Скверная жизнь дракона. Книга четвертая

Глава 1

Я находился в воздухе уже четырнадцать дней, шесть из которых добирался до острова нашей спячки

Когда заветный клочок суши показался на горизонте — я едва не расплакался от счастья. На гряде островов, один из которых с невысокой горой в центре, вполне могло разместиться небольшое семейство драконов. Животных там не было, да и растительности как таковой не наблюдалось. Зато в горе была достаточно просторная пещера, которой давно не пользовались: на её стенах не нашлось ни единого магического кристалла, а на полу ни единого кусочка полинявшей кожи.

В тот день, отдохнув и прикинув возможное направление — я принял решение лететь на восток. Если двигаться на запад, то уже через несколько дней покажутся воды захваченного скверной океана, а в них я не смогу приземлиться и отдохнуть. Орехи переварились и голод мог проявиться в любой момент, а на востоке можно отловить животинку. Одно радовало: немного исцелилось тело. Без использования «Магического исцеления» регенерация прошла по всем местам, кроме шрамов на груди и шеи — они всё так же отдавали чёрным смолянистым блеском, не собирались затягиваться. Зато отгрызенный палец отрос наполовину, в языке не хватало лишь кончика, культи передних лап и хвост подросли на пару сантиметров. Да и кожа на морде вместе с мышцами немного восстановилась.

С тех пор я всё время летел на восток, пытаясь угадать свой внешний вид. И каждый час спрашивал себя: где моя семья, как там мама, сестрёнка? Где они, на острове ящеролюдов, или отправились меня искать? Как долго будут продолжаться мои скитания, и что делать дальше?..

— Сиал? — удивлённый знакомый голос разорвал тишину в канале мыслеречи. Я сам от удивления едва не сложил крылья.

— Изулиса? — я замотал головой, стараясь высмотреть силуэт тёти в небе. В уголке глаза защипало.

— Ты жив? Это ты?

— Да, я жив, это я! Где мама с Калисой, их не было на острове.

— Лети сюда.

Внимание, с Вами поделились обрывком карты

— Где ты? Где мама с сестрой? — я принял кусочек карты, но в канале мыслеречи стояла тишина. — Изулиса! Изулиса! — кричал я в надежде, но родственница словно растворилась.

Да какого лешего только что произошло? Вроде бы голос шёл с востока, но точно сказать сложно. Где Изулиса, куда она пропала? Она… Я понял! Лог…

На карте появилось немного разведанной территории. Небольшой участок западной береговой линии крупного острова. До него лететь не меньше недели и, скорее всего, с этим связана пропажа Изулисы. Сейчас она никак не сможет мне помочь: перелёт зависит только от меня. Но тётя может отыскать родню, чтобы те приготовились к встрече. Или те отправились на поиски, и тётя пошлёт за ними письмо. Именно это и планировала Изулиса, но зачем так быстро скрываться? Скорее всего там, где она сейчас — плохая погода и ей надо сосредоточиться на полёте.

Погода действительно портилась, вдалеке тучи сгущались, но на сердце светило солнце. Мама с сестрёнкой живы! Да, да, ещё раз да! Я знал это, всегда знал. Осталось лишь долететь до острова и воссоединится с ними.

Теперь в висевшем на шее кожаном мешке нет необходимости, как и в вещах. Но лучше его оставить. В нём лежал не только посох, но и крепкий костяной кинжал, четыре жемчужины скверной гусеницы и хитиновые лапки. Сначала лучше всё это показать маме.

Полёт занял не семь, а десять дней. Мне пришлось спрятаться от шторма в ближайшем лесу южного материка. На десятый день, когда солнце ещё не вышло из-за горизонта — показались очертания нужного мне острова. С каждым взмахом крыльев я приближался к нему, с теплом на сердце.

Над огромной полоской суши, в центре и по краям которой возвышались горы — парили драконы. У чем ближе я подбирался, тем больше их насчитывал. Вот только одно меня беспокоило: не было чёрных и изумрудных, только рыжие, голубые, медные, белые. Казалось, что в размерах они не больше меня. Словно бы им самим, как и мне, осталось пройти последнюю спячку.

— Эй, привет, — я попытался пробиться одному из медных драконов в сознание, но в канале мыслеречи стояла тишина, гудящая электрическим током.

Тишина окутывала меня, когда я подлетал к острову. Драконы кружили над ним. Я кожей ощущал их изучающий пристальный взгляд, но никто не говорил со мной. Тишина. Абсолютное игнорирование, словно меня не существовало.

Вскоре я подлетел достаточно близко, чтобы различить две вещи.

Драконы оказались примерно моего размера. Но летали ещё и другие, меньше, и ещё меньше. Казалось, что самые крупные моего размера — это уже взрослые драконы, а все остальные — дети. Это явно последствия разделения драконов на расы.

Очертания острова изменялись, стали более чёткими. По центру острова возвышалась огромная гора с широкой верхушкой потухшего вулкана. От неё на восток шла горная цепь, вплоть до горизонта. Остров теперь не казался таким уж маленьким. Он был соткан из гор, с террасами на склонах и небольшими деревушками. На некоторых довольно обширных участках раскинулись поля, но в основном — участки с привлекательными коттеджами. Словно короли и власть имущие целого мира скупили всю равнинную местность и натыкали несчётное количество усадеб с широкими садами, прислугами и развлечениями. А вот города располагались у подножий гор, словно бы простому народу и места не нашлось среди равнин.

Вскоре я долетел до границы, где заканчивался океан и начинались земли этого огромного острова. Полоска жёлтого песчаного пляжа, рыбацких хижин, деревушек и портовых городков тянулась с севера на восток, уходя за горизонт. На востоке горная цепь разделялась, обрезая остров от океана высокой стеной.

— В центре, Сиал, — тишину разорвал голос Изулисы. — Большая гора, лети к ней. На северном склоне увидишь белую площадку.

— Хорошо! — моей радости не было предела. Изулиса опять промолчала в ответ, но я понимал причины этого. Скоро, совсем скоро я увижусь с семьёй!

Вскоре площадка нашлась. Своим белоснежно мраморным цветом она неестественно смотрелась на фоне серого, вулканического камня. Вход в глубину каменной породы, как и площадка, был обложен отполированными мрамором. Как и широкий туннель, уходящий в сторону. Как и пологая чистая лестница из белого камня, ведущая от площадки вниз по склону.

— Изулиса?

— Иди вглубь, Сиал. Я жду тебя внутри.

Я медленно перебирал культями по длинному широкому коридору. В нём не было факелов, но всё прекрасно освещалось магическими светильниками, закованными в золото. Неуклюжее расшаркивание культями гулким эхом отражалось от стен. Оно уходило вперёд, где заканчивался коридор. И открывалось помещение циклопических размеров. Метров двести вширь и в длину, и полсотни высотой, в нём не было ни единой колонны.

Родственница лежала недалеко от центра зала в каком-то светящемся круге, диаметром больше Изулисы в два раза. Светящаяся приблуда состояла из разных по диаметру кругов с надписями, вписанными по окружности каждого. А сбоку была пририсована ещё одна группа кругов, но уже поменьше. Словно большой круг предназначен для дракона, а поменьше — для чего-то, размером с корову.

За Изулисой, рядом со стеной, находилась странная полка. Сама полка вполне обычная, хоть и длинной и высотой во всю стену, но меня почему-то пугали стоявшие в ней кристаллы. Сантиметров тридцать каждый, идеальной ромбовидной формы с ровными острыми гранями, они мерцали невпопад. Одни мерцали ярко, другие практически едва светились, словно в них вот-вот опустеет заряд батарейки.

— Сиал? — изумилась Изулиса, когда я зашёл в просторный зал.

— Да, это я, — я едва сдерживал эмоции, чтобы не заплакать. Наконец-то, всё закончилось. — Скажи, где…

— Ты получишь все ответы, Сиал. Не торопись, — спокойным голосом ответила Изулиса. — Я думала, что ты мёртв. И твои раны говорят, что я недалека от правды. Что у тебя на шее?

— Это? — я опустил голову, посмотрев на огромный кожаный свёрток. — Это мои вещи.

— Твои вещи? — удивилась Изулиса. В этот раз её голос прозвучал несколько сухо.

— Да. Я целый год провёл…

— Не торопись, Сиал. Ты всё успеешь рассказать. Сейчас тебе следует пройти ритуал воплощения и принять тело Кта’сат.

— Кта… А, да, воплотиться. Я сейчас, только это сниму, — я постарался культями поддеть лямку свёртка.

— Не торопись, тебе помогут.

После слов Изулисы правее меня что-то неожиданно зашевелилось. От стены отошли шесть фигур в чёрных безразмерных балахонах. Лица разумных покрывали глубокие морщины, острые короткие уши торчали из-под волос, а у одного из них вообще была лысина с короткой щетиной. Зрачки в глазах вертикальные. На серо-морковной и тёмно-серой коже лба у четырёх из них нарисовано нечто, похожее на глаз с вертикальным зрачком, сжимаемый зубастыми челюстями.

Эти шестеро разумных помогли мне. Молча подошли, молча и аккуратно сняли свёрток, положили рядом и вернулись к стене. Там были не только они, но и широкий стол и ещё один ящеролюд с такой же татуировкой, но в одеждах синего цвета и белой рубахой. На столе лежали какие-то кристаллы, бумага, подставки, перья, книги и две небольших шкатулки. Одна простая из светлого дерева, другая из тёмного с россыпью разноцветных камней.

— Спасибо, — я пробился в сознание к одному из ящеролюдов, но тот даже не пошевелился. Скорее всего, им запрещено разговаривать в присутствии драконов. Возможно, но эта наэлектризованная тишина в канале мыслеречи нервировала.

Мотнув головой и приготовившись к не самой приятной процедуре — я вдруг понял одну деталь. Следующий год я вновь проведу в облике ящеролюда: следовало потратить свободные очки. Лог…

Недолго думая, очки навыков я забросил в «Чувство магии», но с характеристиками всё было не так очевидно. С одной стороны — Магия и увеличенная мана, с другой стороны — Воля и связанный с ней «Возглас страха». Выбор пал Волю. Теперь там сто сорок пунктов и оставалось надеяться, что в будущем это поможет. Магию-то теперь повышать бессмысленно: я в безопасности, мне ничто не угрожает.

Я перевёл взгляд на Изулису, которая всё так же лежала в мерцающем кругу и смотрела в мой уцелевший глаз. Спокойно и медленно моргая, она словно ожидала, когда же её племянник соберётся с духом и прекратит терять время.

Внимание, Вы пытаетесь воспользоваться основным свойством достижение «Двуединый»

Внимание, Вы пытаетесь изменить форму Вашего тела

Желаете изменить форму Вашего тела?

И вновь трубка из боли и тёмной жидкой слизи, похожей на нефть. И вновь пустота, обратно. Боль. Вдох. Тело на карачках, едва справляется с мириадами нервных импульсов. Буквально три недели назад я был воплощён в теле ящеролюда, и всё равно забыл все чувства.

Внезапно всё закончилось. Боль пропала, кроме жара на груди и шеи: осквернённые шрамы пылали, но и это скоро пройдёт. Меня укачало. Я с силой зажмурился, отгоняя наваждение: не хватало упасть в обморок в столь ответственный час.

Постепенно тошнота и рябь в глазах прошли. Я облегчённо вздохнул и распрямил спину, всё так же сидя на коленях.

Изулиса теперь стояла в светящемся круге, ошарашенно смотря на меня.

«Вот значение твоих слов: „Мои вещи“.» — раздался голос тёти по мыслеречи, а мой взгляд застелило пеленой.

«Ну, да, мои.» — с удивлением констатировал я. Пока мы говорили, я ощутил странную отрешённость от собственного тела. Теперь понятны слова мамы о том, что разумные не приспособлены к мыслеречи: у них наполовину теряется контроль над собственным телом.

«Он такой же!» — яростный крик левее меня.

Сквозь подступившую пелену я провернул голову. И испугался.

Там, в глубине пещеры, где раньше никого не было — появился другой дракон. С рыжей кожей, исчерченной шрамами и куском оторванной плоти на морде. И ярость. Ярость в его глазах, он нёсся на меня. Он хотел разорвать меня!

Не понимая собственное тело — я попятился назад, пытаясь спастись. Между нами в пол пещеры ударился заряд зелёной магии, разорвавшийся с громким хлопком.

«Старейшины всё решили, Брантин.» — раздался возмущённый голос тёти.

« Он такой же!» — вновь заорал рыжий дракон.

« Старейшины всё…» — попыталась сказать Изулиса, но её перебили.

«Такой же. Такой же. Такой же.» — тысячи голосов ворвались в моё сознание по каналу мыслеречи. Меня окутал полумрак. Я перестал ощущать собственно тело. Даже не чувствовал, как билось сердце в груди. Лишь эти тысячи и тысячи голов. Они кричали одно и то же.

«Всё решено!» — раздался голос: ровный, спокойный, одинокий, преисполненный гордостью. Всё стихло. Вернулась наэлектризованная тишина. Тишина тысячи драконов, подсоединившихся к моему каналу мыслеречи.

Стоило голосам замолкнуть, как наваждение прошло и ко мне вернулось ощущение собственного тела. Пелена с глаз спала, и я вновь видел происходящее в пещере. Изулиса всё ещё стояла в светящемся кругу, а до рыжего дракона было не больше десяти метров. Недавно он хотел разорвать меня, а теперь преисполнился смирением, будто ничего не произошло.

Ящеролюды же смотрели на меня широко раскрытыми глазами, не веря в происходящее. Двух из них, без рисунков на лбу, трясло. Судя по овалу лица: парень и девушка. Парень крепко сжимал кулаки, а его челюсть едва подрагивала. В уголках глаз девушки поблёскивали мелкие капли.

— Збузя… — едва слышимо она попыталась что-то сказать и протянула в мою сторону руки. Но вдруг подпрыгнула, и замолкла. Все ящеролюды замолкли, успокоились и вновь стали похожи на статуи.

Я повернул голову и увидел, как Изулиса и рыжий дракон пристально смотрели на ящеролюдов. После они перевели взгляд на меня. И застыли на целую минуту.

«Если тебе не требуется ритуал, то следует подождать меня.»

Изулиса легла обратно в центр круга. Рыжий дракон молча развернулся и отправился на своё место.

Быстро, но с каким-то особым почтением ящеролюды забегали по пещере. Один с рисунком на лбу — направился ко мне с одеждой и обувью. Он молча помог мне встать и одеться. Безразмерные кожаные ботинки, практически слетавшие с ног, и такая же мантия. После — ящеролюд приложил к одежде руки. Стало тепло. То же самое он сделал с ботинками, и отошёл обратно к столу.

В это время ящеролюды подтащили к маленькому кругу стол, а на нём — постамент с отверстием в центре. Один из разумных принёс симметричный кристалл, какие мерцали на дальней полке. Вот только принесённый не мерцал, будто в нём отсутствовала лампочка или батарейка. Ящеролюд вставил кристалл в отверстие и прислонил руки к постаменту: на нём моргнули письмена. То же самое произошло со столешницей, и с каждой ножкой стола.

Параллельно в маленьким круге так же происходило действо. Один из ящеролюдов без рисунка действительно оказался девушкой: она разделась догола и шагнула в маленький круг. Стоило двум другим ящеролюдам с рисунками на лбах коснуться руками внешнего круга — как абсолютно всё тело девушки покрылось мерцающими зелёным цветом узорами, письменами и рунами. Парень, стоя неподвижно около стены, не моргая смотрел на происходящее в круге.

Девушка что-то проговорила, смотря в глаза Изулисе. Та явно ответила по мыслеречи — девушка низко поклонилась. И коротко посмотрела на меня взглядом, который я вряд ли смогу забыть. То ли с надеждой, то ли с состраданием, с жалостью, радостью, и какой-то верой во что-то неведомое. В её взгляде было много эмоций, но все они были положительными, добрыми.

Девушка легла в центр круга и, глубоко вздохнув, напряглась всем телом. Изулиса тоже легла и словно бы напрягла каждую мышцу. Двое ящеролюдов рядом с кругом заговорили. Малый круг ярко засиял. Девушку выгнуло, символы на коже загорелись красным цветом. Вдруг волна свечения пробежала по ножкам стола к постаменту. Кристалл стал моргать, набирать свечение. С каждой секундой оно становилось ярче, ярче.

Вдруг девушка расслабилась, обмякла, упала. Не шевелясь, с отрешённым, пустым взглядом в открытых, не моргающих глазах. Затухающая волна свечения вновь пробежала от круга по столу к постаменту и достигла кристалла. Тот прекратил моргать и засиял ярко-синим цветом.

Сидевшие рядом с девушкой и трогавшие круг ксаты остались на месте, а стоявшие около стола переместились к Изулисе. И так же сели, приложив руки к внешнему кругу. Большой и маленький круг замерцали, стол же никак не реагировал. Как и постамент.

Вдруг Изулиса натужно вытянула шею. Её тело покрылось мерцающими трещинами, горящими всё ярче. Вскоре она полностью скрылась в светящемся шаре. Он уменьшался, пока не всосался в круги на полу. Они полыхнули и волной помчались к девушке. Её подбросило в воздух, скрыло в красном свете. Потом медленно опустило на пол.

Свечение затухло. В большом круге никого не было.

Два ящеролюда встали и быстро направились к столу. Прислонив руки к постаменту, они что-то проговорили — на нём и столе активировались символы. Два других ящеролюда рядом с девушкой тоже что-то проговорили и малый круг активировался. Кристалл резко сменил цвет с синего на зелёный, а волна синего цвета пробежала от постамента к кругу. Девушку выгнуло, но не сильно. Секунда, другая. Всё кончилось, свечение прекратилось. Везде. Стол, круги, постамент. Лишь кристалл одиноко и ярко мерцал.

Три ящеролюда подошли к столу.

Один взял в руки кристалл и с особым почтением отнёс его к стеллажу к другим кристаллам. Но на полках не хватило места и ящеролюд пошёл в самый конец зала, где скрылся в проёме, изнутри освещаемым мерцающим зелёным цветом. Два других ксата отнесли на место стол. Там же стоял другой стеллаж, с кристаллами без свечения внутри.

Оставшийся ящеролюд подошёл к девушке, медленно поклонился и что-то сказал. Девушка ответила, и ей помогли встать. Я едва не заорал от испуга: на меня смотрели глаза с радужкой, как у Изулисы.

«Я закончила ритуал, Сиал. Теперь нам вместе следует пройти через…» — голос Изулисы звучал в канале мыслеречи, пока девушка смотрела на меня. Но задаться вопросом и осмыслить произошедшее не дал голос рыжего дракона.

«Да, старейшины всё решили. Твоей оболочке следует дать имя. Но выберешь его сам.»

«Сам? Имя? Оболочка?»

«Как к тебе будут обращаться другие разумные. Выбирай: Мигар’Нантурус или Мигус, Лик’Тулкис или Ликус, Кагмас’Раналис или Кагас. Выбирай.»

«Что выбирать? Какое имя? Я ни черта…»

«Ты сейчас не в своём истинном теле.» – поясняла Изулиса. — «Это оболочка внешности и тела ксатов, и тебе следует пользовать именем, которое пользуют они. Выбери. Быстрее.»

Мысли роем носились в моей голове: что вообще происходит, какое имя, где тело Изулисы и какого лешего она оказалась в теле той девушки.

«Изулиса, я…»

«Сейчас не время задавать вопросы, Сиал. Выбери имя. Быстрее.»

Какое выбрать, если я их вообще не слушал? Чем моё имя-то не устраивает, а? Сиалонус — звучит гордо и красиво. Ну, или сокращённо Сиал, что… Точно, там же было… л… Как его…

«Ликус.»

«Ликус? Лик’Тулкис? Да, тебе подходит это имя.» — проговорил рыжий дракон, едва удерживая в себе смех.

«Подойди, Сиал.» — властно показав на стол, Изулиса сама направилась к нему. Там уже суетились ящеролюды.

Они двигали кристаллы на подставках и ворошили листы бумаги, готовясь к замысловатой бюрократической процедуре. Но если происходящее ещё как-то можно объяснить — то поведение Изулисы, рыжего дракона и крики драконов объяснению не подлежали.

«Протяни к этому ксату левую руку, Сиал.»

Ящеролюд, на которого указала тётя, встал и поклонился. Понимая, что сейчас ответов не получу — я протянул ему ладонь. Он с особым почтением взял её в одну руку, а в другой у него сверкнул металл. Укол, вспышка боли, ладонь расчертила широкая рана от края до края. Кровь проступила, собралась лужицей и стекла вниз, на стол. Я постарался вырвать руку, но ящеролюд удержал её и прислонил к кристаллу. Тот замерцал красным цветом, вслед замерцали надписи на высокой подставке.

«Не сопротивляйся, Сиал. Скоро всё закончится.»

«Да какого хрена вообще происхо…»

«Молчать!» — крикнул рыжий дракон и у меня едва не подкосились ноги.

«Не торопись, Сиал. Не сопротивляйся, у нас мало времени. Ты получишь ответы. Потом.» — спокойным, безэмоциональным голосом сказала тётя.

Понимая, что вообще ничего не понимаю — я принял самое правильное решение, которое только можно было принять. Я решил дождаться конца этой замысловатой процедуры и наконец-то встретится с мамой и сестрёнкой. Ясно лишь одно: на острове ящеролюдов что-то случилось.

Наконец мою руку отпустили. Перепачканный кровью кристалл тускло светился бледно-жёлтым. Ящеролюд открыл коробочку из простого дерева: на подложке из сена лежал толстый серебряный браслет из густо переплетённых нитей. Ящеролюд аккуратно взял его, положил на белоснежную бумагу с узорчатыми линиями по краям и вместе с листком засунул под подставку кристалла. Та вспыхнула синим цветом. Секунда, и всё погасло.

Внимание, Вам назначено имя:

Лик’Тулкис

Что? Как назначено? Какое имя? Что это за цирк абсурда⁈ Лог… В лог-файле отобразилось имя. Лик’Тулкис. Но как такое возможно, что…

С мысли сбило движение. Взяв мою окровавленную ладонь, ящеролюд вложил в неё серебряный браслет и как можно плотнее прижал его, словно бы стараясь пропитать кровью. Браслет моргнул зелёным. Ящеролюд нацепил его на моё запястье, и прижал концы браслета друг к другу. Они моргнули белым и сцепились намертво.

«Теперь отойди в сторону, Сиал. Настало моя очередь.»

Я послушно отодвинулся и наблюдал, как тётя прошла через такую же процедуру. Вот только её браслет оказался золотым, его достали из богато украшенной коробочки, а внутри он лежал на обитой бархатом мягкой подложке.

Мою повреждённую руку взял другой ящеролюд, и прислонил к ней ладони. Его лицо вдруг стало серьёзным, он весь напрягся. И ещё больше помрачнел.

Ящеролюд что-то сказал напарнику, но говор я не понимал: он казался дикой тарабарщиной, ведь моим знаниям языка минимум тысяча лет. Напарник вытащил из-под стола коробочку, внутри неё звякнуло стекло.

«Выпей её, Сиал. Это остановит кровь.» — произнесла Изулиса, когда мне протянули склянку с бледно-розовой жидкостью.

Послушно взяв склянку и кивнув в благодарность ящеролюду — я выпил содержимое. Меня всего передёрнуло от кислого и перечного вкуса, а в ладони защипало.

Внимание, восстановлено 500 жизни

На внезапно выскочившее оповещение системы я, может быть, и среагировал бы — но уже сил не было удивляться. Всё казалось каким-то сюрреалистичным и нереальным, особенно когда мою руку обтёрли от крови. Рана исчезла, оставив после себя лишь белёсую полоску кожи, постепенно темневшую и приближаясь к основному тону кожи.

«Следуй за мной, Сиал. Необходимо спуститься с горы.» — Изулиса уже стояла одетая, а на её левом запястье красовался золотой браслет.

«Мои вещи…»

«Тебе помогут.» — также спокойно произнесла тётя и не спеша пошла в сторону выхода из пещеры. Ящеролюды засуетились: один встал рядом с Изулисой, второй подошёл ко мне и жестом пригласил направиться вслед за тётей, двое других взяли в руки мой свёрток.

Когда мы дошли до поворота, я бросил короткий взгляд на бешеного рыжего дракона. Рядом с ним стоял ящеролюд без рисунка на лбу. Полностью голый, он смиренно стоял и смотрел в пол. В это время дракон вытягивал шею, раскрывал пасть…

Мы зашли за угол. Я больше ничего не видел, кроме отполированных мраморных стен и магических светильников в золотых оправах. Зародилось нехорошее предчувствие, а донёсшийся чавкающий звук подтвердил страшное опасение. Меня передёрнуло, я с ужасом вгляделся в шедшего рядом ящеролюда. Его лицо не отражало ни единой эмоции, словно ничего в этом мире его не волнует. Как и не волновало шедших за нами.

Уйдя в собственные мысли — я не заметил, как прошёл весь коридор и вышел на площадку. Стоило Изулисе подойти к лестнице, как ящеролюд встал на внешнюю сторону ступенек, а на его плечо тётя положила руку. Её ноги пружинили, когда та медленно спускалась. Или пружинили ноги девушки, но как вообще Изулиса оказалась в её теле, и где сама девушка?

