Скрытни

Полина

Полина проснулась рано. До выхода на работу было ещё почти три часа. Она неспешно умылась, сделала зарядку, выпила стакан воды и пошла в душ. После душа так же не торопясь приготовила завтрак и отправилась на балкон, благо погода позволяла завтракать здесь. Сидя за маленьким круглым столиком, она неторопливо ела, глядя на пробуждающийся город. Пить по утрам кофе на балконе вошло в привычку этим летом. Раньше Полина брала отпуск почти на всё лето, благо педработники имеют право на большой отпуск. Как правило, каждый год до этого она уезжала на весь отпуск. Правда весь год приходилось копить, чтобы были средства на такие длительные путешествия.

В этом году всё было по-другому. Пришлось потратить всё отложенное бабушке на операцию, верней даже не на операцию, а на какие-то дорогостоящие штифты. Всё бы ничего, но менее чем через полгода, почти перед самым отпуском Полины, бабушка умерла: заснула вечером, а утром не проснулась. И те деньги, что удалось снова накопить, ушли на похороны. Полина мало того, что осталась одна, так ещё и без отпуска. На самом деле, она, даже несмотря на то, что откладывала деньги, не была уверена, что куда-то поедет в этом году. Оставить бабушку одну, которая всё никак не поправлялась, Полине было боязно. Она рассматривала вариант нанять сиделку, но судьба распорядилась иначе.

Хорошо, что в интернате был открыт летний лагерь и нужны были сотрудники, поэтому Полина осталась работать воспитателем. В другое время застрять на всё лето в городе очень расстроило бы Полину, но сейчас её куда больше печалило, что бабушки больше нет рядом с ней. Возможно, уехать в отпуск было бы хорошим решением, чтобы отвлечься, но денег всё равно не было. Находясь же дома, Полина без конца и края вспоминала бабушку. Хоть она и старалась пропадать целыми днями на работе, и вечером не торопилась домой. Однако всё равно, утро и поздний вечер проводила дома, а значит, накатывали воспоминания. Скорее всего она потому и завтракать стала на балконе, чтобы хоть как-то сменить обстановку, потому что на кухне всё напоминало бабушку. Это было даже не осознанное решение, как-то само собой так получилось.

Хотя даже здесь, глядя на город и стараясь отвлечься, она всё равно нет-нет, да погружалась в воспоминания. Это были не внезапно нахлынувшие, а вполне осознанные, скорее даже умышленные возвращения к прошлому.

Бабушка говорила Полине, чтобы та не тратила деньги на штифты. Но иначе перелом не сросся бы, во всяком случае так говорил врач. Бабушка упрашивала Полину не слушать его, однако в этот раз девушка решила, что бабушка старенькая и не понимает ничего в современной медицине, не стоит её сейчас слушать. Выслушать да, а сделать всё равно надо по-своему.

Бабушка была единственным близким человеком Полины. Родителей она почти не помнила. Они погибли, когда Полина только пошла в школу. Бабушка не очень любила рассказывать о родителях, видимо никак не могла смириться с их смертью. А может быть с их смертью была связана какая-то тайна, поэтому бабушка и отмалчивалась. В общем вышло так, что бабушка с Полиной так и прожили большую часть жизни девушки вместе. И жили они душа в душу.

Любовь к путешествиям у Полины видимо была от родителей. Однако и бабушка не была такой уж домоседкой. Пока Полина училась в школе, бабушка на каждое лето придумывала путешествие на все каникулы. Во всяком случае, девочка думала, что бабушка планирует отдых на каникулы специально, каждый раз отправляясь с внучкой в новое место. Удивительным образом у бабушки были друзья по всей стране, которые с радостью принимали их.

Как и чем бабушка расплачивалась Полина не догадывалась, а верней, будучи маленькой даже не задумывалась об этом. Позже, когда выросла – узнала, что даже несмотря на то, что пенсия была не большой, бабушка умудрялась даже с неё что-то откладывать. Им хватало и на билеты в разные уголки страны, и на житьё-бытьё там. Была ещё и пенсия по потере кормильца, после смерти родителей. Но этих денег всё равно не должно было бы хватать на вполне комфортную жизнь в течение года, да ещё и на путешествия.

Лишь сейчас, вспоминая прошлое, она впервые задумалась о том, что скорее всего у бабушки был какой-то источник доходов. Вот только Полина никогда не видела, чтобы бабушка работала. Из дома она уходила только в магазин, или вместе с Полиной на прогулки. Пыталась вспомнить, как они покупали билеты и не могла. Девушка вдруг поняла, что ей никогда не доводилось видеть, как бабушка покупает билеты на все эти поездки. Разве что билет на электричку или автобус, когда они ехали за город в выходные.

