Скайгард

История девятая. ВОЗРОЖДЕНИЕ

Экран в конференц-зале погас. Некоторое время Шеденберг разглядывал пилотов и техников, собравшихся здесь, чтобы выслушать обращение Фрейзера к персоналу «Скайгард». Ничего нового не прозвучало, речь в общем и целом повторяла все то, что было сказано двумя днями раньше, во время официального заявления правительства о прекращении программы «Скайгард» и передаче функций по обеспечению безопасности в околопланетном пространстве армии. Большинство обитателей станции встретили новость относительно спокойно. Джад был прав: нечто такое давно витало в воздухе, и люди морально были готовы к нерадостным известиям.

Хотя следовало признать, что не всем решение правительства пришлось не по вкусу. Отбор в ФКА был достаточно суровым, и даже в худшие годы, когда количество претендентов явно недотягивало до уровня потребностей Флота, руководство Академии не снижало уровень требований. Многие из тех, кто не против был бы получить армейские льготы (особо привлекательные в мирное время), не сумели пройти отбора. Теперь они получат свой шанс.

Сама Катя намеревалась этим воспользоваться. Возвращение на Сибириаду не стоило рассматривать как радужную перспективу — допустим, Ленка-то проблем иметь не будет. Ее драгоценный папа начнет активно вовлекать повзрослевшую, и как он надеется, поумневшую дочурку к семейному бизнесу, и госпоже Градовой (ох, недолго ей носить эту фамилию!) скучать не придется. Снежка… ну, с ней все ясно. Получив своего возлюбленного, по сути, обратно с того света, девушка не намеревалась более выпускать его из вида. Похоже, выбора «делать предложение или нет» перед Келфером более не стояло — все решилось без его участия, и теперь оставалось только назначить дату.

Предположение Кати, сделанное лишь чтобы успокоить Снежану, оказалось совершенно верным. Как только стало ясно, что приближающийся объект — истребитель амстад, первым порывом Джада было поднять свой крошечный истребитель и… Ну, вариантов было два. Первый — геройски погибнуть в бою. Второй — тоже погибнуть в бою, только по-глупому, не успев сделать ни единого удачного выстрела. Учитывая уровень вооружения и защитных полей истребителя класса «О'ссэ», второй исход следовало рассматривать как более вероятный. Вряд ли эти мысли остановили бы рыжего капитана, но Карелин подкинул идею получше (все-таки идея принадлежала не Джаду). План отправить бесполезный истребитель на верную гибель, и тем самым укрыть шаттл радиоактивным облаком, способным надежно замаскировать корабль от сканеров противника, был принят Келфером на «ура». Еще и потому, что имелся совершенно законный… ну, почти законный повод избавиться от осточертевшего «Стража».

Пока Джад лихорадочно настраивал тупой автопилот истребителя, Карелин вырубил все системы шаттла, кроме жизнеобеспечения. Пассажиры прильнули к иллюминаторам — как раз вовремя, чтобы в полной мере насладиться серией разрывов. По всей видимости, наблюдать картину стрельб по безобидным астероидам было приятней, чем ощущать себя целью ракетной атаки. Хорошо хоть пассажиры не ударились в панику. По словам Келфера, основная заслуга в этом принадлежала Игорю… Учитывая, что рыжий никогда не упускал возможности преувеличить собственную значимость, такое признание дорогого стоило.

— Итак, господа, вы все поняли?

Похоже, что ответы Шеденберга не интересовали. А вот сам он явно имел что сказать:

— Эту мармеладную историю подкинули налогоплательщикам. Но вам я хочу сказать кое-что другое. Вы — дерьмо. Не только вы, сидящие здесь, но и вся программа «Скайгард» в целом. И если кто-то до сих пор не понял, в чем тут дело, значит, ваш интеллектуальный уровень еще ниже, чем я предполагал.

Полковник встал, и оперся кулаками о стол. Взгляд его был мрачен.

— Все вы знаете, что Флот переживал не лучшие времена. Снижение финансирования, падение популярности и так далее, не буду объяснять прописные истины. Практически все колонии, кроме расположенных в непосредственной близости от независимых миров, неоднократно выступали против увеличения бюджета Флота. Поэтому и было принято решение передать часть функций армии гражданским. К чему это привело? За пять неполных лет пилоты «Скайгард» зарекомендовали себя с самой…

Он сделал многозначительную паузу, дождался появления на лицах пилотов самодовольного выражения и продолжил:

— …с самой плохой стороны. Да, я не оговорился. Более пяти сотен жалоб от планетарных администраций. Боевые стрельбы над жилыми кварталами… да-да, капитан Шелест, это о вас. Многочисленные превышения полномочий при досмотре судов. Три десятка случаев умышленной порчи частной собственности… Шелест, это тоже о вас. После инцидента на борту «Таррагоны» ремонт корабля обошелся в сумму, превышающую ваше годичное жалованье в сорок раз. Причем страховая компания отказалась производить выплату в связи с обнаружением на борту запрещенного груза. Разумеется, десантники провели бы операцию куда чище… Подобные инциденты имели место и на других базах «Скайгард». Семьдесят два случая ареста служащих «Скайгард» планетарной полицией. И так далее. Также стоит обратить внимание на мелочи — скажем, неряшливость…

По крайней мере два десятка голов повернулись в сторону Джада, явившегося на брифинг в насквозь промасленном комбинезоне — последние сутки он практически не вылезал из недр новенькой «Мантикоры». Послышались смешки.

— Теперь рассмотрим финансовую сторону вопроса. Практически все претензии планетарных администраций и частных компаний к «Скайгард» были в той или иной степени проигнорированы. Финансирование программы осуществляется частично из средств благотворительного фонда, частично — из бюджета Флота. И в том и в другом случае получить значительные компенсации истцам не удалось. В общем, претензий к «Скайгард» было более чем достаточно.

Поэтому, когда Руденко объявил о своих планах свернуть программу, он встретил полное понимание со стороны большинства колоний. При всех своих большей частью надуманных недостатках Флот обладает и рядом преимуществ. Дисциплина. Ответственность. Единоначалие. И так далее.

Он снова помолчал, затем криво усмехнулся:

— Надеюсь, вы поняли. Вы, отребье, собраны здесь для того, чтобы напугать планетарные администрации до поросячьего визга. Так, чтобы они сами просили Федерацию вновь переложить обязанности по околопланетному патрулированию на армию. Чтобы умоляли об этом. Поздравляю, вам это удалось. Я не слишком одобряю идею привлечь вас во Флот. Но мною получены четкие распоряжения, и не в моей власти их отменить. Флот готов принять желающих. У вас неделя на принятие решения…

— Ха! — Джад повернулся к Кате. — Все уже все решили. Спорим, у тебя все документы приготовлены еще вчера?

— Считай, что ты выиграл, — хмыкнула Шелест. — Теперь, когда от «Маргаритки» остались одни обломки, я не могу запретить Снежке войти в состав твоего экипажа.

— Знаешь… — Джад замялся, — я поговорил со Снежаной. После нашего последнего приключения я вдруг понял, что… черт, как бы это сказать без лишней патетики…

— Что тебе будет намного спокойнее, если жена будет ждать тебя в тихой гавани. И не подставлять свою голову под лазерные разряды амстад, верно?

— Ну, в общем, где-то так. И она со мной согласилась, тем более что сейчас на станции будет базироваться полная эскадрилья, среди техников много вакансий. Мастерсон уже предложил ей на выбор несколько должностей. И я подумал, что ты, наверное, права. Может, мне и будет не хватать жены в штурманском кресле…

— Жены? — насмешливо прищурилась Катя.

— Ах да… вот… — Он сунул руку в карман комбинезона и вытащил сияющий золотым тиснением кусочек картона. Как и следовало ожидать, бумага местами была изрядно заляпана маслом. — Капитан Шелест, имею честь официально пригласить вас на торжество, посвященное нашему со Снежаной бракосочетанию. Послезавтра.

— Ну, слава богу! — картинно воздела руки Катя. — Свершилось! Джад, Снежка! Мои поздравления! Вы уже думали насчет медового месяца?

— Еще нет, — пожала плечами Снежана. — К тому же у нас другие планы…

Вчера Лена получила очередное сообщение от папаши.

— Да, я в курсе… правда, деталей не знаю.

— Да какие там детали! Опять зовет домой. Просто изменилась ситуация: «Маргаритка» разбита, я перехожу в технический состав. Знаешь, Кать, полеты — это и в самом деле не мое. Мне больше нравится копаться в железках. Было здорово, но мне хочется иметь дом, а Шеденберг сказал, что супружеским парам выделяется жилая секция класса «В»… это уже что-то. Ну а в будущем, если поднакопить денег, то можно купить дом где-нибудь в одной из колоний.

— Кстати, этот Ссарах Дар говорил что-то насчет компенсации. Не в курсе, чем все закончилось? Вроде бы амстад проторчал на станции почти шесть часов, а Стивенс говорил, что Шеденберг затребовал прямой ГР-канал с Землей.

— X м… вообще говоря, полковник на меня как-то странно посмотрел. Но ничего не сказал. Только знаешь, я бы не стала на что-то рассчитывать. Кое-какую компенсацию Флоту амстад, весьма вероятно, и выплатят — за два уничтоженных корабля. Но формально они ни в чем не виноваты. Я тут с помощью Лены кое-что накопала в Сети… из закрытых источников. В общем, ты все поняла верно: каждый амстад с рождения чувствует информационное поле сородичей с любого расстояния. Не то чтобы посредством этого чувства можно было управлять инсектами, скорее это просто ощущение, что ты не один.

— То есть, если амстад утрачивает связь со своей расой, это хуже, чем слепота и глухота одновременно.

— Именно так. Они не то чтобы сходят с ума, просто время для них как бы останавливается. И этот пилот… он пострадал еще во время Конфликта. Представляешь, почти полвека он живет войной… носится от планеты к планете, ищет врагов. Вполне возможно, гибель колонии Келли, исчезновение экспедиций — что-то из этого на совести таких вот «утративших понимание». Даже одиночный истребитель может натворить немало бед.

— Но ведь ресурсы истребителя небезграничны…

Катя осеклась. Уж она-то должна была помнить лекции, которые слушала еще в период службы. Корабли Роя, как и большая часть их техники, имели биологическую основу. Кое-какая электроника, топливо, боеголовки ракет — эти запасы можно пополнить с уничтоженных кораблей. Все остальное корабль сделает сам, восстановит повреждения, синтезирует воздух и пищу. Амстад неприхотливы, они вполне способны вынести пребывание в пустоте, затянувшееся на годы и десятилетия. Особенно если не замечают течения лет.

— По законам Ассамблеи, раса не несет ответственности за действия этих несчастных, — заметила Снежка. — По отношению к другой расе они ограничились бы только формальными извинениями… Но Федерация сейчас достаточно сильна, поэтому Рой пошел на уступки. Но вряд ли это затронет нас. Но я мысль не закончила… В общем, Ленка возвращается домой.

Корабль был относительно небольшим… ну, скажем, если бы рядом оказался крейсер класса «Монолит», то ММТ «Лебедь» выглядел бы рядом с ним просто букашкой. Как по размеру, так и по огневой мощи. Но капитан малотоннажника, на борту которого было нанесено имя «Нарвал», не искал встречи с крейсерами Федерации. Сейчас «Нарвал» поджидал иного гостя — причем ждал достаточно долго, чтобы Лайон Переш, он же капитан Хук, начал испытывать раздражение.

В последний год это стало для него почти нормальным состоянием. Фатальное невезение… Переш не верил в удачу или рок. Только в точный, основанный на фактах расчет. Прежде его планы почти все время были успешными, отдельные неудачи можно было списать на недостаточную информированность. Но в последнее время все пошло прахом. Срыв операции с перехватом груза «энергии-33». Практически полное разрушение сети его информаторов на Талере. Потеря огромной партии «черной благодати» и, что гораздо важнее, огромных денег. Ривер и Рюгге — это серьезная потеря, подобрать им замену будет нелегко. Но заполнение вакансий в экипаже мало беспокоило капитана, желающих всегда достаточно. Куда хуже, что в настоящий момент Переш испытывал серьезные финансовые проблемы — из трех миллионов, которые пришлось выложить за партию наркотиков, лишь один принадлежал ему, за остальной суммой пришлось обратиться к влиятельным персонам, и теперь на капитане Хуке висел немаленький долг… В определенных кругах Переш считался человеком безжалостным, но люди, предоставившие ему кредит, за задержку выплат могли растереть в пыль и Лайона, и его корабль вместе со всем экипажем. Если потребуется, для этих целей найдется и тяжелый крейсер… и масса охотников, готовых за приличное вознаграждение доставить заказчику голову опального капитана.

