Синтез

– 5 –

Более двадцати лет назад Глен Хайден окончил Юридическую академию, защитив диплом на кафедре криминалистики. Но с криминалистикой иметь дело он не захотел. И, вообще, как он потом объяснял, оказался он на этой кафедре случайно. Юношеский азарт, подогретый детективами, постепенно сошёл на нет, и вставал конкретный вопрос о том, чем же ему лучше заниматься. Собственно говоря, при большом желании бороться с преступностью, было бы логичнее пойти после школы в Полицейскую академию. Но видимо, где-то в глубине души, неосознанно, Хайден поставил себя вне боевой деятельности и риска, а, покидая студенческую скамью, окончательно для себя решил, что он человек сугубо штатский. Немалую роль в сделанных им выводах сыграла его нынешняя жена, Натали. Через полгода свиданий, как раз к моменту получения Гленом диплома юриста, он хотел только одного – жениться, завести детей и жить для семьи. Его возлюбленной овладевали те же стремления, что и привело их в скором времени во Дворец бракосочетаний. Поистине, их союз был, и остаётся по сей день, идиллией. Глен и Натали Хайден воспитывали двух дочерей, одна из которых только что закончила школу, а вторая готовилась войти в её стены 1 сентября этого года.

Однако, полностью спокойной и размеренной жизнь Глена, во всяком случае, в том смысле, в каком он сам себе это представлял, не вышла. Конечно, ему хотелось бы работать в какой-нибудь юридической конторе, получать стабильно повышающуюся зарплату, со временем, возможно, открыть собственную фирму и радоваться жизни. Но не всё складывается так гладко, как хочется. Сразу по окончании академии работу найти ему не удалось. Точнее сказать, не получилось найти ту работу, какую он хотел, стабильную, доходную – мешала специфика его диплома. Это, конечно же, не было принципиальным фактором, специфика большой роли не играла, со временем всё бы было – диплом юриста, он и на Луне диплом. Но, как-то, через пару месяцев, после защиты, он встретил своего приятеля, сокурсника, Сурена Наиряна, и тот, будучи увлечённым политикой и, готовившийся сделать себе карьеру на этом поприще, уговорил Глена пойти с ним получать дополнительное образование, не куда-нибудь, а на факультет политологии в академию городской службы при президенте. В Городе тем временем разразился мощный политический, и, как следствие, экономический кризис (или наоборот, как кому удобней принимать). О стабильности можно было забыть, и надолго. Если где её и было искать, так это в городских, муниципальных службах. Вот тут-то Глену и сделали предложение, которое он принял, почти не раздумывая. Юрист, криминалист, политолог. Ещё два года учёбы в секретной школе и вот она стабильность!

Глен Хайден, майор Министерства Городской Безопасности направлялся домой после очередного рабочего дня. Завтра он собирался сводить младшую дочь в аквапарк, старшая дочь сегодня сдавала последний вступительный экзамен в институт. Об этом ему хотелось сейчас думать. Но почему-то это всё было вытеснено другими, никогда, за всё время работы, так остро не тревожившими его, мыслями. Обрывки фраз, сказанные сегодня заместителем директора МГБ на общем собрании, не давали ему покоя всё время по пути домой.

«Не стану вам читать прописные истины, – звучало у Хайдена в голове, – наша работа заключается в защите мирной жизни Города. Мы служим Городу, правительству, народу и избранному народом президенту». Он говорил так, словно мы принимаем присягу. «Вы должны быть лишены каких-либо политических пристрастий. Одно пристрастие у вас должно быть – пристрастие к порядку в Городе… Скоро выборы». Полгода ещё, знаю, но, всё равно, спасибо за информацию. «Ситуация крайне нестабильна». А когда она была стабильна в последнее время? «Партия «Наш Город» – оплот президента, коммунисты, либералы, социалисты, анархисты, монархисты. Ну что сказать, у каждого свой вкус, мы не вправе запрещать. «Свобода выбора – величайшее достояние демократии. Но выбор может оказаться безрассудным. Мы просто не имеем права пускать всё на самотёк. Должен быть жёсткий контроль. У народа есть права, у нас – обязанность направлять эти права на благо Города». Это он мудрёно сказал. «Если партия и её лидер способны обеспечить стабильность и процветание Города, то пусть это будет хоть партия любителей тараканьих бегов, мы будем служить Городу под их программой». Богатая фантазия, собственно, как и остроумие. Нет, ничего особенного сказано не было, одна вода. Обычное, штатное выступление. Почему меня это так заинтриговало, как будто впервые я оказался привлечённым к делу министерства. Я исправно служу Городу. В оперативную деятельность я не вовлечён. Конечно, я не герой, да мне этого и не надо. Аналитическая работа – тяжёлый кропотливый труд. Меня это устраивает, я приношу пользу и это главное. Да и кто не хочет, чтобы Город жил стабильной, спокойной и процветающей жизнью? Кто, как не я, да кто, как не мы все хотим быть уверены в завтрашнем дне? В завтрашнем дне наших детей».

