Случайный попутчик

9. Диск-амулет.

Когда взволнованный помощник прошептал на ухо господину Пипперу, что господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель, то есть, по новому, Коммодор Каддет хочет видеть его в своем доме, Пиппер сначала даже растерялся. Это была величайшая честь, ставящая Пиппера вровень с Властным господином Главой порта Дикка – ведь до сих пор никто из портовых, кроме Главы порта, капитана Диннела и госпожи Сластены, хозяйки пошивочной мастерской, подруги госпожи Принцессы, еще не был в доме Коммодора. А Коммодор, господин Каддет, сделал для него столько хорошего и так изменил его собственную жизнь и жизнь всех пятерых его детей, ничего не потребовав взамен, что Пиппер был твердо уверен: придет день, и благодетель потребует за все это плату. И, конечно, плата будет очень высока. И это справедливо. Поэтому Пиппер пришел в дом Коммодора готовый ко всему.

Комната, в которую он вошел, была небольшая. Опрятная комната богатого человека – на каменном полу лежал толстый цветной ковер, на полке около окна в глиняных горшках росли красивые цветы с Зеленых Земель (по два серебряка за каждый!), занавеси на окне были из дорогущей полупрозрачной ткани со Срединных Земель. И мебель была красивой, резной – работа Стерры. И большое зеркало той же тонкой работы висело между окон.

В комнате была только госпожа Принцесса в неизменном своем темном платке. На поклон Пиппера она кивнула и вежливым мягким жестом предложила сесть. Но Пиппер рассыпался в благодарностях и поклонах и остался стоять около двери. Тут послышались шаги на лестнице, и в комнату со второго этажа спустился господин Каддет, Коммодор, благодетель. Пиппер поклонился ему со всем уважением.

– Садись, господин Пиппер,- теперь уже господин Каддет предлагает ему сесть! – от благодарности сердце Пиппера застучало еще сильней и громче, на всю комнату.- Садись, прошу тебя! – Пиппер сел на краешек стула, руки сложил на коленях.

– Я хочу попросить тебя об одной услуге,- сказал Коммодор, и Пиппер немедленно встал, готовый бежать выполнять просьбу, нет – поручение, почетное поручение господина Каддета. – Садись, пожалуйста, господин Пиппер, садись. Кажется, мы друзья?

Великий и Могучий Благодетель! Он причисляет его, Пиппера, бывшего раба, бывшего мелкого торговца, к своим друзьям!…

– Я ваш слуга, Великий и Могучий…

– Оставь, господин Пиппер…- мягко и таким обаятельным голосом произнес благодетель, что на глаза Пиппера навернулись слезы благодарности. – Мне придется покинуть порт на… некоторое время, ты слышал об этом?

– Да, Великий и Могучий… И мне и очень многим в Порту будет тревожно без вас. Так люди говорят…

– Здесь у меня есть одно незаконченное дело. Очень важное дело, господин Пиппер. Я прошу тебя помочь мне закончить его. Подожди, не торопись… Ты, кажется, был знаком с торговцем Аавроном?

– Он был мой сосед, господин Каддет. И по прежнему моему дому на улице Нижнего Колодца, и лавка у него была в соседнем ряду на Торговом Рынке.

– «Был»? Что с ним случилось, господин Пиппер?

– Он мне говорил, господин Каддет, виноват, Коммодор, что отправится на Срединные Земли, а оттуда – на Зеленые Земли, посмотреть, чем там можно поторговать. Сел на корабль, еще в начале весны. И пока не вернулся. Его жена – она дружит… дружила с моей женой, и наши дети играли вместе… когда мы жили рядом… его жена говорила моей, что гадалка с Площади два дня искала Ааврона в мыслях и не нашла. Это плохо, когда наша гадалка не находит в своих мыслях человека. Может быть, он даже умер… Или с ним приключилась страшная беда.

– Ты бывал у него дома, господин Пиппер?

– Много раз, Коммодор! Я ходил смотреть его диковины – он еще собирал диковины, Великий и Могучий Вождь!

– Не угостишь ли ты нашего гостя вином, Принцесса? – попросил Коммодор госпожу Принцессу. – Какое вино ты любишь, господин Пиппер? У меня в доме есть и красное и розовое вино со Срединных Земель и белое крепкое вино из Стерры.

– Это большая честь, Коммодор Каддет и госпожа Принцесса, – вновь вставая со стула, задрожавшим от почтительности голосом произнес Пиппер. – Я буду пить любое вино из рук прекрасной госпожи Принцессы в доме Великого Коммодора!

Пипперу показалось, что Госпожа Принцесса улыбнулась ему. Конечно, платок закрывал ее лицо, но в ее светлых глазах мелькнула теплая искра. С глубоким поклоном Пиппер принял из рук госпожи Принцессы необыкновенно прозрачный и тонкий граненый бокал с розовым вином. Удивительная работа!… Полюбовавшись бокалом, Пиппер сделал маленький глоток вина. Вино тоже было превосходным! Поэтому Пипперу не составило никакого труда, как полагается, причмокнуть, показывая свое восхищение и наслаждение. Коммодор тоже пил розовое вино.

– Вот как раз о его собрании диковин я хотел поговорить с тобой, господин Пиппер, – сказал Коммодор. – Я точно знаю, что к Ааврону попала одна вещь, которая мне очень нужна. Вот такая вещь,- и Командор показал Пипперу рисунок диска. Очень похожего на тот сапфировый, который уже бывал у него в руках. – Ты помнишь ту вещицу, что была у тебя, господин Пиппер? А нужная мне вещь сделана из дерева или кости. Не видал ли ты ее у Ааврона?

– Нет, сожалею, Коммодор, я не видел такой вещи у Ааврона. – Пиппер искренне огорчился.

– Не мог бы ты, господин Пиппер, навестить жену Ааврона, и узнать – только для меня – есть такая вещь среди его диковин?

– Я немедленно сделаю это, Коммодор!

– Только не напугай, пожалуйста, жену Ааврона, господин Пиппер. Я слышал, что она…что у нее плохой характер.

– Нет, Господин Коммодор, я буду очень обходителен с госпожой Ааврон… А характер у нее… У Ааврона тоже характер…

– Может быть, семья Ааврона нуждается в деньгах, и ты купишь эту вещь у жены Ааврона? Если она у него в доме…

– Боюсь, что она не продаст мне и никому другому ни одной диковины, что собрал Ааврон, Великий и Могучий Коммодор. Ааврон строго запретил касаться их. Он говорил, что они – магические. Их все боялись брать в руки. Кроме Ааврона.

– Хорошо, убедись только, что нужная мне вещь – в доме Ааврона, господин Пиппер. Я буду очень признателен тебе,- Коммодор так дружески посмотрел Пипперу в глаза, что тот прослезился.

