Синдер

Глава 2

Король уехал домой в тот же день, как только его заверили в предстоящей женитьбе Ксавье, и я провёл следующие двадцать четыре часа, мечась как дурак, пытаясь подготовить нас с Джессалин к отъезду. Ксавье предложил взять с собой Пенелопу и тетю Сесиль, но Джессалин запротестовала, сказав, что не хочет никого беспокоить. Её мать и сестра, понятно, были в ярости. Они были достаточно любезны, чтобы ничего не говорить в присутствии принца, но как только он ушёл, начались обвинения и споры. Я был рад. Они все были так заняты, рыча друг на друга, что никому не пришло в голову спросить меня о дружбе с Ксавье.

Джессалин, может, и утверждала, что приносит огромную жертву, бросая свою семью, но я знал правду: она не хотела, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы смутить её или напомнить другим о её менее чем королевских корнях. Она, конечно, оставила бы и меня, если бы у неё был выбор, но Ксавье ясно дал понять, что хочет, чтобы я ехал с ними.

И вот, на следующее утро я оказался на пути во дворец в компании Ксавье, Джессалин и дюжины стражников и слуг.

И, конечно, Милтона.

Джессалин ехала в карете вместе с принцем. Он хотел прокатиться верхом, как и все мы, но она хлопнула на него глазами и сделала какое-то жеманное замечание о том, чтобы узнать друг друга получше, и он смягчился и присоединился к ней, скрывшись в экипаже, вне поля зрения, вне моей досягаемости.

Я не мог слышать их разговор, но время от времени слышал смех Джессалин. Пытался убедить себя, что ревность, которую я испытывал каждый раз, была глупой. Говорил себе, что моя растущая ненависть к ней неоправданна. И снова и снова задавался вопросом, должен ли сказать принцу, что Джессалин была не той, за кого выдавала себя.

В полдень мы остановились перекусить. Я помог двум слугам приготовить холодный обед из сыра, ветчины, печенья и свежей клубники для Ксавье и Джесс, в то время как другие мужчины ухаживали за лошадьми и ели свой собственный обед из чёрствого хлеба и сушёного мяса. Милтон наблюдал за пикником с неусыпным вниманием. Струйки слюны свисали с его тяжёлых челюстей. Я боялся, что если мы отвернёмся хотя бы на секунду, он проглотит всё за один укус.

— Я действительно должна сидеть на земле? — спросила Джессалин. — Мне бы не хотелось испортить своё платье.

Ксавье посмотрел на неё со смесью веселья и раздражения, когда она отправила меня в карету за подушками и одеялом, чтобы сохранить платье в чистоте.

Я избегал его взгляда, помогая ей устроиться. Я ненавидел, когда он видел во мне простого слугу его будущей невесты. Боялся, что посмотрю на него и увижу жалость в глазах.

— Этого достаточно, — сказала Джесс, делая руками прогоняющий жест в мою сторону. — Ты можешь идти.

Я отвернулся, чтобы уйти, но меня остановил вопрос Ксавье.

— Почему бы тебе не присоединиться к нам, Элдон? — я повернулся назад и увидел, что он жестом приглашает меня сесть рядом с ним на землю.

Это предложение застало меня врасплох. Как и выражение его лица. Зря боялся: в нём не было ни жалости, ни отвращения. Только то же самое дружелюбие, которое видел каждый раз, когда мы были вместе. Какое бы негодование я ни испытывал к своей кузине, оно стёрлось из моей памяти теплотой его улыбки и искренностью приглашения.

— О, Ксавье, — сказала Джессалин, и мне стало интересно, действительно ли я увидел раздражение на его лице, когда она произнесла его имя. — Слуга, обедающий с принцем? Это совершенно неуместно!

Он улыбнулся ей.

— Уместно — это скучно.

Это заявление заставило меня громко рассмеяться, но Джессалин только удивлённо моргнула, глядя на него.

— Напротив, я думаю, что для нас важно поддерживать приличия, когда вокруг слуги.

Улыбка медленно сползла с лица Ксавье, сменившись озадаченностью. Я знал, что он думал о нашем поцелуе, задаваясь вопросом, могла ли эта женщина, с которой он разговаривал, забыть, что сама сказала ему эти самые слова.

Как бы мне ни хотелось провести время с принцем, я не хотел, чтобы Джессалин наблюдала за нами и подслушивала. Я хотел сохранить свою дружбу с ним при себе. Я хотел держать его подальше от её цепких пальцев.

— Спасибо за приглашение, — сказал я, — но, возможно, мне следует позаботиться о Милтоне.

Я мог сказать, что он был разочарован, но Джессалин сразу же согласилась.

— Хорошая идея, Синдер. Привяжи его сзади кареты.

Я действительно отвел Милтона за карету, но не стал его привязывать. Вместо этого я снял ботинок, и мы вдвоём играли в «Принеси», пока не пришло время ехать.

Ксавье решил не возвращаться в карету. Вместо этого он велел привести свою лошадь.

— Я поеду вперёд и удостоверюсь, что в гостинице всё готово, — сказал он, жестом приглашая двух своих охранников сопровождать его. Затем повернулся ко мне. — Элдон, ты присоединишься ко мне?

— С удовольствием.

— Конечно, он с удовольствием съездит с тобой, Ксавье, — вмешалась Джессалин, — но в другой раз.

На этот раз я был уверен, что увидел вспышку раздражения в глазах Ксавье, хотя оно исчезло к тому времени, как он повернулся к ней.

— И почему это?

Она, казалось, почувствовала его нетерпение и немедленно включила режим «бедная я», наклонив голову и бросая взгляд сквозь свои длинные ресницы.

— Я не знаю никого из этих мужчин, — она жестом указала на остальных охранников. — Ты же не бросишь меня в компании незнакомцев?

