Системный Инспектор

Глава 24 Справедливость?

— Сопротивляйтесь этому состоянию, недоумки! Покажите свою волю! Вытачивайте из себя слабость и подчинение, по капле, по крупинке, но вытачивайте! Вы маги или просто в плащах ходите?! — Люцус ходил между ровными рядами и орал. Громко, долго и со вкусом он поносил нас самыми грубыми словами и фразеологизмами, от которых даже у меня уши скручивались.

Я всеми силами старался противостоять разумникам, как мы называли ребят в оражневых плащах, стоявших напротив нашей огненной братии. Один из них приказывал мне начать танцевать. Я держался как мог — использовал самовнушение, хотел нанести себе боль, даже пытался представить, будто используемое заклинание это облако дурмана, из которого нужно убежать.

Но всё равно, через несколько минут этой невероятно тяжёлой борьбы, я поддался, и стал отплясывать какой-то народныц танец. Это уже был мой пятый танец за это занятие! Казалось, конца и края этим издевательствам не видно.

Лишь через некоторое время начинающий маг разума перестал командовать надо мной, и моё тело снова стало моим. Как же приятно знать, что я могу снова ощущать все своими ладонями и контролировать свои движения!

Я устало свалился на землю, и принялся массировать больную ногу — даже такая неудачная попытка противостоять воле другого мага сильно выматывает и нагружает мою ногу, и мне нужны паузы между подходами. Хоть и с каждым разом всё меньше и меньше — видимо, магия жизни по-немногу действует, ослабляя боль и регенирируя место поражения.

Люцус, смотря на таких как я, закрывал глаза на эти небольшие прегрешения. Впрочем, эту поблажку он компенсировал строгостью своих требований по итогам обучения, а потому даже мы, что пролежали целый день в лечебнице, и не помысляли халтурить. Заметят и нагрузят в два раза больше. Да, хотелось сейчас, конечно, в мягкую кроватку, к добрым лекарям. Да даже к их горьким лекарствам — горечь не так уж и плоха, по сравнению с ментальной магией.

День и ночь в лазарете прошли, к моему сожалению, мгновенно. Оказывается, я всё время пребывания там проспал, причём спал я так крепко, что меня не смогли разбудить ни Амаш с Рутом, ни сами лекари. Но не это было грустное. Я совсем не почувствовал сна — вот что меня для меня было по-истине печальным.

Спать целый день и всё равно проснуться разбитым! Худшее из зол, что может случиться с человеком. Даже хуже, чем забыть слово сразу же после долгих и мучительных вспоминаний.

После моего невеселого пробуждения врачи начали лечение. И оно оказалось очень простым и коротким — магия жизни да перебинтовать ногу, чтобы туда какая гадость не попала, и свободен.

Правда, меня удивило, что лекари, перед бинтованием, обработали там рану с помощью магии. То ли местные додумались до бактерий быстрее нас, то ли у лекарей имелись свои тузы в рукавах, и они могли видеть там микроорганизмы.

Спрашивать об этом Кусу было бесполезно — вместо внятного ответа она рассказала мне анекдот про английский завтрак и тост, с которого минут пять смеялась как дикая. И если первые несколько секунд её смех был заразителен, то уже потом он стал меня раздражать. Неужто божественная кровь настолько опьяняла её?

Даже и не спросить никого об этом, ведь единственное бюро информации в лице Кусы было сейчас не в рабочем состоянии. Интересно, так вообще должно быть? Или это я это везучий как попаданец?

— Вам нужно отдельное приглашение, старший четырнадцатого отряда? — Вкрадчивый тон от старшего учителя Люцуса означал лишь одно: ты должен признать что ты виновен во всех грехах, иначе он применит на тебе подчинающее заклинание.

— Никак нет! — Я быстро вскочил на ноги, и вытянулся во фрунт. Учителям очень нравилось, когда я так делал — возможно, таким образом я навевал им их воспоминания о молодости. А может просто забавлял, ведь для них я оставался иностранцем с неплохим знанием языка.

