Случайный многоженец-2

Глава пятая

Казары проявили себя настоящими мужчинами, никто от работ не отлынивал, полученные железные топоры, кирки и лопаты мелькали в руках пленников. Отсутствие опыта у некоторых компенсировалось желанием тёплого жилья, первые дома на десять человек строили казары для себя с перспективой перепрофилирования. Два десятка рабочих отправились на кирпичный завод, остановленный на зиму. Сейчас пришлось ломами и кирками добывать мёрзлую глину, срочно нарабатывая запас кирпича для новых строений. Держать пленных в домах с очагами уральцы не собирались, для Белова появилась очередная возможность продвижения цивилизации. Все временные рабочие разъедутся, рассказывая о достижениях уральцев, что поднимет интерес не только к ограблению, но и сотрудничеству с бражинцами.

Вместе со строительством домов, недалеко от будущей крепости в устье Сивы, начали строить кирпичную мастерскую, выходы глины Белов нашёл ещё лет пять назад, за эти годы он спланировал будущий город в мелких деталях. Сейчас осталось перенести план на бумагу и придерживаться его исполнения. Кроме чисто технических вопросов при строительстве новой крепости уральцы получили огромный психологический эффект. Оказывается, казары слыли непобедимыми воинами по всем окрестным лесам, тем больший отклик вызвала победа бражинцев над пугавшими всех казарами, да ещё факт работы пленников на уральцев. Буквально за неделю строительства, под различными предлогами, в устье Сивы побывали представители всех окрестных селений и родов. Спустя месяц к бражинцам добрались даже старатели из Соли Камской, якобы обменять намытое золотишко и найденные самоцветы.

— Однако, — только и выговорили Кокора с Егозой, глядя на казар, бодро поднимавших венцы своего будущего жилья.

Полсотни казар, присягнувших на военную службу уральцам, разместились в Бражинске, усиленно тренировались держать строй и слитному копейному удару. Кузнецы начали подковывать казарских лошадей и готовить для них комплекты вооружения. Десяток казар уральцы собирались отправить после открытия навигации в Прииск, для охраны нового города, строительство которого назрело давно. Кроме добычи золота, в Прииске Третьяк собирался построить домну и выплавлять самый дешёвый чугун, город планировался металлургическим центром уральцев. Железо и сталь в этих краях, как успел убедиться Белов, были не намного дешевле золота, но значительно популярнее и востребованней. Хоть Прииск и находился в таёжном углу, в предгорьях Урала, оставлять литейщиков без охраны уральцы не собирались.

Зима и весна седьмого года прошли в подготовке строительства Прииска и напряжённых работах в устье Сивы. За зиму казары отстроили не только два десятка домов, оборудованных печным отоплением, но и запустили недалеко от новой крепости кирпичную мастерскую, где сами же работали. За неделю мастерская выдавала 'на гора' до тысячи штук кирпича, после наступления тепла уральцы собирались добавить к нему производство черепицы. Все уральцы, побывавшие зимой в Баймаке, понимали необходимость замены камышовых крыш на черепичные, такие дома труднее будет поджечь стрелами, а в предстоящих сражениях никто не сомневался.

И жизнь показала, что эти сражения гораздо ближе, чем думалось. В начале марта до Бражинска добрались женщина, чудом спасшаяся из сожженного Прииска. На зимовке в домиках оставались две семьи уральцев, присматривать за хозяйством. Со слов женщины, в феврале три десятка воинов напали на зимовье, жителей убили, дома сожгли. Сама беглянка с утра отправилась проверять силки вниз по реке, тем и спаслась. Когда нападавшие подожгли зимовье, она издали заметила дым и скрытно вернулась к домам. С её слов напали северные угры, вооружённые копьями, в кухлянках. Все железные инструменты и оружие нападавшие собрали во вьюки, подобрали на пепелище выгоревшие скобы и крепежи, нагрузили это на оленей. Судя по оленям, злодеи пришли издалека.

Ждан отправился с двумя десятками казар и десятком дружинников преследовать неизвестных врагов, все парни были на конях, в белых маскировочных накидках. С собой взяли натасканную овчарку для обнаружения засад и поиска замаскированных следов. Проводив парней до Выселков, Белов оставил там коня и пошёл прогуляться до рощи, где обитал Снежок. Он каждый месяц навещал ирбиса, и уверенно шёл к обычному месту встречи, недалеко от его логова. На этот раз по мере приближения к большому дубу в душе уральца нарастала непонятная тревога, он привык доверять своим чувствам и насторожился, осматривая лес глазами и подсознанием. Полчаса он простоял недалеко от дуба, настороженно вслушиваясь в зимний лес и проверяя своим энергетическим чутьём окрестности. Ближайшие лесные заросли были необычно пусты, только неунывающие мыши мелькали искорками в его сознании, ползая под сугробами.

Все попытки найти Снежка ни к чему не привели, сыщик забрался на дуб, осмотрел лёжку зверя и нашёл там тёмные пятна на снегу, явно от крови. Сомнений в том, что это кровь барса, не возникло, наверняка кто-то напал на большую кошку. Других следов, однако, не было, Белов направился по едва заметным следам раненого барса. Чем дальше он продвигался по следу, тем отчётливей он становился. Сначала ирбис передвигался осторожно, перепрыгивая с ветки на веку, большого труда стоило разглядеть капли крови и упавший снег по пути его движения. Уже через километр Снежок не смог перепрыгивать и пошёл по насту, сначала короткими прыжками, затем шагом, покрывая снег каплями крови.