— Ты думаешь, кто-нибудь из них настолько глуп, чтобы причинить тебе вред?

— Конечно, нет, — сказала она. — Просто я чувствовала бы себя намного комфортнее, если бы Синдер был здесь со мной.

Я крепко сжал в руках поводья своей лошади и наклонил голову, чтобы они не могли видеть выражение моего лица. Я ненавидел оказываться между ними не потому, что не знал, какое направление я предпочитаю, а потому, что знал — чем больше Ксавье будет давить, тем более несчастным Джесс постарается меня сделать.

Принц вздохнул.

— Хорошо, — смягчился он. — Увидимся через несколько часов.

Он повернулся, не сказав больше ни слова, и покинул нас. Милтон бежал впереди с торжествующим лаем, двое охранников следовали за ним.

Я остался наедине с Джесс и десятью незнакомыми мужчинами.

Когда принц скрылся из виду, Джессалин в одно мгновение прекратила своё представление. Она повернулась ко мне с яростью в глазах.

— Садись в карету, Синдер. Пришло время нам с тобой поговорить.

Карета была ужасной. Джессалин задёрнула шторы на единственном маленьком окне, отчего внутри стало темно и душно. Я сел напротив неё. Пространство было слишком маленьким. Я чувствовал, как гнев и негодование исходят от неё, наполняя карету, заставляя её тяжело дышать. Мне хотелось отодвинуться назад и увеличить расстояние между нами. Я подумал о том, как неудобно, должно быть, было ехать Ксавье, который был на несколько дюймов выше меня. Неудивительно, что он решил проехаться верхом вторую половину дня.

Джессалин подождала, пока мы тронемся, прежде чем заговорить. Я знал, что она надеялась, что звук колёс, дороги и лошадей помешают гвардейцам подслушать.

— Откуда ты знаешь принца? — спросила она низким голосом.

— Я встретил его в лесу.

В её глазах мелькнуло недоверие.

— Что вы делали?

Я не знал, имела ли она в виду его или меня, поэтому ответил на оба варианта.

— Я собирался на реку порыбачить, а он играл с Милтоном.

— И что? Он просто решил поговорить с тобой?

— Он спросил, может ли он пойти со мной на рыбалку.

— Принц спросил слугу, может ли он отправиться на рыбалку?

— Да.

— Почему? Какую ложь ты ему наговорил?

— Я говорил ему только правду.

Она дала мне пощечину. За все годы, что я был частью семьи моей тети, она ни разу не ударила меня, и это застало меня совершенно врасплох.

— Не лги мне!

Я приложил руку к щеке, как будто мог удержать там жало её гнева, и наслаждался её ревностью. У меня не было никакого желания успокаивать её.

— Ты-то всё знаешь о лжи, верно?

Она замерла, только ноздри раздувались.

— Может, поговорим о туфле? — спросил я. — Мы оба знаем, что она не твоя.

— Ты мне угрожаешь?

Угрожаю ли я? Я и сам не был уверен. Но она не дала мне возможности ответить.

— Подумай вот о чём, Элдон, — она никогда не называла меня так раньше, и я знал, что сейчас она сделала это только для того, чтобы напомнить мне о фамильярности принца со мной. — Если ты скажешь ему, и он тебе поверит, что тогда произойдёт?

— Он выберет новую невесту.

— Да. И меня отправят домой. И куда, по-твоему отправишься ты? — она улыбнулась мне — жестокой, злобной улыбкой, от которой кровь застыла в жилах. — Ты всё равно будешь работать на меня. И я обещаю тебе, Синдер, что проведу остаток своей жизни, превращая твою в сущий ад.

Это было правдой. Меня замутило, когда я это осознал, но она была права. Если только…

— Он может и не отослать меня.

Она рассмеялась, и если я думал, что её улыбка была жестокой, то смех был ещё хуже.

— Когда он узнает, что ты позволил этому столько продолжаться, думаешь, ты всё ещё будешь пользоваться его благосклонностью?

Это был хороший вопрос. А я буду? Или он станет винить меня за то, что я не сказал раньше?

— Ты действительно думаешь, что сможешь вечно дурачить его?

— Мне не нужно дурачить его вечно. Мы поженимся через восемь дней. После этого будет уже слишком поздно, — с самодовольным выражением лица она откинулась на спинку сиденья и скрестила руки на груди. Она думала, что победила.

Конечно, так и было. Я ненавидел это, но она была права. Я опустил голову в знак поражения.

Она постучала в бок кареты, и та замедлила ход, остановившись.

— Вылезай из моей кареты, Синдер, — сказала она. — И в твоих интересах держать свои секреты при себе.

Остаток дня прошёл в унынии. Было обжигающе жарко. Нас донимали мухи. К тому времени, когда мы добрались до гостиницы, я был потным, вонючим и загорелым. Даже сцена с Джессалин побледнела, когда я думал о блаженстве домашней еды и ночи в мягкой постели.

Если на улице было жарко, я мог только представить, как душно было внутри кареты. Я был рад видеть, что даже Джессалин не смогла выйти невредимой. Её платье было влажным и мятым. Она была угрюмой и раздражительной. И пахла не лучше, чем я.

Ксавье встретил нас у двери. Он заказал ужин в отдельной комнате в задней части дома.

— Я принёс шампанское, — сказал он, наливая не два, а три бокала. — Идеально охлаждённое. Он протянул ей бокал. — Это освежит тебя.

— Спасибо, мой принц, — сказала Джессалин, потянувшись за стаканом.

Ксавье, поддразнивая, убрал его подальше от неё.

— Ты собираешься сделать реверанс, как подобает настоящей леди?

Джессалин немедленно покраснела до корней своих потных волос.

— Мои извинения, ваше высочество, — сказала она, преклонив колено. — Пожалуйста, простите мою оплошность.

