Слуги ветра

Часть третья КОСТИ БРАМИРА

— Что такого особенного в крепости Касс, столько суеты вокруг нее, причин которой я не могу понять?!

— Касс — одна из самых древних крепостей в этих землях. Никто уже и не помнит, как давно ее построили, а вернее вырезали из целой скалы, мой капитан, — ответил Ханх, неторопливо прохаживаясь возле очага на нижней палубе. — Это и крепость одновременно, и город, и древнее святилище. Стены ее так круты и высоки, что ни одна армия не способна взять штурмом. Верно говорю, капитан. Устройство внешних бойниц и башен так уникально выполнено, что даже атака небесного корабля не даст должного результата. Можно заливать стены горящим маслом, закидывать бочками с порохом, все одно укрепление пострадает совсем незначительно.

Ханх потянулся к котлу и, обернув тряпкой рукоятку, снял с крючка закипающий котелок. Жаровня стояла на большом поддоне, заполненном сухим песком, так что опасения по поводу того, что искры и угольки упадут на деревянные перекрытия, была совсем не велика. Чем больше я узнавал об особенностях корабля, тем больше понимал, что за многие календари, и даже луны, они становились летающими крепостями, непрерывно совершенствуя свою конструкцию. «Огненный ветер» был относительно новым кораблем, и потому все новшества казались очень естественными. Лебедки, блоки, сложные механизмы люков и раздвижные палубы для удобства погрузки — все это превращало корабль в универсальное орудие, пригодное как для мирной жизни, так и для ведения боевых действий. Калека Ханх мог десятками мер рассказывать о кораблях, и я с удовольствием слушал и запоминал, но сейчас меня интересовала именно крепость Касс, вокруг которой заплеталась нешуточная интрига.

— Главные ворота крепости, по сути, цельный кусок гранита. Его не проломить тараном, не взорвать пороховыми зарядами, даже вложенными в щели, не сдвинуть магией, потому что именно магами и были созданы эти древние стены. Зашита очень надежная.

— И сколько войск, по-твоему, вмещает эта крепость?

— Несколько тысяч, не меньше. Единственное уязвимое место крепости — это припасы и склады, родники и колодцы. В то время, когда ее строили, на земле еще была сильна власть магов. Так говорят старики. Для них не было проблемой обеспечивать крепость припасами, провизией, сколько угодно по средствам своего мастерства, но увы, с течением времени, таких великих кудесников и не осталось. Какое бы войско ни скрывалось за стенами крепости, они обречены. Голод и жажда заставят их либо поднять ворота и сдаться на милость победителя, либо погибнуть в жутких мучениях.

— Штурмуя крепость, можно вскарабкаться на стены. Отряд наемников с легкостью взберется на любые уступы и проникнет внутрь, — предположил я, провоцируя Ханха на новые откровения.

— На языке Полхии Касс — это небесная ласточка. Стены крепости представлены именно такими странными пещерами и норами, как ласточкины гнезда на крутых берегах рек. Даже если проворные воины и попадут в эти норы, им еще предстоит пройти не простой лабиринт, опасный и коварный, прежде чем они попадут во внутренние помещения. Там множество потайных проходов, десятки скрытых комнат, арсеналы. Не спроста у прежнего короля был крепостной министр в титуле князя, который вот уже в семнадцатом колене оберегает и хранит эту крепость, зная каждый закоулок, каждый проход и тайные места.

— Крепость стоит высоко в горах, — напомнил я, принимая из рук Ханха чашку с молочным отваром, которым он угощал всех, кто спускался к нему в трюм. — Там даже летом ледяные шапки на вершинах. Так что с водой, наверное, проблем нет.

— На моей памяти в некоторые годы ледники таяли до основания. Бывало, что уже в начале лета реки и ручьи пересыхали и гора становилось совершенно голой и безжизненной. Мхи, мелкая трава там, конечно, растут, но что с нее проку. И проливные дожди бывают в этих местах не редко. Но одной воды не достаточно для удержания обороны.

— Если я ничего не упустил, то по всему выходит, что шансы на долгое противостояние обитателей крепости не велики?

— Если только не будет достаточно сильного и умелого мага, — напомнил старик, ухмыляясь, — который сможет обеспечить всю крепость припасами.

— Коль скоро крепость удерживает оборону до нынешних пор, то стало быть, такой маг имеется. Или запасов так много, что держатся можно еще долго, — предположил я, перечисляя возможные ситуации.

— Еще есть вариант, — подсказал Ханх с ухмылкой и какой-то иронией, — что в крепости не так уж много солдат и охраны. А запасы экономятся и расходуются разумно и бережно. Прежде я не слышал о магах или чародеях, живущих ныне, которые способны обеспечивать припасами целый город! Ведь крепость Касс — фактически город, это без преувеличений, мой капитан.

Так или иначе, до меня доходили всякие слухи о самопровозглашенном короле Фарасе, из коих я делал вывод, что сидеть за одним столом с этим человеком мне бы не хотелось. Какую степень родства он имел с усопшим или убитым королем Полхии, определить трудно. Вполне возможно, что незаконнорожденный сын или сводный брат. В любом случае жреческий совет не признает его власти и права на корону, но готов мириться с его воинственным настроением. Короновать они его не спешат, до той лишь поры, пока он не сживет со свету всех тех, кто хоть как-то может еще претендовать на трон Полхии. Это вопрос времени. Если прав Ханх, то крепость — единственное место, где пока укрывается королева со своим сыном, законным наследником. Не будет ее и наследника, коронация пройдет в храме четырех алтарей с молчаливого согласия верхушки жреческого совета. Вот и все. Хоть сам Фарас по описанию мне и не приятен, я рассматриваю в первую очередь не то, насколько симпатичен мне человек, а то, насколько выгодно иметь с ним дело. Увы, в моем нынешнем положении это немаловажный фактор.

Определенно, своя выгода есть и в отношениях с ним. Если я выступлю на его стороне и предложу услуги корабля войску, то крепость падет уже к середине лета, если не раньше. Это немного самоуверенное предположение, но все же! А что в конце? Мне отсыплют сундук золота? Отравят на дружеской пирушке, или пихнут кинжал в бок где-нибудь в темном углу? Делиться с безродным капитаном никто не станет. Если после падения крепости власть Фараса утвердится, то он сделает все возможное, чтобы избавиться от претендентов на дележ наследства и земель. Орадан еще при первой нашей встрече упомянул, что королева не смогла унести с собой в крепость казну прежнего правителя. Надо полагать, что Фарас до этих сокровищ добрался и теперь ему есть, что терять, что делить и что оберегать. С ним все ясно, а что может произойти, если я встану на сторону королевы и законного наследника, оставшихся без средств для найма армии? С неумелой командой и большим и неповоротливым кораблем, который любой подкупленный шпион сожжет за десяток золотых и не почешется. Выступить на стороне королевы значит обречь себя на бесславный финал. Присоединиться к Фарасу рисковать шкурой, опасаться удара в спину, что вполне вероятно. Может, подняться повыше, поставить паруса и лететь куда глаза глядят, пока не достигну горизонта и не упрусь в небесную твердь? Зачем мне эта война? Зачем все эти интриги и беспокойства? Военный фрегат — сила значительная, но есть ли смысл использовать ее в прямом назначении?

И все-таки хочется ввязаться в эту драку! Я так соскучился по нормальной азартной игре, что просто не нахожу себе места. Хочется пощекотать себе нервы, подразнить всесильных духов, испытать удачу.

— А что наши гости?

— Мой капитан, все брешут друг с другом как собаки дворовые.

— Это невежливо, Ханх. Как ты можешь так говорить? Они заплатили золотом за то, что мы доставим их в крепость Фараса, нам надо проявить учтивость.

— Учтивость-то мы, конечно, проявим, но отношения к ним это не изменит. Они торопятся на войну, следует думать, ожидая, что смогут поучаствовать в дележе добычи, что достанется новому королю. Я хоть и простой лампадарь, — напомнил калека, — мой капитан, но ясно вижу, что затея пустая.

— А как бы ты поступил на их месте? Я имею в виду уважаемых магов, что стали нашими попутчиками?

— Лично я бы вообще не вмешивался, — отрезал Ханх, ничуть не медля с ответом.

— Ну а все же? — настаивал я, понимая, что у старика есть ответ на этот вопрос.

— Это не батрацкий пьяный мордобой в трактире, мой капитан, тут в дело замешаны маги, благородные, знатные князья, бароны, и готовы они лить свою высокородную кровь не за медный червонец, как вы понимаете, а за куш, которым смогут обеспечить безбедное будущее себе и своим потомкам. Драка будет нешуточная. Все, кто хоть немного с головой на плечах, в какой-то момент сообразят, что от щедрот самозванца им достанутся только черепки с опилками. И побегут они как крысы перед наводнением в крепость Касс, под крылышко королевы. Много будет перебежчиков, очень много.

Лететь дальше на восток — значит подпадать под власть великой пустыни, несколько камней кряду без всякой цели лететь над проклятыми землями, рачительно распределяя запасы, — пустая трата времени. Там нет городов и поселков, там даже кочевий не сыскать, что уж говорить о городах. Мертвая земля, делать там нечего. На запад тянутся бескрайние леса Полхийского королевства, дальше Булгальское царство, границы которого ограничиваются только вечными ледниками и тундрой на севере да дремучими лесами на западе. Куда даже сами булгальцы соваться не торопятся. На юг также пути закрыты. Королевство Валадария мне не обогнуть, не облететь. Опять же с одной стороны пустыня, с другой — дикие дремучие земли, кочевые угодья, дикие угодья охотников, вплоть до самого моря, на которое я так мечтал попасть. Речные земли самые заселенные. Лететь отсюда куда-либо полное безумство, тем более с моим опытом и умением вести торговые дела. Карты, оставшиеся от капитана, не дают представления о том, что вокруг. Ограничиваются чуть большей территорией, представление о которой имею и я сам.

Судьба не оставляла выбора. Наивно полагать, что небесный капитан волен вести свой корабль куда ему угодно, он все равно ограничен. Места для стоянок, контракты, договоры, пополнение припасов и ремонт — все это заставляет держаться относительно близко от тех маршрутов, которые уже не один десяток лун проложены над землями небо-ходами не в одном поколении. Если посмотреть немного свысока, не беря в расчет некоторые мелочи, то действовать приходится в весьма ограниченном пространстве. А допускать хаос в таких движениях нельзя, нужно держаться правил и традиций. Вот тебе и вольная жизнь, капитан Брамир! Как все красиво и романтично казалось еще несколько дней назад. Каких-то несколько дней!

Единственный урок, что я усвоил из всего своего небольшого жизненного опыта, — это то, что никогда нельзя перечить воле духов, не идти поперек судьбы. Нужно уметь находить прелести и выгоду в той ситуации, которая дается в распоряжение, а не надеяться на успех в выдуманном, желаемом раскладе. Так намного проще.

Если попробовать представить себе все, что со мной происходит в виде обычной игры, той, к которой я привык, то сейчас мои дела не так уж плохи. Игра всегда подчиняется правилам, а кто, как не я, должен лучше прочих ориентироваться во всех хитростях. Я опытный игрок, решительный, хитрый, коварный. Надо навязать свою игру прочим соперникам, надо заставить их считать меня непредсказуемым и опасным. Сбитые столку, они станут совершать одну ошибку за другой, и я воспользуюсь смятением и замешательством, прибирая к рукам ставку. Сбросить кости, смухлевать, подставить, делать все возможное, чтобы меня считали игроком нечестным, если поведу себя правильно — в худшем случае сыграю вничью или с минимальными потерями. Но в такой опасной игре надо иметь союзников. А кто на сегодняшний день может выступить моим союзником кроме команды? Еще более таинственное, опасное и непредсказуемое племя пустынных волков? Орадан не без намеков дал понять, что сделают со мной его соплеменники. Фарас? С горсткой прихлебал, жаждущих дележки и крови самого короля, хоть пока и не признанного жреческим советом, в состав которого, между прочим, входит и Иридин Гурымей, верховный жрец и инквизитор храма четырех алтарей в Валадарии, одном из самых крупных и могущественных королевств. Почему-то тот факт, что Гурымей при любом раскладе выступит на стороне Фараса, даже не подвергается сомнению. Маг слишком высокого о себе мнения и скорее предпочтет союз с неуверенным в своем положении самозванцем, чем выступит на стороне законной королевы и ее наследника. Золото, прирост земель и нажива — вот то основное что в первую очередь движет этим духовным отцом, повелителем человеческих душ и умов. Сильное духовенство, сильная, подконтрольная власть царствующей династии, и в этом случае неважно, к какому роду она принадлежит. Все сводится только к личным интересам.

Не могу сказать, что в моей голове уже созрел какой-то план. Так, одни наметки, но я намеревался сбить все расклады уже сейчас. Игра! Вот что было главным в моей жизни на протяжении многих лет. Я игрок! А следовательно, играть я буду всегда и всем, коль скоро ничего больше все равно делать не умею. Пусть я посредственный капитан, пусть бывший вор и пройдоха, безродный и никому не известный. Игра — вот суть, которую я содержу в себе.

Думая об этом, мысленно накручивая себя на подобные действия, я вышел на палубу, ища глазами Корвеля.

Астролог-недоучка сидел на носовой надстройке вместе с Наем и о чем-то тихо беседовал с мальчишкой. Я подошел ближе, невольно слыша часть их разговора.

— …Таким образом, мы можем одинаково читать направления рек, расположение хребтов, — вещал Корвель с видом матерого ритора. — Так испокон лун повелось, что все карты составляются единым образом. Это как грамота. Никто же не пишет букв сверху вниз или справа налево. Все придерживаются правил написания любых текстов. То же самое в полной мере относится и к начертанию карт. В любой карте, какой бы она ни была, принято в самом верху изображать гору духов. Пусть никто никогда и не видел этой горы, но все договорились, что находится она далеко на севере, в царстве стабильности, вечного покоя и тишины. Так и в текстах восхвалений говорится. В царстве льдов.

— И что? — спросил Най удивленно. — Все капитаны делают свои карты именно по этому правилу?

— Ну, разумеется, ведь если карту может прочесть кто-нибудь другой, то, стало быть, она превращается уже не просто в кусок пергамента с рисуночками и закорючками, годный только для капитана, это уже товар, который стоит пусть и не многим больше, чем материал, на котором она начертана. Всякое случается. Представь, что какой-то капитан потерял корабль и казну, а такое случается не так уж редко. Сам уцелел, а корабль разбился. Вот тогда капитан отмечает на карте место падения корабля. Что стоит в таком случае такая карта?

— Да ничего не стоит! — удивился Най и пожал плечами.

— Вот тут ты ошибаешься. Корабль — это же не просто кусок дерева, это еще и железо, медь, какие-то припасы в трюмах, магические камни в котле. Это целое состояние. Следовательно, карта, на которой отмечено место падения, стоит очень не дешево! А все потому, что кто-то другой, кроме самого капитана, вполне может прочесть все принятые условия и обозначения.

— Теперь понятно, господин Корвель, — улыбнулся Най и поднял на меня удивленный и восторженный взгляд.

— Не смотри на меня так, Най, я сам порой удивляюсь тому, какие кладези знаний хранятся в голове моего друга. Кстати, — обратился я к Корвелю, — вот вам задание, проверка. Вы оба посмотрите-ка на этой самой карте, нет ли где-нибудь поблизости, на пути нашего следования, еще крупного города или поселка.

— Как же, капитан! — встрепенулся Най. — Вот тут! Мы как раз говорили с господином астрологом, что на пути будет большой поселок на реке, где можно бы было посмотреть отличия кораблей небесных и тех, что ходят по рекам.

— Это восточный форт Смартии, мой капитан, — подтвердил Корвель. — А что интересного может быть в этой крепости?

— Припасы, Корвель, — пояснил я, не очень-то скрывая своих намерений.

— Но корабль просто ломится от припасов, Тром от жадности да привычки своей бедной жизни так набил трюмы, что там крысам, наверное, тесно!

— Я не хочу утомлять тебя подробностями моего плана, Корвель, потому что игрок — ты весьма посредственный, уж извини. Но я намерен разыграть очень сложный расклад, делаю большую ставку на то, что он будет удачный.

— Знаешь, Брамир, я всегда боялся такого азартного блеска в твоих глазах. Всякий раз это заканчивалось примерно одинаково! Так или иначе, ты пускался в бега!

— В то время я был рыночный вор и шулер. На этот раз все совсем иначе. Я собираюсь, как в игре с капитаном Таусом, рискнуть всем, что у меня есть! Так высоко задрать, что всем просто ничего больше не останется кроме как считаться с моей игрой!

— Если ты собирался меня напугать. Брамир, уверяю, тебе это удалось! Если это шутка, то какая-то очень не смешная!

Разношерстное и диковатое войско Фараса хаотично носилось вдоль крепостных стен, громыхая тяжелыми сапогами. Возвышаясь на невысоком холме, сторожевые башни Хатана, как горные утесы, громоздились над пеленой густого тумана, застлавшего всю долину, луга и излучину реки. Огромной, трехтысячной армии никто не ждал в такой ранний час. Они, как призраки, вынырнули из молочной мглы и оказались в сотне шагов от главных ворот крепости как раз перед широким мостом, перекинутым через ров. Опускать решетку и бить тревогу не было никакого смысла. Солнце только-только показалось над горизонтом, когда армия Гурымея вошла в главные ворота крепости. Для самодовольных капитанов это был серьезный удар, большой промах и недосмотр, многим из которых он будет стоить не только карьеры, но и жизни. Сам факт того, что войска во главе с незваными гостями входят в распахнутые настежь ворота, уже ставил Фараса в очень унизительное положение.

Иридии радовался и ликовал в связи с таким удачным стечением обстоятельств, и высланный вперед разведчик и провокатор Юрх наверняка на совесть отработал свое золото. Уходящие силы полнолуния были загодя собраны в несколько надежных амулетов, которые Иридин Гурымей держал в свинцовом ларце вместе со «Свирелью ветров». Но это был его боевой резерв, тот потенциал сил, который он оставит на утверждение своей власти. В разговоре с самозваным королем он намеревался использовать обычные методы, нехитрые жреческие уловки, которыми владел в совершенстве. Тайное искусство риторов, умение вести переговоры, сила убеждения, первое, что маг освоил еще в академии и потом использовал весьма успешно.

Последними к стенам Хатана подошли конные упряжки с двумя большими катапультами, способными метать снаряды весом в тысячу мер, не меньше. В собранном состоянии эти катапульты умещались на большие повозки, запряженные четверкой лошадей. Кой-Хару, верный полководец и слуга Гурымея, распорядился, чтобы повозки поставили как раз под железной решеткой, на тот случай, если вдруг возникнет конфликт и стражники Фараса попытаются опустить ворота и поднять мост, загоняя армию хозяина в ловушку.

Возница подогнал повозку мага к лестнице, ведущей в крепость, почти вплотную. Семеро рыцарей сопровождения, вооруженных и одетых в легкую броню, отделились от ровной шеренги войск и подбежали к повозке господина. Придерживая друг друга, они ложились прямо в раскисшую грязь перед лестницей, невзирая на удивление крепостных офицеров, вышедших навстречу войску мага. Рыцари укладывались в грязное месиво и лужи, образовывая своими телами некое подобие настила, по которому Иридии Гурымей прошел до самых ступеней лестницы, не запачкав полы мантии и сапоги. Еще дюжина хорошо вооруженных офицеров выстроилась вокруг мага плотным каре, следуя за ним по пятам. Видя серьезность и напор этой гвардии, все в крепости не придумали ничего лучше, чем просто расступиться перед незваными гостями.

Вышагивая твердой и уверенной походкой, еле заметно прихрамывая на одну ногу, маг шел по темным и затхлым залам, наполняя их каким-то смятением, тревогой и опасностью.

Князь Мехру за несколько дней пути в свите Гурымея и вовсе потерял собственное достоинство и теперь семенил за жрецом как преданный слуга.

К визиту мага Фарас подготовиться не успел, так и был застигнут в тронном зале, еще сохранившем остатки былой роскоши полхийского короля. Фарас лежал в одном исподнем на большой медвежьей шкуре возле камина, с трудом продирал заспанные глаза, когда Гурымей предстал перед ним, надменно взирая на самозванца.

Надо сказать, что Фарас не сильно-то стеснялся своего унизительного положения и потому вызывающе и с долей негодования встретил незнакомца.

— Будь ты хоть дух бестелесный, — возмутился Фарас, повышая голос, — я найду возможность заставить тебя проявлять ко мне уважение! На кол самозванца! Стража!

Никто из окружения самопровозглашенного короля даже не рискнул пошевелиться. Замерли словно каменные изваяния, боясь совершить неосторожное действие!

Маг заговорил спокойно и очень сдержанно, можно сказать даже вкрадчиво. В манере, обычной для опытного ритора и служителя храма.

— Король Фарас, видимо, запамятовал, а быть может, окружен дураками, которые не потрудились доложить великому о появлении его друга и союзника. Многие пути пришлось преодолеть мне, прежде чем к стенам вашей крепости приблизилось мое войско. Три тысячи отборных, тренированных солдат — все опытные ветераны, не новобранцы. Больше сотни бестий, свирепых и кровожадных Ши-фу, прибыли в ваше распоряжение, мой король.

— Кто посмел? Как! Кто предатель?! Мехру! — гаркнул Фарас, обращая взор на своего наместника, прячущегося за спинами рыцарей. — Ты жирный боров! Что ты делаешь здесь?! Или я не вел тебе сидеть на границе?!

— Мой король разгневан? Как жаль, — зашипел маг, медленно вышагивая по залу. — Гнев этот как раз то, что сейчас сможет помешать достичь цели! Духи в моем лице помогают лишь праведным и достойным.

— О чем ты говоришь, жрец?

— Я говорю о троне и о королевстве! Я говорю о заговорщиках и проклятых! О прошлом и будущем, которое стелется предо мной как тексты открытой книги! Я маг и инквизитор Иридин Гурымей! Я тот, кто говорит с духами и благословлен ими! Уверен, что достойный короля потомок не отвернется от содействия духов в своей праведной борьбе!

Я встал у рулей, где бессменно вот уже почти сутки скучал тихоня Вельгор. Выигрывая время, я приказал небоходам убрать все паруса, и мы так сильно замедлились, что рулевому просто нечего было делать. Двигаясь в слабом потоке ветра, мы плавно смещались на восток, как раз к поселку на реке, который указали на карте Корвель и Най.

Увлеченные своими вечными спорами и шпильками в адрес друг друга, маги — северянин Балбаш и кассарец Харбу-Махар, — даже не обратили внимания на то, что корабль еле плетется.

— Прошу меня простить, господа, что позволил себе вмешаться в вашу беседу, но у меня к вам важное дело.

Маги не сразу отвлеклись от взаимных оскорблений и обратили на меня внимание.

— Простите, капитан, мы как раз обсуждали некоторые человеческие достоинства и благодетели, в число которых, несомненно, входит благородство и уважение, которое мы в полной мере имеем честь наблюдать на вашем достойном и грозном фрегате.

— Большое спасибо за столь лестную оценку моих скромных усилий. Видите ли, дело в том, что по некоторым причинам я не могу себе позволить приземлиться непосредственно в самой крепости. Это слишком узкое место для корабля, да и некоторых, как я полагаю, обитателей крепости Хатана мое появление совсем не обрадует.

— О! Капитан! — закричали маги почти одновременно. — Этой услуги и не потребуется. Нас вполне устроит, если вы позволите нам сойти на землю хоть в окрестностях самой крепости, хоть ночным временем, хоть днем, нам все равно.

— Расклад ветров не самый благоприятный, и мой обратный путь будет весьма затруднен. В связи с чем у меня к вам некоторая просьба. Я ни в коем случае не избавляю себя от тех обещаний и договора, что мы заключили, но великие духи диктуют нам свои правила. Не станет ли для вас обременительной некоторая задержка?

— О какой задержке речь, капитан? — спросил Балбаш, явно почуявший подвох в моих словах.

— Здесь неподалеку, по пути есть небольшой поселок, где я бы хотел задержаться, совсем не надолго — чтобы плотней пополнить трюмы и запасы. Возвращаться, как я уже сказал, будет не просто, а мне нужно сделать еще одно дело, весьма важное.

— Что ж, — крякнул Харбу-Махар, — мы не вправе препятствовать вам, капитан, мы только гости на этом корабле, но может быть, мы сможем стать вам полезны в каком-то деле?

— Да! — подтвердил Балбаш. — Вы можете смело полагаться на нашу помощь, капитан. Может, совершить обряд и призвать попутный ветер?

— Не стоит, право, так беспокоиться, господа. А секрета в моем деле нет. Дело в том, что ввиду всех тех событий, что происходят в славном некогда королевстве Полхии, я занимаю, как бы это сказать, несколько нейтральную позицию. А как известно, когда военный корабль остается без войны, ему ничего больше не остается, как заниматься торговлей. Вот я и подумал, что будет неплохо пополнить трюмы товаром и предложить их крепостным смотрителям, что в славной и великой крепости Хатана, что в крепости Касс. Знатные могут воевать сколько им угодно, мое дело торговля, коль угодно духам не благословить меня на праведную войну.

— Постойте-ка, капитан! — чуть ли не закричал Харбу-Махар, вмиг сообразивший, что я задумал. — Вы хотите снабжать припасами обе воюющие стороны?

— А что в том плохого? — удивился я совершенно искренне. — Я не выступаю на чьей-либо стороне. Во всяком случае, у меня нет таких договоров. И потому волен вести свободную торговлю с кем пожелаю.

— Но ведь всем известно, — вмешался Балбаш, — что королева и ее отпрыск в крепости Касс зажаты так, что и пискнуть не могут! Возможно, что они и наберут какое-то золото для торговли, но как много его будет?

— Мы с вами живем в удивительное время, господа, когда золото значит порой меньше, чем верное, крепкое слово, чем честь или даже просто дружба. Пусть казана королевы и пуста, но королевской печати и слова законного наследника у них еще никто не отнимал!

— Так что же, милейший?! — удивился чародей Харбу-Махар. — Вы намерены торговать не за золото?

— Для этого вполне подойдет титул, некоторые земельные угодья. Понимаете, достойные, о чем я говорю? В таких условиях расклад цен как раз в мою пользу.

— Надо сказать, капитан Брамир, что вы ведете опасную игру. Боюсь, что королю Фарасу это не очень-то понравится.

— Насколько мне известно, жреческий совет еще не признал его законным наследником трона Полхии, но ему никто не мешает совершить договор со мной. Я не принимаю чьей-либо стороны, я готов договариваться. Предложит он мне титул и золото, земли и долю в добыче, я рассмотрю ею предложение. Война войной, господа, но я должен обеспечивать свою команду достойным доходом. Я должен обеспечить будущее своим потомкам.

— А на войне убивают, — напомнил Балбаш, скривив ехидную гримасу. — Вы отчаянный человек, капитан, я рад, что духам было угодно сделать так, что мы встретились. Не знаю как мой коллега, уважаемый Харбу-Махар, но я намерен участвовать в вашей игре, если только вы пожелаете видеть меня и моих рыцарей в союзе с вами?!

— А я чем хуже?! — взбеленился Харбу-Махар, подпрыгивая на месте. — Я бы тоже рискнул подпортить кровь Фарасу! В конечном счете, друг мой Балбаш, зачем тогда мы с вами затеяли весь этот поход? Не по той ли самой причине, что только что указал нам уважаемый капитан? Нам отнюдь не хочется воевать и подставлять свои спины под удар лучников или порох бомбардиров! Мы заняты тем же самым — приростом своих земель, титула и состояния, все в то же благо наших с вами потомков!

— Так-то оно так, но позвольте спросить, Харбу-Махар, кто же говорил, что северянам нужен сильный король?!

— А я и не отказываюсь от своих слов. В споре рождается истина, мой друг. Идет война, противостояние. Побеждает сильнейший. Хитрейший, мудрейший! Вот как только он победит, так мы к нему и присоединимся.

— Без военных подвигов, без участия в самой битве наши заслуги не оценят.

— Не оценят, согласен, но капитан Брамир подсказал нам чуть ли не праведный путь! Мы не будем мешать спорщикам, напротив, будем помогать.

— Уверен, что капитан обойдется и без нашей помощи, — махнул рукой Балбаш. — Зачем ему мы?

— Как зачем! За мной стоят пятнадцать рыцарей! За тобой, Балбаш, стоит не меньше отборных воинов! Это не сила? Это не аргумент в споре?

— Что скажете, капитан?

— Правду сказать, господа, я и не рассчитывал на ваше участие, но коль скоро вы проявляете такой интерес, то стало быть, у нас есть тема для разговора и выяснения собственной выгоды.

— Вот! — закричал старик-чародей. — Вот то, о чем я тебе говорил, друг мой северянин! Южане не воинственный народ! Мы готовы решать дело миром! Но коль скоро кто-то не может поделить земли, титул и власть, почему бы, ничем не рискуя, не оторвать себе жирный ломоть от всего этого?

Перспектива, что только что замаячила перед замутненным, слегка похмельным умом угрюмого северянина Балбаша, не могла не радовать. С молодых лет живущий в нищете и в суровом учении, он был готов идти на любые договоры, лишь бы обеспечить себе достойное существование и заложить основу для будущего рода. Старик касарец однозначно намекал, что договор со мной даст больше выгоды, чем просто участие в резне, которую затеял Фарас.

— Тогда давайте обсудим все по мелочам. Какова наша доля и участие?

— Вы себе и представить не можете, господа, как я рад, что вдруг обрел таких благородных союзников. Не сомневайтесь в том, что я с честью сдержу данное вам слово и что договор со мной будет достоин ваших усилий.

Когда я отвернулся для того, чтобы отдать команде приказ прибавить парусов, я с удивлением заметил, что почти все, кто стоял рядом, смотрели на меня, ожидая результата таких сложных и витиеватых переговоров. Я не сомневался в их исходе, и прежде знал, что маги не хотят подставлять свои шкуры под чужие топоры, но именно я свел воедино ту мысль, которую они никак не могли сформулировать друг перед другом.