Идя по следу, Белов не забывал прислушиваться к лесу, чтобы не стать второй жертвой, в душе крепла уверенность, что ранил барса человек, и не случайно. Была вероятность, что этот человек ждёт в засаде и старосту уральцев. Проверяя ближайшие заросли, за два часа сыщик добрался до своего четвероногого приятеля. След уводил в густой ельник и обрывался там. Белов обошёл ельник по кругу, другого следа не было, он рискнул забраться внутрь зарослей. На эмоциональном фоне Снежок никак не чувствовался, сыщик испугался его гибели, но по мере приближения в самую чащу, ирбис откликнулся на мысленный призыв человека. Белов посылал ему успокаивающие чувства, поглаживая невидимой рукой по голове, напомнил, что всё будет хорошо, вместе они справятся с любым врагом. Продолжая мысленное общение со зверем, старейшина добрался до него и осмотрел рану.

У барса была рассечена голова, стрела, выпущенная в упор, скользнула под кожей по черепу, разорвав шкуру от глаза до уха, и обломок древка стрелы торчал за левым ухом. Сыщик осторожно дотронулся до обломка, ирбис напрягся и вздрогнул от боли, но не вырывался, доверяя человеку. Тогда, Белов послал самый сильный импульс спокойствия барсу и осторожно вытянул обломок стрелы, стараясь не обломить наконечник, который, конечно же, оказался железным. Снежок забил хвостом по снегу, напрягая всё тело, но остался лежать на лапнике. Из открытой раны потекли ручейки крови, которые Белов прижал платком, одновременно прощупывая, не остались ли в ране другие обломки стрелы. Через ткань ничего не прощупывалось, кровь постепенно затихала, барс устало закрыл глаза, доверяя своему другу.

Белов сидел в ельнике и размышлял, что выгодней сделать в таком положении. Заметно темнело, до жилья идти не меньше двух часов, с барсом на руках он будет лёгкой мишенью для того, кто охотился на Снежка. Сыщик не сомневался, что неизвестный целенаправленно напал на ирбиса, намереваясь того убить, явно не из-за шкуры. Ещё после поимки шамана Белов объявил всем жителям Выселков и Бражинска, что запрещает всякую охоту на снежных барсов, которых берёт под личную защиту. Эти же слова он повторил уграм-охотникам, хотя они на правом берегу Камы не охотились. Чтобы аборигены поняли основание запрета, пришлось объяснить, что снежный барс помог захватить шамана врасплох, отвлекая того от уральца.

— Сам Род помог нам покарать преступника, — объяснил старшина уральцев, — он послал мне ирбиса, понимающего меня, как собака понимает охотника. С этого дня все ирбисы на правом берегу Камы под моей защитой, поднявший на них руку станет моим врагом.

Логично размышляя, ранить барса мог угр-охотник из мести за убитого шамана, а железный наконечник взял для верности, чтобы пробить шкуру наверняка. Эта очевидная версия и была принята сыщиком, как основная для розыска первого уральского браконьера. Были сомнения у него и по части нескольких выселковцев, приятелей бывшего старосты, которые наверняка указывали убитому шаману, кого обокрасть. Обдумав оба предположения, сыщик признался себе, что вторая версия даже реальнее, вряд ли угр-охотник промахнётся, тем более, невероятно, что он бросит раненого хищника. Как было известно старейшине уральцев, в отношении убитых зверей, особенно крупных хищников, угры строго придерживались определенного ритуала извинения перед убитым зверем, чтобы дух его не мстил охотнику.

Бросить раненого зверя недобитым, особенно хищника, не могло прийти в голову никому из охотников, как угров, так и булгар или славян. Такие размышления навели сыщика на два предположения, завтра неизвестный стрелок может пойти по следам подранка и обнаружить следы Белова. Либо барс был ранен самострелом, насторожённым на другого зверя, поэтому его никто не преследовал. Хотя, самострел, по здравому размышлению, можно было отбросить. Железные наконечники были достаточно дорогими, никто не будет рисковать такой стрелой, устанавливая её на самострел.

Думай не думай, сто рублей не деньги, Белов взвалил раненого барса на плечи и пошёл обратно на Выселки. Самец весил больше семидесяти килограммов, несмотря на свои возросшие физические способности, уралец отдыхал через каждую версту. Он тщательно осматривал ближайшие заросли, опасаясь засады. Собственно, отдыхал он больше из опасения потерять осторожность, а не от усталости. На дорогу домой ушло больше трёх часов, на Выселках сыщик отправился к старосте Дюбе, отцу Влады. Он был одним из немногих, лично заинтересованных в поддержке уральцев, с их исчезновением старосту могли не только сместить, но и убить. Тем более, что он не обзавёлся, в отличие от Окорока, новой лошадью, стайка пустовала, как раз место для лечения Снежка.

