Скандал

13

Старый Молин пригласил всех заночевать в его огромном доме. Ибо никто не знал, когда объявятся Бакманы или нагрянет доктор Берг. Старик не хотел бы оставаться вдвоем с Магдаленой в этой ситуации.

– Первый завтрак накроют в двенадцать часов, – сказал он. – Кто встанет раньше, пусть пеняет на себя!

Предостережение оказалось напрасным. Когда все разошлись по спальным комнатам, часы показывали уже далеко за полночь. А поскольку накануне день выдался тяжелым, то утром дом Молина был совершенно вымершим.

Продолжение дня оказалось под стать началу: полнейший отдых. Магдалена спала от одной трапезы до другой, и нельзя не признать, она имела на это право.

Единственным событием стало получение Кристером давно плутавшего где-то письма. Письмо было от бабушки и дедушки. Гунилла писала, что Эрланд снова нуждается в помощи внука на шлюзе и что дедушка совсем не так здоров, как воображал. Кроме того было одно приятное известие: Арвид М. Поссе приглашал их всех – бабушку, дедушку, Тулу, Томаса и Кристера – на торжественное освящение Гета-канала. Эти празднества проходили поэтапно, по мере завершения строительных работ, и теперь настал черед Мотала-стрем. Праздник должен был начинаться со стапеля в Линчепинге, и ожидался сбор всего цвета общества.

В том числе маленького семейства Людей Льда. Эрланд чуть было не умер от гордости, а бабушка Гунилла писала, что их пригласили из-за вековой верности роду Поссе, а также потому что двое из них занимали должности на Гета-канале.

Кристер всплеснул руками.

– Но я же не могу ехать сейчас! – театрально воскликнул он. – Магдалена больше нуждается во мне. К тому же я подумываю просить ее руки, хотя теперь, услышав, как Бакман женился на Вашей дочери, чтобы запустить лапу в денежки Вашей милости, я опасаюсь, что и меня сочтут авантюристом!

Молин усмехнулся, но глаза его глядели дружелюбно. Он крепко взял за руку импульсивного юношу.

– Никто не подозревает тебя в корыстных намерениях, Кристер. Что касается меня, то я не мог бы пожелать Магдалене лучшего мужа. Но сперва давай-ка дадим ей подрасти! Да и ты еще слишком молод.

Кристер потупился.

– Разумеется, Ваша милость. Я только не хочу, чтобы она была одинока! И к тому же эти зловещие убийцы, охотящиеся за нею.

– Этих зловещих убийц мы арестуем. А я буду беречь Магдалену для тебя, пока ты ждешь. Возвращайся через несколько лет, и увидим, что из тебя и из нее получилось. И как обстоят дела с вашими чувствами.

– Спасибо, Ваша милость, – пробормотал Кристер. – Но мои чувства никогда не изменятся!

– В последнем, думаю, он прав, Ваша милость, – вставил Хейке. – Мы, Люди Льда, очень верные. Если полюбим, то уж на всю жизнь.

– Это прекрасно, – сказал Молин. – Еще одна деталь, говорящая в пользу юного Кристера. Но все-таки мы чуточку подождем, ладно? И все с этим согласились.

По дороге в Нуртэлье мчался экипаж.

Коммерции советник Бакман сидел прямой и натянутый, стараясь не унижать свое достоинство дрыганьем и трясением головой, как его дамы. Он был очень озабочен своим внешним видом и репутацией. Мнение окружающих значило для него бесконечно много.

Нарочный из Нуртэлье явился в препоганую неделю и здорово подбодрил его. Теперь они попляшут, все эти линчепингские приказчики.

Ах, как несладко ему пришлось! Как унизительно! Его опять прокатили в торговой коллегии. Повышение было почти в кармане, Бакман был вне конкуренции! А эти идиоты выбрали вместо него Андерссона. Андерссона! Само имечко говорит, что за квалификация у этого человека!

Много ночей Бакман не мог сомкнуть глаз, ворочался и вынашивал планы мести.

