Сломанная игрушка

ГЛАВА 10

Собирались мы тщательно, вернее Стэн собирался. Я, после того, как все же решилась подойти к нему и сказать, что я хочу уехать, его почти и не видела. Он по прежнему ночевал в доме, но уходил утром, до того, как я просыпалась. И возвращался вечером, уже после того, как я ложилась в кровать. И я чувствовала себя виноватой перед ним, потому что, когда я сказала о своем решении, на его лице промелькнула такая буря эмоций, что мне на миг показалось, что он накричит на меня или ударит. Но он лишь молча кивнул мне и ушел из дома. А через два дня я нашла на кухне записку которая гласила: "Завтра выезжаем, будь готова."

Встала я чуть свет. Оделась, подняла небольшую сумку со сменой белья и бросила прощальный взгляд на свою комнату. Почему-то стало грустно ее покидать. Но я лишь в недоумении покачала головой и шагнула в выходу. Ничего, ничего хорошего у меня здесь не было! С Лией и Линой мы простились еще вчера. Девушки были мрачны, словно не одобряли мой выбор, но ни одна так ничего и не сказала. На миг стало жаль, что я никогда не увижу ребенка Лии, она стала мне почти родной за это время, но даже это не могло меня остановить. Я хотела уехать отсюда, хотела начать свою жизнь заново. И Лия с Линой это понимали.

У крыльца меня ждал Стэн, держащий лошадей. Он принял у меня сумку, добавил ее к перекинутой через третью лошадь поклаже и помог мне сесть в седло. Меня охватило такое невероятное нервное возбуждение, что я даже не испугалась его прикосновений к ноге и бедру. Так безумно хотелось поскорее двинуться вперед. Вот наконец мы на улице. Стэн закрыл калитку и легко взлетел в седло. Наш путь начался.

Я не спрашивала, куда меня отвезут. Волк сам начал этот разговор, когда, в первый же вечер, мы после ужина вдвоем сидели у небольшого костерка. Как оказалось, у оборотней были довольно полные представления о том, где и как живут люди. В ближайшем к границе княжестве вожак меня оставить не разрешил. Да я и сама не особо рвалась. Там все знали про "волчьих невест" да и кто-то мог совершенно случайно меня узнать. Так что мы должны были добраться до соседнего княжества и осесть там в одном из многочисленных небольших городков или селищ, вытянувшихся вдоль тракта. Стэн обещал купить мне дом. И дать денег на первое время. Я выслушала это молча, но мне опять стало стыдно. Волк заботился обо мне. По настоящему заботился, я же не могла дать ему ничего из того, что ему было нужно. Ущербная я. Но вслух я лишь тихо поблагодарила его и ушла спать.

Для ночевки Стэн вытащил из большой сумки и установил полотняную палатку. Я раньше таких не видела, но она оказалась довольно просторной, для того, чтобы можно было уместиться в ней вдвоем. И я лежала, чутко прислушиваясь к окружающей меня темноте и ждала, когда, ну когда же волк придет и ляжет рядом. И боялось этого. Мне показалось, что прошло уже несколько часов, а его все не было и тогда я решилась. Выскользнула из под плотной ткани и замерла. Волк лежал у костра, укрывшись одеялом и, кажется, спал. И внезапно понимание того, что он больше не мой, что он опустил а я решилась уйти, наполнила мое сердце горечью. И я, тихо, так чтобы он не услышал, вернулась обратно. "Я не хотела быть с ним, не хотела жить среди волков, так почему же сейчас, когда меня отпустили, мне страшно оттого, что я могу больше никогда не увидеть его лицо?" — думала я беспокойно поворачиваясь и чутко вслушиваясь в ночь, обуреваемая странными противоречивыми мыслями и желаниями. Уснуть тогда я так и не смогла. Но потом пришло утро и вместе с ним развеялись и мои сомнения. И я поняла, что все, что мне нужно от жизни — это покой. Никакой любви, никакой страсти ни своей, ни чужой не жаждала моя душа так, как того, чтобы все оставили меня одну и позволили, наконец, не бояться! И я улыбнулась утру и своим улегшимся, наконец, сомнениям, и пошла умываться. Стен держался отстраненно и во время пути мы почти не разговаривали, видимо он тоже меня отпустил…

Путь до Ренса не принес никаких неожиданностей. В сам город мы заезжать не стали, остановились в трактире на расстоянии дня пути и стали ждать подходящих попутчиков. По словам Стэна, Эйнар настоял, чтобы границы княжества мы пересекли в составе каравана. Это должно было вызвать меньше вопросов. Вот он и решил подкараулить "добычу" на одном из постоялых дворов.