Шедший рядом ящеролюд так же встал на внешнюю сторону, защищая меня от падения со склона горы. Заодно подставил плечо. Вот только я был привычен к этому телу и спокойно спустился до равнины, где нас ждала крытая повозка. Чего нельзя сказать об Изулисе: через каждые пять минут она останавливалась отдохнуть. Даже когда мы отъехали от горы и сидели на удобных и мягких обитых кожей скамьях — тётя тяжело дышала. Лишь спустя время она отдохнула. И уставилась в одну точку, изредка моргая.

«Изулиса.» — я связался с тётей. Взгляд закрыла пелена.

«Не отвлекай меня, Сиал. Не торопись.»

«Где мама с Калисой? Как ты смогла попасть в тело этой ящеролюдки? И где она, и…»

«Не отвлекай меня.» — коротко и грубо отрезала Изулиса. И добавила: — «Не торопись. Ответы на свои вопросы ты получишь, потом. И не называй их ящеролюдами, они Кта’сат. Ящеролюды — не они.»

«Но как…»

«Не отвлекай меня.» — вновь коротко ответила родственница и оборвала канал мыслеречи.

Я остался наедине со своими мыслями. Как всегда один, хоть напротив меня и сидела Изулиса, а рядом с нами и за поводьями было ещё четыре ящеролю… Точно ли ящеролюда? Если действительно существуют ящеролюды, то почему именно этим словом мама называла сидящих в повозке разумных?

Погрузившись в собственные мысли, я практически не заметил дороги: колёса не скрипели, нас не укачивало. Не удивительно, что по приезду мир освещался тусклыми тонами с едва заметным рыжим оттенком.

Портовый город, в черте которого мы остановились, казался неестественным. Мощёные гладким камнем улицы и проулки между домами больше походили на стерильные операционные: ни единой соринки, грязи или мусора. В чистых витражных окнах повсюду горел свет, а судя по качеству штукатурки на стенах и ровной укладке черепицы — все дома построили неделю назад, если не меньше. Казалось, что этот город лишь ширма, да и запахов не было. Чувствовался лишь океанический бриз солёного воздуха, слух улавливал крики чаек. И у каждого ходившего по улицам ящеролюда — на лбу был однотипный рисунок глаза с вертикальным зрачком, сжимаемый зубастыми челюстями.

Вскоре мы дошли до трёхэтажного дома с широкой дверью. Гостиница — это первое, что я подумал, увидев длинную барную стойку и просторный зал с массивными столами. Один из сопровождавших ящеролюдов подбежал к бармену, что-то ему сказал, вернулся и попросил Изулису следовать за ним. На втором этаже в просторном коридоре мы остановились около одной из дверей, тут же услужливо открытой перед нами.

Просторная комната с удобной кроватью, письменным столом и стулом, в центре кофейный столик и парочка кресел, камин в углу и столик для умывания, шкаф с книгами и магически светильники на стенах, и много чего ещё. В комнату прошмыгнули два ящеролюда, занесли мои вещи и сразу вышли.

«Заходи, Сиал. Присядь и отдохни.» — Изулиса приглашающим жестом показала внутрь комнаты. И добавила: — «И дождись моего возвращения.»

«Ты ку…»

«Ты не успеешь осознать, как уже вернусь. Проходи и отдохни.»

Я послушно зашёл, за мной тут же закрылась дверь. Судя по шагам — Изулиса со всеми ящеролюдами пошла обратно на первый этаж. Может быть, за едой или зачем-то ещё.

Я уже хотел бы подойти к шкафу с книгами и достать одну, но передумал. Хотелось просто сесть на мягкую кровать и обдумать происходящее. Этот безумный нелепый день принёс столько всего непонятного, что хотелось кричать с досады. Где мама с сестрёнкой, они же здесь? Уже в городе, или близко в пути и Изулиса пошла их встречать. Скверна её задери, что вообще произошло в пещере и где та девушка? Неужели тот кристалл что-то означает и теперь…

«Отродье скверны.» — незнакомый голос пробился в сознание.

«Кто ты? Как ты меня назва…»

«Кровавое отродье, вот ты кто!» – закричало сразу десяток глоток, отчего мой взгляд застелила тьма, а тело стало как пушинка невесомым.

«Кто вы все…» — я постарался возразить, но не смог. Перебивая друг друга и разрывая канал мыслеречи, хор из тысячи голосов практически выбили моё сознание из тела. Я не мог пошевелиться, лишь дышал. И то, несознательно — за меня работали рефлексы и инстинкты.

«Мразь, недостойная пра…»

«Порождение нечестивости, неспособное на…»

«Кровавое отродье, недостойное жи…»

'Скверна должна пожрать тебя! Урод, кото…

Забитое сознание уловило, как где-то что-то словно моргнуло: сначала было светло, потом темно, опять светло.

«Отродье скверны, не достой…»

«Нечестивое дитя Кровавой Ли…»

«Мать твоя скверна, как и ты, отродье Ли…»

Опять что-то где-то моргнуло: светло, темно, светло.

«Мразь…»

«Порождение…»

«Кровавое отродье…»

«Нечестивое дитя…»

Моргнуло: светло, темно, светло.

«Тварь…»

«Отродье…»

«Мра…»

Голоса внезапно стихли все как один. Наступила тишина. Сознание прояснилось. Пелена спала. С трудом получилось вздохнуть. Пересохшее горло болело.

Меня вдруг повело в сторону. Я едва не упал, но удержал равновесие. Казалось, что я не спал неделю: глаза горели огнём, мысли путались, взгляд не фокусировался на предметах. Живот застрекотал голодом: его скрутило знакомым, давно забытым чувством.

Я глубоко вдохнул, собираясь встать с кровати, дойти до двери и узнать, что только что произошло. Но дверь распахнулась, в комнату вошла ящеролюдка со знакомой радужкой глаз. Я резко вскочил и связался тётей по мыслеречи. Во мне кипела злость от непонимания происходящего.

«Изулиса, что за херня…»

Канал мыслеречи оборвался. Сам, без чьей-то помощи. Взгляд поплыл. Меня зашатало, накренило. Угасающим сознанием я почувствовал, как колени расслабились.

Первое, что я почувствовал, когда тьма рассеялась — ритмичное покачивание. Со всех сторон доносился протяжный скрип, будто множество досок тёрли друг об друга. В горле не было сухости, но голод усилился. Потребовались недюжие усилия, чтобы раскрыть глаза.

Деревянный потолок. Деревянные стены. Комната другая, узкая. Практически ничего нет, только жёсткая кровать, на полу свёрток с моими вещами, а рядом небольшой столик и стул. И ящеролюд около входной двери. Другой, я его не видел раньше. Цветом кожи отличается: те были тёмно-серо-зелёными, а это тёмно-серо-синий.

Ящеролюд поклонился, и показал на свою голову. Увидев, что я ничего не понимаю — тот показал сначала на рот, а потом вновь на голову.

«Кто ты? Где я?» — спросил я, перекинув канал мыслеречи.

«Меня зовут Нишар’Нудалкас. Мне выпала огромная честь быть выбранным, чтобы услужить вам и объяснить то, что я поклялся объяснить. Мы сейчас на одном из торговых кораблей Центрального флота. Маршрут эскадры пролегает по северным портам южного материка, с конечной точкой в портовом городе Гантар империи н утонов Талкая. После этого мы с караваном отправимся в Настрайскую магическую академию. Она расположена рядом с городом р атонов Настрайск.»

«Что?» — на мой недоумевающий вопрос ящеролюд повторил всё слово в слово спокойным, размеренным голосом.

«Что происходит, где я?Как я тут оказался, где Изулиса, где моя мама и сестра? Отвечай, ящеролюд!»

«Два дня назад вы потеряли сознание и вас в тот же день принесли на корабль. Флот отправился в путь на следующий день. Мы сутки в пути. До Гантара доберёмся к концу лета, если не попадём в шторм.»

«Что? Где Изулиса?»

«Не могу сказать, древнейший.»

«Почему?»

«Я поклялся рассказать вам только то, что поклялся рассказать.»

«Что?»

«Что я только что и сказал, древнейший. Я принёс священную клятву и не могу её нарушить. Я могу рассказать вам лишь то, поклялся рассказать и объяснить.»

«Объяснить?» – я перешёл на крик. — «Тогда объясни мне, где моя мама и сестрёнка.»

«Я не знаю их, древнейший.»

«Ликура и Калиса.»

«Не могу знать, древнейший.»

«Что ты вообще тогда знаешь, кроме своих клятв, ящеролюд?»

«Прошу, не гневайтесь, древнейший. Я многое что знаю, и многое что поведаю — но есть вещи, которые я неспособен рассказать.»

«Да?» — гнев немного притупился, его место занял сарказм.

«Именно так, древнейший. Но я могу сказать, что вас ввели в заблуждение.»

«Интересно кто, и как?»

«Не могу знать, кто именно. Но знаю как. Я не ящеролюд. Я — Кта’сат, или ксат, если вам удобно. Можете обращаться ко мне так, либо моим полным именем, или сокращённым — Налдас.»

«Но как такое возможно, ведь мама говорила, что вы ящеролюды.» — меня настолько шокировало услышанное, что свои мысли я огласил в канал мыслеречи.

«К сожалению, вас ввели в заблуждение. Ящеролюды — не мы. Но я прошу простить меня — я должен покинуть вас. Вы провели без сознания двое суток: я вас напоил, но вам следует поесть.»

«Стой, я не закончил.» — протянул я и сразу почувствовал, что канал мыслеречи ослабел. Силы покидали меня.

«Не переживайте, древнейший. В вашем распоряжении не только много дней — вам доступны мои знания, которыми я поделюсь с вами. Теми, которые поклялся рассказать.»

«О чём ты?» — я уже ничего не понимал, плывя в потоке догадок и предположений.

«Я поклялся обучить вас языку н утонов и р атонов, и нашему языку, языку Кта’сат. Чтение и письмо также необходимо для вас.»

«Зачем?»

«Я поклялся обучить вас языкам в столь короткий срок.»

«Зачем?»

«Не могу сказать, древнейший».

«Что ты вообще можешь…» — сознание опять повело, я едва не отключился.

«Я могу многое, древнейший. Сейчас я покину вас, ненадолго. Я принесу еды, чтобы восстановить ваши силы.» — ящеролюд оборвал канал мыслеречи, низко поклонился и вышел из каюты.

Я уставился в потолок. Мысли подобно застравшим мухам в желе, жужжали и трепыхались. Я не понимал произошедшего, но надо брать ситуацию в свои лапы и действовать. Вот только встать у меня закономерно не получилось из-за непреодолимой слабости в теле, оставшейся после того случая в гостинице. Мне оставалось только ждать возвращения ящеролюда и думать, что делать дальше.

Глава 2

Под аккомпанемент скрипа промасленных досок и хлопков парусины, солёные брызги подбрасывались вверх волнами, рассекаемые носом торгового корабля. Ящеролю… Ксаты, снующие по палубе, не замечали стоящего на носу корабля «сородича», без татуировки на лбу и с посохом в руке. С самого первого дня плаванья игнорирование приобрело всеобъемлющий характер.

— Древнейший? — за моей спиной раздался спокойный размеренный голос.

Ещё один разумный с морщинистой кожей, какими полнится и этот корабль, и другие, плывущие в нескольких километрах от нас. Во всём торговом флоте, что огибал южный материк по северной части и стремился к восточным берегам — нет других рас, кроме одной.

— Налдас, — я легонько кивнул в ответ подошедшему ксату.

С того самого дня, когда я очнулся в каюте корабля — этот разумный подобно курице-наседке крутится рядом. И если бы только для обучения языкам. Складывалось впечатление, что Налдас охраняет меня от солёного бриза и морской болезни. Что же скрыто за этим спокойным взглядом и не самым развитым телом, чьи плечи углами торчат под одеждой? Лёгкая и спокойная походка кажется болезненной, а пристальный многозначительный взгляд с каждым днём нервирует всё больше и больше. Но куда сильнее меня бесит это постоянное «Не могу сказать, древнейший». Да и от слова «древнейший» в печёнке свербит.

— Я надеюсь, вы накрасталанд к уроку языка нутонов и ратонов?

— Я-что?

— Я надеюсь, вы накрасталанд и…

— Накрасталанд? Что это означает?

— Степень готовности, — спокойным ровным голосом объяснял Налдас. — Такая, когда разумный отдохнул, полностью восстановил силы и готов к новым свершениям.

— Да, я готов. Но ответь: почему меня игнорируют, когда я пытаюсь заговорить с командой корабля?

— Не могу сказать, древнейший.

Пришлось вновь подавить вспышку гнева. Что не спроси — один ответ. Сколько будет продолжаться плаванье, и почему только один корабль причаливает в порт, а другие стоят вдалеке? Понятно, что запасы воды и еды в трюме защищены: пропитанные магией амфоры и бочки надёжно всё сохраняют, да и сами стены трюма разрисованы светящимися рунами. Но разве матросы не должна сходить на берег, чтобы отдохнуть? За два месяца плаванья флотилия из пятнадцати кораблей посетила лишь семь портов. И каждый раз в порт заходил лишь один корабль.

— Начинай, — я устало посмотрел в глаза Налдаса. Его вертикальные зрачки чуть сузились.

— Мы с вами остановились на словах…

— В гнезде! На два часа в нос! — закричал ксат, только что вышедший на палубу.

— Есть на два часа в нос! — ответили сверху мачты.

На палубе матросы замерли. Каждый раз, стоило капитану выйти и крикнуть заветные слова, то все с надеждой смотрели вверх. На самой верхотуре мачты из неказистой бочки торчала голова ксата, старательно высматривающего вожделенную полосу на горизонте.

— Есть, — спустя минуту томительного ожидания наконец загорланил смотрящий. — Подтверждаю землю на два часа. Флаг на крепости. Он из жёлто-красных квадратов. Их восемь.

— Мы причаливаем! — раскатистый бас капитана растормошил застывшую команду. — Приготовится! Первый…

— Флаг из восьми квадратов — отличительная символика империи Талкая, а красный с жёлтым — цвет портового города Гантар, — Налдас поспешил внести ясность в происходящее.

— Мы наконец-то приплыли?

— Совершенно верно. Но прошу меня простить, я отойду на минуту, — услужливо кивнув, Налдас направился к капитану.

На фоне крепкого моряка мой щуплый сопровождающий казался задохликом. Вот только перед этим задохликом капитан раскланивался как перед божеством, чуть ли не целуя ноги в низких поклонах. Изучающе посмотрев на солнце и обменявшись несколькими фразами Налдас пошёл обратно, а капитан с облегчением посмотрел ему вслед. Меня же главный по кораблю вообще старался не замечать, будто я прокажённый.

— Прошу меня простить, древнейший, но…

— Неужели так сложно обращаться по имени? Уже тошнит от этого слова. Давай, повтори за…

— Прошу меня простить, древнейший, но я не могу обращаться к вам вашим настоящим именем. Это огромное табу.

— Почему?

— Не могу сказать, древнейший.

— Тогда другим именем, которое мне дали в той пещере. Оно…

— Прошу меня простить, древнейший. Мне известно имя вашей оболочки, но я не смею обращаться к вам так, пока мы находимся в море.

— Почему?

— Не могу сказать, древнейший. Но могу сообщить, что, сойдя на землю, я буду обращаться к вам только по имени вашей оболочки. Это произойдёт в ближайшие часы, ещё солнце будет в зените. Мы многое успеем сделать за сегодняшний день, но сейчас нам следует отправиться в каюты и подготовится.

Приглашающим жестом Налдас указал на конец палубы, на лестницу к нижним участкам судна.

Раздосадовано посмотрев на ксата — я направился к лестнице. Вот только эта досада лишь чистейшая игра. С самого первого дня нашего знакомства мне стало очевидно, что Налдас ничего не скажет. Пытаться же давить на него или угрожать физической расправой более чем глупо: за него заступится капитан и, скорее всего, вся команда корабля. Меня одного слишком мало на столь огромную толпу. Иногда даже казалось, что матросов гораздо больше необходимого.

Да и корабли во флотилии изумляли своими размерами. Длиной метров тридцать, до воды не меньше десяти метров, а внутри корпуса запрятано три этажа палуб. На самой нижней обширный трюм, в центральной расположены жилые помещения команды с кухней и прочие бытовые помещения. Но зачем на верхней палубе столько пустых комнат? В них нет ничего, кроме низенького стола и небольших кроваток, будто предназначенных для маленьких детей. А в других комнатах так вообще стояли колыбельные для совсем уж крохотных детишек.

— Я вскоре подойду, принесу вам рюкзак, а вы пока собирайтесь, — сообщил Налдас, когда мы подошли к каюте.

А чего мне собирать-то? У меня только вещи со скверного материка, а новую одежду мне выдал Налдас, когда я оправился и встал с кровати. Ксат тогда сильно удивился: сперва я едва мог приподняться, чтобы поесть, а на следующий день я уже спокойно расхаживал по каюте. Думаю, ксат догадался, что всё дело в сладком содержимом шара, размером с футбольный мяч.

Спустя минут десять Налдас вернулся, держа в руках крепко сшитый объёмный рюкзак. В него вошло практически всё, кроме кинжала с костяным лезвием — его я повесил на пояс. Самодельную одежду со скверного материка пришлось выбросить: каким-то образом корабельные крысы пробрались в сундук и сгрызли всю кожу, а в шерстяной ткани свили гнёзда. Благо хвостатые твари не погрызли магическую куртку и чёрное шерстяное полотно с золотым рисунком, и спальнику не сильно досталось. И куда только глядели местные коты?

— Сперва на корабль взойдёт ноктан, затем мы сойдём на берег, — объяснил ксат, когда мы поднялись на палубу.

— Поднимется кто?

— Ноктан, — всё так же услужливо повторил ксат.

— Кто это?

— Не могу сказать, древнейший.

— Тогда зачем вообще сообщил это название?

— Для регламента, древнейший. И, пожалуйста, молчите, пока мы не окажемся в городе.

— Это как-то связано с тем, что ты обращаешься ко мне не именем, а этим словом.

— Совершенно верно. Будет досадной неприятностью, если разумные узнают, кто скрыт под вашей личиной, — Налдас поклонился показывая, что разговор завершён.

На горизонте с каждой секундой всё чётче просматривались очертания города и порта на береговой кромке. В углах порта — коричневые крыши с комьями грязи на обветшалой черепице, деревянные стены с многолетним налётом смога от постоянных пожаров, а окна без стёкол, лишь с дырявыми фрамугами и перекошенными ставнями. Но чем ближе к центру береговой линии, тем чаще попадались здания вполне пристойного вида. Двух и трёхэтажные каменные постройки гордо возвышались над безобразием торговой бухты, а крики чаек дополняли образ портового города. По длинному берегу рассаживали моряки, а рыбаки седлали шлюпки и выходили в открытое море, где забрасывали сети и лески удочек. Широкие каменные причалы уходили на многие десятки метров от берега. На одном из них торговую флотилию ждали.

В отличие от зевак на берегу, то ли удивлённо, то ли с ненавистью смотрящих на заходящие в порт корабли — стоявшие на причале ксаты ожидали соплеменников. Иначе не объяснить вереницу узких телег, заполнивших именно тот причал, к которому направлялся наш корабль. Практически каждый из встречавших держал на груди небольшую плетёную корзинку с чем-то белым внутри.

Пока мелкие лодочки подплывали к кораблям, цеплялись верёвками и буксиром на вёсельной тяге тащили к причалу — я с тревожным ожиданием всматривался вглубь портового города.

Я сбегу.

Не знаю, что случилось на острове ксатов и в чём причина ненависти ко мне, но я в опасности. Следует дождаться подходящего момента и улизнуть, даже если придётся стукнуть Налдаса посохом по голове. Одно радует: провиант со скверного материка крысы почему-то не тронули, его примерно на неделю хватит. И я теперь могу изъясняться на языке людей и равнинных эльфов, так что получится добыть в деревнях еды. Но вопрос ещё открыт: почему у двух разных рас один язык? Нутоны, или люди, и ратоны, или равнинные эльфы — у них один язык, говор, письменность… И, получается, одни боги на двоих. Как такое возможно, ведь…

«Не смей приближаться в стенам миссии, отродье!» — пробившийся в канал мыслеречи голос оборвал мысль. Но ответить или хоть что-то возразить я не успел: канал разорвался.

Многие стоявшие на причале ксаты были без татуировок на морщинистых лбах, и радужки их глаз обычных расцветок: в основном карие, но встречались и голубые, и зелёные. Но все они обычны, в отличие от моей, серебряной с синим отблеском.

Вскоре корабль причалил. В гордом одиночестве на палубу поднялся ксат без татуировки. В богато расписанных золотыми и серебряными нитками одеждах; с длинным посохом в руке, украшенным драгоценными камнями; и надменным взглядом.

Капитан корабля поклонился зашедшему ещё сильнее, чем Налдасу, лбом достав до палубы, и сев на колени. Получилось тому встать лишь когда ксат что-то тихо сказал. Преисполнившийся гордости капитан отчитался о путешествии, сообщил что проблем не возникло и команда рада исполнить какую-то миссию. После этих слов матросы поклонились, ксат что-то прошептал и направился обратно к причалу, а капитан отдал приказ готовится к приёму священных даров.

— Прошу, следуйте за мной. И молчите, — заговорил Налдас, когда ксат в дорогих одеждах вернулся к делегации.

Медленно спустившись по пружинящему трапу — я наконец очутился на твёрдой не раскачивающейся от волн поверхности. Вестибулярный аппарат почуял неладное и сознание повело в сторону и если бы не посох, то запутаться мне в собственных ногах и барахтаться в воде. И не только мне одному. Налдас так же отвык от устойчивой поверхности, но за считанные секунды отбросил наваждение. Ксат кивнул мне и уверенной и лёгкой походкой направился в сторону города.

Я отправился за Налдасом, по пути разглядывая вереницу ксатов без татуировок на морщинистых лбах, со священным трепетом во взгляде смотревших на сородича в дорогих одеждах. За разумными тянулась вереница узких телег, в каждой из них лежал с десяток плетёных корзин с продолговатыми белыми свёртками.

Прибытие кораблей торговой флотилии было чем-то обыденным для населения города, но и те редкие пришедшие зеваки смотрели на флотилию, ксатов и нас двоих взглядом, полным ненависти, презрения.

Были и разумные, смотревшие на нас безучастно. Они отличались от простых зевак кожаным ошейником, посохом в левой руке и тем, как они защитным полукольцом собственных тел отгородили причал от остального порта. Эти люди, равнинные эльфы, тройка дворфов и орк явно служили ксатам, ограждая последних от озлобленной городской толпы.

— Лик’Тулкис? — заговорил Налдас, когда мы отошли от охранников с кожаными ошейниками.

Я настолько углубился в собственные мысли, что едва не подпрыгнул от неожиданности. За последние минуты произошло слишком много, но одна деталь была гораздо важнее остальных: нам не встретились представители других рас, не считая охранников на причале. В порту суетились одни люди и лишь изредка показывались равнинные эльфы, да и те поголовно носили кожаные ошейники. Каждый из ратонов таскал тяжести, грузил повозки или получал удары плетьми по спине. Нехорошие доводы подтверждала их одежда, если эти серые изношенные лохмотья можно назвать этим словом.

— Прошу, не отставайте, если не хотите пострадать, — не останавливаясь, Налдас показал на вымощенную жёлтым камнем дорогу, ведущую вглубь города.

— Почему, что мне угрожает? И куда ты меня ведёшь?

— Это для вашей же безопасности. И мы направляемся в банк.

— Необходимо раздобыть деньги? — от накатившего возбуждения я едва не улыбнулся. Я подгадаю удобный момент и сбегу. Сперва надо убраться из города: мне слишком много непонятно, да и смотрят на нас косо. Направлюсь по дороге на юг да в какой-нибудь деревне разузнаю, что к чему в этих краях. А там и на поиски мамы с сестрой отправлюсь.

— Не совсем, — отвечал ксат. — Редко в одном городе одновременно банковское отделение миссии, и сама святая миссия. Город Гантар — исключение.

— Если не за деньгами идти в банк, то зачем?

— В банковском отделении, как и в здании миссии, есть маяк дальней связи. Нам удобней воспользоваться маяком в банке: священная миссия в ближайшие дни занята.

— Маяк дальней связи?

Такое количество непонятных слов пробуждало воспоминание, когда я без движения лежал в орочьем шатре и гадал над смыслами тех или иных слов. Кстати, об орках: как Кагата поживает? Хорошо бы разузнать о ней, как и о сестре равнинного эльфа, что у орков помог мне информацией.

— Да, маяк дальней связи. Он позволит связаться с разумным вне зависимости, где именно он находится. Я поклялся связаться с вашей… знакомой, когда мы прибудем в Гантар.

— С кем? — сердце остановилось в ожидании заветных имён.

— Не так давно она встретила вас и проводила до гостиницы, в портовом городе.

— С Изу…

— Прошу вас, — Налдас легонько прикрикнул, возвращая мой разум к нормальному состоянию. — Оставим разговоры, нам следует поторопиться.

