Сиротка для дракона. Бои без правил

Глава 3

Родерик

«Вставай! Вставай, человек!»

Родерик, застонав, натянул на голову одеяло, хоть и знал, что не поможет. Никому еще не удавалось скрыться под одеялом от собственного сна.

Ему снова снился Сайфер. Когда-то дракон появлялся в его снах часто, каждый раз бередя рану от потери. Потом перестал, но в последние недели сны вернулись и стали совсем другими.

Он никогда не видел Сайфера со стороны – трудно увидеть того, чьими глазами смотришь и на чьих крыльях летишь. И в тех, первых снах, он был в драконьем теле. А сейчас разум, точно издеваясь, подсовывал вид со стороны. Вид на статую дракона. Искусно сделанную, почти настоящую, но все же статую. Родерик прекрасно понимал, что его уверенность, будто эта статуя —Сайфер, тоже просто навеяна сном. И все же в душе, там, где после ухода дракона никак не хотела заживать черная дыра, начинало ныть.

Мало того, рядом с драконом всегда была Нори. Когда задумчивая, когда веселая; то спала, свернувшись клубочком под огромным боком, точно котенок, то о чем-то оживленно рассказывала. Там, во сне, Родерик многое бы отдал, чтобы услышать разговор, а не его отголоски. Проснувшись, он понимал, что и это было лишь сном, порождением его разума, не желающим расставаться с девушкой ни ночью, ни днем.

Он прекрасно помнил собственные мысли в день знакомства. Умненькая, но плохо образованная, милая, но чересчур уж непосредственная. Сейчас он видел, как она вгрызалась в знания, как старательно училась держать себя в руках, а заодно множеству мелочей, что люди его круга впитывают с молоком матери, и понимал, что первое его впечатление, хоть и было верным, не отметило главного.

В восемнадцать красива каждая вторая девушка, а если не красивая, так миленькая. С умными хуже, но и таких хватает. Нори была личностью.

Впрочем, спроси кто Родерика, что он нашел в ней – не стал бы ни разговаривать, ни объяснять. Просто Нори была… Нори. Его единственная. Его наваждение, не отпускавшее ни днем, ни ночью.

«Проснись, человек! Проснись, пока я не вышвырнул тебя в окно, чтобы уж точно разбудить!»

– Напугал ежа голым задом, – проворчал Родерик, приоткрывая один глаз. – Ты в комнате-то не поместишься.

Сосед мирно спал, укрывшись куполом тишины и темноты. А ему-то самому какого рожна не спится, сегодня ведь нет занятий?

– Дик! – долетел едва слышный сквозь оконное стекло девичий голос. – Дик!

Ему ответил мужской, куда громче.

– Чего орешь с утра, оглашенная!

– Да не тебе! Дик! Родерик!

Он подлетел над постелью. Диком его звали немногие, и только одна из этих немногих сейчас была в университете, и она бы не стала…

Распахнув окно, он высунулся по пояс. Холодный утренний воздух обдал тело, и только сейчас Родерик вспомнил, что спал без рубахи. Но Оливии оказалось все равно.

– Ну наконец-то дозвалась. Дик, ты мне очень нужен!

Родерик не мог даже представить ситуацию, которая заставила бы чинную и хорошо воспитанную графиню Сандью кричать под окнами вместо того, чтобы дождаться, когда мужское общежитие откроется, и попросить вахтера позвать нужного человека.

– Сейчас спущусь.

Он торопливо натянул одежду, слетел по лестнице.

– Что случилось? – спросил он у Оливии.

Ее непокорные кудряшки сейчас торчали в разные стороны, наспех сколотые парой шпилек, лицо побледнело. Как бы ни старалась девушка скрывать эмоции, выглядела она встревоженной.

– Мне нужен портал домой. Нужно поговорить с отцом. Немедленно.

– Что случилось? – повторил Родерик, внутренне холодея. Нет, не может быть чтобы что-то случилось с Нори. Он просто только что думал о ней, и разум еще…

«Да, – прорычал дракон. – И я разнесу дворец правосудия по камешку, если…»

«Сайфер»? – оторопел он.

Не сон?

– Дик, – охнула Оливия, заглядывая ему в глаза. Озадаченно моргнула. – Показалось.

