Собиратель стихий 2. Теперь я имба

Глава 23

— Так получается слухи то не врут, — приподнял я правую бровь и посмотрел на Луцкого.

— Я не беременна, — с грохотом поставила на стол поднос с пирогом Настасья.

— От части, — лукаво улыбнулся Луцкий.

— Алексей Павлович, вы останетесь на обед? — успокоившись спросила Радонежская.

— Не откажусь от чая. А так я уже пообедал в интересной компании.

— Мммм, и какой же? — заинтересованно спросил Луцкий.

— Обо всем по прядку, — сказал я, садясь за стол. Настасья любезно подошла ближе и налила мне кружку чая. — Так получается ты не в монастыре…

— Ох уж эти сплетники, — буркнула под нос Настасья, — к счастью нет. Благодаря…

— Мне, — гордо задрав нос сказал Луцкий.

— Маменьки… Ну и Николая, конечно.

— И после этого ты говоришь, что не знаешь куда Радонежские умотали? — повернулся я к Луцкому.

— Я — нет, не знаю. Настасья знает, но молчит.

— Так погоди, а по поводу каменоломни… — вспомнил я свой первый вопрос.

— Она моя, — улыбнулся Луцкий.

— Это как? У вашей же семьи уже есть бизнес, связанный с магическими ископаемыми.

— Мы его еще не восстановили, да и по документам я никак не задействован был в отцовской фирме, даже по наследству фирма перейдет на Даньку. Поэтому все быстро оформили. Правда с доверенностью пришлось повозиться.

— Странно, что об этом никто не знает еще.

— Зачем мне светиться. Я быстро нашел управляющего, кому могу доверять и веду дела дистанционно. Думаю, все думают, что владелец как раз мой управляющий. Пусть шумиха поутихнет.

— Так у Радонежского же были какие-то схемы мутные с инвестициями.

— Доверенность у Настасьи, а значит теперь она заведует инвестициями, — подмигнул Радонежской Луцкий, — я только бизнес купил.

— Да как это вообще произошло⁈

Радонежский вернулся со свадьбы Романовых полный гнева. Он быстро скинул с себя пиджак и кинул в руки одной из жен.

— М-да, дура конечно Настька, — с язвой заметил сын.

— Про эту девку больше и слышать не хочу! — разъярился Радонежский.

— Она твоя дочь, неужели не вступишься? — сжимая пиджак сказала жена.

— Ты мне тут еще повякай! Твое воспитание! Это ж надо с Луцким!

Пока Радонежский поднимался наверх вторая жена пренебрежительным взглядом посмотрела на первую.

— И кто из нас теперь вторая, — ехидно заметила та, забрала пиджак из рук первой жены и пошла за мужем.

— Я б на вашем месте серьезно с дочерью поговорил, а то совсем распоясалась. Забыла о своем предназначении.

— И какое же у нее предназначение? — сжимая кулаки от напряжения спросила женщина.

— Как и у любой девки, быть послушной и выполнять все указы…

— Ты меня, щенок, еще учить будешь⁈ — взяла за рубашку парня первая жена Радонежского.

— Оу-оу, дамочка по легче! Или совсем из дома вылететь захотели? Не забывайте, я единственный наследник. Подумайте, как будете жить после смерти отца… — лукаво улыбнулся парень, отцепил руку поникшей женщины и присвистывая пошел в спальню.

Проводив взглядом наглеца, та решила остаться в гостиной и дождаться дочь, сидя в кресле и уснула.

— Собирайся! — разбудил Радонежский жену. — Бегом, бегом! Или ты решила остаться одна.

— Куда? Зачем? — спросонок не понимала ничего женщина.

— Мы уезжаем немедля.

— Куда?

— В Париж, у меня там родственники живут, — сказала вторая жена.

— А Настасья вернулась? — посмотрела по сторонам женщина.

— Нет и это уже не мои проблемы, — сказал Радонежский. — Сейчас приедет Самойлов и нотариус…

Первая жена посмотрела на часы прищурившись.

