Случайный многоженец-2

Глава седьмая. Булгария

Торговый караван, отплывавший вниз по Каме из Уральска, не ограничился тремя пароходами и шестью торговыми лодками, как хотел Белов изначально. К конвою присоединились три лодки молодых торговцев, рискнувших вложить все свои товары в невиданное плаванье. Влада, торговый олигарх уральского масштаба, вложила своего товара на две лодки, на трёх лодьях плыли освобождённые казары. Отправление происходило в неизбежной суете и неразберихе, в сопровождении десятка рыбачьих лодок, проводивших караван до первого поворота реки.

В рубке флагмана, идущего первым, вместе с уральским старшиной сидел, смотрел на уплывающие берега Камы Снежок, нервно подёргивая кончиком хвоста. Немного впереди, иногда оборачиваясь на взмахивающего рукой Белова, виднелась большая голова ики, решившего плыть впереди каравана, так вода чище. Подполковник несколько раз показал ике опасность гребных винтов, подкладывая в лопасти больших рыбин. После третьей разорванной на части щуки, до ики дошло, что винт очень опасен, теперь гигантская выдра не заплывала к пароходам с кормы, очевидно, предполагая, что непонятное прожорливое чудовище плавает хвостом вперёд, а зубами перемалывает всё сзади себя.

К границам уральской земли плыли неспешно, дважды останавливались на ночлег, полторы сотни километров до Сулара преодолели к вечеру третьего дня пути. В пограничном городке задержались на два дня из-за Окуня, едва успевавшего снарядить три большие лодьи, но собиравшегося плыть на пароходе вместе с Беловым. Пока купец возился со своими лодьями, уральцы спустились до буйка, сиротливо обозначавшего утонувшее ружьё. Вода в начале августа была тёплая и чистая, дожди не шли неделю, сыщик рискнул попытать счастья в поиске ружья. Прихватив большой камень для груза, он нырнул выше буйка по течению, быстро спускаясь на дно русла реки. Вода темнела с глубиной погружения, вот и характерная боль в ушах, значит, пройдена глубина пятнадцать метров. Ныряльщик глотнул, прогоняя неприятное ощущение, и заметил сзади большую тень. Тут же пришло чувство поддержки и уверенности, это ика сопровождал своего друга.

Русло реки, покрытое гравием, человек отлично различал, несмотря на полумрак, царивший на глубине. Вода вдоль дна сильно тянула вперёд, вот и якорь буйка, с уходящей наискосок верёвкой поплавка. Белов поднял со дна крупную гальку и пустил её по течению, провожая взглядом планирующий в воде булыжник. Течение унесло камень на двух метрах высоты почти на столько же вперёд, сыщик начал медленно дрейфовать, всматриваясь в пустынное дно русла реки, распугивая больших сомов. Спустившись почти на сто метров, он вынырнул, даже с его новыми умениями дышать всё-таки хотелось. Рядом из воды показалась голова ики, глаза зверя спрашивали, какую игру придумал сухопутный приятель?

Пока человек возвращался к лодке, в голове появилась идея привлечь к поиску ружья выдру. Взяв у дружинника сопровождения ружьё, он вынул патрон и опустил оружие реку прямо перед носом ики. Поворачивая его перед зверем, уралец старался внушить ему, что такую игрушку он потерял здесь и сейчас ищет, оборачивая всё в игру, кто быстрее найдёт. Смышлёный самец сразу включился в розыск, уходя под воду. Сыщик, передохнув, нырнул ещё трижды, стараясь прочёсывать дно параллельными курсами. После обеда прямо в лодке, поиски продолжились до заката, даже крепкий организм уральца начало знобить, лодка вернулась к Сулару, где ждала натопленная баня.

Отдохнув ночью, сыщик уже с утра направился к буйку, азарт поиска захватил его. Сейчас в поисках участвовали три лодки, выстроившиеся по течению на якорях, прочёсывание дна Белов проводил вдоль этих лодок, которые затем отплывали на десять метров к берегу. За полдня активного прочёсывания лодки отмеряли половину реки, чтобы после обеда начать гребёнку в сторону другого берега. Сегодня уралец не жалел ни себя, ни своих помощников, к вечеру полностью обессилел, почти добравшись до второго берега. Судя по отрицательным результатам, ружья на дне не было, все склонялись к этому. Сматывая верёвки якорей, уральцы собирались возвращаться, когда ика мягко ткнулся носом в борт лодки Белова.

— Что там, — устало, спросил сыщик, уже закутавшийся в полушубок.

— Ныряй со мной, там покажу, — чётко сигналил самец, поблёскивая крупными глазами.

— Опять осетра, небось, нашёл двухметрового, — человек разделся и перевалился за борт, хватаясь руками за хвост гигантской выдры.

Любивший такую игру хищник грациозно вошёл в воду, держа курс к дальнему берегу, где в двухстах метрах от лодки кусты свисали над водой, образуя большой омут. Разогретый быстрым движением Белов с любопытством нырнул за икой, нащупывая кинжал в ножнах, без которого не нырял. Даже со своими способностями он однажды застрял в упавшей коряге, едва выбрался. В омуте действительно лежали несколько утонувших деревьев, которые ика осторожно обошёл и приблизился к берегу, где на глубине больше пятнадцати метров течение вычистило дно до крупной гальки, такой силы был здесь водоворот. Мелькнула мысль, что у местных жителей это место наверняка обросло слухами, и не один смельчак нашёл здесь свою гибель. Самец подобрался к подводному склону и раскапывал камни, оглядываясь на уральца, тот подплыл ближе. Течение унесло муть, поднятую зверем, и в красноватых подводных сумерках показался приклад ружья.

Осторожно, опасаясь обвала склона, Белов поднял ружьё и услышал стук железа о железо. Несмотря на усталость, звук под водой прозвучал чётко, ошибки не было. Человек осторожно пошевелил стволом оружия по дну, снова раздался еле слышный скрежет по железу. Левой рукой он убрал несколько больших камней, отрабатывая ногами, чтобы удержаться на месте и не всплыть. Боясь порезаться, стволом ружья разгрёб гальку, отчётливо задевая за металлический предмет. Несколько движений и в тусклом освещении показался металлический стержень, покрытый ржавчиной. Уралец осторожно взял за предмет и потянул наверх, неожиданно легко стержень вышел из грунта, пришло время всплывать.

