Системный рыбак – 3

Глава 13

Свет, он давил на веки красноватым маревом и заставлял морщиться ещё до того, как я толком пришёл в себя.

Голова ощущалась так, словно её набили сырой ватой и хорошенько встряхнули. Мысли ворочались где-то на дне черепной коробки, ленивые и неповоротливые, а во рту стояла сухость, как в пустыне.

Черт, где я?

Мир постепенно обретал четкость, словно кто-то медленно протирал запотевшее стекло. Каменные валуны и зелень травы проявлялись первыми, затем остатки давно потухшего костра. Вдали виднелся навес, а с другой стороны, под шум водопада, солнце играло бликами на спокойной глади озера.

Я лежал на боку, щекой в траве, и смотрел на что-то знакомое прямо перед носом.

Это была обычная глиняная миска, перевёрнутая набок и наполовину опустошённая, а на ее дне поблёскивало что-то золотистое, густое, похожее на кашицу. Оно до сих пор слабо мерцало, испуская мягкий свет, который был заметен даже в яркий день.

И тут память хлынула обратно.

Техника «Духовного Насыщения». Свиток, который я мучил одиннадцать дней, прорыв понимания после слов Игниса, применение техники на ухе, а потом… я вырубился.

Вот же караси драные, это сколько же я так провалялся? Судя по положению солнца, время уже к обеду. Блин, потерял кучу времени, мне же еще рыбу ловить, заготовки делать…

Надо срочно вставать и работать. Помогая себе руками, кое-как поднялся, как мир вдруг качнулся. Головокружение накрыло волной, перед глазами поплыли чёрные круги, а земля снова начала стремительно приближаться.

Точнее это я резко летел прямо на нее, сгруппировался, чтобы смягчить удар, однако его не последовало.

Что-то невидимое подхватило меня на полпути, остановив падение. Я завис в воздухе, а потом меня что-то это невидимое бережно опустило на траву, усадив в полулежащем положении.

— В твоём состоянии не стоит так резко двигаться, — донёсся справа знакомый голос.

Я медленно повернул голову.

Игнис сидел на своём привычном камне у потухшего костра, опираясь на посох и поглаживая бороду. Его глаза смотрели на меня с чем-то похожим на спокойное наблюдение, как у врача, который следит за пациентом после тяжёлой болезни.

— Духовная энергия есть сама жизнь, — продолжил он размеренно. — Если потратить слишком много запасов, то тело ослабнет. Ходить, а тем более резко вставать, в таком положении крайне неразумно, — он укоризненно покачал головой. — Слишком бездумное отношение к самому себе, парень, так ведь и убиться можно.

Пока старик ворчал, я молча переваривал произошедшее. Сила, которая меня подхватила, это была его работа. Телекинез, духокинез или как там оно называется у местных практиков. Занятно, что старик тратит свою энергию, чтобы я не расшибся об землю.

Поднял на него глаза и почувствовал, как губы сами собой растянулись в слабой усмешке.

— У меня получилось, — сказал ему, и в голосе против воли прозвучал триумф. — Я выполнил технику «Духовного Насыщения»!

Уголок губ старика дёрнулся в подобии усмешки.

— Я знаю.

Пауза.

— Твой кот не смог привести тебя в чувство, — сказал Игнис вместо ответа. — Облизывал, тыкался носом, орал над ухом, но это не помогало. В конце концов он нашёл меня в лесу и позвал сюда, сообщив, что с тобой что-то не так и ты уже два дня лежишь без движения.

Два дня? Ого, слова старика ударили меня под дых.

Я думал, что продрых до обеда, а оказывается прошло на сутки больше. Черт, у меня итак времени в обрез, а я еще умудрился попусту потратить его лежа бревном.

Внутри что-то сжалось от осознания этого факта. Тем временем Игнис продолжал говорить, не обращая внимания на моё молчание.

— После осмотра я выяснил, что у тебя обычное духовное истощение. Ничего критичного, тело быстро само восстановится, — он указал подбородком в сторону перевернутой миски. — Ну и по этому сложно было не понять, что именно ты натворил.

Старик помолчал, а потом вдруг негромко рассмеялся. Не насмешливо, а как-то по-доброму, если это слово вообще применимо к ворчливому отшельнику.

— Впрочем, впечатлил ты меня, парень. Не ожидал от тебя такого.

