Иван
После того, как Ника вернулась, она была сама не своя. Она на чем-то сосредоточилась, целиком отключившись от окружающих. Хряк как обычно весь следующий день измывался над новеньким, прощупывая его слабые места, а Ника и не вмешалась. Даже охранник почувствовал, что с ней что-то не то, и велел сходить в госпиталь. Она послушно выполнила приказание. Доктор сунул ей какие-то лекарства. Я видел, как она зашвырнула их в мусорку.
— Что случилось?
— Да ничего?
— Кто это был? Чего хотел?
— Я никого не видела, — Ника развернулась от меня в гамаке. Понятно, боится говорить. Думал, она мне больше доверяет.
Но еще больше она шокировала меня, когда через пару дней утром собрала свои вещи и подошла к Хряку. Моё сердце упало. Вот почему Ника была сама не своя. Она решила принять их условия. Как мне её жалко.
Без Ники стало пусто. Многие понимали, что ушло что-то важное. Какая-то защита и надежда. В бараке царила неприятная, навязчивая тишина.
А через неделю мы услышали звуки выстрелов. Кто-то напал на поселение. Мы не выходили из здания, бой шел недолго, и барак практически не задело. После того, как всё затихло, к нам ворвались парни в форме Возмездия. Все в масках, разглядеть их лиц было практически невозможно.
— Все выходим по одному и садимся в автобус. Мы не причиним вам вреда, если вы будете выполнять наши приказания.
Нас погрузили в автобусы и отвезли на какую-то военную базу. Наконец-то я смог помыться по-человечески и поесть. А уж спать в кровати, а не в гамаке было настоящее блаженство.
И здесь мы не были арестантами, но и покинуть базу не могли. Нам объяснили это сбором сведений о произошедшем и восстановлением наших документов.
Поочередно мы ходили на допросы, рассказывая кто мы, откуда и как оказались в поселении. Мне кажется, что пару раз я видел парня, который выцепил меня в пустыне. Но при каждой попытке поговорить с ним, он разворачивался и уходил. Странный.