Силь

Девятая глава

— И что теперь? — задала Миралисса мучающий всех вопрос, когда они вышли из тоннеля и свернули за угол, так что вопли орков и стук их ятаганов по покрытию тоннеля стал немного потише. — Какие у нас планы?

— Мы… — начал было Дон, но Грахель быстро перебил его:

— Мы будем действовать по Плану "Б"! — с невероятным апломбом заявил гном.

— По Плану "Б"? — удивился Дон.

— А в чём состоит План "Б"? — с интересом спросила эльфийка.

— "Б" означает — "Бежим!", — пояснил гном. — Нам нужно выбираться из города, и как можно скорее; надеюсь, возражений нет? — поглядел гном на своих спутников, и, не дождавшись с их стороны возражений, продолжил:

— Я знаю одну тихую улочку, которая подведёт нас прямо к городской стене, и там мы сможем скрытно, незаметно для орков выбраться из города. Главное — поскорее оказаться за его пределами…

— Нет! — вдруг решительно сказал Дон.

— Дон, дружище, — вкрадчивым голосом заговорил гном. — Ты не понимаешь. Если мы останемся в городе, то орки нас будут искать, и непременно найдут. Нужно ли тебе объяснять, что тогда с нами будет?

— Грахель, дружище, — таким же вкрадчивым голосом заговорил Дон, в точности копируя интонации гнома. — Ты не понимаешь. Я не предлагаю остаться в городе — это самоубийство. Я против того, чтобы покидать город скрытно, как ты предлагаешь. Ведь в этом случае орки подумают, что мы остались в городе, и они нас будут искать. Да, они нас не найдут, но непременно найдут массу других жителей. Нужно ли тебе объяснять, что тогда с ними будет?

— Сдаюсь! — гном со смехом поднял руки вверх. — Ты меня уел, признаю!

— И что ты предлагаешь? — спросила у Дона Миралисса, пытаясь продолжать залечивание его ран, но это почему-то не получалось — искры выходили одинокими и слишком слабыми.

Наверное, это из-за того, что я пытаюсь лечить на ходу, и не могу сконцентрироваться, - растерянно подумала она. — Или же…

— Я предлагаю уходить шумно, с помпой, через главные ворота, перебив всех встреченных орков по дороге! — ответил Дон на её вопрос. — В этом случае орки будут уверены, что мы ушли из города, и погонятся за нами — тоже покинув город и не творя в нём бесчинств, как это у них принято.

Дон указал направление и ускорил шаг — и Грахель с Миралиссой последовали за ним, эльфийка — держа его под руку, гном — семеня чуть позади.

— А как вы считаете, надолго ли мы от них оторвались? — спросила Миралисса. — Долго ли их задержит тоннель?

— О! — гном поднял вверх большой палец. — Твой тоннель — это настоящее чудо, я никогда подобного не видел! Дон, ты понял, из чего он?

— Похоже на алмаз, — неуверенно произнёс Дон.

— А ты молодец, — гном дружески похлопал его по плечу. — Глазастый… Или догадливый? В общем, ты прав, это действительно алмаз, причём природный алмаз, а самое главное — монокристаллический!

— Алмаз?! - мысленно ахнула Миралисса. — Так это же получается,… что я… использовала заклинание магии камня? Не может быть!

— А ты уверен? — обратилась она к гному.

— Конечно, уверен! — отрезал Грахель обиженным тоном, явно показывая, что уязвлён в самое сердце. — Да чтобы гном монокристалл с поликристаллом перепутал — да никогда в жизни! Это невозможно! Любой гном, лишь поглядев на камушек, вам точно назовёт не только тип кристаллической решётки, но и аллотропную модификацию, а также перечислит точечные группы симметрии. Для нас это так же естественно, как для эльфа, поглядев на листочек, точно определить название и возраст дерева, с которого он упал! — гном надулся и отвернулся с обиженным видом.

Хорошо ещё, что он неправильно понял мой вопрос, — с облегчением подумала эльфийка. — Если бы я усомнилась вслух, что он правильно определил тип вещества, то он бы обиделся гораздо сильнее.

— Грахель, а вот… физические характеристики кристалла гномы могут определить? — поинтересовался Дон, явно спеша погасить обиды гнома, и увлечь его беседой.

— Конечно! — оживился гном. — Любую из восьмидесяти трёх! Какая именно тебя интересует?

— Э-э-э… Прочность.

— Какая именно? — повторил вопрос гном, и, видя задумчивость на лице Дона и недоумение на лице эльфийки, пояснил: — Прочность бывает на сжатие, на растяжение, на изгиб, на кручение… Какая именно тебя интересует?

— Я по-другому задам вопрос, — сказала Миралисса. — Как разрушить этот тоннель?

— Очень просто, — пустился в разъяснения словоохотливый Грахель. — Нужно приложить давление выше критического, и все дела!

— И чему оно равно? — с неподдельным интересом задал вопрос Дон.

— Ну, для кристалла такой формы… Сейчас прикину примерно… Учитывая толщину… Думаю, около четырёхсот тысяч Г.Е.С. на квадратный дюйм.

— А что такое Г.Е.С.? - не поняла Миралисса.

— Г.Е.С. — Гномья Единица Силы. — ответил ей Дон. — Это сила среднего гнома.

— То есть если гномы начнут давить на квадратный дюйм тоннеля, они его разрушат, только если их будет больше четырёхсот тысяч?

— Именно! — подтвердил гном. — Это значит, что жалких орков с ятаганами можно не опасаться, они могут стучать по тоннелю хоть до посинения — и не смогут его даже поцарапать! А вот шаман — это проблема. Полагаю, он сможет разрушить тоннель, и это у него займёт не очень много времени. И тогда оркам уже ничто не воспрепятствует пуститься за нами в погоню!

— Ну, кое-что воспрепятствует! — лукаво улыбнулась Миралисса.

— Что же? — в один голос спросили Дон и Грахель.

— Алчность.

— Алчность? — недоумённо повторили они. — Но… каким образом?

— А вы представьте, — Миралисса одарила мужчин очередной улыбкой. — Вот шаман разрушил тоннель, разбил его на кусочки, и эти алмазные обломки повсюду валяются… Продолжать?

Человек и гном мгновение ошарашено смотрели друг на друга — а потом дружно принялись хохотать.

— Миралисса, ты просто прелесть! — воскликнул Дон, сгибаясь от хохота. — Я тебя люблю!