На берегу, Белов сначала убедился, что нашёл уральское ружье, практически в рабочем состоянии, чем сэкономил Зозуле полсотни гривен. Принявшись осматривать железный предмет, найденный на дне, он принял его за лом или копьё. Очищая от ржавчины, с удивлением обнаружил в стержне продольное отверстие, судя по всему сквозное. Странные трубки делали наши предки, да ещё из дорогого железа, размышлял сыщик, оттирая трубку от окислов. Может, это стеклодувы себе делали, тогда где стекло у аборигенов? Скорее всего, духовая трубка, как у американских индейцев, пришла идиотская мысль, над ней Белов даже не успел посмеяться, когда смахнул грязь и протёр расчищенное место листом мать-и-мачехи.

Он замер, парализованный увиденным, потом быстро припал к земле и стал осматриваться вокруг. Людей поблизости не было, да и звери попрятались от вылизывавшего шерсть ики, тот подтвердил человеку, что никого рядом нет. Белов осторожно провёл рукой по расчищенному краю железного стержня, на когда-то воронёной стали чётко проступали буквы 'Zauer'. Чувство опасности ударило сыщика, как след человеческой ступни Робинзона. Он быстро вернулся на берег, и позвал лодки, дежурившие в реке, с которыми вернулся на пароход. Объявив всему экипажу полную боевую готовность, непонятную находку запер в одном из трёх тайников своей каюты, затем отправился на берег, выставив у дверей своей каюты часового с жесткими инструкциями не пускать никого, даже Сысоя.

В городе собрал всех старейшин и уважаемых жителей, перед ними пронёс ружьё, найденное в Каме.

— Собрал вас я не для того, чтобы хвастать этой находкой, меня очень, повторяю, очень интересует, кто из вас видел такие самострелы раньше или слышал о них, — Белов внимательно взглянул на сидящих вдоль стен мужчин, — я доподлинно знаю, человек с таким самострелом был здесь, давно, пять, десять или двадцать лет назад. Очень прошу вас найти тех, кто видел этого человека, он мой давно пропавший родич. Я даю награду в гривну и больше тем, кто видел в этих краях человека с ружьём и покажет, где его искать. Для меня очень важно найти его следы, ещё лучше самого, если он жив.

Такие же инструкции, более подробные и внятные, сыщик дал всем уральцам, живущим в Суларе, искать людей, видевших родича Белова с ружьём или без него очень давно, потом искать самого родича. Если найдут, срочно сообщить старtqшине уральцев и пригласить очень вежливо родича в Уральск. Если тот будет отказываться, назвать ему слово 'Зауэр'. Вернувшись на корабль, сыщик долго чистил и рассматривал свою находку, окончательно опознав в ней ствол ружья знаменитой немецкой фирму 'Зауэр', ружья которой были популярны в России и всей Европе с конца девятнадцатого века до начала двадцать первого. Даты изготовления на стволе не было, знатоком оружия Белов не был, да и год выпуска ничего не мог дать определённо. Он сам видал у знакомых охотников ружья возрастом полсотни и больше лет, ещё дореволюционного происхождения.

Находка опять всколыхнула в сердце старого сыщика воспоминания о России, своей прежней жизни. Сердце щемило от воспоминаний, Белов подумал, что с годами становится сентиментальным, чего за собой прежде не замечал. Как в древнем Приуралье могло оказаться ружьё, можно только предполагать. Снимая ржавчину и грязь, уралец пытался прикинуть возможный срок нахождения охотничьего ружья в воде. Ему случалось видеть на берегах рек и прудов и более проржавевшие находки, пробывшие в воде не больше десяти-двадцати лет. Немецкое качество наложило на скорость ржавления свою поправку, величину её сыщик не знал. Однако, надежда на встречу с современником призрачно мерцала перед глазами Белова, он не сомневался, что это будет русский, в крайнем случае татарин, что абсолютно неважно, главным была встреча земляка, по нынешним временам практически родного человека.

Утром, до отправления каравана в Булгарию, уралец сплавал к обрыву и раскопал дно и сам обрыв, насколько было возможно. Ничего интересного найти не удалось, не считать же остатки затвора интересной находкой. Деревянных деталей не нашлось, патронов или других находок тоже. Подробные изыскания Белов оставил до возвращения, пришлось спешить с отплытием.

Опасаясь отмелей и подводных островов, впереди пароходов плыли три лодки веером в полусотне метров от флагмана. Кочегары едва поддерживали давление в котлах, необходимое для медленной работы винтов. Для возвращения и непредвиденных случаев в трюмах парохода было полно угля, сейчас в топках сгорали обычные дрова, поленницы которых заменяли щиты, выложенные на палубах всех трёх судов. Топлива жрали эти монстры технического прогресса неимоверное количество, зато в части долговечности Третьяк со своими мастерами вышел на два года без капитального ремонта. Все проблемы, понятно, были в ходовой части и цилиндрах. По этой причине гремели уральские корабли на всю округу, как в прямом, так и в переносном смысле. О приближении парохода аборигены узнавали задолго до появления струйки дыма из трубы над лесом.

Так и сейчас, 'пограничная стража' заранее подготовилась к появлению уральцев, стоило каравану приблизиться к булгарской территории, как с обоих берегов на людей в лодках и пароходах посыпались стрелы. Все были готовы к этому, но двое торговцев из передовых лодок оказались ранены. Остальные заранее укрылись щитами или за высокими бортами своих посудин. Напрасными оказались крики в рупоры, что уральцы только проплывут вниз по Каме, стрелки преследовали караван часа три. Видимо, отсутствие нормальных дорог по берегам заставило отстать стражу от уральцев, на всякий случай те плыли до темноты и разбивали лагерь уже в сумерках.

