Симбиоз

Глава 25

Целую неделю в доме Питера не прекращалось торжество. Ему удалось захватить главные телевизионные и радиостанции, провести бессчетное количество демонстраций в разных городах, и мысль, что всем людям на планете отныне известно о существовании симбионтов, не давала мне покоя. Ее невозможно было просто выбросить из головы, потому что на обедах, на улице и в коридорах изо дня в день обсуждали именно ее. Я участвовала и поднимала бокалы вместе со всеми, практически не притворяясь. Меня, как и остальных, одолевало приятное волнение: никто больше не посмеет обвинить меня в умопомешательстве. Никому больше не придется лгать.

Роль почетной гостьи я освоила очень быстро и вскоре начала забывать, что вовсе не собиралась задерживаться здесь надолго. Мне нравилось общаться с новичками, за плечами у которых не было политических интриг и войн и чье мнение о симбиозе еще не сложилось окончательно. С такими же, какой продолжала считать себя я, упрямо не замечая, что давно потеряла право относиться к числу неискушенных, потому что слишком много знала и уже выбрала сторону. Я наслаждалась интуитивным пониманием, царившим вокруг, а вечерами взахлеб рассказывала Франциско, с кем успела познакомиться и кого можно было смело отправлять к Бенедикту ввиду их кротости и резко отрицательного отношения к вооруженным конфликтам. Он улыбался в ответ, но твердо отказывался. Потеря камня многих в группе настроила на изолированность, и брать пополнение без согласия товарищей Бенедикт не решался.

Сам Франциско тоже был доволен. Его вторая встреча с Нари, как я и предсказывала, увенчалась успехом. Теперь он через день связывался с ним и с еще одним человеком, имеющим отношение к заветному Министерству обороны, и в какой-то момент мне даже почудилось, что происходящее – лишь искусная иллюзия, настолько удачно вдруг пошли дела. Дом в Гренландии оказался гораздо приветливее, чем я нашла его первоначально: он явно не считался основным убежищем Питера, и кроме ответственного за юных симбионтов Эрика здесь редко появлялись его приближенные. Мне больше не доводилось сталкиваться с Самантой, я ни разу не видела Маркуса, да и сам Питер крайне редко навещал этот отдаленный уголок. Рене исправно отправляла мне на электронную почту отчеты, как они с отцом себя чувствуют и чем занимаются – его отпустили день в день, как обещал Нари, и он сразу последовал за младшей дочерью и перебрался к дяде Джеку. Ссора с Аббадоном, такая важная для меня и почти наверняка ничего не значившая для него, была навсегда закрыта. Умиротворенная, я неизменно просыпалась с улыбкой на губах, чего не было очень давно. Просыпалась до тех пор, пока очередное утро не напомнило мне, что радоваться еще слишком рано.

- Андреа, поможешь с выбором платья?

- Да, сейчас, - Клер подняла меня раньше обычного, и я, зевая, выползла в коридор. – Сегодня опять что-то намечается?

- Нет, просто… - она смутилась, затем приняла равнодушный вид и небрежно уточнила. – Габриэль вернулся.

Я с трудом удержалась от ехидного смешка, но не от взгляда. Клер поймала его и зарделась. Отношения у нас наладились: ей требовался человек, которому можно было бы демонстрировать свое творчество, а чем она только не увлекалась в своей жизни, начиная с резьбы по дереву и заканчивая каллиграфией, и с которым можно было бы посплетничать. Я же искала информатора, легкого и неосторожного в словах, и никто не подходил для этого лучше, чем она. Таким образом мы стали почти друзьями.

Очутившись в ее комнате, я огляделась с любопытством. Чаще всего мы собирались у меня, когда она врывалась с каким-нибудь новым произведением искусства, нуждавшимся в моей оценке, или просто приходила от скуки поделиться новостями или поругать Саманту, и ее жилище я видела впервые. Оно оказалось на удивление обжитым: стол был забит непонятными упаковками и тюбиками, пестрыми книжками, карандашами и фотографиями в рамках, на полу лежали мягкие растоптанные тапочки, а из шкафа торчал рукав шерстяного свитера, что означало, что и он заполнен до отказа.

