Скрытни

Феликс

Сколько себя Феликс помнил, он всё время жил с Кощеем. Он не помнил себя ребёнком совсем. Слишком давно это было. Кощей поддерживал его молодым уже несколько столетий. Детство было уж очень давно. Иногда мелькали какие-то обрывочные воспоминания, но очень короткие, они не складывались ни в какую картину. Вдруг вспоминалось дуновение ветра, запах, едва уловимый, поэтому нераспознаваемый, лучи солнца на щеках и крупные капли начинающегося грибного дождя. Казалось, вот ещё чуть-чуть, ещё немножко и вспомнится что-то очень важное… Но на этом появляющиеся воспоминание начинало бледнеть, рассеиваться, как туман. Раз и нет его, как будто ветром унесло. А иной раз он вдруг видел высокую траву, над лицом и там в вышине бездонное синее небо и плывущие облака. Появлялось чёткое знание, что он маленький, лежит в траве, и вот уже появлялся запах, такой родной, но пока ещё непонятный. Сейчас вот поднимусь, посмотрю на поляну, на которой лежу и вспомню. Но нет, стоило сделать усилие в воспоминании, попробовать поднять голову, сесть, чтобы оглядеться, где же это он лежит, как и это воспоминание начинало терять краски и таять. Хотелось схватить его, удержать, но разве можно удержать туман или облако? Раз и прошло сквозь пальцы и растворилось. Иногда он вдруг слышал сверчка, потом возникал рисунок бревна, прожилки, впадинки и малюсенькие дырочки. Он понимал, что лежит на лавке в избе, лицом к стенке, надо повернуться и посмотреть… Но стоило только помыслить об этом, как бревно теряло резкость, серело, становилось каким-то ненастоящим, нереальным и постепенно становилось всё прозрачнее и прозрачнее, пока не пропадало совсем. Были ещё и другие воспоминания, но они появлялись реже этих трёх главных.

Что только не делал Феликс, чтобы удержать воспоминание, не дать ему растаять и постараться увидеть что-то дальше – ничего не выходило. Он старался усилием воли удержать воспоминание, но всё равно, в один и тот же момент оно начинало бледнеть и растворяться. Он пытался прокрутить знакомую часть быстрее и постараться увидеть, что же дальше, но нет, опять всё пропадало. Потом он избрал другую тактику, он замирал и старался даже дышать осторожнее, чтобы не спугнуть воспоминание, рассудив, что может быть, если ничего не делать и наоборот, как бы остановить весь мир вокруг, притормозить, то тогда наконец появится продолжение. Но и в этом случае все было, как всегда. Так он и не продвинулся ни на йоту в своём желании что-то вспомнить о своём детстве.

Феликсу в голову закралась страшная мысль, что Кощей стёр его воспоминания, именно поэтому он не может ничего вспомнить. Скорее всего стёр важные воспоминания, поэтому он видит лишь те обрывки, которые появляются, но не имеют продолжения, потому что дальше должно быть что-то важное. Однажды Феликс пожаловался Кощею, что не может вспомнить своё детство. Кощей на это ответил, что ничего хорошего в том детстве не было и вспоминать там нечего, и тут же постарался перевести разговор на другую тему.

В другой раз Феликс, который долго поджидал благодушного расположения духа Кощея, рассказал тому, что у него иногда появляются воспоминания, но, когда он пытается их продлить, вспомнить дальше, те теряют цвет и расползаются, как утренний туман под лучами солнца. Только что был и раз, нет его, оставшиеся клочки тают. Настроение Кощея сразу же испортилось, он пробормотал что-то невнятное, и тут же отослал Феликса по каким-то пустяковым делам, лишь бы не продолжать этот разговор.

Пришлось ждать следующего хорошего настроения. В этот раз Феликс в прямую спросил Кощея, не стирал ли тот ему память. Это вывело Кощея из себя, он взорвался:

– Достал ты уже своими воспоминаниями. Зачем они тебе? Жить помогут? Что ты вместо важных вещей какой-то дурью маешься? Что ты меня достаёшь? Хватку стал терять? Стареешь? Может мне нового помощника искать?

Феликс не ожидал такого поворота. «Надо же стареешь, это кто ещё из них стареет, на себя бы посмотрел. Что значит нового помощника? А его куда? А кто обещал передать все знания колдовские?» – эти мысли вихрем пронеслись в голове Феликса, и он не на шутку испугался, что будет с ним, если Кощей действительно возьмёт нового помощника. А он куда тогда денется? Что он будет делать? А жить-то он тогда будет или… Феликс уже собрался что-то ответить Кощею, заверить его в своей верности и желании работать на того всю свою жизнь, но Кощей уже продолжил ворчать, постепенно сбавляя тон:

– Ещё раз заговоришь о своих дурацких детских воспоминаниях, сотру к чёрту память напрочь и выгоню тебя. А себе таки возьму нового помощника. А ты как хочешь, так и живи, совсем без памяти.

Фраза вроде как содержала угрозу, но произнесена была вовсе не грозно. Видимо уже в процессе его произнесения, Кощей всерьёз подумал, где же это он возьмёт себе нового помощника. Это ж не так просто, не кухарку нанять. Здесь обучение нужно, которое ни один год длится. На раз-два нового помощника не найдёшь. Поэтому и тон окончания фразы прозвучал совсем не грозно. Осознав, что вряд ли удалось в достаточной мере напугать Феликса, Кощей добавил:

– Запрещаю тебе говорить на эту тему.

Так Феликс ничего и не узнал. Но от этого он только окреп в своём предположении, что Кощей стирал ему детские воспоминания. Остаётся вопрос, зачем он это делал. То ли просто память почистить, чтобы больше запомнить мог, то ли было что-то такое, что не следовало помнить маленькому мальчику, а может всё было куда хуже? Кощей стёр воспоминания, потому что в них было что-то про него самого, про его лихоимства в отношении Феликса или его родителей. Последняя мысль не оставляла в покое. В последнее время она настолько овладела им, что постепенно Феликс сам себя убедил в том, что Кощей виноват перед ним, потому и память стёр. Следом появилось сомнение, настоящее ли его имя «Феликс». Что это деревенского мальчишку, назвали таким необычным именем. Феликс не сомневался, что он из деревни, да и те немногие воспоминания, что появлялись, говорили об этом. Может и имя ему Кощей придумал. Настоящее имя-то наверно ключик к воспоминаниям. В общем, либо Феликс встал на путь разгадывания тайны своего происхождения, либо он действительно стареет и это первые признаки старческой паранойи.

Однако разобраться в этом Феликс так и не успел. Про Кощея и его способности узнал человек, которого надо было заставить замолчать. Не убить, конечно же, как пишут в страшилках, а просто стереть память. Это был самый простой и действенный способ. Если бы он вдруг не сработал, чего быть, конечно же не могло, то существовал и план Б – следовало высушить человечка, то есть выбить его жизненные силы почти до конца. В результате этого девушка, а этим человеком была девушка, очень быстро состарилась бы и спустя какое-то время умерла. Это выглядело бы как естественная смерть и никто не догадался бы, что Феликс с Кощеем приложили к этому руку. Хотя совсем не руку.