– Еще до вечера я все узнаю, господин Коммодор, Великий и Могучий! – дрожащим от волнения голосом пообещал Пиппер.

Пиппер шел вниз по улице Нижнего Колодца так быстро, что у него даже подрагивал нажитый за это лето маленький животик, не останавливаясь, чтобы перекинуться словом с многочисленными знакомыми. Пиппер очень торопился.

– Коммодор, я очень внимательно посмотрел собрание диковин Ааврона. Там нет такой вещи,- тем же вечером сообщил он своему благодетелю, и с печалью отметил, как огорчился и озаботился Коммодор.

– Спасибо, господин Пиппер, – с невеселым лицом ответил ему благодетель. – Очень жаль. Как жаль!… Благодарю тебя за хлопоты. Я вижу – ты старался. Скоро стекловары, господа Старший и Младший, принесут тебе – пока только для показа – красиво ограненные бокалы из прозрачного стекла. Ты сегодня видел такой бокал. Вот точно такой же. Их секрет в том, что они не бьются. – С этими словами Коммодор бросил бокал на пол, в то место, где он был не покрыт ковром. Раздался тонкий серебряный звон, бокал подпрыгнул и покатился. Целехонький! Это волшебство!… Да за такую посуду чужеземные купцы любые деньги заплатят! – Ты наживешь хорошие деньги, продавая их, господин Пиппер.

– Благодарю вас, Великий! И мне так жаль, так жаль, что я не смог услужить вам, Коммодор… – плача, пробормотал Пиппер.- Мне очень жаль, Великий и Могучий…

Сердце господина Пиппера не билось – еле барахталось и сжималось – от сочувствия Коммодору. Он раскланялся с ним и госпожой Принцессой и медленным шагом тяжело нагруженного человека по привычке направился на Торговый Рынок. Что-то неясное беспокоило господина Пиппера, что-то он упустил или чему-то не придал значения. Озабоченным и грустным он предстал перед глазами помощников, они бросали на него встревоженные взгляды, но он был так погружен в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. И трижды пересчитывал выручку, сбиваясь каждый раз.

Именно в эти минуты мелкий торговец Ааврон из порта Дикка, стоя по колено в гнилой воде своей глубокой ямы-тюрьмы на Зеленых Землях и не надеясь пережить сегодняшнюю ночь, вспоминал свой дом, детей, порт Дикка, свое собрание забавных вещиц, и думал: «Если в мире существует цена, я готов заплатить ее Судьбе и выкупиться отсюда любой ценой. Любой!». Почему-то ему сегодня уже много раз вспоминался тот ужасный волосатый гигант-раб, у которого он, по сути силой и страхом, отобрал амулет. Поверье истинно, оказывается. Не отбирай у человека надежду и Судьбу, его амулет, ибо ты принимаешь их на себя. А он принял: Ааврон вспоминал последний, запомнившийся, взгляд раба. Проклятый раб!… «Помогите!» – выкрикнул Аарон, и сам понял, как слаб его голос, гаснущий в яме.

В преддверии ночи, когда в джунглях начало стремительно быстро темнеть, а над головой, на поверхности почвы около горловины ямы по пожухлым листьям зашуршали жабы-вампиры, Ааврон догадался, какая связь между ним и тем рабом, погибшим уже, наверное, в Империи чугов. Раб отдал ему свой амулет, желая его сберечь, отдал свою надежду на жизнь. Амулет раба цел, хранится в шкафу между другими забавными вещицами. Теперь раб умер, и его Судьба закончена, умерла. По правилам амулет умершего подлежит уничтожению. Но амулет остался в доме, целехонький. И Судьба раба пришла за Аавроном.

Он чувствовал, что его ждет неминуемая смерть. «Помогите мне!», надрывно закричал Ааврон.

Старая гадалка по прозвищу Толстуха на Площади порта Дикка сквозь дремоту уловила слабый голос, звавший на помощь, вздрогнула, очнулась и осмотрелась вокруг. Веселый народ, празднующий завершение строительства «Девятого вала» шумел, кричал и приплясывал. Голос был не из этой толпы. Если Судьба будет благосклонна к звавшему, он еще раз докричится до нее, решила гадалка, и пусть назовется и кричит с толком, а не просто «Помогите мне!». Гадалка поерзала на своей скамеечке и задремала опять. Но скоро ее разбудили клиенты: молодая парочка – ладный рыжеватый парень и высокая гибкая девушка, обнявшиеся. Видно, совсем недавно поладили. Ну, и конечно, и они хотели узнать, как у них сложится жизнь. Глупые-глупые-глупые люди! Как же они не поймут, что у каждого человека – своя Судьба, а не общая. Да и разве вправе кто-нибудь еще, кроме самого человека, знать свое будущее? И как они не сообразят, что общая их дорога может получится кривой или короткой, и об этом никогда никому нельзя объявлять, если ты честная провидица. Чужак, Великий и Могучий, но не Вождь, а Провидец, много дней назад несколькими простыми и понятными словами, прямо в ухо, объяснил ей, что она не жалкая обманщица-гадалка, а честная провидица. И ободрил. С того дня Толстуха словно помолодела и выпрямилась, не телом, конечно, а душой.

– Приходите по одному,- с добродушной улыбкой, жалея их глупость и молодость, велела Толстуха. – И в разные дни, уж договоритесь между собой. И пообещайте мне, прямо сейчас, что не перескажите один другому мои слова. Перескажите – не сбудутся!

Кадет, разбиравший за столом в нижней комнате дома рисунки и чертежи, накопившиеся за время строительства, ощутил слабое беспокойство, в его сознании мелькнул образ амулета и пропал.

– Ты звал меня? – Принцесса вышла из кухни, подошла к нему, обняла его голову, прижала к своей груди. Она изменилась после покушения. Задорная девчоночья стремительность быстро покидала ее, на смену ей приходила спокойная мощная решительность жены-Стража. И из пылкой, трепетной и ненасытной торопливой любовницы она превращалась в мечту любого мужчины всех семи Галактик: отзывчивую нежную, страстную и умелую женщину, спокойного самостоятельного друга-советчика и матерински-заботливую жену в оболочке юной красавицы. – Мне почудилось…

– Мне тоже, Стрела… – Кадет куснул ее руку. Губы Принцессы придвинулись к его уху и издали тихий призывный свист степной змеи: фс-фс-с!…

– Ыр-р-р… – ответил Кадет глубоким басом благодушно настроенного черного медведя с планеты Урду.

