Глава 12

Место, обозначенное на карте зеленой звездочкой, оказалось станцией метро или, возможно, подземными руинами, в которые превратилось метро после Судного дня. Вниз вели засыпанные каменной крошкой ступени, но, прежде чем спуститься по ним, Дор долго прислушивалась. Внизу царила тишина, которую нарушало лишь невнятное эхо далеких голосов и приглушенная музыка. Странно было не слышать привычного грохота поездов, от которого сотрясаются стены подземки, и Дор подумала, что в этом мире метро давно не существует и люди коротают время, разгуливая под музыку по подземным туннелям.

Она присела на ступеньку и, устремив отрешенный взгляд в какую-то точку на карте, принялась машинально расправлять лохмотья кожи на шее. На ощупь виртуальная плоть казалась мягкой и вязкой, как глина, но стоило ей разжать пальцы, и края раны снова расходились. «Надо наложить швы; у них тут с этим не должно быть проблем, — подумала Дор. — Или самой залатать, что ли? Шанти, наверное, занялся бы этим в первую очередь…»

Она, наверное, могла бы еще долго предаваться подобным праздным мыслям, но вдруг что-то толкнуло ее в спину, и какая-то невидимая сила потащила ее вперед. Всю ее сонливость как рукой сняло, и Дор, вскочив на ноги, принялась озираться по сторонам. В первые мгновения ей показалось, что она вновь превратилась в подопытного кролика, на котором очередной умник решил отработать свои колдовские приемы, но поблизости никого не было, и Дор поняла, что силовое поле создает сам костюм.

– Где моя книга с подсказками? — Она перевернула карту и обнаружила в руках каталог. Найти раздел с описанием костюма не составило труда, но ей пришлось трижды перечитать его, чтобы понять, о чем идет речь. Оказывается, костюм автоматически подстраивался под Шанти и, считав заложенные в его образ программы, подсказывал, как ей следует поступать в той или иной ситуации. Сейчас он явно хотел, чтобы она перестала прохлаждаться и поскорее спустилась на станцию.

Дор закрыла глаза и, перебирая пальцами лоскутки кожи на шее, попыталась сконцентрироваться на своих ощущениях. Кончики пальцев скользили по коже, прикасались к горячей плоти. Эту иллюзию, разумеется, создавал костюм, поскольку на самом деле она ни к чему не прикасалась и ничего не трогала — а даже если бы и трогала, более интенсивные и правдоподобные виртуальные ощущения наверняка заглушили бы слабые сигналы осязания.

Дор открыла глаза и вздрогнула от неожиданности, увидев поднимающегося навстречу японца. Этого раскосого парня в наглухо застегнутом грубом плаще можно было принять за портового рабочего или бродягу, если бы не пристегнутый к поясу меч, похожий, по мнению Дор, на самурайский.

Она ахнула и инстинктивно прижала к груди книгу, которая вновь превратилась в карту, но на японца это чудесное превращение не произвело никакого впечатления. Он продолжал приближаться, не сводя с Дор пристального взгляда. Его лицо было спокойным, даже, пожалуй, чуть снисходительным и не выражало явной угрозы, но Дор смущал меч, который этот парень, судя по всему, носил вовсе не для красоты. Когда японец преодолел еще одну ступеньку, Дор захотелось вскочить на ноги и пуститься наутек, но он остановил ее холодным, жестким взглядом.

– Ваше поведение, мистер Игучи, можно расценивать как капитуляцию? — насмешливо произнес незнакомец. — Или вы изменили свою тактику?

– Вы знаете, как меня зовут? — слегка заикаясь, спросила Дор и удивилась тому, что ее губы ходят ходуном. Она действительно побаивалась японца, но не настолько, чтобы дрожать и заикаться. Вслед за этим она поняла, что трясется от холода, поскольку температура в костюме почему-то внезапно стала падать, грозя превратить Дор в сосульку.

Японец поднялся еще на одну ступеньку.

– Затеял новую игру, да, Том? Не можешь обойтись без фокусов?

– Какие к черту фокусы? Мне бы не закоченеть, — еле слышно проворчала Дор, поднося пальцы ко рту, чтобы согреть их дыханием. — Наверное, что-то вышло из строя.

Температура в костюме продолжала понижаться. Видимо, термостат решил позаботиться о том, чтобы в этой новой заварушке ее разум оставался все время трезвым и холодным.