Я перевёл взгляд на миску с остатками светящейся кашицы и понял, что так и не попробовал результат своей работы. Дотянулся до посуды, поднёс к губам и вылил содержимое в рот.

В целом вкус был привычный, с бархатистой текстурой как у крем-супа из дорогого ресторана, но вместе с этим я почувствовал, что каждая частица блюда несла в себе сконцентрированную силу. Приятная прохлада разлилась по телу от горла вниз, к животу, а оттуда побежала по рукам и ногам, прогоняя ватную слабость.

Эффект был, словно я хряпнул той охотничьей бормотухи, которой угощал меня Маркус. Такой же духовный энергетик, и через несколько секунд я почувствовал себя уже бодрым и полным сил.

Чёрт, если остатков ухи хватило, чтобы воскресить меня из состояния зомби, то какой эффект был бы, если бы я съел полную порцию?

Поднял взгляд на Игниса. Его спокойные глаза выражали нечто вроде одобрения.

— Не понимаю, — сказал ему, всё ещё ощущая послевкусие блюда. — Чем я мог вас впечатлить? Всего лишь выполнил базовую технику. Вы же сами говорили, что в сектах её осваивают ученики на первом году обучения по алхимии.

Игнис кивнул.

— Именно так. Только я имел в виду обучение с опытными наставниками, которые ведут ученика за ручку через каждый этап, разжевывают нюансы и тут же исправляют ошибки. И длится оно целый год, — он сделал паузу, давая мне переварить информацию. — Ты же разобрался со всем в одиночку. Без учителя, без инструкций, просто думая своей головой и чувствуя сердцем.

Старик потёр бороду, словно раздумывая, стоит ли продолжать.

— И ещё одна деталь. Уровень этих учеников обычно не ниже шестого. Потому что именно на этом этапе в организме практика накапливается достаточный объём духовной энергии для внешних манипуляций. До шестого уровня большинству просто не хватает силы, чтобы провести технику от начала до конца, — он посмотрел на меня внимательно. — Ты же выполнил её на пятом, когда для большинства это физически ещё невозможно.

Физически невозможно?

Я сидел и пытался осознать слова Игниса.

Если талантливым ученикам в сектах требуется целый год на освоение техники, которую я выучил за двенадцать дней, то это получается я изучил её в тридцать раз быстрее? Да еще без руководства наставника? Да еще на уровень раньше?

Ба-а-а… А ведь я ещё недавно лежал, глядя в небо, и думал, что я безнадёжный бездарь, не способный угнаться даже за сопливыми культиваторами. Чёрт, получается, всё было наоборот. Это те сектантские «таланты» отстают от меня.

Странное чувство поднялось где-то в груди. Даже не знаю как его назвать, наверное недоумение пополам с облегчением, словно я готовился провалить экзамен, а вместо этого получил высший балл.

Игнис же продолжал разглядывать меня со своего камня, и в его глазах читалось что-то задумчивое.

— За свою долгую жизнь я повидал немало практиков, — произнёс он медленно. — Гениев возвышения, у кого в море души сияют десятки звёзд таланта, ничем не примечательных середнячков с пятью-семью звёздами, а также мусор, у кого одна или три звезды. Но ты, парень, ты совершенно особенный случай.

Я приподнял бровь.

— Ты бездарь в традиционном понимании, — продолжил Игнис без тени насмешки. — В твоём море души пустота. Нет ни одной горящей звезды таланта. По всем меркам ты должен был застрять и никогда не подняться выше даже третьего уровня Закалки.

Он сделал паузу.

— Но при всём при этом в тебе есть зачатки гениального алхимика. Интуитивное понимание потоков энергии, способность схватывать на лету принципы, которые другие заучивают годами… Это редкость, очень большая редкость.

— Ошибаетесь, я не алхимик, — усмехнулся я и покачал головой. — Я рыбак и повар. Мне нравится готовить и радовать людей своими блюдами.

Игнис задумчиво провёл рукой по бороде, и на его лице мелькнула лёгкая улыбка.

— Рыбак и повар, значит. Что ж, пусть будет так, — он помолчал, глядя куда-то сквозь меня. — И всё же… Если ты продолжишь развиваться в алхимии, ты сможешь легко превзойти все ограничения своего врождённого таланта к культивации. Обойти их, как река обходит камни. Достичь высот, которые для тебя закрыты обычным путём. Мне бы хотелось учить такого способного парня.

