Синяя жидкость (Альберт Валентинов) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 3)

Девушка это поняла. Глаза ее помрачнели. Сильно вдавив окурок в пепельницу, она холодно сказала:

- Мне казалось, я заслужила некоторое внимание с вашей стороны, мистер Браун. Между тем, вы даже не поинтересовались, куда я пропала, сойдя с вертолета.

- Ошибаетесь, - в тон ей ответил Дик. - Я обошел все гостиницы этого города, благо их всего две. И ни в одной вас не оказалось.

- Такому опытному репортеру найти приезжего человека в маленьком городе ничего не стоит. Значит, вы просто не хотели.

Она вынуждает меня оправдываться, понял Дик. Когда человек оправдывается, он невольно чувствует себя виноватым и легче идет на уступки. А я оправдываться не буду. Но и нападать нельзя. Какую бы реплику я ни кинул, все будет ей на руку. И он промолчал. Джейн укоризненно взглянула на него.

- Не хотите мне помочь? Я была о вас лучшего мнения. Но все же вам придется первому открыть карты. Зачем вы сюда приехали?

Дик пожал плечами.

- Я репортер. Еду, куда пошлют. А здесь получил задание написать очередную басню о филиппинских хирургах.

- Не лгите! - ее темные глаза стали совсем черными, а крохотные светлые точки в глубине зрачков, отражавшиеся от люстры, придавали им угрожающее выра жение. - Вы хотите пробраться в ту группу, что прибыла вчера на базу. Но вам это не удастся. Да, да, мы записали ваш разговор с мистером Оливером. Как видите, я полностью откровенна. Так дайте и вы честный ответ на честный вопрос: если вам дадут возможность узнать все, то напишете ли вы всю правду, только правду и ничего, кроме правды, даже если это будет угрожать вашему благополучию, а может, и жизни?

Она знала, как задеть за живое. Кроме того, это ведь была Джейн - неуловимая, близкая и далекая, полная нежности и силы. Надо было делать выбор - окончательный и бесповоротный. И Дик был к этому готов.

- Только правду, - сказал он.

Глаза девушки потеплели. Она откинулась на плетеную спинку стула, с облегчением закурила.

- Я рада, Ричард. В противном случае мы с вами никогда бы больше не увиделись. А теперь слушайте...

Но договорить ей не удалось. Дверь шумно хлопнула, и в бар, громыхая грубыми ботинками, ввалился высокий широкоплечий парень в солдатской куртке и с увесистым рюкзаком за плечами. Сбросив рюкзак, прогрохотавший, словно вязанка дров, он прямо с порога крикнул бармену:

- Двойное шотландское без содовой. Давай, приятель, шевелись!

Дик ахнул от изумления: это был Юджин Бедворт.

И невольно откинулся к стене, пряча лицо в тени. Джейн мгновенно зафиксировала это движение.

- Знакомый? - спросила она, пристально глядя ему в глаза.

- Тот самый парень, с которым мы писали о Таникаве.

- А, Бедворт, счастливчик! - загадочно протянула она. Мы потеряли его след. Как вы считаете, можно ему довериться?

- Нет, - отрезал Дик. - Он будет писать то, что посчитает выгодным.

- Жаль. Свидетельство двух человек было бы весомее. Тем более что, очевидно, он не просто так сюда прилетел. Да сидите вы спокойно, не дергайтесь, - вдруг шепотом прикрикнула она.

- Мне не хотелось бы попадаться ему на глаза, - кротко ответил Дик.

- Напрасно. Я думаю, вам стоит заговорить с ним и выяснить его планы. Впрочем, я и так догадываюсь. Вы не обратили внимания на звук, с каким упал на пол его рюкзак?

- Обратил. Впечатление такое, будто он набит кирпичами.

- Не дурите, Ричард. В шуме я расслышала певучую ноту. Так отзывается на удар фарфор. У меня великолепный слух, да, кроме того, я имею медицинское образование и в свое время немало поработала в лаборатории. А фарфор - лучший материал для хранения агрессивных жидкостей. Он даже не сумел как следует уложить рюкзак... Уверяю вас, этот камикадзе хочет взять пробы синей жидкости, так же как экспедиция вашего друга Оливера. Вопрос вот в чем: стоит ли спасать этого человека или предоставить его собственной участи? А она может быть незавидной.

Дик смотрел на девушку, и ему не хотелось верить собственным глазам. Больно и обидно было видеть такую Джейн: будто высеченную из мрамора, холодную и деловитую, готовую с одинаковым равнодушием подтолкнуть в любую сторону стрелку весов, на которых колеблется жизнь и смерть человека. И Джейн с ее обостренной чувствительностью мгновенно уловила его состояние. Взгляд ее стал колючим.

- Мистер Браун, я чувствую, что вы не совсем понимаете, в какую игру ввязались. Ваш друг Оливер уже сказал, что речь идет о жизни сотен миллионов людей. Какое значение по сравнению с этим имеет существование одного человека? Вам ведь придется не только писать правду. Сначала предстоит драться за нее, а потом выжить, чтобы иметь возможность написать. Именно про это я и хотела вам рассказать. Правда, я намеревалась изложить все подробно, но сейчас для этого уже нет времени. Отложим наш разговор на потом. А сейчас идите и постарайтесь, если хотите, спасти жизнь этому молодому идиоту. Уговорите его улететь отсюда первым же рейсом. Хотя, как мне кажется, эта затея безнадежна.

Если Дик был изумлен, увидев Бедворта, то тот чуть не упал со стула, когда недавний соавтор, подойдя сзади, сильно хлопнул его по плечу.

- Судьба упорно сводит нас, Юджин, - сказал Дик максимально доброжелательным тоном, садясь на соседний стул. Какого черта вы ищете в этом захолустье?

"Главное - это наступать, - думал он. - Не дать ему опомниться хотя бы в первые полторы минуты. Но если он спросит, что я здесь делаю, я, наверное, не найду, что сказать".

- А вы-то сами что здесь потеряли? - спросил Бедворт.

"Он хваткий парень, - огорченно подумал Дик. - Хоть и растерян, но сумел протянуть время на единственно годном для этого вопросе. И очень быстро приходит в себя. Вот он уже весь подобрался и смотрит на меня, как биржевой маклер на табло во время краха. Теперь кто кого ловчее обведет вокруг пальца".

- Гоняюсь за одним фокусником, - сочинил на ходу Дик. После той истории с Таникавой я было смылся в Японию. Побывал в деревне, где он родился, поговорил с его отцом, братом. Но материал был опубликован с большими купюрами. А потом меня вдруг снова загнали к хилерам. Приказали отыскать настоящего, которому можно верить. А такие остались только в деревнях да в маленьких городишках вроде этого. Вот я и прилетел сюда. Говорят, живет здесь кудесник, даже рак лечит. Завтра пойду к нему.

"Я почти не соврал, - думал Дик. - По крайней мере, про Японию - все правда. Если он знает чтолибо про меня, он поверит. А теперь его черед отвечать".

- Я знаю, Браун, - усмехнулся Бедворт. - В Японии я шел по вашим следам. И представьте, мой материал тоже пошел с купюрами, и меня, вот совпадение, также бросили на хилеров. Давайте завтра вместе пойдем к этому лекарю.

- Конечно, пойдем, - согласился Дик, понимая, что Бедворт ему не верит и даже не считает нужным это скрывать. Он неприятно изменился за эти несколько недель. Лицо потеряло юношескую расплывчатость, резче обозначились скулы, в углах рта залегли жесткие складки. Взгляд стал цепким, недоверчивым. Теперь у него был вид бизнесмена, начинающего карьеру с жестокой схватки с конкурентами.

Они выпили и жестом показали бармену, чтобы он налил еще.

- Так, может, пойдем вгостиницу? Я вижу, вы еще не устроились, - сказал Дик, кивая на рюкзак. Бедворт покачал головой, во взгляде его мелькнула усмешка.

- У меня есть адресок хорошей девочки. Так что встретимся утром. Если я забегу за вами в гостиницу часиков в девять, устроит?

- Устроит, - буркнул Дик. Говорить больше было не о чем. Бросив на стойку монету, он пожал руку Бедворту и вышел из бара. Джейн исчезла раньше. Дик шел в гостиницу, огибая участки мостовой, на которые падали желтые пятна фонарей. Вот и гостиничный подъезд, освещенный люминесцентной вывеской. Джейн ждала его на скамейке.

- Ничего не получилось, - констатировала она без вопросительной интонации.

Дик молча покачал головой.

- Так я и думала. А у нас новости. Сегодня в город прибыла еще одна экспедиция. Откуда и кто они, мы пока не узнали. Остановились в частном доме и утром выступают. Вы можете немного поспать, но в пять утра будьте на ногах. У подъезда остановится "лендровер" зеленого цвета. Водителя ни о чем не расспрашивайте. Увидимся на месте.

Она мазнула его губами по щеке и растаяла в тени. Дик начал медленно подниматься в свой номер, даже не пытаясь унять тревогу. Он, как неумелый пловец, попавший в сильное течение, теперь барахтался, не в силах выбраться. Куда его принесет?

Уже через час подъема Дик почувствовал, что выдыхается. Сердце еще справлялось, но в боку будто застряла гигантская заноза, перед глазами вспыхивали радужные пятна, и между лопатками струились липкие ручьи. А ведь они прошли едва десятую часть до вершины. Дик потянул было трубку из кармана, но вздохнул и сунул ее обратно. Желание курить было обманчивым - просто организм искал привычные средства, чтобы войти в режим. А ведь Джейн еще у подножия предупредила, что подъем до первого привала - самая легкая часть пути.

Тут она была не права. Самая легкая часть оказалась до подножия. Ее они преодолели на "лендровере". Взяв Дика у гостиницы, машина рванулась из города. Водитель выбирал боковые, узкие, не заасфальтированные и местами не освещенные улицы. Два ярких веера от фар выхватывали из темноты то стену дома со слепыми окнами, то бамбуковую изгородь, то неясные силуэты, отступающие во мрак... Угрозой веяло от этих силуэтов. В каком-то кривом переулке машина притормозила, и в кабину молча прыгнули три фигуры, в одной из них Дик угадал Джейн. Четвертый быстро сунул им в ноги не то сверток, не то сумку, захлопнул за ними дверцу и махнул водителю. В блеснувшем из-за туч лунном луче Дик узнал вчерашнего бармена.

Смутно знакомым показалось ему и лицо человека, севшего рядом с водителем. Машина резко тронула, и Джейн мягко привалилась к нему. Третий спутник, у левой дверцы, старался занимать как можно меньше места. Плечи у него были словно каменные, и Дик невольно поджимался, когда на виражах его бросало к этому краю.

Несколько часов они мчались, как показалось Дику, совсем в другую сторону - с грохотом врывались в притихшие деревушки, поднимая черные клубы перепуганных птиц из фруктовых садов, заставляя спящих на илистых берегах буйволов тревожно поворачивать головы. А потом показалась гора. Дик угадал совсем с другой стороны. Ее мохнатый склон был как лестница, круто упиравшаяся в небо. И вот уже длинный томительный час они карабкались по этому склону, а Джейн предупредила, что подъем будет долгим.