– Между прочим, Том, сегодня теплая ночь, — заметил японец. — Может, ты дрожишь от страха?

– Думай, что хочешь, — пробормотала Дор, проклиная напичканный электроникой костюм, который преподносил ей сюрприз за сюрпризом — и все почему-то неприятные.

– Конечно, ты боишься не меня, Том, а то, что я олицетворяю.

– И что же ты олицетворяешь, хотелось бы знать? — стуча зубами, произнесла Дор.

– Старый мир — уникальный и не похожий на помойку, в которую превратился этот. Он не похож и на мир, который сокрыт внутри этого мира, и на тот, что сокрыт внутри мира, который сокрыт внутри этого, и так далее: то есть — ни на один из бесчисленного множества миров. — В руке японца что-то тускло блеснуло, и он показал Дор необычную серебряную монету. Она увидела на ней символ в форме восьмерки. Японец ловко подбросил монету в воздух, поймал и, зажав между большим и указательным пальцами, показал Дор символ, оттиснутый на другой стороне: змей, кусающий свой хвост.

– Это не японские символы, но по своей сути они наши. Мы понимаем их скрытый смысл и то, что за ними стоит. Я говорю о старой доброй Японии и о тех, кто проникся ее духом, а не о поколении негодяев, наркоманов и жалких торговцев, живущих в каменных джунглях и поклоняющихся новым знакам, которые заливают улицы города холодным, неоновым светом, скрывая под собой древние символы.

Японец протянул монету Дор, но когда она потянулась к ней, он снова щелчком подбросил ее в воздух. Дор отдернула руку, злясь на него и на себя.

– Угадай, в какой руке? — Японец вытянул перед собой сжатые кулаки.

Дор, уже превратившись в ледышку, сунула карту в карман пурпурного балахона и с вызовом посмотрела на него.

– Ну что ж, попробую. Раньше у меня это неплохо получалось. В этой игре важно быть наблюдательным и уметь мгновенно подмечать всякие мелочи. Практически каждый загадывающий сам себя и выдает. Даже самурай, вроде тебя, и тот может проколоться на каком-нибудь пустяке.

Японец внимательно посмотрел на Дор.

– Что случилось, Том? Я тебя не узнаю. Похоже, ты научился работать головой, только когда ты успел это сделать? Может, наглотался каких-нибудь стимуляторов?

Дор не ответила. Она сверлила глазами его кулаки: сначала правый, затем левый.

– Иногда можно определить по слабой, едва заметной пульсации мышц, сведенных напряжением; порой человек выдает себя взглядом, украдкой брошенным на руку. Есть и другие подсказки, но важно успеть заметить хотя бы одну. Не только в этой игре, но и в других ситуациях человек часто выдает себя каким-нибудь незначительным жестом, словом… — Дор запнулась, а затем легонько хлопнула ладонью по правой руке японца. — В этой.

– Нет, ты не Игучи, — произнес японец, держа руки перед собой и не разжимая кулаки.

– Давай-давай, покажи, что у тебя в правой руке! — потребовала Дор. — Я знаю, что монета там. Если бы это было не так, ты бы не стал тянуть время.

– Ты не Игучи… — Японец, казалось, разговаривал сам с собой. — Как я сразу это не понял? Ты куда сообразительнее, чем он. Кстати, а где сам Игучи? Он что, нанял тебя? Или ты выкупил у него Шанти? Если это так, то он подсунул тебе бракованный товар. — Японец указал подбородком на ее перерезанное горло.

Дор, поняв, что самурай не собирается сносить ей голову, слегка приободрилась. Она подошла к нему и попыталась разжать кулак.

– Ну все, на сегодня хватит загадок! Гони монету и отдыхай! Будем считать, что тебе просто не повезло.

– Зато тебе повезло. — Японец рассмеялся и, подняв правую руку над головой, разжал кулак. Серебряной монеты в ней не было. Затем он посмотрел на левую руку, вскинул ее и медленно разжал пальцы. Она тоже оказалось пустой. Он продолжал держать руки поднятыми над головой, словно признавая свое поражение и сдаваясь в плен.

Дор стало обидно. Она отошла в сторону и скрестила руки на груди.

– Ну что же, ты одурачил меня, но и ты, и я знаем, что монета была в правой руке. Ты можешь оставить ее себе, но мы оба знаем, что ты сжульничал, и никогда не забудем об этом. Верно я говорю? — Дор сунула руку в карман, чтобы достать карту, и нащупала какую-то металлическую кругляшку, которая оказалась серебряной монетой. Все еще не веря в то, что японец не обманул ее, она крутила монету, разглядывая символы на обеих сторонах.