Как это делал Кощей Феликс до сих пор не знал. Тот уже многому обучил Феликса, всяким разным премудростям, различным заклинаниям, заговорам и прочим колдовским ритуалам. А вот то, как поддерживать жизнь и молодость, высасывая жизненные силы человека, не рассказывал. Может быть боялся, что если Феликс самостоятельно сможет поддерживать свою жизнь и молодость, то он уйдёт от Кощея. А тот не мог обходиться без Феликса. Хотя сам Феликс думал, что Кощей-то как раз запросто смог бы обходись без него. Это скорее дело привычки.

Кощей привык, что Феликс всегда рядом, что ему можно поручить какие-то рутинные дела, а ещё Кощей не заморачивался изучением каких-то современных атрибутов. Он знал, конечно же, что есть компьютеры, автомобили, самолёты, интернет и прочие блага современной цивилизации. Но вот только учится ими пользоваться он даже не собирался, да и зачем, когда есть помощник, правая рука, который и машину водить научился, и компьютер освоил, и на просторах интернета чувствовал себя вполне уверенно, и всякими современными гаджетами пользоваться умел. Кощей же, пока Феликс занимался всякими бытовыми, как выражался Кощей, вещами, шлифовал своё мастерство, изобретал новые заклинания, придумывал всякие новые способы колдовства.

В последнее время он был занят созданием заклинания, чтобы перемещаться из одной точки земли в другую. Уж очень Кощею не нравились самолёты. Именно поэтому он и заболел идеей придумать им альтернативу. Правда пока ничего не получалось. Перемещать по земле, то есть над твёрдой поверхностью, они и так давно могли. Здесь они могли запросто обойтись без самолётов, машин и прочего. Энергии правда требовалось много, но всё равно. А вот над водой этот способ не работал. Дело в том, что передвижение основывалось на том, чтобы представить себя в какой-то точке, в каком-то месте, которое видишь. Через мгновение ты уже оказывался там. Затем надо было максимально быстро представить себя в следующей видимой точке, и ты оказывался там. На ровных пространствах без помех было возможно передвигать очень на большие расстояния и очень быстро особенно если была хорошая видимость. От той точки, где ты находился достаточно было представить себя максимально в удалённо точке, которую видел, и ты уже там. В условиях города перемещение было не столь быстрым, только из-за того, что нужно было больше промежуточных точек, прежде чем ты оказывался в нужном месте.

Над водой же это не получалось, так как в долю секунды, что ты оказывался над каким-то местом над водой, не успевал представить себя в следующем, как уходил под воду. Сначала Кощей с Феликсом экспериментировали с тем, чтобы представлять себя в следующей точке как можно скорее. Однако это не помогло. Всё, чего им удалось добиться, так это успевать представить себя в новой точке до того, как ушёл под воду. Более того, Феликсу удалось настолько ускориться, что под воду уходили только ноги до колен. Но это всё равно не помогло. На несколько секунд он так и оставался стоящим в воде по колено, верней до колена, а потом всё равно уходил под воду. Видимо вода была такой субстанцией, которая уже не отпускала. Заклинание вроде как пыталось с ней бороться, именно этим объяснялось зависание на несколько секунд по колено в воде, а потом вода побеждала. Вот Кощей и поставил себе задачей победить воду. Они собирались в сентябре опробовать новое заклинание, которое уже было почти готово. Кощей собирался до конца лета его довести до ума, когда произошло непредвиденное.

Кощей так увлёкся процессом создания заклинания, что пропустил момент, когда надо было пополнить жизненные силы. Заметил, что что-то не так Феликс, когда уже произошли внешние изменения. Если вовремя не подзарядиться, то стареть Кощей начинал очень стремительно, и очень стремительно приближался к смерти. И теперь уже, чтобы восстановится и ликвидировать ущерб, ему требовалось больше энергии, раза в три, а то и четыре. Когда Кощей вовремя пополнял жизненную энергию, он брал по чуть-чуть жизненные силы у людей. Посидит в воскресный денёк в парке и напитается. Он сидит целый день и берёт по чуть-чуть от разных людей, проходящих мимо. Набирает себе сколько нужно, а для людей почти не заметно. Ну разве кто особо слабый заболеет потом, но так не серьёзно, простудой. Хотя ни Кощея, ни Феликса не волновало, что будет потом с людьми. Если и перестраховывались, то только ради собственной безопасности.

Идут люди по парку и видят сидит милый старичок, Феликс ещё и глаза им отводил, видели они вместо Кощея, кого-то милого и доброго. Вступали с ним в разговор, или он с ними, а они с удовольствием поддерживали. Минуты три разговора и расходились. Кощей высосал чуток их энергии, жизненных сил, а они ничего не подозревали, усталость разве что быстрее наступала, и прогулка вроде как не в радость была.

Сейчас же Кощей упустил этот момент и пополнять запасы жизненной энергии надо было критичными способами. Надо было получить сразу много. Чтобы получать по чуть-чуть, как это происходило обычно во время прогулки, тоже нужны были силы: присосаться, контролировать процесс, вовремя остановиться. Сейчас же на это сил не было. Надо было найти источник, чтобы выпить его до конца, чтобы самому не умереть. В потом ещё один, чтобы восстановить силы. И ещё один, чтобы был запас на будущее. Сначала хотели найти бомжей, которых никто не хватится. А потом вдруг поняли, что ситуация настолько критичная, что заниматься поисками уже некогда.

Для начала, чтобы не умереть, Кощей выпил жизненные силы их соседа по лестничной клетке Василия. Но тот был спившимся алкашом и его жизненных сил не хватило ни на что, разве что чтобы ещё чуток продержаться. Кощей удивился, как Василий сам-то дожил до этого момента.

Тогда решено было вызвать скорую. Феликс отвёл глаза прибывшей бригаде. Они оформили сердечный приступ и повезли Кощея в больницу, причём будучи уверенными, что нашли того в где-то на улице.

В больнице Феликсу ещё раз пришлось навести морок, чтобы документы были оформлены как попало. Делалось это для того, чтобы при желании нельзя было найти Кощея. Персонал же больницы вообще не знал, с чем привезли старика. Вроде как надо провести обследование и выявить причины, а пока назначили восстановительные процедуры. Главное, чтобы его не сильно беспокоили. Он же принялся за своих соседей по палате. Тех, кому не повезло оказаться с ним в палате, он высосал до конца. Попутно же, за ту неделю, что он лежал в больнице, он успел по чуть-чуть ещё и брать энергию у врачей и медсестёр, напитываясь всё больше и больше.

Первоначально планировалось пролежать ещё неделю и полностью восстановиться, и напитаться энергией на будущее. Надо было брать жизненных сил по чуть-чуть, а лучше вообще не в своей палате, а то слишком много смертей в одной палате могут вызвать подозрения. Но Кощей был слишком слаб, вовремя остановится не мог, да и жизненных сил у больных людей, пусть даже идущих на поправку куда меньше, чем у здоровых. Всё это в комплексе и в результате вывернулось боком, сохранить инкогнито не получилось. Вышло так, что свидетелем смерти соседа по палате Кощея стала дежурная медсестра. Пришлось срочно покидать больницу. Конечно, Кощей мог запросто ликвидировать и девушку, или отвести глаза ей, стереть память, однако на всё это нужны были силы, а он всё ещё оставался слаб. Пока он успел только набраться сил, чтобы уж точно не умереть, но растрачивать их сейчас на колдовство не следовало. Именно поэтому пришлось ретироваться, оставив всё как есть.

