Сломанная стрела

Глава одиннадцатая

Радость Дирка не могла долго оставаться безоблачной: он слишком скоро вспомнил, что на карту поставлены гораздо более важные вещи, чем его личное счастье. Только Тэлия знала, что случилось в столице Хардорна, и могла знать, чего им ждать. Вальдемару явно грозила опасность, и одна Тэлия могла догадываться, насколько большая.

Дирк помрачнел, и Тэлия сразу уловила его настроение.

— Орталлен — не единственный враг, — произнес он медленно.

Еще бледнее Тэлия стать не могла, но ее глаза и зрачки расширились.

— Ох, нет… сколько времени… я…

— С тех пор, как мы тебя перенесли? Дай подумать… — Дирк прикинул в уме. Два дня он пролежал без памяти, потом еще шесть дней отходил от реакции на перенапряжение. — Всего дней восемь. — Он предвосхитил ее следующий вопрос. — Мы в твердыне лорда Фалтерна, возле самой Границы.

— А Селенэй?

— Деван послал за ней. Тебе больно…

— Выбора нет, ты же знаешь. — Тэлия выдавила слабую улыбку. — Я…

Она совершенно забыла, что собиралась сказать, потому что в этот момент Селенэй буквально влетела в открытую дверь; лицо королевы сияло от радости.

— Вот видите, ваше величество, — Альберих следовал за ней по пятам, — Я сказал чистую правду. — К изумлению Дирка лицо Учителя боевых искусств лучилось столь же откровенным восторгом.

— Тэлия, Тэлия… — только и смогла выговорить Селенэй, потом разразилась счастливыми слезами. Она взяла девушку за свободную руку — за другую ее держал Дирк — и пожала со всей возможной осторожностью, чтобы не причинить боли. Альберих стоял рядом, сияя, словно все происшедшее было его заслугой. Дирк ни разу в жизни не видел, чтобы Учитель боевых искусств так широко улыбался.

— Селенэй!…

Тревога на лице Тэлии пробилась даже сквозь радость собравшихся и резко вернула их с небес на землю.

— Все еще есть опасность?

Тэлия устало кивнула. Дирк поправил подушку так, чтобы положение тела причиняло любимой как можно меньше боли, и она бросила на него взгляд, от которого он зарделся от удовольствия.

— У Анкара… есть собственная армия.

— И он может напасть?

— Нападет. Теперь придется. Он хотел убить вас. Потом захватить Элспет.

— Владыка Света…

— Последнее, что я узнала… собирался перейти Границу. Он… наверняка… хватился меня. Не знаю, как отреагирует… но он должен предположить… что я прожила достаточно долго, чтобы что-то рассказать.

— Значит, мы в такой же опасности, как и прежде, а может, и в большей. — Селенэй встала, гневно стиснув зубы. — Он получит драку, которой хотел!

— Колдуны. У него есть колдуны. Старая магия. Не давали мне послать мысленный зов… не позволили Герольдам узнать, что Крис мертв. Не знаю, на что они еще способны. Знаю только, что могут блокировать нас. А Орталлен… хорошо их информировал.

— Орталлен? — Гнев Селенэй немного поутих; теперь она выглядела скорее растерянной. — Орталлен… Помоги мне Владычица, я все еще не могу — поверить, что он… Богиня… ведь он же приходился Крису дядей!

— Он был недоволен тем, что вы послали туда мальчика, Селенэй, — напомнил ей Альберих. — Думаю, теперь мы знаем, почему. А его горе при известии… было вполне непритворным.

— Однако прошло… и, быть может, чуточку слишком быстро, — ответила королева, закусив губу. — Хотя Орталлен никогда не любил особенно показывать свои чувства.

— Он убил вашего отца, — прошептала Тэлия, снова закрыв глаза, обессилев от столь долгого разговора. — Во время битвы… в сумятице… подослал убийцу.

— Что?… — Селенэй побелела. — Я никогда не думала… я верила ему!

Воцарилась тишина — затишье перед бурей.

— Дирк! — Тэлия ненадолго открыла глаза и тут же поспешно их закрыла, похоже, обнаружив, что у нее мутится зрение.

Дирку не понадобилось других подсказок, кроме ее затуманенного взгляда; он ласково дотронулся до щеки Тэлии и отправился искать Девана.

Вернувшись, он привел с собой не только Девана, но и еще трех Целителей в придачу. К тому времени маленькая комнатка оказалась довольно плотно набитой народом: вернулся Кирилл, а с ним Элспет. Возвратился и сенешаль, приведя с собой лорда-маршала. Принесли свечи, зажгли и расставили на всех свободных поверхностях; в комнате стало светло, тепло и немного душновато.

— Очень не хочется просить об этом тебя и Тэлию, Деван, — сказала Селенэй с виноватым видом, — Но у нас нет выбора. Можете ли вы, Целители, все вместе поддерживать ее достаточно долго, чтобы она рассказала нам все, что нам нужно знать?

Дирк хотел запротестовать… но его возмущение тут же погасло. Он знал, как поступил бы на месте Тэлии: даже испуская последний вздох, старался бы передать сведения, которые узнал. С какой стати Тэлии вести себя иначе?

— Ваше величество, — сказал Деван покорно, склонив голову, — Скажу, что не одобряю этого и что мы не позволим ей угробить себя, доведя до полного истощения сил.

— Но вы сделаете то, о чем я прошу?

— Как и у Тэлии, у нас нет выбора. — Целители окружили пациентку; каждый слегка дотронулся до нее и вошел в Целительский транс. Тэлия вздохнула; ее искаженное от боли лицо разгладилось, и она открыла глаза, вновь ставшие ясными и живыми.

— Спрашивайте, скорее.

— Анкар — что нам ждать от него? — первым заговорил лорд-маршал. — Насколько велика его личная армия? Что в ней за люди?

— Подонки, тюремный сброд, около трех тысяч. О наемниках я не слышала. Но они обучены, хорошо обучены.

— Как насчет постоянной армии? Анкар привлечет ее?

— Думаю, пока нет. Он убил Алессандара; вряд ли он уже контролирует офицеров регулярной армии. Сначала ему придется очистить части от мятежников, а потом уж их использовать. Ему нужно заменить всех командиров своими марионетками.

— Как вы думаете, мы можем рассчитывать на случаи дезертирства?

— Думаю, да. Вся Пограничная Стража может перейти на нашу сторону, когда узнает, что произошло. Встретьте их приветливо, но проверьте Заклятьем Правды.

— Где в последнее время стояла его личная армия?

— Под самой столицей.

— Анкар знает, что вам известно об этих трех тысячах человек?

— Нет. — Глаза Тэлии казались почти неестественно блестящими. — Он вообще ни о чем меня не спрашивал.

— Тем больший он болван. Немножко чересчур самоуверен, вам не кажется, Альберих? Значит, — подытожил лорд-маршал, поглаживая бороду и хмуря в раздумье черные брови, — Он может оказаться здесь через двенадцать-четырнадцать дней форсированного марша. Конницы много?