- Ты здесь давно?

Я знала, что симбионты, кроме главнокомандующих, обычно не задерживаются в доме Питера. Что их отправляют в разные уголки света с разными заданиями, как только они выходят из «детского возраста». Как только им удается первая трансформация.

Клер спрятала глаза.

- Уже больше двух месяцев.

- До сих пор не получается трансформироваться?

- Эрик считает, нужно усерднее тренироваться, - поморщилась она. – Видела бы ты меня на его уроках: как корова на льду…

- Хочешь, я приду вечером? Попробую тебе что-нибудь подсказать.

- Давай, - кисло согласилась она. – Вот если бы здесь была мама…

- А где она?

- Мы обе были перспективными, - Клер гордо вскинула голову. – Миссис Маршалл нашла нас, привела к Питеру, и мы стали симбионтами в один день. Уже через неделю мама умела трансформироваться. Она была лучшей! И ее распределили в лучшую команду – команду Габриэля. Они участвовали в дипломатической акции в Вашингтоне, когда… в общем, ее задержали. Сейчас она на Сан-Клементе, - она отвернулась и открыла шкаф. Черный свитер шлепнулся на пол. – Но скоро она вернется ко мне. Питер сказал, в конце месяца мы освободим всех заключенных, а он всегда держит свое слово.

Новость эта стала главной новостью утра, и как обычно мне очень повезло, что Клер, не задумываясь, выложила все, что знала. На Сан-Клементе сидели около восьмидесяти симбионтов, среди которых были и ближайшие соратники Питера – участники первой войны. Их освобождение означало бы колоссальный перевес и почти неминуемое поражение бесперспективной половины человечества.

Взволнованная, я отыскала Франциско за завтраком.

- Ничего страшного. На завтрашнее утро запланированы три удара по трем главным убежищам Питера, включая это, в Гренландии. Он не успеет совершить набег на тюрьму. Она находится на острове, на котором, не считая Эрика, никто из находящихся на свободе не был. И то он ничего не видел, потому что на нем все время была околиозная маска, а значит, добираться туда им придется своим ходом, без использования портала.

Мы с Франциско выбрали место у столика с напитками и стояли теперь боком друг к другу, глядя в разные стороны. Я делала вид, что выбираю сок, а он нарочито громко потягивал через трубочку газировку, заглушая собственные слова.

- А как Эрика вытащили?

- Лет семь назад некоторых заключенных вывезли на повторное слушание на материк, в Сан-Диего. Питер устроил там кровавую бойню, чтобы их освободить, однако большинство все равно перестреляли на месте: охрана была очень хорошая. Эрик был среди этих заключенных, и только он и смог выжить. С тех самых пор симбионты не имеют право ходатайствовать о пересмотре своих приговоров.

Я поморщилась, в который раз представив, что было бы, если бы Джованни все же добился моего заточения несколько месяцев назад. Тогда запланированное Питером вмешательство стало бы для меня избавлением, и я, быть может, даже решилась бы принять его сторону. Пошла бы по стопам мамы…

Усилием воли я оборвала свою мысль. Гадать было глупо, а узнать наверняка, спустя столько лет, - попросту невозможно. Мне хотелось надеяться, что у нее были веские причины.

- Как там Бенедикт?

- Ждет сигнала. Не переживай, я держу его в курсе.

Неожиданно Манту коснулся плеча Франциско, и тот сразу отошел от меня, выплюнув изо рта трубочку. Этим жестом демон, вероятно, пытался предупредить его, что наш разговор рискует стать достоянием чужих ушей. Я постояла на месте еще немного, беспечно вглядываясь в толпу приглашенных к завтраку симбионтов и здороваясь с теми из них, с кем уже успела познакомиться, а затем вернулась к Клер – она, по своему обыкновению, порхала вокруг Габриэля. С ним мы тоже сумели наладить общение, и с недавних пор его компанию я готова была предпочесть многим другим, хотя бы потому, что он честно держал язык за зубами и старался оградить нас с Франциско от лишнего внимания. Порой в голове моей проскальзывал вопрос, чью сторону он примет, если все же окончательно придется выбирать: сторону брата или отца, - и чаще всего, наблюдая за их с Франциско тесным взаимодействием, я склонялась к первому варианту, из-за чего расположение мое к нему невольно росло, выдавливая остатки застарелой неприязни. Большое значение имел также и предназначавшийся ему страшный приговор, который когда-то озвучил мне Аббадон. Теперь я тратила хотя бы полчаса в день на совещания с ним, выясняя, как можно помочь Габриэлю в его проблемах с верховным, однако из раза в раз слышала однозначный и неутешительный ответ – никак.