— Конечно, орки оттуда никуда не уйдут! — смеялся гном. — Пока не соберут куски алмаза и не поделят!

— Или пока шаман с главнокомандующим не наведут порядок, — поправил его Дон.

— Что будет весьма непросто! — подлила масла в огонь Миралисса.

— Потому что у орков будет большое желание зарубить таких вот пытающихся навести порядок, и продолжить личное обогащение. Бывали, знаете ли, пре-це-ден-ты, — гном произнёс по слогам звучное человеческое слово.

— Так что время у нас пока есть, — подытожил Дон.

— Пока орки будут обогащаться, — нахмурился гном. — За нас счет, между прочим, обогащаться!

— Не так уж они и обогатятся, — послала ему ослепительную улыбку Миралисса. — Вернее, ненадолго!

— Почему? — не понял Дон. Гном также взглянул на неё недоумевающее.

— Грахель, скажи-ка, — а долго ли существуют магически созданные предметы? — ответила вопросом на вопрос эльфийка.

Гном хлопнул себя по лбу.

— Ну конечно же, как я сам не понял! Они существуют недолго, в зависимости от мастерства мага, их создавшего, и количества вложенной в них энергии… Созданный мною камень, например, просуществует до полусуток…

— Я в тоннель влила немного больше энергии, чем обычно — очень уж испугалась за тебя, — эльфийка смущённо посмотрела на Дона. — Так что дня три они просуществуют, а вот потом… Конечно, их можно продать…

— Только вряд ли орки успеют вернуться в свою страну и прошвырнуться по ювелирным лавкам, — со смехом продолжил гном. — Конечно, они могут найти ювелирную лавку в этом Городе…

— Только вот я с трудом представляю орка, смирно заходящего в ювелирную лавку в захваченном городе и смиренно торгующегося с ювелиром, пытаясь ему всучить алмаз по самой высокой цене! — поддержал его Дон. — Он, скорее всего, начнёт разговор с ювелиром с того, что проткнёт его ятаганом, и заберёт все денежки. Это, конечно, если найдётся ювелир, который не ещё успел сориентироваться, прыгнуть на лошадь и ускакать подальше от Города.

— Кстати, а не взять ли нам лошадей? — предложила Миралисса. — Так мы быстрее оторвёмся от погони!

— Мысль хорошая, да вот только несколько запоздалая, — проговорил Дон, — глядя на поникшего было гнома, который при его последних словах немного приободрился. — Поскольку в связи со вступлением орков в Город люди начали постепенно убегать из него, стараясь использовать при этом лошадей, то думаю, что лошадь сейчас — на вес золота… в буквальном смысле.

— Да, лошади отпадают, — быстро проговорил гном. — Мы и так дойдём, на своих двоих…

— Дружище, да ты никак боишься лошадей? — удивился Дон.

— Не боюсь, а опасаясь, — поправил гном. — Кто их знает, что взбредёт в голову этим громадинам? Вдруг им захочется закусить каким-нибудь гномом?

— Да ты что, Грахель! — рассмеялась Миралисса. — Лошади — исключительно травоядные животные.

— Да я знаю… — пробормотал смущённый гном. — Но всё равно — лучше держаться подальше, на всякий случай. Ну их!

— Как же вы совершаете длительные переходы — без лошадей? — поинтересовалась Миралисса. — Это же долго…

— Не так уж и долго. Мы, гномы, очень выносливы, можем отдыхать раз в несколько дней, а оставшееся время быстро шагать сутки напролёт. А кроме того, — подмигнул ей гном, — многие наши маги умеют использовать заклинание телепорта…

— Кстати! — вмешался Дон. — А если ты нас телепортируешь поближе к лесу? Сможешь?

— Я-то смогу, но считаю это нецелесообразным.

— Почему?

— Чтобы телепортация прошла без эксцессов, нужно провести некие расчёты и подготовку, что требует времени.

— Какого?

— Двигаясь не спеша, прогулочным шагом, мы за это время успеем дойти до леса и вернуться… и так — несколько раз, — закончил гном.

— Отпадает! — резюмировала Миралисса.

— За поворотом — ворота, — предупредил Дон. — Так что подготовьте заклинания.

За поворотом действительно обнаружились ворота, к которым и направились человек, гном и эльфийка. Орки, суетившееся у ворот, сперва немного даже ошалели от такой наглости — но потом кто-то из орков, сжимающий в руке не привычный ятаган, а тяжёлую изогнутую саблю, что-то коротко рявкнул, и орки опомнились. Выхватив ятаганы, они принялись широким полукольцом обходить дерзнувшую выйти к воротам троицу.

— Давайте, — негромко скомандовал Дон.

Миралисса привычно взмахнула рукой, сплетая Ледяную Стрелу… и ничего не вышло, в воздухе лишь закружилось несколько снежинок. Вдобавок она ощутила страшную слабость, и удержалась на ногах, лишь ухватившись за плечо Дона.

Грахель поднял руку, земля дрогнула… и ничего больше не последовало, лишь гном, тяжело дыша, опёрся на рукоять молота.

— Сил не осталось, — пробормотал он.

— У меня — тоже, — покаянно заметила эльфийка. — Мы их потратили слишком много, спасая тебя… — виновато закончила она.

Дон обнажил меч.

— Придётся решить дело врукопашную, — заметил он и шагнул к оркам.

— Подожди, у меня есть идея получше, — борясь со слабостью, сказала эльфийка и выхватила лук. Миг — и надвигающихся орков накрыла лавина стрел.

Спустя несколько мгновений из всех орков на ногах остался только один — тот самый орк с саблей, первым поднявший тревогу. Он, хоть и получил стрелу в ногу, тем не менее ловко отражал своей саблей весь поток стрел, летящих в него.

— Двигается он как-то слишком ловко для обычного орка, — удивился Дон. — Да и орк ли это?

Установить это не представлялось возможности, ибо голову орка (орка ли?) венчал тяжёлый шлем, полностью скрывавший лицо. Миралисса опустила лук.

— Он хорошо сражается, — проговорила она. — Может, оставим его?

— Да ты что! — возмутился гном. — Сколько он людей убьёт, если его в живых оставить! Да я его сейчас молоточком приглажу — посмотрим, как он его отобьет!

— Но это же нечестно! — возмутилась в свою очередь эльфийка. — Ты ведь намного сильнее, это не сражение, а казнь! Ты же не палач!

