Скандал

6

Сидя в просторной столовой Молина, Кристер от нетерпения ерзал на стуле.

Они явились по приглашению на следующий день, Анна Мария оделась в лучшее платье и теперь занимала место за столом по правую руку Молина. Такого роскошного обеденного стола Кристер никогда еще не видел: солнце сияло и искрилось в хрустале бокалов и на ослепительно белых скатертях, в изгибах серебряных приборов и на тончайшем фарфоре. В серебряных вазах стояли бледно-розовые, влажные от росы розы…

За столом находился еще один гость. Молин представил его: «Мой друг, полицмейстер из Нуртэлье. Думаю, это дело входит в компетенцию полиции». Остальные думали так же.

После подачи первого блюда – великолепного супа vichyssoise с кубиками льда, полицмейстер нарушил молчание:

– Кажется, нашему юному другу есть что сказать? Молин повернулся к Кристеру.

– Ты узнал что-то новое? Почему же до сих пор не рассказал?

– Моя родственница Анна-Мария просила меня не открывать рта без позволения, Ваша милость. Молин рассмеялся.

– Ну, считай, что тебе позволили.

– Спасибо! У меня действительно новости. Как вам известно, мои родители отправились на курорт Рамлеса, чтобы кое-что разузнать. Сегодня я получил от них письмо…

– Очень интересно! Послушаем! Хозяин позабыл про еду и весь обратился в слух, направив раструб своей трубки на Кристера.

– Мне прочитать письмо?

– Так будет лучше всего: информация из первых рук. Кристер колебался. – Да, но его написала моя мать. Она немного… непосредственна. Письмо кишит восклицательными знаками, скобками и нескромными выражениями.

– Читай, как есть, там разберемся. Что она пишет?

– Итак: «Привет, сукин сын!». Это наша маленькая шутка, однажды мы сильно повздорили, и она обозвала меня «You son of a bitch!». Да, она знает английский. А это выражение получается и для нее ругательным, поэтому мы потом целую неделю смеялись. Ну, дальше: «Мы здесь роскошно проводим время! Отца лечат так, что можно только мечтать. А из наших осторожных расспросов мы выяснили массу интересного! Во-первых, что за мрачные типы окружали тебя и твою Магдалену? Слушай: врача, который разговаривал с девочкой, здесь больше нет. Он работал временно и, похоже, купил себе эту практику на короткий срок. Руководство курорта в большой обиде на него, считают, что он их надул, потому что исчез почти сразу.

А дядя Юлиус? Знаешь, что с ним случилось? Он рухнул в пропасть, вывалился из повозки и разбился насмерть». Кристер положил письмо и прокричал прямо в трубку:

– Это очень таинственно! Вдвойне таинственно! Магдалена рассказывала мне, как они чуть было не свалились в пропасть по дороге в Рамлесу. Но ничего страшного не произошло, только кучеру пришлось ползти вниз и собирать рассыпавшиеся сосиски и ветчину.

– Благодарю, юноша, только не стоит так громко кричать!

– Кристер был потрясен этой частью письма, – сказал Коль. – Как завопит: «Нет, это случилось по дороге в Рамлесу!» Означает ли это, что несчастный случай с Юлиусом Бакманом был запланирован уже тогда?

Молин и полицмейстер кивнули.

– Интересно, – сказал старик. – Но, по-моему, здесь чего-то не хватает?

– Да, конечно! – возбужденно воскликнул Кристер – По дороге туда несчастный случай произошел с обоими! А где была Магдалена на обратном пути?

– Что пишет об этом твоя мать? Кристер снова взял письмо.

– «Мы с Томасом, разумеется, сразу среагировали на это событие. Но о малышке Магдалене не было ни слова. Мы расспросили руководство курорта, и знаешь, что они заявили? Что не имеют представления, что сталось с девочкой, потому что они с дядей покинули Рамлесу в воскресенье, когда дежурил только этот чертов доктор». Да, прошу прощения за ругательство, моя мать невоздержана на язык, а я читаю все, как есть.

– Ничего страшного! Люди бросали мне в лицо худшие ругательства, а я продолжал гнуть свою линию.