Старик выпрямился, опираясь на посох, и его голос зазвучал иначе. Не как у ворчливого отшельника, а как у мастера, который делает официальное предложение.

— Поэтому, Ив, я предлагаю тебе стать моим личным учеником. Согласишься ли ты?

Слова повисли в воздухе.

Личный ученик древнего алхимика-отшельника? Это было… неожиданно. И, если честно, лестно.

Я начал обдумывать варианты. С одной стороны, это доступ к настоящим знаниям, а не тем обрывкам, которые можно выудить из свитков в местной школе.

С другой же стороны…

Ученичество это всегда зависимость. Ты связан с учителем, с его целями, врагами и проблемами. За долгую жизнь Игниса, кто знает, какие скелеты скопились в его шкафу. Меня могут втянуть в интриги, которые мне совершенно не нужны. Особенно сейчас, когда у меня и так своя война в разгаре.

До праздника меры оставалось всего полтора месяца, и всё упирается в это.

— Могу я дать ответ позже? — спросил я в итоге.

Игнис кивнул без малейшего раздражения.

— Я не тороплю тебя. Ты всего лишь на пятом уровне Закалки, это слишком мало для серьёзного обучения. Времени у тебя достаточно, — он поднялся со своего камня, отряхивая одежду от пыли. — Обдумай мое предложение как следует.

Я спокойно кивнул, и в этот момент мой живот издал громкий, протяжный урчащий звук.

И тут же я осознал как сильно хочу есть.

Не просто есть, а готов проглотить целого быка. Желудок скрутило голодным спазмом, двое суток без пищи дают о себе знать. Капли духовной каши убрали слабость, вернули силы, но голод то никуда не делся.

— Я собираюсь пообедать. Если хотите, можете составить мне компанию, — предложил Игнису, поднимаясь на ноги, и огляделся по сторонам, ища Рида. Кота нигде не было видно. Интересно, куда он подевался? Следом мой взгляд упал на пустые котлы у потухшего костра. — Правда придётся подождать, пока я наловлю рыбы для готовки.

Игнис усмехнулся в бороду.

— А может не нужно ловить?

Не понял.

— Может, продукты для готовки уже есть? — старик ухмыльнулся и кивнул куда-то за мою спину.

Я обернулся.

Кусты на краю поляны затряслись так, будто в них забрался медведь. Ветки качались, листья летели во все стороны, и откуда-то изнутри доносилось приглушённое урчание или рычание, в котором угадывалась знакомая нотка.

Из зарослей первыми показались два знакомых лазурно-полосатых хвоста, задранных вверх трубой, затем задняя часть Рида, который упорно пятился, упираясь всеми четырьмя лапами и с явным усилием таща за собой нечто массивное. Когда его добыча наконец выползла на свет, я чуть не присвистнул от удивления.

Олень!

Твою кошачью душу! Рид припер взрослого оленя, размером с лошадь, чёрными рогами с металлическим блеском и графитовыми копытами. Должно быть какой-то необычный местный зверь, чему я уже не удивлялся.

Кот дотащил тушу до середины поляны, выпустил её из пасти и уселся рядом с видом победителя. Его грудь ходила ходуном от тяжёлого дыхания, но глаза полыхали триумфом.

Я смотрел на эту картину и не мог подобрать слов. Кот был размером с крупную рысь. Олень весил раз в шесть больше него, если не в восемь. Как, чёрт возьми, этот пушистый обжора умудрился завалить такую махину?

Кот поймал мой взгляд и послал образ.

Могучий, несокрушимый кот, огромный как величественная гора, стоит над поверженным маленьким и слабым оленем. Одна лапа небрежно придавливает добычу к земле. Вокруг разбегаются в ужасе другие олени, волки и почему-то даже медведи. На заднем плане сияет солнце, и птицы поют хвалебные песни в честь великого охотника.

Я не выдержал и хохотнул.

— Да-да, ты самый крутой охотник на всём континенте. Молодец, только теперь иди умойся, а то вид у тебя как у вампира после пиршества.

Рид фыркнул в ответ, но послушно потрусил к ручью.

Я подошёл к туше, присел на корточки и осмотрел её. Кот убил зверя одним точным укусом в шею, не повредив мясо. Где он только такому научился?