— На войне — всё по-другому, это же не дуэль!

— Подождите! — раздался голос Дона. — Вы оба правы… в чём-то. Дайте руки, сейчас я вам попытаюсь объяснить… показать.

Гном с эльфийкой протянули Дону руки, гном — с явной неохотой, эльфийка — с открытой доверчивостью. Он взял их за руки, и между ними, как показалось Миралиссе, вновь сверкнуло то самое странное, полупрозрачное пламя. И мир вокруг исчез.

— Ты просишь научить тебя сражаться? — Король Эльвинг задумчиво посмотрел на Дона. — Или побеждать в сражениях?

— Разве это не одно и то же?

— Нет, — улыбнулся Эльвинг. — Сражаться — это процесс, а победа в сражении — результат. Вот подумай — что самое главное для победы в сражении, с твоей точки зрения?

В мыслях Дона появились десятки различных утверждений:

Много чего нужно! - думал он. - Например, сила. Ловкость — тоже нужна! И выносливость. И гибкость. И хорошая реакция. И координация движений. И знание приёмов. Как же это всё сформулировать одним словом-то?

— Нужно уметь виртуозно владеть оружием! — наконец нашёл нужные слова Дон.

— Нет. — Эльвинг положил ему руку на плечо. — Научиться владеть оружием не проблема. Но для победы — этого недостаточно. Главное же… главное, чему я тебя могу научить — это умению понимать врага.

— Понимать врага? — ахнула про себя Миралисса, когда картинка из памяти Дона исчезла, и перед её мысленным взором вновь раскрылось пространство сущностей, но в этот раз — в реальном времени. Рядом — вихрь Дона, чуть дальше — гранитная скала, это наверняка Грахель… А впереди… Впереди свивался в клубок багровый дым.

— Это же не орк! — мысленно закричала эльфийка.

— Верно, — услышала она мысленный голос Дона. — Это — человек. Вернее, он был человеком когда-то. Похоже, мы не первый город, где осуществлёна "оркско-средиземская интеграция". И вот — её плоды.

Вихрь последовал прямо к багровому дыму, и Миралиссу с Грахелем повлекло за ним.

— Что же ты делаешь? — начал было Грахель, а Миралисса гневно воскликнула:

— Неужели ты хочешь взглянуть его глазами? — Все её естество воспротивилось этому, и она продолжила: — Глядеть на мир глазами этого хищника и убийцы?

— Миралисса, поверь мне, — Дон постарался донести свою мысль как можно убедительнее. — Чтобы победить врага, его нужно понять.

Миралисса неохотно кивнула, и они втроём погрузились в багровый дым.

И вот Миралисса увидела мир — глазами мальчишки восьми лет. Городишко выглядел скверной пародией на Город Людей — и главной его достопримечательностью был толстый слой грязти, покрывающий всё на вокруг. Но особенно запомнилась ей почему-то не грязь, а запахи. Непередаваемый аромат помойки, мириады мух, кружащихся повсюду. От них, казалось, не было спасения. Как же мальчишка оказался здесь, и что это за место такое? И тут же пришло понимание. Не занесло. Это дом. Его дом. "Свободная экономика", организованная орками, оказалась неспособной поддерживать коммунальную систему городка — и городок просто тонул в грязи и нечистотах.

А вот, собственно, и само жилище… Да в такой лачуге Миралисса даже мусор не стала бы складывать, а здесь жило семь человек. Семь? Да, кроме этого мальчишки есть еще четверо детей. Двое младше него, еще двое лишь немногим старше. А вот и сам… дом. Это строение Миралисса назвала бы домом только с огромным трудом. У неё даже в голове не укладывалось, как можно жить в такой тесноте, в таких непереносимых условиях. Мальчишка юркнул в дом и притаился в уголке.

— Ты де шлявся? — Из другого угла приподнялся вислоусый мужчина с мутным взглядом. — Ты чего не был на заседанни национал-магократичного союзу молодых?

Миралисса почувствовала испуг мальчишки, переходящий в ужас. Весь трясясь, он едва нашёл в себе силы чуть слышно пискнуть:

— Они меня опять изобьют!

— Так тебе и надо, выродок! Ты станешь сведомым, мы выбьем из тебя эту эльфийскую дурь! — и тут же, другим голосом, осведомился:

— Гроши принес?

Трясясь и всхлипывая, мальчишка протянул руку с лежащими на ладонях монетами. Мужчина приподнялся, сгреб деньги. Пересчитал. И тут, словно молния, Миралиссу пронзила вспышка его ярости.

— И это все?!! Это все, что ты заработал?!!! Я куренной отаман! Я борюсь с проклятыми квенди! — мужчина приложился к бутылке с мутным содержимым. — Я тут воспитываю в вас национально сведомых, а ты!… -Человек даже задохнулся от ярости. И вдруг размахнулся и ударил мальчика. Ударил бутылкой, совершенно не сдерживая своей силы.

Миралисса не могла не закричать от ужаса. Ей такое даже в кошмарном сне мне предвидеться не могло. У неё не укладывалось в голове, что кого-то можно бить с такой яростью. И от этого становилось гораздо страшнее. Самое страшное было то, что мальчишка не издал ни звука. Миралисса едва сдерживала слезы, пока мальчика вышвыривали из дома.

— И не возвращайся, эльфийское отродье!

Страх и безнадежность. Тоска. И никакого просвета в этой жизни. Пусть этому мальчику всего лет восемь, но он ещё не смог полностью привыкнуть к такому. Привыкнуть? Это слово вызвало еще больший ужас. Как можно привыкнуть к такому? Почему никто не вмешается? Почему?!

Вопрос остался без ответа.

Борьба страхов. Страх наказания и страх избиения. Наказания за всё — недостаточно громко проклинал эльфов, недостаточно часто их проклинал, слабо коверкал слова на оркский манер… На его глазах менестреля, уличённого в том, что он исполнял у себя дома "Балладу Галадриэли", сожгли на площади. Он исполнял её в подвале, тщательно законопатив все щели — но «сведомые» соседи всё равно услышали и донесли. За слово, похожее на эльфийское, произнесённое вслух — избивали либо убивали. Притом убивали таким зверским способом, что кровь стыла в жилах. Борьба за кусок хлеба становилась всё острее и острее — по мере того, как орки внедряли свои методы в экономику. Заработать… — это стало чем-то из мифов и легенд, к тому же связанных с эльфами, и поэтому запрещёнными. Можно было только украсть — или отнять. Возникла жёсткая система, внедряющая в умы и сердца ненависть к эльфам. Расплодились «историки», обвинявшие эльфов во всех грехах, и особенно — в скверном нынешнем положении. И за любую попытку сомнения — сомневающийся получал в рыло, в рыло, в рыло… В конце-концов страх перед болью победил.