— К чему такая спешка, — пробормотала она.

— Лучше сейчас, пока этот герой хренов до меня не добрался. Говорят, уже по душу Борисыча в Москву рванул.

— Кто говорит? И кто такой Борисыч? — протирала глаза женщина, как вдруг в дверь постучали.

Через минуту лакей привел в гостиную барона Самойлова. Жены и сын Радонежского сели спокойно на диваны у окна, чтобы не мешать беседе.

— Значит по рукам, — довольно улыбнулся Самойлов, — осталось дождаться нотариуса.

— Погоди. У меня есть к тебе еще одно потрясающее предложение: как насчет выкупить у меня каменоломню?

— Ты же сам прекрасно понимаешь, что я этого сделать не могу. Я занимаюсь добычей адомантия, о чем ты прекрасно осведомлен.

— Сыну в подарок, он будет счастлив.

— Он первый наследник. Одним днем это не решить.

— Да я с Куравлевым свяжусь и мигом…

— Нет! — твердо сказал Самойлов. — Да и признаемся честно, никто его не купит. Все знают уже в каком ты положении. И хватило же тебе ума связаться с… — сморщился тот. — Да не важно. Я ж последний кому ты позвонил, правильно? А значит все отказались. Скажи спасибо что хоть поместье твое я согласился купить.

Радонежский стиснул зубы, он прекрасно понимал, что Самойлов прав.

— Да и черт с этой каменоломней, — махнул он рукой.

Вскоре пришел заспанный нотариус и быстро оформил сделку.

— Что ж, удачи вам Михаил Юрьевич, — лукаво улыбнулся Самойлов. — Надеюсь завтра утром в моем поместье никого не будет.

Как только захлопнулась дверь Радонежский выругнулся и взял приготовленные чемоданы.

— Пора.

— А как же Настасья? — вскочила первая жена.

— Да плевать мне на нее.

— Да и мне пора, — надел шляпу нотариус и пошел к двери.

— Стойте! — крикнула первая жена. — Раз тебе плевать на каменоломню перепиши ее на меня.

— Что? — нахмурился по началу Радонежский, а затем засмеялся в голос. — Мало того, что ты баба, так и жить вам с Настькой негде будет. И каков твой план?

— Дождусь дочь и продам бизнес, а затем мы приедем к вам.

— Ха-ха-ха. А вы мне там нужны будете⁈ Хотя… Это даже забавно. Оставлю тебе адрес куда мы уезжаем. Как раз продашь бизнес и на вырученные деньги приедешь к нам, если конечно у тебя это получиться. И еще… — зыркнул тот на жену. — Без Настасьи. Либо замуж отдай, либо в монастырь сдай.

— Лучше уж в бордель, — засмеялся сын Радонежского, — хоть деньги заработает.

— Да мне плевать. Приедешь с ней, выгоню обеих.

Первая жена Радонежского так и стояла столбом, провожая взглядом мужа. Она сжимала в руках клочок бумаги, который вручил ей муж.

Ей понадобилось еще несколько минут, чтобы прейти в себя, а после она побежала на верх и стала собирать вещи.

— Госпожа, — зашла служанка в комнату.

— Чего тебе? — заплаканно говорила та.

— До утра вы еще наша хозяйка, может есть какие поручения?

— Да! — вытерла слезы и выпрямилась Радонежская. — Собери вещи Настасьи. В основном клади драгоценности, — «их хотя бы продать можно», — удобную обувь и вещи. У нее была торба, туда собери документы, ее меч с академии и несколько склянок лекарств, какие посчитаешь нужными. Одна торба и два чемодана, не больше.

— Да, госпожа, — поклонилась служанка и ушла.

Радонежская же осталась одна в комнате, села на кровать и разревелась. Затем хлопнула себя пару раз по щекам и продолжила собираться.

— Госпожа, — постучался в комнату лакей, — Настасья Михайловна прибыла.