– Я же сказал: тебе повезло, — укоризненно произнес японец. — Монета твоя. Тебе надо лишь подбросить ее в воздух и угадать, что выпадет. Но скажи, как ты определишь, где «орел», а где «решка», если на одной стороне символ бесконечности, а на другой — Уроборос2?

Поймав ее озадаченный взгляд, самурай весело рассмеялся, затем отвесил легкий поклон и оставил ее одну, почти мгновенно растворившись в ночной мгле.

Когда последние отзвуки его раскатистого смеха затихли в отдалении и вновь наступила тишина, Дор внимательно рассмотрела монету. Она не имела ни малейшего представления, какую ценность монета могла иметь в этом мире и пригодится ли она ей в будущем, и все же ей было приятно. Ей удалось заполучить один из пресловутых артефактов. Гвил Плешетт, например, отзывалась о них с благоговейным трепетом и пеклась об их сохранности так же ревностно, как какой-нибудь скаредный дракон, трясущийся над сундуком с сокровищами. А кто-то, возможно, совершил убийство ради обладания мнимой вещью.

Монотонный гул голосов и тихая мелодия, доносившиеся со станции, напомнили Дор о цели ее путешествия. Бросив взгляд на толстый слой сажи и копоти, покрывавший облицованные кафельной плиткой стены, она взялась за перила и стала спускаться по ступеням. Ее ладонь, скользившая по поручню, ощущала малейшие шероховатости и неровности на его поверхности, и Дор подумала, что разработчики костюма, похоже, переусердствовали с чувствительностью сенсорных датчиков. Их воздействие на органы восприятия было порой настолько сильным и противоестественно правдоподобным, что в результате само ощущение правдоподобности пропадало.

Внизу Дор задержалась перед сломанным турникетом, рядом с которым возвышался заброшенный билетный киоск, и окинула взглядом безлюдную платформу, освещенную лампами дневного света. Кроме нее, на станции не было ни одной живой души — ни людей, ни мутантов, ни даже рептилий. На всем лежал отпечаток запустения. Платформа, как и все вокруг, была, как войлоком, покрыта слоем слежавшейся пыли. Если не брать в расчет дружелюбного самурая, который вышел из подземки, то создавалось впечатление, что станция пустовала уже много лет.

А почему она решила, будто самурай ждал ее на станции, засомневалась Дор. Может быть, он стоял в подземном переходе. И ждал ли он именно ее? А кого же еще? Конечно, ее, то есть Шанти. Вот только зачем? Об этом оставалось только догадываться…

Не меньше, чем толстый ковер пыли, Дор поразило и то, что станция была ярко освещена. Более того, все лампы работали исправно — не жужжали, не гудели и даже не мигали.

Монета в кулаке стала нагреваться, но не от тепла, исходящего от руки, а по какой-то другой, неизвестной причине. Сначала Дор решила, что, возможно, от нее требуется оплатить монеткой проход через турникет, но вместо этого она покрепче зажала ее в кулаке и пробормотала себе под нос, что подобный поступок был бы мотовством, неоправданным расточительством и пустой тратой денег, заработанных тяжелым трудом.

Поняв, что становится скрягой, Дор рассмеялась.

– Мой каталог с подсказками, — потребовала она, и в тот же миг он возник на турникете. Взяв книгу и раскрыв ее на первой странице, Дор попросила справку о метро.

Страницы зашелестели, как карточки в справочном автомате, затем внезапно прекратили свой бег, остановившись на картинке, на которой была изображена пятицентовая монета, вырезанная из дерева. Именно так, поскольку на полированной поверхности монеты был характерный рисунок древесины. Дор несколько секунд изучала деревянный пятицентовик, затем покачала головой. Страницы снова зашелестели и замелькали, подгоняемые ветром. Только сейчас Дор поняла, что стоит на сквозняке — поток воздуха шел из туннеля. Вновь послышалась музыка, но теперь она звучала где-то совсем близко, и Дор предположила, что играют на гитаре или на очень хорошем синтезаторе.

Она приказала книге на время отложить поиск и, когда та исчезла, перебралась через турникет.