– Понимаете, Ваша милость, воскресенье – это тот день, когда я покинул Рамлесу. В тот день мой отец Томас слышал, как плакала девочка и кто-то кричал и бранился на нее.

Молин в задумчивости качал головой.

– А «этот чертов доктор» ничего не сказал о девочке?

– Мать пишет: «Похоже, люди не интересовались, что сталось с девочкой. Несчастье произошло далеко от Рамлесы. Мы, конечно, спросили, где именно, и оказалось, что высоко в горах в Смоланде. Не волнуйся, Кристер, мы, естественно, остановимся там по дороге домой и расспросим местных жителей. По крайней мере, доброжелательные сотрудники курорта показали нам картотеку своих гостей. Там стоит, что Магдалена Бакман и Юлиус Бакман выписаны именно в воскресенье. Одновременно. И подпись: доктор Эрик Берг. И никто не может…»

– Стоп! – возбужденно воскликнул Молин. – Ты сказал, Берг?

– Да.

Старик умолк, и им пришлось набраться терпения. Тем временем внесли главное блюдо – изысканное мясо со всевозможными овощами, уложенными, как в сказке!

Молин рассеянно подцепил вилкой кусок мяса, но так и не успел донести его до рта, потому что внезапно заговорил:

– Берг… Это девичья фамилия новой жены советника Бакмана. Этой ничтожной фурии, страдающей манией величия!

– Гм, – заинтересованно проронил полицмейстер. – Возможно, здесь кроется заговор?

– Не известно ли Вашей милости, есть в семье новой жены Бакмана врачи? – спросила Анна-Мария.

– Да, доподлинно известно! Я видел это исчадие в юбке всего несколько раз, и она мне все уши прожужжала: «Мой кузен доктор говорит так-то и так-то»…

– Но в таком случае Магдалена могла узнать его? – вставил Коль.

– Сомневаюсь. Родственники дамы живут далеко отсюда, в Сконе, а как вам известно, малышке Магдалене не разрешали общаться с другими людьми. Только мне было позволено разговаривать с ней.

– Что ж, кое-какая зацепка у нас уже есть, – подытожил полицмейстер. – Я должен разыскать этого доктора Берга, думаю, это будет не слишком сложно. Мы выясним, как умерла малышка Магдалена. Что произошло в тот день на курорте и почему ее имя никогда не упоминалось в связи с последовавшим несчастным случаем. Скажи, Молин, что они тебе сказали? Я имею в виду, о ее смерти?

– В том-то и дело, они вообще не сказали о ее смерти!

– Да-да, верно, прости! Они преспокойно поживают себе в Линчепинге с новой Магдаленой. И с нетерпением ждут, когда ты отправишься на тот свет, а девочка получит наследство. Но теперь их игре конец!

– Да, – сказал Кристер. – И знайте, я вновь надеюсь! Я достаточно реалистичен и готов признать, что моя несчастная подруга умерла. Но пока не найдена ее могила, нет доказательств ее смерти, а значит, я исхожу из того, что она жива!

– Хорошо, мой мальчик, – сказал Молин. – Мы тоже в это верим. Но если она жива, ей приходится туго! И нам надо спешить.

Однако Анна-Мария сомневалась. Три года – и от девочки ни звука. Это не предвещало ничего хорошего.

Она заметила, что другие думали так же.

За исключением Кристера. Юность верит в невозможное. Если человек хочет найти необыкновенные объяснения очевидным вещам, он их найдет.

Полицмейстер отправился в Сконе. Проездом он хотел заскочить к Томасу и Туле и поработать вместе с ними, а потом разыскать доктора Берга.

Со временем он намеревался побывать в Линчепинге и припереть к стенке Бакманов. Но пока было рано. Нельзя спугнуть их раньше, чем появится информация о Магдалене.

Молину не терпелось принять личное участие в расследовании, поэтому Кристер ежедневно докладывал ему о результатах. Он остался в Нуртэлье – ближе всего к последнему месту жительства Магдалены.

Первое, что предпринял Кристер, – это наведался в прежнее жилище Бакманов, к югу от Нуртэлье.

Усадьба располагалась ближе к Стокгольму, чем Нуртэлье, и без повозки туда было не добраться. Молин решил эту проблему одним мановением руки.