Только сейчас Дик разглядел своих спутников. Впереди шел пожилой филиппинец, лицо которого еще в машине показалось знакомым. Теперь Дик узнал его: человек, маскировавшийся под служащего гостиницы в Багио. Замыкал группу совсем молодой, очень смуглый парень, толстые губы которого то и дело раздвигались в жизнерадостной улыбке. Как большинство филиппинцев, он был невысок и худощав до хрупкости. Но именно о его стальные плечи Дик стукался в машине. И мужчины и Джейн были в одинаковых легких комбинезонах, белых рубашках с закатанными рукавами, на ногах - мягкие ботинки без каблуков. Дик чертыхнулся про себя: в своем городском костюме он выглядел здесь так же нелепо, как средневековый рыцарь в латах на современном дипломатическом рауте. Обливаясь потом, он сначала ослабил узел галстука, потом перекинул пиджак через руку и в конце концов стад серьезно додумывать, не переложить ли деньги и документы в задний карман брюк, а пиджак повесить на ближайший куст - пусть дожидается. "Интересно, окажись Кертис в моем положении, расстегнул бы он хоть одну пуговицу", - подумал Дик, встряхивая пиджак за воротник и отыскивая глазами подходящую ветку. В этот момент веселый парнишка, поравнявшись с ним, молча потянул злополучный пиджак к себе. Дик поблагодарил его вымученной улыбкой.

Они шли без дороги, которой просто не было. Карабкались по крутому склону, продирались сквозь кустарник, хватаясь за жесткие, как рашпиль, ветки, когда ноги скользили по густой траве. "Пятьдесят лет, - думал Дик, - вот когда они сказываются. В твоем сознании годы останавливаются где-то на двадцати, и ты не замечаешь, как поддается времени, разрушается плоть. А значит, так же незаметно деформируется дух - приглушаются эмоции, сменяясь знанием жизни и точным расчетом, уходит главное качество, без которого нет журналиста: умение удивляться". Он упрямо мотнул головой. Невозможно при Джейн рухнуть на землю, признавая свое бессилие преодолеть барьер между своей моложавостью и ее молодостью. Несколько раз он ловил ее взгляд - все понимающий, наполненный какой-то необыкновенной теплотой... И он переламывал себя, почти уже ничего не видя, сгибаясь чуть ли не пополам, и рухнул только тогда, когда идущий впереди пожилой - гораздо старше его филиппинец, а за ним девушка устало опустились в траву. Пластмассовый стаканчик с крепким кофе, заботливо поднесенный Джейн, помог ему восстановить дыхание.

Дик взглянул на нее, и ему сразу стало легче: она тоже выбилась из сил. Тяжело дышал и старый филиппинец. Лишь самый молодой участник группы, казалось, свершенно не ощущал тяжести подъема. Он легко расхаживал среди кустов, трогал ветки, срывал какие-то мелкие желтые цветы и нюхал их, растерев в ладонях. Дик лег на траву, снизу посмотрел вдоль круто упирающегося в солнце склона, и его передернуло.

- Неужели здесь нет ни одной тропинки? - Он не сумел скрыть раздражения в голосе и пожалел об этом.

Джейн молча пожала плечами и отвернулась, оскорбленная его тоном. Парень заулыбался еще шире, а старик поднял голову, и в глазах его засветились печаль и легкий укор. После долгого молчания он сказал:

- Да, эта сторона крутая, но только здесь могут пройти те, кто жаждет приобщиться. Тропа есть на другом, пологом склоне. Только ведет она к разочарованию и смерти. И по ней сейчас поднимается ваш вчерашний приятель...

Филиппинец ошибся. Юджин Бедворт в этот момент не поднимался - тоже отдыхал. Подложив под голову рюкзак и скинув тяжелые башмаки, он растянулся на траве, покуривая сигарету и с наслаждением подставляя ветерку разгоряченные щеки. Затылком он ощущал твердый бок фарфорового контейнера с притертой пробкой и с огорчением думал, что так и не сумел как следует уложить рюкзак после Манилы: термос с кофе постоянно стукался о контейнер. Ничего, фарфор выдержит. Когда он наполнится синей жидкостью, нелегко будет тащить такой груз. Но ведь своя ноша не тянет, а миллион и должен весить...

Юджин усмехнулся, представив, как этот простофиля Браун ерзает сейчас в номере, нетерпеливо посматривая на часы. Впрочем, наверное, уже не посматривает - догадался. Уж эти мне старики - асы репортажа! Все их легендарные подвиги, по сути, - скольжение на гребне научно-технического прогресса. Кто первым узнает новость, кто первым передаст ее в редакцию... В конце восемнадцатого века репортер вскакивал в шарабан и бешено нахлестывал лошадь, рискуя опрокинуться на ухабистой дороге. Во второй половине девятнадцатого он бежал по крышам вагонов к паровозу, спрыгивал в тендер и помогал кочегару швырять уголь в топку - тогда еще прогресс на транспорте обходился без строгого расписания. В конце того же девятнадцатого он уже нанимал экстренный поезд, следовавший вообще вне расписания. В двадцатом - реактивный самолет, чтобы за сутки покрыть половину земного шара и успеть к месту события. Техника, только техника! Никто так наглядно не доказывал преимущества научнотехнического прогресса, как газетчики. Забросить в окно невинный с виду шарик и спокойно покуривать в сквере, записывая разговор. Купить время спутника связи за счет редакции, разумеется, чтобы передать сообщение в экстренный номер... Что они без техники, суммирующей гениальные откровения человечества за всю историю цивилизации! Вот и Браун наверняка мечется сейчас по городу в поисках вертолета. И одно его успокаивает: никто не нанимал сегодня машины на гражданском аэродроме, а значит, соперник еще в городе. Хилер, излечивающий рак... Бедворт хохотал про себя, слушая эту басню. Браун, как и он, пришел за синей жидкостью, только идиот может сомневаться в этом. Интересно, кто его нанял? Или действует на свой страх и риск? Но ему и в голову не приходит, что соперник может вот так, просто пешком, с рюкзаком за плечами опередить всех. А раз не приходит в голову ему, то не придет и тем фанатикам, которые охраняют свое сокровище. Правда, этот способ имеет и свои недостатки: невозможно одолеть такую гору с сорокакилограммовым рюкзаком, который навязал ему страшный толстяк. И Юджин без сожаления расстался в Маниле и с антирадиационным скафандром, и с маской, и с баллонами. Но ничего, один совет он обязательно выполнит - подойдет к луже с наветренной стороны. И это надо сделать сегодня, до захода солнца, чтобы успеть убраться на безопасное расстояние.

Бедворт резко сел, натянул ботинки и рывком забросил рюкзак за спину. Ему предстоит шагать еще часов десять и все в гору. А сумерки здесь ранние...

Второй переход дался легче: ступни после короткого отдыха приноровились выворачиваться в непривычное для горожанина положение. Джейн не посчитала нужным представить своих спутников, и Дик называл их про себя Старик и Юнец, хотя к пожилому вряд ли пристала такая кличка. Он оказался на удивление выносливым и по-прежнему шел впереди, поднимая руки над головой, словно ныряльщик, когда кустарник становился особенно густым. Полоса его тянулась еще примерно на полмили вверх, а дальше по склону вился узкий дубовый пояс. "Так и дышать будет легче", - подумал Дик. Он только теперь обратил внимание, что они идут без всякого багажа. Лишь у Юнца болталась на длинном ремешке синяя адидасовская сумка, раздувшаяся, как бочонок, - та самая, что бросил бармен в "лендровер". Из полурасстегнутой "молнии" высовывались горлышки двух термосов.

- На двое суток еды хватит, а больше мы не задержимся, коротко объяснила Джейн.

- А ты не боишься, что мы растворимся в скале, как Като? - пустил Дик пробный шар. Он уже понял, что европейскую стремительную манеру выяснять отношения здесь придется сменить на неторопливую азиатскую хитрость.

Джейн не ответила. Ответил Старик, который весь второй переход не раскрывал рта. Не то они заранее сговорились, не то Джейн не хотела брать на себя ответственность, когда разговор касался цели, куда они направлялись.

- Нам ничего не грозит, - неторопливо произнес Старик. Мы подойдем к храму с наветренной стороны и с чистой душой. В это время года на вершине дуют сильные ветры, и здесь единственный путь.

Дик открыл было рот... и снова сомкнул губы. Невозможно было задать вопрос, который все это утро вертелся у него на языке и на который ему упорно не давали ответа. Может быть, потому, что после этого ответа возвращение в привычный мир станет для него недостижимым? Но он и так уже зашел слишком далеко - и в прямом и в переносном смысле. Карабкаться и дальше в неизвестность - просто унизительно.

Джейн испытующе поглядела на него и, казалось, поняла, что сейчас он взорвется. Она вообще удивительно понимала его настроения, эта странная девушка с европейской внешностью и азиатской душой. Понял и Старик. Разлепив спекшиеся губы, он ответил - коротко и невразумительно.

- Ты хочешь знать, зачем мы идем к храму. Ты должен знать. Мы идем спасать мир. Нашу страну, твою страну, всю землю. Мы идем, чтобы спрятать сокровище для потомков, которые, может быть, сумеют им достойно воспользоваться. А ты расскажешь об этом всю правду,

Дик пожал плечами. Ему опять не доверяли. Или это просто такая манера выражаться? Но в любом случае. если от него ждут услуги, могли бы по крайней мере популярно объяснить, в чем она заключается. Джейн тронула его за рукав.

- Не надо обижаться, Ричард. Я еще вчера хотела рассказать, но нам помешали. Видишь ли, дело в том... Ой, что это?

Со стороны города послышался гул, совершенно неуместный среди этой дикой, затаившейся природы. Будто огромный самосвал опрокидывал на ходу полный кузов булыжников. Гул стремительно нарастал, пригибай людей к земле. По кустам пробежала тревожная зыбь, трава кругами металась на открытых местах. Потом из-за гребня вырвался вертолет. Он прошел совсем рядом, едва не задевая деревья, и люди невольно пригнулись, провожая его тревожными взглядами.

- Они успеют раньше нас, - с досадой сказала Джейн.

- Им надо еще найти храм, - возразил Старик. - А это легче сделать снизу, чем сверху. Но и тогда вершина не примет их.

- Но они летят нашим путем. Как они узнали?

- Это неважно. Они вступят в храм как завоеватели, а покинут его в панике, как побежденные. И побежденных будет меньше, чем завоевателей...

Дик напряженно вслушивался в этот разговор, в котором уже начал кое-что понимать. Джейн решительно повернулась к нему.

- Видишь ли, Ричард, эти люди жаждут одного...

Эти люди жаждали могущества. И были уверены в успехе, как бывали уверены в успехе любого предприятия, которое затевали. Лишь Том Клаузен знал, чем кончится эта бешеная гонка сначала на яхте до крошечной рыбацкой гавани. К причалу их по мелководью доставляли на шлюпках. Здесь ждал могучий "кадиллак". Сверкающий вишневым лаком, он был совершенно неуместен среди растянутых на шестах мокрых сетей и приземистых, почерневших от соленых ветров хижин. Затем была ночь бешеной езды по незнакомым дорогам, когда виден лишь слепящий ореол за передним стеклом и кажется, что проваливаешься в бесконечность, из которой нет выхода. Утром грязный, остро пахнущий бензином и пылью автомобиль доставил их в аэропорт. Какие-то парни в модных куртках грубо тащили их, одеревеневших после долгой езды, к трапу, в то время как дикторша объявляла, что посадка закончена.