Так что, исходя из столь уважаемых Лайоном Перешем логических построений, сейчас ему надлежало в первую очередь решать свои финансовые проблемы. Но пути решения могли быть разными. Охота за одинокими кораблями Федерации с труднопрогнозируемой прибылью и некоторой (в последнее время, стоило признать, достаточно высокой) вероятностью нарваться на патруль Флота или, будь он неладен, «Скайгард» Хука не прельщала. Вместо этого он уже неделю торчал на орбите этого каменного уродца, поджидая своего агента. И рассчитывая получить сведения, способные решить все его проблемы разом.

Хотя одна проблема все еще оставалась. Многие люди имеют предосудительную попытку не держать слова, но Лайон к таковым не относился. Особенно скрупулезно он подходил к исполнению обещаний, данных самому себе. Эти сучки — об экипаже патрульного корабля «Скайгард», неоднократно вмешивавшегося в его планы, капитан знал достаточно много — должны ответить за все. Месть не вернет денег, но изрядно согреет душу. И еще раз напомнит всем и каждому, что становиться на пути у капитана Хука не стоит. Увы, сладкая месть в очередной раз откладывалась. Если бы не кредиторы…

В настоящий момент Лайон развалился в своем любимом кресле — с традиционно погасшей трубкой в зубах. Глаза его были закрыты… Тот, кто хорошо знал капитана, мог бы с уверенностью сказать, что в последнее время он стал гораздо хуже выглядеть, словно череда неудач подорвала не только его банковский счет, но и здоровье. В длинных, свисающих ниже подбородка усах искрилась седина, под глазами набрякли мешки, привычная худоба теперь казалась болезненной. Но сам Переш отправил бы в ад любого, посмевшего усомниться в том, что командир «Нарвала» все еще полон сил.

— Прошу прощения, капитан!

Лайон медленно поднял веки. Перед креслом навытяжку стоял молодой белобрысый парень, скан-оператор «Нарвала». Весьма перспективный молодой человек, особенно сейчас, с потерей Рюгге. Бывший младший офицер Флота оказался весьма грамотным специалистом, и временами Переш всерьез подумывал доверить юноше что-нибудь посерьезнее контроля «глаз и ушей» корабля.

— Да, Тизер?

— Три минуты назад в системе сошел с режима пульсации корабль. Система радарного подавления деактивирована. Опознан как яхта класса «Бабочка», идентификационный код соответствует ожидаемому.

— На связь выходил?

— Никак нет, капитан. Сохраняет полное молчание. Установить канал по узкому лучу?

— Давай. Шифрование канала по ключу «Бета-17».

Экран осветился, некоторое время сиял рябью помех, затем изображение стабилизировалось. На Хука смотрело лицо немолодого мужчины, уже изрядно набравшего лишнего веса. Не слишком тщательно выбрит… но это вполне можно списать на длительное пребывание на борту корабля. Волосы тронуты сединой, но стариком его не назовешь.

— Приветствую, господин Переш.

Лайон молча наклонил голову. Лично у него собеседник вызывал чувство брезгливости, и лишь приносимая гостем польза заставляла Переша мириться с его существованием.

— Мне пришлось долго ждать! — Голос капитана был холоден.

— Обстоятельства, — пожал плечами мужчина, — иногда бывают сильнее наших желаний.

— Мне не очень нравится, когда неисполнение своих обязательств сваливают на некие обстоятельства, — тихо заметил Переш.

— Я привез все, что вы заказывали, капитан! Вот теперь в голосе собеседника прорезалась торопливость. Видимо, он осознал, что в делах Хука очень сложно стать понастоящему незаменимым.

— В таком случае поднимайтесь на борт. Башер, — капитан повернулся к огромному чернокожему здоровяку, исполнявшему на «Нарвале» роль личного телохранителя Хука, и по совместительству обязанности начальника службы безопасности, — организуйте встречу! И объясните нашему, гм, другу правила поведения на моем корабле.

Великан коротко отдал честь и вплотную придвинулся к монитору.

— Меня зовут Дэйв Башер, — прогудел он. — Правила просты. Никакого оружия. Никаких записывающих устройств или иного электронного оборудования. Никакого перемещения по кораблю без сопровождения. Вам следует немедленно заблокировать противометеоритную систему. Если сканеры покажут, что разрядники находятся в боевой готовности, открываем огонь.

— Да-да… все будет исполнено… — еще более торопливо, чем раньше, пробормотал гость.

— И переведите автопилот вашей яхты на дистанционное управление. Стыковка будет производиться под контролем бортнавигатора «Нарвала». Вы один на яхте?

— Один.

— Хорошо. Стыковка через тридцать минут. Конец связи.

Башер повернулся к капитану:

— Я встречу его у шлюза. Разрешите идти?

— Иди. И, Башер, я уверен, что ты как следует досмотришь этого ублюдка. Постарайся не подвести меня… снова.

Великан коротко кивнул. Слова были излишни — несколько месяцев назад, встречая очередного посетителя, начальник службы безопасности допустил непозволительный промах — упустил из виду крошечный пистолет, засунутый за пояс гостя. Нет, тот не собирался стрелять, просто привык ходить с оружием, и дежурные слова о правилах поведения на борту «Нарвала» проигнорировал. Переш был в бешенстве. И совсем не потому, что его жизни что-либо угрожало. Он привык к абсолютному подчинению, к неукоснительному выполнению своих распоряжений. Экипаж — те, кто был в курсе инцидента, — ожидал, что Башер как минимум лишится должности. А то и головы, ибо прецеденты случались. И все же Переш сохранил должность за великаном после получасовой беседы в капитанской каюте, откуда Башер вышел изрядно посеревшим, и с тех пор к своим обязанностям относился с каким-то демонстративным рвением.

Гость появился в рубке через сорок минут. Выглядел он не лучшим образом, и причина этого сразу стала очевидной, когда телохранитель небрежным жестом выложил на край пульта небольшой комочек пластика. До того как лапища Башера поработала над прибором, это, вероятно, был диктофон, но сейчас с точностью сказать, чем эти обломки были раньше, мог бы только эксперт.

— Мне казалось, вас предупредили.

Гость слегка побледнел, но все еще старался продемонстрировать выдержку. По всей вероятности, он слышал, что такое поведение хозяин «Нарвала» уважает. Это в целом соответствовало действительности, но лишь в тех случаях, когда речь шла о деловых партнерах или о врагах. Но человек, прибывший на яхте, не относился ни к тем, ни к другим. Он являлся всего лишь платным агентом, и его положение в табели о рангах было ниже, чем у самого младшего из экипажа «Нарвала».

— Я рассчитывал на несколько большее доверие, капитан Переш. В конце концов, я проделал огромную работу.

— Я еще не видел ее результатов.

Гость скосил глаза в сторону возвышающегося у него за спиной Башера. Тот, повинуясь кивку хозяина, положил рядом с обломками диктофона небольшой пластиковый бокс. Кивнул, давая понять, что ничего опасного внутри не содержится. Хук неторопливо открыл бокс. Кучка темно-синих, маслянисто поблескивающих камешков не производила впечатления чего-то уж слишком ценного.

— Сколько?

— Почти три процента, — с готовностью отозвался гость. — Настолько богатой руды, если не ошибаюсь, на территории Федерации еще не обнаруживали. Пласт можно оценить в семь-восемь миллионов тонн. Я имею в виду конечный продукт. Данные очень приблизительны, но человек, который проводил изыскания, свое дело знает.

— Что он еще знает? — Переш многозначительно сделал ударение на последнем слове.

Гость поморщился:

— Уже ничего… к сожалению. Капитан, я скрупулезно выполнил ваши указания, но хотел бы заметить, что так небрежно относиться к ценным кадрам, по меньшей мере, недальновидно.

— Информация — товар, за который я заплатил, — равнодушно заметил Переш. — И я не хочу, чтобы кто-либо допустил хотя бы мысль о том, чтобы перепродать ее другому покупателю.

По всей вероятности, только сейчас мужчина понял, что и сам является носителем тех самых секретов, сохранность которых капитан Хук оценивает много выше человеческой жизни. И что пребывание на «Нарвале» вполне может закончиться печально. Пальцы гостя мелко задрожали, лицо залила бледность. Он сделал шаг назад, словно это могло помочь.

Несколько секунд Переш наслаждался эффектом, затем криво усмехнулся:

— Вам не стоит беспокоиться за свою жизнь. До тех пор, пока вы исполняете мои приказы. Оговоренная сумма будет переведена на ваш счет в «Сентрал Бэнк оф Кейптаун» в течение часа. Я прибуду на планету лично, необходимо проделать массу подготовительной работы, и мне понадобится помощь доверенных лиц. Вопрос отделения от Федерации невозможно решить ни за неделю, ни за год, поэтому нас ждет длительное сотрудничество. От вас требуется только одно — честность.

На самом деле гость был в полной безопасности — даже если бы прямо сейчас полез с Перешем в драку. Слишком уж велик соблазн. «Энергия-37», природный вариант универсального синтетического топлива, используемого всеми кораблями Федерации (и не только ими), встречалась в природе крайне редко. До сих пор единственные залежи, достойные промышленной разработки, были обнаружены в кратере «Коперник» на Луне, спутнике Земли. Условно-достойные. Всей годовой добычи с пласта, залегающего в двух километрах ниже лунной поверхности, едва хватило бы, чтобы обеспечить полную заправку одного крейсера. Другое дело, что добытое вещество способствовало созданию синтетического заменителя, почти в 10 раз (по самым скромным оценкам) менее эффективного, чертовски дорогого. Но объемы вырабатываемой «энергии-33» определялись только мощностью производственных комплексов. Огромные залежи природного синего камня — это очень большие деньги. Достаточные, чтобы ради них начать подготовку к отделению колонии от Федерации — наложив руку на добычу «энергии-37», можно не то чтобы диктовать волю Земле. Этого Флот, конечно, не допустит. Но говорить с Федераций и с другими, заселенными людьми планетами на равных — очень возможно.

Переш понимал, что замахивается на нечто большее, чем просто удачный пиратский рейд или налаженный канал переброски контрабанды на один из миров Федерации. Если кто-либо из власть имущих (неважно, с чьей стороны) преждевременно узнает о находке — капитан Переш исчезнет без следа. А также все, с кем он контактировал за последний год, их семьи, друзья и так далее… Так что действовать надо осторожно, предельно осторожно. Работа на десятилетия — но цель стоит усилий.

Этот бледный урод еще долго будет необходим. Он подготовит почву, он введет Лайона Переша в нужное общество, он поможет ему легализоваться. Придется, вероятно, продать «Нарвал» — на то, чтобы рассчитаться с долгами, денег не хватит, а вот откупиться от правосудия Федерации вполне возможно. Крови на руках Хука хватало, с очевидным не поспоришь — но эта красная жижа, которой современная цивилизация почему-то придает такое значение, принадлежала главным образом таким же отбросам общества, как и он сам. В истории были прецеденты, когда матерые уголовники переходили «на сторону закона» с забвением всех прежних грехов — достаточно вспомнить хотя бы сэра Генри Моргана.[41] Именно путь легендарного пирата, пусть в какой-то части, Переш и намеревался повторить. Информация, которой он владел, весьма заинтересует Флот, заинтересует настолько, что можно будет вести разговор не только об отпущении грехов, а о большем. Получить официальную должность, организовать охоту на менее предусмотрительных бывших соратников. Закрепиться на уникальной планете, а там… любые двери так или иначе открываются. Деньгами. Силой. Или еще как-нибудь.

— Хорошо, с этим мы разобрались. Все материалы по месторождению у вас с собой?

Гость торопливо кивнул и протянул Перешу чип с информацией:

— Надеюсь, это единственный экземпляр?

— Простите, капитан, вы ведь не ставили такого условия…

— В деловых переговорах подобного рода это очевидно, — недовольно буркнул Лайон. Что ж, сам виноват. Капитан Хук не имел привычки карать людей за свои ошибки. Как не умел и забывать чужие оплошности, вне зависимости от того, были ли они вызваны халатностью, некомпетентностью, стечением обстоятельств или отсутствием четких указаний. Приказы приказами, но мозги людям даны, чтобы думать. Не умеешь использовать этот аппарат, тебе же хуже. — Где копии?

— Только в моем офисе. Данные зашифрованы, за их сохранность можно не беспокоиться!