— Не думаю: его солдаты ведь были каторжниками до того, как их завербовали. Но их обучили действовать слаженно, обучали как минимум три года. И еще у Анкара есть колдуны. Старая магия, настоящая магия, как в сказках. Если он решит, что столкнется с Герольдами, то использует их.

— Насколько они сильны? — спросил Кирилл.

— Не знаю. Один из них не давал мне пользоваться мысленной речью, прощупать Анкара, защищаться, не позволил, чтобы вы узнали о кончине Криса — но эмпатического контакта с Роланом заблокировать не смог. Боги, вот важная подробность — они могут блокировать нас, но читать наши мысли не могут. Анкар проговорился — сказал что-то насчет «проклятых Герольдов и их барьеров».

— Что означает, что они никак не смогут использовать свою магию, чтобы узнать наши планы, особенно если мы будем держать щиты поднятыми? — уточнил Кирилл с надеждой в глазах.

— Наверно. Они не стали даже пытаться прочесть мои мысли, а ведь Хулда тоже чародейка, и она учила Анкара. Не знаю, насколько они сильны. Их магия не ментальной природы; не представляю, как она действует.

— Орталлен, — сказал сенешаль. — Как долго он работал против королевы?

— Несколько десятилетий: именно он подослал к королю убийцу во время битвы.

— На кого он работал?

— Тогда ни на кого. Он сам хотел сесть на трон; просто воспользовался Тедрельскими Войнами.

— И когда положение изменилось?

— Когда с ним связалась Хулда. Орталлен думал, что использует ее.

— Это же было много лет назад!

— Верно. Она приехала, чтобы воспитать Элспет под пару Анкару. Нашла Орталлена и стала сотрудничать с ним. Он вовремя предупредил ее, что нужно бежать. Позже Анкар предложил ему трон в обмен на сведения и внутреннюю помощь.

— А маги? — беспокойно спросил Кирилл.

— Я мало что могу о них сказать. О блокировании я уже говорила. Тот же маг держал щиты вокруг Анкара. Думаю, Хулда блокировалась сама. Физически она выглядела лет на двадцать пять. Возможно, то была иллюзия, но не думаю. Она действительно успела побыть няней Анкара — это значит, ей не меньше сорока. Я видела, как она сотворила колдовской свет… — Тэлия на минуту отняла забинтованную руку, которую держал Дирк, и оттянула ворот своей просторной рубашки, высвободив плечо.

Селенэй и Элспет ахнули, а сенешаль подавил восклицание при виде отпечатка ладони, выжженного на груди Тэлии словно раскаленным железом. — Это она сделала, когда они… забавлялись со мной. Просто небрежно приложила руку. С таким видом, будто тут нет ничего особенного — так, пустячок. Ходили слухи, что маги могут делать вещи и похуже. Много хуже.

Четверо Целителей начинали выглядеть утомленными; даже несмотря на их помощь, Тэлия сникала на глазах.

— Устала… — сказала она, взглядом моля об отдыхе.

— Мы узнали достаточно, чтобы начать действовать, — Селенэй поочередно посмотрела на всех присутствующих, и они кивнули в знак согласия. — По крайней мере, сможем организовать оборону. Отдыхай, моя храбрая.

Она первой вышла из комнаты, за ней остальные; Целители один за другим разорвали контакт с пациенткой. Лишившись поддержки, Тэлия явно ослабела, и очень заметно. Деван взял Дирка за плечо прежде, чем тот успел запаниковать.

— Она будет жить. Ей просто нужно дать отдых и возможность исцелиться, — сказал Целитель устало. — И хоть немного того и другого она получит прямо сейчас, хотя бы мне пришлось поставить часовых, чтобы никого сюда не пускать!

Дирк кивнул и вернулся к постели Тэлии. Она с трудом приоткрыла глаза.

— Люблю… тебя… — прошептала она.

— Родная… — у Дирка на миг перехватило горло, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать снова. — Я ненадолго уйду: Деван говорит, тебе нужен отдых. Но я вернусь, как только он позволит!

— Постарайся… поскорее…

Дирк вышел, пятясь. Тэлия провожала его глазами, пока он не скрылся за дверью.

Как и подозревал Альберих, к рассвету как в лагере на Границе, так и среди небольшой группы советников и чиновников, расположившихся в укрепленной резиденции наместника, царило волнение.

Ежечасно прибывали отряды Стражи — душераздирающе маленькие. В большей или меньшей степени перевранные рассказы о том, что случилось ночью, растекались, словно постное масло из разбитого кувшина, и были так же потенциально огнеопасны. Тэлия спала, погруженная в наведенный Целителями транс, пребывая в блаженном неведении относительно общей суматохи.

Легче всего оказалось навести порядок в умах Стражи: лорд-маршал просто созвал всех командиров и в присутствии Альбериха, от которого требовалось удостоверить, что именно было сказано и сделано, рассказал им всю историю. Офицеры Стражи по большей части никогда близко не общались с Орталленом, так что, хотя их и потрясла его измена, в правдивости рассказа они не усомнились. Гораздо больше их встревожила весть об армии, которую мог выставить против них Анкар, поскольку отряды Стражи на месте насчитывали в сумме около тысячи человек против трех тысяч Анкара. От обсуждения чародеев они решительно отмахнулись.

— Сударь, — сказал один офицер-ветеран, чье лицо было так же иссечено шрамами, как и лицо Альбериха, — Прошу прощенья, но с колдунами мы поделать ничего не можем. Мы предоставим их тем, кто имеет дело с магией…

Его взгляд перескочил на Альбериха; учитель боевых искусств едва заметно кивнул.

— … а у нас и без того полон рот хлопот с тем, что надвигается.

А армия Анкара действительно приближалась; Альберих и лорд-маршал знали это наверняка.

В свите Селенэй состояли двое Герольдов, одаренных Дальновидением, которые к тому же не раз бывали в Хардорне. По просьбе Алъбериха они ночью, используя свой Дар, исследовали пространство по ту сторону Границы. И обнаружили армию Анкара, явно устроившую привал на несколько часов… Но, что беспокоило еще больше, когда Герольды снова «поискали» то же войско после наступления рассвета, то не нашли ничего — только чистое поле.

— Значит, с ними, самое меньшее, один маг, — заключил Кирилл, когда командиры частей совещались за завтраком. — И он каким-то образом скрывает их передвижения от нашего Дальновидения. — Теперь, когда стало известно о магах в окружении Анкара — как бы ни мало они ни узнали — Кирилл и Альберих были назначены сокомандирами лорда-маршала. В их задачу входило возглавлять собранных у Границы Герольдов в бою — будь то бой сталью или Даром. Одной из важнейших обязанностью Герольдов являлась связь; при каждом офицере безотлучно состоял Герольд, обладающий даром передачи мыслей на расстояние, а Кириллу предстояло находиться при Селенэй, чтобы координировать общие действия. Этот прием когда-то помог победить в Тедрельских Войнах: ни одна другая армия не обладала подобными возможностями.