Когда они отправлялись в очередное такое путешествие, бабушка обычно говорила, что они едут к её знакомым. Там как правило, Полина общалась с местными детьми: они вместе гуляли, играли на улице или всей гурьбой шли на какой-нибудь фильм, или же под присмотром кого-то одного из взрослых шли в какой-нибудь парк на карусели, бабушка же постоянно была чем-то занята со взрослыми. Она говорили, что у них взрослые разговоры. После этих разговоров бабушка была молчаливой и уставшей, и они сразу же отправлялись домой. Максимум могли зайти в кафе, особенно если в доме не было готовой еды, хотя как правило бабушка заранее готовила, чтобы вернуться на всё готовое.

По возвращении домой же, бабушка говорила, что ей надо прилечь, уходила к себе в комнату и до следующего утра Полина её больше не видела. Девочка была предоставлена самой себе. Бабушка довольно рано научила Полину пользоваться плитой, поэтому погреть себе еду она могла сама, да и чайник вскипятить, и даже заварить свежего чайку. Полина быстро научилась справляться самостоятельно, ей даже нравилось хозяйничать. Иногда она даже приглашала подруг, но сидели они в комнате Полины и, бог его знает откуда они взяли это правило, разговаривали очень тихо, почти шёпотом, даже если играли, если же смотрели телевизор или слушали музыку, то звук включали на минимум.

Что у бабушки были за взрослые разговоры Полина никогда не задумывалась. Разговоры и разговоры, мало ли о чём надо поговорить взрослым. Начала анализировать Полина лишь после смерти бабушки. Она уже даже не помнила, когда впервые вдруг задумалась о том, откуда у бабушки были деньги, не после ли этих разговоров. Что натолкнуло её на эти размышления она уже даже не помнила. Возможно, вспомнив одно из их путешествий, внезапно задумалась о том, что это должно было быть далеко не дёшево.

Вывод напрашивался сам собой. Все эти воскресные и летние встречи с друзьями скорее всего и приносили деньги. Вот правда, за что бабушке платили, Полина даже представить не могла. Маленькая она попросту не обращала на это внимание, только сейчас стали заметны странности. Пока бабушка была жива, девушка даже не задумывалась о том, почему они куда-то едут, чем там занимается бабушка. Да и ездить вместе они давно перестали – сразу после окончания школы их совместные поездки летом закончились. По выходным же в последние два школьных года Полина всё реже сопровождала бабушку. Она стала взрослой – бабушка могла оставить её одну, не тащить с собой, да и у девушки порой находились какие-то дела.

Первое лето после окончания школы было посвящено поступлению, в этот год и бабушка никуда не поехала. После первого курса Полина стала проводить каникулы с друзьями из института. То у них была практика, то они находили работу где-нибудь в тёплых краях, то ехали на всё лето в археологическую экспедицию. У бабушки всегда находились деньги, чтобы «подкинуть» внучке, хотя и Полина старалась подработать в течение года. Даже когда девушка пошла работать, бабушка иногда помогала ей деньгами на летний отдых. И даже тогда девушка не задумалась, откуда у бабушки деньги.

Вот только в последний год, когда бабушка упала и сломала ногу в нескольких местах, стало ощутимо, что денег недостаточно. Иногда, особенно перед зарплатой приходилось экономить. Не то, чтобы не на что было купить продукты, на это хватало и заработной платы Полины. Но порой только на необходимый набор продуктов и хватало, причём к новой получке деньги заканчивались окончательно. Возможно, сказывалось то, что пришлось потратить довольно приличную сумму на операцию, на послеоперационный уход, на сиделку дома, хотя бы на первое время, пока бабушке не стало хоть чуть-чуть лучше.

Когда это всё только произошло, Полине было не до того, чтобы задуматься, что в последнее время приходится считать деньги. Лишь сейчас, когда уже прошло какое-то время, она невольно стала анализировать и постепенно пришла к выводу, что встречи бабушки до болезни с её так называемыми друзьями скорее всего и были дополнительным доходом. Вот только за что ей платили? Но это вопрос так и остался пока без ответа.

Сидя на балконе, и допивая вторую чашку кофе, Полина всё пыталась понять, за что же бабушке платили деньги. Этот вопрос стал своего рода загадкой, которую девушка пыталась разгадать. Она вдруг отчётливо поняла, что не помнит, чтобы в тех поездках по стране, бабушка платила за жильё и покупала билеты туда и обратно. Будучи маленькой, Полина думала, что они живут в гостях, логично, что платить за жиль не нужно. Но сейчас она стала сомневаться, что это были именно друзья, к которым они приехали в гости.

