Сказки древнего леса

Лесная дорога

За рекой было огромное поле, засеянное клевером. Огромные красные соцветия чем-то напоминали Василисе шмелей. Круглые, пушистые…

Ваня сорвал красный клеверный шар и, выдернув из него один цветок, протянул его Василисе, а другой передал Димке:

- Попробуйте – нужно втянуть в себя сладкую капельку, которая находится на конце трубочки. Это очень вкусно, - он показал пример, и вскоре друзья уже вовсю лакомились вкусным клеверным соком. Маленькие сладкие капельки таяли во рту, оставляя еле уловимый цветочно-травяной аромат.

- Никогда не думал, что это может быть так вкусно, - сказал Димка, с трудом оторвавшись от лакомства. – В городе тоже клевер растет – теперь будем лакомиться.

- С ума сошел? – Ваня даже для наглядности пальцем у виска покрутил. – Здесь клевер чистый, настоящий, а там на нем грязь, пыль и всякая другая отрава. Заболеете оба!

- И то верно, - поддержала его Василиса, срывая еще один красный шар. – Не будем есть грязный клевер, особенно сейчас, когда вокруг чистого полно!

- Кстати, если вы еще не знаете, мы сейчас идем по Шахову полю, - просветил их Ваня.

- Шахово поле? Тут что, шах на слонах ездил? – пошутил Димка.

- Для слонов тут холодновато, - заметил Ваня. – А название это старое. Тут раньше деревня была – Шахово. Вот теперь ее нет, а название на поле перешло. Признаться, сколько себя помню – всегда деревня так называлась. А что еще раньше было – не знаю, не интересовался как-то… - он покраснел, словно устыдился своего незнания.

- А ты что, застал эту деревню? – удивилась Василиса. – Тут же ничего уже от нее не осталась, ни бревнышка, ни кирпичика. Я думала, она здесь была не меньше, чем лет десять назад…

Ваня споткнулся и закашлялся.

- Не… Деревню я, конечно, не застал, - сказал он излишне торопливо. – Я имел в виду поле – оно всегда так называлось, сколько себя помню. Мне про деревню бабушка рассказывала. Тут про Шахово вообще столько жути рассказывают. Говорят, страшные там дела творились.

- Расскажи! – тут же пристал к нему Димка – большой любитель страшных историй.

- Потом расскажу. Днем не интересно, - отмахнулся от него Ваня.

- Да-да-да! А давайте на Затоке заночуем! – предложил Димка. – Нас все равно отпустили на ночь, откуда они узнают, что мы не у тебя в гостях были?

- Я так и собирался сделать. Потому и отпрашивал вас. Заметьте – все обещания выполняю – на болото мы не идем! – мальчишка, похоже, был весьма доволен своей проделкой. – У меня на ночь такие планы…

- Расскажи! – в один голос потребовали двойняшки.

- Нет уж, терпите! Я сказал – сюрприз, значит – сюрприз!

- Тоже мне, конспиратор, - фыркнула Василиса. Ваня в ответ показал ей язык и отпрыгнул, уворачиваясь от затрещины.

- Не попала, не попала! – вредный мальчишка показал ей «нос» и припустил по полю. Лиса хихикнула, но догонять не стала – все равно не угнаться.

Так, обмениваясь шутками и дразнилками, они пересекли поле и опять зашли в лес. Здесь никакого бурелома уже не было, напротив, было очень чисто и темно – пушистые ели закрывали своими роскошными лапами свет. Прочая лесная растительность, видимо, не готова была к таким условиям, потому кроме низенькой травки, похожей на заморенный клевер, в ельнике больше ничего не росло. Зато этой травки там было видимо-невидимо. Она образовывала скопления, немного напоминающие по виду маленькие зеленые коврики.

Ваня сорвал несколько травинок и тут же с удовольствием их съел.

- Кисленько! – сказал он удивленным ребятам. – Это заячья капуста. Она вкусная и полезная. Ее по-другому еще кислицей называют.

Димка тут же сорвал себе целый пучок листьев и принялся их уминать. Василиса осторожно взяла у него один листочек и попробовала.

- Ой… вкус почти как у щавеля! – удивилась она.

- Ну да, у меня бабушка иногда кладет кислицу в яичницу вместо щавеля – точно так же вкусно, - сообщил ей Ваня, пережевывая очередную порцию заячьей капусты.

- Вот мы сейчас наедимся этой «капусты» и станем зайцами! – заявил Димка и скорчил страшную морду, пытаясь изобразить каким он станет зайцем.

Ванька рассмеялся:

- С такой физиономией ты больше похож на рысь, которую вот-вот стошнит! – заявил он.