Как во сне Миралисса двигалась по жизни за этим ребенком. За ребенком, который научился владеть ножом раньше, чем читать и писать. Теперь в школах учили лишь коверкать на оркский манер слова, но единых правил всё равно не было, и поэтому люди плохо понимали друг друга, а любая попытка говорить на обычном человеческом языке пресекалась с нечеловеческой жестокостью. Миралисса наблюдала за мальчиком, чья жизнь с раннего детства стала борьбой за существование. Чье детство прошло не в играх, а в драках, где доказывалось право на существование, и призом была жизнь. Старший брат погиб в уличной драке, младшего зарезали за "недостаточную сведомость". Старшая сестра умерла от воспаления легких, потому что не хватало денег на лекарства. Эльфийские лечебницы, о которых мальчик слышал в раннем детстве, и где не брали за лечение ни гроша — были закрыты уже давно, а в новых заправляли орки и драли втридорога. Тогда этот уже подросший мальчик совершил свое первое ограбление и убийство, проникнув в дом богатого человека и пырнув того ножом. На добытые таким образом деньги он купил лекарства, но было уже поздно…

Когда он стал почти взрослым, его избили до полусмерти за отказ вступить в одну из банд, почему-то называвшихся «повстанческими» — и пригрозили убить в случае повторного отказа. Сопротивляться не было сил. Жизнь в банде, обучение ненависти… В жизнь вышел настоящий хищник, не боящийся ничего. Стычки с другими бандами, грабежи, убийства…

И все это время Миралисса задавала себе один вопрос: живи я жизнью этого ребенка, сумела бы я стать лучше? Какое же я тогда имею право осуждать его? Имею ли я такое право? Этот вопрос был настолько мучителен, что все творимые им мерзости как-то не задевали её сознания, скользя где-то по краю.

Банду заметили орки, и предложили ей совершать набеги на человеческие сёла, не занятые орками, а также совершать рейды в эльфийские леса. Банда процветала, грабя и убивая всех, кого могла, совершая рейды и оставляя после себя сожжённые дома и горы трупов. А орки заставляли людей возносить банде хвалу, называть их героями и борцами за независимость. И горе было тому, кто не хотел с этим соглашаться! В некоторых таких рейдах участвовал и бывший мальчик, как, например, в этом.

Миралисса открыла глаза. Они вновь были в реальном мире — где прошло всего лишь несколько мгновений. Тем не менее, мысленная связь с друзьями не прервалась, и она чувствовала их мысли ненамного хуже, чем свои собственные.

Очередной рейд — и вот теперь мы стоим, друг напротив друга, — думал Дон. — А ведь мы могли бы подружиться, если бы встретились раньше, сложись все иначе. Но я вырос в другом месте. Окажись я в твоём городке, то сумел бы вырвать тебя из той жестокой среды. Научить добру и справедливости. Да и не надо было тебя учить! Ты защищал своих братьев, когда на них нападали. Ты по-своему, как умел, пытался помочь умирающей сестре. Но не дано нам встретиться. Все сложилось так и не иначе. Почему мы не встретились раньше? Почему? Нет ответа. А теперь мы враги.

Я могу прогнать тебя, — размышлял Дон почти что вслух. — Я могу показать свою силу. Ты уйдешь. Ты хищник — а значит, понимаешь, когда надо отступить. Но потом ты вернешься. Не сюда, так в другой город. А как вы умеете «развлекаться» в захваченных городах, я уже видел. Прости, что вынужден это сделать, но я тебя знаю. Тебя уже не изменить. Ты такой, какой есть. Возможно, сложись все по-другому, это ты сейчас стоял бы на моем месте, а я на твоем. И ты принимал бы это решение. Наверное, так был бы проще для нас обоих. Но изменить мы ничего не можем. Не можем…

— Все мы — творения Всевышнего, — негромко и печально произнёс Дон, направляясь к парню с саблей. — В каждом из нас горит зажжённая Им искра. В тебе её гасили долго и старательно, методично топтали ногами, пытались залить её кровью — твоей и твоих жертв… Но погасить её невозможно, нет человека, в котором бы божья искра погасла… совсем. Только в одних она горит как солнце, у других — как факел, у третьих — как лампадка. Еще больше таких, в душах которых искра тлеет под грудой сырых поленьев, ее не видно, но она негасима, она ЕСТЬ. Эта искра есть даже у тех, кто давно служит Злу, совсем не подозревая, что в каждом из них все еще есть эта искра… Тебя заставили её гасить своими собственными руками, ты делал это, губя её, губя свою душу… Я спасу тебя. Спасу твою душу — от тебя самого. Прости, что я вынужден это сделать, но иного способа помочь тебе — нет.

Меч Дона покинул ножны, свистнул и вычертил замысловатую кривую, вместе с рванувшейся ему наперерез саблей. Миг — и Дон отступил на шаг назад, и под ноги ему свалилось обезглавленное тело. Дон обернулся — и Миралисса увидела, что в его глазах стоят слёзы.

Город остался позади. Миралисса шла, с огромнейшим трудом переставляя ноги, и не падая только потому, что уцепилась за плечо Дона, и практически вися на нём. Но Дон, казалось, не замечал этой тяжести — наоборот, казалось, что эта тяжесть приятна, и чем сильнее она его должна гнуть к земле, тем выше он устремлялся.

Если бы я была немного потяжелее, мы бы взлетели! - почему-то подумалось Миралиссе.

Рядом с Доном пыхтел гном, сгибаясь от усталости под тяжестью навьюченного мешка.

И когда он успел его подобрать? Что-то не помню… — возник у неё ещё один вопрос.

