Сны

Чичерина

Он как всегда не расчитал дорогу. Вернее, Кир знал, что от порога его двухкомнатной квартиры до порога аудитории хода было ровно восемнадцать минут, но глядя на часы он думал, мол еще успею.

Застывшая зубная щетка в ожидании когда же хозяин соизволит вспомнить о ее существовании. А хозяин в это время размышляет кому ему позвонить сегодня? Светке или Лерке? Светка конечно наверняка даст после первой же бутылки пива. Даже в "Макс" на "Крепкий орешек-8" ее вести не надо будет. Но ведь Лерка такая красивая…

Компьютерный журнал сидя на унитазе. И это не важно, что уже давно пора смывать - ведь в News пишут, что к ноябрю возможно выйдет демка "Fallout-6: The lost Moscow travel". Разрабы обещают огромную карту Москвы со всеми домами и строениями, все станции подземки и шесть видов автотранспорта.

Ура, наконец-то можно будет побродить по разрушенному Выхино. Залезть в руины этого настосвистевшего института и погонять мутантов по мертвой коробке "Энтузиаста".

А еще надо успеть посмотреть результаты прошедшего тура футбольного чемпионата в нете, и написать ответ на письмо Алекса.

В результате Киру пришлось красться вдоль последних рядов аудитории пока препод развешивал на магнитной доске голоплакаты.

Семенар пролетел быстро. Это потому что тема была "Эмансипация и право", и все занятие превратилось в веселую перепалку между пацанами и в конец обнаглевшими чиксами.

Гы "в конец". Кир скрутил в трубочку свой ноут и сунул его в нагрудный карман.

На Теологию он не пошел, а все полтора часа зависал с Генычем в рекреации лабораторного корпуса, где они обсуждали детали организации рок-клуба в стенах их инста.

Экономику он еле высидел.

Эх, если бы во всех корпусах не стояли инет-глушилки, он залез бы в свой ЖЖ.

Вечером Кир не стал звонить ни Светке, ни Лерке, а послал им по СМСке, надел шлемак и с головой окунулся во "Operasion Flash Point. Defcon-online". Оборзевшие китайцы благодаря своим бесплатным гос.провайдерам, задавив их числом, выигрывали компанию за компанией. Надо помочь нашим.

Из-за компа Кир выполз только под утро, когда сквозь неплотно запахнутые шторы просочился первый солнечный луч.

Сейчас отец поползет в туалет и Киру достанется на орехи.

Сил хватило только на то, чтобы стащить футболку и джинсы, и забраться под одеяло.

Проснулся он около двенадцати. О том чтобы идти в институт не могло быть и речи. Матан он успешно проспал, лекция по социологии уже началась, а ехать туда ради одной пары… Нафиг.

Родителей уже давно и след простыл. Вернуться не раньше семи. Свобода.

Кир поплелся на кухню делать себе кофе. Нагревшийся на сонце линолеум обжег ступни его босых ног. Было душно. Прозрачные тюлевые занавески не спасали от яркого полуденного солнца. Кир передумал варить кофе и полез за колой в холодильник. Оба-на. Пусто.

Он вздохнул и потащился одеваться. Холодный чай с лимоном - вот что он сейчас купит в магазе напротив. Ага, купил.

Кир посмотрел на горсть мелочи на своей ладони. Это все, что у него осталось. Нет, из-под крана он пить не будет. Эта противная вода, отдающая хлоркой. Бр-р-р.

Кир обшарил отцовский пиджак, висящий в прихожей. Червонец и еще мелочь. О, живем!

Пока он дошел до магазина рубашка сзади намокла и прилипла к спине.

Ничего себе. Интересно, сколько сейчас градусов? Надо хоть иногда погоду смотреть.

Скучающая продавщица лениво отмахивалась от донимающих ее мух.

– Холодный чай с лимоном, - Кир положил на прилавок червонец и высыпал на него горсть мелочи.

– Холодного чая нет. Быстро разбирают.

– Ну дайте что-нибудь другое, только холодное.

– Есть только баночное пиво.

– Не.

Бухать по такой жаре ему не хотелось.

– А из напитков?

– Только "Земляничка".

Кир покосился на бутылочку с жидкостью какого-то не натурального цвета.

Надо брать. Бутылка-то одна, вдруг кто перехватит.

Конечно можно было купить теплого чая с лимоном, а дома кинуть его в холодильник, но уж больно хочется пить.

Кир вышел из магазина и открутил у бутылки пробку. Сделав пять глотков подряд, он шумно вздохнул. По спине, набирая скорость, потекла струйка пота. Во рту после этой "Землянички" будто насрали. Не надо было все-таки покупать эту химозу.

Настроение испортилось. Войдя в квартиру, Кир зашвырнул пластиковую бутыль в морозильную камеру.

Может хоть ледяная эта херня не будет такой противной.

Войдя в комнату, он закрыл стеклопакет и запустил кондиционер. Его предки от чего-то не любили этот кондюк, предпочитая его старому доброму проверенному сквозняку.

Чтобы перебить приторный вкус газировки, Кир все-таки сварил себе кофе и доел вчерашний холодный салат.

Тащиться куда либо в такую погоду не хотелось, и Кир провел весь день просматривая старые флэш-фильмы, которые лет пять назад в виде бонуса записывались на обертке сигарет.

А вечером, когда в квартиру ввалились взмыленные родители, помог им разгрузить сумки, навернул приготовленную предками окрошку и снова, как и вчера, отправился в виртуал мочить китайцев.