Теперь свершилось! Ах, как он их умоет, всех этих интриганов из коллегии! Он, которому давно следовало пожаловать дворянство, и теперь уж точно пожалуют, с таким-то состоянием. Он хотел бы зваться «фон Бакман». Или лучше «фон Бакенштерна», так звучит благороднее. А эти линчепингские мальчики на побегушках должны лебезить и заискивать перед ним. К чему ему теперь повышения? Пусть себе вкалывают, сколько влезет, а он будет почивать на лаврах.

– Ты собрала все траурные одежды? – спросил он свою супругу номер два.

– О, да! Все готово.

– А ты, Магдалена, – обратился он к сидящей в повозке девочке, – пока будешь в том доме, носи, не снимая, шляпку с вуалью. Старик почти слеп, но там могут быть другие… Если у него все тот же старый слуга, это плохо. И наверняка друзья Молина тоже околачиваются в доме.

– Но мы с Магдаленой очень похожи, – возразила девочка.

Бакман скептически посмотрел на нее. Конечно, они кузины – две Магдалены – и фамильное сходство должно присутствовать. Но оно невелико.

Он поглядел на безрадостную хмарь за окном. И опять нахлынули мысли.

Эта женщина, сидевшая в повозке, его вторая жена… Ах, как он был очарован молодой, изысканной Идой Берг! Он должен был обладать ею, должен! Мужчина ведь имеет право на маленькое приключение, верно?

Но Ида не довольствовалась этим! Она не желала иметь соперниц. «Разведись с женой, тогда поговорим о постели!»

Развестись с дочерью Молина? Тогда он потеряет все!

Она его не волнует, это верно, он никогда не любил ее. Всего лишь оценил возможности, которые открывал брак с такой наследницей.

К тому же она не смогла подарить ему сына.

Он поглядел на нарядного карапуза, сидевшего рядом с ним. Наконец-то у него есть сын! Плоть от плоти его!

Кузен Иды, доктор Берг, был частым гостем в ее доме.

Вместе они вынашивали смелые планы…

Но сам он ни во что не был замешан! И не мог взять в толк, как ключ от его дома оказался в сумочке Иды. Если он его туда положил, то напрочь забыл об этом.

Он был абсолютно невиновен.

Проклятые увальни, не успели убраться до их с Юлиусом прихода! Ничего не оставалось, как взять Юлиуса в долю.

Ладно, все утряслось.

Если бы только девочка не начала видеть кошмары! К чему бы это могло привести?

Видела она что-то или нет?

Доктор Эрик Берг позаботился и об этом. У Бакмана руки чисты. Доктор сказал, что Магдалена сумасшедшая и должна быть изолирована. Бакман согласился. Но настаивал, чтобы с девочкой хорошо обращались. О да, Ида и доктор Берг присмотрят за этим!

Ее отправили в очень респектабельный приют, заверили они. «Милосердие» – название гарантирует качество. Наилучший уход, разумеется, Бакман позаботился о своей бедной больной дочери. Нет, она никогда оттуда не выйдет, можно не беспокоиться. А санитары в подобных заведениях привыкли, что сумасшедшие рассказывают об убийцах в своих семьях, поэтому не будут обращать внимание.

Доктор Берг сначала намекнул, что лучше всего девочку… ну, не стоит продолжать, верно?

Однако Бакман тогда набросился на него. Да что он вообразил? Что коммерции советник хочет лишить жизни собственное дитя? Он на повышенных тонах говорил о своей чести и любви к дочери. Губы доктора немного скривились, но он уступил. Пусть девочка живет, но никому больше не причиняет беспокойства.

Взгляд Бакмана забегал по дождливому пейзажу за окном. Ясно, что у него не было времени навещать дочь! Да и травить девочке душу напоминанием о мире за больничными стенами… Все должны понять, что он не мог навещать ее! К тому же его заверили, что у нее все в порядке… Он исправно платил кучу денег только за то, чтобы быть уверенным в хорошем уходе.

