Поражённый собственной глупостью, Доктор наблюдал за тем, как собранное устройство вращается в пространстве, всего в пятистах метрах от корпуса «Тёмного Света». Когда четыре сегмента были водружены друг на друга, они образовали цилиндр, что теперь казалось очевидным. Пост-фактум всё кажется очевидным.
Сегменты вращались независимо друг от друга, а всё устройство тихо повернулось так, чтобы его конец был направлен на чёрный диск Сентилли.
— Вы хотите вскрыть чёрную дыру! — медленно сказал Доктор и повернулся к Гараману. — Я должен был догадаться.
— Как вы могли догадаться? — спросил Мезант.
Доктор пожал плечами:
— Ну, та часть, которую вы забрали с Уляля, содержала весьма хитроумные обмотки размерностного резонанса; та, что была на Каррисе, судя по тем обрывочным данным, которые мне удалось получить, содержала что-то вроде преобразователя энергии нулевой точки; ну и на той, которая была на Хламе, я заметил признаки того, что это дефазировщик пространства. Если собрать всё это вместе, получим самый большой консервный ключ в галактике.
Он усмехнулся своему уму:
— В других обстоятельствах я бы сказал, что это превосходно. Но у меня такое чувство, что никому кроме вас от этого превосходно не станет.
Гараман сухо рассмеялся:
— Консервный ключ. Мне это нравится. Был момент, когда я подумал, что вы догадаетесь о его предназначении. Но теперь это уже не важно.
— О, я думаю это очень важно, — уныло сказал Доктор, — но я уже вряд ли смогу этому помешать, так?
Гараман лишь улыбнулся.
— Так что же там? Армия органических тварей, которые ждут пробуждения, чтобы отобрать могущество машинных интеллектов вашей галактики? Или это какое-то убежище? Небольшая Шангри-Ла, где вы и ваши друзья из Культа сможете жить, не беспокоясь о своих паранойях? Маленькая Андромеда, так сказать. Рай без механизмов?
Гараман ничего не сказал. Вместо этого он указал на экран. С одной стороны, ближней к «Тёмному Свету», была маленькая ромбовидная фигурка консервного ключа, на поверхности которой мерцали синие молнии. А с другой стороны, вдалеке, был угольно чёрный диск Сентилли — чёрной дыры в сердце этой системы, который был виден лишь потому, что заслонял собой звёзды.
— Активируй, — прошептал Гараман, и Мезант коснулся пальцем панели управления.
Свечение вокруг консервного ключа начало разрастаться, цвет стал ядовито-пурпурным, а затем устройство стало абсолютно чёрным.
— Началось дефазирование, — сказал Мезант, и Доктор уловил на лице Гарамана почти мессианский восторг.
— Смотрите, Доктор, — сказал Гараман. — Вы хотя и были занозой в одном месте, но я всё-таки рад, что есть свидетель этого момента.
Доктор прищурился, и Гараман велел Мезанту увеличить изображение. Изображение приблизилось, увеличив чёрную дыру, из которой, словно океанский лайнер из тумана, что-то огромное всплывало из глубин темноты. Оно было протяжённым, и сходство с океанским лайнером росло по мере того, как это судно выходило из чёрной дыры и двигалось к ним.
Его основной корпус был обтекаемой формы с заострённым концом, словно зёрнышко бледно-зелёного риса. Множество антенн и штырей торчало перпендикулярно его поверхности, отчего оно казалось колючим. Ближе к задней части плотность штырей сильно возрастала, и Доктор подумал, что оно похоже на гигантский ёршик для унитаза. По мере того, как оно поворачивалось головной частью к ним, маленькие огоньки начали появляться на его поверхности.
— Мы называем это «Светоч», — прошептал Гараман.
Доктор фыркнул:
— Как же вы обожаете метафоры со светом и тьмой! Сияющая темнота, тёмный свет, светоч. Что дальше будет, «Свеча на ветру»? Тем не менее, я впечатлён. У вас, должно быть годы ушли на постройку… тем более, в тайне всё держать.
— Так и было. Годы, годы, и годы. Тяжелее всего было именно удержать всё в тайне, нанимая для постройки (какая ирония!) команды примитивных роботов.
— И затем, после того, как они завершали свою работу, стирая их память.