Ночью от духоты спалось плохо - родители вновь отключили кондиционер.

Утром весь разбитый Кир где-то полчаса заставлял себя подняться с постели.

Сегодня у него коллоквиум по оргмеханике. Хош не хош, а идти надо.

В сауне метро, в поезде, идущем в сторону центра, давилась потная людская маса, уже хорошенько отпрессованная до этого в электричке.

На что только не идут жители подмосковья за высокую Московскую зарплату. Может и он когда-нибудь будет ездить вот так. А что? Найдет себе деваху откуда-нибудь из Мытищ или Зеленограда и все. В жизни всякое бывает. Хорошо ему сейчас ехать в другую сторону и в основном по улице.

То что это не так уж и хорошо Кир понял сразу, как только поезд вынырнул из тоннеля. Утреннее, но отчего-то очень жаркое солнце сразу наложило свои жаркие лапы на все и на всех, кто находился в вагоне.

Женщины замахали платочками и журналами, мужики прикрылись газетами, а Кир просто взял да и сел на пол в углу возле двери где была тень. Грудастая блондинка в мини подозрительно покосилась на него, плотнее сжала коленки и прикрыла немаленький разрез спереди своей сумочкой. Кир усмехнулся.

В лабораторке было не продохнуть. То ли вчера в лекционной было прохладнее из-за ее большого размера, то ли сегодня было просто жарче. Кстати, он опять не посмотрел в инете погоду.

После занятий они с Генычем развалились на газоне в тени тополей. С трудом найденный холодный квас нагрелся за считанные минуты. Пить его такой не хотелось, и они без сожаления закинули в кусты на половину пустую двухлитровую бутылку, чему сильно обрадовался местный бомж Степа. Он схватил добычу и унес ее куда-то к себе в прохладный коллектор.

Пахло нагретым асфальтом и выхлопными газами.

Геныч вяло предложил сходить куда-нибудь.

– А куда? - Кир повернулся со спины на живот.

Он и сам не знал кула. Париться в душном зале "Макса" или сосать теплое пиво в Кусково, где народ и так сидит дуг у друга на голове?

– Может в Лыткарино на карьер?

– Поехали.

До поручней автобуса, простоявшего с полчаса на солнце, невозможно было дотронуться. На некоторые сиденья нельзя было сесть, не рискуя обжечь себе задницу. Тем не менее, ворвавшийся в салон народ, охая и ахая, поспешил примостить свои мощи на все свободные места.

Как только потная людская масса утрамбовалась, автобус, натужно гудя перегретым двигателем, тронулся с места.

Проникающий сквозь открытые окна воздух создавал иллюзию ветерка, не способного, впрочем, хоть сколько-нибудь освежить разгоряченных пассажиров.

В Лыткарино они приехали никакие.

– Я всю дорогу дорогу думал, что первым закипит - антифриз в движке или мои мозги, - Геныч кивнул в сторону отъезжающего автобуса.

Пробултыхавшись в тухлой воде до захода солнца, друзья-приятели без всякого желания двинулись в обратный путь.

Сгустившиеся сумерки желаемого облегчения не принесли. Подходя к дому, Кир обратил внимание на то, что во дворе прогуливается необычно много людей. Это жители близлежащих домов, не в силах больше находиться в своих душных квартирах, повылазили на вечерний проминад.

Дома Кир скинул с себя мокрое от пота шмотье и залез под душ. Родители, наконец-то, сподобились включить кондиционер, и он плюхнулся в кресло, подстав пузо прохладной струе воздуха. Включил телевизор. По НТВ смешной мужичок размахивал руками возле интерактивной карты, испещренной красными стрелками и заштрихованными овалами. Кир сделал звук погромче.

– Аномально высокая температура бьет все рекорды. Такого не припоминают и старожилы, - бубнил телеведущий, - но к концу недели из Норвегии на Европейскую часть России придет холодный атмосферный фронт, и возможно уже завтра к вечеру температура понизится до тридцати градусов.

– Ага, конечно, - отец стоял в коридоре, держа под мышкой бутылку кваса, внутри которой плавали льдинки, - они и вчера тоже самое говорили, только вместо тридцати пяти стало тридцать семь.

– Ничего себе.

– Вот тебе и ничего себе. Телевизор тоже иногда надо смотреть, а не только в компьютер дуться. Ну, да ладно, в институте-то как дела?

– Нормально.

– Нормально… А мы с матерью решили, если такая погода еще дня три-четыре продержится, возьмем отпуск за свой счет и уедем на дачу.

– У.

По телевизору пошла реклама охладительных напитков, мороженного, надувных бассейнов и кондиционеров.

Кир взял сигареты и открыл балконную дверь.

Открывшись, пластиковая дверь впустила душную волну уличного воздуха. По подоконникам барабанили капли испражнений соседских кондюков. Зачахшая герань трепыхалась на жарком ветерке. Посмотрел на градусник. Тридцать семь. Пожалуй, отец прав. Пошел спать.

На следующий день они с Генычем в институт решили не ходить а сразу отправились на водоем. На это раз в Косино. И следующий день провели у пруда. У Кусковского. На железнодорожной ветке образовалась пробка из-за того, что у одной из электричек сначала загорелись резиновые тормозные колодки, а потом заполыхал и сам вагон. Автобусы тоже почему-то не ходили.

Вернувшись домой, Кир застал родителей, упаковывающих при свечах дорожные сумки - что-то там сгорело на местной подстанции и весь район остался без электричества.