Бакман украдкой взглянул на вторую Магдалену. Она с такой готовностью согласилась сотрудничать, когда им пришлось изолировать настоящую дочь. А ведь без дочери нельзя, именно она наследует дедово состояние! Иначе все коту под хвост. Ей пообещали пять тысяч – огромная сумма, неудивительно, что она сразу клюнула. Притворилась, что опечалена судьбой кузины, но быстро оправилась.

Но старый хрыч никак не умирал! А годами терпеть чужую девицу, разгуливавшую в твоем собственном доме, было отнюдь не весело. Конечно, она племянница Бакмана, и их долг – заботиться о ней, с тех пор как доктор Берг спровадил на тот свет ее папашу. Но разве он обязан питать к ней отцовские чувства? Неплохо было бы иногда использовать ее как няньку, но кажется, она не особенно в восторге. К тому же начала полнеть. Она не имела права, она должна походить на настоящую Магдалену!

Но теперь, наконец, все незаслуженные страдания советника Бакмана позади. Старик при смерти! Наконец-то, наконец-то! Доктор Берг в своих зашифрованных письмах жаловался, что он невероятно живуч. Но теперь скоро конец!

Старик настаивал, чтобы приехала внучка. Хотел увидеть ее перед смертью. Можно было бы так не спешить… Если бы не… Если бы в завещании не было условия, что она должна присутствовать. Судя по письму, так и есть. Потому-то Бакманы и мчались через всю Восточную Швецию, словно это вопрос жизни и смерти. Действительно, жизни и смерти. Но не их.

К полудню они добрались до Нуртэлье.

Все было мокрым после дождя. Все блестело: камни мостовой, листва, крыши домов…

Роскошный особняк Молина стоял совершенно тихим и безжизненным среди всеобщего влажного блеска.

Дом скорби?

А вдруг он умер? Это спасло бы их от многих неудобств, связанных с фальшивой Магдаленой. Но с другой стороны: если он настаивал на ее присутствии у смертного одра… Да, как бы им не проворонить наследство!

Ужасные мысли! Ждать столько лет и быть обманутыми в последний момент? Нет, старик не мог быть так дьявольски хитер! У него же одна-единственная наследница: внучка Магдалена.

И как ему известно, она припеваючи живет в Линчепинге. Единственная ложка дегтя в бочке меда – этот беспардонный щенок, заявивший на празднике в Линчепинге, что их Магдалена ненастоящая.

Откуда он взялся? Познакомился с ней на курорте Рамлеса? Чертовски некстати, конечно, но что может сделать этот молокосос? Им пришлось объяснить ему, что настоящая Магдалена умерла, и они взяли вместо нее девочку-сиротку.

Ладно, этот парень совершенно безобиден. Какой-то шлюзовой смотритель или что-то в этом роде. Господи, какое ничтожество! Во всяком случае, Ида заткнула ему глотку. С ним покончено!

Повозка остановилась. Они вылезли наружу, с трудом разгибая затекшие после долгой дороги члены. Потом вошли в дом, который скоро должен был стать их. Со всеми причитающимися ценностями: предприятиями тут и там, директорскими постами, властью, богатством, почестями!

По пути они захватили доктора Берга. Он был немного сердит, что старик не принимал его по меньшей мере пять дней. Отказывался от всяческого ухода, даже врачебного. Хотел умереть в покое, как сообщил слуга.

О Господи, последняя доза яда должна была свалить его за несколько часов! А старик до сих пор жив! Из чего же он сделан?

Никакого флага на флагштоке.

Значит еще не умер.

По лестнице им навстречу спустился слуга.

– Коммерции советник Бакман, как хорошо, что вы прибыли, – произнес он деликатным приглушенным голосом, каким говорят в доме умирающего. – Его милость так ждали свою внучку. Но разве фрекен Магдалена не с вами?

– Нет-нет, она приехала и сидит в экипаже. Она была так привязана к своему дедушке, что не хотела бы видеть его умирающим.