Белов устроил барса в сарае, накормил зверя мясом из запасов старосты Выселков, и устроился ночевать рядом, на охапках сена. Погода стояла не морозная, градусов пятнадцать холода, не больше. Укрывшись полушубком, сыщик спокойно провёл остаток ночи, которого вполне хватило, чтобы выспаться. Утром он попытался установить контакт со Снежком, выглядевшим достаточно бодрым. Полчаса ушло на то, чтобы зверь пустил его в свои воспоминания, на которые сыщик так надеялся. К сожалению, молодой самец так увлёкся охотой, что не заметил стрелявшего в него человека, а после удара стрелы растерялся и бросился бежать. Единственное, что успел разглядеть сыщик в воспоминаниях ирбиса, два человеческих силуэта с луками в руках, да место ранения, опушку леса у Камы.

Утром, наказав Дюбе, старосте Выселков, никому о спасении барса не говорить, Белов прошёлся по Выселкам, поговорил с нужными людьми, настроил многих на собирание слухов о приезжих и приходящих уграх, на разговоры об ирбисе, помогшем справиться с шаманом. Сам он вызвал по рации из Бражинска пару опытных следопытов, с ними пошёл на берег Камы, где сутки назад был ранен барс. Снег за это время не шёл, следы двух человек отлично сохранились, более того, Белову удалось сделать слепок с двух разных следов глиняным раствором с добавлением фиксирующих веществ, в ожидании замерзания раствора, он ждал возвращения следопытов.

Оба вернулись уже в сумерках, подтвердив предположения о жителе Выселков и его приятеле угре. Оба следа дружно вели на дорогу к Выселкам, где расходились. Один шёл на Выселки, где терялся на утоптанном снегу у ворот, другой доходил до Камы, дальше терялся, заметённый сильными ветрами. Следопыты высказали предположение, что оба человека невысокого роста, этим тут никого не удивишь, Белов редко встречал аборигена выше своих ста восьмидесяти сантиметров. Но, по словам следопытов, они были не молодыми, ближе к сорока годам, что называется, дедушки. Внуки здесь появлялись у тридцатилетних, после сорока лет у многих были уже правнуки. К сожалению, никаких дополнительных примет следопыты не обнаружили.

— Эх, где бы Шерлока Холмса взять, — помечтал сыщик, — чтобы тот рассказал, у кого из злодеев злая тёща, а кто раньше работал плотником или болеет трахомой.

— Какой такой Шерлок, — удивился Ойдо, по старой памяти помогавший Белову, — его я не знаю, но угр, который ушёл на Каму, бывал раньше в Бражинске. Один раз он привозил тушу лося, я запомнил его походку.

— А сапоги он не поменяет? — задумался уралец, обставляя предстоящее доказывание вины угра для Топора.

— Нет, эти сапоги он недавно стал носить, совсем не разношенные, — равнодушно ответил давний приятель, — не будет менять.

Вернувшись к Дюбе, сыщик занялся составлением списка подозреваемых выселковцев, куда включили всех близких родичей бывшего старосты и его трёх закадычных дружков, одного из которых, очень некстати ранил в ногу при захвате Выселков несколько лет назад.

С рассветом, взяв в помощники Окорока и его приятеля Елагу, Белов направился по домам подозреваемых. Пока все трое проходил в гости и официально расспрашивали о ранении барса, о посещении подозреваемым леса два дня назад, Ойдо проверял следы хозяйских сапог на дворе. Приходилось на каждого проверяемого тратить не менее получаса, после третьего двора за кампанией сыщиков уже вовсю бежала детвора, громогласно интересуясь, что дяденьки делают и кого ищут. Белов охотно рассказывал, что ищут человека, ранившего его любимого барса позавчера у Камы. Слухи ввиду зимнего безделья разлетелись моментально, уже третий проверяемый сразу начал объяснять, где был и что делал позавчера. При таких обстоятельствах, проверка обуви ничего не дала, на неё сыщик особо и не рассчитывал.

После обеда, уже в наступающих сумерках, он отправился по Выселкам, разговаривая не только со своими знакомыми, но и со всеми встречными ребятами. К наступлению полной темноты были известны два выселковца, посещавших два дня назад лес возле Камы. Один из них действительно оказался бывшим другом Слада, другим неожиданно для Окорока стал его приятель Будила. Но, только к одному из них приходил несколько раз угр-охотник, в том числе и третьего дня, как ни странно, к Будиле. Пока Белов шёл к дому браконьера, Окорок вспомнил, что Будила племянник Слада, доказательств было предостаточно. А обнаруженные на сеновале старые сапоги, с характерными швами на подошве, совпали со слепком. При виде слепка своего следа и сравнения его с сапогом, Будила, так испугался колдовства, которым ему представился слепок со следа, что упал на колени и умолял не заколдовывать его.

Весь вечер он не переставал рассказывать о своём грехопадении, подробно и обстоятельно, чисто по-деревенски, каялся в грехах. Рассказал о мелких пакостях, о своём дяде, втором брате Слада, стоявшем за всеми неприятностями последнего года. Именно он, Плавуня, мечтал расквитаться с Беловым и выселковцами, предавшими Слада. Полгода назад он встретился с шаманом угров, о чём Будила узнал совершенно случайно, заметив дядю в лесу, с обоими уграми за день до пропажи скота. Даже неискушенному хитростями парню после смерти обоих угров хватило ума догадаться о роли своего дяди. В силу родственных отношений, Будила скрыл участие Плавуни в кражах скота, чем тот не преминул воспользоваться. Он так обставил дело, что через месяц парень был у него на посылках, а напуганный расправой с шаманом Плавуня не делал ничего своими руками. Он же велел Будиле найти среди угров-охотников брата погибшего шамана и привести его на встречу, на берегу Камы.