Первое, что увидели они в самолете, рухнув в кресла, была перекошенная от ярости физиономия Бедворта. Он долго еще шипел и брызгал слюной, проклиная их за то, что они чуть не опоздали, а они уже спали, выпив после взлета по рюмочке коньяку, заплатить за который пришлось тому же Бедворту. Шесть часов в воздухе - и все это время голова Мэри покоилась на плече Тома. Затем короткая ночь в странном бамбуковом доме, хозяева которого так и не показались, лишь изредка за стеной слышались их шелестящие шаги. А утром снова рывок на автомобиле в душистую, поросшую незнакомыми цветами лощину, где их подобрал вертолет.

- Мистер Бедворт, скажите пилоту, чтобы взял вправо и подлетал к горе с другой стороны, - прокричал Том через двадцать минут полета.

Бедворт внимательно глянул на него и молча начал пробираться по узкому проходу между креслами. Из-за рева винтов Том не слышал, о чем они говорили. Видно было, что пилот спокойно возражал, а Бедворт энергично рубил ладонью воздух, настаивая на своем. Кончилось тем, что пилот сменил курс. Вернувшись на место, Бедворт наклонился к Тому:

- Ты уверен, парень, что дал дельный совет?

Том кивнул. Говорить ему не хотелось. Он отчетливо видел, как вскоре все произойдет - видения наплывали, словно клубы разноцветного дыма, проясняя все новые и новые жуткие детали, - и понимал, что бессилен что-либо изменить. Рок Кассандры преследовал его. Жалко было лишь Мэри, но Том знал, что она быстро успокоится. Дети живут не для родителей и уходят от них, когда рвется последняя ниточка взаимопонимания. Ну а мистер Грэй... Пусть будет счастлив, что сумеет уцелеть в предстоящей катавасии. Бедворт снова наклонился к его уху.

- Когда прибудем на место, тебе предстоит поработать. Это нетрудно, зато получишь столько долларов, что сможешь всю жизнь болтаться по кабакам.

Том снова кивнул. Не было смысла возражать, что кабаки его больше не интересуют. Бедворт не поймет, почему он стал другим человеком. А деньги... Что ж, деньги у них с Мэри будут, только совсем не из того кармана. Он заглянул в стальные, с желтоватым отливом глаза старого дельца и кивнул в третий раз.

... - Эти люди жаждут одного: денег. Много денег, - сказала Джейн. - Вслух они могут уверять, что стремятся облагодетельствовать человечество, дать ему изобилие пищи, или избавить от всех болезней, или учредить на земле золотой век. Они даже сами могут верить в то, что говорят. А на самом деле им нужны только деньги и их реальное воплощение в обществе - власть, возможность поставить себя над законами...

Теперь перед Диком была совсем новая Джейн. Слова ее отдавали горечью, и боль светилась в глазах. И он опять ничего не мог понять: кто его спутники, что они задумали, зачем взяли его с собой.

- И все это воплотилось для них сейчас в таинственной синей жидкости, упавшей с неба, как гласит легенда, - продолжала девушка. - Да, жидкость дарит могущество тому, кто сумеет ею воспользоваться. Но эти люди даже не подозревают о всех возможностях синей жидкости и мечтают получить от нее далеко не главное из того, что она может дать. И разумеется, никогда жидкость с неба не падала. Это нечаянный подарок человечеству - искусственное вещество, не имеющее аналогов в природе. А получил его совершенно случайно великий средневековый алхимик Лев Бен Бецалель. По преданию, достигнув необыкновенных успехов в магии, Бецалель до того возгордился, что счел себя равным богу. И вздумал создать свою породу людей, совершеннее божьих творений. И как господь вылепил из глины Адама, так и Бецалель сделал из того же материала Голема - богатыря, который, по замыслу мага, должен был быть избавлен от всех недостатков человека, сотворенного богом, жадности, зависти, гордыни... Ну и всего прочего. Но сколько ни напрягал свои легкие Бецалель, какие бы заклятия не произносил, не мог он вдохнуть душу в глиняного истукана. И тогда чародей решил оживить его химическим путем. Дни и ночи варил он составы в своей мрачной лаборатории, на закопченных стенах которой плясали зловещие отблески горна. Его молчаливый помощник падал от усталости, качая мехи. Длинный ряд узкогорлых колб с желтыми, красными, зелеными, бесцветными жидкостями вытянулся на полках. Но сколько ни брызгал, выкрикивая заклинания, Бецалель на глиняную статую, она не оживала. Наконец признал маг свое поражение, слил все колбы в помойное ведро и велел помощнику выплеснуть его на улицу. А сам распростерся на каменном полу и громко начал просить прощения у бога, выше которого вознамерился стать. И не видел, что жидкость в ведре забурлила, вздулась пенистой шапкой и опала, став ярко-синей. Все это видел помощник. Пошатываясь от тяжести, потащил он ведро к выходу. Но возле Голема споткнулся о ногу распростертого чародея и выплеснул часть жидкости на глину. И статуя ожила. Много бед натворил Голем, избавленный не только от отрицательных, но и от положительных человеческих качеств. Не понял великий чародей, что и пороки и достоинства необходимы человеку, составляют суть его, тот сплав, который и есть душа. Предание уверяет: чтобы избавить человечество от Голема, пришлось вмешаться союзу девяти.

- Как же предание узнало все эти подробности? - спросил Дик, не глядя на Джейн. Сейчас она была ему ненавистна. У него даже скулы заломило от жгучего стыда: за какого же идиота она его принимает!

- Рассказал все тот самый молчаливый помощник, - серьезно ответила девушка. - Бецалель считал его японцем и открыл многие тайны черной и белой магии. Может, его родители и на самом деле были японцами, но родом он отсюда, с Лубанга. И сюда же добрался после долгих приключений, привезя с собой бочонок синей жидкости. И тут произошло второе чудо. Вылитая в земляную ямку, жидкость начала увеличиваться, очевидно, за счет каких-то элементов почвы. Медленным был этот рост, но все же за сотни лет набралось достаточное количество волшебного вещества. Но помощник, разумеется, не мог этого знать, и, чтобы запасы жидкости не иссякли, еще в Европе написал картину, где зашифровал рецепт получения чудесного снадобья. Видишь ли, Ричард, в отличие от гениального, но нетерпеливого Бецалеля, помощник был средних способностей, зато очень пунктуален и вел лабораторный журнал. Его он тоже захватил с собой, когда разгневанный король Рудольф II выгнал мага из страны и разгромил лабораторию. И здесь этот ученик чародея, как он себя сам называл, создал в натуре все, что служило шифром в картине - построил храм, врастил тигра в дерево он живет так уже несколько веков и погибнет за несколько дней до того, как дерево упадет, - создал летающую змею, поставил ловушки, пускающие стрелы, от которых загораются пальмы... Только они не загораются. Но самое чудесное не это. Еще зашифровывая рецепт в картине, он знал, что все создаст в натуре. И заранее скорбел от того, что должен обречь на мучения тигра, змею и многих других животных. Он знал, что это будут несовершенные творения, что его мастерства не хватит, чтобы довести их до совершенства. Так оно и получилось. Предание гласит, что угрызения совести и послужили причиной его преждевременной кончины.

- Ну а как же картина оказалась в Америке? - спросил Дик, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Девушка сделала вид, что не замечает его состояния.

- Картина осталась в Европе. И переходила из рук в руки. Лишь несколько человек сумели расшифровать ее и использовать свойства синей жидкости. Предание донесло до нас два имени графа Калиостро, которому жидкость подарила несколько веков жизни, и графа Дракулу.

- Но это же совершенно разные люди, - хмуро возразил Дик, решив пока что поддерживать эту игру. - Один авантюрист и, если верить легендам, чародей, но в общем-то безвредный парень. Другой - великий преступник, опять же, если верить легендам, вурдалак, которого сумели обезвредить, только проткнув осиновым колом.

- Такими их сделала синяя жидкость. Из всех ее чудесных свойств жадные, нетерпеливые или незнающие люди используют самое страшное - она исполняет одно желание человека. Только одно, зачастую даже не осознанное, но составляющее суть человека. И трансформирует организм под это желание... Не понял?

- Нет, не понял, - сказал Дик. - Что значит желание, составляющее суть человека?

- Ну, скажем, Като, которого поглотила скала. Какая главная черта его души? Страх. Он был в отряде генерала Сиро Исии, совершал преступления против человечества. А все преступники живут страхом. Боязнью расплаты. Главное его желание - скрыться от людей. Синяя жидкость удовлетворила это желание, наградив способностью растворяться в камне. Теперь его никто не найдет.

- Но Таникава тоже преступник. Однако он получил в дар совсем уж сказочное свойство. Да вы же знаете, записали наш разговор с Оливером.

- Таникава не преступник. Он темный, неграмотный человек, сбитый с толку пропагандой и не ведающий, что творит. А что касается его дара... - Джейн в затруднении оглянулась на Старика. - Я не знаю. Очевидно, в его характере было что-то такое...

- Таникава крестьянин, и этим все сказано, - усмехнулся тот. - А главная черта крестьянина - бережное отношение к добру. Сорок лет Таникава скитался в джунглях, сорок лет потерял напрасно. А что дороже времени? Вот синяя жидкость и возвращает ему эту самую большую драгоценность. Сейчас Таникава живет вне времени. Вернее, в своем времени, наверстывая упущенное. А в ином времени тело недоступно ни пуле, ни ножу, ни веревке.

- А как же тогда легенды? - спросил Дик. - Те самые, что рассказывают о людях, ушедших в гору?

- А разве мало на земле трусов с мелкой злобной душой, рвущихся к волшебным возможностям синей жидкости? - возразил Старик. - Да и легенды склонны к преувеличениям. Что им стоит одного подонка, растворившегося в скале, превратить в толпу? Но они молчат про тысячу человек, жаждущих служить людям и награжденных чудесным свойством проникать к пораженным болезнью тканям голыми руками - самым чутким и точным инструментом...

- Хилеры?! - ахнул Дик.

И тут он вспомнил: отверстые края раны и рука, покидающая тело. И вспомнил то, что не разглядел, но подсознательно зафиксировал в момент операции, - перламутровая ткань, вздувшаяся вокруг кисти и с чавканьем осевшая внутрь. Так же, как ушел булыжник в тело Таникавы. Вот эта ассоциация и преследовала его.

- Хилеры, - подтвердила Джейн. - Среди них тоже есть разные люди и далеко не каждый становится настоящим целителем. Увы, многочисленные соблазны нашего нервного века проникли и сюда, на острова. Но тот, кто превыше всего ставит служение людям, тот может творить чудеса. Синяя жидкость одаряет и тех, кто готов поддаться соблазнам века, но все же добро в их душе преобладает. Но она жестоко мстит тем, кто видит в профессии хилера только путь к личному обогащению. Помнишь кладбище скелетов, о котором рассказывал Таникава?