- Завтра пойдешь со мной, - хмуро бросил он, заметив мое приближение. – Хватит тебе отсиживаться, делом займешься.

- Каким?

- Каким потребуется.

Я сложила руки на груди и уже набрала воздуха, чтобы со всей строгостью напомнить ему, что не приемлю необоснованного насилия, однако Клер опередила меня.

- Можно мне с вами? Пожалуйста! Я могу летать и…

- Нет. Эрик говорил, ты еще ни разу не трансформировалась. У меня нет времени возиться с детьми.

Клер мучительно дернулась, словно ее ударили. Возникла гнетущая пауза, заполнить которую своим замечанием я так и не решилась. Пролепетав что-то про обещание помочь с обустройством прибывшего ночью пополнения, расстроенная Клер выбралась из-за стола. С ее уходом в ближайшей округе остался лишь один демон, доступный моему взгляду, - Аббадон. Несколько секунд я озадаченно смотрела на него, твердо ощущая неправильность происходящего, но не в силах сообразить, что именно меня смущает.

- Где Денница?

Габриэль вопроса не расслышал: он угрюмо смотрел в тарелку, думая о чем-то своем. Зато Аббадон повернулся вполоборота, чтобы ответить.

- Полагаю, связь их настолько ослабла, что он может отлучаться. Очень далеко отлучаться, гораздо дальше, чем любой другой демон от своего симбионта.

Стоящий в зале гул заглушил его слова, но я напрягла слух, чтобы поймать каждое из них. Затем скосила взгляд на Габриэля и подвинулась ближе к Аббадону.

- Очень далеко, говоришь? А смог бы Денница, например, вернуться в Инкхигхаим, не убивая Габриэля?

- Зачем ему это? – фыркнул демон. – С помощью человеческой души переместиться обратно не составит труда, а так придется тратить свои силы и накопленную кровь.

- Но это возможно?

- Что говоришь?

Габриэль все же услышал меня и оторвался от своей трапезы. За столом больше никого не было, и ему, разумеется, даже в голову не могло прийти, что обращалась я вовсе не к нему.

- Мне нужно тебя спросить, - мгновенно решаясь, отозвалась я. – Насчет твоего…

Слова мои утонули в восторженном визге: Саманта, прибывшая ранним утром из другого убежища вместе с Габриэлем и некоторыми другими приближенными Питера и сидевшая через проход в обществе матери Эрика, миссис Маршалл, вдруг вскочила на ноги и принялась прокладывать себе дорогу к центру гостиной. Там, возле кожаных диванов, симбионты выстраивались тесным полукругом, освобождая для кого-то место. Я вытянулась на стуле, тщетно пытаясь разглядеть предмет всеобщего интереса, а Габриэль довольно пробурчал:

- Поймали все-таки. Ну, Маркус…

- Кого поймали? Что случилось?

- Иди посмотри, тебе понравится.

Однако кольцо уже расступилось, и я увидела красную от радости физиономию Маркуса и седовласого мужчину с опущенной головой, которого тот крепко держал за локоть, всем своим видом выражая превосходство.

- Где Питер? Сэм, зови его! Смотрите все! Смотрите, кто забрел к нам в гости!

Утробный голос Маркуса, который я с преогромным счастьем не слышала бы еще целый век, прозвучал так счастливо и вдохновенно, а оттого и так отталкивающе для меня, что я буквально через силу заставила себя приглядеться внимательнее. Первой моей мыслью было искреннее недоумение: и чего он так красуется победой над каким-то стариком? Пленник был страшно худ, маленькие ввалившиеся глазки блестели то ли от слез, то ли от гнева. Орлиный нос медленно и удрученно раскачивался над полом – вот он повернулся в мою сторону, а за сединой проступили еще живые темные волосы, и я догадалась сквозь глубокое потрясение, почему бородач во все горло зовет своего предводителя.