— Именно. Был бы у них настоящий разум, они могли бы догадаться, что готовят своё собственное уничтожение.
— Свой собственный геноцид, — мрачно поправил Доктор, но Гараман в ответ лишь скупо улыбнулся.
«Светоч», как его называл Гараман, отдалился от Сентилли и начал замедляться; на нём загоралось всё больше и больше огней.
— Только что получил сигнал, — неожиданно сказал Огмуни, покосившись на Доктора.
— От?.. — спросил было Гараман, но, видно, сам понял. — О… Благополучно? — спросил он и тоже посмотрел на Доктора.
Что-то эти двое от него скрывали. Огмуни кивнул и улыбнулся.
— Итак! — внезапно сказал Гараман. — Прежде, чем браться за дело, нужно уладить ещё кое-что.
Огмуни стоял у панели управления оружием, и, судя по холодной ухмылке на его лице, он знал, о чём речь.
— Полностью зарядить оружие, — отдал приказ Гараман. — Пора, пожалуй, избавиться от Буни и его любителей роботов.
— Вы что делаете? — возмутился Доктор, глядя как Огмуни отвернулся к панели управления и начал что-то делать.
— Вы же не думаете, что я оставлю этой банде оборванцев шанс помешать мне?
— Они не могут вам помешать, — ровным голосом сказал Доктор, краем глаза следя за Огмуни. — Отпустите их.
— Нет уж, — сказал Гараман. — Не говори «гоп», пока не перескочишь — уж лучше я перестрахуюсь. Игра ещё не окончена.
Доктор встал:
— Вы отдаёте себе отчёт, что если вы их убьёте, у меня не останется причин не сделать всё возможное, что бы остановить вас?
Гараман устало приоткрыл глаза:
— Хотите сказать, что если я оставлю их в живых, то вы позволите мне завершить начатое? Я в этом сильно сомневаюсь. Знаете, я бы предпочёл убить вас прямо сейчас, но Мезант и его совесть могут возражать. А мне его детские припадки ни к чему. Кроме того, мне бы хотелось посмотреть на ваше лицо, когда вы узнаете, что находится на борту «Светоча». Считайте это профессиональной гордостью. Или желанием произвести впечатление.
Он посмотрел на Огмуни, и тот кивнул.
— Готово, — прорычал он.
— Можете попрощаться с Донной, Доктор, — улыбнулся Гараман и кивнул Огмуни.
— Огонь! — сказал он, и Огмуни нажал кнопку.
Корабль Буни содрогнулся изнутри, Донна услышала разносившийся эхом грохот. Она ухватилась за край кресла Буни, чтобы устоять на задрожавшей под ней палубе.
— Что это было?
— Они по нам выстрелили, — недоверчиво сказала Келлика. — Они по нам стреляют!
Она ещё раз проверила приборы.
— Повреждён двигатель. На третьей и четвёртой палубах много пробоин. Мы теряем воздух.
«Меч Правосудия» снова вздрогнул, и Донну бросило на стену. Мама раскачивалась на ногах, гидравлика её ног шипела, компенсируя качку.
— Мы можем починить пробоины? — перекрикивал Буни вой сирен.
Освещение переключилось на аварийное, и отсек погрузился в кроваво-красный мрак.
— Поздно, — ответила Келлика через несколько секунд. — Из двигателя вытек хладагент… он разъедает корпус корабля. Полное разрушение наступит примерно через одиннадцать минут.
Буни схватился руками за голову.
— Нет! — сказал он сквозь сжатые зубы. — Нет!
— Буни, — сказала Донна, стараясь сохранять спокойствие. — Спасательные шлюпки, спасательные капсулы, или как там у вас это называется… У вас что-нибудь есть?
— Что? — он посмотрел на неё так, словно в её словах не было смысла. — Да, да.
— Хорошо. Усаживайте всех на них. Экипаж, роботов — всех. Если корабль взорвётся, у них будет больше шансов выжить, так ведь?
Буни молча смотрел на неё, парализованный происходящим вокруг. В его глазах Донна видела отчаяние.
— Ох-ох-онюшки, — сказал Уейоу, его глаза были широко раскрыты от потрясения. — Знаете, Донна права. Чур, я первый!
— Заткнись! — оборвал его Буни, проведя рукой по волосам.