Дружинники, наученные горьким опытом Зозули, организовали охрану с постоянной сменой стражи. Так и шло плаванье несколько дней, все попытки посетить какой-либо город оказались безрезультатными. Не успевали лодки уральцев причалить к городским пристаням, как ворота городов закрывались, на все предложения о торговле булгары в лучшем случае не отвечали, в худшем стреляли из луков. После второго городка, пославшего уральских представителей куда подольше, Сысой предложил захватить наглецов или хорошенько обстрелять, чтобы вели себя спокойнее. Белов не стал этого делать, сберегая припасы и людей на будущее. Не известно, какой приём ждёт в Булгаре и Усть-Итиле, возможно, придётся воевать на полную катушку. Хотя приходили в голову дурные мысли, захватить эту Булгарию, да плюнуть на Усть-Итиль. Людей, вместе со служилыми казарами, этим летом почти хватало для оккупации булгарских городов.

'Возможно, так и придётся сделать', решил для себя раздосадованный уралец, чем пробиваться с боем каждый раз, когда возникнет необходимость купить припасы. По мере приближения к столице раздражение на соседей среди уральцев росло, Окунь, предчувствующий убытки от запрета на торговлю, каждый день заводил разговор о захвате соседей. Хотя, на их месте, уральцы вели бы себя значительно агрессивнее. Булгары сами фактически ни разу не нападали на соседей, предпочитая действовать чужими руками. Формально Белову нечего было предъявить городским старейшинам перед закрытыми воротами, ну, не хотят люди торговать, в чём тут обида? Пока продвижение по булгарской территории вылилось в десяток раненых, даже прихватить лодки обидчиков подполковник не разрешил. Кража лодки будет очевидная, тогда уральцам сложней наладить контакт с соседями.

Зато ика и Снежок наслаждались путешествием, оба зверя быстро сдружились, барс даже плавал несколько раз с Беловым в обществе гигантской выдры. Дремавший днём в каюте ирбис, ночью выходил на охоту и знакомство с прибрежными лесами, пытаясь отыскать следы самки. Опасавшиеся его уральцы быстро привыкли к дополнительной охране ночью. Дважды барс предупреждал о приближении к ночному лагерю чужаков. Первый раз, Белов сам пошёл проверить причину беспокойства Снежка, вышел на двух дозорных, сопровождавших, как оказалось, уральцев от самой границы. Порядком измотанные трёхдневным переходом воины были захвачены сыщиком необычно легко, позже оказалось, что их смутил снежный барс, у многих племён бывший тотемом. Парни признались, что боялись повредить ирбису, охота на него была запрещена в их роду.

После допроса, воинов взяли с собой до Булгара, куда те собирались сообщить о продвижении уральцев. Обезоруженные парни не пытались бежать, исправно гребли вёслами на торговых лодках, травили байки без всякой попытки сбежать. Они иначе стали смотреть на Белова после его купаний с икой, когда уралец нырял со своим трёхметровым приятелем на глубину, играя там по десять минут. Уральцы привыкли к таким способностям своего старейшины, а булгарам было в диковинку. После своих наблюдений те иначе воспринимали рассказы уральцев о Белове, о его способностях, силе и могуществе. К ним Сысой приставил одного из своих дружинников для установления контакта и получения любой информации, полезной уральцам. Дружинник любил развлекать своих опекаемых рассказами о подполковнике.

— Ещё был случай, — начинал он свои байки, — как наш старейшина пятерых человек расколдовал, можно сказать, от смерти спас.

— Не может быть, — ожидая интригующего рассказа, подначивали булгары.

— Вот те коло, — уралец вынимал из-за пазухи коло, целовал его и приступал к подробному и долгому повествованию о пяти заколдованных молодцах и могущественном Белове, снявшем с них проклятие.

Сами уральцы любили послушать на привале подобные истории, добавляя подробности, запомнившиеся им самим. За несколько дней пути булгары узнали о заколдованных парнях, о поединке с угром-охотником, об отравлении и чудесном излечении старшины. О победе над соль-камской ватагой и булгарской дружиной, о выслеживании другого колдуна и массу мелких былей, сопряжённых с небылицами из жизни уральцев. Булгары, стараясь не упасть в грязь лицом, рассказали всю подноготную своих старейшин и царя Авара, все слухи об их жизни и домыслы об их делах. Сысой и Белов выслушивали подробные пересказы, выстраивая возможные меры воздействия на булгарских правителей. Много интересного, незаметно для себя рассказали булгарские дружинники о жизни столицы.

Каждый вечер выслушивал эти сплетни старый сыщик, отсеивая среди массы ненужной информации жемчужины, способные помочь уральцам. Казалось, что полезного можно извлечь из рассказов о том, что одного старейшину жена дома колотит, а другой любит свою внучку и балует девушку дорогими украшениями. Что может принести любовь командира городской дружины к холодному оружию, особенно мечам, и слухи, что у городского головы недавно появилась зазноба в соседнем селении. Белов выслушивал разрозненные сведения, по опыту знал, что в один прекрасный момент эти сплетни смогут оказать большую помощь. Надо только выстроить из них нужную цепочку, и всё станет легко и очевидно.

Только теперь уральцы с удивлением узнали, Булгария оказалась царством. Буквально полгода назад потомственного старейшину булгар, пять поколений предков которого управляли племенем, короновали в цари. Так что, в Булгаре правил первый булгарский царь Авар, на встречу с которым рассчитывал и надеялся Белов. В отличие от своих молодых дружинников сыщик надеялся на мирные отношения с соседями, расширение территории уральской планировал на север и восток, частично к югу, где заведомо не было никаких государственных образований. Это отлично знал из истории, освоение казаками Сибири проходило быстро и без особых сражений.

Пришлось менять план предстоящих переговоров, в появлении царя были свои плюсы и минусы для уральцев. С одной стороны, царь сможет принять решение один и сможет его исполнить, уговорить одного человека всегда проще, чем десяток разных стариков-старейшин со своими тараканами в голове. С другой стороны, царь потребует другого подхода, формальными извинениями может не обойтись. Взятка для царя выйдет дороже, с этим всё хорошо, уральских товаров хватит на подкуп всех окрестных царей и князей. А вот с моральными стимулами обстояло не очень.