– Но это неизбежно и очень важно для фрекен Магдалены! Здесь находится адвокат; фрекен Магдалена и Его милость должны подписать некоторые бумаги. Адвокат хочет удостовериться, что она жива и вступит во владение наследством.

Бакман вздохнул.

– Магдалена! Сейчас же идем с нами! Девочка осторожно выбралась из повозки. Лицо ее было закрыто плотной вуалью.

– Как здоровье Его милости? – спросил врач, отвлекая внимание слуги.

– Очень, очень плохо, – ответил старый слуга. – Конец может наступить когда угодно. Только желание вновь увидеть внучку держит его на этом свете.

С приличествующей случаю торжественностью они поднялись по лестнице. Подошла служанка, взяла за ручку четырехлетнего единокровного брата Магдалены и удалилась. Малышу не следовало присутствовать при кончине старика.

– Его милость в голубой гостиной, – тихо пояснил слуга. – Он пожелал устроить ложе там. При нем находится адвокат.

Они сняли верхнюю одежду и с достоинство вошли. Фру Бакман, урожденная Берг, по-матерински обняв за плечи падчерицу Магдалену, коммерции советник Бакман, так и не поднявшийся выше чина, выхлопотанного тестем Молином, и доктор Эрик Берг, здесь называвший себя Люнгквист. Чтобы никто не узнал о его близком родстве с этими людьми.

Старый Молин полулежал на подушках в своей огромной постели. Адвокат скромно сидел чуть в глубине – за маленьким столиком по другую сторону кровати.

Молин весьма убедительно задыхался.

«О Боже, как он стар и жалок, – с отвращением подумал Бакман. – Теперь тебе не помогут все твои денежки, старый хрыч! Уплывут от тебя, как бы ты не жмотничал!»

– Магдалена, – прохрипел Молин. Девочка вышла вперед и сделала книксен. Господи, настоящая Магдалена никогда бы так не поступила, – раздраженно подумал Бакман. – Она бы порывисто обняла дедушку. Но эта, разумеется, так не могла. Ей нельзя было приближаться к полуслепым глазам старика».

– Как я рад вновь видеть вас, – с усилием сказал Молин. – Моя дорогая Магдалена, ты не взяла с собой Сашу?

Девочка беспомощно уставилась на Бакмана.

– Ой, с Сашей такое несчастье, – быстро произнес он. – Он подцепил собачью болезнь, и пришлось его пристрелить. Поверьте, мы все ужасно скорбели о бедном животном!

Бакман говорил так громко, что у Молина резало в ушах. Адвокат кашлянул.

– Может быть, приступим к подписанию бумаг?

– Да, конечно, – прохрипел Молин. – Мне не так уж много осталось, надо поторапливаться. Или нет, доктор Люнгквист?

– Что? Да, разумеется, – озабоченно ответил доктор Берг.

Адвокат объяснил суть дела.

– Мы исходим из того, что отец Магдалены, то есть Вы, советник Бакман, поначалу поможете девочке вникнуть в управление капиталом.

– Конечно, господин адвокат. Я всем пожертвую ради блага дочери.

– В этом мы не сомневаемся, – сказал адвокат.

Бакман подозрительно посмотрел на него. Фраза прозвучала иронически? Нет, лицо адвоката было исключительно учтивым, и ничего более.

– Нам потребуются свидетели, – сказал он. Молин вымученным тоном попросил слугу привести их. Бакман сделал нетерпеливый жест.

– А разве недостаточно доктора Б… Люнгквиста и моей супруги?

– Возможно, – сказал адвокат. – Но мы уже договорились с четырьмя беспристрастными свидетелями, которые ожидают в приемной.

Бакман взглянул, опущена ли у Магдалены вуаль.

И предосторожность оказалась нелишней! Бакман побледнел, когда в комнату вошел старый друг Молина полицмейстер. А вместе с ним очень смуглый человек, которого он вроде бы когда-то видел и смутно помнил.

– Мое доверенное лицо, Коль Симон, – представил Молин.