Фарас был явно недоволен появлением Гурымея в крепости, но выгнать мага он был не в силах. Член жреческого совета, который решил проявить такую активность в деле свержения прежнего королевского рода, был слишком могущественным союзником, и с его мнением приходилось считаться.

— Уже через полкамня мы подтянем к крепости Касс все наши катапульты. Как бы высока и неприступна ни была твердыня, я разобью ее до основания!

Маг устремил свой взор вдаль, изучая темную полоску горизонта. Смотреть на натянутую и заискивающую улыбку Фараса ему было не интересно. Самозванец из последних сил старался держаться достойно, так, как должен держаться, по его мнению, настоящий король.

— Я проявил несдержанность, уважаемый маг, был поспешен, но прошу меня простить, не ждал, что моим союзником станет верховный жрец южных храмов.

— Должно быть, тогда уважаемый понимает, что верховный жрец не будет попусту тратить свои силы и полномочия. Разумеется, что я связался с этим делом только потому, что намерен умножить жреческие земли в этих северных краях и утвердить среди этой дикости и ереси языческих представлений власть четырех алтарей. Внести истину в темные умы, введенные в заблуждение позорными текстами отступников, издревле находящих себе обитель в этих землях.

— Ну, разумеется, десятая доля всех завоеваний перейдет духовным отцам жреческого совета. В этом даже нет сомнений.

— Десятая доля, — подтвердил Гурымей, — все горные хребты Смартии в мое личное распоряжение. С князем Мехру я разберусь позже, пока он — важный союзник. Но он еретик и предатель, злобный дикарь, на которого нельзя делать ставку в новом королевском дворе. Позже я приращу его земли к своим. От Полхии не убудет, а я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы Валадария и Полхия установили крепкий союз.

— Мне показалось, или великий жрец намерен утвердить духовную власть и в южных землях?

— Ты идиот, Фарас! Твое место не на троне, а в овчарне! Я и гак полноправный правитель южных земель! Ничто там не происходит без моего согласия. Ни король Валадар, ни ублюдок его брат Асур-Валад не способны удержать власть в этом вертепе! Они развратные, жадные и ленивые настолько, что не в силах оторвать свои жирные зады от насиженных мест и утвердить власть на границе! Земли королевства тлеют. Без новой королевской семьи им не удержаться. Распадутся на мелкие графства, как уже свершалось!

— Вам видней, великий жрец, в любом случае я рад, что обрел в вашем лице поддержку храма четырех стихий, и готов всецело подчиниться воле духовенства. Для себя лишь хочу восстановить историческую справедливость и устранить опозорившего наш род отпрыска. Казна и корона, которые я смогу передать по наследству своим детям, вот все, что мне нужно!

Переведя взгляд на низкорослого, коренастого увальня Фараса, Гурымей только брезгливо поморщился, но будущий король не смог увидеть этой явной насмешки, он замер в поклоне, не решаясь посмотреть в глаза верховному жрецу.

Фарас ненавидел этого выскочку всем нутром, готов был хоть сейчас размозжить ему голову своей булавой, но увы — не мог себе позволить, пока такой нелепый конфликт. Трехтысячная армия даже без своего князя не отступит от стен Хатана и будет медленно давить, пока окончательно не истощит и без того незначительные силы. Позже! Многим позже. Когда все встанет на свои места, когда корона будет там, где ей и положено быть, когда ключи от казначейства будут вложены в его руку, вот только тогда он сделает все возможное, чтобы избавиться от этого самодовольного мага. Он наймет десяток убийц, коварных и жестоких, которые просто растопчут само воспоминание о Гурымее. Сотрут с лица земли всю его родословную и всех его прихвостней. Позже, когда самодовольный прыщ будет праздновать победу, новый король одним только жестом сотрет в пыль все его могущество и власть, выдвинет войска на Валадарию, победоносно войдет в Филадею. Убедит булгальских князей быть его союзниками! Позже, не сейчас. Но прежде чем это произойдет, он будет строить из себя пристыженного дурочка, который трепещет перед силой и могуществом инквизитора. Будет послушным, восторженным, учтивым. Позже, когда наступит время и момент будет подходящий, он одним движением сомнет всех союзников, всех прихвостней и устроит новый порядок.

— Что нового ты записал в книге, Вельгор? — спросил я тихоню, вставая рядом с ним на носу корабля.

— Записал, что мы держим стоянку на излучине реки Пойя, в деревне Соленые Холмы, в третий день четвертого камня после праздника весенних восхвалений. Записал, что было потрачено полторы тысячи девяносто два золотых грифа на приобретение продовольствия, вина, живых свиней и масла.

— Ты даже представить не можешь, дружище Вельгор, какую услугу ты оказываешь мне тем, что так тщательно ведешь все записи.

— Я помню, капитан Брамир, что я ваш должник и многим в своей жизни обязан вам. Вы показали мне совсем иной мир, другую жизнь. Позволили встать у руля военного фрегата, доверили ведение дневника.

— Уверен, что тебе еще многое доведется испытать на моем корабле, тихоня Вельгор! Ты достойный небоход, доказавший это всем, что в тебе есть. Продолжай вести записи.

Похлопав парня по плечу, я обернулся, ища глазами Ная. Мальчишка вился возле Орадана, помогая наемнику разобраться с размещением новых припасов. Рядом суетились оба мага, забыв о своих вечных препирательствах они демонстрировали удивительную слаженность в работе и редкое единомыслие. Выходит, что все их прежние споры были лишь результатом скуки и некоторой обреченности.

В какой-то момент мне показалось, что все, что я делаю, неправильно. Слишком рискованно, опасно. Затеяв такую сложную игру, я забыл, что распоряжаюсь не только своей собственной жизнью, но еще и жизнями членов команды. Да я слишком долго отвечал только сам за себя, не обращая внимания на прочих. Но теперь на мне ответственность за всех! Я не один, и с этого момента каждое мое решение — это поворот судьбы нескольких десятков людей, которые верят мне. Да, я уже не вор, я занят другим делом, честным и даже благородным, но меняя ремесло, я меняю и степень ответственности. Как же все это не просто! Какая тяжелая ноша — ответственность. Боюсь ли я ее? Сторонюсь? Нет, я совершенно четко понимаю, какими последствиями чреват каждый выверт судьбы. Мне следует либо отказаться от этой безумной затеи, либо принять этот дар и ответить за все перед высокими духами. За свою прежнюю, преступную жизнь, за те грешные дела, что совершал.

Старик Ханх только качал головой, когда небоходы сбрасывали с бортов балласт и тесаные каменные ядра, на которые мы потратили не один десяток золотых грифов у стен обелиска, храма восхождения. Тром предлагал выбросить железо, которое набрали в таком огромном количестве на рудниках, но почти вся команда и я в том числе отказались от такой нелепой идеи. Каменным ядрам в сто мер весом местные крестьяне не найдут достойного применения, и у нас есть все шансы на то, что по возвращению в эту гостеприимную деревушку мы сможем подобрать их там же, где и оставили. А вот по отношению к железным цепям и инструменту такой уверенности не было. Тем более что среди тех рабов, что мы так удачно увезли из рудников, оказалось двое кузнецов, которые уже давно соскучились по хорошей работе и своему ремеслу.

Надо сказать, что с того момента, как мы покинули железные горы, численность команды несколько уменьшилась. Некоторые сбежали без предупреждения, прочие просто уведомили, что больше никуда не полетят и что намерены остаться в первой попавшейся деревушке, соскучившись по семейному очагу и простой работе. Даже были готовы вернуть то золото, которое я давал им на пополнение припасов и обмундирования. Остались только самые стойкие, действительно такие, которым нечего было больше терять.

Весь день и всю ночь мы укладывали товары на палубах и в трюмах, тщательно взвешивали рассортировывали. Некоторый, особо тяжелый груз, даже пришлось подвесить на длинных канатах, чтобы не нарушить баланс судна. Ханх сказал, что корабль больше просто не поднимет и что лететь придется чуть ли не с одним поворотным парусом, чтобы суметь вовремя сманеврировать. При таком слабом ветре, что встретил нас на рассвете, мы рисковали ползти по небу до крепости не меньше трех дней. Но уже к полудню ветер немного усилился, набежали серые дождевые тучи, и погода окончательно испортилась. Мы не могли себе позволить намочить корабль и потому поторопились подняться как можно выше над облаками.

Солнце светило нещадно. Жара стояла просто невыносимая. Мы изнывали от жажды и зноя, но я уверенно держал корабль на высоте.

На исходе второго дня, после того как мы покинули Соленые Холмы, мы уже летели вдоль каменного хребта, угловатыми обломками скал торчащего словно бы на ровной с виду, чуть холмистой местности.

Я уже видел флаги высоких сторожевых башен крепости, хаотично разбросанных по всей неприступной вершине. Но приблизиться к крепости нам не позволял вдруг усилившийся ветер, который мотал корабль из стороны в сторону даже с полностью спущенными парусами. Еще день и ночь мы кружили вокруг, не решаясь приблизиться. Корвель уже валился с ног, стоя у рулей, когда тихоня Вельгор и Хаджин подменили его.

Я давно научился определять то, насколько быстро мы движемся, и движемся ли вообще. Для этого нельзя было обращать внимания на облака, на то, как сильно ветер сносит корабль в сторону или по курсу, нужно было ориентироваться только на крохотные лоскуты земли, просвечивающей кое-где средь редкой пелены пушистых облаков. Най, вытягивая своего воздушного змея с курильницей красного дыма, тоже легко определял направление, он словно бы чувствовал движение корабля и то и дело подсказывал Вельгору, как разворачивать крохотные рулевые паруса.

Тром поднялся на капитанский мостик, держа в руках большую меховую накидку.

— Мы приближаемся к крепости, капитан.

— Ну и что с того, давно бы уже пора было. Будь у команды больше опыта, так поймали бы нужный ветер и уже пировали бы после удачной сделки.

— Так-то оно так, — согласился Тром, — только вот даже хорошо, что мы так задержались. Я хоть успел доделать тебе капитанскую накидку.

— Вот никогда не думал, что что-то подобное мне понадобится!

— В прежние времена отличительной чертой любого небесного капитана была дорогая накидка, узор на которой в точности соответствует сложному орнаменту на котле с камнями. В те времена южане и вовсе не знали, что такое небесное путешествие, и рассказывали о летучих кораблях как о каком-то чуде. А небесные капитаны были как один потомки знатных родов, а не всякая чернь да оболтусы безродные, да простят мне духи мой змеиный язык.

— Да уж, дружище, ты полегче языком-то молоти, я хоть и безродный, сын солдата, мне тоже обидно такое про себя слышать. Да и потом я хоть сейчас отдам любому благородному отпрыску ключ от корабля, пусть только найдется такой.

— Прости, Брамир, не злись, я это к тому говорю, чтоб ты раньше времени не зазнавался. Знай свое место, но достоинства не теряй. Коль скоро было угодно духам, что стал ты капитаном, так никто пусть не может ни слова супротив сказать. И я первый, кто проследит за этим тщательно и бдительно! Ты — капитан, и значит, накидка капитанская положена только тебе!

Я принял из рук старика войлочный плащ с огромным капюшоном, отороченным лисьим мехом, расшитый красной шерстяной ниткой точно по рисунку орнамента на котле. Это было и приятно, и немного странно. Непривычно уж по крайней мере. Примеряя накидку, я и не думал, что на нас со стариком кто-то смотрит. Но как только тяжелый плащ оказался у меня на плечах, вся команда заголосила слаженным хором хриплых глоток:

— Ура капитану Брамиру! Ура капитану!

Наши голоса звучали так громко, что, казалось, все небо сотрясается от возгласов команды. Испуганное эхо робко вторило, отражаясь в уже недалеких скалах каменного хребта. Я с удовольствием и некоторым смущением принял признание команды и в ответ только намекнул Трому, чтобы тот вытащил из трюма бочонок розового вина.

Ханх помог старику вытащить угощение и долго смотрел на приближающиеся скалы. Потом обернулся к Вельгору и Хаджин и громко спросил:

— Сдюжите? Ветер крепкий. Сумеете причалить к мысу?

В ответ на это Хаджин неуверенно пожала плечами, а Вельгор кивнул головой.

Где-то в полутора тысячах колен от высоких сторожевых башен ветер словно бы прекратился. Воздушный змей в руках Ная плясал все так же резво, но корабль замер и почти не двигался.

— Что происходит? — спросил я Корвеля, который хоть и намеревался отправиться спать, такой сложный маневр пропустить не мог. — Почему мы не движемся?

— Восходящий поток, мой капитан, — ответил вместо Корвеля калека Ханх. — Надо развернуть корабль бортом к ветру и, переложив балласт, поставить короткий парус. Это чуть-чуть прибавит скорости, но зато позволит уверенно маневрировать.

— Проследи, чтобы всё было сделано как надо, — попросил я Ханха и стал с удовольствием и вниманием наблюдать за тем, как команда выполняет все распоряжения лампадаря, сам встал у канатов и узлов, контролирующих натяжение паруса.

Насчет того, что корабль не прибавит в скорости, Ханх, конечно, заверить меня поторопился, но Вельгор и Хаджин держали курс очень ровно и уже в последний момент, когда северная львица дала отмашку, я приказал убрать паруса.

Мы приближались к широкой площадке, выложенной ровными отесанными булыжниками. За долгие годы камни поросли мхом и потому казались ровного зелено-желтого цвета. По краям этой площадки высились две узкие башни, сложенные из таких же ровных камней. Почти всю площадку, прилегающую к стене и башни, облепили несколько сотен вооруженных людей.

Не знаю, как остальные, но я почему-то искренне удивился такой встрече. Мне было совершенно непонятно, на что рассчитывал этот странный военный отряд, лишь наполовину вооруженный легкими арбалетами. «Огненный ветер» уже в полкорпуса навис над площадкой, когда я отдал громкий приказ сбрасывать балластные мешки с песком и частью припасов. Стрелять якорем в каменные плиты не было никакого смысла. Трое небоходов удачно метнули кошки, зацепившись ими за балки поперечных перекладин помостов и пандусов. Я слышал суету Ханха в трюме, то, как он спешно гасил фитили в котле и остужал камни. Опускаясь плоским брюхом на площадку, корабль сильно скрипел, часть досок боковых стенок шумно треснули. Все-таки судно оказалось сильно перегружено. Хорошо еще, что трещина наметилась с противоположной стороны, собравшиеся на площадке люди не могли видеть, как она появилась.

Все происходит именно так, как должно было происходить, успокаивал я сам себя и потому старался вести себя соответственно. Спокойно, неспешно я пошел к трапу, который опускали Пай и Сих. Пробежался взглядом по напряженным, недоуменным лицам встречающих, но даже с каким-то нетерпеньем вступил на толстые доски.

— Преклоните колени перед стражей королевского двора! — выкрикнул пузатый офицер, стоящий неподалеку от меня. Я не мог различить особенностей орнамента, узоров и цветов его родового герба, мне и так было ясно, что передо мной благородный человек из знатного дворянского рода. Но встать на колени я не торопился.

— Немедленно представьтесь! — выкрикнул офицер и шагнул вперед, подвигая ножны с саблей на поясе ближе к правой руке.

Удивительным был тот факт, что нам легко позволили причалить к стенам крепости и даже не попытались остановить. Собравшийся на встречу отряд был вынужден потесниться, потому что корабль занял корпусом три четверти площадки, и это при том, что корма так и продолжала свисать с высокого утеса.

— Мое имя капитан Брамир, — ответил я, сдерживая накатившую дрожь и неуверенность.

— Не беспокойся, друг мой, о том, что на первый взгляд прием тебе покажется не очень дружелюбным. — Орадан шагнул на трап и легонько похлопал меня по плечу. — А ты, советник Тагрумах, потрудись оказать честь и будь любезен с гостем.

— Князь Орадан! — выдохнул офицер и резким движением одернул плащ, сгибаясь в почтительном поклоне. — Простите меня, князь, мы уже и не надеялись на то, что вы вернетесь.

— Капитан Брамир — уважаемый гость! — напомнил наемник. — И прошу всех оказать достойный прием ему и всей команде.

Понимая, что мне в данной ситуации лучше промолчать, я с немного натянутой улыбкой отошел в сторону и встал у борта корабля. Стражники убрали оружие и обступили трап. За их спинами я увидел уже не молодую женщину в длинном зеленом платье, расшитом золотом и украшенном драгоценными камнями. На вид женщина, пожалуй, была календарей на пять всего старше меня, во всяком случае выглядела так. Она напряженно вглядывалась в лицо Орадана, и только в тот момент, когда их взгляды встретились, она позволила себе сдержанную улыбку.

— Ты вернулся, мой верный друг Орадан! Я молила богов, чтобы ниспослали тебе удачу!

— Рад предстать перед вами, моя королева. У меня много новостей, и уверен, что они все без исключения обрадуют вас.

— Кто эти люди, Орадан? — спросила королева, с интересом разглядывая часть команды.

— Это наши друзья, госпожа. И не просто друзья, а люди, которым я могу доверять всецело!

— Что ж, для друзей мой дом открыт всегда.

Немного неуверенно и осторожно королева прошла чуть вперед, и я с удивлением заметил, что она почти на голову выше меня. Изящная, грациозная, в сравнении с ней наша северная львица Хаджин при всей своей молодости и грациозности смотрелась деревенской простушкой. Заметной деталью одежды королевы, помимо прочих дворянских атрибутов, был великолепно выполненный кинжал, короткий, широкий у основания и острый на конце. Даже скрытый в ножнах, он определялся не иначе как «Осиное жало» — оружие, призванное лишь для одной цели — пробивать плотные доспехи и звенья кольчуг. Недюжинным мастерством рукопашного боя, надо полагать обладает владелец такого оружия.

— Мой друг, капитан Брамир, оказал нам неоценимую услугу, о значении которой в полной мере можем судить только мы с вами, моя госпожа.

— Я рада, князь, что ты нашел союзников. Дела в крепости совсем плохи. Скотина Фарас со своими приспешниками и не думает снимать осаду. Запасы на исходе, люди голодны.

— Рад наконец-то с вами встретиться, госпожа Аттала, — сказал я и вежливо поклонился. Не более вежливо, чем при встрече со старым знакомым. Королева, естественно, заметила этот жест, но отреагировать на него не поторопилась.

Следом за мной по трапу спустились маги Бал-баш и Харбу-Махар вместе со своими рыцарями. Затем Хаджин, Тром, Най, Корвель.

Я взглянул на трап, оценил то, насколько надежно закреплен корабль, и хотел было уже взойти на борт, чтобы дать распоряжения по разгрузке трюмов, когда на мостик вышел Вельгор. Совершенно невозмутимо, спокойно и сдержанно он прошел вниз по трапу, волоча с собой все свои вещи, большую сумку со свитками и книгами, узел с вещами. Складывалось такое впечатление, что он собрался остаться в этой крепости навсегда.

Орадан и Аттала стояли в окружении солдат, тихо беседуя, когда Вельгор прошел сквозь плотную толпу, расчищая себе путь узлом с вещами. Тром перехватил мой взгляд, и я заметил, что старик изо всех сил сдерживает улыбку. Я лишь напряженно и вопросительно посмотрел на старика, и Тром взглядом указал мне на собравшихся неподалеку рыцарей королевы.

Тем временем Вельгор нагнулся, складывая вещи на землю, и тихонько подошел к королеве.

— Привет, мама, — сказал тихоня и стал оглядываться по сторонам.

В этот момент я не видел лица королевы, но мне достаточно было видеть сдержанную улыбку князя Орадана, обычно стойкого и невозмутимого. В его лице, как в зеркале, отражалось все, что сейчас происходило с Атталой.

— Вельгор! Сын!

Больше не было слов, только эмоции и слезы. Показавшаяся мне сначала стойкой, королева совершенно потеряла всяческую надменность, и теперь обнимала Вельгора. Тром самодовольно лыбился, Орадан ликовал, один я багровел от злости и своего собственного тугодумия и недальновидности.

— Наследник Вельгор вернулся! — закричал громко один из солдат стражи, поднимая вверх сверкающую на солнце пику. Его возглас, словно эхо, подхватили десятки, сотни восторженных голосов.

— А где папа? — спросил Вельгор, не меняя всегда скучного и недоуменного выражения на лице.

Я не злился, не бунтовал и не требовал объяснений. Если Орадан поступил таким образом, значит, на то были веские причины. В конечном счете, кроме того, что я прикрыл его от осколков порохового кувшина и прихватил с собой за компанию, убегая из тюрьмы, других причин доверять мне у него не было. Да и этот жест мог оказаться случайным, кто мог разобрать подробности тогда, в суете и спешке погони? Держа меня в неведенье, он тем самым оберегал всех нас от необдуманных глупых поступков, отводил от искушения сыграть такой весомой фишкой, как королевский наследник, и не подвигал себя к тому, чтобы в один прекрасный момент просто убить как потенциально опасных свидетелей.

Все свободные люди в крепости почти сутки напролет разгружали трюмы корабля. Я не участвовал в этой суете. Используя возможность внимательно изучить окрестности, я поднялся на верхнюю смотровую площадку и стал осматриваться, сверяясь с картой, силясь понять расстояние и направление.

Орадан появился сзади, как обычно словно возник из ниоткуда, бесшумной тенью преодолел десяток лестничных пролетов, не скрипнув ни одной перекладиной, ни одной доской.

— Прости, Брамир, что держал от тебя в тайне такую важную информацию. У меня просто не оставалось выбора. Вольно или невольно ты мог спутать все планы, а этого я не мог себе позволить.

— Если бы я не собрался лететь к этой крепости, что бы тогда произошло?

— Убил бы я тебя? Это ты хочешь знать? Да, если это так важно. Я бы убил тебя и сам отвел корабль туда, куда посчитал бы нужным, но уверяю, это был бы последний аргумент, к которому бы я прибегнул.

— Мы могли заранее договориться. Обсудить все подробности.

— Многие вещи не всегда можно объяснить.

— О чем ты говоришь, Орадан! Я купил Вельгора на рынке рабов! Я лично поставил печать на вольную грамоту для королевского наследника!

— Боюсь, что сам наследник никогда не оценит твоего благородства. Как ты, наверное, уже заметил, он немного не в себе и всегда был таким, сколько я его помню. Он как тряпичная кукла, придворные маги всегда говорили, что это какой-то недуг, возможно даже родовое проклятие. Он смышленый, сообразительный, но, к сожалению, совершенно невозмутимый. Мне неизвестно, что за проклятие лежит на юном наследнике, но даже если я, убивая его родную мать, попрошу подержать ее за руки, он с удовольствием выполнит это поручение. Он сделает все, что ему скажут.

— Как же так случилось, что он не был в крепости? Почему оказался в Валадарии?

— Когда полтора календаря назад королева только бежала от мятежника Фараса, она доверила юного принца одному из советников, моему другу и надежному человеку. Это был верный дворянин. С большим караваном в сопровождении десятка пустынных волков из моего рода они отправились в город богов, в сердце пустыни. Но что-то произошло. Что-то, о чем мы теперь никогда не узнаем. Каравана не стало. Попал ли он в руки кочевникам, потерял ли запасы на границе пустыни, скосила ли его болезнь, мне это не известно. Одно могу сказать с уверенностью — кочевники подобрали юнца и, видя, что он безвреден и немного не в себе, поспешили избавиться, передав в руки работорговца, который и продал его тебе, даже не представляя, какую ценность упускает из своих рук.

Изначально расчет был на то, что племя пустынных волков возьмет под свою опеку наследника и, когда настанет удобный момент, вернет на трон Полхии. Но, увы, этого не произошло. Теперь поздно повторять такой маневр. Королева Аттала готова была держаться в крепости до последнего, готова была пожертвовать собой, лишь бы только Фарас думал, что наследник все еще рядом с ней. Теперь желаемое стало действительностью, и строить оборону крепости придется совсем с другим расчетом.

— Рассказать кому, что у рулей моего корабля стоял наследный принц Полхии, так мне никто не поверит, — выдохнул я, понимая, что больше не могу злиться на князя за его обман, за его молчание.

— Между нами говоря, за рулями корабля Вельгор меньше рискует потерять голову, чем сидя на королевском троне. Я помню его еще мальчишкой, помню, как он десятками мер мог сидеть на одном месте и смотреть в одну точку. Он словно пребывает в мире людей и в мире духов одновременно! Я был его телохранителем, я опекал его с детства, но когда встретил на твоем корабле, даже не надеялся на то, что он меня узнает.

— Что мне делать теперь, Орадан? Ты умело переиграл меня. Использовал!

— Я не позволю тебе так думать, Брамир. Ты сделал все, что я от тебя ожидал. Так, стало быть, и нет смысла и дальше мешать тебе. Ты хотел использовать противостояние Фараса и королевы в своих собственных интересах, так, пожалуйста. Аттала готова предложить тебе титул, земли на твой выбор, если ты окажешь ей поддержку в войне, ты уже заслужил много хотя бы тем, что обеспечил умирающую крепость запасами! Не меняй своих планов.

— А что будешь делать ты?

— В крепости мне скучно. Аттала утвердилась в своей позиции, и теперь ей хоть и придется не сладко, она готова держать осаду. Вне этих стен от меня будет больше проку.

— Если вы оба с Хаджин уйдете с корабля, я останусь без помощи самых опытных небоходов в команде!

— Что касается моих отношений с Хаджин — благородные люди такие вопросы не обсуждают. — Орадан отвел взгляд и, глядя в темнеющее небо, сказал: — Мы оба останемся на корабле и сделаем все возможное, чтобы как можно выгодней закончить это нелепое противостояние.

Мы не стали задерживаться в крепости. Коль скоро я решил держаться намеченного плана, то следовало действовать. Тем не менее я нашел время, чтобы как следует изучить устройство этого удивительного строения. Пришлось провести бессонную ночь в сопровождении одного из смотрителей, чтобы разобраться во всех тонкостях, но и этого времени было очень мало.

Кем угодно, но военным считать себя я не мог. Я имел лишь смутное представление о том, как происходят осада крепостей, тем более таких древних и хорошо укрепленных не только хитрыми ловушками и непреступными стенами, но еще и древней магией. Но все в устройстве этой твердыни просто будоражило воображение. Я вор! Мне приходилось проникать в дома зажиточных вельмож и купцов, которые тоже весьма заботливо хранили все собранные сокровища. Я видел не один десяток хитроумных устройств, способных выдать твое присутствие, поймать, убить. Внутренние помещения крепости Касс не шли ни в какое сравнение со всем тем, что мне встречалось прежде. Я мог только восхититься таланту и мастерству строителей, кем бы они ни были, которые воздвигли это чудо оборонительного укрепления. Все, что мне рассказывал лампадарь Ханх, казалось больше выдумкой, чем правдой, в действительности же калека не знал и половины тех чудес, что были здесь представлены.

Сопровождающий меня офицер-хранитель начал свой рассказ о крепости с главных ворот, куда мы и спустились на платформе. Как и в рудниках железных гор, подъемник был сделан на совесть, окован железом и удерживался тремя цепями на трех независимых лебедках, вращающихся синхронно на связанных между собой воротах. Таких подъемников только я насчитал пятнадцать. Они пронизывали все внутренние пустоты крепости, поднимая людей и грузы на разные уровни, площадки и комнаты. Лестницы были только внутри уровней. Попасть с нижних ярусов на верхние можно было только посредством этих самых подъемников.

Помимо того, что внешние стены крепости имели свои собственные защитные приспособления, еще и внутренние колодцы могли быть использованы для успешной обороны. Главные ворота — действительно монолитная гранитная плита — на самом деле поднимались легким движением руки. Для этого всего-то требовалось чуточку сместить грузы противовесов, и внутренний камень, равный по массе, начинал опускаться в глубокую шахту, вытягивая на рычагах и блоках основные ворота. Меня также заинтересовали странные каменные желоба, тянущиеся по всей внутренней сети тоннелей и сходящиеся в небольшом бассейне при входе, сразу после главных ворот. Хранитель сказал, что по этим желобам можно лить масло, которое стекается в углубление под воротами и зажигается. Таким образом паутина из пылающих, кипящих струй масла становилась также тяжелой преградой на пути захватчиков.

Помимо собственно проходов и лазов в крепости было множество колодцев, предназначенных как для вентиляции, так и для быстрой доставки донесений и отдачи приказов. Докладывать на верхние ярусы с нижних этажей крепости было очень просто. Требовалось всего-то подойти к колодцу и громко доложить. Узкий тоннель и восходящий поток воздуха доносили отчеты стражи мгновенно.

Судя по арсеналам крепости, наличию катапульт и тяжелых, лафетных арбалетов, даже небесный корабль, осмелившийся приблизиться меньше чем за тысячу колен, будет изрядно потрепан мелкой шрапнелью острых камней и зажженными стрелами. Разумеется, я нашел несколько явных возможностей, как незаметно пробраться в крепость, но, увы, это можно было сделать только в одиночку и только при условии, что я знаю устройство внутренних ловушек. В противном случае либо само устройство внутренних переходов расплющит меня падающими камнями, либо сработает сигнальная система, построенная на принципе все тех же равновесных рычагов. Обмануть такую сложную систему, не зная ее наизусть, — невозможно. Из всего увиденного я делал лишь единственный вывод. Даже если неприятель и проникнет во внутренние помещения крепости, а это будет не просто, то и там его ждет долгое и уверенное сопротивление.

Утром, совершенно вымотанный и уставший, я имел честь присутствовать в тронном зале королевы, которая пожелала лично отблагодарить меня за возвращение наследника. Что уж напел ей Орадан обо мне, даже представить не могу.

Я хоть и считал тихоню Вельгора чудаковатым, не от мира сего юнцом, теперь когда вскрылось его истинное назначение, моя роль в этом деле становилась несколько значительней.