Словоохотливые стражники, страшно гордые своим царём, довольно подробно пересказали родословную своего правителя. В родственниках царя Авара оказались не только цари и князья Болгарии, которая на реке Дунае, в этом Белов особо не сомневался. Среди многочисленной родни были каганы и полководцы Казарии, славянские князья Таврии, как подозревал Белов, это Крым и северное Причерноморье. Более того, один из предков Авара основал город Башту, который ещё называют Куябой и Киевом. В такие сказки верить не хотелось, где же героический князь Кий? Впрочем, возможно предок и был князем Кием, в славянском происхождении булгар, болгар и прочих киевских князей сомнений не оставалось.

Сомнения были в возможности мира с булгарами, захватывая булгарские города, сыщик даже не представлял, что может попасть под такую восточно-европейскую семейку. Что из-за пары-тройки городков на верхней Каме, уральцы могут получить войну с двумя царствами, каганатом и несколькими княжествами. Оставалась надежда только на труднодоступность уральских городков, куда не пройдёт болгарская и казарская конница, да на богатые дары, которыми старейшина Бражинска надеялся купить хоть пару лет мира.

В один из дней уральцы выплыли на Волгу, река стала вдвое шире, на ней казались маленькими скорлупками не только лодки торговцев, но и двадцатиметровые пароходы. Караван двигался вдоль левого, булгарского берега, добравшись, наконец, до Булгара. Это был первый булгарский город, окружённый настоящей бревенчатой стеной, а не частоколом. Белов даже вспомнил, что такие стены назвались китами, внутри должна быть засыпана глина. Высота стен достигала пяти-шести метров, городские ворота, выходившие на Волгу, были окованы бронзой, с изображением солнца и сказочных зверей.

Столичные жители, как и во все времена, отличаются наглостью и самоуверенностью. Ни один из булгар, работавших на причалах, даже не подумал уйти за городские стены, когда уральская флотилия подошла к городу. На шум пароходов из городских ворот высыпали толпы любопытных, наблюдавших за швартовкой лодок. Несколько уральцев стали раскладывать товар на продажу, пытаясь начать торговлю, другие поднялись вверх по склону, к торговым рядам возле городской стены, обменять свежего хлеба и посмотреть на товары.

Всё это произошло незаметно, главное внимание привлекли казары, нестройной толпой вошедшие в городские ворота, где их остановили не в меру бдительные стражники. Опешившие от такого нахальства казары, привыкшие чувствовать себя в Булгаре если не оккупантами, то неприкасаемыми, устроили скандал, обещая стражникам все кары земные. От немедленной расправы булгарскую стражу спасло отсутствие оружия у казар. Тут к воротам добрались два булгарских стражника, прибывшие с уральцами, шепнули начальнику караула пару слов. После чего казары в сопровождении булгарской стражи прошли к воротам кремля, по соседству с которым жил и казарский посланник. Вместе с ними и уральская делегация дошла до кремля. Дождавшись выхода привратника, как его обозначил для себя Белов, уральцы представились, попросили принять представителей и передали богатые дары.

Пока бывшие пленники рассказывали свои похождения, а стражники докладывали о сопровождении уральцев, за городскими воротами разворачивалась торговля. Несмотря на не базарный день, большинство горожан прекратили работу, осторожно спускаясь к берегу, где уральцы выложили товар, расхваливая новинки покупателям. Первыми, как всегда, рискнули купить белочку-леденец, проворные мальчишки, выменивая сладость на припрятанную шкурку, добытую наверняка своими руками. Не прошло и часа, как торговля, вернее, натуральный обмен товарами разросся от кускового сахара до железных серпов и полотен для кос. Окунь добрался до знакомых торговцев и выяснял, сколько нефти и шерсти у тех в наличии, не придержат ли товар до возвращения уральцев, обговаривая величину задатка. Городские кузнецы, степенно спустились к берегу, недоверчиво рассматривали уральские изделия, хмыкали и недоверчиво качали головами, узнав цену товара.

— В какую цену этот нож, — третий раз переспрашивал бородач, царапая стальную поверхность своим кинжалом, — повтори, не понял.

— Две куны и три белки, — невозмутимо повторял торговец, не моргнув глазом, добавивший к уральской цене целую куну навара, — цена наша постоянная, торговаться, не приучены.

— Тятя, давеча мы такой нож за три куны видели, — подливал масла в огонь пронырливый парнишка, поглядывая на отца, — тот на пядь меньше был.

— Брысь, егоза, — отец отправил сына к матери, приценявшейся к шерстяным отрезам, вернулся взглядом на товар, — а за топоры чего просишь?

Через два часа, когда шустрые покупатели, сбегав, домой за шкурками и монетами, уже отходили от причала, с ворохом покупок в руках, из городских ворот соизволили показаться старейшины-бояре в сопровождении дружины. За ними выехали на конях казарский представитель с охраной. Булгары степенно спустились к берегу, за ними шагом шли всадники. Горожане быстро сворачивали торговлю, прятали покупки и отходили подальше, с интересом наблюдая развитие событий. Белов подал знак уральским торговцам не уходить, спустился по трапу на пристань в сопровождении ирбиса. Особо парадной одежды он не стал надевать, пусть привыкают соседи к уральской моде, из оружия на поясе висела сабля и пара револьверов. Для проформы слева встал Окунь, вооружённый так же, справа старый знакомый Кисель, тот не расставался с ружьём. Три человека и барс стояли на причале, ожидая приближения хозяев города.

— Здравствуйте, хозяева, — поклонились уральцы приблизившимся булгарам, — мы прибыли с миром, поторговать, да уплыть вниз по Волге.

— Здоров, коль не шутишь, — хмуро ответил один из старейшин, подходя к Белову, — с чем пожаловал, незваный гость?