Экипаж был таким шикарным и удобным, что Кристеру он показался королевской каретой. Парнишка ехал, удобно откинувшись на мягком сиденье, и обозревал окрестности. Мимо пролетали маленькие домишки и проплывали усадьбы зажиточных бондов с бесчисленными пашнями и пастбищами. Над головой простиралось высокое небо с легкими белыми облачками, а в воздухе правило бал лето.

Разумеется, в старом доме Бакманов уже жили другие люди. Проходя через обширный парк к крыльцу, Кристер подумал, что здесь когда-то гуляла Магдалена: беспокойно и нервно бродила, водя на поводке Сашу. А может быть, он свободно носился и обнюхивал все подряд, кто знает…

В тот день он не взял с собой Сашу. Иначе пес повсюду бы следовал за ним по пятам. Он уже неоднократно бывал у старого Молина и настолько там освоился, что в последний раз задрал лапу у парапета веранды. Слава Богу, этого никто, кроме Кристера, не видел. Обычно Молин грустно трепал пса по спине, и Кристер понимал, что мысли его в тот момент уносились к Магдалене.

Новые владельцы усадьбы ничем не могли помочь, однако сообщили пару важных деталей. Продажа дома произошла на удивление быстро. Бакманы нервничали, словно за ними кто-то гнался. Нет, когда они приходили осматривать имение, никакой дочери не видели.

Когда была совершена сделка?

Три года назад, в 1833-м году. Они достали документы и нашли точную дату оформления купчей.

Кристер кивнул. Тогда Магдалена была на курорте. Да, похоже, им очень приспичило, подумал Кристер. А Бакманы объяснили, почему оставляют такой великолепный дом и хорошую должность в Стокгольме? – спросил он новых владельцев.

– Да, коммерции советник сказал, что ему обещают превосходное место в городской торговой коллегии Линчепинга.

«Вот как, – подумал Кристер. – Молин утверждал, что Бакман сильно потерял в жаловании, перебравшись в Линчепинг. А их усадьбу там Кристер видел. В подметки не годится этой!

Вряд ли это истинная причина.

Бегство. Бегство от проницательного старого Молина. Иначе не назовешь».

Пока Кристер был в усадьбе, кучер побеседовал с соседями и окрестными жителями. Вернувшись к экипажу, они обменялись впечатлениями. Кучер рассказал, что хотя народ и знал о существовании юной дочери Бакманов, почти никому не удавалось ее увидеть. Только иногда, в церкви. Бледненькая и робкая девочка.

Это моя Магдалена, заключил Кристер.

С долей злорадства кучер поведал, что никто не сожалеет об отъезде Бакманов. Ужасные снобы и больше ничего! Таково общее мнение. Да, и еще они наделали долгов!

Это было интересно, Кристер хотел знать подробности. Да-да, казалось, что они жили на широкую ногу, но после отъезда оставили кучу неоплаченных счетов. Нового адреса Бакманов никто не знал, и кучер злорадно сообщил его всем желающим. Торговец и прочие кредиторы были весьма довольны и благодарили с многозначительными улыбками.

– Отлично сработано, – похвалил Кристер.

Возвращались они, исполненные злорадного удовлетворения.

А дома Молин получил исчерпывающий отчет о поездке.

– Бедное дитя, – вздохнул старик. – Моя бедная Магдалена! После смерти моей единственной дочери я пытался добиться опеки над девочкой, но советник Бакман с пафосом заявил, что никогда не отпустит от себя любимую дочь, и тому подобное. Он, вообще не заботившийся о девочке! Только о наследстве, которое она однажды получит. Тогда и случился со мной этот проклятый удар. Потеря единственной дочери была мне первым знамением свыше. Это произошло много лет назад, и я быстро оправился после того удара. И вот новый, четыре года назад. Из-за него я превратился в полутруп.

– Должно быть, это ужасно тяжело для такого жизнелюбивого человека, как вы, – сказал Кристер. – У вас живой ясный ум.

– Да, необходимость так медленно говорить ужасно раздражает. Собеседники начинают ерзать на стульях от нетерпения, – нет-нет, не ты, мой мальчик, ты все прекрасно понимаешь. И то, что нельзя пойти, куда хочешь, тоже очень нервирует. Так что ты теперь мои глаза, уши и ноги, Кристер.