В последнее время девушка пыталась вспомнить, тратила ли бабушка в этих поездках хоть сколько-нибудь денег, и если да, то на что. На мороженое Полине давала, фрукты какие-нибудь покупала, может какие-нибудь сладости. Пожалуй, и всё. Всем остальным необходимым обеспечивали пригласившие их в гости.

Чем больше Полина думала об этом, тем больше она утверждалась в мысли, что не такие уж и друзья были все эти люди, скорее даже вообще незнакомые. При этом бабушку очень уважали, почитали, разве что не молились на неё. А потом они ехали в другой город, к очередным так называемым знакомым, и опять у них были билеты, жильё и вообще жили они на всём готовом.

«Чем таким занималась её бабушка, что ей, похоже, платили за её услуги. Что ж это за услуги были?» – постоянно задавалась Полина этими вопросами, но ответов на них у неё пока не было. Возникали всякие бредовые идеи, которые девушка гнала за несостоятельностью.

В последний год, когда бабушка сначала долго лежала в больнице, а потом был ещё более долгих восстановительный период, она часто говорили Полине, что время её пришло и скоро она оставит Полину одну. Девушка пыталась убедить старушку, что та поправится и они поживут ещё вместе. Однако она и сама видела, что внутри бабушки будто огонь погас. Было похоже, что та смирилась с тем, что умрёт и относилась к этому как-то легко, без страха и сожаления.

Они никогда не ругались и можно сказать, даже никогда не спорили. Верней не спорили так, как это в других семьях или показывают в кино. Они обсуждали и договаривались, просто разговаривали, каждый приводил свои доводы и аргументы, выслушивали друг друга и приходили к компромиссу, или кто-то принимал точку зрения другого. Бабушка с лёгкостью согласилась, когда летом после четвёртого курса Полина заявила, что поедет с подругой к ней домой в Сочи на всё лето. Об одном лишь попросила бабушка, не снимать кулон-оберег, который подарила внучке, приняв решение отпустить ту. Ещё потребовала сразу же сообщить, если вдруг будут нужны деньги, сразу же звонить ей или писать. Как ни странно, бабушка с лёгкостью освоила современные гаджеты и с удовольствием ими пользовалась.

Как-то бабушка сказала Полине, когда та в очередной раз думала возразить, сказав, что бабушка ещё поживёт: «Даже не думай говорить, что это не так. Мне уже много лет, я старая, время моё пришло. Смерть – это неизбежность. Так что постарайся свыкнуться с мыслью, что скоро ты останешься одна».

Однажды бабушка как-то сказала, что им надо серьёзно поговорить, добавив, что вот когда станет получше себя чувствовать, будет не такой слабой, тогда. У Полины давно появилось чувство, что бабушка собирается ей что-то сказать или рассказать, но никак не решается. После её слов девушка поняла, что не ошибалась, ей не показалось. Она невольно заволновалась. Подумала, что возможно, бабушка наконец расскажет, что же произошло с родителями Полины.

Однако разговора так и не случалось. Заживление после перелома проходило медленно, но всё же потихоньку нога срасталась Бабушка же при этом с каждым днём как будто всё больше слабела, а вовсе не становилась здоровее. Складывалось впечатление, что с каждым днём она как будто потихоньку тает. Однажды Полине даже показалось, что бабушка стала меньше ростом, и, совершенно точно, похудела. Кожа становилась как будто прозрачной. Полина как-то даже подумала, что если этот процесс не прекратится, то через пару лет бабушка станет совсем маленькой и прозрачной, а потом и вовсе исчезнет – испариться.

Полина даже пыталась так пошутить, пытаясь в очередной раз накормить бабушку получше. Та отказывалась есть, даже свои любимые лакомства, говорила, что не хочет, да и сил нет. Отказывалась от деликатесов, что пыталась в неё чуть ли ни силком впихнуть Полина. На шутку же ответила, что так долго она не проживёт, а то и вправду испарилась бы. Бабушка оказалась права. Куда раньше она просто не проснулась.

Глядя на мёртвое тело бабушки, Полине казалось, что та всё ещё продолжает таять и уменьшаться. Хотя, конечно, это скорее был шок от потери близкого человека. При этом Полина не плакала и не испытывала непереносимого горя, она смотрела на лицо бабушки, и видела, что лицо той выражало умиротворение и счастье, как лицо человека, который закончил делать какое-то важное дело, он устал, но счастлив. Также выглядела и бабушка, и, видимо именно поэтому, вместо жуткого горя, у Полины было просто ощущение какой-то светлой грусти.

Конечно, ей не хватало бабушки, и был даже какой-то страх, как же она теперь совсем одна на всём белом свете. Однако на удивление смирение с утрой близкого человека пришло как-то быстро. Когда Полина утром обнаружила, что бабушка умерла, она хотела расплакаться, но слёз не было. Девушка собралась было обвинить себя в бесчувственности, но эта мысль испарилась, не успев толком сформироваться. Вместо неё пришли воспоминания, как они ездили с бабушкой по стране, что видели, куда она её возила и что показывала.