Феликс на всякий случай круглосуточно дежурил у больницы, мало ли какая помощь потребуется учителю. Правда увидев Кощея перед машиной, он всё равно удивился. Он ожидал скорее знака о помощи, чем непосредственного присутствия. Он так растерялся, что даже не вышел открыть дверь шефу.

Кощей сам залез в машину, надо сказать очень проворно. Было заметно, что он уже подпитался энергией. Хоть внешне он пока ещё и выглядел довольно жутко, но силушки уже прибавилось. Это было заметно по более уверенным движениям, более быстрым и выверенным. Тело всё ещё оставалось телом древнего, пожалуй, даже древнейшего старика, а вот движения уже были вполне себе движениями волшебника. И силы он всё-таки сейчас потратил – на быстрые передвижения.

Плюхнувшись на заднее сидение, Кощей скомандовал:

– Гони домой!

Немного помолчав, добавил:

– Напортачил я тут слегка, но сейчас домой. А вот завтра тебе придётся заняться тем, чтобы подчистить хвосты за мной.

«Господи, откуда он фраз-то таких понабрался, вроде телевизор-то не смотрит. «Хвосты подчистить», ну надо же!» – подумал Феликс, в слух же произнёс:

– Как скажете шеф.

«Тоже хорош, вот откуда это «шеф» вылезло?» – сам себя раскритиковал мысленно Феликс. И удивился, что Кощей ничего не сказал. Видимо задумался о чём-то, раз не заметил этого дурацкого «шеф». Похоже, что это действительно было так, потому что пару минут спустя Кощей начал отдавать распоряжения, что завтра надо будет сделать Феликсу. Среди всего прочего было ещё и указание выяснить, кто был дежурной медсестрой и узнать всё о ней, чтобы разыскать её вне больницы.

На следующий день Феликс занялся так называемым «подчищением хвостов». Сначала он отвёл всем глаза – это было легко и просто. Вроде бы сразу несколько странностей: умерший пациент, разбитое окно и ещё один пропавший. Но Феликсу удалось затуманить разум людям, и они никак не связали эти факты между собой: окно разбилось от ветра, пациент умер – ну бывает такое в больницах, а про Кощея вообще решили, что он поправился и покинул больницу рано-рано утром по собственному желанию, тем более что и соответствующее заявление от пациента имелось.

Даже узнать, кто дежурил ночью Феликсу удалось легко и просто. А вот дальше стали происходить какие-то странные вещи. Ему с лёгкостью сказали, кто дежурил и даже дали адрес медсестры, хотя, разумеется, давать личные данные сотрудников не имели право. Однако, когда Феликс прибыл по адресу, выяснилось, что это адрес другого сотрудника больницы и вообще мужчины. Пришлось Феликсу возвращаться в больницу и снова попытаться узнать адрес дежурившей медсестры. И ему опять дали адрес, легко, быстро, просто.

Однако адрес опять оказался не тем. На этот раз дома с таким номером просто не существовало. Это озадачило не только Феликса, но и Кощея. Последний не рискнул бы вновь оказаться у больницы. Почему-то ему не хотелось самому сталкиваться вновь с той девушкой. Он подключился бы только в том случае, если пришлось воплощать план Б. Пока же придерживались первоначального плана: разыскать эту медсестру – Алису Иванову и стереть ей память. Решили, что Феликс подкараулит Алису около больницы, после работы и проследит за ней, а по возможности и память сотрёт. Всего-то и надо было – это выяснить её график работы. Это удалось. Опять легко и просто. И снова стало происходить что-то странное. То её отправили на какой-то семинар. То она осталось на замену кого-то из коллег. То она сама поменялась с кем-то. А то она выходила из больницы с коллегами, и они толпой шли к метро. Чтобы стереть память Феликсу надо было подкараулить Алису одну. Но это никак не получалось. В конце концов Феликсу удалось подслушать разговор девушек, и он узнал, что Алиса играет в любительском театре.

Молодой колдун рассказал об этом Кощею. Тот сказал, что пока не очень понимает, как это, но похоже, что больница, как место работы Алисы, защищает её. Кто наложил такое заклятие и что вообще это за заклятие такое Кощей не знал, но это было единственное объяснение, почему в больнице они не смогли получить правильный адрес Алисы. Да и тот хаос, который начинался, стоило им приблизиться хоть чуть-чуть к девушке, говорил о том, что есть какая-то защита.

Именно поэтому в театр решено было ехать вместе, чтобы уж точно окончательно решить вопрос. Феликс предлагал Кощею, так сказать «плюнуть». Девчонка молчала, шум не поднимала, глаза он всем в больнице отвёл, вроде как беды ждать неоткуда. Но Кощей был непреклонен: «Сейчас молчит, а вдруг как заговорит. Не нужна нам никакая огласка, пусть даже ей никто не поверит. Лучше перестраховаться».

Где и как Кощею удалось познакомиться с режиссёром спектакля, в котором была задействована Алиса, Феликс так и не узнал. Иногда Кощей вдруг становился очень скрытным. Видимо не всеми своими колдовскими приёмами он готов был делится. А может быть было что-то ещё. Возможно, когда он поступал совсем как человек, используя банальный манипуляции и обман, он не готов был признаваться в этом Феликсу, дабы не разочаровывать ученика.

Итак, был выбран день, верней вечер, когда должна была наконец-то состояться встреча с Алисой. Сначала всё шло по плану. Они легко и просто проникли в дом, где должна была быть репетиция. Кощей вошёл в зал, Феликс остался ждать у дверей, чтобы подстраховать если что. Сейчас план изменился, Кощей решил сам стереть память Алисы, тем более что он уже набрался достаточно сил. Когда Феликс увидел Алису, то не подал вида. Ждал, когда все войдут в зал, чтобы закрыть двери и встать у них, чтобы не дать ей больше ускользнуть. Он видел, что Кощей, заметив Алису, обрадовался, видимо предвкушая, что наконец-то закончит эту историю с «хвостами». По выражению его лица Феликс понял, что Кощей уж точно сам будет с ней разбираться, и похоже простым стиранием памяти сегодня дело не обойдётся. Он догадался, что Кощей решил поставить окончательную точку в этом вопросе. Хоть жизненные силы ему уже и не нужны, но про запас можно запастись энергией, тем более молодой женщины. «Ну, что ж, тем лучше, мне меньше работы», – расслабился Феликс. Он предполагал, как будет действовать шеф. Кощей выберет удобный момент, подберётся к Алисе поближе и… Возможно понадобится помочь в наведении морока на всех остальных. Но это не проблема. Феликс сразу же почувствует, когда Кощей начнёт отводить всем глаза и присоединится к нему, чтобы сделать это быстрее и никого не упустить. Вдвоём это не составит им труда. Вот тогда-то Кощей займётся этой неуловимой Алисой, а Феликс сможет идти заводить автомобиль, дальше шеф точно справится один.

