот раз я была не одна. С другой стороны, на этот раз я знала, кто меня ждет, и понятия не имела, что с ним делать.

Или что он собирался сделать со мной.

Глава 24

«Тот, кто ненавидит сильнее всего, должен был

когда-то глубоко любить; те, кто хочет отрицать мир,

должны были когда-то принять то, что они сейчас разожгли.»

Курт Тухольский

— Ничего себе.

Не знаю, кто еще это сказал. Это прозвучало как хор… может быть, все мы.

Ну, я ошиблась, я полностью ошиблась.

— Ты уверен, что мы здесь остановимся? — спросила я, стоя перед самым невероятным зданием, которое я когда-либо видела. Расположенное в гигантских каменных горах с каскадами водопадов позади, дворец — по-другому не скажешь — был построен из тяжелых блоков песчаника и увенчан куполообразными крышами. Это было что-то среднее между Дворцом Аладдина и идеальным убежищем Стеф.

— Стеф с ума сойдет, — сказала я, думая о ней.

Сальваторе кивнул, растерянно озираясь. Я проследила за его взглядом.

Единственное, чего там не было, это люди.

— Пойду поищу кого-нибудь, — сказал Гриффин, направляясь к массивным деревянным дверям.

Линкольн сжал мое плечо.

— Погоди. Я пойду с тобой, — сказал он, догоняя Гриффина.

Как только он и Гриффин прошли через главные двери, остальные медленно последовали за ними с сумками. Когда мы вошли в главный вестибюль, я была поражена, насколько там было красиво.

Мы бросили сумки как раз в тот момент, когда подошли Гриффин и Линкольн с мужчиной и женщиной, одетыми одинаково. Не совсем одежда, как у некоторых женщин в городе, скорее мешковатый наряд для йоги или что-то в этом роде. Черные широкие хлопчатобумажные брюки, которые заканчивались выше лодыжек, одинаковые сандалии и широкий топ с рукавами в половину длины из той же ткани. Я не знала, было ли это связано с культурой, религией или просто с удобством.

— Это Азим и Эрмина. Они партнеры Грегори и владельцы отеля. Азим — Серафим.

Азим был невероятно высок и хорошо сложен. Все в нем казалось огромным, и когда он протягивал руку, все остальные, казалось, поглощались его хваткой. Эрмина была совсем другой, миниатюрной во всех отношениях.

Мы все поздоровались и поняли, что, поскольку Азим принадлежал к Серафимам, Гриффин только что познакомил нас с их вождем.

— В настоящий момент мы не принимаем туристов, решили отдохнуть от публики и оставить время для молитвы. Мы должны открыться только в следующем месяце. Отель почти полностью заперт, но мы открыли для вас северное крыло.

— Вы найдете там все необходимое, еду будут подавать в столовой, — сказал Азим глубоким, зычным голосом.

Редьярд слегка поклонился в знак уважения.

— Спасибо, Азим. Мы сожалеем, что навязываемся, и не будем злоупотреблять гостеприимством.

— Это не проблема, хотя нам хотелось бы знать ваши намерения.

Найла шагнула вперед.

— Мы будем рады обсудить это и надеемся, что сможем попросить вас о помощи. Возможно, мы могли бы сначала устроиться, а затем пройтись по вашим системам безопасности.

Найла хотела убедиться, что мы в безопасности. Я не могла не восхититься ее прямотой.

Азим и Эрмина обменялись взглядами, и на мгновение я подумала, что у нас могут возникнуть проблемы, но потом они кивнули.

— Эрмина покажет вам комнаты, а потом я организую экскурсию, — подтвердил Азим.

Когда дело дошло до выбора комнат, началась паника. Я не могла смотреть на Линкольна. Гриффин выбрал первым, затем, пока мы шли по коридору, Эрмина распределяла номера один за другим. Я была впечатлена, что она запомнила все наши имена из краткого представления. Она выглядела такой хрупкой, особенно для Грегори. Глядя на ее хрупкую фигуру, мышиного цвета волосы и мелкие черты лица, можно было бы подумать, что порыв ветра может сбить ее с ног.

Гриффин вошел в свою комнату, но перед тем, как закрыть дверь, он посмотрел на меня. Я была уверена, что он хотел что-то сказать, но, казалось, сдерживался.

Да, у него иммунитет. Да, это что-то неуместное. Но когда Зои нырнула в свою комнату, хитро улыбнувшись мне, я вся горела.

Примечательно, что, когда Зои исчезла в коридоре, Сальваторе выбрал соседнюю комнату, он быстро соображал.

Линкольн что-нибудь скажет? Предложит разделить комнату? У меня будет ответ?

Линкольн вдруг показался таким уверенным, но было ли это только потому, что все стало таким сумасшедшим? Может, он был не в себе. И с этим пришло еще одно тошнотворное ощущение. Может быть, когда я исцелила его, послала ему свою любовь, это затмило его настоящие чувства. Может, он просто отражал мои чувства, которые я туда вложила. Возможно ли это?

Я не знала.

По указанию Эрмины Редьярд занял соседнюю комнату, а Найла — следующую. У них не было никаких угрызений совести из-за того, что они были вместе и все об этом знали. Поэтому я задавалась вопросом, почему они разошлись по разным комнатам? Найла посмотрела на меня, и я ждала, что она что-то скажет. Но она лишь понимающе улыбнулась мне, заставив покраснеть, и закрыла дверь.

Эрмина открыла следующую дверь.

— Линкольн, это ваш номер, — сказала она.

Линкольн подошел и посмотрел на меня. Почему я так паникую? Когда я начала ерзать и заправила несколько прядей волос за ухо, он тепло улыбнулся и вернулся ко мне. Я была так взвинчена, что вздрогнула, когда он провел рукой по моей щеке, разжигая желание. Он наклонился ближе, и я невольно потянулась к нему.

— Помни, Ви, — он слегка повернул нас спиной к Эрмине и, приподняв брови, произнес следующее слово: — Набожные.

Потом его взгляд изменился. Стал интимнее. Я все еще паниковал, зная, что Эрмина не видит лица Линкольна, но зато видит мое.

Линкольн улыбнулся, явно довольный моей реакцией, повернулся и, не оглядываясь, ушел в свою комнату.

Эрмина наблюдала за мной со странным, явно неодобрительным выражением, которое сменилось суровым, когда она открыла следующую дверь на другой стороне холла.

— Вайолет, это место будет твоей комнатой на все время пребывания здесь.

Я кивнула и сделала шаг вперед, но по ее взгляду поняла, что надо остановиться.

— У нас сейчас время молитв. Если вы не замужем за кем-то здесь, мы ожидаем, что вы не войдете в личные покои другого человека.

Вот почему Найла улыбалась. Теперь это казалось совершенно очевидным, но мои мысли были в другом месте. Небольшого предупреждения было бы достаточно, они явно знали правила.