– Дорогой тесть… Не слишком ли много народу для вас?

– Слишком много? Ты боишься, что я умру? Это все равно случится.

Бакман услышал вздох удивления, вырвавшийся у двух дам. В комнату вошел огромный, внушавший ужас мужчина и с ним другой – на костылях.

– А это что еще за явление? – довольно неосмотрительно ляпнул Бакман.

– Представляю вам двух остальных свидетелей: землевладелец Хейке Линд из рода Людей Льда и его родственник Томас.

Когда Бакман вновь обрел самообладание, он сказал:

– Неужели необходимо так много свидетелей?

– Состояние, которое унаследует Магдалена Бакман, не пустяк, – ответил адвокат. – Мы должны тщательно проследить, чтобы это несметное богатство не попало в нечистые руки.

– Разумеется! Но как вы можете сомневаться…

– Церемония будет длиться несколько часов, – изрек адвокат, положив ладонь на огромную стопку бумаг.

Бакман заметил, как его красавица Ида нервно облизала губы. А глаза доктора Берга почти вылезли из орбит.

«Спокойствие, – подумал Бакман, но сам почувствовал, как на лбу под волосами выступил холодный пот. – Слава Богу, что Магдалена так усердно тренировалась подделывать детскую подпись кузины!»

– Магдалена, дитя мое, – сказал Молин жалобным старческим голосом. – Что же ты за все время ни словечка не промолвила.

– Ах, мне так плохо, дедушка, – ответила девочка, пытаясь подражать голосу кузины. – Я не хочу, чтобы вы умирали!

«Клоунесса! – подумал Бакман. – Эта Магдалена на два года старше моей дочери, но это вовсе не причина, чтобы так сюсюкать!»

– Подойди поближе, чтобы я посмотрел на тебя, – попросил Молин.

Девочка нерешительно подошла ближе. Хорошо, подумал Бакман и дал ей знак снять шляпку с вуалью. Все равно старик слеп, как сова при свете дня.

– Мне кажется, ты очень выросла и окрепла, – сказал Молин, потянувшись к ней.

– Она сильно изменилась, – сухо заметил полицмейстер.

«Проклятый старик, какого черта ты здесь делаешь?» – подумал Бакман, однако с наигранной веселостью произнес:

– Да, Магдалене было у нас хорошо, дорогой тесть! Она как сыр в масле каталась, и это по ней заметно.

Он натужно засмеялся. Жена метнула на него короткий строгий взгляд, и уголки его губ мгновенно опустились.

Неожиданно громким голосом адвокат крикнул:

– Все готовы начинать?

– Да, – слегка поторопившись, ответил Бакман и вновь осекся под строгим взглядом Иды. Отвечать должна была девочка.

– Да, – сказала фальшивая Магдалена.

Ида Бакман вновь облизала губы. Такое богатство лежит и ждет своего обладателя. Через несколько минут…

Вдруг, словно по сигналу – громкому выкрику адвоката – по комнате пронесся маленький серый клубок и бросился в ноги Колю Симону.

– Что… – ахнули трое Бакманов.

– Саша? – глупо сказала девочка.

– Конечно, нет, – произнес Бакман, первым взявший себя в руки. – Это другая собака, ты же понимаешь! Саша мертв!

При звуке его голоса собака, поджав хвост, помчалась назад к двери. Они проводили ее взглядом.

В дверном проеме стоял юноша.

Кровь бросилась в лицо фру Бакман. Этот мальчик здесь? Она не успела опомниться, как в дверь вошла дама. Это была мать мальчика, Тула из Моталы!

Ида Бакман прикрыла рот рукой и громко ахнула. Мысли путались, она не находила слов.

– Добрый день, фру Бакман, рада была познакомиться, – проворковала Тула, и не было в мире человека, который сделал бы это так дьявольски, как она.

– Что делают здесь эти люди? – резко спросила фру Бакман. – Они известные мошенники!

– Ну-ну, – сказал Молин. – Юный Кристер упомянут в моем завещании, так что поосторожнее с выражениями!

