Слезы Невидимых. Золотой Разброс. (Всеволод Алексеевич Буйтуров) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 3)

А те, лопухи, всё равно напортачили. Дружок мой милый мне потом дорогу, по которой Слёзы под Могучую Реку приплыли показывал. Там пополам нефть и золото смешаны были. Что характерно без всякого участия ртути. Вредно, говорят, теперь так делать стало. Даже ртутный градусник разбить — и то скандал. А здесь — тысячи тонн золота амальгамировать надо. Это ж и ртути тысячи тонн!

Ну, они в те времена про вредность ртути вряд ли знали. Дух Земли и при помощи Земных Горючих Слёз что угодно сотворить мог. А мне мой кобелёк показывал, где те речки протекали: по руслу рек подземных. Только воду в них временно Дед на нефтезолото заменил (Может кто-то из людей что и прознал. Ведь придумали название «нефтедоллары»! (Сами, точно не могли додуматься).

Ладно, пёс с ними. А мой-то Пёсик в любовном томлении все разгавкал. Я как на территории монастыря оказалась, сразу истоки тех речек учуяла. Пометить пришлось по-кобелиному. Срам мне, порядочной сучке, ногу задрав мочиться. Но по-другому как помечу? А Игумен осерчал. Говорил, пакощу во дворе. Особенно за Старческую могилку переживал.

А что делать. Если там главный подводный рукав нефтезолотой реки начинается?

А Хризостом, точно, что-то заподозрил. Слишком упорно держались Монастырские за свою хибарку…

Как только особняк татарский снесли, начали на месте этом археологи чумские раскопки производить, котлован рыть. Игумен — человек передовых взглядов, образованный. К достижениям науки относится уважительно. Ведь говорят, что настоящая наука никогда не опровергала религиозных мировоззрений. Только подтверждала. ( Слышала, как Колян с Писателем на эту тему беседовали.)

Копнули, а там кладка каменная. Думали, фундамент старый. Ещё пару метров прошли — это, братцы, стена оказалась. Какого-то подземного древнего строения. Ещё метр вглубь — снова стена. И вода, со всей дури откуда ни возьмись, словно в низине, а не на горе! Пока суть да дело развернулись археологи так, словно Генрих Шлиман ещё один древний город Троя ищет, и методы раскопок такие же, как у немца, несовершенные.

Нашли пару гробов и зависли по причине поднимающегося уровня воды. Говорят: результаты уже есть – старинное захоронение нашли. Чего тут искать на месте кладбища: где ни копни — везде на кости наткнёшься.

Приказал Хризостом раскопки остановить. Мол, разобраться надо. Теперь территорию громадная ямища украшает. Осушать да застраивать как-то надо. А не принять мер вовремя — в котлован птички на лапках икру притащат и ратаны расплодятся. Ладно бы карп: он рыба в монашеском быту полезная. Особенно в пост. А вода всё поднимается…

Ученые бегают: согласования да обоснования составляют. Статьи в свои научные журналы шлют об открытиях. Хотят еще копать. Только кто им позволит?

Колька говорит: Хризостом задумал Институту мелиорации и гидрологии проект осушения котлована заказать. Если надо, даже бурение отводных скважин на территории разрешить грозится. И отводной дренажный канал к Ушкуйке оплатить готов. Была бы смета предоставлена. Негоже болото с руинами на дворе иметь. Мол, уже и вороньё, и публика сомнительная на дворе бродит…

Гав!.. По-нашему, собачьему, это значит приплыли!!! Гав! У-у-у-у-у!

Нельзя глубокие раскопки здесь допустить. Тем более бурение. Катастрофа это для Племени, и для Могучей Реки, и для Деда Речного, и много-много ещё для кого. Веками хранили Монастырские свою тайну, века Дети надеялись, а теперь всё прахом пойдёт!

Надо бы с нужными людьми связаться. Да кто собаку слушать станет? Жалостливая становлюсь здесь в благоустроенном коттедже. За всех поплакать уже готова. Это к материнству. Всех любить хочется.

И вообще: `надо быть добрее. Базуку вот уже за хозяина почитаю, хотя изначально он меня просто Коляну втулить хотел, но теперь, чую, и сам ко мне стал неравнодушен.

Может, намекнуть про то, что в здешних побасенках трущобами называют. Да будет ли толк? Без Духа Земли Водяной Дед такое дело не подымет. Кишка тонка. И ещё без Солнца никак. Где столько мощностей взять? А учитывая их многовековую ссору, консенсуса ожидать трудно…

Вот и ещё глава моих мемуаров готова. А пролаять некому. Сколько я уже рассказов в голове держу, а нового поколения, достойного передачи опыта не наблюдаю!

Можно, конечно, ненавязчиво подтолкнуть Лёху к клубу собаководов, но там, точно, мне партнёра для вязки не подберут. Нет здесь такой породы. Найду сама. Пусть не знатного, но достойного. С ним и повяжусь. А щеночки родятся — целые дни лаять им буду. Пока всё не передам.

Зря я тогда про Гитлерову собаку у Светящегося поподробнее не разузнала. Что-то, помнится, он про неё говорил, да мне не до того было. Не о кобелях думала, о щеночках. Но вдруг где встречу. А может у этого Гитлера тоже сучка? Тогда ни-ни. У меня ориентация правильная, и деток в таком союзе не сделаешь».

Без собственного угла

Заводская общага — не самое лучшее жилище на Земле. Но, за неимением, на безрыбье сгодится. Только не для Хана.

Как расселили монастырский особняк, дали всем жилплощадь по действующим нормам. Считай, все жильцы получили благоустроенные квартиры. Только с Ханом была загвоздка: прописки не имел никакой. Хотели административное правонарушение впаять, да выслать в сельскую местность. Потом мудро решили, что если одного из этой Орды тронуть, устроят свистопляску. Опять тяжбы пойдут да призывы к общественности защитить представителей коренного трудового населения.

— Вы, гражданин Тогизбеев, без прописки, без регистрации существовать изволите. Паспорта, опять же, предъявить не можете. Ну и что, что в связи с утерей? На основании чего новый документ будем оформлять? — начальник райотдела не на шутку рассердился. Потом вспомнил пословицу, что «на сердитых воду возят».

Отделался Тогизбей символическим штрафом. А под эту лавочку с регистрацией, впихнули его в общагу судоремонтного завода, который к тому же ещё и за городом находился. Совсем оторвали от привычной среды. Хоть и непонятные, но всё-таки родственники в лицах Аманджолиной семейки имелись. Быт налаживали неприспособленному Хану.

Первая суровая встреча с действительностью пригородного общежития произошла уже наутро первого дня пребывания Тогизбея по новому месту жительства.