В любое другое время удивление на лице Ксавье, возможно, заставило бы меня рассмеяться, но на этот раз это только напомнило мне, что сохранение секрета Джессалин в моих собственных интересах.

— Я думаю, принц пошутил, миледи, — сказал я.

— Конечно, — сказал Ксавье, беря её за руку и поднимая на ноги. — Но мне не следовало этого делать. После такого долгого дня это было ужасно безвкусно.

Она мило улыбнулась ему, принимая шампанское.

— Спасибо, — он выжидающе наблюдал за ней, когда она сделала маленький глоток. Казалось, Джесс поняла, что он ожидает какой-то реакции, но не знала, какой. Она неуверенно улыбнулась. — Интересный вкус, — сказала она. — Я никогда не пробовала ничего подобного.

Он был явно разочарован, но ничего не сказал. Взял со стола второй стакан и предложил его мне.

— Выпей, Элдон, — сказал он. — Уверен, что ты тоже не откажешься.

Я сделал глоток и понял, почему он так внимательно наблюдал за реакцией Джессалин. Это было то же самое шампанское, которым он угощал меня на балу. Я сразу же перенесся в ту ночь ярким, игристым ощущением солнечного света на моем языке, и я сделал то, что сделал тогда — я откинул голову назад и выпил всё одним глотком.

— Это восхитительно! — сказала я, протягивая ему свой пустой стакан.

Он рассмеялся.

— Я рад, что кто-то оценил, — я не пропустил хмурый взгляд кузины, но принц, казалось, не заметил. — Хочешь ещё?

— Нет, — сказала Джессалин, отвечая за меня. — Синдеру нужно помочь мне привести себя в порядок к ужину.

Я сделал, как было велено. После этого я метался вокруг, пока она обедала с принцем. Я помог стражникам с багажом, изо всех сил стараясь проглотить несколько кусочков ужина между подъёмами и спусками по лестнице. Мне приходилось постоянно спешить в столовую, чтобы позаботиться о Джессалин, которая, казалось, не могла пропустить ни минуты, не напомнив принцу и мне о моём истинном положении.

Несмотря на всё это, я видел, как растёт недоумение принца. Я видел, как он пристально разглядывал её, и как отстранялся, пока она болтала без умолку, попеременно льстя ему и уверяя, какой замечательной женой будет.

Наконец трапеза закончилась, и Джессалин, извинившись, ушла на ночь. Ксавье встал и поцеловал ей руку. Затем, когда она направилась к двери, он повернулся ко мне.

— Посиди со мной, Элдон, — сказал он. — Помоги мне допить это шампанское.

Его приглашение заставило меня ухмыльнуться.

— Я бы с удовольствием.

Но, конечно, Джессалин не могла оставить меня с ним.

— Я боюсь, что Синдер мне нужен.

— Я думал, ты собираешься спать, — сказал Ксавье, приподнимая брови. — Конечно, с этим тебе не нужна помощь Элдона.

Это предложение заставило нас с Джесс покраснеть.

— Конечно, нет, — сказала Джессалин. — Но сначала я хочу принять ванну. Мне нужен Синдер, чтобы натаскать воду.

— Я уверен, что кто-нибудь из гостиницы сможет помочь.

Она расправила плечи и с вызовом откинула волосы назад.

— Я не позволю посторонним входить в мою комнату.

Выражение лица Ксавье стало скептическим. Он слегка откинулся на стуле, видимо, раздумывая, сдаваться или нет.

— Сир? — придвинувшись к нему поближе и повернувшись спиной к Джессалин, я смог создать у нас иллюзию уединения. Понизил голос, надеясь, что она не сможет услышать. — Я найду тебя позже.

На его лице расцвела широкая и красивая улыбка.

— Я бы хотел этого, — сказал он, подражая моему приглушённому тону.

То, что я при этом увидел в его глазах, заставило мои щёки покраснеть, а сердце подпрыгнуть. Это не было романтичным или наводящим на размышления. Просто искренность его желания увидеть меня и провести со мной время. И это заставляло меня страдать так, что это было и волнующе, и душераздирающе.

Он был ветром, и я бы поймал любую его частичку, до которой смог бы дотянуться.

— Кем ты себя возомнил? — Джессалин набросилась на меня, как только мы остались одни в её комнате. — Пьёшь с ним шампанское! Сидишь за столом, как будто вы равные!

— Он пригласил меня.

— Это выглядит жалко! — она практически выплюнула это слово в меня. — Здесь, на дороге, где вокруг только стража, он может относиться к тебе как к другу, но как только мы окажемся во дворце, он забудет тебя. А потом я отправлю тебя домой.

Её слова задели, потому что был шанс, что она права. Во дворце у него, вероятно, были и другие друзья — мужчины, которые действительно были ему равны во всех отношениях. Но не было смысла беспокоиться об этом, и ещё меньше смысла спорить.

Я проигнорировал всё, что она сказала после этого. Я не высовывался и делал свою работу. Она продолжала ругаться, бросая в меня колкости, говоря, что я дурак, что я ничто. Я не произнёс ни слова, и в конце концов она перестала меня подначивать.

Когда ванна была готова, и я убрал ведра, то пожелал ей спокойной ночи и повернулся, чтобы уйти.

— Я не говорила, что ты можешь уйти! Я не позволю тебе сбежать, чтобы рассказывать

принцу обо мне лживые байки!

Моя хватка на дверной ручке усилилась до побелевших костяшек пальцев.

— Я знаю своё место, — сказал я сквозь стиснутые зубы. — Сегодня в карете ты всё совершенно ясно изложила.

— Я всё ещё не доверяю тебе.

— Похоже, я мало что могу с этим поделать.

— Я могу приказать тебе остаться.

Моему терпению пришёл конец. Да, я работал на неё, но я ей не принадлежал. Я повернулся к ней лицом.