Чем больше Полина позволяла себе погружаться в эти воспоминания, тем больше она стала замечать и необъяснимые странности. Поначалу Полина очень хотела разобраться, но чем больше думала о них, тем непонятнее становилось. Оставив на время эти попытки, она просто предалась воспоминаниям. Вместе с ними стало появляться больше таких странных и удивительных моментов. Полина вдруг решила, что надо дать себе время, видимо должна собраться полная картина, тогда и ответ или понимание этих странностей придёт само собой. И вот сейчас, сидя на балконе с чашкой кофе, она снова погрузилась в воспоминания.

Неожиданно на память пришла их с бабушкой поездка в Новосибирск. Полина отчётливо припоминала детали той поездки. Там она всё время проводила со старшей дочерью «знакомых», к которым они приехали. Маленькие дети были то ли на даче, то ли в деревне, сейчас она не могла этого вспомнить. Старшая же девочка выполняла роль няньки для Полины. Она возила её по городу, показывала его, дважды сводила в зоопарк, несколько раз в кино, Полина даже не могла вспомнить сколько раз. Им повезло с погодой, поэтому почти каждый день они ходили на реку.

Полина никак не могла вспомнить, как звали ту девочку, хотя правильней сказать девушку. Та должна была пойти осенью в выпускной класс. Она была уже вполне оформившейся, и казалась Полине необыкновенно красивой и взрослой. Несколько раз они встречали друзей и подруг девушки, те звали их собой, но та упорно отвечала, что она занята, не может, должна присматривать за Полиной.

Пыталась вспомнить, что тогда говорила её нянька своим друзьям, как объясняла, кто такая эта девочка, за которой надо присматривать, но не могла, эта деталь ускользала от неё. Как-то ту спросили, кем ей приходиться Полина. Девушка что-то ответила и от неё тут же отстали. Но вот что именно та сказала, Полина никак не могла вспомнить. Может она тогда и не услышала этого, ей в общем-то тогда было всё равно. А может услышала и тут же забыла. Она помнила, как они плескались в Оби, как ходили в кино, даже могла вспомнить, как гуляли по зоопарку и каких животных видели, а вот что тогда ответила назначенная ей нянька, она вспомнить не могла.

Полина постаралась припомнить, как к ней относилась девушка. У них может была и не большая разница в возрасте, но Полина тогда выглядела ещё совсем ребёнком, девчушкой, а её опекунша казалась уж совсем взрослой девушкой. Казалось, было бы не странно, если бы та тяготилась назначенной ей ролью: последнее школьное лето, кругом друзья, а она вместо тусовок с ними должна присматривать за чужим ребёнком. Полина не сомневалась, что она была чужой для этой девушки. Однако ничего подобного – плохого отношения к себе, или недовольства от внезапно свалившегося бремени, она вспомнить не могла.

Сейчас, припоминая, что тогда происходило, она пришла к выводу, что та девушка скорее относилась к ней с почтением, если даже не с каки-то благоговейным страхом, не как к обузе, а как к маленькой принцессе. В общем-то к Полине всегда так относились, когда они приезжали в гости, но всегда с ней был кто-то из взрослых и это выглядело естественно. Ребёнок, приехал в гости, как к нему ещё относиться – как к желанному гостю, тем более что бабушка-то говорила, что их ждут, пригласили, то есть они почётные званные гости. Поэтому особое отношение от взрослых не удивляло. Может быть это происходило потому, что взрослые лучше умеют маскировать свои истинные чувства и эмоции. Старшая же дочка из этой семьи не успела ещё научиться таким приёмчикам взрослых. Она относилась, пожалуй, даже с подобострастием, боясь вызвать недовольство Полины. Та даже однажды решила воспользоваться этим, скорее почувствовав на подсознательном уровне, что ей не будут перечить, и потребовала третью порцию мороженого подряд.

«Оля! Вот как звали девочку», – вспомнила Полина, начиная с точностью вспоминать тот момент.

Оля испуганно смотрела на неё и сначала молчала, видимо размышляя, что же делать. Потом собралась, хотя было видно, что боятся стала ещё больше, и начала уговаривать Полину, что не стоит есть сразу так много мороженого, приводила аргументы, что заболит горлышко, что лучше немножко подождать, а потом ещё купить. Любой взрослый просто сказал бы: «Нет», и не стал бы ничего объяснять, или же отвлёк внимание на что-нибудь, чтобы отвлечь от мыслей о мороженном. Оля же вроде как уговаривала её, чуть ли не со слезами в голосе. Могла бы купить мороженое, на отвяжись, но не сделал так потому, что несла ответственность за ребёнка и относилась к этому очень серьёзно, понимала, что должна не только развлекать чадо, но и заботиться о девочке.

