Скиталец. Часть 2

Глава 15

В себя Скит пришёл с ощущением сильной ломоты в мышцах, и затекших конечностей. Мех попадал в рот, глаза и нос. Закашлявшись Скит попробовал подняться, но потерпел неудачу, затекшие руки его подвели, и Скит просто неловко дернулся. Азалия, а это её мех укрывал Скита, недовольно зашевелилась, она всегда была недовольна, если ей мешали спать. Вот только Скит не собирался останавливаться и умереть задохнувшись под этой меховой тушей. Продолжив оказывать сопротивление, Скиту все же удалось разбудить Лазурного барса, и Азалия соизволила сдвинуться запуская свежий воздух под свой густой мех, Скит с громким вздохом втянул его в себя.

— Кха… Кха… — закашлялся Скит, горло саднило так, словно его наждачной бумагой натерли. Скит закашлялся, морщась от боли.

— Очнулся. — раздался женский голос рядом. — А ты и правда подтянул свой навык лечения, Бьёрн. Правильно тебе Старейшина сказал отправиться в скитания по миру, ты сильно подрос, малыш Бьёрн.

— Так значит тебя все так называют? — несмотря на боль в горле Скит не смог промолчать, и подколол друга.

— Молчи лучше, иначе сам лечиться будешь. — скрывая радость в голосе пробасил здоровяк. — Благодарю за помощь, тетка Аслауг, твоя наука мне пригодится.

— Учиться проще, когда тебя учат, а не самому искать путь, не правда ли? — улыбнулась женщина со светлыми волосами, и вышла из комнаты в которой стояла больничная койка Скита.

Назвать больничной койкой того монстра, но котором лежал Скит было нельзя. Скит чувствовал себя маленьким ребенком, который уснул в кровати родителей. С другой стороны, а какие еще должны быть кровати у этих великанов, рядом с которыми Скит выглядел маленьким подростом?

— Где мы? — спросил Скит силясь подняться на локтях, но руки не удержали его, и Скит упал на подушку.

Это ему сильно напоминало первые дни, когда он очнулся в доме целительницы Лады. Правда тогда он был более слаб, нежели сейчас и даже ложку сам держать не мог. Азалия легка на пол у печи, свернулась клубком и прикрыла глаза, делая вид, что спит, но подрагивающие уши выдавали ее.

— В Сногарде, мы вчера добрались сюда. Ты три дня провел без сознания, и все это время твоя кошка провела рядом с тобой, согревая тебя и никого не подпускала. — услышав такое обращение в свою сторону, Азалия потянулась выпуская когти, снимая стружку с деревянного пола, и зевнула показывая острый набор клыков, после чего посмотрела в глаза здоровяка, как бы показывая, что ему грозит и снова легла спать. — Твой благородный барс. Только когда мы занесли тебя в дом, я смог подойти и привести тебя в чувство. — ответил Бьёрн, немного отодвигаясь от барса.

Скит закрыл глаза. Три дня. Три дня ему пришлось потратить, что восстановиться после всего одного удара. Все же тело и дух Скита еще не готовы для пропуска такого объема силы через себя. В тот раз Скит увидел истинный вид ауры Севера, вид который и навел Скита на понимание того, как справиться со Стужей. Как воспользоваться той силой, которая буквально разлита вокруг, и которой почему-то никто не пользуется. Север не замораживал душу намеренно, он проникал сквозь врата вместе с проходящей по ним энергией, оттого душа и замерзала. Северяне согревали эту замерзшую энергию горячими эмоциями, но для этого они держали свои врата немного приоткрытыми, пропуская крохи энергии в свою душу, отчего они сильно теряли в своей энергии, тратя много сил на согрев своих пяти врат души. Скит нашел другой способ. Более сложный, но и получать силы от Севера можно было гораздо больше. Он понял Север, и понял чего Север добивается. Север хотел сделать своих детей сильнее, и поэтому постоянно испытывал их. Как только сын или дочь Севера подстраивались под его ауру, Север усиливал свое давление на их дух. Скит не считал, что Север это некое живое существо, скорее им кто-то управлял, и этот кто-то мог быть только один…

— Ты меня слышишь? — громко произнес Бьёрн. Видимо он уже не первый раз что-то говорил Скиту.

— А? — Скит не стал делать вид, что слушал здоровяка. — Прости, я задумался.