Дочь Ааврона внезапно почувствовала острый укол в сердце, образ отца мелькнул в ее памяти. Вечером, перед сном, она свесилась со своего, верхнего ложа на двухъярусной кровати, и шепнула младшему брату, укладывающемуся спать на нижнем ложе:

– Ты поклялся никому не говорить про ТО, смотри, не предай меня! А то я признаюсь маме, что это ТЫ взял и потерял ТУ папину вещь!

Прием проводился в помещении будущей воинской казармы, встроенной в толщу новой крепостной стены. Просторное удобное помещение не намекало, а просто кричало о том, как много воинов смогут безопасно разместиться в нем при необходимости.

Сначала всех присутствующих угостили розовым вином, и Глава порта произнес короткую и деловую речь, восхваляя мудрость и дальновидность жителей порта, а затем пригласил гостей в сопровождении всех Старейшин города полюбоваться видом стены со стороны порта Дикка и ее же видом со стороны дорог из Империи и Королевства.

Так случилось, что во время приема к воротам «Девятого вала» подъехали первые повозки нового торгового каравана из Стерры в сопровождении необычайно сильного боевого охранения, и все гости стали свидетелями строгого досмотра повозок и допроса сопровождающих их людей.

Лорд Барк, Специальный Посол Короля Стерры с удовлетворением убедился в соответствии рисунка его воплощению, и его надежды укрепились. «Девятый вал» подавлял своей угрожающей мощью. Лорд Специальный Посол почувствовал вполне определенную уверенность в том, что возможный неожиданный налет знаменитой конницы чугов на порт Дикка – чего он боялся все эти годы больше всего – здесь будет остановлен. Он поздравил Главу порта и Старейшин и позволил себе прозрачный намек. «Теперь я буду спать ГОРАЗДО КРЕПЧЕ», – сказал он, и его слова были приняты с понимающими улыбками. В поздравительных словах лорда Барка Главе и Старейшинам порта была нескрываемая искренность, и Глава порта ответил на эту искренность крепким и многозначительным пожатием руки.

Было объявлено, что отныне все это многосложное укрепление порта Дикка будет именоваться «Крепость «Девятый Вал». В честь этого учреждался специальный праздник, сегодня и ежегодно. Всех много раз обносили вином и жареными орешками.

Коммодор с женой, как всегда укрытой платком, мастер Проекта и даже некоторые строители «Девятого вала» тоже присутствовали на приеме, скромно держась немного в стороне от почетных гостей. В той компании было оживленно и весело, заметил лорд Барк. Но почувствовали ли они, что от них уже отчуждаются? Несправедливо и недальновидно со стороны порта Дикка, однако, это так. Резидент, будущий лорд Диккар, сработал безупречно. Надо выждать некоторое время и мягко поторопить мастера Каддета с отъездом в Стерру.

Владетельный господин Посол Великого Императора чугов был рад тому, что, наконец, в сегодняшнем срочном донесении ему есть, что сообщить своему Императору. «Крепость «Девятый Вал»!… Надо написать Императору, что для ее взятия потребуется много катапульт и длинных лестниц. И, заносчиво кивнув Главе порта, он заторопился домой – потому что зуд между ногами от этого нового отвара становился непереносимым.

Когда наступила ночь, и желто-зеленые жабы-вампиры начали свешивать свои плоские широкие головы в яму, а пересохшее горло торговца Ааврона не могло уже издавать никаких понятных звуков, он беззвучно выкрикнул в далекие звезды, рассыпанные у него над головой: «Я раскаиваюсь!» И, словно в насмешку, коварная Судьба в это мгновение уронила ему на шею первую жабу.

Гадалка Толстуха, в это время с помощью своего непутевого внука ковылявшая к себе домой, споткнулась и остановилась. Сила и ясность услышанного ею вопля была так велика, что она узнала голос.

– Стой! – велела она Блохе. – Стой! Я услышала! Плохая весть, Блоха… Ты знаешь, где живет семья торговца Ааврона?

– Бабка, ну, пошли домой!… – заныл уставший от вечерней работы на Площади внук.

– Знаешь, где живет семья Ааврона? – рявкнула старая гадалка.

– Давай серебрячок, скажу! – потребовал зевающий паршивец. Взглянул на бабку и обмер – никогда он ее такой не видел: тусклые глаза ее светились, распущенный рот собрался в узкую щель, все лицо осунулось и запало, и ему показалось, что это не его бабка, а какая-то незнакомая страшная женщина сверлит его глазами, как вестник Судьбы. Бабка дернула его за вихор, стукнула его по голове и вцепилась рукой ему в плечо. – Ну?!

– На улице Нижнего Колодца, далеко,- испуганно пробормотал Блоха.

– Завтра и еще два дня ходи туда и смотри. Ты должен знать, как выглядит дом, который навестила смерть.

– Зачем?!

– Почувствуешь чего – скажешь мне, научу кое-чему. Пригодится тебе в жизни. При твоей-то работе… Теперь тащи меня домой, бестолковый!

Последний вопль Ааврона, спонтанная ментограмма, отправленная всем, кто когда-либо знал его на планете Гиккея, заставила Кадета разомкнуть объятия и сесть на кровати.

– Ментограмма,- хмуро объяснил он Принцессе, собравшейся обидеться. – От торговца Ааврона. Кажется, он умер.

– А я ничего не почувствовала,- удивленно сказала Принцесса.

– Потому что тебя с ним ничего не связывает, Стрела. Ни Долг, ни чувство, ни вещь. – Принцесса заметила, как огорчен ее возлюбленный. Она обняла Кадета.

– А что тебя связывало с ним, любимый? Он был твой друг? – Она повернула кольцо на подставке холодного светильника, и в комнате стало светлей.

– Нас связывала только одна моя вещь, милая.- Каддет поцеловал ее – извинился, и Принцесса повеселела. – Очень важная для меня вещь. Первая часть от этой вещи. – И Каддет, наконец, показал ей маленькую вещицу, которую она среди ласк уже давно нащупала у него под кожей на животе, на три пальца ниже пупка, справа. Сначала она думала, что это грубый след от старой раны, а потом, что это какой-то редкий драгоценный камень, ну, вроде, Последнего Сокровища, которое должно иметься и быть запрятанным у каждого достойного мужчины. А оказалось, что это маленькая твердая пластина, разрисованная странными значками и рисунками. Неспящий попытался ей что-то объяснить, но Принцесса отмахнулась от него.

– Это чип,- назвал вещицу Кадет. – Мой личный чип. В нем записаны все сведения обо мне и моих правах, нашей собственности, а еще в нем наши деньги.

Принцесса взяла в руку эту вещицу, «чип», потрясла ее, но никакие деньги из нее не посыпались.

Кадет нажал на угол пластины, и она раскрылась веером лепестков – гибких, но жестких.