— Неважно, — ответил лорд-маршал, — по крайней мере, пока неважно. Мы знаем, где они находились, а раз так, можем рассчитать, как быстро они двигались и как скоро будут здесь. Нам известно также, что их маги не могут переносить войска по воздуху — иначе им не понадобилось бы столько лошадей, сколько «видели» ваши Герольды.

— Господа! — За откинутым пологом палатки появился один из офицеров и быстро отсалютовал. У него едва пробивалась борода, утреннее солнце золотило светлые волосы; юноша с трудом прятал радостную улыбку. — Появились рекруты, о которых вы нас предупреждали.

— Рекруты? — переспросил озадаченный Кирилл, а Альберих кивнул.

Лорд-маршал издал короткое фырканье, которое, возможно, обозначало смех.

— Увидите, Герольд. Веди их сюда, парень: у нас здесь двое из тех, кто может их проверить.

— Всех, сударь?

— А сколько их там? — на сей раз настала очередь удивляться лорду-маршалу.

— Больше сотни, сударь.

— Владычица Пресветлая… давай, веди всех. Как-нибудь разберемся.

Трое командиров вышли из палатки и встали, залитые ослепительным солнечным светом. Вскоре возле торгового тракта показалось облачко пыли. Когда те, кто ее взбивал, приблизились, Кирилл и Альберих разглядели, что идущие в первых рядах толпы одеты в черно-золотую форму регулярной армии Алессандара.

Похоже, все, кто состоял в частях, охранявших Границу, от офицеров до Целителей, а также все их домочадцы, узнав об убийстве Алессандара, перешли на сторону Вальдемара.

Элспет выпала приятная задача сообщить новость об измене и смерти Орталлена остальным членам Совета. Однако среди государственных мужей Вальдемара не наблюдалось такого же единомыслия, как среди его военачальников.

Лорд Гартезер онемел от шока и возмущения; Бард Хирон был ошеломлен.

Леди Кестер и леди Кэтан, все еще кипевшие от недавних обвинений в пособничестве работорговцам, исходивших от Орталлена, удивились, но не слишком расстроились. Отец Альдон отсутствовал, уединившись в крошечной часовне резиденции наместника; там же находился и лорд Гилдас. Целительница Мирим не пыталась скрыть, что предательство Орталлена не стало для нее неожиданностью. Не скрывала она и того, что его кончина доставила ей некоторое мрачное удовлетворение. Но, с другой стороны, в данном случае ей можно было простить недостаток милосердия: Мирим была в числе четверых Целителей, лечивших раны Тэлии.

Сообщив всем советникам одни голые факты, Элспет затем встретилась с каждым из них по очереди в частном порядке. Она давала тому, что произошло, простое объяснение, но ни на какие вопросы не отвечала. С вопросами, говорила она, следует подождать до тех пор, пока Тэлия не оправится настолько, чтобы дополнить свой рассказ.

Но задолго до того подошла армия Анкара.

Альберих начинал надеяться. Силы Вальдемара умножились почти вдвое против первоначального за счет перебежчиков — приверженцев Алессандара — с той стороны Границы. Лорд-маршал буквально приплясывал от радости: за исключением иждивенцев, каждый из мужчин и женщин, искавших у них убежища, оказался хорошо обученным бойцом или Целителем — и они все до единого горели ненавистью и гневом, вызванными убийством любимого короля. Ибо правдивый рассказ о происшедшем разнесли по градам и весям к западу от столицы самые неожиданные гонцы члены клана торговца Эвана.

Похоже, Эван принял близко к сердцу совет Тэлии бежать — но сделал и кое-что еще. Спасаясь бегством, он передавал торговцам своего клана весть о случившемся с Алессандаром; они, в свою очередь, несли ее дальше. Вблизи столицы народ был запуган и забит настолько, что люди боялись даже бежать, но ближе к Границе, там, где тяжесть руки Анкара еще не так ощущалась и где Алессандару служили из любви, а не из страха, страсти разгорелись. Разгорелись настолько, что когда двое или трое офицеров пограничной стражи решили перейти на сторону Вальдемара, почти весь состав регулярной армии, расквартированной в том районе, решил присоединиться к ним. Анкар, безусловно, не ожидал такого. Не мог он и знать, что войска ушли: для того, чтобы обслуживать сигнальные вышки и посылать сообщения и сведения — разумеется, ложные — осталась маленькая группка добровольцев.

— Когда подойдет Анкар, они скроются в деревнях, — сказал Альбериху капитан, который не так давно принимал Криса с Тэлией. — Они держат под рукой штатское платье. Если смогут, то перейдут сюда, к нам, но у всех добровольцев есть семьи, и они их не бросят.

— Понятное дело, — ответил Альберих. — Если мы выиграем битву, мы поставим дозорных, чтобы провести их сюда, во всех вероятных точках пересечения Границы. Если же нет…

— Тогда будет все равно, потому что Анкар получит нас всех, — угрюмо закончил капитан.

Теперь, когда его силы удвоились, лорд-маршал не сомневался в исходе битвы.

— Рандон, — встревожено сказала Селенэй, пока они ждали знака, что Анкар подошел на расстояние удара, — Я знаю, ваше ремесло обязывает быть уверенными в себе, но их все еще в полтора раза больше, чем нас…

Как и каждый день с того момента, когда они получили предупреждение об опасности, королева и лорд-маршал стояли на вершине самого высокого холма в округе. Возможно, маги Анкара и могли скрыть передвижения войск от Дальновидения, но вряд ли чародеям удалось бы развеять облако пыли, возвещающее об их приближении, или не дать всполошиться птицам, или уничтожить любой другой из ряда признаков, говорящих о появлении множества людей. С холма ясно просматривалась местность на много верст вглубь Хардорна. Везде были расставлены опытные наблюдатели, но Селенэй и лорд-маршал также проводили большую часть времени, не занятого другими делами, всматриваясь в залитую солнцем даль.

— Госпожа моя, на нашей стороне больше сил, чем он догадывается. Кроме собственных, у нас есть еще тысяча обученных воинов, о которых он ничего не знает. Мы можем выбирать место для боя. И у нас есть Герольды, которые обеспечат, чтобы в бою не было нелепых команд, непонятых сообщений или приказов, которые пришли слишком поздно. Единственное, чего я боюсь — его чародеев. — Тут сомнение все же появилось в глазах лорда-маршала и зазвучало в голосе. — Мы никак не можем выяснить, на что они способны, сколько их и как с ними бороться. А ведь они могут перетянуть чашу весов на его сторону.

— А Дары Герольдов по большей части непригодны для драки, — добавила Селенэй, помрачнев при упоминании о магах. — Если бы хоть один из Герольдов-Магов был сегодня жив!