— Слышь, паря! С новосельицем! Помоги сколько можешь по-соседски. Трубы с утра горят!

— С удовольствием, уважаемый сосед. Я как раз в трубах и разбираюсь. На нефтепромысле тружусь, ремонтными и аварийными работами заниматься приходилось.

— Ха! Шутник! — залился похмельным булькающим смехом новый знакомый, — нет бы, просто сказать, что тоже в опохмелке нуждается, а он как загнул! Ну, если бабульки есть, пойдём трубы чинить!

***

Починили…

Аманджола полдня провёл в отделении полиции посёлка судоремонтников. Новый жилец и так проблемной общаги сказал новое слово в истории пьяных дебошей посёлка: когда совсем ужрались с собутыльником, начал требовать шамана с бубном и лучших танцовщиц племени. Танцовщиц для прикола изобразили две бойкие бабёнки непонятного возраста, но понятного рода деятельности. Шаманом с кастрюлей вместо бубна скакал хромоногий алкаш из соседней общажной секции.

Это бы всё ладно. Так ведь произвел нового друга с горящими трубами (имя спросить не догадался) в почетного старейшину с правом совещательного голоса и велел всем присутствующим присягнуть новому чиновнику Племени, и в знак верности поцеловать его сапог.

Сапог у пропойцы не было. Были драные китайские кроссовки. Зато драка получилась грандиозная, всеобщая драка.

«Эти два огрызка нас совсем опустить решили! Западло ботинки лизать! Даже за халявную выпивку!» ‑ Вопль народного гнева прокатился многодецибельной волной по окрестностям.

Понятно, что когда Аманджола с супругой прибыли в полицейский участок, для опознания и решения проблем, опознание было затруднительно: рожу Великому Тогизбею простые труженики разделали по-простому, демократически. До полной неузнаваемости. Зажила бы до следующей вахты!

Аналитическая записка (продолжение)

Следующая по значимости ячейка — Шаман Турухан, Лхасаран, Доктор из Скорбного Дома. Переходим к рассмотрению её представителей и особенностей их взаимосвязей.

Турухан ‑ Шаман Племени во многих поколениях: это родовое имя всех Шаманов Детей Невидимых Родителей. Так Родителями было заповедано. А по сути, просто каприз скучающих Небожителей. Имя нарекли по названию реки, на берегах которой Детям и бывать-то не приходилось.

Последний Турухан Белой Горы был в служении усерден. Обладал несомненными способностями врачевателя. Как тела, так и души. Уважением пользовался безграничным и заслуженным. Во время нападения неприятеля и осады Горы активно занимался организацией отпора. Как с бубном в руках у жертвенного костра, так и с мечом лицом к лицу с неприятелем.

После Разброса на сцене, если так можно выразиться, появляется маргинальный персонаж — бродяга, недоучившийся шаман Лхасаран. Его отец Цэрэмпил в свое время известен был среди бурят как авторитетный специалист своего дела. Но беда многих шаманов не миновала и его: Цэрэмпил страдал тяжкой алкогольной зависимостью и погиб от несчастного случая, не успев завершить образование и воспитание сына.

В становлении будущего великого восточного целителя Лхасарана Цэрэмпиловича Багмаева сыграл решающую роль исследователь Сибири и Дальнего Востока граф Лев Николаевич Брюханов-Толстый. Впоследствии граф отказался от двойной фамилии: части Брюханов и Толстый на его взгляд по смыслу дублировали друг друга. Вторая часть фамилии с сохранением титула «граф», но изменением буквы «ы» на более благозвучную «о» отошла к дальнему родственнику и тёзке Льва Николаевича, проживавшему в Тульской губернии. (Впоследствии известному литератору).

По ходатайству и при поддержке Графа Лхасаран получил в Петербурге блестящее образование и сформировал в светских кругах обширную практику как модный целитель.

Неполным было бы представление о данной группе, без упоминания известного доктора тибетской медицины Петра Александровича Бадмаева, пользовавшего императоров Александра Третьего и Николая Второго и примыкавшего к оппозиции против Григория Распутина. Сходство фамилий и бурятское происхождение говорят сами за себя.

Сложное сочетание имён бурятских представителей Разброса требует привлечения к исследованию специалиста в данном вопросе.

Гэгээна — Просветлённого, врачевал Лхасаран — Защищенный Божеством, Цэрэмпил, отец Лхасарана — Множащий Долгую Жизнь.

Добавим сюда и Жамсаран — бурятское имя Петра Бадмаева до крещения. Он был крестником императора Александра Третьего. Жамсаран — Божество Воина.

Фамилия Бадмаев восходит к бурятскому имени Лотос. Багмаев, вполне может быть искажённой формой. Но, повторюсь, здесь требуется отдельное исследование специалиста, выходящее за рамки данной записки.

Более поздние «модификации» Турухана: Доктор из Скорбного Дома города Чумска и руководитель Ладожского филиала ИИВЖН Лхасаран Цэрэмпилович Багмаев.

Межличностные отношения в данной группе характеризуются полным неотождествлением себя ни с одной ипостасью. Даже ладожский профессор Багмаев Л.Ц. считает своего коллегу профессора БагмаеваЛ.Ц. из Чумска всего лишь однофамильцем и полным тёзкой, отмечая при этом некоторую курьёзность такого совпадения. Про внешнее сходство и говорить излишне. Не обращают внимания господа врачи.

О существовании исходного варианта — Турухана как своего «родоначальника» Лхасараны даже не подозревают.

Дополнение 2:

Языковой статус: Лхасараны имеют прекрасное образование. Помимо знания родного бурятского языка знают английский, немецкий, французский. Естественно, как представители докторского сословия разбираются и в латыни.

Заслуга Лхасарана-петербуржца — воспитание и обучение, в том числе и языковое, Бабая-Фируза в Петербурге.

Продолжим нашу систематизационную характеристику фигурантов Золотого Разброса. Следующая группа ‑ русское трио: Иван Семёнович Козловский — педагог женской гимназии, Иван Семёнович Козловский — преподаватель педучилища, впоследствии педколледжа города Чумска. И, как возможно вы уже догадались, вершина треугольника — Атаман Ерофей, возглавлявший набег Вольницы на владения Племени и он же в составе казачьего отряда, основавшего Удинский Острог (затем Верхнеудинск и Улан-Удэ).

Колян, Писатель, Базука, Водяной Дед и прочие

В особняке Алексея Базукина было шумно. Провожали Писателя, который отбывал вслед за полётом вдохновения, летевшего на этот раз в Кострому. Там ему каким-то чудом удалось обнаружить старожила, служившего вместе с его дедом в армии адмирала Колчака.