– Это для меня большая честь. Я сделаю все возможное, Ваша милость, ибо Магдалена очень много значит для меня. Все эти годы я ждал от нее письма. Я не отступлюсь!

И он не отступился. Рыскал повсюду, выспрашивал, выведывал. Порой ему казалось, что во мраке забрезжил лучик света, но тот снова гас. Он побывал в Стокгольме и нашел дом Юлиуса Бакмана, но там ничего не могли сообщить. Только то, что получили тело консула после несчастного случая в Смоланде. Была ли там девочка? Нет, никогда такого не слышали. Брат и свояченица консула любезно согласились забрать к себе дочь-сиротку…

Кристер в самом деле написал Хейке. В порыве негодования, что замечательным Колю и Анне Марии не ниспошлют ребенка, он сел и написал довольно путаное письмо. Одновременно он поведал и об исчезнувшей малышке Магдалене, конечно, в скобках, но в скобках, преисполненных чувств.

И вот он получил ответ от Хейке. Точнее сказать, от Винги, потому что Хейке писал нехотя, так и не сумев изжить в себе комплекса неграмотности.

Ответ был весьма многословен, как все письма Винги. Хейке сообщал, что приедет, – по различным причинам. Отчасти потому, что высоко ценит родовую солидарность и отдает должное инициативе Кристера. Отчасти потому, что давно хотел навестить Тулу и Томаса и очень сожалеет, что не смог сразу откликнуться на призыв о помощи. Теперь он в состоянии помочь Томасу, поскольку дела в поместье пошли получше и Винга управится одна. К тому же она может рассчитывать на Эскиля и Сольвейг, живущих в Липовой Аллее. К сожалению, от молодежи – Юлина и Вильяра – помощи ждать не приходится. Юлин недавно женился на местной девушке. Она единственный ребенок в семье, и Юлин теперь вовсю трудится в ее хозяйстве. Ну да ладно, зато он вырос красивым и жизнерадостным парнем на радость всем нам.

Иное дело Вильяр, писала Винга. Ему сейчас уже шестнадцать лет, и он настоящий волк-одиночка. Проклятие рода Людей Льда его не коснулось, он вполне обыкновенный, но со странностями. Вильяр молчалив, скрытен, меланхоличен и нелюдим. Всегда сам по себе, бродит где-то по лесам и долам. Что у него на уме, никому не ведомо. Они даже не решались попросить его о помощи. Конечно, в результате он откликнулся, но всем ясно, что крестьянский труд не для него, и он им тяготится. Решительная Винга попыталась с ним поговорить, но получила в ответ только взгляд темных глаз исподлобья. Взгляд, свидетельствовавший о ранимости, – однако ни единого слова. Он развернулся и умчался прочь.

Конечно, его родители, Эскиль и Сольвейг, огорчены!

Но это на Вильяра не действует. Вразумления и нотации только еще больше отдаляют его от семьи.

Но сейчас Хейке серьезно с ним поговорил, рассказал о предстоящей поездке, и Вильяр кисло пообещал помогать Винге в его отсутствие.

Хейке хотел тронуться в путь немедленно. Сперва он посетит Нуртэлье, поскольку с просьбой Кристера надо спешить. Как он сказал: дело не только в бездетности Коля и Анны-Марии, но и в личной проблеме Кристера. Он очень заинтересовался и хочет побольше услышать об исчезнувшей Магдалене. Хейке не уверен, что сумеет помочь Колю и Анне-Марии, но приложит все силы. А затем отправится к Туле и Томасу.

– Ну, теперь мама обрадуется, – сказал Кристер Анне-Марии. – Она так переживает за своего Томаса.

Анна-Мария грустно улыбнулась своим мыслям. Сумасбродный Кристер! Беспокоить Хейке из-за ее бесплодия!

Но вечером они с Колем долго сидели наверху, взявшись за руки. Сидели и молча провожали взглядом угасавший день.

Кристеру, чувствовавшему себя не в своей тарелке, казалось, что они исступленно молятся на вечернюю звезду.