Радонежская молча спустилась вниз и, заприметив дочь, твердым шагом ринулась к ней.

— Чемоданы? Странно… — задумчиво Настасья оглядела холл. — О! Маменька, не злись, что так поздно. Сегодня был такой чудесный вечер.

Радонежская, не говоря ни слова, влепила дочери пощёчину, да с такой силой, что та упала на пол.

— За, что? Я ничего не сделала! Напротив, Николай Олегович познакомил меня с друзьями, двое из которых герцоги. Понимаю ночь уже, но папенька…

— Твой драгоценный отец не хочет тебя больше видеть!

— Что? Так это мои чемоданы?

— Не только твои, и мои тоже. Мерзавка! Тебе просто нужно было подчинится отцу! Что ты натворила, — снова залилась слезами мать.

— Тебя он тоже выгоняет⁈ Давай я с ним поговорю… — ринулась к лестнице на второй этаж Настасья.

— Нет их, уехали. В Париж к родственникам. Дом продан.

— А как же мы? — растерянно села Настасья на нижнюю ступеньку. — Не понимаю… Это все из-за меня?

— Я поеду следом… А тебя надо пристроить. Молись богам, чтобы тебя, такую дуреху кто-то в жены согласился взять, иначе в монастырь поедем.

— Маменька, — взмолилась Настасья, — прошу только не в монастырь. Оставьте меня, я пойду к подругам или напрошусь в общежитие!

— Угомонись! — дала еще раз пощечину дочери мать. — Кто тебя возьмет к себе⁈ Не дури! Твой отец перед уездом со всем успел мосты оборвать. Да и за учебу твою больше платить никто не будет. Говоришь связи у тебя появились, так давай попроси у них помощи, посмотришь насколько они порядочные!

Раздался стук в дверь, прервавший беседу матери с дочерью.

— Прошу прошения, — открыл дверь Луцкий, — Настасья оставила накидку…

— Николай Олегович, — кинулась Настасья в ноги Луцкому, отчего тот опешил. — Прошу, прошу, умоляю вас о помощи. Мне не к кому больше обратиться.

— Поднимись, — взял за руки Луцкий Настасью и поставил на ноги. Затем оглядел холл и понял в чем дело. — Из-за одной прогулки дочь выгоняет, — нахмурился Луцкий, — это даже для твоего отца низкий поступок.

Николай ринулся в дом, но ему перегородила дорогу Радонежская.

— Нет его. И больше он здесь не живет, имение продано.

— Что? — сдвинул брови Луцкий.

— Не важно. У моего мужа были свои причины. Он оставил меня здесь, чтобы я… Определила дочь в монастырь и продала его каменоломню, — строго говорила Радонежская.

— Так понимаю наворотил дел и в бега подался, — лукаво улыбнулся Луцкий. — Боюсь вас расстроить, но его каменоломню никто не купит. Большие издержки. Персонала нет. Плюс черная бухгалтерия, с которой не просто разобраться.

— Так если в придачу дочь отдать, она сможет сбережениями управлять по доверенности.

— Это что ж вы дочь продаете? — удивленно поднял брови Луцкий. — Боюсь после сегодняшнего скандала и быстрого побега вашего мужа, цена вашей дочери сильно упала.

— Мне лишь только нужны деньги на билет, — упала на колени Радонежская.

— Вам с дочерью? — уточнил Луцкий.

— Лишь мне. Настасья не поедет со мной.

Луцкий молча вышел из дома Радонежских.

— Вот и твои хваленные друзья. Никому ты не нужна. Не друзьям, не родственникам. А вела бы себя покорно, уже бы ехали заграницу! — завыла Радонежская.

Настасья стаяла около двери и пыталась осознать, что же произошло с ее жизнью за такой мимолетный миг.

— Поехали, — заглянул Луцкий в дверь. — Придется подождать до двух дня. Отец пришлет юриста и нотариуса с документами. Вы тоже все документы возьмите, какие оставил ваш благоверный.