Через два дня электричество дали, но еще по транзисторному приемнику Кир услышал, что подача электроэнергии будет ограничена. Интернет рухнул. Наверное, народ слишком рьяно бросился обсуждать аномальную погоду. Включил телевизор. По всем каналам наперебой обсуждали катастрофическую ситуацию. Это журналюги любят. Не одно ток-шоу или новостной блок не обошел эту тему. Особенно старались товарищи с дециметровых каналов. Их хлебом не корми - дай попугать обывателей, понагнетать обстановку. А еще они любят поумничатью

– Самая высокая температура - плюс 58 градусов в тени - была зарегистрирована 13 сентября 1922 года в местечке Эль-Азизия в Ливии, - лилось с экрана.

Когда курил на лестнице, то услышал из разговора на верхнем этаже, что местные власти запрещают использовать кондиционеры. Штраф, принудительный демонтаж и все такое.

Пошли они в баню!

Вернулся в квартиру и решил еще пощелкать телевизор - может, там что-то про это скажут. По первому каналу какой-то эколог чревовещал о необратимом изменении климата, по втором дикторша сообщила, что сегодня для экстренно собрался совет безопасности ООН, чтобы разработать безотлагательные меры по реализации Киотского соглашения о вредных выбросах в атмосферу.

Ага, поздновато зачесались.

На градуснике сорок три!

Вечером позвонил Алекс. Оказывается из-за перегрева погорело несколько серваков. Инета не будет долго. Договорились собраться завтра у Кира вместе с Генычем - попить пивка.

На следующий день проснулся рано. Несмотря на стеклопакеты в комнате воняло гарью. Кир отодвинул занавеску и уставился на мутную пелену дыма, заполонившего всю улицу. Горят торфяники.

Как там предки? Позвонил - вроде все в порядке.

Подернутую дымкой стену дома напротив осветил проблесковый маячок, тревожно завыла сирена. Опять кому-то херовато от жары.

К трем часам начал сбоить движок кондиционера на кухне. Недолго потрепыхавшись, он хрюкнул последний раз и затих.

Позвонили в дверь и скинув майку, Кир поплелся открывать кому-то из друзей. Это был Геныч. Блестя потной выбритой лысиной, он громко отдувался и облизывал руку, испачканную в растаявшем мороженном.

– Здорово.

– И ты не болей.

– Вот, - Геныч протянул авоську с пивом, - в холодильник поставь.

– Проходи.

– А клево тут у тебя. Прохладно. Я своих на кондюки так и не раскрутил. Слушай, а можно у тебя пока позависать? А то мне мои родаки поперек горла, и духотища у нас дома несусветная.

– Зависай.

Через час явился нагруженный пивом Алекс.

– Фу ты блин, - он вытер пот со лба, - метро встало, в центре тоже весь транспорт стоит, и асфальт, сука, такой мягкий, мягкий под ногами - идти трудно.

– Да, дела.

– Кир, а у тебя тоже холодная вода теплее той, что раньше горячей была.

– А что, горячую отключили?

– Да уж три дня назад.

– Хы, а я и не знал. Холодной моюсь.

– Да уж, холодной, - Геныч махнул рукой, - забудь такое слово. Мой сосед говорит, что вода в водохранилище и в Москве-реке сильно упала, скоро водопровод может екнуться.

– Да ты что? И как тогда пить?

– ХЗ. Колодцы рыть будем.

– Может, ванну нальем?

– Давай.

Посидели, попили пивка. К десяти в их затуманенных головах родилась идея затариться питьевой водой в ближайшем магазине. Ближайший, в котором нашлись хотя бы три пятилитровые емкости, оказался в квартале от Кировского дома. Хорошо дотомкали с великом пойти. Зачем-то купили еще пива. На обратном пути им встретился мужик, тащивший на себе связку арбузов и еще какие-то сумки. Не доходя метров десяти до ребят, мужик вдруг зашатался и рухнул на асфальт. Арбузы покатились по тротуару, и один из них стукнувшись о бордюр, раскололся напополам. Подошли. Геныч набрал на мобильном ноль три. Бесполезно. Линия занята. Набрал еще несколько раз. Тот же результат. Оттащили мужика на газон под деревом, посмотрели паспорт. Кир отправил Друганов отвезти покупки домой, а сам нехотя потащился к мужику домой.

Открыли ему не сразу. Сначала сквозь щель между удерживаемыми цепочкой дверьми ему пришлось объяснять, что и как.

Мужика тащили втроем. Какой-то сердобольный сосед с сыном подхватили его под руки, а Кир взялся за ноги. Сзади причитая, плелась пожилая, полная женщина, видимо, жена этого бедолаги. И жил-то мужик вроде недалеко, однако отдыхать общественным спасателям пришлось раза три. Домой же Кир вернулся окончательно вымотанным. Друзья даром времени не теряли. Запотевшая двухлитровая бутыль пива, извлеченная из холодильника, была уже на две трети пуста. Хозяин квартиры, не долго думая, присоединился к собутыльникам. Пили они почти всю ночь. Курить ни на балкон, ни на задымленную лестничную площадку выходить не стали. Как и где он заснул, Кир не помнил, однако проснулся на полу между телевизором и журнальным столиком.

Первым делом полез в холодильник за пивом и не обнаружив там оного, чертыхнулся. После нескольких томительных минут поисков одна еще не совсем пустая емкость с янтарным напитком нашлась возе дивана. Кир загрузил ее в морозилку и поплелся в комнату.

Геныч, зараза, храпел на его диване, а Алекса Кир вообще не сразу нашел. Тот дрых в ванне, за ночь окончательно лишившейся воды.