— Я ухожу, — сказал я. — Давай, кричи. Пусть вся чёртова гостиница услышит, как ты бесишься. Ты действительно думаешь, что это поможет? И как думаешь, мнение принца о тебе улучшится?

Она открыла рот, чтобы заговорить, но не издала ни звука. Казалось, я наконец-то лишил её дара речи. И когда уходил, изо всех сил старался не злорадствовать.

Я долго стоял у двери Ксавье, желая, чтобы сердце перестало бешено колотиться. Набирался храбрости, чтобы постучать.

Дверь открылась прежде, чем я решился.

— Элдон, что ты делаешь, стоя в коридоре? Входи, ради всего святого! — он взял меня за руку и втащил внутрь, закрыв за мной дверь. — Боюсь, я допил шампанское без тебя. Знаю, это грубо, но мне показалось, что это лучший способ убить время.

— Всё в порядке, — ответил я. — Я всё равно не привык много пить.

— Она наконец отпустила тебя?

Не совсем так, но мне казалось, что не стоит вдаваться в подробности.

— Думаю, она пошла спать.

Он покачал головой, отворачиваясь от меня, как будто ему было невыносимо смотреть мне в лицо.

— Ты думаешь, я сошёл с ума?

— С чего бы мне так думать?

— Что женюсь на ней?

— Эм, нет. Просто… — я действительно не был уверен, как закончить своё предложение. Введён в заблуждение? Верный пёс привёл его в нужный дом, но не к той женщине?

— Да? — он подтолкнул. — Продолжай. Скажи мне, что думаешь.

Что именно я мог сказать?

— Я думаю, что бы ни случилось на балу, это должно было произвести сильное впечатление.

— Да. Это было невероятно, — нежность воспоминаний сделала его голос мягким. — Я хотел бы рассказать тебе о той ночи, чтобы ты понял.

Конечно, я уже знал всё о той ночи, но идея услышать это с его точки зрения меня заинтриговала.

— А почему бы и нет?

— Просто это кажется таким безумием. Это было… — он покачал головой. — Это было похоже на волшебство.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь.

— Ты не веришь в магию.

Он неохотно рассмеялся.

— Я знаю, — он откинул волосы со лба и вздохнул. — Но в ней было что-то такое. Что-то знакомое. Как будто я уже знал её.

Его слова, казалось, согрели меня изнутри. Это было волшебно.

— Я поцеловал её, — он искоса взглянул на меня, как будто ожидал, что я не одобрю.

— И?

— Это не было похоже ни на что другое, что я когда-либо испытывал. Будто возвращение домой. Это было… — он покачал головой. — Я не могу это описать.

Но мне не нужно было, чтобы он описывал это. Я вспомнил его вкус, ощущение его губ на моих, напряжённость его рук вокруг меня, тихий стон, который он издал, когда мы поцеловались.

— Это было потрясающе.

— Прошу прощения?

Его слова вывели меня из задумчивости. Он уставился на меня с удивлённым весельем.

— О, — я был так потерян в воспоминаниях о той ночи. Я вообще не собирался говорить. — Мне жаль. Я не хотел быть самонадеянным, просто попытался подобрать нужное слово.

Он покачал головой.

— Не извиняйся, Элдон. Ты прав. Всё в ту ночь было потрясающим, — он полез в свою сумку, вытащил туфлю и показал её мне. Она выглядела не слишком привлекательно, истрепавшись. — Я был в восторге, когда нашёл это. С этим и Милтоном я был уверен, что найду её.

Услышав своё имя, Милтон поднялся со своего места у камина. Он подошёл к хозяину, виляя хвостом.

Ксавье протянул ему туфлю.

— Милтон: найди.

Милтон взял туфлю в рот, подошёл ко мне и бросил туфлю к ногам.

Ксавье в явном замешательстве покачал головой.

— Может быть, он всё-таки не такой уж хороший следопыт.

— Ну, — сказал я дрожащим голосом, — он привёл тебя к нашему дому.

— К твоей кузине на выданье! — его тон был беззаботным, и всё же я знал, что ему больно.

— Ты не хочешь на ней жениться?

— Я хочу жениться на девушке, с которой я танцевал, — он снова покачал головой. — Девушке, которую поцеловал.

— Ты не веришь, что Джессалин — это та девушка?

Он застонал от разочарования.

— Я не знаю. Наверное, так оно и должно быть. Милтон привёл меня к ней. Она подходящего роста. Её волосы такие, какими я их помню. Её лицо… Ну, освещение в бальном зале было плохим, а я уже танцевал с более чем дюжиной девушек и, признаюсь, выпил бокал или два шампанского. Должно быть, это она. И всё же…

— И всё же? — спросил я, когда понял, что он не собирается продолжать.

— Я думал, что когда я увижу её, это будет так же волшебно, как и на балу. Что я узнаю её сразу, как будто удар молнии.

— Но этого не произошло.

— Даже близко нет.

Он сел на единственный стул в комнате, положил локти на колени и обхватил голову руками. Я никогда не видел его таким подавленным.

Я должен был сказать ему правду. Что бы Джессалин ни сказала мне в карете, это не имело значения. Я больше не мог ему лгать. Я был в ужасе — сердце болезненно колотилось в груди, а ладони начали потеть, — но я знал, что поступаю правильно.

— Сир? — мой голос дрогнул. — Что, если я скажу тебе, что ты прав? Джессалин не та девушка, которая тебе нужна.

Он посмотрел на меня, его глаза светились надеждой.

— Ты знаешь, кто она?

«Я знаю», — вот, что я пытался сказать, но слова не выходили. Он выжидающе смотрел на меня, и я заставил себя кивнуть.

— Продолжай.

— Это прозвучит безумно, но…

— Ради всего святого, Элдон, скажи мне!

Я глубоко вздохнул.