- Я здесь, - Питер спустился по лестнице со второго этажа. – Рад приветствовать вас в моем доме, директор Махоун.

Джованни прищурился и отвернулся – я так и не поняла, узнал он меня или нет. Теперь он с холодной яростью смотрел на Питера.

- Не могу ответить тебе взаимной любезностью, Палмер.

- Наденьте на него околиозную маску, - распорядился Питер. – Я не хочу, чтобы он покинул нас слишком быстро. У меня к нему много вопросов.

Маркус бросился исполнять приказ, а Саманта вновь издала безумный торжествующий крик, от которого у меня по спине пробежал мороз. Он звучал так, словно война уже разрешилась в их пользу. Я сама не заметила, как поднялась с места следом за Габриэлем, рядом с которым уже вновь очутился Денница, и подошла к пленнику почти вплотную. Джованни Махоун был единственным симбионтом, официально признанным человеческими верхами. Для меня он с самого первого дня стал недругом, чинившим неприятности всем, кто был мне дорог, и везде совавшим свой длинный нос, и если я и думала о нем, то только для того, чтобы пожелать ему зла: неприятностей в личной жизни, отстранений на работе, и всяческих проблем. Но никак не такого. Наблюдать его побежденным теперь, когда противостояние между людьми и симбионтами с каждым днем все ближе подбиралось к своему апогею, было жутко даже для меня.

Как же он, эрудированный, опытный и ловкий, допустил свое поражение? Как мог позволить Маркусу поймать себя?

Я сделала еще один неровный шаг в его сторону, пребывая в состоянии полного замешательства, однако наткнулась на препятствие. Чье-то плечо больно врезалось в меня, отталкивая назад.

- Спятила, Андреа? – прозвучал над ухом взвинченный шепот Франциско. – Выйди на улицу, сделай портал в дом Бенедикта и подожди меня там. Я постараюсь прибыть к вечеру.

- Его убьют?

- Его не просто убьют. Когда до этого дойдет, он сам будет мечтать о смерти.

- Мы должны помочь.

- Ты шутишь? – я буквально почувствовала, как Франциско закатывает глаза.

- Я могу забрать его с собой через портал.

- Да оглянись же ты вокруг, Андреа! Здесь собрались почти все приближенные Питера! Хочешь рискнуть своей жизнью ради Джованни Махоуна?

- Представь, как много будет значить его освобождение, – горячо зашептала я. – Он наконец признает в нас союзников!

- Нет.

Тем временем на директора ФБР нацепили маску с черными очками, застегнули на шее твердый металлический обруч, и Маркус подтолкнул его к лестнице, спускающейся вниз, где незадолго до этого скрылись Питер и Габриэль. Люди принялись возвращаться за свои столы, в зале стало чуть свободнее; для пышного торжества появился новый повод, и вновь застучали друг о дружку хрустальные бокалы. Я повернулась к Франциско, чтобы спросить у него, какие помещения скрываются на цокольном этаже, но он уже растворился в толпе, оставив за собой последнее слово.

Нет. Мы не будем помогать Джованни Махоуну. Мы позволим ему умереть.

- Видела, Андреа?! – рядом со мной очутилась запыхавшаяся Клер. – Этого гада поймали!

- Видела. Как думаешь, куда его потащили?

- Какая разница, - отмахнулась она. – Габриэль говорил, что это он заточил мою маму на Сан-Клементе и что именно он издал приказ, позволяющий сотрудникам ФБР стрелять по нам без предупреждения. Да даже с бешеными животными обращаются лучше! Я так рада, что теперь он получит по заслугам.

- Клер, Питер убьет его, - тихо сказала я, отведя ее в сторонку и воздержавшись от комментария, что мама ее, вероятнее всего, точно так же получила по заслугам. – Неужели тебя не беспокоит это?

- А как еще поступать с теми, кто пытается убить нас? - она озадаченно уставилась на меня. – Война есть война, мы вынуждены защищаться.