Люцус напоследок сурово посмотрел на меня, и ушёл дальше орать. Я выдохнул — смог проскочить через грозовое облако и не пострадал! Но не стоит злить старшего учителя — он был человеком изобретательным на болезненные для других идеи. И мне не хотелось становится его подопытным кроликом.

Я встал в один из четырёх рядов, напротив одного из магов разума. Черноволосый здоровяк перевёл своё внимание с лежащих на земле учеников, которых била крупная дрожь, на меня. Затем он направил на меня палочку, и его глаза загорелись оранжевым цветом.

В голове стало пусто и тихо. Я перестал мыслить, думать и вообще соображать. Но через секунду в разуме появилась одна-единственная мысль — дать себе пощёчину. Она росла и занимала всё больше и больше места в сознании.

Но на границе разума заблестела блёклыми осколками другая мысль — Зачем? Зачем мне нужно это делать? Но она, с каждой секундой, слабела и отходила на подкорки сознания, пока мысль о пощёчине лишь набирала обороты.

Но я не хочу бить себя! Я и так настрадался из-за этого попаданца, из-за этого бога, из-за этого мира! Для местных мой инспекторский статус это один из страшнейших монстров, которых пугают детей и взрослых, мой единственный помощник была невменяема, а я должен противостоять магии разума с больной ногой?!

Гнев затопил сознание, он хотел вырваться из моей груди и головы, и сжечь стоявшего напротив меня мага разума. Да что может этот оранжевый плащ без своих сил?! Просто стоит спалить его разум, и он ничего не сможет противопоставить!

Но как гнев сменил чужую мысль, так же мгновенно мой разум стал холодным. Вот только это была не моя воля, это было не моё желание затушить свою злость, что стала для меня такой мелочной и глупой.

Это была сильная личность с мощной волей, с правом решать, кто был достоин гордого звания повелителя стихии, а кто лишь личинка мага, не достойная себя так звать.

— Буяним, маг огня? — Тихий голос Люцуса заставлял бегать по моей спине табуны мурашек. Казалось, будто он сейчас оторвёт мне голову, и скажет, что так и было. Мне сразу пришли в голову те слухи, где говорилось, что маг разума порвёт за своих учеников любого, даже других учителей. А с учётом того, что он являлся очень сильным разумником с огромным опытом в несколько десятилетий, и его чердак немного тёк, порвать он был готов буквально.

Да, как нам говорили наши учителя, магия настолько могущественна, что освоить её, не повредив рассудок, было невозможно. Почти все профессоры и магистры тех или иных стихий были хоть в чём-то, но безумны. Кто-то не мог жить, если у него не будет тринадцати шкафов в каждой комнате. Кто-то настолько обожал птиц, что у него в доме было пятнадцать совятников и семь голубятин. У некоторых магов безумие выражалось полегче, а у кого-то, как у старшего учителя Люцуса, в садистистких наклонностях к чужим ученикам и большой привязанности к собственным.

— Никак нет! — Вытягиваться во фрунт перед учителем противодействия ментальным чарам стало у меня привычкой, — Слишком сильно стал сопротивляться, вот и переклинило что-то в голове.

Маг разума промолчал, с интересом смотря на меня. Я же старался притвориться мёртвым — может он тогда, как медведь, не будет меня трогать?

— Неплохо, старший четырнадцатого отряда, — Люцус скупо похвалил меня, и принялся дальше бродить и выполнять свои любимые действия — материть и оскорблять учеников.

Я тяжело вздохнул. Это уже был мой второй тяжёлый вздох за это занятие. Я даже не знал, что мне вообще делать, ведь маг разума, который старался подчинить меня, уже оправился от моей очередной попытки сопротивления, и смотрел в мою сторону глазами, желавших реванш.

Но мне повезло — через пару минут Люцус прекратил пытки над нами, которые скрывал за уроком по противодействию ментальным чарам. Причём среди других стихий только огненным магам было тяжелее всех бороться против магии разума. Как нам объяснял сам старший учитель, которого все мы звали «старшим мучителем», это связано с нашим типом взаимодействия с магией.