— Конечно, — сказал я, энергично кивая. — Я… я католичка, — будто это должно было что-то значить. Как только я это сказала, мне захотелось умереть.

Эрмина прочистила горло. Я определенно встала не с той ноги. Я решила быстро уйти и сделала все возможное, чтобы почтительно поклониться ей, прежде чем проскользнуть в свою комнату.

Я ждала, как статуя, спиной к двери, прислушиваясь к шагам. Убедившись, что она ушла, я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и ударилась головой о стену.

Люкс был продолжением красоты, которую мы уже видели. Я подумала о папе, как он оценил бы его достоинства. Потом я подумала о Стеф. Она убьет меня, когда узнает, где мы остановились. На мгновение мне захотелось, чтобы она была рядом, но потом я вспомнила, зачем мы здесь.

Я едва успела распаковать сумку и ополоснуть лицо водой, как услышала стук в дверь. Я подошла к двери и открыла ее, все еще вытирая лицо, но там никого не было.

Я снова услышала стук, и на этот раз оглянулась, чтобы посмотреть, откуда он исходит.

Там была внутренняя дверь. Когда я открыла ее, Найла оказалась с другой стороны.

— Ты могла бы предупредить меня, — сказала я, заметив ее самодовольную улыбку, когда она прислонилась к дверному проему. Найла походила на древнюю богиню.

— В следующий раз уже будешь знать, — сказала она, все еще улыбаясь.

Отлично, еще один человек, который получает удовольствие за мой счет.

— Пришла позлорадствовать?

— Нет. Я собираюсь убедиться в безопасности. Подумала, ты можешь пригодиться. Интересно?

— Конечно.

Она качнула головой в сторону двери:

— Пошли.

— Только мы?

Она кивнула.

— Так проще. Мужчины всегда мешают.

Я последовала за ней по коридору тем же путем, каким мы вошли. Отель был огромным, и было тревожно находиться в месте, предназначенном для размещения такого количества народу, когда он был пуст. Все коридоры выглядели одинаково. Я была рада, что Найла, кажется, знала, куда идет.

— Я вижу, ты его любишь, — неожиданно сказала она.

Я не знала, что сказать, поэтому сменила тему:

— Мама любила папу?

Она кивнула, определенно.

— Она была прокрастинатором. Никогда не считала себя достойной чего-то хорошего. Когда она встретила Джеймса, она пыталась отговорить себя от этого… ты знаешь… — сказала она, вглядываясь в меня с таким понимающим взглядом, что мне захотелось убежать. — Она беспокоилась о том, чтобы привести его в этот мир. Но твой отец, он просто продолжал возвращаться, и она любила его. В конце концов, любовь выше разума.

Я почувствовала облегчение, услышав это. С тех пор, как я узнала, что моя мать — Грегори, я все еще сомневалась, такая ли она была, какой я себе представляла. Папа так скучал по ней, он никогда не забудет ее. Я не хотела, чтобы это было напрасно.

— Это то, что произошло между тобой и Редьярдом?

Найла улыбнулась и повела нас по коридору направо.

— Наш выбор был прост. Другого выхода не было.

Я завидовала ей.

— Сделай мне одолжение, Вайолет.

Я неопределенно пожала плечами. По правде говоря, хотя Найла мне и нравилась, я ее не знала.

Моим инстинктом было доверять ей. Зои и Спенсу. Но я ошибалась и раньше.

— Задавай все вопросы, которые нужно. Пойми последствия, прежде чем сделать выбор. Каждый выбор имеет свою цену.

— Не понимаю. Какую цену? — насколько я поняла, у Найлы и Редьярда было все в порядке.

Мы вошли в дверь, которая вывела нас наружу, и нам обеим пришлось щуриться на послеполуденное солнце. Азим ждал.

Найла положила руку мне на плечо, отчего мне стало не по себе. Она вела себя так, будто хорошо меня знала, и мне было неловко.

— Мы с Руди все объясним позже. — Она улыбнулась. — У нас полно времени.

Я кивнула, небрежно отодвигаясь от ее прикосновения.

Азим показал нам впечатляющую систему безопасности, которая состояла из сети современных камер наблюдения и двух более традиционных сторожевых башен, которые работали круглосуточно.

Когда Найла попросила меня, я напрягла все свои чувства и попыталась просканировать местность. Она не хотела, чтобы я заходила слишком далеко, предпочитая, чтобы я научилась контролировать свой прицел и просто смотреть, есть ли что-то, о чем нам нужно знать.

Я путешествовал по ближайшему району, выискивая все, что могло бы активировать мои чувства.

Я сразу их почувствовала.

Его уникальная подпись.

Ожидающая меня.

— Ты что-нибудь улавливаешь? — спросила Найла, пока Азим показывал наблюдательные посты.

Сначала яблоко, как всегда, с намеком на что-то еще. Может быть, мускус. Потом цветы. От него пахло мускусом и жасмином.

Я знала, что он хочет меня видеть, знала, что может исчезнуть быстрее, чем мы доберемся до него. Если я скажу Найле, он уйдет.

Когда я заколебался, она подняла бровь.

— Ничего, — ответила я, и Найла, после подозрительной паузы, доверчиво приняла мой ответ. Мне стало еще хуже.

— Хорошо, — сказала она Азиму, и они направились к отелю.

— Я… видела бассейн по пути сюда. Не возражаешь, если я пойду посмотрю? — спросила я, ерзая, уверенная, что это очевидно.

— Конечно, — ответил Азим. — Если хотите поплавать, полотенца на террасе у бассейна. Вода из термального источника. Надеюсь, ты любишь горячую воду, — сказал он, слегка кивнув мне и возвращаясь к главному зданию.

Найла вопросительно посмотрела на меня. Я выдержала ее взгляд и улыбнулась в ответ так ободряюще, как только могла. Она последовала за Азимом.

Я направилась к каскадам водопадов, благодарная за то, что моя ложь заставила меня двигаться в нужном направлении.

Горы, словно высеченные из чистого камня, казались невероятными. Я даже понимала, почему Азим и Эрмина были так набожны в своей религии… если бы я жила в таком месте, возможно, у меня тоже была бы Вера. Возможно.

Чувства обострились, когда я приблизилась к одному из небольших водопадов. Странно было чувствовать его зов. Еще более странно, что я шла к нему, зная о его власти надо мной. Бежать от него не было смысла. Для этого было слишком поздно.

Я нашла тропу, которая была вырезана в горе, и начала подъем. Пришлось боролась с тошнотой, поднимаясь все выше и сжимая руки в кулаки, позволяя ногтям впиться в кожу, чтобы отвлечься от дежавю из-за скал вокруг.

Приблизившись к нужному месту, на меня полетели своенравные брызги водопада, и я заметила тропинку. Столько воспоминаний пронеслось у меня в голове. Моя рука потянулась к поясу, пальцы сжали рукоять кинжала. Здесь мне это не поможет. Феникс был лучшим бойцом, в отличие от меня.