— Торговать приехал, прежние купцы почему-то нынче до нас не добираются, пришлось самим снаряжаться в путь, — ухмыльнулся уралец, показал рукой на выложенный товар, — прошу посмотреть наши товары, цены невеликие, товары богатые. А что незваными прибыли, так все торговцы незваными прибывают. Если что не покажется жителям Булгара, готовы мы отплыть хоть сейчас. Думаю, в Усть-Итиле и Дербенте покупателей мы найдём.

— Зубы нам не заговаривай, — выступил другой старейшина, — почто нашу рать разбил, почто булгарские города захватил, изгой безродный?

Белов вопросительно взглянул на казарина, гарцевавшего на скакуне рядом со старейшинами, тот ничего не высказал. Посмотрев на всех представителей Булгара, уралец ответил.

— Я рода уральского, в моём роду не одна тысяча человек (он не лгал, население Бражинска подходило к тысяче жителей вместе с детьми, да угорские селения, да города Прикамья), мы не разбойничаем по лесам, работаем в поте лица своего, таких инструментов и оружия, как наши, никто не делает. Попрекать меня родом не стоит, негоже попусту злословить. За все свои слова и дела я отвечу, перед людьми и богами.

— Города булгарские мы много лет не трогали, торговали с ними, — продолжил он свою речь, — уж больно озорные оказались соседи, всё норовили напасть, да пограбить нас. Пришлось усмирить соседей, плохо вы, бояре, города блюдёте. Предлагал я вашему десятнику Зыряте вернуть города вам обратно, по Правде, взять виру за обиду и вернуть, он не захотел, да меня же и облаял, напал на меня. Писал я вам, господа старейшины, письмо, где мир предлагал и добрую торговлю. Что вы ответили? Даже отказ поленились отписать. Коли пенёк молчит, я на него сажусь. Так и вы, молчите, значит, вам плевать на города далёкие, я их взял себе.

— Про воинов ваших и говорить не буду, всякий воин, коли пришёл на чужую землю, готов свою кровь пролить и смерть принять. Плохо воинов готовите, одним словом.

Не давая разгореться спорам с упрёками, Белов продолжил,

— Мы готовы дать хорошую виру за обиду, коли договоримся, пока примите наши скромные подарки.

Торговцы вынесли заранее приготовленные подарки для старейшин, казарского представителя и командира булгарской дружины. В подарок входила сабля, зажигалка, пара кусков мыла, отрез шерстяной ткани, зеркало в серебряном обрамлении. Мыло и зеркала в продажу уральцы не выставляли, везли на юг. Уральцы с поклонами вручали подарки главам Булгара, те, конечно, не бросились их рассматривать при всём народе, но скандальный запал поутих. Глава уральцев продолжил, дождавшись вручения подарков.

— Мы просим вас, бояре, назначить время и место для подробного разговора о наших отношениях. Если на то будет царская воля, прошу позволить разговор с ним, лично хочу принести извинения и договориться о вире за обиду.

В этот момент из толпы горожан к уральцам пробились три женщины с криками,

— Убийцы, верните наших мужей, наши дети голодают, а вы подарки дарите!

— Как зовут мужей? — быстро отреагировал Белов, не потерявший навыков работы со скандалистами.

— Первак, Отоня, Лис, — кричали женщины, явно подстрекаемые другими.

— Отоня и Лис работают у нас на стройке, отрабатывают виру, — вспомнил сыщик имена пленных булгар, не зря запоминал всех пленников в лицо и по имени, — про Первака ничего не скажу, у нас два Первака, который твой, не знаю. Пленников я согласен вернуть прямо сейчас, давайте положенную по правде виру в пять гривен за человека, и забирайте их.

— А наши мужья где, — подошли ещё четыре женщины.

— Давайте решать всё с вашими старейшинами, — Белов поднял руку, — кто желает узнать о судьбе родных, подходите к Торопу, он расскажет обо всех. Что касается возврата мужей, напоминаю, на границе стоят ваши же дружинники и никого к нам не пускают. Кто вам мешал приплыть к нам весной да забрать своих булгар?

— Хватит, — решил пресечь народное творчество один из булгарских старейшин, — мы вече не собирали, разберёмся сами. Гостей уральских пригласим в городской терем после веления царя.

До вечера тянулась цепочка горожан к Торопу, узнать, жив ли родной человек, ранен или нет, что с ним. Некоторые уходили с плачем, с воем, пытались накинуться на уральцев. К чести булгарских дружинников, они приходили на помощь, уводя скандалисток. Вечером, когда Белов решил искупаться вместе с ирбисом и икой, на берег высыпали сначала все дети, затем молодёжь, а к возвращению на пароход, казалось, весь город оказался на причалах. Появление из воды снежного барса и гигантской выдры разве что не сопровождалось аплодисментами, а на игры хищников с человеком смотрели почище, чем на цирковые трюки. После увиденного, булгары долго не расходились домой, расспрашивая уральцев о старейшине. Парни с шутками и прибаутками плели свои рассказы, где трудно было отличить правду от вымысла, который выглядел гораздо правдивее действительных событий.

Сидя с чашкой свежекупленного в Булгаре чая в рубке парохода, Белов рассматривал костры на берегу, у которых булгары внимали уральцам, наглядно убедился в правоте Лея, чем больше необычного и сказочного покажут уральцы, тем легче будет первый контакт с аборигенами. Уральцев не расслабило мирное отношение горожан к ним, до полуночи все вернулись на свои корабли, а дозорных проверял полночи Кисель, под утро его сменил подполковник, выспавшийся за три часа. Никаких провокаций ночью не случилось, следующие два дня прошли в ожидании разрешения на приём к царю. Потом ожидание стало привычным, день за днём уральцы вели торговлю, прикупая запасы и заключая новые контракты.

Почти ежедневно бояре навещали торговые причалы, дивились на ирбиса и ику, понемногу знакомились с уральцами, а разрешения на приём у царя всё не было. Кисель завёл знакомства с охраной кремля, с придворными, которые успокоили, две недели — минимальный срок для ожидания. И так уральцы заинтересовали царя своими зверями ручными и товаром редким. Судя по всему, придворные были правы, ровно через две недели старейшине уральцев передали приглашение на аудиенцию. Утром, за завтраком он решил идти на переговоры без Киселя, оставшегося на берегу, на случай нападения. С Беловым, немного приодевшимся ради официального мероприятия, на берег отправлялся Тороп, Окунь и Снежок, для пущего эффекта. Ирбис уже освоился в человеческих кампаниях, знал, что не все люди хорошие, вполне мог выручить в случае нападения.