- Не так, Клер. Это уже не защита.

- Они первые начали.

Я со вздохом отпустила ее руку. Всеобщая эйфория на сей раз на меня не действовала, и находиться рядом с Клер, наивной и совершенно оболваненной, становилось с каждой минутой все труднее. Для нее существовало лишь одно видение: несчастные и благородные симбионты, отстаивающие свою честь, и жестокие люди, отстреливающие их из зависти и страха. Подобное видение было очень распространено среди тех, кто находился под покровительством Питера, и до смешного близко перекликалось с противоположным мнением, которого придерживались сотрудники ФБР и где слагаемые попросту менялись местами: злые симбионты и беспомощные люди, пытающиеся хоть как-то себя обезопасить.

В конце концов я выбралась на улицу, как и велел Франциско. Зашла за угол дома, осмотрелась, но не стала сразу делать портал.

- Абби, а тебе известно, кто на самом деле начал войну? Не эту и не десять лет назад… кто в принципе первым взялся за убийства других, симбионты или люди?

- Тебя не должно это волновать. Прошлое проходит – настоящее существует. Те представители вашего рода уже давно мертвы, и новые поколения нельзя оценивать по их поступкам.

- Кажется, Бенедикт говорил мне примерно то же самое. Уж он обязательно попытался бы спасти Джованни…

Изо рта при дыхании валил белесый пар, руки замерзли и покраснели, однако я не спешила перемещаться в теплую Алабаму. Обойдя дом по кругу, я вернулась к крыльцу и замерла в нерешительности.

- Тебе неприятен этот человек, - заметил Аббадон, перехватив мой взгляд. – Зачем тратить силы?

- Он не заслужил умереть в подвале под пытками. Это несправедливо, - помедлив, я все же потянула на себя двери и вновь очутилась в уютном холле. – Сколько по времени продержится мой портал, когда я войду в него?

- Полторы секунды. Точное число: одна секунда и четыреста девяносто семь тысячных…

- Спасибо, точнее не нужно.

На негнущихся ногах я принялась спускаться по лестнице - чем ниже, тем сильнее сгущалась над головой чернильная мгла. Подвал всецело принадлежал Питеру, а он наверняка прекрасно видел сквозь нее и не нуждался в освещении. От изысканного современного интерьера, царившего на верхних этажах, здесь не было и следа; я брела на ощупь, слегка касаясь пальцами холодных стен. Они казались неприятно влажными, или же у меня, что вероятнее, попросту вспотели руки. Было необычайно тихо. Этой тишине я отчасти радовалась: если бы к Джованни применялись пытки, вряд ли он сумел бы сохранить молчание.

Слабый огонек все же замаячил на горизонте, когда позади осталась последняя ступень. Расположился он аккурат над бронированной дверью, указывая на нее, как на единственный возможный путь.

- Поздно останавливаться, Андреа, - прошелестел Аббадон. – Человек, поглотивший демона, уже заметил тебя. Он обладает зрением, очень схожим с нашим.

Я представила, как Питер следит за мной сквозь стену, и в горле у меня встал вязкий комок.

- А что насчет слуха?

- Вряд ли он склонен считать, что нам с тобой есть, о чем говорить. Нет, он не прислушивается сейчас.

- Дай мне свою защиту, Абби.

Щиплющая боль от свежего шрама обнадеживающе кольнула предплечье. Закончив со сбором крови, демон негромко напомнил:

- Ты вновь станешь уязвима, как только захочешь сделать портал. Одна способность за раз.

Дверь была тяжелой и неподвижной, как изваяние. Я справилась с ней только со второго раза и тотчас прищурилась от яркого света: стены открывшегося мне круглого зала были увешаны золотыми фонарями. Разительный контраст с затененным коридором будто сделали намеренно, чтобы хотя бы на секунду ослепить того, кто посмеет прокрасться сюда без приглашения.

- Чем мы можем тебе помочь, Андреа?