Я пошла по тропинке к отверстию позади потока воды. Я ожидала, что будет шумно и мокро, но внутри оказалось тихо и сухо.

Феникс расположился в нескольких метрах от входа. Несмотря на жару, на нем были джинсы и облегающая темная куртка. Он отдыхал на камнях.

Я ожидала от него чего-нибудь жестокого или ехидного. Я и сама хотела что-то сказать, но никто из нас не произнес ни слова.

Его шоколадные глаза были холодными. Я, наконец, поняла, что прошлое не имеет значения, как и то, насколько реальны его чувства или мои…

Он собирался сделать это.

Но я не собиралась уступать.

Наши глаза встретились, и его взгляд, казалось, немного потеплел. Но это был лишь краткий миг принятия… и сожаления. Решения он не изменит.

— Вижу, ты и твои люди благополучно добрались сюда, — сказал он.

— Похоже, ты и вправду рад.

— Я бы не облегчил им задачу, если бы не хотел видеть тебя здесь.

Он играл со мной.

— Верно. Мы пришли за Писаниями.

— Как ты думаешь, кто привел тебя сюда? — спросил он, загадочно улыбнувшись.

— Мы нашли старые истории, Феникс, мы знаем, где искать, — я пыталась говорить убедительно.

— Понимаю. Я почти открыл книги и сунул их вам под нос. Ты бы никогда не нашла это место, если бы не я.

— Изгнанники на ферме?

Он продолжал улыбаться.

— Вот почему они там были… чтобы рассказать нам о Правилах. Почему? Ты хочешь помочь нам? — Я знала, что там было что-то большее.

— Нет, но, похоже, ты мне все-таки понадобишься, — сказал он с горечью.

— К чему все эти игры, Феникс? Зачем ты это сделал?

— В том числе и из-за тебя. Раньше я заблуждался по поводу некоторых вещей. Поэтому не повторю эту ошибку дважды. — Он вдруг заинтересовался стеной пещеры, ковыряя в камне, избегая смотреть на меня.

— Я имела в виду Линкольна. Я знаю, что это ты послал Нахилиуса.

Он пожал плечами, не удивленный и не обеспокоенный тем, что я догадалась.

— Это была взаимная выгода. Я вижу, он все-таки добрался сюда. Так понимаю, Нахилиус спасовал.

Я не ответила.

— Все еще боишься признаться, кто ты? — Он улыбнулся. — Никогда не любил Херувимов.

Я недоверчиво покачала головой, понимая, о чем он говорит. Изгнанники, которых он отдал Нахилиусу, все были Херувимами. Я вспомнила, что Феникс имел на них зуб.

— Ты знал, что он сможет победить тех изгнанников. Ты хотел, чтобы он это сделал. — Я не могла сдержать гнев, пульсирующий во мне, или отвращение.

— Это было беспроигрышно, — сказал он, теперь удерживая мой взгляд.

— Меня от тебя тошнит.

Он шагнул ко мне, глядя сквозь меня.

— А так много сделал для тебя, — его голос отразился эхом в моем теле. Я старался не обращать на это внимания. Но когда он сделал следующий шаг, то открыл канал к себе.

— Не надо, — сказала я, защищаясь и мысленно отталкивая его. Меня трясло от ужасного желания.

— Думаешь, мне нужна сила, чтобы добраться до тебя? — Он чуть не рассмеялся. — Ты думаешь, я не знаю, как твои мысли возвращаются к той ночи, когда ты была в моих объятиях?

— Я с Линкольном, — выпалила я, удивив не только Феникса, но и себя. Он отступил на шаг, стиснув зубы. Я сказала неправильную вещь.

— Врешь, — прорычал он. — Если бы ты была с ним, ты бы ослабла, а этого нет. — Его глаза расширились, когда я заколебалась. — О, — сказал он.

Я прикусила губу.

— Мой план свел вас вместе, вы просто не…

— Это не твое дело! — Почему все так много знают о моей личной жизни, просто глядя на меня?

— Подожди! Это не значит… — он замолчал.

Я затаила дыхание, когда его глаза вспыхнули яростью.

— Ты думаешь, что вы — родственные души, не так ли? — рявкнул он, подступая на несколько шагов, пока не оказался в нескольких сантиметрах от меня.

— Разве нет? — повторил он, на этот раз темным потоком вливаясь в меня, принуждая к ответу.

— Да, — ответила я, на мгновение поддавшись его обаянию.

Он молчал, обдумывая мой ответ. Наконец, выпрямился.

— Что ж, вполне логично, что ты снова готова пожертвовать ради него жизнью. Хотя надо признать, что ты была готова пожертвовать его жизнью, для себя.

— О чем ты говоришь?

Он легко рассмеялся, хотя брови его были нахмурены.

— По-прежнему ныряешь головой вперед без всякой информации. Твоя наивность приведет тебя — или кого-то еще — к неприятностям, Вайолет.

— Ты закончил? — спросила я, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Скажи своим людям, что я даю им утро, но Писания откроются мне завтра вечером. Если хочешь получить шанс заполучить их, я буду на месте.

Я отошла, но почувствовала толчок. Один шаг, два шага.

Шевелись, шевелись!

И я сделала это — я продолжила идти, не останавливаясь. Но на секунду потеряла бдительность и открылась тому, что он посылал. Взрыв похоти и ощущение безграничного блаженства. Мои глаза закатились в порочном экстазе, когда я заставила себя двигаться вперед.

Как чертов наркоман!

Я прокралась обратно в северное крыло отеля и в коридоре неожиданно увидела Зои.

— Эй! — крикнула я, догоняя ее. — Куда ты идешь?

— Все встречаются с Азимом и каким-то местным Грегори. Думаю, скоро мы узнаем, смогут ли они нам помочь.

— О.

— Ты в порядке? Выглядишь уставшей.

— Да. Ммм… думаю, я могла бы пропустить встречу. Передай Гриффину и Линкольну, что я буду в своей комнате, если понадоблюсь.

— Конечно. Я зайду за тобой по дороге на ужин, если хочешь, — предложила она.

— Спасибо, — крикнула я ей вслед. Она не хотела пропустить ни одного действия. Жаль, что она уже пропустила сегодняшнее главное событие.

К концу вечера мне придется рассказать всем, что я уходила, чтобы немного побыть с Фениксом наедине. Но перед этим стояла более трудная задача. Надо было разобраться в самой себе.

Когда я добралась до своей комнаты, я действительно была истощена. Понятия не имея, который час, я набрала воду и села в ванну. Брызги летели из крана, а по моим щекам катились слезы.

Моя жизнь не такая, какой я ее себе представляла. В каком-то смысле мне начинало нравиться быть Грегории. Сила придавала мне уверенность, которой у меня никогда не было прежде. Умение чувствовать существ до того, как они появятся, тоже было бонусом. Из очевидных недостатков — то, что я знала, что на моем пути будет намного больше плохого. И Феникс.