— Говорю, что сейчас тебе принесут специальный отвар, его делают наши целительницы. — повторил Бьёрн закатывая глаза. — Ты уснешь не надолго, а когда придешь в себя, то силы вернуться к тебе. А после с тобой хочет увидеться Старейшина.

— Зачем ему встречаться со мной? — задал вопрос Скит.

— Ты видел последствие своего удара? — Бьёрн увидел недоумение в глазах Скита, и вздохнув начал рассказывать. — На месте твоего сражения осталась воронка в земле диаметром в пол километра. От ледяных великанов и вожаков варгов не осталось ничего, их просто в пыль перетерло. Мы сами еле спаслись, твоя энергия мне даже каблук на сапоге расщепить успела. Я когда это увидел, даже подумал что Мор не выжил бы после такого, хотя и не уверен в том, эта заноза в заднице вообще не убиваема.

— Сани целы остались? — напряженно спросил Скит. Ему сейчас меньше всего хотелось оставить целый город без хлеба.

— Раньше и меньше привозили. — безмятежно махнул рукой Бьёрн. — Люди вернулись целы и невредимы. Это главное. В мясе мы вообще никогда трудностей не испытывали, а овощи следующий обоз привезет.

— Почему мне так легко дышится? — Скит прислушался к себе и понял, что не испытывает проблем с холодом. даже наоборот, ему было немного жарко.

— Мы в городе. — как само собой разумеющееся ответил здоровяк, но увидев непонимание в глазах Скита пояснил. — А как бы наши дети выживали после рождения? Аура всех детей Севера покрывает город и не дает Северу заморозить душу. Да и Старейшина очень силен, он прогоняет Стужу.

— А как имя вашего старейшины? — вновь спросил Скит.

— Мне порой кажется, что он уже и сам не помнит этого. — хохотнул Бьёрн. но тут дверь распахнулась и в дом вошла та женщина, голос которой Скит слышал при пробуждении. Аслауг, кажется.

Женщины северян не уступали мужчинам в росте, хоть и не имели такой горы мышц, как у воинов. Но при этом их нельзя было назвать худыми. На Севере вообще худым нельзя было выжить. Мороз вынуждал иметь немного лишнего веса, чтобы согреваться. Но при этом женщин нельзя было назвать толстыми, Скит смотрел на Аслауг и признавал, что ее фигура имела ту приятную полноту, которая делает женщину милой, не уродуя ее до неповоротливости. Густой белый волос был заплетен в косу, весящую вдоль спины. В руках она несла кружку с чем-то терпко пахнущим.

— Надеюсь вы не заставите меня это пить? — спросил Скит, сам не веря этим словам.

— Если бы можно было восстановить поток энергии духа и при этом получать удовольствие, то мужчина не отличался бы от девки. — ответила целительница, и протянула покрасневшему Скиту кружку.

То как легко его смутила Аслауг, заставило Скита залпом выпить зелье из кружки, что там было налито. Горький и жгучий отвар оставил после себя неприятный вкус трав и чего-то елового, что заставило Скита скривиться от вязкого и терпкого послевкусия.

— А если бы мужчины не боялись своей слабости, то лечить их было бы куда сложнее. — улыбнулась Аслауг и вновь покинула дом.

Скит понял, что над ним издеваются, но веки уже стали тяжелыми и Скит вновь уснул. Проснулся Скит как-то резко, словно просто моргнул. Все то время, что он проспал, Скит не заметил. Сна не было, он просто пробыл в беспамятстве и пришел в себя полон сил. Руки больше не были так слабы, и Скит с легкостью встал на ноги оглядываясь в поисках своей одежды. Азалия услышав, что ее спутник пришел в себя поднялась, подскочила к Скиту начала тереться головой о его плечо. Лазурный барс выросла достаточно крупным зверем, и теперь уже Скит на ее фоне казался маленьким. Видимо Азалия тоже видела разлитую силу, и активно потребляла её для своего развития.

— Что морда, переживала за меня? — радостно проговорил Скит и обнял Азалию, целуя ее в лоб. В ответ получил кучу эмоций радости и переживаний за то, что ее спутник слишком слаб и чуть не убил себя своей же техникой. — Не переживай, малыш, что нас не убивает делает нас только сильнее. В следующий раз мы с тобой уйдем на своих ногах.

В ответ Азалия лизнула Скита, и отошла к печке, давая Скиту все же одеться. Свою одежду Скит так и не нашел, но рядом с кроватью лежали аккуратно сложенные вещи, сшитые на северный манер — кожа с меховой оторочкой, вдоль застежек имелась вязь узора из северных рун. Дверь распахнулась и в дом вошла Аслауг, застав Скита натягивающим штаны, и заставила его покраснеть уже третий раз за день.