- Почему это? – обиделся Димка.

Василиса присмотрелась к брату и засмеялась:

- У тебя волосы рядом с ушами как кисточки у рыси торчат! – объяснил ему все Ваня.

Димка тут же бросился приглаживать свою шевелюру.

- А я ни разу не пробовала яичницу с щавелем, - сказала Василиса, возвращаясь к прерванному разговору.

- Так попробуй, или я бабушку попрошу – она приготовит. Там не только щавель. Готовится все просто – режешь зеленый лук, поджариваешь его, чтобы мягким стал, потом к нему добавляешь щавель или заячью капусту, мешаешь все, а потом заливаешь яйцом. Ничего сложного. Я часто это на завтрак готовлю.

- Сам? – удивился Димка. Для него даже яичница казалась верхом кулинарного искусства.

- Сам, конечно, - кивнул Ваня.

- Вот и умничка, не то, что некоторые, которые бутерброд намазать не в состоянии! – поддела брата Лиса.

- Бутерброды мазать я умею, а готовить – это для девчонок! – заявил Димка.

- А если рядом девчонки нет – будешь голодным сидеть? – спросил Ваня.

- Нет, бутерброд намажу! – ответил ему Димка и сам рассмеялся.

- А хотите, я вам фокус покажу? – предложил Ваня.

- Покажи! – опять одновременно ответили ему двойняшки.

Мальчишка подошел к очередному зеленому «коврику» из кислицы и сказал:

- Смотрите внимательно на листья. Видите, они сейчас развернуты и напоминают клевер?

Дети кивнули.

- А теперь я сделаю вот так, - Ваня провел рукой по поверхности зеленого «коврика». И дети ахнули. Тоненькие зеленые листики начали закрываться прямо у них на глазах. Вскоре «коврик» приобрел прореженный вид.

- Как это ты сделал? – поинтересовалась Василиса.

- Легко. Вы тоже так можете – просто кислица такая травка боязливая. Если притронуться к ее листикам, она их сама смыкает.

- Вот это да, - ошарашено сказал Димка и побежал к ближайшему скоплению заячьей капусты, чтобы проверить слова Вани.

За ним побежала и Василиса. Она себе тоже выбрала маленькую зеленую полянку для экспериментов. В ответ на прикосновение ее руки, трилистники кислицы начали смыкаться – восторгам не было границ. Лиса тут же начала себя воображать всемогущей волшебницей, которой послушны лесные травы. А что? Может и получится ей стать магом. Только волка сначала нужно упросить, чтоб научил. До отъезда родителей она еще раз видела своего серого должника, когда ходила в лес на сей раз с мамой, папой и братом. И тогда она опять принесла целую корзину грибов, в отличие от остальных грибников, которым не так «повезло». Волк охотно показывал грибные места, но отвечать на просьбы девочки не торопился: делал вид, что ничего не понимает. Только Василиса точно знала: притворяется серый хитрюга. Все он понимает. Лиса прислушалась. До нее донеслось отдаленное журчание воды. Димка, похоже, тоже его услышал.

- Мы опять на Осьму пришли? – спросил Димка друга.

- Да, только выше по течению. Мы сейчас около старой мельницы, - сообщил ему Ваня.

- Здесь мельница есть? – заинтересовалась Василиса.

- Была. Еще когда Шахово существовало. Теперь-то от нее одни сваи остались.

- Давай все равно посмотрим, - попросил Димка.

- Если хочешь, давай, тут близко, - пожал плечами Ваня и свернул направо.

Они прошли метров сто, когда им открылся обрывистый берег, а внизу журчала Осьмушка, перебегая по небольшим порожкам. Здесь она была глубже и шире. Дна видно не было, а на поверхности торчали верхушки двух огромных свай.

- Тут глубоко? Можно купаться? – обрадовалась Лиса.

- Здесь омут. Но очень вас прошу – не надо здесь купаться. Со дна до сих пор всякие доски могут торчать, да и глубоко очень. Опасно! – сурово ответил Ваня.

- Ты чего такой занудный? – насупилась девочка. – Прямо как мама: тут опасно, там опасно. Я, между прочим, в бассейн хожу и хорошо плаваю. И Димка тоже. И вообще… Вот прямо сейчас и здесь искупаюсь – зажарилась уже вся! – она принялась расшнуровывать кроссовки.

- А на дне могут лежать сокровища! – подхватил ее идею Димка. – Сейчас поднырну.

- Даже не вздумайте! – рассердился Ваня. – Полезете в воду, и я тогда больше никуда вас не поведу. И на Затоку тоже! Между прочим, я за вас отвечаю.