Я старалась до последнего делить все на черное и белое, но так не бывает. Я любила Линкольна… абсолютно, полностью, прыгала-со-скалы для него. Любила его, даже когда проводила время с Фениксом. Но…

Всегда есть «но».

Мы с Фениксом были друзьями. Очень хорошими друзьями. Он был со мной, когда никого не было рядом. Теперь я знала, что он лгал мне много раз. И я никогда не смогу простить, что он заставил меня выбрать жизнь Грегори, когда мог исцелить Линкольна сам. Конечно, в этом случае, он имел бы власть над Линкольном, которую сейчас имеет надо мной.

Часть меня тянулась к Фениксу, и я ничего не могла с собой поделать. Можно было сколько угодно убеждать себя, что все дело в его способности контролировать мои эмоции. Но дело не только в этом…

Вода начала остывать. Я поморщилась, когда я услышала стук в дверь. Обернувшись полотенцем, я открыла дверь — наверное, Зои пришла позвать меня на ужин. Но там стояла не Зои.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Помог я тебе или нет справиться с проблемами Линкольна?

— Да, — медленно произнесла я.

— Поддерживал ли я тебя в последнее время во всех авантюрах?

— Думаю, да.

— Что ж, пришло время расплаты. Где я буду спать? — сказал Спенс, протискиваясь мимо меня и направляясь прямо в мою комнату. — Кстати, хорошее полотенце… я тоже не люблю носить одежду в комнате. Тут классно.

Он бросил сумку на кровать, расстегнул молнию и начал распаковывать вещи.

— Ого! Подожди. Как ты сюда попал? Я имею в виду… стоп! — сказала я, ныряя обратно в ванную и заворачиваясь в халат, прежде чем снова появиться. — Ладно, объясни, — потребовала я.

Спенс прыгнул на кровать и откинулся на спинку, заложив руки за голову.

— Это было гениально, правда. Я забрался в армейский грузовик, который они погрузили в самолет в последнюю минуту. Пока вы устраивались наверху, я порылся в сумке Редьярда и нашел адрес отеля. Мне потребовалось время, чтобы добраться сюда, пришлось сесть на местный автобус, а затем часть пути проехать автостопом, плюс пройти мимо охраны, что заняло некоторое время, но вот я здесь. Ты скучала по мне?

Я должна была поругать его, но вместо этого упала рядом с ним.

— Да, — сказал я. Спенс был сумасшедшим, непредсказуемым и временами оказывался на волоске от гибели, но сейчас мне действительно нужно было с кем-то поговорить. — Ты умрешь, когда я скажу тебе, что происходит.

— Как я уже говорил… — начал он, издавая напряженные звуки, когда потянулся через меня за бутылкой воды, — с тобой никогда не бывает скучно, Эден. Он открыл крышку, сделал глоток и театрально вздохнул. — Выкладывай.

Глава 25

«Ты для меня — сладкая мука.»

Ральф Уолдо Эмерсон.

— Эй, ты нормально добралась? — обеспокоенно спросила Стеф.

— Да. Благодаря тебе мы добрались до Линкольна вовремя, — сказала я, стоя у окна, которое выходило на один из горячих источников и горы. Мобильник плохо ловил в моем номере.

— Не проблема. Значит, он успел на самолет.

— Да, мы все, даже Спенс, хотя про это пока никто не знает.

— Магда там? — спросила она.

— Нет. Она-то как раз не успела на самолет. А что?

— Просто интересно. Я просмотрела еще кое-какие данные о компании матери Линкольна.

— Зачем? Стеф, расслабься! Линкольн в порядке, Нахилиус ушел, Магда вернула его. — На другом конце провода воцарилось молчание. — Стеф?

— Да, прости, просто хотела кое в чем убедится. У меня все еще есть запасной ключ от квартиры Линкольна, я собиралась вернуться туда после школы.

— Пожалуйста, если хочешь. Только ничего не поломай.

Я слышала ее улыбку.

— Он даже не узнает, что я была там. Когда ты думаешь вернуться?

— Через пару дней.

В дверь постучали.

— Ужин! — крикнула Зои.

— Стеф, это Зои, надо идти. Я передам от тебя привет Сальваторе и позвоню, как только смогу.

— Окей. Останься в живых.

— Работаю над этим.

Зои снова постучала в дверь.

— Передай Зои мои наилучшие пожелания, — саркастически сказала Стеф и повесила трубку.

Спенс вышел из душа, переоделся и выглядел готовым ко всему.

Наверное, он использовал все чистые полотенца. Он принял позу героя, уперев руки в бока.

— Давай сделаем это.

Я закатила глаза.

— Сделай это. Не говори так, будто тут замешаны «мы».

Он широко распахнул дверь и поприветствовал Зои широкой улыбкой.

— Черт возьми! Тебя прибьют, — сказала Зои, улыбаясь так, словно веселье только началось.

Столовая была прекрасна. Все столы и стулья были деревянными, с резьбой, они гармонично подходили и для ресторана, и для таверны. К тому времени, как мы с Зои вошли в комнату, все уже были там.

Сцена отпечаталась в памяти. Комната наполовину заполнилась воинами-ангелами в серебряных кожаных браслетах. Они все готовились к неизвестному.

Я нашла взглядом Линкольна, и все мое существо расслабилось. Он, казалось, тоже выдохнул, и мое сердце забилось сильнее.

Примерно через две секунды глаза Линкольна и всех остальных обратились к Спенсу, который стоял позади меня. Я была уверен, что разделяю их удивленный взгляд. Только я не смотрела на Спенса.

Магда.

Как, черт возьми, она сюда попала?

Все стало намного легче без нее. Но вот она, стоит рядом с Линкольном и выглядит потрясающе. Остальные были растрепаны и измучены, но Магда выглядела свежей в отглаженной белой рубашке без рукавов и с идеально уложенными золотистыми волосами. Она смотрела прямо на меня, раздраженная улыбка играла на ее губах, когда она ласкала сапфир на своем ожерелье.

Зои села и притворилась, что ничего не знает. Я не могла оставить Спенса одного, поэтому просто неловко стояла рядом с ним.

Редьярд посмотрел на Найлу, потом снова на Спенса. Я ждала извержения, мощного взрыва, который был почти гарантирован. Но Редьярд просто взял вилку и сунул в рот что-то, завернутое в листья.

Найла взяла лепешку и разломила ее пополам.

— Привет, Спенс, — сказала она буднично.

— Привет, Найла, — сказал Спенс, сглотнув.

Гриффин и Линкольн переглянулись, и я почувствовала себя виноватой, когда увидела, что Линкольн смотрит на меня. Жаль, что я не могла прямо сейчас все ему объяснить. Но потом он криво улыбнулся. Я не знала, что с этим делать. Мои глаза продолжали метаться к Магде, я не могла заставить себя улыбнуться в ответ. Интересно, что Сальваторе смотрел на Магду с таким же замешательством. Какие у него с ней проблемы?