Дед иногда в подпитии намекал, что знает секрет колчаковского богатства, но связан клятвой, нарушить которую никак невозможно. Но есть, мол, в Костроме однополчанин Архипка Незванов, который клятву не давал: некому стало клясться, когда до него очередь дошла.

Тот Архипка иногда на Пасху или Рождество присылал деду открытки. Адрес, стало быть, имелся. Вот и решил Писатель новую тему разрабатывать. Тоже о золоте. Много ведь наработок и сцен интересных сочинил. А помещать их оказалось некуда. Сыпался на глазах сюжет о Монастырском сокровищах. И с территории выселили. Но не тот человек был будущий известный Писатель, чтобы хоть одну, в муках рожденную, строчку просто так выбросить.

— Ну, за здоровье выпили, теперь давай дорожку погладим.

— Да по полной. Чего руки-то трясутся? Ещё возьмем!

— Мне жалко, что ли? — оправдывался виночерпий Колян, — Сами порубитесь раньше времени, если так частить да полнить будем!

— Правильно мужики, не гоните лошадей, а то гусей погоните! — поддержал друга Писатель. Послушайте лучше. Что я вам скажу:

— Днями сон приснился мне престранный. Будто стою я в подземелье глубоком, а стены из жёлтого металла отлиты. Пригляделся — не стены это вовсе, а штабеля из брусков золотых от пола до потолка. Так что только проход свободным остаётся. А сколько эти штабеля в глубину понять никак нельзя

В конце прохода сидит седой старик. Слепой видать, потому глаза его золотыми кружочками прикрыты размером с советский рубль с Ильичом.

— Вижу я тебя, парень, — говорит. Только видение моё не земное. Мне глаза не нужны. Века в темноте просидел: внутренним светом золота пользоваться научился. А в нём больше видно. Вот и тебя насквозь зрю: хороший ты человек, но алчность уже пытается запустить свои щупальца к тебе в душу. Не книгу новую мыслишь людям дать как духовное богатство и пищу. Сам норовишь Золотому Идолу поклониться. Остановись, пока не поздно. Поезжай в Кострому. Там, если образумишься, да с Архипкой — дедовым дружком подружишься, может, и напишешь сказ людям полезный.

А за богатством не гонись. Всё равно всю жизнь нищим проживёшь. Не для тебя это. Сказано: гений должен быть голодным!

— Так прям и сказал про голодного гения? Что-то ты слишком загнул! — Базука недвусмысленно покрутил пальцем у виска.

— Ваше дело, верить или нет. Я врать не стану. И Златому Идолу даже мыслей не было поклоняться.

— Ну да — это у вас писателей не вранье, а творчество называется. А денег голодному гению ясно, что не надо.

— Ладно, пошумели и хватит. Друзьями расстанемся. Поди ещё доведется встретиться. — Колян пригасил слегка разгоревшуюся дискуссию.

На том и порешили.

***

— Дед, слышь-ка ты чё, а? — Дух Могучей Реки оглядел подвальное помещёние Базукина дома. Здесь до выяснения обстоятельств и перспектив на дальнейшую деятельность выторговал он себе согласие домовладельца на организацию озерка для временного проживания. Не озерка, так — лужи. Сдаваться пока Дед не собирался. А на Могучую Реку тошно было при нынешних там безобразиях возвращаться.

«Сдаваться не собираюсь, а голова сдаёт. Отдыха требует. Уж из пустых углов голоса слышу. Собака, вон, ничего не слышит».

— А потому и не слышу, что это я с тобой говорю. Ну, не пялься ты так на меня, старик. Жил давным-давно в ваших краях знаменитый конокрад Мишка Смоктунович. Ходил в надраенных дёгтем сапогах, а подпоясывался кнутом. Любил он эти края и Могучую Реку. Да только бежать пришлось от властей да хозяев лошадей украденных.

А знаменит он не тем, что коней воровал Он отец артиста великого — Иннокентия Михайловича Смоктуновского, который, правда, тоже воровством промышлял: «Волги», тибрил и продавал. Поймали. В тюрьме сидел.

Так что воровством в дамки не выйдешь. А ты и не конокрад, и не машинокрад. Ты собакокрад. Собаку у бедных таёжных жителей спёр, и разбогатеть на том задумал! Мелко плаваешь в своей Могучей Реке!

— Больно много знаешь! — огрызнулся Дед.

— Да уж умом да знаниями Духи не обидели. А ты про меня ровным счётом ничего не знаешь. Иначе не тронул бы. Я самого Духа Земли протеже. Ты с ним и так в ссоре, а если ещё я пожалуюсь, он тогда вовсе обратный путь тому золоту, что тебе поперёк горла и фарватера стало, заборонит!

— А говорить где научилась?

— Неважно где. Важно — как и о чём. На самом деле все порядочные собаки умеют. Это собака Павлова при свете лампочки слюной истекала, а пожрать попросить не догадывалась. Тупая псина старичку попалась.

А путные все умеют. Только нам это без надобности. Мы телепатически можем общаться. А менее развитые виды млекопитающих, (понимаешь о ком я), обязательно словами да звуками мысли передают. Мы лаем только, когда свои воспоминания потомкам передаём (пустолайки подзаборные не в счёт). Так это — высокое искусство. Ты за меня держись. Слушаться будешь — не обижу.

— Дожил!!!

— Не причитай, как баба! Слушай мою команду!

— Ну?

— Загну! Я за словом в карман не полезу. Будешь хамить, тебе же проблем больше. Я теперь грамотная и образованная благодаря вынужденному переселению. По твоей, кстати, вине.

— Ну, говори, не томи. Всё равно деваться мне некуда. Хоть в собственной Реке топись.

— Так ты же не можешь утонуть!

— То-то и оно! Говори уж.

— Короче, я временно пост оставляю. Ты за старшего. Я пока переселяюсь в приют для бездомных животных. Нашла там себе достойного спутника жизни на ближайшее время.

— Совсем плохо! И что мне делать?

— Наблюдать, наблюдать и наблюдать. Без анализа. Видали мы, какой из тебя аналитик. Вернусь — всё расскажешь подробно, выводы буду сама делать. И дальнейшие указания тогда получишь. А сейчас извини. Эту течку я так бездарно пропустить не могу. Мемуары собственные скоро забывать начну.

Лёхе, хозяину моему названному скажи, сбежала. Пусть лихом не поминает и не расстраивается!