В голосе гостя послышалась легкая, никем не замеченная пауза. Чувство самосохранения подсказывало ему, что лгать не только грешно, но и опасно, однако врожденная смесь глупости и жадности (сам он предпочитал называть это житейской мудростью) подсказывала иное. Козырь в рукаве не помешает, пусть это всего лишь козырная двойка. Вне всякого сомнения, доступа к своему служебному компьютеру не получить, даже если бы он не сознался, Хук принял бы меры просто так, на всякий случай. А вот что касается бортнавигатора яхты…

Капитан Лайон Переш подкинул чип на ладони. Ухмыльнулся:

— Надеюсь. Теперь о дальнейших планах…

— Значит, ты решила окончательно?

Катя мысленно уже смирилась с тем, что экипажа «Маргаритки» более не существует. Как и самого кораблика, более-менее верно служившего девушкам эти годы. Снежка подписала контракт с Техническим корпусом, продемонстрировав при этом удивительный талант к торговле. Нет, выбить себе повышенный оклад она не сумела, в этом вопросе представитель Флота, прибывший для решения кадровых вопросов, стоял насмерть. А вот месячный оплаченный отпуск… это можно было рассматривать как настоящую победу. Скажем, Джаду этого не удалось.

А Лена заявила, что возвращается на Сибириаду. И Катя вдруг поняла, что не хочет ее отговаривать. Вместе было классно, но у Ленки свой путь. Ей управлять отцовским наследием (папа недвусмысленно намекнул, что умение метко стрелять — это в жизни пригодится, но и приобрести деловые навыки тоже не повредит), ей строить и свою личную жизнь. Те, кто связывает свою судьбу с космосом, часто не могут толком построить свою личную жизнь. Пространство жаждет забрать человека целиком и полностью, не оставив в его сердце места ни на что иное. Снежке повезло, она встретила свою любовь. Но это больше исключение.

Градова невесело усмехнулась:

— Катька, ты же все прекрасно понимаешь. Не трави душу.

— Ладно, не буду. Собираешься отправиться на лайнере? Говорят, «Серенада» войдет в систему через неделю.

— Ну, я, признаться, рассчитывала, что ты меня отвезешь.

— Я?

Капитан Шелест и в самом деле уже двадцать четыре часа не числилась «безлошадной». Подписание контракта с Флотом (да-да, тоже далеко не столь удачного, как хотелось бы) сопровождалось получением документов на новый корабль. Штурмовик — похоже, это становилось судьбой. «Мантикора»… еще год назад она и мечтать не могла о подобном, а сейчас известие о назначении капитаном новейшего штурмовика было воспринято спокойно. В рубке все для нее будет внове — приборы, экраны, голос навигатора… человек в кресле штурмана. Один человек. «Мантикора» — двухместный корабль. Правда, есть еще десантный отсек на шестерых, эта модель проектировалась как многоцелевая.

— Если ты скажешь, что уже поговорила с Шеденбергом…

— Я с ним поговорила.

Катя усмехнулась:

— Представляю, что он тебе наговорил.

— Не представляешь! — рассмеялась Ленка. — Совершенно не представляешь. Но одобрил.

— Не может быть!

— Полетное задание в твоем планшете. Проверь.

— Как тебе это удалось?

Лена пожала плечами, вскинула подбородок, всем своим видом демонстрируя мысль: «А кто ж мне посмеет отказать?» Катя вдруг подумала, что это — не бравада, не поза. Градова и раньше умудрялась без особых проблем решать, казалось бы, неразрешимые вопросы, добиваться своего всегда и во всем. Только теперь это уже смотрелось не лихостью, не везением, не использованием внешности… Пожалуй, Ленка и в самом деле умела влиять на людей достойная смена своему папа.

— Я дала понять Шеденбергу, что дочь президента колонии вполне может рассматриваться как VIP-клиент и имеет право на некоторые послабления.

— Президента? Лен, не смеши… Может, я недостаточно хорошо знаю твоего отца, может, я давно не следила за событиями на Сибириаде, но президентство — это уж слишком.

— И тем не менее так будет. Одна из причин, по которой папа так настаивал на моем возвращении — на новой должности он не сможет уделять достаточно внимания семейному бизнесу. До выборов еще больше полугода, но сама понимаешь, начинать надо было, как говорится, «уже вчера». Папа не сомневается в победе — думаю, в этом никто не сомневается. Сейчас на Сибириаде не лучшая обстановка, в отличие от тебя, я старалась просматривать новостные ленты. Колония умирает, Кать. Еще лет десять, и Федерация поставит вопрос о прекращении дотаций. А мы уже давно существуем исключительно благодаря финансовым вливаниям, пусть это и не афишируется. Отец сможет отсрочить смерть колонии на какой-то срок. Если повезет на долго. У него есть связи.

— Когда вылетаем?

Лена положила руку подруге на плечо:

— Прости, а? Надо было сначала поговорить с тобой, но знаешь… я так боялась, что ты откажешься. Кать, последний раз. Ты, я и Снежка.

— Она уже знает?

— Думаешь, месяц отпуска дают просто так?

— Ты и к этому руку приложила?

— Грешна… К тому же я точно знаю, что твой новый напарник не сможет лететь, у него масса других дел.

— Так, стоп!

Катя жестом указала подруге на кресло, затем открыла шкафчик и достала бутылку.

— А мне? — невинно поинтересовалась Леночка.

— Это не выпивка! — рыкнула Шелест. — Это лекарство. Успокоительное.

Одним махом опрокинув в себя полстакана водки, девушка забралась с ногами на койку и прижалась спиной к прохладной стене.

— Лена, я понимаю, что, как капитан проявила себя не лучшим образом. Я понимаю, что ты уже не член моего экипажа и не обязана передо мной отчитываться. Но, черт подери, чисто как подруга… Почему я все, абсолютно все узнаю последней? В последние пять минут я чувствую себя ребенком, пришедшим в школу на первый урок. Все, что я слышу, для меня — открытие. Твой отец выдвинул свою кандидатуру в президенты. Ладно, могла бы догадаться. Новейший штурмовик Флота используют в качестве извозчика. Замечательно, я бы не стала отказываться от этого полета, если бы мне его предложили. Правда, мне не предложили, меня перед фактом поставили. Ты диктуешь условия майору службы персонала, и он идет тебе навстречу. Чудесно, можно только поздравить. Проклятье, но почему же даже о напарнике я узнаю не от начальства, а от тебя?

— Не кричи… — прошептала Лена.

— Прости, — Катя вполовину сбавила тон, подумала и решила, что этого достаточно. Продолжила уже почти нормальным голосом. — Итак, кто он?

— Карелин.

— Ага… вот как… Теперь я задам вопрос. Что Карелин делает во Флоте, а ты, чтобы и дальше не травмировать мою психику, скажешь, что не знаешь, ладно? Итак, что Карелин делает во флоте?

— У него неприятности с «Талера-Галакто», — по всей вероятности, Лена решила проигнорировать раздражение подруги. — На шаттле, вероятно, была система дублирования записей черного ящика. Когда обнаружили расхождения — начали проверку. А из копии вытащили все его реплики относительно компании. В общем, контракт с ним расторгли. Из уважения к его прошлому — без отражения причин в личном деле. Но тут, сама понимаешь, внесли тебе в дело «нелояльность» или нет, а кому надо узнают. Найти приличную работу на Талере Игорю не светит. Шеденберг его давно знает, они побеседовали и… ну и вот. У тебя новый напарник. Ты разве не рада?

— Рада, — Катя кивнула, но с очень уж кислым выражением лица. — Он хороший пилот.

Несколько секунд Леночка задумчиво разглядывала своего бывшего капитана. Затем тяжело вздохнула, и с явно видимым огорчением заметила:

— Если молодая девушка, глядя на такого мужика, как Карелин, говорит всего лишь, что он хороший пилот, значит, либо ее сердце давно занято, либо у нее большие проблемы. Вроде бы возлюбленного у тебя нет. Кать, ты подумай сама… После знакомства с тобой некий пилот шаттла, до того момента работавший в преуспевающей компании, с легкостью принимает отставку, подает заявление во Флот, да еще пускает в ход свои связи, чтобы стать именно твоим напарником. Если это не любовь с первого взгляда, значит, я уже ничего не понимаю.

— Если бы это была любовь с первого взгляда, я бы почувствовала, — усмехнулась Катя. — А я вообще Карелина не видела с того дня, как нас вытащили из обломков «Маргаритки».

— Я ж говорю, сейчас он занят. Это тебя и Снежку перевели в состав Флота без особых формальностей, а Карелину придется как следует пободаться с инстанциями. При поддержке Шеденберга это будет не так сложно, но долго. Время у нас есть. Отвезите меня на Сибириаду, а?

«Можно подумать, у тебя есть выбор», — прозвучал в голове ехидный голос Беса.

— Говорит «Орбита-3», вниманию всех кораблей, находящихся в сфере Сибириады! Получен сигнал бедствия из сектора вэйпойнт «Альфа-9», повторяю, получен сигнал бедствия из сектора вэйпойнт «Альфа-9». Прошу отозваться всех, кто может принять участие в спасательной операции. Объект — борт-6612, яхта «Волга», класс «Бабочка». Причина аварии — столкновение с метеоритом. Разрушен двигатель, отмечены сбои в системе жизнеобеспечения. Система шлюзования исправна. На борту один человек.

— «Орбита-3», это трамп «Вега», борт-3742, смогу прибыть в район аварии через одиннадцать часов.

— Дитрих, это Кравцов, ММТ «Камчатка»… Имею неисправность шлюзовой системы. Извини.

— Борт-2559 «Наутилус» — «Орбите-3». Нахожусь в трех часах крейсерского хода от «Альфа-9». Имею опыт спасательных работ в пространстве. Ложусь на новый курс.

— Чертовски жаль, Дитрих… я смогу добраться туда не ранее, чем через семь часов. Это Питерс, борт-6670 «Джулия».

— Говорит капитан Кларк, борт-568 «Серенада». Могу спустить челнок — будет на месте через четыре часа. На борту есть специалисты по спасательным работам.

— Борт-5633, трамп «Бизон», ориентировочно пять часов до цели.

Снежка возилась с бортнавигатором штурмовика, в который раз уже поминая недобрым словом программистов, напичкавших мозг корабля массой полезных, необходимых, перспективных, ультрасовременных… и чертовски неудобных в использовании функций.

— А «Серенада» добралась сюда одновременно с нами, — заметила Катя, обращаясь преимущественно к Леночке, стоящей (третье кресло в кабине «Мантикоры» не было предусмотрено) за спиной капитана. — Только на месте Дитриха я бы не рисковала поручать миссию Кларку. Капитаны пассажирских лайнеров люди, конечно, грамотные, но их знания простираются большей частью в области уставов. А там наверняка найдется статья, по которой неустойка за нарушение графика движения лайнера ляжет на астропорт «Сибириады»… вне зависимости от того, чем нарушение вызвано. Хоть бы и поисково-спасательной операцией.

Шелест оказалась совершенно права. Не прошло и полуминуты, как в динамиках снова зазвучал знакомый голос:

— «Серенада», это «Орбита-3». Следуйте своим курсом. Борт-2559 «Наутилус», вы находитесь ближе всех, принимайте пакет данных по аварии. «Бизон», следуйте к месту аварии, вы — в резерве на случай нештатной ситуации у «Наутилуса». С этого момента частота 176 ГГц резервируется для сообщений о ходе спасательных операций. Всем судам, не задействованным в операции, переключиться на резервную частоту 150 Ггц.

— «Наутилус», подтвер…

Фраза оборвалась на середине — Шелест переключила коммуникатор на резервный канал. Снежана пробежала пальцами по клавишам, затем удовлетворенно откинулась на спинку кресла. На лице ее появилось мечтательное выражение.

— Так, девочки… Я вывела все данные в координатную сферу. Этот «Наутилус» и в самом деле ближе всех к месту аварии. Но у нас уникальное положение, мы можем оказаться у «Альфы-9» еще быстрее. В режиме пульсации. Если все точно рассчитать, и если нам повезет, мы покажем, что умеют пилоты «Скайгард». Ну или Флота, что в данном случае одно и то же. Катя задумчиво посмотрела на трехмерное изображение, выведенное на экран бортнавигатора, затем покачала головой:

— Может, ну его? Прыжок слишком опасен, «Альфа-9» находится практически на границе с астероидным поясом. Там поймать булыжник — раз плюнуть, мне трамп дважды калечило, не критично, но неприятно.

Она еще несколько секунд помолчала.