— Тебе понравилось путешествие? — спросила Найла, продолжая жевать хлеб и потянувшись за вином.

— Я… хм… все было хорошо.

Бедный Спенс. Он ожидал большого взрыва, где можно было просто стоять на своем, шипеть и бушевать.

— Мы с Руди однажды дежурили в таком же военном грузовике. Они ужасно неудобные. Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Попал.

— Как ты…? То есть, да. Я в порядке.

Найла сделала глоток вина и передала графин Редьярду, который налил себе бокал. Каждое движение между ними походило на какой-то идеальный танец.

— И скажи мне, Спенс, как ты добрался сюда из аэропорта? — спросила Найла, оставаясь насмешливо спокойной.

— Я… э-э-э… на автобусе, а потом автостопом несколько миль. Остаток пути я прошел пешком

— А охрана? Как ты прошел мимо охраны?

— Ну… я… я использовал чары, — сказал Спенс, все больше нервничая.

— Хм. Ты, должно быть, проголодался. Ты голоден, Спенс?

Это была пытка.

— Я в порядке, — сказал Спенс.

— Ты перекусил, пока был в комнате Вайолет?

Срань господня! Смотри на землю, смотри на землю, будь невидимкой.

— Я, эммм… Вайолет не знала, что я приду.

— Нет. Конечно не знала, — ответила Найла.

Найла и Редьярд улыбнулись друг другу и подняли бокалы за Гриффина.

— Ты был прав.

Гриффин посмотрел на Спенса, еле сдерживая смех.

— Ты можешь дальше врать мне, парень. Но мы следили за тобой с того момента, как сказали, что ты не можешь поехать с нами.

Не самые обнадеживающие новости, учитывая секреты, которыми я жонглировала.

— Но тогда почему? Почему вы не остановили меня, если могли?

Гриффин пожал плечами.

— Мы можем попытаться защитить тебя, но в конце концов ты должен сделать свой собственный выбор.

— Гриффин напомнил нам, Спенс, что если ты достаточно решителен, чтобы самому полезть в бой, то лучше позволить тебе быть полезным, — объяснил Редьярд.

— Значит… у меня нет проблем? — спросил Спенс с серьезным подозрением.

— О, у тебя неприятности, — сказала Найла уже более сурово. — В следующем месяце у тебя будут дополнительные занятия по теории, и, поверь мне, мир боли ждет тебя на тренировках, так как я буду твоим новым спарринг-партнером. Но пока ты здесь. Поэтому отдыхай, ешь, собирай информацию и будь готов. Ты пришел, чтобы сражаться, — она сделала глоток вина, — поздравляю… я верю, что ты получишь трепку. Но не от нас.

Линкольн выдвинул стул рядом с собой — я не стала дожидаться повторного приглашения и быстро села.

— Ты знал? — тихо спросила я, внезапно задавшись вопросом, все ли были в этом замешаны.

— Гриффин сказал мне перед обедом, — прошептал он в ответ. Его дыхание было теплым, и пока он говорил, волосы у меня на затылке встали дыбом, а по телу пробежала дрожь. — Мне ревновать?

Я вдруг занервничала из-за накатившего чувства вины. Я знала, что он говорит о Спенсе, но это я вспомнила о другом.

— Нам нужно поговорить, — прошептала я, прежде чем встать и отойти в угол комнаты.

Линкольн последовал за мной.

— Что случилось? — спросил он, как только мы остановились.

— Это не о Спенсе…, ты должен знать кое-что.

— Так скажи мне, — перебил он меня.

— Что здесь делает Магда? — спросила я, не в силах сдержаться.

— О, она села на коммерческий рейс и прилетела через несколько часов после нас. Азим послал за ней машину, она приехала около часа назад.

Но я уже не могла остановиться и продолжила:

— Почему она все время с этим ожерельем? Неужели и здесь необходимо выставлять напоказ, насколько она богата?

Линкольн взглянул на нее так, словно только сейчас это заметил.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Это семейная реликвия или что-то в этом роде. Она носила его всегда.

Я сделала несколько успокаивающих вдохов. Я вела себя так по-детски. Она имела полное право быть здесь, но я все еще злилась на нее за то, что она вложила пистолет в руки Линкольна и всегда выглядела так, будто только что вышла из салона.

— Ви?

— О… прости, — я должна была ему что-то сказать. Я сделала еще один глубокий вдох и крепко сжала руки. — Я видела Феникса, — и прежде, чем Линкольн успел хоть что-то вставить, я поднял руку. — Позвольте мне объяснить.

Он кивнул, запустив руки в волосы, явно расстроенный. Не то чтобы я ожидала, что он будет аплодировать.

— Я почувствовала его тут, когда пошла с Найлой проверить безопасность. Я знала, что он ждет меня, и знала, что он не причинит мне вреда.

Мне захотелось признаться во всем, но потом я поняла, что не смогу. Я лучше заплачу за свои грехи позже.

— Он решил передать через меня послание. Вот и все. Но, прежде чем я расскажу всем остальным, я хотела предупредить тебя.

— Больше никаких секретов, ладно? — сказал он с озабоченной улыбкой.

— Да, — сказала я, ненавидя себя за то, что не смогла рассказать всего остального.

Линкольн обнял меня за шею, притянул к себе и поцеловал в лоб.

— Спасибо.

Мне хотелось броситься под поезд.

Его рука двинулась вниз и обвилась вокруг моей талии, когда он повел меня обратно ко всем.

— Гриффин, Вайолет видела Феникса.

Я ожидал, что Гриффин начнет требовать объяснений, но он просто перевел на меня взгляд.

— Что нам нужно знать?

Весь стол был сосредоточен на мне. Я чувствовала их осуждение. Мне хотелось заползти в нору.

— Он сказал, что несмотря на все наши действия, к завтрашнему вечеру у него будут Священные Писания. И если мы желаем получить их в свои руки, то нужно встретится с ним вечером. Я думаю, мы нужны ему, чтобы добраться до них.

— Имеет смысл, если он не беспокоится, что мы найдем их раньше. Писания нужно как-то защитить, — сказал Гриффин.

— И еще одно… он играл с нами все это время. Он дал нам эту информацию о местоположении специально. Он хотел, чтобы мы были здесь.

— Еще одно доказательство того, что мы ему нужны.

— Тогда, может быть, нам лучше просто уйти? — предложил Сальваторе.

Хотела бы я согласиться.

— Мы — Грегори, Сальваторе. Мы не можем позволить себе роскошь оставить все на волю случая, — сказала Найла.

Сальваторе кивнул и отвел глаза, устыдившись даже того, что подумал об этом.

Гриффин встал.