Глаза Питера отдавали тем самым алым блеском, который чудился мне и в прошлый раз. Эта крошечная деталь яснее любых слов доказывала, что я имею дело не с обычным человеком, несмотря на то, что на скулах его уже практически не осталось чешуи, а на руках не было ничего похожего на когти. И даже не с обычным симбионтом. Окружали Питера три высокие фигуры, не отбрасывающие тени: демон Джованни, демон Маркуса и демон Габриэля. Больше в подвал никто не спустился.

- Мне нужно задать вопрос директору Махоуну, - отчеканила я. – Больше месяца назад моего отца забрали сотрудники ФБР. Пусть объяснит, за что, и уточнит, когда его отпустят.

Разумеется, отец уже две недели как находился рядом с Рене, однако этот предлог, пусть и немного запоздавший, показался мне наиболее убедительным из всех, что можно было придумать. Он подчеркивал неприязнь, которую так хотел видеть Питер, и не должен был вызвать никакой подозрительной реакции у Джованни, потому что являлся вполне себе подлинным. Сам Джованни, безвольно сидевший на полу, неуверенно выпрямил спину, расслышав свою фамилию. На нем по-прежнему была околиозная маска, непроницаемые черные очки заменяли ему глаза, и он не понимал, кто же явился отсрочить момент его казни. Маркус пренебрежительно фыркнул, давая понять, что не верит ни единому моему слову, а Питер задумчиво склонил голову.

- Почему бы нет? – после паузы произнес он и кивнул Маркусу. – Сними. Все равно он еще не восстановился после трансформации.

Тот засопел с неудовольствием, однако возражать не посмел. Расстегнув обруч, сжимавший шею директора ФБР, он резко сдернул с него маску и отошел подальше, будто бы стоять рядом с ним ему было неприятно. Габриэль покосился на него, затем на меня, зябко поежился и тоже отодвинулся. Оба, сами того не зная, оказали мне неоценимую услугу: теперь они находились на достаточном расстоянии, чтобы не успеть проскочить в мой портал после меня.

Я опустилась на корточки рядом с Джованни, чтобы очутиться с ним лицом к лицу.

- Вы слышали вопрос, директор?

Он впился в меня немигающим взглядом, в котором медленно и отчетливо таяли остатки призрачной надежды.

- Рурк Фишер – за что его задержали?

- Пошла ты, - хрипло выдохнул он, и я поняла, что меня он воспринимает не иначе, как Маркуса и Питера.

Как врага, прибывшего его пытать.

- Где он сейчас находится?

Однотипные вопросы помогали выиграть время, и было даже хорошо, что Джованни не спешит на них отвечать. Я смотрела прямо на него, но краем глаза следила за Питером. Он по-прежнему стоял слишком близко, не давая мне шанса воспользоваться порталом. Его неподвижная тень покрывала левую сторону моего лица, и я ждала, ощущая, как нарастает беспокойство, когда же она сместится хоть на сантиметр, когда ему наскучит наблюдать и он отвернется…

- Так и знал, что тебя нужно было отправить в тюрьму, - прошипел Джованни, даже не подозревающий о моих истинных замыслах. – Знал, что ты опасна, как и твой дружок Франциско!

На долю секунды все в зале застыли, и я услышала стук крови в собственной голове. Лицо Габриэля перекосилось от ужаса – он отступил еще на шаг, а Питер, напротив, с сухим любопытством посмотрел на пленника, ненароком раскрывшего секрет, который мы трое так упорно хранили. Наверное, каждому из присутствующих в этот момент сделалось ясно, что произошло нечто важное, однако никто еще не понял, что именно. Аббадон организованно, как мы с ним и договаривались, поймал мой взгляд. Вместо футбольного поля, уже очень давно избранного в качестве конечной точки для портала, в памяти почему-то всплыл дом Бенедикта, и овальная рябь появилась прямо за спиной Джованни. Толкнув его в нее, я попыталась втиснуться следом, но меня настиг хлесткий удар в живот, целивший в противоположную сторону и отправивший меня в центр зала.

- Что происходит?! – завопил Маркус. – Куда он делся?!

Портал очень быстро исчез, ведь с ударом концентрация моя рассеялась, и успевший проскользнуть в него Джованни исчез вместе с ним. Я со стоном перекатилась на живот – он пульсировал и горел, и, казалось, если прижаться им к холодному полу, станет хоть немного легче.