Путь уральцев до кремля походил на возвращение папанинцев с северного полюса, разве что без автомобилей и листовок с верхних этажей, вероятно, в силу отсутствия этих верхних этажей. Вдоль неширокой дороги стояли горожане, с нескрываемым любопытством рассматривая Снежка, ну, и немного остальных. Булгары, видимо надумали показать, что не лыком шиты, усадили у терема городского главы, пятерых свирепого вида псов на цепях. Если они решили посмотреть, как барс сцепится с кобелями, то ошиблись.

Лай, очевидно, не кормленых псин, по мере приближения уральцев усиливался, перейдя в захлёбывающиеся рыки и прыжки в сторону посланников. Белов решил попробовать свои возможности и попытался успокоить собак, быстро это не удалось, взбешённые псы оставались глухими к его мысленным посылам. Раздосадованный сыщик мысленно представил самых страшный огненный образ демона и ударил этим образом по мозгам сторожевых псов, потом ещё и ещё.

Первыми неладное заметили стражники у ворот терема, псы перестали рваться с цепей, начали жалобно скулить и отошли от приближавшихся уральцев, спрятав голову под лапы. Попытки стражников притянуть зверей за цепь не дали результата, к этому моменту уральцы подошли к терему и на поведение псов обратили внимание все горожане.

— Как бы наши старейшины так же не легли перед уральцами, — начали негромко переговариваться в толпе горожане, острые на язык, — сдадут нас всех с потрохами, да ещё руку полижут.

Булгарский кремль и все строения в нём, включая царский терем, оказались бревенчатые, каменными были всего два одноэтажных домика, видимо, склады. Уральцев заставили сдать сабли и провели в небольшой зал, богато раскрашенный и оббитый чеканкой из серебра и золота. Разглядев на украшениях самоцветы уральской огранки, Белов удовлетворённой хмыкнул, шансы на мирный договор повышаются. Не прошло и часа, к ожидавшим уральцам вышел царь Авар. Как всякий вновь назначенный чиновник, царь явно любил пышность, царский выход обставили десятиминутной церемонией, вызвавшей неприкрытое восхищение Окуня и Торопа. Заметив его, царь довольно осклабился и уселся на трон, впечатлить уральцев удалось.

Разговор начал один из бояр, отвечал ему Окунь, сыщик молчал, оценивая обстановку, всё шло довольно предсказуемо. Боярин нападал на уральцев, обвиняя во всех смертных грехах, угрожая войной, пленением и прочими карами. Окунь осторожно пытался перевести разговор на мирное сотрудничество, примерно через полчаса взаимных препираний подал знак выставить новые подарки. Разглядывание наборов холодного оружия и кирасы со шлёмом заметно воодушевило Авара и всех присутствующих. Белов к тому времени внимательно разглядел царя, не показывая прямого взгляда, русоволосый мужчина лет тридцати с аккуратно постриженной бородкой вёл себя достаточно спокойно. Интуиция подсказала сыщику, что парень настроен скорее нейтрально, нежели враждебно к уральцам.

Через час взаимной торговли, когда булгарский боярин и Окунь зашли в тупик, не сильно продвинувшись в переговорах, Белов решил подкинуть тему для обсуждения.

— Ваше величество, — он шагнул на полшага вперёд, — если все захваченные городки так дороги Булгарии, мы можем их вернуть. Коли подпишем соглашение о мире на десять лет. Но какая выгода будет от этого вам? Городки бедные, дань в Булгар практически не посылали, торговали с уграми, какая с ними торговля, одни слёзы.

— Мы предлагаем виру за обиду, её можем отдать хоть завтра, — продолжил старейшина уральцев, — как обговорим её размер. А городки просим оставить уральцам, обещаем платить за эти городки хорошую дань. Начиная с будущего года.

Судя по тому, как азартно бояре начали торговаться по размеру виры и дани за городки, Белов высказал общее мнение. Через пару часов удалось прийти к согласию, и уральцам разрешили удалиться, для обдумывания договора.

Переговоры с булгарами шли в присутствии казарского посланника, который в разговор не вмешивался, потом и вовсе ушёл из помещения. Длились переговоры три дня, за которые уральцы сбили непомерные претензии булгар по возврату городов, добившись полного снятия блокады и свободной торговли в Булгарии для всех уральских купцов. Чашу весов склонил в уральскую сторону обычный сундук с серебром, который на второй день переговоров принесли уральцы в терем. По указанию Белова, крышку с сундука сняли и все горожане увидели, как несут семьдесят с лишним килограммов серебра в гривнах, подученные уральцы охотно разъясняли, что это вира за убитых булгар и обиду, которую вдовам раздадут булгарские старшины. Такая демонстрация, естественно, не понравилась боярам, поспешившим закончить переговоры, пока уральцы не откололи ещё какой номер.

До них дошли слухи, что уральцы усиленно агитируют семьи пленных булгар переселяться в Прииск, обещая готовый дом и полный набор домашнего скота, до коня включительно. Некоторые жёны пленников, особенно изнуждённые бедностью, с маленькими детьми, дали согласие и будут готовы к переезду через три недели, когда уральцы планируют вернуться с юга. Подобные разговоры уральские торговцы и дружинники вели с мастерами, за каждого завербованного ремесленника сыщик пообещал неплохую премию своим агитаторам. Мастеров заманивали не большой платой, а показом парового двигателя, зажигалок и зеркал.

— Сами делаем, — гордо хвастали торговцы, — и вас научим, всего за три года. Здесь до смерти не увидите подобных чудес. А какие сказочные вещи делают мастера для себя, не рассказать, один фон чего стоит. Кто вот поверит, что я у себя в доме разговариваю с мастерами в их домах, которые за версту или дальше? Такие фоны скоро во всех домах будут, жёны наши полдня говорят по этим фонам. Много разных диковинок делают наши мастера, вам и не снились такие.