— Черт-те что! — Дух Могучей Реки выглядел совсем немогуче. Скорее наоборот…

Аналитическая записка (продолжение 2)

Продолжим нашу систематизационную характеристику фигурантов Золотого Разброса. Следующая группа: трио Иван Семёнович Козловский — педагог женской гимназии на Белой Горе, Иван Семёнович Козловский — преподаватель педучилища, впоследствии педагогического колледжа города Чумска. И, как вероятно вы уже догадались, вершина треугольника — Атаман Ерофей, возглавлявший набег Вольницы на владения Племени и он же в составе казачьего отряда, заложившего Удинский Острог (затем Верхнеудинск и Улан-Удэ).

«Основоположник» данной тройки в исходном состоянии прожил обычную жизнь служивого человека. Только ощущение прикованности к Белой Горе, на которую он всё-таки в старости вернулся доживать свой срок, не покидало его всю жизнь. И снился один и тот же сон: полёт звенящей стрелы в знойном летнем воздухе, который ему нестерпимо хотелось прервать. Об этом он на смертном одре поведал. Роковая стрела навсегда связала Атамана с Племенем.

Привязка Ерофея к Горе породила феномен Разброса людей, не принадлежащих по крови к Племени, но кровью с ним объединённых.

Иван Семёнович Козловский, родился в 19 веке в семье разночинцев. Получил музыкальное образование. Служил педагогом-музыкантом.

«Одновременно» во временном пласте середины 20 — начала 21 веков появляется на свет Иван Семёнович Козловский, человек сходной судьбы и профессии, только в другой общественной формации.

Характерная черта этих разбросанцев: пожизненная постоянная привязка к Белой Горе — и жили, и учились, и работали Иваны в одном районе ‑ Белой Горы.

Дополнение 3:

Языковой статус группы не представляет особого интереса, однако для полноты изложения следует отметить:

Ерофей в Чумске — знание родного русского языка, приобретенные поверхностные знания языка и обычаев коренного населения.

Ерофей в Удинском Остроге — русский и азы бурятского.

Иваны Семёновичи — родной язык, плюс гимназический курс и, соответственно, школьный иностранных языков.

Следующая, если так можно назвать, группа — Лилия, мадемуазель Лили, Лилиан, Лилия ЭльрудовнаЧистозерская…

Вакханалия

Сразу после неудачной попытки вырыть котлован на месте снесённого особняка Монастырских татар и в монастыре, и в педколледже начали происходить, странные события. По ночам повадилось слетаться на деревья вороньё, оглашая окрестности мерзким карканьем.

Какой-то доморощенный юморист-всезнайка из расположенной неподалеку от монастыря многоэтажки тут же повадился ставить по ночам диск с романсом на стихи Пушкина. Пушкин бы ладно! А вот музыка композитора Верстовского представлена была в стиле «Трэш метал»:

Ворон к ворону летит,

Ворон ворону кричит:

«Ворон, где б нам отобедать?

Как бы нам о том проведать?

Злобного шутника изловить никак не удавалось. Из многочисленных окошек многоэтажки раздавалось радостное ржание ценителей тонкого юмора.

Братия приходила в смущение. Молились ночью сугубою молитвою и читали Псалтирь. Особенно проникновенно получался у Игумена Псалом 101:

Уподобихся неясыти пустынней,

Бых яко нощный вран на нырищи…

Неясыть, понятно ‑ сова. Нырище — развалины старого дома или старое засохшее дерево. Страшновато выходило. Это если не задумываться, что был здесь когда-то Родительский Дом исчезнувшего Племени. А так некоторые духом слабые даже дерзали думать, что в Псалме сокрыто пророчество о разрушении Обители…

За стенами монастыря упорно пытался обосноваться цыганский табор. На сооруженных из обломков кирпичей очагах бурлили котлы с варевом. Смуглые ребятишки купались в латанных-перелатанных надувных бассейнах, спасаясь от летнего зноя.

«Куплю золото! Продам-куплю сотовый», ‑ вопили женщины в длинных пёстрых юбках чуть ли не на паперти.

Непременный в такой обстановке звон гитар тоже присутствовал.

Резко убавилось количество прихожан: молодежь ещё держалась, а вот пожилые люди побаивались пробиваться через цыганские кордоны.

В колледже в одну ночь лопнули с оглушительным грохотом деки на двух фортепьяно. Шум вызвал очередной ночной переполох. Колледж понес невосполнимые убытки. Вызвали настройщика Ильича, но тот только кряхтел и разводил руками: «Восстановить невозможно. Это не деки лопнули, а чугунная рама, которой оснащены эти пианино фабрики музыкальных инструментов «Кузбасс». Могу только профилактику дать уцелевшим инструментам».

А вода все прибывала. Чуть — и по всему двору разольется!

В геометрической прогрессии к росту уровня воды усилилось рвение копателей и кладоискателей всех мастей. Но даже из самого мелкого раскопа начинала тут же сочиться вода. Одержимые поисковики бросали свежую ямку и тут же рыли новую. Двор приобрел плачевный вид.

«Срочно мелиораторов и бурильщиков пригласить! ‑ распорядился Хризостом. — Пока ямину не вырыли, ещё терпимо было. Если копателей не считать! Сейчас же форменное безобразие. Пусть хоть насквозь Гору пробуривают, только б двор осушили!

Скоро под воду уйдём! На возвышенности против естества уставов. Господи, прости, новый невидимый град Китеж образуется!»

***

Звонарь Николай Обвалов категорически отказывался исполнять свои обязанности. Когда его всё-таки урезонили, поо6ещав долгожданную прибавку к заработной плате, он на колокольню поднялся…и, к ужасу братии и прихожан, очень ловко, с чувством исполнил на колоколах мелодию песни «Подмосковные вечера».

После чего спустился на землю, поклонившись поясным поклоном Игумену, Братии и народу, попросил у всех прощения и удалился со двора.

Не успели утихнуть пересуды по поводу эксцентричной выходки звонаря, как к парадному педколледжа подкатил микроавтобус с надписью «Киносъемочная. Экскурсии».

Бойкий паренёк в бейсболке из бересты, вероятно очень неудобной, выскочил из машины, волоча за собой промостойку с надписью «Экскурсии на могилу великого русского поэта М. Ю. Лермонтова». Парень ловко разложил на стойке стопки билетов, распахнул ноутбук и врубил запись декламации стихотворения «На смерть поэта»:

Погиб поэт! — невольник чести —

Пал, оклеветанный молвой,

С свинцом в груди и жаждой мести,

Поникнув гордой головой!..

Не вынесла душа поэта

Позора мелочных обид,

Восстал он против мнений света

Один как прежде... и убит!