Если бы не Налдас, то я бы так и встал на дороге. Зачем понадобилось тащить меня за многие тысячи километров, чтобы просто поговорить? Разве на острове ящеро… Вот вроде бы уже привык ящеролюдов ксатами называть, да проскочит иногда. Но это не так уж и важно. Главное — решить, что делать сейчас.

Бежать, или поговорить с тётей?

Погрузившись в раздумья, я лишь мельком осматривал город. Засохшую комьями грязь на мощёной дороге отпинывали прохожие, снующие в хаотичном ритме к центру города и обратно в порт. Дувший из него ветер гнал в город солёный воздух с ароматом тухлой рыбы и лежалых водорослей. Заскорузлые стены деревянных домов медленно сменялись каменными постройками с потёкшими кляксами грязи.

Каждый встречный смотрел на нас двоих как на чумных бродяг. Иногда спина покрывалась испариной от испепеляющих взглядов, ненавистных возгласов и сдавленной ругани. И будто что-то единственное останавливало горожан от такой весёлой забавы, как наше линчевание. Но что мы могли сделать жителям города? Мы же только приплыли, и я даже не знаю, куда направляемся. Неужели мамины слова о том, что разумные ненавидят ксатов — правдивы? Хотя, мама всегда права.

Получается, если я сбегу и останусь один, то с высокой вероятностью умру? Я не знаю ни цену деньгам, ни устоев и нравов людей, ни той же карты местности. Как слепой щенок бу…

— Мы пришли, — Налдас резко остановился. Я настолько глубоко закопался в мысли, что налетел на ксата, но мой сопровождающий не заметил этого.

— Прости, — я поспешил извиниться.

— Это я виноват, что так резко остановился. Прошу, следуйте за мной.

Налдас показал на каменное здание с широкой массивной дверью, очищенными от грязи стенами, застеклёнными окнами и рисунком на каменной стене под самой крышей. Роскошное здание в сравнении с полуразвалившимися лачугами в порту. Но такое ухоженное здание в городе было не одно. Мы пришли в его центр на самую оживлённую улицу: в толпе сновали юркие мелкие спины; равнинные эльфы с кожаными ошейниками тянули небольшие тележки; а лавочники на обочинах зазывали прохожих посмотреть на свой товар.

В банке было не менее оживлённо, и внутренняя отделка не уступала внешнему виду. Всё освещали магические камни и свечи в витых светильниках то ли бронзовых, то ли золотых. Ковры покрывали всю площадь огромного зала, заполненного людьми.

— Прошу, подождите здесь, — Налдас подвёл меня к скамейке, занятой разумными. При нашем приближении они подскочили и постарались отойти подальше, окинув нас брезгливым взглядом.

Сидя в одиночестве — я рассматривал толпящихся в зале разумных, среди которых был дворф и даже ратон без ошейника. На ногах одних разумных были надеты высокие кожаные ботинки с теснённым узором, у других же обувь украшали заплатки. У одних штаны из кожи и холщи по фигуре, у других мешковина со складками на коленях и у стоп. Кто-то отряхивал пыль с пошитых по фигуре курток и рубах, поправляя шапки с брошками на боку или без них, или просто приглаживал чистые волосы — другие не обращали внимания на пятна засохшей грязи на рукавах, а в ладонях теребили если не засаленные тряпичные шапки, то бесформенные задрипанные кошельки. У первых, помимо ненависти ко мне, на лицах отражалось нетерпение и скука; у вторых, помимо ненависти ко мне — нервозность и волнение. Практически у всех первых на запястьях виднелись браслеты, как на моей левой руке — у вторых их не было и толпились они вокруг тех, у которых подобные браслеты были.

К возвращению Налдаса разглядывать разумных мне надоело, и я просто пялился в одну точку. Ксат пригласил меня в дальнюю часть зала, где перед крепкой дверью сидела троица с мечами в ножнах. При нашем приближении они встали и поклонились нам, а на их шеях мелькнули такие же ошейники, как и охранников в порту.

За дверью шёл коридор, утопающий в свете магических светильников, с деревянными стенами с резным орнаментом и отполированным каменным полом. Дверь в конце коридора Налдас открыл без стука.

В центре богато убранной комнаты стоял стол с резными ножками и похожими на троны массивными деревянными креслами. Полы застилали ковры, стены скрывали цветные гобелены, а с потолка над нами нависала золотая люстра с магическими светильниками. А ещё в комнате был ксат, поклонившийся нам ровно в тот момент, как входная дверь распахнулась. Его синий костюм, с робко выглядывавшим на шее воротничком белой рубахи, точь-в-точь походил на такой же костюм у ксата в пещере на острове. И такой-же татуировкой на морщинистом лбу.

Ещё месяц назад я выяснил, что это никак не рисунок, а именно татуировка. Мы несколько раз попадали под дождь, моряки частенько утирали лбы, а белое изображение глаза с вертикальным зрачком, сжимаемым клыкастыми челюстями — никуда не пропадало.

— Рад вас приветствовать в отделении банка в городе людей Гантар, — сказал клерк.

— Прошу вас повторить всё, сказанное ранее, — произнёс в ответ Налдас.

Банковский служащий поклонился, приложил указательный и средний палец правой руки к татуировке и заговорил торжественно, преисполнившись гордостью перед самим собой:

— Я, Мугатон’Гостатус, перед ликом Первобогов клянусь собственной жизнью и душой, что ни один разумный и ни один древнейший, ни живущий ныне, ни живший ранее и ни живший в будущем, никаким способом никогда не узнает, кто был сегодня здесь, что он говорил и что делал, ни от меня, ни от этих стен. Клянусь своей душой и жизнью и заверяю умереть в тот момент, когда вознамерюсь прервать клятву.

Стоило ксату закончить, как его татуировка моргнула красным цветом. Я ошарашенно уставился на Налдаса.

— Всё верно. Эта священная клятва односторонняя.

— Односторонняя?

— Это означает, что разумный приносит клятву другому разумному, но клянётся самому себе. Именно поэтому не потребовалось вашего участия в ритуале.

— В ритуале, где наказание смерть?

— Самый правильный способ обезопасить нашу расу от уничтожения. Прошу вас, не забывайте, что мы зависим друг от друга. Даже если мы зависим от древнейших гораздо больше, чем древнейшие от нас.

Ни черта не понимаю, что говорит Налдас и что сейчас произошло. Возможно, всё это связано с тем, что драконы как боги для ксатов, и оберегают их от других рас. А драконов мало, вот их подручные всячески и выкручиваются. Кстати, а почему «их», а не «наши»? Ведь я — дракон, но я совсем не ощущаю себя чем-то возвышенным. И это правильно. Ксаты такие же разумные существа, как и я, и люди, эльфы, орки и все остальные расы. К чёрту всё, кто там для кого бог. Для меня — мы все равны.

— И в чём эта зависимость заключается?

— Мы… — спокойное лицо Налдаса за эти месяцы впервые тронула эмоция. Брови сдвинулись, во взгляде появился холодок. — Наше существование зависит от древнейших. Но сейчас не об этом.

Лицо Налдаса вновь стало безэмоциональным, и он посмотрел на банковского служащего:

— Нам необходимо воспользоваться маяком дальней связи, для прямого контакта.

— Конечно, как вам будет угодно. Прошу, следуйте за мной. Вещи можете оставить здесь.

В дальней части комнаты была ещё одна дверь с каменной лестницей за ней, уходившей под землю и упирающейся в массивную дверь из тёмного дерева, обитую железными полосами. На них тускло мерцали различные символы. Клерк дотронулся до двери, символы потухли, она с глухим скрипом распахнулась.

В нос ударил затхлый воздух помещения с монолитными каменными стенами и без единого отверстия для проветривания. В самой этой темнице было пусто, не считая нас троих; светящихся узоров, печатей, кругов и рун на стенах; и ещё одного ксата в синем костюме и с татуировкой на лбу. И огромного светящегося кристалла, высотой не меньше метра и обхватом в две руки, стоявшего на массивном каменном постаменте в центре квадратного пола, так же разрисованного рунами.

— Мы свяжемся с древнейшей, — гордо сообщил Налдас.

Оба банковских служащих поклонились, приложили пальцы к татуировкам и повторили клятву. После — объяснили наши следующие действия, и стоявший в подвале клерк обе ладони прислонил к кристаллу. Тот потух, но спустя секунды тускло замерцал мягким золотистым цветом, а комнату заполнил едва уловимый гул. Настал наш черёд. И хоть я не понимал происходящего, но одну ладонь положил на голову подвального клерка, а другую — на голову Налдаса. Тот поступил симметрично. Финальным штрихом второй ксат возложил ладони на наши головы. Получился эдакий ромб из разумных, я даже невольно улыбнулся представив, как глупо мы смотримся со стороны.

Внимание, вас приглашают принять участие в сеансе мыслеречи

Голова заполнилась гулом, будто мозг трясли. Через секунду показалось, что сознание отделяется от тела и несётся куда-то прочь за многие тысячи километров. Раздался звон огромного колокола. Потом шум накатывающих на камни волн. Потом низкий писк, и всё резко закончилось. Осталась лишь пустота и чувство, что где-то впереди открылась форточка.

«Приветствуем вас, древнейшая. Скажите, вы в безопасности? Способны…» — заговорил клерк.

«Способна.» — оборвал до боли знакомый голос. — «Здравствуй, Сиал.»

«Изулиса?»

«Да, Сиал. Это я.»

«Я… Ты… Что…» — мысли путались. Я пытался хоть что-то сказать или спросить, но не мог. Было одновременно обидно, непонятно, грустно, а ещё на сознание накатывала злость.

«Я верю, что у тебя есть много вопросов о том, что произошло.»

«Да, очень много! Скажи, скверна меня задери, где…»

«Не перебивай, Сиал.» — голос Изулисы был намного мягче, чем тогда в горе. — «Я не могу многое тебе сказать, но я хочу, чтобы ты знал: чтобы не произошло в прошлом и чтобы не решили старейшины — Ликура всё ещё моя дочь, хоть и двоюродная сестра по кладке. Я взрастила её как родную дочь, и моё сердце льётся слезами оттого, что не могу тебе многое сказать. Лишь обещаю, что ты всё узнаешь, если на то будет потребность. А до тех пор знай, что отправлен ты в Настрайскую магическую академию для твоей же защиты.»

«Что ты такое говоришь⁈ Что случилось с мамой, с Калисой? Ответь! Где они⁈»

«Я их не видела их черепов. Значит — они живы.»

«Живы?» — чувствовалось, как самообладание медленно покидает меня. Пришлось приложить титанические усилия, чтобы удержаться в сознании.

«Да, Сиал. К тому же, я искала тебя. И не найдя, думала, что ты погиб. Но ты жив.»

«Я-то жив, но… при чём тут черепа?»

«Скажи, тебе рассказывала Ликура о том, что происходит с магией в наших телах, когда мы погибаем?»

«Она уходит. Части наших тел можно использовать, только если они взяты с живого чёрного или изумрудного дракона.»

«Совершенно верно. Но даже кожа с мёртвого дракона дорога, ибо прочна. Все части наших тел до безумия необходимы разумным, и неважно, с живого или мёртвого они собраны. Но ты не знаешь главного: черепа чёрных и изумрудных драконов не используют в алхимии или прочих ремёслах. Их берегут, как трофей.»

«И ты…»

«Да, Сиал. Есть места, где разумные складируют черепа наших сородичей. Я побывала во многих — и не видела черепа ни своей дочери, ни твоей сестры. Знай — они живы.»

«Живы.» — я практически отключился из-за нахлынувших чувств, но внезапная мысль вернула меня в равновесие. — «Почему ты говоришь, что побывала только ты. Другие что, не ищут их? Неужели всем плевать на…»

«Ты многое не знаешь, Сиал.» — голос Изулисы на мгновение стал похож на стужу. — «И многое ты сейчас не узнаешь. Лишь знай: не существует того дракона, что рад твоему появлению. Именно поэтому ты отправлен в академию.»

«Для защиты от драконов?»

«Да, это можно так назвать.»

«Что за бред? Какая защи…»

«Ты много не знаешь, Сиал. Но ты должен знать, что старейшины всё решили. И пока их слово крепко — тебя не побеспокоят, ибо мы чтим слова старейших.»

«То есть, те слова, того дракона в пещере…»

«И они тоже.» — Изулиса говорила мягко, словно успокаивая. — «Именно поэтому ты подобрал правильное слово: защита.»

«Да какая, к скверне, защита?» — Изулиса явно утаивает что-то важное. Меня хотели убить, она так спокойно говорит о защите⁈ — «Роговых отростков на голове не хватит, чтобы пересчитать дни, когда я был на грани смерти! Да и в пещере тот дракон чуть не убил меня, и у орков, и на материке скверны, и в океане, и…»

«Ты прошёл через многое, Сиал.»

«Да, через многое. И каждый раз я не защищался, а убегал. И каждый раз выживал лишь благодаря удаче.»

«Ты… Да, ты прав. Удача важна так же, как и умение защищаться. Но, Сиал, сейчас моё время на исходе, ибо я не одна. Оставь нас, мне нужно поговорить с твоим сопровождающим.»

«Почему?»

«Нет тайн, Сиал. Но пока твой сопровождающий связывает нас — я не смогу передать то, что невозможно объяснить словами.»

«Ты хочешь показать ему воспоминания, да?»

«Совершенно верно. А теперь ступай, ты всё узнаешь, если к тому будет надобность.»

Внимание, сеанс мыслеречи окончен

Сознание вернулось в тело. Волна дрожи пробежала по коже. Потребовались секунды, прежде чем я сообразил, где стою и с кем недавно говорил. И о чём.

— Я надеюсь, вы услышали то, что хотели? — участливо поинтересовался Налдас.

— Да, я… Стой, ты разве не слышал наш разговор?

— Я совершенно не мог это сделать. Сейчас я был лишь связующим звеном между вами. Теперь же, по оговоренному ранее плану, я должен получить дополнительные инструкции, как нам безопасней добраться до академии. Прошу, подождите в комнате наверху.

Один из ксатов подбежал к двери, снял с неё свечение и открыл. Я медленно направился на выход, понимая, что сейчас ничего не узнаю.

Поднявшись в комнату — я растерянно осмотрелся. А что делать-то? Надеть рюкзак и взять посох в руки, или подождать Налдаса? Что потом будет, и что собралась делать Изулиса? Она говорила, что была не во всех местах, где…

Меня передёрнуло, скрутило. Что-то давно забытое пробуждалось внутри меня, извивалось, рвалось наверх. Я зажмурился, сжал кулаки до треска в суставах, до крови от впившихся в кожу ногтей. Меня затрясло, я едва удерживался, чтобы не завыть.

Мама, сестрёнка — они живы!

Все эти годы, они живы, да, живы. Они спаслись, спаслись. Сестрёнка расправила крылья и вышла из пике, а мама набралась сил и уничтожила этих подонков в белых мантиях. Они улетели далеко, переждали, сестрёнка смогла воплотиться как я, и… И они отправились меня искать. Но выйти к драконам или ксатам им нельзя: почему-то все ненавидят нас, меня, маму. Они где-то бродят, и мы всенепременнейше когда-нибудь встретимся. Да, встретимся. Изулиса будет их искать, и я буду тоже. Но сначала надо обезопасить самого себя.

Моя жизнь в опасности, если учесть поведение сородичей. Не знаю почему, но Изулиса пошла на огромный риск, чтобы доставить меня к магической академии. Наверно, я действительно буду там в безопасности, пока… Пока что? Зачем я туда иду, ведь…

Я глубоко вздохнул, распрямился и широко раскрыл глаза. Чувства отходили обратно вглубь, возвращая мыслям ясность. Ещё несколько вдохов, одна смахнутая слеза с щеки — и я вернул контроль над собой, а события последних месяцев сложилось в единую картину без пустых мест.

В академию меня отправили не случайно: я должен обучиться магии, стать сильным и отправится на поиски семьи. Ведь когда Изулиса одна ищет маму с сестрёнкой, и когда мы оба занимаемся поисками — это две разных ситуации. Как минимум мы будем в двух разных местах, и сможем узнать гораздо больше. Но сразу отправляться на поиски нельзя: я погибну прежде, чем успею осознать свою кончину. Надо стать сильнее. И магическая академия в этом поможет.

Глава 3

Налдас вернулся из комнаты с маяком спустя десять минут. За это время я полностью успокоился.

— Планы изменились, — ксат смотрел на меня как-то более осмысленно, будто до сегодняшнего дня он сам не знал, что делать дальше. — Я получил указания, что нам следует сделать в ближайшее время. Сейчас нам необходимо подтвердить вашу личность в банковской системе высших эльфов.

— Разве банк людей не подойдёт? Мы же в их городе.

— Спешу объяснить, что лишь одна раса смогла создать и монополизировать банковскую систему на континентах, свободных от скверны.

— Неслабо размахнулись они. И что мне надо делать?

— Вам? — Налдас невольно прищурился не веря, что я способен вести себя не только как избалованное дитя. — Вам следует сначала проверить, успешно ли прошла процедура регистрации на острове.

Ксат показал на банковского клерка. Тот поставил на стол небольшой треугольный кристалл на деревянной подставке с золотым рисунком.

— Вам следует голос Первобогов не держать в себе, а направить в кристалл.

— Голос кого?

— Голос Первобогов, знающих тайну вашей души и способные раскрыть её перед вашим взором. Ваш хранитель, это…

— Нефаус. Я понял, о чём ты говоришь, — взгляд Налдаса смягчился, хотя ещё секунду назад он смотрел на меня как на полоумного оболтуса. — Просто впервые слышу, чтобы их называли Первобогами. Что делать?

Мне до колик в животе интересно узнать, почему ксаты назвали хранителей рода драконов — Первобогами. Но есть предположение. Мама говорила, что Нефаус и Изустария были первыми драконами, появившимися в этом мире, и от них ведут свой род все драконы. Звучит слишком религиозно, но если ксаты почитают драконов как богов, то вполне логично называть Первобогами первых драконов.

— Как я и сказал, вам следует…

— Подать голос хранителя в кристалл, я слышал тебя. Речь о том, что этого я делать не умею, — я обвёл руками комнату. — Можешь не верить, но всё это для меня впервые.

— Прошу меня простить, я не учёл этого.

Для обычного разумного прозвучали бы логично объяснения Налдаса о том, как пропустить через себя голос богов, вычленить из него своё имя, расу и подать в кристалл — но лично я слышал религиозный бред про голоса, свет и слова, и что Первобоги следят за всеми нами.

Когда Налдас закончил, я ещё минуту соображал, прежде чем подойти к столу, дотронуться до кристалла и вызвать лог-файл.

Вначале следовало погрузить сознание в океан маны, искупать в ней собственное виденье лог-файла, а когда тот полностью пропитается магией — достать его и вычленить две строчки. Можно даже одну, притом любую, но сейчас важны именно две. Я отправил их с крошечной порцией магии в кристалл. Тот ярко моргнул, золотые узоры на подставке засияли.

Имя: Сиалонус

Раса: Чёрный дракон (Осквернён)

— Древнейший, — стоило клерку приложить ладонь к кристаллу и считать информацию, как он поклонился настолько низко, что едва не упал головой вперёд.

— Теперь вам следует попросить проверить ваш личный счёт, на котором хранятся камни маны. — Налдас услужливо показал на клерка.

Я обратился с этой просьбой к банковскому служащему. Тот поклонился, и с кристаллом в руках направился к маяку дальней связи.

В ожидании его возвращения Налдас стоял неподвижно и смотрел в никуда, будто всё происходило по строго обговоренному плану и единственное, чего ему хотелось — приступить к следующему пункту. Я же от волнения едва не пританцовывал на месте. Больше пятнадцати лет мама добывала камни маны, и сколько тонн скопилось на счетах — сказать сложно. Но я уверен, проблем с финансами не возникнет — можно будет уйти с головой в обучение магии, стать сильнее и отправиться на поиски семьи, не обращая внимания на траты.

— Благодарю за ожидание, древнейший, — клерк вернулся, поставив кристалл на место. — На вашем счёте в обороте магических камней хранится ровно один грамм магических камней.

— Что? — я посмотрел на клерка как дегенерат на несобранный кубик Рубика.

— Как я и сказал, древнейший, на вашем счёте один грамм магических камней.

— Тут какая-то ошибка, ведь…

— Нет никакой ошибки, — оборвал Налдас. — Каждому из древнейших на счёт поступает грамм камней. Теперь вы способны пользоваться своим счётом, и все магические камни, что вы принесёте на остров или в любое банковское отделение — будут принадлежать вам и только вам.

— То есть… — я остановился, не позволяя мысли продолжиться.

Неужели все камни лежат на счёте Изулисы? Но почему она не перевела хоть малую толику, ведь… А она могла? Ведь мой так называемый счёт в камнях открылся недавно, и вряд ли у тёти было время хоть что-то сделать. Или возможности.

— А что я вообще могу делать с этим счётом?

— Древнейшему открыто многое. Мы исполним любое ваше поручение, вплоть до покупки дома, приобретём, сохраним или доставим любой предмет, кроме рабов, или обменяем часть магических камней на деньги разумных рас. За оговорённую комиссию, — услужливо объяснил клерк.

— Комиссию?

— В отличие от нас, все древнейшие оплачивают сверх оговоренной суммы пять процентов.

— А ксаты сколько?

— Один.

Такой разброс в расценках приоткрывает тайну взаимодействия между драконами и ксатами. Скорее всего, драконы не отдают ксатам кристаллы, а именно что платят за их хранение и различного рода услуги.

— Теперь надо попросить разменять этот грамм камней на деньги?

— Оставьте это мне, — Налдас приложил руку к груди. — Здесь мы закончили, нам следует вернуться в банк.

За прошедшее время народа в банке заметно поубавилось, но нам всё равно пришлось ждать в очереди не меньше получаса. Налдас сохранял молчание и ничего не объяснял из-за столпившихся вокруг не самых приятных личностей. Их ненавистные взгляды испепеляли, и меня даже несколько раз передёрнуло.

Наконец, мы подошли к работнику банка, сидевшему за одной из стоек. В белой рубахе, немного узкой в плечах, парень едва не завопил от вида двух морщинистых лиц. Проявив чудеса самообладания, он насильно растянул губы в улыбке и с наигранной вежливостью поздоровался да спросил, чего мы здесь забыли. На что Налдас сказал лишь одно слово: деньги. Заодно спросил про обменный курс золотых монет торговой республики Сонкт, Арнурского королевства и торгового дома Намаста. Парень ответил без запинки по каждой из озвученных монет, и пересчитал всё на золотую монету империи Талкая.

— В прошлом году разница между монетами была меньше, — сказал Налдас.

— Это правда, — ответил человек. — Монеты Арнурского королевства крепнут пятнадцать лет подряд.

Налдас запросил монеты королевства и империи, в чьём городе мы находились. Парень в ответ вежливо кивнул и указал на кристалл, попросив моего сопровождающего подтвердить личность. Та же процедура, через которую прошёл я, но сейчас под кристаллом лежал листок. На него магическим образом вписалось имя ксата, и кто он такой. Записав на обратной стороне необходимую сумму — парень направился в другое отделение, скрывшись за дверью.

Пока мы ждали, я разволновался и захотел связаться с Налдасом по мыслеречи — но успокоился. Как быть, если мне потребуется пройти такую же процедуру, я ведь дракон⁈ Но кто мне запрещает послать в кристалл кусок лог-файла не истинного облика, а оболочки?

Из банка мы вышли под аккомпанемент колокольного звона. Четыре удара.

— Прошу вас, не отставайте. До конца дня нам следует дойти ратуши.

— Она находится в другом конце города?

— Нет, через одну улицу.

— Тогда зачем такая спешка?

— В этом городе не только мы. Прошу вас, — Налдас показал на грязный проулок между домов. Узкий настолько, что мы едва бы поместились вдвоём.

Я пропустил ксата вперёд. Для немощного разумного Налдас уж очень резво шёл по узкой улочке, уверенно вступая в грязные лужи и едва не проваливаясь в самые глубокие по щиколотку. Заляпанные грязью стены давили на сознание, а под ногами нередко проскакивали крысы, но Налдас продолжал уверенно идти вперёд.

— Госока дракона, — из-за угла выскочило четыре мужика, перекрыв улочку. Грубые угловатые лица, покрытые шрамами. Выбитые и гнилые зубы. Грязная одежда, обувь в заплатках. И острая сталь в руках.

— Не останавливайтесь, за нами тоже есть, — на одном дыхании выпалил Налдас и ускорился, перейдя на бег и сжав покрепче посох.

Сзади к нам действительно приближались двое. Бандиты всяко выдели нас выходящими из банка и собирались попросить нас поделиться и деньгами, и жизнью.

Я решил перехватить поудобнее посох, но из-за узкого пространства чиркнул по каменной стене дома. Правая рука легла на рукоять кинжала.

— Налдас, я…

Только я хотел сказать, что попробую задержать тех двух — как ксат активировал умения. Древко его посоха моргнуло зелёным, верх и низ — оранжевым, обувь продавила грязь на сантиметр. За мгновение Налдас преодолел десять метров, оказавшись рядом с мужиками. Конец посоха тычком воткнулся первому в самое ценнейшее мужское место. Молниеносный удар кулаком в второму челюсть. Отскок в сторону, прыжок и посох опустился на голову третьему. Четвёртому достался удар грязной подошвой в висок.