— Это был я. Я отдал рыбку, которую ты мне оставил, ведьме, и она превратила меня на одну ночь в девушку, чтобы у меня был шанс попрощаться.

Мои слова, казалось, эхом отозвались в тишине. Сначала он был удивлен, но это быстро сменилось замешательством, а затем его глаза посуровели так, как я никогда раньше не видел.

— Я полагаю, ты думаешь, что это смешно, — сказал он, вставая и отворачиваясь от меня. — Тебе легко шутить. Это не твоя жизнь.

Он мне не поверил. Конечно, нет. Зачем ему это? Это совершенно абсурдно.

Я открыл рот, чтобы заговорить. Я мог бы убедить его. Мог бы рассказать о том вечере, и о танцах, и о нашем разговоре. Это всё, что для этого потребуется.

Но потом я подумал о том, что будет, когда он мне поверит.

Он не мог жениться на мне. Девушка, по которой он так тосковал, всё равно недоступна. Джессалин была права в одном: если он решит не жениться на ней, нас обоих, скорее всего, отошлют, и он навсегда окажется вне моей досягаемости. Я никогда больше его не увижу. От этой мысли у меня перехватило дыхание.

Я не мог оставить его сейчас.

Если бы он женился на Джесс, я бы, по крайней мере, был с ним. У меня всё ещё была бы его дружба. Моя временная решимость сказать ему правду умерла в моей груди. Быть с ним в любом качестве было для меня важнее.

— Извините, сир, — сказал я, намеренно используя титул вместо его имени. — Я не должен легкомысленно относиться к ситуации. Я всего лишь пытался вас рассмешить.

Он сделал глубокий вдох и торопливо выдохнул. Его плечи опустились, и когда он повернулся ко мне, он почти улыбался.

— Не называй меня «сир».

— Да, сир.

Он смущённо рассмеялся.

— Ты же не передашь ей то, что я сказал?

Он мог бы приказать мне не говорить об этом. Вместо этого просит молчать. Просит меня сохранить его тайну, как будто мы равны. Просит как мой друг.

— Я бы никогда не предал тебя, — я задавался вопросом, слышал ли он мою любовь к нему в этих нескольких словах.

Он пересёк комнату, положил руку мне на плечо и посмотрел в глаза.

— Ты хороший друг, Элдон, — сказал он. — Стоит жениться на твоей кузине, чтобы держать тебя рядом.

Я наклонил голову, чтобы он не увидел, как подействовали его слова. Не знаю, было ли чувство, поднимающееся в моей груди, радостью или болью, смеяться мне или плакать. Глаза болели от непролитых слёз, и я крепко зажмурился, пытаясь сдержать их.

Стоило увидеть её замужем за ним, если это позволит мне такие моменты, как этот.

Мы прибыли во дворец на следующий день. Джессалин и я были распределены по комнатам. Я был удивлён, обнаружив, что моя комната находилась не в помещении для прислуги, как ожидал, а в главном крыле. Они были огромными и роскошными. Занавески были бархатными, а простыни — шёлковыми. Роскошно до крайности. Джессалин сильно возмущалась, когда узнала, в основном потому, что я был ближе к Ксавье, чем она. Я знал, что это её бесконечно раздражает. Все мои скромные пожитки заполняли только один ящик массивного шкафа. И я чувствовал себя совершенно не в своей тарелке.

Предположение, что у принца были сверстники-друзья во дворце, быстро развеялось. Правда, была большая группа молодых мужчин и женщин, которые пытались следовать за ним и привлекать его внимание, но ему чаще всего удавалось избегать их.

— Они мне не друзья, — сказал он мне, когда я назвал их таковыми. — Каждый из них бросил бы меня волкам через минуту, если бы я не был сыном своего отца.

Со своей стороны, Ксавье, казалось, смирился с женитьбой. Он проводил большую часть своего времени с Джессалин, планируя свадьбу.

Решимость Джессалин держать меня подальше от принца была сильнее, чем когда-либо. Она занимала меня с рассвета до заката. Посылала с поручениями, которые заставляли меня бегать из одного конца дворца в другой. Посылала в город, иногда по три раза в день. Посылала слуг найти меня и отдать распоряжения. Несколько раз мне приказывали отменить то, на что я только что потратил всё утро. В её инструкциях не было ни толку, ни смысла, кроме одного: держать меня подальше от Ксавье. И в этом она преуспела, по крайней мере, на несколько дней.

Поздно вечером на четвёртый день я вернулся из города с новой шалью, которую заказала Джессалин, как раз когда они с Ксавье заканчивали ужин.

— Это абсолютно неправильный размер, — заявила она. — И я специально просила зелёный цвет, а не синий. Немедленно забери её обратно.

Я её почти не слышал. Не мог оторвать глаз от принца.

Он улыбался мне той яркой заразительной улыбкой, которая заставляла чувствовать, что я могу летать.

— Я рад наконец-то увидеть тебя, Элдон. Как у тебя дела?

«Я скучал по твоему лицу, твоему голосу и нашей послеобеденной рыбалке. Скучал по твоему смеху. Я бы всё отдал, чтобы ты был только моим, хотя бы на час».

Но я не мог сказать ничего из этого. Вместо этого глубоко вздохнул.

— Я в порядке, сир. Спасибо, что спросили. Рад вас видеть.

Он игриво нахмурился, глядя на меня.

— Не называй меня «сир»!

— Да, сир.

Уголок его рта дернулся в усмешке.

— Ты хорошо выглядишь.

— Спасибо, сир. Ксавье. Как и вы, — хотя это была ложь. Он вообще неважно выглядел. Улыбка, которую он мне подарил, казалась искренней, но та, которую он адресовал к Джессалин — фальшивой. Я видел сомнения из-за предстоящего брака в напряжении его плеч и тёмных кругах под глазами.