Она понимала, что эти мысли возникают не просто так, а чтобы отвлечь её память от тех страшных картин в памяти мальчика, которые ей довелось увидеть. Гном тем временем немного поотстал, поправляя мешок, но тут же быстро догнал Дона, стараясь не пропустить ничего из его рассказа. Дон глухим, монотонным и каким-то слишком спокойным голосом рассказывал о том, что ему довелось пережить на площади. Ничего не приукрашивая и ничего не скрывая — но так, словно речь шла о ком-то другом, постороннем. Но Миралисса хорошо его чувствовала и не обманывалась внешним спокойствием. Она-то прекрасно видела, даже не видела — чувствовала, какой страшный… нет, не внутренний жар, как говорят обыкновенно, а внутренний холод окутывал его. Он был натянут до предела, как тетива боевого лука, посверкивающая наконечником стрелы, готовая в любое мгновение сорваться в смертоносный полет. Душа Дона звенела, как льдинка, отзываясь на малейшее прикосновение. А уж прикосновений, дуновений и сотрясений в последнее время было более чем предостаточно, и Миралисса не мог отделаться от наваждения: все ей чудилось, что поверх монотонного голоса Дона плывет неумолимо тревожный ледяной звон.

Когда рассказ был окончен, в воздухе повисло тягостное молчание. Миралисса никак не могла свыкнуться с мыслью, что люди — эти прекрасные, возвышенные, неземные создания могут продаваться оркам. В её это голове не укладывалось…

Наконец молчание нарушил Грахель:

— Всё-таки я не понимаю! — рубанул он ладонью сверху вниз. — Допустим, орки научились так воздействовать на людей, так манипулировать ими, что теперь орки могут перетаскивать людей на свою сторону. Но используют они это умение — не в столице, не в крупном городе, а в небольшом городке на окраине… Ой, извини, Дон, я не хотел тебя задеть!

— Да ничего, дружище, — ответил Дон. — Всё в порядке.

— Тем более, — продолжил гном свою речь, — оркам этот переворот наверняка обошёлся в довольно крупную сумму. Это и проплаченные участники, — гном с увлечением принялся загибать пальцы, — и обеспечение их едой и выпивкой, да и оружие там наверняка было для них подготовлено… Не говоря уже о том, сколько денег ушло посвящённым…

— Ты прав, Грахель, — отозвался Дон. — Но я думаю, что они решили эту технологию просто-напросто опробовать. Проверить, работает или нет. Вот смотри — этого парня, которого мы видели последним — орки ломали всю жизнь, начиная с детства — и то он стал их сторонником далеко не сразу. Здесь же всё произошло быстрее… Кроме того, они учатся преодолевать меры противодействия. Так что испытать эту технологию манипуляции в нашем городе — им был прямой резон.

— Но ведь эта технология ценна, пока о ней никто не знает! — воскликнул гном. — А после этого испытания слухи наверняка разнесутся, и вскоре дойдут до столицы, а там — придумают меры противодействия!

— Значит, они рассчитывают, что слухи разнестись не успеют, — включилась в диалог Миралисса. — Думаю, в столице переворот они тоже организуют — причём в самое ближайшее время.

— Кстати, обрати внимание — без поддержки главы Города у них бы ничего не вышло, — добавил гном. — Значит, можно сделать вывод, что в столице им тоже потребуется поддержка кого-то высокопоставленного — скорее всего, короля. Значит, они попытаются либо привлечь Эльвинга на свою сторону — купить его, запугать, или уговорить…

— Это совершенно исключено! — отрезал Дон.

— В таком случае — Эльвингу угрожает опасность, — подытожила Миралисса. — Они наверняка попытаются его убрать и поставить на его место более лояльного к ним.

— Я должен ему помочь! — Дон сжал кулаки. — Эльвинг — мой друг, я обязан его спасти!

— Дон, а ты уверен, что это исключено? — вдруг спросил гном, и тут же быстро добавил: — Я не сомневаюсь в его порядочности. Но любого человека можно обмануть, наврать ему про эльфов с три короба… Например, обвинить их в…

— В чём? — с интересом спросил Дон.

— Да в чём угодно! Чем нелепее обвинение, тем легче в него поверят. Например, обвинить их в… ну я даже не знаю… что бы такое самое нелепое выдумать? Ага! Например, обвинить эльфов в неурожае и голоде, что случился более полувека назад.

— А эльфы-то тут при чём? — ошарашено спросил Дон. — В неурожайные годы они нас всегда поддерживали, поставляли продовольствие — и денег даже не брали!

— Да знаю я! — махнул рукой гном. — Я лишь пытаюсь показать, как легко из белого сделать чёрное. Ведь если постоянно твердить, что эльфы во всём виноваты, то рано или поздно этим проникнется кто угодно!

— Только не Эльвинг! — резко сказал Дон. — Он ведь сам — наполовину эльф!

— Так вот откуда у него эльфийское имя! — вырвалось у Миралиссы.

— Верно, — кивнул Дон. — Его отец был королём людей, а мать была эльфийкой.

И при этом Дон так посмотрел на Миралиссу, что щёки у неё вспыхнули от смущения, а душа буквально затрепетала от счастья.

— Кстати, Дон, — Грахель легонько толкнул его в бок, привлекая к себе внимание, и Дон с огромным сожалением отвёл взгляд от Миралиссы. — Остался невыясненным ещё один вопрос.

— Какой? — вежливо спросил Дон, глядя на приближающуюся зелёную стену леса, до которого уже осталось не более сотни шагов.

— Что мы будем делать с камушками? — гном потряс зажатым в руке Сильмариллом. — А кроме того, — гном виновато глянул на эльфийку, — следует ли нам сообщать о них эльфам?

— Ну конечно! — воскликнул Дон. — У нас нет секретов от наших братьев-эльфов.

— А если эльфы… захотят оставить камушки себе?

— Отдадим, — пожал плечами Дон. — Только я сомневаюсь, что эльфы захотят их держать у себя. Ведь это — неизбежная война с орками.

— Ты прав, Дон, — Миралисса прижалась к нему. — Нам война не нужна — особенно сейчас.

— В таком случае — отнесём камушки в столицу, — промолвил Дон. — Там они будут наиболее защищены…

— Даже более того! — щёлкнул пальцами гном. — Ты не задумывался, почему орки не использовали эту технологию сразу? Почему они сначала шли на штурм, несмотря на большие потери при этом?

— Если бы они могли — непременно бы использовали, — задумчиво протянула Миралисса. — Но что могло им помешать? Разве что…

Миралисса взглянула на искрящийся звёздным светом Сильмарилл, и её осенила догадка. Она приподняла Звёздный Камень, вопросительно взглянув на попутчиков.