- Но он говорил о скелетах животных.

- Есть там и животные, - усмехнулась Джейн. - Но ведь и человек не более как животное. А синяя жидкость, как я уже говорила, трансформирует облик в соответствии с духовной сущностью... Впрочем, пора идти, - оборвала она. - Нам предстоит еще не один привал. Успеем договорить.

"Договорить мы, конечно, успеем, - думал Дик, - угрюмо карабкаясь в гору. Только зачем она рассказывала мне эти сказки? Да еще таким полным убеждения тоном. Неужели верит?.."

Тревога прозвучала ровно в полдень. Как раз, когда Кертис Оливер и доктор Лоретти сидели в номере профессора Брайена и втроем обсуждали данные вчерашнего исследования крови Таникавы. Впрочем, сидели только Кертис и Брайен - высокий, сухой, как мумия, старик с редким бесцветным пушком вокруг лысины. У него и лицо было, как у мумии - длинное, коричневое, сквозь ввалившиеся щеки явственно проступали зубы. И сидел он в кресле прямо и неподвижно, будто рос из него, как пальма из кадки. По одну сторону ковра Брайен, по другую - столь же перпендикулярный Оливер, словно две симметричные колонны. А между ними Лоретти - низенький, толстенький, с жесткой курчавой шевелюрой и овальным, как бейсбольный мяч, животиком. Он секунды не мог провести без движения. Его пухлое румяное лицо смеялось и хмурилось одновременно, а яркие толстые губы не закрывались, извергая нескончаемые водопады слов.

Но самое замечательное были его очки - огромные, притемненные, с золотой цепочкой между дужками. Они постоянно слетали с толстого носа, и Лоретти замечательно ловко ловил их, не переставая сыпать словами.

Собственно говоря, их должно было быть четверо. Когда филиппинские ученые, оскорбленные преднамеренной бестактностью цээрушников, покинули их, полковник Стивен включил в научную группу Томаса Хантера. Но с появлением на базе Таникавы Веселый док находился в состоянии постоянного изумления, преодолеть которое можно было только одним лекарством. И профессор Брайен, брезгливо морщась, сделал представление полковнику Стивену. На что полковник, сам удивляясь своей корректности, выразил сомнение, сможет ли досточтимый профессор, несмотря на все его громкие титулы, так мастерски вправить вывихнутую челюсть или наложить гипс на сломанную переносицу, как это делает Веселый док. В общем, договаривающиеся стороны не смогли договориться. И Томас Хантер, числясь в группе, старался держаться от нее подальше.

- Нет, сеньоры, вы можете думать что хотите, но сегодняшним арсеналом научных данных этот феномен мы не сумеем объяснить, - возбужденно сыпал Лоретти, подкатываясь вплотную то к одному, то к другому и резво отлетая назад, словно мячик от стенки. - Подумать только: никаких изменений! Никаких! Ни в составе крови, ни в строении клеток...

- Чепуху порете, сэр, - сварливо прервал его Брайен, почти не разжимая губ. - Как вы можете установить какие-либо изменения, не имея надлежащей аппаратуры? Здешний стандартный микроскоп и предписанный армейским уставом набор реактивов, позволяющий проводить исследования лишь на молекулярном уровне... - Он чуть оторвал руку от подлокотника, будто хотел махнуть ею, но на это у него уже не хватило сил. - Изменения, несомненно, есть, но чтобы обнаружить их, необходимо доставить объект в Штаты.

- Вы ошибаетесь, сеньор, уверяю вас, ошибаетесь, - подскочив к нему, Лоретти энергично замахал коротенькими ручками и подхватил очки, оказавшиеся в каком-то миллиметре от стены. - Для настоящего исследователя достаточно и стандартного микроскопа. Главный его инструмент - интуиция. Да, да, сеньоры, интуиция. Мы не заметили неожиданного, потому что ничего неожиданного нет. Организм функционирует совершенно нормально.

- И тем не менее эта невероятная регенерация... - бросил Оливер. - Готов согласиться с вами, что для организма, скажем, улитки это нормально. У нее даже отрезанная голова отрастает. Но для человека...

- Мистификация! - все так же сварливо возразил Брайен. Не могу отделаться от ощущения, господа, что все это ловко подстроенная мистификация. Такого просто не может быть. Ведь законы эволюции...

- Как раз эволюция здесь и действует, - задумчиво протянул Кертис, жестом остановив Лоретти, нетерпеливо подпрыгивающего от желания возразить. - Ведь что такое эволюция: приспособление организма к меняющимся условиям. Я имею в виду, разумеется, эволюцию биологическую. Но почему мы подразумеваем только внешние условия? А если меняется структура клеток? Или метаболизм начинает протекать с другой скоростью? Или, наконец, самая бредовая идея: вдруг для Таникавы изменилась скорость времени? Подождите, подождите, доктор, - остановил он Лоретти, издавшего нечленораздельный вопль. - Я не могу привести никаких доказательств, это та самая интуиция, за которую вы ратовали. И поневоле употребляю такие непрофессиональные обозначения, поскольку для этого явления еще не разработана терминология. Вспомните: организм более чем наполовину состоит из воды. В сером веществе нашего мозга ее еще больше - восемьдесят пять процентов. Недаром немецкий физиолог Раймон говорил, что жизнь - это одушевленная вода, А вода - самое загадочное вещество из известных нам на Земле.

Он сделал паузу, и этим тотчас воспользовался Лоретти.

- Не понимаю, сеньор, совсем не понимаю, о чем вы говорите, - завопил он, подхватывая очки у самого пола.

- Я тоже... - неожиданно согласился Кертис.

В этот момент и началась тревога. Из скрытых динамиков обрушилась на людей резкая колокольная дробь. Лоретти от неожиданности шарахнулся в сторону, чуть не опрокинув телевизор. Оливер резко выпрямился, и даже Брайен изобразил эдакое осуждающее шевеление. Внезапно колокола смолкли, и, не давая опомнится, комнату заполнил металлический голос:

- Всем участникам операции "Горный обвал" немедленно явиться к начальнику базы.

- Сеньоры, "Горный обвал" - это мы! - испуганно воскликнул Лоретти.

- Совершенно верно. Знать бы еще, где сидит начальник, придумавший такой дурацкий код, - раздраженно проскрипел Брайен, выбираясь из кресла. - Эти идиоты не подумали объяснить заранее...

Дверь распахнулась, и в комнату вдвинулась голова сержанта Вестуэя. Зеленый берет все так же Залихватски сидел на его жестких волосах.

- Господа, попрошу следовать за всеми в административный корпус. Третий этаж по коридору направо в зал заседаний.

И скрылся, оставив дверь нараспашку. Чертыхнувшись, Брайен подхватил Оливера под руку и нарочито медленно двинулся к лифту. Лоретти вился вокруг них, как волчок на веревочке. Первые несколько шагов им еще удавалось сохранять достоинство. Но вокруг, задевая их локтями и бедрами, бежали, спешили, проносились люди в форме и штатском. Пол гудел под каблуками. И этот поток захватил их. К тому же подстегивало любопытство. Оказалось, что замороженный Брайен способен развить вполне приличную скорость.

Вся эта толпа еще не успела разместиться на жестких стульях в порядке субординации - старшие в передких рядах, младшие позади, поскольку трудно было сразу согласовать иерархию армии и разведки - когда в зал стремительно ворвался начальник базы полковник Стивен, на ходу застегивая мундир. Махнув рукой, чтобы прекратилась беготня по рядам, он объявил:

- Господа, ввиду чрезвычайных обстоятельств вылет на объект состоится через тридцать минут. Прошу собрать необходимое снаряжение в соответствии с розданными вчера реестрами. Машины для доставки на летное поле будут ждать, у каждого корпуса. Задача ясна?

- Не совсем, Лесли, - неторопливо отозвался полковник Хоман, сотрудник Пентагона. - Почему такая спешка? Мы ведь не успеем подготовить все снаряжение.

- По сообщению наблюдателей, к объекту идет гражданский вертолет. Мы знали об этой частной экспедиции, но не думали, что они сумеют опередить нас. Это что касается первого вопроса, Говард. Что касается второго, то снаряжение вы обязаны иметь всегда под рукой полностью готовым...

- Почему же вы не выставили вокруг объекта посты заграждения? - тоном начальственного выговора произнес Хоман, игнорируя выпад по поводу снаряжения.

И полковник Стивен взорвался.

- Тысяча чертей в бочке из-под протухшей селедки! Да потому, что мы находимся на территории суверенного государства и наша юрисдикция - до ворот базы. Вы забываете, полковник Хоман, что мир, будь он неладен, меняется каждый день, а звезды и полосы * давно потеряли былой пиетет. Кстати, не без помощи некоторых деятелей из пятиугольной коробки **, ядовито добавил он и закончил: - Выполняйте приказ!

Он повернулся и выскочил из зала так же стремительно, как влетел. Раздался грохот отшвыриваемых

* Звезды и полосы - американский флаг.

** Пятиугольная коробка - Пентагон.

стульев и топот ног. У дверей образовалась пробка. Лишь полковник Хоман двигался неторопливым шагом, бормоча под нос что-то о разложении офицерства на далеких окраинах планеты. Впрочем, хотя он и не торопился, но на пункт сбора прибыл первым.

Казалось невероятным, что удастся собраться за столь короткий срок. И все же первый вертолет взмыл в воздух ровно через тридцать минут. Сказалась блестящая армейская организация. Но вот со второй машиной вышла заминка. Никакими силами нельзя было заставить профессора Брайена идти быстрее, чем ему хотелось. Затем оказалось, что доктор Лоретти забыл в номере индивидуальную аптечку, и за ней пришлось посылать солдата. Полковник Хоман бросал выразительные взгляды на полковника Стивена, лицо которого приобрело оттенок радиоактивного облака. Но когда вдруг обнаружилось, что Веселый док находится в столь изумленном состоянии, что не может попасть в широкий люк вертолета, все время забирая куда-то в сторону, да еще не имеет с собой никакого снаряжения, Стивен не выдержал и заорал, чтобы этого пьяницу немедленно швырнули в море...

Армейский закон гласит: приказы не обсуждаются, а выполняются. Если бы солдаты бросили дока в море, он отделался бы в худшем случае легким насморком. Но его бросили в вертолет, нарушив приказ, благо Стивен в этот момент отвернулся, а Хоман молчал и улыбался. И эта улыбка не предвещала ничего хорошего некоторым офицерам, разложившимся на далеких окраинах. А глухой стук, с которым док приземлился на жесткий пол вертолетной кабины, означал, что кольцо случайностей замкнулось и теперь судьба каждого предопределена.

Уже в воздухе радист соединил Стивена с постом наблюдения.

- Объект изменил курс и огибает гору с севера, - доложили с земли. Стивен быстро открыл на колене планшет.

- Великолепно! - бормотал он. - Это удлиняет их трассу миль на восемьдесят, если не на все сто. Да точно: на девяносто. Мы еще успеем...

И подтвердил курс пилоту: к вершине кратчайшим путем!