— Ладно, — сказал вслух. — Раз уж нам достался целый олень, то грех им не воспользоваться.

Игнис устроился на камне с видом, что в жизни не пошевелит пальцем, если можно просто сидеть и наблюдать. Его взгляд скользнул по туше оленя, задержался на чёрных рогах и копытах.

— Олень Чёрного Металла, — произнёс он со знанием дела. — Редкая зверюга для этих краёв. Мясо насыщено духовной энергией и стихией и поэтому благотворно влияет на укрепление скелета в момент роста. Неплохая добыча для твоего кота.

Рид, который как раз вымыл лапой морду, услышал похвалу и задрал хвосты повыше. Выглядел он так самодовольно, что захотелось закатить глаза.

Я же мысленно отметил другое. Моё подростковое тело всё ещё формировалось, кости ещё не достигли своей финальной плотности. Если это мясо действительно укрепляет скелет, то грех не воспользоваться такой возможностью.

Однако, учитывая аппетиты Игниса и Рида, которые я уже хорошо изучил за эти дни, готовить нужно будет много. Нет, не много, а очень много. Иначе мне самому может и не достаться.

В начале я развёл два костра на привычном расстоянии друг от друга, а потом вернулся к туше. Присел на корточки, внимательно разглядывая строение тела.

Рога и копыта у зверя оказались и правда металлическими, правда выглядели непривычно, словно кто-то приделал к обычному оленю детали из кузнечной мастерской. Странное существо, однако само тело, если не считать этих особенностей, выглядело вполне знакомо. Мышцы, суставы, связки располагались там, где и должны располагаться у любого нормального оленя. Разделка не должна стать для меня проблемой.

Достал из рюкзака нож, проверил заточку большим пальцем и приступил к работе.

Первым делом обескровливание, хотя кот уже постарался и крови осталось немного. Затем взялся за шкуру. Аккуратный надрез по брюху, от грудины к тазу, не задевая внутренние органы. Сделал круговые разрезы вокруг суставов ног и шеи. Шкура отходила легко, почти сама, стоило только найти правильный слой между ней и мясом.

Когда начал разделывать мясо, то вдруг обнаружил, что нож вошел в бедренную часть без ожидаемого сопротивления.

Это очень странно. Обычно, когда работаешь с дичью, всегда есть момент, когда лезвие встречает жилу или плотный слой соединительной ткани. Приходится либо прорезать с усилием, либо обходить, искать естественные линии разделения.

Здесь же нож не рвал волокна, а раздвигал их. Будто мясо само расступалось перед лезвием, показывая, где нужно резать.

Я отрезал окорок и перевернул кусок, чтобы рассмотреть срез. И замер. Это что-то невероятное!

Грубой соединительной ткани почти не было, вместо привычных белых жил, что обычно портят дичь, толщу плотных тёмно-красных мышц пронизывала лишь тончайшая, едва различимая паутинка.

Я провёл пальцем по срезу, оценивая текстуру: волокна лежали ровно, гладко, не топорщились и не разваливались под давлением, а между ними, словно драгоценные жемчужины, проглядывали тонкие белые прожилки жира.

Высокая мраморность.

Я смотрел на этот срез и пытался совместить то, что вижу, с тем, что знаю.

На Земле существует несколько систем оценки мраморности мяса: американская, австралийская и японская, причём последняя считается самой строгой и детализированной. Японская шкала начинается с C1 — низшего сорта, годного разве что на фарш, проходит через множество градаций вроде C2-C5, затем B-категории, и венчается легендарной A5 — вершиной совершенства, мясом, которое буквально тает на языке. Это тот самый «вагю» высшего класса, для получения которого быков поят пивом и делают им массаж.

Если оценивать этого оленя по той же шкале… я бы без колебаний присудил ему A5, а может, даже выше, если бы такая категория вообще существовала.

В прошлой жизни подобная оленина стоила бы баснословных денег и подавалась только в ресторанах уровня трёх звёзд Мишлен.

Но почему?

Олень зверь дикий, который бегает по горам, спасается от хищников и живёт в постоянном движении. У такого животного мясо должно быть жилистым, плотным, с минимумом жира, ведь нежные мышцы это те, что меньше всего работали. Любой мало-мальски опытный мясник или повар знает эту базовую теорию.