— Ой, как будто первый раз перед женщиной стоишь. — улыбнулась целительница. — Ведешь себя как юнец. Собирайся, тебя уже заждались, в доме ярла празднество проводят в вашу честь и возвращения малыша Бьёрна.

Скит вышел на улицу и уже готовился к тому, что опять начнёт замерзать, но сильно удивился тому, что этого не произошло. За дверью все также стояла зима, но не такая лютая, о которой замерзали тело и дух. Мороз по-доброму щипал щеки, нос и мочки ушей, солнце отражалось от белого, свежевыпавшего снега, и слепило глаза. Скит с удовольствием подставил лицо морозу и прикрыл глаза от удовольствия. Азалия вышла на улицу вслед за своим спутником и уселась на снег поставив свои передние лапки на свой хвост. Впервые за долгое время Скит увидел то, что посчитал красивым. Всего один миг, и он полюбил Север, увидел его красоту, не желал бороться с ним. Приятный холод пробежался по телу Скита, Север почувствовал мысли своего гостя и ответил ему взаимностью, обещанием дружбы. Было еще что-то в этих легких, заигрывающих прикосновениях. Словно Север впервые встретил собеседника, и просил еще поговорить с ним.

— Чуть позже мы с тобой еще встретимся. — улыбнулся Скит.

Азалия ткнула Скита лбом в поясницу, подталкивая его в сторону дома откуда шел шум веселья, словно немного ревнуя, что Скит нашел себе нового безмолвного друга.

— Иду-иду, ревнивица. — засмеялся Скит, и направился на всеобщий праздник в самом большом доме.

Появление Скита на празднике осталось незамеченным. В зале играла музыка, которая сначала казалась какофонией звуков, но довольно быстро Скит почувствовал ритм музыки, и теперь она звучала гораздо мелодичнее. Все стояли в круге и что-то кричали смотря на двух стоящих в круге бойцов. Скит подошел ближе, но увидеть ему ничего не удавалось. Уже в который раз Скит почувствовал себя подростком среди взрослых людей, он достигал своим ростом не выше чем по грудь северянам, а некоторым и вовсе по пояс, и стоящие плотной стеной эти великаны не оставляли ему и шанса для того, чтобы увидеть кто вызывает такой веселый кураж у всех присутствующих. Посмотрев на Азалию Скит ударил себя по лбу за глупость, и начал шагать вверх, создавая под собой небольшие облачка, Лазурный барс не отставала от своего спутника, и стала подниматься вместе с ним.

В центре импровизированного круга боролись два северянина, Бьёрн и незнакомый ранее Скиту воин. Бьёрн ростом доставал по грудь своему сопернику. Так же в этом кругу находились и музыканты, которых услышал Скит при входе в дом. Они играли на каких-то струнных струнных инструментах, и двух барабанах, один большой, размером с того северянина, который бил в него двумя большими палками, другой северянин ладонями бил в небольшой барабан, зажатый коленями. Бьёрн и второй воин словно подстроились под эту музыку и двигались в ритме задаваемым музыкантами. Они были в человеческом облике, используя только собственные силы. На поясах были повязаны широкие кушаки, за которые борцы держали противника и пытались повалить друг друга на землю. При этом показывая чудеса ловкости и изворачивались, если так случалось, что противник одерживал верх и почти ложил на лопатки. На очередном выпаде Бьёрна, его противник хитро проскользнул под руками Бьёрна и подхватив его за пояс, дернул на себя. Бьёрн запнулся о подставленную ногу и не устоял, падая на пол и коснулся его спиной.

Раздался громогласный крик, как разочарованных, так и обрадованных проигрышем Бьёрна. Соперник протянул Бьёрну руку, и он обхватив предплечье поднялся. Они обнялись и радостно что-то выкрикивая, в общем шуме разобрать было невозможно, вышли из круга. Все стали расходиться, рассаживаясь обратно за стол. Соперник Бьёрна сел во главе стола, налил в свой кубок из рога какого-то животного что-то пахнущее медом и хмелем и поднял его над головой.

— Выпьем за Бьёрна! Из моего дома ушел медвежонок, неспособный на защиту своего дома, но вернулся матерым медведем, который чуть не уложил на спину своего отца! — после приложился к кубку, а за ним и все присутствующие. После того ка кубки опустели, с громом поставили их на стол.