— А ведь верно! — воскликнул Дон. — Магическая мощь, заключённая в них, может помочь одолеть эту технологию орков. Так что не только столица защитит их, а и они — столицу! Значит, наш путь лежит в гости к Эльвингу. Надеюсь, — обратился он к эльфийке, — ты пойдёшь со мною?

Миралисса чуть не задохнулась от невыносимой нежности, она буквально утонула в блеске влюблённых глаз человека. Не помня себя от счастья, эльфийка обвила руками его шею, и вдруг в этот самый неподходящий, или, напротив, исключительно подходящий, момент (с какой стороны посмотреть) их прервал чей-то гневный вопль.

— Стоять! Отойди от нее, человек! — внезапно прозвучал голос, поразивший Миралиссу, как удар грома

Миралисса и Дон синхронно обернулись к лесу. На его тёмном фоне чётко вырисовывалась точёная фигура эльфа, целящегося из лука прямо в Дона. Миралисса всё бы отдала, только чтобы этой встречи сейчас не произошло — ибо перед ними стоял Элл. И в его глазах, обращённых на Дона — и только на Дона — доброжелательности было не больше, чем в удавке палача.

— Отойди от неё, оставь её в покое! Немедленно! — ещё раз зло выкрикнул эльф.

— Не тебе мне указывать! — мгновенно парировал Дон.

— Убери руки от моей невесты, а не то… — эльф натянул тетиву сильнее.

— Невесты? — холодно поинтересовался Дон, по-прежнему глядя на Элла, но Миралисса почувствовала, что вопрос адресован прежде всего ей.

— Дон, послушай, Элл, послушай… — растерянно забормотала она, никак не прийдя в себя от столь неожиданной встречи. — Я вам сейчас всё объясню! — решительно выкрикнула она и сделала шаг в сторону — так, чтобы видеть обоих.

— Если ты не уберёшься немедленно, я тебя застрелю, — прошипел Элл.

— Почему бы тебе самому не убраться? — поинтересовался Дон, кладя руку на рукоять меча. В этот миг эльф выстрелил. Стрела отправилась в полёт к Дону, а ей навстречу метнулся серебряный вихрь выхваченного из ножен меча. Раздался звон — и эльфийская стрела, отбитая эльфийским же клинком, беспомощно отлетела в сторону.

Элл некоторое время с недоумением смотрел на воткнувшуюся в землю стрелу, потом зло прищурился — и обрушил на Дона целый водопад стрел. Серебряный вихрь меча захватывал их возле человека, кружил и ронял на землю — так, что ни одна из них Дона даже не задела. Дон постепенно двинулся к эльфу, всё так же продолжая отражать стрелы мечом.

Элл ещё немного увеличил скорость стрельбы — но бесполезно, стрелы человека не брали. Элл решил несколько понизить темп стрельбы, с тем, чтобы при приближении человека почти вплотную резко его увеличить, застав таким образом соперника врасплох. Но надеждам было не суждено сбыться — как только темп стрельбы со стороны эльфа снизился, Дон метнул в него нож. Не в жизненно важный орган — а в ногу. Эльф со своей реакцией, намного превосходящей человеческую, удачно поймал нож за рукоять. Но этой мгновенной паузы Дону хватило, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние и кончиком меча выбить лук из рук эльфа. В то же мгновение в руке эльфа сверкнул меч, и Дон был вынужден, парируя неожиданный удар, отшатнуться на шаг.

На какое-то время соперники застыли, пристально глядя друг на друга.

— Лучше уйди по-хорошему, — проговорил эльф. — Она моя!

— Почему бы тебе самому не уйти? — отреагировал Дон, крепче сжимая рукоять меча.

Миралисса виновато смотрела на Дона и Элла, не в силах пошевелиться. В конце концов, все, что происходило, происходило из-за нее! Но тут деликатное покашливание гнома вывело её из состояния неподвижности.

— А ну, прекратите! Что я вам, собственность? Какое вы имеете право меня делить? — сердито крикнула она.

Элл резко повернулся к Миралиссе. Дон отступил на шаг вбок, чтобы видеть её и одновременно не терять из поля зрения противника. Элл сверкнул глазами и громко крикнул:

— Отлично! Определяйся кто: он или я? Есть у тебя своё мнение? Тогда говори! И пусть другой уйдет сам — раз и навсегда! Ты согласен, человек?

Дон кивнул.

— Клянешься?

— Клянусь! — твердо сказал Дон.

— И я клянусь! — повторил за ним Элл.

Теперь оба — Элл и Дон — выжидающе смотрели на Миралиссу. Она, не ожидавшая этого и растерянная, замешкалась с ответом. Странная нерешительность овладела ею. Ее душа буквально разрывалась на две части — одна из них, подталкиваемая к тому же чувством долга и памятью об обещаниях, устремлялась к Эллу, а другая, вдохновляемая чувством любви — стремилась к Дону. Ей хотелось сохранить и того, и другого. Сколько раз она потом проклинала себя за это!

Молчание затягивалось. Несколько раз Миралисса набирала воздух, чтобы произнести одно какое-нибудь имя, но так ничего и не произнесла. Зато в ней проснулось вдруг дикое раздражение человека или эльфа, которого пытаются загнать в угол.

— Какие же вы оба болваны! Терпеть вас не могу! — воскликнула она, отворачиваясь.

— Не можешь решить? Прекрасно! Тогда мы решим сами! — вспыхнув, сказал Дон.

Два взгляда встретились — пылающий рассудочной отвагой взгляд зелёных глаз Элла и прищуренный, испытующий взгляд Дона. Никто не собирался отступать.

— Давай, человек! — воскликнул эльф.

И их клинки с грохотом столкнулись.

Миралисса уже видела, как сражается Дон… но не с эльфом. Не было ни какого-то сигнала, ни оценочных ударов-выпадов — только обманчивое затишье «до» и сумасшедший вихрь «после». Понять, где Дон, а где Элл, было невозможно — возле леса метался, сдавленно рычал, хлопал незакреплёнными частями одежды единый комок тумана, проблескивающий молниями лезвий.

Деревья в начале леса стояли довольно редко, но ни один из соперников не пересекал воображаемую границу леса даже краешком одежды, равно как и условную границу между ними и зрителями — словно бойцов и зрителей разделяла магическая стена. Казалось: высунь за нее подобранную с земли ветку — и она тут же разлетится в мелкие щепки.