Здесь же всё было наоборот.

Окорок, который у обычного оленя жёсткий и годится разве что на долгое тушение, блестел мраморным узором лучше вырезки. Лопатка, всегда полная соединительной ткани, оказалась нежной и чистой. Я провёл большим пальцем по волокнам, активировав Разделку ощущая их упругость, и понял. Всё дело в духовной энергии.

У духовного зверя мышцы, которые работали больше, накапливали в себе силу, и эта сила перестраивала их структуру изнутри, делая плоть не грубее, а нежнее. Чем активнее мышца, тем больше энергии, тем лучше мясо. Перевёрнутая логика обычного мира, но для культивации вполне реальная.

Я усмехнулся и покачал головой. Магические особенности вносят свои коррективы даже в такие мелочи, как структура плоти. Что ж, значит, работать буду со всей тушей без исключений, даже те части оленя, что на Земле считались второсортными, здесь окажутся самым настоящим деликатесом.

Вернулся к разделке с новым азартом. Теперь каждый разрез был не просто механическим действием, а исследованием. Я изучал, как распределяется мраморность в разных частях туши, где энергия концентрировалась сильнее, где слабее.

Запах сырого мяса, чуть сладковатый и травянистый, заполнял воздух. Солнце припекало спину, и пот выступил на лбу, но я не обращал внимания.

К тому моменту, когда закончил разделку, передо мной лежала аккуратно разложенная туша: корейка, вырезка, лопатки, окорока, рёбра, субпродукты. Всё рассортировано по частям и готово к дальнейшему приготовлению.

Я выпрямился, потянулся, разминая затёкшую спину, и вытер нож о траву.

Рид тем временем крутился рядом, закидывая в мою голову образы. Огромная миска с мясом. Рид лежит в ней пузом вверх, блаженно жуя. Вокруг летают птицы, поющие хвалебные песни в честь великого кота.

— Погоди, — сказал ему. — Ещё не скоро.

Кот фыркнул недовольно, уселся и продолжил внимательно следить за моими действиями.

Я задумчиво посмотрел на сердце, печень, лёгкие, почки, и кивнул в их сторону.

— Ладно, вот это можешь есть прямо сейчас.

Сгрёб все субпродукты и кинул коту. Рид издал торжествующее «мяу!» и набросился на них с таким энтузиазмом, будто не ел целую неделю. Хрустящие звуки, чавканье и урчание счастливого обжоры.

Мне же теперь можно спокойно думать, что делать с самим мясом.

Я стоял посреди поляны, глядя на гору ингредиента, и в голове проносились варианты.

Можно потушить и получить нежное, тающее во рту мясо, пропитанное бульоном. Так сказать классика, проверенная веками, но это долго, часов шесть или восемь, а есть хотелось прямо сейчас, да и приготовить хотелось что-то особенное.

Судя по словам Игниса, этот олень редкая и ценная добыча. В общем тушить это мясо всё равно что варить чёрную икру в супе. Да и обычная жарка на углях здесь не подойдет, нужно что-то необычное, и при этом простое.

При созерцании кусков с белоснежными прожилками, вплетёнными в красную плоть, в мою голову пришла идея. А что если сделать стейки? Да, сковороды у меня подходящей нет, но ведь для жарки можно использовать и другие варианты. Мой взгляд скользнул по окрестностям, например на камнях.

Техника для подачи мяса высшего качества популярная в ресторанах с тремя звёздами Мишлен.

Раскалённый вулканический камень, на который кладётся сырой стейк, и мясо обжаривается прямо на столе у гостя. Зрелищно, красиво и, главное, позволяет сохранить всю нежность продукта высшего качества. А учитывая мраморность этого мяса, оно вполне подходит под такую готовку и подачу.

И ещё один плюс: мне не придётся тратить кучу времени на приготовление. Стейки жарятся быстро, а это сейчас не менее важно.

Решено.

Я огляделся, ища подходящие камни.

В двадцати от лагеря возвышался горный склон, и у его подножия валялись обломки породы. Подошёл ближе, осматривая камни, и быстро нашёл то, что нужно.

Базальт. Шесть крупных, плоских плит тёмно-серого цвета с мелкозернистой структурой. Я простукал каждый камень костяшками пальцев, прислушиваясь к звуку. Глухой, ровный тон без дребезжания означал, что трещин внутри нет. Отлично, ведь треснувший камень мог расколоться от жара прямо посреди готовки, и тогда прощай, стейк и время.