Он был явно несчастен.

— Синдер, — сказала Джессалин, засовывая шаль обратно мне в руки, — это неприемлемо. Забери это обратно сейчас же. Скажи швее, что я не потерплю дрянной работы. Если она не сможет сделать то, что мне нужно, закажу в другом месте.

Видела ли она, как принц нахмурился, глядя на неё? Видела ли она, как его лицо потемнело от неодобрения?

— Конечно, это может подождать до утра, — сказал он.

— Я собиралась надеть это на вечеринку по случаю помолвки послезавтра, — покачала она головой. — Она сама виновата в том, что всё неправильно поняла.

И поэтому я отправился обратно в город, чтобы сообщить бедной швее, что моя двоюродная сестра изменила своё мнение как о размере, так и о цвете, но была слишком самонадеянна, чтобы признать это.

На следующий день у меня был план. Я хорошо спланировал свои задачи. Я всё рассчитал идеально. Взял новую шаль пораньше, но подождал, пока закончится ужин принца с Джессалин, чтобы вручить её. Тихонько вошёл в дверь столовой. Они разговаривали, и ни один из них, казалось, не замечал меня.

— Я не могу поверить, что они подали нам рыбу, — пожаловалась Джессалин.

Ксавье моргнул, глядя на неё, явно пытаясь сохранить выражение вежливого интереса.

— Я просил об этом, — сказал он. — У меня сложилось впечатление, что тебе бы это понравилось.

— Конечно нет. Твой отец прав. Это крестьянская еда.

— Но я думал, тебе нравится рыбачить? — сказал он. — На балу ты сказала…

— Я получил твою новую шаль, — сказал я, делая шаг вперёд и прерывая губительный разговор. Джессалин посмотрела на меня с явным раздражением. А Ксавье?

Он снова улыбнулся мне, как и накануне. Казалось, он согрел меня до кончиков пальцев ног.

— Два дня подряд, Элдон, — сказал он. — Мы могли бы сделать это привычкой.

Джессалин выхватила шаль из моих рук и осмотрела её.

— Я полагаю, эта подойдёт.

— Думаю, это прекрасно, — сказал ей Ксавье. — Цвет тебе идёт.

Она захлопала на него глазами, жеманно улыбаясь. Я представил, как вырываю волосы из её хорошенькой головки.

— Спасибо тебе, Ксавье.

Он вздрогнул, когда она произнесла его имя, хотя и скрыл это, вытирая лицо салфеткой.

— Хорошо, — сказал он, откладывая салфетку и отодвигая свой стул. — Думаю, я пожелаю тебе спокойной ночи.

Он встал, Джессалин протянула ему руку, он взял её и покорно поцеловал тыльную сторону. Затем повернулся ко мне.

— Элдон, ты не присоединишься ко мне, чтобы выпить?

Я постарался сохранить нейтральное выражение лица, чтобы Джессалин не увидела моего счастья и не попыталась помешать мне. Но это было то, на что я надеялся. Именно по этой причине так тщательно спланировал свой день, чтобы после ужина точно найти его. Надеялся, что у нас будет несколько минут, чтобы провести их вместе.

— Я бы с удовольствием… — начал я говорить. Но, конечно, Джессалин прервала меня.

— Он не может, — сказала она. — Мне нужно, чтобы он приготовил мне ванну.

Она всё ещё сидела за столом, и когда Ксавье повернулся к ней лицом, я увидела, как мало у него осталось терпения для неё.

— Я уверен, что кто-то ещё может тебе помочь.

— Ты знаешь, как я отношусь к тому, чтобы впускать незнакомцев в свою комнату.

— Теперь это твой дом, — сказал он. — Они не незнакомцы. Они слуги, и им платят за то, чтобы они прислуживали.

— Я не знаю, кого просить…

— Найди. Кто-то. Ещё.

— Да, но Синдер — мой слуга.

Он стиснул зубы. Он глубоко вздохнул и сказал со спокойствием едва сдерживаемой ярости:

— Он больше, чем твой слуга. Он твой двоюродный брат. И он мой друг.

— Наверняка у тебя есть другие друзья…

Наверное, реакция Ксавье не была бы такой внезапной и такой сильной, даже если бы она дала ему пощёчину. Он выпрямился во весь рост и посмотрел на неё сверху вниз с презрением.

— Я твой будущий муж, — сказал он ледяным голосом. — Более того, я твой принц. Я хотел бы провести час или два с твоим слугой. Неужели я прошу слишком многого? Это тебе ничего не будет стоить. Неужели ты действительно не можешь удовлетворить мою такую простую просьбу?

Она уставилась на него широко раскрытыми глазами, понимая, что рискнула и проиграла, зайдя слишком далеко. Я видел, как она перебирает варианты, пытаясь решить, как успокоить его. Но что бы она ни собиралась делать, ему было неинтересно это слышать.

— За мной, Элдон.

Это была не просьба. Это был приказ. Возможно, первый, что он мне отдал. У меня не было выбора, кроме как последовать за ним. Он был рекой, а я — листом, пойманным его течением. Я позволил ему вынести меня за дверь и дальше по коридору.

Подальше от Джессалин.

Его гнев быстро угас, как только мы оказались в холле. Он тяжело вздохнул.

— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, — сказал он. — Мне жаль, что ты вовлечён в это.

— Это не твоя вина.

— Такое чувство, что так оно и есть. Вся эта чёртова неразбериха из-за меня.

— Я мог бы сказать то же самое о себе, — сказал я. Или Джессалин.

— Я скучал по тебе.

Это не было сентиментально. Это не было застенчиво. Это было сказано с той же небрежной искренностью, с какой он мог бы сказать: «Небо голубое» или «Солнце яркое». Не было ни смущения, ни извинений. Всего лишь простая констатация факта.