Таинственного музыканта Дор обнаружила в дальнем конце платформы. Гитарист сидел на полу, поджав под себя скрещенные ноги и прислонившись спиной к стене. Он мягко перебирал струны; его голова была немного откинута назад, а глаза закрыты, так что казалось, будто он полностью погружен в себя, в свою музыку. «Очередной чудак», — подумала Дор. Не каждый станет платить деньги только за то, чтобы, сидя в одиночестве на грязной платформе в виртуальном мире, играть на гитаре для воображаемых слушателей.

Дор приказала книге возобновить поиск, уточнив: теперь ее интересует информация о заброшенной станции метро в центре города.

Когда страницы перестали мелькать, она увидела на картинке бутылочную крышку с надписью «крем-сода». У нее на глазах крышка стала объемной и, скатившись со страницы, со стуком упала ей под ноги. Пальцы парня перестали бегать по струнам, он посмотрел на Дор и улыбнулся. Яркий, мертвенно-белый свет ламп мгновенно стал более мягким, а в нижнем поле периферического зрения Дор возникла бегущая строка: «Переход на следующий уровень». Она вспомнила, что редакторы «Полис блоттер» обозначали такой строкой новый раздел.

Теперь вокруг нее толпились люди. Одни стояли небольшими группами на платформе или сидели на турникетах и рельсах, другие компаниями в несколько человек бродили по путям или карабкались на соседнюю платформу, где и без них яблоку негде было упасть. Поначалу они казались Дор просто безликой массой — толпой, сквозь которую пробирался Шанти Лав на берегу Гудзона, но затем она обнаружила, что если смотреть на предполагаемую точку, находящуюся за ними, — как бы сквозь них, — или хотя бы немного скосить глаза, то многие преображались, превращаясь в какие-то аморфные, полупрозрачные существа-кляксы, в то время как другие оставались в своем прежнем обличье. Таких было гораздо меньше.

Потом Дор вспомнила загримированного парня с бледным лицом. которого встретила в парке, и его веселую компанию — она рассеялась, как дым, стоило ему взмахнуть рукой. Вероятно, догадалась Дор, многие из игроков окружили себя призраками; на самом деле здесь гораздо меньше людей, чем кажется. Зачем это нужно, она не догадывалась. Не исключено, что это был один из способов пустить пыль в глаза, а может быть, свита из фантомов считалась виртуальной частной собственностью.

Пока она таращила глаза и гадала, к ней подплыла высоченная женщина ростом под семь футов с длинными, пышными рыжеватыми волосами, которые, казалось, жили своей самостоятельной жизнью.

– Что ты за создание, крошка? — пророкотала каланча низким, грудным голосом, разглядывая Дор в театральный бинокль.

– Сам не знаю, — ответила Дор и мгновенно покраснела, поскольку подлый костюм, как всегда, то есть в самый неподходящий момент, решил продемонстрировать свою универсальность, заставив ее испытать те чувства и мысли, которые испытал бы Шанти. беседуя с этой особой. Какой кошмар! Ее бывший муж сейчас бы засмеялся и заметил, что нечего красть чужие жизни.

«Я ни у кого ничего не воровала: Шанти потерял ее; она никому уже не принадлежала, — начала мысленно оправдываться Дор. — Я возвратила ему жизнь, во всяком случае — его виртуальному двойнику».

Дор чертыхнулась, осознав, что нет ничего глупее, чем затевать воображаемую склоку с бывшим мужем. В особенности, когда расследуешь убийство. Впрочем, возможно, само виртуальное расследование не меньшая глупость.

– Вы знакомы с Боди Сативой? — спросила Дор.

– Да. — Женщина смерила Дор долгим взглядом, затем развернулась и ушла.

Люди на путях начали танцевать под какой-то ритмичный звон, не имевший ничего общего с музыкой и напоминавший звуки, какие издает стеклянная посуда, разлетаясь вдребезги при ударе о стену.

Спрыгнув с платформы на рельсы, Дор очутилась среди танцующих. Чтобы узнать, кто из них действительно виртуальный персонаж, а кто фантом, она окинула их рассеянным взглядом, не фокусируя зрение. Большинство мгновенно преобразилось, их тела превратились в какую-то пористую, волокнистую массу, похожую на сахарную вату. Дор нашла, что для созданий, изготовленных из сахарной ваты, они неплохо смотрятся, и придирчиво оглядела свой наряд.