Запретить переезд мастерам бояре не могли, пришлось им ускорить отплытие уральцев одним способом, окончанием переговоров. По настоянию Белова, текст соглашения записали на бересте глаголицей и бумаге русскими буквами. В окончательной редакции булгары заключали с уральцами договор о мире на пять лет, на больший срок царь не согласился, сложившаяся граница на Каме признавалась законной. Обе стороны отказывались от любых материальных претензий за прошлое, обязывались обеспечить свободную торговлю по Каме и Волге своим купцам. В городах Булгаре и Уральске соответственно обязались выделить место для постоянных торговых миссий, Белов оговорил особо, со строительством храма для богослужения. Остальная часть договора была стандартная, обговаривалась подсудность уральцев и булгар за различные преступления, условия торговли, пошлина и прочее. Да, уральцы обязались выплачивать ежегодную дань царю в двести пятьдесят гривен, по полсотни за каждый городок. Сыщик посчитал эти гривны небольшой платой за мир для уральцев.

Бояре настаивали на уплате дани оружием и доспехами, чем облегчили задачу уральцев втрое, поскольку себестоимость железных изделий для уральцев была значительно ниже, чем для булгарских купцов. Оставалось согласовать возможные разногласия в оценке доспехов и оружия, уральцы не торопились вооружать вероятного агрессора. В способности уральских пушек пробить любой доспех Тороп и Окунь не сомневались. Сами же бояре и царь не заводили разговоров о пушках и ружьях, вероятно, не верили слухам, принесённым казарами. А булгарские воины, способные рассказать результаты использования огнестрельного оружия, в полном составе оставались в Прииске. Что характерно, об их возвращении, как условии мирного договора, никто из булгар не заикнулся. Пленников предстояло выкупить семьям или царю, выкуп был святым способом заработка.

Все эти дни по вечерам Белов встречался с казарским посланником, объясняя позицию уральцев и пытаясь понять, чего нужно казарам, их отношения с Булгарией. В памяти держалась фраза про Вещего Олега, отмстившего неразумным хазарам, да поход Святослава, разгромившего хазарский каганат. Как догадывался сыщик, слова эти написаны победителями, поэтому истинной роли казар в Поволжье из них не узнать. Тем интереснее услышать историю казарского каганата из уст его официального представителя. Он открывал совсем другую сторону казарского государства, чуть ли не миротворца Поволжья. Казары основной задачей считали мир в Волжско-Камском бассейне, свободную торговлю, особенно для своих купцов. Небольшую дань, собираемую с местных племён, они пускали на содержание войска, основной прибыток был с купеческой пошлины.

Периодически, как водится во всех местных племенах, молодые и горячие казарские парни собирались для набегов на соседей, желательно не ближних. Так получилось и зимой, полторы сотни казар с мыслью погулять в набеге, глубокой осенью прибыли с юга в Булгар, где хитромудрые булгарские старейшины убедили идти в набег не на чувашей и черемисов, как планировали. Булгары, не решаясь, напасть на уральцев сами, заманили богатством соседей казар. Зырята и булгары, побывавшие в Бражинске, очаровали казар рассказами о богатстве и малочисленности уральцев. В принципе, они говорили правду, то и другое соответствовало действительности.

Посланник не стал вмешиваться в решение казарской вольницы, они его советов слышать не желали, посему и обиды на уральцев не держал.

— За одного битого двух небитых дают, — сообщил он Белову древнюю пословицу.

Сыщику показалось, что он нашёл общий язык с представителем каганата, оказавшимся ярко выраженным блондином со славянским именем Судимир. Не обошлось, понятное дело, без презентов и угощений, от часов-ходиков до рюмочки мятной настойки под картошку с мясом и салат из помидор. Белову удалось заручиться поддержкой Судимира, тот предал ему рекомендательное письмо для знакомых торговцев в Усть-Итиле. В нём казарин рекомендовал хорошего торговца из племени уральцев, просил помочь тому с местом для постройки торговой миссии. Что касаемо беспокойства уральцев мести кагана за побитых казар, Судимир посоветовал выбрать дары побогаче, всё, мол, обойдётся. Кагану не всегда нравилась излишняя активность молодых казар, за которых приходилось оправдываться перед купцами и соседними правителями.

После достойного окончания переговоров уральцы всё же задержались на один день, выбирая место для торгового представительства. Строить его решили Белов с Окунем на двоих, благо они оставались компаньонами. Купец оставлял для организации работ своего приказчика с небольшим количеством товара, сыщик добавлял немного товара со своей стороны и, самое главное, оставлял одного из дружинников для ведения разведки. Дружинников все эти годы подполковник учил всему, что умел и многому, почёрпнутому из книг. Вместе с командирами удалось воспитать дружинников не простыми бойцами, а универсальными воинами, способными к диверсионной работе и разведке. Тот же Кисель, к примеру, стал отличным оперативником, за полмесяца в Булгаре он ухитрился познакомиться с десятками горожан, безошибочно выбирая отличных информаторов. Часть из них он свёл с остававшимся в Булгаре уральцем, остальных пообещал навестить на обратном пути.

Опасаясь не столько за оружие, сколько за уральцев, ружьё у дружинника, остававшегося в Булгаре, Белов забрал. Взамен дал достаточно наличности в виде соболиных и куньих шкурок, наиболее популярного средства обмена в этих краях. Монетами простой народ пользовался редко, не только в силу их дефицита, но и, опасаясь быть обманутыми. Только опытный торговец сможет определить цену дирхема и солида, в сравнении с ладожской чешуйкой. Многие монеты вообще не имели названия, оценивались на вес, поскольку были истёрты и обрезаны. На фоне разнообразия непонятных сплавов шкурки родной лисы или белки для жителей лесов были открытой книгой. Да и то сказать, поддельных соболей и горностаев пока не водилось, качество меха даже горожане понимали отлично, с детства если не охотились, то меняли продукты и товары на шкуры. При оценке платёжеспособности шкурок всегда можно было поторговаться, уточняя качество меха, что разнообразило скудную на события жизнь аборигенов.