Так, размышляя практически ни о чём, Глен доехал до дома. Только он вышел из машины, как его кто-то окликнул по имени. Голос был знакомым и, как оказалось, принадлежал старому приятелю Глена по академии, Сурену Наиряну. Последний раз они виделись года три назад, причём, ни где-нибудь, а в приёмной директора МГБ. Наирян тогда уже работал в администрации президента.

Они обменялись приветствиями, и Наирян предложил присесть на лавку «поболтать о том, о сём». О том, о сём они поговорили пару минут, отвечая друг другу на вопросы «Как дела?», «Как работа?», «Как жена, дети?» – «Нормально», «Ничего так», «Цветут». После Глен спросил:

– Насколько я могу предположить, нашёл ты меня не для того, чтобы поболтать «о том, о сём»?

– И да, и нет, – ответил Сурен, – а, вообще-то, поболтать. Конечно, ты офицер МГБ, я заместитель главы администрации президента. – Сурен ухмыльнулся.

– Да ты что?

– Один из пяти. Это не имеет значения, мы старые друзья-однокурсники и городскими тайнами обмениваться не будем. Это я к тому, что, вдруг ты опасаешься того, что за тобой следят?

– Думаю, если кто за мной и следит, – улыбнувшись, произнёс Хайден, – то жена из окна дома.

– Я и говорю, подозревать нас пока не в чем.

– Пока?

– Шучу я, шучу. Слышал, у вас собрание было?

– А вы хорошо информированы.

– Ну, это же не тайное совещание. К тому же массовые собрания даже в таких ведомствах, как ваше, вряд ли несут в себе стратегически важную информационную нагрузку. Скорее, это похоже на перекличку. Но, тем не менее, везде есть своё зерно и причина, по которой хотят дать ему прорасти.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Не более того, что политика – вещь хитрая и непредсказуемая, и сложно угадать, в каком месте, в какое время лучше всего оказаться.

– Сурен, ты говоришь как-то уж слишком витиевато, подготавливая меня к продолжению чего-то для меня не совсем комфортного? Каким боком это касается меня?

– Пока никаким, Глен! – Сурен рассмеялся. – Но, если ты захочешь распорядиться той информацией, которую я могу тебе изложить, и распорядишься ею грамотно, сможешь оказаться в нужном месте.

– Ты же знаешь, я никогда не играл и не собираюсь играть в такие игры. К тому же, ты сам сказал, что тайнами, и подобной информацией мы не обмениваемся.

– Я не так выразился. Не информация, а, скорее, соображения.

– Не важно. Ну, хорошо, с тобой-то всё понятно. Для чего это нужно мне? Мои интересы в политике ограничиваются просмотром утренних газет и вечерних новостей.

– И этот человек является офицером полиции, именуемой Политической, – рассмеялся Сурен.

– Я аналитик, а не политический обозреватель. Я руководствуюсь исключительно логикой и не привязан ни к чему конкретному. Не знаю, чем я могу тебе помочь.

– Скажу тебе прямо – я хочу остаться там, где я сейчас нахожусь. Четвёртый год я в администрации, год, как заместитель главы. Движение есть, и есть, куда расти. А, если что пойдет не туда – пшик.

– При смене аппарата ты можешь оказаться не при делах.

– Верно, а при кардинально новом аппарате, тем более.

– Но смена сама по себе маловероятна?

– А коммунисты?

– Это возможно? Они не пройдут.

– Все в этом мире возможно. Ты принадлежишь соответствующему городскому органу. Конкретно я предлагаю лишь оценить ситуацию. Я знаю тебя, и могу тебе довериться. А там уж сам думай. А как повлиять на процесс, я ещё не решил. И могу ли я сам?