Ксат развернулся и помчался в мою сторону. Я инстинктивно сжал посох, опасаясь за свою жизнь — но Налдас ветром промчался рядом, даже не посмотрев в мою сторону. Секунда, другая, и ксат схлестнулся с двумя мужиками. Ещё секунда — и они оба упали без сознания.

— Прошу вас, следует поторопиться, — Налдас вежливо поклонился и жестом пригласил отправиться дальше.

— Эффективно, — я удивлённо прошептал, когда мы перешагнули через бессознательные тела.

— Благодарю за похвалу. Но спешу сообщить, что нам запрещено обнажать оружие с лезвием в любом месте, где живут разумные, — Налдас показал на мою руку, сжимавшую рукоять импровизированного кинжала. — Договор со Всеобщей Церковью, и договоры с каждым из существующих ныне государств гласят, что мы не имеем права иметь что-то большее, нежели посох и кинжал. И мы не имеем права обнажать лезвие кинжала в жилой черте.

— Почему?

— Одно из условий размещения зданий священной миссии на землях разумных рас.

— Священная миссия, ты уже упоминал это словосочетание. Что оно оз…

— Прошу вас, потом.

Мы подошли к концу проулка, выходящего на оживлённую улицу. Она полнилась людьми и телегами, звуками ругани и чавкающей грязи под ногами, и вскриками ратонов с кожаными ошейниками. От ударов плетьми на их одеждах проступали красные полосы.

Народ толпился на мощёной площади перед трёхэтажным зданием с выбеленными стенами, свежей черепицей и остеклёнными окнами. Но внутри городская ратуша оказалась практически пустой. Троица нутонов стояла недалеко от входа рядом с обитой тканью широкой и высокой доской, с приколотыми на её ткань листками с разной информацией. Ещё несколько людей стояло около стойки и о чём-то расспрашивала работника ратуши, одетого в красную мантию с жёлтой рубахой.

Над работником на освещённой магическими светильниками стене гордо висел портрет вельможи. Всё в нём было нарочито карикатурным: двойной подбородок, крючковатый нос, плешивый лоб, седые виски, дорогая бархатная мантия и огромная золотая цепь на шее с небольшими серебряными блюдцами. На них нанесён рисунок из восьми квадратов, каждое блюдце отличалось от соседнего цветом. На одном из них квадраты были жёлто-красные.

Сперва Налдас изучил листки на доске с объявлениями. Как и я. В прошедшие два месяца плаванья обучение шло не только устной речи нутонов и ратонов, но и письму с чтением. Устроенный самому себе небольшой экзамен закончился неутешительным результатом: значение многих слов оказывалось непонятным, а некоторые я вообще видел впервые.

Затем мы подошли к стойке с работниками ратуши, едва прячущим отвращение за натянутыми улыбками, но их выдавал пренебрежительный взгляд. Налдас объявил работникам, что прибывшие два ксата желают обозначить своё присутствие на землях империи. Нас пригласили в соседнюю комнату, где к очередному кристаллу мы приложили браслет на левой руке, потом ладонь, а следом запустил толику маны с кусочком лог-листа. И хоть я побаивался, что отправится информация из лог-файла моей истинной формы, но всё обошлось. На карточке высветилось имя оболочки, раса и возраст. Работник ратуши удивлённо посмотрел на меня, но потом не менее удивлённо посмотрел на Налдаса.

С двумя готовыми карточками мы направились в следующую комнату, где преклонного возраста женщина дрожащей рукой поставила на них несколько печатей. Затем нам следовало подать ману в печати. Благодаря постоянной практике в перекачке маны с тёплой курткой — у меня не возникло проблем послать каплю магической энергии в небольшую печать. Главное — приложить палец для телесного контакта. Затем была третья комната, где мы опять приложили браслеты к кристаллу.

После всех этих бюрократических хитросплетений теперь в наших браслетах хранилась информация, что мы подтвердили свои личности в империи Талкая. Теперь мы могли находиться на её землях так долго, сколько посчитаем нужным и в границах, разрешённых нам законами империи и договором со Всеобщей Церковью. Ещё, кончено же, следовало оплатить налог на годичное проживание на землях империи, по пять золотых с носа.

— Прошу вас, следуйте за мной. Осталось немного, — услужливо сообщил Налдас, когда мы вышли из ратуши.

— Куда мы сейчас?

— В гильдию свободных торговцев.

— Тебе надо что-то продать, но без регистрации этого не сделать, да? — от меня ускользнуло значение фразы «свободный торговец», но с его выяснением я решил повременить.

— У меня нет того, что можно продать, и желания тоже нет. В гильдии можно узнать о торговых караванах, идущих в Настрайск. Он должен быть, хотя бы один.

— Мы станем пассажирами?

— Совершенно верно… Постойте, — Налдас резко остановился. Послышалось недовольное ворчание едва не столкнувшихся с нами прохожих.

— Что случилось?

— По этой улице лучше не идти. Особенно сейчас, в вечернее время. Пойдёмте в обход.

— И чего там такого ужасного? — ничего необычного там не было, кроме толпы на небольшой площади.

— Боюсь, у нас могут возникнуть проблемы, если пройти рядом со зданием Всеобщей Церкви. Особенно, во время вечерней проповеди.

— Слишком много народа?

— И это тоже.

Дальше мы шли молча.

После банка ксат разговорился и многое объясняет. Выходит, на острове тётя действительно была в затруднительном положении, поэтому сказала ксату обучить меня языкам, а об остальном помалкивать. И ёжику понятно, что Налдас в банке сначала пошёл один к маяку и предварительно связался с тётей, предупредив, чтобы та нашла укромное место. Всё это выглядит как спланированная операция по всенепременнейшей доставке сверхценного груза Сиалонус в место, где я буду под защитой.

Внутри гильдии свободных торговцев атмосфера казалась праздничной. За широкими столами сидели группы разумных всех рас и что-то живо обсуждали, промачивая горло напитками из широких кружек и закусывая хлебом, сыром и ломтиками сушёного мяса. Люди сидели в кругу людей, равнинные эльфы сидели в своём кругу, а три дворфа устроились в самом углу и редко, снисходительно посматривали на окружающих. За соседним столиком от дворфов молча сидели четыре орка, прошедшие как минимум одну из стадий преображения: их кожа отдавала лёгким зелёным оттенком, а из-под нижней губы проглядывали кончики гипертрофированных клыков.

Казалось, мы зашли в местечковый клуб по интересам к алкоголю, ибо ни на одном столе не было ни задрипанной карты, ни клочка бумаги. Но карта в помещении была, и даже не одна.

Противоположная стена от входа делилась надвое. Справа шли стойки с работниками гильдий, а слева вся стена превратилась в огромную карту с изображением границ империи, с двух сторон омываемой океаном. Города и крупные посёлки, и их названия, и главные дороги между ними — всё это было на карте. Портовый город Гантар на восточном побережье нашёлся сразу. Ещё один портовый город был на севере, а второй на северо-восточном побережье. А на юго-востоке, в глубине земель государства — огромная клякса с расходящимися от неё дорогами и названием таким, что моим скудным словарным запасом невозможно прочитать. Но где находится магическая академия я определить не смог.

Ещё одна карта висела над стойками, где сидели работники гильдии. На ней изображался Гантар с паутиной дорог к ближайшим посёлкам, деревням и другим городам. Правее локальной карты висели доски с бумагой и крупными надписями и цифрами напротив. Скорее всего, стоимость тех или иных продуктов в городе, или курс монет на обмен, или что-то ещё из торгового ремесла.

— Рады приветствовать вас в гильдии свободных торговцев города Гантар, — поздоровался с нами работник гильдии, когда мы приблизились к стойке.

— В сторону Настрайска караваны заявлены? — спросил Налдас.

— В сторону Настрайска в последний месяц ни одного каравана не отправлялось, и не отправится в ближайший год.

— Причина?

— Издан указ. Только благородному дому Миастус позволено торговать с Настрайском.

Налдас немного свёл брови и уставился на карту империи.

— Караван до Луцка?

— Уехал сегодня утром.

— Ближайший?

— Не раньше пяти дней.

Налдас поблагодарил работника за информацию и пригласил меня следовать на выход. Поездка в караване отменялась. За завтрашний день нам предстояло подготовиться к длительному переходу, а сейчас следовало отдохнуть.

В длинном обеденном зале гостиницы, куда мы пришли после гильдии, за столами сидели разумные с разным достатком — но всех собравшихся объединял привычный на нас двоих взгляд, заполненный ненавистью и животной агрессией. Даже стоявший за стойкой хозяина гостиницы и тот не удосужился погасить огонь презрения во взгляде.

После короткого разговора о комнате с двумя кроватями на две ночи, с камином и сигнальным контуром, и ужином с завтраком — Налдас вытащил одну золотую и четыре серебряных монеты. Последние отличались друг от друга: две из них были больше квадратными, а вместо витиеватого узора как на золотой на них были отчеканены шашки из квадратиков.

Ключ, переданный хозяином гостиницы в обмен на монеты, открыл одну из дверей на втором этаже. Ожидания увидеть царские хоромы как на острове ксатов разбились о тухлый запах лежалой соломы и аромат гнилого дерева. У противоположных стен стояли две кровати с сундуками у подножья. Между кроватями столик и пара стульев, и грубо сколоченное деревянное окно с закрытой ставней. А рядом с дверью, напротив окна — небольшой камин с дымоходной трубой.

— Прошу вас, не могли бы вы помочь? — Налдас стоял рядом с одним из сундуков. — Помогите его поднять. Слишком тяжёлый.

Следуя просьбе ксата, я схватился за вторую ручку, и мы со всей силы потянули вверх. Сундук не сдвинулся будто приколоченный к полу. Налдас угрюмо посмотрел на сундук, подошёл ко второму и постучал кулаком по стенкам и рядом с полом. Его мы тоже попробовали поднять, с аналогичным результатом.

— Вещи оставлять не будем, — лаконично подытожил ксат, и принялся осматривать углы комнаты с такими же дощечками, какие появились в орочьем шатре после одного из приступов скверны.

— Прошу вас, не могли бы вы помочь? — вновь позвал ксат, чтобы мы отодвинули кровати от стен. Налдас осмотрел плинтуса, стену за камином и внимательно изучил заковыристые линии на подсвечнике, практически в метр длиной. — Слишком простая хитрость. С нашей стороны будет глупостью угодить в ловушку.

— Какая ловушка? — я инстинктивно схватил посох покрепче.

— Не волнуйтесь, сейчас на нас не нападут. Но в ночью — вполне возможно. Или днём, чтобы украсть наши вещи. Поэтому их мы возьмём с собой.

— Значит, ночью будем дежурить посменно.

— В этом нет необходимости. По крайней мере, пока мы в городе. Скажите, вам известен сигнальный контур?

— Только в общих чертах.

— Видите плинтус между стеной и полом?

— Да.

— А неглубокую выдолбленную борозду в его центре?

— Да, тоже ви… А почему она так резко заканчивается?

— Это ловушка. Сигнальный контур связывается между связующими точками не через воздух, а только по специальному каналу. Здесь расположен в плинтусе.

Место обрыва неглубокой бороздки на фоне тёмно-коричневого дерева выделялось ярким цветом — но сам канал сигнального контура не прерывался. Он уходил в кровать, у которой вместо ножек был сплошной кусок дерева. Идя по внутреннему куску дерева, канал на половине пути выходил наружу через маленькое отверстие к сундуку. Пройдя через его дно, канал возвращался через второе отверстие и шёл дальше по основанию кровати к изголовью. Где по второму куску дерева переходил на плинтус.

— Сигнальный контур можно составить из огромного количества углов, в зависимости от сложности рисунка на замыкателе. Но подобным магическим устройствам присущи особенности. Нужно не меньше трёх точек и трёх каналов на одну сторону контура. Но и её можно разрушить, не повредив контур.

Налдас достал из рюкзака два небольших мешочка и подошёл к одной из кроватей. В первом мешочке оказались маленькие синие камушки и один крупный зелёный, а в другом была кисточка и склянка с золотистой жидкостью.

Сигнальный контур можно поставить хоть на десять стен любых форм, главное — чтобы в каждой стене было не меньше трёх точек контура, связанных непрерывной линией. Сам же сигнальный контур похож на невидимую плёнку. Когда он включается, то между каналами и точками каждой из сторон протягивается магическая плёнка и контур запищит, если её кто-то нарушит. Но контур можно разрушить без срабатывания сигнализации. Нужно одномоментно нарушить минимум два канала, чтобы плёнка обрушилась. В нашем случае этой стороной был пол и проходящие через сундуки два канала.

— Вот есть комната, путь будет даже эта, — я остановил ксата. — Ты говоришь, что ловушка в полу?

— Совершенно верно.

— Вот четыре стороны у пола, которыми он касается стен. На каждой стороне есть свой канал. Чтобы сторона контура нормально работала — в ней должно быть как минимум три канала, я прав?

— Совершенно верно.

— Если в стороне контуре четыре канала, то три будут поддерживать работу, если четвёртый оборвётся?

— Вы всё правильно поняли. Если оборвать лишь один канал, то три других исполнят свою задачу. Но если одномоментно раскроются скрытые под сундуками люки, то разрушится два канала и пол перестанет быть защищён, хоть и сам контур продолжит работать.

— И тогда кто-то ночью проберётся в комнату, и мы уже не проснёмся, — на это замечание Налдас кивнул. — Что тогда будем делать?

— Не волнуйтесь, каналы будут восстановлены, — ксат показал склянку с золотой жидкостью, обмакнул в неё кисточку и провёл по плинтусу. Густая как гудрон жидкость с шипением прикипала к плинтусу.

Закончив выгонять с насиженных мест тараканов — Налдас взял длинный подсвечник с блюдцеобразным навершием. Поставив в центре комнаты, он положил наверх зелёный камушек, а синие — в углы комнаты на деревянные дощечки. И попросил подать в зелёный камень немного моей маны.

Длинный подсвечник моргнул ярким цветом вместе с зелёным камнем. Мерцанием им ответили синие камушки на дощечках.

Внимание, установлен сигнальный контур

Внимание, в сигнальном контуре зарегистрированы:

Вы, Нишар’Нудалкас

— Теперь наш сон в безопасности, — с этими словами Налдас пригласил меня на первый этаж.

Настало время ужина, но ждать еды пришлось долго, будто её решил заново приготовить — хотя в зале были пришедшие позже нашего разумные, но уже уплетавшие горячее тушёное мясо с овощами и белым соусом, хлебом и нарезкой из сыра и мясом. Они пили с глубоких кружек и смотрел на нас, словно наш внешний вид перебивал аппетит.

Но даже когда еда оказалась на нашем столе — Налдас не притронулся к ней. Он сделал вид, что чешет висок, а на самом деле постучал по нему.

«Что случилось?»

«Пожалуйста, повторите за мной. Если почувствуете жжение на языке, то обязательно сообщите.»

Ксат зачерпнул пальцем немного белого соуса. Я повторил следом. Вкус густых сливок с пряными специями пощекотал язык, отдавшись предательским урчанием в животе.

Прошла минута, и ничего. За это время Налдас разлил в кружки из кувшина кислющее вино. С ним тоже пришлось ждать минуту, пока Налдас не удостоверился в нашей безопасности. Пригласив к трапезе, он попросил не трогать нарезку и хлеб, собираясь забрать их наверх.

— Неужели еда могла быть отравлена? — спросил я, оказавшись в комнате.

— К сожалению, нравы южного континента несколько отличаются от северного.

— Но ведь академия находится на южном континенте! — мой окрик испугал ксата. На мгновение его движения стали резкими, а взгляд похолодел.

— Прошу вас, тише, — Налдас поставил посох рядом со столом. Весь день я наблюдал за моим сопровождающим и пришёл к выводу, что, как и я, он не мыслит жизни без посоха под боком. — Не переживайте. Пока я рядом, вашей безопасности ничто не угрожает. А в академии ваша защита будет обеспечена и самой академией.

Разлив по кружкам вино, ксат ловким движением подцепил кусок свежего домашнего сыра и жестом пригласил присоединиться.

— Слушай, давай начистоту. Почему я весь день ловлю на себе ненавистные взгляды?

— Не могу сказать, Лик’Тулкис.

— Опять двадцать пять. Вот…

— Но я могу уверить, что рядом со мной вы в безопасности.

— Я это заметил в подворотне. Ты действовал молниеносно, я даже опомнится не успел.

— Благодарю за вашу похвалу.

— Слушай, а что за умение ты применил на посохе? Может быть, научишь, чтобы мне было проще защищаться?

— Не переживайте, я получил указание обучить вас подобным знаниям.

— То есть, умениям и прочему?

— Совершенно верно, — Налдас услужливо кивнул. — Умениям и знаниям.

Я молчал, не понимая, о чём дальше говорить. Столь резкие перемены обескураживали. Похоже, на острове тётя действительно торопилась и не успела обговорить с Налдасом все детали моего путешествия.

— Может быть, у вас есть ещё вопросы? — услужливо поинтересовался ксат.

— Ты говорил, что еда могла быть отравлена. А если она действительно отравлена и сейчас?

— Не стоит беспокоиться. Как вы знаете, наши тела способны сопротивляться ядам, а некоторые для нас безобидны.

— Но ведь там могла быть двойная, или даже тройная доза.

— Тогда вы почувствовали бы жжение на кончике языка. Это одна из наших особенностей.

— Но ведь есть яды без вкуса и запаха.

— Совершенно верно, но и их мы сможем прочувствовать. И спешу вас успокоить: у меня есть порция антидота для всех ядов.

— То есть, универсальный? — Налдас в ответ кивнул, а я задумался о следующем вопросе. — Получается, послезавтра мы отправимся в путь?

— Совершенно верно, завтра мы подготовимся к выходу. Надеюсь, вы не возражаете, что мы отправимся пешком. Боюсь, у нас нет выбор.

Из рассказа Налдаса выходило, что весь завтрашний день мы как два сайгака будем носиться по городу. Нужна не только еда в дорогу, но и новая одежда. На материке скверны я приобрёл крайне мерзкую привычку обтирать грязные руки об штаны. Радовало, что Налдас снял достаточно денег, чтобы закупиться, дойти до Луцка и там прибиться к каравану.

— Ты когда сегодня расплачивался, одни серебряные монеты были непохожи на других. Почему так? — я отправил в рот кусочек сыра и уже потянулся к штанине, но вовремя опомнился и обтёр руку об предложенный кусок ткани.

— В империи Талкая, помимо общей серебряной монеты, используются региональные.

Налдас разложил на столе разные монеты и показал на золотой кругляш с отчеканенной в центре замковой башней, с мощным основанием и короткой, но широкой верхушкой: — Это золотая монета Арнурского королевства. На ней изображён символ столицы, магическая башня.

— Это как?

— Во главу угла Арнурского королевства поставлена магократия. В центре Магатка, столицы королевства, расположена Арнурская магическая академия.

— Маги заправляют там всем, да?

— Совершенно верно. Арнурское королевство лишь номинально возглавляет король, вся власть в руках принца-регента. Он всегда выбирается из самых выдающихся магов и женится на дочери короля.

— Я слышал, что существуют теократии, но магократия — впервые.

— Теократическое государство по соседству с империей Талкая, это королевство Калиск.

Знакомое название. Именно в этом королевстве обитала Тайка, сестра равнинного эльфа по имени Нусик. Двадцать семь лет прошло с тех пор, как я узнал об их непосильном долге. Интересно, авантюристы, которым я передал информацию о Тайке — сообщили о ней?

— Ты мне напомнил об одном важном деле.

— Я прошу вас поделиться им со мной, — зрачки Налдаса сузились. — Боюсь, у вас может не оказаться времени на его исполнение.

— Надо связаться с одной разумной и сообщить, что долг будет уплачен. Это давний долг.

— Завтра мы будем проходить рядом с банком. Думаю, у нас найдётся время на дальнюю связь. Но прошу вас не забывать, что я ограничен в средствах и вам потребуется платить самостоятельно. К сожалению, того грамма магических камней может не хватить. Скажите, ваши слова, что всё происходящее в банке было впервые — это правда?

— Да, — я погрустнел понимая, что денег у меня нет. Их же, в прямом смысле, придётся достать из воздуха.

— Для дальней связи необходимо знать магический след того, с кем вы собираетесь связаться, как зовут разумного и где приблизительно он может находиться.

— А обычное письмо?

— Можно, но вам также следует знать его имя и место.

Это я уж точно знал наверняка. К тому же, письмо отправлялось из ратуши, а мы завтра рядом пройдём. Да вот только я без денег, а отправка письма их ой как требует.

Налдас, выводя меня из раздумий, постучал по следующей монете с отчеканенным нечто, похожим на скрещённую с ежом змею.

— Это золотая монета империи Талкая.

— Что это такое?

— Символ императорского дома, роговая змея. Такая же отчеканена на серебряной монете. На медной, — Налдас пододвинул маленький медный кругляш, — выдавлен квадрат. Все эти три монеты принимают во всей империи. Но есть региональные монеты, оборот их идёт только в своём регионе. По количеству отчеканенных квадратов можно сказать, к какому региону относится монета. Здесь их восемь, — ксат показал на серебряную монету, похожую на квадрат с обрубленными углами.

— Голову можно сломать… Какой курс у всего этого великолепия?

— Всё очень просто, — Налдас принялся раскладывать монетки в стопки. — Один имперский золотой сейчас равен двадцати имперским серебряным, а каждый серебряный равен двадцати медным. Региональная серебряная монета Гантара равна пяти серебряным имперским монетам. Прошу простить мою забывчивость, но существует ещё региональная медная монета. За неё одну дают пять имперских медных.

— Какой-то идиотизм… Мы же сейчас в империи, ведь так? — Налдас недоумённо кивнул. — А в империи власть сосредоточена в руках императора, а деньги — это же самая главная власть, помимо армии. Зачем делиться с кем-то своей властью?

— Каждым регионом правит побочная императорская ветвь. Если я правильно помню, в случае обрыва ныне живущего императорского рода, следующей на престол войдёт ветвь с наибольшими количеством денег и солдат.

— Зачем такие сложности? Эти ветви явно друг друга режут не прекращая, и всячески пытаются подставить.

— Не могу знать. Возможно, дело в том, что править должна самая умелая ветвь.

— Санта-Барбара, не иначе.

— Простите? — Налдас напрягся.

— Говорю, что всё очень запутанно и без подсказки не разобраться.

— Санта-Барбара, значит, — протянул ксат, запоминая фразу.

Повисла тишина. Мысли упорно выскальзывали из моей головы. Сказывался опустевший кувшин. Вино хоть и кислое, но не такое уж и противное, если пить вприкуску с сыром и жёстким мясом.

— У вас остались вопросы? Время позднее, а завтрашний день сложный.

— Ты говорил в банке про другие монеты. Что они слабее к монетам Арнурского королевства. Что это означает?

— Как я говорил, лесные эльфы создали и монополизировали банковскую систему. Собственных денег у них нет, но они есть у стран и компаний. Поэтому на двух материках есть монеты, которыми можно платить в любом месте.

— Монета на обмен?

— Можно сказать и так, — Налдас постучал по монетке с башней замка, — Арнурское королевство и торговая республика Сонкт расположены на южном материке, и имеют ход на двух континентах. На северном материке используют монеты торгового дома Намаста, но и на южном они встречаются.

— И монеты как-то укрепились.

— Сейчас за один Арнурский золотой дают две и три пятых имперских золотых, в это же время за золотой республики дают четыре имперских монеты. Пятнадцать лет назад за республиканскую монету давали семь имперских, а королевская не признавалась торговцами.

— Что же изменилось?

— Не могу знать. Возможно, что новый принц-регент оказался достаточно талантлив не только в магии.

На этом мы закончили и легли спать, но я ещё долго не мог уснуть. Мысль о деньгах свербела в голове. Как же много завязано за этим словом, даже ничтожное письмо без них не отправить. Бумагу и чернила надо сделать, а для этого кто-то должен потратить своё время и должен быть вознаграждён; всё это нужно доставить в почтовое отделение, и заплатить за доставку; потом придёт разумный и выплеснет сок своего мозга на всё терпящую бумагу, завернёт её в конверт и заплатит за отправку; и только потом письмо дойдёт до адресата. Если вообще дойдёт, а не потеряется в дороге.

И всё же, где достать денег? Вопрос не праздный, но думать его следует всенепременнейше.

Судя по тому, что следующим утром я едва проснулся: вопрос обдумывался основательно и долго. Уснув далеко за полночь, сейчас я чувствовал себя крайне отвратно. Даже пережёвывая склизкую кашу с мелкими ягодами на завтрак — в голове было пусто, мысли словно помахали ручкой сказав, что я и без них справлюсь. Да ещё и вкуса у каши не ощущалось, как и у сыра, и у бледно-зелёного травяного отвара.

Сказывалась эмоциональное напряжение прошедшего дня. Хотелось найти тёмную пещеру, завернуться в яичную скорлупу на пару лет, вылупится — и увидеть маму с сестрёнкой. Хотелось бы именно так, но…

— Так что вы решили? — голос Налдаса вытащил меня из раздумий.