Следующим утром он сразу отправился к Молину и, едва переступив порог гостиной, выпалил:

– Мы спасены, Ваша милость! Приезжает Хейке! Из Норвегии.

– И кто это, Хейке? Полицейский?

– Нет, он колдун. Лучший в мире. Молин подавил улыбку.

– А разве не ты говорил на прошлой неделе, что величайший колдун на свете – это ты?

Кристер покраснел. Неужели он правда так сказал? Конечно, так и сказал, и потом готов был откусить себе язык.

– Мои магические способности еще сокрыты от мира, – серьезно заявил он. – А Хейке может все. Абсолютно все!

– Что же он делает? Вынимает кроликов из волшебной шляпы?

– Нет-нет, только не эти детские фокусы. Хейке настоящий колдун. Двести лет назад его бы сожгли на костре. Но он ужасно милый! И пишет, что его заинтересовало исчезновение Магдалены.

– Он только за этим приедет?

– Нет, он приедет, чтобы попытаться избавить Коля и Анну-Марию от бесплодия. У него есть древние магические формулы для всего. А потом он будет лечить моего отца. Хейке еще и врач. У себя в Норвегии.

Молин с трудом сохранял серьезность, выдерживая этот натиск.

– Ну да, вы же с Анной-Марией из какого-то удивительного рода, вы рассказывали. Как же он называется? Люди Ледовитого океана?

– Люди Льда. А Хейке – глава рода. И никто из нас не хочет, чтобы ветвь Анны-Марии вымерла. Понимаете, Ваша милость, осталось всего три ветви. Моя, Анны-Марии и Хейке. У Хейке есть сын и внук, у моей мамы Тулы, которая тоже настоящая ведьма, хотя и ужасно милая, – есть я. А у Анны-Марии никого нет.

– И ты унаследовал колдовские способности?

– Да, – сказал Кристер с приличествующей случаю патетикой, как в трагической мелодраме. – Но никто об этом еще не знает, чтобы люди не испугались. Это тяжкое бремя, но и великая честь – быть одним из избранных.

– Понимаю, – сказал Молин, надеясь, что парень не услышал в его голосе сдавленный смешок. – А ты… не мог бы продемонстрировать мне свои способности? Совсем чуть-чуть? Ну ради меня?

– С удовольствием, – охотно согласился Кристер. Взгляните на Сашу, Ваша милость. Сейчас только при помощи взгляда я заставлю его лечь и уснуть.

– Нет, так не пойдет, я едва различаю Сашу.

– Да, конечно. Извините! Что же тогда…

К счастью для Кристера в этот момент вошел слуга с письмом.

– От полицмейстера, – сказал Молин. – Давай-ка сначала откроем его, верно?

– Разумеется, – заявил Кристер как всегда с энтузиазмом.

Он сел и огорченно наблюдал, как его престарелый друг неловко разворачивает письмо. Нет сомнения, Молин сильно сдал со дня их первой встречи. Лицо посерело и осунулось, глаза помутнели, а плечи ссутулились.

Кристер не мог смириться с этим. Он хотел, чтобы почтенному старцу хоть чуть-чуть улыбнулось счастье. Жизнь не оставила ему ни наследников, ни здоровья – ничего.

Непроизвольно и, по обыкновению, необдуманно Кристер произнес:

– Пожалуй, я попрошу Хейке заняться и Вашей милостью тоже.

– Ну-ну, – усмехнулся Молин с печалью во взоре. – Боюсь, такие чудеса ему не под силу! Давай-ка лучше почитай мне письмо.

Кристер громко продекламировал:

– «Дорогой друг!

Сообщаю тебе, что я прибыл на курорт Рамлеса и встретился там с родителями Кристера. Мы замечательно поладили. Теперь мне известно, что весь персонал курорта – исключительно респектабельные люди, пользующиеся безупречной репутацией.

Похоже, что доктор Берг проработал там недолго. Буквально несколько недель. Он имел отличные рекомендации и наилучшим образом проявил себя на практике.

Сам он из Кристианстада, и мы туда, разумеется, съездили, как только закончили с Рамлесой.

Тула и Томас – я их так называю, они очень открытые люди, с которыми быстро переходишь на «ты». Неудивительно, что и сын их Кристер такой же приятный, хотя, возможно, иногда чересчур непосредственный».