– Неужели всё настолько плохо?

– Гораздо хуже, чем кажется. Нет никого из команды президента, кто мог бы его сменить. Мне кажется, коммунисты способны сравнять шансы. И альтернативой коммунистам вполне мог бы стать кто-нибудь из силовиков.

– Например?

– Ну, скажем, у генерального прокурора довольно-таки высокий рейтинг популярности.

– После того как он располосовал бывшего директора Департамента полиции, отправив его на пенсию – он народный герой, тут ничего не скажешь. Не стоило тому так афишировать свои коммерческие успехи. Ты помнишь, он занялся бизнесом с теми, против кого всю жизнь боролся, и составил им конкуренцию, используя связи с ними же? И забавный момент – обвинения были сняты, прокурор, казалось бы, остался не прав, а вот и нет. Именно прокурор – герой. А пенсионер угорел в своем гараже. Что-то не сошлось в балансе. Пенсионер угорел в своём гараже. Ты видел этот гараж?.. И спустили всё на тормозах. И героями остались оба!

– Эти новости ты читал в своих специальных очках? – заметил Сурен

– Это для всех прозрачно…

– Ну ладно, ладно. Так вот, – продолжал Сурен, – возвращаясь к возможным приемникам нынешнего президента из числа нынешнего аппарата власти, генеральный прокурор, по моим соображениям, кандидат № 1.

– Да? Вполне возможно. Хотя особой активности я не замечаю.

– Так ты же ограничиваешься утренними газетами и вечерними новостями. Поверь, я варюсь в этой каше. Вблизи вид совсем другой. Кандидат № 2 – руководитель администрации президента, мой непосредственный шеф. Кандидат № 3 – директор МГБ, твой шеф. Ещё мог бы быть премьер, да он уже еле двигается. Тоже интересный момент, до окончания президентского срока ещё может появиться новый премьер-министр. Да, в общем-то, и всё. И каждый из перечисленных кандидатов имеет меньше шансов, чем любой либеральный лидер многочисленных партий.

– Так что у тебя ко мне? – наконец спросил Хайден.

– Кто такой Томас Шнайдер, знаешь?

– Глава юридической компании «Центр». Остальное прилагается, как я понимаю?

– Думаю, так. Томас Шнайдер, сын Фридриха Шнайдера, генерального прокурора города, директор компании «Центр». Несколько юридических контор, лучшие адвокаты города. Ему тридцать шесть лет, диплом юриста он получил пару лет назад, папа заставил. Но, не будем вдаваться в подробности, сейчас не об этом. Месяц назад Томас вступил в партию «Наш Город» и тут же занял довольно-таки активную позицию. Сынок жаждет встать на свой путь. Вот тут начинается самое интересно и абсурдное.

– Что?

– У Томаса появилось новое увлечение романтического характера. Он положил глаз на Жанну Роллан.

– На ту самую? – удивился Хайден.

– Да, вон на ту самую, – сказал Сурен, показывая на стоящий неподалёку рекламный щит с афишей предстоящей премьеры в «Театре оперетты». – Теперь оцени. На Жанну Роллан ставят телеканалы и радиостанции, продюсерские центы и киностудии. Её это заслуга, заслуга продюсеров или ещё кого, не важно. Она востребована, её знает и любит весь Город. Более того, она дочь героя Города, генерала спецназа МГБ Филиппа Роллана. Вот такая картина. Что скажешь?

– И это всё? – Хайден пожал плечами. – Это для жёлтой прессы. Как это может быть связано с политикой? – спросил Глен.

– Я не знаю, Глен.

Приятели некоторое время смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова, после чего дружно рассмеялись.

– Такие вот дела, – хитро проговорил Сурен.

– Дела интересные, занятные дела, – улыбаясь, сказал Глен. – Извини, но мне пора. Рад был встрече. – Глен поднялся, добавив: – Сомнительные у тебя мысли, Сурен, вернее, я полагаю, идеи, назревающие на их почве. Это так?

– Ладно, Глен, забыли. – Наирян поднялся вслед за Хайденом. – Нужно их чем-то заменить. Ты согласен?

Глен улыбнулся и произнёс:

– Я обещаю подумать.