Этим жестом он напомнил Донне Доктора — где он сейчас?..
— Келлика, отдайте приказ! — крикнула Донна. — Эвакуируйте всех.
Келлика посмотрела на Буни, ожидая одобрения. На секунду Донне показалось, что он разорвётся на части, но, в конце концов, он кивнул. Келлика схватила микрофон и начала отдавать приказы экипажу, приказывая эвакуироваться на спасательных капсулах.
— Фух! — сказал Уейоу. — Какое облегчение… Так чего мы ждём?
— Мы ничего не ждём, — сказал Буни. — Мы остаёмся тут… Я остаюсь тут.
— Вы же слышали, что она сказала, — закричала Донна, схватившись за его руку, чтобы устоять, когда где-то глубоко в недрах «Меча Правосудия» раздался очередной взрыв.
Она наткнулась на кресло Буни и больно ушибла бедро.
— Корабль взорвётся. Какой смысл оставаться? Это же вам не кино. Не получится гордо стоять на носу, когда корабль тонет, а все думают о том, какой же вы благородный.
Она схватила его за запястья и развернула лицом к себе:
— Вы умрёте.
Буни облизал пересохшие губы, и оттолкнул от себя Донну.
— Но я умру не один, — сказал он.
Он подбежал к Келлике.
— У нас хоть что-то из двигателей осталось?
— Только маневровые, а что?
Буни на секунду задумался, потирая лоб.
— Должно хватить, — сказал он. — Включи их. Раз уж нам конец, то возьмём и их с собой.
— Что?! — крик Донны заглушил сирены.
— Этот корабль, — сказал Буни, ткнув пальцем в экран, на котором было видно огромное колючее чудовище, возникшее из Сентилли. — Это их большое оружие. Это то, над чем они работали все эти годы. Будь я проклят, если позволю этим воспользоваться!
Он посмотрел на Донну и отдал приказ Келлике.
— Тарань его, — сказал он. — Наш корабль — наше единственное оружие, и мы им воспользуемся!
— Прекратите! — проревел Доктор, бросаясь к Огмуни.
По мановению руки Гарамана, блондинко-подобный робот вмешался и обхватил Доктор сзади, обняв его, как тисками. Доктор был бессилен. Была бы у него звуковая отвёртка, он мог бы попытаться успеть деактивировать робота, сжечь его микросхемы. Хоть что-то. Но отвёртки не было, и его руки оказались прижаты к его бокам.
Внезапно дверь раскрылась, и вбежал Мезант.
— Что происходит? — потребовал он ответа у Гарамана. — Почему ты открыл огонь?
— Наш заклятый вражонок Буни, — сказал Гараман, и Доктор увидел на его лице недовольство прибытием Мезанта. — Пора уже с ним покончить.
— Но нельзя же, — сказал Мезант; его лицо было сама растерянность. — Там же организмы на борту!
— Уже вряд ли, — рявкнул Гараман. — Кроме того, ты же не думал, что наш план может быть реализован без единой потерянной жизни — органической жизни?
Мезант беспомощно развёл руками:
— Нет, но… Ты говорил, что ненужных смертей не будет. Ты говорил, что не нужно будет уничтожать их корабль.
Мезант почти плакал.
— В таком случае, считай, что это первые из печальных, но неизбежных жертв.
— Скажите ему, — прохрипел Доктор, с трудом дыша в хватке робота, — скажите, чтобы отпустил их… Они не могут больше помешать. Вы и так, наверное, уже повредили их корабль. Возможно, они уже мертвы. Отмените атаку. Вы утверждаете, что вам небезразлична жизнь, организмы. Докажите это. Остановите его.
Мезант раскрыл рот и посмотрел на Гарамана.
— После всего потраченного времени, — недовольно говорил Гараман, — после всего этого планирования… Ты хочешь позволить сентиментальности разрушить всё.
— Но… но что, если Доктор прав? Они уже не могут ничем нам помешать.
— Ты хочешь этим рискнуть, Мезант? Серьёзно?
— Гараман, — аккуратно встрял в разговор Огмуни.
— Что?
— Корабль… Корабль Буни. Он движется.
Гараман резко повернулся к главному экрану, и Огмуни вывел на него изображение корабля.