– Это мой паспорт с планетарными визами, это мой биопаспорт, – перебирал он лепестки, – это мой счет в банке, это паспорт «Робинзона» и ключ к нему, это нанокомпьютер… – и, видя ее нарастающее недоумение и интерес, он почему-то очень грустно произнес,- мне давно пора рассказать тебе, любовь моя, о том, кто я и откуда. Но мне очень не хотелось пугать тебя, Стрела! Мне тревожно, милая. Хочешь, чтобы я тебе все рассказал? – У него был виноватый голос. – Это будет… нелегко.

Взволнованный Неспящий предупредил Принцессу: крепись, сейчас мир перевернется.

– Говори, муж мой! – произнесла Принцесса твердым голосом, а чтобы лучше подготовиться, взялась рукой за теплую и сильную руку возлюбленного. Нет, своего господина.

Дочка Ааврона проснулась и громко заплакала.

– Папа умер,- сказала она матери, прибежавшей к ней.

– Что ты, что ты! – всполошилась мать. – Это просто плохой сон, моя девочка! Повернись на другой бочок… – забормотала она, зажигая свечу. – Не заболела ли ты?…

– Нет, мама, это не плохой сон!… – рыдания отчаяния сотрясали девочку. Захныкал ее братишка.

– Я виновата, это из-за меня папа умер,- сквозь слезы и рыдания произнесла девочка. – Мама! Прости меня! Папа, прости меня!

– Как ты можешь быть виноватой, если твой отец никогда не слушал никого, кроме себя! – начиная лить слезы, сказала ее мать.- Вечно ему не сидится на месте, все он куда-то ездит, собирает никому не нужные пустяки, когда другие отцы работают или торгуют… Наживают состояния…

– Он искал магию, мама! – сердито закричала девочка, и ее слезы просохли. – Он знал, что магия есть, он показывал мне!

– Что, что он показывал тебе?! – теперь и мать кричала сердитым голосом.

– Я… я покажу тебе! – девочка соскочила с ложа и побежала в верхнюю комнату. Там что-то упало, громко загремев на полу, заскрипели створки шкафа, в котором Ааврон хранил свои сокровища, опять что-то упало, а после этого девочка вернулась в комнату с двумя небольшими темного цвета предметами в руках. – Задуй свет! – велела она матери.

Когда в комнате стало темно, девочка быстро и сильно потерла предметы друг о друга, и вокруг них появилось странное слабое голубовато-серебристое свечение и послышалось потрескивание. Потом свечение быстро погасло. Девочка еще раз потерла друг о друга предметы, и снова было свечение и потрескивание.

– Видишь? – шепотом спросила она мать. – А теперь дотронься до меня.

Мать дотронулась до руки девочки. Раздался короткий щелчок, мелькнула искра.

– Ой! – мать отдернула руку. – Это кусается! – Она зажгла свечу и поискала у себя на руке след магии.

– Вот! – надменно произнесла девочка. – Было больно, а ничего не видно. Вот какую магию нашел папа! Он купил ее у моряков, которые о ней ничего не знали. Он целый год копил деньги, чтобы поплыть на другие Земли и привезти много этой магии.

– Зачем? – рассердилась ее мать,- зачем он связался с этой гадостью!?

– Он хотел продать эту кусачую магию чугам или Королю Стерры для войны. Ведь тебе было больно? И страшно? Вот! Они любят воевать, говорил папа, они купят у него эту магию, чтобы воевать друг с другом, и он хотел, он говорил мне!, пусть они мне заплатят золотом, по весу моей магии. Я привезу много магии. Он хотел, чтобы мы были богатыми, а ты всегда ругала его, мама! – Девочка опять заплакала.

– Ну, вот когда Ааврон вернется, с магией, я не буду с ним ругаться,- примирительно сказала девочке мать и погладила ее по голове, – а теперь угомонись и спи. И давай сейчас я отнесу эту магию в папин шкаф. Папа вернется и порадуется, что мы сохранили все его… вещицы. Спите, – велела она.

– Там еще не хватает одной большой вещи, – сказала девочка.- Ну, признавайся маме! – велела она братишке. Он сразу же засопел и начал прятаться под одеялом.

– Какой вещи? – строго спросила мать сына. – Ну-ка, расскажи мне!

Мальчишка молчал, натягивая себе на голову одеяло. И брыкался, когда мать хотела снять его.

– Они играли в «колесо» – ну, у кого круглая деревяшка дальше всех покатится вниз по улице,- объяснила девочка. – У него «колеса» не было, вот он и взял из папиного шкафа такую круглую штуку…

– Она легкая,- из-под одеяла просипел мальчишка.

– … пустил ее по мостовой, и она укатилась дальше всех. Он выиграл маленький медячок.

– А где теперь та вещь, сынок? – не сердясь, спросила мать.

– Она в дождевой колодец упала,- сердитым голосом ответил мальчишка.

– Завтра я найму кого-нибудь в порту, достанут твое «колесо», ладно,- мать ласково похлопала сына по спине. – Раскрывайся, бедокур, а то вспотеешь.

– Не достанут,- сердито произнес мальчика.- Там никому нипочем не пролезть.

– Ладно, спите! – устало сказала мать, задула свечу и отправилась спать.

Но уснула она не скоро – ей мешала тревога, навеянная сном дочери. А вот дети заснули быстро, но сон у них был несладкий.

Сладкий сон – это всегда подарок Судьбы.

А рано утром их всех разбудил громкий торопливый и настойчивый стук в дверь дома.

– Госпожа Ааврон, откройте! Это Пиппер, торговец Пиппер! – взывали из-за двери. – Простите, но у меня плохие новости!…

Это было самое плохое утро в новой жизни Принцессы.

Когда этой ночью она начала изнемогать от рассказа Каддета, разрушающего все: устройство мира, устройство жизни, устройство их совместной жизни в будущем, планы, которые она любовно и подробно строила – а Неспящий подтверждал каждое слово Кадета, она упала на ложе, закрыла голову подушкой, чтобы больше ничего не слышать, и замерла, как убитая степная змея. Каддет замолчал, не закончив рассказ, страшную сказку, и тоже замер, обиженный или оскорбленный этим. Но Принцессе было все равно, что сейчас чувствовал он. Тоска, такая же, тяжелая и вязкая, как та, что пригибала ее к земле после пленения, теперь опять лишала ее сил и надежд. Ее мечты умерли.

Пустота мира – вот, что чувствовала Принцесса. Оказывается, у них с Каддетом с самого начала их общей истории не было общего дома и общего мира.

У НИХ НЕ БУДЕТ ДЕТЕЙ, НИКОГДА! НИ НА ГИККЕЕ, НИ НА ЗВЕЗДАХ!

Не будет детей – и род Гигар прервется, бесследно растворится в истории чугов.