— Госпожа королева, может, я подойду? Изумленная Селенэй резко обернулась. Пока они с Рандоном были поглощены наблюдением за Границей и разговором, на холм позади них поднялись двое Герольдов. Одним оказался Дирк, бледный, но заметно окрепший за последнее время.

Другим — настолько пропыленным, что его Белое стало серым, с землистым от изнеможения лицом, но сверкающей, несмотря на усталость, застенчивой улыбкой — был Гриффон.

— Я привел его прямо сюда, как только мы сняли его с седла, ваше величество, — сказал Дирк. — Сей оболтус может оказаться нашим ответом магам Анкара: помните, в чем его Дар? Он Воспламенитель, ваше величество.

— Только покажите, что хотите поджечь — или кого, — добавил Гриффон. — Ручаюсь, что загорится. Кирилл пока не нашел ничего, что могло бы меня заблокировать.

— Он не хвастается, ваше величество: я обучал его и знаю, на что он способен. Единственное ограничение — ему нужно видеть предмет, но все равно его сил должно хватить.

— Но… ты же объезжал округ на Севере, — сказала Селенэй, ошеломленная внезапной улыбкой судьбы, которая послала им Гриффона в тот миг, когда они в нем больше всего нуждались. — Как ты вообще узнал, что мы в опасности, не говоря уж о том, чтобы успеть сюда добраться?

— Чистой воды дурацкое Герольдское везенье, — ответил Гриффон. — Я повстречал Герольда-Курьера, чьим Даром совершенно случайно оказалось Предвидение; она уже передала сообщение и мы… э… проводили вместе вечер. Той ночью ее посетило очень сильное видение. Она буквально выволокла меня из постели и закинула в седло в чем мать родила. Она приняла мой округ, а я пустился к Границе со всей скоростью, на которую способен мой Харевис. И вот я здесь. Я только надеюсь, что смогу вам пригодиться.

Заходящее солнце уже окрашивало облака в кроваво-красный цвет, когда один из дозорных доложил о появлении давно ожидаемых признаков приближения войска Анкара. Отдавая с лордом-маршалом первые приказы касательно предстоящей битвы, Селенэй молилась про себя, чтобы кровавый цвет заката не стал дурным предзнаменованием для ее стороны.

Для боя лорд-маршал выбрал невысокий голый холм возле самой Границы с Вальдемарской стороны. Позади и слева от холма рос лес, справа расстилалось чистое поле. Чего не мог знать Анкар — и что даже сейчас разведчики и застрельщики, отправляющиеся в заросли, собирались помешать ему узнать — что лес позади холма оказался затоплен в результате того, что чуть раньше, весной, неподалеку прорвало глиняную запруду.

Вода пропитала землю на пару аршин вглубь, и без того топкая почва превратилась в грязевую топь.

Кроме застрельщиков, в леса слева от избранного места боя двинулись и порядка тысячи бойцов, перешедших на сторону Вальдемара.

Группами примерно по сто человек, каждая в сопровождении Герольда, обладающего Даром мысленной речи, они занимали позиции, чтобы находиться в ожидании за пределами досягаемости лазутчиков Анкара.

Сдерживая раздражение, Терен прихлопнул очередного комара. Место было достаточно возвышенным, чтобы не пришлось стоять по самую задницу в грязи, но кусачим насекомым выпал редкостный праздник — им достались не только десятки десятин трясины, чтобы откладывать личинок, но еще и неожиданный приз — множество человеческих особей на закуску! Герольда окружали тьма, сырой воздух и холод. Витре положение нравилось ничуть не больше, чем ему: Терен слышал нетерпеливое фырканье Спутника в темноте справа.

— Сестра! — окликнул он мысленно. — Мы на месте, а как ты?

— Тоже, — пришел ответ Керен, окрашенный злостью, — И по уши в проклятой мошке!

— А тут комары.

— Благодари богов, — огрызнулась она. — Мошка забирается под доспехи, и людям приходится лупить себя до синяков, пытаясь до них добраться.

— Они повсюду… — На сей раз замечание явно исходило от жеребца Керен, Дантриса, и он был очень сердит. В отличие от большинства остальных Герольдов, близнецы Терен и Керен могли мысленно говорить не только с собственными Спутниками, но и со Спутниками друг друга. — Даже феллисовое масло не помогает, — раздраженно закончил Дантрис.

— Похоже, у вас будет больше пострадавших от насекомых, чем в бою, — ухмыльнулся Терен, несмотря на собственную досаду.

— Будем надеяться, что ты прав, — хмуро ответила его сестра-близнец.

— Будь моими глазами и ушами, любимый, — упрашивала Тэлия Дирка. — Я понадоблюсь им…

— Но… — пытался возражать он.

— Возьми Ролана; ты же знаешь, что можешь говорить с ним. И когда я понадоблюсь…

— «Когда», а не «если»? — вздохнул Дирк. — Нет, ничего. Я устанавливаю контакт с Роланом, а он с тобой? Боги, неужели ты ни минуты не можешь отдохнуть?

— Разве я могу?

Дирк не нашелся, что ответить. И теперь он стоял здесь, в строю, позади Селенэй, дожидаясь, рассвета. И молясь, чтобы Тэлия не погубила себя — потому что, если он потеряет ее теперь, едва обретя…

Когда рассвело, силы Селенэй стояли, выстроившись на холме, спиной к лесу. На краю левого крыла, возле самой опушки, расположилась большая группа Герольдов в Белом. Среди них находилась и Джери, одетая в серую студенческую форму Элспет: командиры надеялись, что Анкар примет ее за Элспет и ударит по этому участку. Сама Элспет оставалась в крепости, готовая в любую минуту бежать, если удача отвернется от Вольдемара. Она согласилась на такой план неохотно, но понимала, что так нужно, а, кроме того, хотела быть уверенной, что, если дела пойдут скверно, Тэлию не бросят на произвол судьбы. В один из кратких моментов бодрствования Личный Герольд Королевы очень серьезно попросил наследницу престола лично позаботиться о том, чтобы она, Тэлия, не попала снова в руки Анкара, и Элспет так же серьезно пообещала все исполнить. Хотя Элспет сильно подозревала, что Тэлия имела в виду, что она должна проследить, чтобы Герольд Королевы получил «удар милосердия», наследница была полна решимости взять ее с собой, даже если бы пришлось тащить израненного Герольда на себе!

В бледном свете утренней зари тысяча человек армии Селенэй выглядела жалкой горсткой против трех тысяч Анкара.

Его солдаты носили чуть более тяжелые доспехи, чем вальдемарская Стража, и, судя по тому, как они повиновались приказам офицеров, не уступали ей в выучке. Около пятисот из трех тысяч оставались в седлах; значит, есть и кавалерия, но легкая, не тяжелая. Хорошей же новостью явилось то, что на вооружении у противника оказались не луки, а арбалеты — в бою на открытой местности почти становящиеся бесполезными после первого же выстрела и менее дальнобойные, чем длинные луки.