— С другой стороны, я знаю модели «Бабочка», у них все важное в корме, в носу — только рубка и две каюты. Если разворотило двигатель, то жизнеобеспечение долго не протянет, накроется через час-два. Там энергоснабжение систем какой-то идиот проектировал. Сама по себе яхта неплохая, но живучесть у нее ни к черту. Три часа этот парень может и не выдержать.

— В скафандре посидит, — неуверенно предложила Леночка.

— Знаю я, какие на частных яхтах скафандры… — пренебрежительно дернула плечом Катя. — Наверное, лет десять профилактику не проходили. Снежка, каков прогноз успешного прыжка?

— 85 % на то, что мы окажемся на расстоянии получаса крейсерского хода от цели. 30 % — на расстоянии десяти минут.

— Неплохо… Приятно осознавать, что бортнавигатор на «Мантикоре» по мощности превосходит наш прежний вчетверо. — Катя переключила канал передатчика на частоту 176 ГГц:

— «Орбита-3», это борт-8511 «Катрина», Четвертая эскадра Флота Федерации. По моим расчетам, могу прибыть к месту аварии через сорок минут. Прошу передать спасательную операцию Флоту.

— Вас понял, «Катрина». Представьтесь, пожалуйста.

— Лейтенант-коммандер Екатерина Шелест.

Звание Катя произнесла с явной гордостью. Вообще говоря, штурмовиками, как правило, командовали энсины, ну в крайнем случае лейтенанты. Но тут Шеденберг проявил совершенно неожиданное благородство — вспомнилось и флотское прошлое Кати, и срок службы в программе «Скайгард». И, как следствие, при подписании контракта девушка получила следующее по очереди звание, что в принципе открывало ей путь и на мостик более солидного корабля — пусть и в отдаленной перспективе. После почти минутной паузы вновь зазвучал голос Дитриха:

— Катья! Какая встрьеча! — он снова коверкал слова, но теперь было заметно, что делается это намеренно.

— Дитрих, перестань валять дурака. Статус военного корабля Флота дает мне право взять операцию под свой контроль.

— Принято, лейтенант-коммандер Шелест. «Катрина», будьте готовы к приему информационного пакета. «Бизон», вам отбой, «Наутилус», вы в резерве. «Катрина», данные пошли, подтвердите получение.

— Подтверждаю, «Орбита-3». Начинаю расчет прыжка.

— «Катрина», это «Наутилус», послышался чуть хрипловатый голос. — Вы что, намерены идти к «Альфе-9» в режиме пульсации? Что за ребячество? Справимся без вас. — Видимо, говоривший осознал, что реплика прозвучала, по меньшей мере, грубо, но не подумал извиниться и лишь усугубил ситуацию: — У меня на борту несколько человек, собаку съевших на подобного рода операциях. Оставь серьезную работу профессионалам, Девочка.

— «Наутилус», предлагаю вам заткнуться! — Голос Кати был наполнен вьюгой. — Если есть желание, полистайте Устав торгового флота. Там черным по понятному написано, что при любой нештатке Флот имеет наивысший приоритет. Если желаете, потом можете это оспорить. Но пока что будете, как паинька, подчиняться моим приказам. Надеюсь, это ясно?

По всей видимости, капитан ММТ мог еще много что сказать, но спорить с военными, да еще в условиях, когда почти все корабли в системе слушают разговор, последнее дело. Флот и в самом деле считал (не без оснований), что некомпетентность гражданских способна любую проблему из «сложной» перевести в статус «катастрофической». Слишком часто на мостике таких вот транспортных кораблей, прогулочных яхт и буксиров оказывались неудачники, не сумевшие сделать карьеру по причине профнепригодности. О да, руководство Флота признавало, что и среди «штафирок» встречаются незаурядные пилоты — но отдельные самородки теряются в массе посредственности. Будь на месте Шелест кто-нибудь из офицеров рангом постарше, капитан «Наутилуса» получил бы и не такую отповедь, а то и какие-нибудь неприятные последствия, например, «воспрепятствование исполнению Флотом своего долга» — формулировка, которая могла повлечь за собой что угодно: от крупного штрафа до отзыва лицензии.

— Понял вас, лейтенант-коммандер.

«Кажется, ты только что нажила себе еще одного врага, — не преминул высказаться Бес. — Кстати, ты в самом деле так жаждешь поддержать авторитет Флота или просто хочешь опробовать новую игрушку в действии?»

«Ты что-то имеешь против?»

«То, что вы задумали… — Бес помолчал, затем с ноткой упрямства заявил: — Это ничем не оправданный риск».

— Расчет завершен, — сообщила Снежана. — Готова к началу маневра.

— Всем надеть скафандры. Лена, займи место в башне, пожалуйста. Возможно, придется отстреливать обломки, астероидный пояс слишком близко.

Градова, что-то недовольно бурча под нос, влезла в тяжелый скафандр и поднялась в орудийную башню.

Как и на всех штурмовиках, она располагалась над корпусом корабля и была оснащена счетверенной пушкой. Правда, несколько более мощной, чем на погибшей «Маргаритке». На пульте перед Катей вспыхнул зеленый сигнал — стрелок на месте, артсистема приведена в боевую готовность.

— Все готовы? Начинаем разгон. ГР-привод?

— Активирован, набор энергии 15 %.

— Коррекция курса произведена. Маршевый — двадцать процентов мощности.

— Двадцать подтверждаю. Колебание энергополя ГР-привода в пределах нормы.

— Семьдесят секунд до набора расчетной скорости. Тридцать секунд до набора расчетной скорости. Приготовиться к отключению маршевого.

— Штурман, готовность подтверждаю.

— Стрелок, готовность подтверждаю.

— Стоп маршевому через пять секунд… три… две… одна… Маршевый остановлен. Набор пороговой мощности ГР-привода через десять секунд. Приготовиться к пульсации! Пять секунд… три… две… одна… бета-горизонт преодолен. Снежана, доложи наше положение.

— Пульсация успешна. Отклонение от расчетной точки пять десятитысячных сс. До цели — двадцать минут на текущей скорости.

— Маршевый, сорок процентов мощности.

— Принято сорок. Торможение через шесть минут. Прибытие на точку — двенадцать минут.

— Пространство чисто, — сообщила Лена.

— Ну и замечательно…

Катя отстегнула страховочные ремни и потянулась. Прыжок оказался на редкость удачным — они вышли из пульсации всего в полутора сотнях километров от цели, можно сказать, совсем рядом. Сенсоры показывали, что, за исключением поврежденного корабля, ничего опасного поблизости нет. Где-то далеко, за многие тысячи километров, к «Альфе-9» неторопливо тащился «Наутилус»… только вот его помощь тут уже не понадобится.

— Должен заметить, — послушался наполненный ядом голос, — это был неплохой маневр.

— Польщена, «Наутилус», — буркнула Катя. Капитан ММТ ей почему-то остро не нравился. — Думаю, вы можете быть свободны.

— Хотя Флот и претендует на руководство всем и вся, — надменно заявил собеседник, — операцию координирует «Орбита-3». Так что я, с вашего позволения, лейтенант-коммандер, все же доведу дело до конца.

Некогда изящная яхта сейчас производила удручающее впечатление. Каменный обломок изрядно разворотил корму, лишив кораблик всяческой возможности к самостоятельному передвижению. Из восьми навигационных огней моргали только три. Обзорные иллюминаторы были черны как ночь, — по всей видимости, мрачный прогноз Кати полностью подтвердился, энергоустановка «Бабочки» приказала долго жить, — а это означало, что система жизнеобеспечения работает на аварийном питании. Часть аккумуляторов располагалась как раз в непосредственной близости от маршевого двигателя, следовательно, жить СЖО тоже оставалось недолго. Шлюзовой блок, расположенный в центре корпуса, не пострадал — это обнадеживало.

— «Волга», это спасатели, как слышимость?

— Примерно три из пяти, — тут же отозвался голос, показавшийся Кате знакомым.

— Забавно, вот уж не думал, что придется встретиться с вами, Екатерина.

— Мы знакомы?

— Мы встречались. Владимир Адарич, к вашим услугам.

Катя скрипнула зубами. Расстались с Адаричем они далеко не друзьями… Пожалуй, эта спасательная операция была не самым лучшим решением. Разумеется, смерти директору компании «Перспектива», который почти пять лет назад со скрипом, но подписал с девушками контракт на работу в программе «Скайгард», она не желала, но неприязнь осталась, и можно было предположить — взаимная. Сейчас любой промах, допущенный ею, будет раздут до немыслимых размеров. Уж Адарич не упустит возможности отыграться. Значит, дело за малым — не допустить промахов. Ни единого.

— Доложите обстановку, — она старалась вести разговор исключительно по-деловому Никаких личных чувств.

— Климат-контроль вышел из строя! — жизнерадостно сообщил Адарич. — Примерно пять минут назад. Я в скафандре. Утечки воздуха нет, но регенерация уже барахлит.

— Проход к шлюзу открыт?

— Да.

— Готовьтесь к стыковке.

Штурмовик медленно приблизился к поврежденной яхте. «Волга» вращалась вокруг своей оси — это серьезно затрудняло работу Кати.

— «Волга», можете остановить вращение?

— Нет, к сожалению. Маневровые импеллеры мне неподконтрольны.

— Использую гравизахват. Рекомендую пристегнуться.

Коротко посвистывая импеллерами, «Катрина» выровняла скорость относительно яхты, затем Катя активировала гравитационный луч. В обычной ситуации эта система использовалась, чтобы стабилизировать два корабля друг относительно друга, но при желании, изменив угол атаки гравилуча, можно было заставить один из объектов (тот, у кого меньше масса) изменить свое положение. Изуродованная яхта дрогнула, вращение замедлилось — при этом из развороченной кормы ударил сноп быстро гаснущих искр. Катя коротко выругалась. «Катрину» отшвырнуло в сторону — по массе покоя яхта превосходила штурмовик втрое. Скажем, если бы эту операцию проводил ММТ, экипаж транспорта почти не заметил бы рывка.

— СЖО накрылась, — госпожа спасатель, ехидно прокомментировал Адарич. — Может, вы попробуете поаккуратней?

Прошло около десяти минут, прежде чем маломощный генератор «Катрины» заставил массивную яхту полностью прекратить вращение. Каждая активация гравизахвата заставляла штурмовик на некоторое время терять ориентацию, и Катя вынуждена была снова и снова, аккуратно маневрируя импеллерами, выравнивать скорости двух судов. Ни Адарич, ни так и не назвавший себя капитан «Наутилуса» не стеснялись в комментариях, обильно поливая ядом способности лейтенант-коммандера Шелест как пилота. Даже Дитрих намекнул, что стоило б, возможно, подождать подхода ММТ и завершить операцию парой. В том, что в сказанном было некое рациональное зерно, Катя не сомневалась — но и отступать не желала.

Наконец стыковка стала возможной. Затих посвист импеллеров, гибкий переходной рукав выстрелил из шлюзового сектора штурмовика, магниты намертво присосались к корпусу «Волги». Гравизахват, работающий теперь в штатном режиме, надежно сцепил оба корабля — теперь разорвать контакт мог бы разве что удар крупного метеорита. Или неожиданное включение двигателей.

— Лена, встречай пассажира. Снежка, на тебе стандартный комплекс.

— Угу…

Адарич вошел в рубку через несколько минут. Вопреки не лучшему мнению Кати об отношении гражданских к аварийному оборудованию своих кораблей, на Владимире был новый и явно полностью исправный скафандр модели «эгида-люкс», дорогая и очень надежная штука. Пожалуй, во многом более надежная, чем стандартное оснащение малых кораблей Флота.

— Я хотел бы официально заявить, госпожа Шелест. — Он ни разу не произнес звание Кати, словно подчеркивая, что не намерен всерьез воспринимать женщину-офицера. — Что ваши некомпетентные действия способствовали дополнительным разрушениям. Думаю, у страховой компании будут к вам вопросы.

— Вы бы лучше подумали, господин Адарич, как станете объяснять упомянутой страховой компании, почему не сработала противометеоритная защита.

— Она сработала! — Сквозь щиток все еще закрытого шлема было видно, как скривилось пухлое лицо директора компании «Перспектива». — Вероятно, имела место ошибка в системе наведения. Надеюсь, специалисты разберутся, что к чему, и я буду иметь возможность подать в суд на производителя.