– Что? В завещании? – пронзительно воскликнула Ида. Неужели ему удалось настолько одурачить деда Магдалены?

Молин выглядел усталым. Он сказал слуге:

– Будь любезен, пригласи сюда Анну-Марию Симон!

– Нет, послушайте, – возмущенно заявил Бакман, и доктор вторил ему кивком головы. – Здесь что, будет целая ассамблея?

– Ты что, запрещаешь мне видеть у смертного одра тех, кого я люблю, дражайший мой экс-зять?

– Но это мы самые близкие вам люди, дорогой тесть! Молин не ответил, а повернулся к двери.

Вошла Анна-Мария, поддерживая маленькое измученное создание.

Фру Ида сдавленно пискнула.

– Магдалена! – сипло прошептал Бакман. – Что ты здесь делаешь? Ты же в «Милосердии»!

– К счастью, больше нет, – сказал Молин. – Благодаря настойчивому и влюбленному юноше по имени Кристер, который спас ее из этого ада.

Чета Бакманов и доктор Берг испуганно воззрились на старика. Да он слышит даже шепот! И глаза зоркие, как у орла.

Но сейчас не время размышлять над этим. Замаячила куда большая опасность. Доктор совершенно случайно попятился к выходу, но у двери стоял полицмейстер…

Ида Бакман предприняла отчаянную попытку. Гордо подняв голову, она заявила:

– Мой муж ошибается. Я признаю, что эта девочка похожа на его дочь – такую, какой она была три года назад. Но эта девочка лгунья, дорогой господин Молин! Ее зовут Магдалена Бакман, но она дочь покойного Юлиуса Бакмана. К несчастью, она оказалась душевнобольной и пришлось отправить ее в лечебницу.

Но Бакман разрушил ее великолепную игру. Он пожирал глазами свою дочь.

– Боже, она такая тощая! И… запущенная! Эрик и ты, Ида, вы сказали, что у нее все хорошо. Я платил огромные деньги, чтобы ей было хорошо.

– Или чтобы успокоить свою совесть, – холодно отрезал Молин.

Тут Бакман окончательно потерял присутствие духа. Жалкий человечек, он совершенно запутался и неосторожно произнес:

– Вы слышите каждое наше слово, дорогой тесть!

– Да. И вижу очень хорошо. Благодаря присутствующему здесь доктору Линду из рода Людей Льда. Он раскусил шарлатана и отравителя!

– Нет, послушайте… – начал доктор Берг, но Молин оборвал его.

– Ты думаешь, я не узнаю собственную внучку? Которую ты никогда не навещал, никогда не интересовался, как у нее дела!

– Нет, я…

– Три года одиночества! В грязной, опасной для здоровья дыре! Только потому, что ты боялся взглянуть ей в глаза.

– Магдалена была серьезно душевно больна, – сказал Бакман потухшим голосом.

– Как удобно! Кто это сказал? Твоя новая жена и ее кузен, Берг-Люнгквист? Доктор задохнулся от ужаса.

– Да! – с жаром воскликнул коммерции советник. – Меня ввели в заблуждение. Они!

Он сделал несколько шагов в сторону своей настоящей дочери, но она мгновенно отпрянула и прижалась к Анне-Марии.

Разница между двумя Магдаленами бросалась в глаза. Дочь дяди Юлиуса была одета по последней моде: с осиной талией, широкими рукавами и юбкой-колоколом. Ее маленькая кузина выглядела так трогательно по сравнению с ней. Поскольку она почти беспрерывно спала после возвращения, ей не успели купить новую одежду, и девочка по-прежнему была одета в простенькое цветастое платьице. Прямые волосы ниспадали, перевязанные обычной бархатной ленточкой, в то время как у другой девочки прическа отвечала всем велениям времени: взбитые кудри у висков и тугой пучок сзади.

Одна дородна, упитанна – другая лишь тень себя самой.