Юджин Бедворт подтянулся на руках и классическим рывком выбросился на вершину гранитного валуна. Тяжелый рюкзак резал натруженные плечи, и Юджин с наслаждением распластался на овальной поверхности, впитывая тепло от нагретого за день камня. На мгновение в душе шевельнулась гордость: не каждый альпинист сумел бы вот так лихо взлететь по крутой стене, отполированной дождями. И далеко не каждый прошел бы этот путь, не дрогнув, не повернув назад. Позади остались и кладбище скелетов, и змея, и горящие пальмы. Остался и тигр, уже не рычащий, не размахивающий лапами. Он, наконец, отмучился, и старый махогани опустил свои ветви, бережно укрывая его мертвое тело.

Тремя метрами ниже, у основания глыбы, тропинка круто переламывалась и ныряла вниз, к храму. Он лежал прямо перед Юджином, в котловине - крепостная стена из неотесанных камней, в иных местах она уже начала обваливаться, и разбросанные внутри ее без всякой планировки здания диковинной азиатской архитектуры. Чем-то диким, угрожающим веяло от этого заброшенного места. Багровые лучи заходящего солнца не золотили склоны горы, круто обрывающиеся к храму, и черными оставались островерхие зубчатые крыши. Лишь в центре площади ярко горело синее пятно. Метров пять в диаметре, не больше, подумал Юджин, прикинув расстояние. Жаль, что все не унесешь...

Юджин высвободил руки из лямок и осторожно опустил рюкзак на тропинку. Для этого ему пришлось сильно свеситься с валуна, так что кровь прилила к голове и в глазах потемнело. Надо отдохнуть перед финишным броском. Легкий ветерок с терпким, каким-то будоражащим запахом налетал временами, приятно обвевая разгоряченные щеки. Солнце почти село за горизонт, сейчас его лучи падали в правые ворота храмовой стены, освещая их, словно прожектор из-за кулис. Казалось, там даже клубится розовый дым, будто ворота - вход в преисподнюю. Через несколько минут последний луч скользнет по замшелым камням воротной арки и исчезнет. Не беда, жидкость он наберет и при фонаре. А потом разожгет костер и скоротает ночь возле пол* ного контейнера. Эти маслянистые пальмы должны отлично гореть. По-настоящему гореть - живым, согревающим огнем. Когда-нибудь он напишет книгу о том, как шел за жидкостью. И одной из наиболее ярких сцен в ней будет ночь у костра из черных пальм.

...В первое мгновение он оторопел. Из розового провала правых ворот бесшумно, как в фильмах Хичкока *, показалось несколько страшных, безликих фигур. У них были круглые гладкие головы, выпуклые стрекозиные глаза и челюсти, как у дога. Юджин, сразу ослабев, начал сползать с валуна - неосознанно он постоянно ждал чего-то нодобного в этом диком месте. Он чуть не закричал, но сумел пересилить себя и внезапно догадался: противогазы. Ну, конечно, противогазы и противорадиационные скафандры. Солдаты, понял Юджин. Они тащили что-то длинное, тонкое, упирающееся: это было видно по их судорожным движениям. Потом его осенило: шланг, вот что это такое. Хотят высосать всю жидкость. Но что-то у них там не ладится, иначе не суетился бы так, размахивая руками; приземистый полный человек без противогаза, в одной пилотке.

* Хичкок - известный кинорежиссер, постановщик фильмов ужасов.

Так... Юджин упруго спрыгнул на тропинку, дернул шнуровку рюкзака, выхватил контейнер. Медлить было нельзя. Здесь все равны, и куш сорвет тот, кто придет первым. Пока его опережают, но ведь ему не надо возиться со шлангом, а в темноте попробуй его заметить. Да и заметят - не беда, лишь бы не стреляли. От соотечественников всего можно ожидать.

Последний луч солнца погас в воротах, когда Бедворт-младший рванулся к храму.

На этот раз полковник Стивен превзошел сам себя. Он ругался так, что даже бывалые десантники пригибались, словно под пулеметной очередью. И ему уже плевать было на осуждающее молчание полковника Хомана. Попробовал бы этот чистоплюй из Пентагона найти правильное решение в такой ситуации! А ситуация складывалась на редкость неудачно. Словно все здешние ведьмы ополчились против экспедиции, требующей четкости и согласованности на всех этапах. Начать с того, что они целых четыре часа искали с воздуха этот проклятый храм. Древние монахи так ловко расположили свое обиталище, что увидеть его можно было, только пролетев прямо над крышами. Горючее уже было на исходе, когда выяснилось, что для тяжелых вертолетов нет места на поросшей лесом горе. Единственная маломальски пригодная площадка оказалась метрах в четырехстах ниже вершины. Солдаты выбились из сил, пока втащили увесистую цистерну по крутым склонам. Не меньше мучений доставила и передвижная электростанция для питания насоса. На все это уходило время, а солнце катилось себе и катилось за горизонт.

- Могу я помочь вам чем-нибудь, полковник? - холодно спросил полковник Хоман. Его аристократическое ухо выпускника Вест-Пойнта не могло больше выдержать этого безудержного потока ругани, как из прохудившейся канализационной трубы.

- Можете! - с ненавистью ответил полковник Стивен. - Вы крайне обяжете меня, если поставите этих высоколобых к стенке и расстреляете их.

Так он сразу расквитался с этим пентагоновским выскочкой. Однако полковник Стивен недооценил своего коллегу. Хоман молча развернулся и зашагал к группе ученых, которых действительно пора было приструнить. Пока с этим справлялся сержант Вестуэй, но, похоже, у него уже иссякали силы.

- Вы не имеете права, сеньор! - наскакивал на верзилу сержанта низенький Лоретти. - Вы не имеете права. Произойдет непоправимое, если мы не окажемся там раньше всех и не зафиксируем обстановку. Поймите же, науке важно знать первоначальные условия...

- Зря стараетесь, Лоретти, - проскрипел Брайен. - С этим примитивом можно только так...

И он с неожиданной прытью проскользнул мимо двух десантников и бросился вниз по склону. Увы, почтенный муж не рассчитал своих возможностей. Не удержавшись на крутизне, он опрокинулся на спину и пропахал несколько метров травы, приведя брюки в совершенно непристойное состояние. Десантники бросились за ним.

- В чем дело? - холодно осведомился подошедший Хоман. Он обратился к Оливеру, поскольку тот невозмутимо взирал на происходящее. Кертис спокойно ответил:

- Господин полковник, нарушаются элементарные правила научного исследования. Прежде чем предпринимать какие-либо действия, мы должны осмотреть место, произвести фотографирование, взять пробы грунта. Отсутствие этих первоначальных данных может впоследствии чрезвычайно затруднить исследования или вообще сделать их невозможными. Мы понимаем, что это небезопасно, но выдайте нам костюмы, противогазы...

- Ничем не могу помочь, - отрезал полковник Хоман. - Сейчас главное - закачать жидкость в цистерну. А вам приказываю оставаться на месте. Позже, возможно, мы и выдадим вам снаряжение.

Он повернулся и коротко глянул на Вестуэя. Сержант молча кивнул.

А полковник Стивен продолжал бушевать. Все не ладилось в этой проклятой операции. Когда уже и цистерну и электростанцию подтащили к воротам храма, заело катушку со шлангом. Трое десантников напрасно дергали мягкий рукав, рискуя порвать его. Пока удалось поставить на место выпрессовавшийся подшипник, наступила темнота и над храмом поплыла луна.

- Вперед! - хрипло прорычал полковник. - Запустить станцию, включить насос.

И лишь когда, чихнув несколько раз, бензиновый движок оглушительно взревел, полковник стянул с головы пилотку и с облегчением вытер подкладкой потное лицо.

- Мы успели как раз к началу спектакля, - сказала Джейн, устало опускаясь на камень. Она с вызовом взглянула на Дика, но тот промолчал. За время трудного пути в гору он начал понимать свою подругу. Понял и сейчас, что за показным цинизмом она пытается скрыть самый обыкновенный страх.

- Посмотри, как симметрично расположились действующие лица, - продолжала Джейн. - Прямо перед нами твой коллега Бедворт. Видишь, за воротами поблескивает что-то белое, очевидно, емкость для жидкости. Слева - американская экспедиция. Эти, как всегда, прут напролом. Справа - другая группа, про которую нам ничего не удалось узнать. И все они уйдут ни с чем... По крайней мере, те, кому удастся уйти, - голос .ее дрогнул.

- Перестань! - оборвал ее Дик. - Нашла время рассказывать страшные сказки.

- Дик! - она схватила его за руку. - Сюда приходят поодиночке и не всегда возвращаются. А когда является группа, то один всегда остается... Будто жидкость выбирает жертву на заклание. Это может быть кто угодно - ты, я, любой другой... И не обязательно подходить к луже, достаточно вступить на площадь или даже вдохнуть испарения за ее пределами. Иные временно теряют рассудок, большинство уходят такими же, какими пришли. И только один получает то, за чем явился. В очень редких случаях двое - тогда жидкость одаряет их одинаковым свойством. А иногда нечаянный, неожиданный дар получает человек, ни на что не рассчитывающий, пришедший из простого любопытства. Один получает и один остается... Будто дар необходимо уравновесить. Но никто еще не приходил сюда с агрессивными намерениями, никто ничего не замышлял против жидкости. И я не знаю, что сегодня произойдет.

Дик лихорадочно размышлял. Как предотвратить несчастье? Что можно сделать с голыми руками против вооруженных солдат? Сейчас гроша ломаного нельзя было поставить за человечество. Даже сами ученые - Оливер и те двое, стоящие вместе с ним отдельной кучкой и которые Дику с его места были отлично видны. Они так же рвутся к синей жидкости, как и пентагоновцы, хотя и ради других целей. Но это все равно, что надеяться сохранить в давке метрополитена хрупкую колбу с чумными бактериями. Тот же Оливер - отлично все понимает и тем не менее... Научный фанатизм так же страшен, как и любой другой фанатизм, будь они все прокляты.

- Никто не спасет мир, кроме нас, - сказала Джейн, вставая с камня и отпуская его руку. - И ты можешь внести в это свою лепту.

Она опять отгадала его мысли, и Дик начал уже привыкать к этому. Оба филиппинца нагнулись над камнем - его черная шершавая поверхность сверкала в лунном свете мириадами крохотных вкраплений слюды. Джейн тоже уперлась в него руками и кивком пригласила Дика. Он послушно налег на глыбу, прочно вросшую в землю. Будто тысячи крохотных иголок впились в ладони. Четыре человека, напрягаясь, раскачивали глыбу, и их кровь, смешиваясь, стекала по шершавому боку, словно вытапливала камень из земли. И наконец он перевернулся на бок, открыв узкое отверстие, в которое со свистом ворвался воздух.

- Вот и все, - сказала Джейн. - За руки не беспокойся: кровь здесь быстро свертывается, а ранки затянутся через десять минут. Потом мы поставим камень на место, но лишь двести лет спустя...

Она не договорила и, схватив Дика за плечо, повернула его вправо. Там, на пологом склоне, разыгрывалась сцена, достойная вестерна: двое мужчин наступали на девушку, в руках которой блестел пистолет.