— Я тоже скучал по тебе.

Но я знал, что мне не удалось сказать это так же небрежно, как ему.

Мы дошли до его комнаты, и он провёл меня внутрь. Милтон с воем спрыгнул с кровати и бросился на меня. Его массивные передние лапы опустились мне на грудь, и я привалился спиной к двери, когда он попытался лизнуть меня в лицо.

— Милтон, прочь! — Ксавье выругался.

Милтон вздохнул и покорно опустился на все четыре лапы. В награду я почесал его за ушами.

— Я думаю, он тоже скучал по тебе, — сказал Ксавье, снимая смокинг и бросая его на кровать. Он указал на роскошное кресло у двери. — Присаживайся. Расслабься.

Я последовал первому приказу и попытался выполнить второй. Кресло было глубоким и мягким, и я почти мог бы уснуть в нём. Милтон повернулся и исчез за дверью, которая, должно быть, была шкафом Ксавье.

— Надо было принести шампанского, — сказал Ксавье. — Или вина.

— Всё в порядке. Обычно я не пью.

— Ты продолжаешь это повторять. И я намерен изменить это, — он провёл руками по волосам и нахмурился. — Честно говоря, я бы с удовольствием напился, чтобы забыть об этом предстоящем браке, хотя бы на одну ночь.

Я не был уверен, что в мире достаточно алкоголя для этого, но не ответил. Похоже, он был не в настроении для шуток.

Милтон вышел из шкафа, держа что-то во рту. Он выглядел довольно решительным, даже для собаки. Он подошёл прямо ко мне и бросил свой приз мне на колени.

Это была туфелька.

— Милтон, — выругался Ксавье с явным раздражением. — Что это с тобой и этой туфлей?

Милтон склонил голову набок, глядя на своего хозяина, как бы говоря: «Что ты имеешь в виду?».

— О, эта чёртова штука! — Ксавье выругался, отвернулся и обхватил голову руками. — Если бы я не нашел её, я бы не попал в эту передрягу.

— Ты бы всё равно женился.

Он вздохнул и провёл руками по лицу.

— Полагаю, ты прав, но, по крайней мере, это была бы девушка по моему выбору. Но теперь…

— Ты всё ещё сомневаешься, что она та самая девушка.

Он наклонился и взял у меня туфлю, уставившись на неё так, словно в ней был ответ.

— Я не просто «сомневаюсь», Элдон. Я знаю. Всё в ней неправильно: то, как она смеется, и то, как она пытается мне польстить, как хлопает ресницами, и то, что она говорит, и то, как она… — он резко замолчал, и я понял, что было что-то ещё.

— Да? — подсказал я. — И что ещё?

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Его щёки покраснели.

— Её вкус, — сказал он тихим голосом. — Я знаю, это звучит грубо, но я поцеловал её. Я хотел посмотреть, будет ли хоть это похоже на то, что было той ночью.

— И это не было?

— Нет. Даже близко нет.

Я не знал, что сказать. Все вопросы, которые мучили меня с того дня, как Джессалин сунула ногу в туфлю, кружились в голове. Должен ли я попытаться ещё раз сказать ему об этом? Поверит ли он мне? В любом случае, что хорошего это может принести?

— Чёрт побери всё это, — выругался он в отчаянии, откидываясь на спинку кровати. Он снова уставился на туфлю в своей руке. — Как это могло случиться, Элдон? Как всё могло пойти так неправильно? — он сел и направил туфлю на меня. — Она побежала, как будто за ней гнался сам дьявол. Я выскочил за дверь и нашёл это. Я отдал её Милтону, — он посмотрел на пса, который уставился на него с едва скрываемым отвращением. — Он считается лучшей ищейкой в королевстве. И подал все признаки того, что у него есть след, но… — он остановился, безнадёжно уставившись на туфлю. — Он привёл меня прямо к твоему дому, Элдон. Прямо к Джессалин.

Нет, не к Джессалин. Ко мне. Но как я мог сказать ему это?

— Милтон, иди сюда.

Милтон послушно пошёл к своему хозяину.

Ксавье протянул ему туфлю.

— Милтон, ищи.

Милтон фыркнул. Он взял туфлю своими тяжёлыми, влажными челюстями. Прошёлся по комнате… и бросил промокшую штуку мне на колени, затем обратил свой скорбный собачий взгляд на принца.

— Каждый раз! — сказал Ксавье, горько рассмеявшись. — Каждый раз он ведёт меня прямо к тебе! В этом нет никакого смысла! Это как если бы… — он остановился, выражение его лица сменилось с растерянного на задумчивое. — Как будто…

Он уставился на меня, погружённый в свои мысли.

— Прямо к тебе, — повторил он.

Моё сердце бешено забилось. Мои ладони внезапно стали влажными. Он встал, уставившись на меня, его глаза были полны удивления. У меня пересохло во рту.

— Твои глаза, — сказал он едва слышным шёпотом.

Я опустил голову, внезапно не в силах выдержать тяжесть его пристального взгляда. Не знаю, хотел ли я, чтобы он узнал правду, или нет. Я ненавидел лгать ему, но если бы он знал, что Джессалин не тот человек, он бы отказался жениться на ней. Он бы выбрал другую невесту, и я бы его потерял.

— Посмотри на меня, — сказал он, отдавая мне приказ во второй раз за этот вечер. Потребовалась вся моя воля, чтобы подчиниться. Его напряжённость приводила в замешательство. Я не мог думать. Едва мог дышать. Он подошёл к креслу и протянул мне руку. — Потанцуй со мной.

Мне пришлось заставить себя заговорить.

— Сир? — мой голос звучал совсем не так, как надо. Слишком хриплый и слишком дрожащий.

— Ты слышал меня, — сказал он. — Потанцуй со мной.