— Что?

— Какой комплект одежды вы выбираете?

Налдас только что закончил разговаривать с портным в ателье, и теперь мне предстояло выбрать новый комплект одежды. Не понимая, зачем заморачиваться со всеми этими цветами, раскройками и прочим — я тыкнул в ближайший комплект.

— Прошу меня простить, но сегодня вы не свойственно молчаливы, — сказал ксат, когда мы вышли от портного.

— Я думаю о деньгах. Куда мы направляемся теперь?

— На рынок. Я должен сказать, что выбранный комплект прекрасно на вас сидит, а штаны с ботинками не затруднят движения в нашем переходе. Теперь осталось приобрести еды в дорогу, и утварь.

— Так у меня… — голова закружилась от внезапной мысли.

— Что с вами? — на лице ксата отразился одновременно страх, отчаянье, неприятие, попытка хоть как-то спасти меня, будто Налдас терял самое ценное сокровище.

Я замотал головой, приходя в сознание. Мысли лавиной бежали по паутине нервов, одна идея порождала вторую, одно воспоминание за собой тянуло другое. Туман с сознания спал.

— Мне кажется, что нам стоит вернуться и…

— Не надо, — я отстранился от ксата и поиграл плечами, размяв спину. Оказалось, что с самого утра я шёл сгорбившись, и теперь в пояснице ныло. — Лучше скажи, где можно продать кусок от порождения скверны?

— Зачем вам это? — Налдас смотрел на меня с вопросом: а не оставил ли я рассудок в гостинице?

— У меня с собой есть кусок от порождения. Они же, я слышал, ценны. Вот и хотелось узнать, где его можно продать и получить деньги.

— Боюсь, в этом городе сделать что-то подобное проблематично, — ксат задумался, перебирая в голове варианты. — Но мы можем зайти к оценщику, если вас это устроит. Возможно, он принимает части тел порождений. Это недалеко от рынка, нам по пути.

Окрылённый новой идеей, я едва не обгонял ксата и даже не обращал внимание на ненавистные взгляды.

На рынке, если так можно назвать длинную улицу с деревянными ларьками по краям и магазинчиками внутри зданий — народ сновал хаотичным потоком и частенько едва не сбивал меня с ног. Иногда казалось, что это делалось нарочно. Вдруг под курткой почувствовалась чья-то рука.

Осмотревшись и поняв, что с меня воровать нечего, кроме кинжала на поясе и посоха — я пошёл дальше, старательно маневрируя в потоке тел.

— Вы наконец-то заметили, — едва заметно улыбнулся Налдас.

— Неужели всё это время?

— Совершенно верно. И вам не стоит забывать, некоторые разумные не готовы жить честным трудом. Они считают чужие усилия чем-то ничтожным. Иногда, и чужую жизнь.

Дальнейший путь по рынку мы прошли молча. Налдас изредка останавливался рядом с лавками, покупая что-то, или спрашивая. Всё складывалось ему в сумку, и под конец она прилично разбухла. Было куплено всё, включая кусок твёрдого сыра и приличных размеров ломоть сушёного мяса. Оставалось купить крупу, но её мы решили купить на обратном пути в гостиницу после лавки оценщика. Внутри неё за массивной длинной стойкой сидел пожилой мужчина в ярко-жёлтой мантии с вышитыми серебряными нитками узорами.

— Добрый вечер, — устало поздоровался мужчина. — Рад приветствовать вас в лавке городского оценщика. Оцениваю состояние вещей, узнаю сокрытое в голосе богов. Чем могу помочь?

— Добрый вечер, — я поборол замешательство от внезапно наступившего «вечера» и поздоровался только после того, как Налдас легонько подтолкнул меня в спину. — Хотел узнать, сколько стоит часть от тела порождения скверны.

— Вы ошиблись, гильдия авантюристов находится в другом конце города. Здесь цех по оценке обычных вещей, — мужик прокашлялся, — и не совсем обычных тоже. Как ваша куртка.

— Куртка? — а ведь я успел забыть, что у меня с собой как минимум две вещи явно магической природы: орочья куртка и чёрное полотно с золотым узором.

— Да. Куртка, или посох, — мужик показал рукой на посох Налдаса, на что тот медленно замахал головой.

— А сколько стоит оценка?

— Зависит от предмета, но не меньше десяти золотых за работу и трёх золотых за материалы.

Оценщик показал на стол в дальней части комнаты, с четырьмя мутными шарами из серого кварца на подставках. Там же на столе лежали всякие бумажки, а на самой поверхности густой красной краской нарисован магический круг с разными каракулями.

К сожалению, денег у меня не было, а гильдия авантюристов находилась в противоположной стороне от гостиницы. Я мог бы приуныть, но Налдас рассказал, что и в следующем городе тоже есть гильдия авантюристов и вольных наёмников. Согласившись, что вешать нос рановато — мы направились к гостинице через рынок, где Налдас купил два сорта крупы. Пшено и что-то крупное, похожее на фасоль.

— Действительно вечер, — я проговорил вслух, когда городской колокол пробил шесть раз. — А как так возможно, если мы рано утром вышли?

— Боюсь, ваше представление о времени подвело вас. Вы весь день задумчивы и не заметили, что из гостиницы мы вышли в полдень.

— Мы так долго спали?

— Вы. Завтра подобное недопустимо. Мы выйдем рано.

Глава 4

— Великие Первобоги, ведущие нас по дороге судьбы, раскройте мой путь и скажите своё слово, — Налдас замер, уставившись под ноги.

Солнце медленно клонилось к горизонту. Гонимый ветром с ближайшего леса по-осеннему тёплый воздух, наполненный ароматами желтеющей листвы, заставлял дышать полной грудью.

— Прошу, сюда, — Налдас направился в сторону леса.

— Что ты только что делал?

— Прошу прощения, о чём вы?

— О молитве, которую ты произнёс. Она что-то означает?

Ксат резко остановился и посмотрел на меня как на полоумного: вертикальные зрачки расширились, глаза приоткрылись, а морщинистая кожа на щеках будто разгладилась.

— Я, — Налдас прожевал слова, подбирая пристойную фразу. — Я попросил Первобогов раскрыть тайну моей души и показать карту, которой я владею.

— Понял. Для меня в диковинку слышать что-то подобное: мне не надо говорить, только мыслями.

— Прошу меня простить, я не ведал о таком, — Налдас потупил взор и кивнул в качестве извинения.

— Тебе не за что извиняться. Только ответь: это ведь первый раз, когда ты так долго сопровождаешь подобного мне?

— Вы совершенно правы, — ксат продолжил вглядываться в лесную чащу.

Шесть ударов городского колокола разлились по Гантару, когда мы только вышли из гостиницы. Сейчас же мы наконец отправились в лес на привал. Весь день безостановочно шли рядом с грунтовой дорогой без следов от колёс телег. Здешние места малолюдны, и путники встречались крайне редко. Они больше походили на крестьян, шедших в город продать нехитрый скраб или собранные грибы. Я не удивлялся их наполненных ненавистью взглядам, граничащих с животной яростью. Сколько ни задавался вопросом о причинах этой ненависти, ответа так и не нашёл — да и не было желания вновь услышать от Налдаса набившую оскомину фразу.

Зато, когда мы вошли в лес и скрылись за деревьями — на сердце полегчало. Оставалось идти строго за ксатом, смотреть под ноги и не споткнуться. Не хотелось порвать обувь в первый же день путешествия, особенно такую. Ботинки прекрасно сидели на ноге, не болтались, и я даже не заметил, как прошагал сегодняшние километры. По сравнению с ними, мои самодельные ботинки из меха шестилапого кошака обувью назвать — язык не повернётся. Но как-то не до удобств, когда пытаешься выжить на переполненном порождениями мате…

— Ай! — отогнутая ветка жёстко хлестнула по лицу.

— Осторожней, нам осталось недолго, — убедившись, что со мной всё хорошо, Налдас продолжил только ему одному ведомый путь.

Странно всё это. Обращаться к системе как к богу — за гранью моего понимания. Но и прошлый мир полнился теми, кто всерьёз воспринимал систему как нечто божественное. Многие считали её откровением бога, но были и те, кто открыто заявлял, что система — и есть бог.

Но это можно использовать. В прошлом мире, когда я был маленьким — то вслух произносил молитву и просил ангела-хранителя показать мне… Забыл, как я тогда лог-файл называл, но это неважно. Если в этом мире разумные используют молитву, чтобы вызвать лог-файл, то я узнаю, что рядом кто-то отвлёкся и воспользуюсь этим.

— Мы пришли.

Налдас остановился у склона кратера, давно поросшего травой. Метров двадцать в диаметре и два метра глубиной, с плоским и широким дном. Прекрасное место для лагеря, если ночью дождь не пойдёт. До темноты оставалось ещё часа три, так что мы решили поторапливаться. Пока мой проводник ходил к ручью за водой — я обошёл округу и набрал сухостоя для костра и горячего ужина.

Вернувшись, Налдас сразу приступил к обустройству очага и вскоре в центре воронки сложился костёр. Я уже приготовился, что мой сопровождающий достанет из рюкзака кремень и кресало — но он лишь взял толстый кусок бересты, свернул в трубочку и поднёс к указательному пальцу.

— Дитя стихии, покойное в мире, яви свои силы, огонь пробудив.

В сантиметре от кончика пальца появился язычок ярко-оранжевого пламени. Слабый ветер едва раскачивал огонь, во всю старавшийся окутать бересту. А окутав — был затушен ксатом как свечка.

— Это что было?

— Вы спрашиваете, откуда взялся огонь?

— Ну, да. Это же магия?

— Почти. Это простое магическое умение «Огонёк».

— Очень полезное умение. Научишь?

— Я могу объяснить про это умение, но, кажется, вы заинтересованы совсем в другом.

Удостоверившись, что огонь как следует разгорелся, Налдас поднял посох над головой.

— Ударьте вашим посохом так сильно, как только сможете.

Переспросив, что именно хочет ксат и поняв, что сейчас следует действовать — я размахнулся и ударил посохом сверху вниз. Они не соприкоснулись. Чёрный посох из нервного волокна древня на микросекунду замер в десяти сантиметрах над посохом из обычного дерева, а воздухе между ними появилось белёсое свечение. И сразу же отскочил обратно, едва не вылетев из моих рук.

— Умение «Вторая броня». Или же вы больше заинтересованы в «Щите магии»? — Налдас встал в победную стойку и стукнул посохом об землю.

— Всё!

— Ваше желание понятно, но предстоит выяснить, способны ли вы изучить их, — я хотел возразить, но ксат меня опередил: — Мы этим займёмся после того, как подготовим лагерь и восполним силы.

На столь резонное замечание контраргументов не нашлось.

В отличие от ксата, своё спальное место я подготовил за каких-то десять минут. Проще простого найти несколько длинных палок, две из них воткнуть в землю, третью положить на них и подпереть с двух сторон ещё палками. А на готовый каркас сверху приспособить плащ, непромокаемый благодаря моей предусмотрительности: на материке скверны я проклеил каждый стык между кусками кожи. Крысы на корабле не добрались до плаща лишь потому, что я его снимал только перед сном.

Отточенными движениями я натянул плащ на каркас и подивился сходству с импровизированный палаткой, получавшейся на материке скверны. Такая же треугольная и невысокая, достаточно отогнуть боковой полог — и можно укладываться спать.

— У вас богатый опыт жизни в лесу, — Налдас говорил серьёзным тоном.

— Да-а, так тоже можно выразиться.

— Теперь я вижу, почему вы отказались менять плащ, — ксат кругом обошёл палатку. — Скажите, ради его оценки вы хотите посетить гильдию авантюристов?

— Нет, это просто плащ и просто спальник. Я в гильдию иду по другой причине.

Я достал трофеи со скверного континента. Леску от резиновых лиан Налдас узнал сразу, но остальные предметы вызвали у него недоумение и ребяческий интерес, старательно запрятанный под маской серьёзности.

— В гильдии я хочу узнать, что это такое и сколько оно стоит, — я показал на связку хитиновых лапок, оставшихся от гусениц с сегментированным телом. Ксат повертел в руках одну из ходулей и передал обратно.

— Мне не ведомо, что это, но позвольте дать совет. Скажите в гильдии, что у вас она одна и больше ничего нет.

— Почему?

— Насколько я могу судить по рассказам авантюристов, некоторые материалы достаточно редки и, как следствие, дороги. Напрасный риск показывать всё и сразу. Это накличет беду.

Налдас категорично прав. Те два добытчика лиан радовались только оставшемуся белёсому порошку, а вид лески вызвал у них разочарование. Так что… А ведь я напрочь забыл, как жить в социуме, где балом правят деньги и личная нажива. Каждое неверное движение, лишний взгляд или намёк на высокий достаток — и всё это обернётся трагедией. Надо привыкать, что все вокруг хотят меня ограбить. Но до животной ненависти я не упаду, лишь усилю предосторожность.

— Прошу вас, — Налдас закончил с готовкой и пригласил на ужин как раз тогда, когда я запаковал обратно в рюкзак дары скверны.

— Это те бобы, купленные в городе? — содержимое в миске было густым, наваристым, с приятным маслянистым привкусом. Аромат пряного мяса и дымок костра будили и без того зверский аппетит.

— Вы совершенно правы. Соя, или соевые бобы — лучшее, что можно взять на короткий переход.

— А на дальний?

— Тоже можно, но как добавку. Она достаточно тяжела для желудка и долго ей питаться нельзя. Но если в готовый суп раскрошить жменю соевых бобов — то вас насытить даже постная похлёбка.

От миски в воздух поднимался густой пар. С виду — простая каша с кусочками сушёного мяса и твёрдого сыра, а на вкус — деликатес. А если ещё запить чаем с приятной кислинкой — так вечер райским покажется.

— Скажите, сколько у вас открытых единиц?

— Чего открытых?

— Открытых единиц, или открытых пунктов, — ксат осёкся. — Прошу меня простить, я не знаю, как именно Первобоги разговаривают с вами.

— Ты о чём сейчас вообще? — понятно, что Налдас говорил о лог-файле, но что значит «открытая единица»?

— В голосе Первобогов, когда они рассказывают о моих свершениях, есть такие слова: мощь, живучесть, вёрткость, разумность, волшебность…

— Их всего семь?

— Да, и единицы, под покровом Первобогов возложенные в них. И есть слова, в которых содержатся единицы, ещё не возложенные.

— После свершений что?

— Познания. А дальше — разумения.

— Подожди. Не ты ли раньше называл их умениями, а теперь называешь разумениями?

— Вы правы, я так говорил. Но я говорил так, чтобы быть понятым, — Налдас ожидающе смотрел на меня.

— Двадцать одно сво… Двадцать одна единица, — я вовремя осёкся. Незачем ему знать, что я по-другому воспринимаю лог-файл.

Удовлетворённо кивнув, Налдас принялся объяснять, что именно требуется для умений. Списочек оказался внушительным, и чем больше я слушал, тем больше печалился.

Для «Второй брони» требовался двадцать пятый уровень, и десятый уровень в навыке «Владение оружием». Уровень-то взят давно, но в навыке красовалась гордая двоечка. А ещё в характеристиках Выносливость, Ловкость и Магия требовалось по пятьдесят очков. Если с Магией всё в порядке, то с остальным не очень. Особенно с Ловкостью: в ней вообще пятнадцать очков. В итоге о «Второй броне» я пока мог только мечтать.

Для «Щита магии» требовался пятидесятый уровень, в противовес моему пятьдесят седьмому. Навык «Чувство магии» требовалось поднять до двадцатого уровня, а у меня двадцать третий. В характеристике Магия должно быть сто очков, и я давно перебежал этот порог. Но главное, отчего я едва не подскочил на месте и не забегал вокруг костра, весело размахивая руками и нечленораздельно крича — так это от требования, чтобы в характеристики Интеллект было пятьдесят очков. У меня ровно столько же! Я как хвостом чувствовал на скверном континенте, что надо повысить Интеллект. И вот госпожа её непотребное Величество Удача соизволила сжалиться над бедным мной. Она подарила немного нерафинированного концентрированного счастья, хоть кушай не обляпайся, и не поперхнись от…

— Что с вами? — Налдас выглядел так, будто готовился вызвать санитаров. Порывы радости настолько захлестнули меня, что незаметно для самого себя я встал, задрал голову к небу и, размахивая руками, тыкал ими в заходящее солнце и показывая средний палец.

— Радовался… Приятно осознать, что моя запасливость не подвела, — сев обратно с широкой наркоманской улыбкой, я уставился на ксата. — У меня всё есть для «Щита магии».

— Прекрасно. Значит, вы сможете приступить к познанию умения. Вам следует покрыть магической энергией пространство вокруг себя, но не близко к телу. Расстояния в вытянутую руку более чем достаточно. Плотным слоем магической энергии вы должны окутать себя, как коконом. И когда у вас получится — вы сразу поймёте это.

— А разве ты не можешь меня так обучить? Передав знания по…

— Боюсь, это невозможно. Мы бы могли воспользоваться кристаллом, но его стоимость не включена в расходы.

Упоминание кристалла поставило точку в моих надеждах. Да и то же самое говорил Нусик в лагере орков, когда я попросил обучить меня.

— Что тогда требуется для «Огонька»?

— Вы способны его познать, раз способны к «Щиту маны». Но, прошу меня простить, ему невозможно обучится самостоятельно.

— То есть как, невозможно?

— «Огонёк» одно из самых простых умений, его можно назвать базовым. И как базовое магическое умение, им вас обучит лишь маг.

— То есть, где-то надо найти мага со специальным кристаллом, и попросить его обучить меня умению?

— Совершенно верно. И не забывайте, что эта услуга также требует денег.

Я глубоко вздохнул и опёрся на посох. Радость оказалась поспешной, а госпожа Удача всё так же стояла ко мне спиной. Придётся сосредоточиться на познании «Магического щита».

Следующие два дня мы только и делали, что шли по безлюдной дороге в направлении Луцка. И все эти дни я тратил на безуспешные попытки обвить себя коконом из маны. Проблема крылась не в том, что крайне трудно на ходу сделать подобное: каждый раз мана будто растворялась, стоило высвободить её из тела. Складывалось впечатление, что я упускал какую-то важную деталь.

На четвёртый день ливень застал нас врасплох. Сразу после завтрака моросящий дождь обратился стеной воды. Весь день нам пришлось провести в лесу. Мы молча занимались своими делами и лишь единожды немного поговорили.

— Будешь?

В моей руке лежала розовая коробочка. Близилось время обеда. И хоть за последние дни мы отказывали себя в таком удовольствии, как привал на обед — грех не воспользоваться ситуацией и немного подкрепиться.

— Что это? — Налдас уже видел эти коробочки, когда я проводил инвентаризацию даров скверны.

— Небольшой перекус. Там внутри твёрдая мякоть, как густое картофельное пюре. А по вкусу, как капуста и морковка.

Аккуратным движением кинжала коробочка разделилась пополам, одну половинку я передал Налдасу. Ксат с ребяческим интересом повертел её в руках — но изменился в лице, принюхавшись к содержимому.

— Благодарю, но вынужден отказаться. Мне раньше не доводилось… употреблять части порождений скверны. Большая глупость рисковать, когда мы далеки от города.

— Со мной же ничего не случилось, сколько бы я их ни съел.

— Это лишь потому, что вы, скорее всего, привычны.

Возможно, Налдас прав и осторожничал совсем не зря. Мне бы не хотелось остаться одному, не зная, куда идти и что делать. На всякий случай я принюхался к содержимому, прежде чем съесть: как и прежде, пахло чем-то крахмальным.

Глава 5

Позади нас осталась одна из узких просёлочных тропинок. Она выходила из луга и вклинивалась в дорогу, по которой мы шли. После вчерашнего ливня земля разбухла, грязь комьями прилипала к ботинкам, а осеннее солнце предательски спряталось за густыми облаками.

— Эти же дорожки ведут к деревням, ведь так?

— Совершенно верно.

— Так почему не заходим в них, чтобы переночевать или купить еды? Было бы проще.

— В этом свои причины. Мне не известно, какая деревня всё ещё существует, а какая разорена. И, не забывайте, что нас вряд ли буду рады видеть.

— Неужели нас так ненавидят, что…

Налдас поднял ладонь с озабоченным выражением лица. Ксат что-то услышал в лесу, раскинувшемся по левую руку от нас. Мы практически синхронно заметили тень среди деревьев.

— Слишком необычно, — морщинистый разумный ловким движением снял рюкзак. Я повторил следом.

— Прошу меня простить, я неправильно расценил ситуацию. Всё вполне обычно, — ксат перехватил покрепче посох и показал в сторону леса. — Я стану авангардом, а вы, будьте любезны, озаботитесь своей безопасностью. В лес заходить не будем.

И что такого необычного Налдас разглядел в обычных волках? Скаля клыки, семь серых тел подбирались к нам. Среди них не было вожака, и лишь два матёрых волка выделялись ростом. С этой сворой проблем не возникнет, если расстрелять их магией. Ещё бы волков солнцем ослепило бы.

Словно прочитав мои мысли — солнце выглянуло из облаков, оказавшись за нашими спинами. На земле промелькнула тень. Большая и слишком быстрая, чтобы оказаться облаком. Презрев всякую предосторожность, я развернулся и всмотрелся в небо, пытаясь разглядеть сородича.

— В небе!

Ксат резко поднял голову. Его вертикальные зрачки расширились до предела от вида твари, размером с двухэтажный дом. Её перья переливались чёрно-серыми тонами с вкраплением рыжих отблесков, а размах крыльев превышал мои в два, или даже в три раза. В огромных когтистых лапах мог уместиться слон, а мощный клюв играючи расковырял бы и броню танка.

Мы переглянулись с Налдасом. И тут же сорвались с места, бросившись в лес, не делая выбора между монстроподобной птицей-переростком и кучкой серых меховушек.

Волки опешили, но спустя секунду рванули в нашу сторону, глухо рыча. Я бежал слева, принимая на себя трёх волков, Налдас бежал правее, принимая на себя четырёх волков. Я прицелился в самого левого из своей группы, на ходу запуская магические стрелы. На девятой тот упал.

Активировано умение «Рывок»

Прыгнувший волк пролетел мимо моей шеи. «Удар», и осн посоха воткнулся в глаз третьему волку, пробив череп насквозь. «Рывок», и меня отнесло назад, посох с хлюпающим звуком вырвался из серого. Я постарался поддеть посохом второго волка, но он успел отпрыгнуть — но я ждал этого, держа руку на поясе. Ещё «Рывок», и я врезаюсь в серого, втыкая тридцатисантиметровое лезвие в голову. Острое и прочное костяное лезвие разрезает кости черепа как бумагу.

Налдасу оставалось добить последнего блохастого, лежавшего на земле с перебитым позвоночником. По древку посоха в морщинистых руках пробежалась оранжевая волна, концентрируясь в яркий шарик в самой верхушке. Ксат завертел посохом, верхушка оказалась внизу и на огромной скорости кручёным ударом впечаталась в клыкастую морду, как клюшка в мячик для гольфа. Морду сплющило под аккомпанемент чавкающего звука и хруста костей, а тушу отбросило на целый метр.

— Я рад, что вы целы, — Налдас встал в гордую стойку: спина прямо, правая рука на поясе, левая опирается на посох, воткнутый в землю. В принципе, я сам стоял в такой же стойке.

— Ты меня даже не осмотрел, а уже спешишь делать выводы.

— Поверьте, я видел достаточно. И я должен извиниться: я недооценил ваши способности.

— Недооценил?

— Совершенно верно. У вас имеется опыт, и вы его применяете не бесцельно, — ксат кивнул, как бы извиняясь, и посмотрел в небо.

Огромная птица медленно уплывала на северо-восток, паря в полукилометре над землёй. Но даже с такого расстояния был заметен хищный блеск её огромных серебряных глаз.

— Боюсь, в ближайшие два дня мы воздержимся от посещения Луцка, — ксат присел на корточки около серой туши.

— Из-за птицы?

— Совершенно верно. Как вы могли заметить, она прилетела с запада. Именно на западе расположен город-оплот Луцк. Разумные не упустят возможность объединить наше появление и пролёт осквернённого беркута Тамливийского сада скверны.

— Неужели нас так ненавидят, что готовы разорвать на кусочки, даже под предлогом пролёта какого-то порождения скверны?

— Нас…

Налдас прервался и замотал головой, словно высматривая наблюдавшую за нами несуществующую невидимку. Вдалеке от поселений разумных, в густом лесу, подобного индивида не могло существовать.

— Если ненависть к нам держится в узде договором со Всеобщей Церковью, то ненависть к древнейшим не ограничена ничем. Поверьте, разумный жизнь продаст, лишь бы навредить.

— В чём причина этой ненависти?

— Не могу сказать, Лик’Тулкис, — ксат поклонился так низко, словно замаливая грехи всего островного народа.

Наступившую тишину нарушал шелест деревьев да редкий писк грызунов. Страшная птица улетела достаточно, чтобы не угрожать нам внезапной атакой.