- Почему же вы столь упорно закапываете сами себя в песок? – прозвучал сверху приглушенный голос. – Бенедикт, Люк, Себастьян, и мой младший сын – просто инфантильные везунчики, которых миновала страшная участь оказаться на Сан-Клементе и которым посчастливилось иметь в своих рядах богатого наследника Гонсалесов, обладающего неограниченным запасом недвижимости и готового в любой момент предложить им новое убежище, чтобы быстро скрыться от преследователей из ФБР. Но везение не может быть вечным. Сейчас ты помогла никчемному существу, в свое время устроившему настоящий геноцид симбионтов. Плохой ход, Андреа. Очень плохой ход.

- Я предупреждал! – рассвирепевший Маркус, забывшись, перебил Питера. – Предупреждал, что ей нельзя верить!

В голове моей только-только начало проясняться после удара, но я все равно не понимала, о каком наследнике и какой недвижимости идет речь. Питер благосклонно кивнул Маркусу, а затем вдруг хмуро повернулся в сторону Габриэля.

- Ты говорил, она не умеет делать порталы. Я не подпустил бы ее к пленнику, если бы не эта информация.

- Она меня обманула, - буркнул тот. – Как тут проверишь?

Я с трудом соскребла себя с пола и поднялась на ноги. Живот онемел, превратившись в один большой синяк, - Питер наверняка ударил меня не со всей силы, и было страшно даже представлять, на что еще он способен.

- Нет, тебе не удастся сразу сделать второй портал, - прокомментировал мой страдальческий взгляд Аббадон. – Но тебе хватит сил на короткую трансформацию.

Из всех присутствующих его подсказку расслышал только Габриэль: Маркус был слишком занят, извергая проклятия, а Питера чем-то очень заинтересовала бронированная дверь, за которой скрывалась мрачная лестница наверх. Он, Габриэль, с превеликим удивлением покосился на моего демона, похлопал ресницами, размышляя, не подводят ли его уши, после чего принялся суматошно показывать мне что-то на пальцах. Хитроумную комбинацию его знаков я, разумеется, не поняла, да он и не особо старался, потому что очень скоро Маркус двинулся в мою сторону с околиозной маской в руках, и ему пришлось в спешке отворачиваться, чтобы не навлечь на себя подозрения.

- Сам явился, - Питер вдруг удовлетворенно кивнул двери, за которой долго наблюдал, и она тотчас распахнулась. – Так даже проще.

Услыхавший его Маркус озадаченно замер на полпути, посмотрел через плечо и, злобно ощерившись, поторопился слиться со своим демоном. В подвал спустился Франциско в состоянии трансформации. Его широко раскрытые крылья загораживали выход, а красные глаза светились ярче, чем все фонари вместе взятые. Недолго думая, я тоже обросла чешуей, а последним, с потерянным выражением на лице, трансформировался Габриэль.

- Я мог понять Бенедикта, когда он по доброте душевной вступался за бесперспективных, - Питер медленно сместился в центр зала. – Я мог понять Люка, когда он потерял семью и избрал для себя путь мести, хотя в его трагедии вовсе не было моей вины. Я мог понять наследника Гонсалесов, которому искать худой мир диктовало воспитание. Однако с меня достаточно твоей глупости, Франциско. Тебе давали слишком много шансов.

Маркус переглянулся с Габриэлем, и тот, еле заметно качнув головой, указал ему на меня. Бородач одобрительно ухмыльнулся: ему понравилось такое распределение соперников. Я нутром чувствовала его желание отомстить мне за наши встречи, обе из которых окончились для него поражением. Еще я чувствовала свинцовую усталость в теле, потому что прежде мне никогда не доводилось взваливать на себя столь серьезную нагрузку, состоящую из двух самых сложных и дорогостоящих способностей Аббадона подряд.

- Маргарет приняла мою сторону, потому что знала, что однажды ее дети тоже станут симбионтами, и хотела для них чистого и светлого будущего, без страха, без притворства и гнета. Не такого, какое выпало ей. Сегодня вы оба очень разочаровали своих родителей.