Дон понял, что он обречен, после первых же нескольких мгновений боя. Эльф значительно превосходил его в скорости движений, хоть и немного уступал в разнообразии тактических приёмов — пока Дону удавалось за их счёт заставлять эльфа совершать лишние движения, сводившие на нет его преимущество в скорости, но долго так продолжаться не могло.

Все выпады делал Элл, Дон только парировал. Довольная улыбочка первого жутковато оттеняла сосредоточенное внимание второго. Уверенный в себе боец против нахального мальчишки, надеющегося подменить техникой мастерство. Всего лишь один настоящий удар… Внезапно Дон атаковал, и только нечеловеческая реакция эльфа позволила тому отделаться глубоким порезом на щеке, а не отрубленной головой. Эльф разозлился и бросился в атаку с удвоенным пылом.

Напряжение нарастало. Чем дольше ничего не происходило, тем яснее становилось, что вот-вот неотвратимо произойдет. И когда с чьего-то меча дробящейся на лету дугой сорвались и звездочками расплескались по траве тёмно-красные капли, Миралисса не выдержала.

— Стойте! — закричала она, и вдруг, словно повинуясь её крику, между соперниками в мгновение ока выросла хрустальная стена. В которую неуловимым мгновением спустя врубились два меча, выбивая ледяные осколки, пробивая её насквозь… Не пробили. Противники на мгновение застыли, и Миралисса с ужасом увидела, что эта стена спасла их от смерти — обоих. Ибо мечи шли не на соприкосновение, а на смертельные удары — меч эльфа, не будь стены, воткнулся бы Дону в горло, а меч человека пропорол бы бок эльфу. Тяжело дыша, противники смотрели друг на друга. Элл даже не утирал кровь, струящуюся из порезанной щеки. Миг, показавшийся вечностью, соперники смотрели друг на друга — и вновь ринулись в бой! Удар в стену, другой, третий… По стене пошли трещины.

— Стоять! — раздался чей-то громкий и властный голос. — Прекратить немедленно!

Дон и Элл синхронно обернулись к источнику звука. Перед ними вновь стоял Король Эльфов.

— Ваше Величество, — согнулся Дон в поясном поклоне, и тут же его примеру последовал Грахель. Элл лишь небрежно склонил голову, а Миралисса досадливо махнула рукой.

— Что же ты со мной не здороваешься? — начисто игнорируя всех остальных, обратился Король к Миралиссе.

Как же ему ответить? — лихорадочно размышляла Миралисса. — Сказать "Ваше Величество" — тем самым признать свою готовность выполнить любой его приказ, даже идущий вразрез с планами сердца… А назвать отцом — боюсь, что Дон может это неправильно понять, ведь я ему так и не успела сказать, кто мой отец… Он решит, что я его обманула! Нет, будь, что будет, но этого нельзя допустить!

— Приветствую Вас, Ваше Величество! — Миралисса преклонила колени перед Королём.

— Здравствуй, дочь, — ответил Король. — Рад видеть тебя целой и невредимой.

Миралисса едва слышно застонала. Дон вздёрнул бровь и искоса глянул на неё. А потом незаметно, краешком губ улыбнулся и подмигнул — и Миралисса вновь застонала, на этот раз от облегчения.

— Ваше Величество! — обратился к Королю Дон с несвойственной ему настойчивостью в голосе.

— Ты хотел меня о чём-то попросить, Дон? — пронзительно глянул на него Король.

— Вы… знакомы? — вырвалось у Миралиссы.

— Ну ещё бы! — усмехнулся эльфийский король. — Человек, спасший короля Эльвинга, остановивший резню… Для меня — честь быть с ним знакомым.

Миралисса удивлённо взглянула на отца. Он выглядел совершенно серьёзным, лишь глаза смеялись, так что совершенно невозможно было понять, шутит он или говорит серьёзно.

— Ваше Величество, — продолжил Дон столь же твёрдым голосом. — Я прошу у вас… руки вашей дочери, Миралиссы! — выпалил он на одном дыхании, и Миралисса ахнула.

— Нет! — раздался голос Короля.

— Что? — шокировано пробормотал Дон, совершенно уничтоженный, раздавленный этим категорическим отказом.

— Ты плохо слышишь? — нахмурился Король. — Я же сказал: нет! Могу ещё повторить: нет, нет и нет! Никогда и ни за что!

— Но почему? — вырвалось у Миралиссы. Отец тяжело взглянул на неё, и она прикусила язычок — но было уже поздно.

— Так ты не понимаешь, почему? — голос Короля шелестел, как извлекаемый из ножен клинок. — Ты забыла о том, что обручена с Эллом? Или клятвы верности для тебя — пустой звук? Долг — для тебя ничего не значит?

Миралисса опустила голову. Самое ужасное, что её отец был прав — во всём.

— Разве я был плохим отцом? — продолжил Король, воздев руки вверх. — Разве я тебя в чём-то ограничивал? Разве я заставлял тебя выходить замуж насильно, по политическим соображениям? Нет! Ты выбрала обычного лучника — и я поддержал тебя. Но с человеком — ни за что!

— Но мы любим друг друга! Любовь — превыше всего! — попытался возразить Дон.

— А ты знаешь, что самое ужасное? — отреагировал Король, по прежнему обращаясь к дочери. — Ты откажешься от бессмертия, ты будешь жить с ним в маленьком домишке… А на что вы будете жить — ты подумала?

— Да ты посмотри на него! — встрял в разговор Элл, обращаясь к Миралиссе, приободренный тем, что Король, по всей видимости, на его стороне. — Разве это мужчина? Он не сможет обеспечить тебе никакого уровня жизни! Вы будете жить на берегу океана и есть тухлую рыбу, которую будут выбрасывать на берег волны!

— Почему обязательно тухлую? — удивилась Миралисса. Ей стало обидно за Дона. Категоричность Элла выводила ее из себя.

— Потому что он не заработает на удочку. Ха-ха! Это метафора! — категорично заявил Элл.

Миралисса метнула в него гневный взгляд.

— Лавры короля Тингола не дают покоя? — саркастически поинтересовался Дон. — Тот тоже считал Берена слишком бедным, и послал его за Сильмариллом. Может, Вам вручить Сильмарилл?

Миралисса протянула руку, и на цепочке закачался, разбрасывая радужные блики, Звёздный камень.

