Синдикат ликвидаторов

Глава 5

Несмотря на позднюю осень, народу в кафе почему-то было полно, и Смирнову с Серёгой достался столик возле самого входа, где туда-сюда сновали люди: место, мягко сказать, непрезентабельное. В общем, место для лохов. Обычный небольшой столик с двумя обычными табуретками. У окна на широком обитом искусственной кожей диване за длинным столом утоляла голод и жажду компания развязных парней, которые, не обращая никакого внимания на остальных посетителей кафе, обсуждали какое-то дело и громко матерились.

– Видал? – кивнул Смирнов на парней. – Вот они, хозяева нынешней жизни. И если быть честным перед собой, я даже не знаю, кем бы я сам стал, случись такая заваруха в стране во времена моей молодости.

– Я думаю, что в откровенные бандиты вы бы точно не подались, – ответил ему Серёга, запивая обед яблочным соком. – Это ж обычная пехота. И пахан их, несмотря на свой авторитет, тоже пехота. А их крыша сидит в высоких кабинетах и бабло стрижёт, не чета им.

– Тут ты прав, – согласился с Серёгой Смирнов. – Настоящих денег им не видать как своих ушей. И прав ты, Серёга, в том, что всё, как ни крути, Москвой контролируется, и весь этот беспредел происходит тоже исключительно с позволения Москвы.

Засовывая рюкзак в багажник джипа, Серёга краем глаза увидел, как один из бандитов вышел из кафе и, поправляя кожаную куртку, край которой зацепился за рукоять торчавшего сзади из джинсов пистолета, отправился за угол.

– Я сейчас, – бросил Серёга уже севшему за руль Смирнову и пошёл следом за бандитом.

В этом кафе, как оказалось, туалет был на улице сразу за углом в густых зарослях тальника. Но бандит, здоровый накачанный молодой парень наверняка из спортсменов, в загаженную деревянную постройку с болтающейся на одной петле дверью не пошёл, а отливал прямо на стенку сортира.

Серёга подобрал с земли каменюку и, подкравшись к бандиту сзади, саданул его по темечку. Бандюган от такого удара мгновенно отключился и, пробороздив носом по стене деревянного сооружения, рухнул лицом в свою же, воняющую забродившим пивом пенную лужу. Из-за задравшейся куртки на Серегу смотрела вороненая рукоять пистолета.

– Нормальный ход, – буркнул Серёга, вытаскивая из-за пояса распластавшегося на пузе бандита старенький потёртый ТТ. – И обойма полная. Вот свезло так свезло. Теперь дорога будет веселей.

– Ну я всё, можно ехать – озарив Смирнова довольной улыбкой, бросил Серёга. Теперь можно и в горы. Как там у Высоцкого? Выше гор могут быть только горы?

Смирнов надавил на газ, и машина, обгоняя редкие попутные фуры, рванула по дороге в сторону его последней мечты.

– Слушай, Стас, что ты мне все время вы да вы, давай перейдём уже на ты, что ли, – предложил Смирнов. – Так ведь гораздо проще будет. Зови меня Лёха, и мне приятней, и тебе удобнее.

– Да мне по барабану, – пожал плечами Серёга. – А ты тогда меня Серёгой зови, меня так в детстве пацаны называли, а Станислав мне не нравится. Имя какое-то не наше, неродное, – соврал Серега.

– Нормальное имя – Станислав, но мне тоже пофиг. Серёга так Серёга, – протянул Серёге руку Лёха. – Вот и познакомились.

А я ведь, Серёга, в молодости по чужим карманам шустрил. Уж и ушлый был, жуть. За один заход рублей двести поднимал. Чуйка у меня на деньги была особенная, или, может, доля моя такая. Где деньги, там и я. Меня так и прозвали – Лёха Доля.

– Сидел? – уныло спросил Серёга. Похоже, весь его план со скоростью курьерского поезда летел прямиком коту под хвост. Причём коту чёрному. У судимого и отпечатки в базе ментовской имеются, а значит, зря он с этим мудаком в горы поперся, только время потерял.

– А вот представь себе, Серёга, Бог миловал. Воровать воровал, а так ни разу и не попался.

«Фуфломет, – Серёга покосился на Лёху. – Лепит мне тут горбатого, а я и уши развесил. Какой из него щипач?»

– Ты, Серёга, ствол-то под сиденье засунь и рюкзак с бабками тоже под заднее сиденье спрячь. А то ведь неровен час менты обшмонают. Сильно шмонать нас не за что, но по карманам пошарят и в багажник нос сунут, – ошарашил Лёха.

– Чего пялишься? Я ведь тебе сказал, чуйка у меня на деньги, где деньги, там и я. Или наоборот, где я, там и деньги. А ты не поверил, что ли? – Лёха прибавил газу и обогнал какой-то старенький иностранного производства микроавтобус.