Когда убедился, что все целые, перетащил их к кострам и уложил прямо в центр углей. По три камня на каждый костёр. Базальт начал медленно разогреваться, постепенно меняя цвет с серого на более светлый.

А пока это происходит, у меня будет время приготовить всё остальное.

Сначала приготовлю небольшой соус.

Я сварил в котелке кисло-сладкие ягоды в густую тёмную массу, обжёг еловую шишку до смолистого дыма и, выдержав её в этой массе, создал копчёный оттенок без капли горечи. Далее добавил немного оленьего жира, связывая кислоту с дымом. Благодаря насыщенному энергией жиру соус загустел, в результате чего получился простой, но вкусный соус.

Следующей задачей стояла подготовка мяса. Вернулся к разложенным частям туши и начал нарезать их на стейки. Сначала из корейки, потом из вырезки. Нож скользил легко, волокна расступались, и под лезвием один за другим появлялись ровные куски толщиной в два пальца.

Стейки ложились на деревянный поднос, который я обычно использовал для рыбных заготовок. Тёмно-красное мясо с тонкими белыми прожилками жира заманчиво поблёскивало на солнце.

Когда вся корейка и вырезка были нарезаны, я посмотрел на кучу получившихся стейков и прикинул. Много, но учитывая, кого придётся сегодня кормить, возможно, этого даже не хватит.

Взял миску с крупной солью, горстью сухих трав и несколькими раздавленными ягодами местного можжевельника. Смешал всё вместе пальцами, растирая, чтобы их аромат объединился.

Потом щедро натёр каждый кусок мяса со всех сторон получившейся смесью. Пряный, чуть горьковатый аромат смешался с запахом сырого мяса, и я оставил стейки на двадцать минут, чтобы специи хорошенько впитались. Соль оттянет на себя лишнюю влагу и пропитает мясо ароматами трав и можжевеловых ягод.

Камни в кострах к этому моменту уже достаточно раскалились. Я видел, как воздух над ними дрожал от жара, и угли вокруг светились ярко-оранжевым. Базальт потемнел ещё сильнее и начал излучать такой жар, что приблизить к нему руку ближе чем на ладонь было невозможно.

Перед тем, как начал жарить, я бросил на угли рядом с камнями толстую ветку хвойного дерева. Она вспыхнула, зашипела, и густой белый дым повалил вверх, окутывая камни.

Приятный запах хвои и горящей смолы заполнил поляну.

Я взял две толстые палки и осторожно вытащил камень из костра. Жар от него бил в лицо, и я прищурился, устанавливая камень на ровную поверхность рядом. Следом за первым вытащил и остальные.

Вскоре шесть раскалённых плит выстроились в ряд, и от них исходило такой жар, что трава вокруг начала подсыхать и скручиваться.

Зацепив первый стейк, стряхнул с него излишки соли и трав, и положил на камень.

Шшшшш.

Мясо встретилось с базальтом, и по поляне разнёсся звук, от которого у меня потекли слюнки. Мякоть мгновенно схватилась, жир начал плавиться, стекая по краям, а в воздух поднимался восхитительный запах. Аромат жареного мяса, дыма, хвои, можжевельника. Всё смешалось в один мощный букет, от которого кружилась голова.

Я отсчитывал про себя. Две минуты. Не больше и не меньше.

Это был критический момент. Именно сейчас происходит химическая реакция, которая запечатывает мясо и его соки. Когда аминокислоты и сахара под воздействием высокой температуры создают ту самую корочку, тот самый вкус, за который люди готовы платить золотом.

Если перевернешь слишком рано — не запечатаешь, перевернешь слишком поздно — пережаришь.

Ровно через две минуты я подцепил стейк и перевернул.

Нижняя сторона получилась золотисто-коричневой, с лёгким обугливанием по краям, глянцевая от вытопившегося жира. Именно так и должно быть.

Теперь нужно проверить насыщенное энергией мясо. Отрезал медальон от окорока, той части, что у обычного оленя жёсткая и годится только на тушение, и бросил его на раскалённый камень рядом с куском корейки.