Не став будить друзей, Кир включил телевизор и чихнул.

Накурили, однако. Пора с этим завязывать, а то внутри уже не лучше, чем снаружи!

Первое же, что он увидел на экране - были горящие деревья и растерянные пожарники неподалеку. Раскрасневшийся от жары круглолицый корреспондент программы "Вести" упоенно рассказывал о нехватке воды, об высохших пожарных прудах и прочих невзгодах. По другой программе какой-то дегенерат вообще гнал пургу об огненных штормах, якобы буйствующих по лесным массивам страны.

Теперь ему стало по-настоящему тревожно за родителей. Мобильник отца долго не отвечал, мобильник матери говорил, что абонент не доступен.

Из ванной зевая выполз Алекс. Геныч тоже заворочавшись на диване открыл глаза.

Накатили охладившегося пива. К обеду сдох и второй кондиционер. Градусник показывал сорок шесть!

Такого не бывает!

В пять часов опять отрубилось электричество. Потек холодильник. Вода из крана сочилась тонкой струйкой. Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, ребята сначала наполнили водой ванну, а потом все, что только можно было заполнить.

В какой-то момент Кир потерял из виду Алекса. Обнаружился тот в комнате. Он растерянный сидел на диване с мертвой телефонной трубкой в руке.

– Ты чего? - Геныч выглянул из-за плеча Кира.

– Да вот, до родителей дозвониться не могу.

– По мобильному пробовал?

– Да, тоже самое.

– И я до своих не могу дозвониться, - Кир взял трубку, послушал, проверил розетку, - отрубили.

Я, наверное, домой пойду, - упавшим голосом сказал Алекс, - посмотрю как там мои.

– Только тряпку мокрую с обой возьми.

– Лучше противогаз.

– Да где ж его взть?

Алекс налил себе маленькую бутылочку воды, смочил в ванной тряпку и вышел из квартиры.

Геныч с киром до поздней ночи резались в карты.

В три часа на кухне захрюкал кран. Воды больше не было. Значит не зря они возились с многочисленными кастрюльками и банками.

На следующее утро, встав из насквозь мокрой постели, Кир услышал плеск воды, доносящийся из ванной. Пулей он вылетел в коридор. Геныч склонившись над умывальником чистил зубы.

– Ты чего?

– А чего? Я только умылся и зубы почистил.

– Ты чего, не понимаешь, что все это может быть на долго? Может нам эту воду пить придется!

– Да чего ты, Кир? Я ведь воду ковшом зачерпнул.

– Ладно, давай лучше пожрать купим, а то в холодильнике шаром покати. Был суп, да и тот протух.

Выйдя из квартиры, они почувствовали ощутимую разницу между температурой, которую сохранило жилище К ира и тем, что было снаружи. А когда Геныч открыл дверь на площадку, в коридор вместе с дымом ворвалась удушающая жара. У ребят едва не перехватило дыхание.

Лифты само собой не работали. На улице дымовая завеса была еше плотнее. Кир попробовал ногой асфальт. Как подтаявшая пастила.

– Боже, как идти-то!

– По газонам.

– До них еще добраться надо!

Ближайшие магазины были закрыты. Нашли-таки один открытый на Окской. В находящемся в подвальчике магазине в дверях был устроен своеобразный шлюз из простыней. Наверное, еще недавно онибыли влажными, но воды не было и здесь и сухие полотнища уже плохо задерживали дым. Но хоть что-то.

Цены на любой жидкий продукт уже давно взлетели до небес, но это было и не важно, так как такого товара в магазине и не было. Вот и стоимость не испортившихся еще продуктов неприятно удивила ребят. Правда, они к этому оказались готовы и после покупки макарон, гречки, риса, пшенки, сухофруктов и прочих подобных продуктов, кое-какая наличность в их изрядно похудевшем кошельке все же осталась.

То и дело кашляя от все более сгущавшегося дыма, они отправились в обратный путь. Домов через улицу уже практически не было видно. Кир с огромным рюкзаком шел впереди, а вслед за ним тащился Геныч, то и дело подправляя объемистый баул на плече. Он и заметил торчащие из-под сизых от дыма кустов ноги в дорогих итальянских ботинках.

– Жмурик, - пробормотал Геныч, хлопая ресницами.

– Граждане,- вспорол вязкую тишину усиленный мегафоном голос, - решением правительства Российской федерации в городе объявлено чрезвычайное положение и введен комендантский час…

– Пошли отсюда, - Кир потянул за собой Геныча, - а то еще нас за этого жмурика припашут.

Они прибавили ходу и под мегафонную тираду доносящуюся из медленно пробирающегося в дыму милицейского УАЗика добрались до своего подъезда.

– Слышал, что они сказали? Оставаться дома до особых распоряжений, а потом собираться на пунктах эвакуации.

– Ага, а пить-то дома что? Или ты думаешь, что все такие хитрожопые как мы изаранее запаслись водой?

– Не знаю. Знаю точно, что на эвакопункт не пойду. При нашем бардаке там наверняка ни жрать, ни пить всем не хватит, да и куда эвакуироваться? К какой-нибудь реке?