– Ты, между прочим, ведь не так просто ко мне пришёл. Ты думал, это ты сам так решил. А тебя бабки в твоём рюкзаке ко мне привели. Ну, ничего, поймёшь ещё, что к чему. А мне эти деньги незачем, – предупредил Лёха начинающее подниматься в Серегиной груди беспокойство. – Не трону я ни их, ни тебя. Зачем они мне?

А Серёга, между прочим, напрягся. Видеть деньги Смирнов не мог, это точно. Насчёт ствола, тут бабка на двое сказала. Смирнов мог тоже торчащий из-за пояса у парня пистолет видеть и просто сложить дважды два. Но ухо с этим Лехой нужно держать востро и не расслабляться. Серёга на всякий случай оглянулся и проверил нет ли за ними хвоста.

– Ну так что, останавливаемся? Деньги то будешь прятать или нет? – спросил Лёха, не отрываясь от дороги.

– Тормози, – сказал Серёга. – Заодно и отольём.

Лёха снизил скорость и, вырулив на обочину, остановился и вышел из машины. Серёга достал из багажника рюкзак, сунул его под заднее сиденье и направил на Леху ствол ТТ.

– Откуда про деньги в рюкзаке узнал? – спросил Серёга. – Ты лучше не темни, на трассе сейчас пусто, закопаю тебя тут в лесочке по-тихому и дальше поеду, но уже один.

– У тебя же прав нет, – ухмыльнулся Лёха. – На чужой тачке, без прав и с мешком денег. Далеко ли ты уедешь? Назад на этой машине нельзя, там сейчас братва землю роет за того парня, что ты булыжником по макушке приложил. И вперёд далеко тоже нельзя. Впереди зима и граница. Здесь каждый друг друга, как облупленного знает, затеряться не получится. Все друг другу родня, включая ментов, и к тебе столько вопросов появится – не вывезешь. А насчёт денег я тебе уже всё объяснил. Хочешь верь, хочешь не верь – дело твоё! – пожал плечами Смирнов.

– Ладно, убедил, – Серёга сунул за пояс пистолет. – Садись за руль, поехали.

Лёха на Серёгу, похоже, совсем не обиделся и вёл себя так, как будто и не было среди них ничего.

Колеса джипа шуршали по асфальту, а Лёха снова заговорил:

– Есть у меня одна особенность, уж и не знаю, дар это или проклятие какое. Но только если я что увижу и сильно захочу это иметь, оно у меня тут же и появится. Не веришь? – он посмотрел на Серёгу. – А ты проверь. Возьми в руку что-нибудь и сожми в кулаке.

Серёга порылся в кармане, достал из него смятую купюру, повертел её перед Лехиным носом и зажал в кулаке.

– Ну, что дальше то? – спросил Серёга, глядя на свой кулак.

– А дальше, Серёга, я возвращаю тебе твою денюжку, – Лёха протянул смятую купюру.

Серёга разжал кулак и уставился на пустую ладонь.

– Это как это?

– Я ж говорю тебе, говорю, а ты все не веришь и не веришь, – рассмеялся Лёха. – Вот такой у меня дар. Или косяк. Тут как хочешь, так и думай. Я потому ни разу и не попался, что по карманам не лазил, а деньги ко мне прямо из кошельков в карман сами прыгали.

– Да ладно! – Серёга никак не мог понять разводит его Смирнов или нет?

«То, что он у меня смог из кулака деньги умыкнуть, тут да, было, ничего не скажешь. Причём сделал это Лёха на ходу, не отрываясь от баранки. А может гипноз? – покосился Серёга с опаской на Лёху. – Этого мне ещё не хватало. А что? Это то как раз всё и объясняет, и про деньги в рюкзаке, и про пистолет. Сам я ему всё и выложил, да забыл».

– Ты завязывай на мне свои фокусы отрабатывать, – нахмурился Серёга. – А лучше высади меня где-нибудь у кафе, я, пожалуй, в город вернусь. Не поеду я с тобой никуда.

– Ну, как знаешь, тебе решать, конечно, – улыбнулся Лёха. – Только вот незадача: не будет больше на этой трассе никаких кафе. Да и попуток в город тоже, пожалуй, не дождёшься. Осень, Серёга, она и есть осень. В этих краях только летом туристы туда-сюда шастают, а сейчас уже не сезон. Да и доля у тебя такая – мой дар от меня принять, иначе не пришёл бы ты ко мне. А я ведь тебя только и ждал, знал, что прийти должен, вот и дождался.

– Какой ещё дар? – обречённо буркнул Серёга.