Я посмотрел на склонившегося ксата без ненависти. Причина его отказов кроется в клятве, данная им тёте или кому-то другому. Как и банковский клерк, что поклялся собственной жизнью, так и татуировка на лбу Налдаса тоже когда-то моргнула. Никто не хочет умирать, и я более чем понимал мотивы своего сопровождающего. Лишь некая апатия скреблась в сердце: я слишком многого не знал, и вряд ли скоро узнаю.

— Что делать будем, раз в город путь заказан?

— Мы направимся в город, но не сразу. Нам повезло, и мы обойдёмся без лишних проблем.

— В нашей-то ситуации, и повезло?

— Присмотритесь, вы не находите ничего странного в облике волков? — Налдас пальцем показал на ближайшую тушу.

— Да вроде бы ничего такого… Стой, а что у них с ушами?

Каждое ухо волков было купировано. Словно кто-то нехороший отрезал острую верхушку, укоротив наполовину.

— Это и есть наша удача. Скажите, я могу попросить вас одолжить немного лески?

Мне лески не жалко, так что мы сходили за оставленными рюкзаками. По возвращению Налдас сразу же отрезал от каждого волка уши и попутно объяснил, чем они удивительны. Волки оказались домашними, и купированные уши — как своеобразно клеймо. Всё зависит от того, как именно обрезали верхушку уха, и сделана ли небольшая дырка.

— А ничего страшного, что мы их убили? Ведь они кому-то принадлежат.

Ксат распрямился, держа в левой руке окровавленный кинжал, а в правой — четырнадцать отрезанных ушей. Окинув быстрым взглядом трофеи, он едва заметно усмехнулся.

— Не волнуйтесь об этом. Мы их убьём.

— Ты в своём уме, идти убивать разумных, чтобы попасть в город? Что, нельзя его обойти?

— Можно, но мы так не поступим.

Я только хотел возразить, но ксат меня опередил.

— Прошу прощения, я выразился некорректно. Мы направимся не к высшим разумным. Поверьте, у меня нет причин и стремлений заносить руку над теми, кто не угрожает вам, или мне, или слабыми.

— Тогда о ком ты, если не о высших ра… Низшие разумные одомашнили волков?

— Вы совершенно правы. Существуют три расы, содержащие волков для личного пользования. Оруки, гноллы и гоблины разводят их ради меха, костей, мяса. И используют как боевых псов. Конечно, существуют отдельные племена орков, которые также содержат волков, но у орков свои правила.

— Как выглядят гоблины я знаю, а первые два кто?

— Гнолл как гиена, ходящая на двух ногах и с кистями рук, а орук — свинья. Не стоит беспокоиться, что нам они встретиться. Так, как помечены эти волки, делают только гоблины.

— Мы пойдём убивать гоблинов?

— Мы убьём всех гоблинов, — на секунду губы Налдаса скривились в улыбке, жадной до веселья. До безудержного, нечем неостановимого веселья, по которому соскучился разумный давно забывший, как именно веселиться, и что это вообще такое.

Но прежде нам требовалось освежевать волков. И хоть я задавался многими вопросами, но держал их при себе. Налдас выглядел куда более уверенным, чем обычно. Пока мы каждую тушку подвешивали за задние лапы и усердно работали ножами, ксат объяснил, зачем нам вообще понадобились шкуры. Конечно, их можно будет продать в городе. Вряд ли заработаем большие деньги — но их вполне хватит на ночлег и провиант в дорогу, если с караваном вновь не повезёт.

Вот только продажа шкур второстепенна. Главная их задача — убрать наш запах, замаскировать нас. Есть вероятность, что с гоблинами остались другие волки. Они непременно учуют нас, но если с нами будут запахи их сородичей, даже смешанные с кровью — всё обойдётся.

— Как ты вообще собрался выслеживать гоблинов?

— Не волнуйтесь об этом. Гоблины, хоть и монстры, но и низшие разумные тоже. У них свой язык, и ритуалы. Они вовсе не глупы. Каждый из низших разумных не глупее нас с вами.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что гоблины думают наравне с каждой из рас разумных, высших или низших. Каждому из нас присуща лень, и страх. И гоблины боятся, что на них нападут, поэтому строят свои логова на лесных холмах, или в пещерах. Но они ленивы, поэтому всегда их логова стоят недалеко от ручьёв с водой, и обширных полян или заводей, где много дичи и зверья. Либо же, они недалеко от поселений высших разумных. И такие места есть, в трёх часах ходьбы.

— Гоблины грабят деревни?

— Ничем другим они не способны заниматься, кроме охоты и грабежа. Как и другие низшие разумные.

Закончив свежевать волков, мы бросили тушки и отправились вглубь леса. Прохладный воздух после вчерашнего дождя так и не прогрелся, и если бы не новая одежда — то я бы всенепременнейше простыл.

— Как будем действовать? — спросил я Налдаса.

— Я нападу первым, вы последуете за мной. Следует сразу убить шамана, иначе возникнут трудности.

— У гоблинов есть маг?

— У многих низших разумных есть свои маги. Судя по количеству волков, у этого логова он тоже есть.

— А ты точно уверен, что там именно гоблины, а не гноллы?

Налдас показал на привязанную к его рюкзаку связку ушей. Оруки не купируют уши, а делают в них дыры, гноллы же и купируют, и пробивают маленькие дырочки. А раз уши только купированы, то вывод напрашивался сам собой.

Больше всего меня интриговали два факта: наличие мага, и как вообще количество волков коррелируется с его наличием? Со слов Налдаса выходило, что многие путают гоблинов и гобляторов, ибо одно — половозрелая форма другого. Те метровые зелёные мерзкие коротышки, которых я видел во время перелёта от орков — были гобляторами. Их от гоблинов отличить просто: у последних рост не меньше полутора метров.

Каждое логово гоблинов живёт по крайне простому принципу: наплодить как можно больше гобляторов, и подобно чуме распространить их на ближайшую округу. Лишь для того, чтобы пожрать ново образованные логова. И это — даже не самое мерзкое в их повадках.

— Слушай, раз такое дело, то обучишь меня умениям для посоха? Сейчас же драться придётся.

Налдас остановился и задумчиво посмотрел мне в глаза. На его скулах морщины увеличились, словно налившись водой.

— Будьте любезны, — ксат протянул руку, прося рассмотреть мой посох поближе. — Скажите, основой посоха стало скверное существо?

— Да, древень окопавшийся. Он ещё…

— Это не важно. Когда шла оклазия, вы нанесли магические реагенты, печати и узоры?

На моё недоумение Налдас добавил, что оклазия — это те два часа, когда части порождения испаряются и не понятно, останутся ли они или нет. Естественно, что никаких реагентов я не наносил. Сложно сделать то, о существовании чего ты не догадываешься.

— Прошу простить, но моё обучение станет бесполезным. Чтобы воспользоваться умением, ваш посох должен быть пропитан вашей магией. Он должен быть готов принять вашу магическую энергию, либо сами узоры на посохе должны подходить под определённое умение.

Понимая, что обучение отменяется и придётся рассчитывать на собственные силы — я всё же продолжил начатую тему и смог вытрясти из ксата немного важной информации. Оказалось, что существует два типа подготовки магического устройства.

Первый, когда на нож наносит узоры его хозяин. Узоры будут неповторимыми, с особым магическим почерком, так что подать ману в нож и активировать умения сможет только хозяин магических узоров. Второй тип, это когда ремесленник наносит строго определённые символы, характерные для строго определённого умения, но ножиком сможет воспользоваться каждый, знакомый с нанесённым умением.

Второй случай напомнил ситуацию, когда я был в плену у орков. Тогда муж Кагаты показал свой топор с нанизанными на рукоять позвонками из моего хвоста. После их добавления топор смог удерживать четыре умения, а не три. Вот только всё ещё остаётся загадкой, что имел в виду орк говоря, что топор стал прочнее — но рано или поздно я это узнаю.

— Мы пришли, — Налдас остановился посреди и снял рюкзак. Я повторил за ним. Рядом с деревом, где мы оставили вещи, лежало что-то, напоминавшее остатки черепа очень больного ребёнка, с широкими глазницами и искривлёнными гнилыми зубами.

— Гоблины помечают границы логова остатками тел гобляторов. Это, как вы могли заметить, один из таких черепов. Мы близко.

Налдас отогнул свой тряпичный пояс тёмно-жёлтого цвета. Обычная ткань, скрученная рулетом, где в центре ксат прятал золотые монеты и кольцо с похожим на лазурит синим камнем. Он на мгновение неестественно моргнул, когда ксат надел кольцо в средний палец.

Взяв в каждую руку по шкуре — мы двинулись вперёд. Налдас первым ворвётся в логово и сконцентрирует внимание гоблинов на себя, а я в этот момент должен «Магическими стрелами» убить лучников, попутно уничтожив оставшихся на поверхности существ. Ибо Налдас помчится дальше, вглубь логова. У гоблинов странная любовь к глубоким норам, они копают их с превеликим удовольствием, и в каждом логове такая нора обязательно найдётся. Именно находящаяся на глубине свора и есть наша цель, ибо крайне опасно сражаться на поверхности с огромной толпой.

Вскоре показался лесной холм, окружённый забором из засохших веток. Пролежав много лет и успев утрамбоваться, они стали неприступной преградой в полтора метра высотой. Но гоблины больше ленивы, чем трусливы, поэтому в таких мелких логовах только один вход. Хоть это не отменяет того, что гоблины и гобляторы — опасные противники, даже деревянное копьё способно пробить разумного насквозь. А уж если обмазать наконечник экскрементами, то последние часы пройдут в агонии.

Мы укрылись за густыми зарослями малины, за пятьдесят метров редколесья перед входом в лагерь. На входе стояло мерзкое зеленокожее существо в снятых с трупа рваных штанах; и в давно ссохшейся и засаленной кожаной накидке, со следами крови и жира. В руке существо сжимало деревянное копьё. По словам Налдаса, охранник всегда дежурит в паре с волком, но не в этот раз.

За входом виднелись низкие тенты из наспех сшитых кишками облезлых шкур, шёл дымок от горящего костра, воздух наполняли запахи нечистот и засаленной кожи, доносилось кряхтение и удары дерева об дерево. В лагере прохаживали гобляторы в одеждах, как у караульного. И хоть у некоторых не было оружия, но кто знает, что скрыто под землёй под рукотворным холмом, возвышавшимся над забором в задней части логова.

— Вы готовы? — Налдас мельком взглянул на меня и продолжил внимательно смотреть в двухметровый проход между веточной преградой.

— Врываемся, ты первый, отвлекаешь на себя, я за тобой, ты уходишь под землю. Уверен, что поблизости никого нет?

— Все волки были на охоте. Гоблятор в патруль или на охрану без волка не пойдёт.

Разойдясь в разные стороны кустарника — мы замерли в ожидании удачного момента. Время тянулось медленно. Гоблятору надоело стоять в карауле, и он то и дело прикладывал ко рту кисть со скрюченными пальцами, скрывая зевоту. И я бы мог подивиться его утончённым манерам, но каждый раз тот громко шмыгал носом, хлюпая соплями.

Вдруг подул встречный ветер, принеся запах пота, засаленной одежды и нечистот. Одновременно с этим гоблятор вновь поднёс руку ко рту, по привычке закрыв глаза.

— Сейчас, — негромко скомандовал Налдас, отбросил шкуры и помчался к логову. Я бросился следом.

За секунду Налдас преодолел двадцать метров, воспользовавшись «Рывками» и вытянул вперёд правую руку. Кольцо моргнуло жёлтым цветом и в грудь гоблятора впечаталась молния. Тело монстра напряглось в судорогах и замерло с поднесённой ко рту рукой. В непропорционально широких глазах отразился силуэт ксата, оказавшегося у входа раньше, чем у гоблятора прошли судороги.

Налдас подхватил тело и медленно опустил на землю без единого звука, оставляя наше появление незамеченным. Когда я оказался в десяти метрах от входа — ксат кивнул мне и ворвался внутрь. Послышался сдавленный нечленораздельный крик, тут же замолкший.

В центре десятиметровой площадки лежало шесть тел со вскрытыми животами и перерезанными глотками. Недалеко лежал ещё гоблятор с вмятиной в голове. Ещё один только что отлетел в сторону без верхней части черепа, лопнувшей от точного. А рядом со входом в рукотворную пещеру в конвульсиях трепыхался полутораметровый гоблин в меховых одеждах, с костяными бусами, ожерельем и шапкой из перьев. В руках он сжимал криво обточенный деревянный посох, с привязанными к верхушке черепками птиц, грызунов и цветными перьями.

— Здесь, — крикнул я, запуская магические стрелы в лучника в дальней части площадки. Он уже потянулся за стрелами, но боль от попадания магией сковывала движения.

— Понял, — крикнул Налдас и тут же помчался внутрь пещеры. Высота в два метра спокойно вмещала в себя ксата, но с посохом там делать нечего. Налдас на бегу прислонил его ко входу, практически впечатав в земляную стенку.

Лучник упал, а я уже рывком оказался рядом с другим гоблятором. «Пинок». Монстр отлетел в сторону, а удар основанием посоха пробил ему череп насквозь. «Рывок», и я рядом с другим гоблятором. Монстр взмахнул дубиной. Двойной «Рывок» вбок с заходом за спину. Подсечка, и пробивающий череп удар.

Внимание, уровень по…

Я закрыл оповещение. Ещё один лучник выскочил из-за рукотворного холма, и, как первый, стал впитывать «Магические стрелы». Рядом с ухом просвистел камень, по спине пробежал холодок. Из тента позади меня выползла зелёная тварь, повторно раскручивая пращу. «Рывок» с приближением к твари, замах рукой и «Удар»: темечко затрещало, глаза гоблятора выкатились из орбит. Лучник поймал седьмую «магическую стрелу» и сдох.

Я промчался рядом с кожаными тентами, посохом отгибая входы. Добежал до холмика, укреплённого стволами деревьев, и забрался наверх. С его высоты полностью просматривалось и логово, и ближайшая округа. Лагерь был очищен. Лишь ветер хлопал кожаными тентами, да игрался языками пламени костра. Рука одного из мёртвых гобляторов оказалась в очаге и воздух заполнялся ароматом жареного, давно протухшего мяса.

Сквозь кожаную подошву чувствовалась вибрация. Налдас выскочил из пещеры, на ходу схватив посох.

— Сверху.

— Три, — крикнул в ответ ксат, остановившись за костром.

Первым из норы вырвалось полутораметровое уродливое тело с тёмно-зелёной кожей, сжимавшее в руке покрытый зазубринами короткий меч. Вторым выбежало такое же тело с топом в руках.

Стоило третьему монстру показаться, как я напрыгнул на него. Хрустнул череп. Основание посоха прошло насквозь. Ростом практически в два метра огромная туша завалилась вперёд, с грохотом упав на землю.

Устояв на ногах и приземлившись на спину твари — я отпустил посох, схватился за кинжал и «Рывком» приблизился к одному из гоблинов. Тот даже не успел отреагировать, а ему в затылок вонзилось костяное лезвие. Второе существо замешкалось от происходящего. Налдас воспользовался этим, подскочил и кинжалом пробил твари горло, вместе с позвоночником.

— Всё кончено, — крикнул ксат, когда я развернулся лицом к пещере, выставив кинжал и готовясь к битве. — Все враги мертвы. Мы справились.

Всё ещё находясь под воздействием адреналина, я не сразу понял ксата. Лишь на второй раз до меня дошло. За глубоким вдохом последовал глубокий, медитативный выдох. Наваждение отступило, боевой кураж спал, вслед за схлынувшим адреналином в висках застучала кровь. Лог…

Теперь у меня двадцать шесть свободных очков характеристик, и два очка навыка. Всё это незначительно.

— Откуда вы знали, что я веду их за собой? — Налдас показал на три больших тела.

— Я не знал. Просто забрался наверх, чтобы внимательно всё осмотреть.

— Правильное решение. Вы в порядке?

На мой уточняющей вопрос ксат ответил, не ранен ли я. Я коротко пересказал свои действия и признался, что по невнимательности оказался на волоске от гибели.

— Сожалею, что допустил подобное. Мне нет прощения, — Налдас опустился на колени и коснулся лбом земли.

— Ты о чём, прекрати! — я со всех сил тянул его за руки, стараясь поднять. — Это я виноват, что не следил за тылом. Это моя вина, впредь я буду осторожней.

— Нет, это я обещаю, что впредь не оставлю вас одного.

— Даже когда я пойду в туалет?

— Нет, я… — Налдас замялся.

— Вот именно, что «я». Вставай, и прекращай кататься в ногах, — я выпрямился и протянул руку. — Я хочу, чтобы мы были на равных. Насколько это вообще возможно.

Ксат непонимающе уставился на протянутую руку. Его взгляд бегал от пальцев к моему лицу и обратно.

— Благодарю вас, — он принял помощь и, выпрямившись, посмотрел на меня пристально, будто не понимая, кто я такой и что со мной делать.

— Идём обратно? — я развёл руками, показав на опустевшее логово.

— Нам рано возвращаться. Мы зачистили логово от опасностей, но осталось главное. То, за чем мы сюда пришли. Гоблинская матка.

Меня передёрнуло, стоило Налдасу упомянуть эту тварь. То, как он её описывал — вызывало чувство животного отвращения. Но любопытство брало верх.

— Кто это? — спросил я, когда мы подошли к самому большому из выбежавший троицы.

— Как вы могли заметить, эти трое гоблины, — Налдас показал на первых двух и на тело с посохом, лежащее рядом со входом в пещеру. Затем ксат показал на огромное тело: — Это высший гоблин, или вобон. Ещё существует архигоблин, или абон.

— То есть, они развиваются с каждым десятым уровнем до самой максимальной ступени, как животные?

— Должен вас поправить. Десятый, двадцать пятый, сорок пятый, семидесятый, сотый.

— А кто после абона?

— Гоблин-чемпион и гоблин-царь. С последним я способен справится, но с большим трудом и огромным риском, — на этом Налдас закончил объяснения.

Я вытащил посох из головы двухметровой твари. Казалось, в ней жира больше, чем мышц — но это если не смотреть на огромные кисти рук и широкие плечи, где под зелёной кожей проступали очертания развитой мускулатуры.

С вобона мы сорвали одежду из сшитых вместе холщовых полотен. Расстелив на земле, Налдас набросал сверху оторванных от тентов облезлых шкур, свернул в трубочку и прихватил старый меч гоблина. Посохи мы оставили рядом со входом в пещеру. Слишком тесно внутри, да и не понадобиться они.

— Слушай, а как ты видишь в темноте? Ты принял зелье?

— Наши глаза под стать вашим, но не полностью. Лишь частично.

Пока мы шли по узкому петляющему коридору, спиралью уходящему вниз, и проходили через широкие комнаты, вырытые в земле и укреплённые стволами деревьев — Налдас объяснил, почему в таких логовах не найти ответвлений и дополнительных ходов. Гоблины хоть и трусливые, но ленивые и не будут копать туннель, не ведущий к матке. Именно поэтому все их жилища напоминают длинный туннель с выпуклыми участками-комнатами.

Ещё ксат объяснил, почему мы не чувствуем удушья от недостатка кислорода. Казалась бы, замкнутое узкое пространство без вентиляционных шахт, где обитали двадцать три гоблятора, и каждый из них дышал, поглощал кислород и выдыхал углекислый газ. Именно в существовании гоблинской матки крылся ответ, почему воздух насыщен запахом гноя и перебродившего молока.

В самом конце подземного туннеля у дальней стены сидело уродливое жирное шарообразное существо без рук, и с широко разведёнными в стороны распухшими ногами. На груди свисало шесть кожаных мешков бледно-салатового цвета, сужающихся в конце, с которых на огромный живот стекали едко-жёлтые капли. На боках, где должны быть рёбра — виднелись жабры. С каждым открытием из них вырывался чистый воздух с запахом гнили. Разорванный рот напоминал мясорубку, а заплывшие жиром непропорционально широкие глаза смотрели на нас со страхом.

Тварь дёрнулась, раздался звук лопнувшего прыща. Между её ног раскрылся склизкий наполненный гноем зёв. Наружу выпал скрюченный светло-зелёный гуманоид с широкой головой. Не раскрывая глаз, он пополз вверх по огромному животу и присосался к одному из мешков.

— Давай заканчивать, — меня передёрнуло от отвращения.

Ксат согласился со мной и сделал шаг в сторону твари. Та задрожала, задёргалась, но это не остановило Налдаса. Он расстелил на полу свёрток, снял верхнюю одежду и передал её мне, настойчиво попросив быть аккуратным с поясом — там деньги.

Резкий взмах мечом — и в огромном животе твари появилась глубокая рана. Но слой жира оказался слишком толстым, поэтому ксату пришлось рубить и рубить, пока из твари не вывалились кишки. Воздух заполнился тошнотворным запахом, но после ароматов скверных порождений он казался вполне обычным.

Меня больше интересовали разбросанные повсюду кости. Большинство из них принадлежало гобляторам, но встречались черепа животных, и даже людей. Я насчитал четыре таких черепа, притом один из них казался намного меньше остальных.

— Вот наша цель, — Налдас стоял рядом с умирающей тварью. В его руках пульсировал нечто, напоминавшее усечённый конус.

— Что это?

— Матка, — коротко ответив, ксат на секунду задумался. Положив склизкую мерзость в центр тряпично-кожаного полотна, он завернул её как кулёк и пояснил: — Матка матки. Главная улика и доказательство того, что мы с вами очистили логово гоблинов. Именно она станет доказательством нашей невиновности, когда мы прибудем в Луцк.

Всё произнесённое Налдасом казалось диким, но раз мой сопровождающий так говорит, значит — к этому стоило прислушаться. Мы отправились обратно наверх, к поверхности, где нашли немного воды и ксат смог отмыться от тошнотворного запаха. Не полностью, но этого хватило, чтобы забрать волчьи шкуры, наши рюкзаки, дойти до ближайшей лесной речушки и погрузиться в воду. Я тоже хотел искупнуться, но сперва отправился на поиски дров для костра.

И всё же, как же так получилось, что гоблины существуют именно вот так? Даже взять их жизненный цикл, и как они основывают новые логова — это верх безумия. И самое безумное в них то, что гобляторы рождаются бесполыми. Я чисто из научного интереса проверил, когда мы уходили из логова — между ног у них было только нечто, похожее на птичью клоаку.

Взрослая и откормленная матка способна рожать несколько гобляторов в сутки. Беспрерывно, день ото дня, накапливая огромное количество мерзких существ в одном месте. И когда их накопится достаточное множество — они десятками групп по восемь или десять гобляторов разбегутся по округе, в поисках места для нового логова. Столь хаотичное расселение в таких огромных количествах непременно бы уничтожило всё живое в округе — если бы не одно но. Каждой такой твари достаточно есть раз в неделю, чтобы чувствовать себя сытой и довольной. В этом прослеживалось влияние магии. Или скверны.

Когда группа находит подходящее место для логова — то они выбирают двух гобляторов, которых будут усиленно прокачивать в уровнях. Только эти два существа будут убивать животных и других гобляторов, не из числа их группы, ибо у этих тварей пещерный каннибализм в почёте. Первый гоблятор, прокачавшийся до десятого уровня — эволюционирует в гоблина, и у него отрастут мужские причиндалы. Второй же превратится в матку. Каждый раз, когда группа будет ловить другое существо, животное ли, низшее разумное или высшее — половину добычи съест оплодотворённая матка.

До ужаса мерзкие твари эти гоблины. Они не заполонили округу своими телами лишь по той причине, что по праву считаются одними из самых слабейших существ. Они находятся внизу пищевой цепочки для остальных монстров, низших разумных и зверей. Именно поэтому логово успевает создать лишь одна из сотни групп, а дожить до преображения гоблятора в матку — ещё одна из сотни.

— Вас что-то тревожит? — спросил Налдас.

Уже как час мы разбили лагерь, закончили все дела и сидели рядом с костром. В вечернем полумраке языки пламени игрались светом на одеждах, а тени плясали на земле. Под аккомпанемент треска валежника, всё ещё сырого после вчерашнего ливня — травяной отвар казался особенно вкусным. Терпкий, с нотками мяты и лёгким ароматом шалфея. Он успокаивал, и я не заметил, как погрузился в глубокие раздумья.

— Я думал про умения. Ты сегодня рассказывал, что можно воспользоваться ножом и другим инструментом, с записанным на него определённым умением. У тебя не такой кинжал или посох?

— Боюсь вас расстроить, но все мои вещи благословлены словом Первобогов. Только я могу ими пользоваться.

— А в Луцке есть такие, кто сможет меня научить?

— Даже в таком городе отыщутся учителя. Только, боюсь, они не согласятся вас обучить. И не забывайте, эта услуга стоит немалых денег. Вы хотели познать умение для вашего кинжала? Можно?

Причин для жадности не было, и вскоре Налдас пытливым взглядом изучал импровизированную рукоять и костяное лезвие моего кинжала. И недоумевал, чем же таким прочным одно крепилось к другому.

— Как и ваш посох, он не был обработан во время оклазии, я прав?

— Да.

Я уже хотел было разочароваться, но вспомнил одну деталь. Костяное лезвие осталось после испарения не порождения, а нежити. Вроде бы, в одном и в другом гнездилась скверна, да вот только есть отличие. Тогда, на скверном материке, древень проигнорировал существование порченого орка, когда тот подошёл вплотную. Может быть, к оставленным запчастям от нежити правило подготовки не относится?