Шанти был облачен в длиннополый пурпурный балахон: красный цвет преобладал над фиолетовым. Похожая на бархат ткань с мелким ворсом на ощупь напоминала мелкозернистую наждачную бумагу, но только снаружи. Определить же, какова ткань изнутри — мягкая или грубая, — Дор не могла, поскольку ощущение одежды на теле было слабым. Хотя игровой костюм считался универсальным и гарантировал всю полноту чувственного восприятия, она не ощущала, например, как полы развеваются и хлопают по ногам при ходьбе. Видимо, чтобы испытать подобный эффект, нужен костюм, сделанный по специальному заказу. По крайней мере, утешает то, что не споткнешься, наступив на подол, рассудила Дор, прокладывая себе путь среди танцующих.

Выбравшись на свободный пятачок, Дор сверилась с картой, но нового маршрута не обнаружила. Зеленая звездочка по-прежнему светилась в той же точке, что и раньше. Или Боди Сатива сейчас находится на этой же станции, или карта безбожно врет.

Ее попытки привлечь внимание танцоров так и не увенчались успехом. Поначалу Дор казалось, что ей не отвечают из вредности, но потом поняла: они просто не видят ее. Происходящему могло быть только одно объяснение: внутри этого уровня существовал еще один, на который она перешла случайно, сама того не заметив. Уровень внутри уровня — мир внутри мира. Она попыталась понять, есть ли в этом какой-нибудь скрытый смысл, но после краткого размышления пришла к выводу, что цель может быть только одна: чем дольше заинтригованный игрок, забыв, во сколько ему обходится каждый виртуальный час, будет ломать голову над не имеющей решения загадкой, тем больше он заплатит в конце сеанса.

Ее взгляд остановился на гитаристе. Он сидел на том же месте, где она с ним рассталась, и продолжал самозабвенно играть на своем инструменте. Похоже, ему не мешал дребезжащий звон, под который дергались танцующие. Среди всей этой призрачной толпы он казался Дор самым реальным, поэтому она решила обратиться к нему и как следует обо всем расспросить. Но когда пробралась через толпу, оказалось, что взобраться обратно на платформу, край которой находился чуть ниже уровня ее глаз, совсем не просто. После нескольких ее безуспешных попыток подтянуться на руках, парень, не открывая глаз, произнес:

– Я прекрасно тебя вижу и слышу. Говори оттуда, где стоишь.

– Согласен. Скажи, если к тебе как следует присмотреться, ты тоже в кого-нибудь превратишься?

– Я способен стать кем угодно, но ты увидишь во мне только того, кого сможешь разглядеть. — Он улыбнулся и внезапно начал преображаться. Сначала перед ней возник стриженый толстощекий юнец, затем худощавый мужчина средних лет с длинными, прямыми пепельно-седыми волосами… Возвратив свой прежний облик, гитарист продолжил: — Если бы ты знал, сколь незначительны изменения в комбинации морфем при подобных превращениях…

– Возможно, — кивнула Дор. — Давай к делу: ты знаешь Боди Сативу?

– Знаком ли я с ней лично или только слышал о ней?

– Первое. — Дор помолчала, затем добавила: — Ты не знаешь, где она сейчас?

Гитарист откинул голову; его глаза по-прежнему были закрыты, а пальцы мягко перебирали струны — такие же тонкие, как нити паутины. Дор не слышала звуков гитары, но чувствовала их. Мелодия обволакивала ее и, проникнув в сознание, рассыпалась изящными искрами звуков.

– В бесконечной череде воплощений последний раз я был дельфином, — выдержав паузу, сообщил музыкант.

– Почему же ты изменил свой облик?

– Время от времени мы должны это делать. Меня удивляет вопрос

– здесь все об этом знают. Кем ты был до того, как попал в этот мир?

– Детективом из отдела по расследованию убийств, — призналась она после секундной заминки.

– Теперь понятно, почему наш разговор напоминает допрос. — Он усмехнулся. — Перевоплощение — это не просто внешнее преображение. Меняя облик, ты меняешься и внутренне, становишься другим человеком… Словом, это как переход на новый, более высокий уровень. Если не меняться, жизнь останется пресной.

Золотые слова, подумала Дор и решила при случае послать своему бывшему мужу открытку с подобным напутствием.

– Хорошо сказано для дельфина, пожелавшего выбраться на сушу, чтобы поиграть на гитаре, — улыбнулась она.

Парень прекратил играть и извлек из резонаторного отверстия в гитаре какой-то предмет.

– Вот, возьми. — Он протянул Дор что-то вроде игральной карты.