На фоне скорбного речитатива юноша тоном профессионального то ли зазывалы, то ли тамады приглашал учащихся колледжа, гостей города и всех желающих совершить научно-познавательную прогулку к месту захоронения великого поэта:

«Выезд через двадцать минут. В пути вам будут предложены прохладительные напитки и свежая пресса. Первая остановка ‑ дорожный указатель «Пятигорск ‑ 5 км»: девочки налево, мальчики направо. Вам будет предоставлена уникальная возможность принять участие в съёмке документального фильма о творчестве поэта!».

Из окна второго этажа высунулся взлохмаченный настройщик фортепьяно Ильич. Почесав камертоном затылок, он воззвал к агитатору:

— Побойся Бога! Святое место рядом! Какой такой Пятигорск в Сибири! Дурят народ всякие проходимцы! И вообще, Лермонтов похоронен в родовом имении Тарханы!

— Там его насовсем похоронили! А временная могила в Пятигорске была. Плохо в школе учились, дядя!

— Ладно, пусть в Пятигорске. А Сибирь причем?

— На Спасский тракт сгоняй да посмотри. Дорожный указатель на выезде из города стоит: Пятигорск — 5 км. Мемориальный комплекс «Могила М. Ю. Лермонтова — 5,5 км.».

— Ладно заливать: ночной клуб «Пять Горок» на повороте с тракта стоит! Что, одни дураки кругом что ли?

— Сам посуди: вчера на Центральном рынке работали — четыре экскурсии за день сколотил! — откровенно похвастался прохвост. — А здесь у нас ещё в рамках изучения творчества Михаила Юрьевича слёт археологов-любителей. Немного краски — и «Пятигорск из «Пяти Горок» готов! У каждого свой бизнес!»

Учёную беседу прервало появление тройки с бубенцами, влетевшей на двор. Ряженые цыгане с гитарами за незнанием подлинного цыганского фольклора самозабвенно заорали:

Мохнатый шмель

На душистый хмель,

Цапля серая в камыши…

Но голоса ряженых оборвались как по команде, так как в проломе стены показались недовольные физиономии цыган настоящих.

— Господа! — не смутившись конфузом с поддельными цыганами, проорал в микрофон с передовой тройки мужичонка в смокинге. — В наш город прибыл с презентацией своего нового блокбастера выдающийся режиссер современности Никита Сергеевич Суриков! Только в кинотеатре «Минимакс» — творческая встреча со съёмочной группой и премьерный показ! Поприветствуем господина Сурикова!

Вальяжный господин, сидевший на облучке рядом с кучером, привстал и слегка поклонился публике, приподняв щегольскую белую шляпу.

Однако долго удержать внимание народных масс режиссёру и его команде не удалось.

Под марш из оперы Джузеппе Верди «Аида» во двор педколледжа, браво маршируя, вступил симфонический оркестр в полном составе, играя на ходу. Арфу, литавры, рояль и другие громоздкие атрибуты лихо двигали на специальных тележках вместе с исполнителями специально обученные люди.

За оркестром плыла разноцветная толпа клоунов, жонглеров, акробатов, заклинателей змей с удавами на плечах и прочего циркового люда.

Двое на ходулях несли над толпой лицедеев транспарант: «Бродячий Китайский симфонический оркестр и цирк Тао Линя». Более мелким, но приметным шрифтом было приписано: «Всего один концерт в Чумской филармонии в поддержку забастовки местных коллег-оркестрантов. Играем классику на слух».

Учёный цирковой медведь как-то сразу почувствовал симпатию к Режиссёру и, расталкивая толпу зевак, словно ледокол, двинулся к последнему брататься, широко разведя лапы.

Но заключить в объятия Никиту Сурикова топтыгин не успел.

Перед носом животного со свистом пролетела стрела с ярким оперением, выбившая камертон из руки всё ещё глазеющего из окна настройщика.

Окрестности огласились воинственными криками. Люди в красных кафтанах с кремневыми ружьями и пиками ожесточённо нападали на граждан в белых домотканых рубахах, лихо отстреливавшихся из больших луков.

Наиболее рьяные уже сошлись в рукопашной и в сабельном бою.

Из окна колледжа высунулся краснокафтанный субъект. Отмахнувшись длинной саблей от неуёмного в своём любопытстве настройщика, кафтан ловко вывесил на фасаде учебного заведения баннер: «Привет участникам Турнира Сибири по историческому фехтованию и реконструкции!»…

Меж тем, широкий фронт самодеятельных любителей археологии с лопатами и ситами для просеивания грунта уже решительно пытался вспахать многострадальный монастырский двор, ловко уворачиваясь от реконструктивных фехтовальщиков.

Всеобщее безобразие дополнила влетевшая на двор колонна байкеров на ревущих мотоциклах.

За спинами мотолюбителей пристроились их боевые подруги, размахивающие на ходу предметами женского туалета.

Надписи на вымпелах, развевавшиеся за машинами, гласили: «Если за спиной у байкера подруга — она ему нравится!».

Перекрывая общий гам, во двор ввалилось стадо крупного рогатого скота (коров). Предводительствовал пегий бык с колокольчиком на шее и кольцом в ноздрях. Они уверенно устремились к котловану на месте особняка и попытались организовать там водопой. Но оказалось слишком для этого глубоко. Часть животных пустилась вплавь.

— Сбегли, итить твою мать! — неожиданно громогласным голосом посетовал плюгавый мужичишка-пастух, ‑ мать их коровью туда-сюда! С краю города вдоль Ушкуйки чесали. Где ж мне за ними поспеть?

— Господи, милосердный! Говорят, ведь коровы плавать не умеют! — обескураженно выдал Хризостом, не обращая внимания на вопли пастуха.

— Ничто, Отче! Я в мальчонках пастушил: могут, коли захочут, — утешил Игумена юродивый Валерик. — Люди сказывают, в Новом Афоне коровки беспрепятственно на территории монастыря пасутся и травку пожинают! Не беда, коли у нас — водички изопьют!

— Истинно вакханалия! — возопил несчастным голосом Игумен, ‑ только вакханок с Бахусом не хватает!

Сказал, и тут же пожалел о сказанном. Весьма.

На двор вкатилась пулеметная тачанка, где наряду с пулеметом почетное место занимала пузатая жестяная бочка с надписью «БАЛТИКА».

Верхом на бочке восседал революционный матрос в бескозырке с надписью «Крейсер «Аврора».

Где «Балтика» — там Россия! — вещал в микрофон представитель сознательных революционных масс.

За тачанкой, предводительствуемые особой женского пола, но в галифе и рваной тельняшке, выплясывали огненный танец не к добру помянутые вакханки в коротких белых туниках и с бутафорскими пивными кружками в руках.