Бойцы Селенэй терпеливо ждали. Анкару придется самому подойти к ним.

— Ладно, полководец он неплохой, — прорычал лорд-маршал, когда за час ожидания ничего не произошло. — Он оценивает соотношение сил — и я страстно надеюсь, что мы выглядим по-дурацки! Погодите-ка минутку, что-то там начинается…

Из рядов противника выдвинулся всадник с белым флагом парламентера. Он выехал точно на середину поля и остановился.

Лорд-маршал, позвякивая броней, выехал на три шага вперед и прогремел:

— Говори, парень! Или ты просто покрасоваться вылез?

Всадник, слегка развязный малый в богато изукрашенном нагруднике и шлеме с диковинным гербом, сердито покраснел и заговорил:

— Королева Селенэй, ваши посланцы убили короля Алессандара, явно по вашему приказу. За сей гнусный поступок король Анкар объявил Вальдемару войну. Численное превосходство на нашей стороне. Не желаете ли вы сдаться и положиться на правосудие Анкара?

По рядам вальдемарцев пробежал гневный ропот; Селенэй поморщилась.

— А я — то гадала, какую сказочку он состряпает, — шепнула она Кириллу, затем крикнула всаднику, — А чего именно я могу ждать от правосудия Анкара?

— Вы должны отречься от трона и выдать свою дочь Элспет замуж за Анкара. Герольды Вальдемара должны быть распущены и объявлены вне закона. Анкар будет править Вальдемаром совместно с Элспет; вы же будете содержаться в заключении там, где решит Анкар, до конца своих дней.

— То есть примерно в течение десяти минут с момента, как окажусь в руках Анкара, — сказала Селенэй достаточно громко, чтобы парламентер ее услышал. Затем она поднялась на стременах, сняла шлем, так что солнце загорелось на ее золотых волосах, и крикнула во весь голос, — Что скажете, люди? Должна ли я сдаться?

Громовое «Нет!» в ответ на ее вопрос прокатилось по вершине холма, напугав лошадь парламентера, которая шарахнулась в сторону.

— А теперь послушай меня, — сказала королева таким ясным и звонким голосом, что не приходилось сомневаться, что ее слышат все в войске Анкара. — Анкар умертвил собственного отца, а также моего посланника. Он якшается с чернокнижниками и тешится кровавыми жертвоприношениями, и я скорее перережу Элспет горло, чем допущу, чтобы она хотя бы пять минут провела в его обществе! Пусть Анкар остережется кары богов за свои поклепы — а править Вальдемаром он будет только тогда, когда последний из жителей моей державы падет, защищая ее!

Парламентер развернул коня и поскакал назад, к своим шеренгам; одобрительные крики, последовавшие за словами Селенэй, казалось, гнали его, как ветер гонит сухой листок.

— Ну что ж, теперь начнется, — сказала Селенэй военачальникам, поправляя меч на боку, чтобы было удобнее выхватить его из ножен. Она снова надела шлем и похлопала Спутника по шее. — Сейчас узнаем, сработают ли наши планы даже при их численном перевесе в полтора раза.

— И, — добавил Кирилл, — сможет ли Воспламенитель тягаться с магами Анкара.

— Чего они там рассусоливают? — спросил Гриффон с недоумением. — Почему не атакуют?

Он стоял далеко позади первой и второй линии, среди лучников. Его Дар был слишком драгоценен, чтобы рисковать им, ставя в первые ряды, но Гриффона злило вынужденное бездействие.

Ответ на его вопрос они узнали спустя несколько мгновений, когда из земли посередине между их шеренгами и строем Анкара вдруг начал подниматься дым. Вскоре он превратился в облако тошнотворно желтого цвета, и ветерок, дувший на поле грядущей брани, нисколько на него не действовал. Затем облако словно бы съежилось и свернулось, густея; вокруг него разлилось жуткое зеленоватое сияние. Ветер донес струю едкого смрада, все поле боя, казалось, на мгновение расступилось в стороны, а желудок Гриффона подпрыгнул — и на месте дыма возникла свора кошмарных монстров.

Они были в добрую сажень ростом, в черепах их вместо глаз зияли черные дыры, в глубине которых, казалось, мерцал тусклый красноватый огонь. Из пастей торчали клыки; кожистая желтая шкура цвета прогорклого масла, похоже, сама по себе заменяла доспехи. Каждый держал в одной руке секиру с двумя лезвиями, а в другой — нож длиной почти с меч. Чудовищ было около сотни. В рядах воинов Селенэй раздался испуганный шепот, и в сторону неведомо откуда появившихся тварей полетело несколько стрел, но те, что попали в цель, попросту отскочили. Твари разинули клыкастые пасти и, рыча, двинулись на центр строя Селенэй; ее воины невольно попятились на шаг или два назад.

И тут совершенно неожиданно один из демонов остановился, как вкопанный, издал вой, от которого людям пришлось заткнуть руками уши, и вспыхнул.

Взвыв снова, пылающий монстр принялся, пошатываясь, кружить по полю, словно ходячий погребальный костер. Войска Селенэй вновь разразились радостными кликами, которые тут же смолкли: остальные страшилища продолжали приближаться, не обращая никакого внимания на судьбу гибнущего собрата, который рухнул на землю, все еще объятый языками пламени.

Загорелись второй, третий монстры — и все же свора продолжала наступать. Двигались они довольно медленно, но было очевидно, что через несколько мгновений они встретятся со строем Селенэй.

Так и случилось — и началась отвратительная резня. Демоны ворвались в шеренги воинов, как человек в свору тявкающих шавок.

С обманчивой медлительностью размахивая тяжелыми секирами, они разрубали доспехи и тела под ними так, словно броня была бумажной, а плоть мягкой, как подтаявшее масло. Отразить удары ужасных секир не удавалось никому; человек, оказывавшийся на их пути, падал с рассеченным щитом и разрубленным черепом.

Невероятно, но бойцы напирали, чтобы занять место павших, однако их храбрость оказывалась бесполезной. Секиры продолжали взлетать, и вставшие на место убитых присоединялись к своим злосчастным товарищам, падая мертвыми или корчась в агонии. Стражи сгрудились вокруг Селенэй и ее военачальников, выстроив защитную стену, но демоны неумолимо косили их. Повсюду лилась кровь — кое-где желтая, но ее было слишком мало по сравнению с реками алой человеческой крови.

Люди кричали от страха или боли, монстры рычали, а фоном всему служил лязг секир, врубающихся в латы, и вонь горящего мяса демонов.

Гриффон, стоя далеко позади шеренг и морща от напряжения лоб, сосредотачивался на очередном демоне. Когда вспыхнул и он, молодой человек в отчаянии огляделся, высматривая следующую цель. Похоже, ему одному оказалось под силу убивать монстров — но их оставалось так много!