— Прежде я была знакома с капитаном Таусом, и именно это знакомство заставило меня отправить своего дворянина, князя Орадана, на его уничтожение, — пояснила королева, принимая меня в большом зале для аудиенций. — Я не сомневалась в том, что князь выполнит мое поручение и не станет плести интриги, но уважаемый Орадан даже превзошел мои ожидания, за что я ему весьма благодарна. Более удачного стечения обстоятельств и ожидать не приходилось. Теперь «Огненный ветер» — ваш корабль, капитан Брамир. Разумеется, что я имею представление о ваших намерениях, но хотела бы услышать лично от вас о том, что вы в действительности собираетесь делать и в чем видите свою выгоду.

— Как вам уже конечно же известно, госпожа, я недавно стал владельцем корабля и до этого не имел должного боевого и тактического опыта. Избавиться от корабля в чью-либо пользу я не считаю возможным и потому продолжу свои потуги приобрести должный статус. Уже в ближайшее время намерен избавить вас от своего присутствия и занять нейтральную позицию в этом противостоянии. Моя собственная склонность и всей команды, нашего общего знакомого князя Орадана и Вельгора, тяготеет к тому, что я все-таки ваш сторонник. Но откровенно занятая позиция только спровоцирует неприятеля на еще большую мобилизацию усилий, что в крайней степени не желательно. На стороне Фараса, насколько мне известно, намерен выступить мой враг, некто Иридин Гурымей. Это верховный жрец храма четырех алтарей Валадарии. Но и он не поспешит избавиться от меня сразу, ища союзника в своем шатком положении. Это будет особенно выражено, если я действительно займу центральные позиции. В стремлении заключить со мной договор он будет вынужден объяснить часть плана наступления, что само по себе важные сведения.

— Мне нравится ваш подход к делу, капитан Бра-мир. Я не намерена чинить препятствия и вмешиваться в вашу выгоду. Но теперь, что касается тех припасов, что вы привезли, и собственно самой, хоть и невольной, услуге по спасению моего сына. Какую плату вы рассчитываете получить?

— Торговать всегда многим приятней, чем воевать, хоть некоторые со мной и не согласятся. Я не стану скрывать, что припасы обошлись мне в некоторую сумму, но это пустяки, уверяю вас. Что касается моих личных интересов, то я бы смиренно решился просить вас о даровании мне титула. Это в некоторой степени увеличит мои шансы в деле ведения будущих переговоров и даст некоторые аргументы и принесет немало пользы. Не секрет, что я не высокородный и не дворянин вовсе, но всему есть начало, титул — вполне достойная плата, и не шаткое состояние или золото, которого никогда не бывает достаточно.

— Ну в этом вы могли бы и не сомневаться. Человек, рисковавший жизнью ради моего сына, уже достоин титула, не меньшего, чем баронский. Я распоряжусь, чтобы хранители гербов выбрали для вас подходящий ранг. Что еще вы пожелаете?

— Сегодня ночью любезные офицеры вашей великолепной крепости уделили мне время и позволили осмотреть здесь все. Признаться, я в восторге, госпожа. Крепость так надежна, что даже моих прежних талантов, а уверяю вас — они есть, пожалуй, не хватит, чтобы чувствовать себя здесь уверенно любому неприятелю.

— Теперь это уже не секрет, моя королева, — вмешался в разговор Орадан, — но доподлинно известно, что до того момента, как Брамир стал капитаном корабля, он был титулованным вором. Титулованным в смысле своего круга. За всю его не самую праведную жизнь он ни разу не предстал перед судом. Скажу больше, его искусство во многом помогло мне бежать из дворцовой тюрьмы и даже обеспечить финансовую возможность дальнейшего путешествия.

— Я всегда говорила, что лучшим телохранителем становится наемный убийца. Исходя из этой логики, надо полагать, что министром казначейства следует ставить самого успешного вора!

— Ваша крепость, моя госпожа, весьма удачное место, где я бы с удовольствием держал большую часть некоторых припасов, и надежное убежище. Если ваше величество позволят моему кораблю иметь здесь укрытие и покровительство сейчас и в будущем, то я намерен приложить все силы на то, чтобы быть полезным королевскому двору даже в своей собственной игре.

— Ах, право, какие пустяки, капитан! Разумеется, вам будет позволено причаливать к этим стенам в любой момент, под каким бы флагом вы не поднимались в небо. В первую очередь вы проявили себя как надежный союзник, а это главное.

Харбу-Махар и Балбаш были очень довольны тем, что первая часть задуманного была так удачно исполнена. Они теперь стали спорить и скандалить много больше, чем прежде, стараясь предположить, как будут развиваться будущие события.

— Никогда Фарасу не взять этой крепости, — гаркнул Балбаш, приглаживая огромной ручищей вечно всклокоченную рыжую шевелюру. — Я прежде слышал, что крепость Касс еще тот орешек! Но теперь, когда собственными глазами взглянул на ее устройство, держу пари, что ни одна, даже самая упорная армия, не возьмет крепость хоть за сто календарей осады.

— Ну насчет ста календарей ты конечно же погорячился, — ответил ему Харбу-Махар и толкнул в плечо сидящего рядом с ними старика Трома. — Сто календарей кряду, тут без договора с темными духами никак не обойдется. А королева Аттала, как я смог убедиться, еще из тех дворян, что верят в древних богов, к временам которых приписывают и создание этой крепости.

— А я тебе что говорю! — оскалился северянин. — Так и есть боги им в помощь.

— А Хатану, по-твоему, кто строил?! Тоже не слабая крепость, между прочим!

— Верно говоришь, чумазый, так и есть, я в этой крепости десятка два камней кряду костоправил, так что и про нее многое сказать могу.

— Так что ж, выходит ничья?

— Да уж там! Ничья! Скажешь тоже! Там на равнине ставь катапульты да бомби что есть мочи, пока стены сами не обвалятся! Хатана, конечно, больше, обширная, но и войск на нее многим больше надо, чтобы уверенно держать оборону.

— Вот и Касс такая же! У каждой крепости есть свой изъян, есть слабая точка, про которую если знать, то без труда одолеть сможешь!

— Ну про Касс я тебе не скажу, не ведаю, а вот Хатана — крепость надежная, верная! Четыре кольца стен, рвы, булавные маятники, башки с бойницами, катапультные площадки, да так пристрелянные, что в тысячу колен в тыкву попадут. Там еще на моей памяти такие канониры были, что всяк им почтение выказывал не меньше чем знатным. Фарас не дурак, коль скоро устроил себе логово в этой твердыне. Даже если булгальцы пойдут на союз с королевой и наследником, то выродку есть где отсидеться и еще огрызаться как шавке в конуре!

Почти пустой корабль отчалил от верхних пандусов крепости легче, чем перышко, подхваченное теплым ветром. Я уже даже успел забыть, насколько легко управляется фрегат, когда трюмы практически пусты. На этой последней стоянке мы потеряли еще часть команды. Мало того что Вельгор вдруг оказался наследником короля и единственным претендентом на трон Полхии, еще и несколько довольно проворных небоходов из команды решили остаться в крепости. Оба кузнеца, которые уже давно искали возможность осесть в уютном месте, еще десяток человек, которые были с нами от самой Филадеи. Хорошо, хоть Орадан и Хаджин не решили покинуть борт. В некоторой степени я мог прекрасно понять действия Орадана, особенно в тот момент, когда он узнал в одном из членов команды наследника, потерянного и так неожиданного найденного на рабовладельческом рынке в крепости Кахар. Боюсь только, что сам наследный принц это понимал не в полной мере или, быть может, был настолько безразличен ко всему происходящему, что не видел в этом случайном совпадении, в этом проявлении воли духов какой-то тайный, скрытый смысл. Я помнил лицо Вельгора, когда он спустился с трапа на площадку в крепости. Ни радости, ни печали, ни даже капельки удивления. Глядя на него, можно было подумать, что произошло все именно так, как он и планировал. Удивительное равнодушие и стойкость к выкрутасам судьбы. Либо от великой мудрости, либо от недалекого ума. Не удивительно, что, глядя на такого будущего короля, Фарас, оказавшийся все-таки сводным братом королевы, решил прибрать власть в свои руки.

— Ну и как теперь ощущения? — спросил старик Тром, щурясь от яркого солнечного света. — Каково это, быть бароном? Изменилось восприятие мира?

— Наверное, я еще не смог в полной мере оценить тот вал событий, что произошли со мной после нелепой и странной игры, в которой капитан Таус поставил на кон свой корабль! — Я только шмыгнул носом и потянул один из воротов поворотного паруса, направляя корабль в сторону жиденького перелеска на склоне холма. — Ничего не изменилось, Тром. Я все тот же Брамир, все тот же разгильдяй и проныра, которому судя по всему фартит так, что мера моего удивления уже исчерпана до последней крупинки.

— И что будешь делать теперь?

— То же что и планировал, постараюсь внести суету в это нелепое противостояние, а там, может, и урву себе еще жирненький кусочек. После щедрого дара королеве, засевшей в крепости, наша казна совсем пуста. Даже то золото, что я получил от уважаемых магов за полет, и то пошло в дело.

— Да уж, на голодном пайке много не навоюешь, — вздохнул Тром. — Дела странный оборот приняли. Теперь сохранить нейтралитет будет не просто.

— Станем действовать по плану, а там будь что будет, — успокоил я старика и распустил узел основного паруса, сбавляя ход корабля.

Мы пролетали над изумрудными холмами, сплошь покрытыми сочной весенней зеленью и мелким кустарником с молодой свежей листвой. Это было очень удобное место. Холмы тянулись очень далеко, некоторые пологие, другие чуть круче. Но все равно словно складки на покрывале, укрывающем землю. Спрятать здесь военный фрегат проще простого. Достаточно только спуститься в ложбину и как следует закрепить якоря. Даже в тысяче колен от дороги, вдоль которой мы летели, нас не смогут найти, если только не будут специально прочесывать всю местность. Но в мои планы совершенно не входили игры в прятки. Я собирался сделать все возможное, чтобы разведчики Фараса даже с похмелья и в полной тьме заметили нас и тут же доложили. От крепости Касс до твердыни Хатана было два дня лету, это при попутном ветре. Я выбрал удобное место как раз посередине и решил разбить лагерь на холме. Здесь в этой долине было все для обустройства удобной стоянки. Тихая речушка с чистой, прозрачной водой, питаемая родниками, бьющими из глубин пологих склонов. Жиденький лесок на северной стороне, достаточная возвышенность, чтобы в случае опасности поймать попутный ветер и иметь хороший обзор. Не будь такой спешки, я бы, наверное, ещё вернулся в земли Хариди, подыскал бы там работенку, понежился бы в объятьях пухленькой деревенской девицы, но времени на такие дела и забавы не было.

Команда уже привычно и проворно закрепила корабль временными подпорками, натянула удерживающие канаты и занялась тем, что разбила лагерь на самой вершине. Требовался незначительный ремонт после весьма рискованной посадки в крепости, мы немного повредили один из бортов, так что треснувшие доски придется заменить. Я сам не участвовал в ремонте, достаточно было того, что теперь только я и Корвель должны были разбираться с картами и книгой записей, которую начал вести Вельгор. Дни шли медленно, неспешно. В какие-то моменты мне казалось, что я был слишком хорошего мнения о разведчиках Фараса. Но Орадан всякий раз призывал меня к терпению. Да и команде явно понравилось бездельничать на этом пикнике.

Гурымей стоял в центре большого тронного зала, внимательно изучая мозаику, выложенную отшлифованными камнями на полу. Складывалось впечатление, что он словно бы не слышит бормотания кавалериста, который стоял на коленях перед троном Фараса.

— …Огромный корабль! Мой король! Просто громадина! Не меньше чем военный фрегат!

— Как! Кто посмел! Военный корабль на моей земле! Что они там делают?!

— Я видел шатры, мой король, как у кочевников, не меньше десятка шатров. Слышал стук топоров, удары молота. На вершине холма стояли дозорные, по всему видно, что офицеры, рыцари, и мы не рискнули подойти ближе, нас было только трое.

— Это булгальцы! Только они могли обнаглеть настолько, что пригнали в мои земли военный фрегат!

— Есть флаг у этого корабля? — вдруг спросил Гурымей, повернув голову к разведчику.

— Нет, господин. Ни я, ни мои люди флага не видели, ни герба, никаких других знаков отличия.

— Это он! — выдохнул Гурымей, сжимая губы тонкой ниточкой. — Этот выродок все-таки решился заявиться в Полхию! Хотя, с другой стороны, куда ему еще было направляться, если у него в руках древние камни. Тем хуже для него.

— Кто-то, о ком бы мне следовало знать?! — процедил сквозь зубы Фарас, явно недовольный тем, что жрецу известно что-то большее и он не торопится поделиться этим знанием.

— Этот капитан давно стоит у меня костью в горле. Его корабль напал на дворцовые стены Валадарии, он одним-единственным залпом уничтожил ладью, на которой я пытался догнать его! Он всякий раз ускользал у меня из-под носа, а я до сих пор не знаю, кто он такой на самом деле!

— Военный фрегат на моей земле! Как раз в тот самый момент, когда мы уже готовы выдвинуть армию к стенам крепости!

— Этого призрачного капитана ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов, — бормотал себе под нос Гурымей, совершенно не обращая внимания на возмущение Фараса. — Он хитер как лиса! Он коварен как росомаха! Он быстр как мангуст! Если он успел навестить крепость Касс, то дело совсем плохо. Нет сомнений в том, что он свершил договор с королевой. Хотя он не слепец, он прекрасно видит, на чьей стороне сила и предпочтения. Но у него камни! И судя по всему он нашел возможность слушать подсказки!

— Прошу прощения уважаемый инквизитор! — взбеленился Фарас, багровея от злости. — Но может быть, вы все-таки потрудитесь объяснить, что здесь происходит!

— В наши с вами планы вмешивается третья сила, вот что здесь происходит! — чуть ли не закричал Гурымей. — Сколько кораблей у вас в крепости?

— У меня нет кораблей, — ответил Фарас немного удивленно и даже испуганно, — небесные корабли все как один и прежде были привилегией только Булгальского царства!

— Насколько мне известно, и в крепости королевы тоже нет ни одной, даже паршивой лодки, чтобы организовать бегство!

— Лодка, может, и найдется! — чуть осмелел самозванец. — Но что проку спасать свою шкуру, коль скоро я сам не желаю смерти королевы. Меня интересует только казна, которую она успела прихватить с собой! На одной лодке этого добра не увезти!

— Если корабль, что притаился на холмах, не булгальский и не оказался там случайно, то это в корне меняет дело! Если этот тот, о ком я думаю, то нам придется сильно постараться, чтобы уничтожить этого выродка! И дело не только в том, что у него грозное военное судно! У него есть еще кое-что, о чем тебе дворянский выкормыш и знать не положено!

— Я не понимаю, великий князь! Что может быть опасней фрегата?!

— Магия! Глупый мой союзник! Древняя магия, равной которой нет на земле!

Резко одернув полы мантии, Гурымей словно вихрь сорвался с места и почти побежал к центральной лестнице. Его верный слуга Кой-Хару семенил вслед за хозяином. Словно встревоженный коршун, Иридин вылетел во двор, нервно оглядываясь по сторонам.

— Что случилось, мой господин? — спрашивал запыхавшийся Кой-Хару.

— Рисковать и бить врага, не зная, на какие пакости он еще способен, слишком рискованный шаг! Попробовать договориться?! — Складывалось впечатление, что маг разговаривает сам с собой, но Кой-Хару уже привык к такой манере хозяина и продолжал слушать внимательно каждое слово. — Договориться можно всегда. Мне достаточно лишь сказать, что там, в Филадее, я принял его за другого и что сожалею о нелепом конфликте. Пусть думает, что я действительно раскаиваюсь! Вступать в открытое противостояние с этим призраком я больше не рискну. Слишком дорого это обходится. Тем более если древние камни у него, то стало быть, и сила на его стороне. Я слишком мало о нем знаю! Я полон сомнений! Собери отряд, Кой-Хару! Я пойду, выволоку за шкирку ублюдка Фараса, пусть едет вместе с нами! Так мне будет спокойней. Подготовь лошадей и собери десятка два лучников! Надень намордники на парочку Ши-фу, пусть бегут за нами! Возьму их для острастки!

— Мы отправляемся в дорогу, господин?

— Ну разумеется, болван! Нам совершенно необходимо встретиться с этим таинственным капитаном, пока мы не вляпались в серьезный медвежий капкан!

Я понимал, что всё вокруг не может быть явью. Я чувствовал, что это сон, виденье, но никак не мог проснуться. Собственно только некоторыми странностями пейзажа все и ограничивалось. Нелепое место, совершенно ровная, словно бы отточенная рубанком, земля, гладкая, без единой шероховатости, унылый, знойный пейзаж.

В моих руках мешочек с камнями, которые отдал мне Тром. Опять эти камни! Что же за проклятие вложили нейфы в эти нелепые булыжники, что вокруг них столько суеты. И почему эти странные виденья преследуют меня, словно я действительно болен и проклят!

— Что вам нужно?!

Резким порывом ветер наваливается откуда-то со стороны, поднимая в воздух желтую пыль. Мне еле хватает сил, чтобы удержаться на ногах.

— Клянусь алтарями всех духов! Я выброшу эти камни в самую глубокую пропасть, я рассею их по земле! Отвечайте!

— Ты любишь тишину? — спросил таинственный голос, звучащий словно бы от самого неба.

— Тишину? Причем тут это? Что делать с камнями? С этими проклятыми знаками?!

— Не нарушай тишину.

— Забирайте свои камни! Мне они не нужны!

Выкрикнув это, я сунул руку в мешочек и схватил один из камней с намереньем бросить его подальше от себя, но камень, словно репей, прилип к ладони. Он цеплялся за пальцы как пиявка. Я лишь мельком взглянул на перевернутый рисунок, это был символ «огонь». Как бы я ни старался, костяшка никак не хотела вылетать из рук. Но от каждого моего взмаха по мертвой земле прокатывались длинные пылающие полосы. Я сжал пальцы в кулак, и огненные змейки мгновенно исчезли.

— Сила знаков тревожит нашу тишину! Закончи круг, Брамир, собери все знаки в большом круге небесного алтаря и верни нам покой!

— Вернуть вам покой?! Кто вы? Почему вы мучаете меня этими виденьями? Какой круг я должен закончить? Отвечайте!

Вместо ответа словно ветер зашумел над равниной, но это был не просто шум ветра, это была песня, протяжная, высокая песня, в которой была и грусть и радость, и печаль и восторг. Это была песня, которую я уже когда-то слышал, это была песня нейфов.

— Что вам нужно отрешенные нейфы?

Но песня не оборвалась, она тянулась протяжно и мелодично звонким эхом над желтой пустыней, нейфы не желали отвечать.

Я проснулся от того, что Тром окатил меня водой из кувшина, предусмотрительно отпрянув на значительное расстояние в глубь каюты, избегая возможных последствий такого опрометчивого действия.

— Ты скотина, Тром! Какой хромой бес науськал тебя так надо мной издеваться!

— Ты кричал во сне, мальчик мой, — ответил старик спокойно, — я пытался тебя разбудить, окликнуть, но ты кричал так громко!

— Опять эти сны, старик! Зачем ты отдал мне эти проклятые камни! Забери их, я прошу тебя, забери, пока я сам не избавился от этой обузы!

— Что тебе снилось? — спросил Тром, не реагируя на мою просьбу. — Судя по тому, как ты вопил, то надо полагать, тебя сажали на кол или жгли заживо?

— Меня просили не нарушать тишины, просили закончить какой-то круг! Я ничего уже не понимаю! Меня уже достали эти древние выродки! Мне уже плевать на богов, духов, горных королей, магов и прочую дребедень вместе с нейфами! Меня уже тошнит от всей этой канители!

Стоя в полутьме, я стал вытирать потеки воды с лица и стряхивать капли с одежды.

— Чего проще, — ответил дед, — возьми арбалет, бронзовую стрелу потяжелей, нацель себе в голову и дело с концом. Или того пуще, сигани за борт, когда корабль будет плыть в небе, чем не достойная смерть для небесного капитана?

— Чует мое сердце, старик, что именно так я и поступлю!

— Так что же тебя останавливает. Не знаешь? А я тебе отвечу. Обычная человеческая жадность и непомерное любопытство. Ты не сможешь выбросить камни до той поры, пока не узнаешь, какова их истинная ценность. Тебе любопытно, почему это вокруг них столько непонятной суеты. А если их ценность действительно велика, то они у тебя за поясом, почти все, не так ли? Выкинь их и все, потом не собрать. Жадность — весьма предсказуемое человеческое свойство характера. Любопытство еще более последовательно. Не будь предсказуем, Бра-мир, и богам станет интересно, да и тебе скучать не дадут.

— Будь они прокляты! Эти твои боги!

— Они и так прокляты…

Здесь, на севере, звездное небо не такое яркое, как на юге. Звезды чуть более блеклые, у них совсем другое расположение. Прежде я, быть может, и не обратил бы внимания, но Корвель проводил всю ночь на верхней палубе, изучая особенности самых ярких звезд. Наю тоже больше нравилось спать под открытым небом, нежели в душном шатре, который мы поставили на склоне холма.

Поднимаясь на палубу, я старался не шуметь, но Корвель услышал меня и Най приоткрыл один глаз, осмотрелся и опять уснул.

Тром сел рядом на огромной бухте смотанной веревки и, как обычно, стал забивать душистой травой трубку. Корвель заложил щепку меж страниц книги и закрыл толстый фолиант.

— Знаешь, Брамир, я родился в семье астролога, мой дед был астролог, мой прадед был астролог. Я всегда считал, что это не совсем то, чего бы мне хотелось достичь в жизни. Я даже в королевской академии учился нехотя. Мне хотелось приключений, впечатлений, романтики. А жизнь астролога, во всяком случае та, которую я наблюдал в моей семье, это скукотища. Корпение над таблицами, чуть ли не ежедневные наблюдения за небом, постоянный, непрерывный контроль за песочными мерами в колбах, отслеживание календаря. Я помню, что за одну только запись на колыбельной табличке мой дед брал один гриф серебром. За предсказание будущего по звездным картам — золотой гриф. Я не хотел такой жизни. Нет ничего более неблагодарного, чем предсказание будущего. Даже дед это говорил, особенно когда выпьет, всегда был большой охотник поболтать. Еще в академии мы, молодые студенты, конечно же пересчитали узоры звезд друг друга, и знаешь, что интересно, только сейчас я понял, что часть из этих предсказаний, важная часть, сбывается с какой-то фатальной безысходностью.

Узор моих звезд предвещал мне творческую жизнь под светом звезды Фу-Тро. Представляешь, а эта звезда в наших землях даже не видна! И вот, друг мой, я сижу сейчас на борту военного корабля, штудирую звездные таблицы, думаю о том, что ждет нас впереди, и вдруг вижу, что эта самая звезда встает над горизонтом. Звезда Фу-Тро встает перед моим взором.

— Я никогда не сомневался в твоем таланте, Корвель, я верил в астрологию, потому что привык доверять своим собственным глазам, а мои глаза ясно видят, что хороводы звезд на небе — это только открытая книга, просто написанное в этой книге дано читать не каждому.

— Да и не всякое указание, даже самое ясное, прочитав, всегда можно понять верно. Велика вероятность ошибки.

Ночное виденье никак не хотело покидать мою голову. Я не мог понять, чего от меня требовали нейфы, если это были они. Я не знал, что делать. Старик рассказывал, что камни в руках короля Тахру, который когда-то собирал их, обладали большой магической силой. Но только в то самое время, когда над миром правит луна. Ведь среди камней нет солнечного знака. Стало быть, если он появится, то власть этих камешков станет просто неограниченной. А что они могут сейчас, без солнечной костяшки?

Я встал на самом краю палубы, возле невысоких перил и, сунув руку в мешочек, нащупал первый попавшийся камешек, наугад. Зажал в кулаке, резко взмахнул, так как делал это во сне, но ничего не произошло. Повторные попытки тоже не принесли никакого результата. Разжав пальцы, я внимательно изучил камешек чуть ли не на ощупь, пытаясь понять, что за символ мне достался. Это был знак «Земля». А чего я мог ждать от этого знака? «Земля» — она и есть земля, твердыня и не более того. Порой плодородная, порой совершенно безжизненная. Даже если эти знаки и можно как-то использовать в магических действиях, то стало быть, для этого надо иметь хоть какие-то элементарные навыки. Кто из команды сможет авторитетно мне ответить о силе камней, кроме старика Трома, который, похоже, совсем замутил мне разум своими байками. Корвель? Видел он эти камни, но только пожал плечами и сказал, что камни не очень, знаки начертаны невыразительно, и играть ими он не станет, потому что ставку делать все равно нечем. Есть еще два вечно спорящих между собой человека, которые называют себя магами, Харбу-Махар и Балабаш, стоит ли им показать камни? Я очень разочаруюсь если они предложат мне сыграть. Хотя стоит проверить.

— Ты видел наших гостей? — спросил я Трома, задремавшего на уложенном канате.

— Балбаш внизу, в шатре, а Харбу поперся куда-то в лес собирать какие-то корни.

Балбаш, конечно, горлопан и невежда, но это может быть, только внешняя сторона. Стоит попробовать.

Проворно спустившись на холм, я прошел возле дозорного, одного из рыцарей из отряда магов, и по ходу подложил несколько сухих поленьев в тлеющие угли костра.

Балбаш действительно лежал на кошме в своем шатре и вертел в руках веточку сирени, которая в таком обилии цвела вокруг, наполняя воздух приятным ароматом.

— О, капитан! Барон! Прошу простить, что встречаю вас в таком виде, никак не ожидал вашего визита.

Маг соскочил со своей подстилки и стал подтягивать сундук с пожитками ближе к масляному светильнику, чтобы предложить мне удобное место возле стола.

— Хотите хорошего вина, капитан? Или, может, отужинать? Хотя. Какой ужин, рассвет уж близок. Чем обязан, мой друг?

— Хотел спросить вас, уважаемый Балбаш, знакомы ли вы с магией нейфов, с магическими камнями, на которых высечены таинственные знаки?

— Однако, капитан, вы удивляете такими вопросами. Разумеется, когда-то от своих учителей я слышат о магии нейфов, то еще ремесло, скажу я вам, да вот только мало кто до конца понимает, в чем его суть.

— Ну а магические камни?

— Слышал я как-то разговор двух авторитетных магов, не таких, как я, куда более образованных и знатных. Так вот один из них говорил, что существуют, дескать, волшебные камни, с помощью которых нейфы когда-то остановили бег луны но небосводу. В попытке изменить течение времени.

— И это все?

— А разве этого недостаточно, друг мой Брамир? Коль скоро волею духов луна двигалась по небу, а ученики богов, нейфы, остановили ее бег, то стало быть, воспротивились воле духов.

— Так-то оно так, но в чем суть, не пойму я что-то.

— Правду сказать, я и сам не все понимаю, но чудится мне, что на всякое действие, какое бы оно ни было, следует приложить силу. Духи приложили силу отправляя луну в свое путешествие, а нейфы эту силу забрали и распределили в магических камнях. Луна прекратила свой бег, а камни стали носителями той неимоверной мощи, что была когда-то в них заложена.

— Да уж, — выдохнул я, — одна путаная история плавно переходит в другую путаную историю.

— Ходят только слухи, порой встречаются обрывки каких-то записей в старых книгах, но все это прошлое, дела давно минувших календарей, многих тысяч календарей.

— А что бы к примеру делал маг, попади ему в руки такие удивительные камни?

— Хм, вот задача, — крякнул Балбаш и криво ухмыльнулся. — Будь такие камни на самом деле, то, наверное, по завершению некоторых проб, такой маг стал бы обладателем власти над всем творением духов! Шутка ли, такое могущество!

— Ну вот вы, уважаемый Балбаш, вы в своей жизни наверняка не раз играли в кости, что поистине есть не что иное, как просто скопированные с древних камней знаки, превращенные в игру.

— Играл, не скрою, порой даже весьма удачно. Тот, кто к магии ближе, тому удача сама в руки идет. Ведь любой магический знак, каким бы он ни был, это как формула. Изображенная мысль! Не буква, не звук, а именно формула, которая включает в себя все возможные средства ее закрепления.

— Я тоже игрок, причем весьма опытный и удачливый. Корабль, на котором мы все совершаем наше путешествие, я выиграл в кости и пока еще не имею повода сожалеть об этом.

— Да, видать, большие ставки были. Признаюсь, о таком крупном выигрыше я и не слышал никогда. Сам-то играл так, по мелочи, для забавы.

— Ну хорошо. Нейфы создали эти магические камни, остановили бег луны, перенаправили силу духов. И что потом? Какова конечная цель?

— Прошу меня простить, уважаемый капитан, но это мне не ведомо. Знаю я только, да будет это сказано не для посторонних ушей, но сила луны имеет свою сторону магии, как и солнце, как ветер и вода, огонь и снег.

— А как же предсказания? Как же пророчества, которые свершались с помощью камней? Ведь доподлинно известно, что гадали на костях, и не так уж давно. Да что говорить — даже на моей памяти.

— Вот тоже умение. И я могу разбросать кости да наговорить простофиле всякой чепухи. Вот только тем самым древним гаданием это уже не будет, шарлатанство одно. Тот, кто поистине слышит голос камней, ни за что никому не станет об этом говорить. Знание будущего, видение грядущих событий, этот тоже власть, это сила! Существуй такие камни на самом деле, то сами по себе они, конечно, веский ингредиент в любом магическом опыте. Но многое зависит и от самого мага.

— Слышал я историю, что давным-давно где-то на южных островах жил король, который якобы собрал все камни и даже смог использовать их в свою пользу.

— Кто только не слышал этой истории, друг мой, но вот финал у нее всегда разный. Одни говорят, что не стало того короля и камни исчезли вместе с ним. Другие утверждают, что собрал он вовсе даже не все камни, а только часть. Третьи говорят, что с их помощью отправился король в древний город богов, чтобы выложить большой магический круг и вернуть силу богам, прихода которых ждет не одно поколение смертных, да только не верю я во все эти истории.

— Магический круг в древнем городе? — переспросил я.

— Считается, что тот, кто выложит магический круг этими самыми камнями, навечно обретет покровительство богов и получит их вечное благословение, и возвестит их новый приход.