Однако всё опять пошло наперекосяк. Вместо очевидных вещей стало происходить что-то непонятное. Кощею не мог смотреть на Алису не отрывая взгляда, чтобы не вызвать лишних подозрений. Сначала надо было подобраться к ней поближе. Но он не успел этого сделать. Колдун отвлёкся, изображая взятую на себя роль. Феликса тоже буквально на мгновенье выпустил происходящее из вида, закрывая дверь, он перестал наблюдать за Алисой. Когда же он снова обратил свой взор на находящихся в зале, то не увидел девушки на прежнем месте. Он стал искать её глазами, чтобы понять, куда успела подеваться эта девчонка, однако её нигде не было.

Феликс даже растерялся: идти в зал и искать её или же ждать у двери – мимо-то точно не пройдёт. И тут вдруг подумал, а что, если есть ещё один выход из зала. Ничего не оставалось, как применить магию, чтобы запереть дверь, причём так, чтобы даже ключом не сразу смогли открыть замок. После этого Феликс потихоньку двинулся в зал, всё ещё пытаясь выискать Алису. Но довольно быстро понял, что её нет. «Куда она могла подеваться?» – начал свирепеть он, эта неуловимая медсестра уже достала его.

«Разве что со сцены есть ещё куда-то ход», – несмотря на раздражение, здраво рассуждал Феликс. Ничего не оставалось, как пойти проверить, при этом отведя глаза всем собравшимся, чтобы на него не обращали внимания. Он почувствовал, как Кощей присоединился к его колдовским манипуляциям, поэтому оставил это дело ему, а сам бросился искать Алису.

Спустя какое-то время он обнаружил открытое окно и сначала даже прошёл мимо него. Но потом вдруг понял, что окно послужило Алисе спасением. Он него ещё исходи едва уловимый след человеческого страха. Феликс хотел было тоже вылезти в окно, но потом подумал, что куда быстрее будет пройти через зал и выйти через обычные двери. Так он окажется на дорожке, ведущей к метро, по которой скорее всего и пойдёт Алиса. Он же на машине, поэтому доберётся до метро быстрее и встретит её уже там.

Вот только выйдя из здания театра, Феликс не обнаружил мерседеса. Разбираться было некогда, пришлось снова тратить магию, чтобы быстро оказаться у метро. Вот только быстрее Алисы это сделать не удалось. У метро он увидел свой мерседес, от которого тоже шёл след страха, того самого страха Алисы, как и у окна в театре. Стало понятно, кто воспользовался их машиной. Краем глаза Феликс успел заметить жуткую царапину на борту. «Вот гадина, ещё и машину испоганила», – возмутился Феликс. Чтобы привести машину в порядок тоже требовалось потратить магическую энергию или человеческие деньги, а значит и время. Но сейчас об этом некогда было думать. Надо догнать эту неуловимую нахалку. И уже плевать, что вокруг люди. Прямо при них, схватить её за руку и воспроизвести заклинание стирания памяти.

Почему он был так уверен, что у него на этот раз всё получится? Да потому что запах страха от машины был намного сильнее того, что он уловил у окна, там был слабенький, почти растворившийся. Здесь же был сильный. То есть машину она только что бросила. Феликс поспешил в метро, наводя морок, на что тратил довольно много сил, так людей вокруг было не мало. Ничего, разберётся с мерзавкой и попросит Кощея подпитать его энергией. Сейчас же главное поймать девицу.

Феликс увидел её. Ну что ж, это уже совсем не проблема. Быстро перемещаться здесь не составит труда. Поэтому, входя в вагон, вслед за Алисой, Феликс уже торжествовал, предвкушая, как он сейчас отведёт глаза, всем в вагоне, а сам займётся этой. Он чуть замешкался, чтобы навести морок и двинулся за Алисой. На лице невольно расползлась злорадная улыбка. Вот сейчас всё будет наконец кончено. А потом он выйдет на следующей остановке, вернётся назад, заберёт мерседес и поедет за Кощеем.

Алиса стояла в торце вагона. Там было почти пусто. Тех же немногочисленных пассажиров, кто оказался рядом, Феликс принудил убраться подальше, вызвав заклинанием в них жуткий дискомфорт и желание бежать как можно дальше. Теперь девушка стояла одна. Стройная, пожалуй, даже худенькая, среднего роста. Если бы не обстоятельства, то колдун возможно даже нашёл её красавицей: темноволосая, темнобровая, с яркими глазами цвета горького шоколада, в которых сейчас плескался страх. «Румянец на щеках естественный, или это от страха, и губы яркие, как будто накрашены алой помадой, или это она искусала их», – мимолётом подумал Феликс, приближаясь к Алисе. Он протянул руку к ней, готовясь сотворить заклинание, а параллельно уже строил планы дальнейший действий. Когда произошло нечто, совершенно непредсказуемое, неожидаемое, непостижимое.

Едва он коснулся руки девушки, как план дальнейших действий тут же испарился. Более того, он забыл, что должен был читать заклинание. Он вообще обо всё забыл. Всего на несколько секунд. Но вдруг стало как-то пусто и чисто. А потом внезапно нахлынули детские воспоминания, те самые наиболее важные, и другие, которые приходили реже. Высокая трава над лицом, склоняющаяся к нему, и голубое небо в вышине, бревно в избе и жучок, ползущий по нему, запах хлеба из печи, солнечный луч, сквозь окно избы, и голос мамы, она зовёт его. Феликсу безумно захотелось увидеть маму, он дёрнулся, чтобы повернуть голову, и очнулся. Он стоит в вагоне метро, напротив него девушка. Это Алиса, это не мама. Мама только успела сказать: «Сынок…», дальше она должна была назвать его имя. Она всегда так звала его: «Сынок, …» а дальше было его имя, только он не помнил его. Но это было не Феликс. Точно не Феликс. Феликсом его называл только Кощей. При воспоминании о Кощее почему-то побежали мурашки по спине, рукам, ногам.

И вдруг Феликс осознал, что ещё мгновение назад он был взрослый мужчина, помощник того самого Кощея, опять мурашки побежали, и должен был стереть память это девушке Алисе. А сейчас…

Феликс смотрел на свои руки. Верней, чтобы их увидеть, пришлось засучить рукава куртки, которая ему была ой как велика. И на Алису он смотрел снизу вверх. А ведь ещё минуту назад он был высоким мужчиной, выше неё. Он опустил глаза и увидел тело ребёнка. Он же был колдуном, почти всемогущим, надо было только научится поддерживать своим жизненные силы и молодость и мог бы сравниться с Кощеем.

Феликс снова посмотрел на свою руку: «Ну да, молодость теперь поддерживать похоже долго не придётся. Сначала не помешает снова вырасти», – это было последнее взрослое язвительное замечание прежде, чем он полностью осознал, что перестал быть взрослым. Он попытался применить лёгкое заклятие, ну хотя бы одежду сделать по размеру. Щёлкнул пальцами. С них сорвались слабые голубые искорки, как издёвка, а одежда осталось прежней. Похоже колдуном он именно что был, ещё минуту назад, а теперь…

– Ты что со мной сделала, – сказал Феликс и, услышав собственный тоненький ребячий голосок не выдержал и заплакал, это произошло само собой, без особой его на то воли.