Что уж тогда повлияло на Полину, то ли страх Оли, то ли из-за того, что тут же не кинулись выполнять её требование, желание поутихло, а может и возобладал здравый смысл, всё-таки не малышка она уже была. Во всяком случае она согласилась с Олей, что не стоит есть третью порцию подряд. На лице Оли явно читалось облегчение. «А ведь ей бы влетело, если бы я заболела, или вздумала бы на неё пожаловаться», – поняла сейчас Полина.

Вот это знание о том, что она была в роли какого-то особенного ребёнка в этих поездках, пополнило коллекцию странностей и стало первым шагом на пути к разгадке. Полина понимала, что продолжи она вспоминать, и разгадка придёт. Однако сейчас на это времени не было, пора было отправляться на работу.

Девушка жила без бабушки уже почти три месяца. На дворе был конец августа. Та самая пора, когда уже нет изнуряющей июльской жары, но ещё продолжается лето, ещё тепло, почти жарко днём, и приятно вечером, когда жара спадает и становится необыкновенно чудесно. Ночи тёплые, можно гулять всю ночь – настолько прекрасно. Деревья стоят ещё зелёные. И даже дождь, если вдруг порадует, то короткий и сильный, приносящий приятную свежесть.

Полина и не заметила, как пролетело лето. Осталось несколько дней до начала нового учебного года. Она даже не поняла устала ли она без отпуска, или же смерть бабушки настолько выбила её из колеи, что она многое делала на автомате, порой до конца не осознавая, что происходит. Даже не задумывалась, что будет дальше, как будет работать, когда надо будет готовиться к урокам, вести их. Скорее всего также на автомате, пока наконец, не пройдёт время, когда окончательно забудется боль утраты, которую Полина загнала поглубже. Тогда она начнёт по-прежнему радоваться жизни, замечать всякие приятные чудеса, а не стараться постоянно держать себя в руках.

Время, отведённое на неспешный кофе, закончилось. Девушка собралась и отправилась на работу. Сегодня должен был прийти новый мальчик. Пару дней назад его привёл дедушка – познакомиться, оглядеться. Странным было то, что мальчик сам хотел в интернат. Создавалось впечатление, что это не дедушка пристраивает внука в интернат, так как не справляется с ним, или не хватает денег. А может тяжело болен, и поэтому хочет, чтобы мальчик был под присмотром. Нет, в их случае было несколько иначе, это скорее мальчик хотел устроить себя в интернат. Он ходил по зданию чуть ли не с открытым ртом, глядя на всё широко открытыми глазами, с нескрываемым восхищением. Было ощущение, что ему нравится всё. Невольно возникал вопрос, где же он учился раньше, если его так восхищало довольно скромное оборудование интерната. Ещё мальчик с любопытством смотрел на других детей, с какой-то плохо скрываемой заинтересованностью, как будто и детей, своих сверстников раньше не видел. Полина ещё тогда подумала, что надо будет расспросить его обо всём.

Однако побеседовать с новеньким Полине не удалось. Пришли новые учебники, а библиотекарь ещё была в отпуске. Пришлось девушке самой принимать учебники, разбирать их по предметам и классам. Хорошо, что ребята, заинтересованные в новых книгах с воодушевлением помогали ей. Правда не очень долго. Поначалу все с энтузиазмом принялись помогать, а спустя какое-то время помощники сами собой рассосались, почти все. Но даже не потому, что детям это наскучило. Просто каждый выбрал для себя учебник по душе и сел, рассматривая его, устроившись, где придётся. Любопытство оказалось сильнее. Поэтому доделывать работу пришлось Полине одной, отметив для себя лишь, где находятся её воспитанники. Новенький мальчик держался чуть дольше других, помогая ей, но потом тоже не выдержал, особенно когда увидел, что большинство ребят отвлеклись на изучение новых учебников. Он сел прямо на полу в библиотеке между рядов, обложившись несколькими книгами. Мальчик с таким увлечением разглядывал их, настолько погрузился в это занятие, что даже не слышал, когда Полина стала звать его.

– Феликс! – уже в третий раз позвала его Полина, решив, что если и сейчас не отзовётся, то придётся его пойти потрясти за плечо, что ли.

Мальчик поднял голову с каким-то замутнённым взглядом, как будто не очень понимая, где он и кто его зовёт.

– Феликс, обедать пора, пойдём. Книжки, если хочешь, потом придёшь досмотришь. И можно это делать за столом в читальном зале, а не здесь.

– Простите, я не знал. А где…

Повисла секундная пауза, после которой мальчик повторил слова Полины, как будто впервые в жизни их слышал и произносил:

– … читальный зал?