— Герольд… — Он старался не обращать внимания на настойчивый голос» над ухом, но человек не желал уходить. Гриффон нетерпеливо обернулся и увидел, что докучает ему никто иной, как член Совета, Бард Хирон. Хирон достаточно хорошо умел обращаться с луком, чтобы заслужить право находиться здесь, среди стрелков, рядом с Гриффоном.

— Герольд, сказания говорят, что такие твари зависят от колдуна, их создавшего. Если вы убьете его, они исчезнут!

— А что, если ваши сказания ошибаются?

— Вы ничего не потеряете, — заметил Бард. — Смотрите, маг наверняка вон в той кучке людей позади, возле штандарта; там, чуть левее центра, за линиями войск Анкара.

— Приведите мне Дальновидца! — Гриффон не успел еще договорить, как Бард уже сорвался с места с прытью, которой Гриффон никак от него не ожидал.

Спустя мгновение Хирон вернулся — мгновение, которое показалось слишком долгим Гриффону, который, борясь с тошнотой, смотрел, как демоны вырубают очередной ряд Стражи.

— Я уже Смотрю, Гриф… — рыжеволосый однокурсник Гриффона, Даван, спотыкаясь, бежал следом за Бардом — спотыкаясь, потому что прижимал ко лбу руку, пытаясь на ходу Видеть. — Я уже… а, зараза! Я же знаю, что он там, но меня блокируют! Чтоб вы сдохли, ублюдки…

Даван опустился на колени, лицо его исказилось до неузнаваемости от усилий прорвать блокаду, устроенную ему вражескими магами.

— Ну, давай же, Даван… — Гриффон поднял глаза и проглотил желчь и страх. Демоны продолжали наступать. Он сконцентрировался и поджег ближайшего, но его место занял другой.

Хирон на миг застыл, затем снова побежал куда-то. Гриффон почти не заметил его исчезновения: он делал все, что мог — но его сил было недостаточно.

Топот копыт и проблеск белого, который Гриффон заметил краем глаза, возвестили о прибытии еще одного Герольда. Гриффон рассеянно обернулся посмотреть, кого именно.

Оказалось, прискакал Дирк — и не на Ахроди, а на Ролане!

Дирк соскользнул с неоседланной спины жеребца и, схватив Давана за плечо, затряс его.

— Прекрати, братишка, так у тебя ничего не выйдет, — крикнул он, перекрывая шум битвы. — А вы двое — не спорьте. Устанавливайте связь с нами…

Гриффон даже задумываться не стал, не то что спорить. Он быстро вошел в ментальный контакт с Дирком, как множество раз делал в студенческие годы…

И обнаружил, что в контакте находятся не четверо, а пятеро. Дирк поддерживал связь с Роланом, который, в свою очередь, был связан с… Тэлией?

Да, пятой была Тэлия.

Дирку никогда особенно хорошо не давалась мысленная речь, но сейчас необходимость сделала ее сильной и четкой.

Даван, следуй за ней… Чтобы получить силу, маг использовал смерть, боль, отчаяние… Тэлия может засечь его по ним. Гриф, следуй за Даваном… я буду держаться здесь.

Даван понял его: все они помнили, как Тэлия использовала эмоции, связанные с гибелью Ильзы, чтобы провести Дальновидца — Криса — туда, где лежало тело убитой. Ниточка мысли Тэлии оказалась тонкой, но отчетливой. Даван поймал ее и пошел по ней, а «по пятам» за ним следовал Гриффон, поддерживая настолько тесную связь, насколько мог.

Да… да, нашел! Я Вижу его! На нем яркая, небесно-голубая бархатная мантия… Гриф, бей сейчас, через меня!

— Гриффон ясно увидел в сознании Давана иссохшего человека в ярко-голубом одеянии чуть, сбоку от группы людей, окружавших штандарт Анкара. А большего ему и не требовалось.

С ненавистью и гневом, которых он и сам от себя не ожидал, порожденными ужасом, который он испытывал, глядя, как убивают его товарищей, Гриффон потянулся…

И обнаружил, что его блокируют, как никогда в жизни.

Он налег на удерживающую его стену, пробиваясь сквозь нее изо всех удвоенных яростью сил, выкладываясь до последней крупицы…

Почувствовал, как она на крошечный миг подалась, и бросил в брешь откуда-то взявшийся новый запас энергии — а откуда, он не знал и знать не хотел.

В рядах войска Анкара грохнул взрыв. Рядом со знаменем принца вырос столб пламени…

И чудовища исчезли.

Глаза Гриффона закатились, и он потерял сознание; вместе с ним рухнул и Даван. Хирон и Дирк едва успели подхватить обоих.

Когда воины-демоны сгинули, войско Селенэй испустило ликующий крик. Селенэй кричала вместе со всеми, но спрашивала себя, не рановато ли они радуются.

Когда больше никаких колдовских атак не произошло — вот тогда ей действительно захотелось кричать «ура». Должно быть, с Анкаром был только один маг, и Герольдам как-то удалось одолеть его.

— Гриффон и Даван нашли мага и сожгли его, — сказал Кирилл в ответ на вопрошающий взгляд Селенэй. — После чего оба свалились. Гриффон все еще в обмороке, но непохоже, чтобы он спешно понадобился в ближайшее время.

Действительно, вряд ли, потому что теперь строй Селенэй атаковали солдаты армии Анкара. Лучники осыпали их дождем стрел, многие из которых попали в цель. Арбалетчики Анкара уже давно выпустили каждый свою единственную стрелу — можно добавить, впустую — и, вытащив мечи, пошли в атаку вместе с остальными. Стража Селенэй оправилась от потрясения: вот-вот должна была начать исполняться первая часть их плана боя.

Когда строй Анкара с лязгом металла о металл и воплями ярости и боли сшибся с рядами вальдемарцев, основная сила удара пришлась на центр, где стояло знамя Селенэй. Несколько долгих мгновений королева выжидала, не обращая внимания на шум и страшное зрелище того, как ее люди убивали и падали убитыми — ибо командовала боем она, а не лорд-маршал. Ее Дар Предвидения не принадлежал к числу мощных, но был бесценен, поскольку лучше всего действовал на поле боя. Он не мог подсказать Селенэй, что должно случиться, но, если существовали какие-то подготовленные планы, Дар говорил ей, когда наступит подходящий миг для приведения замысла в исполнение.

Королева прислушивалась к себе, ожидая знакомого внутреннего толчка. Затем…

— Передайте левому крылу, пускай подтянется, — велела она Кириллу.

Тот, сосредоточенно нахмурясь, послал мысленное сообщение, и почти моментально войска слева от штандарта начали продвигаться к центру.

Как и надеялась Селенэй, Анкар бросил на левый фланг кавалерию, а следом и пехоту — рассчитывая, что сможет отрезать и окружить его или даже захватить в плен мнимую наследницу престола.

— Поворот… — скомандовала королева Кириллу. Переданный Герольдами каждой группе, приказ развернул все войско вокруг оси, так что левое крыло оказалось на самом краю болота, где конники Анкара как раз обнаружили хороший слой воды и жидкой грязи.