- Еще шаг, и я буду стрелять, - холодно предупредила Мэри, легким движением пальца спуская предохранитель. Как ни слаб был щелчок, но он остановил нападавших. А может, их остановило выражение ее лица. Никогда еще Том не видел такого лица у этой веселой девушки. То же самое подумал и ее отец.

- Мэри, ты с ума сошла! - с ужасом воскликнул мистер Грэй. - Ты же знаешь, какие надежды мы возлагаем на эту экспедицию. Все наше будущее...

- Вот и идите сами за вашим будущим, а Том не пойдет, отрезала девушка. И пистолет в ее руке описал замысловатый зигзаг, который тоже подтверждал, что Том не пойдет.

Мистер Грэй растерянно оглянулся на своего спутника, но Бедворт-старший будто обо всем позабыл. Он стоял в странной позе, вытянув голову. Как собака, подумал мистер Грэй. Впрочем, нет, на собаку не похоже. Какой-то другой зверь. Он с усилием отогнал эти неуместные мысли. Черт бы побрал этого Бедворта! Когда надо заставить мальчишку...

- Том, тебе не стыдно прятаться за женской спиной? - Голос его был сух и резок, как проволока под высоким напряжением.

- Совсем не стыдно, - ответил Том. - Я ведь знаю, что произойдет. Предупреждаю в последний раз: жидкость вы не получите, а мистер Бедворт...

Но Бедворт его не слышал. Он все так же судорожными вдохами всасывал воздух, еще сильнее прогнувшись вперед. Руки у него округлились, пальцы были растопырены, будто он упирался во что-то. Пресмыкающееся, вдруг понял Грэй. И крикнул, чтобы пробудить его, вернуть к действительности. Но Бедворт был уже в ином мире. Порыв ветра ударил ему в лицо резким, каким-то пронизывающим запахом, проникшим, казалось, в самый мозг. И все его существо затопила до боли сладкая волна раскрепощенного бешенства. Мир раскололся на две половины в одной был он, Бедворт, в другой - все остальные. И эти остальные были враги, неважно, слабые они или сильные. Слабых уничтожать, от сильных убегать - это основное правило выживания. Его натренированный мозг четко анализировал ситуацию. Он должен был идти на площадь и набрать жидкости. Он уже не помнил, зачем эта жидкость нужна. Он только знал, что должен пойти и набрать - чужая воля овладела его сознанием. И надо было спешить: десантники со шлангом уже показались из противоположных ворот. Но тяжелый шланг не позволял им двигаться быстро.

Трясущимися пальцами, ставшими вдруг очень неловкими, он расстегнул ремни кожаного чехла, выложенного поролоном, достал фарфоровый контейнер. Несколько мгновений он боролся с собственной рукой, заставляя пальцы обкватить ручку контейнера. Для этого пришлось напрячь всю волю, а мгновения текли, и шансов оставалось все меньше.

- Может, не стоит, Бедворт? - подошел к нему мистер Грэй. - Мы ведь не хотели идти сами. В конце концов, картина у нас, и это уже кое-что. А кто знает, что произойдет...

И отшатнулся, наткнувшись на нечеловеческие, с крошечными точками зрачков глаза, желтые от слепой звериной ярости. Бедворт сильно толкнул его в грудь и начал торопливо спускаться, скользя по осыпающимся камням. Он помогал себе свободной рукой, чтобы не упасть. Мир вокруг внезапно наполнился множеством запахов - пахли камни, трава, цветы, тяжело и пряно пахла земля. А когда он достиг храмовой стены, все его существо вновь пронзил терпкий аромат, волной прокатившись по телу. Он помотал головой и с наслаждением зарычал. И тут увидел, как из правых ворот, то пропадая в тени, то проявляясь в лунных пятнах, скользнула тонкая фигура, неся в руке Бедворт мог поклясться в этом - такой же белый контейнер. И вся его злоба к окружающему миру сосредоточилась на этой фигуре.

- Аааа! - закричал он и бросился на площадь. Звериный вопль пронесся над храмом, и мрачным рокотом отозвались на него крыши зданий. Юджин упал на колени, испуганно вглядываясь в черный проем левых ворот - оттуда несся этот рев разъяренного зверя. Ужас сдавил его сердце, но лужа была так близко... Юджин чувствовал ее запах - терпкий, дразнящий, отгоняющий все мысли и оставляющий только одно непреодолимое желание. И уже не скрываясь, он бросился вперед.

- Тревога! - закричал один из десантников. Полковник Стивен стремительно обернулся.

- Тысяча чертей! - взревел он. - Взять их, ребята!

Юджин уже наклонился над лужей, когда страшный удар отбросил его прочь. Так налетает могучий "кадиллак" на зазевавшегося пешехода. Какое-то существо, взмахнув контейнером, плашмя упало в лужу. Но.. почему-то лужи в этом месте не оказалось. Бедворт-старший приподнялся на руках, не понимая, что происходит. Только что здесь была синяя жидкость. И вдруг оказалась в полуметре от него. Он торопливо прополз несколько шагов, снова взмахнул контейнером... Синяя жидкость стремительно уходила, а он гнался за ней на коленях, словно рыбак за сорвавшейся рыбой. И гнал от себя страшную догадку, что поймать ее невозможно.

Вот лишь в самом центре осталось крохотное синее пятнышко. Бедворот привстал и грудью бросился на него. Мелькнула торжествующая мысль, что вот сейчас он все-таки наберет контейнер, а никому больше не достанется... Но пятнышко завихрилось воронкой и исчезло, и руки его проехались по грязи. В бешенстве и отчаянии он начал хватать ее и запихивать за пазуху, но грязь растекалась между пальцами, струилась по телу, выливалась обратно.

- Отец! - закричал Юджин.

Этот возглас будто переключил что-то в мозгу Бедворта-старшего. Вот кто отнял добычу - странное существо, стоящее на задних лапах. И всепоглощающий поток ярости затопил мозг Бедворта, растворив последнее, что осталось в нем от человека. Что-то происходило с ним - со сладостной болью трещали, вытягиваясь, кости, от страшного напряжения вибрировали мышцы, челюсти сводило судорогой небывалое изобилие запахов. И он бросился на врага, впился в него клыками, ощутил вкус крови... А когда сильные руки стиснули, оттащили его, он изловчился, вывернулся и начал кусать эти руки, не чувствуя пинков и ударов...

Полковник Стивен вдохнул в очередной раз, терпкий воздух и наконец-то понял, какую акцию он должен предпринять как командир, чтобы навести порядок в этом бедламе: выхватить пистолет и застрелить кого-нибудь В экстремальных ситуациях стоит пожертвовать одним человеком, чтобы спасти всех.

А сейчас как раз было кем пожертвовать. Пока десант находился в экстремальной ситуации, следовало немедленно действовать...

- Разрешите последовать за ним, сэр, - озабоченно сказал сержант Вестуэй полковнику Хоману. - Сами понимаете, как бы чего не натворил...

В экстраординарном случае старый служака мог позволить себе пробную фамильярность, и полковник Хоман отлично его понял.

- Идите, сержант, только возьмите подкрепление,

Полковник беспомощно оглянулся. У лужи что-то происходило. Темные фигуры людей сливались и распадались, будто ведьмы плясали на шабаше, оттуда доносилось тяжелое дыхание и отрывистая брань. А из противоположных ворот... Полковник зарычал от гнева - бежали мужчина и еще одна женщина. Как разобраться в такой обстановке, какую команду отдать? Снова налетел терпкий аромат, и полковнику стало легко и просто. Подняв пистолет, он начал радостно расстреливать луну. Пусть убирается за тучи: в темноте все потеряют ориентацию и он вновь овладеет положением.

- Куда ты меня тащишь? - упиралась Мэри. - Сам же говорил, что там смерть.

- А я откуда знаю? - огрызнулся Том. - Я вижу, что мы должны быть там и познакомиться... А для чего - разберемся. Да и вообще, здесь уже ничто никому не угрожает, кроме мистера Бедворта.

На Бедворте висели трое десантников, словно тренированые бульдоги. И всех троих он мотал, как надувные манекены. Дик и Кертис сунулись было в эту кучу, но тут же отлетели прочь, сбитые могучими ударами. Непрофессионалам здесь нечего было делать. Потирая ушибленные места, они отступили к Джейн, которая, сидя на корточках, пыталась остановить кровь, хлеставшую из нескольких ран на шее и лице Юджина.

- Мальчики, дайте платки, мой уже не годится, - попросила она, морщась от дикого рева Бедворта-старшего. Дик и Кертис торопливо протянули ей носовые платки. Полковник Стивен сменил обойму в пистолете и продолжал расстреливать луну.

- Сумасшедший дом! - сказала Мэри, подбегая к Джейн и помогая ей перевязывать раненого. - Это называется шли за могуществом...

И тут мистер Бедворт вырвался. Укушенный в лицо десантник закричал и отпустил руки. Почувствовав, что хватка ослабла, Бедворт мгновенно пнул под коленку одного, подбил глаз второму и громадными скачками пронесся между девушками и раненым, разметав всех троих. Его огромная, непропорционально уродливая тень прочертила храмовую стену и исчезла в черном проеме ворот. Десантники, хрипло дыша, кинулись за ним. Но выбежав за ворота, растерянно остановились: искать беглеца в такой темноте было бессмысленно.

Все это заняло столько времени, сколько понадобилось сержанту Вестуэю, чтобы пересечь площадь. Дождавшись, когда полковник расстреляет последнюю обойму, он мягко отобрал у него пистолет.

- Сержант, постройте людей, - скомандовал полковник. Пусть каждый набьет полные карманы того, что осталось, и сдаст по весу. Проследите, чтобы вес сошелся. Мы должны отчитаться за результаты экспедиции.

- Слушаюсь, господин полковник. Я полагаю, вам следует быть у вертолета, чтобы принимать товар.

Полковник неожиданно легко согласился и бодро направился к воротам. А сержант подошел к раненому.

- Серьезное дело! - покачал он головой. - Тут платочками не обойдешься. Рядовой Симкин, немедленно доставить сюда медицину.

Пока солдат бегал за доктором, Дик и Крестон подошли вплотную к тому месту, где была лужа.

- Осторожнее! - крикнула им Джейн. - Там еще может быть опасно.

- Ничего опасного, мисс, - отозвался незнакомый юноша, стоящий немного в стороне. - Больше ни с кем ничего не случится.

- А вы откуда знаете? - обернулся к нему Кертис.

- Вот этого я объяснить не могу, просто знаю. И с раненым обойдется - выживет.

- А что с папой? - вспомнила Мэри. - Мы оставили его одного.

- Он уже в вертолете и ждать нас не собирается. Как раз берет сейчас курс на аэродром, чтобы утром вылететь на свой остров. Ситуация изменилась: я ведь сказал ему, что мистер Бедворт не вернется. И теперь он спешит этим воспользоваться.

Том не сказал, что через четверть часа вертолет наткнется в темноте на верхушку черной пальмы и рухнет. И только к вечеру следующего дня мистер Грэй, оборванный и исцарапанный, хромая на обе ноги, доберется до города.

- Бедворт - это кто, тот сумасшедший? - спросил Дик. Никуда он не денется, завтра солдаты его отыщут.