- Ты серьезно? – расстроилась Василиса. – Никогда не думала, что ты можешь быть таким… занудой, - она зашнуровала кроссовки.

- И правда, Вань, ты как-то уже слишком… - повел плечом Дима. – Чего там может быть, в этом омуте? Он, может, и глубокий, да только тут в ширину метров пять от силы будет. Где здесь тонуть-то?

- В водоворот затянет, и утонете, - сказал Ваня и, повернувшись спиной к реке, зашагал прочь от опасного места. Дети, поскучнев, последовали за ним.

- Обещайте мне, что без меня сюда ходить не будете, - попросил через некоторое время Ваня.

- Обещаю! – сказала Лиса, скрестив пальцы за спиной. Это у них с Димкой обычай такой был. Когда нужно соврать, нужно было пальцы скрестить и тогда вроде как ничего, вроде как и совесть не мучает.

- Обещаю! – сказал Димка, повторив жест сестры.

Ваня ничего не заметил, или просто не понял, а потому тут же повеселел, даже какую-то песенку под нос мурлыкать начал. Василиса прислушивалась к ее словам, но никак не могла понять, на каком языке он поет. Вроде и на русском, но как-то не совсем.

Наконец, любопытство взяло верх, и она спросила:

- Вань, а что ты такое поешь? Это не на русском языке?

- Хорватский, - ответил мальчик, будто это было в порядке вещей. – Но могу и на русском петь. Языки в целом-то очень похожи, - и он без особых проблем перешел на русский. Мотив у песни был не так чтобы сильно затейливый, но чувствовалась в ней старина.

- Красивая песенка, - сказала Лиса. – А Ладо – это имя той богини, которая была первой берегиней?

- Ага, - кивнул Ваня. – Ладо – это просто такое обращение было к ней на древнерусском языке.

- А откуда ты хорватский знаешь? – заинтересовался Димка.

- У отца был друг-хорват, он и научил, - пожал плечами Ваня. – О, кажется, я знаю, чем вас развлечь! – сказал он через несколько минут и, покопавшись в кармане, вытянул оттуда небольшую деревянную трубочку.

- Ой… флейта! – подпрыгнул Димка, приглядевшись к ней. – Дай поиграть!

- Сам ты, флейта, - передразнила его Лиса и щелкнула по протянутым рукам. – Это свирель. Ты что, Ваня, еще и на свирели играть умеешь?

- Совсем немножко – меня бабушка научила, - ответил мальчишка и опять покраснел. – Хотите, могу сыграть вам что-нибудь?

- Да! – подпрыгнул Димка. – Только можно мне тоже попробовать… ну потом, позже?

- Можно, - улыбнулся Ваня и заиграл.

Мелодия у него вышла на диво: озорная, веселая, бесшабашная. В самый раз для летней прогулки по лесу. Лиса на ходу пыталась подтанцовывать, Димка хлопал в ладоши. Когда музыка закончилась, дети рассмеялись: какой-то пичужке так понравилась песенка, что она увлеклась подпеванием и продолжила выводить свои подражательные трели после того, как Ваня перестал играть. Услышав детский смех, пичужка смутилась и умолкла. Обиделась, наверное.

Василиса попросила Ваню развлечь их еще какой-нибудь мелодией. И понеслось. Как оказалось, мальчик отлично играл на своей свирели и знал очень много разных композиций, а, может, даже и на ходу их выдумывал. Поэтому время летело, словно стрела из тугого лука, а дорога уводила путешественников все дальше и дальше от дома. Когда они вышли из леса, время близилось к раннему ужину или позднему обеду, как посмотреть. Перед ними раскинулось узкое заброшенное поле с тремя развалившимися домиками, а вдалеке виднелись какие-то низкорослые деревья, судя по всему высаженные нарочно.

- Вот мы и вышли к усадьбе, - обрадовал их Ваня. – Вон, видите, заброшенный сад. Старые яблони еще помнят, как тут все было раньше.

- А где усадьба? – непонимающе огляделся вокруг Димка. В самом деле, нельзя же было посчитать те заброшенные деревянные дома усадьбой.

- Так нет ее больше, - пожал плечами Ваня. – Давно уже нет. Вон там она стояла, - он указал рукой в сторону сада. - Чуть поодаль от деревьев. Красивая была. Белокаменная. Помещик жил там богатый – на его деньги церковь на Затоке и построили – там несколько зданий, колокольня. Такое и в городе не вдруг сыщешь. Село было богатое. А потом здесь все в упадок пришло – в церкви хранилище сделали, потом завод какой-то… Варвары…

- Да, жалко. Правда, с другой стороны, после революции не до церквей было – самим бы выжить, - сказала Лиса. – Церковь же живет за счет людских пожертвований, а если их нет, то кто ее содержать будет? Какой тогда прок в огромных зданиях и храмах?