Девушка удивилась возникшему ощущению, но отмахнулась от него, забыв, что раньше уже отмечала некоторые странности в его поведении.

– Пойдём покажу, – сказала она, начав собирать его книги, он присоединился к ней и двинулся следом, когда они всё собрали. Она привела его в комнату, которая служила читальным залом. Здесь, как и в обычном классе стояли парты и стулья. И даже было два компьютера – подарок спонсоров.

Полина положила его книги на один из столов и сказала:

– После обеда можешь прийти и продолжить.

Мальчик сгрузил оставшиеся книги на стол.

– Только в свою комнату ничего не уноси, книги ещё не все на баланс поставлены.

Феликс внимательно посмотрел на неё, видимо хотел что-то спросить, но передумал. Полина хотела его спросить, что его заинтересовало, но в этот момент кто-то из ребят заглянул в библиотеку и крикнул:

– Полина Владимировна, вы здесь!

– Да, – откликнулась Полина из читального зала.

– Скорее, Петька с Вовкой опять дерутся.

Петька с Вовкой были братья-близнецы, которые никогда не могли договориться по-хорошему. Казалось, что все свои споры они решали кулаками. С ними неоднократно велись беседы о том, что надо решать споры мирным путём, что надо находить аргументы и словами доказывать свою точку зрения.

На самом деле, в процессе общения братьев наступил значительный прогресс – теперь они пытались договориться, а не сразу же, как возникали разногласия, начинали мутузить друг друга. Если раньше они вспыхивали моментально, сказав друг другу от силы пару слов, и даже не успев их осознать, принимались доказывать свою правоту силой. Теперь же они говорили друг с другом. Несколько минут им удавалось сохранять спокойствие, приводить аргументы, пытаться договориться, но всё равно по-прежнему дело заканчивалось, как и раньше.

Пока Полина бежала к дерущимся, мальчик, что позвал её – Саша, успел рассказать, что сегодня братья начали спорить ещё утром. «Надо же до обеда продержались», – отметила Полина заметный прогресс. Когда она подбежала к дверям столовой братьев уже растащили ребята постарше. Они держали их на расстоянии друг от друга. Видимо первый порыв непримиримого несогласия уже прошёл, потому как сейчас ни один из них не пытался вырваться, чтобы продолжить драку.

– Отпустите их, – сказала Полина и добавила, – спасибо, что растащили. Последние слова она говорила, глядя на старших ребят.

– Не за что, – бросил один из них, Полина даже не поняла кто именно. Остальные же молча отправились в столовую. За ними потянулись и остальные свидетели драки.

Вдруг раздался крик кого-то из девочек:

– У него кровь.

Полина оглянулась на братьев. Петька стоял перед братом, глядя на него расширившимися от ужаса глазами. Вовка же лежал на полу. За суетой и общим движением в столовую, никто и не заметил, как мальчик оказался на полу. На левом боку Вовки расплывалось пятно крови. Мальчик был бледный. Он смотрел на окружающих несчастными глазами и молчал. Это было самое удивительное. Братья, у которых обычно рты не закрывались, разве что на время драк, сейчас молчали оба.

Полина задрала футболку и увидела глубокую царапину, из которой чуть ли не хлестала кровь.

– Я не знаю, как это получилось, – пролепетал его брат.

– Зовите Галину Павловну, быстро, – закричала Полина из-всех сил зажимая рану руками.

Она услышала удаляющиеся бегом шаги, да не кого-то одного, а похоже двоих или троих ребят. Похоже сразу же несколько человек бросились за медсестрой.

Сама она смотрела на Вовку и заговорила с ним:

– Больно?

Он даже не кивнул, а лишь зажмурил глаза и снова открыл их.

– Как это произошло? Чем?

Мальчик наконец разлепил губы, медленно и очень тихо произнёс:

– Не знаю.

Полина вдруг почувствовала, как будто её плечо огнём обожгло. Кто-то дотронулся до неё и тут же отдёрнул руку. Однако это поначалу ей показалось, что плечо обожгло. Так бывает, когда дотронешься до чего очень-очень холодного. Сначала кажется, что очень горячо, но потом выясняется, что это обжигает холодом. Вот и сейчас у Полины возникло ощущение после того, как уже убрали руку, что до плеча как будто кусочком льда дотрагивались. Показалось, что поначалу даже онемела кожа на месте прикосновения, лишь спустя время потихоньку начала возвращаться чувствительность. Надо было бы оглянуться посмотреть, что это, верней, кто это был, но Полина не могла оторвать руки от тела Вовки, а взгляда от его лица. Тот по-прежнему был испуганный. Правда Полина вдруг заметила, что лицо его вновь стало наливаться красками. Она вдруг поняла, что и кровь, которая до этого, казалось, била в руки, значительно утихла.