Том покачал головой.

- Это невозможно. Мистера Бедворта уже нет... как человека. Но не стоит его жалеть - ему хорошо...

- Да вы-то кто такой, молодой человек? - подошел к ним Крестон. - Откуда вы все это знаете?

- Давайте я лучше расскажу вам об этом завтра в гостинице. Все равно мы должны там встретиться.

Прибежал Томас Хантер, двое солдат тащили за ним носилки. Всю эту экспедицию Веселый док мучился от невозможности сделать глоток и был мрачен, как змея, испускающая яд на медицинской эмблеме. Увидев раненого, он расцвел: во время работы никто не имел права ему приказывать. Поспешно вытащив пробку, он поднес фляжку ко рту...

- Доктор! - голос Джейн был полон усталости и ужаса. Доктор, он умирает. Порвана вена, и я не могу остановить кровь. Неужели синяя жидкость выбрала еще одну жертву?

Хантер медленно отнял фляжку от губ и со вздохом опустил ее обратно в карман. Склонился над Юджином и тут же выпрямился.

- Считайте, что он умер, мисс. Тут ничем не поможешь. Нужна немедленная операция.

- Ну так сделайте ее, - резко оборвала Джейн.

Будь Веселый док трезв, он просто пожал бы плечами: делать операцию ночью, на траве... Но он еще не вполне оправился от изумления, и предложение, а вернее, приказ красивой незнакомки не показался ему невозможным.

- Сержант, есть у вас фонарь? - спросил он.

Вестуэй молча отстегнул от пояса армейский фонарь, дающий узкий сильный пучок света, направил его на раненого. На его лице не отразилось ни удивления, ни интереса, будто ночная операция - самое обычное дело. Сержант умел не вносить лишней сумятицы, когда это было нужно.

- Только быстрее, док, вроде он уже загибается, - сказал Вестуэй будничным тоном.

- Как я понимаю, мисс, вы разбираетесь в медицине. Будете ассистировать, - бросил Хантер Джейн и раскрыл свою сумку.

Убедившись, что для предстоящей операции есть все инструменты, Хантер вздохнул и протянул Джейн фляжку. Она стала лить спирт ему на руки. И это полностью привело доктора в чувство. Взгляд его стал ясным и острым.

- Хватит, хватит, мисс, не увлекайтесь. Уверяю вас, для микробов этого достаточно.

Дик и Кертис поддерживали раненого, Джейн подавала инструменты и вытирала кровь, Вестуэй светил... А Томас Хантер совершал чудо. Правда, если бы ему сказали, что он совершает чудо, он бы не поверил. Он мечтал только об одном: поскорее добраться до фляжки. И поэтому уложился в рекордные сроки. Да и то сказать, контингент американской армии дал ему богатейшую практику. А заштопав все раны, он наконец-то поднес фляжку ко рту, свирепо оглянулся на всех и с рыдающим всхлипом сделал заветный глоток. И никто не посмел ему возразить. Сделав второй глоток, он поднес фляжку к губам Юджина. Тот в полубессознательном состоянии отпил немного.

- Все в порядке, - удовлетворенно сказал Хантер. - Пока он реагирует на алкоголь, ему ничего не угрожает. Это самый верный тест.

Он дал знак уложить раненого на носилки и припал к фляжке уже надолго.

- Ой, смотрите! - закричала Мэри.

Сгрудившись возле Юджина, они не заметили, как их окружили солдаты. Сняв противогазы, в беретах набекрень и с автоматами на животе, они расположились так, чтобы отрезать путьк любым из четырех ворот.

Вперед выступил сержант Вестуэй.

- Господа, вам предписывается пройти к вертолетам. Можете считать себя временно задержанными.

Дик и Кертис тревожно переглянулись. Мэри спряталась за спину Тома, а Джейн придвинулась к Дику. Один Том стоял спокойно: он знал, что арест будет недолгим.

- Судя по всему, полковник на свежем воздухе очухался, пожала плечами Джейн.

Эпилог

Они собрались в номере Дика на шестнадцатом этаже манильского "Хилтона". Том, никогда ранее не бывавший в дорогих отелях, никак не мог убедить себя, что любой человек может жить в такой роскоши, стоит лишь платить девяносто шесть долларов в сутки. Он то разваливался в мягком кресле, обволакивающем тело, то слонялся по комнате, трогая платяной шкаф, включая и выключая торшер и цветной телевизор, то заглядывал в полуоткрытую дверь другой комнаты, где виднелась кровать, на которой вполне могли бы уместиться четыре человека, а если поперек - то и все восемь. Мэри, свернувшись клубочком на диване, следила за ним сквозь полуопущенные ресницы, сдерживая улыбку. Сами они сняли номер в скромной гостинице на окраине города, зарегистрировавшись как муж и жена, и вышли оттуда только к вечеру, торопясь на встречу. Кертис Оливер, прямой, как перпендикуляр, сидел во втором кресле, уронив руки на подлокотники, и глядел прямо перед собой. Со вчерашнего вечера, когда их после бурных объяснений отправили военным самолетом в Манилу, он пребывал в глубокой задумчивости. Что касается Джейн, то она устроилась прямо на ковре, поджав под себя ноги. Все они внимательно вслушивались в голос Брауна, диктовавшего по телефону из соседней комнаты.

Наконец он кончил диктовать и вышел к ним. Его лицо было бледным от утомления, но в глазах сверкало торжество художника, с блеском закончившего труднейшую работу.

- Редакции этот репортаж обойдется в кругленькую сумму, рассмеялся он, садясь на пол рядом с Джейн и отпив глоток прямо из бутылки. - Сорок минут по срочному тарифу...

- А разве не вы оплачиваете разговор, мистер Браун? удивился Том. - Или вы потом предъявите счет редакции?

- Ни в коем случае, мой мальчик. Имеющаяся у меня наличность не располагает к таким шалостям. Мне понадобилось ровно полторы минуты, чтобы вызвать Оклахома-Сити и сообщить свои координаты. А затем уже стенографистки заказали Манилу и из кассы редакции с веселым звоном начали утекать доллары. Представляю, как шеф прыгает сейчас на стуле, прослушивая пленку!

- Но ты кое-что изменил из первоначального текста. И, по-моему, получилось сильнее, - заметила Джейн.

- Да, пришло в голову прямо во время диктовки. Всю ночь он писал свой репортаж. Писал по свежим следам, а это самое трудное - когда впечатления не отстоялись и не пришло осмысление увиденного, когда главное и второстепенное еще перемешаны в сознании и не расставлены по своим местам, когда основная линия постоянно ускользает, растворяясь в стоящих перед глазами подробностях, и ты мучительно ловишь ее и прокладываешь ей дорогу среди нагромождения фактов... Вот почему репортеры никогда не перечитывают свои материалы на газетной полосе - после этого остается только пойти и напиться, чтобы смыть с души ощущение стыда и позорного бессилия за те блестящие возможности, которые ты упустил в спешке. Дик торопливо писал и перечеркивал целые абзацы, подыскивая фразы, которые с максимальной достоверностью передали бы весь кошмар недавних событий, не оставляя сомнения в опасности, которая угрожала человечеству и продолжает угрожать. Джейн варила на спиртовке кофе, склоняясь над его плечом, читала изломанные строчки, бегущие под золотым пером "паркера" - репортер старого закала, Дик так и не научился думать за машинкой и первый вариант всегда писал ручкой, - изредка тихим голосом предлагала те или иные поправки. Или просто прикасалась губами к его горячей щеке. А потом, когда Дик под утро, не раздеваясь, заснул на диване, перепечатала двадцать страниц на его портативной машинке. Так что ему осталось только внести окончательную правку на свежую голову.

- Думаешь, опубликуют? - спросил Кертис, не меняя позы.

- Куда они денутся? Эта сенсация раз в десять поднимет тираж. Даже если ЦРУ в полном составе подступит к дверям редакции, материал пойдет в номер.

- Я надеюсь, ты старался не из-за тиража? - серьезно спросила Джейн, и Дик ясно прочитал в ее голосе опасение разочароваться. - Я надеюсь, ты ставил главной целью предупредить человечество. Ведь есть же синяя жидкость в том доме, откуда Том... мм... позаимствовал картину. И мы совсем не знаем этого исследователя - ни его конечной задачи, ни на кого он работает. Все наши попытки проникнуть в его лабораторию кончились неудачей. Так что опасность остается.

- Нет опасности, - рассмеялся Том. - Та склянка, что он швырнул в меня, была единственной. А больше у него не получится. Всю жизнь он будет колдовать над реактивами, проклиная судьбу...

- Может ли быть такое, если есть технология, однажды увенчавшаяся успехом? - усомнился Кертис.

- Может, - сказала Джейн. - Только я не сумею объяснить почему. Знаю только, что мало взять нужные ингредиенты, смешивать их в определенной последовательности и при определенной температуре. Важно еще и время суток, и погода, и фазы луны, и расположение звезд на небосклоне... Все это есть в картине, да, видно, не все удается расшифровать. У Калиостро тоже ведь только один раз получилось при случайном совпадении всех условий...

- Ради бога, не морочь нам голову сказками, - лениво протянул Дик. У него не оставалось сил, даже чтобы вспылить. Не хочешь говорить правду, лучше помолчи.

- Ну, если тебя больше устраивает версия, что синяя жидкость упала с неба... - Джейн пожала плечами, и Дик в который уж раз подивился про себя, как ловко она умеет уйти от ответа, не сказав ни да, ни нет и все же посеяв сомнение. Он снова потянулся к бутылке, но Джейн властно остановила его руку. К собственному удивлению, он безропотно подчинился.

- Конечно, вы сделали правильно, загнав синюю жидкость в подземное русло, - задумчиво сказал Кертис, закуривая сигарету. Он хотел было наполнить свой бокал, но, взглянув, на Дика, воздержался. - Ничего другого вам не оставалось, чтобы жидкостью не завладели цээрушники и пентагоновцы. Но если судить по большому счету, то неизвестно, не нанесли ли вы человечеству невосполнимый ущерб.

- По-моему, ты бредишь, - без обиняков заявил Дик.

- Ничуть. Синяя жидкость - это великое открытие. И даже в руках парней из Лэнгли оно таковым и останется. Неважно, как его применять вначале. В конечном итоге любое открытие - это шаг на пути прогресса, очередной этап в достижении исконного стремления людей к счастью.

- Интересно, как вы понимаете в таком случае счастье? усмехнулась Мэри. - Для моего отца, который сделал немало открытий, счастье заключалось в том, чтобы выгодно продать их. А наш садовник Умберто был безмерно счастлив, вылакав бутылку мексиканской пульки. У Тома свои понятия о счастье, у меня - свои. Как их совместить?

Кертис развел руками.

- Девочка, ты задала вопрос, на который все философы мира до сих пор не сумели ответить. Наверное, потому, что каждый человек понимает под счастьем исполнение желаний. Но ведь как только одно желание сбывается, наступает очередь другого... Я думаю, для человечества в целом счастье - это удовлетворение всеобщих потребностей в пище, одежде, крыше над головой, в возможности заниматься любимым делом. К этому и ведет нас прогресс.