Ваня только головой в ответ покачал.

- Здесь дело не в пользе, а в смысле. Люди сначала рушили капища, сжигали и гнали своих богов, предавали их из-за нового единого бога, а потом и его, пришлого, постигла та же судьба. Видно, в саму человеческую породу заложено предательство.

- И вовсе это неправда! – возмутилась Лиса. – Я, к примеру, тоже человек, но при этом считаю, что предательство – это то, единственное, чего нельзя простить никому, даже себе. Предавший раз, предаст снова. Это как… как привычка ручки грызть – если уж начал так делать, то дальше вроде и не хочешь, а получается само собой.

- Это предательство было куда страшнее – не один человек предал, предал весь народ, - сказал Ваня, и было в его лице и голосе что-то такое, что Василиса от него отшатнулась. Ей вдруг показалось, что не знакомый мальчишка из соседней деревни сказал эту фразу, а один из позабытых древних богов.

- Слушайте, мне уже скучно стало с вами. Предали, предали, боги одни, другие, -заворчал Димка. - Может, пойдем, посмотрим, где была эта усадьба? Вдруг от нее что-то осталось?

Мальчишка свернул с вытоптанной тропинки и проворно устремился к стоящим неподалеку деревьям.

- Димка, осторожно, там где-то два старых колодца под травой, не свались туда, - крикнул ему вдогонку Ванька и припустил за другом. Василиса пошла за ними. Она старалась идти за мальчиками след в след. В старый колодец ей проваливаться не хотелось. Димка добежал до низенького раскидистого дерева и юркнул под его ветви.

- Лиска! Иди сюда! – крикнул он сестре.

Когда Василиса до них дошла, мальчишки уже расположились на привал. Яблонька была низенькая и старая. Ее ветви клонились к земле, образуя своего рода беседку, где было сухо и в то же время не припекало солнце.

- В августе на ней будет много яблочек-дичков. Они мелкие и кислые, но из них получается очень вкусный компот, - рассказал Ваня. – И если над костром запечь, тоже пальчики оближешь.

- Вань, расскажи про твоих родителей, - неожиданно попросила Василиса. – Кто они такие? Я слышала, твой папа шофером работает, а мама?

- Умерла, - сказал Ваня и посмурнел.

- Ой… прости, - смутилась Лиса. Она совсем не хотела причинять своему другу боль, но его поведение иногда казалось ей странным, и девочка никак не могла понять причины этого. Теперь, кажется, все стало ясно.

- Ничего. Это было уже очень давно, - пожал плечами Ваня, но разговор после этого сам собой прервался. Мальчишка вытащил из кармана куртки пакетик с ванильными сухарями. – Наш обед, - сказал он и передал угощение Димке.

Немного перекусив, двинулись дальше. По словам Вани, до Затоки оставалось совсем немного. Дорога, на которую они вскоре выбрались, пересекала поле и опять уходила в лес. Вступив на нее, ребята пожалели, что не идут как раньше через чащу. Это была разбитая грунтовая дорога, с огромными лужами и колдобинами. Глина налипала на кроссовки, делая их неподъемными. У Василисы обувь и вовсе моментально промокла – она оступилась и по щиколотку провалилась в одну из рытвин, наполненную грязной водой.

Процитировала Василиса одно из запомнившихся ей стихотворений Бернса. Она как раз вчера закончила читать сборник переводов Маршака и это стихотворение в числе прочих ей очень глянулось. Как оказалось – в тему.

- Да какой тут местный народ? – хмыкнул Ванька. – Тут почти никого и нет. Только заброшенные дома, да пара-трое стариков на много километров вокруг. Дорога старая-престарая. Правда, в сенокос тут ездят грузовики, но от этого еще хуже. Они только грязи больше создают.

Постепенно дорога выправлялась, становилась суше и шла вгору. У Василисы с непривычки начали болеть ноги. Димка тоже стал ощутимо прихрамывать.

- Долго еще? – спросила Лиса у Вани, когда стало совсем невмоготу.

- Почти пришли, потерпи. Я же предупреждал – Затока далеко, - ответил он.