— У Азима есть команда, которая отвезет нас к месту последнего упокоения Моисея утром. Мы надеемся обнаружить там признаки, которые могли бы указать нам путь к священным писаниям. Спенс, для тебя приготовлена комната, Эрмина покажет ее, когда ты поешь. Все отдыхайте, выезжаем в 5 утра. — Он бросил салфетку и посмотрел на Эрмину, стоявшую в дверях кухни. — Спасибо, Эрмина. Ужин был превосходным, — сказал он, кивнув, а затем посмотрел на Линкольна и меня. — Увидимся в моей комнате через полчаса. — Это была не просьба.

Мы оба кивнули. У него было много вопросов, и я сразу занервничала. С Линкольном я могла бы кое-что опустить, но с Гриффином — совсем другое дело.

Магда даже не поприветствовала меня. В какой-то момент она заговорила со всеми за столом, но ни разу не обратила на меня внимания. Я тоже ничего ей не сказала, но все же.

Единственное, что заставляло меня чувствовать себя лучше, это странные взгляды, которые Сальваторе бросал на нее. В ней определенно было что-то, что ему не нравилось. Возможно, Стеф что-то сказала ему.

Хорошо, один из шести.

Мысли о Стеф заставляли меня думать о моей нормальной жизни, о папе.

— Мне надо идти, я должна позвонить отцу, — сказала я всем, слишком громко отодвинув стул. — Извини, — сказала я Эрмине, вспомнив о хороших манерах. — Большое спасибо за ужин.

Я поспешила по коридору к своей комнате. Я должна была позвонить папе. Трюк с переадресацией домашнего телефона на мой мобильный мог и не сработать в Иордании. Необходимо позвонить папе самой. Стеф заехала ко мне домой и оставила трубку снятой. Мы решили, что, если папа попытается позвонить туда, он просто услышит гудки и подумает, что я сплетничаю с ней. У него не было привычки дозваниваться по несколько раз. В любом случае, я надеялась, что, если сначала позвоню ему, он вообще не станет звонить домой.

Войдя в комнату, я схватила телефон.

— Черт, — сказала я себе, заметив, как садится батарея.

Я набрала папин номер, и пока ждала ответа, Линкольн вошел в открытую дверь и сел на край моей кровати. Я приложила палец к губам. Он кивнул и промолчал.

— Джеймс Эден, — ответил папа.

— Папа, это я.

— Привет, милая. Твой номер не определился. Где ты?

— Я подключила анти-определитель номера, — быстро сказала я. — Я… э-э… подшутила над Стеф.

— О, понятно. Все в порядке? — Он был чем-то занят, и я слышала, как шуршат бумаги.

— Да, хорошо. Я просто скучала по тебя, поэтому и звоню. — Сказала я, переходя в угол комнаты с хорошим приемом, надеясь, что он не сможет понять, что я не дома. Я повернулась к Линкольну спиной и провела пальцем по подоконнику, стараясь сосредоточиться на разговоре с папой, а не на фигуре Линкольна, сидящего на моей кровати!

— Это мило, дорогая. Я тоже скучаю по тебе, не могу дождаться возвращения домой. Мы почти все здесь закончили, поэтому я пытаюсь попасть на более ранний рейс. Я могу быть дома через пару дней.

Дерьмо.

— Это… отличная новость.

— Ты уверена, что все в порядке? Ты знаешь номер Ричардсонов…

— Знаю, знаю, папа, если мне что-нибудь понадобится, они рядом. — Прервала я его.

— Ладно, — сказал он с легким смешком. — Просто береги себя. Я беспокоюсь о тебе. Вы часто видитесь с Линкольном?

— О. Я… эм… — Линкольн продолжал смотреть в другую сторону, но был слишком спокоен, я была уверена, что он поймет, о чем мы говорим. — Ммм… да, немного.

— Ну, будь осторожна. Знаешь… Стеф единственная, у кого есть разрешение остаться…

Я снова прервала его:

— Папа! Я знаю. Слушай, мне надо идти.

— Я позвоню тебе завтра, — сказал папа.

— Ладно. Пока. — Я повесила трубку. Миссия выполнена… по крайней мере, на сегодня.

Я положила телефон и порылась в сумке в надежде, что кто-нибудь потрудился положить зарядку. Но увы, ее не было.

— Итак, — сказал Линкольн, и улыбка тронула его губы. — Почему Стеф разрешили оставаться?

— Потому что ей можно доверять, — сказала я, бросая в него подушку.

— Эй, а это еще за что?

— За подслушивание! — Но прежде, чем я успела произнести это слово, Линкольн оказался прямо передо мной, его руки плотно обхватили мою талию.

— Я ничего не могу поделать, у меня сверхъестественный слух. — Он вздохнул. — Ты же знаешь, я пришел сюда не для того, чтобы слушать, как ты разговариваешь с отцом.

Мои внутренности взорвались, несмотря на затаившуюся горечь вины. Линкольн провел рукой по моей руке и по лицу.

— Ты знаешь, сколько раз я…

Я хотела что-то сказать, но во рту пересохло. Когда его руки касались меня, мое тело будто пробуждалось.

— Много, — ответил он. — Знаешь, я должен тебе сказать. Когда мы с тобой целовались раньше, все было по-другому. — Его руки продолжали гладить меня, и я изо всех сил пыталась удержаться на ногах, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться на словах.

Это было слишком многозадачно.

— За исключением того раза в твой день рождения, я не считаю другие поцелуи. Я имею в виду, мы уже установили, что целительные поцелуи не в счет, верно? — спросил он, улыбаясь. Мне нужно было включить кондиционер.

— Угу, — только и смогла выдавить я.

— Угу, — передразнил он, но гораздо тише. Намного сексуальнее.

Черт возьми, ему это нравилось.

— А потом было и раньше, но это тоже не считается. Я был не в себе и думаю, что этот поцелуй следует списать на разминку. Тебя это устраивает? — Его улыбка стала чуть шире.

— Хм, — кажется, пробормотала я.

— Хорошо. И когда я по-настоящему вспоминаю тот поцелуй в твой день рождения, он был… потрясающим, но нас прервали, не так ли? — Его пальцы скользнули по моей шее и ключице.

Я кивнула. Бормоча что-то.

— Так что, если у тебя нет травмы, о которой я не знаю, если бы я поцеловал тебя сейчас, это был бы наш первый настоящий поцелуй.

Я перестала дышать.

— У тебя есть… — его губы едва шевелились, приближаясь все ближе и ближе к моим.

Возьми себя в руки, Ви, ты дрожишь!

— …раны, которые нуждаются в исцелении, Вайолет? — Его губы коснулись моих, произнося мое имя.

Я не ответила, но, слава богу, он не стал ждать. Его губы, восхитительные, как всегда, опустились на мои. И в ту же секунду мое замороженное состояние растаяло в абсолютном блаженстве.

Не знаю, сколько прошло времени. Но каким-то образом мои ноги обхватили Линкольна за талию. На этот раз никто из нас не отстранился. Даже когда мы врезались в книжную полку, и она треснула пополам.