Катя пожала плечами — притязания Адарича ее нисколько не интересовали. Человек спасен, значит, работа выполнена успешно. Завтра «Орбита-3» направит сюда трамп, который возьмет разбитую яхту на буксир и доставит ее в доки «Стационара-2». В отличие от своего собрата под номером «1» второй орбитальный завод выполнял работы по ремонту малотоннажных судов. Там работают грамотные ребята, они выяснят, как это вполне современная яхта, оснащенная разрядником, по мощности мало уступавшим боевому излучателю, умудрилась поймать камень в двигатель. И если будет установлено, что пилот яхты нарушил правила поведения в пространстве — Адарич будет иметь массу проблем со страховщиками. А Катя подозревала, что именно так и было. Разрядники хоть и рассчитаны на стрельбу с минимальной дистанции, все равно нуждаются в тонкой юстировке. А за точную настройку, выполняемую экспертами в орбитальных или наземных доках, надо платить. Многие платить не желают, в надежде, что обойдется. Кому-то везет, кому-то нет.

— Штурман на борту, — послышался голос Снежаны. — Шлюз задраен.

— Отсоединяю рукав.

— Позвольте… — Адарич дотронулся до Катиного плеча. — Я бы хотел узнать, что ваша подчиненная делала на моем корабле?

— Стандартная процедура, пожала плечами Шелест. И вообще, господин Адарич, пройдите в десантный отсек и займите одно из кресел. Вы мне мешаете.

— Нет, но я все же…

Он не договорил. На том месте, где еще мгновением ранее находилась «Волга», вспухло огненное облако. Защитное поле штурмовика покрылось голубыми искрами, а затем погасло. Энергощиты не успели набрать достаточной мощности. Тут же по броне замолотили осколки.

— Что это было? — охнула Леночка.

— Похоже, рванул маршевый.

Вероятность взрыва двигателя, конечно, была. Яхте изрядно досталось, да и процесс остановки вращения не прошел бесследно. И все же мощность вспышки вызывала некоторые сомнения — слишком сильно, слишком вовремя. Такое ощущение, что господин Адарич не намерен выслушивать каверзные вопросы экспертов из страховой компании — нет корабля, нет и проблемы. Тем более имеются свидетели, готовые подтвердить, что источник взрыва кормовая часть, то есть двигатели и топливо. Только вот вызван ли взрыв только последствиями аварии?

— Мы повреждены? — Снежка отодвинула плечом спасенного и заняла свое место в штурманском кресле.

— Нет, все системы в норме. У нас очень надежная машина. Ты двигатель осмотрела?

— Не успела. Но данные с бортнавигатора слила, так что свою долю работы страховщики получат.

— Как вы посмели! — Голос Адарича сорвался на визг. — Какое вы имели право шарить по моим личным…

— Я бы на вашем месте успокоилась, буркнула Катя. — Повторяю, это стандартная процедура Флота, выполняемая при проведении спасательных работ. Данные вашего бортнавигатора будут проанализированы с целью установления истинных причин катастрофы. Сейчас они занесены в черный ящик «Катрины» и будут переданы экспертам. Если вас это так беспокоит — лично я не имею доступа к содержимому бортовой записывающей аппаратуры. И уйдете вы, наконец?

— Я требую… я требую, чтобы вы уничтожили запись! Там личное… там мои личные данные!

— Господин Адарич, — Катя говорила медленно, понимая, что этот человек, скорее всего, пребывает в состоянии шока, а потому некоторую тупость ему можно простить, — господин Адарич, я еще раз повторяю, что у меня нет доступа к содержимому «черного ящика». Грамотный специалист, в принципе, может на время приостановить фиксацию информации, хотя это категорически запрещено Уставом. Но стереть уже записанные данные невозможно. Вы можете обратиться…

— Эй, лейтенант-коммандер! — снова вышел на связь капитан «Наутилуса». — Я тут вспышку зафиксировал… Все-таки вы его угробили. Я так и знал. Тело-то хоть осталось? Хоть фрагменты, чтобы было что предъявить родственникам?

— Как. Вы. Все. Меня. Достали!

Катя намеревалась высказать безымянному капитану все, что она думает о нем и о его манере засорять частоту, зарезервированную для проведения спасительной операции, всяким не относящимся к делу словесным мусором. В конце концов, если этот фигляр хочет неприятностей, он их получит полной мерой. Но не успела.

— Господин Переш! Господин Переш! Эти… эти… они переписали данные с бортнавигатора! Там… там была копия. Катя медленно повернулась и внимательно посмотрела на Адарича:

— Стало быть, господин Переш… уж не господин ли Лайон Переш, более известный в определенных кругах как капитан Хук?

Адарич осекся на полуслове — сквозь кристаллит шлема было видно, как его лицо пошло красными пятнами. Он лишь раскрывал рот, как выброшенная на берег рыба, но ни одного слова произнести не мог. Ответил Кате все тот же чуть хрипловатый голос из динамика:

— Именно так, леди. Имею честь представиться — капитан Лайон Переш. Как ни банально это звучит, вы влезли не в свое дело, и я вынужден принять меры. Не могу сказать, что сожалею…

А спустя десять секунд сенсорная система зарегистрировала ракетный залп.

Капитан Переш с бессильной злобой наблюдал за ходом «спасательной операции», так хорошо продуманной, так тщательно срежиссированной. Детально изученный график полетов, определение точки, куда в разумные сроки не доберется ни один спасательный корабль с Сибириады. Точный расчет траектории яхты, тончайшая работа по разбалансировке противометеоритных разрядников, надежно прикрывающих рубку и в то же время оставляющих беззащитной двигательную установку. Многочасовой компьютерный анализ, дававший 98 %-ную уверенность в том, что каменный обломок (его тоже выбрали не случайно) ударит именно туда, куда надо. А дальше… пират, не сумевший пройти мимо попавшего в беду человека. Картинное раскаяние. Грамотно организованная реакция средств массовой информации (журналисты, при достойной оплате, поднимут на пол-Галактики хай насчет того, что «ничто человеческое» не чуждо даже известному флибустьеру) позволит избежать немедленного ареста — как известно, победителей не судят. Адарич тоже сыграет свою роль — несчастный, уже почти распростившийся с жизнью и вдруг снова вернувшийся домой, целым и невредимым. В программе было и кое-что еще — отказ СЖО, гонки со смертью, приказ перевода ММТ на запредельный, гарантированно сжигающий двигатель режим, самоотверженная работа спасателей…

И все пошло прахом. Военный корабль, непонятно почему оказавшийся в системе, в первый момент не вызвал опасений — слишком далеко находился он от места аварии. Но эта тварь (узнав фамилию капитана штурмовика, Переш лишь скрипнул зубами от злости) рискнула провести внутрисистемную пульсацию… Переш не был таким уж знатоком Устава Флота, но и он сумел бы найти в нем пару пунктов, косвенно запрещающих подобные выходки.

Все сорвалось. Почти — взрыв двигателя, подготовленный специалистами «Нарвала», должен был уничтожить все улики. В конце концов, из сложившейся ситуации еще можно было выйти с минимальными потерями покинуть систему, поработать над другим способом легализации на Сибириаде.

Если бы не этот кретин.

— Господин Переш! Господин Переш! Эти… эти… они переписали данные с бортнавигатора! Там… там была копия…

В голове капитана в одно мгновение промелькнули все последствия той безграничной глупости, которую допустил этот жадный ублюдок. Значит, он все же сохранил в памяти бортнавигатора сведения о находке. Сведения, которые теперь неизбежно станут достоянием общественности — если запись попадет на планету. Стоит информации всплыть — и на этом все. Федерация тут же наложит лапу на добычу ценнейшего сырья, а он, Переш, останется не у дел.

— Стало быть, господин Переш… уж не господин ли Лайон Переш, более известный в определенных кругах как капитан Хук?

— Приятно осознавать, что ты известен даже рядовому офицеру Флота, — буркнул Хук, с ненавистью вглядываясь в чуть заметную на обзорном экране точку. — Башер, боевая тревога. Всем стрелкам занять свои посты, пусковые установки — доложить о готовности.

Итак, надо менять планы, менять на ходу, не имея и нескольких минут на подготовку. Единственно верным казался путь вообще не допустить, чтобы сведения, столь неосмотрительно сохраненные Адаричем, достались кому бы то ни было. А это значит — уничтожить к чертовой матери этот штурмовик, разнести его на молекулы вместе с «черным ящиком». На Сибириаде базируется всего лишь три звена легких истребителей, сюда они доберутся не скоро, так что несколько часов у «Нарвала» есть. Сменив имя и идентификационный код, корабль ни на йоту не утратил своей огневой мощи — Переш был уверен, что штурмовик не сможет оказать достойного сопротивления. Правда, в прошлый раз эта стерва сумела продержаться достаточно долго — к ней успела подойти помощь. Сейчас это не повторится.

Он включил передатчик:

— Именно так, леди. Имею честь представиться, капитан Лайон Переш. Как ни банально это звучит, вы влезли не в свое дело, и я вынужден принять меры. Не могу сказать, что сожалею…

Ему хотелось сказать нечто иное. Может быть, немного пафосное — например, что люди, случайно или намеренно перешедшие дорогу капитану Хуку, как правило, живут недолго и умирают болезненно. Но не стал. Вместо этого коротко кивнул помощнику — и «Нарвал» содрогнулся, выпустив из своих пусковых установок серию из шести ракет по далекой цели. Из них четыре — ЭМ-подавители. Менее всего Хук сейчас желал, чтобы штурмовик сумел покинуть поле боя. Капитан Шелест, или теперь, видимо, лейтенант-коммандер Шелест не лишена отваги, но она также и не круглая дура. Вполне может сообразить, что атака спровоцирована в первую очередь упоминанием о записях с погибшей яхты. И ей хватит ума понять, что спасение этих записей важнее гордости или иных, в изобилии придуманных человечеством чувств.

На пульте загорелись индикаторы, свидетельствующие о том, что пусковые установки перезаряжены.

— Пуск! И готовьтесь к отражению ответной атаки. Маршевый — торможение 90 % мощности. Идем на сближение. Стрелкам — огонь по готовности, без приказа. Приготовиться к выбросу водяного щита.

Снова толчок, снова шесть ракет унеслись к цели. Боекомплект «Нарвала» был достаточно велик, чтобы дать еще десяток залпов, хотя ММТ существенно уступал штурмовику класса «Мантикора» как по емкости ракетных бункеров, так и по совокупной мощности залпа. Другое дело, что одиночный корабль, явно находящийся не на боевом патрулировании, вряд ли загружен полностью. Скорее всего, боекомплект «Мантикоры» стандартный для мирного времени — 36 ракет. Немало, но вполне преодолимо.

— Ракеты, пуск! Водяной щит, пуск!

Еще один залп, третий. Через несколько секунд сработают ЭМ-подавители первой волны, и Шелест потеряет шанс спасти и свою шкуру, и нечто гораздо более ценное — запись в «черном ящике» штурмовика. Забавно, что она не знает, насколько ценна эта запись. И не догадывается — ей попросту не хватит фантазии.

— Отстреливаю имитаторы!

Взвыли импеллеры, уводя «Катрину» в сторону от траектории полета ракет. Один из выпущенных с борта «Наутилуса» снарядов купился на обманку, чуть изменив траекторию движения — это было достаточно, чтобы больше о ракете не думать.

Когда два корабля ведут маневровый бой, как правило, это происходит на не слишком больших скоростях — запаса топлива в ракете вполне хватит на разворот и заход на новую атаку. Совсем иное дело, когда один из кораблей прет вперед на полной мощности маршевого — даже не слишком шустрый малотоннажник разгонится до 50 тысяч километров в час, а то и больше, — ракета, получив столь значительную прибавку к собственной скорости, просто не сумеет изменить траекторию больше чем на пару градусов. Топлива не хватит, да и перегрузки возрастают многократно, вплоть до полного разрушения конструкции. С другой стороны, скорость полета ракеты такова, что сбить ее — задача из области фантастики. Ни человек, ни компьютер попросту не успеют среагировать. Тут уж одна надежда — на имитаторы, да еще выпущенные задолго до подхода ракеты к цели.

«Наутилус» интенсивно тормозился — еще немного, и он сможет полноценно задействовать импеллеры, а его ракеты начнут не просто мчаться вперед, словно обычные болванки, а начнут маневрировать, преследуя цель с настойчивостью маньяка-убийцы и уклоняясь от огня турели штурмовика. В другое время Катя могла бы попробовать банально удрать — маршевый двигатель «Мантикоры» позволял ей развить скорость, недоступную для ММТ. Но, разогнавшись до 70–75 тысяч километров в час, маневрировать «Катрина» тоже не сможет, экипаж размажет по стенкам — никакие гравикомпенсаторы не спасут. А преследователь методично расстреляет удирающий корабль это на встречном курсе ракеты немногого стоят, а вот посланные вдогонку…

Да и не дело это для военного корабля — спасаться бегством от какого-то там пирата.