– Магдалена! – взмолился Бакман. – Послушай меня, я ничего не знал о твоих злоключениях. Ты была больна, и я хотел, как лучше. Магдалена! Несмотря ни на что, я же твой любимый папочка…

Его жена более трезво оценила единственный выход из этой передряги. Ибо как иначе объяснить появление другой девочки? Фру Ида решительно подошла и взяла его за руку.

– Не будь посмешищем! Ты что, не узнаешь дочь своего брата Юлиуса? Или ты с ума сошел? Она повернулась к присутствующим.

– Господа, эта жалкая девчонка никогда не была дочерью моего мужа. Если она утверждает это, то она лжет и совершенно запутала его. Здесь, возле постели, стоит его настоящая Магдалена. Неужели вы думаете, что мы намеревались обмануть дорогого престарелого родственника?

Тут вперед выступил полицмейстер. Он встал у двери рядом с дрожащей крошкой Магдаленой. Слезы ручьем лились по ее неподвижному лицу. Полицмейстер положил руки ей на плечи, а Анна-Мария отошла назад к Колю.

– Эта маленькая девочка несколько дней назад испытала шок и не в силах говорить. Позвольте мне сделать это за нее!

Остальные молчали.

– Она кое-что рассказала нам всем. Доктору Линду из рода Людей Льда удалось заставить ее открыться и поведать удивительную историю. Мы все ее слышали. Теперь ваша очередь, господа Бакманы и вы, доктор Берг или Люнгквист, как вам больше нравится.

Доктор открыл было рот для протеста, но передумал и снова закрыл.

Полицмейстер взял слово.

– Однажды ночью Магдалена зашла в комнату. И увидела, как двое незнакомых людей убивали ее собственную мать. Подушкой. Она спряталась от этих страшных людей и услышала, как пришли ее отец и дядя. Она могла повторить каждое сказанное всеми четверыми слово. Пособничество отца было очевидным, ибо он передал даме ключи от дома – хотя сам он, как обычно, отрицал. Хотите услышать реплики, которыми обменивались эти четверо?

Лицо Бакмана стало пепельно-серым, но его супруга держалась прямо.

– Что это за байка о разбойниках? Какое она имеет к нам отношение?

– Магдалена смогла опознать неизвестных, потому что она встречала их позже. Одну – как новую жену своего отца, а другого – как доктора Берга на курорте Рамлеса.

– Чушь!

– Кристер и Томас тоже опознали личного врача господина Молина Люнгквиста как доктора Берга с курорта. У нас есть также доказательства, что ее дядя Юлиус был умышленно убит.

Полицмейстер сделал пару шагов навстречу окаменевшим гостям.

– Доктор Эрик Берг, именем закона вы арестованы за убийство дочери господина Молина. Далее, за убийство консула Юлиуса Бакмана, за принудительную изоляцию здорового человека с целью убрать возможного свидетеля ваших преступлений. И наконец, за попытку отравления господина Молина. Фру Ида Бакман, урожденная Берг: именем закона вы арестованы за убийство первой фру Бакман и за пособничество в вышеупомянутых преступлениях. Коммерции советник Бакман, именем закона вы арестованы за пособничество во всех вышеупомянутых преступлениях.

– Но я ничего не сделал, – вскричал Бакман. – Мои руки чисты!

– Руки, возможно, да, – сказал старый Молин и поднялся с постели. – Но не мозг.

Они даже не смогли изумиться, с какой легкостью старик передвигался. Слишком были заняты своим.

Дочь Юлиуса тупо спросила:

– А мне теперь не дадут пять тысяч?

– О, заткнись, – в сердцах бросила фру Бакман. – Это к делу не относится! Господин полицмейстер, но у вас нет ни единого доказательства вашим словам.

Ее муж опустился на кровать, закрыв лицо руками.

– Ах, к чему все это, Ида? После того, как вы поступили с Магдаленой, я не желаю иметь с вами ничего общего. Ты и Эрик выплывайте теперь сами. А я умываю руки.

Но на сей раз эта стандартная фраза его не спасла.