– Хотя ты соображаешь почти так же туго, как и тот, кто был здесь в этом облике до тебя, но твое невежество не столь убийственно, как мне поначалу показалось.

– Как это понимать? — Дор взяла карточку.

– Мне кажется, что ты не совсем безнадежен и способен кое-что уразуметь.

На карточке был изображен восточный иероглиф. Однако, как Дор ни старалась, ей не удавалось рассмотреть его, поскольку очертания знака постоянно менялись.

– Что это? — спросила она.

– Карточка для такси, — объяснил он.

– При чем тут такси? Мы в метро!

– Сегодня поезда не ходят, или ты не заметил? — Музыкант рассмеялся.

– Мне нужно найти человека! Если верить карте, он сейчас здесь, на станции.

Гитарист покачал головой.

– Не совсем так. Карта лишь указала место, где находится локационная утилита, которая выдает справки о местонахождении того, кого ты разыскиваешь в Городе. Вообще-то, на каждой станции метро есть локационная утилита.

– И где же она? — подавив вздох разочарования, Дор окинула взглядом платформу.

– Не сомневайся, где-нибудь да отыщется. — Он пожал плечами и добавил: — Иногда это бывает совершенно неожиданно.

– Спасибо, ты здорово мне помог.

– С этой карточкой ты можешь взять такси; тебя отвезут в любую точку Города.

Дор посмотрела на кусочек пластика. За проезд она расплатится с его помощью, а чаевые? Может, сверх платы таксисту надо отдать монету? А может, она должна предложить ее гитаристу за подсказку? Она разжала кулак и посмотрела на серебряную монету, лежащую на ладони.

Парень перестал играть.

– Откуда она у тебя? — спросил он.

– Мне дали ее перед спуском на станцию. — Она сжала монетку в кулаке. — А что?

– Не думай, будто она останется у тебя навсегда. Здесь многое становится бесполезным — со временем. Как скоропортящийся товар, например, молоко или цветы.

– Или те, у кого перерезано горло, — добавила Дор.

– Нет, — гитарист улыбнулся. — Ты, должно быть, заметил, что подобная неприятность твоим планам не мешает. Хотя я не припомню, чтобы кто-нибудь начинал свою жизнь мертвым. Если хочешь быть мертвым, нужно умереть здесь —– таков обычай.

– Где — здесь? На станции метро или вообще в виртуальном мире?

– Где-нибудь. Там, где ты найдешь смерть.

Парень любит напустить тумана, подумала Дор, тяжело вздохнув. Не слишком ли часто он стал повторять «там, где…»

– Как насчет монеты? Из твоих слов следует, что вскоре она может превратиться в безделушку, не имеющую никакой ценности?

– Монетой можно воспользоваться при определенных обстоятельствах, когда будут выполнены все условия. В этот миг она обретет силу. — Он помолчал и продолжил: — Но дело в том, что обстоятельства могут измениться внезапно.

– Верно подмечено, — пробормотала под нос Дор. — Я хочу найти локационную утилиту. Как это сделать?

– Просто спроси. Дор нахмурилась.

– Кого?

– Меня.

– Хорошо. — Она с сомнением посмотрела на него. — Где я могу найти локационную утилиту?

– Я же сказал: задавай вопрос, — тихо ответил парень, перебирая пальцами струны.

– Но я уже… — Дор стала терять терпение. — Как мне найти… Нет, не то. Где я могу найти Боди Сативу?

– Возьми такси. Когда водитель спросит, куда тебя отвезти, отдай ему карточку. — Он указал подбородком на ее руку, не открывая глаз и продолжая играть.

Дор вновь бросила взгляд на иероглиф, который постоянно менял очертания, и поняла, что виртуальный мир с его загадками изрядно ей надоел.

– Ты уверен, что все получится? — устало спросила она.

– Не сомневайся, это прямая дорога к Боди Сативе.

– Что-то не верится.

– Почему? — спросил он.

– Мне показалось, что здесь нет прямых дорог.

– У тебя очень простое желание. Все, что от тебя требовалось, — в нужный момент оказаться в нужном месте и, естественно, в нужном облике. Элементарная задача.

– Ну да, элементарная, — невесело хмыкнула Дор, сопроводив слова кивком. — Мне бы сразу догадаться, что ты и есть локационная справочная утилита. Скажи, ведь это правда?

– Глупо отпираться, поскольку это очевидно. — Он радостно рассмеялся.