— Я бы хотел поднять кубок за людей, которые помогли мне на моем пути. — поднял кубок Бьёрн. — Мы многое пережили вместе, их личный пример и наши совместные трудности проложили путь под моими ногами, который и привел меня в отчий дом. Друзья, этот кубок пью за вас!

— Ваш Скит так и не пришел в себя? — задал вопрос, как оказалось, отец Бьёрна. — Уже давно должен был проснуться.

— Он давно здесь. — ухмыльнулся в усы Бьёрн, и указал пальцем на лежащего под крышей на облаке Скита со своим барсом.

Удивленные взгляды северян сошлись на Ските. Привыкшие к тому, что нет никого выше них, великаны совсем не смотрели на вверх, оттого и не заметили продолжительное время наблюдающего за ними Скита.

— Представишь нас? — прервал установившееся молчание отец Бьёрна.

— Отец, это Скит. Капитан нашего корабля, на котором мы прибыли. — улыбаясь начал представлять Скита всем присутствующим. — Кэп, знакомься, это мой отец, ярл нашего Сногарда — Тюр.

— Рад познакомиться, ярл Тюр. — Скит спрыгнул с облака на пол и пожал протянутое предплечье Тюру.

Хотя сказать "пожал" было слишком преувеличено. Рука Скита по сравнением с рукой Тюра выглядела ветхой веточкой рядом с могучим дубом. Тюр в свою очередь обнял не предплечье Скита, а почти всю руку, пока Скит просто приложил свою ладонь к руке Тюра, пытаться ее пожать не было и смысла. Поняв всю комичность ситуации, они довольно быстро прекратили приветствовать друг друга, и Тюр вернулся за свое место во главе стола, а Скиту приветственно замахали его друзья, призывая сесть рядом.

— Кэп! — закричать Фестиций. — Иди к нам! Мор и Ву уже весь мед выпили!

Азалия тоже спрыгнула на пол, к ней подбежали дети, начал гладить и пытаться угостить сладкими булками. Лазурный барс прикрыла глаза и подставляла голову под детские ласки, радостно урча. Дети были в восторге от большой кошки, и подбегали к родителям с просьбой завести дома такую же. Пир же продолжился с утроенной силой. Играла музыка, кто-то пел, как показалось Скиту, балладу о боге-медведе. Вот Фест вышел в центр зала и начал танцевать подстраиваясь под музыку. Северяне начали выбивать ритм стуча кубками по столу, подыгрывая Фесту и его танцу. Вскоре к танцующему Фестицию стали присоединяться девушки выходя в центр зала и кружа в танце. Девушки брали воинов и выводили их, чтобы присоединится к танцу. Кто-то пытался подойти к Скиту, но лежащая рядом Азалия угрожающе показывала зубы, и желающие позвать Скита тут же пропадали.

А после, как-то незаметно все стали расходиться. Кто-то парами, кто-то в одиночестве, хотя таких и было меньше, дети Севера расходились по домам, уединяясь и выпускали разгоряченный разум, даря любовь тем, с кем ушли с пиршества. И вот еще недавно гремящий радостью и весельем дом опустел, оставляя Скита и Азалию в одиночестве. Уставшая от шума, детей и нападок на своего спутника, Азалия уснула положив голову на колени Скита, а тот задумавшись о чем-то своем, нежно гладил Лазурного барса между ушей. Но отдохнуть от всего им так и не удалось, потому что в дом вошла Аслауг.

— Отдыхаете? Неужели наше празднование настолько утомительно для южан? — с какой-то не понятной интонацией, толи издеваясь, толи искренне, спросила она.

— На Севере вообще ничего не дается легко. — с легкой улыбкой ответил Скит.

— Привыкнешь. — как-то слишком серьезно ответила Аслауг, и немного подумав о чем-то своем помахала Скиту рукой зовя подойти. — Тебя Старейшина зовет, хочет поговорить с тобой.

— Ну раз зовет, что почему бы не поговорить. — пожал плечами Скит и встал на ноги. Азалия мгновенно проснулась и пошла вслед за своим спутником.

До дома Старейшины шли молча. Аслауг была не разговорчива, а Скит оглядывался по сторонам и разглядывал город. На улице стояла ночь, и Сногард выглядел волшебно, словно в сказке. Под светом звезд и луны, снег переливался под ногами, а хруст под ногами навивал легкую грусть. Мороз слегка щипал щеки как-бы напоминая, что нельзя расслабляться и забывать на чьей земле ты находишься. К дому Старейшины подошли быстро, он стоял не далеко от дома в котором проводилось празднование в честь вернувшегося Бьёрна. Аслауг молча указала на дверь, но сама заходить не стала. Скит открыл дверь и оказался в плохо освещенном доме, остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку.