Там Плавуня разговаривал с угром наедине, отправив племянника караулить от посторонних. Два дня назад дядька отправил Будилу в лес, наказав встретиться с угром у реки и убить выслеженного зверя. Угр действительно ждал парня и повёл на поляну, где указал на охотившегося барса. Будила, от неожиданности промахнулся, и чуть не убежал, ожидая нападения раненого зверя. На прямой вопрос, почему не стали добивать барса, парень ничего внятного не ответил. Белов по опыту знал, что в преступлениях всегда остаются непонятные эпизоды, которые не поддаются логическому объяснению и не помнят сами преступники. Это в книгах и фильмах каждый шаг преступника логичен и каждое действие имеет своё объяснение. В жизни подавляющее большинство преступлений алогичны и совершаются без всякого смысла, даже вор, вдруг берёт из чужой квартиры абсолютно ненужные ему предметы, которые не пытается продать, хранит их у себя, словно поставив цель помочь своему розыску.

Убийца, выбросив нож, забирает с собой окровавленные тряпки, которые бросает дома и забывает об этом до приезда милиции. Грабитель, отобрав вещи у прохожего, оставляет себе его оригинальные часы, и носит их, словно подсказывая милиции, вот он я, даже доказательства грабежа при мне. Многие преступники, в силу патологической глупости, просто не могут думать о будущем, живут одним днём, не представляя себе, что их могут найти. Белов на своём веку встречал городских парней, умственно нормальных, не слыхавших об отпечатках пальцев, это в конце двадцатого века, да при двух судимостях! Практически во всех преступлениях остаются загадки, к этому сыщик привык, не искал логических цепочек, любимых детективными авторами. Не доискиваясь до обстоятельств стрельбы по Снежку, уралец собрался в гости к Топору, за третьим браконьером.

С собой к уграм-охотникам Белов взял обоих браконьеров, Ойдо и Окорока, никого из дружинников он брать не стал, чтобы не показывать уграм, будто их боится. Для психологического эффекта взял с собой потерпевшего ирбиса, погрузил его на сани, в которых ехал сам. В двух других санях были браконьеры и его помощники, до угров добирались неспешно двое суток, за которые барс быстро поправлялся, пугая своего обидчика рыком у вечернего костра. Больших трудов стоило объяснить зверю, что Будила глупый и стрелял по чужой воле, сыщику пришлось показать в мыслях парня несмышлёным щёнком, тогда Снежок пообещал не трогать его, признав право человека наказать своих сородичей. C лошадьми пришлось повозиться, за два дня пути несколько раз те пытались убегать и брыкались на запах зверя, но, совместными усилиями их привели к покорности.

У селения угров, к счастью, браконьер уральцам не попался, пока добирались до вождя. Топор сразу понял, что не праздное любопытство привело уральцев, но, не показывая вида, подробно выспросил все новости, угощая Белова отваром из трав и жареным мясом. Рассказу старейшины уральцев о выстреле в барса поверил безоговорочно, отношения сыщика с ирбисом были известны всем окрестным племенам, да и Топор убедился в честности Белова давно. Отправив доверенных воинов приглядывать за своим соплеменником, Топор долго разговаривал со старшиной уральцев, интересуясь возможностью послать своих ребят для учёбы в Бражинск. Вождь не скрывал своего желания выучить парней на кузнецов, чтобы изготавливать оружие самим. Заведи он такой разговор ещё два года назад, Белов повис бы у него на шее от радости.

Нынче старшина уральцев изменился и не страдал альтруизмом, он долго объяснял угру, что обучение кузнецов не даст особой выгоды, если нет своего железа, поскольку не собирался торговать слитками металла, только готовыми изделиями.

— Представь, что ты выучил ребят, и они вернулись в стойбище, — несколько раз объяснял уралец перспективу, — они умеют делать ножи и наконечники для стрел, котелки и топоры. Очень хорошо, но где они возьмут железо?

— У тебя купим, ты продаешь нам ножи и топоры, — удивился Топор, — неужели перестанешь продавать?

— Нет, конечно, не перестану, но я продаю именно топоры, ножи и другой инструмент, просто железо я никому не продаю, — втолковывал старшина, — если ты купишь нож, зачем его перековывать? Инструменты станут дорогими, но их будет столько же, как и сейчас.

— Продай нам просто железо, — насторожился угр, — почему нельзя?

— Ты соболя как торговцам меняешь, — привёл пример Белов, — целиком или шкурку?

— Конечно, шкурку, — задумался вождь, — она дороже, удобней хранить и перевозить.

— С железом так же, ножи дороже и их удобней перевозить, зачем нам продавать железо в слитках себе в убыток? Один раз я могу тебе продать слитки, как другу, другой раз, а через тридцать лет или позже ты уйдёшь в другой мир, твой преемник поссорится со мной и обратит выкованные из нашего железа копья против моих детей? Если такое может случиться, то лучше хотя бы заработать на ножах и копьях самим, на вырученные шкурки мы хоть воинов наймём в трудный год. Иначе у нас ни меха, ни серебра не будет, а чужое племя выкует себе любое оружие из нашего железа.