Селенэй выждала еще немного, пока силы Анкара как следует не углубились в просвет между ее строем и лесом слева от холма.

Затем…

— Пора, Кирилл! Вызывайте!

И из леса хлынули войска, которые скрывались там всю ночь — свежие, разъяренные, жаждущие крови: перебежчики из армии Алессандара и Герольды, которые служили связными с командным пунктом. Перебежчики-хардорнцы выглядели немного странно, потому что каждый улучил несколько минут из долгих часов ожидания для того, чтобы отрезать рукава форменных мундиров так, чтобы стали видны белые рукава нижних рубах. Теперь в бою их нельзя было спутать с солдатами Анкара.

Оказавшись зажаты между двух огней, упершись впереди в трясину, даже закаленные ветераны Анкара запаниковали.

Дальше начался разгром.

Гриффон первым добрался до твердыни наместника, полуслепой от головной боли — реакции на перенапряжение. Он оставался на поле боя, пока не убедился, что победа действительно на стороне Селенэй, после чего кое-как вскарабкался на спину Спутника и отправился за помощью к Целителям.

— Все получилось. Мы выиграли, — сказал он Элспет, с болезненной гримасой делая глоток лекарственного отвара. — Те дополнительные силы из Хардорна решили дело. Сейчас остатки армии Анкара, наверно, удирают от преследования через Границу, поджав хвост.

— А сам Анкар?

— Он не вмешивался в гущу боя; вероятно, бежал. И, предвосхищая твой следующий вопрос: я не знаю, была ли с ним Хулда, но, думаю, нет. Судя по тому, что я узнал от вас с Тэлией, я бы сказал, она не из тех, кто станет подвергать себя хоть малейшему риску. Вероятно, сидит себе преспокойно в столице, собирает сторонников для своего «дорогого малыша».

— А как насчет…

— Элспет, у меня башка сейчас треснет. Думаю, я знаю теперь, почему Даван вызвал Огненный Шторм на самого себя — наверно, ему все казалось лучше, чем такая головная боль! Я собираюсь ненадолго вырубиться. Поблагодари от меня Тэлию. Без нее мы бы не справились. А сама будь наготове: вот-вот начнут привозить раненых с поля боя. Целителям понадобятся все свободные руки, к тому же куча народу будет мечтать о чести похвастать своими подвигами перед наследницей престола, пока их будут штопать.

Так и вышло… и Элспет из первых рук узнала, каковы последствия сражений. За последовавшие несколько часов она повзрослела на несколько лет. И никогда больше не думала, что война может быть «славной».

Селенэй осталась на Границе — туда подходили свежие части, чтобы помочь очистить территорию от противника — но Элспет, советники, раненые и большинство Герольдов (включая Тэлию и Дирка) вернулись в столицу.

Перед самым отъездом советников Селенэй призвала их всех к себе.

— Я должна остаться здесь, — сказала она, серая от усталости, — Элспет облечена всеми полномочиями регента; в мое отсутствие она возглавляет Совет — и имеет право голоса.

Казалось, лорд Гартезер хотел что-то возразить, но потом угрюмо покорился. Члены Совета, которые обычно держали сторону Орталлена — за исключением Хирона — выглядели недовольными и злыми; Элспет явно предстояли с ними изрядные проблемы.

— В данном случае у вас нет выбора, господа советники, — сказала Селенэй, задерживая взгляд на Гартезере в отдельности. — Как вам хорошо известно, во время войны государь имеет право приказывать. И если вдруг возникнут какие-то трения или сложности…

Она сделала многозначительную паузу.

— Будьте уверены, что я узнаю об этом — и приму меры.

Элспет созвала Совет сразу по возвращении в столицу, как только все устроились, но разослала сообщение, что заседание будет проходить у Тэлии.

Советники явились, хотя самые старые и ленивые ворчали и пыхтели, взбираясь по лестнице на верхушку башни, где располагались покои Личного Герольда Королевы.

Тэлию еще никак нельзя было назвать здоровой: она оправилась лишь настолько, что могла продержаться час-другой без обезболивающих и одурманивающих снадобий, но не более того. Она сидела, опираясь на подушки, на маленькой кушетке, поставленной у окна. Практически все ее тело, за исключением головы и шеи, покрывали повязки; раздробленные ноги были заключены в странные приспособления, напоминающие большие сапоги. Лицо Тэлии могло поспорить белизной с ее формой Герольда. Элспет сидела рядом и одним глазом все время посматривала на нее.

Первым (как и следовало ожидать) заговорил лорд Гартезер.

— Что тут творится? — процедил он. — Что за белиберда насчет предательства Орталлена? Я…

— Это не белиберда, сударь, — тихо прервала его Тэлия. — Я услышала это из уст его сообщников по заговору, и его собственные действия, стоило мне назвать ему их имена, доказывают его вину.

Она просто и безыскусно рассказала обо всем: о том, что именно им с Крисом удалось узнать об Анкаре, о бойне на пиру, о гибели Криса и о своей встрече с Хулдой и Анкаром.

Когда она остановилась, явно устав, Элспет продолжила ее рассказ, передав то, что Тэлия сказала им после того, как Дирк перенес ее обратно, и описав сцену с Орталленом.

Слушая их, лорд Гартезер сидел молча, разинув рот, бледнея с каждой минутой.

— Так что вы понимаете, господа советники, — закончила Элспет, — почему моим первым актом в качестве регента должна стать проверка вашей лояльности с помощью Заклятья Правды. Кирилл, не согласитесь ли вы наложить его на своих коллег по Совету? Я хочу задать вам всем только один вопрос — чему и кому вы преданы прежде всего?

— Разумеется, Элспет, — ответил Кирилл, послушно кивнув в ее сторону седой головой. — А Элкарт может испытать Заклятьем меня самого.

— Но… я… — по лицу Гартезера покатились крупные капли пота.

— У вас есть какие-то возражения, Гартезер? — медовым голоском осведомилась леди Катан.

— Я… э…

— Если предпочитаете не проходить испытание, вы можете подать в отставку.

Лорд Гартезер переводил взгляд с одного лица на другое в надежде на отсрочку, но тщетно.

— Я… госпожа Элспет, боюсь, что… бремя моей должности стало для меня непосильным. С вашего позволения я предпочел бы сложить его с себя.

— Очень хорошо, Гартезер, — спокойно сказала Элспет. — Кто-нибудь еще возражает? Нет? Тогда, сударь, вы можете покинуть заседание. Я советовала бы вам удалиться в свои поместья и вести там тихую жизнь. Учитывая, через какое потрясение вам пришлось пройти, не думаю, что с вашей стороны было бы разумно принимать много посетителей.

Она смотрела, как Гартезер встает и, спотыкаясь, выходит из комнаты, с бесстрастным выражением лица, которому могла бы позавидовать сама Селенэй.