Поэтому Катя сознательно бросила корабль в ближний бой. Жаль только, что ракетные бункеры пусты, в наличии лишь по одной шестизарядной кассете на пусковую установку. Для борьбы с ММТ достаточно — если речь идет не о пиратском корабле. «Катрина», лихорадочно выплевывая имитаторы (запас которых тоже не безграничен), пошла на сближение с противником. Тот тоже пока что был в известной степени лишен маневренности — слишком высока скорость, — и Шелест тут же воспользовалась этим, выпустив шесть реактивных снарядов в сторону цели.

И тут же взвыла от огорчения — интенсивно тормозящийся ММТ опять плюнул в «Катрину» стаей ракет, а затем выпустил облако водяных брызг — не менее пяти кубометров, веером, прямо по курсу. Капли тут же превратились в ледяные осколки, образовав практически непреодолимую для ракет преграду. Эффективная система защиты, правда, использовать ее можно лишь на больших скоростях, когда компьютеры наведения не успевают обработать поступающую информацию и адекватно скорректировать траекторию атаки.

— Все шесть ракет уничтожены, — доложила Снежана. — Мы имеем одно попадание, падение мощности лобового щита — 40 %. Зафиксирован подрыв ЭМП, нашему ГР-приводу труба. Запас имитаторов — 60 штук. Вторая волна ракет на подходе.

— Маршевый — 10 % мощности, — сообщила Катя. — Пять имитаторов на левый борт.

Астероидный пояс системы Росс-154 располагался очень близко к планете, колонизированной людьми. Не настолько близко, чтобы можно было рассчитывать добраться до атмосферы, уйти под прикрытия парочки устаревших, но все-таки достаточно эффективных оборонительных спутников, но вести бой в самом поясе было куда легче, чем в свободном пространстве, где вооружение пиратского корабля обещало ему существенные преимущества. А вот присутствие каменных обломков давало Кате возможность сыграть на маневренности — при всех своих достоинствах ММТ все же был транспортным кораблем, имеющим достаточно большую массу. Капитану Перешу придется осторожничать, делая ставку в первую очередь на своих стрелков.

Вопрос лишь в том, сколько необходимо продержаться. Истребители гарнизона прибудут через несколько часов, да и то лишь в том случае, если они уже пошли на взлет (может, Дитрих тот еще ублюдок, но Устав знает и тревогу, несомненно, поднял), так что рассчитывать на них не стоит. Разве что кто-то из пилотов решится повторить трюк с внутрисистемной пульсацией, тогда помощь вполне может прибыть буквально вот-вот. Среди пилотов Флота хватает сорвиголов, только вот службу на тихих и спокойных планетах обычно несут те, кто доброй схватке предпочитает добрую выпивку, а высшему пилотажу в пространстве гимнастику в постели.

— Отходим к астероидному полю…

— Попадание ракеты в щит на 11 часов, — прервала капитана Снежка. — Падение мощности лобового до 33 %, левого — до 70 %. Одна ракета ушла на имитаторы, остальные промах. На подходе третья волна.

— Еще пять имитаторов на левый борт, маршевый — 20 % мощности, приготовиться к смене курса!

Взвыли гравикомпенсаторы, гася перегрузку, но мощности их уже не хватало. Катя ощутила, как навалившаяся тяжесть выдавливает из легких воздух, заставляет трещать ребра и замирать сердце. Где-то из недр корабля донесся грохот, один из индикаторов на панели управления сменил цвет с зеленого на желтый. Маневрирование на текущей скорости становилось опасным и для экипажа, и для самой «Катрины».

— На сканере астероид, ориентировочная масса около миллиона тонн. Дистанция — семьсот километров.

— Укроемся за ним, — решила Катя, доводя мощность маршевого до 30 %. — Три имитатора назад по курсу, два на левый борт.

— Выполнено… ракеты уходят! Все… нет, не все, только пять. Одна преследует… Лена!

— Пытаюсь поразить цель!

Орудие выплеснуло сноп огненных лучей, затем еще один. Катя покачала головой — вряд ли из этого что-то выйдет, слишком быстро движется ракета. И точно — через пару секунд кормовой экран затянуло сеткой голубых разрядов, мощность щита в результате прямого попадания упала до 37 %.

— Я совсем чуть-чуть не успела, — пожаловалась Леночка, выпуская очередь в сторону далекого «Наутилуса», без особой надежды поразить цель.

— Дистанция до астероида — 200 километров. Противник завершил торможение, перешел на боевой режим.[42] Фиксирую ракетный залп.

— Приготовиться к торможению через пять секунд… три… два… один… Маршевый, 10 % мощности на торможение, по три имитатора на каждый борт! Смена курса через двадцать секунд. Еще через три минуты «Катрина» полностью отключила маршевый двигатель, теперь в дело пошли импеллеры, бросая штурмовик в крутое пикирование к поверхности астероида. Срочно требовалась передышка, из последней волны три ракеты прорвались сквозь заслон имитаторов, просадив поле по левому борту до нуля. Корпус, получив несколько десятков попаданий осколков, по меньшей мере, в двух местах утратил герметичность. На восстановление мощности хоть до какого-то приемлемого предела нужно было минут пять, а лучше — больше.

— Вернусь на базу, попрошу пересадить меня на истребитель, — прошипела Катя. — Как мне осточертело ощущать свою беспомощность!

— Противник потерян.

И действительно, огонек, обозначавший положение «Наутилуса», исчез с экрана сканера.

— Астероид экранирует… Это было всем понятно и без объяснений.

— Металл?

— Похоже.

Катя лихорадочно искала на поверхности хоть какое-нибудь укрытие — было бы большой удачей обнаружить достаточно просторную каверну и завести туда штурмовик. Не для того, чтобы спрятаться — рано или поздно сканеры ММТ обнаружат «Катрину». Но дать залп из укрытия в упор казалось заманчивой идеей. Увы, поверхность астероида была ровной… очень необычно ровной.

— В каталоге этот камень есть? — поинтересовалась Снежана.

— Да, конечно, — пожала плечами Катя. — Все обломки массой более ста тонн каталогизированы.

Еще когда «Галакт» только начинал монтаж Стационара-1, автоматы обследовали тут все, что можно. Сейчас найду… ага… F18-63-541… хм… странно…

— Что странно?

— Больше никаких данных, только номер и расчетная масса. Обычно такие камушки «Галакт» брал на заметку и проводил более глубокий анализ. А этот просто проигнорировали. Ладно, потом разберемся, сейчас не до того.

Томительно тянулись минуты. Уже давно должен был показаться «Наутилус», но на экране сканера по-прежнему не было отметок, свидетельствующих о приближении противника. Постепенно восстанавливались щиты, еще немного и «Катрина» будет полностью готова к бою.

— Где же эта сволочь? — прошептала Катя, и словно в ответ на эти слова взвыла сирена, предупреждая о ракетной атаке.

ММТ, двигаясь буквально в паре десятков метров над поверхностью астероида, вынырнул из-за каменной гряды и тут же разродился роем ракет. «Катрина» ответила веером имитаторов, но дистанция была недостаточной, головки наведения уже плотно зацепили цель и не собирались с ней расставаться.

— Огонь по поверхности, прямо по курсу!

Сразу шесть ракет ударили в астероид, взметнув вверх фонтаны каменного крошева, формируя завесу между попавшей в ловушку «Катриной» и пиратским кораблем. Сквозь разрывы ракет видно было, как ММТ отворачивает в сторону — никакие экраны не спасут от роя обломков… Но отворачивает аккуратно, стараясь не подставиться под ответный залп — пусть боекомплект штурмовика меньше, зато скорострельность выше вчетверо. Переш лишь огрызнулся парой ракет, на этот раз — явно на ручном управлении, над самой поверхностью, почти впритирку, в надежде, что снаряды преодолеют каменное облако. Ему не повезло: операторы не справились и обе ракеты разорвались среди камней, добавив хаоса в окружающее пространство.

И вдруг что-то изменилось…

Свет! Ослепительный белый свет, разом хлынувший со всех сторон, словно и не было бронированных стен корабля, светофильтров наглухо загерметизированного шлема… В ушах стремительно нарастал пронзительный звон — вроде бы сквозь этот разрывающий душу звук Катя расслышала отчаянно-испуганный вопль Беса, но не смогла разобрать слова, лишь ощутила, как что-то оборвалось в душе, словно исчезла часть ее, привычная, неощущаемая, но значимая. А свет… Нет, СВЕТ уже заполнил все вокруг, высветил каждую клетку тела, каждую частичку разума… И исчез, оставив после себя абсолютную, идеальную тьму.

«Где я?»

В ответ — тишина. Она все ждала, что прозвучит в голове знакомый голос, съехидничает, даст совет или просто проявит участие… но Бес молчал. Он, бывало, молчал и прежде, но теперь Катя понимала, что все время ощущала незримое присутствие «одинокого друга». Раньше. А сейчас она оказалась совсем одна, среди тьмы.

Девушка попыталась шевельнуть рукой — мышцы явно среагировали на приказ мозга, но вот привело ли это к чему-нибудь, сказать с уверенностью Катя не могла. Если рука и двинулась — она не встретила ни малейшего сопротивления… в том числе и сопротивления от рукава бронированного скафандра.

«Что со мной?»

И снова нет ответа. Слышен лишь собственный голос — но возникает странное ощущение, что звук этот не более чем иллюзия. Что на самом деле ничто не нарушает тишину, а звуки — лишь плод воображения. Бессмысленно двигаться, если нет цели.

Бессмысленно говорить, если не уверена даже в том, что слышишь сама себя. Бессмысленно таращиться в темноту, где нет и никогда не было света. Может, это смерть? Может, лгут религии, пророча Рай или Ад, Страну вечной охоты или наполненную удовольствиями Джанну… и пресловутый полет по длинному-длинному туннелю к сияющему впереди свету — тоже ложь?

Может, смерть именно такова — бесконечное ничто, расположенное в нигде, лишенное самих понятий времени, расстояния… Но ведь она, лейтенант-коммандер Шелест, мыслит. Мыслит — следовательно, как сказал древний мудрец, существует. В качестве кого? Или в качестве чего? Сгустка обнаженного сознания, обремененного фантомными воспоминаниями о теле? О вкусе воздуха, о запахе еды, о боли, о наслаждении? Может, все, что осталось душе, утратившей бренное тело, — это размышления, бесконечные, бесплодные, бессмысленные?

Если посмертие таково — то будь оно проклято!

Сколько продолжалось это состояние, Катя точно сказать не могла. И примерно сказать не могла — может, несколько минут, может — часы или дни. Мысли то тянулись лениво и неохотно, то неслись вскачь. Она пробовала двигаться — но так и не смогла почувствовать хоть кончики пальцев. Пробовала кричать — но все больше убеждалась, что слышимый ею голос звучит только лишь в ее голове. Проводила языком по губам — и не ощущала ни того, ни другого.

А затем Катя поняла, что тьма вокруг нее изменила цвет.

Вокруг становилось все светлее — вместе со зрением начали возвращаться и чувства. Сначала она осознала, что вновь обрела тело — тело, пока что не повинующееся хозяйке, но, несомненно, находящееся в сидячем положении. Чуть позже девушка смогла шевельнуть головой, осмотреться — все вокруг затягивала серая пелена, что-то вроде очень густого тумана — уже ниже груди скафандр (он все еще был на ней, хотя тяжесть бронепластика не ощущалась совершенно) полностью растворялся в серой мути.

Постепенно туман рассеивался… вот она уж видит себя до пояса, вот размытыми тенями проявились ноги…

Минута, еще одна, и еще…

Контроль над телом вернулся мгновенно. Еще мгновением раньше Катя могла лишь чуть шевелить головой, а в следующее мгновение уже вскочила с…

С чего?

Девушка осмотрела странную конструкцию, на которой только что сидела. Вроде бы обычное кресло из белого пластика, но уже через несколько секунд сиденье пошло волнами, подлокотники оплыли, сливаясь друг с другом, высокая спинка втянулась сама в себя… Перед девушкой лежал матово-белый шар.

— Рекомендую присесть.

Она резко обернулась — и тут же поняла, что движение было полностью рефлекторным. Раз впереди не видно ничего, что могло бы послужить источником голоса, значит, говорящий находится сзади. Но и там — лишь медленно удаляющиеся облака серой мути.

— Где я? И кто вы?