Пока те же маги воды, воздуха или земли в основном опирались на внешние источники, лишь изредка пользуясь внутренними силами, остальные стихии, среди которых ярко выделялась магия огня, использовали внутренную магическую энергию. А дальше построить логическую цепочку просто — например, маг огня вычёрпывает из себя всю энергию, он устаёт и его разум становится менее защищённым перед лицом подчиняющих заклинаний. Впрочем, не об этом я думал, далеко не об этом.

Наконец-то закончились наши занятия по магии! Нет, эти уроки мне очень нравились, а получаемые там знания порой переворачивали мою картину мира, но иногда хотелось отдохнуть от огромного потока информации. Даже для меня, человека из информационного века, было трудновато. Что говорить о тех же Амаше и Руте, что шли рядом со мной со стеклянными глазами.

Кстати, у парней с сопротивлением к ментальным чарам было получше чем у меня. И если Рут сбросил с себя наваждение так же, как и я — он разжёг свой гнев, но в гораздо меньших объёмах — то Амаш использовал всю упёртость, данную ему от отца-кузнеца. И если бы не вмешательство Люцуса, вовремя заметивший, что здоровяк едва держался на ногах, то он бы и смог передавить своей волей волю начинающего мага разума.

Правда, вместо похвалы Амаш получил какую-то настойку с горьким вкусом, подзатыльник и небольшую лекцию, почему никогда нельзя бодаться с магом разума волей — задавит силой заклинания и опытом, и никакая воля не поможет.

— Вит! — Меня окликнул знакомый голос. Повернувшись назад, я увидел нашего учителя, что вышел из учебного корпуса.

Мы втроём подошли к Нерусу, и по очереди поклонились ему — всё же, мы были почти его личными учениками, а значит, стоило быть вежливым к нему. Ведь палкой за непослушание бил он очень больно.

— Вит, нам пришло письмо, от помощника градоначальника, — Мои брови взлетели вверх, а сам я стал лихорадочно вспоминать, где я мог накосячить. Но Нерус успокоил меня, достал из закромов своей мантии туго набитый мешочек, завязанный на небольшой верёвочке и протянул его мне, — Говорят, тут сумма денег, за спасение деревенских. И когда ты только успел это, парень?

Я мгновенно вспомнил случай, ещё в начале моего пути, когда только приехал в деревню возле самого Каргота. И про мой гениальный план, и про битву с монстром, что теперь, с высоты моего нынешнего опыта, выглядела нелепой, и даже про старосту, приютившего меня, когда мои ладони были сильно обожены.

— Спасибо, господин Нерус, — Я аккуратно забрал мешочек, и с благоговением расскрыл его. Он был доверху заполнен курцами! А ещё среди них лежала другая, неизвестная мне монета — она была крупнее и тяжелее курца раза в два, а на профиле неплохо сохранился облик мужчины с кучерявой бородой и короной. Я посмотрел на мужчину, — Что это за монета?

— Это курцон или большой курц. Она стоит где-то пятнадцать маленьких монет, но от города к городу его цена варьируется, — Маг огня меня порадовал своим ответом, и огорчил. Значит, тут есть деньги и побольше, как в прямом, так и переносном смысле. А то, что ценность монет в этом мире не была одинаково меня раздражала — где справедливость?

Как для попаданцев деньги — так у них золотые, серебрянные или медные монетки, которые принимают во всех частях света и что стоят всегда одинаково. А как для бедного системного инспектора, у которого из целей выжить и как-то выполнить миссию — так сразу курцы, курцоны и разные, в зависимости от земель, стоимости монет. Я даже видел, как углы у большой монеты были местами пообрезаны, а значит, что фальшимонетчики здесь существовали и тоже вносили свою лепту в этот финансовый хаос.

Но не мне жаловаться! Дали деньги — уже радость.