Не будет сыновей – и ее тайная надежда на то, что по праву крови ее сыновья получат право на Золотой престол, когда она убьет Императора, не осуществится.

Не будет детей – не будет общей радости дома и общей любви к этому миру. Когда ее жизнь пройдет, исчезнет, как короткий росчерк стрелы, навсегда растворяющийся в бескрайнем небе, после нее не останется ничего, никакого следа. Ради чего тогда ей продолжать жизнь? «Твоя жизнь – сама по себе – ценность, – возмущенно возразил Неспящий. – Дар! Только твой! Ты никому ничего не должна, и никто не вправе спросить тебя, как и для чего ты живешь.»

Но ведь кто-то в этом виноват… Кто? – спросила себя Принцесса. – Кто? – спросила она Неспящего. Он не ответил. Проклятая Судьба!

И она впервые осознала, что Судьба другого человека, Каддета, изменила ее Судьбу, и впервые испугалась того, что так Судьбы других людей будут изменять ее Судьбу. «Если только ты впускаешь их в свое сердце,- предупредил ее Неспящий. – Затвори свое сердце, и ты – полная хозяйка своей Судьбы! – сказал он бесстрастно. – Затвори свое сердце, Стрела!».

И ОН – НЕ ЧЕЛОВЕК! Так похожий на людей – и все-таки не человек! Или человек? «Нет, он – человек!» подумала Принцесса, вспомнив все то, что сделал для нее Каддет. Она перебирала их общие с Каддетом воспоминания, возвращаясь от первых минут встречи с ним к последним. «Он любит меня» – по-новому понимая, что значит «любит», решила Принцесса. Любить – это жертвовать. И ничего больше. Он жертвовал. А она – нет. И вот – наказание Судьбы. Если она пожертвует своей Судьбой, сплетет ее с Судьбой Кадета – вот это будет настоящая жертва!

«А как же твой Долг? Приказ матери?! – возмущенно закричал Неспящий. – Твой ДОЛГ! Он хочет вернуться на свои звезды с тобой! Да? Чтобы ты следовала его Судьбе? Ты не исполнишь свой Долг на звездах!… Он не господин твой, Стрела! – кричал Неспящий. – А ты – не раба его! И у тебя есть Долг. У тебя не будет Судьбы, если ты не исполнишь свой Долг, потому что, Стрела, нельзя жертвовать своим Долгом ради чужого Долга, это отказ от своей Судьбы – разве не этому другими словами тебя учили родители, Стрела? У тебя нет выбора, Стрела!»

Она почувствовала, что Каддет поднялся с ложа и ушел из спальни, потом скрипнула специально настроенная на скрип наружная дверь дома, а у Принцессы не было желания удержать его. Он отдалился от нее. Отчуждился. Или она от него. Что-то, название чему не знала Принцесса, разрушилось. «Опора» – подсказал Неспящий. Да, поняла Принцесса, у них была опора и спасительная связь, такая же, как в жизни есть связь между кораблем с берегом. Но налетела буря, и корабль оторвало от опоры и отнесло в кипящее открытое море. Такое она видела однажды вечером со сторожевой башни над Гаванью. Кто из нас корабль, а кто берег?

Сейчас, подумала она, он сядет на ступеньки крыльца и будет смотреть на эти летние белые звезды, его звезды, и, наверное, будет желать вернуться на них. Он – чужак в мире Гиккеи, случайный попутчик ее Судьбы и судеб людей, которые на ней живут. Это Каддет – корабль, случайно приплывший в их порт, укрываясь от бури, поняла она.

Принцесса вспомнила картины, которые возникали в ее сознании при трансе: огромные шары, висящие сами по себе в пустоте, огромные рыбы, плавающие в той же пустоте… Наверное, эти картины казались красивыми Каддету, но не ей. Она не хочет жить на звездах. И у нее есть Долг. Если Каддет любит ее, он должен понять!

Она не подумала о том, как ему может быть больно. И как быть с его Судьбой.

– Коммодор! – запыхавшийся и вспотевший Пиппер чуть не упал на Кадета в приоткрывшуюся калитку.- Мне известно, где находится ваша вещь! Я говорил с госпожой Ааврон и ее детьми, и все узнал…

Кадета встряхнуло:

– И где же она, господин Пиппер?

– Здесь, в порту, рядом! Она упала в дождевой колодец на улице Нижнего Колодца.

Кадет сдержал дрожь, пробежавшую по его телу. «Ну, наконец-то! Спасибо, Судьба!»

– Вы можете показать мне это место, господин Пиппер?

– Да, конечно, Коммодор, я провожу вас!

– Минуту ожидания, господин Пиппер, я только оденусь…

Кадет быстрым шагом поднялся в спальню. Принцесса недвижно лежала на своей половине ложа, укрывшись легким летним одеялом, и было не понять, спит ли она или просто не желает разговаривать с ним.

– Принцесса, – шепнул Кадет перед уходом,- я отлучусь в порт, надеюсь, не надолго.- И не получил ни единого звука или жеста в ответ.

«Да-а, туда мне не пролезть,- понял Кадет, изучив дренажное отверстие для слива дождевой воды в самом низу узкой мощеной улицы Нижнего Колодца. – Туда и ребенку не пролезть. Как же их чистят, например, от грязи, такие колодцы? И кто может об этом знать? – он задумался. – Какой-нибудь смотритель. Здесь у всех есть должности. Смотритель без разрешения Главы порта пальцем для меня не пошевельнет, а объяснять мою проблему Главе… Неправдоподобно: искать деревянный амулет? Даже для Чужака как-то слишком…Он откажет, тем более, что его отношение ко мне все холодней. Вскрывать мостовую улицы мне не позволят, да и не стоит мне привлекать ничье внимание, нужен другой подход».

В задумчивости он обвел взглядом небольшую стайку детей, собравшихся поглазеть на знаменитого Чужака, и среди них сразу узнал шустрого паренька, карманника и проныру Блоху – внука старухи-гадалки. Блоха почесал нос. Это было местное воровское приветствие, нечто вроде «Привет, ты меня узнал?» В ответ Кадет, не так давно бравший платные уроки воровского дела и языка у своего недавнего телохранителя, Душителя, почесал подбородок, что означало «Есть интересный для тебя разговор».

– Приятель, не продашь ли ты мне совет? – спросил Кадет Блоху. Для удобства разговора он присел на корточки. Глаза у парнишки не бегали, а раз он не боялся самого господина Коммодора, то с ним можно было попробовать завести общее дело.

– Мои советы дорого стоят,- важно произнес Блоха.

– У меня тут завалялась пара серебряков,- лениво протянул Кадет.

– Это плохая цена,- отрезал Блоха, повернулся и вразвалочку пошел прочь, успев, однако, послать Кадету воровской знак – почесать ухо, что означало «Готов выслушать твое предложение».