Он сжал кулаки, заставил себя опустить веки. Значит, не примерещилось. Не примерещился Сайфер. Значит, не примерещился и страх Нори. И волнение Оливии, которое он ощутил не так четко, но все же уловил.

– Что с Лианор?

– Откуда ты знаешь, что дело в ней?

Эта манера отвечать вопросом на вопрос, подхваченная подругой от матери, раздражала Родерика и в более спокойные моменты, а сейчас и вовсе хотелось зарычать. Он взял себя в руки.

– Догадался.

– Так это ты тот парень, что задарил ее артефактами?

– Я, – не стал отнекиваться он. – Что с ней?

«Сайфер»?

«Откуда мне знать, если истинная связь не установлена? Ей страшно и плохо – это то, что я чую».

Тогда откуда он знает про Дворец правосудия? Впрочем, неважно. Нори арестовали? За что? Она ведь мухи не обидит.

Поправка – не обидит, если ее не задирать. Неужели кто-то вывел девушку из себя настолько, что она серьезно кого-то покалечила, а то и, не ровен час…

Нет. Нельзя строить предположения, пока нет фактов.

– Значит, к тебе она бегала вечерами. Я тебя сама убью, вот только разберусь… – Оливия резко выдохнула. – Извини. Это подождет. Сделай мне портал. Если тебе не совсем на нее наплевать…

Не совсем наплевать? Родерик заставил себя успокоиться. С точки зрения Оливии все и в самом деле выглядело очень некрасиво: парень его положения мог увиваться за простолюдинкой только с одной целью.

– …оставайся, я буду рассказывать отцу, послушаешь. Не хочу тратить время, повторяя дважды.

Не расспрашивая больше, Родерик сотворил портал. Он хорошо помнил ориентиры: дом Сандью был одним из немногих, куда он мог завалиться в любое время суток безо всякого повода. Где рады были ему самому, а не его знакомствам и родственным связям.

Они вышли из портала у самой двери дома, скрытой густыми садовыми зарослями. Оливия коснулась косяка, и дверь сама распахнулась. В вестибюле словно из ниоткуда вырос лакей, поклонился.

– Мне нужно немедленно увидеть папу, – безо всяких предисловий заявила Оливия.

– Его сиятельство изволит почивать.

– Я знаю. Разбуди его, пожалуйста, скажи, что я очень просила. И предупреди, что у нас гость.

Лакей с поклоном удалился, а Оливия потянула Родерика в малую гостиную. За руку, как в детстве, когда, набедокурив, она просила его «постоять рядом», чтобы родители не распекали слишком сильно. Ее держали в строгости. Хотя Родерик был уверен, чета Сандью обожала свою старшую дочь. Как, впрочем, и остальных детей.

– Папе сегодня не на службу, в такие дни он еще спит в это время, – сказала Оливия, устраиваясь в кресле. – Подождем немного.

Родерик, без приглашения сел в другое.

– Нори арестовали? – Страх обжег, словно спросив вслух Родерик превратил предположения в реальность.

«По камешку! И залью все огнем», – взревел Сайфер.

«Уймись! – рявкнул на него Родерик. – Держи себя в руках!»

«У меня нет рук!»

«Значит, держи себя в лапах! Так ты ничем ей не поможешь! Мы с тобой однажды уже поддались эмоциям, и чем это закончилось?»

«Это ты поддался эмоциям!»

«Хорошо, я поддался, эмоциям. Значит, не повторяй моих ошибок, о, мудрый дракон».

Сайфер взрыкнул, уловив сарказм, но – о чудо – заткнулся.

Оливия затеребила черный бархатный ридикюль.

– Откуда ты… Только не говори маме. Она расстроится.

Естественно, расстроится. Родерик и сам расстроился. Если это можно так назвать – ни в одном известном ему языке не было слов, чтобы описать состояние, когда сходишь с ума от беспокойства за девушку, которая тебе очень дорога; в голове сидит дракон, готовый начать бесноваться в любую секунду, а человек пытается совладать и с ним, и с собой, сохранив способность мыслить трезво.

Ему очень нужна будет эта способность в ближайшие часы, и как жаль, что у них с Сайфером не нашлось времени притереться друг к другу. Как и когда дракон пришел к нему – и вскоре покинул.

– Здравствуй, Родерик.