– Да уж, есть ли еще реки, которые не высохли? - Кир остановился и уставился на необычное действо, которое разворачивалось у них во дворе. Миниатюрная буровая установка фирмы КАТО уже довольно прилично вгрызлась в землю. Рядом стоял МЧСовский грузовик и милицейский "Тигр". Руководил всей этой компанией крупный мужчина с выбритым затылком. Он единственный из находящихся во дворе был одет в белую, мокрую насквозь рубашку. Все остальные давно скинули с себя все, кроме трусов или шорт - солнце-то из-за дыма не обжигало, как в первые дни. Кажется, мужчине вообще было трудно расстаться с атрибутами прошлого. Например, он то и дело размахивал давно умершим мобильным телефоном и так и не снял с руки дорогие часы, грозившие обжечь ему запястье.

– Когда насос подвезут? - длинноногая блондинка в голубом купальнике взяла бритоголового за локоть. Красивая она или нет, было невозможно сказать из-за надетых на нее темных очков и респиратора.

Зачем ей темные очки? Ведь желто-зеленый небосвод совсем не ослепительно голубое горное небо, и нынешний сумеречный день похож скорее на пасмурный вечер?

– Мужчина почесал мобильным за ухом и посмотрел на милиционера, представлявшего из себя довольно комичное зрелище. Из одежды на нем были лишь фуражка и плавки, опоясанные белым ремнем с кобурой.

Лейтенант облокотился о капот "Тигра", ойкнул и отдернув руку, снял с пояса рацию. Переговорив с кем-то, он подошел к бритоголовому.

Кир и Геныч прислушались.

– У нашего транспорта с федералами проблемы. У тех приказ - всех выпускать, никого не выпускать.

– Твою мать, - мужчина, наконец, швырнул бесполезную трубу о землю и содрал с себя рубашку.

– Эвакуация, - развел руками полуголый мент.

– Пусть двадцать дадут, - прорычал бритоголовый.

– Деньги сейчас, - попытался возразить лейтенант, но наткнувшись на свирепый взгляд бизнесмена, тут же схватился за рацию.

– Пятьдесят и евро, - сообщил он после коротких переговоров.

Бритоголовый махнул рукой.

– Надо будет спуститься через часок, - Кир осторожно взялся за горячую ручку входной двери.

– Ух и жадный ты, у нас же целая…

– Не ори, - оборвал приятеля Кир, - от греха подальше.

Прежде чем забраться на седьмой этаж, они отдыхали два раза. На верхнем этаже всезнающий сосед рассказывал кому-то о том, что один его знакомый сегодня рано утром вернулся с Москвы-реки. Говорил, что настолько высохла, что ее можно перейти вброд. Это подтверждало рассуждения ребят о реках.

В квартире их поджидал неприятный сюрприз. Вода в ванной и в незакрытых крышками кастрюлях и банках улетучилась где-то на треть. Ребята тут же прикрыли все оставшиеся емкости тарелками и блюдцами.

– Сначала будем брать воду из ванной, - решил Кир.

Поев быстросупа, залитого водой, разогретой на купленной по дороге спиртовке, ребята приялись дуться в карты. Через час спустились во двор, захватив три пятилитровые канистры.

Пока спускались, Кир все думал о странном дядечке.

Неужели он не может устроиться где-нибудь у себя в загородном коттедже? Там наверняка есть артезианская скважина. Если только там все вокруг сгорело…

Кир поделился своими сомнениями с идущим впереди Генычем.

– Может, и сгорело, а может на то у него свои причины, - вяло ответил приятель. Было видно, что говорить на ходу в такую жару ему не хотелось.

Во дворе у свежеустроенной скважины уже выстроилась не маленькая очередь. Рядом с бурилкой стоял новый грузовик, вероятно привезший гудящий на весь двор насос.

Все-таки отбашлялись на блокпосте.

Кир с Генычем было, пристроились в конец очереди, когда заметили машущего им Алекса. Он был десятым по очереди.

– А ты здесь как?

– Не дошел я до "Динамо", чуть не зажарился. У Хохловки понял - либо сейчас обратно, либо сдохну.

– Зря, - решил сумничать Геныч, - там уже до Таганки недалеко, а там и Москва-река.

– Не, бесполезняк. Один мужик рассказывал, что там у берегов сплошной ил. К воде не подойдешь. Местные еще чего-то цедят, но это ведь кипятить надо, а на чем? - распухший язык Алекса еле ворочался. Кир незаметно унул ему маленькую бутылочку с водой.

Значит, трепался тот всезнающий!

– Эй вы, братва! - заорал вдруг лысеватый мужичек из соседнего дома, - вы чей-то в начало пристроились.

Кир помнил это чмо. Он всегда выходил гулять во двор со своим бультерьером, как две капли воды похожим на хозяина и поигрывал в руке "Осой" последней модели. Мол посмотрите как яя крут. Интересно где теперь его пес? Прибил, наверное, чтобы не поить и не кормить.

Очередь тем временем начала волноваться. Послышались еще недовольные голоса.

– Я им очередь занял, - крикнул Алекс.

– Не в магазине чай, - прогнусавило лысое чмо. Его поддержали. Кольцо раздраженных обывателей начало потихоньку смыкаться вокруг ребят.

– Ша! - крикнул лейтенант. Один из членов экипажа "Тигра" повел в сторону толпы стволом автомата.

– Пацаны, встаньте в очередь, - сказал муниципал уже мягче, - отпускаем по пять литров в одни руки, - обратился он уже к остальным, - сегодня записывать не будем, а завтра подходите с паспортами.

– Как раз по канистре на брата, - сказал Геныч, когда они вдвоем с Киром пристроились в конец очереди.

Уже начало темнеть, когда ребята получили воду и шли к уже сползавшему домой и обратно Алексу. В этот момент в так и не уменьшившейся за это время очереди, началось какое-то брожение. Кир посмотрел в ту сторону, куда были обращены взгляды его однодворян.