Казалось, дальше уже некуда, но вдруг со стороны колледжа ветерок принёс запах нафталина. Во двор выскочили воспитанницы среднего специального учебного заведения. На девушках были юбки с многочисленными кружевами и оборками, позаимствованные явно в запасном фонде костюмерного цеха Театра Драмы (они-то и источали нафталиновый дух). Под бодренькую минусовку девицы грянули:

Без женщин жить нельзя на свете! Нет!

Одновременно наблюдалась попытка исполнения канкана с демонстрацией нижних конечностей в неправдоподобно ярких чулках и подвязках.

Сменилась музыка и вперёд выступила студенточка Вера Красоткина, прозванная за скромность гимназисткой. Однако на сей раз скромница одета была в бальное платье с обнажёнными плечами и спиной. При этом пышный бюст её все время пытался покинуть тесный корсет.

Со знанием дела Верочка повела густо накрашенной бровью, стрельнула черными бриллиантами глаз и запела:

Частица чёрта в нас

Заключена подчас.

И сила женских чар

В душе творит пожар…

Арендованное платье, понятно, никто не подгонял по фигуре и девушка свободной от микрофона рукой упорно препятствовала выскальзыванию девичьих молочных желез из непривычного наряда. Процедура усмирения непокорной молодой груди превратилась в отдельное шоу. Явно эротического характера.

Верочке на смену опять выдвинулся женский коллектив с конечностями. Стройность и красоту ног и того откуда они росли не могли скрыть даже нелепые наряды. Взлягивая и ещё выше подобрав пёстрые юбки, девчонки дружно завели бессмертное:

Красотки, красотки

Красотки кабаре…

— А-а-а-а-а!!! — возопил в ужасе Отец Игумен. К нему уже с поклонами вприпрыжку спешил директор колледжа.

‑Виноваты, Святой Отец! Накладочка вышла. Мы вот самодеятельность возрождаем, во Дворце Профсоюзов выступать будем на конкурсе. Коллектив у нас женский: надумали попурри исполнить из оперетт.

У нас даже кастинг прошел: самых хорошеньких отобрали. Европейская музыка, понимаете ли! А сценка у нас в колледже крохотная, вот и решили прогон во дворе сделать. И погода замечательная! Простите, не знали, что у вас тоже мероприятия запланированы!

***

Так уж природа распорядилась, что после выступления женской самодеятельности с конечностями, подвязками и творящим произвол бюстом, многие миряне, послушники, семинаристы и даже монашествующие испытали жестокое плотское искушение.

Кажется дальше уже некуда, но невиданное нашествие было последним штрихом дополнено появлением группы в оранжевых одеждах.

«Индусы» расселись на газоне близ новообразовавшегося водоёма и под аккомпанемент ситара, барабанов и ручной фисгармонии завели: «Хари, Кришна! Хари, Рама!».

— Люди! Это воды Великого Озера Радхакунд — самого священного места во Вселенной — явили себя в нашем краю. Вот и коровы священные в нем омовение принимают!

Плюгавый пастушок, яростно матюгаясь, выгонял бичом стадо из воды, тянул бедных животных за рога, крутил хвосты: вдруг какая бурёнка утопнет — не рассчитаешься!

Тем временем девицы в сари по-быстрому разложили на травке кришнаитскую литературу на продажу. Для желающих приобщиться, так сказать.

Воздействие неожиданного дикого сборища на братию, прихожан, коллектив педагогического учебного заведения и просто прохожих описанию не поддавалось.

Прибывший к месту происшествия наряд полиции ничем помочь в устранении безобразия не смог: оно само закончилось неожиданно и в один момент, как и началось.

***

Такого просто не могло быть! Быть такого просто не могло! Не могло!!! Просто не могло!!!

Епархиальное собрание вынесло определение «Об искушении и впадении в прелесть (ложное духовное состояние, заблуждение) части мирян и духовенства». В заключительной части документа постановлялось: «Особам духовного звания служить ежедневные молебны об освобождении от напасти. Усомнившимся и слабым духом совершить паломничество в Северный монастырь, где и пребывать в посте и молитве. Территорию Обители, наконец, полностью отгородить от территории педагогического колледжа, невзирая на безлепие ломаной линии забора. Девиц же обучающихся педагогическим наукам, просить соблюдать сугубое целомудрие в одеждах в учебное время.

Просить администрацию колледжа не проводить впредь танцевальных, физкультурных и прочих искусительных мероприятий на открытом воздухе.

***

А между тем…

Название имения Тарханы Пензенской губернии, где воспитывался М. Ю. Лермонтов, очень даже созвучно с названием притока Енисея Турухан и с именем Турухан.

Тархан по-монгольски — кузнец, мастер.

В «Хрониках Нарнии» английского писателя К. Льюиса «тарханы» — вельможи в государстве Тархистан.

***

Родоначальник рода Лермонтовых — легендарный шотландский бард-пророк, возлюбленный Королевы Эльфов Томас Лермонт, предсказавший смерть шотландского короля Александра Первого.

Пращур поэта, шотландский дворянин Джордж Лермонт, поручик польской армии был взят российскими войсками в плен при захвате крепости Белая. В числе «бельских» немцев поступил на службу к царю Михаилу Феодоровичу.

***

Не любят Слёзы являть свое могущество чужакам.

Не могут, однако, Слёзы терпеть забвения и невнимания.

В Могучей Реке терпели веками. Правда от скуки дразнили и смущали Речной Народ да Лесную публику.

В Обители — уважали веру новых хозяев городища. Хватало Слезам внимания Хранителей — Монастырских татар.

А вот после сноса особняка и выселения Монастырских пришлось явить свою Силу.

ВОТ И ЯВИЛИ…

Аналитическая записка (продолжение 3)

Следующая, если так можно назвать, группа — Лилия, мадемуазель Лили, Лилиан, Лилия Эльрудовна Чистозерская.

Группой данную общность сложно назвать уже потому, что центральное её звено — Туземная девушка Лилия после своей трагической смерти и воскресения под воздействием Золотого Разброса приобрела ряд необычных личных особенностей, в силу которых получила возможность влиять на формирование и состав своей ячейки.

Отметим, что данные способности оформились не сразу, а по-прошествии длительного времени. Вероятно, требовалось значительное время на перестройку психофизиологической структуры личности.

На сегодняшний день Лилия — единственная представительница разбросанцев, полностью осознающая свой статус. Мало того, она активно влияет на формирование своей ячейки. Имеется даже опыт произвольного тиражирования: Мадемуазель Лилиан, которую она произвела как замещающую себя единицу для пригляда за графом Брюхановым. Правда, постепенно функции содержанки графа несколько были расширены, исходя из конкретных целей. Например, ей доверено было сопровождение Графа в Чумск для опознания и доставки в Забайкалье Бабая.

Важной для исследовательских целей способностью Лилии является способность атрибутировать «разбросанцев» в любом временном пласте и социальной среде.