Наши силы нашли свой путь друг к другу. Мы не просили их об этом, это просто случилось. Естественная прогрессия и еще одно подтверждение того, что это то, что должно было случиться. Моя душа нашла его душу, и они потянулись друг к другу, как пальцы, тянущиеся отчаянно, почти… но не совсем… соприкасаясь.

Мое дыхание участилось, как и его. Мы одновременно отстранились.

— Мы должны…

— Прекратить, — закончила я за него.

— Да, — сказал он тяжело.

Мы оба знали, что еще несколько секунд и мы снимем одежду.

И в чем проблема?

Но потом я вспомнила. Была проблема. Я одернула топ и отошла в дальний конец комнаты.

— Гриффин будет ждать нас, — сказала я.

— Это правда, — сказал он.

Я направилась к двери, пытаясь устоять на дрожащих ногах, обходя груды книг, упавших на землю.

— Эрмина будет не довольна, — сказал он, не пытаясь сдержать смешок.

Как будто мне не все равно!

Если отбросить все дилеммы, это был самый потрясающий поцелуй, который у меня когда-либо был.

Мы с Линкольном сидели на диван в комнате Гриффина, пока он задавал мне миллион вопросов о Фениксе.

Я рассказала ему почти все и избегала всего, что могло бы заставить меня признать, что я позволила Фениксу пустить в мою кровь эмоции. Я рассказала ему, как я следовала за зовом к проходу позади одного из водопадов… как Феникс сказал, что он ждал нашего прибытия. Как он признался, что он в ответе за Нахилиуса.

— Но я не понимаю. Магда сказала тебе, что узнала о Нахилиусе, когда была в отъезде, — сказал Гриффин Линкольну. Казалось, эта тема заинтересовала его сильнее всего.

— Да. Феникс, вероятно, подстроил и это, — сказал Линкольн, отмахиваясь. — И у него почти получилось. Если бы Вайолет не пришла вовремя, я бы сделал что-нибудь… — он понизил голос. — То, с чем я не смог бы жить.

Гриффин в замешательстве зашагал по комнате и покачал головой. Озабоченный.

— Вайолет, ты нам что-то не договариваешь. Извини, обычно я стараюсь не совать нос в чужие жизни, но сейчас я не могу позволить себе быть тактичным. Ты говоришь не всю правду.

Был только один способ обойти дар Гриффина. Нужно было верить в то, что говоришь.

Это был недостаток его силы…

— Гриффин, правда в том, что я… я не знаю, смогу ли… — я опустила голову, смущенная тем, что плачу из-за Феникса.

Линкольн попытался утешить меня, хотя ему, должно быть, было нелегко.

— Все в порядке, Ви. Думаешь, мы все ожидали, что ты одолеешь Феникса? Это невозможно на данный момент. Нет, пока мы не разорвем его связь с тобой.

Я отогнала мысль, которая меня мучила, боясь, что есть связи, которые никогда не будут разорваны.

— Линкольн прав. Если мы будем сражаться завтра, мы найдем способ остановить его, не возвращая, — сказал Гриффин.

Я опустила голову и кивнула. Я держалась за правду в своих словах, а не за ложь, и не рискнула взглянуть на Гриффина. Я старалась не позволять своим мыслям плыть по течению — была ли это связь или нет. Могла ли я действительно стоять в стороне и позволить им его вернуть?

— Итак, — сказал Гриффин с неловкостью в голосе. — Вы двое…

Линкольн встал, и я последовала за ним.

— Вопрос о нас двоих сейчас не обсуждается.

— Хорошо, тогда твой выбор сделан, — сказал Гриффин обеспокоенно

— Нам в этом вопросе не нужны посторонние! — крикнул Линкольн, когда мы вышли в коридор.

— Завтра в пять утра! — крикнул нам вслед Гриффин.

Линкольн проводил меня до комнаты, но не вошел.

— Думаю, будет лучше, если я…

— Вернешься в свою комнату, — улыбнулась я.

— Тебе нужно поспать, — сказал он.

Я была измотана.

— Тебе тоже.

— Так или иначе, Эрмина, вероятно, патрулирует холл ночью. — Он был совершенно прав. Как бы сильно я не хотела, чтобы он вошел, я знала, что если он это сделает, то не уйдет. У меня уже была одна сломанная книжная полка, и я не уверена, что мне можно доверять.

Он легонько поцеловал меня в щеку и притянул к себе.

— Я люблю тебя, Вайолет Эден.

Во рту у меня пересохло, и я точно знала, что хочу сказать.

Я молилась в этот момент, отчаянно, чтобы Бог был, и чтобы Бог слушал и желал сделать для меня одну важную вещь.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть останется достаточно моей души, чтобы отдать ее.

И снова меня мучил страх, что я откажусь от чего-то очень важного в этой пустыне.

— Сердцем и душой, — прошептала я.

Глава 26

«Истинно говорю вам: вы увидите небо открытым и

Ангелов Божьих, восходящих за Сыном Человеческим.»

Книга Иакова 1:51

На следующее утро к шести часам мы вернулись в центр Мадабы, и я думала только об одном. Кофе.

Мне пришлось встать до рассвета, но Эрмина в это не верила и смотрела на меня, как на дьявольское отродье, когда я сказала, что каждому отелю нужна большая эспрессо-машина.

Линкольн затащил меня в микроавтобус, пообещав найти кофе, как только мы доберемся до города. Но даже спустя двадцать минут, после того как мы приехали, я все еще была без кофеина. Отвратительное состояние.

Хорошо, что Сальваторе, разделявший мою любовь к кофе, нашел маленькое кафе. Пока Зои, Магда и Найла стояли на улице с Азимом, дожидаясь местного Грегори, мы с Сальваторе нырнули в забегаловку.

Нам предложили на выбор: турецкий кофе или Нескафе. Я не могла определиться, но Сальваторе спас ситуацию — заказал кофе по-турецки для нас обоих.

Кофе был отвратительный. Зернистый и горький на вкус, с очень сильным ароматом кардамона. Но было необходимо избавиться от головной боли, поэтому я закрыла глаза и проглотила жижу. Сальваторе, который не смог справиться с собой и оставил кофе нетронутым, уважительно кивнул мне.

Когда мы вышли из кафе, я почувствовала, как что-то изменилось. Будто воздух был разрежен, а сила притяжения ослабла. Я замедлила шаг, пытаясь понять перемену.

Сальваторе пошел дальше, не задумываясь. Мои чувства обострились. Я приготовилась увидеть вокруг себя изгнанников.

— Линк! — крикнула я.

Он успел только обернуться и посмотреть мне в лицо, прежде чем остановился.

Все остановилось.

Вокруг все вдруг затихло, будто я поднесла раковину к уху. Собственное дыхание отдавалось гулким эхом. Я чувствовала боль при каждом вздохе.

Не хорошо.

— Линкольн! — снова закричала я, но тщетно.

Никто больше не двигался. В воздух поднялся песок. Я подумала, что воспоминания о времени, проведенном в пустыне, каким-то образом свели меня с ума.