Первый день подходящих попутчиков мы не дождались, а вот к вечеру второго на постоялый двор прибыл одинокий купец, которого сопровождало три охранника и, судя по всему, приказчик. У него было всего четыре телеги и Стэну он показался достаточно приличным, чтобы напроситься в попутчики. Купец вполне охотно согласился взять нас с собой, за вполне умеренную плату. И утром следующего дня мы выехали дальше, уже в составе каравана.

Мы приближались к границе княжества и поселения встречались все реже, это было и понятно, все стремились жить ближе к городам, где можно было продать продовольствие и закупить необходимые товары. К тому же, мирный договор с соседним княжеством был заключен около двадцати лет назад, а до этого момента приграничные районы периодически подвергались взаимным набегам, что тоже не увеличивало число желающих селиться в этой местности. Вчера утром мы выехали из небольшого постоялого двора, стоявшего на окраине последнего крупного селища и двинулись вперед. По словам купца, нас ждало два дневных перехода с ночевкой под открытым небом, а там мы уже достигнем приграничной крепости и окажемся, наконец, в соседнем государстве.

Ехали мы неспеша. Время приближалось к полудню и жаркий воздух тяжелым маревом висел над дорогой. Не было даже крохотного ветерка, что разогнал бы духоту и позволил чуть охладиться. Мы со Стэном, который за все время нашего пути сказал мне о силы несколько предложений, и вообще держался так отстраненно и холодно, что становилось обидно, чуть выехали вперед, не желая дышать пылью, что поднимали колеса телег. Вокруг возвышался величественный лес, наполненный жизнью. И я ехала, любуясь открывающейся моему взору удивительной красотой природы. А потом Стэн пришпорил лошадь и, в одно мгновение оказавшись рядом, выдернул меня из седла и повалил на землю, прикрывая своим телом. Я в ужасе задергалась, пытаясь выползти из под тяжеленного, внезапно обмякшего на мне волка и только тогда услышала крики со стороны обоза и свист арбалетных болтов. А потом мне на щеку капнуло что-то горячее и я, подняв глаза, в ужасе закричала, потому что из груди закрывающего меня собой мужчины торчал кончик арбалетной стрелы.

— Атаман, глянь-ка, да это же девка! — меня рывком выдернули из-под потерявшего сознание мужчины, и я с ужасом заметила, что в его пробили еще две стрелы и дорожная пыль рядом с ними уже набухла, пропитываясь кровью. Плечо и рука, и это не считая той, что сейчас торчала из насквозь пробитой груди. И с острого наконечника на землю почти струйкой бежали красные горячие капли. Меня замутило. Как? Как волк мог подпустить людей так близко? Как он не заметил их, не учуял на расстоянии? Почему? А потом меня схватили за немного отросшие волосы и я, сквозь застилающие глаза слезы, увидела страшную, заросшую бородой до самых, кажется, бровей, харю. Назвать ЭТО человеческим лицом было просто немыслимо. Мужик чуть встряхнул меня, подтягивая поближе и только тогда я, словно очнувшись огляделась. На дороге собралась, судя по всему, уже вся бандитская шайка, трое, включая держащего меня стояли держа под уздцы уже пойманных лошадей, последние два разбойника подходили от каравана, и мой взгляд замер на их испачканных в крови руках и окровавленном оружии, что они, небрежно вытирали какой-то тряпкой.

— Телех, вы как, все там? — спросил держащий лошадей грабитель.

— Да, атаман, — отозвался один из здоровяков, — купец шебуршал еще немного, пришлось испачкаться, а как — чисто! Ваш остался, — и он кивнул куда-то мне за спину, туда, где лежал сейчас раненный Стэн, — А вы, я смотрю, девку добыли! — мужик перевел на меня сальный взгляд, от которого внутри все оборвалось.

— Ага, — довольно подтвердил держащий меня бандит, да смотри красивая какая, чистенькая! И он толкнул меня вперед, словно желая похвастаться перед товарищами и на секунду отпуская мою руку, — только хилая совсем, придется ей по очереди развлекаться, всех сразу-то и не выдержит наверно! Эй, стой! Дура! Стой!