Дополнение 4:

Языковой статус практически неограничен.

***

Обзор был бы не полным, если не отметить большую общность разбросанцев — простых представителей Племени. Здесь, так же как в вышеописанных группах, имеются существенные индивидуальные отличия воздействия «Золотого Разброса» на каждого отдельно взятого представителя исследуемой категории лиц.

Общая черта — отсутствие осознания своего происхождения.

Языковой статус — в зависимости от социальной и временной среды.

В особую группу следует выделить, так называемых, Монастытских татар и многочисленную семью Алимбаевых: поскольку их функция на протяжении многих поколений — охрана и поддержка существования части оставшихся на Белой Горе после Разброса Родительских Слёз, нуждавшихся, как мы знаем, во внимании, поклонении и охране от случайного обнаружения.

И, уже совсем обособленно, стоит тандем Тогизбей-Хан и Тогизбей-нефтяник. Роль их и отношение к Разбросу ещё предстоит уточнить, поскольку они находятся в одном временном пространстве. Непонятно даже одно это физическое тело или два: На вахте и в Племени обязанности работяги и Вождя исполняются исправно.

Дополнение 5:

Примечателен языковой статус Тогизбея: попав на буровую, сразу стал говорить по-русски.

***

«Ну вот. Вроде всё, что интересовало господ учёных изложено подробно и верно. Только ведь тут всё дело в расстановке акцентов и высвечивании деталей. Исследуйте, господа! Флаг вам в руки! Всё равно ни черта не поймёте без меня. А со мной поймёте, но только то, что я сама посчитаю нужным открыть.

Я, господа, все честно и подробно изложила. Не подкопаешься. Нам ведь волей-неволей пока по одной дорожке идти надо.

Цели у нас с вами совсем разные. Вы к золоту тянетесь. А я этого золота хлебнула столько, что и умереть, и воскреснуть, и на осколки разлететься, и снова собраться хватило.

Духи с ним, Видимые и Невидимые, с этим золотом!

Мне бы семью мою несчастную восстановить. Детей с родителями воссоединить.

Бедный Фируз! Какие страдания он принял! Как у него сердце не разорвалось, когда он наблюдал за казармами? Слишком жестокая пытка послана была Хозяйкой Судеб взамен безумия…

А я? Как он меня примет, когда все закончится? Как я смогу посмотреть ему в глаза? Ведь и с меня дорого взято за жизнь: шлюха, содержанка, кокотка. Потаскуха во всех временах и состояниях!

Да! Надо же ещё как-то Фируза освобождать от гадских воплощений .Отродясь в Племени графьёв не было!

А детям как объяснить? Они уверены, что выросли в детдоме сиротами. Откуда возьмутся вдруг добрые папа с мамой у взрослых состоявшихся детей?

Золото, конечно, вещь нужная, но мне лишь как рабочий материал потребно»…

***

Аналитическая, с позволения сказать, записка, выполненная ведущим научным сотрудником ИИВЖН Лилией Эльрудовной Чистозерской, вполне устроила руководство и заинтересованных лиц. Хотя, какая заинтересованность может быть у исследователей жидких недр Земли к судьбам каких-то непонятных «разбросанцев»?

А вот в Санкт-Петербурге, в доме, сокрытом от случайных прохожих четырехаршинной стеной, куда «Записка» была доставлена незамедлительно, нашлись пытливые умы, отметившие сомнительный и даже ёрнический характер данной «исследовательской работы». Умные видно люди там собирались…

Недремлющая Ложа

В зале собраний дома за высоким забором было жарко, несмотря и не из-за ненастного питерского утра. Так рано собираться присутствующие явно не привыкли. Обильно разносимый лакеями крепкий кофе мало помогал.

— Итак, господа! Сегодня мы вынуждены были внеурочно собраться по всем уже известной причине: равновесие в сфере решения золотого и нефтяного вопросов грозит перейти в состояние обвального хаоса и деструкции. Неожиданное выселение с территории древнего городища его Хранителей и масштабная выемка грунта на данной территории чуть было не привели к катастрофе. — Голос докладчика выдавал крайнюю усталость. Понадобились почти все наши резервные возможности, чтобы переключить внимание общества в нужное нам направление.

По крайней мере, все в Чумске будут ещё долго пытаться понять, что же собственно произошло.

Особая благодарность — непосредственным организаторам великолепной акции, метко названной Игуменом Хризостомом вакханалией. Думаю, все понимают, почему мы сегодня не благодарим героев дня поимённо. Расточительно выводить из тени таких квалифицированных исполнителей.

Задача собрать в один момент времени массу совершенно несовместимых людей на одной территории выполнена была поистине виртуозно. Так же как, и оперативное, почти мгновенное свертывание мероприятий. При этом задействованные массы народа не смогут дать вразумительного объяснения своим действиям.

Но не всё так прекрасно, как бы хотелось. Главная наша потеря — исчезновение надгробной плиты, хранившейся у Писателя. Ценность данного артефакта — прежде всего не в золотом эквиваленте, а в информации, скрытой в орнаменте. Вернее в том, что до недавнего времени считалось таковым.

Наши специалисты-графологи убедительно доказали, что мы здесь имеем дело с не имеющей аналогов орнаментальной письменностью. Славянская надпись была сделана соответственно году на ней выбитому. А плита намного старше. Орнамент лишь послужил готовым украшением.

К сожалению, попытка скопировать изображение потерпела неудачу из-за замкнутого образа жизни Писателя и неожиданного цейтнота, вызванного выселением Монастырских Татар.

Писатель отбыл на новое место жительства. Плита при нём не обнаружена. Надо приложить усилия для возможно более скорого её розыска, так как присвоение и вывоз с территории монастыря данного предмета делает Писателя виновным с точки зрения закона в хищении в особо крупном размере, о чём этот представитель творческой интеллигенции, скорее всего, не задумывается. Интерес правоохранительных органов нам нежелателен.

Таково краткое вводное слово перед обсуждением. Прошу ваши вопросы, господа!

— Насколько реально прочтение упоминавшейся орнаментальной письменности? — вопрос представителя банковской системы Западного полушария.

— Прочтение более чем реально. Есть предположение, основанное на информации проверенных агентов, что в настоящее время существует живой носитель этой грамоты: Лилия Эльрудовна Чистозерская.

— Под проверенными агентами вы имеете в виду Льва Николаевича Брюханова из Чумского НИИ?

— Не будем уточнять, что касается господина Брюханова — он находится на крайне низкой ступени собственного осознания, как разбросанца. И, кстати, о нём весьма заботится интересующая нас госпожа Чистозерская. О своём реальном статусе в процессе он имеет лишь смутные догадки.