Окунь и его коллеги успели заключить немало договоров на поставку зерна в Уральск, которого нынче запасали с избытком, надеясь на приплод огромного конного табуна. Наиболее торопливые булгарские торговцы отплывали вверх по Каме сразу, заканчивая погрузку мешков овса, ячменя и ржи в свои лодки. Двое из них везли записки Окуня к своим помощникам, где тот указывал достигнутые соглашения по цене. Четверо рискнули податься прямо в Уральск, опередив тех, кто не знает о договоре. Они везли с собой двух булгарских дружинников, возвращавшихся на границу с посланием от старейшин о снятии блокады. Все шесть лодок шли одним караваном, опасаясь возможных случайностей на реке.

— Вот и проделана самая нужная работа, — смотрел на отплывавших торговцев Белов, стоя с Торопом и Киселём на палубе парохода, — может, обратно подадимся, остальные торговцы сами приплывут.

— Да ты что, командир, — удивились парни, — мы ещё до моря не добрались, надо плыть по Волге дальше.

Сыщик посмотрел на горящие глаза ребят, предвкушавших приключения и новые знакомства, мечтавших первыми из своих племён и родов добраться до сказочно далёкого Усть-Итиля, при удаче и до моря. Эти дети природы всё ещё сомневались, что вода в море может быть солёной, и берегов у моря не видно. По молодости лет, вооружённые фантастическим для аборигенов оружием, с опытом небывалых сражений, дружинники готовы были пройти через любые препятствия. Они были самоуверенны, как гоплиты Александра Македонского, но, с большими для этого основаниями. При виде отчаянной храбрости и уверенности дружинников, старого сыщика пару раз посещали странные мысли о покорении всех племён и захвате Европы. Будь Белов моложе лет на двадцать, он, скорее всего, повёлся бы на эту беспроигрышную авантюру. Но, в сорок пять лет любой нормальный человек первым делом спрашивает себя,

— А что мне делать с этой Европой после покорения? Масса племён, разноязыких и диких, на территории от Урала до Атлантики, без дорог, без быстрой связи. Такая империя начнёт разваливаться, не создавшись. Хлопот не оберёшься от местных восстаний, наветов и клеветы на соседей и конкурентов. Да меня первого отравят, когда закончится война, возможно, даже раньше. Нет, 'Тринидада нам не надо', процитировал Белов Кира Булычёва.

Да, крушение любой империи приводит к войнам и большой крови, уж в этом сыщик не сомневался, развал Союза был на его памяти. О войнах он знал не по газетам и телепередачам, бывал в Приднестровье и Таджикистане, разговаривал с воевавшими там людьми. Встречал гробы из Чечни, раненых из Абхазии. Поэтому строить империю в ближайшие годы, как бы не выглядело это легко, уралец не собирался. Возможно, в будущем, когда удастся наладить радиосвязь и средства передвижения, уральские земли и начнут прирастать. Сейчас старейшину интересовали только устойчивые торговые связи, поиск хороших мастеров и мирные годы для развития.

Прервал размышления шум на воде, он подошёл и покачал головой. К борту парохода причалила небольшая лодка, из которой поднималась Ива, старая, вернее, молодая, знакомая из Липовки, селения соек. С зимы, когда сойки вошли в племя уральцев, Ива поселилась в Бражинске и работала в химической мастерской у Дружины. Мастер о ней отзывалась хорошо, девушка понятливая и шустрая, быстро разобралась в производстве и аккуратно работала. С Беловым она не пыталась встречаться, изредка виделись в мастерской или на улице. Так получилось, что всю весну старейшина уральцев провёл в разъездах, он и семьей виделся не каждую неделю. За хлопотами последних месяцев у подполковника из головы вылетела девушка со своей влюблённостью в него. Он и раньше не придавал значения её словам о любви, считая проявление влюблённости способом благодарности за спасение от бандитов. Поживёт девушка в окружении весёлых молодых ребят, полюбит своего ровесника и забудет старика, на четверть века старше себя. До него доходила информация, что Ива на танцах не бывает, с парнями не общается и кавалеров отваживает, таким рассказам сыщик, честно говоря, не верил.

Как оказалось, напрасно, девушка подготовилась к побегу основательно, сразу после отплытия каравана уральцев она на все накопленные средства купила небольшую лодку. На ней, вместе с дядькой, опытным рыбаком, уплыла вслед за пароходами. Отстали от каравана по простой причине, на границе пришлось три дня обходить стражников, лодку несли на себе. Выгнать настырную девушку, глядя на умоляющие глаза, рука старейшины не поднялась.

— Оставайся, коли так вышло, — решил Белов, — будешь по хозяйству работать на пароходе.

Провожать уходившую по течению флотилию вышло почти всё население столицы, за прошедшие дни горожане полюбили непонятных и щедрых уральцев, особенно гигантскую выдру и снежного барса, изумлявших каждый вечер совместными купаниями с уральским старшиной. Не меньше интереса вызывали пароходы, на диковинных паровых машинах. О них булгары наслушались за время стоянки и теперь желали убедиться лично, наблюдая за кораблями, отходящими от пристани.

— Гляди, гляди, — кричали мальчишки, — сама плывёт, без вёсел и паруса.

Провожали уральцев мальчишки по берегу пару вёрст, а лодки ещё дальше. Два дня плыл караван по территории булгар, моментально узнавших о мирном соглашении. Из-за этого движение каравана, как ни странно, замедлилось. Во всех прибрежных селениях на берегу уже стояли булгары со связками мехов в руках, заманивая уральских торговцев. Приходилось останавливаться, хоть на час, выгода от торговли была обоюдная. Уральцы с каждым километром набрасывали стоимость своих товаров, хоть на белку, к последним булгарским селениям продавали железную утварь вдвое дороже, чем в Уральске. Булгар вполне устраивали такие наценки, другие купцы просили на треть дороже. И по качеству изделий слухи об уральских товарах опережали караван.