Это предназначалось уже мне, потому что, когда смысл его слов дошел, наконец, до моего переполненного ужасом сознания, тело само отчаянно рванулось в сторону и я, не разбирая дороги, и почти ничего не видя перед собой, побежала в нависающий над дорогой лес.

Да только я была всего лишь девчонкой, впервые оказавшейся в этом лесу. А вот преследователи мои, очевидно, знали его хорошо. Достаточно хорошо, чтобы загнать меня в ловушку. Я замерла перед огромной, лежащей на земле елью и в панике оглянулась. Разбойники, уже никуда не спеша, окружали меня со всех сторон. Я сунулась вниз, в густые, покрытые жесткими высохшими иголками ветки, запуталась в них и забилась, чувствуя как острые сучки впиваются в кожу. Проползти мне удалось совсем немного, не больше пары шагов. А потом я уперлась в толстые, ставшие стеной ветви и замерла, сжавшись в комочек и совершенно иррационально надеясь, что меня здесь не достанут.

— Эй, девка, — в переплетении веток появился размазанный силуэт, — вылезай по-хорошему! А то мы тебе жалеть не станем! По-полной оприходуем, так, что встать не сможешь!

В голосе бандита проскальзывали веселые нотки. Им, уверенным что добыча уже никуда не денется, было весело! Весело!

— О, вот и Матяня пожаловал! — еще один разбойник остановился у входа в мое убежище. Зашуршали ветки, он, очевидно, хотел разглядеть меня, — ты, простофиля, девку упустил, тебе и доставать! Давай, лезь за ней!

Впереди послышалось недовольное кряхтение и полоска света исчезла, очевидно перекрытая мужским телом, загородившим проход. Я, поскуливая от ужаса попыталась пробиться дальше, в глубь ветвей, но там они росли так густо, что попытка моя была обречена на провал, даже не начавшись. Между тем мужчина уже лег на землю и медленно, упираясь локтями, полз в мою сторону. Вот из пробитого моим телом прохода появились мощные волосатые руки, я замерла, в ужасе глядя на то, как медленно, одна из них отрывается от пола, и тянется вперед, чтобы жестким капканом сомкнуться на моей лодыжке.

— Тяните, — услышала я сквозь стук сердца в ушах, — я ее взял!

А потом одним мощным рывком меня выхватили из укрытия и я, едва успев прикрыть лицо рукавом куртки, оказалась на полянке. Вокруг, мерзко ухмыляясь, стояло три разбойника.

— Ну что, набегалась? — один из разбойников сделал шаг ко мне, демонстративно начиная развязывать пояс штанов, — пора и делом заняться!

Я попыталась перевернуться, встать, сделать хоть что-нибудь, но тело, скованное ужасом не слушалось. Я не могла даже двинуть рукой и лишь в ужасе наблюдала, как насильник приближается ко мне, как падает вниз его одежда, обнажая уже готовое к работе орудие.

— Что, замерла? — мужчина опустился рядом со мной и рванул в стороны полы рубашки, обнажая нижнюю сорочку, — поверить не можешь своему счастью? Тебе, поди, настоящего мужика еще и видеть-то не доводилось?

Ответом на его слова был дружный смех, прерванный тихим, на грани слышимости рычанием. Я заторможено перевела взгляд с разбойника, так и стоящего на коленях со спущенными штанами, на источник звука и чуть не заплакала от радости. На самом краю поляны, в тени деревьев стоял огромный серый волк. Он снова зарычал, на этот раз громче и сделал шаг вперед, на свет. Я увидела желтые, звериные глаза и огромные клыки, длиной в мизинец, а потом один из мужиков дернул меня за отворот рубашки и в тихом ужасе прошептал:

— Это оборотень! Оборотень! И девка его! Надо ей прикрыт…

Закончить он не успел. И вообще больше ничего не успел, потому что гигантский зверь выскочил на поляну и, в несколько мощных прыжков достигнув разбойника, уронил его на землю, одним ударом когтистой лапы разрывая горло. На меня брызнула горячая кровь, но я даже не закрыла глаза, и не отвернулась, с каким-то нереальным спокойствием наблюдая за тем, как Стэн убивает и остальных разбойников. А потом медленно, с трудом двигая непослушными конечностями поднялась и, обняв тяжело дышащего хищника за шею, прижалась к его окровавленной шкуре. И почувствовала под своими пальцами железо арбалетного болта. Он по прежнему был в его теле. А потом волк тихо заскулил и очертания его поплыли, оставляя в моих руках смертельно бледного, тяжело раненного, умирающего мужчину.