— Кирилл, сказала наследница трона, когда дверь за Гартезером закрылась, — вы можете начать с меня.

— А после Элспет хотел бы пройти проверку я, — смущенно сказал Хирон, — поскольку был одним из наиболее ярых сторонников Орталлена.

— Как пожелаете. Кирилл?

Испытание завершилось быстро; сюрпризов не произошло — выдержали все.

— Теперь у нас в Совете образовалось два пустых кресла: представителя Севера и представителя центральных районов. Есть предложения?

— От центра я предложила бы лорда Джелтана, — сказала леди Кестер. — Он молод, у него есть кое-какие неплохие идеи, но вместе с тем он уже почти четырнадцать лет управляет своими владениями — его отец рано умер.

— Кто-нибудь еще? Нет? А что насчет Севера?

Все молчали, пока тишину не нарушил шепот Тэлии.

— Если ни у кого нет других соображений, я предлагаю мэра Лошела из Древендола. Он весьма одарен, близко знает проблемы Севера, у него, насколько мне известно, нет никаких корыстных личных целей, а его зрелый возраст послужит противовесом молодости лорда Джелтана.

— Есть другие предложения? Быть посему. Кирилл, сделайте все необходимое, будьте добры. Другой вопрос, который нам предстоит решить — Хардорн и Анкар. Нам придется увеличить численность Стражи, что означает увеличение податей…

— Зачем? Мы же разбили их наголову!

— Нет никакой необходимости…

— Вы шарахаетесь от собственной тени…

— Я точно знаю, что ваша мать не давала вам таких указаний…

— Тихо! — рявкнул Кирилл, перекрывая воцарившийся бедлам, и, когда советники, ошалев от удивления, уставились на него, продолжил, — Герольд Тэлия желает высказаться, а ее не слышно за вашей болтовней.

— Элспет права, — устало прошептала Тэлия. — Я знаю Анкара лучше, чем любой из вас. Он вернется, он будет нападать снова и снова, пока одно из наших королевств не лишится вождя. И говорю вам — наша страна сейчас в большей опасности, чем была до битвы, которую мы только что выиграли! Теперь Анкар знает, на что мы способны и какую силу можем собрать в короткий срок. В следующий раз, когда он нападет, он бросит на нас армию, превосходство которой он сочтет подавляющим, и мы должны быть готовы ее встретить.

— А значит, нужна более многочисленная Стража, налоги, чтобы содержать ее…

— И ваша помощь, советники. Особенно помощь вашего Круга, Бард Хирон, — докончила Тэлия.

— Моего Круга? Почему?

— Потому что, как вы ярко продемонстрировали в случае с Гриффоном, Круг Бардов — наш единственный источник сведений о старой магии.

— Вы, безусловно, переоцениваете этих пресловутых магов… — начала леди Вайрист.

— Посмотрите сюда и скажите мне, что я переоцениваю! — Тэлия снова оттянула рубашку и повязку, покрывавшую плечо, и показала выжженный отпечаток руки, все еще багровый и воспаленный на вид. — Я буду носить эту отметину до конца дней своих, а для Хулды то был просто салонный фокус! — Леди Вайрист побледнела и отвернулась. — Спросите вдов, детей и вдовцов тех, кого убили демоны, переоцениваю ли я опасность! А я говорю вам, что маг, которого Анкар привез с собой, наверное, был одним из слабейших у него: Анкар не стал бы рисковать лучшими. И, Хирон, ваш Круг единственный хранит память о том, чего нам ждать и как можно защищаться от магии. Если вообще можно.

— Можно, — задумчиво сказал Хирон. — Так говорится в некоторых летописях времен Ваниэля — времен, когда Дары начали вытеснять магическое искусство. Возможно, вы, Герольды, и ваши Спутники — единственные, кто действительно сможет оградить нас от чародеев Анкара.

— На редкость веская причина для того, чтобы держать их при себе, если хотите знать мое мнение, — лукаво заметила леди Кестер.

— И еще вы и ваш Круг понадобитесь нам в вашей традиционной роли, — сказала Элспет, улыбаясь Хирону. — Особенно если мы не хотим оказаться в ситуации, когда будем вынуждены насильно набирать людей в Стражу.

— Раздувать патриотический пыл и разносить рассказы о том, что случилось и чего можно ждать? Ад, госпожа Элспет, как обычно, Круг в вашем распоряжении.

— И поддерживать дух народа.

— Всегда к вашим услугам…

Элспет бросила быстрый взгляд на Тэлию, которая откинулась обратно на подушки с усталым и измученным лицом.

— Если других насущных дел нет…

— Ничего срочного, — подтвердил лорд Гилдас.

— Тогда, думаю, нам лучше разойтись и позволить Целителям заняться Тэлией.

Когда советники один за другим стали выходить, в комнату проскользнул Скиф, а с ним Целитель Деван и Целительница Райни.

— Сестренка, внизу ждет Дирк… — начал Скиф. Лицо Тэлии сморщилось, и она расплакалась.

— Пожалуйста… не сейчас… я так устала…

— Послушай меня… послушай, — Скиф взял ее за руку и встал на колени возле кушетки. — Я знаю, что с тобой происходит, я понимаю! Я видел, как ты стараешься не вздрагивать и не отодвигаться, когда он до тебя дотрагивается. Я уговорил Дирка поехать домой, чтобы рассказать о тебе родителям; я еду с ним. К тому времени, как он вернется, ты снова будешь в порядке, я уверен. А сейчас соберись с мужеством и попрощайся с ним ласково, чтобы он не унывал, а?

Тэлия содрогнулась; Скиф утер ей слезы, и она расслабилась.

— Ты за этим привел Райни? Скиф издал смешок.

— Угадала. Она поставит тебе небольшой блок от душевной боли, так сказать. Давай она поработает, а я тем временем приведу Дирка.

Тэлия смогла сделать все, о чем просил Скиф, и даже больше, но, когда они с Дирком уже ушли, раскисла снова.

— Райни, я когда-нибудь смогу снова стать… цельной? Я люблю его, он нужен мне — но стоит ему коснуться меня, как я снова вижу Анкара и тех тюремщиков…

— Ну, ну, ну, — успокаивала ее Райни, словно Тэлия была на дюжину лет младше ее, а не на четыре года старше.

— Сначала все шло хорошо, но после сражения это начало возникать всякий раз, как до меня дотрагивался мужчина, а когда им оказывался Дирк, было еще хуже! Райни, я не вынесу больше, не вынесу!

— Тэлия, дружок, ну, успокойся. Да, ты поправишься, все будет в точности так, как сказал Скиф. Просто нужно Исцеление, не наружное, а внутреннее. А сейчас поспи.

— Она Исцелится? — Деван хмуро посмотрел на Райни, когда Тэлия погрузилась в Целительный транс.

— Да, — безмятежно ответила Райни. — И в основном собственными силами. Увидите.

— Молю богов, чтобы ты оказалась права.

— Я знаю, что права.