- Только почему-то социальное неравенство не уменьшается с прогрессом, - заметила Джейн.

- Ну, это уже из арсенала коммунистической пропаганды, Не буду спорить - я ученый и далек от политики. Только не надо меня уверять, что научные достижения в руках милитаристов непременно ведут к войнам и угнетению, и приводить в пример атомную бомбу.

- А разве не так? - сказала Мэри, сдвигая брови. - Спросите японцев, они вам растолкуют.

- Но те же японцы строят атомные электростанции, избавившие человечество от призрака энергетического голода. А ведь все началось с Хиросимы... То же было бы и с синей жидкостью, я уверен: из военных лабораторий она в конце концов попала бы в руки ученых-гуманистов.

- А как бы вы сами распорядились синей жидкостью, попади она в ваши руки? - спросила Джейн.

Дик с интересом посмотрел на свою подругу. Удивительно, подумал он, еще до того, как она открыла рот, я был уверен, что она скажет именно это. Неужели я настолько изучил ее?

- Как биолог я бы нашел синей жидкости самое благородное применение, - ответил Кертис, и глаза его затуманились мечтой. - Ведь жидкость выполняет самые сокровенные желания человека. А какое у человека самое сокровенное желание? Быть здоровым. Это присуще каждому. Даже совершенно здоровый человек, искренне смеющийся над всякими там насморками и простудами, подсознательно боится заболеть. Что уж говорить о больном человеке... Вот я бы и создал препараты, помогающие людям обрести здоровье - самую большую ценность в жизни.

- А потом к тебе постучатся парни из ЦРУ и заставят выращивать людей с атрофированной моралью - без чести, без совести, без сострадания, - насмешливо вставил Дик. - В разведке и армии такие кадры неоценимы.

- Неправда, мистер Браун! - неожиданно для себя пылко воскликнул Том. - Мистер Оливер никогда не пойдет на это. Он создаст свои препараты, и столько людей станут счастливыми...

Это прозвучало так неожиданно, что все замерли и наступило молчание. Джейн побледнела, и Дик ощутил, какой хаос мыслей поднялся в ней. Кертис даже привстал с кресла, вцепившись в подлокотники. Потом он снова опустился на сиденье, позволив себе закинуть ногу за ногу.

- На этот раз прозорливость подвела вас, юноша, - усмехнулся он. - Для того чтобы создать препараты, мне нужно всего лишь подождать двести лет, пока синяя жидкость вновь выступит на поверхность. Правда, остается еще картина... Наверное, стоит мне попробовать позаимствовать ее, опираясь на ваш опыт. Кстати, после этого расшифровка, очевидно, окажется для меня более легким делом.

Том растерянно пожал плечами.

- Я не знаю... Я вижу все это. И картину, и стеклянную трубочку с синей жидкостью - и все это у вас.

- Том еще ни разу не ошибался, - торжественно сказала Мэри. - За картину можете не беспокоиться: я сама украду ее у отца и привезу вам.

- А синюю жидкость получите сейчас, - вдруг решилась Джейн. Она медленно поднялась с пола, вышла в соседнюю комнату. Через несколько минут, прошедших в ошеломленном молчании, Джейн вернулась. Она шла к Кертису, вытянув руки, и тот поднялся ей навстречу, не в силах произнести ни слова. Джейн раскрыла ладони, и все увидели заблестевшую голубизной пробирку.

- Возьмите, - сказала девушка. - Это последняя на земле. И постарайтесь, чтобы никто не узнал, что она у вас. Иначе...

Кертис не ответил. Бережно спрятав пробирку в нагрудный карман, он благодарно поцеловал Джейн руку.

- Неужели здесь хватит на всех больных? - усомнился Дик. - В этой пробирке граммов сорок, от силы пятьдесят.

Кертис уже пришел в себя.

- Ты здорово отстал, старина. Опустился до уровня полковников. Ну, не обижайся, не надо. Синяя жидкость - не лекарство. Она нужна для экспериментов - чтобы научиться управлять прыгающими генами. А лекарственные препараты я буду создавать из обычных веществ. И это будут совершенно особые препараты. Они будут не лечить болезни, а направлять организм на уничтожение их причин...

- Сколько же времени уйдет на это? - спросила Джейн.

Кертис на мгновение задумался.

- Учитывая, что я давно уже готовлю теоретическое обоснование этого направления, лет десять, не меньше. Будем надеяться, что за это время наш безумный мир определит свою судьбу и похоронит ядерное оружие. Есть две ситуации, в которых медику нечего делать. Первая - когда все живы и здоровы. И вторая - когда лечить уже некого...

- Но ведь Том сказал, что вы будете лечить, - возразила Мэри.

...Все разошлись, и в номере наступило молчание. Джейн уселась в кресло, чинно сложив руки на коленях. Дик стоял у окна. Далеко внизу, по узкой расщелине улицы, бесшумно ползли разноцветные пятна автомобилей, колыхалось пестрое месиво людей. Дик не замечал их, мучительно подыскивая нужные слова. Это было как при написании репортажа, когда нужные слова вот здесь, где-то рядом, но ускользают, чуть только приблизишься к ним. А он знал, что девушка ждет этих слов. Он будто читал ее мысли: "Ну же, решайся, сейчас или никогда!"

Молчание затянулось. Джейн резко встала, скрипнув каблуками, прошла в соседнюю комнату и вернулась с сумочкой через плечо.

- Пора прощаться, - холодно сказала она. - Каждый из нас выполнил свою задачу, и теперь...

- Подожди! - Дик прикусил губу. Сейчас в мыслях девушки звучало явное презрение, больно ранившее его. - Я хочу тебе сказать...

И в этот момент грянул телефон.

- Мистер Браун? - донесся из трубки профессионально приветливый голос телефонистки. Джейн он тоже был слышен. - На проводе Оклахома-Сити.

Это был шеф. Дик отодвинул трубку от уха, так он орал через тысячи километров.

- Дик, ты молодчина! Мы утерли нос всей прессе мира. Сейчас верстается экстренный выпуск...

- Это прекрасно, - сухо прервал Дик. - А теперь я хотел бы получить отпуск.

- Что?! - Шеф будто проглотил свою кукурузную трубку. Какой еще отпуск?

- Обычный, - пояснил Дик. - По договору. Я уже два года им не пользовался.

- А сейчас что, приспичило?

- Приспичило, да еще как. Я женюсь.

Джейн, тихо ойкнув, опустилась на пол. На другом конце провода шеф, судя по всему, сделал то же самое вместе со стулом.

- Твой юмор, парень, совсем не к месту.

- Какой уж тут юмор! - вздохнул Дик. - Просто я попал в кризисную ситуацию: или женюсь, или теряю прелестную умную девушку.

Шеф уже оправился, и в голосе его зазвучал металл.

- Дик, я тебя поздравляю. Прелестная и умная - такое редкое сочетание никак нельзя упускать. Извини за пошлый штамп. Держись за нее обеими руками. Передай от всей нашей конторы самые искренние поздравления миссис Браун. Босс выделил тебе премию, дай бог каждому! Сегодня же переведу ее в Бангкок.

- Какой Бангкок?! - взорвался Дик. - Я же в Маниле, дьявол бы вас всех утащил в преисподнюю!

- Завтра будешь в Бангкоке. Ты что, газет не читал?

- Не читал, - сознался Дик. - В последние два дня мне было как-то не до развлечений.

- Ну так прочитай. За два дня - вчерашние и сегодняшние. Заказывай билеты в Бангкок, благо туда пускают без визы, и поцелуй за меня супругу в обе щечки. Когда вернетесь в Штаты, я это сделаю лично.

И он повесил трубку.

- Ты слышала, дорогая, мы летим в Таиланд. Не знаю уж, что там стряслось, но свадьбу, судя по всему, придется сыграть в самолете.

Похоже, Джейн вполне устраивало сидеть на полу. Она подогнула под себя ногу и окинула Дика странным взглядом.

- Ты хоть представляешь, кого хочешь взять в жены?

- Нет! - Дик замотал головой. - Твое прошлое меня не интересует.

- Я не о прошлом, хотя не худо бы и им поинтересоваться. Я о настоящем и будущем.

Дик сел рядом с ней на ковер.

- По-моему, ты предводительница шайки пиратов. Что-то вроде мадам Вонг, может быть, даже ее дочь. Но это меня не пугает. Просто я не могу без тебя, ты мне нужна.

- И все же ты должен знать. - Джейн побледнела, глаза ее заметались, но она тут же взяла себя в руки и открыто взглянула на Дика. - Вас приговорили - тебя и молодого Бедворта. Вы разгласили тайну и должны были умереть. Но вам обоим повезло. За такси Бедворта, когда он ехал на аэродром, гнался грузовик. За рулем был... Тот самый парень, который шел с нами в горы. Он бы раздавил такси, как яичную скорлупу, но... лопнуло переднее колесо и машина врезалась в столб. Хорошо хоть сам не пострадал. А к тебе пошла я. Помнишь, ты смеялся над забавной булавкой с шариком на конце в моих волосах? Достаточно было снять шарик, слегка уколоть и... И я не смогла. Ты был такой милый... И что-то еще меня остановило. Какое-то предчувствие. И вместо этого я... - она покраснела. - А потом мы решили: значит - судьба. И ты должен исправить дело: написать, предупредить человечество. Вот теперь и подумай: можешь ли жениться на женщине, способной на убийство?

- Все равно, - сказал Дик. - Ты мне нужна.

Они долго смотрели друг другу в глаза. Джейн первая отвела взгляд.

- Я знаю, что нужна тебе, - тихо сказала она. - И сама я как-то привязалась... Но... но...

- Дорогая, ты ведь уже решила. И у нас нет сейчас времени на долгие разговоры. Надо заказывать билеты и подобрать газеты - что там стряслось, в этом проклятом Таиланде?

Джейн согласно опустила веки. Дик легко вскочил на ноги, снял телефонную трубку. Кончив разговор, он повернулся к Джейн. В глазах его мелькнула растерянность.

- Странная вещь, малыш. Я знаю, о чем ты сейчас подумала.

Девушка подошла к нему, прижалась щекой к щеке.

- О чем же?

- Ты подумала, что у нас никогда не будет времени на долгие разговоры.

- Ну и жизнь нам предстоит! - сказала будущая миссис Браун.

...Мэри и Том, взявшись за руки, медленно брели по душным улицам Манилы. И в бурлящей разноцветной толпе, говорящей на всех языках мира, чувствовали себя как на необитаемом острове.

- Значит так, Том, - деловито наставляла Мэри. - Ты напрягись и рассмотри во всех подробностях, как я буду тибрить у отца эту картину, а потом мы как следует отрепетируем. Все должно пройти о'кэй. Понятно?

Вместо ответа Том коротко расхохотался и изумленно округлил глаза.

- Что это с тобой? - недовольно спросила Мэри.

- Да не со мной. Я про мисс Джейн и мистера Брауна. Вот умора! Представляешь, они всю жизнь будут скрывать, что умеют читать мысли друг друга. Этим их наградила синяя жидкость. Он знает все, что она о нем думает, а она - что он.

- Бедная Джейн! - сказала Мэри.