– Я был сильный волшебник, маг, а ты что натворила! – канючил он, всхлипывая и вытирая слезы. Вытирать приходилось по очереди, то одной рукой, то другой, так как приходилось ещё поддерживать штаны, чтобы они не свалились. Хоть он и был невозможно худым, став ребёнком он стал ещё тоньше.

– Да кто ты вообще такая, это ж кто ж такие вещи-то умеет делать? – то ли возмущаясь, то ли удивляясь причитал плачущий мальчик, направляясь к двери вагона.

Он пока ещё и сам не знал, что теперь делать. Просто откуда-то вспомнилось, что был план, вернутся на одну остановку назад, выйти из метро. И что-то ещё надо было сделать…

На автомате Феликс перешёл на другую сторону платформы, вошёл в вагон. Всё время пока он ехал остановку назад, он старался успокоится, даже почти перестал плакать, лишь изредка всхлипывая и прерывисто переводя дыхание.

Выйдя из метро, он понял, что не знает, что делать дальше. Плана дальше у него не было, верней он его не помнил. Он растерянно оглядывался по сторонам, когда заметил мерседес с включёнными фарами. Он подошёл к нему, почему-то он знал, что надо подойти. «Царапина на боку, ух ты! Какая огромная!» – подумал мальчик. Обошёл машину. Водительская дверь не заперта и даже не закрыта до конца. Влез и устроился поудобнее на сидении. Автоматически потянулся рукой и понял, что не достаёт. Поднял голову и сообразил, что вести машину-то он не сможет. Он не видел дороги. Можно, конечно, сидение и поднять, и подвинуть. Вот только он отчётливо понимал, что если он даже проделает все эти манипуляции, то он всё равно не сможет вести машину. Либо он не будет видеть дорогу, зато будет доставать до педалей. Либо он хорошо будет видеть дорогу, только вот вряд ли в этом случае достанет до педалей. Ничего не оставалось как вытащить ключи, вылезти из машины и … Надо включить сигнализацию, ведь магическую защиту он поставить не сможет.

Мальчик поплёлся пешком к театру. Идти пешком от метро было минут десять – пятнадцать, это если взрослый и быстрым шагом. Колдуном он бы и за минуту преодолел это расстоянии, достаточно было представить крыльцо театра, которое он уже сегодня видел. А вот если ты вдруг стал ребёнком, на котором штаны, которые стали велики на пару размеров, и штанины раза в полтора, а то и два длиннее. Сколько мог, мальчик закатал штаны, но всё равно они остались длинными. Он шёл, стараясь на наступить на штанины, чтобы не упасть, и придерживая их то с одной, то, с другой стороны, а то и подтягивая обеими руками. Наверно через полчаса Феликс доплёлся до театра. В сквере перед главным входом в парк, где раньше стоял мерседес, теперь ходил Кощей, три шага в одну сторону, разворачивался, пару шагов в другую, снова разворачивался. Опять несколько шагов, разворот, снова несколько шагов. Неподалёку была скамейка, мог бы и посидеть, но видимо сидеть спокойно он сейчас не мог.

Феликс шёл прямо к Кощею. Было видно, что тот заметил ребёнка и был удивлён, что тот не пытается обойти его, а идёт прямо на него. Потом обратил внимание на странную одежду, сначала решил, что просто одежда на вырост, однако внезапно понял, что уже видел эту одежду. Феликс подходил всё ближе и думал: «Не заплачу, не буду плакать. Я сдержусь. Я же мужчина. Был. Взрослым мужчиной». Хотел сам себя успокоить, а вышло напротив. Стоило вспомнить, что он был взрослым мужчиной, колдуном, а стал ребёнком, как волна обиды и жалости к себе снова затопила его, он не сдержался и заплакал. Да не просто так, а прямо в голос, как плачут маленькие дети. В этот момент он уже дошёл до Кощея, поэтому обхватил его двумя руками и уткнулся ему в живот. Тот понимал, что что-то не то, но ещё не понял, что именно. Хотел было возмутиться и отодвинуться от ребёнка и вдруг его как молнией ударило. Это не мальчик. То есть это, конечно, мальчик, но не совсем. Это так сказать, его мальчик, это его Феликс, который каким-то непостижимым образом стал ребёнком. Тот же в свою очередь так самозабвенно рыдал, что было ясно, в ближайшем будущем о том, что произошло, Кощей не узнает. Стоять вот так, с уткнувшимся в живот ему маленьким мальчиком, Кощею было более чем неудобно и вообще как-то нелепо. Первый раз в жизни он видел ребёнка, который не просто плакал, а плакал, уткнувшись в него. Похоже Кощею следовало проявить сочувствие к этому плачущему мальчику. От одной этой мысли ему становилось дико, было впечатление, что он попал в сказку наоборот, где не боятся Кощея, а ждут от него утешения. Это было неправильно и нелепо. Это было в конце концов просто не справедливо по отношению к страшному колдуну.

Наконец плач мальчика начал стихать. Он давно уже держал Кощея только одной рукой, вторую пришлось убрать, чтобы подхватить штаны. Кощей аккуратно высвободился и более внимательно посмотрел на мальчика. Куртка велика, штаны несмотря на то, что подвёрнуты, всё равно длинные, да и велики, ботинки. «Бог ты мой, как он в них шёл-то?» – подумал Кощей. Лёгкий, почти незаметный жест рукой, щелчок пальцами и одежда стала впору. Произошедшие изменения отвлекли мальчика от слёз. Он смог двумя руками вытереть оставшиеся слёзы и поднял глаза на Кощея. Лицо снова исказила гримаса собирающегося заплакать ребёнка.

– Феликс, – Кощей будто споткнулся об это имя, как-то странно было называть мальчугана этим именем, слишком уж колдун привык ко взрослому Феликсу. Старый волшебник не знал, как теперь разговаривать с бывшим помощником, ставшим внезапно ребёнком. Кощей уже давно не общался с детьми, с того времени как этого самого Феликса взял к себе ребёнком. Но это было почти четыреста лет тому назад, подзабыл уже. Да и тогда как-то было проще. А сейчас, что делать: строго говорить или сочувствовать.

«Вот чёрт, с этими изменениями в мире, душевностью, духовностью, чутким отношением к детям и людям вообще, даже я злой колдун, не знаю, как себя вести, заразился толерантность. Хотя нет, толерантность это, кажется, что-то другое. Чёрт, они ещё и слов новых напридумывали! Ух! Эти люди… – думал Кощей, глядя на ребёнка, – так строго или сочувствуя? А то, как от жалости от снова часа на два расплачется?»

Кощей постарался говорить нейтральным тоном, так и не сделав выбора:

– Феликс, пожалуйста, расскажи, что произошло. Спокойно, не торопясь, постарайся не упустить ни одной детали.

Кощей понадеялся, что необходимость вспомнить все детали вынудит Феликса успокоиться и собраться.

Феликс начал свой рассказ с того момента, как потерял Алису из вида в зале театра. Он сам удивился, как чётко и хорошо он всё помнит, как будто это было минуту назад и ничего необычного после не произошло. А ещё почувствовал, что, рассказывая, он начинает забывать то, что происходило совсем недавно. Он вдруг понял, процесс его становления ребёнком ещё не закончился. Он пока ещё помнит свою взрослую жизнь, но пройдёт ещё совсем чуть-чуть, и он скорее всего всё забудет, станет обычным маленьким мальчиком. Поэтому, пока он ещё осознавал свою взрослую сущность, он старался детально всё вспомнить, ничего не упустить. Он пока ещё понимал, что понять, что произошло Кощей сможет только если Феликс расскажет всё максимально подробно.