…– Нет, – сказал Блоха,- я туда не полезу даже за мешок твоих Империалов, господин Коммодор Каддет,. – Там такие запутанные коридоры, а в них столько много ловушек, что никто не знает сколько их. И там, говорят, дурное волшебство бродит.

– Не может быть, чтобы в порту не нашелся человек, имеющий план подземных ходов, это оскорбительно для порта Дикка,- насмешливо заметил Кадет, разглядывая парнишку. В уютном закутке этой харчевни за счет Господина Коммодора Каддета Блоха уже умял тарелку жареных пирожков с медом и теперь смаковал молоко – и то и другое в порту Дикка стоили дорого и считались праздничной пищей состоятельных людей.

– Был такой человек,- таинственно ответил Блоха.

– «Был»?

– Ты его сам убил, Господин Коммодор Каддет. Управляющего Невольничьим Рынком.

– А почему ты думаешь, что у него был план коридоров, приятель?

– Потому что я видел этот план.- Блоха тяжело вздохнул, ссутулился – всем своим видом он давал понять, что ему наскучил разговор. Смышленый парнишка.

Империал выкатился из-под одной ладони Кадета и скрылся под другой. У Блохи снова проснулись глаза.

– Когда гили рубились с Управляющим в его доме, я порылся в его шкафу. Денег там не было, но там лежало много разных бумаг, и я видел там план очень запутанных ходов под портом.

– Допустим… Продай мне дорогу в дом Управляющего, Блоха?

– Хм-м, – задумался Блоха. – А почему ты не спросишь о ней своих друзей гилей, в их Посольстве, например? Наверное, они знают эту дорогу?

– Спросить, а потом поделиться с ними сокровищами Управляющего? – с легкой насмешкой спросил Кадет. Мальчишка с пониманием кивнул. А потом пристально и оценивающе посмотрел на Кадета.

– Я хочу половину,- с вызовом произнес Блоха.

– Пойди и возьми,- посоветовал ему Кадет и пожал плечами. Они помолчали. Кадет катал Империал слева направо и обратно, Блоха не сводил с монеты глаз. – Ты получишь половину, если мы пойдем туда вместе, и только после того, как я найду свою вещь,- после долгого молчания твердо сказал Кадет.

– Поклянись, Коммодор, что ты будешь защищать меня и не бросишь меня там,- серьезно сказал Блоха. – Поклянись!

– Скажи, от кого мне придется защищать тебя? – всерьез озадачился Кадет: вдруг этот пройдоха знает что-то непредсказуемое.

– Я не знаю! – выкрикнул Блоха. – Но ты поклянись!

Подземные ходы были совершенно темными, узкими и невысокими. Кадет почти весь пройденный путь полз на коленях – хорошо, что он подвязал к ногам кожаные наколенники. Хорошо, что лето было сухое – они двигались по чуть влажному полу, а не по вязкой грязи, и мешок с инструментами и запасами волочить было легко. Хорошо, что почти не было неприятных запахов. Хорошо, что ходы прорубались только в темном древнем известняке, обходя пласты гранита – Кадету было легко, приложив ладони к стене, определить близость или удаленность водостока.

Плохо было то, что они очень медленно продвигались к цели.

Около очередного разветвления хода они остановились и, поднеся холодный светильник к бумаге, попытались определить правильное направление – трудность заключалась в том, что ходы были многоярусными, а на плане ярусы обозначались по-разному.

– Эту бумагу рисовали разные люди,- справедливо рассудил Блоха. Сейчас он уже успокоился. А сначала, пока они разбирались в бумагах Управляющего, в подвале его дома искали вход в лабиринт, вынужденно наступая на кости многих людей, сгинувших в этом подвале, на окаменевшие отбросы и прочий мусор, и до тех пор, пока они не преодолели первую галерею, Блоха сильно волновался. Позже он успокоился, убрал стилет в ножны и перестал нервно оглядываться. И заметно повеселел. А уж когда им начали попадаться боковые ходы из лабиринта, ведущие к подвалам домов, Кадету пришлось одернуть Блоху, которого очень сильно тянуло немедленно познакомиться с содержимом таких подвалов.

– Подожди, Коммодор,- возбужденно шептал, хотя в этом не было никакой необходимости, Блоха,- там есть что-то интересное, подожди!

А в другом месте он дернул спешащего Кадета за рукав:

– Не ползи туда: туда недавно прошла смерть! Я чувствую.

– Если все будет хорошо,- садясь на неровный пол подземелья, сказал Кадет,- этот подземный город достанется, Блоха, только тебе, и ты за свою долгую жизнь узнаешь его полностью и во всех подробностях. Станешь его королем. Мог ли ты мечтать об этом еще вчера?

– Какой интерес, Коммодор, иметь такой город, если он не приносит дохода? – возразил Блоха. – Ты найдешь свою вещь, а что найду я? – Взгляд Блохи хитрил.

– Мы узнаем это, когда вернемся наверх,- ответил Кадет, ложась на уставшую от скрючивания в этих проходах и переходах спину. – Ты мало веришь в свою Судьбу, парень. Знаешь, там, откуда я пришел к вам, говорят: «Верящего Судьба ведет, а не верящего – тащит».

– Мы где-то близко от улицы Нижнего Колодца, Коммодор,- поводив по плану пальцем, сказал Блоха.- Пора тебе попробовать свою магию. Она не повредит мне, если я буду рядом? Или мне лучше не смотреть, Господин Коммодор Каддет?

– Лучше не смотри, – посоветовал Кадет, и Блоха, чуть поколебавшись, ушел назад.

Протиснуться в левый рукав хода было нетрудно. Кадет лег на спину, перемазанными грязью руками достал чип, выбрал карточку-ключ «Робинзона», и начал медленно водить ею вокруг себя – сбоку и сверху. Ключ не реагировал. Это означало, что, либо ключ находился далеко от диска, либо диска здесь было.

Кадет продвинулся по ходу глубже вперед, и с тем же результатом. Настроение у него не портилось, потому что прошлый долгий опыт поисков в горах на десятке недружелюбных планет научил его терпению, огромному терпению, которым не располагали сотни других изыскателей – у них не было генетической памяти Кадета: памяти множества поколений горных черных медведей планеты Урду, копающих свои пещеры в плоти гор.

В правом рукаве хода было просторней, и Кадет смог проползти далеко вперед. Он опять лег на спину, поднес карточку-ключ к потолку подземелья, медленно поводил ею. Безрезультатно. Сместил пластинку влево – и в центре карточки вспыхнула крошечная желтая точка – контакт! Он повел карточкой еще левей, желтый огонек стал оранжевым, сместил карточку вправо – снова ярко-желтый цвет, еще правей – зеленый цвет! ЕСТЬ!