Возле три дня закрытого магазина остановился армейский тентованный "Урал". Остальные пять проехали чуть дальше. Вскоре все пространство между первым и вторым, вторым и третьим корпусами девятого дома было перекрыто потной цепочкой цвета хаки. Принудительная эвакуация!

Кир и Геныч нырнули в молочную пелену, прижимая канистры к животу. Алекс последовал за ними. Им повезло. Пока солдаты оттесняли к школе возмущенную толпу, состоящую в основном из стариков и женщин, ребята прокрались под балконами к своему подъезду.

– Колян, твою вместе со всеми в школу забрали, - послышался голос всезнающего трепача, втирающего кому-то очередную дезу.

По лестнице загуляло гулкое эхо кованных сапог. Ребята опрометью бросились в свой коридор и заперли обе железные двери.

Какое-то время ничего не происходило. Потом с лестничной клетки донесся грохот вышибаемой двери и детский плачь. Кир трясущимися руками взял со стола пачку сигарет. Не курили они уже несколько дней. Не где было, да и сигареты просто не лезли в сухие шершавые губы. Жечь иссушенный язык и небо сигаретным дымом как-то не хотелось, но сейчас закурили все.

От нескольких гулких ударов в коридорную дверь все присутствующие без исключения втянули головы в плечи.

– Что будем делать? - прошептал Алекс.

– Ждать, - прошептал в ответ Кир, - не будут же они резать автогеном. А если и будут, то не сегодня.

Удары прекратились. Видимо солдаты выполнив свой долг, как они его понимали, поднялись на следующий этаж.

– Может, стоило пойти со всеми в школу? - засомневался Алекс.

– Ага, и сдохнуть там, - вполголоса ответил Геныч, - ты помнишь что было на стадионе в Новом Орлеана в пятом году или на аэродроме в Шанхае в восемнадцатом?

– Так то в штатах и Китае…

– А ты думаешь, у нас лучше будет?

Какое-то время ребята просидели молча в темноте. Потом Кир подошел к окну и, щелкнув зажигалкой, посмотрел на градусник. Пятьдесят два.

– Ты что охренел? - Алекс постучал указательным пальцем по своему лбу, - с улицы могут заметить!

– Япона мама!

До утра они опять дулись в карты при свечах и плотно задернутых шторах, а в шесть завалились спать.

Три дня они просидели дома, боясь высунуть нос на улицу. В ванне воды осталось на треть. Никто больше не приходил. Вообще и в доме, и на улице воцарилась пугающая тишина. Видимо большинство остававшихся в городе до вторника куда-то вывезли, а укрывшиеся от эвакуации сидели тихо, как мышки. Ни огонька в окнах, ни шороха во дворе.

На четвертый день у них кончились свечи. Говорить ни о чем не хотелось. Сидели молча.

– Может хотя бы у соседей пошаримся, не выходя из дома, - не выдержал, наконец Кир, - батарейки к транзистору найти бы и свечи.

– Пошли, - согласился Геныч.

– Нужно чтобы кто-то остался воду сторожить, - Алекс вытер со лба пот. В силу его комплекции интернетовскому приятелю Кира было тяжелее всего. Ему совершенно не улыбалось ползать по горячим каменным ступеням с этажа на этаж.

– Хорошо, - решил Кир, - закроешь за нами.

Хозяин квартиры постепенно брал на себя роль ведущего в их маленьком коллективе. То ли оттого, что был хозяином квартиры, то ли оттого, что эту роль больше никто на себя не взял.

Ребята взяли по сырой марлевой повязке, из заготовленных еще перед прошлым выходом и, осторожно приоткрыв наружную дверь, вышли на лестничную клетку. Дыма кстати было поменьше, чем четыре дня назад, но дышать было тяжелее. От бетона веяло жаром.

Да, как-никак пятьдесят девять градусов.

Четыре из семи квартир на шестом этаже были закрыты. Сломать металлические двери не смогли даже солдаты - чего уж говорить о двух измученных жарой студентах? Зато деревянные двери трех оставшихся были вынесены напрочь. В одной из них даже были видны следы борьбы и во всех - следы армейского шмона. Мародерство, куда ж без него!

Золото и бриллианты ребятам были ни к чему, жидкости и еды здесь само собой и быть не могло, а вот отсутствие свечей и батареек расстроило.

– Пошли ниже?

– Пошли.

На пятом этаже было практически тоже самое, что и на шестом, за исключением одной квартиры. Ее обитая дерматином дверь была не выбита, а слегка приоткрыта. Ее решили оставить на потом. В первой из двух взломанных квартир ничего полезного обнаружить не удалось. Она была под завязку набита бесполезной теперь техникой.

Во второй "двушке" вероятно жили пенсионеры. В стенном шкафу друзей поджидал приятный сюрприз в виде круп, сухарей и супов быстрого приготовления. Правда, половина шкафа была забита вздувшимися консервами и все это хозяйство лежало под толстым слоем брызг взорвавшегося компота. Так что при ближайшем рассмотрении многие бумажные упаковки с сыпучим содержимым оказались испорченными. Но все равно кое-что пригодилось.

Теперь третья квартира - "однушка" с приоткрытой дверью.

Еще на подходе к "доступному жилью" Кир почувствовал неладное. К уже привычному запаху гари здесь примешивался какой-то новый сладковатый запах. И точно! Уже в прихожей им пришлось плотней прижать к лицу марлевые повязки. Тут уже было некуда деться от тошнотворного запаха разложения. Хозяин квартиры, растаяв как желатиновый заяц, протек сквозь тахту.