Подоспела Галина Павловна, которая заставила Полину убрать руки от раны мальчика.

– Да тут совсем маленькая царапина, что панику-то такую устроили, – заворчала она.

Полина хотела возмутиться и посмотрела на рану Вовки. Та действительно стала не такой глубокой, верней вовсе перестала быть глубокой – так небольшой порез, и кровь едва сочилась, еле заметно. Полина даже засомневалась в том, что увидела сначала. «Может от крови показалось, что рана глубокая? – подумала она. И тут же сама себе возразила, – но я же чувствовала, как кровь била, а теперь она почти и не течёт».

Продолжая что-то ворчать, Галина Павловна обрабатывала рану.

Петька сидел рядом с братом, стоя на коленях и опустившись попой на пятки. Он держал его за руку. Полина обратила внимание, что Вовка сильно сжимал руку брата.

– Кто видел, как это произошло? – спросила Полина тех, кто ещё не ушёл в столовую. Она оглядывала детей и вдруг увидела Феликса, который смотрел на неё во все глаза. Похоже он был напуган, зрачки расширены, сам как будто в ступоре. «Шок должно быть», – подумала Полина. Она решила, что надо как-то успокоить мальчика, он ведь так радовался вначале, а теперь гляди и рад не будет, что сам напросился в интернат:

– У нас так не каждый день, это скорее исключение. Братья дерутся иногда, но такое впервые.

Однако лицо Феликса не менялось. Он по-прежнему смотрел на Полину испуганно.

– Ну что ты так испугался, – сказала Полина, протягивая к нему руку. Однако мальчик увернулся и отступил от неё на пару шагов.

За всем этим наблюдала одна из девочек. Шагнув назад, Феликс чуть не столкнулся с ней. Она же, увидев взгляд Полины, схватила Феликса за руку и сказала:

– Пойдём обедать, я тебе всё покажу.

Мальчик вздрогнул от неожиданности, но руку не вырвал и послушно пошёл за ней, некоторое время ещё продолжая оглядываться на Полину.

Полина отправила Петьку за чистой футболкой для брата. Вовка уже стоял рядом с ней, привалившись к ней спиной.

После вопроса Полины о том, как всё случилось толпа зевак моментально рассосалась. Ей даже показалось, что они остались с Вовкой вдвоём.

– Пойдём к раковине, кровь отмою с тебя, – сказала она мальчику.

– Это не Петька, – вдруг сказал он.

– Я о что-то задел, но не понял о что. Дрался, не до того было, чтобы посмотреть. Может быть не о что-то, а об кого-то.

Полина отмывала Вовку от следов крови, в этот момент кто-то, с другой стороны, подёргал её за платье:

– Полина Владимировна, – позвали её почти шёпотом.

Полина оглянулась и увидела одну из младших девочек, будущую первоклассницу.

– Пойдёмте что покажу, – заговорщицки позвала она.

–Вов, давай потихоньку сам. Я вернусь и помогу тебе.

– Да я уже почти чистый, – ответил мальчик.

Тут вернулся и брат с чистой футболкой, предусмотрительно захватив полотенце. Дальше братья стали разбираться сами, похоже вполне мирно. Полина же пошла за малышкой. Та повела её в дальних угол зала, где валялся кусок стекла со следами крови на острой его части. Другая же часть была чистой, более того, похоже она была обмотана какой-то тряпкой, нитки от которой остались на краях стекла.

Было похоже, что кто-то сделал импровизированный нож и специально пырнул одного из братьев.

«А вот это уже плохо», – подумала Полина.

– Ты видела, кто бросил стекло?

В ответ девочка лишь отрицательно покачала головой. Полина аккуратно взяла стекло и унесла его в учительскую.

Чуть позже она снова вернулась к столовой. «Во-первых, не мешало бы всё-таки самой поесть, до вечера ещё далеко. Во-вторых, надо было проведать, как там братья. Надо было с ними серьёзно поговорить. А ещё надо бы проверить, как так новенький», – намечала себе дела Полина.

После обеда дети уехали на экскурсию. Полина так замоталась с этими книгами, что совсем забыла об этом мероприятии. Сопровождающих было достаточно и без неё. В желающих поехать на экскурсию вместе с детьми дефицита не было. Полина осталась одна в интернате. Она закончила разбирать новые учебники, оставив только ту кучку, что отложил для себя Феликс в читальном зале. «Ничего, пусть лежит, завтра досмотрит», – сама себя успокоила Полина.

Она так и не поговорила с ним. Вернулись дети совсем поздно, из-за этого даже ужин решили задержать. Её же рабочий день закончится намного раньше.