Медальон зашипел даже громче, чем вырезка. Жир потёк обильнее, аромат стал насыщеннее, и когда я перевернул его через две минуты, корочка была такой же восхитительной и хрустящей, как у премиальных стейков.

После приготовления, отрезал тонкий ломтик и попробовал. М-м-м… Мясо таяло во рту. Нежное, сочное, с глубоким, почти сладковатым вкусом дичи. Никакой жёсткости, никаких жил, только чистое удовольствие.

Я утвердительно кивнул сам себе, теория подтвердилась. У магического зверя даже рабочие мышцы остаются нежными благодаря духовной энергии. Можно смело пускать всю тушу на стейки, без исключений.

Дальше всё пошло в привычном ритме, на всех шести плитах. Руки двигались сами, снимая готовый стейк, укладывая на камень новый, контролируя время и переворачивая. Каждый готовый кусок я складывал на большой деревянный поднос и оставлял отдыхать. А вот это очень важный момент, который многие недооценивают.

Самый настоящий секрет уровня Мишлен.

Когда мясо снимается с жара, соки, сжавшиеся в центре от высокой температуры, начинают медленно перераспределяться по всему куску. Если порезать стейк сразу, весь сок вытечет на тарелку, и мясо станет сухим. Но если дать ему немного отдохнуть хотя бы минут пять, соки равномерно пропитают волокна, и каждый кусок будет сочным и обалденно вкусным.

Поторопиться и пропустить этот шаг, значит убить блюдо.

Я продолжал работать. Стейк за стейком ложились на камни, шипели, наполняя поляну всё более плотным ароматом и звуками: шипение мяса, треск угасающих углей, дымный запах хвои, сладковатый дух жареного жира.

Солнце поднялось выше, жар от костров смешался с дневным теплом, на лоб выступили капли пота. Но я не останавливался, выполняя жарку на автомате, наоборот. Процесс меня успокаивал и затягивал, и где-то на периферии сознания я отмечал, как куча сырого мяса уменьшается, а готового растёт.

Последний кусок лёг на камень, зашипел, прожарился с обеих сторон и отправился на поднос к остальным.

Я выпрямился, вытер пот со лба тыльной стороной ладони и обернулся, чтобы оценить результат.

И замер. Передо мной возвышалась самая настоящая гора!

Огромная и чертовски притягательная гора стейков, сложенных пирамидой. Золотисто-коричневые, с хрустящей корочкой, блестящие от жира. Мраморные прожилки проступали сквозь прожарку, белоснежные линии на тёмно-красной плоти. Пар поднимался лениво, унося с собой аромат, от которого кружилась голова.

Посмотрел в сторону гостей и улыбнулся.

Рид и Игнис сидели на своих камнях, и оба смотрели на мясной Эверест с таким выражением, будто перед ними распахнулись врата в рай.

У Рида морда была вытянута вперёд, ноздри раздувались, ловя аромат. Несмотря на то, что его живот уже раздулся от съеденного обилия потрохов, это не мешало капать слюне из его приоткрытой пасти. Длинная, густая нить, которой медленно тянулась к земле. Хвосты кота стояли трубой, а их кончики подрагивали в такт дыханию.

Игнис выглядел чуть более сдержанно, но ненамного. Его глаза были прикованы к мясу, рот приоткрыт, а по бороде стекала тонкая струйка слюны, которую старик даже не пытался вытереть.

Два существа, древний алхимик и волшебный кот, объединённые одним первобытным желанием.

Да уж, картина была незабываемая. Я сухо хмыкнул.

— Ну что, господа гурманы, готовы к дегуст… — начал говорить, как вдруг заметил какое-то движение. Я замолчал на полуслове и обернулся к озеру.

Два плота заплывали с реки в спокойные воды, медленно приближаясь к берегу. На носу первого стоял знакомый силуэт, машущий рукой в приветствии.

Маркус, узнал его сразу по широким плечам и уверенной стойке. И тут я вспомнил, что сегодня как раз конец второй недели. Время забирать заготовки и получать свежие припасы.

Взгляд скользнул на второй плот, и я нахмурился.

Там стоял не Зар и не Таймур, как я ожидал, а Робин.

Высокий, жилистый охотник с копной рыжих волос, которого я оставил контролировать строительство ресторана. Он должен руководить строительными работами по превращением дома в уютный ресторан. Почему он здесь?

Неужели с моим домом что-то случилось?