— О-о-о! — протянул Элл, и в глубине его глаз блеснул багровый огонёк алчности. — Откуда он у тебя?

— Дон подарил, — насмешливо ответила Миралисса, и сконфуженный Элл не сразу нашёлся, что ответить.

— Миралисса! — проникновенно продолжил речь Король, взглядом призывая Элла замолчать. — Пойми меня, твоего отца! Я же знаю, что тебе пришлось бы как обычной человеческой женщине, только и делать, что готовить есть, убирать, стирать, гладить… Этот быт — очень быстро убьет любую романтику, любые чувства! Ты будешь страдать, и очень быстро стареть, стареть, стареть… И лет через шестьдесят — тебя не станет. Подумай, каково мне будет видеть страдания и смерть любимой дочери! А о матери своей ты подумала — как она это перенесёт?

— Да я и сам прекрасно умею готовить, и стирать, и… — Дон замолчал, ибо Миралисса нетерпеливым жестом прервала его.

— Дон, отец прав, — сказала она. — Я ухожу — прощай.

— Нет! — Дон рванулся к ней. — Ты не можешь…

— Стой, если хочешь жить! — скомандовал Король, и Дон увидел дюжину лучников, неслышно выступивших из лесу и держащих его на прицеле. Дон усмехнулся и перехватил меч поудобнее. И сделал шаг по направлению к Миралиссе. Потом ещё шаг. И ещё.

Свистнула стрела. Дон успел её отразить, заметив, что стрелял Элл, успевший подобрать свой лук. Но этот выстрел послужил сигналом, после которого остальные лучники также начали стрельбу. Выпущенные ими стрелы взмыли в воздух, чтобы обрушиться на Дона смертоносным водопадом.

Дон с улыбочкой смотрел на приближающуюся смерть. Он прекрасно знал свои возможности — стрелы одного эльфийского лучника он отбивал наверняка, двух — с огромным трудом и при помощи удачи, трёх — если очень сильно повезёт. А дюжина стрелков — надежды нет. Никакой.

Стрелы уже были на расстоянии нескольких локтей от цели, как вдруг гном, о котором все забыли, взмахнул рукой — и стрелы отскочили в стороны, словно встретив на пути непреодолимую преграду. Стрелки натянули луки заново, но Король их жестом удержал. Взмах его руки — и Дон почувствовал, как преграда, защищавшая его, лопнула, а гнома отбросило в сторону.

— Кстати, верни меч, — обратился Король к Дону.

— Отними, — сквозь зубы ответил тот.

Король махнул рукой, и лучники дали залп.

Дон даже не смотрел в их сторону — всё своё внимание он сосредоточил на Миралиссе, стараясь в последние мгновения насмотреться на неё, запомнить, продлить восхитительное чувство любования возлюбленной девушкой, любившей его… и предавшей.

Миралисса сжала камень в ладонях и резко выпрямилась — и вокруг Дона образовался цилиндр, уходящий вершиной в небеса. Стрелы бессильно бились об него — и отлетали в стороны. Миралисса печально отвернулась и потихоньку начала удаляться, скрываясь в лесу.

— Миралисса! Подожди! Остановись! — кричал Дон, бросаясь на преграду, защитившую его от стрел… и запершую как в темнице. Дон бил по этой преграде, вставшей между ним и любимой, всем, чем только мог — мечом, плечами, кулаками… Тщетно. Преграда и не думала подаваться.

Гном пришёл в себя, подошёл к преграде, внимательно на неё посмотрел, кивнул Дону и отрицательно покачал головой, давая понять, что его усилия бессмысленны. Дон опустил меч и сам сел на землю, глядя на зелёный полог леса, скрывший от него эльфов. За его спиной раздался грохот, и Дон не спеша обернулся. Грахель что-то сделал со своим молотом — его навершие теперь заканчивалось острыми насадками. Гном размахнулся и нанёс ещё удар — и внутрь цилиндра упал конусообразный кусок алмаза. Потом был ещё удар, ещё и ещё — и когда отверстия образовали круг, гном толкнул стенку цилиндра — и она упала внутрь, образовав дыру, сквозь которую мог пролезть не только человек, но и гном.

Дон посмотрел на отверстие и отвернулся — его охватила какая-то странная апатия, не хотелось ни говорить, ни двигаться, а лечь на землю, закрыть глаза… и умереть.

Словно сквозь сон он ощущал, как гном с кряхтением вытаскивает его из цилиндра, ругаясь в голос, как на горизонте всё ближе и ближе поднимаются тучи пыли…

Это орки, — мелькнула в голове равнодушная мысль. — Они гонятся за нами, догонят и…

Дон нашёл в себе силы подняться, выхватить меч и сделать два шага по направлению к приближающемуся оркскому войску. На третьем шаге в него словно клещами впился гном.

— Ты с ума сошёл! — кричал гном, но до Дона его крики доходили словно через толстый слой ваты. — Жить надоело?

— Да, ты прав, — спокойно ответил Дон. — Именно что надоело.

— Не пущу! — ещё громче завопил Грахель.

— Пустишь, — ещё более спокойно ответил Дон, хватая левой рукой гнома за кисть и пытаясь её от себя оторвать. Но с тем же успехом он мог бы пытаться оторвать верхушку у горы.

— Ты пойдёшь со мной! — говорил гном, не ослабляя хватки. — Или я потащу тебя силком!

И Дон понял — действительно, потащит. И апатия захлестнула его с новой силой — так что бороться с гномом не осталось ни сил, ни желания.

— Хорошо, идём, — покладисто согласился Дон.

Гном мигом взгромоздил себе на плечи мешок, взял Дона за руку и зашагал прямо к лесу. Дону ничего не оставалось, как последовать за ним. Когда до леса оставалось несколько шагов, из него материализовалась фигура незнакомого эльфа с луком.

— Мы просим безопасного прохода через лес, — начал беседу гном явно заготовленной заранее фразой. — И обязуемся не причинять лесу никакого вреда.

Эльф кивнул.

— Хорошо, можете проходить. Но учтите — при малейшей попытке причинить лесу вред, вы будете уничтожены.

Гном согласно кивнул и последовал мимо посторонившегося эльфа под зелёный чертог леса. Дон двинулся за ним. За их спинами засвистели стрелы и раздались предсмертные стоны — эльфы начали обстрел приближающегося к лесу войска орков.