— Не надо меня уверять, что этого не случится, я тебе верю, поэтому говорю откровенно, — остановил возмущения угра сыщик, — ты мудрый мужчина, подумай сам.

— Как же быть, — после долгих размышлений уныло поинтересовался Топор, — ты знаешь, что надо сделать?

— Я не могу видеть будущее, но, даже ты знаешь, что родные люди редко враждуют серьёзно, — медленно продолжил Белов, вслушиваясь в свои аргументы, — если наши дети и внуки будут родичами, ссориться они будут реже. Я предлагаю отправить тебе мальчишек и девушек в Бражинск, они станут уральцами, будут жить в городе, породнятся с нами. Тогда твои кузнецы смогут покупать у них железо, у своих родственников. И когда нас с тобой не станет, наши внуки и правнуки забудут, что были разными родами, будут жить дружно, помогая друг другу. Я знаю, что у вас мало воинов и каждый мальчик на счету, отправь к нам девушек. Главное, чтобы ты сказал своим подросткам, что они будут уральцами, а не охотниками. Они перейдут в мой род, а родичам я не могу отказать в любом товаре. Кто знает, со временем и ружья будем продавать, когда врагов отгоним.

Заинтриговал сыщик собеседника и ушёл спать в гостевой чум, настраиваясь на завтрашнее судилище. Он понимал, что Топор не властен над многими родичами, доказать вину угра надо настолько хорошо, чтобы не было малейших сомнений даже у семьи виновника. Белов не собирался требовать смерти или выдачи головой виновника, какие бы проблемы в будущем это не сулило. Вне зависимости оттого, что решит вождь угров по своим подросткам, старшина уральцев хотел в качестве виры взять заливные луга на левом берегу Камы, напротив строящейся крепости. Луга эти стали просто необходимы после пленения казар и появления в собственности уральцев огромного, по здешним меркам, табуна лошадей. На левом берегу уже весной уральцы собирались строить конезавод, для содержания и селекции лошадей, не отличающихся от степных диких сородичей, мелкорослых и неприхотливых. Для закованной в латы конницы нужны были большие и сильные кони, иначе все преимущества сильной защиты будут сведены на нет.

Суд по просьбе уральцев открыл Топор, сразу передавший слово Белову, главному обвинителю. Староста уральцев не стал вдаваться в предысторию с захватом шамана, начал с показа раненого ирбиса. Он громко спросил, все ли угры знали о его дружбе со зверем и просьбе не трогать этого ирбиса? Ответом было, естественно, молчание, но воины подтвердили, что все знали об этом. Подполковник опять спросил, как наказывают угры за убийство домашнего скота, ответ он знал — вира, что и подтвердил старейшина.

Дальше началось собственно представление, как в кино. Где сыщик с максимальным артистизмом изобразил поиски раненого зверя, потом отыскание места ранения барса. Ойдо, по-угорски, подробно рассказал о следах, обнаруженных на берегу Камы, о том, как колдун Белов вынул эти следы, чтобы его обидчики не смогли скрыться. Белов предъявил два слепка и отправил слепок обуви Будилы рассмотреть подробно всем воинам. Слепок со следа угра он оставил у себя и правильно сделал, потому, что именно этот угр очень натурально уронил вещественное доказательство, которое сразу разбилось. После чего развёл 'смущенно' руками, как говорится, нет трупа — нет убийства. Такие уловки сыщик проходил давно и был к ним готов, предъявил следующего свидетеля — самого Будилу, известного многим уграм. Парень, запинаясь, повторил всё, что знал, признался, что стрелял в барса сам, при этих словах ирбис чуть не бросился на парня, только рука сыщика, сжавшего мех на загривке, остановила зверя. Этот порыв не укрылся от зрителей, вызвав восхищённое перешёптывание. Не давая передышки, уралец вывел на поляну Плавуню, который уверенно повторил свои показания, продолжая интриговать публику именем угра, выследившего ирбиса.

По просьбе сыщика, Плавуня назвал угра и показал на него рукой, вокруг подозреваемого образовалась пустая площадка. Угр, уверенный, что разбил слепок своего следа, пренебрежительно махнул рукой и ухмыльнулся,

— Эти чужаки всё наговорили про меня, чтобы опозорить наш род, один из них стрелял сам, другой его подговорил, они бесчестные люди, преступники, нельзя им верить.

— Кроме их слов, у меня есть твой след, вынутый из снега, — Белов поднял слепок над головой, — я клянусь всеми богами, что этот след я вынул на той поляне, где стреляли в моего друга, ирбиса. Прошу уважаемых угров подойти к месту, где стоит этот лжец и преступник, чтобы проверить совпадение отпечатков на земле.

Человек пять с любопытством подошли к угру, в снег возле которого уралец вжал свой слепок и стал указывать на совпадения отпечатков.

— Длина следа совпадает, вот выдаётся большой палец, здесь шов, тут трещина на пятке, — указывая на совпадения, сыщик оставил рядом свой след и предложил уграм оставить свои следы, чтобы увидеть расхождения, слепок получился очень удачным, сомнений в принадлежности следа угру не осталось ни у кого.