— Так вы гоже верите в богов?

— Не скрою, господин Брамир, склонен думать, что они и вправду существовали. Как иначе объяснить появление странных магических предметов, удивительных строений. Та же самая крепость Касс, в которой мы с вами имели честь быть приняты, неужто вы думаете, что людям под силу построить подобное?

— Но, может, ее построили нейфы?

— Возможно, но откуда в таком случае они черпали свои знания? От самих духов? Нейфы — всего лишь мятежные ученики богов. Они и канули в прошлом только потому что восстали против великих. Их камни — сущий пустяк в сравнении с тем, что оставили после себя боги. Все, чем владеет смертное человечество, было дано богами. В наших землях еще сильны традиции, когда из храмов богов приносились многие откровения, свершались чудеса. Письменность, науки, ремесла — все нам дали боги. Нейфы, напротив, стремились только поссорить людей, оттягивали на себя всю власть. Но проиграли в этой битве. Нейфы всего лишь ученики, ныне отрешенные, смертные. А боги вечны. Если тот древний король, о котором вы говорите, имел эти камни в своем распоряжении, то стало быть, он говорил с их создателями, с самими нейфами. А это само по себе уже могущество. Камни — это как плеть для нейфов, ловушка. Они обязаны ответствовать перед всяким, кто владеет камнями. И истинная свобода наступит только тогда, когда будет выложен круг и силы духов будут возвращены. Вот только не все слышат их таинственный голос.

Утром вернулся кассарец Харбу-Махар. Если такое явление можно было назвать возвращением. Вот уж кого я меньше всего ожидал увидеть в таком неприглядном виде, так это именно его. Его рыцари, потомки благородных семей, приволокли мага на носилках, наспех собранных из прутьев и войлочных накидок.

Весь с ног до головы маг был просто искусан дикими пчелами. Возможно, что самих укусов было не так уж много, но конечности и лицо мага распухли, побагровели и лоснились на свету, словно вздутые красные пузыри. Ничего вразумительного Харбу-Махар сказать не мог, он только хрипел и рычал, как зверь, корча ужасные гримасы на и без того изуродованном лице.

— Вот что бывает с жадными южанами, которые зарятся на мед диких пчел, не зная соответствующих заклинаний! — гаркнул Балбаш и поспешил к магу, вытаскивая из своей дорожной сумки какие-то пузырьки и мешочки с порошками.

— Да уж, досталось бедному кассарцу, — заключил Тром, меланхолично почесывая затылок и криво ухмыляясь. — Теперь, наверное, на всю жизнь отбил себе желание лакомиться медом, если выживет, конечно, — пояснил старик без всякой иронии.

Земли Полхии славились тем, что в них всегда производили домашний мед отменного качества и свойств. Но то были королевские угодья, десятки, сотни ферм и пасек, которые только и делали, что разводили пчел. Мед всегда стоил дорого и пользовался спросом, особенно в засушливых, южных землях. О свойствах меда писали целые трактаты, научные труды, ему приписывали магические свойства. Работа с медоносными пчелами не обходилась без магии. Но, как известно, одна оплошность, несвоевременный досмотр — и часть роя покидает пасеку, улетая в обширные леса, где и дичает на радость медведям.

Пока Балбаш отпаивал своего товарища какими-то снадобьями, гонял рыцарей к реке за водой для примочек, я понял, что торчать рядом и просто глазеть на чужие мучения нет смысла. Хоть я и провел почти бессонную ночь, я планировал в этот день как следует заняться картами, обустройством лагеря и подсчетом припасов. Коль скоро никто не торопится к нам навстречу, то стало быть, и мне нет смысла срываться с места и пороть горячку. В прежней своей жизни, когда еще был вором, я всегда устраивал себе передышки. Находил уютное местечко и оседал в нем, даже не помышляя о каких бы то ни было авантюрах. Такой опыт вполне подходил и для суровых небесных странствий. С того самого момента, как мы бежали из Филадеи, у меня еще не было толком времени, чтобы как следует отдохнуть, заплыть жирком и вообще расслабиться. Весна в этих местах в самом разгаре, приближаются чудесные летние дни, и почему я должен себе отказывать в удовольствии просто отдохнуть.

Но моим мечтам не суждено было сбыться. Най, стоя на палубе, что есть силы колотил в корабельный гонг.

— Тревога! — кричал мальчишка, все выше поднимаясь на мачту. — Я вижу несколько десятков всадников, капитан! Две большие повозки! Тревога!

Рыцарям магов не приходилось отдавать приказов, опытные вояки сразу похватали оружие и заняли оборонительную позицию, растянувшись редкой цепью вдоль всего холма.

Я поднялся на палубу и стал вглядываться в полоску леса и уходящую вдаль дорогу. Ну и острый же глаз был у мальчишки. Действительно в сторону корабельной стоянки приближался небольшой отряд, всего человек двадцать. С флагами, гербами, в полном боевом облачении. У подножия холма всадники и повозки немного сбавили темп, а потом и вовсе остановились.

Хотя день и был жарким, я все же накинул плащ капитана и спустился навстречу, встал во главе отряда рыцарей, ощетинивших строй десятком копий и дротиков. У меня не было ни капли сомнения в том, кто пожаловал на встречу со мной. Впереди всей этой расписной братии вышагивал Иридин Гурымей. Не узнать его я не мог, такую колоритную личность, увидев хоть раз, забыть не просто. Следом ковылял полноватый, коренастый, с бугристым серым лицом, еще молодой человек в дорогой шелковой одежде и меховой накидке. В сопровождении отряда лучников они поднялись до середины склона, когда Гурымей поднял голову и громко выкрикнул:

— Мое имя Иридин Гурымей! Я хочу говорить с капитаном этого корабля.

Рыцари все как один обернулись, глядя на меня, в ответ на что я только одобрительно кивнул головой, и шеренга расступилась, давая гостям возможность приблизиться к лагерю.

— Мое имя Брамир из Хариди, — представился я, когда маг и его спутник, судя по всему, тот самый претендент на трон, самозванец Фарас, вошли под навес возле большого шатра.

— Разумеется, я узнал вас, капитан Брамир. Не так давно мы встречались с вами в Филадее, не правда ли?

— Да, уважаемый жрец, и вы приказали бросить меня в гнойную яму на тюремном дворе Валадара.

— А вы сбежали оттуда в то самое время, когда ваш корабль сокрушал стены древнего города.

— Вы преследовали меня и весьма успешно.

— Лишь до той поры, капитан, пока вы единственным залпом катапульт не спалили дотла мою ладью, что привело к гибели всей команды, отменные люди были, скажу я вам!

— Правду сказать, я был уверен, что и вы разделили их незавидную участь.

— Рано, господин Брамир, рано вы списали со счетов верховного жреца.

— Вполне возможно, но тем не менее теперь я нахожусь в землях Полхии и вы не можете вот так вот прийти и просто арестовать меня.

— Уверяю вас, у меня и в мыслях подобного не было. — Гурымей натужно ухмыльнулся и медленно сел на скамейку возле стола, давая всем своим видом понять, что ему тяжело стоять, показывая свою не лучшую физическую форму. — Причина, по которой я тогда явился в ваш дом, оказалась результатом заблуждений и кривотолков. Признаю, что поспешил с арестом и вел себя не очень достойно. Но и вы, капитан, должны понимать, что для удержания позиций в Валадарии нужно проявлять решительность и напор. Насколько мне известно, у вас было достаточно времени, чтобы познакомиться с обычаями города и всего королевства. Ведь вы довольно долго жили в Филадее.

— Да, так и было, весьма милое и гостеприимное местечко.

— Мои разведчики доложили, что неподалеку от крепости Хатан встал на якорь небесный корабль, огромный и грозный. Вот я и поторопился узнать, в чем причина. Ведь солдаты так и не смогли разглядеть ни флагов, ни гербов на вашем судне. Какому из королей речных земель вы присягнули на верность?

— Что ж, уважаемый господин Гурымей, верховный жрец и князь, я присягаю на верность только одному королю. Великому королю, сидящему во главе всех верховных тронов мира. Я его верный слуга и ярый сторонник. Этот король — золото.

— Тогда понятно, почему вокруг вашего появления в Филадее было столько много шума. Мы бы могли с вами уединиться для приватной беседы?

— Почему бы и нет, князь, я рад пригласить вас в свой шатер и угостить отменным розовым вином.

Гурымей старательно изображал из себя потрепанного, ослабшего калеку, коим, считал он, я, наверное, его и вижу после того, как их корабль разбился в горах. Но меня не просто было обмануть, воровские повадки позволяли мне с легкостью определить притворство и действительную немощь. В окружении рыцарей и членов команды, Фарас и его спутники непринужденно разместились на большом ковре, по кочевому обычаю, и даже расслабились, видя, что их появление не вызвало паники и смятения.

Я поднял тяжелый кожаный полог и позволил магу пройти вперед. Лампу зажигать не стал, яркие солнечные лучи проникали в шатер через верхнее отверстие для очага, и этого света было вполне достаточно, чтобы не двигаться на ощупь.

Откупорив кувшин розового вина, как и обещал, я предложил магу серебряный кубок, зная наперед, что маги всегда очень трепетно относились к серебряным предметам, особенно посуде.

Частично скрытый под широким капюшоном жреческой мантии взгляд Гурымея скользил по мне, словно острое лезвие. Маг еще не имел чести общаться со мной так близко, и ему было нестерпимо интересно все же узнать, с кем он имеет дело.

— Надеюсь, капитан, что излишним будет излагать вам подробности той ситуации, свидетелями которой и участниками волею духов мы с вами стали.

— Если вы имеете в виду претензии наследников на королевский трон, то да, не нужно утруждаться.

— Тем лучше. И в связи с этим совершенно уместный вопрос, какова ваша личная позиция? Что вы намерены делать?

— Признаться, мне казалось, что вы желали прежде обсудить наши некоторые разногласия относительно нападения на дворец Валадара, бегство из тюрьмы, атаку на корабль?

— Это все дела прошлые, тем более что вы верно заметили, мы с вами сейчас не в землях Филадеи и даже не на храмовых угодьях. Забудем былое, и пусть великие духи решат, кто был прав, а кто виновен в этом не простом деле. Книги восхвалений учат нас прощать врагов своих, а что касается нападения на королевский дворец, так и в том был весьма полезный опыт. Теперь знать и королевский двор хорошенько раскошелятся на новые оборонительные укрепления и осадные склады. Наберут новую охрану и учтут опыт.

— Рад, что удостоился беседы с мудрым и рассудительным человеком. — Я разливал вино и ответно скользил взглядом по неподвижной фигуре мага. Он казался мне кошкой перед решительным броском. Он был напряжен, но всем своим видом скрывал это. — Вы спросили меня, что я стану делать в землях Полхии. Все то, что делал всегда. Торговать. Я не намерен выступать на чьей-либо стороне. Я не ратую за кого-то из наследников, но буду сотрудничать с теми, кто заплатит золотом за мои услуги. Будет ли это королева в своей высокой крепости, станет ли это армия в твердыне Хатан, для меня не имеет значения. Золото решит, кому я отдам предпочтение.

— Сказать правду, я был более высокого мнения о вашей позиции, — почти прошептал Гурымей, лишь пригубив вино. — Золото — достойный аргумент, но помимо него есть еще и другие выгоды. Земли, титулы, быть может, даже выгодные союзы.

— Я думал над этим, и как вы верно заметили, вопрос конечно же не стоит так однобоко, мол золото и все. Но я сделал собственные наблюдения и могу сказать, что получи Фарас трон, его власть удержится недолго. Надо быть слепцом, чтобы этого не увидеть. С другой стороны, королева в крепости Касс, хоть и недоступна, но все же лишена реальной власти и поддержки. Небольшая армия удержит осаду достаточно долго, чтобы драгоценное время было упущено.

Если я вступлю в союз с Фарасом и вами, если я верно представляю себе расклад сил, то мне чуть ли не в одиночку придется штурмовать крепость, устроенную не так уж просто и сделанную весьма надежно. Ветры там ретивые, буйные. Восходящие потоки могут поставить судно в невыгодное положение и тогда мок участь будет не более завидной, чем ваша, когда вы, пылая словно факел, валились на скалы северного хребта. Только риск, и сомнительное вознаграждение. Даже при условии, что я получу плату вперед. С другой стороны, крепость Хатана, где я бывал прежде, и многое слышал о ней, тоже не самый доступный форт в этих землях. Тем более что я не склонен недооценивать ни ее оборонительных способностей, ни ваших магических знаний, в малой толике которых смог убедиться лично, когда вы неволили ветры в погоне за мной.

Слушая меня, маг затаил сдержанную ухмылку и только слегка наклонил голову, когда я упомянул о погоне над горами.

— В сложившейся ситуации, я предположил, что многим выгодней и безопасней будет именно торговля, договоры на поставки продовольствия и припасов, не более того. Пусть это не сулит титулов, новых угодий и выгодных союзов, но зато не ставит в опасное положение.

— Что ж, капитан, мне ясна ваша позиция, и будь я на вашем месте, то, наверное, поступил бы именно так. В действительности меня не устраивает сводный брат королевы, претендующий на трон, как и сама королева со своим законным наследником. В моих силах обеспечить уверенную осаду что одной, что другой крепости, вот только в случае с Фарасом, чуть позже, когда крепость Касс падет, я знаю, что сделаю и чьим в конечном счете станет королевство Полхии. А вот с законным наследником и его престарелой мамашей придется повозиться. Получить одобрение верховного жреческого совета на перевод земель в собственность храмов будет не так просто. Выступая на моей стороне, я подчеркиваю это слово, вы становитесь под защиту храма четырех алтарей! На стороне королевы лишь союзником, которому, возможно, при благоприятном исходе и перепадет что-то с королевского плеча. Но как вы сами резонно заметили, крепость Хатана не сдастся без боя. Осаду крепости Касс можно спланировать таким образом, что риск корабля будет минимален. В моем распоряжении больше сотни прирученных, верных, уже заметно оголодавших Ши-фу. Горные короли вскарабкаются на стены проворней ящериц. Можете себе представить, что устроит сотня этих тварей в крепости? Вам лишь нужно будет отвлечь внимание стражи и совершить несколько дальнобойных атак. Наша объединенная армия уже готова выдвинуться на штурм. Восемь дней пути, с подтягиванием тылов, полкамня осады — и Касс в наших руках.

— Очень заманчивое предложение, великий князь. А что же будет в таком случае после победы?

Гурымей подвинулся ближе ко мне, облокотившись на стол, и прошептал:

— Думаю, что уже во время осады мы будем с сожалением хоронить Фараса как доблестного героя, павшего в бою.

Я чувствовал, что Гурымей лжет. Не просто лжет, а пытается обрисовать мне ту картину, которую бы я, наверное, хотел увидеть. Вот только мне почему-то не верится в то, что он поспешит избавиться от самозванца. Он хоть и сводный брат, и последний, пусть и не в самой длинной очереди претендентов, но все же законный наследник. Помимо Гурымея жаждущих полхийского трона найдется немало. Одни булгальцы чего стоят. Неужто эти вояки станут терпеть у себя под боком правление чумазого самозванца, пусть и жреца алтарей, па которые им откровенно наплевать. Вместе со смертью или низложением королевы и наследника булгальцы освободятся от давних пактов и договоренностей, а тягаться с армадой их кораблей, сущее безумство. Да и Смартия тоже не потерпит расширения земель храмов. Пока в противостоянии только один, пусть и весьма грозный корабль, дело простое. Но когда речь пойдет о битве в небесах, тут я, пожалуй, поищу нору поглубже, это уж как-нибудь без меня. Судя по тому, что рассказывала мне Хаджин о военных кораблях булгальцев, они меня в порошок сотрут, сровняют с землей, даже пепла не останется.

— Все это звучит весьма убедительно и падко, но есть, видимо, что-то, что ни вы, ни я не учитываем в этом раскладе. Либо недоговариваем друг другу. Я имею в виду Булгальское царство и их армию. Так же Касарское княжество и Смартию. Земли Хариди в такой ситуации уж точно не останутся безучастными. Хотя есть вариант. Я готов продать корабль тому, кто заплатит большую сумму, и не важно, кто это будет.

— Вы рассудительный человек, капитан, чего, по-вашему, стоит корабль без команды. Кому как ни вам знать об этом.

— Так и есть, стоит он не много без знающих людей, но я и не намерен продавать его без команды. Мне будет достаточно присягнуть на верность любому из королей в соседних землях. В моей родной Хариди, например. За право водрузить свой флаг в такой щекотливой ситуации с наследием трона, любой из соседей будет рад раскошелиться. Или, например, я дождусь, пока ваша клика надорвется штурмовать крепость без моей помощи, а потом когда одна из сторон падет, я благополучно уничтожу оставшуюся. Что мне мешает взять измором обескровленную твердыню Хатана в то самое время, когда большая часть армии будет ломать копья о стены Касса? Оставленное без тыла, войско станет разбегаться, побежит восвояси, уверяю вас. Штурмовать две крепости одновременно, распылять силы — очень не простая задача.

Я с удовольствием смотрел на то, как у мага зашевелились желваки на скулах, зубы стиснулись, но он не торопился проявить нетерпение и впасть в бессильную ярость. Он лихорадочно искал ответ на поставленные вопросы. Что ему еще оставалось. Пусть мой корабль и в единственном числе, все, что я ему расписал, выполнить будет не так уж сложно.

— Вы забыли о магии, любезный капитан, вы не учли того, о чем не имеете представления, а возможно и не верите. Ну разумеется, не верите, ведь вы же не маг. А сила магии тем не менее позволила мне выжить после падения, подчинить себе горных королей, позволила мне мгновенно, даже раньте вас перетащить свою собственную армию, минуя засушливые земли пустоши, как раз к стенам крепости Фараса. Силой магии можно сделать еще очень многое, о чем вы даже не догадываетесь.

— Хотите противопоставить свою магию духов против магии нейфов? Забавно будет на это посмотреть. Ведь, насколько мне известно, крепость Касс была когда-то создана древними учениками богов с таким расчетом, чтобы она могла устоять перед магией.

— Я не намерен терпеть в своем присутствии ереси о богах и их мятежных отпрысках! Магия древних ушла вместе с ними! Теперь только стихийные духи правят вселенной!

— Вы уверены в этом так же, как и в том, что в предложенном вам кубке нет яда? — Гурымей аж подпрыгнул на месте, с каким-то безысходным ужасом взглянул на серебряный кубок и отпрянул от него словно от ядовитой змеи. — Не уверены? Вот и я тоже.

Гурымей опустил руку за пояс. В первую очередь я подумал о том что он вынет оружие и нападет на меня прямо сейчас, но спустя мгновение понял, что за такой плотной и тугой обмоткой невозможно спрятать даже кинжала. Но что тогда? Магический амулет? Да пока он будет бормотать заклинание, я успею наделать в нем десятка два дырок. Нет, в моем же шатре он не рискнет напасть.

— Что ж, боюсь, что договориться нам не суждено, — сказал маг, заметно успокоившись. — Признаюсь, что был невысокого мнения о ваших тактических способностях, теперь вижу, что зря, в вашем лице я, наверное, потерял достойного союзника.

— Тем не менее я верен той позиции, что озвучил вначале. Мы все еще можем договориться, если вдруг вам понадобится подтянуть тылы поближе к осаждаемой крепости или подвезти припасов. Так как конкуренции у меня практически нет, я не стану лютовать и задирать цены. Но любая моя услуга будет стоить не дешево. Ведь не думаете же вы, уважаемый маг, что от королевы и наследника мне не поступало никаких предложений.

Почему-то именно в этот момент я вспомнил слова Трома. Старик говорил, что человеческая жадность очень предсказуема, как и любопытство. Гурымей попробовал сыграть на моей жадности и проявил преждевременное неуемное любопытство. Теперь он удалится в крепость вместе с Фарасом и будет ломать голову над тем, какое коленце я еще готов выкинуть. Мне известно о его планах больше, чем он осведомлен о моих. Что ж расклад сил становится весьма интересным. Хоть сам я и не знаю, что буду делать в следующий момент.

Мы стояли на вершине холма и спокойно наблюдали за тем, как парламентеры во главе с Гурымеем удаляются прочь по извилистой дороге. Никто из команды так и не решился спросить меня о том, что предлагал мне маг и о чем мы пытались договориться. И без вопросов было понятно, что союза не получилось, да собственно и не должно было получиться.

Заглянув в шатер, где горлопан Балбаш возился со своим невезучим коллегой, покусанным пчелами, я убедился, что дело идет на поправку, и не стал метать. Спросил только стоящего неподалеку Орадана, сколько еще понадобится времени, чтобы заменить треснувшие доски, и как скоро мы сможем собрать лагерь и подняться в небо. Ответ устроил меня всецело. Наемник утверждая, что если мы поторопимся, то уже к вечеру сможем наблюдать закат с высоты птичьего полета.

Если этого не произойдет, то я готов спорить на что угодно, но именно этой ночью Гурымей подошлет отряд лучников, который будет делать все возможное, чтобы сжечь корабль. Пока фрегат прикован к земле, он очень легкая добыча. Теперь при любой посадке надо быть очень осмотрительным и выбирать наиболее открытые места. Я только сейчас понял, как опасно становится в этих землях. Все-таки как еще сильна моя воровская натура. В момент любой, даже самой незначительной опасности — исчезать, прятаться, залегать на дно. Пора избавляться от таких проявлений трусости. Тем более теперь, когда старик Тром увлеченно и самозабвенно вышивает на моем капитанском плаще баронский герб. А может, не стоит? Так и оставаться с воровскими повадками? Не могу взять мастерством да умением, возьму хитростью и коварством. Чем не аргумент в любом споре? Будь то противостояние на земле или в небе.

Это было похоже на военный совет. Большая часть членов команды собралась в капитанской каюте, обсуждая все то, о чем мы успели договориться с Гурымеем.

— Надо полагать, что наша нейтральная позиция не больше чем ширма? — спросил Орадан, явно недовольный тем, что я расписал магу некоторые свои смелые догадки. — Ты же не думаешь всерьез о том, чтобы действительно решиться на штурм Касс?

— Неужели ты сомневаешься в том, что прежде чем задумать это, я не позабочусь о том, чтобы в первую очередь избавиться от тебя. После истории с Вельгором я начинаю думать, что поторопился доверять окружающим меня людям.

— Тогда тебе придется избавиться и от меня тоже! — вмешалась в разговор Хаджин.

Я только перевел взгляд на северную львицу, буравящую меня взглядом, словно раскаленным шилом. Она очень страстная женщина, не скрывающая своей явной симпатии к Орадану, и нет сомнений в том, что она готова разделить его участь. Но прежде мне придется проверить на прочность ее боевые качества. А в использовании оружия она весьма решительна, это я точно знаю. Все дело в том, что Орадан прав, я действительно не собираюсь действовать против милой королевы и немного странного, но все же наследника, который так непринужденно и самозабвенно стоял у рулей этого корабля и так заботливо вел записи, которые должен был делать я. Я привык к Вельгору. Я не знаю, каким он будет королем, но как член команды он мне дорог. Нет у меня ни причин, ни повода сживать его со свету.

— Ни от кого не надо избавляться, — успокоил я задиристую пару. — Я лишь раскладываю перед вами все возможные варианты. А когда речь идет о них, то нельзя брезговать даже самыми абсурдными ситуациями.

— Самых абсурдных ситуаций ты себе и представить не можешь, — вмешался в разговор Тром, попыхивая трубкой. — Вот когда посреди лета начнет валить снег па голову, вот только тогда ты поймешь, о чем я говорю.

— Ты думаешь, что Гурымей способен и на такое?

— Мне плевать, на что способен этот выскочка. Коль скоро он не врал тебе и у него не стоит в запасе целый флот небесных кораблей, то стало быть, оказаться в крепости он мог только одним-единственным способом — «Свирель ветров»! Вот что в момент затмения, в ночь красной луны могло позволить ему преодолеть такое расстояние! Несколько дней до затмения, и несколько дней после! А это, насколько мне известно, магия луны! Ой какая не простая штука! Если он владеет такими знаниями, то руку дам на отсечение, если он не заготовил еще десятка два амулетов на убывающей луне.

— Ты так уверенно говоришь об этом, старый ворчун, будто всю жизнь только и делал, что бился насмерть с самыми коварными магами.

— И на моем пути были битвы, мальчик мой, и о делах прошлых знаю не понаслышке. Камни в твоих руках тоже ведь не семечки!

— Да были календари, битвы лютые сотрясали земли, — прохрипел калека Ханх, вторя тону старика. — Это уже многим позже Жреческий совет вычистил ряды академий да магические школы. А прежде мастера были знатные.

— Я все прекрасно понимаю! И сам вижу, что самой надежной можно считать позицию на стороне законного короля. Но поймите и вы тоже. Пока я буду удерживать нейтралитет, Фарас и Гурымей не посмеют меня тронуть. Пусть я и встал им поперек горла, пока мы в небе, им не угнаться за нами, не отследить.

— А что! Напасть на крепость Хатан в то самое время, пока в ней мало войск, — хорошая мысль! — вставил свое слово Най, отвлекаясь от распутывания тонкой шелковой нити, которая сплелась, кажется, в неимоверно затянутый колтун.

— Я знаю эту крепость как свои пять пальцев! — встрял маг Балбаш. — Будь в ней хоть три десятка опытных солдат, любому кораблю не поздоровится. Там на стенах такие огромные арбалеты со стальными перьями, что многим булгальским оружейникам и не снились! Там катапульты хоть и не для больших ядер, но с длинным хлыстом, метнут дюжину пороховых кувшинов не меньше чем на тысячу колен в высоту! Хатан никак не взять одним кораблем.

— Стоять в обороне крепости Касс мы сможем недолго. Все то же самое, о чем нам только что рассказал уважаемый Балбаш, будет и во время осады. Те же арбалеты, те же длиннохлыстовые катапульты. И это при том, что сами мы уже раз попробовали крутиться возле твердыни! Забыли, какие там ветры, с нашим-то опытом! — заключил я, давая тем самым понять, что буду держать свою позицию полного нейтралитета до конца.

— В любом случае, что для осады одной крепости, что для защиты другой, нам потребуются припасы. Больше пороха, больше ядер, больше масла, стрел, — напомнил Тром, шумно выколачивая пепел из чубука трубки. — А на какие шиши прикажете это все брать? Казна пуста! Золота осталось только на провизию, королева нам не поможет. Если бы не милость Брамира, в том, что он за сомнительный титул отвалил ей полные трюмы добротной провизии, то так бы и сидела сейчас ни с чем! Если уже в ближайшее время мы не найдем подходящий договор, то средств нам останется только на пропитание. На хлеб и вино, на баранину и свинину хватит с лихвой, а вот собрать корабль для осады никак не выйдет.

В каюте наступила долгая пауза. Было слышно только, как скрипят, остывая, доски обшивки да ветер завывает в снастях. И лишь по истечении нескольких мер я позволил себе заключительное высказывание.

— Если мы отправимся на поиски договора, то потеряем время. Пока найдем, пока договоримся, пока погрузим, пока отвезем, затем вернемся — на все дней десять, это при самом удачном раскладе, все уже может быть кончено. Ни Фарас, ни королева не знают о состоянии наших дел. Что у нас на борту, полный арсенал или крысы дохлые, никого интересовать не должно. Но если мы покинем эти земли, наше положение станет явным. Если продолжим кружить над крепостями, набирая опыт в маневрах и работе с парусами, растрачиваясь только на то, чтобы набить себе брюхо, никто и подумать не посмеет, что мы в чем-то нуждаемся.

— И что по-твоему даст такая шакалья позиция? — спросил Тром, прищурив глаза и явно по-своему осмысливая все сказанное мной.

— Заработать себе на хлеб мы сможем всегда, в этом я не сомневаюсь. А вот кружение над враждующими сторонами, как ты говоришь, шакалья позиция, позволит нам быть в курсе событий, даст возможность приобрести опыт, заставит нервничать Фараса и Гурымея, что в конечном счете может сыграть свою положительную роль.

— Я склонен согласиться с такой тактикой, — заверил Орадан и теперь уже расслабленно сел в кресло. — Я бы предпочел держаться поближе к королеве. Хоть там и без меня хватает защитников, так мне будет спокойней. Брамир все еще злится на меня за то, что я столько времени молчал о наследнике, всячески старался отвести любые попытки выяснить его истинную суть. Мой друг имеет на это полное право. Порой методы пустынных волков и дружба, — совершенно несовместимые понятия. Но я в первую очередь выполнял свой долг.

— Мы не предавали богов, — сказал высокий нейф, медленно вышагивая по огромной каменной плите.

Вокруг все та же ровная и безжизненная пустыня. Унылый пейзаж, где есть только два цвета: желтая земля и голубое небо — больше ничего. Каменная плита выпирала из земли не больше чем на одну восьмую колена, была наполовину засыпана песком и мелкими камешками. Нейф ступал по ней аккуратно, словно плита могла проломиться под его ногами. Он выглядел очень старым, не просто глубоким стариком, а вдвое, втрое пережившим свои календари человеком. Кожа на лице была словно тонкий, почти истлевший пергамент. Длинная седая борода путалась в складках бесформенной дряхлой одежды. Но нейф держался так бодро и прямо, словно молодой дворянин в день своего первого представления ко двору.

— У нас даже не возникало никогда разногласий с нашими наставниками и учителями. Проблема была лишь в том, что мы оказались смертны. Богам удавалось продлевать нашу жизнь до той поры, пока мы не взмолились и не попросили их, чтобы нам было позволено удалиться в царство теней. Боги сжалились над нами и позволили покинуть этот грешный мир. Плита, на которой я стою, затерянная в великой пустыне — наш надгробный камень, вход в наш склеп.