Было бы замечательно, окажись это правдой. Вот только от Налдас не сильно сведущ во всём, что касается порождений скверны. Оставалось надеяться, что в Луцке я получу ответы на некоторые вопросы. И смогу продать хитиновые лапки. С каждым новым днём потребность в деньгах возрастала многократно.

Глава 6

Какие могут быть ассоциации с громким словом: город-оплот? Высоченные неприступные стены, наполненный водой ров, барбакан с массивными воротами, несчётное количество башен и бесчисленная стража. На деле же из-за невысоких трёхметровых стен выглядывали крыши домов, в малюсеньком барбакане поскрипывали деревянные воротца, на ров не хватило бюджета, а одинокий страж на стене зевал от скуки. Лишь стража у ворот активничала, досматривая повозки и разумных, заодно не забывая про плату за вход.

Мы не так давно сошли с разбитой грунтовой дороги на другую, но уже не разбитую и наполненную жизнью. Различные телеги катились по обе её стороны, одинокие разумные и разномастные группы то направлялись к городу, то шли от него. Тракт, по которому мы шли эту неделю, был запасным, на случай активизации разбойников или нападения монстров.

— Это не похоже на неприступную крепость, — я с издёвкой посмотрел на Налдаса, кивнув в сторону города. — Тут башен меньше, чем пальцев на моих руках.

— Прошу прощения, вы о чём?

— Ты же говорил, что Луцк — это город-оплот. Но эти низкие стены не способны выдержать осаду.

Налдас посмотрел на меня как дурачка и сказал, что если бы он хотел назвать город Луцк неприступной крепостью, то так бы и сказал.

— Города-оплоты — это города, в близости которых раскрылась скверна. Авантюристы ходят в скверные места, добывают порождений и защищают деревни.

— А какое место рядом с этим городом? — я махнул рукой в сторону ворот. Стоявшие там стражники недобро смотрели на нас, а на стенах прибавилось лучников.

— Не могу знать. Но если вы хотите спросить, есть ли в Луцке гильдия авантюристов и вольных наёмников, то спешу вас заверить — она там есть. А теперь приготовьтесь. Когда я вас попрошу — опустите на землю мешок и развяжите его. И не волнуйтесь, нам ничего не угрожает. Лишь прошу — не нападайте первым, и не реагируйте на провокации. Этого будет сполна.

Ксат поправил перекинутую через плечо связку шкур и глубоко вздохнул. Котомку с трофеем нёс я, примотав её к посоху.

Выходившие и входившие из ворот разумные расступались при нашем приближении. Стражники опустили ладони на рукояти мечей, да покрепче сжали копья.

— Нуглас мокта, ксат, — злобно рыкнул стражник, стоявший рядом с писарем. В отличие от остальных служивых, носивших с кожаными вещами лишь металлические нагрудники, этот был с ног до головы облачён в металл.

— Прошу вас воздержаться от столь резких слов, — Налдас встал в гордую позу, опершись на посох.

— Да как ты смеешь, тварь! — заорал капитан и все стражники выхватили оружие.

— По какой причине вы направили на нас оружие? — голос Налдаса пронизывал могильный холод.

— Причина? Да кому нужна причина, когда в небе летает шуката, а потом приходите вы! Вы в этом виноваты!

— Ваши обвинения ложны.

— Обвинения? Нет. Обвинить можно того, кто невиновен. Вы виновны, оба. Так что…

У меня не было желания слушать перепалку между Налдасом и шизоидом с обострённым биполярным расстройством, умудрившимся за два предложения нарушить формальную логику. Я медленно разглядывал стражников, крепко державших копья и мечи, а на стенах выбежавшие десятки лучников уже вложили стрелы в луки.

Сбоку кто-то прочистил горло настолько нарочито громко, что вызвал сдавленное хмыканье у зевак. Звук плевка и что-то плюхнулось об землю в сантиметре от моей ноги. Мужик с серыми волосами и покрытой оспинами кожей, скалил практически чёрные от гнили зубы и смотрел на меня как на плесень.

Налдас просил не реагировать, и я не реагировал — лишь смотрел чётко на переносицу мужика и давил морально, играясь в гляделки. Спустя полминуты взгляд мужика дрогнул.

—… понял? — капитан закончил пламенную речь.

— В соответствии седьмого пункта договора между моей расой, Всеобщей Церковью и империей Талкая я, Нишар’Нудалкас, требую явиться представителю города. Я выбираю главу гильдии авантюристов и вольных наёмников города Луцк. Пусть он придёт, и разговаривать впредь я буду только с ним.

— Гуската Куатая! — капитана скрутило от злобы. Рот растянулся в злобном оскале, кулаки сжались, а на лбу вздулась вена.

Я уже слышал это слово в плену у орков. Вихрь света, зелёное поветрие. Что же это за Куатая? Почему каждый раз при упоминании этого в голосе разумных нет ничего, кроме гнева?

Выругавшись, капитан крикнул лучнику на стене, чтобы тот бежал за главой гильдии и, заодно, оповестил тюремную стражу, что у них вскоре прибавится работы. Это заявление напрягало, но спокойное лицо Налдаса придавало уверенности. Как Налдас сказал: седьмой пункт договора? Это из-за него главу гильдии можно призвать подобно девушке лёгкого поведения. Было бы неплохо разузнать о самом договоре, и как можно подробнее.

Вскоре в воротах показался мужчина с косматой бородой и широким мечом в ножнах, с двумя щитоносцами с каждого бока.

— Я глава гильдии авантюристов и вольных наёмников в городе Луцк, — заговорил бородатый густым басом. — Меня зовут Шолан Цортонов. Ты тот ксат, кто вызвал меня?

— Да. Моё имя Нишар’Нудалкас. Я прошу вас стать нашей защитой в несправедливом обвинении.

Глава гильдии потребовал от капитана стражи озвучить обвинение. Тот не хотел говорить, боясь за свою репутацию перед подчинёнными. Глава это заметил и добавил, что в соответствии с правилами досмотра капитану дозволено останавливать ксатов и не пускать их в город до полного выяснения обстоятельств — но капитан всё равно должен озвучить обвинение. Тот цокнул языком и наконец выдал, что мы повинны в призыве осквернённого беркута. А у меня в этот момент появилось предчувствие скорого и малоприятного знакомства с верёвкой и толстым суком ближайшего дерева, если план Налдаса провалится.

— Это серьёзное обвинение, Нишархг…

— Прошу, используйте привычное для вас слово «ксат».

— Хорошо. Обвинение озвучено. Правила гласят, что обвиняемый может защищаться. Чем вы докажите свою невиновность?

— Когда порождение показалось в небе, мы были в лесу в двух днях пути по запасной дороге. Мы видели его, но были заняты другой проблемой, — Налдас запустил руку в скрученные рулетом волчьи шкуры, и вытащил трофеи. Уши волков и гоблинов двумя ожерельями свисали с его ладони. Сначала глава гильдии вообще никак не отреагировал на две связки, но спустя секунду лёгкое раздражение сменилось тревогой, взгляд стал острее.

— Три гоблина, один вобон и семь волков. Больше не было? — бородач без подсказок отличил ухо обычного гоблина и вобона.

— Ровно семь вешек у входа. Но это не всё. Прошу вас, — последняя фраза была адресована мне.

Я медленно снял с плеча посох с котомкой. Несколько слоёв ткани и кожи удерживали гнилостное амбре, но стоило развязать узел и раскрыть котомку, как едкий запах едва не вышиб из меня дух, а кого-то в толпе зевак стошнило. Вот только Шолан плевал на отвратный запах. Он присел на корточки около свёртка и внимательно осмотрел содержимое.

— Два дня пути?

— Пешком, — уточнил Налдас. — Если у вас найдётся карта — то я покажу место.

— Идите за мной, только заверните это обратно.

Капитан стражи попытался возразить, но глава прикрикнул, что в тот день мы были заняты вычищением логова гоблинов и не могли призвать птицу. Шолан завёл нас в город под свою ответственность до полного выяснения обстоятельств.

За стенами город оказался несравнимо ухоженней Гантара: главная улица была замощена камнем, стены домов практически чистые, все крыши покрыты черепицей, а в проходах между домами не было видно зловонных мусорных куч. Но Гантар и Луцк роднили ненавистные взгляды нутонов, живо обсуждавших появление двух ксатов, и практически полное отсутствие других рас. Кроме равнинных эльфов с ошейниками из кожи, толкавших тяжёлые телеги и перенося на плечах увесистые корзины.

Мы зашли в одноэтажное здание вслед за главой гильдии. Немногочисленный народ в просторном зале замолк, но, в отличие от уличных зевак, собравшиеся не проявляли открытой агрессии и просто изучали нас.

Рядом с одной из стен просторного зала располагались стойки, с сидевшими за ними работниками гильдии. За ними в стене были двери в подсобные помещения, мы направлялись в одно из них. Внутри все полки, тумбы, столы и различные стойки занимали клещи, молотки, пинцеты, зубила и, зачем-то, коллекция разномастных весов.

Вместе с нами в приёмный цех зашли ещё три воина, заметно напрягшиеся от вида содержимого свёртка. Глава расправил карту ближайшего окружения города. Все внимательно слушали Налдаса о том, где мы встретили волков и где расположено логово гоблинов. По окончанию рассказа ксата засыпали вопросами, суть которых стала понятна в самом конце: два месяца назад в том месте уже зачистили логово, вместе с десятком других. Гоблины не могли за столь короткий срок подобраться настолько близко к городу.

— Это важные сведенья. Но их стоит проверить, — глава распрямился и посмотрел Налдасу в глаза. — На срок проверки прошу вас не покидать город.

— Прошу меня простить, но это невозможно. Мы торопимся.

— Это более чем возможно, — отрезал бородач.

— Мне кажется, или вы меня не услышали, — голос Налдаса пропитал леденящий холод. — У нас нет времени ждать, пока вы разберётесь со своими проблемами. Это ваши проблемы, не наши.

— Куда так торопитесь?

— Настрайск.

— Туда караваны не хо…

— Нам это более чем известно. Нас интересует Такил, ближайший к Луцку город на западе. И мы отправимся к нему завтра утром.

— Нет, вы сначала…

Посох ксата моргнул: концы засветились оранжевым, на древке проступили зелёные полосы. На чистейших рефлексах я сам выставил вперёд посох и положил руку на пояс рядом с кинжалом. Авантюристы схватились за оружие, но глава приказал подчинённым успокоиться.

— Я прошу вас задержаться в городе на два дня, пока идёт расследование. Мы обязательно компенсируем вам проживание в гостинице. И обязательно предоставим повозку с крепкой лошадью до Такила, — глава поднял правую руку с ладонью, смотрящей в нашу сторону.

— До Такила идти не меньше шести дней… Я вас слушаю, — Налдас отменил умения.

Клятвенно заверив взять все расходы на себя, глава предложил нам остаться в самой лучшей гостинице на два дня. А когда авантюристы вернутся с проверкой — Шолан сразу предоставит нам телегу с лошадью и сопровождением. Пешком мы бы потратили шесть дней, а на телеге — лишь три. А последний торговый караван в сторону Такила ушёл вчера и неизвестно, когда соберётся новый.

Налдас спустя секунду раздумий согласился на это предложение, и мне даже показалось, что все собравшиеся нервно выдохнули. А ксат, не упуская момента, сразу же взял главу в оборот и загрузил поручениями: нам нужно помыться, постираться, в баню сходить, портного навестить, на рынке закупиться. И со всем этим должна помочь гильдия.

Бородач не ожидал такого развития событий. Он практически минуту хлопал ошарашенными глазами, переглядываясь с авантюристами, шокированными не меньше его. И едва не засмеялся, вовремя прокашлявшись.

— Всё это будет. Главное, чтобы это оказалось правдой, — глава кивнул в сторону свёртка.

— Более чем, — Налдас кивнул.

— Тогда сейчас приведут нашего работника, и он у вас всё примет. Шкуры волков мы выкупим сейчас За матку потом, когда всё выясним.

— Конечно. Но у нас есть ещё одна просьба, — Налдас жестом пригласил меня выступить.

— Хотелось узнать, вы части от порождений покупаете?

— Мы гильдия авантюристов, — Шолан недоумённо переглянулся с авантюристами. — Разумеется, покупаем.

— Сколько это стоит? — я кое-как вытащил хитиновую лапку из рюкзака.

Глава повертел её в руках, будто не узнавая — но резко изменился в лице и посмотрел на меня как на монстра, собравшегося разрушить город.

— Тракотский крабовый хитец скверны? — после слов главы авантюристы покосились на меня, а один из них нервно сглотнул.

— Не знаю таких.

Глава достал из шкафа большую книгу в деревянной обложке. Найдя нужную страницу, бородач пальцем ткнул на изображение гусеницы точь-в-точь такой же, от которой была лапка, но с одним исключением.

— На голове не жвала, а хоботок.

— Мулский гусеничный хитец скверны, — задумчиво произнёс бородач, перелистнув пару страниц. — Он в нашем поганом месте не водится, да и редкая зараза. Больше двадцати трёх золотых не дам.

Я внешне остался спокойным, зато внутри ликовал. На мой вопрос о городском оценщике глава заверил, что его человек завтра отведёт нас. А вот мага, к которому можно обратиться за обучением, в городе не наблюдалось. Я ещё хотел спросить про банк, но воздержался. Как бы ни хотелось обменять все дары скверны и вырученные деньги положить на счёт — но о моих финансах другим разумным лучше не знать. В Гантаре ксат за две ночи заплатил примерно полтора золотых, и это с завтраком и ужином. Даже если ночь на одного стоит золотой, то одной такой лапкой можно обеспечить себя кровом и едой на три недели.

— Две лапки. Книга продаётся?

— Нет. Сейчас придёт наш работник, всё оформит, проводит вас до гостиницы. Завтра он будет ждать в зале гильдии, — глава быстрым шагом вышел из помещения вместе с авантюристами.

Мы остались одни в замкнутой комнате с бесчисленными инструментами. Достав из рюкзака ещё одну лапку, я хотел спросить, почему ксат так быстро согласился — но дверь открылась. Зашедший к нам парень лет двадцати пяти в одежде жёлтого цвета подтащил к свёртку с маткой весы, несколько ножей, набор гирь и внимательнейшим образом изучил в нашем трофее степень разложения и вес. Отрезав один маленький кусочек от матки, он растёр его в труху и посыпал белым порошком, отчего тот моментально посинел; другой кусочек парень залил бледно-зелёным раствором, и мерзкая плоть едва заметно зашипела.

— За все шкуры предложим вам два золотых и семь общих серебряных монет. Мех на шкурах скатался, и обработаны они плохо. Матка была молодой, но убита недавно, элементы скверны не успели испариться. Сорок три монеты. За вобона награждение в размере десяти золотых, каждый гоблин по два золотых. В итоге получается пятьдесят девять монет после расследования, а сейчас…

— Всё потом двумя расписками на наши имена, — отрезал Налдас.

— Как скажите. И вам сорок шесть монет.

— Двадцать распиской на моё имя потом, остальное…

— Возьмите всё сейчас, — попросил меня Налдас.

Причин отказываться не было, так что вскоре на столе звякнуло золотишко. Вот только кошелька у меня не наблюдалось, как и карманов, так что ловким движением я всё сгрёб в рюкзак. Можно было отправляться в гостиницу, но парень поставил на стол небольшой кристалл на подставке и бумагу. Бюрократическая волокита требовала доказать, что мы не верблюды и что именно мы принесли трофеи в гильдию. Закончив с бюрократией, парень повёл нас к гостинице. Было неуютно проходить через зал гильдии: все собравшиеся разумные поглядывали на нас с опаской.

На улице дул прохладный вечерний ветерок. Горожане торопились разойтись по домам после трудного дня. Им хотелось поужинать и лечь спать, или в кабаке пропустить по кружке горячительного, или ещё чего. Возможно, Налдас хотел того же. Но лично я хотел лечь в кровать, проснуться завтра и сразу заняться намеченными делами. Я бы и сегодня помчался отправлять письмо, а после — к оценщику, но ксат посоветовал дождаться завтрашнего дня.

Гостиница, в которую нас привели — действительно оказалась самой лучшей. Небольшая и всего лишь двухэтажная, с небольшим уютным залом на восемь широких столов, с окантованными бронзой ножками, и стульями с резными спинками и обитыми кожей.

Стоявший за стойкой хозяин гостиницы широко улыбнулся и объявил, что в «Серебряном еноте» нас рады видеть. Это дружелюбие сбило меня с толку, но Налдас беспристрастно поздоровался и показал на гильдейского работника. Спустя минуту тот ушёл, пообещав ждать в гильдии, а мы пошли на второй этаж в отведённую нам комнату. Ксат первым делом отодвинул все предметы от стен и проверил сигнальный контур. Он оказался цельным.

Вскоре пришли за нашими одеждами, забирая их в стирку. Взамен нам выдали чистые пижамы и пригласили сначала искупаться в просторной бане в дальней части гостиницы, а потом приступить к ужину. Наваристый суп, пирог с печенью и овощами, свежеиспечённый белый хлеб и масло, и кувшин сладкого вина — всё это незамедлительно принесли в комнату. Налдас остался верен себе и проверил каждое из блюд, как и я.

Когда последний кусочек еды скрылся в животе, а жар после бани спал — только тогда я понял, что чертовски устал за эти дни. Голову раскачивало как воланчик, а рот то и дело открывался из-за зевоты. Но у меня оставались вопросы.

— Ответь, кто, или что такое Куатая?

— Не могу сказать, Лик’Тулкис, — Налдас с неподдельным сожалением посмотрел на меня, прежде чем склонить голову.

— Тогда расскажи о договоре с церковью и государствами разумных.

— Конечно, но следует отложить его на следующий раз. Он обширен. Боюсь, сегодня времени не хватит, — Налдас показал на свои уши, а потом обвёл стены комнаты. Тогда я попросил его рассказать про Всеобщую Церковь, но ксат попросил меня не торопится. О церкви я и так узнаю из объяснений договора.

— Почему ты сказал взять деньги сразу, а не распиской? И почему за матку награду поделил поровну, когда всю работу ты выполнил в одиночку?

— Прошу меня простить, но разве не вы сказали, что желаете быть со мной на одном уровне?

— Да, но… Я говорил про то, что мы должны доверять друг другу и перестать утаивать информацию.

— И это тоже, — Налдас коротко кивнул показывая, что переубеждать его бесполезно.

— Но что насчёт денег?

— Цены у оценщика могут отличаться. И, прошу меня простить, но мне показалось, что вы заинтересованы в той книге с порождениями. Я прав?

— Да, но она не продаётся.

— В городе может быть книжарня. Лавка, где переписывают и продают книги.

— Значит, завтра всенепременнейше зайдём туда!

Утром мне впервые опротивилась сама идея встать с мягкой постели, но стоящий рядом Налдас напомнил о намеченных планах. Пришлось выползти из-под уютного одеяла и умыться в заранее подготовленном тазу. На соседней лавке лежали наши вещи, постиранные и с лёгким ароматом лаванды. Удивительно, как они успели просохнуть за одну ночь — но разгадка прозаична.

Один из отличительных признаков дорогой гостиницы не столько в использовании магических инструментов, а сколько в самом факте их наличия. И в этой гостинице было как минимум одно такое устройство: стоящие друг напротив друга два деревянных щита с металлической спиралью на внутренних сторонах. Достаточно запитать их маной и спустя час висящая между ними мокрая одежда полностью высохнет.

Слушая объяснения, что подобных инструментов масса, и их используют разумные с определённым достатком — я медленно пережёвывал овощную кашу с творогом в такт вялотекущим мыслям. Догадка оказалась верной: мир пошёл по пути магического прогресса. Здесь даже изобрели магический полотенцесушитель.

В гильдии нас ожидал вчерашний парень. Первым делом мы отправились в гильдию свободных торговцев. Пока ксат ждал своей очереди перед стойкой, я разглядывал карту на стене, такую же огромную, как и в портовом городе. Проведя линию от Гантара на юго-запад — я сперва нашёл Луцк, а потом и Такил на западе. Судя по намеченному маршруту и словам о том, что на дорогу может потребоваться месяц: академия где-то рядом с западной границей.

В том месте из империи торчал длинный выступ, как из амёбы ложноножка, с жирным квадратом в центре. В отличие от других городов, над каждым из которых нарисованы маленькие квадратики как показатель столицы региона — над западным городом такого не было. Зато внутри его квадрата был вписан круг с чем-то продолговатым и вытянутым, похожим на перо и небольшую бутылку.

— В Такил караван отправился позавчера, новый ещё не утвердили, — Налдас отстоял очередь и подсел к нам за столик.

— А до Настрайска напрямую не попасть? Может быть, всё же можно прибиться к тому дому, которому разрешили торговать?

— Прошу вас отбросит эту мысль. Через Луцк эти караваны не проедут, — Налдас замолк резко, словно не решился продолжить мысль.

— Никто вас и не возьмёт, не мечтай, госока — раздался насмешливый голос за соседним столиком.

С зализанными русыми волосами молодой разумный с человеческими ушами смотрел на нас с нескрываемым чувством превосходства. В голубых глазах блестел огонёк тщеславия. Камзол был расшит золотом, поножи меча украшали серебряные полоски, а рукоять меча венчал крупный жемчуг.

— Так, может быть, они хотят бежать рядом? — поддакивал сидящий рядом нутон.

— Как псы? — вклинился третий.

— Вуф-вуф, — спародировал четвёртый, и вся компания залилась смехом.

Увиденное и услышанное не вызывало ничего, кроме омерзения. И Налдас со мной солидарен, судя по беспристрастному выражению морщинистого лица. Не сговариваясь, мы встали и направились к выходу.

— Я, Касуй Миастус, младший сын благородного дома Миастусов, клянусь, — прилизанный парень встал и положил руку на грудь, — что доставлю вас в любой город нашей благословлённой Всебогами империи, если вы оба сядете на колени и будете лаять как псы, под стать которым вы и есть.

От подобной наглости я едва не запнулся на ровном месте, но всё равно притормозил перед дверью. На что Налдас немедленно отреагировал:

— Прошу вас, подумайте, что…

— Не смей думать, что я откажусь от своей гордости! — я процедил сквозь зубы, гневно смотря ксату в глаза. Зрачки Налдаса расширились от удивления, но спустя микросекунду тот коротко кивнул, извиняясь.

Работник гильдии знал город досконально и, срезав через несколько подворотен, мы вскоре оказались перед дверью с табличкой: «Хофур, мастер оценки города Луцк». Интересно, а эта приписка про город нужна для самых забывчивых, переспрашивающих одно и тоже через каждые пять минут?

За стойкой сидел дворф с гладковыбритой головой и короткой бородой. Его мантия коричневого цвета прошита толстыми серебряными нитками во швах, и при свете магических светильников они переливались цветами радуги.

— Добрый день, господа. Что желаете оценить?

— Куртку и, может быть, посох и кинжал. Только вас не затруднить объяснить, что именно вы оцениваете?

— Простите? — дворф наклонил голову вбок.

— Какие типы вещей подлежат оценке, а какие нет.

— Каждый предмет можно оценить, даже если он часть порождения скверны. Но за вторым вам лучше обратится в гильдию авантюристов и вольных наёмников. С вами как раз пришёл её работник.

— Тогда нужно проверить вот эту куртку и шерстяное полотно. Сколько обойдётся?

— Куртка — стандартно, десять золотых. Полотно дороже — пятнадцать. И пять монет за материалы: кристаллы оценки служат недолго.

Я согласился, хоть и выходило дороже. Оценщик вытащил из-под прилавка маленькое шило и резную статуэтку чего-то, больше похожего на паучий кокон. В недоумении я посмотрел на Налдаса, но тот лишь коротко кивнул показывая, что всё в порядке.

Следуя за объяснениями, я уколол указательный палец и приложить в углубление на подставке. Хофур поступил так же и проговорил условия сделки: что будет сделано и стоимость, и что оценщик никому не расскажет о предметах оценки и результатах, иначе его лицензия оценщика аннулируется.

Внимание, был сформирован контракт, зафиксированный системой

Я сразу же полез в лог-файл, но вкладка с обязательствами и клятвами была пуста, если не обращать внимания на клятву Кагаты. Скорее всего, односторонние контракты фиксируются системой только у исполнителя.

Дворф пригласил в дальний угол комнаты к круглому столу. На его столешнице был нарисован магический круг, а в подставках стояли два шарика размером в ладонь. Оценщик подал ману в круг, он моргнул блекло-синим цветом, затем под подставки положил листы бумаги.

Сначала я положил руки на стол ладонями вверх, на них оценщик положил мою куртку. В ладони поверх ткани легли по кварцевому шарику, а уже на них свои ладони положил дворф и подал ману через шарики в куртку. Кожей рук чувствовалось тепло и лёгкое покалывание. Спустя минуту всё прекратилось, оценщик положил шарики на подставки и наблюдал, как надписи наносились на листки.

— Странно, что вы носите осквернённую куртку, ведь это… Прошу простить, что у вас на… — дворф заметил шрамы на нижней части шеи.