Известняк рубился легко, и скоро открылась стена водостока, сложенная из мелких гранитных камней и блоков. Кадет отложил кирку с короткой ручкой, взял в руки маленький ломик, выворотил несколько блоков и ему в нос ударил отвратительный запах канализации – многие жители порта Дикка по лености опорожняли свои ночные горшки и жидкие домашние отходы в водостоки. За спиной Кадета закашлял Блоха. Как раз в это время кто-то далеко вылил в водосток ведро очистков, зажурчала вода, усилилась вонь. Блоха еще дальше отполз в сторону. Кадет перетерпел позыв рвоты и брызги, и был вознагражден тем, что по журчанию и бульканью воды смог установить место запруды в водостоке. Близко!

Он выломал еще несколько камней из стенки водовода, сдвинулся правей, пережил еще одно кратковременное наводнение.

– Предобеденное время. Моют овощи, чистят рыбу,- предположил Кадет вслух.

– Не говори о еде, меня тошнит,- издалека отозвался Блоха.

– Дай черпак! – попросил Кадет, протянув руку назад, и Блоха вложил ему в ладонь удобный черпачок. Все эти маленькие и нестандартные инструменты – и кирку, и ломик и черпачок – ему быстро сделали в новых мастерских, которые недавно он сам, Господин Коммодор Каддет, основал в порту Стерра. Скоро мастерские начнут приносить хороший и постоянный доход, потому что Господин Коммодор нарисовал чертежи множества неожиданных и полезных для жизни вещей и показал, как их следует изготавливать. Например, ножницы с волнистыми лезвиями для портных, тонкие линзы для очков или безопасную бритву для мужчин. И сам показал новые приемы ковки, растяжки и сваривания железа, золочения и литья под давлением.

Он много раз оставался вместе с мастерами даже на ночную работу. Такого, чтобы богатей, хозяин, работал наравне с простыми ремесленниками, в порту никогда еще не видели. Кто-то посчитал это обыкновенным чудачеством Чужака, Господина Коммодора Каддета, кто-то – хорошим примером для других хозяев, а иные – раздражались, увидев в этом покушение на устои их жизни и правильный миропорядок. Но никто не догадывался, что на самом деле вечером и ночью Господину Коммодору Каддету дома делать было нечего. Госпожа Принцесса была угрюма, холодна с ним и неразговорчива. Несколько попыток Кадета согреть и оживить Принцессу любимыми ею прежде любовными ласками были встречены ею с покорным равнодушием наложницы. Этим она больно ранила Кадета, очень больно. Неспящая Черная Горная Кошка волновалась.

С чавканьем и причмокиванием черпак захватил первую порцию грязи из запруды. Пусто!

Во второй порции грязи тоже ничего не нашлось. Кадет просунул руку со светильником далеко в водосток, но ветки, лохмотья и комки грязи, которые создали запруду, мешали увидеть диск. Кадет снова взялся за кирку. Куски известняка падали ему под колени, мелкие осколки кололи лицо, несколько раз он ободрал кожу на пальцах, задевая неровный потолок подземелья при взмахах кирки.

– Потолок не упадет? – издали спросил Блоха. – Не охота здесь остаться. А долго еще?

– Сейчас! – Кадет зарыл руку в глубину кучи мусора и сразу же нащупал гладкую поверхность крышки диска. «Родной!…». – Блоха! Тряпки и шнурок! – Он протер диск со всех сторон, внимательно ощупал, просунул кожаный шнурок в проушины диска и повесил его себе на шею. Перевел дыхание. «Никогда! Никогда больше не расстанусь с ним!»

Обратная дорога – всегда короче.

Грязные и вонючие, они выбрались боковым ходом из подземелья на галечный берег Гавани, далеко от пристани: пока Кадет рубил известняк, Блоха неплохо разобрался в плане.

Был уже разгар дня. У самой линии мелкого прибоя вода Моря была теплой и густой. Кое-как помылись, отмылись и переоделись.

– Не хочу,- отказался Блоха от предложенной еды. – Меня чего-то мутит. – Вид у Блохи был задумчивый и серьезный. Он как-то внезапно повзрослел. Словно на его еще мальчишеские плечи опустилась тяжесть покинутого подземелья.

– Когда пойдем искать сокровища? – спросил его Кадет, заранее зная ответ. – Завтра?

– А нужны тебе эти сокровища? – вопросом на вопрос ответил Блоха. Он разговаривал с Господином Коммодором Кадетом на равных – ведь они были подельщиками в этом секретном для всех остальных деле.

– Не хочешь делиться? – усмехнулся Кадет, поддразнивая Блоху. У него было прекрасное настроение, ублаготворение разливалось по всему телу, все остальные проблемы отошли на второй план. Он тронул диск, пригревшийся у него на груди.

– Чем делиться-то? – рассудительно произнес Блоха. – А давай так, Коммодор: ты свою вещь нашел, я на нее даже не поглядел, не приценился, а тебе не будет дела до вещей, которые я найду, а?

Кадет внимательно рассмотрел мальчишку. Далеко пойдет Блоха. Заматереет, станет подземным королем порта Дикка, Крысой.

– Поклясться? – спросил Кадет.- Опять на крови?

В начале душной ночи, но еще до вторых факелов, после долгого перерыва господин Коммодор Каддет вновь был замечен направляющимся к «Девятому Валу». Воинская стража при его приближении взяла на караул и беспрепятственно пропустила его во внутренний двор крепости – такова была пожизненная привилегия, пожалованная ему портом Дикка. От факела господин Коммодор отказался.

«Большая работа, хорошая работа, – без ложной скромности оценил «Девятый вал» Кадет, окидывая взглядом стену и пристройки к ней. – Довольно точная копия получилась», – сравнивая построенную крепость с древним образцом фортификационного совершенства – крепостью Покой на гуманоидной планете Воканс, – решил Кадет.

Постояв некоторое время посреди почти полностью замощенной крепостной площади, он кружным путем – внутренними коридорами крепостной стены, ее пандусами и лестницами – начал подниматься на гребень стены, с левого его конца он перешел на вырубленную в камне крутую длинную лестницу, и по ней вскарабкался на вершину скалы. Там на широкой площадке лицом к Империи чугов и Королевству гилей стояла бревенчатая смотровая башенка. Сейчас в ней никого не было. Наблюдателя сюда поставят позже, когда установят сигнальную систему и Монах обучит стражников пользоваться биноклями. А пока только слабый ветер и острый свет звезд были здесь вместе с Кадетом. Здесь была самая высокая из доступных ему сейчас точка наблюдения и поиска. Темно-синее небо Гиккеи куполом висело над ним.