Вскоре деревья начали расступаться, и впереди показалось еще одно поле. Василиса сделала еще несколько шагов и ахнула – там, дальше, среди деревьев возвышался старый шпиль церкви. Было в этом что-то… волшебное, необыкновенное, загадочное и очень старое. Казалось, время здесь, на этом поле застыло, загустело. Лиса закрыла глаза, и ей показалось, что она даже слышит голоса тех людей, что когда-то ходили и ездили здесь, слышит колокольный звон, скрип повозок… Кто-то взял ее за руку. Она вздрогнула от неожиданности. Это был Димка.

- Ты слышишь? – спросил он.

Василиса кивнула.

Двойняшки одновременно повернулись к Ване.

- Что такое? – спросил он недоуменно.

- Ты что, не слышишь? Тут люди. Только мы их не видим, - испуганно сказала Лиса. – Но они вокруг нас.

Мальчик изумленно посмотрел на нее, потом на Димку.

- Хотите сказать, что вы их слышите? – спросил он.

- А ты нет, что ли? – фыркнул Димка.

- Я – это одно, а вы… Словом, странно, что вы слышите. Недаром вас Беляна приметила.

- Но что все это значит? – спросила Василиса.

- Солнцестояние скоро… - задумчиво сказал Ваня. – А тут место особое. То ли еще будет с двадцать первого по двадцать четвертое. В это время сюда местные и заходить-то боятся. Но они ничего не слышат, просто страшно им и все. А вы слышите. Я не знаю, что это значит, но это может быть важно. Мне надо с отцом… - он запнулся. - В смысле, с бабушкой поговорить. Что еще она скажет? Пойдем дальше, к церкви. Дело уже к вечеру, а нам нужно осмотреться, да и на ночлег устроится.

Ваня устремился к храму, ребята последовали за ним.

Пройдя буквально несколько шагов, Димка заметил, что в пыли что-то слабо блеснуло. Он наклонился и поднял маленький серебристый кружочек. Собственно, кружочком его можно было назвать с большой натяжкой, его форма была не совсем правильной. На одной стороне находки можно было разглядеть какого-то смешного человека, судя по всему, со щитом и мечом. Другая сторона сохранилась хуже, но все равно можно было разглядеть того же самого человечка, с той лишь разницей, что он, судя по всему, переложил меч на плечо, а вместо щита взял какую-то короткую палку.

- Смотрите, что я нашел! – крикнул Димка, бегом догоняя ушедших вперед Ваню и Василису.

- Это какая-то висюлька, наверное, от украшения, - предположила Лиса, рассмотрев его находку. – Отломилась, вот и выбросили.

- Можно посмотреть? – спросил Ваня. Димка пожал плечами и протянул ему «висюльку». Лиса заметила, что Ванька чем-то очень взволнован. У него даже руки тряслись, когда он брал у друга этот, с виду совершенно безобидный, кусочек металла.

- Это что-то непростое? – спросила Василиса, заметив, его волнение.

- Она вот так и лежала на дороге? – повернулся Ваня к Димке, словно не услышав заданного вопроса.

- Ну да, я шел, шел. Смотрю – блестит что-то. Подобрал. Вот и все.

Ваня, как завороженный, вертел кругляш в руках, словно что-то решая для себя.

- Это не «висюлька». Это полушка. Очень старая монетка, - сказал он, наконец. – Дим… - мальчишка вскинулся, словно хотел о чем-то спросить, но потом передумал и понурился. – Знаешь, эта монетка непростая. Сам понимаешь, не с чего ей здесь было взяться. Тут в те времена и деревень-то не было, разве хутор какой затерянный. А если учесть, какое сейчас число и время… Береги ее и никому не отдавай, и не продавай. Такие вещи должны быть у того, кого они выбрали.

- А что мне с ней делать? – удивился Димка. – С другой стороны, она красивая, я хочу ее Лисе подарить. Провертим в ней маленькую дырочку, и будет у нее подвеска. Чем плохо?

- Подвеска? Что ж, это мысль, - с видимым облегчением выдохнул Ваня. – Думаю, что это даже хорошая идея, Василиса – твоя родная сестра, так что большого ущерба быть не должно. Лис, тебе понравилась бы такое украшение?

- Конечно! Ее можно еще зубным порошком почистить, и будет красиво! – обрадовалась Василиса.

- Отлично! Вернемся, я сам все устрою – у меня есть шило нужного размера, - предложил Ваня.

- Вот и договорились, - обрадовался Димка. – Лисе достанется подвеска, и она будет ее хранить и никому не отдаст, правда?

- Еще чего. Я такими редкостями не разбрасываюсь, - фыркнула девочка. - А сколько этой монетке может быть лет?

Ваня не ответил ей ничего. Просто неопределенно повел плечами и рукой указал на храм, мол, хватит лясы точить, нужно идти. До здания оставалось метров пятьсот, не больше.