Несмотря на то, что Феликс очень старался, рассказывать очень подробно, не упуская деталей, Кощею это ничуть не помогло.

– Не знаю, то ли она колдунья, тогда не понятно почему боялась нас, то ли на ней лежит защита, кто-то очень могущественный защищает её, а она даже не подозревает об этом, – подвёл итог рассказу Феликса Кощей.

– Поедем домой, надо книги почитать, может пойму, что же это было, – Кощей отвернулся от Феликса, видимо собираясь идти к машине.

– Мерседес у метро, – произнёс Феликс, опережая вопрос, – и я больше не могу водить, я маленький.

На последних словах лицо Феликса снова исказила гримаса плача.

– Ну не страшно, поедем на метро, – сказал Кощей, стараясь успокоить мальчика, лишь бы он снова не заплакал, а про себя подумал: «За что мне это на старости лет. Что я теперь буду делать? Сопли вытирать и в школу его отправлю. Дедушка Кощей?! Бред!!!»

Он сделал несколько шагов и встал столбом. Идущий сзади Феликс с понурой головой, не смотрящий, куда идёт, врезался в него. Кощей как будто не заметил это, хотя от толчка, сделал непроизвольно пару шагов вперёд.

Жуткая мысль внезапно озарила Кощея: «Он же забудет всё! Всё чему я обучил Феликса канет в лету». После нескольких секунд шока он смог размышлять дальше. «Столько лет жизни и обучения псу под хвост! – ужаснулся про себя Кощей. Следующая мысль была ещё хуже, – а как же я без помощника-то?!»

Грязно выругавшись, Кощей посмотрел на Феликса. Тот смотрел на него невинными детскими голубыми глазами, добрыми и сейчас недоумёнными. «Чёрт, теперь даже ругаться нельзя, – подумал тоскливо Кощей, – при ребёнке…»

– Ладно, пойдём, будем учиться жить по-новому, – скорее успокаивая себя, сказал Кощей, снова двинувшись к выходу из театрального сквера.

На следующий день Феликс нашёл в интернете классную игру стрелялку и рубился почти целый день. Кощей же всю ночь и утро был занят чтением своих книг и не выходил из кабинета. Ближе к полудню он заказал водителя и куда-то уехал, ничего не сказав Феликсу. По возвращении он снова заперся в кабинете и просидел до вечера. Уже вечером, когда стемнело он вышел в коридор и крикнул:

– Феликс, мы сегодня есть вообще будем или как?

Он стоял в коридоре. Никто не откликался на его зов.

– Феликс, – уже требовательно крикнул Кощей, нетерпеливо поглаживая рукой лысину.

Мальчик вышел из своей комнаты и непонимающе уставился на Кощея. Тот тоже пару секунд недоумённо смотрел на него, как будто увидел впервые в жизни. Потом его лицо сморщилось в какой-то непонятной гримасе, а рука с лысины соскользнула к лицу и закрыла глаза. Весь его вид как бы говорил: «Глаза б мои этого не видели». Затем он опустил руку и сказал:

– Старею. Совсем забыл, что ты… и что же делать?

Мальчик смотрел на Кощея наклонив голову к одному плечу, как-то оценивающе, размышляя. Потом заулыбался и сказал:

– Давай закажем пиццу?

– Давай, – согласился Кощей.

Раньше за питание тоже отвечал Феликс. Кощей был занят, так сказать научными изысканиями, Феликс же обеспечивал ему комфорт. Где он брал еду: заказывал или готовил сам, Кощей даже никогда не задумывался. Теперь же похоже и это придётся делать Кощею. Рассуждая об этом, он мрачнел всё больше и больше.

– Наверно надо тётю Клаву попросить каждый день приходить.

– Какую тётю Клаву? – удивился Кощей.

– Ту, которая убирает и готовит.

Немного помолчав, Феликс по-деловому добавил:

– Она завтра придёт, я с ней поговорю.

Кощей посмотрел на него и представил, как этот мальчик будет договариваться с какой-то там тётей Клавой.

– Нет уж дружочек, договариваться с ней, похоже буду я. А ты будешь делать вид, что ты мой внук.

Кощей смотрел на мальчика и невесело подумал: «Ну вот ты и стал дедушкой, так сказать на старости лет». Тяжело вздохнув, он добавил:

– Сделай голос погрубее и закажи пиццу уже.

Сделав погрубее голос, как просил Кощей, Феликс спросил:

– А зачем голос-то погрубее? – он очень старался говорить басом.

– Чтобы у тебя заказ приняли, когда звонить будешь, дубовая башка.

Феликс вскинул недоумённо бровки, и смотрел на Кощея, широко распахнув глаза. Весь его вид изображал нескрываемое удивление. А потом он хитрюще заулыбался и сказал:

– Так я не буду звонить. Я через Интернет закажу, через сайт, – стал он объяснять, как маленькому ребёнку Кощею.

Тот аж заскрипел зубами: «Ещё и это придётся освоить!» Мальчик внимательно посмотрел на Кощея, потом как-то помрачнел и, отвернувшись от него, сказал:

– Не нервничай так. Ты когда нервничаешь больше сил тратишь, чем когда колдуешь. Вон, прямо на глазах стареешь и худеешь.

Кощей невольно взглянул в зеркало: «Да уж». Однако он действительно выглядел не лучшим образом.

– Я пойду пока пройдусь, а ты заказывай пиццу. Когда её привезут?

– Минут через тридцать, максимум сорок.

– Хорошо, через сорок минут я вернусь.

Сейчас, когда Феликс всё больше и больше забывал прошлую, взрослую жизнь, и всё больше и больше становился мальчиком, причём не только внешне, его стало коробить, что Кощей высасывает жизненные силы. Именно поэтому он отвернулся от Кощея, когда стал говорить ему про то, что тот снова стал стареть. Он знал, пока ещё помнил, что после этих слов Кощей отправится на охоту за людьми, верней их энергией. Сейчас Феликс не хотел, чтобы Кощей причинял вред людям. Ему становилось жутко от одной только мысли, что пострадают другие люди. Кощей догадался почему мальчик отвернулся. Он и раньше так делал, когда первый, естественный раз был ребёнком. Тогда ему казалось, что если он отвернётся, то Кощей не догадается, какие чувства и эмоции он испытывает. Прошло ни одно десятилетие, прежде чем Феликс стал относиться равнодушно к колдовству Кощея.