Кассия улыбнулась ему, стоя в дверях. Он поднялся, приветствуя хозяйку дома. Та жестом велела сесть снова.

– Мы соскучились по тебе.

Она обернулась к дочери, та опустила голову. Родерик знал это выражение провинившейся девочки. Кассия покачала головой.

– Оливия, объясни, пожалуйста, почему я узнаю от слуг, что ты дома. И что именно нельзя мне говорить, иначе я расстроюсь?

Оливия порывисто шагнула к матери, обняв ее.

– Я тоже скучала, – шепнула Кассия, прежде чем выпустить ее из объятий. Добавила строже: – Но я настаиваю…

– Мам, я все расскажу. – Оливия снова затеребила сумочку.

– Вечерний ридикюль к утреннему платью… – задумчиво проговорила Кассия, устраиваясь на диване. – Что тебя так взволновало?

– Нет, я специально взяла его. Я все расскажу, правда, только давайте дождемся папу, и я все…

– Поняла, – не дала ей договорить мать. – Хоть один из вас завтракал?

Она кивнула сама себе, не дожидаясь ответа. Потянула за шнур, висевший у дивана. Через несколько минут появилась служанка, неся на подносе блюдо с булочками, масленку и все необходимое для чая. Кассия сама разлила его в кружки.

– Угощайтесь.

Оливия замотала головой, заметно было, что ей кусок в горло не полезет. Сам же Родерик, к собственному изумлению, обнаружил, что жутко голоден несмотря на то, что в это время должен был носиться по полигону… или благополучно спать перед завтраком в первый с начала года свободный от учебы день.

Булочки оказались горячими, масло так и таяло на них.

«Как ты можешь жрать!» – взбеленился Сайфер.

«Могу и буду. Это ты у нас создание чистой магии, а мне, чтобы думать и действовать, нужно есть. Поэтому не мешай, если не хочешь выслушать лекцию по биохимии и функциям мозга».

Родерик почти хотел, чтобы Сайфер продолжил ворчать – тогда пришлось бы выполнять обещание и читать лекцию. Появился бы повод отвлечься, чтобы с ума не сойти от тревоги, и мерное взрыкивание дракона спокойствия не добавляло. Родерик почти видел, как Сайфер лупит хвостом, будто рассерженный кот.

Оливия кусала губы и вертелась в кресле. Замирала на несколько мгновений, встретив внимательный взгляд матери, и снова начинала ерзать. Это так не походило на ее обычную сдержанность, что и Родерик начал заражаться ее волнением, как будто мало было его собственного.

Если Нори арестовали, значит, речь идет о каком-то серьезном преступлении. Что она учинила на посвящении? Почем он, олух такой, ее не встретил? Смущать не хотел – мало ли, кто-то соберется провожать…

«Наша!» – взревел дракон.

«Наша, – согласился Родерик. – Но она не в темнице…»

«Она именно там! Сколько можно ждать!»

Да что же Лерой так долго собирается, не из-за него же, Родерика! Он частый гость и почти член семьи, и простит, если хозяин дома явится небритым – при этой мысли Родерик потер подбородок, мысленно ругнулся, когда щетина кольнула пальцы.

Словно почуяв его мысли, наконец, появился хозяин дома в шелковом домашнем кафтане. Так же, как и Кассия, остановил поднявшегося гостя, и в следующий момент Родерику самому пришлось жестом просить не кланяться ему.

– Так по какому поводу ты перебудила весь дом? – добродушно поинтересовался граф, устраиваясь на диване рядом с женой.

Оливия подалась вперед.

– Сегодня утром в нашу комнату пришли представители сыскной управы и арестовали мою соседку, Лианор Орнелас. – Она виновато глянула на мать. – Я не хотела тебя…

Кассия жестом остановила ее.

– Я действительно расстроена, но мои переживания подождут. Продолжай.

– Обвинив в попытке отравить Бенедикта Вернона.

Родерик медленно, очень медленно поставил на столик перед собой чайную пару. Нельзя швырять посуду в стену и кричать. Пусть Сайфер кричит, что это наглая клевета, ему можно, его никто не слышит.

Кассия нахмурилась, покачала головой. Граф подался навстречу дочери.

– Вероятно, для этого были основания. Ты же не пришла ко мне просить совершить должностное преступление?