— Вы получите требуемые ответы. Рекомендую присесть.

Настойчивости в голосе не было. Он не уговаривал и не приказывал — так мог бы звучать голос компьютера. Спорить с хозяином положения можно только от излишнего самомнения… Катя искоса взглянула на шар — и тот, почти мгновенно, снова развернулся в кресло.

— Ну хорошо, — пробормотала она, усаживаясь.

И туман тут же растаял, открыв ее взгляду еще две фигуры.

Одна принадлежала худощавому немолодому мужчине в старом, изрядно потертом флотском скафандре. Редкие седые волосы, зачесанные назад, длинные жидкие усы. Недобрый взгляд из-под насупленных лохматых бровей. Рукоять бластера, выглядывающая из кобуры на бедре. Ладонь, замершая в паре сантиметров от оружия. Сидите таком же кресле — но сразу видно, что готов в любой момент прийти в движение. Очень неприятная личность — но чувствуется, что мужчина уверен в себе и в своей возможности контролировать ситуацию.

А вот вторая фигура к человеческому роду ни в коем случае не принадлежала. Белый, такой же, как у кресла, материал, человекоподобная форма — две руки, две ноги, голова, лишенная шеи и хоть чего-либо, напоминающего глаза или рот. Как ребенок начал бы лепить фигурку из пластилина, придал ей первоначальную форму — и бросил, охладев к своему творению.

— Вам не понадобится оружие.

Звук по-прежнему исходил сразу и отовсюду, но статуя шевельнулась, ее «рука» указала на мужчину.

— Мне лучше знать, что тут понадобится, буркнул тот. Голос Катя узнала сразу.

— Имею честь видеть капитана Переша?

— Рад встрече, лейтенант-коммандер Шелест, — осклабился тот. — Э-э… прошу прощения у хозяина этого дома, но я бы хотел закончить одно маленькое дельце.

В следующее мгновение бластер смотрел точно в лоб Кате, а палец пирата давил на спуск. Тщетно — надежнейший армейский излучатель категорически отказывался стрелять.

— Ну… по крайней мере, стоило попробовать, — снова ухмыльнулся Переш, спокойно возвращая оружие в кобуру. — Уважаемый… я так понимаю, если я пожелаю свернуть этой девочке шею, это тоже будет пресечено?

— Вы понимаете правильно.

— В таком случае какого хрена мы тут делаем? Или, для начала, где находится это «тут»?

— Вы находитесь в искусственно созданном пространстве, обеспечивающем возможность коммуникации между вашими личностями и моей сущностью.

— Что значит — «коммуникации между личностями»?

— Данный термин означает, что ваше присутствие здесь является иллюзорным, — любезно сообщила кукла. На матово-белом лице появилось некое подобие губ, над которыми начал медленно выпячиваться выступ, который вскоре должен был стать носом. Одновременно наметились и глаза — мертвенные, как у древнегреческой статуи. — Пространство обеспечивает общение.

— Тогда…

— А кто вы… что вы такое? — Катя попыталась все-таки влезть в разговор, становившийся удручающе односторонним. Переш, очень не любивший, когда его перебивали, поморщился, но промолчал.

Несколько секунд кукла медленно шевелила головой, переводя взгляд пустых глаз с мужчины на женщину и обратно, затем уже окончательно оформившиеся губы шевельнулись. Невпопад, но теперь имелась хотя бы относительная иллюзия, что звук исходит от этой пародии на собеседника.

— Ответ на ваш вопрос взят из вашей памяти. Я тот, кого называют Килари.

Катя замерла с широко открытым ртом. Переш тоже покачал головой, то ли выражая недоверие белесой статуе, то ли демонстрируя потрясение от услышанного. О богах ше'ти знали все, кто хоть сколько-нибудь интересовался Чужими. Другое дело, что одни изучали вопрос настолько глубоко, насколько это было возможно, другие просто нахватались верхушек знаний из научно-популярных или, более того, из развлекательных источников. Вероятно, из двоих присутствующих здесь людей Шелест была куда более информирована о сущности Килари — недели, проведенные в компании с ше'ти, не прошли даром. Правда, рассказы Да-стан-Кира-тди-Мар-сен, Посвященного Второго Яруса, Слышащего Голос Килари, Следующего Путем Познания и прочая, и прочая, и прочая (в просторечии — Киратди) не вызвали у девушки желания всерьез заняться изучением древней религии планеты Ше'лан — но и того, что сохранилось в памяти, было достаточно для поддержания разговора.

— Простите, но, насколько мне известно, Килари покинули нашу Галактику около восьми тысяч лет назад.

— Представитель ше'ти, сообщивший вам эти сведения, не вполне точно сопоставил понятие «год» из своего языка термину, принятому в вашей Федерации. Килари завершили свое существование в этой Вселенной 9520 стандартных лет назад.

— Завершили? Погибли?

Исчезновение разумной расы, пусть невероятно далекой или совершенно непонятной, всегда трагедия. Пока что землянам не доводилось встречать безусловно достоверных свидетельств существования погибших цивилизаций, хотя кое-какие следы деятельности разумных были обнаружены на Сантане. Исследования тут же засекретили, но отдельные слухи успели просочиться. Но там в любом случае речь шла не более чем о руинах чего-то вроде исследовательской станции, строители которой не принадлежали к человеческой расе. Какие-то развалины обнаружили и на Сибириаде, хотя тоже толком ничего интересного не нашли.

— Нет. Килари покинули эту Вселенную, ставшую слишком предсказуемой.

Катя не слишком хорошо понимала, что происходит. Только что она была в рубке своего корабля и занималась относительно привычным делом — перестрелкой с пиратским судном. Мгновение спустя (девушка всерьез подозревала, что времени этот переход отнял совсем чуть-чуть, хотя субъективно прошли часы или дни) она вместе с капитаном того самого пиратского судна оказалась непонятно где в компании непонятно с кем. И вместо того чтобы хоть как-то действовать, она чинно беседует с мраморной куклой о событиях многотысячелетней давности, никому, кроме десятка ученых, не интересных. И, что самое странное, беседа совсем не кажется ей пустым времяпрепровождением — напротив, каждый ответ ожидается с нетерпением.

Да и капитан Переш вроде бы не проявляет особой агрессивности — кроме того, самого первого момента. Шелест вспомнила, как дуло бластера смотрело ей между глаз — ей бы испугаться в тот момент, но страха не было. Совсем. То ли хозяин этого места внушил лейтенант-коммандеру подобную уверенность, то ли она просто не успела осознать угрозу… Все-таки первое более вероятно. Как он сказал? Искусственно созданное пространство для общения. То есть физически здесь нет ни Екатерины Шелест, ни капитана Переша — да и этой белой куклы нет, все игра воображения, наведенная иллюзия.

А вот насчет «наведения»… Похоже, это существо, как и ее старый приятель Бес, беззастенчиво копается в мозгах своих гостей.

— Я хочу спросить… когда мы только попали сюда, в первый момент… куда-то делся мой спутник… он, как бы это объяснить… — Катя замялась, снова забыв, что собеседник способен мгновенно извлечь информацию из ее памяти, а то и сформулировать вопрос точнее, чем смогла бы она сама.

— Существо, которое вы называете «одиноким другом», использовало свои способности к межзвездному путешествию. Выражаю вам свое сожаление по поводу того, что ваше общение прервалось навсегда. Причина его бегства страх перед моими возможностями по сканированию памяти живых существ. Являясь живым хранилищем чужих воспоминаний, это существо крайне болезненно относится к шансу утратить монополию владения накопленной информацией. К сожалению, в первые мгновения с момента формирования коммуникативной области я не имею возможности к информационному контакту. Бегство вашего спутника бессмысленно — принадлежавший ему объем информации был мною полностью считан и проанализирован.

Бес умчался в очередное путешествие в один конец. Через день, год или тысячелетие он найдет себе нового спутника. И, быть может, если тому придется туго, на свет появится образ Екатерины Шелест, пилота Федерации Земли. Только вот тот, кому доведется на время стать другом «одинокого друга», ничего не будет знать ни о Федерации, ни о людях вообще. Бес не расскажет…

— Ну, хорошо. Еще два вопроса. Нет, три.

— И первый из них, — капитану Перешу явно надоела роль слушателя, — что мы, собственно, здесь делаем? Если ты, Килари, или как там тебя… я не верю в древних шетийских богов, но, черт подери, каждый имеет право называть себя как угодно, хоть Килари, хоть Саваофом. Так вот, если ты притащил нас сюда, может, объяснишь, зачем?

К этому моменту тело собеседника сформировалось окончательно — теперь это был высокий мужчина атлетического сложения. Совершенно лысый череп, глаза без зрачков, мертвенно-белая поверхность (назвать это кожей не поворачивался язык) тела — все это по-прежнему казалось непривычным, но глаз уже не резало. К тому же теперь хозяин выглядел одетым — от шеи и ниже его фигура была затянута в почти такой же, как у Кати или Переша, скафандр. Только палево-белый и не слишком детализированный.

— Когда мои собратья приняли решение покинуть эту Вселенную, я вынужден был остаться. По двум причинам. Первая из них довольно проста — мой организм был болен и не способен выдержать смещение измерений. Килари не подвержены старению, но не бессмертны. Планета, возле которой мы находимся…

— Сибириада? — вырвалось у Кати.

— Да, так ее назвали люди. Мы звали ее иначе — «Наследие». Планета, что без труда могут подтвердить ваши астрономы, является гостьей в системе Росс-154. Мы знаем, откуда она появилась, вам предстоит установить это самостоятельно. Ядро и мантия планеты почти на треть состоят из вещества, чуждого этой Вселенной. Вы, люди, называете это вещество «энергия-37». Вы научились синтезировать его подобие, но пока не сумели полностью разобраться во всех его свойствах. Излучение этого вещества благотворно действует на мой организм. Вот уже более трех веков как я полностью здоров.

— Ты лечился более девяти тысяч лет, — презрительно хмыкнул Переш. — Воистину волшебное средство.

Сейчас он чувствовал, как разум заливает потоками бешенства. Не надо читать черный ящик, не надо расшифровывать записи этого глупца Адарича… эта белесая тварь все сама выболтала, открытым текстом. Вопрос лишь в том, как заставить Шелест замолчать… лучше — замолчать навсегда. Да, сперва выбраться отсюда, а потом разобраться с этой стервой.

— Время не имеет значения. Кроме того, второй причиной моего пребывания здесь являлась наша сегодняшняя встреча.

— То есть ты видишь будущее? — Катя ощутила, как по коже пробежала волна холода.

Каждый человек время от времени задумывается, хорошо это или плохо — знать свое будущее. С одной стороны, скольких ошибок можно было бы избежать. Подстелить соломки в нужном месте — и идти по жизни с гордо поднятой головой, переступая через тех, кто спотыкается о «неожиданные» препятствия. Знание завтрашнего дня — это путь ко всему и сразу. К богатству. К долголетию. К успеху.

Но, как только начинаешь рассматривать это всерьез, тут же приходит понимание — знание будущего есть зло само по себе. Прежде всего, оно лишает человека свободы воли. Предопределенность — злая шутка… Если «завтра» уже начертано в Книге Бытия, следовательно, от тебя, от твоих мыслей и действий ничего не зависит. Так зачем тогда нужна жизнь? Чтобы войти в это заранее расписанное «завтра», сыграть свою роль, не сделав и малейшего отступления от кем-то сочиненного текста, а потом перейти в «послезавтра»… Ради чего? И мысль о божьем промысле не спасает, ибо предначертанное «завтра» столь же предначертано и для Него. И Он тоже неспособен ничего изменить в этой череде заранее запрограммированных дней. Кто-то, вероятно, скажет, что именно Бог написал сценарий и, следовательно, свободен от его цепей. Но какому творцу нужно, чтобы его творение существовало в строго отведенных ему рамках, не развиваясь, не пересекая границ и рубежей?

— Ваши размышления, — пробился к сознанию девушки голос Килари, — не вполне…

— Прекрати копаться у меня в голове, — буркнула она по привычке. Бес на эти выпады почти не реагировал, хозяин «коммуникативной области» тоже пропустил просьбу мимо ушей.

— Вселенная, в которой мы находимся, обладает высокой степенью прогнозируемости, — спокойно продолжал Килари. — Анализ фактов позволяет строить прогноз развития событий с вероятностью, близкой к единице. В то же время будущее многовариантно, действия в настоящем позволяют изменить дальнейшее развитие событий. Я приведу пример. Наша сегодняшняя встреча может закончиться одним из нескольких вариантов. Я предоставлю вас самим себе. Я уничтожу вас обоих. Я уничтожу одного из вас.