— Вероятность привлечения Чистозерской?

— Добровольно — практически исключено. Но, известно, что сия особа имеет свои интересы в игре. Вспомните никчёмный анализ персонажей Разброса! А она — умнейшая и весьма образованная дама. Если понять её побудительные мотивы, можно поставить её в положение вынужденного честного сотрудничества.

— Если она при этом действительно владеет необходимыми знаниям и информацией! — скептическая реплика со стороны представителей зарождающейся нефтяной индустрии.

— Справедливое замечание. Но пока это наиболее вероятный путь расшифровки. А специалистов, которые смогут поставить интересующую нас особу в безвыходное положение и привести к сотрудничеству у нас достаточно.

Возможно, такое письмо она в состоянии прочесть лишь в статусе аборигенки Лилии. Проблема в том, что в эту ипостась она категорически избегает входить. Не хочется ей обратно в солдатские казармы.

— Альтернативный расшифровке путь?

— К сожалению, на сегодня имевшиеся гипотезы отработаны. Но мы не стоим на месте. Тому подтверждение — история нашего Братства.

Что касается возможностей госпожи Чистозерской: Лилия Эльрудовна сделала пока единственный, но серьёзный шаг нам навстречу, правда обоюдовыгодный: по её ходатайству некая Хозяйка Белой Горы, предположительно Божество Пантеона Племени, прекратила затопление Горы и монастыря.

— Возможность решить проблему антагонизма материй и приведение мирового баланса интересующих нас субстанций к принципу «Solve et Coagula» не находя непосредственно Слёзы?

— Попытки работы в данном направлении малоутешительны по своим результатам.

Предложение: «форсировать процесс осознания Главного в Чумском ИИВЖН»…

Реплика с места: «Наши заседания с каждым разом всё более похожи на формальные производственные совещания времен «развитого социализма»! Слова, слова… Прискорбно наблюдать измельчание и вырождение Братства»!

Председательствующий: «От лица высокого собрания заверяю Вас, Брат, что вы заблуждаетесь. Наш потенциал как никогда велик. Тому примером грандиозная акция в Чумске, последствия которой ещё предстоит наблюдать и оценивать, не только нам, но и нашим потомкам».

Кто не спрятался…

Колян нарочито медленно поднимался на Белую Гору. Спешить не хотелось. Предстоял совсем неприятный разговор с Игуменом Хризостомом, который хотелось хоть чуть-чуть, но отсрочить. Хотя бы на минутку.

«Надо же! Как такая хохма вышла в последний раз на колокольне. Да, слышал от людей, мир повидавших, что в Европейских городках люди собираются на площадях перед соборами послушать концерт колокольной музыки. Мечтал и у нас такое обыкновение на праздники завести.

Какого рожна перед Богослужением-то прохватило? Да не чего-нибудь благолепное, а «Подмосковные вечера» отзвонить! Песня хорошая, но не к месту совсем. Надо каяться, да прощения просить. Отмаливать свой грех буду. Господь милостив: может и Архимандрит простит».

***

Какая-то навороченная тачка прямо перед носом звонаря заложила крутой вираж, выскочив на тротуар. Капот машины замер в нескольких сантиметрах от шедшей навстречу Коляну молодой женщины весьма приятной наружности. Открылась задняя дверца и сильные руки втянули сопротивляющуюся из последних сил девушку в салон автомобиля.

«Чикаго! Ни дать ни взять! Что, у нас теперь и в Сибири средь бела дня людей похищают? Помочь бы!..Однако, прежде, чем парень успел обдумать в чём, собственно, должна заключаться его помощь, машина уже исполнила виртуозный поворот, задев при этом развевающиеся полы Колянова подрясника и, газанув, умчалась в сторону городского Парка отдыха.

«А я бабёнку эту раньше уже видел. — Вспомнил специалист по колоколам. — Она частенько по Белой Горе ходит. И во дворе церковном тоже! Куда в таких случаях сообщать полагается?

— Алло, Лёха! — торопливо набрал он номер своего многоопытного дружка. — Тут бабу у меня под носом в тачку затолкали и увезли. — Чего? — Точно насильно! — Куда позвонить надо? — Я же свидетель!

— А бабу ты знаешь? ‑ Спросил Базука.

— Мелькала в нашем районе. Лицо знакомое.

— Тогда дождись выпуска новостей или «Дежурной части», только на наших местных каналах. — Будут про это происшествие тереть, сообщишь. А так — если она с мужиком своим поссорилась? А «милые бранятся, только тешатся»! Ты в семейную разборку влезешь, и от них же и получишь. Может, они уже шампанское пьют, замирение отмечают?

— Лады! Всё понял, Пойду сдаваться на милость монастырского начальства.

— Иди! Кто тебя дёрнул на рабочем месте хулиганку учинить?

— Он: не иначе — лукавый!

— А может просто глюк?

— Ты что? Я специалист. На звоннице заглючить не мог. Это искушение!

— Удачи!

— Смирения мне лучше пожелай.

— Больно смирный стал. Как в кабаке работал, не больно смирялся.

— Путь жизненный прошел и ценности осознал. Понимать надо!

— Ну-ну. Давай…

***

«Кажется, меня похищают! Валяйте: посмотрим, какие вы профессионалы. А то, если какие любители необученные, так я тому похитителю, что их послал, глаза выцарапаю. За неуважение. Пусть пока ребятишки думают, что они всё классно провернули. Так и быть, похищусь. Надо же узнать «а чё это было»? Может даже полезно и интересно окажется!

— Лилия Эльрудовна! Простите великодушно! Мы вам вреда не причиним.

— Тогда останавливай машину, и я пошла!

— Простите ещё тысячу раз! — Бугай в довольно приличном костюме виновато развел руками. — У нас приказ. Начальство. Очень серьёзные люди. Хотят с Вами пообщаться.

— Надеюсь не по интимной части?

— Что Вы, что Вы! — Бугай протестующе замотал коротко стриженой башкой.

— А если женщина сама попросит?

— А???

— Два! Юмор на твоей работе отдельно не оплачивается?

— Не! У нас контракт. А женщина вы даже очень ничего себе!

— Умненький ты наш! Даже комплименты говоришь. «Птица Говорун отличается умом и сообразительностью!» Куда едем?

— Простите, не уполномочен. А что за птица?

— Птица Говорун! Неясно? Я же спросила тебя, куда мы едем!

— Простите! Я Вам ответил: не уполномочен.

— Прощаю. Я сегодня добрая.

Бугай нажал какую-то хитрую кнопку на приборной панели, и кабина погрузилась в непроглядную темноту. Темнота была и за окнами.