- Иногда мне кажется, что Габриэль – твой родной сын, а меня ты забрал из приюта, где должен был оставить, - негромко ответил Франциско.

В следующую секунду, будто бы получив невидимый сигнал, Маркус кинулся на меня, целясь когтями прямо в сердце. Я с трудом увернулась, взмыв к потолку, однако противник, не колеблясь, помчался следом. Кружась по замкнутому подвальному помещению, мы походили на мух, пойманных в банку; на очередном повороте Маркус ухватился за мое крыло и с усилием дернул. Я истошно взвизгнула: боль была такая, словно мне вывихнули руку, - однако именно она придала мне ярости, чтобы полоснуть его в ответ по лицу длинными синими когтями. Мы ненадолго расцепились; внизу Франциско уже сбил с ног Габриэля, и теперь тот на редкость слабо трепыхался под ним, лежа на полу. Питер находился там же, в центре. Не шевелясь, он бесстрастно наблюдал за ними.

Я впервые сражалась с симбионтом в состоянии трансформации, и битва эта с непривычки показалась мне полным хаосом. Фонари беспорядочно мелькали перед глазами, зал вертелся, точно юла; Маркус то приближался, то отдалялся до такой степени, что пропадал из поля видимости. Порой я напряженно моргала и начинала различать очертания объектов за стеной, чего пугалась и сразу моргала снова, чтобы вернуть себе обычное зрение, потому что иначе путаница делалась еще невероятнее. В головокружительном воздушном водовороте мы сталкивались с Маркусом трижды: он тяжело дышал, вымотанный недавней дракой с Джованни, как и я была вымотана сотворением портала, и когда наши пути сошлись в последний раз, мне удалось удачно закрепиться сверху и впиться когтями в его спину. Он неистово рванулся, взвыв от боли, я потеряла равновесие, и мы оба с грохотом повалились наземь.

- Вам прекрасно известно, что, когда мы умираем, демоны поглощают наши души. Мне много раз выпадало наблюдать подобное, но лишь недавно я задумался, что это действие – есть способность, которую мы можем требовать наравне со всеми остальными.

Вкрадчивый голос Питера настойчиво проникал в уши, хотя мне казалось, что они залиты кровью и никогда больше не смогут слышать. Франциско забыл про Габриэля и теперь тоже вился по подвалу, пытаясь дотянуться до своего вероломного отца, однако тот из раза в раз растворялся в воздухе и появлялся за его спиной.

- И вот однажды я попробовал поглотить душу… лучше постой спокойно и послушай, тебе все равно за мной не поспеть, - под каждый свой шаг Питер делал порталы, перемещаясь с немыслимой скоростью даже без помощи крыльев. – Через несколько минут ты выдохнешься. Знаешь, что тогда случится? Я заберу и твою душу. Это не слишком безболезненная смерть, но и не такая страшная, какая в ближайшем будущем настигнет твоего кумира Бенедикта. Его уничтожат люди, а они гораздо безжалостнее меня. Затем я поглощу твоего демона – удивительно, но у них тоже есть души. Пожалуй, это единственное, что нас роднит. Единственное, что делает их уязвимыми.

Полностью седой Маркус попытался встать, однако демон отделился от его тела, и он рухнул лицом вниз. Его трансформация завершилась. Моя – еще нет. Питер поймал Франциско за горло, как уже ловил взбесившуюся Лилит у меня на глазах.

- Отец, пожалуйста, не убивай его!

Я не стала дожидаться реакции Питера на полный отчаяния крик Габриэля и сделала последний рывок вперед, сквозь тоннель издевательски кружащихся тошнотворных бликов от фонарей. Левое крыло мое было порвано, и я практически не чувствовала его, однако оно все же распрямилось через онемение и боль, чтобы помочь мне, будто бы сам Аббадон управлял им. Питер не успел сделать портал: он был слишком занят извлечением сияющего фиолетового сгустка из груди Франциско. К счастью, я врезалась в него раньше, чем он довел эту устрашающую процедуру до конца. Мои когти вошли в его живот, словно в пластилин, - Питер сдавленно захрипел, отшатнулся и исчез. Удар не оказался для него смертельным, потому что я не попала в сердце.