— Ну и тем же днем мы все оформили. Мать Настасьи укатила к мужу, а с дочери взяла слово, что не скажет тебе местонахождение семьи. Лев согласился на проживании с нами Настасьи с условием, что по хозяйству помогать будет. Пока она не выходит в свет. Пусть лучше думают, что в монастыре, чем-то что живет с тремя мужиками в доме. К зиме слухи улягутся, с инвестиций накопятся дивиденды, свадьбу сыграем, да и бизнес в порядок приведу. Но как ты понимаешь сказать тебе где Радонежский я не могу.

— Да мне оно и не сдалось. Но есть информация, которая мне пригодиться.

— А я больше ничего и не знаю, — смутилась Настасья.

— Всего лишь нужны сведения, о фирмах, которые перенаправляют дивиденды твоему отцу. Теперь же тебе.

— Ты думаешь таким образом сможешь искоренить в Новгороде работорговлю? — с усталостью спросил Луцкий.

— Хочу выйти на главного, — уверенно сказал я.

— Высоко метишь! А я понаблюдаю, — зашел в столовую Лев и сел за стол.

— Вы оба, — показал на меня и Льва Луцкий, — психи.

— Только такие и добиваются своего, — закинув в рот виноградину сказал Лев, — а ты не знал? Эх, я думал ты один из нас.

— Отец все бумаги по инвестициям с собой забрал… — сказала Настасья, прервав Льва. — Либо они в поместье остались, либо у него в офисе.

— В офисе точно нет. Я успел все бумаги разобрать, ничего даже отдаленно похожего.

— А есть такой шанс, что их вообще нет? — уточнил Лев.

— Ты о чем? — нахмурился я.

— Сам посуди, допустим ты правильно угадал суть. Радонежский заключал, так скажем, договор, по которому он помогает партнёру, а тот ему некий процент с выручки. Но мы же все прекрасно понимаем, что услуги, которые оказывал Радонежский не вписываются в рамки закона. А те что вписывались, такие как аренда оборудования, было дешевле проводить в обход кассы, дабы избежать лишней уплаты налогов.

— Разве риски в этом случае не выше. Пойди потом докажи, что это его оборудование. Да и проценты платились исправно, — стал опровергать идею Льва Луцкий.

— Шантаж… — сказал я, погруженный в свои мысли.

— Что? — повернулись на меня все.

— У Радонежского был на них компромат, — пояснил я, вливаясь в беседу.

— Очень в его духе, — довольно сощурился Лев. — И здесь тоже очень просто. Заманивает нового бизнесмена в мутные схемы, а потом этим же и шантажирует.

— Какой-то порочный круг получается, — потер переносицу Луцкий. — Поэтому лучше, как отец вести бизнес легально.

— Пока в городе крышуют такой бизнес, легальный будут топить, — сказал я.

— Да, никто не гарантирует, что снова повторится та же ситуация… — лукаво улыбнулся Лев, напоминая Луцкому, о отъёме у его отца фирмы.

— Счета, — вдруг выкрикнула Настасья, будто ее осенило. — В офисе Николай нашел счета. Думаю, там будет зацепка.

— А это идея, — развернулся к ней Луцкий и довольно улыбнулся, — только вот вряд ли он такие переводы хранил в офисе…

— А доверенность распространяется на банковские операции? — спросил я.

— Да… но папины счета пустые… — склонила голову Настасья.

— Не удивительно. Но нам нужны не деньги. А переводы от других частных лиц или предприятий.

— Что ж, ты как раз жаловалась, что не хочешь все лето взаперти сидеть, — улыбнулся Луцкий. — Прогуляемся до банка.

В самый разгар беседы я почувствовал, что со мной хотят связаться. Маг огня. Ольга.

Я вышел из столовой и ответил на коммуникацию.

— Леш, — увидел я в огне лицо Ольги, — а ты скоро?

— К ужину буду, говорил же.

— Просто к тебе тут… — посмотрела Ольга в даль, а затем снова переревела взгляд на меня, — из Москвы приехали.