Я снова поблагодарил учителя, и мы с парнями направились в общежитие. По пути Амаш и Рут наперебой просили рассказать историю о битве с монстром. В их глазах горели огни восхищения и лёгкой зависти — вот если бы они оказались в такой ситуации!..

Правда, своей историей я немного сбил с них желание повторять мои подвиги. К моему несчастью, у меня всё несколько отличалось от прекрасных историй, и об этом узнали парни. Потому что не нужно романтизировать мои похождения — это не сборник прогулок попаданцев, где у них иногда случаются коллапсы или катастрофы разного калибра, а грустные и болезненные случаи получения мной травм и ранений.

В холле я встретил своих ребят, что несли кипяток и баночку с травами в нашу комнату. Понял я это по тому, что они были одеты в домашннюю одежду, а на их ногах были тёплые шерстянные полуботинки, заменявшие им в холодных коридорах общежития тапочки.

Правда, самого Гунмоса, нашего вахтёра, я не нашёл — либо он спал в своей комнате, либо ушёл за очередной книгой из школьного архива, к которому старик имел доступ.

— О, вы будете чаем угощаться? — Рут мгновенно просёк весь план моей троицы, и хотел стать его частью. Всё же наши занятия с Люцусом проходили на улице, ведь по словам учителя «это полезно для ваших деревянных голов!». А потому мы все жутко промёрзли.

Кэра кивнула ему, и мы всей гурьбой зашли к нам в комнату, где мои ребята быстро организовали чай для всех. Правда, Амашу с Рутом приходилось пить из одной кружки — мы не предполагали, что гостей будет больше одного человека, а потому у нас не было много кружек.

Между фехтовальщиками и моими завязался диалог. В основном болтали братья с Амашем, и туда иногда вносили свою лепту девушка и Рут. А разговорившись, Мар и вовсе признал здоровяка как своего друга детства. Только тогда я вспомнил, что они все, кроме Кэры, были деревенскими. Ещё из деревни был Рут, но у него была сложная судьба неудачного ловеласа, по решению которой он сбежал в город к дядьке.

— Кстати, Вит, не хочешь похвастаться? — Рут, вообще, человек хороший. Но была у него одна проблема — очень уж язык длинный, из-за которого часто попадает в передряги.

Я шуточно на него замахнулся, но кошелёк, привязанный к ремню, достал и поставил на стол. Он звонко ударился об стол, верёвочка немного развязалась, и оттуда стали видны монетки.

Пришлось повторно рассказать историю с битвой и вновь пережить небольшую волну аплодинсментов, которые я не очень и любил.

Мои ребята принялись заниматься своим любимым делом — подсчётом моих денег. Я же решил поискать небольшую нагрудную сумку, которую приобрёл совсем недавно. Ходил по рынку, смотрел себе кошель, где я смог бы безопасней носить деньги, и нашёл её — идеальный вариант между неплохим качеством и недорогой ценой. А такие вещи я люблю!

Когда я её нашёл под своей подушкой, будучи в совершенно недоумённом состоянии, ребята закончили счёт денег. Там было целых сто курцов. Правда, часть было разбавлено крупными курцонами, а потому такая сумма смогла, худо-бедно, но вместиться в этот небольшой мешочек.

— Что будешт делать с этими деньгами, Вит? — Рут был первым в вопросах траты денег.

Я задумался. Действительно, а зачем мне нужны деньги? Миллиард мыслей, что я хотел бы приобрести, когда у меня будет достаточно средств, словно испарились, я не мог вспомнить ничего стоящего. Так к ничему не придя, в моём разуме вспыхнула идея.

— Слушайте, я бы хотел сходить в Веселого Хряка. Интересно, как там сейчас его владелец? — Мне хотелось походить в тех местах, где я впервые познакомился с людьми этого мира. Можно сказать, именно там я и родился заново.

Ребята поддержали мою идею, и через полчаса мы, уже согревшиеся от чая, в тёплой одежде, вышли за стены ставшего родным Каргота.