Покидая гостеприимный город богов, мы оставили после себя многие магические предметы. Да именно так, не боги, а мы сотворили все то, что впоследствии люди станут называть магией. Богов меньше интересовали судьбы людей, чем нас. Мы давали людям силы и власть, которые неосторожное человечество оборачивало во зло. Камни, большая часть из которых есть у тебя, Брамир, не что иное, как единственная возможность поговорить с нами. Это то небольшое, что мы могли оставить для грешного человечества. Мы надеялись, что с их помощью мы сможем поддерживать мир и порядок на земле. Но люди извратили и вывернули наизнанку все, что мы так долго создавали. Из мира духов время кажется единым целым. Время видится как полноводная река, протекающая по равнине, в то самое время как ты стоишь на берегу и наблюдаешь ее течение. Те немногие, кто слышал наши голоса, вопрошали лишь о том, какое будущее их ждет, где в прошлом были закрыты сокровища, как поступить, чтобы одолеть врага. Не было устремлений. Не было достойных, кто, хоть раз прикоснувшись к силе камней, не смог бы устоять и использовать данное во благо людей, а не только себя. Так продолжалось много календарей, десятками полнолуний. Мы уже не отвечали никому, мы хранили молчание, пребывая в собственной тишине.

— Что же теперь заставило вас заговорить?

— Камки в твоих руках очень тесно связаны с небесными светилами. Они были созданы под светом звезд и вырезаны на камнях, упавших с неба. В момент рождения каждый человек освящается определенным узором звездных переплетений, так было всегда и будет потом. В миг твоего рождения, Бра-мир, звезды совпадали как раз с тем недостающим символом, который и управляет всем Архом. Ты сам стал словно бы заменителем этого чудесного, солнечного знака. Поэтому в твоих руках древние знаки будут говорить.

— Я слышал, что вы пытались остановить время, но у вас не получилось.

Высокий нейф только повернулся ко мне, и я заметил улыбку на его морщинистом лице. Глаза, живые, подвижные, любопытные, не как у старика, слегка прищурились, и я понял, что нейф ждал этого вопроса. Ну разумеется, ведь он знает все, что будет, и все, что было.

— Время нельзя остановить, в этом нет никакого смысла. Мы действительно проводили ритуал, но он был связан в первую очередь с любимым детищем богов — городом великой мудрости. Почти тысячу календарей они потратили на то, чтобы воздвигнуть это удивительное сооружение. Но время, как известно, не щадит и камни. С помощью лунной магии мы пустили время по кругу. В пределах города оно остановилась, и каждый день в нем начинается тогда же, когда кончается. Один и тот же день — всегда. Следствием такого опыта стала почти полная остановка луны, изменение очертания берегов и морских течений. Некогда большая пустыня выросла в три раза по сравнению с той, что была прежде. Камни — это ключик для высвобождения этой плененной энергии.

— И что произойдет? Боги вернутся на землю? Луна начнет опять мчаться по небу?

— Боги и не покидали землю, Брамир. Но после того как откроется древний город, они смогут вернуться в свою обитель и утвердить свою власть над всей землей. Возродить свои храмы, утвердить свои знания. Небесный алтарь находится в небольшой деревушке неподалеку от великого города. Пустынные волки оберегают это место, но тебе будет позволено пройти в него. Если в твоем предназначении возникнут сомнения и споры, укажи им на вторую главу четвертой книги восхваления. Там есть нужные указания.

Но камни на алтаре ты выложить не сможешь. Твоя задача принести их туда. Найди последний символ, но не трогай его. Когда все камни будут у тебя, отправляйся к городу древних и закончи магический круг.

— Но как же я отнесу его туда, если не смогу его тронуть?

— Это ты узнаешь позже, а пока распоряжайся силой камней так, как считаешь нужным.

— Я уже пробовал, ничего не получилось!

— Значит, плохо пробовал.

Нейф засмеялся громко и пронзительно, его голос стремительно менялся: то утончался, то раскатывался над землей громовым эхом. Пелена сна подернулась, и мелкие капли дождя упали мне на лицо.

Я даже не помню того мгновения, когда задремал, лежа на сундуке ветролова возле рулевого мостика. Небо заволокло серой мглой, действительно мелкий и противный дождь накрапывал нехотя с ленцой. Настроение было очень непривычное. И вроде плохая погода, и серый полдень, и ветер промозглый и хлесткий, а я словно бы расцвел от приятных ощущений сна.

— Поднимай наверх, Ханх! Я не хочу мочить задницу в этой мороси!

— Над облаками курить совсем невыносимо, — пробурчал старик Харбу-Махар, ставший в последние дни совсем неразговорчивым и угрюмым. Его лицо и руки были тщательно забинтованы, его друг Балбаш старался поправить здоровье коллеги всеми силами.

— Выпьем вина, уважаемый маг! Повеселимся от души! Пусть громы и молнии грохочут под нами!

Еле заметная натянутая улыбка появилась на лице несчастного касарца, и он одобрительно хмыкнул. Разумеется, он понимал, что любой капитан сделает все возможное, чтобы постараться не намочить лишний раз корабль, и без того тяжелый. Да и кому из команды хочется сидеть под дождем и кутаться от ветра, в то самое время когда есть возможность подняться выше и наслаждаться солнечным светом.

Лесные дороги были почти непроходимы. Не прекращающийся вот уже пять дней дождь сделал почву похожей на сплошное болото. Тяжелые катапульты увязали в грязи, срубленные деревья как настил не давали возможности пехотинцам уверенно продвигаться сквозь лес, кавалеристы то и дело теряли подковы лошадей. Армия двигалась очень медленно. Они уже давно миновали те самые холмы, где стоял фрегат, теперь это место опустело. Оставленные наблюдатели из отряда сопровождения доложили, что вечером того же дня команда свернула лагерь и поднялась в небо, держа курс на восток. Значило ли это, что они полетели к крепости Касс? Или, напротив, двинулись к Хатану осматривать позиции. Кто теперь мог сказать с полной уверенностью. Можно было разогнать тучи, усмирить непогоду и холодный северный ветер, применив один только амулет с накопленной силой полной луны, но маг не торопился использовать силу, приберегая ее для успешной осады. В этом противостоянии он не мог позволить себе проиграть. В случае поражения он рисковал потерять все. Его собственное родовое гнездо, отрог железных гор, сейчас совершенно обескровлено и лишено какой бы то ни было достойной армии. Всех людей, способных держать в руках оружие, он увел в земли Полхии, так что его собственный замок — теперь легкая добыча. Это риск, очень серьезный риск. Оставалось уповать только на то, что капитан Бра-мир не станет менять своих планов и не отправится в земли Гурымея. Судя по последним донесениям он уже успел побывать на рудниках, теперь, наверное, не рискнет, ведь он не знает о том, как обстоят дела в тех местах. Чуть пришпорив лошадь, маг промчался вдоль вереницы плетущихся по грязи солдат, догоняя повозку, в которой ехал Фарас.

— Разведчики говорят, что па стенах крепости и в округе корабля не видно, — доложил Фарас Гурымею чуть привставая с подушек. — Может, он струсил и отправился восвояси, переметнулся к булгальцам или просит приюта в землях Хариди?

— Он рядом! Он следит за каждым нашим шагом, он смотрит с высоты и ни за что не упустит такой выгодной ситуации. Он слишком хитер и умен, чтобы отказаться от своих планов. Даже не думай, Фарас, что этот проныра окажется глупей тебя.

— При всем уважении, князь, но он хоть и смелый, но не безумный. Не думаете же вы, что он серьезно говорил о том, что станет штурмовать крепость Хатан?

— Даже одна его попытка, разведка боем, обойдется обороне крепости слишком дорого!

— Надо было сжечь ублюдка в тот момент, когда была возможность!

В ответ на это Гурымей только ухмыльнулся и поскакал вперед, чтобы подогнать авангард, судя по всему плотно увязший в грязи. Маг не понимал, почему Брамир, имея в своем распоряжении такую сокрушительную силу, как древние знаки, до сих пор не решился воспользоваться ею. Бережет для решительного удара? Не знает, как воспользоваться? Или настолько бережлив, что не рискует показать противнику свою истинную силу. Чего он ждет? Начни он сейчас расходовать силу камней, по закону равновесия сил прибавится и у самого Гурымея, но силы только истлевают как весенний лед, как воск свечей выгорают вместе с мелкими потугами. Может ли в облике этого простолюдина скрываться опытный маг? Но как в таком случае ему удается скрывать свои знания и мощь? А может, маг не он сам, а к го-то из его когорты? Это должно быть, очень сильный соперник.

Армия продолжала продираться сквозь холмистую равнину, то и дело неся потери. В низинах и оврагах порой двигаться было совершенно невозможно. Начало лета — не самое лучшее время для того, чтобы перемещать такие огромные человеческие массы. Гурымей уже жалел, что поторопился и не учел такой значительной особенности местного климата. Но поворачивать было уже поздно. К исходу следующего дня дождь прекратился, но густой туман висел над холмами, как кисель, не давая возможности полностью контролировать местность. Объединенное семитысячное войско поднималось на последний горный кряж, за которым уже возвышался массив самой крепости. От этого места до главных ворот три тысячи колен прямого удара. Темный силуэт утеса стоял призрачным великаном в густой пепельной мгле, пугал своими размерами, своей неприступностью и мощью.

Следовало обеспечить надежный тыл. Осада может продлиться и один, и два, и четыре камня кряду. Если в течение этого времени взять стены штурмом не удастся, или королева сама не пойдет на переговоры, придется сменить тактику и идти на сделку с булгальцами. Без поддержки небесных кораблей захватить крепость можно только чудом.

Солдаты устанавливали катапульты, готовили ядра и бочонки с порохом. Сколько тысяч мер этого драгоценного порошка придется просто так выбросить на стены, сколько камней и железа будет отправлено в сторону древней твердыни. Будет совсем невмоготу, думал Гурымей, придется бросить Фараса одного на этой позорной осаде. Пока полны амулеты, воспользуюсь «Свирелью ветров» и вернусь в свою родовую обитель. Займусь делами в Филадее. За то время, пока меня там нет, может произойти все что угодно. Асур-Валад давно строит планы на место Валадара, а он не такой сговорчивый, как его уродливый братец, за которым непрестанно ходит слуга, чтобы подтирать слюни на подбородке королевского выродка.

Сколько уже попыток было взять эту крепость, в сотнях летописей встречаются упоминания о том, что многие гонимые находили надежное убежище за этими стенами. С тех пор магия, пропитавшая камни, должна иссякнуть. Сила не дается навсегда, она не безгранична, истощается так же, как рудники и шахты. Настанет время, когда твердыня все же падет, ее несокрушимость не будет вечной, камни тоже стареют.

— Готовьте тяжелые ядра! — приказал Гурымей, объезжая верхом отряды канониров. — Пока крепки катапульты и не требуют ремонта, нужно ударить самыми тяжелыми ядрами! Бейте в одну точку. Расколите монолитную плиту ворот и считайте, что крепость в наших руках. Тот канонир, который первым разобьет ворота, получит тысячу грифов золотом!

Я терпеливо дождался, пока Орадан раздаст поручения дежурным у парусов и мачт, и подошел к нему. Мы уже второй день кружили вокруг крепости Касс. К сожалению, в такой густой облачности утес крепости был единственным надежным ориентиром. Правду сказать, я хотел бы подразнить Гурымея и то и дело покружить, словно коршун, над его армией, но погода не давала возможности снизиться и что-то разобрать в густой пелене облаков.

— Ты теперь хорошо осведомлен о делах королевы, Орадан. Как считаешь, сможем ли мы дать достойный отпор армии Фараса?

— В распоряжении Атталы пятьсот верных воинов. Можно сказать, что довольно большой отряд. Если считать вместе с нами, то еще на полсотни больше. А к чему вопрос, капитан?

— Облака рассеиваются, северный ветер хоть и прохладный, но довольно сухой. Я отлично помню, что в это время дождливые дни надолго не задерживаются. Хотя по-разному бывает.

Солнце только вставало над горизонтом, озаряя кучерявую гладь облаков чудесным, бежево-розовым свечением. Трудно было представить себе, что там, внизу, под облаками, под покровом рваных серых туч, сейчас моросит мелкий дождь, черная болотистая жижа хлюпает под ногами, а ветер такой сырой и пронзительный, что рад будешь умереть, только бы не продолжать жить в этом гнойном месиве. Два дня назад мы уже видели сквозь брешь в облаках длинную вереницу военных обозов и неровные шеренги войск, тянущиеся по перелескам и топям. Теперь они уже наверняка возле стен крепости и готовы на решительные действия. Первым делом маг использует силу обычного оружия, катапульты, осадные команды, своих горных королей, и все это не должно принести должных результатов. Далее в ход пойдет магия. Я помню, как маг заставлял ветры скручиваться в хлесткие смерчи, готовые изодрать в клочья наши снасти и паруса. Теперь, когда он на твердой земле и у него есть время для подготовки более сложных ритуалов, удар магии по стенам может быть очень значительным. Не мне судить о степени опасности той или иной формулы, которые применит Гурымей, но ясно одно — надо сделать все, чтобы не дать ему возможности собраться с силами.

Осада наверняка уже началась, сейчас бы самое время вступить нам, но низкая облачность и туман не дают возможности снизиться и нанести точный удар. Молотить впустую я бы не хотел. Бить наугад не в моих правилах. Терпение, Брамир, терпение. Что за неудержимое стремление вора, который всякий раз готов уклониться от прямого противостояния, пойти в атаку, ввязаться в войну. Это ложное чувство, эйфория вседозволенности, когда обладаешь такой сокрушительной силой. Надо быть осторожней, расчетливей.

Я наблюдал за тем, как тянется покрывало облаков, стелется над землей пеной. Ветер уверенно тащил судно даже на коротких, малых парусах. При такой скорости надо умудриться удержать шаткое равновесие. Облака редели. Мыс крепости приближался.

— Готовьте катапульты и горючее масло, — приказал я, а сам поднялся на рулевой мостик помогать Корвелю.

Вся главная палуба словно бы вздыбилась, тяжелые доски, просто уложенные на поперечные балки, теперь вынимались из хитроумных замков и уключин и складывались по обе стороны от бортов. На нижней палубе стояли две дюжины коротко-хлыстовых катапульт. Насколько я понимал, вся тактика ведения воздушного боя заключалась в том, что капитан и команда делали все возможное, чтобы как можно быстрей занять выгодную позицию чуть выше корабля противника и ударить залпом тяжелых ядер, способных пробить легкий корпус насквозь. Можно было исхитриться поджечь неприятели и ударом снизу, стрелами или соломенными клубками, но такой трюк опасен и для атакующего корабля. В случае с атакой на малоподвижные наземные цели все было намного проще. Тут многое зависело от мастерства канонира, который выстраивал рычаги и следил за натяжением хлыстов.

— Я вижу, что армия мага атакует главные ворота! — выкрикнул Най, сидя на верхушке мачты в своем гнезде ветролова.

— Так и есть! — подтвердил Орадан, давая мне отмашку с носовой палубы.

Хаджин почти перевесилась через борт и всматривалась в темно-зеленый ковер долины под нами.

— Еще левей! — крикнула она, и мы с Корвелем как один стали подтягивать вороты парусов.

Сих, охотник, здоровяк с рабским клеймом на щеке, был единственный, у кого в руках был зажженный факел. На средней палубе, где хранился основной арсенал пороха и горючего масла, обращаться с огнем следовало очень осторожно. Мне казалось, что еще чуть-чуть и мы промахнемся, будем вынуждены возвращаться и делать новый, сложный маневр разворота при встречном ветре, но Хаджин знала свое дело. После ее отмашки Сих подходил к каждой паре катапульт и поочередно зажигал фитили бочонков. Орудия били парами и так быстро, насколько это было возможно. Я совершенно забыл о рулях и тоже свесился через борт, наблюдая за тем, как бочки с горючим маслом по кривой траектории летят прямо в стан осаждающей армии. Надо сказать, что с высоты птичьего полета такой удар смотрелся просто сокрушительным. Деревянные бочонки раскалывались о землю, разливая пылающее масло большим чадящим пятном. Загорались шатры и обозы, вспыхивали орудия и загоны для лошадей. Пока Сих поджигал последнюю пару зарядов, команда уже зарядила первые две, но связками пороховых кувшинов. Хаджин бежала среди орудий, выдергивая первые клинья упоров, о которые ударялись метательные хлысты. Это должно было незначительно изменить кривую полета зарядов как раз в нужном направлении. Надо сказать, что пороховые кувшины наделали не меньше шума, чем бочонки с маслом. Даже с высоты нашего полета были слышны хлопки рвущихся кувшинов.

В нашу сторону летело не меньше тысячи стрел, но ни одна из них так и не достигла цели. По мере приближения к вражескому войску мы с Корвелем совершенно ослабили натяжение парусов и теперь только сматывали болтающиеся канаты. И без нас хватало людей, которые будут просто вручную без всяких катапульт и пращей метать кувшины вниз. Сейчас, когда попутный ветер развернул судно боком и мы перекладывали большую мачту на противоположную сторону для разворота, я заметил, что со стен крепости тоже ведется весьма ожесточенная атака. Заряды пороха, ядра и бочки с маслом летели на осаждающую армию с завидной частотой. Крепость огрызалась всеми силами.

Балбаш и уже немного пришедший в себя после пчелиных укусов Харбу-Махар сидели на капитанском мостике, раскладывая на маленьких ковриках свои магические приспособления.

— Я могу заволочь туманом всю вражескую армию! — прошипел старик касарец еще опухшими губами. — Могу наслать сонный мор! Спустимся и перережем всем глотки!

— Я могу напустить ржу на железо! Могу заставить гнуться копья и пики, гвозди в катапультах и копытах лошадей. Представь себе, капитан, что сделается с конницей Фараса, когда гвозди в подковах лошадей станут извиваться, как червяки!

— Придержите свой пыл и таланты, уважаемые маги. Нам представится еще возможность применить свои силы, так что не растрачивайтесь попусту.

Я стал говорить громче, обращаясь ко всей команде, к тем, кто стоял рядом со мной.

— Сейчас мы развернемся, пролетим круг над крепостью, но атаковать пока не будем. Дадим возможность Гурымею оценить нашу силу и неуязвимость. Если он растратит магию на нас, то ничего не останется для стен крепости. А вот когда маг начнет плести свои заклинания, вот тогда и понадобятся ваши услуги, уважаемые чародеи. Мы не будем тратить арсенал. Сейчас армия окопается и будет готова к удару. Это нас совершенно не устраивает.

— Что ты задумал? — спросил Орадан, примчавшись ко мне через весь корабль с носовой палубы. — Почему не хочешь добить врага?

— Пустая трата сил. Они уже готовы к новой атаке. Я намерен отлететь чуть подальше, вон к тем холмам и занять место на пригорке. Смотри — уступ скалы там довольно крутой, так что с фронта к нам не подойдут, а тылы мы уж как-нибудь прикроем.

— Садиться на землю после такого дерзкого вызова очень опасно!

— Обычно первый залп только пристрелочный, — вмешалась в разговор Хаджин, тоже взобравшаяся на капитанский мостик. — Никто и никогда не бросал атаку на половине. Так не делают небоходы!

— Так не делают булгальцы, — заметил я и отстранился. — Но я намерен еще выгадать из этой атаки некоторые условия. Закрывайте палубу! Ставим паруса и идем на разворот! Я хочу встать носом к главным воротам крепости и видеть любые перемещения осаждающих войск.

Тром неслышно подошел ко мне сзади и тихо прошептал:

— Знаешь, мой мальчик, у небесных капитанов на плащах обычно принято носить беличий мех, но в землях Хариди мне удалось купить только лисий отменного качества, сейчас я склонен думать, что это отнюдь не случайность. Ты хитер, как лиса, Бра-мир.

— Ты одобряешь мой поступок, старик?

— Без сомнений, я никогда не любил бессмысленные жертвы. Теперь только не ошибись с выбором союзника.

— Это все потому, старая развалина, что ты такой же торгаш, как и я.

На корабле наступил такой момент, когда вся команда совершенно точно знала, кому и что следует делать. Опытные, бывалые небоходы вспомнили свое ремесло, обвыклись, подучили новичков и теперь уже не метались оголтелой толпой но палубам, лихорадочно вспоминая последовательность всех действий, что тянуть и куда крепить. Я же со своей стороны намного уверенней командовал и довольно ясно давал понять, какой результат меня интересует.

Это было приятное чувство, новое, особое. И свобода, и власть, и возможность покуражиться, поиграть в азартную игру, намного более интересную, чем просто расклад из игральных костей. Как только мы закрепились на холме позади осаждающей армии, не ложась брюхом на землю, не гася фитилей в котле, Фарас и Гурымей не заставили себя ждать. По всему было видно, что одной единственной, неожиданной атакой мы успели наделать немало бед. Даже с такого значительного расстояния я видел, как еще полыхают пожары в тылах противника и взбесившиеся кони и люди мечутся вокруг.

Я попросил Трома собрать на палубе обеденный стол, выставить вино и добротной еды, усадил Орадана, Хаджин и Корвеля и сам сел во главе стола, дожидаясь пока примчавшийся на переговоры Гурымей и Фарас вскарабкаются по лестнице на борт.

Появившись на палубе, инквизитор направился было ко мне, но, увидев что окружающие меня люди вооружены, умерил свой пыл.

— Насколько я смог вас понять прежде, капитан Брамир, — прошипел маг, — вы собирались занять нейтральную позицию и не вмешиваться в ход событий.

— Значит, вы не верно поняли, уважаемый инквизитор. Я сказал, что буду помогать всякому, кто заплатит золотом. В качестве аванса все еще законная королева Полхии и ее наследный принц щедро даровали мне баронский титул, грамоту о праве наследования по роду и земли в пять конных переходов на север и в трех, на запад, там, где я пожелаю.

— А как же золото? Вы утверждали, что будете брать золотом!

— Моих услуг потребуется еще немало, так что и золота будет вполне достаточно. А вы, уважаемый, все-таки решились предложить мне исполнить какую-то услугу и для вас? Но учтите, от непризнанного, можно сказать, самозваного претендента на трон я титула не приму! Да и ваших заверений мне будет маловато.

— Пусть эта грязная потаскуха вернет мне казну! И я отпущу ее на все четыре стороны! — заверещал Фарас, топая ногами по палубе.

Одного взгляда Гурымея было достаточно, чтобы этот несдержанный и истеричный человек заткнулся и больше не рисковал вмешиваться в разговор.

Орадан нервно теребил рукоять кинжала, Най скреб ногтями деревянные перила, облокотившись на борт, держа руки за спиной. Только Тром невозмутимо пыхтел трубкой, ехидно улыбаясь.

— Я не пойму причин вашего недовольства и гнева, уважаемые дворяне, — удивился я, разводя руками. — Платить за мои услуги вы не желаете и прибыли с протестом тому, что это сделала противоположная сторона. Такое впечатление, что вы никогда не бывали на рынке! Если вам что-то нужно, давайте поговорим о цене. Если хотите, чтобы я вообще не участвовал в торгах, опять же вопрос в количестве золота. Давайте торговаться. Заплатите мне десять тысяч, и я выйду из игры вовсе. Соберу команду, поднимусь в небо, и ищите меня потом. При следующей нашей встрече, если она, конечно, состоится, цена будет выше. Решайтесь сейчас.

— Мы же не на рынке! Ну хорошо! В какую сумму вы оцениваете ваше участие в осаде крепости? — спросил Гурымей, явно состряпав в голове какой-то план.

— Осада крепости, — повторил я, — это фактически предательство, нарушение моего баронского слова. Риск быть сожженным при штурме, потеря некоторых членов команды, а возможно и всего корабля. Тридцать тысяч, не меньше.

— Я готов заплатить вам эти грифы, но только с условием, что часть вашей команды останется в моем стане, а к вам на борт поднимутся не менее опытные небоходы из моей армии.

— То есть моих людей вы собираетесь держать подле себя, чтобы я чего не натворил?

— Это моя гарантия безопасности.

— Это скорее демонстрация вашей крайней гуманности и недальновидности, уважаемый маг, уж простите за откровенность. С чего вы вдруг решили, что я стану вести себя как-то иначе и менять планы только потому, что потерял нескольких людей. Все в этой команде, включая меня, готовы умереть в бою. Не забывайте, что это военный фрегат.

— Я вам не верю, капитан, во всяком случае в то, что вы так поступите со своей командой, вы не из тех, кто бросается грудью на копья, но у меня нет на это оснований, так что оставим. Что в таком случае предлагаете вы?

— Переговоры. Вы возвращаете свою армию в Хатан, королева остается в Кассе. Я уполномочен говорить от ее имени. Мы устраиваем цивилизованную встречу на нейтральной территории, например в одном из храмов четырех алтарей Смартии, и спокойно договариваемся, расписываем все по пунктам, обязанности, полномочия, выгоды. Королева не глупа, она прекрасно понимает, что без поддержки духовенства ей не удержать власть в почти разоренных землях. Чуть позже дороги подсохнут, и сюда станут совать свой нос кочевники, которые только почуют добычу, тут же соберут целое полчище. Да и князья из Хариди не упустят возможности попировать на чужих костях, уж в этом я не сомневаюсь.

Непринужденно и легко я налил себе вина и стал всматриваться в действия Гурымея, который никак не находил возможности достойно мне ответить. Переговоры, разумеется, должны были входить в его планы, но это крайняя мера. Истеричный самодур Фарас на троне устраивал его куда больше, чем законный наследник, имеющий поддержку соседних земель Булгалии и Хариди.

Стараясь успокоиться и выиграть как можно больше времени для принятия решения, Иридин Гурымей отошел к носовой палубе корабля и устремил свой взор на еще дымящийся стан. Солнце уже сияло во всю силу, лес парил извилистыми змейками тумана, прел причудливыми, давно забытыми запахами. Полдень обещал быть ясным, солнечным и жарким. От рваных серых туч в небе не осталось и следа, только лазурная пелена над головами.

— Хорошо, капитан, — сказал маг, продолжая стоять ко мне спиной. — Я должен как следует все обдумать и взвесить. Вы достаточно убедительны и признаю, удачная позиция и весомые аргументы на вашей стороне. Завтра утром я дам вам ответ.

— Что ж, рад это слышать, уважаемый Иридин Гурымей, великий князь и верховный жрец. Буду с нетерпением ждать вашего решения.

Фарас заметался по палубе, хотел было что-то сказать Гурымею, но тот не позволил самозванцу даже раскрыть рта, просто вытолкал кряжистого бугая за борт к подвесной лестнице. Оба они и еще пара сопровождающих рыцарей спокойно спустились вниз и ускакали в расположение своей армии. Не знаю, будут они думать или уже что-то придумали, но сидеть на одном месте я не собирался.

— Он сотрет тебя в порошок! — выдохнул Орадан, совершенно равнодушно и даже как-то обреченно.

— Он попробует, — подтвердил я.

— Ты загнал его в угол, ты мешаешь ему выполнить задуманное, нет другого выхода, кроме как избавиться от тебя, от всех нас.

— Ну, разумеется, Орадан, он жаждет моей смерти. Договориться с булгальцами будет намного сложней, чем избавиться от меня, и я не собираюсь облегчать ему жизнь.

— Ты хотя бы догадываешься о том, что сейчас станет делать жрец?

— Я бы на его месте подготовил ночную осаду. Ши-фу в его армии действительно, должно быть, очень проворные штурмовики, а под покровом ночи он может не опасаться удара с неба. Катапульты уже пристреляны, осталось только с наступлением сумерек начать массированную атаку и попробовать переломить преимущество, выиграть позиции, а соответственно и аргументы в переговорах, если они вообще состоятся.

— Это неслыханно! — верещал Фарас, ерзая в седле. — Какой-то выскочка, безродный крестьянин позволяет себе такую дерзость, что диктует условия верховному жрецу.

— На стороне этого безродного ублюдка военный корабль, — напомнил маг, стараясь не оборачиваться, — но к его следующим атакам мы должны быть готовы! Немедленно подтягивай все войска, все штурмовые и осадные бригады. Сегодня ночью состоится решающая битва, в которой мы просто обязаны одержать победу! Если ночью не будет успеха, завтра нечего будет сказать и ничего не останется кроме как бросать все силы на уничтожение корабля.

— Но ночью никто еще не проводил осад! Это опасно и для наших войск!

Фарас и Гурымей вихрем влетели в стан притихших и слегка потрепанных войск. Жрец с ходу обратился к своему верному слуге Кой-Хару.

— Какие у нас потери?

— Пострадала одна катапульта, но можно починить, если снять с колес и закрепить клиньями. Десятка два лошадей разбежались по лесам и лощинам, погибли двести человек, еще четыреста ранены и обожжены!

— Бросьте все силы на ремонт орудий. Как только будете готовы — начинайте атаку. Немедленно! Не жалейте живой силы! Бейте всеми боеприпасами что только есть! Ши-фу давно не кормлены?

— Три дня, мой господин.

— Бросьте им в загон одного барана на всех и парочку убитых для острастки прочих солдат, и как только стемнеет, бросайте на стены. Я всю ставку в этой атаке делаю именно на них.

— Небо совсем чистое, мой повелитель, корабль тут же пойдет в атаку.

— Корабль — это моя забота! Делай, что я велел, и подготовьте мой шатер. Фарас! Командуй штурмом и не смей отступать! Бей до последнего ядра! До последней масляной бочки! Заряжай в катапульты трупы солдат и закидывай повыше.

Рыцари гортанно хрипели, подгоняли солдат, наспех собирающих осадные щиты и укрытия. Никому в войске не позволялось бездельничать. Те отряды, что готовились для штурма, сейчас, засучив рукава, подтаскивали к орудиям ядра и боеприпасы.

Пока бесполезная конница отступила в глубь леса, чтоб более не становиться легкой мишенью для орудий фрегата. Пехотинцы разрыли почти весь склон и часть широкого уступа возле дороги к главным воротом, создавая себе надежные укрепления. Подоспел отряд малых орудий, который еще два дня назад отстал в холмах, увязнув в непролазной грязи. Шатер Гурымея установили сразу за осадными орудиями, лишь незначительно прикрыли сколоченными из свежих березовых прутьев щитами. Сам маг вошел в шатер, скинул дорогую жреческую мантию и переоделся в менее броское рубище. Само собой разумеется, что в самый ответственный момент ожесточенной атаки его не будет в этом шатре. Он давно уже присмотрел себе место в жиденьком перелеске под кронами молодых деревьев. С этой точки на самой вершине близ лежащего холма были хорошо видны и стены твердыни, и пространство вокруг. Если под покровом ночи корабль и рискнет атаковать, у мага будет хорошая возможность все время держать его в поле зрения. Но Гурымей собирался использовать все возможности, для того чтобы навсегда избавить себя от назойливого капитана еще до наступления темноты.