— Первый вариант мне нравится больше, — тут же вставил Хук. — Но и другие можно рассмотреть.

— Первый вариант. Когда ваше сознание вернется в ваши тела, бой будет продолжен. Итогом его станет гибель обоих судов.

— Чтобы эта девчонка справилась… — возмущенный до глубины души Хук принялся подниматься из кресла, но с удивлением обнаружил, что удобное сиденье надежно фиксирует его тело, почти полностью лишая капитана возможности двигаться. Осознав, что единственное его оружие это слова, Лайон плюхнулся обратно на свое место. — Не верю!

— Тем не менее это произойдет. Как следствие, информация о наличии на планете вещества, содержащего «энергию-37», останется тайной. Дальнейшее развитие Федерации будет ограничено возможностями существующих технологий. Примерно через двадцать лет возобновится военный конфликт с цивилизацией Амстад, который закончится взаимоуничтожением рас. Данное развитие событий мною признано неприемлемым.

— А твое-то какое дело? — снова не выдержал Переш.

Катя промолчала, хотя в этот раз ее собственное мнение в целом совпадало с точкой зрения пирата. В самом деле, кто такой этот Килари, чтобы присваивать себе право судить людей и определять их будущее. Не относя себя к верующим (в последние полгода религия, вернее христианство, переживала бурный подъем, где-то мироточили иконы и расцветали напрочь засохшие кусты, в храмы вливались массы новообращенных, в Ватикане праздновали очередную маленькую победу), Катя предпочитала считать, что свое будущее человек должен творить сам. Нельзя сказать, чтобы эта точка зрения доминировала в обществе, но сторонников у атеизма хватало. Пройдет еще некоторое время, страсти по религии угаснут, и в Федерации в очередной раз рациональное возобладает над иррациональным. Тоже ненадолго.

— Каждое мгновение человек совершает какие-то поступки, принимает какие-то решения, — с готовностью пояснил Килари. — Эти решения оказывают влияние не только на его жизнь, но и на жизнь окружающих. Я не вижу, почему должен быть лишен такого права. Лишь потому, что не отношусь к Homo Sapiens? Увидев историческую развилку и имея возможность влиять на ход событий, человек либо попытается что-то изменить, либо предпочтет остаться пассивным наблюдателем. Но и в том и в другом случае это будет выбор — действие или невмешательство.

Килари замолчал, давая людям осмыслить услышанное. Катя мрачно смотрела на белую статую, раздумывая, как поступила бы она. И приходила к неутешительному выводу — стопроцентно вмешалась бы. Влезла бы по самые уши, стараясь направить ход развития событий на путь, который показался бы ей лучшим.

— Думаю, вы поняли мою точку зрения, — продолжил наконец Килари. — Итак, второй вариант предусматривает стирание вашего разума. Как следствие, корабль «Катрина» будет уничтожен — госпожа Соболева неплохой пилот, но до уровня госпожи Шелест ей далеко. Лишившись капитана, корабль «Нарвал» направится на базу в Кейптаун, но по дороге будет перехвачен патрулем Флота. В целом дальнейшее развитие будет соответствовать первому варианту, с той разницей, что конфликт с Амстад начнется на три года позже и продлится несколько дольше. Третий вариант — я сотру лишь сознание госпожи Шелест…

— Хороший выбор! — оскалился Хук.

— При этом капитану Лайону Перешу представится возможность реализовать свои планы. Через пятнадцать лет Сибириада будет полностью находиться под его контролем…

— Так долго?

— Еще через пять лет произойдет попытка отделения Сибириады от Федерации, в крайне неудачный момент, когда внутреннее напряжение в Федерации будет находиться на пике. К этому времени информация о наличии на планете «энергии-37» станет достоянием гласности, причины борьбы народа Сибириады, возглавляемого президентом Перешем, за независимость станут очевидными. Правительство не сможет остаться в стороне и примет меры для сбережения целостности своей территории и сохранения влияния на уникальный источник топлива. В ходе гражданской войны, к которой на стороне Сибириады присоединятся Кейптаун и Линэли, Флот понесет тяжелые потери.

— И этим воспользуются Амтсад, — вставила Катя.

— Нет. Поскольку внутренние конфликты Федерации не затрагивают интересов Амстад, столкновения двух цивилизаций не будет. Но, проигрывая войну, президент Переш отдаст приказ подорвать склады «энергии-37». Начавшаяся цепная реакция полностью уничтожит планету. Но «Наследие» уникально, второго такого объекта в этой Вселенной не существует.

— Я могу пообещать, что не… — Переш замолк на полуслове, понимая, как по-детски звучит это заявление.

— Последний вариант — стереть личность господина Переша. В этом случае информация о наличии на Сибириаде запасов «энергии-37» станет доступной правительству Федерации уже через несколько дней. Планета приобретет новый статус, постепенно станет одним из технологических центров Федерации. Через семнадцать лет будут разработаны новые двигатели, использующие «энергию-37». Далее последует десятилетний период активной экспансии Федерации, после чего Ассамблея Амстад оценит ход событий как прямую угрозу своим интересам и начнет войну. Федерация в новом конфликте окажется в более выгодном положении, хотя обе стороны понесут в ходе военных действий тяжелые потери.

— То есть та или иная война неизбежна?

— На данный момент расчет показывает, что неизбежна. Но мой прогноз строится на текущих и прошедших событиях. Будущее многовариантно. И все же методики анализа, доступные Килари, довольно точны. Хочу ответить на вопрос, который еще не был задан и уже задан не будет. Килари ушли именно по причине того, что наши расчеты свидетельствуют о статичности вероятностной ткани этой вселенной… — Белая статуя чуть помолчала и добавила с ноткой горечи в голосе: — Да, мы тоже не хотели жить в предсказуемом мире.

— И каким будет твое решение? — тихо спросила Шелест.

— Одна из дальнейших исторических линий оценивается как предельно вероятная, остальные — как возможные. Сохранение уникального объекта — первоочередная задача. Сохранение человечества — задача, не противоречащая первоочередной. Доминирование амстад в этой области пространства не представляет интереса, инсектоидная цивилизация — тупиковая ветвь развития разума. Выбор сделан, и он был предопределен. Наша встреча — всего лишь дань моему любопытству. Теперь я покидаю ваш мир. Когда-нибудь ваши ученые сумеют разработать методики анализа вероятностей. И тогда, возможно, вы тоже поймете, что нет ничего страшнее, чем знать свой завтрашний день. А теперь…

— Постой! — Катя попыталась привстать и тут же поняла, что сделать этого не удастся. — Постой! Не знаю, что ты решил, но ответь еще на один вопрос. Ше'ти — вы в самом деле создали их? Зачем?

Фигура в белом скафандре стремительно теряла очертания, пространство вокруг заполнялось уже знакомым молочным туманом. Краем глаза Катя видела, как отчаянно рвется из тисков кресла капитан Хук, не желая сдаваться, не желая принимать решение чужого и чуждого существа. Существа, которое говорило о праве выбора — при отсутствии выбора.

— Мы не создавали их, — после долгой паузы прошептал голос уже невидимого собеседника. — Они, как и мы, тоже Килари. Те, кто отказался от пути совершенствования тела и разума. Те, кто испугался знания будущего. Кто намеренно забыл о достигнутом. Кто похоронил себя в бесконечной череде ритуалов, правил, обычаев и традиций. Часть из нас ушла вперед. Они — остались на месте. Мы мечтали об изменчивости и непредсказуемости нашего будущего. Мы создали самую статичную из известных рас. Плохо знать свое будущее, Екатерина Шелест. Куда хуже — не иметь его.

Катя открыла глаза.

Свист импеллеров резал уши. Экраны штурмовика заливал голубой свет — энергетические щиты отражали атаку града каменных осколков, порожденных разрывами ракет. Только вот астероида, по которому только что долбили снаряды «Катрины» и «Наутилуса», более не существовало. Каша из обломков, от небольших до огромных — словно сказочная рыба-кит, обросшая землей, домиками и деревьями, вдруг дернулась, сбрасывая с себя накопившийся хлам, и отправилась куда-то по своим делам. Оставив за собой хаос, уцелеть в котором было более чем непростым делом.

— Кормовой экран — 37 %, левый экран — 14 %, правый… правый пробит! — докладывала Снежана, в то время как капитан, судорожно вцепившись в штурвал, пыталась вывести избиваемый кораблик из этого кошмара.

— «Наутилус» прекратил стрельбу, — несколько удивленно сообщила Лена, поливавшая пространство вокруг разрядами орудия, пытаясь (почти тщетно) уничтожить хотя бы самые крупные обломки.

— У них… другие… проблемы… — Катя бросила штурмовик в крутой вираж, взвыли задыхающиеся от перегрузки гравикомпенсаторы, в полусотне метров от корабля столкнулись две глыбы тонн по девятьсот каждая, осыпав удирающий корабль каменной шрапнелью.

Через тридцать минут штурмовик, потерявший два импеллера, получивший пару десятков пробоин и массу повреждений внутренних систем, неподвижно висел в пространстве на удалении в несколько десятков километров от того места, где совсем недавно находился астероид F18-63-541. Даже отсюда были видны искорки разрывов — это пробивался в свободную от камней область малотоннажник «Наутилус», класс «Лебедь». Вероятно, ему это удастся — Катя уже имела возможность убедиться, что пилотами у капитана Хука работают профессионалы.

— Они будут продолжать бой? — делано-равнодушно спросила Леночка, только что отконвоировавшая Адарича в десантный отсек и намертво пристегнувшая его к креслу.

Отбиваться от пиратов «Катрине» было нечем — все ракеты израсходованы, уже на выходе из облака полутонная глыба смела орудийную турель. Подвижность упала вчетверо… Сейчас и слабосильный «Страж» мог превратить штурмовик в груду металлолома, что говорить о «Лебеде», увешанном излучателями. Вряд ли ММТ получит серьезные повреждения от обломков, оставшихся после ухода Килари в иной мир, слишком мощная защита у пирата.

— Нет, — уверенно сказал Катя, вводя в бортнавигатор маршрут по направлению к орбите Сибириады. — Они уходят.

— Ты в этом так уверена?

— Уверена.

Изуродованный штурмовик плавно развернулся и начал разгон. Где-то там, на орбите серебристо-голубой планеты, уже выходили из дока «Стационара-2» тяжелые буксиры, готовые ухватить кораблик щупальцами гравизахватов и доставить его к месту ремонта. Уже толпятся в астропорте полицейские, ожидая челнока на орбиту, — господина Адарича, уличенного в ведении дел с одним из самых известных капитанов пиратского флота, ждет много новых встреч и длительных бесед.

В своем кабинете сидит за столом немолодой мужчина, его пальцы скользят по клавишам, губы шепчут слова будущей речи — кандидат в президенты предпочитает лично редактировать тексты, подготовленные специалистами его команды. Сейчас он делает упор на законность и порядок — увы, обещать процветание умирающей колонии означает вызвать в свой адрес град насмешек. А вот закон и безопасность это вполне можно обеспечить. И еще — некоторую стабильность, пусть на первое время. Изредка мужчина перестает стучать по клавишам и бросает взгляд на снимок, стоящий слева от экрана. На снимке — красивая молодая девушка… и мужчина знает, что скоро встретится с ней. Он и рад бы предоставить дочери право жить легко и беззаботно — но впереди тяжелые времена, ему нужна любая помощь.

А за много тысяч километров от планеты, в рубке ММТ «Наутилус» (прежнее, изрядно скомпрометировавшее себя имя «Нарвал» давно и надежно стерто как с броневых плит корпуса, так и из памяти бортовых компьютеров) в глубоком кресле сидит человек. Его взгляд пуст, в глазах — ни тени мысли. Тонкая струйка слюны стекает из уголка рта на ворот потрепанного армейского скафандра. Его тело удерживают ремни безопасности, его помощники уже все поняли, но пока что не сообщают экипажу, что Лайон Переш более не командует кораблем. Они скажут это чуть позже — когда окажутся в безопасности, подальше от этого странного места, где огромные астероиды неожиданно превращаются в кучу обломков, а капитаны сходят с ума.

А лейтенант-коммандер Екатерина Шелест, откинувшись в кресле и устало закрыв глаза, думает о том, что у Сибириады, ее родной планеты, скоро начнется совсем новая жизнь. Колония возродится. И кто знает, как будут звать президента технологической столицы Федерации через десять-двадцать лет. Может, это будет Александр Градов. Или его дочь…