Все посмотрели на Топора, ожидая его решения, тот, в свою очередь обернулся к уральцу, спрашивая, чего желает за обиду. Сыщик попросил слова,

— Как вы наказываете чужаков, которые охотятся на вашей территории, — вопрос был риторический, при таких нарушениях единственным наказанием была смерть, если застали на месте преступления, либо берут огромную виру с соседнего племени, — я прошу небольшую виру, заливные луга на левом берегу Камы возле устья Сивы, отдать уральцам. Там мы построим конезавод, будем разводить лошадей на продажу, сено с лугов пустим на корм.

Топор вздохнул и вынес свое решение,

— Наш охотник виноват, с этим никто не спорит, предлагаю отдать виру, какую просит старшина уральцев, заливные луга. Кто не согласен с таким решением, может высказаться.

Желающих не нашлось, зрители стали расходиться, сожалея, что не было божьего суда. Многие не видели Белова в поединке и мечтали посмотреть хвалёного уральца в драке, жалели, что не удалось. Сам сыщик на минуту подошёл к браконьеру и быстро предупредил того, если с барсом случится несчастье, угра Белов убьёт без всякого расследования и суда, на следующий день.

Ночевать уральцы в стойбище не стали, пообедав, отправились восвояси. Наказание Будиле и Плавуне Белов объявил на Выселках. Он определил Будиле три года бесплатной работы в мастерских на Прииске, а Плавуню со всей семьёй переселил на заливные луга, полученные от угров, определив, что живёт там Плавуня до тех пор, пока не увеличит поголовье лошадей втрое. Если кони будут гибнуть, Плавуню продадут проезжим купцам. Сразу старшина проследил за сборами обоих наказанных, и отправкой семьи Плавуни со всем имуществом вниз по Каме. Для постройки дома и подворья он отпустил с осужденным четверых его родичей, с проверкой готовности конезавода пообещал приехать через месяц, по последнему льду.

С Будилой получилось проще, на Выселки, проездом в Бражинск, прибыла делегация ватажников, во главе с атаманами. Они за зиму вытеснили угров рода синей выдры за реку Чёрную, вынудили тех поклясться, что не пересекут реку, и явились за наградой. С ними уральцы вернулись в Бражинск, где честно расплатились с атаманами. Старейшина подробно расспросил ватажников, не встречались ли им воины, сжёгшие Прииск, но ватага с января находилась на реке Чёрной, ничего о нападении атаманы не знали. Проверять их слова не стали, в этом мире за свои слова мужчины отвечали честью и жизнью. Возвращались ватажники в Соль Камскую вместе с мастерами и рабочими, отправившимися на Прииск по зимнику, отстраивать сожженный посёлок. Для охраны с мастерами отправлялся десяток казар, из числа присягнувших уральцам.

С атаманами, довольными лёгким способом получения оружия, уральцы сговорились на лето. С открытием навигации ватажники обещали подняться по Каме на север, где разведать короткую и удобную дорогу в Печору. Для этого Белов схематично нарисовал верховья Камы и Печоры, с примерными расстояниями и названиями рек. Как он успел убедиться, географические названия самые постоянные в мире, за сотни лет до двадцатого века Кама называется так же, большинство речек вполне узнаваемы похожими, если не идентичными названиями. Поэтому и не сомневался уралец, что большая часть наименований рек и речек совпадёт с картой. За лето ватажники обещали не только разведать удобный путь с волоком, но и отстроить два зимовья, со стороны Камы и, соответственно, Печоры. Пора выходить уральцам на русский Север, пока ладожцы, они же будущие новгородцы, не освоили это золотое дно России.

Кроме ближайшего выхода в океан, то бишь, к относительно быстрому пути в Европу и дальше, Север манил Белова загадками. Где-то там храмы ушедших богов, легендарное Беломорье, статуя Золотой Бабы. Там вплоть до восемнадцатого века находили в огромном количестве серебряную утварь, возможно, цивилизация, создавшая её, ещё существует. Немаловажным подкреплением этих легенд была и практическая составляющая огромных запасов пушнины в бассейне Печоры, племена, живущие там, не знают железа. Установив удобный водный путь, уральцы получат надёжный рынок сбыта железных изделий, по спекулятивной цене. Конкистадоры отдыхают, с русского Севера и Приуралья, без истребления туземцев, абсолютно мирным путём обмена на железные инструменты и орудия, можно получить такую прибыль в виде мехов, что византийские базилевсы милостыню просить будут.

Нацеливая ватажников на достижение Печоры, сыщик не стал открывать своим союзникам, что верховья Камы интересуют его не меньше. Места эти были малозаселённые, но удобные для освоения. Белов не терял надежды на строительство большого парового флота, способного связать всю Каму в единый транспортный поток без дополнительных вложений в дороги. Он ещё застал времена, когда по Каме ходили 'Ракеты' на подводных крыльях со скоростью до 60 километров в час. Население сёл и деревень Прикамья на 'Ракетах' за день добирались до родных и знакомых за полтысячи километров, обычное российское бездорожье не мешало. Не через пять, так через десять лет уральские мастера создадут двигатели, способные развивать до сорока километров в час по воде, леса и угля на Урале предостаточно, сейчас он бесплатный, себестоимость рабочих рук невелика. Грузы и пассажиров по Каме можно будет возить, как в славные застойные времена, задёшево. Оставался сущий пустяк, построить такие экономичные и мощные двигатели. На этот счёт Белов склонялся к дизелю, солярки скопилось достаточно много, проблему создавала нехватка, вернее полное отсутствие практиков-механиков. В этом времени механиков можно найти только в Византии, возможно в Персии или Армении. Туда надо добираться, чем скорее, тем лучше.