Не в силах ни идти, ни бежать, я оставалась на месте. Пыльная буря улеглась, и передо мной оказалась чья-то фигура.

— Привет, Нокс, — сказала я.

— Привет, Вайолет, — сказал он, держась от меня подальше.

Я знала, что он не боится меня, скорее я каким-то образом отталкивала его.

— Ты была занята с нашей последней встречи. Тебе нравится новый путь?

Я вспомнила, как он спросил меня о Фениксе, когда я восходила.

— Ты знал, что это случится. Ты знал, что Феникс отвернется от меня, не так ли? — ответила я, внезапно разозлившись, что ангелы могут манипулировать людьми, как пешками на шахматной доске.

Он вздернул подбородок и поправил серебряные запонки. Его костюм отличался от того, в котором он был в прошлый раз. Этот больше походил на смокинг с блестящими стрелками на брюках. Его светлые волосы до плеч были зачесаны назад.

— Я не руководил их действиями, если ты на это намекаешь.

— Думаешь, я в это поверю?!

Я хотела снова позвать Линкольна. Тошно было сознавать, что он так близко и в то же время так далеко.

— А ты думаешь мне важно, во что ты веришь? Или это может что-то извенить? Я подарил тебе много путей, Вайолет, я подарю еще много. Не вижу смысла лгать тебе.

— Почему ты не рассказал мне о Фениксе?

Он провел рукой по подбородку, как это делают мужчины после того, как они побрились. Он казался озадаченным.

— Ты обнаружила его в нужное время, в нужном месте… это все, что тебе нужно знать.

— Отлично. — Я забыла, как раздражают ангелы-проводники. — Где мы находимся? — спросила я, оглядываясь. Я все еще видела Линкольна метрах в десяти от себя и Сальваторе поблизости, но они меня совершенно не замечали. Нокса тоже здесь не было. Я присмотрелась — его ноги в лакированных черных ботинках были в песке пустыни. Он был одновременно здесь и не здесь, позади него что-то двигалось. Прозрачные завитки чего-то неопределимого, почти прозрачного, расплывчатого, как плывущие солнечные пятна.

— Мы точно там, где были минуту назад.

— Нокс. Как мы разговариваем друг с другом, и почему нас никто не видит?

— Миры располагаются слоями. Существует много слоев, любой слой в любое время близок к другому. Прямо сейчас твое царство и мое царство похожи на пару тонких занавесок, колышущихся на ветру через открытое окно, которые соприкоснулись на какой-то момент.

— Наши миры пересекаются, — сказала я, пытаясь понять.

— Точно так. Какое-то время в этом месте миры соприкасаются.

— Ты можешь это делать?

— Это не так-то легко, и мне за это пришлось заплатить, — сказал он недовольно.

Почему Нокс потрудился заплатить, чтобы увидеть меня? Этот вопрос заставил меня очень нервничать.

— Нас никто не видит? — спросила я, мысленно приказывая Линкольну найти меня.

— Время изменилось. Было бы нехорошо, если бы все остальные могли видеть эти вещи. Я могу видеть их, потому что я проводник, связанный с обеими реальностями.

— А я?

Он кивнул, выказывая какое-то смутное восхищение.

— Признаюсь, я не знал, сможешь ли ты меня увидеть. Это одна из причин моего путешествия.

— Значит, это был тест?

— И да, и нет.

— Почему? Я думала, ты все знаешь.

— Да, — коротко ответил он.

— Все, кроме того, что идет сверху, — сказала я, вспомнив, что Гриффин уже объяснял мне однажды.

— Как твоя совесть, Вайолет? — Нокс усмехнулся, теперь уже сердито.

— Зачем ты пришел сюда? — быстро перебила я.

Нокс склонил голову набок, разглядывая меня, но в то же время на мгновение глядя вдаль, на город и его жителей. Он остро ощущал окружающее, хотя и не хотел этого показывать. Он был очарован миром людей.

— У меня есть вопрос и сообщение.

— Дай угадаю, сначала вопрос.

Он улыбнулся.

— Ты готова лишить его жизни?

Я облизнула губы, нервничая от того, что снова оказалась в пустыне с ангелом тьмы.

— Я думала, что только верну его. Если я убью Феникса в его физической форме, его дух все равно вернется в царство ангелов, не так ли?

— Девочка, я не спрашиваю тебя о твоем изгнаннике. Я спрашиваю о том, кто отражает твою душу.

У меня перехватило дыхание.

— Значит, это правда, что мы родственные души?

— Не мне тебе об этом говорить. А теперь дай мне ответ, у нас мало времени.

— Но я не понимаю. Я бы никогда не навредила Линкольну.

— И все же твое решение говорит, что ты это сделаешь. Впереди тьма и уроки… я буду внимательно следить, куда приведет тебя твоя воля.

— Это все?

— Да.

— Ну и где же Ури? Он тоже здесь? — спросила я, не уверенная, хочу я этого или нет.

— На своем пути. Он послал сообщение. Он закрепляет миры так, чтобы я мог перемещаться между ними. — Он улыбнулся. — Мы бросили монету. Он проиграл. — Нокс посмотрел на меня с презрением. — Я должен напомнить тебе его слова о капитуляции. Прощай.

Песок снова поднялся, и я знала, что у меня есть несколько секунд.

— Нокс! Подожди! Мне нужно знать, что случилось в тот день, той ночью в пустыне! Пожалуйста!

Я услышала только его смех.

Мир вокруг меня начал двигаться. Линкольн бросился ко мне.

— Это изгнанники? — Он осматривался по сторонам в полной боевой готовности.

Я не могла ему ответить. Я не могла ничего сделать. Царство ангелов, или как его там, пустыня, из которой пришли проводники, только что пересеклось с моей реальностью. Было чувство тяжести после того, как я испытала странное ощущение нахождения в двух местах и ни в одном из них одновременно.

— Вайолет! — Линкольн потряс меня за плечи. — Очнись!

Я моргнула.

— Прости. — Я собирался рассказать ему, что случилось, хотела объяснить, как он остановился. Знакомое чувство охватило меня.

— Вайолет. Я чувствую это, здесь изгнанник.

Я кивнула.

— То же самое я почувствовала, когда мы приехали. — Я говорила на автомате. Все, о чем я могла думать, был Нокс и упущенный шанс узнать правду. Мне хотелось кричать. Нет, я хотела кого-нибудь ударить.

Мои глаза метались по сторонам, но все, что я могла видеть — это человек в грязном коричневом халате, идущий по другой стороне улицы. Он повернулся и остановился напротив нас. Я ждала, когда он поднимет глаза. Он этого не сделал.

В мгновение ока он исчез.

— Он просто исчез? — спросила я, позволяя своему разочарованию взять верх надо мной. — Боги.

— Нет, но такой же старый. — Я обернулся. Редьярд подошел ко мне. Сказать, что он выглядел бледным, ничего не сказать.

— Вы почувствовали его? — спросила я.