Кощей шёл по улице и рассуждал, что же ему теперь делать. Остаться без Феликса, это как без рук. И Феликса никуда не денешь. Самое главное, надо разобраться, что же это было, может быть можно вернуть ему взрослый облик. Несмотря на то, что он столько времени провёл за книгами, он так и не нашёл объяснения произошедшему. Пока что ему удалось понять, что скорее всего девушка была не простой, скорее всего ведьмой, правда какой-то странной. Кощей назвал это «Белая ведьма», имея в виду творящая добро. Днём он встречался с Алисой, решив на всякий случай перестраховаться и выиграть время. Он сделал ей предложение о перемирии. Конечно же, он не стал уточнять, что никакого перемирия между добром и злом быть не может в принципе и что на самом деле ему нужно время, чтобы знать точно, что она такое и как с ней бороться. А заодно понять, как вернуть обратно взрослого Феликса. Может если убить Алису, вернётся прежний Феликс. Только вопрос, как её убить так, чтобы она до Кощея не успела дотронуться. И, самое главное, чтобы к Феликсу вернулись его силы. «Придётся ехать в Воронеж», – думал Кощей. Там за городом, в глухой деревне у него был дом, скорее даже усадьба, в которой была хорошая библиотека. На дом был наведён морок, видели его все, в смысле простые люди, как ветхую избушку, совсем бедную и обветшавшую. Сделал это Кощей специально, чтобы никто не покусился на добро в «избушке», верней, чтобы всем сразу становилось ясно, что добра там просто быть не может. И даже если кто-то зашёл бы в покосившийся и разваливающийся дом, то увидел бы пустую заброшенную комнату, в которой не на что позариться.

«Итак, надо будет ехать в усадьбу. Правда сначала надо будет договориться с этой неведомой ему тётей Клавой. Господи, чего ещё я не знаю? – ужаснулся Кощей. – Надо будет сказать, что Феликс уехал по делам, возможно надолго. А приехал внук, за которым надо присмотреть, а ему самому тоже надо уехать. И договариваться надо, чтобы она в первую очередь кормила мальчишку. А то выглядит, как заморыш. Да, и в магазины надо сходить, одеть ребёнка», – рассуждал Кощей, совершая свой вечерний променад. Сначала Кощей хотел дать мальчику новое имя, но потом подумал, что сам точно проговориться. Да и ребёнок, который уже четыреста лет Феликс, а теперь ещё внезапно вернулся в детство, вряд ли будет откликаться на новое имя. «Ладно, соврём, что у нас в семье принято, всех первенцев называть Феликс», – подумал Кощей.

Одежда, которую Кощей подогнал колдовством под размер нового Феликса, снова приняла первоначальную форму. Тогда Кощей подумал только об одном, чтобы внешнего вида одежды хватило добраться до дома. Да и смысл поддерживать колдовством необходимый размер одежды, когда можно всё купить. «Надо будет что-то купить на первое время, а там видно будет. Получится вернуть взрослого Феликса, выкинем детскую одежду и фиг с ней. А вот если ничего не выйдет, не дай бог, придётся идти и покупать много одежды», – рассуждал Кощей, стараясь отогнать от себя мысли, что же делать, если Феликс останется ребёнком и будет взрослеть естественным путём.

Кощей уже достаточно подпитался жизненной энергией, однако не торопился возвращаться домой. Хотелось ещё пройтись по улицам и ещё раз прокрутить в голове всё произошедшее, связанное с этой загадочной Алисой.

Утром следующего дня Кощей попросил Феликса заказать ему билеты в Воронеж, попросил поезд, уж очень он не любил самолёты. Затем договорился с тётей Клавой, которая оказалась вполне привлекательной приветливой женщиной немного за пятьдесят, которую Кощей называл по имени отчеству. Она легко согласилась приходить каждый день готовить еду и в цене легко сошлись, даже без применения магии. Затем Кощей с внучком, как он его называл при Клавдии Илларионовне, отправились за детской одеждой. А вечером Кощей отправился на вокзал.

Отсутствовал Кощей неделю. Вернулся он в странном расположении духа, печальный и удовлетворённый одновременно. Когда он вошёл в квартиру, он застал Феликса, который катал машинку по квартире. От неожиданности Кощей так и замер на пороге, даже не заперев дверь.

Феликс же, подняв на него голову, мимоходом улыбнулся, пробурчав:

– Привет деда, – погнал свой грузовик в свою комнату.

Из кухни откуда доносились вкусные ароматы, показалась Клавдия Илларионовна.

– Ну вот и хозяин вернулся, как раз к завтраку. Что вы застыли-то проходите, а я дверь запру.

Кощей послушно прошёл в свой кабинет, кинул там дорожную сумку и пошёл было на кухню, но тётя Клава скомандовала:

– Руки мыть, – видимо привыкла за неделю командовать Феликсом, потом смутилась, махнула рукой и быстренько скрылась на кухне.

Кощей же пошёл мыть руки, постепенно погружаясь в неутешительную действительность: «Вот развлекуха-то мне на старости лет. Где же я так нагрешил», – неожиданно для самого себя подумал Кощей, потом продолжил, отвечая самому себе: «А нагрешить-то почти за тысячу лет было где, да хотя бы тем же высасыванием жизненных сил, не говоря уж про всё остальное. Ох! Вот же наказание!»

Накормив мужчин, Клавдия Илларионовна распрощалась и ушла до завтра.

– Узнал что-нибудь? – поинтересовался Феликс.

– Узнал. Но радостного мало, – угрюмо ответил Кощей.

– Можно я не пойду в школу, – без всяких переходов спросил мальчик.

«Ну что ещё мог спросить ребёнок, тем более что сентябрь на носу», – грустно подумал Кощей. Он ничего не сказал Феликсу, потому что порадовать того было нечем. Вернуть его силы нельзя, даже если убить Алису, она уже переработала всё зло в энергию и силу для себя. Если её убить, вопрос правда ещё как, то прежний Феликс всё равно уже не вернётся. А учитывая, что Феликс был довольно сильный колдун на тот момент, когда подошёл к Алисе, то у неё достаточно магической силы. Итак, она белая ведьма. Видимо когда-то очень давно Кощей читал об этом, а когда всё случилось, то и название всплыло в памяти само собой. Возможно, девушка никогда бы в жизни не узнала, кто она, если бы не произошла её инициация, виновен в которой невольно был Кощей, так как он послал Феликса разбираться с ней. Если бы они никогда не столкнулись в её жизни, то так бы она и прожила простым человеком. Разумеется, если и никакая другая нечисть не попалась бы на её жизненном пути. Белые ведьмы очень-очень редкое явление. Многие из них так никогда и не становятся по-настоящему колдуньями. Всё очень просто. Для того, чтобы потенциальная ведьма стала ведьмой в действительности необходимо, чтобы она была вынуждена защитить себя, или кого-то очень близкого ей, кого она любит. Чаще всего белыми ведьмами становились женщины, которые защищали своё дитя. Материнская любовь оказывалась сильнее даже инстинкта самосохранения. Однако бывали случаи, когда и защищая себя от нечисти происходила инициация белой колдуньи. Вот ещё один важный момент, защищаться надо было именно от нечисти, от злого колдуна или колдуньи, так как именно их сила переходила к белой колдунье и давала толчок к её инициации и первую собственную магическую энергию.