— Это не важно, — Налдас сделал шаг вперёд.

— Да, вы правы. Но всё же не забудьте очистить куртку от скверны, иначе не сможете ей пользоваться. Что у вас дальше?

Я секунд пять отходил от шока, пока не сообразил передать чёрное полотно с рисунком дракона, израненным крылом закрывавшего котёнка.

— Прошу прощения, но вы же знаете, что эту вещь ваши боги всё ещё не утвердили в качестве вашего дара? — спросил дворф, когда процедура закончилась и он взглядом пробежался по листочкам. — В отличие от куртки, это полотно боги не подтвердили как вещь, принадлежащую вам.

— И что мне делать?

— Вам? — дворф опешил от недоумения. — Вам следует вспомнить слова, которыми вы подтвердите перед взором богов, что вещь принадлежит именно вам.

Я молча кивнул. Не хотелось ещё больше выставлять себя дураком, не знающим элементарных вещей.

Дворф передал мне первые два листочка, попросив ознакомиться с их содержимым. Они ещё понадобятся, ведь предстояло засвидетельствовать результат перед богами. На первом листке о куртке было расшифрованное название с орочьего на язык нутонов и ратонов; какая-то прочность и непонятные загогулины; и приписка, что предмет осквернён. Содержимое второго листочка оказалось куда интересней.

Дворф достал небольшой пирамидный кристалл и, забрав листы, попросил приложить ладонь к пирамидке. Со своей стороны он вначале прислонил листочки, потом ладонь. Кристалл моргнул красным.

Внимание, произведённая оценка вашего имущества

«„----“„----“„----“»

Предмет одежды:

▪ Куртка тёплой крови [Рука́асса шаа́кт ну да́арон] (Осквернена)

▪ Структурная прочность: соответствует определению «Осквернено»

▪ Магическая прочность: 37634/50000

▪ Хранилище магической энергии: 0/100

▪ Дата создания: 324 год эпохи единения/1987 год эпохи Почтенного ожидания по древнему исчислению

▪ Создано: Информация уничтожена вследствие длительного воздействия скверны

▪ Свойства: Преобразование вашей магической энергии в энергию тепловую путём нагрева магических элементов.

▪ Расход магической энергии: 1 единица каждые 2 минуты

«„----“„----“„----“»

— Теперь следующие, — дворф передал вторую пару листков. Надписи на первом десятки раз накладывались друг на друга, превращаясь в практически нечитаемую мазню, а второй лист хаотично покрыли магические круги.

— Что это?

— Это потому, что боги не утвердили эту вещь как вашу. Если желаете, то могу поделиться своим предположением.

— С удовольствием.

— Это чёрное полотно вы купили у орков? — дворф показал на первый листок. — Вот здесь написано имя создателя. Кагата даар Гусара. Это похоже на язык орков.

— Действительно, — в указанном месте действительно читались эти строки. — И какое предположение?

— Вот тут строчка, — оценщик показал в центр листка. — В ней говорится о защите. Я думаю, что это полотно должно защитить, когда вы им укроетесь.

— От чего защитить, от меча?

— Именно, — дворф заглянул под стол и достал ножик для резки бумаги. — Прошу, попробуйте сами.

Пребывая в состоянии шока от нахлынувших воспоминаний — я медленно повернулся к Налдасу, ища хоть мизерную подсказку. Но тот лишь кивнул намекая, что будет ждать меня столько, сколько потребуется.

Я вновь посмотрел на ножик, потом на полотно, вновь на ножик. Медленно приходило понимание: что, как и зачем происходило в орочьем лагере; и во время перелёта; да и на материке скверны. Всё складывалось единым целым, скрепляясь словами о защитной прочности.

Я аккуратно кольнул край полотна остриём ножа, но ничего не произошло. Вновь кольнул, но уже сильнее. Потом вообще подложил под полотно руку и вдавил остриё. Точку в размышлениях поставил удар со всей силы, не пробивший полотно.

— Можем мы закончить? — дворф показал на готовый к продолжению работы кристалл.

Внимание, произведённая оценка

Такое отличие в сообщениях могло означать лишь то, что полотно действительно мне не принадлежит. Но о каких ключевых словах говорил оценщик? Неужели эти слова из тех, о чём мы говорили с Кагатой. Тогда это крайне печально, ибо досконально я уже ничего не помню.

Дворф взял четыре листочка и демонстративно сжёг их над свечой, а пепел растёр пальцами и стряхнул на пол. Оставалось заплатить тридцать золотых и выйти на улицу. Под конец, если слух мне не изменил, дворф поклялся убить себя, если ещё раз запятнается работой с подстилками драконов.

— Теперь мы отправимся к ратуше, — сообщил Налдас работнику гильдии. И только тогда я вспомнил, что хотел отправить сообщение. За последний час на меня свалилось столько информации, что я начал теряться в пространстве. Слишком много вопросов возникло, и в ближайшее время вряд ли получится найти ответы.

В ратуше меня пригласили в отдельную комнату, где писарь аккуратным почерком вывел на бумаге, что Лик’Тулкис знает о долге брата и сестры, и этот ксат взял на себя обязательство погасить их долг, вне зависимости от его величины. В письме также были слова соболезнования о смерти равнинного эльфа по имени Нусик. Адресатом указывалась равнинная эльфийка по имени Тайка, сестра Нусика Айсота, проживающая в деревне Аскиск, недалеко от города Трайск в королевстве Калиск. Ещё пришлось скупо описать девушку, чтобы её уж точно нашли: зелёные глаза и светлые волосы. Прошло не меньше двадцати семи лет с тех пор, как Нусик рассказал про сестру, но надежда на хороший исход ещё теплилась. За отправку письма пришлось заплатить полтора золотых. Не маленькая сумма, но ради благой цели этих денег не жалко. А цель действительно благая: исполнить слово, данное самому себе.

— Вы закончили? — Налдас стоял за дверью, как самый преданный телохранитель. Не будь правила, что при составлении письма нужно обходиться без посторонних, и ксат уж точно был бы рядом.

— Да. Дальше на рынок? — я на память пересчитал оставшиеся монетки. Четырнадцать с половиной золотых.

— Совершенно верно. Или же вы желаете сначала посетить книжарню?

— Книжарня ближе, — ходивший с нами работник гильдии внёс ясность в расстояния. — Но если нужен кожевенник, а не портной, то кожевенник ближе будет.

Посовещавшись с Налдасом и решив, что кожаный ремень лучше тряпичного — мы сразу двинулись в нужном направлении. Где меня поджидало разочарование: полоска в несколько метров крепкой качественной кожи обойдётся в пятнадцать золотых. Да и готовить её будут не меньше недели, ибо кожевник занят другими заказами. А ещё разумный добавил, что это мы сейчас говорили про обычную кожу. С поражения она дороже, и работать с ней тяжелее. Такая же полоска из кожи скверного кабана обойдётся в тридцать пять золотых за саму кожу и десять монет за работу и расходники.

После разговора с кожевником стало ясно, что следует добыть первым делом. К тому же, у меня есть прозрачная леска от гибких лиан, а за шило сойдёт обычный гвоздь. И всё же, такая разница: тридцать пять монет за кожу против двадцати трёх монет за одну единственную лапку. Неужели такой разброс цен присущ каждой части порождений?

Широкая дверь книжарни раскрылась с глухим перестуком дверного колокольчика. Внутри воздух пропитался запахом чернил и мела, а из дальнего помещения доносился скрип перьев.

Просторная входная оказалась библиотекой, где читальный зал и хранилище книг объединены в одном помещении. Одна стена превращена в огромный стеллаж, где каждая полка уставлена книгами с различными корешками с золотыми, серебряными и бронзовыми полосками, рисунками на деревянных обложках и тиснением на коже — или же вообще без украшений. Ещё был длинный стол, с небольшой книгой синего цвета у дальнего края. Там же стоял мужчина в костюме со специальными нарукавниками, защищающими одежду от чернил. Напротив него стояла девушка, зачем-то нацепившая поверх обычного плаща другой, короткий и едва доходящий до поясницы. На его тёмно-синей ткани выделялся белый рисунок квадрата с вписанным в него кругом, с изображением пера и колбы зелья.

—…вы сами назвали цену, — девушка едва не плакала, её тихой голос дрожал.

— И я ещё раз называю вам цену, моя достопочтенная голубка. Семьдесят восемь золотых монет, — мужчина говорил спокойно, голосом распивая каждый слог.

— Но ведь было шестьдесят девять. Два месяца назад, когда я… — девушка поперхнулась и закашляла, пребывая во власти эмоций. — Когда я заказывала её, вы сами сказали!

— Конечно, я именно это и сказал.

— Но…

— Но и я был тем, кто вам сказал, что могут подорожать бумага, чернила или другие компоненты вашей, без сомнения, важной книги.

— Ведь я…

— Ведь вам она нужна, вы можете не сомневаться, что я уверен в этом, — мужик чуть придвинулся к девушке. Под её чёрными волосами показались кончики острых ушей ратонов.

— Так вы…

— Так вы можете не сомневаться: я не меньше вас заинтересован, чтобы вы получили свой заказ.

— Я и не думала…

— Я сам не думал его удерживать. Ведь такая умная девушка понимает, что книжарня существует пока оплачивает налоги, аренду, и другими путями отдаёт свои кровные деньги этим гадким мерзавцам в ратуше. Вы понимаете это?

— Да, конечно, — девушка отвечала робко, боясь сказать лишнее слово.

— Но я хочу, чтобы вы понимали и меня, и моё нестерпимое желание отдать вам книгу. Поверьте мне, посмотрите на меня — вот он я, стою, смотрю на прекрасную девушку перед собой и мечтаю, когда смогу исполнить её желание. Но как мне это сделать, если я не смогу получить деньги, которых у вас не хватает. Скажите мне, прекрасная Раская, что мы можем вместе сделать, чтобы исполнить ваше желание, и удовлетворить мои потребности? — мужик сделал шаг вперёд и ловким движением руки чуть пододвинул книгу к девушке.

— Мне… Мне очень нужен этот справочник. Пожалуйста, — девушка едва не перешла на плачь, всхлипнув носом.

— Без него будут проблемы?

— Большие.

— Тогда нам срочно следует придумать, что сделать дальше.

Я устал смотреть как мужик медленно, но уверенно подбирался к главному. А после этого самого главного мужик скажет, что придержит книгу и никому её не продаст. И будет ждать, пока девушка ищет недостающую сумму.

— Как насчёт консультации?

— Кому консуль… — горе-ловелас чуть не подпрыгнул от неожиданности. А вот девушка подпрыгнула, на лету развернувшись и отскочив от стола.

— Добрый день, — я шагнул вперёд. — Тут книги продают, или я ошибся?

— Да. Да, добрый день, — мужик от вида двух ксатов растерялся, но сразу же опомнился. — Вы ищете что-то конкретное?

— Да. Нужна книга, о порождениях скверны.

— Есть общий справочник, есть справочник по ближайшим нечестивым местам, есть по местам проявления, есть по отдельным видам.

— Сколько общий стоит?

— Пятьдесят четыре золотых и семь серебряных, — кивнув в такт слов, мужик решил подойти к шкафу и достать нужную книгу. Одну из самых тонких, если я правильно понял направление его рук.

— Тогда не сегодня.

Если самый дешёвый общий справочник стоит полтинник, то вряд ли получится найти хоть что-то по моему карману. А вновь продавать в местной гильдии лапки гусеницы опасно, ибо можно привлечь к себе ненужное внимание.

Я уже хотел было уйти, но решил испытать удачу. Вокруг карих глаз на розоватой коже девушки едва виднелись синие круги от недосыпа, а нос частенько шмыгал.

— Скажите, вы из Настрайской магической академии?

— Д-да. Как вы узнали?

— На вашем поясе висит достаточно «улик», — я усмехнулся от вида неказистого жезла и маленького кинжала, больше похожего на перочинный ножик. Главной же уликой был рисунок на коротком плаще.

— Ой, да, я два месяца назад получила разрешение на жезл, и сразу решила…

— Вам что-нибудь ещё? — раздражённо спросил хозяин лавки.

Я подошёл к эльфийке и без разговоров вложил в её дрожащую от испуга ладонь золотые монеты. Та увидела их, опешила, а в уголках глаз заблестели капельки жидкости.

— Вот все семьдесят восемь золотых монет!

Хозяин книжарни бросил на меня испепеляющий взгляд, но ничего более поделать не мог. Сквозь зубы он процедил, что заказ оплачен и книга её, осталось только закрыть контракт. Девушка радостно взвизгнула и схватила книгу со стола. Что было дальше я не видел, ибо за нашими спинами закрылась дверь. Мы погрузились в шум оживлённого города и направились на рынок.

Пройдясь по улочке, уставленной прилавками и телегами, мы практически ничего не купили, кроме мотка длинной верёвки и самое дешёвое шило. Оставшаяся жёлтая монетка и десять серебряных сиротливо позвякивали в руке. Налдас отказывался что-либо покупать на них, и даже отказался обедать, чтобы желудок не отвыкал от двухразового питания.

В гостиницу мы вернулись довольно рано, так что в ожидании ужина сидели в комнате. Но это всяко лучше, чем ловить на себе наполненные ненавистью и проклятиями взгляды. Заодно нашлось применение оставшимся монеткам: за десять имперских серебряных Налдас купил кувшин отменной браги. Мы её испили за разговором. В основном говорил я. Ксата интересовало, откуда я узнал, что эльфийка из академии, и почему отдал ей деньги.

С первым вопросом проблем не возникло, но вот второй вопрос озадачил. Моя возможная жалость к ней звучит крайне глупо, учитывая отношение разумных к нам. Весомым аргументом стала предусмотрительность: раз я буду учиться в академии, то неплохо иметь в должниках того, кто эту самую академию хорошо знает. А раз девушка недавно получила разрешение на скипетр, то явно не первый день там учится.

Это объяснение вполне устроило Налдаса. Он одобрил мои действия, ведь это правильно — думать о будущем и в завтрашнем дне иметь дополнительную опору на непредвиденную ситуацию. Вот только я руководился не злым умыслом, а банальной предосторожностью. Судя по словам Налдаса, он в академии не был и ничего о ней не знает, значит — я смогу обратиться к эльфийке за разъяснениями.

Да и к чему кривить душой? Было противно наблюдать, как мужик так неприкрыто склонял эльфийку к непотребствам. Хоть бы немного уважения проявил и для приличия подарил букетик полевых цветов — так нет же. Фу таким быть! И вообще: «Шоколадкой и букетом цветов можно добиться гораздо большего, чем просто шоколадкой».

Вскоре нас пригласили на ужин.

Оказалось, что мы не единственные постояльцы в гостинице, но именно в этой дорогой гостинице я увидел сразу за одним столом нутона, ратона, дитя Мкаатух и дворфа. Они общались без всякой злобы, и даже смеялись. Их пальцы украшали золотые кольца с большими камнями, кожа сапог была с тиснением, а в ткань одежды вплетены золотые и серебряные узоры.

Как и вчера, сегодняшний набор блюд разительно отличался от того, чем нас кормили в портовом городе: кусок сочного шкворчащего мяса с кислым соусом, паштет из овощей и варёная картошка в сливках, горячий хлеб и ассорти из трёх видов сыра, и кувшинчик сладкого вина. Но самым приятным в ужине оказалось то, что всем собравшимся в зале было глубоко наплевать на нас.

По возвращении в комнату Налдас сделал то, что делал все эти дни: сел в кресло, опёрся на посох и отрешённым взглядом уставился себе под ноги. Так он мог просидеть весь день. Я сам так поступал на материке скверны: ничего другого не остаётся, когда метели запрут тебя в пещере, все дела переделаны, а мышцы болят после тренировки. Но сейчас накопилось слишком много дел.

— Что с вами? — ксата беспокоил тот факт, что я превратился в статую, перегородил входную дверь и безумным взглядом рыскал по комнате.

— Всё хорошо, просто… А ведь точно, — я посмотрел на ксата голодным до знаний взглядом. — Оценщик что-то сказал про очистку куртки от скверны, что я не смогу ей пользоваться. Что всё это значит?

— К сожалению, я не смогу ответить. Раньше я не сталкивался с чем-то подобным. Но, возможно, оценщик говорил, что разумные не могут использовать осквернённые вещи. Это губительно. С каждым разом скверна просачивается в разумного, пока не поглотит его.

Я невольно провёл рукой по высокому воротнику куртки. Он закрывал шею вместе со шрамами тёмно-синего цвета, отблескивавшими чернотой. Получается, если бы не осквернение, то я не смог бы пользоваться курткой? Не знаю, хорошо это или плохо, но можно не заморачиваться с очищением. Лог…

В лог-листе появилась вкладка: «Другое». Никогда бы не подумал, что увижу нечто подобное. Появившись после оценки чёрного полотна, её единственная строчка сообщала о зафиксированной оценке неизвестного предмета. Но что за ключевое слово нужно для активации подарка Кагаты? Вспомнить бы его, но, боюсь, это не так просто сделать.

Одновременно копаясь в чертогах разума — я занимался превращением чёрного полотна в широкий пояс. Задумка проста: свернуть его в длинный рулет; опоясать верёвкой, чтобы не разъезжался; и обмотать живот, используя как надёжную защиту. А внутрь рулета спрятать добытые на скверном материке жемчужины и деньги, когда те появятся.

Тогда, у орков, когда Кагата молчаливо покрыла мою шею полотном — она хотела меня защитить, не позволить холодной стали отделить мою голову от тела. Скольких трудов и жертв потребовалось, чтобы создать нечто подобное? Остаётся надеяться, что я смогу с ней увидеться и отблагодарить. Хотя бы за те дни, когда она скрашивала моё опостылевшее одиночество.

Если с поясом сегодня хоть что-то прояснилось — то насчёт куртки всё куда сложнее. Ещё на материке скверны я выяснил, что у неё хранилище маны на сто пунктов и на обогрев тратится пункт маны в две минуты.

Магическая прочность: 37634/50000

Я перекачал единичку маны в хранилище куртки и запустил нагрев. От первого действия счётчик уменьшился на один пункт, второе не возымело эффекта. Дождавшись, когда мана потратится, я пополнил хранилище уже на десять пунктов, но счётчик всё так же уменьшился на единичку.

Структурная прочность: соответствует определению «Осквернения»

Этой строчкой можно пытать, расшатывая психику. Как прочность соответствует определению? Как можно материальное скрестить с духовным? Это как скрестить машину с мясорубкой: вроде бы и доедешь до пункта назначения, но котлеткой.

Есть одно крайне странное предположение. Структурная прочность прямо связана со скоростью, с которой скверна поглотит предмет. Но куртку скверна не поглотит, так как считает её своей частью. Звучит логично, но неплохо бы получить подтверждения, например, купить дешёвый магический предмет и отнести его в скверное место.

Создано: Информация уничтожена вследствие длительного воздействия скверны

Время создания: 324 год эпохи единения/1987 год эпохи Почтенного ожидания по древнему исчислению

— Не могу знать, эти названия я слышу впервые, — ксат покачал головой, когда я аккуратно спросил у него про два временных периода в истории разумных. И ответ Налдаса не удивителен. Куртку создали до пришествия скверны, а это минимум две тысячи лет назад. Настоящий раритет. Может быть, в академии найдётся информация об этих временах?

На следующий день мы сразу отправились на рынок, закупаться провизией на ближайшие шесть дней пути. Ещё во время завтрака у нас появилось сомнение, что обещанной телеги не дождаться, хоть приставленный к нам работник гильдии клятвенно утверждал обратное.

Там же, недалеко от рынка, зашли к магическому кузнецу. Самым дешёвым предметом оказался нож с «Огненным лезвием» за две с половиной сотни золотых. Был ещё нож с «Острым лезвием» за две сотни, но его недавно выкупили.

Мне не понравились слова Налдаса, что предмет, который «привязывают к тебе боги» — обязан быть магическим. Мол, разумный должен подать в предмет ману, оставив в нём индивидуальный магический след. На резонный вопрос, а если разумный не может в магию — ксат ответил, что у таких разумных и денег не найдётся на столь дорогую покупку. Но если найдётся, то можно обратиться в ратушу: в каждом городе есть тот, кто запустит в тело клиенту толику своей обезличенной маны, преобразует в ману клиента и вместе с ним обратится к воле богов. На второй резонный вопрос, что разумный не сможет активировать предмет, если не владеет магией — ксат объяснил, что активация идёт на уровне умений. Да и опустевшее хранилище может пополнить любой маг, лишь денег заплати.

В гильдии нас сразу отвели в кабинет к главе. Он сидел за письменным столом, а рядом с ним стоял обвинивший нас капитан стражи. Он скривил лицо при нашем появлении.

— Не буду распинаться и перейду сразу к делу. Бла…

Глава запнулся, покачал головой и прошептал что-то, что я уловил как: «Великие боги, насколько же проклят мир, что я должен благодарить ксатов?»

— Ваши сведенья подтвердились. На том месте нашёлся опустевший гоблинский лагерь. Все обвинения с вас сняты. От жителей всего города — я благодарю вас.

Работник гильдии на подносе принёс нам два скрученных в трубочку листка и стопку серебряных монет. На каждом из листков красивым почерком выведено, что подателю положена сумма в размере двадцати девяти золотых монет. Подтвердив через статуэтку принятие награды, Налдас взял листок и спрятал за пазуху. Заметив мой многозначительный взгляд, он спрятал и второй листок, и монеты.

— Завтра утром мы уйдём, — сухим голосом произнёс Налдас, обращаясь больше ко мне, нежели к собравшимся в комнате.

— Моё слово в силе. Вам будет предоставлена повозка, а также охрана.

— Охрана до Такила? — хоть ксат и выглядел беспристрастно, но явно собрался вновь взять главу в оборот.

— Не совсем, — на столе раскрыли карту. — До Настрайска.

— Причина?

— Временное усиление, — бородач показал на трёх авантюристов, стоявших около стены. У одного из них был сплющен нос, а другому кто-то ухо оторвал.

Смерив троицу взглядом и о чём-то поразмыслив, Налдас принялся узнавать подробности переезда.

Выходило, что будет три повозки, столько же извозчиков и десять авантюристов. Часть из них сойдёт в Такиле, часть в следующих городах, а до Настрайска доберётся лишь эта троица. Чтобы всё было честно, и никто не переживал за собственную жизнь — извозчики создадут караван в гильдии свободных торговцев. В него мы с Налдасом вступим как пассажиры — в отличие от авантюристов, которых начальник каравана наймёт как охрану. Все заботы о провизии караван берёт на себя — от нас лишь требовалось оплатить свою часть.

Предложение звучало крайне странно и запутанно, но Налдас согласился. Судя по дёрнувшими вертикальным зрачкам — решение он принял на словах про гильдию торговцев.

В гильдии свободных торговцев, пока создавался караван, я попытался узнать у одного из авантюристов о скверных местах на нашем маршруте. Авантюрист всячески отнекивался и говорил, что в тех краях не бывал, ничего не знает, и вообще — он живая прикроватная тумбочка. Но золотая монета освежила память. На нашем пути будет одно скверное место, примерно в двух днях езды от Такила. Это тоже город-оплот, в нём получится продать лапки хитца. Но, главное, что в небольшой скверной роще вместе с какой-то мышью и непонятным кустом обитают и скверные кабаны.

Закончив со всеми формальностями и вступив в караван как пассажиры, приложив ладонь к статуэтке и заключив контракт — мы направились в банк. В отличие от портового города, здешний оказался лишь банковским отделением и с расписками старался дел не иметь. Для них это обычная практика, так что расписки мы обналичим в другом городе.

Вернувшись в гостиницу, искупавшись и поужинав, мы собрали сумки и подготовились к раннему выходу. После Налдас обыкновенно опёрся на посох и уставился в одну точку. Я сел в такой же позе. Лог.

Клятвы и договорённости:

▪ Исходящие клятвы: Отсутствуют

▪ Исходящие обязательства: 1

▪ ▪ Вхождение в состав каравана в качестве пассажира (временное)

▪ ▪ ▪ Содержание: …

▪ Входящие клятвы: 1

▪ ▪ От кого: Кагата даа́р Гусара раша́а руу́кта думкаа́д ну Руссу́ут

▪ ▪ ▪ Содержание: Произношение вашего имени (Лиас) с честью

▪ Входящие обязательства: 1

▪ ▪ Вхождение в состав каравана в качестве пассажира (временное)

▪ ▪ ▪ Содержание: …

Это всё выглядит крайне странно. Но более странно, что я понимаю смысл всего этого. Исходящее обязательство требует не мешать движению каравана и, в случае нападения — не мешать охране защищать меня. Входящее же, наоборот — это то, что охрана и обслуга будут делать для меня. И всё это будет действовать до тех пор, пока караван не прибудет в город и не распадётся.

По крайней мере я выяснил, что клятва Кагаты исчезнет только если она умрёт. А раз клятва всё ещё на месте, значит — орчиха жива. Только ради этой хорошей новости следовало встрять в эту передрягу со скверным беркутом, гоблинами и застрять в городе на два дня. Остаётся надеяться, что больше ничего не произойдёт и до Настрайска мы доберёмся без приключений.

«„----“„----“„----“»

Конец десятой арки