Кир было дернулся к выходу, но заметив двустволку, висящую на ковре над последним прибежищем своего владельца, остановился.

Засунув свою брезгливость в задницу, ребята сняли со стены ружье и обыскав шкафы, нашли две коробки патрон к нему.

Выйдя вслед за Генычем на площадку, Кир сразу зарядил ружье.

Обойдя все квартиры до первого этажа, ребята нашли еще несколько полезных мелочей. Передохнув на первом этаже у почтовых ящиков, они начали восхождение наверх. На пятом этаже вновь присели на горячие ступени.

Наверху кто-то завозился. Тяжело дыша, ребята прислушались.

– А-а-а, помогите, - зааорали голосом всезнающего соседа.

Потрошители квартир, вооруженные двустволкой, поспешили наверх, но недостаточно резво, чем это требовалось. Когда они добрались до девятого этажа, все уже было кончено. Геныч шел первым, и выскочивший из квартиры всезнайки парень, пряча за спиной окровавленные руки, наткнулся прямо на него. Стычка с отморозками в планы ребят не входила. Кир вообще не понял, зачем это Геныч рванул наверх, но товарища не бросил. Может все бы и обошлось и противники разошлись бы миром, но выскочивший из квартиры убиенного амбал с топором на плече и мешком с награбленным под мышкой перехвтил топор и, бросив мешок, попер на на Геныча. Кира с ружьем он не видел. Видел бы - не замахнулся.

Геныч подался назад и в сторону. Амбал на секунду замер и рванулся вперед. Кир поднял двустволку. Он не хотел стрелять, но пальцы сами судорожно дернувшись, надавили на спусковые крючки.

Дуплет дробью разорвал нападавшему грудь. Его отбросило к лифтам, и пуская кровавые пузыри изо рта, грабитель сполз по стене, нанося на нее Гогеновские красные мазки.

От отдачи Кир отступил на одну ступеньку назад, выронил ружье, посмотрел на творение рук своих и согнулся сотрясаемый приступом рвоты.

Геныч как-то отстраненно переступил лужу крови, поднял мешок и вошел в разграбленную квартиру. Поняв что ее хозяину с разможенной головой вещи уже не нужны, Геныч вернулся на пплощадку и поволок мешок вниз, мимо блюющего Кира.

Паренек с окровавленными руками заскулил и пополз вверх по ступеням. Только сейчас Кир узнал в нем младшего брата бывшей однокласницы Наташки. Второго он не знал.

– А я думал, это вас там мочат! - Алекс покосился на двустволку.

– Еще чего.

– Офигеть, - не унимался Алекс, - три покойника в доме!

– Ты уверен, что только три? - Кир поставил ружье в угол.

У Геныча и Кира жратва не лезла в горло, а Алекс уплетал за обе щеки сваренные на спиртовке макароны. Воду из-под макарон решили не выливать, а использовать для пюре "Ролтон".

Быстро темнело. На обои из щели между шторами легла алая полоска.

Солнце? Нет, вряд ли небо так быстро очистилось.

Кир подошел к окну. Горела башня на углу. Ее верхние этажи. Десятый, одиннадцатый, двенадцатый и тринадцатый. Тушить было некому.

Вдруг на крыше мелькнуло что-то белое. Кир пригляделся. Огонь уже вырывающийся из чердачной двери, метр за метром подбирался к девочке лет двенадцати, быстро пожирая покрытие из толя. Девочка отступила к краю.

Кир отвернулся, не в силах смотреть на это.

Еще одна нелепая смерть.

– Что там?

– Девочка с крыши…

Алекс схватился за голову. Геныч перекрестился. Кир сел рядом с ними.

Так они сидели несколько часов. Блики пламени плясали на их блестящих от пота лицах, а треск стен дома на углу, лопающихся от высокой температуры, заглушал их сиплое дыхание.

Подойдя с утра к градуснику, Кир присвистнул. Пятьдесят девять. Зато дыма почти не стало. То ли ветер поменялся, толи сгорело все, что могло сгореть. Снова можно было рассмотреть, что происходит на улице. Ничего хорошего там не происходило.

У продуктового напротив стоял поцеловавшийся пикап.

Как они все еще ездили по дымящемуся асфальту?

Три темные личности вытаскивали двадцатилитровые бутыли из "Фиата", а четвертая пинками отгоняла возмущенного водилу.. Наконец четвертому отморозку надоело пинать свою жертву.

Треск проломленной черепной коробки был слышен даже на седьмом этаже.

Потекли однообразные трудные дни.

Среда - шестьдесят один, четверг - шестьдесят три, пятница - шестьдесят пять. Потом деления на градуснике кончились, но с каждым днем становилось все хуже. Запасы воды катастрофически таяли. Пили по многу. Потели и опять пили. А еще ведь надо и поесть приготовить. Умываться, никто не умывался, а в туалет ходили в опустевшие квартиры на других этажах. Ходили - это громко сказано. Ползали. Но скоро передвигаться стало еще сложнее. Накаленный бетон стал походить на камушки в сауне. Дышать было все труднее. Хуже всего было Алексу. Он хоть и похудел за эти недели килограмм на двадцать пять, но конституция брала свое. Ввели дневную норму воды. Кир и Геныч блюли, а вот Алекса они один раз застали на кухне, жадно пьющим из трехлитровой банки. Что с ним делать, Кир не знал. Человек сдувался на глазах. Если они с Генычем еще находили какое-то занятие, то Алекс целыми днями сидел в углу между диваном и стенкой

К исходу третьей недели в их активе осталась небольшая двухлитровая кастрюлька с водой и трехлитровая банка.