– Подумать только, мне надо было лишь задать вопрос!

– Невероятно просто, не правда ли? Желание очень простое — ты всего-навсего хочешь встретиться с другим игроком. Из этого можно заключить, что ты не Шанти Лав и даже не обычный игрок. Обычных игроков не интересуют столь очевидные вещи. Они устремились на поиски секретных подпрограмм, чтобы попасть в другой виртуальный мир, который придет на смену этому. Кое-кто даже ищет мифическую дверь, открыв которую, можно обрести виртуальное бессмертие. В подобных случаях моя задача усложняется, поскольку требуется не просто справка, а информация — не только удовлетворительная, но интригующая. Я играю на естественном любопытстве людей, на влечении ко всему загадочному и таинственному, на их сокровенных мечтах и тайных желаниях.

– Решая твои ответы-головоломки, они часами бродят в виртуальном мире, а потом платят за это бешеные деньги.

–– Чем больше времени игроки проводят, создавая сложные, запутанные ситуации, тем интереснее становится сам Город.

– Почему бы тебе не раскрыть им глаза и не сказать правду? Зачем ты подстегиваешь их воображение и фантазию сказками о секретных подпрограммах, которые якобы имеют выход в постапокалиптический Токио или куда-то еще?

– Прежде всего, в мою задачу отнюдь не входит проявлять инициативу и давать советы тем, кто их не просит. И потом, это отнюдь не сказки. Я отвечаю только тогда, когда меня спрашивают, и только на те вопросы, на которые есть ответы. Существует ли на самом деле дверь в высший виртуальный мир или нет, я не знаю. У меня нет доказательств, что она есть, но я не могу утверждать обратное. Я всего лишь утилита. Мои создатели не позаботились о том, чтобы снабдить меня исчерпывающей информацией о моей вселенной, и я ничего не знаю о том, бесконечна она или нет.

– Потрясающе, я рассуждаю о философских проблемах с утилитой! — хмыкнула Дор. — А о секретных подпрограммах тебе тоже ничего не известно?

– Меня не посвящали в подобные тайны — по той простой причине, что программа сразу перестанет быть секретной после того, как я расскажу о ней игроку, который обратится ко мне с нужным вопросом.

– Хорошо, — задумчиво произнесла Дор. — Что ты вообще знаешь об этих программах?

– Только одно: время от времени появляется игрок, который утверждает, что нашел их.

– Как ты считаешь, они говорят правду или врут?

– Я не детектор лжи.

– Даже если бы ты им был, это ничего бы не изменило. Ты не способен отличить ложь от правды, поскольку в этом мире между ними нет никакой разницы.

Он ничего не ответил. Его пальцы бегали по струнам, глаза по-прежнему были закрыты, на лице застыло отрешенное выражение. Этакое олицетворение беспристрастности и объективности — виртуальная Фемида…

– Ты знал Шанти Лава? — спросила она, затем поспешила уточнить: — Я имею в виду того, кто был здесь в этом образе до меня?

– На самом деле я никого не знаю. Просто мне известны имена всех игроков.

Дор задумалась.

– Скажи, кто-нибудь обращался к тебе с просьбой найти Шанти в Городе?

– Я не помню.

– Почему?

– Я не храню эту информацию в памяти, она не представляет для меня ценности.

– Хочешь сказать, что не остается никакой записи, никакой информации о тех справках, которые ты когда-либо выдавал?

– Информация подобного рода остается доступной лишь до тех пор, пока игрок, запросивший ее, не выйдет из сеанса. Может, где-нибудь в системе такие записи все же сохраняются, но мне об этом ничего не известно. Послушай, если тебя это так интересует, запишись на специальные курсы. Ты узнаешь о виртуальном мире такие тонкости, которые даже мне не известны.

– Кто-то говорил, что не дает советов тем, кто их не просит, — язвительно заметила Дор.

– Разве это можно назвать советом? Она улыбнулась:

– Действительно нельзя, ты прав. Спасибо за карточку для такси. — Дор пошла по пути вдоль платформы, но внезапно остановилась и, обернувшись, спросила: — Где здесь можно поймать такси? Быстро и без проблем?

– Не знаю.

– Коротко и ясно. — Дор смиренно вздохнула. — Скажи хотя бы, есть ли они поблизости?

– Я не знаю. Такси — это не игрок.

Дор кивнула, расстроившись из-за того, что сама не догадалась об этом.

Загрузка...