– Да тот самый, который я тебе в нужном месте передать должен. Дар этот не может со мной уйти, и я, стало быть, уйти тоже не могу. А я ведь не железный, болит всё, и устал я, как загнанная лошадь, пора мне уже, Серёга, под дела свои чёрту жирную подвести. Я ведь заметил, что мы с тобой чем-то схожи и лицом, и телом. Вернее, телом теперь уже не очень, выболело оно у меня. А лицом точно схожи. Потому, как отойду, и машину мою заберёшь, и квартиру, и имя. Ты ведь за этим ко мне шёл? А заодно и дар заберёшь.

Серёга все не мог отделаться от мысли, что он всё ещё находится под каким-то хитрым гипнозом и, мотая головой, пытался скинуть с себя этот морок. Но морок не хотел его отпускать, и Серега, в конец вымотавшись, сдался.

«Да хрен с ним, пусть несёт чего ни попадя, до места доедем, а там видно будет», – нашёл наконец Серёга спасительную для себя ниточку и успокоился.

Дорога, несмотря на то, что приходилось ехать, преодолевая подъемы и спуски, всё время вела вверх в горы. Уже давно проехали заснеженный Семинский перевал и, спустившись с него, попали из зимы, которая обосновалась на перевале, в тёплую осень. На трассе было темно и пусто, не попадалось ни попутных, ни встречных машин, вообще никого.

Лёха сбавил скорость и свернул на проселочную дорогу, которая, петляя уходила куда-то за заросшие лиственным лесом вершины гор. Проехав по проселку ещё часа три, Лёха наконец уткнулся бампером в какое-то строение и заглушил двигатель.

– Всё, Серёга, приехали. Дальше дороги нет. Я имею в виду на машине дальше не проехать, а пешком, пожалуйста, топай и топай. Пошли в дом, переночуем, как люди, а утром своим пёхом выше в горы почапаем.

Серёга вытащил из-под заднего сиденья рюкзак с деньгами и, открыв скрипучую дверь, вошёл в жилище, в котором Лёха уже зажег стоящую на столе керосиновую лампу и что-то шурудил в чугунной буржуйке.

– Щас тепло станет, дрова есть и причём листвяк, а от него, знаешь, жар какой! Ого-го! Нары, которые слева, не занимай, это мои. Я на них всегда сплю, когда в горы ухожу, – сказал Лёха. – Эту избушку я сам и построил, когда молодой ещё совсем был. Ну и туристы или охотники какие тут иногда ночуют.

Серёга достал из большой клетчатой челночной сумки, в которых торговцы на Новосибирскую барахолку по утрам привозят товар, две банки говяжьей тушёнки, шмат обильно посыпанного чёрным перцем и чесноком сала и краюху чёрного ржаного хлеба. Этот набор продуктов они купили ещё в городе по настоянию Лёхи, который сказал, что он только с таким набором в горы и ходит.

Пока Лёха возился у печки, Серёга порезал сало, хлеб и открыл тушенку.

– Готово, что ли? – подошёл к столу Лёха. – Ну, тогда грех не выпить под такую-то закуску! – и поставил на стол литровую, с закатанной металлической крышкой банку. – Открывай, Серёга, слезу родниковую. Да не бойся, не отравлю. Это я из заначки достал. Из-под пола, вон там, в углу. Спирт это, на маральих пантах настоянный.

Серёга открыл банку, в нос шибанул запах спирта.

– Ну чё ты скривился? Наливай. Стаканы вот, на столе стоят, – подвинул Серёге свой стакан Лёха. – Ну хочешь, я первый выпью.

Лёха опрокинул стакан и, выпив за один большой глоток его содержимое, отправил в рот сало.

«Ну да, выпил, – подумал Серёга. – Тебе то так и так кранты, ты сейчас что угодно заглотишь и не подавишься».

– Ладно, – решился, наконец, Серёга. – За светлое будущее.

И так же, как и Лёха перед этим, заглотил содержимое стакана в один присест и закусил его салом.

– А ничё так, – удивился Серёга. – Хорошо пошла.

Спустя минут пять предложил опрокинуть по второй.

– А давай, нам ведь особо торопиться теперь некуда, особенно мне. А туда, – ткнул Лёха в потолок пальцем. – Говорят, опозданий не бывает.

Утро началось, к удивлению Серёги, не с похмелья. Голова была ясная, а знакомые по предыдущим Серегиным застольям ощущения отсутствовали.

– Надо же! – Серёга вышел на крылечко и ещё раз проверил свои ощущения. – Хорошая вещь эта настоечка на пантах, нужно у Лехи рецепт спросить.

– Ну и чего встал? Одевай рюкзак и пошли, – проворчал Лёха. – Тут недалеко, километра два всего, вон туда, – указал он рукой куда-то за гору, над которой поднималось утреннее солнышко.