— Они пытаются сбежать, — пробормотал Гараман, и на его ангельских губках заиграла жестокая улыбка.
— Нет, — сказал Огмуни, нахмурившись. — Нет, они не бегут. Они движутся в другую сторону. Они движутся сюда.
Доктор первый понял, что происходит.
— О Боже! — сказал он, вцепившись в робота. — Похоже, они оказались не такими уж и беспомощными!
— Что они делают? — спросил Гараман, медленно подходя к экрану с изображением разгоняющегося «Меча Правосудия».
Слабое мерцание на маневровых двигателях говорило о том, что у корабля почти не осталось движущей силы, но и этого было достаточно.
— Они направляются к «Светочу», — сказал Огмуни, не веря собственным словам.
Мезант издал тревожный напев.
— Они его протаранят, — прошептал он.
— О нет, как бы не так, — сказал Гараман сквозь зубы. — Возьми их снова на мушку. В этот раз мы их прикончим. Навсегда.
— Спасательные капсулы отстыковываются, — сказала Келлика, пересчитывая те из них, которые по спирали улетали в темноту. — Весь экипаж спасён.
Донна не знала, смогут ли спасательные капсулы развезти всех по домам, или же просто будут болтаться в космосе, пока у них не закончатся энергия и воздух. Но это всё равно было лучше, чем оставаться на «Мече Правосудия» и ждать, пока он столкнётся с супер-кораблём Культа.
Уейоу беспомощно размахивал ручками.
— Нам пора улетать, — повторял он снова и снова. — Нам пора улетать. Я на такое не подписывался. Ох-ох-онюшки.
Уейоу замолк, увидев часть дисплея перед Келликой.
— Спасательные шлюпки… их больше нет, — его нарисованное личико сглотнуло.
— Уейоу, — приветливо сказала Донна.
— Да? — посмотрел на неё маленький робот.
— Заткнись.
Она снова повернулась к Келлике:
— Сколько времени до столкновения?
Во рту у неё пересохло, пульс ускорялся. Были все шансы, что они погибнут, но что-то — то ли адреналин, то ли скорость сменяющих друг друга событий — спасало её от паники, которая — она чувствовала — была где-то рядом, на задворках её сознания. «Так поступил бы Доктор», — повторяла она сама себе. «Так поступил бы Доктор».
— Восемь минут, — слегка дрожащим голосом сказала Келлика.
— Восемь минут, — сама себе повторила Донна. — Ясно. Корабль может протаранить эту штуку на автопилоте?
Келлика кивнула.
— Хорошо! Сделайте всё необходимое — заблокируйте управление, всё, что нужно. Нам ещё не конец.
— Но все спасательные капсулы улетели, — возразил Уейоу. — Все. До самой-самой последней…
— Уейоу, — тихо сказала Донна, присев возле робота. — Помнишь, когда ты тут только появился, я грозилась, что Мама тебе кое-что оторвёт? Так вот, если ты не заткнёшься, я это сама сделаю. У нас есть ещё одна спасательная капсула.
— Нет, — возразила Келлика. — Уейоу прав — они все улетели.
— О нет, не все, — с улыбкой сказала Донна. — Идёмте!
Донна задержалась в дверях, пока Келлика настраивала автопилот.
— Надеюсь, вы знаете что делаете, — сердито сказал Буни, когда Донна показала жестом, чтобы все шли за ней.
— Поверьте мне, — усмехнулась Донна, вцепившись в дверную коробку из-за очередного сотрясения корабля. — Я сама хотя и не доктор, но научилась кое-чему у одного, довольно неплохого.
Почти пять минут они пробирались на корму через безлюдный разбитый корабль. Коридор во многих местах был завален обломками, но Мама с этим справлялась: убирала с дороги перекрученные балки и панели, словно они были сделаны из картона или пенопласта. Уейоу первым проскакивал в проёмы, которые делала Мама, пока Буни не сказал, что они понятия не имеют о том, что может ждать их за очередным поворотом; после этого Уейоу держался в середине.
— Почти пришли, — сказала Донна, когда они подошли к небольшому трюму корабля.
Только тогда Буни понял, что она хотела, и на его печальном лице появилась улыбка.
— Если вам когда-нибудь понадобится работа на моём корабле… ну, на моём следующем корабле… — он прервался, увидев выражение лица Донны.