Кристер запнулся, смущенный необходимостью читать о себе самом.

– «Итак, еще до моего приезда Тула и Томас постарались разузнать о том воскресном дне трехлетней давности, когда плакала девочка. Из регистрационных книг выяснилось, что в то воскресенье в главном корпусе санатория дежурили только доктор Берг и две медсестры.

Одну медсестру мы разыскали, но она ничего не слышала, потому что занималась пациентом в другом крыле здания. Вторая медсестра уже уволилась, но жила неподалеку. Мы с Тулой туда съездили, и она рассказала нам интересную вещь.

Она услышала, как заплакала от страха девочка, и поспешила в приемную доктора Берга, откуда доносились плач и раздраженные мужские голоса…»

– Мужские голоса? – перебил сам себя Кристер. – Значит, их было несколько?

– Очевидно, – сказал Молин. – Продолжай!

– «Медсестра постучала в дверь и спросила, что случилось. Доктор Берг приоткрыл дверь и успокоил ее, что ничего серьезного нет, просто с одной из пациенток истерика. Она попыталась заглянуть внутрь, но пациентки не разглядела, зато мельком увидела другого мужчину, полного и солидного, в котором признала консула Юлиуса Бакмана».

– Да, логично, – изрек Молин.

– «Медсестре пришлось убраться восвояси, и с тех пор никого из замешанных в эту историю она не видела. А консула и его племянницу в тот же день выписали. И сделал это доктор Берг».

– Какое самоуправство! Но это не проясняет тайну исчезновения Магдалены.

– Нет. Слушайте дальше. «Потом мы с Тулой начали расспрашивать окрестных жителей, а Томас под видом пациента продолжал расследование на курорте. Нам удалось отыскать крестьянку, живущую прямо возле северного тракта. Она вспомнила, что видела в тот день открытую повозку, катившую на север. Она уверена в дате, потому что накануне как раз похоронила своего мужа и сидела у дороги, погруженная в скорбные думы. Она заметила изящный богатый экипаж и сидевшего в нем человека. Да, в открытой повозке был только один пассажир, не считая кучера. Это был полный, упитанный мужчина, одетый в черное, он выглядел очень богато и элегантно. Она поэтому и запомнила его – ибо сама была так отчаянно бедна и одинока».

– Это точно Юлиус Бакман, – подытожил Молин. – Он всегда одевался в черное и был большим щеголем. Значит, Магдалена не уехала с ним из Рамлесы?

– Выходит, нет. Дальше: «Оказалось, что доктор Берг прервал свою практику в понедельник. То есть на следующий день. Он сослался на семейные проблемы и уехал. К большому неудовольствию администрации, вынужденной срочно искать ему замену. Никто не видел, как он покидал санаторий, никто, кроме привратника. Доктор едва кивнул ему, стегнул лошадь и был таков».

– Он был один в повозке? – спросил Молин, машинально поглаживая устроившегося на коленях Сашу.

– Погодите, сейчас узнаем! «На наш вопрос, были ли с доктором пассажиры, привратник ответить затруднился слишком много времени прошло».

– Его можно понять.

– «Но когда мы поднажали на него, сказал, что задок повозки был поднят. Словно весь завален багажом – и накрыт пледом. Но возможно это была другая повозка и другой человек, он не ручается».

– Ну? – нетерпеливо сказал Молин. – Ну? Они последовали за Бергом?

– Да, очевидно, именно тогда они поехали в Кристианстад, – сказал Кристер, вспомнив вышепрочитанное. – «В Кристианстаде мы узнали, что никто не видел его со дня отъезда на курорт. Но его семья позже получила от него письмо. Он писал, что работает в госпитале королевского ордена Св.Серафима в Стокгольме. Это было пару лет назад. С тех пор от него никаких вестей.

Думаем, что в Сконе больше делать нечего, поэтому когда вы получите это письмо, мы уже будем на пути на север. Очевидно, доктор Берг выехал из Рамлесы именно в этом направлении. С Магдаленой в повозке, можем поклясться!»

Молин кивнул.

– Вопрос только в том, была ли она жива или мертва?