Снежка Белов привёз в Бражинск, где познакомил со всей семьёй, дал зверю обнюхать своих жён и детей, провёл по улицам Бражинска и проводил до его родных мест. Несмотря на общение с людьми, ирбис твёрдо усвоил, что не всякий человек друг барса, только тот, кто пахнет Беловым, остальных надо опасаться и скрываться от них. Сыщик настрого заказал зверю нападать на людей, если будет возможность скрыться, впрочем, такой рефлекс был у всех зверей, даже хищников. Видимо, не одну сотню лет люди успешно охотились на зверя в местных лесах.

Тем временем, заканчивался снежный период, обустроенные казары на берегу Камы дружно отстраивали склады, расчищали места для других строений и обозначали границы города, по которым будет проходить земляной вал. Вернулся Ждан со своими воинами, в походе они потеряли двух казар и одного дружинника, но догнали тех, кто разорил Прииск. Догнали их на перевалах через Уральские горы, Ждан остался доволен действиями уральцев. Дружинники в маскхалатах обогнали преследуемых, а казары ударили в спину отступающим. Удалось пленить двадцать воинов из рода рыси, как они себя называли. Говорили воины по угорски, Ждан подробно их допросил, выяснил интересные новости. Оказывается, их отправили в набег на Прииск шаманы рода, к которым осенью приходили другие шаманы с запада и уговаривали напасть на уральцев. Ждан не стал терять время на возвращение домой, тем более, что по указанию шаманов в набег ушли две трети воинов рода рыси.

За неделю, по указаниям пленников, уральцы добрались до стойбища угров рода рыси, где обошлось без сражения. Стойбище окружили, пристрелив пару воинов при попытке сопротивления, показали связанных пленников, и Ждан предложил уграм обмен, привычный для уральцев. Наглядевшись на своего учителя, парень разыграл неплохую партию, объяснив старейшинам рода, что шаманы у них плохие, раз подставили род под такие потери воинов. Он предложил роду рыси убить самим своих шаманов или отдать их уральцам, пообещав прислать из Бражинска других шаманов, которые будут давать умные советы. Чего уж там испугались угры, непонятно, но они быстро перерезали горло своим шаманам, да и что им оставалось делать под нацеленными стволами ружей? Что характерно, убивали шаманов женщины, вдовы погибших по их вине воинов. Дальше пошло веселее, пленников обменяли на подростков, прихватив заложниками внуков старейшин, часть железа со сгоревшего Прииска тут же выменяли на меха, прихватили старейшину покрепче и отправились домой.

— Чего так много подростков, — удивился Белов, глядя на вновь прибывшее пополнение, — вы же двадцать пленников захватили?

— Так ведь они на нас напали, значит, за воина мы брали два подростка, — охотно пояснял Ждан, довольный похвалой старейшины, — к ним по два подростка за каждого нашего погибшего воина, да десяток девушек они сами отдали, когда увидели, что расплачиваемся железом. Дикий народ, совсем железа не знают, да внуки старейшин, так и набралось шесть десятков.

— А что за шаманы к ним приходили? — повернулся к нему старый сыщик, — удалось узнать?

— Да, старейшины сказали, что приходил шаман из рода угров-охотников, жаловался на уральцев, которые убили его ученика и опозорили его, он же рассказал о Прииске, где можно взять огромное богатство железных инструментов и орудий. Надо найти этого шамана, да проучить, как следует.

— Не надо его искать, — Белов рассказал Ждану о событиях на Выселках.

— Да вы и без нас не скучаете, — развеселился парень, узнав о борьбе с шаманом и браконьерами.

Они долго разбирались по карте, проверяя на бумаге кроки, снятые Жданом, по пути в селение рода рыси. Уральцы отмахали больше трёхсот километров по прямой, забравшись в Азию. По прикидкам Белова, неожиданные 'новобранцы' проживали в районе будущего Свердловска, или Екатеринбурга, кому как удобней. Зимнее время и условия не способствовали поиску полезных ископаемых, хотя предположение об их существовании было достаточно резонным, не зря же там город построили в восемнадцатом веке. Судя по карте, в радиусе полусотни километров сходились верховья известных уральских рек — Исети, Чусовой и Уфы. Две последние реки были естественной дорогой в Каму, летом надо попробовать добраться до новых территорий на пароходах. Ждан предложил отправить вместе со священником десяток казар для его охраны и нескольких мастеров, отстроить храм, жилище и кузницу.

Уральцы с азартом впряглись в работу, обучая новичков и заканчивая подготовку к открытию навигации. За зиму население Бражинска выросло вдвое, не считая строителей нового города на Каме, припасы подъели капитально. Ко времени ледохода уральцы питались только рыбными и мясными блюдами, картошку, зерновые и прочее хранили на посадку, старейшина с трудом убедил беспечных аборигенов отказаться от корнеплодов, в изобилии сохранившихся в овощных ямах и сохранить их на посадку. За последние годы уральцы переиначили все названия новых для себя овощей и другой зелени на свой лад. Картошку даже Белов частенько звал тошкой, помидоры переиначили в доры, топинамбур в намбу, все названия огородной зелени и цветов сократили до одного-двух слогов. Коснулись такие упрощения многих инструментов и вещей, попавших в этот мир с Беловым. Все искусственные длинные названия, типа микроскоп, генератор, телефон, быстро становились односложными — скоп, рар, фон.