Стрелки численностью в полторы тысячи, с тяжелыми луками и арбалетами засели также в перелеске и изготовились к стрельбе. По команде Фараса они стали метать стрелы с некоторой задержкой, как бы попеременно, то одно крыло, то другое, создавая тем самым непрерывный шквал, не дающий возможности обороняющимся высунуться из узких щелей бойниц. Следом ударили катапульты. Тяжелые ядра нехотя и даже как-то неторопливо понеслись в сторону главных ворот.

Первый залп оказался очень неверным, многие из орудий значительно промахнулись с расчетами, и их удары пришлись в пустоту. Следом за тяжелыми ядрами последовали бочонки с порохом и горючим маслом. От пороха было мало проку, но он хотя бы поджигал разлившееся масло, текущее по стенам. В короткий промежуток между ударами орудий хорошо защищенные пехотинцы, прикрытые атакой лучников, волокли к главным воротам огромные сосновые бревна, которые сбрасывали по возможности ближе к стенам. Неся незначительные потери в живой силе, отбегали на фланги подтягивать новые дрова для этого огромного костра, с помощью которого маг и Фарас намеревались разогреть камни стен до предела, а потом, закидав бочками с водой, продолжить рушить тяжелыми ядрами. Раскаленные камни должны были растрескаться и потерять часть своей прочности, после того как их остудят водой и ядра будут откалывать от стен уже более значительные куски. Второй заход с бревнами на плечах пехоте удался уже не так легко. Обороняющиеся в крепости войска поняли, что задумал Фарас, и делали все возможное, чтобы до стен добралось как можно меньше людей. Но поток солдат и не думал прекращаться.

Жирное чадящее пламя уже заволокло фронтальную стену крепости. Из-за густого черного дыма лучникам стало практически невозможно стрелять из бойниц. Не было возможности как следует прицелиться.

Гурымей выложил на войлочный коврик перед собой первый амулет — окованную серебряным окладом бронзовую печать, и уже не доверяя собственной памяти и не желая совершить ошибку — книгу вулканов, первую из трехтомника магии огня. Силы амулета должно было хватить на то, чтобы еще больше раскалить стены и в случае необходимости перекинуть огонь на корабль, который, возможно, уже готовится к повторной атаке на расположение осаждающей армии.

Слова заклинаний слетали с губ мага заученными формулами, с резким придыханием, почти без пауз. Узор слов заплетался в причудливые вензеля, заставляя вибрировать воздух. Эта странная вибрация уже повисла над холмом зыбким маревом, но маг продолжал плести сложную формулу, завершая ритуал. От его слов ветер только усиливался, раздувая огонь на бревнах, наваленных вдоль стен. Пылали, казалось, уже сами камни. Огонь гудел словно действительно поднялся из недр земных, хрипел и горел все ярче похожий на пламя исполинского кузнечного горна, взмывая вверх стремительными белыми языками, увлекая за собой будто тонкие хворостинки большие бревна. Раскисшая мокрая земля обугливалась и тоже схватывалась огнем, вскипала, разбрызгивая зловонную жижу. Нагнанный магом ветер заворачивал пламя только на одну сторону центральной башни. Языки огня свирепыми чудовищами взмывали ввысь, цепляясь за шершавые стены, в которые натекло горючее масло. Вибрирующий под руками мага амулет уже изогнулся, потерял форму до такой степени, что, казалось, его плющили молотом, рубили невидимыми топорами, жали в тисках. Наконец печать надорвалась и лопнула, издав пронзительный звон, отлетела в сторону. Гурымей отпрянул, но вовремя удержался, тряхнул головой и тут же раскрыл свинцовый ларец, извлекая следующий заготовленный источник силы. Опасливо оглядевшись по сторонам, всматриваясь в безмятежное голубое небо, он бережно уложил новую печать на войлочный коврик и, очертив восковой палочкой круг, потянулся за следующей книгой заклинаний.

Тем временем пламя у стен крепости словно бы вышло из повиновения, набирая все больше и больше силы. Даже солдаты и канониры, те, что стояли возле орудий, уже прикрывались щитами от чудовищного жара, порожденного таким свирепым пламенем. Некоторые из солдат, кто успел сообразить, стали засыпать еще рыхлой землей начинающие тлеть обвязки противовесов и корзины с пороховыми бочонками. Пехота теперь не решалась приблизиться к стенам, все отпрянули от беснующегося пламени, с удивлением наблюдая проявление такой чудовищной силы огня.

Иридии Гурымей только ухмыльнулся и, листая книгу, с удовольствием наблюдал все содеянное. Но это был только первый акт такого феерического представления. Отдав короткий приказ верному слуге, он накинул теплый войлочный капюшон, большую овечью накидку и, совершив руками странный жест, стал распевно повторять несколько слов, чередуя их в непонятной последовательности. Всполошенная суетливым слугой и громогласными капитанами армия стала оттягиваться на задние фланги, пригибаясь к земле. Магия, которую собирался применить Гурымей, была самой таинственной и мало кому знакомой, тем не менее лучше всего сочетаемой с силой лунных амулетов. Это был ритуал песен метели. Тяжелейшая в исполнении, но удивительно эффективная, даже, пожалуй, больше чем бушующий огонь, поразивший всех свирепым норовом.

Воздух становился прозрачным прямо на глазах, скручиваясь крупными хлопьями снега, заворачиваясь пушистыми снежинками, он становился прозрачным как родниковая вода. Эффект от ледяного удара был такой, что, казалось, сами камни взрываются изнутри, словно раскаленный докрасна глиняный кувшин мгновенно бросили в воду. Взяли пылающую плавильную печь и мгновенно засыпали огромным количеством снега. Ледяной поток с силой ударил в стены, стал подниматься вверх, вышибая мелкое каменистое крошево, которое щедрой россыпью осколков разлеталось по уступу, заставляя перепуганную армию еще больше вжиматься в окоченевшую от холода землю.

Капельки крови упали на колени Гурымея, сочились из носа тоненькой струйкой. Закатывая от усталости глаза, маг нагнулся вперед и позволил крови упасть на заиндевелый амулет. Силы покидали мага, но амулет только заскрипел от такой жертвы, сжимаясь еще больше, замораживая кровь до состояния черно-красных жемчужин, нависших над ним, так и не решаясь коснуться чистого серебра.

Поток холода ударил в стены как огромная приливная волна, нахлынул как штормовой гребень. Мгновенно почерневшие, покрытые мелкими трещинами камни осыпались, отлетали от стены целыми шматами, падали, втыкаясь в землю острыми краями. Видя такие явные, значительные разрушения, войско Фараса вскочило на ноги и бросилось к орудиям. Лучники ударили новым залпом стрел. Канониры вкладывали в чаши катапульт самые тяжелые ядра. Стены продолжали рушиться. Тяжелые плиты скатывались, наваливались друг на друга, образуя пологие насыпи, по которым теперь уже можно было взобраться на стены и достать до нижних бойниц. Уставшие от ожидания пехотинцы и горные короли в клетках и загонах были полны нетерпенья, они рвались в бой.

Потемневшее было от магических действий Гурымея небо просияло ярким солнечным светом, и Фарас, сидящий на коне, опустил боевой флаг, давая тем самым понять, чтобы осадные группы начинали штурмовать стены.

Мы видели все, что происходило у стен крепости, можно сказать, сидели в самом удобном для наблюдения месте. Чуть вправо и позади войска на вершине крутого утеса.

Почти вся команда выстроилась вдоль борта и на носовой палубе, кто-то взобрался на мачты, чтобы лучше видеть.

Старик Тром повернулся ко мне, и я увидел в его глазах какой-то странный блеск, не ликования, не гнева, а гордости.

— Они пошли на штурм нижних уступов, — сказал он тихо. — Вот, Брамир, типичный образец невежества самонадеянности и глупости.

— Я точно знаю, — подтвердил я, — что нижний ярус бойниц — это ложные проходы, обманка! Солдаты будут метаться в пустых коридорах, тщетно ища выход и лестницы!

— А на них будут лить горящее масло и колоть деревянными копьями сквозь дыры в каменных стенах, — согласился Тром. — Неужели маг настолько глуп, что думал вот так просто с парочкой дешевых трюков взять древнюю твердыню Касс? Да, Брамир, его авторитет и прежде был не высок, а теперь и вовсе пал в моих глазах. Уже завтра к утру ему нечем будет атаковать, а королеве с принцем сейчас, наверное, ужасно мешает обедать этот шум и толчея возле главных ворот.

— Ты знал, что стены выдержат этот удар, знал, но не говорил мне!

— Я не знал этого, но надеялся. А не говорил, потому что нужно было удержать тебя от очередной глупости и не позволить дать приказ подниматься в небо! Корабль бы точно не выдержал такого удара! Силы мага небезграничны! Эта ночь отнимет у него не меньше чем четверть и без того небольшого запаса сил. Армия будет атаковать всю ночь, и уверяю тебя, мой мальчик, совершенно безуспешно. А рано утром, когда все решат передохнуть, мы нанесем ответный удар. Отдавай приказ на взлет.

Кружа вокруг крепости всю ночь, мы слышали тяжелое уханье катапульт, ровный бой бесполезных таранов, грохот пороховых зарядов. Черная мгла доносила до нас звуки слегка приглушенными, далекими, как и оранжевое зарево, неровными пятнами размазанное по каменным стенам. У этой крепости нет кирпичей. Это единый кусок скалы, и как нужны десятки календарей упорной работы для того чтобы высвободить из плена скал руды и камни, гак и осаждающей армии понадобится не один и не два календаря, чтобы с таким напором выдрать хоть какой-нибудь значительный обломок от этой исполинской громадины.

Все мои переживания были напрасными. Я сам видел внутреннее устройство крепости, видел бегло, не вдаваясь в подробности, и только сейчас осознал, насколько великое это было строение. Насколько непреступное и твердое. Уверен, что в этом штурме ни один из солдат королевы не пострадал, только если не оказался слишком любопытен и не полез под обстрел, рискуя жизнью. Насколько я помнил, нижние ярусы крепости и вовсе не были обжитыми. Все комнаты, покои дворян и самой королевы были наверху, а до туда даже стрела из тяжелого лука не могла долететь. Верхушка крепости порой закрывалась пеленой облаков, так что и не всякий небесный корабль уверенно подойдет к причалам и пандусам на вершине. Что стрела, что корабль, высота была такой огромной, что я уже даже с усмешкой воспринимал всю нелепость потуг самозваного наследника и его недальновидного, весьма самоуверенного и жадного союзника. Гурымей и Фарас взялись за дело, которое не осилит даже дюжина королей, объединивших свои армии в единое целое. Единственной угрозой в таком штурме может стать военный флот, армада из десятка кораблей, которые будут планомерно, с большого расстояния или высоты, бомбить верхние ярусы, надламывать оборону снизу. Но единственным царством, которое имело самый внушительный флот было Булгальское, а они ни за какие посулы не станут воевать против королевы, зная наперед, что более надежного тыла кроме как земли Полхии им никто не обеспечит. Да и кто решится на откровенное противостояние, если всем известно, что и прежний король, взошедший на трон Полхии сорок восемь календарей тому назад, а соответственно теперь и его прямой наследник Вельгор, были родом из Булгальского царства. Эти гордые северяне против своих же родных не ополчаются. Но и мешать, тоже законному претенденту, хоть и не первому в очереди, не станут. Отнеся все на волю духов, или богов, нейфов, уж кто кому поклоняется, они будут следить за ходом событий и до поры не станут вмешиваться.

На одном из наших разворотов, когда ветра почти не было, Орадан сбросил лестницу и спустился на вершину утеса. Мы договорились, что обратно поднимем его на борт ближе к рассвету, когда можно будет разглядеть скалы и уступы, чтобы не промахнуться. До этого времени кружили над крепостью, уже довольно легко и спокойно перекладывая боковую рею и паруса то на одну, то на другую сторону. В сущности и кружением это назвать было трудно, плавали по небу неким неровным ромбом, то и дело поднимались и спускались, возвращаясь на курс и подлавливая попутный ветер.

Я не знал, как еще скоротать ночь. Корвель и Хаджин прекрасно справлялись с парусами, а Ханх словно бы чувствовал потоки ветра и то поднимал, то опускал судно. Я спустился к нему в трюм и увидел Ная который пригрелся возле котла, выставив руки к жаровне.

— Ты почему не спишь? Завтра трудный день, всем придется хорошо потрудиться.

— Это я виноват, капитан, — вступился за мальчишку калека Ханх. — Я совсем юнцу голову заморочил своими бесконечными историями.

— Я спрашивал Ханха, где можно раздобыть магических камней и построить свой собственный корабль.

— Тебе уже стало скучно рядом с нами?

— Мальчишка дело говорит, капитан, вы его послушайте.

— Я подумал, что можно сделать такого большого воздушного змея, из шелка, прочных прутьев, с крыльями как у птицы. Поставить котел как на корабле, только в несколько раз меньше. Воздушным змеем управлять очень просто. Ведь он может лететь даже против встречного ветра.

— Ты себе представь, сколько шелка уйдет на такую забаву. Ну впрочем, ладно, продолжай.

— Нужно сделать так, чтобы эти крылья управлялись одним или двумя людьми. Скорее так. Один греет котел, другой правит крылья.

— Дело в том, капитан, — пояснил Ханх, — что фитили от котла придется убирать очень быстро. Тогда этот воздушный змей начнет падать, но крылья и ветер не позволят ему это сделать сразу, он еще долго будет парить как орел в облаках. Как только совсем снизится или потеряет ветер, вот тут-то и надо снова греть камни, чтобы подняться на нужную высоту.

— Я даже нарисовал, как можно будет это сделать, — как бы в подтверждение слов мальчишка протянул мне кусок пергамента, на котором неумело, но старательно была изображена довольно размашистая конструкция, чем-то напоминающая легкий шатер вельможи, если ему задрать все пологи и закрепить на длинных жердях. Внизу под этими отдаленно напоминающими крылья перепонками была нарисована плетеная корзина, внутри которой изображен человек. Кружочек-голова, две торчащие в разные стороны палки — руки.

— А ты показывал Хаджин это чудище? Среди нас она самый опытный небоход.

— Она сказала, что такое возможно сделать и что, вполне вероятно, что даже сработает.

— Ну коль уж Хаджин сказала, что сработает, тогда все в порядке. Давай пока отложим эту затею, во всяком случае до той поры, когда разберемся с Гурымеем и Фарасом, а после, я обещаю тебе, что мы приложим все усилия, чтобы найти достойного мага, или плотника, или, того хлеще, строителя кораблей, и мы спросим у него совета. Ну что скажешь?

— Значит, вы не против того, чтобы сделать такого змея?

— Если все так, как ты говоришь, и уважаемый Ханх и Хаджин с тобой согласны, то и я найду достойное применение такому творению. Обещаю, что займусь этим серьезно. Я еще не все понял, но мне уже интересно! А теперь бегом марш спать! Мне завтра утром нужна нормальная боевая команда, а не сборище сонных мух!

Най выскочил из трюма и затарабанил босыми пятками по лестнице, ведущей в жилые каюты. Усмехнувшись ему вслед, мы с Ханхом сели за стол, и старик достал кувшинчик полынного вина.

Утром я сам встал у рулей и уже с первой попытки подобрал Орадана с верхушки смотровой башни крепости Касс. Судя по поведению наемника и по выражению на лице, он поднялся на борт с хорошими новостями. К этому времени все уже были на ногах. Мы больше не слышали грохота орудий и взрывов пороха внизу, у стен крепости, и даже зарево пожаров больше не было заметно на черной земле. Солнце только наметило место своего появления над горизонтом, раскрасив часть неба на востоке перламутром и розоватой бирюзой. Звезды еще сияли над нами пушистыми искорками, но вся команда уже была готова дать решительный бой.

— Как настроение королевы? — спросил я пустынного волка.

— Она полна оптимизма. Судя по докладам рыцарей, стоящих в обороне, потери армии Фараса составляют примерно три тысячи человек живой силы, несколько десятков Ши-фу. Полностью сгорели два осадных орудия, три тарана и несколько шатров. По всему видно, что Фарас вынужден экономить порох. Ядра, бьющие в стены, даже самые тяжелые, не дают должного результата.

— Я рад это слышать, а что насчет королевской казны, Орадан, почему Фарас требовал от королевы вернуть ему королевское золото. Я был уверен, что вся казна в руках самозванца.

— У королевы только ключи от хранилища. В окружении Фараса не осталось никого, кто бы мог подсказать, где находится вход в эти закрома. Сам он найдет казну не скоро. То помещение, что прежде выдавалось за сокровищницу, теперь пустое, но уверяю тебя, Брамир, там не хранилось и одной десятой доли всего состояния покойного короля.

— Золота нет у самозванца, но в то же время нет и у самой королевы. Но Фарас уверен, что Аттала успела прихватить с собой все накопленное.

— Именно так, мой друг. Собственно из-за этой казны и развернута вся эта военная кампания. Кстати, барон! Вот ваш новый герб и флаг, вот грамота, подписанная прочими дворянами, присягнувшими на верность королеве.

Орадан вручил мне металлическую пластину, покрытую эмалью. Так как я и просил, герб изготовили с теми символами, которые я считал важными. По традиции этого королевства овальный герб любого дворянина должен быть разделен на две части. В верхней части герба обычно изображался символ, в большей степени соответствующий основному виду деятельности владельца. У рыцаря это были боевой кинжал, палица, булава, копье. У министра или астролога — книга, астролябия, реторта, счеты. А что мог изобразить на своем гербе я. Первое, что пришло в голову, это связка из четырех ключей, соединенных между собой кольцом. Мне казалось символичным изображение ключей-отмычек, направленных во все четыре стороны света.

В нижней части герба обычно изображался родовой тотем, то животное или птица, насекомое или мифическое существо, с которым ассоциировали себя представители рода. В моем случае выбор был прост, и я попросил художника, изготавливающего герб, изобразить в нижней части лису, сидящую на мешке с золотом. Сколько себя помню, за каждую мою удачную проделку, все вокруг называли меня хитрым лисом. Меня сравнивали с этим осторожным и коварным хищником, даже когда я просто играл в кости или торговался на рынке. Лиса на моем гербе была естественным выбором. Вдоль края тянулась надпись, включающая в себя девиз и имя родоначальника. В данном случае было мое имя, но звучало оно по-новому — «Барон Полхийский Брамир родоначальник». Девиз включал краткое изречение, которое я взял из первой главы книги восхваления южных ветров «Всё возможно».

— Ну что ж, друзья мои, я рад, что королева сдержала свое слово. Но пока это только слова. Лишь по завершению всей этой не простой ситуации мы сможем считать, что выполнили свое дело достойно.

Мы все слышали, что армия Фараса понесла большие потери, и теперь только остается добить остатки. Уже сегодня к завтраку я намерен израсходовать все боеприпасы и выбить врага с этого плоскогорья. Гурымей сделал свой выбор, не стал вести переговоров, так стало быть, и мы вольны поступать как нам вздумается. По местам!

Ветра практически не было, корабль почти замер в воздухе. Мы даже не стали убирать верхнюю палубу, заряжать катапульты. Вместо этого мы привязали к бортам дощатые настилы, по которым собирались сбрасывать ядра и связки пороховых кувшинов. Падая с высоты примерно в две тысячи колен, наши снаряды должны были наносить очень значительный урон. Так и произошло.

Уже первый залп тяжелых ядер разнес в щепки большую часть осадных орудий. Бочки с горючим маслом забрызгали все в округе, на эту атаку мы потратили весь запас горючей смеси. Пороховые кувшины сыпались на врага крупными градинами, порой взрываясь довольно хаотично и не всегда вовремя, но это тоже принесло свой неожиданный эффект. Зажженное масло смешалось с землей. Солдатам было просто некуда наступить, чтобы не угодить в лужу зловонной кипящей жидкости. Пылали шатры и обозы, люди, бегали, как зажженные факелы, в тщетном поиске хоть какого-нибудь укрытия. Но его не было. Все деревья в округе, которые хоть как-то могли защитить от атаки с неба, армия вырубила и потратила на то, чтобы обложить стены крепости, теперь самим было просто негде спрятаться.

Срываясь с мест, привязанные лошади рвали удила и рушили хлипкие частоколы временных укрытий, разбегаясь в панике топтали зазевавшихся солдат. Лучники тщетно пытались стрелять вверх, но это была бесполезная трата времени и сил. В среднем ярусе крепости на одном из широких балконов показался целый отряд бомбардиров с пращами в руках, они также внесли свой заметный вклад в эту стремительную и такую внезапную атаку. Небо светлело прямо на глазах, и опытные воины из числа сторонников королевы смогли в полной мере проявить свои способности. Их прицельное метание пороховых кувшинов смогло накрыть осколками как раз те области вражеского фланга, до которых мы уже не могли докинуть снарядов и ядер. Всеобщая паника, охватившая еще вчера весьма бравую армию Фараса, заставила искать укрытие в дальнем лесу, что находился как раз под склоном холма, плоская вершина которого и была площадкой у главных ворот крепости.

Корабль развернуло боком к ветру, и я приказал переложить балласт на один борт, чтобы иметь наклон и более точно целиться. С каждой мерой времени, истекающей в этом стремительном бою, мы то и дело теряли удобную позицию.

Я рассчитывал, что нам удастся дольше провисеть над этой точкой, но ветер не позволил истратить и половины запасов. Закончились только тяжелые ядра, которые, надо сказать, нанесли самый значительный урон врагу. Почти закончился порох в бочонках и горючее масло, но мелких ядер оставалось еще очень много. Старику Ханху уже с трудом удавалось удерживать равновесие судна, непрерывная потеря значительной части веса делала корабль очень легким, и даже слабый ветерок сносил нас в сторону от крепости. Поставь мы сейчас паруса, нас уволочет еще дальше, и к тому времени, пока сможем нормально восстановить баланс, драгоценное время будет упущено.

Хоть я и ждал, что атака продлится дольше и по моей собственной задумке должна была уничтожить чуть ли не половину оставшейся армии, силы корабля и команды явно переоценил.

Хаджин, стоя на носовой палубе, выстрелила малый парус. Судно накренилось еще больше и стало разворачиваться носом в противоположную сторону. Ханх, не дожидаясь команды, значительно снизился, и мы теперь могли наблюдать последствия атаки, уже не перевешиваясь через перила и борта.

Как бы мне хотелось поставить фрегат на го же самое место, где мы стояли вчера, но для этого придется сделать круг но ветру и еще один раз развернуться. В сущности, торопиться нам теперь некуда. Опускаться на землю сейчас очень рискованно и опасно, но я знал, что просто обязан это сделать. Крепость может держаться еще долго, а вот боевой арсенал корабля практически исчерпан. Я не сомневался в том, что Гурымей пойдет на переговоры, и даже догадывался, что он попытается мне предложить. Но в такой уязвимой позиции, стоя на земле, я рисковал попасть под магический удар и вовсе лишиться всего корабля. Рассчитывать на помощь доморощенных магов на борту не приходилось.

Думая об этом, придирчиво изучая местность, куда мы плавно спускались, я вспомнил вчерашний свой разговор с Наем и Ханхом. Странная конструкция летающего, управляемого змея теперь казалась мне вполне осуществимой. Ведь если разобраться, то, имея даже просто само устройство корабельного котла, можно было летать хоть на груде бревен, связанных между собой достаточно прочно. Я уже даже представил себе, как и где мне представится возможность купить достаточное количество шелка для такой странной затеи, но, думаю, что купцы в тех местах будут только рады такому покупателю. Эта идея мальчишки требовала тщательного изучения. Возможность летать против ветра на легких крыльях, быть еще более похожим на птицу, чем просто на борту тяжелого и неповоротливого небесного судна — это, конечно, очень заманчиво.

Небоходы уже сбросили веревки и спустились вниз, чтобы закрепить временные, легкие подпорки. На этой стоянке лампадарь не станет гасить фитилей, а просто позволит кораблю удержаться над землей какое-то время, пока мы будем ждать парламентеров. Они явятся, в этом нет никаких сомнений.

Оставшаяся команда вооружалась, имея в виду все возможные ситуации. Даже я не побрезговал тем, чтобы надеть кожаный доспех с бронзовыми пластинами. Хоть моим излюбленным оружием был нож и удар в спину, желательно в полночной мгле, подставлять свою собственную корму под удар я не собирался.

Ждать придется очень долго. Орадан уже на первый взгляд определил, что в стане врага потери весьма значительные. Самозваный наследник и его могущественный союзник никак не решались явиться на переговоры и сдержать слово. Хотя до обеда времени еще много и это прохладное летнее утро будет тянуться до той поры, пока я не решу, что оно уже превратилось в день. Если они гак и не решатся на диалог, я намеревался подняться в крепость пополнить запасы ядер и горючего масла и просто добить врага. Но по всему видно, что переговоры все-таки состоятся.

Дюжина офицеров, сопровождающая Фараса, бодро прогарцевали вдоль темной лощины, поднялась на гребень холма и не спеша приблизилась, как бы с опаской. Держа относительно ровный строй, они даже как-то спокойно приблизились к спущенной канатной лестнице и, получив наше молчаливое согласие, стали взбираться на борт.

Первыми поднялись все двенадцать рыцарей, лишь последним взошел на палубу сам Фарас! Мне не показалось — он явился на переговоры один, без мага. И в какой-то момент я подумал, что это опасная ловушка, что маг скрывается где-то в густом подлеске и готовит сейчас ритуал и какое-нибудь сложное заклинание, которое уничтожит всех нас одним махом. Но потом я решил, что в пылу битвы Гурымей мог и пострадать. В конечном счете, пока Фарас на борту корабля, атаковать он не станет. Этот выродок нужен ему живым.

— Я отдам тебе Смартию и четверть казны! — начал Фарас, вышагивая мне навстречу. — Титул князя! И должность первого советника при дворе! Неужели тебе предложит кто-то больше? Я доверился магу, надеясь на силу и авторитет, но он оказался не так могуществен, как я считал. Подними мой штурмовой отряд на вершину крепости, и ты получишь все, что я уже перечислил!

Стоящие рядом с Фарасом рыцари готовы были закрыть его собой от возможных выпадов и стрел, я понимал, что убить его сейчас будет не просто, да и зачем, пусть королевская семья сама разбирается со своими мятежниками. Свое дело я уже сделал.

— Это весьма заманчивое предложение, но я не верю ни единому слову, после того как имел честь наблюдать эту истеричную ночную атаку. Иридии Гурымей, конечно, показал, на что он способен, и будь это какая-то другая крепость, не Касс, а к примеру тот же Хатан, то ваше войско уже праздновало бы победу, но увы. Крепость устояла и при такой массированной атаке. На большее ваша армия просто не способна.

— Согласен, — выдохнул Фарас, — этот этап битвы мы проиграли. Но война еще не окончена! Я намерен вернуться в Хатан и объединить под своими знаменами кочевников и предложить все то же самое, что предложил тебе, князьям из Хариди. Пусть булгальцы и не вмешиваются в битву, есть еще флот тнхелов! Эти варвары, хоть и малочисленны, но тоже весьма опытные небоходы. Я послал за ними, еще до того как мы выдвинулись к крепости. Так что у тебя еще есть время принять правильное решение и встать на мою сторону. Взятие крепости лишь дело времени!

Я держал в руках мешочек с магическими знаками. Я не знал, зачем схватился за него, наверное, от невозможности держать в руках оружие. Я не надеялся на чудо, не думал, что древние знаки как-то смогут мне помочь, я не маг и не астролог, чтобы суметь применить их силу, хоть нейфы и позволили это сделать. Вместо этого я как-то даже неестественно для обстановки расслабился и успокоился, продолжая говорить то, что сам понимал с трудом. Это было словно течение мыслей, которые мой непослушный язык сам выплескивал наружу, удивляя и поражая смелостью высказываний.

— Вы вернетесь в Хатан и тем самым попадете в ловушку. В первый же день, сразу же после того, когда за вами закроются ворота этого города-крепости, я нападу на Хатан и раздавлю тебя в твоем же гнезде!

— Ты обезумел, капитан! Не было и нет еще такой армии, которая бы смогла штурмовать крепость Хатан! Она ничуть не уступает твердыне за моей спиной, так что если ты рискнешь на такой безумный шаг, то настанет мое время посмеяться над тобой.

— Клянусь духами четырех алтарей, что я одним кораблем возьму этот город и верну на трон законного наследника Полхии.

— С нетерпением буду ждать, капитан Брамир! Вот будет потеха для моего войска — ваша бестолковая осада. Это вам не удачное стечение обстоятельств в этом противостоянии. Хатан находится на открытой местности, там с ветрами не забалуешь!

Удивленный и встревоженный моими словами, Орадан легонько толкнул в бок и прошептал:

— Тебя несет, барон, послушай, что за бред ты несешь!

— И передай Гурымею, который так и не решился показаться мне на глаза, что я вытру нога о его мантию.

Фарас только оттопырил нижнюю губу и гортанно загоготал. Я тоже был готов разделить его веселье, но после всего сказанного мне было не до шуток. Я сам не понимал, что со мной происходит, почему мне вдруг приспичило так откровенно и дерзко ответить самозванцу. До меня не могло дойти, как я вообще собирался проделать все сказанное.

— Увидимся в Хатане, — сказал Фарас сквозь смех и быстро спрыгнул на подвесную лестницу.

Я подошел к борту и долго провожал взглядом удаляющийся отряд. Рыцари даже знамя Фараса держали выше обычного, так воодушевили их мои безумные слова, произнесенные в пылу какого-то нелепого стечения обстоятельств.