В зале повисла тишина. Ответ был уж слишком очевиден. Кристер взял себя в руки и произнес с наигранной веселостью.

– Ее могли усыпить, Ваша милость. Ведь он же врач. Не будем падать духом.

Но в тот момент им обоим это удавалось с большим трудом.

– В письме больше ничего?

– Нет, еще маленький постскриптум. Попробую разобрать, буквы очень мелкие… О, здесь написано: «Забыл сообщить, что по дороге в Сконе я объехал все церкви, в Линчепинге и окрестностях. Никакой Магдалены Бакман за три-четыре последних года там не хоронили».

Кристер сложил письмо.

– Кажется, появилась маленькая надежда?

– Я тоже так думаю, – отрешенно вторил Молин. Совершенно охрипший от декламирования такого длинного письма, Кристер произнес:

– Конечно, я с удовольствием поехал бы сейчас в Стокгольм, чтобы найти их и помочь в расследовании. Но, во-первых, Стокгольм большой город. Найти их там непросто, да к тому же я не знаю, когда они приедут. А во-вторых, я просил Хейке навестить Анну Марию и Коля Симона. Значит, я должен оставаться здесь и встретить его.

– Да, и к тому же ты должен составлять мне компанию, – улыбнулся Молин. – Ты вносишь оживление в мою жизнь – ты и твое колдовство!

Кристеру, однако, старик не казался особенно оживленным.

По правде говоря, он выглядел умирающим.

– Кстати, о колдовстве… – сказал дедушка Магдалены, и глаза его загорелись. – Ты обещал мне кое-что продемонстрировать!

– Конечно, – воскликнул Кристер со своим обычным неиссякаемым энтузиазмом. Он огляделся. – Давайте посмотрим… Что-нибудь такое, в чем Ваша милость лично убедится… Вот!

Он схватил серебряную вазу с розами и поставил перед носом старика.

– Смотрите сюда, на эту розу! Сейчас я заставлю ее увянуть.

– А не лучше ли найти увядшую розу и вдохнуть в нее жизнь?

Кристер так воодушевился, что не почувствовал шутливой нотки в голосе Молина.

– Да, конечно, как же я глуп! Вот! Эта роза повесила головку. И обронила пару лепестков. Если я заставлю ее снова воспрянуть, этого будет достаточно?

– Абсолютно! Можешь даже не возвращать на место опавшие лепестки, – сказал старик, давясь от смеха.

– И прекрасно, тем более что их уже вымели вон, – наивно ответил Кристер. – Итак, я начинаю.

Он принял ужасно серьезный вид и стал угрожающе разводить руками в направлении несчастной озадаченной розы.

Ничего не происходило.

– Она собирается с силами, – пояснил Кристер и еще энергичнее заработал руками, едва не вспотев от такого ответственного ритуала. – Нет, что-то сегодня не действует…

– Ну-у, чтобы такое колдовство подействовало, нужно время, – серьезно протянул Молин. Между тем слуга предпринимал нечеловеческие усилия, чтобы не прыснуть со смеху.

– Не мог бы ты в перерыве сходить на балкон и взглянуть, не собирается ли дождь. Что-то мне вдруг захотелось посидеть на воздухе, Кристер, – сказал старый Молин.

Удивленный непослушанием розы, Кристер опустил руки и поплелся на балкон.

Молин сразу повернулся к слуге:

– Быстренько поменяй увядшую розу на точно такую же!

– Слушаюсь, Ваша милость.

Он торопливо отыскал в соседней комнате алую розу и заменил ею увядшую. Когда вернулся Кристер, слуга стоял в своей обычной почтительной позе.

– Нет, дождя не будет, – успокоил Кристер. И внезапно остановился, вперив взгляд в вазу.

– Эта… эта…

Молин потянулся к розам и вытащил нужную.

– Нет, вы только посмотрите! Она совсем как новая! – удивленно воскликнул он. – Кристер! Я бы в жизни не поверил, что ты такой чародей!

– Я тоже, – обессиленно произнес Кристер. За долгие годы его вера в собственные магические способности была сильно поколеблена. Он так испугался, что даже ноги подкосились.

– Фантастика! Ну я даю! – ахнул он, совершенно уничтоженный.