Он неспроста отказался от факела – ему надо было, чтобы глаза привыкли к темноте, и обострилось присущее ему ночное зрение, подарок предков-урду, черных горных медведей, – зато сейчас он неплохо видел все вокруг.

«Ну, что, пришел момент истины? – спросил себя Кадет. – Я ждал его… девять стандартных месяцев. Ну, не бойся, кадет!»

Нажатием на бугорки-кнопки на ребре диска он набрал код, и диск беззвучно раскрылся, как раковина плоского моллюска.

В верхней, отсоединяемой крышке диска, скрывалась мощная раздвижная приемо-передающая антенна, невесомый «Зонтик», на сленге планетологов. Кадет раскрыл «Зонтик» на максимальную ширину и установил его на площадке около башенки, так, чтобы он смотрел наверх, на звезды. Ветерок порывами набегал на «Зонтик» и покачивал его. Это могло помешать связи, и Кадет кинжалом и стилетом пришпилил растяжки антенны к стене сторожки.

Нижняя часть диска была ноутбуком. Как только Кадет поднял его крышку, включился дисплей. Отвыкший от яркого света Кадет зажмурился. А между тем, компьютер сообщил на дисплее, что у него все ОК!, аккумулятор заряжен полностью и последнее включение было девять стандартных месяцев назад. Кадет перевел дыхание. И даже улыбнулся. Он снова находился в точке старта поисков «Робинзона» на Каменных Землях, спустя девять месяцев жизни.

– Поиск комплекса маршевых двигателей «Робинзона»! – отдал клавиатурную команду Кадет.

– Экваториальная орбита, угол склонения… – через минуту отрапортовал компьютер на дисплее и вывел координаты и изображение окольцованных веретен.

– Состояние комплекса? – запросил Кадет.

– Повреждение первого фокусирующего кольца маршевых движителей. Падение мощности импульса семнадцать процентов. Безопасность использования восемьдесят четыре процента. Запас энергии на девяносто световых лет в условном исчислении. Рекомендуется ремонт на орбите.

Все параметры прежние, успокоился Кадет. Теперь он направил «Зонтик» в сторону далеких гор Стерры. «Шаг за шагом, спокойно…» уговаривал он себя.

– Сканирование радиосигналов,- медленно набрал на клавиатуре команду Кадет.

– Нет результата,- сообщил ему компьютер спустя пару минут.

Кадет сглотнул слюну, от волнения заполнившую рот. Огляделся. Пошатал столбы, на которые опиралась крыша сторожевой башенки. Крепкие! Повесил работающий ноутбук на шею, отшпилил «Зонтик», и, держа его в руке, залез на крышу башенки. Одной рукой поднял над головой «Зонтик» и пальцем другой руки ткнул в клавишу повтора команды.

Минуты шли одна за другой, поднятая рука затекала, а компьютер не отвечал, на дисплее было пусто. Кадет покосился на информационные светодиоды – компьютер работал изо всех сил. Кадет вгляделся во тьму, простиравшуюся за дальний горизонт. «При посадке повредились зоны антенн? Оверкиль яхты? Повреждение буя? «Робинзон» сел на другом материке?» – приходили ему в голову варианты ответов на молчание теоретически бессмертных радиомаячков яхты. Он уже собрался остановить выполнение программы и обдумывал способ прозондировать радиоэфир в дневное время суток, когда на дисплее возникло изображение импульса, слабого, неуверенного и искаженного.

Рука уже ныла, но Кадет еще раз повторил команду. И опять антенна поймала только один слабый сигнал.

– Анализ информации! – спустившись с крыши, быстро приказал Кадет, от торопливости сделав две ошибки в двух словах.

– Гаснущий отраженный импульс.

– Искать соответствия сигнала!

– Частота модуляции соответствует сигналу радиобуя яхты «Робинзон», регистрационный код Я-643879, владелец – коммодор Кадет, – легко и быстро ответил компьютер.

«РОБИНЗОН»! «ЭТО «РОБИНЗОН»! Спасибо, Судьба!» – закричала Неспящая. У Кадета вспотели ладони, и он вытер их о кафтан. «ЗНАЧИТ «РОБИНЗОН» НА КАМЕННЫХ ЗЕМЛЯХ! НО ГДЕ?»

Он испытывал огромное, расслабляющее облегчение, настолько сильное, что у него ослабли ноги и сбилось дыхание, и он сел и привалился к стене башенки. Сейчас он впервые смог оценить тяжесть внутреннего напряжения, с которым он жил последний год на Гиккее. Оказывается, оно жило в нем, как застрявшая в теле пуля, а сейчас он почувствовал ее присутствие.

– Дополнительный анализ и рекомендации! – запросил он компьютер.

– Падение мощности сигнала в результате поглощения его энергии или экранирования. Приблизиться к источнику сигнала на расстояние четырехсот – шестисот стандартных километров по горизонтали, на высоту пяти – семи стандартных километров над уровнем моря. Сменить направление антенны. Повторить тестирование. – ответил компьютер.

Еще целый час Кадет оставался на вершине скалы, приводя в порядок свои мысли и чувства. Ночное небо Гиккеи с маленькими белыми звездами медленно перемещалось у него над головой, храня свою тайну. Напряжение медленно начинало отступать, и на смену ему рождалось нетерпение.

… «Шестьсот стандартных километров – это дальше, чем границы Королевства. Значит «Робинзон» здесь, но где? В Стерре? В Империи чугов? – неторопливо возвращаясь домой по пустым темным ночным улицам порта, размышлял Кадет. – Теперь самое время направиться в Стерру. Теперь я знаю вектор поисков, теперь – гораздо легче. Надо подготовиться». И с этого дня у Кадета началась очень хлопотливая жизнь: он сделал множество неожиданных заказов в своих мастерских и озадачил многих ремесленников порта. А в один из вечеров по дороге из новых кузничных мастерских домой чья-то бесплотная рука опустила в карман кафтана господина Коммодора Каддета записку, а потом дернула фалду кафтана, чтобы привлечь внимание Кадета к содержимому карманов:

«Вы правы, сейчас самое подходящее время для возвращения в Стерру. А если вы начнете строить свой дом в порту, это проведет нужное впечатление и здесь и в Стерре. Прощайте? Или до встречи? Резидент.»

– Я еду в Стерру, надолго, может быть, навсегда,- сказал он через пару недель в спину лежащей рядом с ним Принцессе. Он знал, что она еще не спит. Она никогда не засыпала, не дождавшись его возвращения домой и не покормив его ужином. – Может быть, ты останешься здесь, в порту? Дом построят быстро… – И долго ждал ответа.

– Я не оставлю тебя Каддет, – наконец, глухо ответила Принцесса. – Я твоя жена. Здесь, на Гиккее.