— Ты сам-то понял, капитан, что ты только что пообещал этому выродку, да и магу заодно? — спросил Орадан, теперь уже не скрывая своей явно негативной позиции. — Ляпнуть такое пусть пока и не законному, но все же претенденту на трон, да ты, видимо, перебрал вчера с полынным вином?

— А мне нравится такая затея, — хмыкнул Тром, стоя чуть в стороне. — Даже если мы и не сможем захватить крепость, мы уверенно отобьем все войска, которые поспешат Фарасу на помощь, в чем лично я сильно сомневаюсь.

— Да это чистой воды авантюра и откровенное самоубийство. Взять крепость до сих пор еще не удавалось! Да предположим, что войск там не много, после разгрома у стен Касс оборонять стены Хатана вытащат даже крестьян. Но это все равно стены! Брамир! Обороняться всегда легче. Сидя за каменными стенами, не испытываешь нужды и голода, сидишь в тепле и всегда есть возможность менять силы. А нападать — целая наука.

— Во всяком случае я сумею сильно подпортить ему жизнь и не дам возможности вести переговоры с соседями. Я буду кружить вокруг словно голодный шакал и то и дело набрасываться, стараясь пробить защиту.

Те методы, что мы применяли против войск Фа-раса, в этом месте будут совершенно не эффективны на укрепленных рубежах. Ядра, какими бы тяжелыми они ни были, все равно не пробьют стены. Солдат и пехоту теперь так щедро не зальешь горящим маслом и не закидаешь бочками с порохом!

— Пока они будут отступать от стен, я намерен изводить их частыми налетами и атаками. Продираясь сквозь леса и убегая в свое логово, они потеряют еще не меньше четверти войска.

— Очень не верные подсчеты, мой друг. Они будут готовы и на обратной дороге совершенно не обременены грузом, так что твои атаки придутся в пустое место.

— Я согласна с Ораданом, — подтвердила Хаджин. — Если уж и бить врага, то в его логове. Взять крепость нам не удастся, я даже не рассчитываю на то, что это возможно. Здесь понадобится атака не меньше чем двух десятков кораблей! Да и то результат не гарантирован!

— Отлично! Я сказал, что сделаю это, значит, сделаю. Я должен дожать Фараса и надолго выбить его из колеи, лишить возможности вести переговоры и вообще устраивать какие-то заговоры. Пусть крепости нам не взять, сам не пойму зачем такое ляпнул, но мы испортим ему кровь нашими атаками. На этом и порешим.

В присутствии королевы я старался сидеть чинно и смирно. Теперь мой камзол украшал родовой герб, теперь я не просто безродный выскочка, а барон. Вот только не знаю пока, как мне сможет пригодиться титул. Королева с улыбкой на лице выслушала доклад Орадана о ходе утренней атаки и сведения от разведчиков, которые подтвердили сам факт отступления вражеской армии.

— Капитан, — обратилась ко мне Аттала. — Неужели вы действительно думаете, что сможете взять штурмом крепость Хатан? Если такое произойдет, то наверняка последствия будут тяжелыми. Потеря людей, гибель невинных. За стенами крепости живет много торговцев и ремесленников, простые горожане, которые будут невинными жертвами. Как после такого штурма я смогу вернуться в королевский замок?

— В первую очередь я хочу зажать Фараса в крепости и не давать возможности высунуться и даже попытаться вести переговоры. Это главное, о чем я сейчас думаю. «Огненный ветер» — очень сильный и надежный корабль, но увы, наши боевые запасы истощены, пополнить их практически нечем, так что наседать на крепость я буду лишь для острастки.

— Это противостояние может затянуться на неопределенный срок. Орадан говорит, что сейчас самое время для того, чтобы собрать отряд наемников и настигнуть армию моего сводного брата в лесах, пока они возвращаются.

— Орадан — очень опытный воин и специалист в своем деле. Но рядом с Фарасом Гурымей. Нам всем уже доводилось видеть, на что способен этот маг. В его войске горные короли, которые даже после неудачного штурма смогли уцелеть, хоть и не все. Уверен, что в битве с пустынными волками силы будут примерно равными. Я бы не дал много шансов на удачный исход такой миссии. Тем более, на месте Фараса и Гурымея я бы непременно бросил армию, оставил бы их продираться сквозь болота, а сам бы поспешил в крепость.

Если уже сегодня мы соберем оставшиеся в вашем распоряжении припасы и боевой арсенал, нам удастся настигнуть войско на рассвете. Лес — хорошее укрытие, но даже там будет непросто спрятаться.

В ответ на мои слова королева только кивнула головой и посмотрела на своего сына Вельгора, который сидел на подоконнике с южной стороны зала и читал книгу, совершенно не участвуя в деле принятия решения о его собственном будущем. С таким наследником на трон королевству потребуется надежный регент. Вельгор — отличный парень, но он полностью погружен в свои собственные мысли и мне кажется порой, что ему нет дела до всего, что происходит в мире.

Мы летели над холмами. Высоко, непринужденно. Встречный ветер заставлял нас то и дело менять высоту, уходить далеко в сторону, чтобы потом хоть как-то использовать паруса. Маневры были сложными, трудоемкими. Всякий раз приходилось сверяться с картами и очень точно следить за тем, сколько мер песка утекло в колбах на рулевом мостике. Рыскать по высотам уже не было сил, поймать попутный ветер так и не удавалось, мы пользовались слабым боковым потоком, но для этого приходилось сильно рыскать по курсу и в конечном счете получалось, что наш полет протекает столько же времени, сколько этот же путь займет у пешей армии, идущей далеко впереди нас. Расклад был не в мою пользу, но собственно я не сильно-то и рассчитывал на успех в погоне.

Все без исключения члены команды насторожились. Разумеется, каждый имел собственное мнение насчет штурма крепостных стен Хатана, но команда хранила молчание. Одобряли мой план только Тром и Пай. Тром как опытный и пожилой человек видел явную возможность серьезно насолить Фарасу даже вялыми и осторожными атаками, а Най был готов лезть в любую драку, куда бы я его не повел. Тем более с его боевыми способностями.

Я спустился на основную палубу и подошел к мальчишке, отдавая ему свою старую шелковую рубашку, которую случайно порвал и теперь не видел необходимости зашивать.

— На, держи, дружище, пригодится сделать еще одного воздушного змея. Или добрую нить из нее сплетешь.

— Спасибо капитан, я уже хотел просить вас дать мне немного монет на то, чтобы купить шелк, все воздушные змеи сильно истрепались.

— Послушай, Най, ты не похож на крестьянского сына. Ты не купеческий выкормыш и не сын доблестного воина. Так кто же ты на самом деле? Столько времени мы уже на этом корабле а я о тебе так толком ничего и не знаю. И потом твое мастерское владение оружием тоже весьма удивительно! Где, скажи мне на милость, ты мог так научиться владеть кинжалом, что можешь вступить в поединок даже с наемным убийцей, с пустынным волком?!

— Мой отец был оружейником, капитан, очень славным булгальским мастером, который делал оружие исключительно для знатных особ. Мы с моими братьями и сестрами жили при дворе, никогда не знали нужды и голода. Отец приучал меня к ремеслу, старшие братья помогали в учении. Но после одному из наследников главы клана понадобился помощник в деле обучения фехтованию.

Выбрали меня. Я был младшим в семье и дела в мастерской отца мне не находилось, тем более что за меня отцу предложили хорошую сумму. Семи календарей отроду меня передали в дом клана. Я был прислугой и партнером на тренировках наследника. Естественно, я был не один, примерно десять человек. Случалось, что во время обучения кого-то из моих друзей ранили и даже убивали. Обучение наследников клана всегда проходит почти в реальном бою. Нас всех тренировали одинаково, мы должны были не уступать в мастерстве наследнику. Но однажды мне рассказали, что после того как обучение будет завершено, нас всех казнят. Без обвинений, без огласки, просто отравят или убьют в постели.

— И ты сбежал? — предположил я. — Не стал дожидаться, пока с тобой разделаются.

— Один из моих братьев утаил золотой гриф. Его обвинили в воровстве и приговорили к раздиранию лошадьми. Отец попробовал вступится за брата, но сам попал в немилость. Я случайно узнал, что всю семью арестовали и держат в подземелье замка. В тот день я сбежал из княжеских палат. Утром, пробираясь в город, я видел, как казнили всю мою семью. После всего увиденного чуть не тронулся рассудком. А после пошел на юг. Долго скитался по деревням, подрабатывал на фермах, но всюду гнали, не хотели платить за работу, редко доставался кусок хлеба.

Один караванщик пожалел, взял с собой. Караван шел в Валадарию, но на половине пути на нас напали кочевники. Был очень кровавый бой. Я убил семерых или десятерых, но мне все равно досталось. Кочевники держали меня в яме. Заставляли работать, чистить шкуры, вымачивать их, солить. Я несколько раз порывался сбежать, даже откусил ухо одному из кочевников.

— Так ты попал в рабство? И уходя из стойбища, кочевники продали тебя работорговцу, перед этим опоив сонным отваром.

— Больше я ничего не помню. Только обрывки, какие-то клетки, духота, жара. Меня поили этой горькой настойкой, и я засыпал. Рабы на стоянках поили мясным бульоном, пытались меня кормить, но к тому времени я уже не мог есть. Потом проснулся в вашем доме оттого, что старая женщина окатила меня холодной водой из ведра. Дальше вы знаете.

— Мне жаль твою семью, Най, но я рад что ты смог выжить и стал настоящим мужчиной. Достойным сыном своего отца.

— Если вы не против, капитан, я сделаю из этого шелка модель летающего змея. Мне очень хочется исполнить задуманное.

— Делай что пожелаешь, я рад что ты с нами, Най!

Возможно, что, рассказывая мне свою историю, парнишка и приукрасил, а может, чего-то и не сказал, не имеет значения. В любом случае, если хоть часть его рассказа правда, это многое объясняет. И его мастерское владение оружием и ухоженность, и грамотность.

Живя при дворе живой игрушкой наследника местного князька, он должен был соответствовать до определенного времени, а после, когда становился опасным и непредсказуемым, его просто убивали. Да, знатные особы не сильно церемонятся со своими слугами и рабами.

Харбу-Махар вышел на палубу, зевая и почесываясь. Следом за ним буквально выполз великан Бал-баш.

— Дрянь погода, — брякнул Балбаш, сплевывая за борт. — Дождливая весна. Так и все лето хлюпать будет. Дороги вообще не просохнут.

— Да, это не пустыня, — согласился касарец, — тут даже туман все равно что напасть. Сгнию заживо в этом климате, вон весь какими-то язвами покрылся, от этой сырости болотной!

— Это все еще пчелиные жала из тебя выходят, — успокоил коллегу Балбаш. — Пей брагу, и все пройдет. Верное средство от сырости. Она хоть и не очень крепкая, а лечит от всякой хвори очень хорошо.

— Да где ее взять, брагу-то?! — вздохнул Харбу-Махар, пожимая плечами. — У нашего доброго капитана только вино. Да к тому же такое доброе, что я и уходить с корабля не хочу, так бы и летал с господином Брамиром.

— Я вам, уважаемый маг, всегда буду рад, только скажите и вы станете желанным товарищем на корабле.

— Спасибо за предложение, капитан, я бы рад, да вот только тяжеловато мне уже бороздить небо, стар я, да за семьей надо присматривать.

Старик касарец с уважением поклонился и повернулся к Балбашу.

— Может, ты, рыжий боров, сваришь свежей браги? Чего зря пузо себе протирать! Занялся бы делом.

— А что, может, и сварю! Меда у меня бочонок припасен, зерно в трюмах есть. А пожалуй что и сварю…

После того как Балбаш спас жизнь старику касарцу, покусанному пчелами, оба мага совершенно перестали ссориться и во всем поддерживали друг друга. Харбу-Махар проникся уважением к лекарским талантам северянина, а рыжий великан Балбаш относился теперь к старику как к своему пациенту. Хоть они и оставались все такими же собутыльниками, отношения их явно наладились.

В какой-то момент я отвлекся и не заметил, как старик касарец вприпрыжку отбежал в сторону и, сдернув с мантии пояс, стал что есть духу колотить по перилам, бортам и снастям, разложенным небо-ходами на палубе для ремонта.

— Оса! — кричал старик, надрывая сиплое горло. — Убейте осу! Скорей!

Сказав это, Харбу-Махар бросился с ремнем в руках на капитанский мостик, прикрывая голову руками. Я присмотрелся и увидел, что действительно над палубой вертелись две огромные осы. Мы летели не очень высоко, почти касались верхушек деревьев, не удивительно, что гадких тварей привлек наш корабль. Балбаш не рискнул броситься на мелких насекомых, вместо этого он отошел в сторону и стал нашептывать какое-то заклинание. Это была не молитва духам, не причитания, это было именно заклинание. Маг шептал слова и водил в воздухе руками. Поворачивался, шумно выдыхал и повторял нашептывания, теперь уже глядя в другую сторону.

Вся команда невольно рассмеялась, видя, как старик касарец испугался ос, а я спросил Балбаша:

— Что вы делаете? Уважаемый маг? Эти твари уже давно улетели!

Выдержав короткую паузу, еще раз проделав в воздухе какой-то пас рукой, Балбаш посмотрел на меня и ответил вполне серьезно.

— Я наложил заклятье на корабль, отгородил его и всех на борту от укусов пчел. Во всяком случае заклинание помогает только от пчел, насчет ос не знаю. Если моего друга еще раз цапнет какая-нибудь тварь, боюсь, что мое сердце не выдержит зрелища его ужасных мучений.

У меня над ухом шумно пронеслась еще одна оса и стукнулась в балку рулевого крепления. Села на темном дереве, сложила крылья и поползла вверх по бревну. Я чуть одернул войлочный рукав куртки и молниеносным движением приплющил жалящее насекомое. Под ладонью еле слышно хрустнуло. Осы — отвратительные насекомые, пользы от них никакой, один только вред. Мелкая тварь, а столько от нее проблем.

Я подобрал с палубы раздавленную осу и внимательно осмотрел. Ведь ничтожное же создание, мельче фаланги пальца, а такая гадская натура, что всяк от нее держится в стороне, панически боится, если хоть раз был покусан, и при любом удобном случае норовит раздавить.

— Мелкая, но опасная, — прошептал я самому себе и тут же резко вскочил. — Хаджин, убирай паруса! Ищи место для посадки! Орадан! Якорь! Быстро! Нам нужна большая поляна! Най, освободи мягкие рогозные корзины, штук пять, не меньше. Корвель, посмотри на карте, есть ли поблизости хоть какой-то хутор, ферма или деревня!

— Что случилось, капитан, — всполошился Орадан выскакивая из трюма на палубу. — Мы догнали войско?

— У нас сегодня будет много работы, мой друг! Опасной работы. Мы не станем гнаться за остатками армии Фараса и Гурымея. Напротив, нам совершенно необходимо, чтобы они все закрылись в крепости и даже не думали высовываться! Они должны ждать нашего штурма! Дадим им время на подготовку!

— Что ты задумал, капитан!

— Я буду штурмовать крепость!

Гурымей был совсем слаб, ему не хватало сил даже на то, чтобы самостоятельно передвигаться. Повозка неслась по ухабистой дороге, дюжина воинов его личной охраны бежали следом почти налегке, то и дело вытаскивая повозку из раскисшей колеи. Маг держал в руках свинцовый ларец, прижимал к груди, беспокоясь лишь о том, что в момент, когда он вновь потеряет сознание от бессилия и немощи, драгоценная шкатулка вывалится из рук и будет утеряна.

«Свирель ветров» и последний медный амулет, заряженный в момент затмения, вот все, что у него осталось. Вся казна была растрачена на эту военную миссию. Войско, окружающее его, уже теряло веру в успех, и потому среди простых солдат случались побеги.

Исправить ситуацию было практически невозможно. Фарас передал магу опрометчивое заявление дерзкого и поразительно удачливого капитана, но такая ситуация была только на руку Иридину. Если капитан только вздумает идти на штурм крепости, а это продлится не день и не два, то маг вышлет прошение к главам жреческого совета и попросит их о помощи. В делах, касающихся интересов храмов, жреческий совет даже не станет тянуть с подмогой. К тому времени запасы, которыми капитан снабжал опальную королеву, истощатся, и новое войско, высланное советом, с легкостью возьмет верх. Формально у совета нет повода высылать войско и небесные корабли. Когда же глава совета окажется в опасной ситуации, духовенство мгновенно, без проволочек, примет решение в пользу военной миссии.

Последний амулет, который оставался у мага, был самым слабозаряженным из тех, что он уже использовал. Медь плохо принимала вибрации лунной силы, но выбора в тот момент не оставалось. В крайнем случае маг намеревался использовать его как дополнение к «Свирели ветров». Теперь, когда луна постепенно убывает и следующее полнолуние только через пять лет, свирель будет способна не больше чем на то, чтобы управлять ветрами, направлять их по своему усмотрению. Но в сумме с амулетом еще один проход, после долгого и сложного ритуала совмещения, он сможет открыть. Пусть для себя одного. Пространство расступится лишь на какие-то четверть меры, не больше.

Он думал о том, что больше не станет использовать свои собственные силы, их и так осталось слишком мало. Последнее произнесенное им заклинание льда истощило его почти досуха. Он никак не мог восстановить утраченный запас, тем более что каменные стены крепости устояли.

В Валадарии его, наверное, уже считают погибшим. Следует отправить гонца с посланием к наместнику храмов. Пусть будет готов к возвращению инквизитора и ни в коем случае не упускает позиций, с таким трудом завоеванных за долгие календари, пока маг был у власти. Идиот Валадар не способен и шага сделать без подсказки министров и советников, а те в свою очередь при любом удобном случае бегут за советом к нему, верховному жрецу города четырех алтарей.

Капитан Брамир очень хитер, очень коварен. Сейчас он получил от королевы титул барона. Это в некоторой степени меняет к нему отношение, случись схватить этого мятежника, то пришлось бы созывать дворянское собрание, совет судей. Его нельзя единоличным решением приговорить к смертной казни. Но против него можно наслать наемника. Вся проблема лишь в том, что до этой бестии практически невозможно добраться. Его самого охраняет наемник, он не спускается с небес, а если и делает это, то крайне осторожно.

Гурымей понимал, что он явно поторопился устроить ночной штурм. Следовало догадаться, что ночью корабль не пойдет в атаку, а ближе к утру, когда армия только отступила, чтобы зализать раны, он нанес удар, да такой сокрушительный, что теперь не приходится говорить и о половине прежнего войска. Знает он, как пользоваться магическими камнями или нет, это не имеет значения. Если они у него в руках, то и сила отрешенных нейфов на его стороне. А в военном деле, в ремесле осады крепостей и изничтожения вражеских армий нейфы не знали себе равных. Единственные, с кем они не смогли справиться, — были боги!

Что случится, если кто-то из магов на его корабле подскажет дураку, какую сокрушительную силу он имеет в своем распоряжении. И это не считая самого корабля. Нет! Он слишком невежественный, дикий северянин. Ему никогда не постичь всю мощь и силу древних знаков. Он просто удачлив и проворен. У него опытные советники, и он достаточно мудр, чтобы принимать их советы. Не более того. Но удача рано или поздно изменит ему. Плохо будет, если удача изменит своему любимчику позже, чем он успеет разделаться с этой нелепой интригой.

В этой родовой склоке можно сорвать очень большие ценности и почести. Отхватить жирный кусок земель в речной долине, укрепить позиции. Если Фарас взойдет на трон, то Гурымей найдет возможность укрепить эти земли и поставить на место задиристых и своенравных соседей. Земли Хариди, которые как раз находятся между Полхией и Валадарией, окажутся как между молотом и наковальней. Давление с двух фронтов, с севера и с юга, быстро научит местную знать повиновению. Булгальцы сильны только в небе, но что будет стоить вся их флотилия, если возвращаться им придется на пепел собственных городов. И смешно сказать, костью в горле встал один-единственный капитан. Один корабль, который извел огромную армию налетами и внезапными атаками. При следующей встрече надо будет сосредоточить все внимание именно на этом корабле. Желательно на самом капитане. Он как вожак в стае бродячих псов. Стоит только придушить вожака, как вся стая тут же разбежится восвояси! Он грозился идти штурмом на крепость Хатан! Забавно будет посмотреть на это безумство.

От магического заклинания, которое накладывал Балбаш на всех нас, бил озноб и даже в жаркий день становилось холодно. Я вот уже третий день мучился от того, что никак не мог согреться. Ни вино, ни теплая одежда не помогали. Заклинание будто высасывало из меня все силы. Прежде мне никогда не приходилось сталкиваться с такой магией. Только однажды один доморощенный алхимик наложил на меня поразительное заклятие, которое начисто отбивало нюх у сторожевых псов. После таких экспериментов я больше не решался иметь дело с книжниками. От того заклинания, помню, я всю неделю не мог отделаться, сам стал какой-то невнимательный, рассеянный.

Балбаш предупреждал, что будет знобить, но что это будет так неприятно, я себе и представить не мог. Словно тебя закрыли в родовом склепе возмущенные визитом старожилы. Действительно чем-то напоминает прикосновение холода потустороннего мира. Словно действительно прикоснулся к миру духов. Интересно, всякое заклинание имеет какой-нибудь побочный эффект, или только когда его произносит или накладывает неопытный маг.

Най, весь аж посиневший от холода, с гусиной кожей на руках, притащил еще две корзины с глиной. Все члены команды, не жалея сил, замешивали глину в большом корыте, изорвали уже не один парус на небольшие лоскуты, работа кипела. На наше счастье, неподалеку от того места, где я приказал убрать паруса, оказалась большая ферма. Местные крестьяне за солидное вознаграждение помогли нам по мере сил, но основная часть работы легла на наши плечи.

Ветер был попутный, но не сильный. Я знал, что армия Фараса уже вошла в крепость и у них было достаточно времени, чтобы собрать ополчение, подготовить запасы. С тем грузом, который мы подняли на борт, приходилось обращаться очень осторожно. Любое резкое движение корабля могло погубить все задуманное.

Мы пошли на штурм в полуденный зной. Это было и глупо и опрометчиво. Довольно мощные катапульты, установленные в крепости, с легкостью смогут достать корабль, точно так же как и стрелы и даже ловко брошенный пороховой кувшин мог все испортить. Но лететь так низко мы были просто вынуждены.

Мы держались вдалеке. Я приказал поставить корабль на временный якорь за холмом, а сам взобрался на пологий хребет, чтобы собственными глазами посмотреть на то, как отряд рыцарей под предводительством мага Харбу-Махара выйдет к главным воротам. Всего тридцать человек, весьма опытных и проверенных, но все же очень маленький отряд. Они выстроились далеко от стен и дали о себе знать первым залпом стрел. Разумеется, что со стороны пришедшие на штурм тридцать человек — это сущая комедия. Никто не принимал их всерьез. Воины не рисковали и держались в стороне. Готовили штурмовые лестницы, веревки с крючьями, по которым должны были взобраться на стены. Каждый из воинов старался двигаться как можно активней. Наложенное заклинание и деревянные амулеты на каждом из нас заметно выкачивали силы, но если активно шевелиться, то становилось чуточку легче. Большой таран делать не собирались. Ворота крепости хоть и были деревянными, но даже большим тараном проломить все равно не получится. Заостренные колья, выставленные перед отрядом, должны были надежно защитить от стрел и осколков. Метать в них ядра из катапульт не было никакого смысла. Такой маленький отряд был просто неуязвим для этого громоздкого и медлительного оружия. Со стен, конечно, тоже стреляли в ответ, метили из пращей пороховые заряды, но должного результата это не принесло.

Именно в этот момент, видя, что штурмующий отряд безумцев очень малочислен, полководцы Фараса могли выслать авангард конницы или пеший полк, но они не торопились.

Я сбежал вниз по холму и просто запрыгнул на трап, подтягивая Ная, который освобождал якорь и подпорные клинья. Мы взобрались на борт и втянули лестницу. Я намеревался обойтись минимальным риском. Попутный ветерок легко поволок судно по изогнутой дуге. Все две дюжины катапульт ударили одновременно. Корабль заметно тряхнуло, но мы удержали равновесие судна. Залп мелкой шрапнели из камней и мелких ядер понесся в сторону крепостных стен. Со стороны это смотрелось, наверное, как плевание горошинами через трубочку в тяжелую кирасу кавалериста.

Я распустил узел еще одного паруса, чтобы сбавить ход, и дать возможность команде зарядить катапульты вновь. Вторым залпом полетели бочки с горючим маслом. В крепости была заметна суета и беготня, но и такая атака, и пожары, которые вспыхивали, не могли причинить значительного вреда.

Пусть справятся с пожарами, пусть суетятся. Мелкие ядра наделали дыр в черепичных крышах, горючее масло должно было затечь и туда. Эту тягучую гадость было крайне сложно потушить, от воды пожар только разгорался, а добыть столько сухого песка очень не просто.

Я спрыгнул на палубу и вместе с другими небо-ходами стал поднимать большой поворотный парус. Корабль накренился, но уже поднаторевшая команда быстро сместилась на другой борт, не давая судну окончательно перевернуться. Поворот действительно вышел очень резким. Как только развернулись, Орадан и Хаджин выстрелили из больших арбалетов дальние паруса, большую и малую «Медузы». Я собирался сделать еще один резкий поворот и пройти между теми холмами, где мы стояли. Ветер там чуточку усиливался, и можно было хорошо набрать скорость.

Я внимательно наблюдал за действием пехотного отряда у ворот крепости. Прикрываясь огромными деревянными щитами, они неторопливо приближались к стенам. Харбу-Махар в полном боевом облачении, в довольно тяжелых доспехах шествовал впереди, то и дело давая указания дружине. Всего тридцать солдат, — ничто в сравнении с войском, осевшим в крепости.

Я снова распустил узел и стал яро вертеть лебедку, подтягивающую оба купола парусов. Необходимо было максимально сбросить ход Мы уже достаточно разогнались, а кораблю еще нужно уловить равновесие, чтобы выстрел катапульт не пришелся в пустоту.

С верхних ярусов зубчатых стен, из средних бойниц выползали несколько десятков горных королей. Доведенные до бешенства жарким полуденным солнцем и голодом, они готовы были разорвать на части любого, кто встанет на их пути. И несчастному отряду из тридцати даже профессиональных солдат грозила смертельная опасность, не окажись их предводителем маг и алхимик Харбу-Махар Шифуха, что в переводе с касарского языка означало «играющий в прятки». Люди Шифуха были уникальными мастерами, которые без труда могли приручить любое дикое животное. Они знали десятки, сотни заклинаний, способных управлять даже табуном взбесившихся лошадей, стаей львов или разбушевавшимися слонами.

Остановить и обратить в бегство несколько десятков, пусть опасных и кровожадных, но все же трусливых тварей, для мага было очень просто. Короткое заклинание маг просто выкрикнул, и обезумевшие горные короли бросились врассыпную. Причем убегали они не обратно к спасительным стенам, к своим хозяевам, а просто разбегались в разные стороны прижимаясь к земле всеми четырьмя лапами.

Мы как раз вышли на расстояние удара. На этот раз катапульты должны были стрелять не все вместе, одновременно, а по очереди. Причем залпы должны были плавно накладываться друг на друга, так чтобы интервалов в атаке почти не было. Я даже затрудняюсь сказать, сколько бранных слов извергла из себя Хаджин, когда готовила вместе с командой катапульты к таким атакам. Она большую часть ругательств произносила на булгальском языке, и поэтому оставалось довольствоваться только напором и выражением тех слов, смысл которых был ясен и без перевода.

Первые два десятка залпов были только камнями и мелкими ядрами. Я норовил просквозить ими всю крышу над стенами и укрепленные башни. Интенсивность атаки заставила попрятаться в глубь крепости лучников и бомбардиров. Корабль летел медленно, а мелких зарядов у нас было еще очень много. Силу магии, навешанную на нас Балбашем, приходилось преодолевать значительным усилием, холод и озноб не давали возможности нормально сосредоточиться, но все терпели это маленькое неудобство. Отряд Харбу-Махара на земле успел расправиться с несколькими Ши-фу, которые так и не смогли укрыться от стрел и дротиков. Теперь рыцари прибавили темп и подошли вплотную к стенам.

Это как игра в кости. Каждую игровую фишку следует выкладывать в свое время, не торопиться и обладать очень большим запасом терпения, чтобы сделать все вовремя. Игра! Большая игра, в которой цену славки просто невозможно определить. Я играл своей честью, своей жизнью, рисковал командой и корабельной казной, хоть и почти пустой. А вот Фарас, сам того не зная, поставил на кон корону, которую так и не примерил до сих пор. И маг Гурымей теперь просто не в силах вмешаться в эту игру. Свой ход он уже сделал, и теперь у него на руках не осталось сильных фигур. Его участь теперь только наблюдать.

Тром выскочил на верхнюю палубу, чтобы оглядеться. Возбужденный, взъерошенный, он опять стал шустрым живчиком, дерзким, смелым, принимающим ответственные решения, он словно бы вернулся в свое, судя по всему, славное боевое прошлое.

— Ну что? Пора? — спросил Тром.

— Давайте!!! Так же, последовательно, спокойно, размеренно, словно это просто бочки с горючим маслом…

— Заряжай! — крикнул Тром и побежал в трюм подтаскивать бочки с медом.

В моем плане это должно было окончательно разбить и деморализовать войско в крепости. Сто бочонков меда, который мы купили у фермеров и пасечников, теперь заряжались в катапульты и по уже пристрелянным траекториям летели точно в крепость.

Безумие! Да, возможно, кто-то скажет, что это безумие. Это не магия, это не заклятые темные духи и отрешенные нейфы! Это просто бочки с медом, которые сейчас щедрой россыпью летели в стены крепости.