Я встал, хотя колени дрожали. Он взял мою правую руку в свою левую. Обнял меня за талию. Моё сердце бешено забилось, когда я снова оказался так близко к нему.

— Готов?

— Нет.

— Ты готов, — сказал он. — Сейчас.

Он начал танцевать. Это должно было быть легко. Он был лидером. Мне оставалось только следовать за ним. Но я потерпел неудачу. Первый шаг мне удалось подделать. На второй я пошёл не в ту сторону, но быстро исправился. На третий я пошёл вперед, когда должен был сделать шаг назад, и мы столкнулись.

— Ещё раз, — сказал он, но я потерял всякое подобие грации. Как только он снова начал двигаться, я споткнулся и чуть не упал, наступив при этом ему на ногу.

— Элдон, что ты делаешь?

— Я не умею танцевать.

Всего несколько слов, но перемена, которую они в нем вызвали, была глубокой. Он был потрясён и обижен.

— Но… — он отпустил меня, отступив на шаг, явно смущённый. — Этого не может быть.

Я не знал, что сказать, и смотрел, как он из растерянного превратился в побеждённого, его глаза потемнели, плечи поникли.

— Сир?

— Перестань меня так называть!

— Ксавье… — но прежде чем я смог сказать что-то ещё, он отмахнулся от моих слов.

— Прости, — сказал он, отворачиваясь от меня. — Я вёл себя как дурак. Не знаю, о чём я думал.

Но я знал, о чём он думал, и, что бесило, он был прав. Однажды я пытался сказать ему об этом, но он мне не поверил. Я всё ещё не знал, чего я должен добиться, убедив его в правде, но мне было ненавистно видеть его таким потерянным. Я хотел прикоснуться к нему. Страстно желал снова потанцевать с ним, даже если бы это означало спотыкаться о собственные ноги. Я хотел, чтобы он посмотрел на меня с этим ярким, изумлённым выражением.

— Это было волшебство, — сказал я.

Это был едва слышный шёпот. Просто чудо, что он услышал меня.

Он повернулся, широко раскрыв глаза.

— Это то, что она сказала, когда я похвалил её танец.

— Я знаю.

Он не ответил, но я мог сказать, что он снова обдумывал это, прокручивая в голове ту ночь, пытаясь решить, возможно ли это. Он подошёл ближе. Положил палец мне под подбородок и откинул мою голову назад, заставляя встретиться с ним взглядом. Опустил другую руку на поясницу, чтобы притянуть меня ближе.

— Может ли это быть?

Да! Мне хотелось плакать. Да, это может быть, и так и было! Но прежде чем я успел ответить, он поцеловал меня.

Его губы были мягкими. Его прикосновение было лёгким. Всё было так же, как и на танцполе — мои ноги дрожали и подкашивались, нежность его руки на моей спине. Уверенность в том, что я всё ещё стою только потому, что он поддерживает меня. Я обнял его за шею и открылся ему навстречу. Его язык коснулся моих губ, пробуя — пробуя на вкус, — и я всхлипнул. Он застонал в ответ, обнимая меня обеими руками, крепко прижимая к себе, целуя всё глубже.

Так и должно было быть — грудь к груди, не со странным ощущением грудей, прижатых между нами, а как два мужчины, пах к паху, доказательство его возбуждения рядом с моим. Когда он отстранился, чтобы посмотреть на меня, его глаза были полны удивления.

— Это ты!

— Я пытался тебе сказать. Я только хотел снова увидеть тебя. Скучал по тебе в тот день в лесу, и просто хотел попрощаться, — слова вырывались из меня, перекатываясь друг через друга в спешке, чтобы наконец освободиться. — Ведьма сотворила заклинание, но я никогда не хотел, чтобы всё это произошло. Я никогда не ожидал, что ты выберешь меня. Просто хотел один танец. Не хотел расставаться, не увидев тебя в последний раз. И вот я пошёл на бал, и мы танцевали, и всё было так прекрасно, но потом чары рассеялись, и мне пришлось уйти в такой спешке, и я потерял туфлю. А потом ты появился на следующий день с Милтоном, и я понятия не имел, что делать.

— Почему ты мне не сказал?

— Я пытался, той ночью в гостинице, но ты мне не поверил. И я так волновался, что ты отошлёшь меня. Я не вынесу, если ты отошлёшь меня, Ксавье. Пожалуйста, позволь мне остаться…

Он поцеловал меня, прервав мою затаённую мольбу. Не было никаких колебаний. Только срочность. Его поцелуй был требованием. Приказом. Его пальцы нащупали пуговицы на моей рубашке, а затем на поясе. Он толкнул меня на кровать. Часть меня беспокоилась, что то, что сейчас произойдёт, только сделает больнее, когда я его потеряю, но сил сопротивляться ему не было. Я был ошеломлён, как это часто бывало в его присутствии, одной лишь силой его воли, толкающей меня вперёд, несущей туда, где он хотел, чтобы я был. Возможно было только цепляться за него и верить, что он благополучно доставит меня на другую сторону. Я потерялся в нём — в его весе на мне, в его вкусе, в звуках, которые он издавал, в мягкости его губ и настойчивости его рук.

Господи, его руки.

Они, казалось, были повсюду, прикасаясь и дразня, и как раз в тот момент, когда я думал, что удовольствие наверняка достигнет пика и погаснет, он переключал своё внимание, прикасался в каком-то новом месте, зажигал во мне какую-то ещё неизвестную искру желания, раздувая её в пламя, разжигая в дикий огонь, который сжигал меня и поглощал.

Когда всё закончилось, мы лежали измученные и бездыханные, липкая влага нашего удовольствия остывала между нами. Его руки крепко обнимали меня, его лицо уткнулось мне в шею. Я был рад, что он не мог видеть влагу на моих щеках.

— Элдон, — прошептал он, — что, чёрт возьми, мы будем делать?