Собирающий облака

17

К моменту наступления Второй Луны о снеге, выпавшем ранее, остались лишь воспоминания. Ветры дуют с моря, принося относительное тепло и бесконечные дожди. Леденящий холод сменился всепроницающей влажностью. Ночи едва ли можно назвать теплыми, но уже не было той промозглости, как несколько недель назад.

Весна рано пришла в Ва, даже на севере.

В Третьей Луне ветры стихнут, а в Четвертой подуют ветры цветущих слив, напоминающие нежный вздох.

Нисима сидела одна в комнате, пытаясь сосредоточиться на стихотворении госпожи Никко. Хотя она старательно следовала глазами от строчки к строчке, но никак не могла вникнуть в содержание. Думала девушка совершенно о другом.

Так и не было ответа от семьи Кицуры, и это с каждым днем все больше угнетало.

Теперь решение Нисимы обсудить с отцом ее подозрения относительно Яку Капы переросло в желание ничего не обсуждать вообще. Она чувствовала уверенность в тот вечер, когда говорила с Яку, но с каждым днем эта уверенность улетучивалась. Что она скажет отцу? Если бы пришло письмо от родственников Кицуры, сообщающее, что Яку переправил записку Кицуры, возможно, это укрепило бы ее решимость.

А что, если Яку не доставил послание, как обещал? Вот конфуз. Конечно, велика вероятность того, что письмо перехватили. Если произошло именно так и письмо попало в руки Императора, тогда Яку наверняка попадет в немилость, даже если раньше был в фаворе.

«Подожду, — говорила себе Нисима, — Сатакэ-сум всегда говорил, что нетерпение — моя беда. Раньше я думала, что он просто дразнит меня, но теперь начинаю верить в истину слов наставника. Буду ждать».

Однако ждать у нее получалось плохо, да и сама Нисима хорошо знала об этом.

Нисима стала вновь перечитывать стихотворение, так как ни одна строчка не задержалась в ее сознании. В лампе нужно поправить фитилек, но не хотелось беспокоить слуг… и не хотелось, чтобы ее беспокоили. Дождь так сильно стучал по крыше, будто маленькие камешки падали с неба. Впрочем, дождь Нисиме не досаждал, а наоборот, был весьма кстати. Она словно отгородилась стеной дождя от всего остального мира. Очень удобно и приятно.

И вдруг к неудовольствию молодой госпожи послышался стук в дверь. Нисима усилием воли заставила себя вежливо ответить:

— Пожалуйста, войдите. Появилась служанка.

— Брат Суйюн возвращает вам книгу со стихами, госпожа Нисима. Не желаете ли поговорить с ним?

— О, конечно, — более мягким тоном произнесла Нисима. — Пригласи его войти.

Через несколько секунд появился Суйюн. Нисиму всегда восхищала грациозность его движений. Он владел телом, как танцовщик. В его манере держаться не было и тени самодовольства — только спокойная уверенность. Суйюн присел на предложенную подушку и сделал двойной поклон, как принято у ботаистов.

— Брат Суйюн. — Нисима озарила его своей самой обезоруживающей улыбкой. — Надеюсь, книга, которую я вам дала, оказалась поучительной или по крайней мере увлекательной.

Суйюн кивнул.

— Стихи госпожи Никко, конечно, поучительны для меня. Мое образование основывалось на ботаистских текстах, госпожа Нисима. Стихи госпожи Никко поведали мне многое об окружающем мире.

Нисима указала на рукопись, которую читала.

— Она много пишет, и все произведения весьма познавательны. Повисла неловкая пауза.

А ведь он пришел не рукописи обсуждать, подумала Нисима, и это осознание несколько подорвало умение владеть ситуацией. Заглядывая в по-старчески мудрые и одновременно по-детски пытливые и задорные глаза, она пыталась найти объяснение своего смущения. Но когда монах посмотрел ей прямо в лицо, девушка отвела взор, боясь того, что скрывалось в ее собственных глазах.

— Суйюн-сум, я… — Ком подкатил к горлу. — Я не понимала, что я делаю, когда Сатакэ-сум обучал меня. Я была всего лишь маленькой девочкой. Я не намеревалась оскорблять Орден ботаистов. Когда Сатакэ-сум говорил, что это секрет, я думала, это секрет между ним и мной. Я хочу извиниться перед вами, брат, но то, чему меня научили, невозможно забыть.

— Госпожа Нисима, я был потрясен не тем, что вы сделали. Я не осуждаю вас. Меня поразило то, что брат Сатакэ нарушил клятву. Это я должен извиниться перед вами, если вам показалось, что я вас в чем-то обвиняю.

Нисима взглянула на монаха, но его глаза, как всегда, излучали непроницаемое спокойствие. Она попыталась улыбнуться.

— Сатакэ-сум был крайне любопытным человеком, брат Суй-юн. Ему было интересно узнать, чему можно научить женщину… Хотя я достигла немалого для своего возраста, мне далеко до уровня вашего мастерства, брат.

Снова возникла неловкая пауза. Шум дождя служил обрамлением тишине.