Я вколотил клин в вороты рулей и сбросил войлочный плащ, чтобы надеть бахтерец и кольчугу. Участвовать в настоящей битве мне еще не приходилось, но не думаю, что она многим отличается от пьяной трактирной поножовщины. На поясе висело три острых коротких ножа, и кожаный пенал с дротиками, единственным оружием, которым я умел владеть. Най натянул на себя лишь кольчугу, взял два довольно длинных изогнутых кинжала. Балбаш вооружился дубиной, Хаджин — парой длинных боевых кнутов. Все были готовы к очень ожесточенной, но в то же время очень необычной битве. До стен крепости оставалось колен триста, когда я приказал сбросить балласт с лебедок. Тяжелые мешки с песком понеслись вниз, увлекая за собой погрузочные балки. В четырех огромных сетях у нас был запас из сорока пчелиных ульев и почти ста осиных гнезд, собранных за два дня б лесу с помощью местных крестьян и тщательно обмазанных глиной с мелкими отверстиями, чтобы твари не задохнулись. Сейчас на эту подмогу была самая большая надежда.

В днище корабля колотились стрелы и большие пики, пущенные из лафетных арбалетов. Часть передней надстройки и таранная балка занялись пламенем, которое жадно цеплялось за паруса и веревки. Но я не обращал внимания на такие мелочи, ясно было и так, что во время штурма корабль пострадает. Для нас сейчас было важно совершить правильный маневр, зависнуть над королевским замком и опустить корабль. Теперь вся надежда на мастерство Ханха. Сумеет ли он верно уловить баланс судна и точно посадить корабль на небольшой площадке. Лично я готовился к тому, что фрегат вовсе разобьется! Чуть более сильный порыв ветра — и нас снесет на башни казарм и смотровые вышки, вот тогда только щепки полетят в разные стороны.

Я немного замешкал, перебегая с одного борта на другой, первым выпрыгнул Орадан. Он подрезал одну сеть как раз в тот момент, когда до земли оставалось всего колен сорок. Сети распустились и полетели вниз. Грузной кучей свалились на главную площадь, мощенную отесанными булыжниками. Некоторые осинники и ульи команда забрасывала как можно дальше, чтобы охватить как можно большую площадь, больше кварталов, закоулков и тупиков.

В воздухе пахло гарью и медом. Чуть кисловатый придух горелого пороха и аромат победы. Как только я увидел эффект от первых нескольких десятков расколотых ульев, я понял, что мы уже взяли крепость. Оголодавшие за время заточения, разъяренные, обезумевшие от запаха меда, разлитого здесь повсюду, пчелы и осы черной тучей ринулись жалить всех, кто только попадался на пути.

Сетки с осинниками валились щедро. Одиночные, самые крупные мы бросали вручную. «Огненный ветер» достаточно плавко опустился словно бы в облако роящихся насекомых.

Нас отнесло чуть в сторону от упавших осинников и ульев, во время посадки сломалась одна из мачт, и днище треснуло, напоровшись на какой-то каменный уступ, но это уже не имело никакого значения. Заклинание, наложенное на нас рыжим северянином, действовало безотказно. Опасные насекомые, на какое-то время ставшие нашими союзниками, шарахались от каждого члена команды, как от чадящего дымного кадила, уносились прочь, не решаясь приблизиться даже на расстояние вытянутой руки.

Неторопливо, размеренно мы вышли на центральную площадь. Най, как самый шустрый и нетерпеливый, помчался открывать все двери домов и погреба, не давая возможности обитателям крепости укрыться. Хаджин и Орадан направились к главным воротам, но Харбу-Махар и его отряд рыцарей уже сбрасывали со стен самых рьяных вояк, оказавших сопротивление. Обезумевшие, застигнутые врасплох люди бились в конвульсиях, жгли себя факелами, сбрасывали одежду и доспехи, прыгали с головой в зловонные канавы и сточные колодцы.

На нас никто не обращал внимания. Оставалось только отлавливать самых стойких вояк и, оглушив дубиной, отбирать оружие. Все, кто пытался еще хоть как-то сопротивляться, были вынуждены одновременно вести бой с сотней жалящих насекомых и одним небоходом с тяжелым оружием. Насекомые брали верх. Солдаты и рыцари, которые еще десяток мер назад смеялись над нами и нашими нелепыми с виду атаками, стоя на крепостных стенах, теперь просили о пощаде, молили о помощи, но увы — мы ничего не могли поделать с тем, что уже произошло. Заклинание Балбаша могло оградить нас от укусов и посягательств после довольно длительного ритуала, но избавить весь укрепленный город, зажатый высокими стенами, от такой напасти, оно, увы, не могло.

Дверь одного из зданий с шумом и лязгом распахнулась и на улицу выбежал здоровенный детина с кавалерийской саблей в руках. В другой руке он вертел шерстяное одеяло, которым отгонял от себя назойливых, агрессивных насекомых. Увидев меня, верзила замахнулся оружием, и как раз в этот момент крупная оса или шершень, которых нам тоже удалось собрать, ужалила нападавшего прямо в щеку. Бедняга попытался прихлопнуть тварь, завизжал и повалился на землю, весь скрючился.

Я не стал убивать несчастного, он и так больше не способен был полноценно участвовать в обороне крепости, как и большинство всего ополчения. Те, кто не был укушен, сейчас прятались в подвалах, скрывались в темных комнатах, укрывшись плащами и одеялами. Боялись, разумеется, не нас, а тех непредсказуемых, свирепых чудовищ, что лютовали сейчас во округе. Вся крепость превратилась в гудящий улей. Израненные и искусанные обитатели этой твердыни били готовы на что угодно, лишь бы их избавили от такой напасти.

Перед нами открывались двери, никто не оказывал сопротивления, всем было просто не до этого. Любое распахнутое окно, любая створка двери, ставни, люки погребов — все превращалось в опасное место. Если тебя раз ужалила пчела или оса, а уж тем более шершень, то второй или третий укус могут оказаться последними. Балбаш деловито прохаживался по узким улочкам крепости, держа в одной руке увесистую дубину, а в другой чудодейственный эликсир, который уже успел опробовать на своем товарище и коллеге. Эликсир, правду сказать, не очень-то помогал, приглушал зуд и немного успокаивал, но в руках мага он становился чуть ли не единственным средством к спасению.

Опытные воины, с распухшими лицами и конечностями, сползались к магу как восставшие из могил мертвецы, молили о помощи в обмен на оружие и полную капитуляцию. Оружие складывали даже те, кто еще не был ужален, сумел укрыться. Крылатые твари лютовали в крепости так долго, что Балбашу пришлось повторить ритуал по наложению на нас повторного заклинания. Это значительно ослабило нас, превратило в ленивых и усталых, еле передвигающих ноги путников, но главное к тому времени мы уже сделали.

Как мы и договаривались, первым делом были освобождены армейские казармы, все конюшни и подвалы. Всех, кто оказывал сопротивление, мы усмиряли и заталкивали в эти погреба. Отбирали оружие и делали совершенно беспомощными. Тех же, кто готов был сотрудничать, а таких тоже оказалось очень много, мы спешно подлечивали, давали выпить «волшебного» эликсира, а некоторых, показавшихся надежными, Балбаш даже прикрыл своим удивительным заклинанием.

По словам самого мага, это заклинание есть чуть ли не в каждой книге по магии, которую только можно найти, но, как правило, возомнившие о себе маги не утруждают себя такой мелочью, как выучивание подобных мелких и никчемных ритуалов. И сам бы Балбаш не обратил на это внимание, если бы не спрос. В той местности, где он жил и где были его родовые угодья, все вокруг только и занимались пчеловодством. Так что спрос на такого рода магию был всегда. Такой же, ну или очень похожий ритуал, чуть более длительный и трудоемкий, мог избавить крепость вовсе от эдакой напасти, но я готов был терпеть сонливость и вялость, потерю сил, которые выкачивает защита, чем позволю остаткам армии собраться с силами, до той поры пока команда не обезвредит всех.

Мы торопились. До ночи нужно было успеть растолкать по подвалам всех пленных, устроить обоим магам маленькое коммерческое предприятие по вылечиванию случайных жертв, детей, стариков, женщин. Занять уверенную позицию в замке и на подходах к крепости. Потери были очень значительные. Не наши, вражеские. Крепость Хатан пала меньше чем за сорок песочных мер. Все остальное время мы только подсчитывали погибших и растаскивали по подвалам воющих от боли и укусов горожан, солдат и стражников. В этой ситуации все были равны. Редким счастливчикам удалось избежать последствий нашей атаки. Рой насекомых следовал за нами, куда бы мы не отправились.

Мне пришлось внушить перепуганным горожанам, что власть самозванца Фараса кончилась. Убедить несчастных, что в крепость вернется законный наследник и мир восстановится во всем королевстве. Что наследник не намерен ссорится с соседями и затевать очередную войну. Люди охотно верили. За те пару календарей, что Фарас правил этой страной, простые граждане натерпелись много бед и лишений. С них сдирали непомерные налоги, уводили мужчин и молодых парней в ополчение, то и дело выгоняли на работы по укреплению стен или ремонту оборонительных укреплений. А народ не любит работать по приказу, под страхом. Каждый хочет получать плату за свой труд, хочет сытно есть и пить. Хочет праздников и зрелищ. Так и было при прежнем короле. Я был еще мальчишкой, когда мне рассказывали, какие веселые карнавалы и праздники случались в северном королевстве, какая сытная и спокойная там жизнь.

В конечном счете оказалось, что большинство ополченцев просто скинули с себя доспехи, скинули в кучу оружие и отправились по домам, к своим семьям, к близким людям. От прежней гвардии Фараса остались несколько сотен титулованных особ, десятка два благородных рыцарей да горстка советников. Самого Фараса я приказал закрыть в самый темный и сырой подвал. С помощью Харбу-Махара отловил всех горных королей, накормил и тоже закрыл в надежном подземелье. Вот собственно и все! Большего не понадобилось. Теперь чуть ли не каждый член моей команды ходил по крепости в сопровождении нескольких десятков местных жителей и наводил порядки в городе. Многие добровольцы из числа горожан сами взялись за налаживание нормальной жизни. Балбаш и еще пяток местных кудесников всю ночь занимались тем, что изводили остатки насекомых, где магией, а где и простыми курильнями. Чистить город от наших желто-полосатых союзников пришлось и весь следующий день.

Единственный, кого я не мог разыскать во всей крепости, так это сам Иридин Гурымей. Мы перетрясли все комнаты и подвалы дворца, обшарили всю округу, разослали дозоры на дороги, но мага нигде не было. Харбу-Махар сказал, что почувствовал, как в пространстве во время штурма крепости произошел всплеск силы, но тогда он не придал значения, решил, что это кто-то из местных магов плетет заклинание. Теперь же старик касарец думал, что это все-таки сам Гурымей использовал магию, для того чтобы сбежать из осажденной крепости.

Фарас был пленен, почти все его войско перешло на нашу сторону, им вполне хватило потерь и у стен крепости Касс, и в дороге, где они тоже порой хоронили своих товарищей. Воевать все устали. Люди хотели мирной жизни и покоя. Дела в крепости отнимали все свободное время. Ханх и Тром смогли поднять почти разбитый и обгоревший остов корабля в воздух и с попутным ветром отогнать за крепостные стены. Вернулись только с двумя обозами припасов и главным котлом, сердцем корабля, вокруг которого Ханх суетился как молодая мама возле люльки с новорожденным.

Я не мог выделить команде золото в оплату за их труды, не мог найти средств, чтобы починить корабль, но я занимался делами в крепости. Я разрешал какие-то нелепые споры, давал указание по размещению припасов, среди простых солдат находил самых проворных и авторитетных, назначал их капитанами стражи. Вместе с Ораданом сам лично проводил бессонные ночи, отслеживая чуть ли не каждый караул.

На третий день после осады, когда все немного утряслось, когда маги, лечащие людей, уже выбивались из сил и подыскивали себе сундуки, для того чтобы сложить все золото, которое они заработали, я спустился в подвал к плененному Фарасу.

— Я не буду глумиться и скалить зубы, не буду учинять над тобой суд или высмеивать, уважаемый Фарас, я пришел спросить, пока власть в крепости в моих руках, что я могу сделать, чтобы облегчить твою участь. Много не обещаю, но все же. Я не считал тебя своим личным врагом, я не мстил тебе и не терпел потерь от тебя. Гурымей, другое дело, попадись он мне в лапы, я нашел бы способ над ним поизмываться, но к тебе у меня нет неприязни, тем более что тебе еще предстоит разговор с сестрой, королевой Атталой.

— Я бы предложил тебе дуэль, поединок, — прошипел Фарас опухшими губами. — Но ты всего лишь барон, а я князь. Я не утруждался слушать предупреждения Гурымея, а ты действительно показал себя хитрым и коварным. Законы поединков в нашем королевстве весьма строги, так что я не рискну. Ты сломал мне все планы, лишил будущего, ты выиграл эту битву. Ты поступил благородно, большего от тебя не требуется. Если я попрошу отпустить меня, ты рассмеешься в лицо, попрошу помиловать, так это не в твоей власти. Что ты еще можешь, барок?

— Прибыл гонец от королевы. Она возвращается в Хатан. Весть о том, что крепость вернулась в ее распоряжение, уже несется по землям. Еще несколько дней и Хариди, и Смартия, и Булгальское царство будут знать об этом событии. Во дворец съезжаются опальные министры, родственники казненных тобой дворян, пощады не будет. Твоя участь незавидна.

— Я сам себе выбрал такую судьбу. В один-единственный день все мои планы и надежды рухнули. Я рассчитывал на крепость, на легендарную твердыню этих стен, теперь нет никакой поддержки. Все мои дворяне сидят в соседних камерах. Все мое войско переметнулось на твою сторону, на сторону королевы. Все игра сделана.

— Да ты прав, игра сделана.

Аттала вернулась в крепость через десять дней. К ее появлению город привели в порядок, очистили от следов битвы, украсили красочными флагами и цветами. К тому времени и дворец, и все гостиницы в городе занимали дворяне, съехавшиеся со всей Полхии. Даже те, что были изгнаны и искали убежища в соседних землях, явились в крепость, чтобы выразить свою преданность вернувшемуся на трон законному наследнику. Как только повозка королевы и вся ее свита остановились во дворе замка, я позволил себе немного расслабиться. Теперь бардак в городе — это ее проблема. Моя задача выполнена, и я намеревался получить вознаграждение. Ко Аттала не торопилась.

Браться за государственные дела ей было не привыкать. Я спешно собрал команду, и мы переехали на постоялый двор. После таких тяжелых дней, среди которых собственно осада крепости оказалась не самым сложным делом, нам требовался отдых. Пришлось просто заставить Корвеля раздать все золото в корабельной казне команде и тихонько осесть, дожидаясь, пока у королевы найдется время и для нас. В том, что меня снова пригласят во дворец, я не сомневался. Это произошло еще через пять дней. Город-крепость уже жил нормальной жизнью. Все еще запуганные горожане с трудом, но привыкали к мирному времени.

Я, старик Тром и Най отправились по приглашению королевы во дворец. Немного непривычно было идти по улице чужого, незнакомого города, в котором каждый прохожий, будь то солдат, купец, крестьянин или ремесленник, останавливались и приветственно кланялись. Мило улыбались вслед, желая всех благ и покровительства духов. Первые несколько дней я даже смущался, но позже немного привык и даже стал отвечать взаимными добрыми пожеланиями. До самого меня с трудом доходило, как мы умудрились провернуть такую рискованную авантюру, но дело уже сделано, теперь самое время пожинать лавры победителя.

Най дернул меня за рукав и указал в сторону главных ворот.

— Смотрите, капитан, там на холме четыре корабля! На всех булгальские флаги. Можно я не пойду с вами во дворец?

— Ты ветролов моей команды, Най! Помощник капитана, и друг! «Огненный ветер» — это твой дом! Небо — это твоя стихия, а прошлое пусть останется за бортом. Ничего не бойся, смело смотри в лицо опасности!

— Послушай капитана, Най, — согласился старик Тром. — Прошлое пусть останется позади. Все мы когда-то были другими, но теперь мы команда! А вдруг мне или капитану понадобится твоя помощь?

— Простите, капитан, — пропищал Най нарочито тоненьким голосом. — Я был не прав. Но что делают здесь булгальцы?

— Если мы не пойдем туда, мы этого никогда не узнаем…

Даже мельком взглянув на мой герб, вышитый на капитанском плаще, все, в том числе и представители древних родов, обращались ко мне как к равному. Называли бароном и даже потрудились выучить мое имя. Войдя в большой тронный зал, я тут же обратил внимание на группку людей, чье ремесло и внешность узнать было не трудно. Небесные скитальцы отличались от обычных солдат или дворян особой одеждой, чуть красноватым загаром и каким-то особым взглядом, какой-то печатью на лице. Видя меня в плаще капитана, они не скрывали своего удивления.

Был шумный прием. Были поздравления и восхищения, но это была только прелюдия к серьезному разговору.

Один из дворян подошел ко мне в тронном зале и, представившись, сообщил, что королева ждет меня в соседней комнате. Я выдержал короткую паузу и проследовал вверх по лестнице, памятуя о собственной безопасности. Одно дело союзник в войне, другое дело дележ добычи. Нож из сапога я убирать не спешил.

Аттала сидела в высоком кресле, в окружении десятка небесных скитальцев.

— Хочу представить вам, уважаемые князья, барона Брамира. Этот человек вернул наследника, переломил ход противостояния. Отчаянно оборонял крепость Касс, когда Фарас и его союзный жрец осаждали ее. И наконец, он стал первым, кто таким странным и неожиданным образом взял одну из самых неприступных крепостей в северных землях. Барон, эти дворяне прибыли из Булгалии. До них донеслись слухи, что один-единственный корабль взял штурмом крепость, ранее считавшуюся неприступной, и они поспешили увидеть человека, сделавшего это, собственными глазами.

— Весьма польщен, уважаемые. Мои заслуги ничтожны в сравнении с терпением королевы, с теми тяготами, которые ей пришлось вытерпеть во времена осады и заточения, в разлуке с наследником и в полной неизвестности. Помощи ждать было неоткуда.

Рослый дворянин, на первый взгляд очень напоминающий по комплекции и телосложению покойного капитана Тауса, вышел мне навстречу.

— Мое имя Бушин, я капитан корабля «Крадущийся волк», рад знакомству с вами, Брамир. Когда я только услышал эту, признаюсь, странную историю, я сначала не поверил! Я и прежде знал «Огненный ветер» и, правду сказать, был о нем невысокого мнения. Вы всецело доказали, что я был не прав и заблуждался! Я явился в этот чертог только для того, чтобы лично убедиться во всем и выразить свое почтение. Отныне, капитан Брамир, барон, все булгальские верфи и клан Волка будут рады видеть вас своим гостем.

Бушин вежливо поклонился и отошел в сторону. Следом за ним вышел второй человек, на нем был тоже капитанский плащ и родовой герб, чуточку отличный от тех, что приняты в Полхии, но тоже вполне узнаваемый. Он оказался из менее состоятельного клана тех же булгальских земель, тоже капитан корабля, и тоже явился выразить свое почтение. Как потом оказалось, все, кто присутствовал в этой комнате, были представителями всех знатных кланов северной земли.

Выразив свое почтение, капитаны удалились. Я остался один на один с королевой.

— Браво, господин Брамир, — восхитилась Аттала, улыбаясь. — Я тоже не ожидала от вас таких подвигов. Вы заслужили достойной награды и всеобщего восхищения. Прошло всего несколько дней с тех пор, как я вернулась в крепость, и только и слышу что о вашем подвиге и о том, как лютовал здесь мой сводный брат. Вы стали чуть ли не спасителем всей Полхии. Более того, Вельгор только и рассказывает, сколько вы успели совершить еще, до той поры, как я имела честь с вами познакомиться. Наша семья многим вам обязана, и любая плата, которую я смогу вам предложить, будет смотреться жалкой подачкой, после всего тою, что вы сделали для славного королевского рода. Я не стану напускать туман и ходить вокруг да около. Сейчас мы одни и сможем поговорить откровенно. И вы, и я прекрасно знаем, что Вельгор, мой сын, еще не готов к тому, чтобы полностью взять власть в свои руки. У вас была возможность убедиться в его способностях и интересах. Но со временем придется это сделать. Придется совершить ритуал коронации, это произойдет еще не скоро. Я издала указ, по которому это произойдет только в тот момент, когда наследник выберет себе королеву из знатной семьи. А до той поры вся власть будет принадлежать регенту. Да, уважаемый барон. Хотя северяне уважительно относятся к власти женщин, дела приходится иметь не только с северянами. Вы заслужили авторитет в моих глазах, вы просто пример для подражания Вельгора. Все горожане и знать просыпаются и ложатся с вашим именем на устах. Самое время взять власть в свои руки.

— Признаюсь, госпожа, что предложение весьма неожиданное. Я надеялся получить скромное вознаграждение, починить корабль и продолжить свое дело.

— А кто вам мешает? — удивилась Аттала и недоуменно вскинула бровь. — Пожалуйста, сколько угодно! Военный фрегат в королевстве — это хорошее подспорье! Большую часть хозяйственных вопросов, дела королевства, казна и расходы, разумеется, все будет под моим контролем. Я лишь возведу вас в ранг регента, наделю всеми полномочиями и дам полную свободу действий. Бывают случаи, когда я не в силах уладить проблемы с соседями. Вести переговоры с членами жреческого совета, с посольствами. Нужен кто-то, чье слово будет твердым, и ни у кого не возникнет желания оспорить утверждение, а такой человек — только вы. Есть свидетели тому, как в одной из последних бесед с моим братом вы смело заявили, что возьмете штурмом самую неприступную крепость. Даже потомственные рыцари в тот день посмеялись над вами, а теперь они же ходят в кругу моей знати, рассказывая эту удивительную историю, и уже сейчас готовы присягнуть вам на верность. Я не могу упустить такой шанс, чтобы уверенно удерживать власть, я должна воспользоваться моментом. Это будет моим вознаграждением вам и достойным делом, в котором вам не придется держать ответ даже перед князьями дворянского совета. Вы будете единолично принимать важные решения. Если вам угодно, мы будем принимать их вместе. Будь я немного моложе, барон, то не сомневаясь предложила бы вам корону, но увы, такой брак будет смотреться комично и нелепо. В роли регента вы выиграете многим больше.

Надо быть полным идиотом, чтобы даже попытаться отказаться от такого предложения. Я не стал кривляться и говорить, что все это мне не интересно и не достойно моего внимания.

— Госпожа Аттала. Я с радостью принимаю ваше предложение и готов стать сотрудником в деле установления королевской власти. Я постараюсь как можно скорей заняться делами, но в первую очередь я бы хотел отремонтировать свой корабль и заняться укреплением флота.

— Я полностью в вашем распоряжении, господин регент, — королева улыбнулась, чуть склонив голову.

Друзья меня не дождались. Ушли с приема, для того чтобы осмотреть корабль и прикинуть предстоящие расходы. Мы встретились на постоялом дворе уже ближе к ночи. Королева представила меня дворянскому собранию, что вызвало весьма бурную и одобрительную реакцию. Я успел переговорить с частью весьма знатных особ и уже даже назначить встречи. Аттала поведала мне суть интриги вокруг королевской казны. Убегая в крепость Касс, она не могла забрать с собой казну по той простой причине, что она находилась как раз под троном в главном зале. Было и другое хранилище, практически пустое, но очень хорошо охраняемое. Предки полхийских королей были весьма жадными людьми, но при всем этом еще и способными скрыть свое состояние от особо любопытных. Большая часть сокровищ была спрятана под троном короля в потайной комнате, видимая часть — в большом государственном хранилище неподалеку от дворца. Тоже весьма надежно укрепленное подземелье с целым полком охраны и служащих. Фарас требовал от королевы вернуть казну, думая, что она прихватила все ценное с собой, сам не зная, что в буквальном смысле этого слова сидит на казне.

Ритуал отпирания замков тайной сокровищницы был довольно сложный и проходил только в присутствии доверенных лиц. Меня пригласили на эту церемонию утром следующего дня, а до той поры пока замок полон посторонних лиц, сделать это невозможно.

Как только я вошел в большой зал постоялого двора, Най выбежал мне навстречу, подвел к столику, который заняла команда. Старик Тром придвинулся ближе и тихонько спросил:

— Ну что, капитан? Перепал ли нам кусочек? Хватит золота на ремонт?

— Золото мне дадут, но только очень немного.

Старик прищурился и посмотрел на меня, пытаясь понять, чему же я тогда несдержанно улыбаюсь.

— Мне теперь придется быть весьма предусмотрительным в смысле расходования средств. Ты разговариваешь с регентом короля, старик!

— Обалдеть! — выдохнул Тром и откинулся на спинку стула. — Ну и как теперь к тебе обращаться, — спросил он громко, так чтобы всем было слышно. — Ваше величество?!

— Мне казалось, старина, что я тебе как сын?!

— Это уж без всяких сомнений.

— Ну, вот так и называй!

Команда ликовала. Друзья от души радовались нашей победе, веселились и пили. Орадан и Хаджин уже не скрывали своей симпатии и сидели за столом вместе. Оба мага — Балбаш и Харбу-Махар — восхваляли друг друга, Корвель и Ханх просто тихо надирались. Но калека лампадарь явно выигрывал соревнование по выпивке у молодого астролога. И только Най подсел ближе ко мне, и стараясь перекричать общий гомон, сообщил:

— Я его сделал, капитан Брамир. Я сделал модель змея, который сможет летать быстрее ветра. — В доказательство своих слов мальчишка достал из-за пазухи тонкий лист пергамента и развернул передо мной.

— Пойдем в комнату, покажешь, что ты там сотворил, — предложил я, потому что пить больше был просто не в силах.

Это была птица. Словно бы собранная из косточек, палочек, каких-то дощечек, но внешне очень напоминала птицу, расправившую крылья в полете. Най изготовил маленькую копию в соответствии с теми набросками, которые он делал на пергаменте. Длинные крылья тянулись от большой продольной балки и были весьма занятны по замыслу. Широкий хвост распускался веером и чем-то напоминал оперение стрелы, такого же тройного расположения. Внизу, под крыльями, сплетенная из тонких соломинок корзина, в которой сходились несколько веревок крепления и киль, как основа конструкции.

— А почему ты решил, что эта штуковина, эта пташка с шелковыми крыльями будет лететь быстрее ветра?

— Ну, стрела же обгоняет ветер!

— Стрелу пускают из лука, это не совсем одно и то же!

— А эта птица будет соскальзывать под собственным весом, опираясь крыльями на ветер, как ястреб кружит в облаках, даже не утруждая себя взмахами.

— Управлять такой штукой будет не просто, да и в такую маленькую корзину много товара не положишь.

— Товар можно возить и большими кораблями, — успокоил Най. — Моя птица не будет брать с собой груз, ну только самый необходимый, припасы, масло, оружие. Она будет летать быстрей птицы, потому что не будет уставать!

— Ну хорошо, предположим, что с помощью маленького котла, как ты говоришь, она поднимется в высь, что потом?

— Потом камни можно не греть. Просто убрать фитили и все!

— Тогда все твое удивительное творение просто рухнет на землю!

— Нет, не рухнет! Крылья не дадут птице упасть!

— Да они сломаются!

— Надо сделать их прочными. Тогда, опираясь на ветер, она помчится, даже обгоняя ветер! Даже против встречного ветра, без парусов!

— Выглядит, конечно, нелепо.

Най схватил свою модель и отбежал в конец комнаты, взобрался на стул, потом на спинку кровати и, задрав руку, просто бросил свою игрушку. Я был уверен, что эта штуковина разобьется о дощатый пол, но этого не произошло. Слепленная из подручных средств, из соломы и веток, из моей старой шелковой рубашки, нелепая игрушка плавно заскользила по воздуху, чуть раскачиваясь. Почти не меняя высоту, пересекла всю комнату и врезалась в дверь. Рухнула вниз, почти не пострадав, только из плетеной корзинки что-то вывалилось.

— Вот! Летит! Что я говорил!

— Завтра я планирую пойти в королевскую сокровищницу. Мне нужно золото на ремонт и помощник. Сначала я хотел прихватить с собой старика Трома, но думаю, что тебе будет не лишним знать расположение королевских потайных комнат. Неизвестно, сколько еще протянет старик, а у тебя еще все впереди. Вот там и посмотрим, что можно будет сделать. Сейчас в крепости полным-полно небесных капитанов, у них на кораблях есть достойные мастера, уверен, что намного опытней тех, что есть в нашей команде. Завтра я найду возможность с ними поговорить. Если ты окажешься прав, Най, и эта штуковина станет летать так, как ты говоришь, ты себе можешь представить, чем это грозит? Ты можешь вообразить последствия изобретения такой удивительной птицы. «Шелковая птица», красивое название.

— Ну можно будет летать быстрее кораблей! Не зависеть от ветра. Вот только груза, действительно, берет очень немного.

— Нет, Най, ты даже не представляешь, что еще следует из этого! Это возможность летать дальше птиц, быстрее ветра! Это самые быстрые донесения. Это самые дальние страны, это перепуганные насмерть армии и трепещущие от страха крепости. Только рулевой и лампадарь, — продолжал я свои размышления. — А как же астролог, бомбардир? Кто будет следить за всеми парусами, крыльями?

— Я думаю, что все это должен делать один рулевой и лампадарь. У рулевого, конечно, забот побольше.

— Трудно им будет. Но я думаю, что они справятся.

Правду сказать выглядело все нелепо. Но что я мог знать? Еще пару камней назад я не знал, как небесные корабли плывут по небу, а теперь сомневаюсь в том, что и эта игрушка полетит. Но если полетит, то это легкая шелковая конструкция станет грозным оружием. Смертоносным оружием, силой, обладатель которой сможет, пожалуй, диктовать свои условия и булгальцам с их несокрушимым флотом, и южанам, прикрытым от набегов великой пустыней. Даже кочевники не смогут прятаться в степях. У птицы будет сложная механика, дорогие материалы, но она все равно будет дешевле корабля. Не такая грузоподъемная, но все же! Не нужны паруса, не нужна огромная команда. Только ты и небо!

Нельзя будет привлекать к этому делу строителей кораблей из других королевств. Нужно узнать, кто может заняться этим делом здесь, в Полхии. Коль скоро я собрался провести какое-то время в этой, теперь уже гостеприимной земле, то стало быть, и ее интересы — это мои собственные интересы.