Уже перед уходом она вернулась в учительскую и вытащила стекло из шкафа, куда спрятала его. Она внимательно осмотрела его ещё раз. Ничего примечательного и такого, что наводило бы на мысль, кто мог им воспользоваться. «Похоже это так и останется тайной», – подумала девушка. Она решила, что стоит рассказать директору и о драке братьев, и о порезе, и о странном стекле, которым воспользовался кто-то как ножом. Однако всё это пока придётся отложить. Директор последние дни перед началом учебного года в постоянных делах и разъездах: то на совещание какое-то вызовут, то внезапно спонсоры пришлют денег и надо ехать срочно выкупать или мебель, или одежду для детей, а то появилась возможность отправить детишек на осенние каникулы на экскурсию – и опять надо ехать и оформлять. Почему-то свалилось всё сразу, а ведь ещё были и запланированные заранее дела. «Придётся мне самой пока понаблюдать за детьми, чтобы понять, кто ж это зуб на братьев имеет», – приняла решение Полина.

Вся неделя так и пролетела в делах и заботах, то одно, то другое. А ведь ей ещё и к новому учебному году надо готовиться: программу посмотреть, поурочный план на первую четверть составить, библиотекарю помочь учебники на баланс поставить, помочь в распределении школьной формы к новому учебному году. При этом Полина не забывала приглядывать за братьями, стараясь занять их какими-то делами рядом с собой. На удивление они больше не спорили, а значит и не дрались. То ли происшествие с раной так на них повлияло, то ли спорить было не из-за чего. Поговорить с ними серьёзно, как планировала Полина, пока не удавалось. Со временем она рассудила, что может это и к лучшему. Пусть поутихнут эмоции, тогда и говорить можно будет, взывая к разуму и логике.

Был ещё один ребёнок, с которым Полина хотела поговорить, но и это всё приходилось откладывать. Более того, ей даже стало казаться, что Феликс старается избегает общения с ней, пытается держаться подальше. Если в первый день он, погрузившись в книги, не услышал, как его зовут, то теперь было впечатление, что он всё время настороже. Полина не понимала, с чем это было связано. Если сначала она решила, что он испугался, когда увидел результат драки, то потом поняла, что это вовсе не так, обеспокоило его тогда что-то другое. Она всё больше убеждалась, что именно она причина его если не страха, то дискомфорта и осторожности. Она пыталась понять, что она сделала не так, что вызывает недоверие у мальчика, однако пока так и не смогла это осознать.

Решила поговорить с ним напрямую. Правда теперь это осложнялось тем, что он избегал её. Поначалу он казался ей одиночкой, а выяснилось, что он довольно быстро сдружился с другими детьми. Это было, пожалуй, несколько странно, возможно он сделал это осознанно, именно для того, чтобы не оказаться случайно наедине с Полиной. Если бы были не столь напряжённые дни, возможно, девушка отнеслась к этому более серьёзно и всё-таки выбрала бы время для беседы. Скорее всего и насторожило бы её то, как легко и быстро зажила рана у Вовки под её руками. Однако свободного времени чтобы рассудительно подумать, поразмышлять, проанализировать у Полины не было. К концу недели она была настолько вымотана, что даже радовалась, что наконец-то наступили выходные.

Откуда-то пришло понимание, что надо забыть о том, что было на работе, даже не пытаться думать об этом, чтобы отдохнуть, восстановится, а так глядишь и решения сами придут. Чтобы осуществить задуманное решила себя занять какими-то делами на выходные. Вот так неожиданно Полина сама себе придумала занятие – генеральную уборку дома. Она уже и не помнила, когда последний раз детально убирала всю квартиру. Скорее всего это было ещё при жизни бабушки. Сейчас она решила не столько даже убирать, сколько навести порядок в том смысле, что выкинуть вещи, которые ей точно не понадобятся, отнести в церковь что-то из бабушкиных вещей. Разобраться наконец в бабушкиной комнате, в которую до сих пор она заходила разве что для того, чтобы вытереть пыль и протереть полы.

Всю субботу Полина сортировала вещи, что на выброс, что отнести в церковь, что пока отложить, так как не могла принять решение, что с ними делать. К третьей группе пока были отнесены лишь бабушкины гаджеты: телефон и планшет. К вечеру Полина уже выкинула всё, что считала ненужным. Аккуратно сложила и упаковала то, что отнесёт в ближайшую церковь. В третью группу попали ещё и какие-то странные бабушкины записи, чем-то похожие на дневники или книгу рецептов, однако разбираться Полине было некогда. Она отложила это на завтра, вернётся из церкви и тогда посмотрит внимательно. Последнее дело, которое она собиралась сделать в субботу – это вымыть полы во всей квартире. После этого можно было считать, что с запланированным она справилась.