— Любопытство, как рассказывал Сатакэ-сум, не поощрялось Орденом, — произнесла Нисима осторожно, словно опасаясь затронуть больную тему.

Брат Суйюн только кивнул.

Нисима, стараясь успокоиться и собраться, продолжила:

— Я так понимаю, Суйюн-сум, что в прошлом существовали разные учения ботаистов. Например, учение тех, кто обитал в храме на озере Семи Учителей.

— Да, это так. Но единственно верный Путь — тот, которому мы и сейчас следуем. А все остальные исчезли.

— А интересно, члены секты в Гензи Горг не верили в учение Просветленного владыки? Разве их учение не интерпретация слов Ботахары?

Суйюн пожал плечами.

— Их верование — ересь, госпожа Нисима.

— А… — Нисима опустила глаза. — Но ведь трудно судить о веровании, если не знаешь его сути.

Суйюн глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Другие уже раньше осудили доктрину Восьмого Пути, госпожа Нисима. Вовсе не обязательно делать это каждому поколению.

Нисима кивнула, но так, что этот кивок едва ли выражал согласие.

— А вас это никогда не интересовало, брат? Вы абсолютно уверены в своей жизни? Я часто задаю себе этот вопрос.

Суйюн сложил руки, будто собираясь медитировать.

— Учителя предупреждали, что за стенами монастыря моя вера подвергнется проверке, госпожа Нисима. — Он сделал небольшую паузу и мягко добавил: — И я не знаю, насколько суровой будет эта проверка.

Нисима кивнула, но медлила с ответом. Дождливая погода гармонично сочеталась с грустным настроением, царившим здесь, в комнате. Стук в дверь прервал размышления девушки.

Служанка отодвинула створку двери и объявила:

— Госпожа Кицура зовет вас, моя госпожа.

Нисима постаралась тщательно скрыть раздражение, зная, насколько монах чувствителен к интонации.

— Как мило с ее стороны. Пожалуйста, попросите госпожу Кицуру присоединиться к нам.

Нисима улыбнулась входящей Кицуре, а радостно-приподнятое настроение Кицуры быстро сменилось растерянностью. Она была одета в простое шелковое кимоно персикового цвета, прекрасно сочетающееся по тону с единственной нижней рубашкой. Шелковый пояс повязан на скорую руку, а волосы распущены по плечам. Было ясно, что она не ожидала встретить здесь мужчину.

— Простите меня, кузина, брат Суйюн. Я не думала, что вы здесь, брат. Примите мои извинения.

— Кицура-сум, — с улыбкой сказала Нисима, — прошу, не извиняйся. Наша дискуссия о твердости духа станет только интереснее с твоим участием. Пожалуйста, присядь.

Кицура присела на одну из подушек, хотя вовсе не была уверена, что поступает правильно.

— Мы с братом Суйюном обсуждали развитие ботаистского учения.

Нисима окинула кузину взглядом и поняла, что такое количество одежды едва скрывает формы Кицуры. Интересно, заметил ли это монах. Если желание есть суть Иллюзии, то как ему удается оставаться таким безучастным? Нисима снова перевела взгляд на кузину. Души мужчин обычно в присутствии Кицуры воспламенялись желанием. Это Нисима видела своими глазами много раз. Она даже испытывала некоторую ревность по отношению к кузине из-за того, что она производила такое впечатление на мужчин.

— О, госпожа Никко, — проговорила Кицура, наклоняясь, чтобы взять свиток со стихами.

При этом не слишком туго подпоясанное кимоно немного распахнулось, и Нисима не сомневалась в том, что Суйюн бросил мимолетный взгляд в ту сторону.

Внезапно Суйюн поклонился и сказал:

— Госпожа Нисима, госпожа Кицура, прошу извинить меня. Меня ждут мои обязанности.

Он еще раз поклонился в ответ на сожаления, высказанные дамами. Дверь тихо закрылась за ним.

Нисима с улыбкой предложила сливового вина.

— Прости, что испортила тебе вечер, — ответила Кицура. — Явилась одетая, как уличная женщина.

Кицура запахнула кимоно. Нисима рассмеялась.

— У тебя было такое удивленное лицо, когда ты увидела брата Суйюна.

— Ну, я не предполагала, что ты развлекаешь молодого человека. Служанка распахнула передо мной двери очень быстро. Если бы она предупредила, что брат Суйюн здесь, я бы ни за что не вошла, одетая вот так. Ты должна поговорить с этой девчонкой.

— Кицура-сум, ты будешь красавицей даже в платье дворничихи.

— Но… — Кицура растерянно смотрела. — Это не значит, что разрешается появляться полуодетой прилюдно.

Нисима снова рассмеялась. Она испытывала удовольствие, видя, что Кицуре очень неловко.

— Да, я же не сказала тебе! Я только что получила письма от моей семьи. Яку Катта доставил послание! — Глаза Кицуры взволнованно сияли. — Твой отец должен знать об этом. Конечно, красавец генерал больше не в чести при дворе. Иначе он никогда не посмел бы передать моей семье письмо, особенно не зная, о чем там говорится. Можно не сомневаться.

Нисима кивнула и тихо согласилась:

— Да-да, несомненно. Ты абсолютно права.