Нужно было принимать какое-то решение.

– Слушай, Геныч, - тяжело отдуваясь сказал Кир, - у тебя есть мысли, как из соленой воды получать пресную?

– А что, это мысль, - Геныч оживился, - моря-то наверняка не высохли еще. Только вот не дойдем.

– Лучше здесь сдохнуть, да? Как крысам в духовке.

– А там вообще жаровня! Ты на солнце посмотри.

– Укроемся простынями. Надо идти, пока вода есть. Дойдем до Моска-реки и по ней через канал на север к Ледовитому.

– Ледовитому, ха!

– Я никуда не пойду, - подал голос из своего угла Алекс.

– Пойдешь, как миленький. Мы тебя не бросим.

– Если хочешь мне добра, Кир - лучше пристрели меня прямо сейчас.

– Да пошел ты!

Соорудив из простыней что-то вроде походных саванов, разлив воду по пластиковым бутылкам и набив два рюкзака продуктами, спичками, патронами и другой мелочью, Кир и Геныч присели отдохнуть. Отдыхали теперь они часто. Каждое мало мальское дело давалось с большим трудом. Например, поход в туалет на шестой или восьмой этаж занимал минут пятнадцать.

Одев рюкзаки, ребята взяли под руки вяло упирающегося Алека и вышли из квартиры.

Немилосердно жарящее солнце сразу же придавило их к иссохшей земле, которая была покрыта сажей от сгоревшей травы.

До Рязанки тащились сорок минут, почти сразу бросив велики с размякшей резиной покрышек. У ЖБИ наткнулись на перевернутый милицейский УАЗик. На развороченном боку лежащего рядом с ним милиционера сидело целое стадо мух. Воняло.

Вышли рано. Погорячились. Когда село солнце, стало немного легче дышать, но сил уже не было никаких. Тихо скулил еле волочащий ноги Алекс. Отдохнули полчаса. Когда подошли к Карачарово, он рухнул под похожее на сушеный гербарий дерево.

– Я больше не могу.

Посидели еще час и снова пошли. Проходя мимо школы, Кир сквозь ограду заметил множество тел, распростертых на школьном дворе. Люди лежали вповалку, как жители деревни в каком-нибудь жестоком фильме про немецких карателей в Белоруссии.

Кир не стал ничего говорить Генычу и Алексу. Может не заметили?

Под утро остановились в одном из заброшенных домов. Алексу становилось все хуже. Положив товарища на диван, Кир полез в его сумку, чтобы смочить тряпку и пожить ее Алексу на лоб. И литровая и маленькая бутылки были пусты. Кир выругался и намочил тряпку из своей.

К вечеру Алекс умер. Это обнаружил Геныч, проснувшийся раньше Кира. Накрыв покойника его же простыней, они вышли из квартиры на первом этаже кирпичного дома.

Москва-река представляла из себя жалкое зрелище. Буро-зеленый влажный сгусток по центру промеж такого же буро-зеленого сушеного салата из сушеных водорослей с песком. Подобравшись к дурно пахнущей кашице, Геныч нацедил в пустые бутылки мутной жидкости.

По руслу идти было тяжело, поэтому они с трудом, но выбрались наверх.

Как они преодолели центр Кир помнил смутно. Изредка поливаемая вонючей речной жидкостью голова отказывалась соображать. Влажная простыня, покрывающая голову моментально высыхала.

В одном из дворов возле Краснопресненской набережной их внимание привлекла какая-то возня. Выглянув из-за угла, Кир увидел что-то нереальное.

На одном из деревьев висело подвешенное за ноги голое женское тело, а вокруг сновали полусонные индивиды.

– Банку подставь как следует говорю, - рявкнул один из них на другого, и подчиненный поправил большую стеклянную банку в которую с трупа стекала кровь. Один из дикарей подошел к наполняющемуся сосуду и наклонив его, налил себе полную кружку.

Геныча вырвало, хотя вроде бы должно быть нечем. Их заметили. Автоматная очередь скосила приятеля Кира быстрее чем тот успел что-то сообразить. Кир успел снять с плеча раскаленное ружье и садануть из обоих стволов в сторону дикарей. Побежал.

Его никто не преследовал. Наверное, решили не связываться с вооруженной жертвой.

С тех пор, как он остался один, прошло около трех дней. Поднялась ли еще температура, Кир не знал. Внутри него самого все горело. Он лежал в одном из Московских дворов в тени под широким столом, на котором когда-то играли в домино или пинг-понг. Умирать не хотелось. Тошно было и от мысли, что он все равно умрет, и от мысли, что Геныч скорее всего разделил участь той несчастной женщины на дереве.

Сознание то возвращалось, то покидало его снова. Последнее, что он увидел - это склонившееся над ним существо в необычном блестящем костюме с забралом, похожим на маску сварщика, и слова этого существа: - "Скоро отмучается счастливчик. Нам подыхать еще недели две".

Когда Кир проснулся, он не сразу смог выпутаться из мокрой простыни. Разбудил его включившийся телевизор, выставленный на таймер на музыкальном канале. Болела голова и кидало то в жар, то в холод. Понятно. Заболел. Температура, наверное, под тридцать восемь. Ну и сон же приснился. Хичкок отдыхает. В институт не пойду.

– Ма-а-ам, у нас есть аспирин?