— Заходи, не стой в дверях. — прозвучал громкий и твердый голос.

Ожидания Скита не оправдались и Старейшина оказался не дряхлым стариком, а крепким мужчиной, телосложением не уступавший Тюру, отцу Бьёрна. Хотя все же разница в возрасте была видна сразу. Голова седая настолько, что казалась белой как снег, лицо испещрено шрамами и морщинами, а в глазах виднелись века сражений, не знавших мирной жизни. Такие глаза в которых виднелась древность и вековая мудрость Скиту еще не приходилось видеть, это восхищало и пугало одновременно. И незаживающая рана, боль которой не может заглушить ни одна, даже самая страшная рана, ведь это рана была глубоко в душе старого воина.

— Чего замер? Неужели человек, который одним ударом уничтожил десяток Ледяных великанов, а вместе с ними и полкилометра моих земель, испугался простого старика? — с насмешкой произнес хозяин дома.

— До простого старика тебе так же далеко, как и мне до бога. — поборол оцепенение Скит.

В ответ на его слова Старейшина внимательно посмотрел на Скита, а затем задумчива произнес:

— Гораздо ближе, нежели ты сам думаешь. — сказал Старейшина, и замолчал ожидая чего-то, но после пары минут молчания недовольно проговорил. — Там откуда ты родом, не принято представляться, чужак?

— Об этом я не помню. — пожал он плечами. — Меня зовут Скит.

— Я не спросил как тебя зовут. — не согласно покачал головой хозяин дома. — Как твое имя?

— Я же сказал… — начал говорить Скит, но его перебили.

— Так тебя назвали когда нашли. — произнес Старейшина. — Но как звучит твое имя?

— Моё имя? — задумчиво произнес Скит — Я его не знаю, ничего не помню о своей прошлой жизни.

— Лжешь. — резко сказал старик, повышая голос. — Ты отказываешься вспоминать!

— Я не помню! — повысил голос Скит.

— Это ты так думаешь. — вновь спокойно произнес Старейшина. — Я смотрю у тебя трубка имеется. Хороший табачок уважаешь?

— А как же! Вот только не успел себе приобрести, поэтому ничем угостить не могу. — развел в стороны руки Скит.

— Не страшно. Угощу тебя своим. — и немного понизив голос, заговорщически произнес. — Я его сам выращиваю, приходится тратить немного сил на это, поэтому температура на улице на пару градусов ниже.

После он развернулся и взял откуда-то из тени мешочек с приятно пахнущим табаком, следом достал курительную трубку и начал ловко набивать табаком. Протянул мешочек Скиту, и тот взял из мешочка, показавшемся Скиту небольшой сумкой, небольшую щепотку приятно пахнущего табака, и набил свою трубку. Старейшина приложил палец к трубке и табак задымился. Увидев удивленный взгляд Скита улыбнулся и произнес:

— Хороший фокус. — начал разъяснять увиденное Скитом. — Никто из моих детей не обладает сутью стихии огня. но сырой силой можно заставить загореться бумагу или табак. Просто постарайся повысить его температуру, и сможешь высечь слабую искру.

Скит попробовал повторить то, что только что увидел, но пара попыток ни к чему не привело и Скит махнув рукой просто закурил от лучины. Табак и вправду был хорош, от долгого воздержания от табака, голова слегка загудела, и Скит прислонился к стенке, присесть ему так и не предложили, а потому Скит так и остался стоять на ногах. Но гул в голове так и нарастал, стоять было все тяжелее, комната пошла кругом и Скит упал на колено.

— Крепкий у тебя табак, старик. — попытался проговорить Скит, но смог выдавить из себя только мычание.

— Нет, это ты для моего табака слишком слабый. — непонятно как Старейшина понял, что ему пытался сказать Скит. — Ну как? Вспоминаешь как твое имя? Нет? Ну тогда затянись еще. — сказал Старейшина, и выдохнул сизым дымом в лицо Скиту.

Табачного дыма оказалось так много, что Скит перестал видеть даже пол, к которому его с такой силой клонило, но он сопротивлялся и старался встать на ноги, но его борьба оказалась бесплодной, и Скит все же столкнулся с полом и потерял сознание.