Постепенно и сыщик согласился с такими переименованиями, логично предположив, что многие формулы нуждаются в переводе на русский алфавит, особенно химические. Пользуясь затишьем, он хихикал, переводя таблицу Менделеева на русский язык, изобретал названия для основных элементов, о которых аборигены пока не знали.

— В этом мире не будет знаменитой формулы Аш-два-О, — потирал руки реформатор, — водород обозначим буквой В, а кислород назовём живень и обозначим буквой Ж. Какой умелец догадался назвать живительный газ пошлым именем кислород? Вода будет писаться Вэ-два-Жэ, ай да я, антик с гвоздикой.

В своих извращениях с формулами, староста уральцев не забыл навестить ссыльнопоселенца Плавуню, отстраивавшегося на левом берегу Камы. По рыхлому весеннему льду уральцы переправили тому необходимые инструменты и припасы, чтобы пережить половодье и подготовиться к приёму первых лошадей. Идея передачи лошадей на содержание в города и селения себя оправдала, за зиму пали всего три животных, остальные имели неплохие шансы дотянуть до первой травы. К весне уральцы подходили с неплохими шансами сделать экономический рывок, пленные после схода снега стали насыпать вал вокруг строящегося города на берегу Камы.

Белов, впервые за шесть лет, получивший в своё распоряжение такой человеческий ресурс, тщательно планировал самые необходимые работы, до осени надо выжать всё из обилия рабочих рук, такое счастье вряд ли повторится. Сто с лишним рабочих за лето должны построить город на Каме, не только обнести его валом и стеной, выстроить не меньше десятка мастерских. Все несекретные производства надо переносить на Каму, ближе к торговцам, уменьшать издержки производства и ускорять торговый оборот.

В Бражинске сыщик планировал оставить оружейное производство и добычу серебра, которая оставалась тщательно скрываемой тайной. По образцу закрытых городов двадцатого века старшина уральцев хотел закрыть доступ даже в окрестности города, тем более, что сахарная свёкла и продажа сахара начинали приносить весомую прибыль. Правильно, какой отец или мать не побалуют своих детей куском белого сахара или петушком-карамелькой на палочке, невиданной в этих краях роскошью. Ради такого гостинца иной папаша откажется и от кун, накопленных на диковинную зажигалку, а мать вздохнёт, глядя на отрез шерстяной ткани, оставшийся у торговца.

Строить домны на берегу Камы Белов тоже не собирался, планируя основной чугун выплавлять в Прииске, где тот обойдётся втрое дешевле. Там же Третьяк собирался переплавлять чугун в необходимые стали, по возможности, не в слитки, а заготовки для механической обработки, их уже отправлять кузнецам и токарям в Бражинск. Из пленников в Прииск отправлялись работать только булгары во главе с неудачником Зырятой. Зато на весь оставшийся срок — три года, правда, с возможностью освобождения досрочно, на него некоторые пленники явно не согласятся. Возможность эта была предусмотрена Правдой и подтверждена Беловым — женитьба, с условием проживания молодожёнов в Бражинске или другом уральском селении. Некоторые девушки постарше, не вышедшие в Бражинске замуж, и выходившие из невестиного возраста, частенько навещали пленников, дарили рукавицы и угощали вареньем, заводили романы. Результатом таких романов стали две свадьбы и три беременные девицы, жениться на которых казары наотрез отказывались.

Булгары, видимо, в силу более длительного срока наказания или близости проживания, женились охотней, пять свадеб сыграли перед самым ледоходом, теперь счастливые жёны паковали вещи для переезда в Прииск, две семьи решили остаться в новом городе на Каме. Единственное, что сделали все молодожёны, попросили взять их в дружину, поскольку были профессиональными воинами. Ждан принял парней в уральскую дружину, она разрасталась не по дням, а по часам. Такое обилие профессиональных воинов становилось опасным для самих уральцев, уроки римской истории о военачальниках, ставших императорами, Белов постарался довести до каждого командира. Ждан, Сысой, да и Зозуля, с удовольствием перечитывали Плутарха и другие жизнеописания древних героев, найденные в библиотеке Алексея. Командиров, в силу возраста, интересовали, исключительно описанные там сражения. Но, сыщик частенько обсуждал с ними прочитанное, акцентируя внимание на других аспектах, как психологическая подготовка, шпионах, снабжение армий и бунты против военачальников и императоров.

Сам он за зиму не поленился объехать все уральские селения, от Вишура и Налги, до Сулара, взяв с собой Киселя и Силю, проявивших неплохие способности оперативников. Во всех селениях Белов имел открытых и негласных осведомителей, с которыми поддерживал постоянные контакты. На живых примерах его помощники учились выбору и вербовке информаторов. В начале марта оба ученика ушли в Соль Камскую, ставить там и в соседних селениях агентурную сеть. Вернуться парни обещали с первыми купцами после половодья.

Белов, как никто другой в этих краях понимал важность получения своевременной и полной информации, особенно из пограничных селений. Именно поэтому с осени собирался заняться обучением оперативной работе ещё пятерых парней, выбранных из числа дружинников.