Правда всё, что смог найти Кощей, говорило о том, что белые ведьмы довольно долго входили в полную силу. Именно поэтому их было достаточно просто убить обычным оружием, а не заклятиями, ещё до того, как они становились по-настоящему могущественными. Алиса же, защищая себя, с лёгкостью выкачала из Феликса всё злое, всё колдовство, а вместе с ними и возраст. Вернула его к тому возрасту, где изменилась его судьба, чтобы он мог начать всё с начала. Этим-то и были опасны белые ведьмы для колдунов. Они могли выкачать злое колдовство и перевести его в свою силу. И чем больше зла они выкачивали, тем сильнее становились. Судя по тому, как запросто Алиса справилась с Феликсом, она была изначально сильной ведьмой. Это был нонсенс, парадокс. Таких белых ведьм до сих пор не существовало. Во всяком случае в своих книгах Кощей такого не нашёл. Он лишь смог разыскать описание того, как появляются белые ведьмы и как они обретают силы, что делать, чтобы избавиться от новообращённой белой колдуньи. Мало того, что Кощей за всю свою жизнь не встречал белых ведьм, собственно, из чего и делал вывод, что это редкое явление, так он в принципе не встречал таких мощных колдунов. Он уже даже засомневался, а сам-то он настолько же мощный, как это девочка, которая даже не прикасалась сама к Феликсу, чтобы забрать его силы, они сами перетекли, стоило тому дотронуться до неё. Так это она ещё не знала о своих способностях. Теперь уж точно знает. И что сейчас? Достаточно ей будет только подумать, что надо забрать силы злого колдуна, как раз и готово? И даже дотрагиваться не придётся? Или всё же придётся? Точно Кощей теперь знал только одно, что лучше с ней не связываться.

В своих книгах Кощей нашёл только одно описание мощной белой ведьмы, причём даже упоминалось, что история не имеет подтверждения. Вроде как записано с чьих-то слов, кто сам не видел, а только слышал историю другого колдуна, который слышал её от ещё одного колдуна, а тот от того, кто присутствовал при том, как белая колдунья одним только прикосновением лишила колдуна сил. Рассказ заключал в себя следующее.

Два колдуна встретили женщину, как они решили обычную, на безлюдной дороге и предложили составить ей компанию. Разговорились с ней. И когда вызнали, что никого у неё нет и никто её не хватится и искать не будет, решили высосать из неё жизненные силы. Они давно помышляли вдвоём на дорогах и высасывали людей до смерти на двоих, старались искать молодых, полных сил и одиноких. В этот раз колдуну, который рассказывал о белой колдунье, можно сказать повезло. Его друг присосался к ней первым. Именно это и спасло рассказчика. Правильней сказать, друг только попытался присосаться, однако вместо привычной и банальной процедуры произошло нечто неожиданное для них. Рассказчик видел, что его друг, как будто о стену ударился. Как он потом понял – это женщина в ответ поставила защиту. А потом сделала шаг к нему и мягко дотронулось до него рукой. И колдун на глазах стал меняться. Воздух вокруг него как будто сгустился и стал преломлять его образ. Эта густота, как вода, стала покрываться рябью, сквозь которую стало видно, как колдун начал молодеть. Очень-очень быстро трансформироваться, пока не стал совсем молодым, юношей, чуть ли не мальчиком. Тот колдун, который только собирался присосаться к жертве, хотел было помочь другу, но почувствовал, что даже приблизится к ним не может. Он не столкнулся со стеной, но каким-то непонятным ему образом почувствовал, что впереди стена. Никто же не будет в здравом уме кидаться на стену. Пока он раздумывал, что делать, женщина закончил с его другом. Теперь перед ним стоял подросток, который ошарашенно озирался вокруг, явно не понимая, где он и что происходит. Женщина же повернулась к оставшемуся колдуну. Прежде, чем тот сообразил, тело само приняло решение спасаться. Наверно, первый раз в жизни, он столкнулся с инстинктом самосохранения, хотя понятия не имел, что это такое. Он всё ещё думал, что делать, хотя уже бежал от неё прочь. А в след ему раздавался заливистый женский смех, от которого у него мурашки бежали по телу и холодило спину, казалось, что этот смех, как стрела сейчас вонзится в незащищённую спину и сотворит с ним что-то страшное. Так он и бежал, даже когда смех давно затих вдалеке. Бежал, пока хватало его сил.

Возможно, когда-то очень давно, Кощей уже читал эту историю, но скорее всего воспринял её как байку, сказку, или даже просто враньё колдуна, желавшего скрыть свою несостоятельность, как волшебника. Прочитал и тут же забыл. Теперь же он отнёсся к этой истории совсем по-другому. Сейчас он думал, что всё описанное скорее всего правда.

Выходило, что белые колдунье могли запросто всё колдовство Кощея и ему подобных выкачать на раз. И даже если колдунья не была сильной, за раз не всё выкачала бы из него, не до конца колдовских чар лишила, силушки и возраста поубавила бы точно, а с ними и накопленные знания, и накопленный годами опыт. Пришлось бы всё по новой нарабатывать. Похоже, что Алиса была именно такой ведьмой, что могла значительно силы Кощея поубавить, а то и всё забрать. «В младенца меня обратила бы», – мрачно предположил он.

И самое главное, колдун так и не нашёл способа, как же справиться с уже могущественной белой ведьмой. Все описания, которые он находил, говорили о том, что если инициировалась белая колдунья, то лучше сразу же убить её любым человеческим оружием, желательно стрелой или длинным мечом, а лучше копьём, чтобы ни в коем случае, даже случайно, не дотронуться до неё. Эта идея почему-то не очень привлекала Кощея.

Пока Кощей рассуждал обо всём об этом, понимая, что с Феликсом теперь не посоветуешься, да и вообще лучше ему ни о чём не рассказывать, тот приводил доводы, почему ему не надо учиться в школе. Последним аргументом было:

– В конце концов я могу учиться на дому, экстерном всё сдавать, – не унимался никак мальчик.

– Да оставь ты меня в покое-то, что ты меня достаёшь. Во-первых, ещё ничего точно не известно. Во-вторых, с чего ты взял, что я вообще собираюсь тебя в школу отправлять.

– Ну, все взрослые считают, что дети должны учиться, – протянул мальчик.

– Я же не твой родитель, – попытался отвязаться от Феликса Кощей.

– Так ты не отправишь меня в школу? – продолжал настаивать мальчик.

– О боже! Угомонись! Дай ты мне подумать, как жить дальше. Приму решение, поставлю тебя в известность.

Кощей встал и пошёл к себе в кабинет. Выйдя в коридор, который был по дороге из кухни в комнату, он вспомнил, как по приезде увидел здесь Феликса с машинкой. «Да, нет, пожалуй, если всё будет так плохо, придётся отдать его в школу, чтобы хоть полдня им не заниматься», – подумалось Кощею. О том, чтобы избавиться от Феликса каким-нибудь другим образом, пристроить в семью, например, или отдать в интернат, или ещё как, ему даже в голову не пришло. На самом деле, он пока вообще не хотел говорить с Феликсом, потому что не знал, как объяснить тому, что назад его взрослость уже не вернуть.

Только войдя в кабинет, Кощей подумал, что похоже Феликс-то как раз уже смирился с тем, что он ребёнок и вовсе не собирается возвращаться в свой взрослый облик. Более того, его сейчас похоже школа волнует куда больше. Кощей с сожалением осознал, что это скорее только его проблема, так как он потерял взрослого опытного помощника-колдуна, который был по совместительству и слугой, и водителем, и нянькой для престарелого волшебника. Снова вернулся страх, как он теперь будет справляться и что, если Феликс не захочет снова учиться колдовству.