Сила, которая защищает

Глава 18 Порча

Кавенант отчаянно барахтался, пытаясь выбраться на поверхность. Но вязкая глина сковывала движения, с каждым его усилием засасывала все сильнее, а руки, схватившие за лодыжки, неумолимо тянули вниз. Он хотел уцепиться за Морехода, но не нашел его. В какой-то момент он почувствовал, что провалился глубже дна.

Боясь задохнуться, он сдерживал дыхание. Инстинкт упрямо заставлял бороться за жизнь, хотя он и понимал, что, скорее всего, ему не удастся выбраться из этой ледяной глубины. Напрягшись, он согнулся, пытаясь руками дотянуться до пальцев, схвативших его за ноги. Он чувствовал их влажное прикосновение, но его собственным рукам никак не удавалось нащупать их, хотя пальцы, казалось бы, касались тех мест, где они должны – обязаны! – были находиться.

На мгновение у него возникло ощущение, что в Белом Золоте появилась пульсация; однако сил у него от этого не прибавилось, и пульсация, если она и была, исчезла так быстро, что он тут же забыл о ней.

Запас воздуха в легких подходил к концу, под веками замелькали красные всполохи. Он дико вскрикнул:

– Нет! Нет!

И тут же ощутил, что направление движения изменилось. Легкие, казалось, готовы были в любое время лопнуть, а невидимые руки, протащив его некоторое время горизонтально, потянули за собой наверх. С чмоканьем они извлекли его из грязи, и он оказался в темном влажном пространстве.

Кавенант судорожно, жадно задышал. Воздух был спертый и зловонный, точно он оказался в пропитанном миазмами склепе, но даже такой, он означал жизнь, и Кавенант с наслаждением его вдыхал. Глаза залепило грязью, он ничего не видел вокруг. Но когда дыхание успокоилось, он протер глаза и заморгал, пытаясь разглядеть, где находится.

Темнота вокруг казалась непроницаемой.

Кавенант лежал на влажной глине; подвинувшись, он левым плечом коснулся стены. Встав на колени, на высоте вытянутых рук над собой он нащупал потолок. Казалось, он находился в комнате, вырубленной в глине, у одной из ее стен.

Глухой голос неподалеку произнес:

– Он не видит.

Голос звучал тоненько и испуганно, но этот неожиданный звук заставил Кавенанта в страхе прижаться к стене.

– Это хорошо, – откликнулся другой, столь же робкий голосок. – Иначе он мог бы причинить нам вред.

– Нет, это нехорошо. Пусть ему станет светло. – Этот первый голос звучал, казалось, несколько тверже, но все равно в нем чувствовался страх.

– Нет! Нет! Нет! – На этот раз Кавенант понял, что протестующих голосов было несколько – восемь или десять.

Твердый, первый голос продолжал настаивать:

– Если мы не собираемся помогать ему, зачем понадобилось его спасать?

– Он может причинить нам вред!

– Еще не поздно. Лучше утопим его!

– Нет. – Твердый голос был неумолим. – Мы ведь сами решили рискнуть.

– Ох! Если Творец узнает…

– Мы сами решили, я говорю! Спасти и потом убить – вряд ли такое понравилось бы Творцу. Уж пусть лучше он причинит нам вред. Я… – Голос испуганно вздрогнул. – Если нужно, я сам сделаю так, чтобы ему было светло.

– Приготовиться! – запели голоса, и Кавенант снова испугался, не зная, чего ему теперь ожидать.

Немного погодя раздался звук, более всего похожий на тот, который издает палка, выдергиваемая из вязкой грязи. Рядом с лицом Кавенанта в темноте возникло красноватое свечение, исходящее, как ему показалось, от самой стены.

Однако он тут же понял, что ошибся. Свет исходил от странной глиняной фигуры, стоящей на полу комнаты. В высоту она достигала не многим более полуметра и выглядела, точно ее вылепили неумелыми детскими руками. Неуклюжие конечности, грубой формы выпуклости и впадины, лишь отдаленно напоминающие уши, рот и нос. Эта странная коричневая фигура тускло светилась красноватым светом.

Кавенант обнаружил, что находится в конце туннеля. Рядом с ним была яма, полная булькающей грязи, а за ней виднелись стены, пол и потолок, образующие само пространство туннеля, дальняя сторона которого тонула во мраке.

В слабом свете он разглядел чуть больше десятка глиняных фигур вроде той, что стояла прямо перед ним.

Они не двигались, не издавали ни звука и казались неживыми, словно их просто забыли здесь строители туннеля. Однако поблизости не было никого, способного разговаривать. С удивлением разглядывая эти угловатые создания, Кавенант попытался придумать, как ему лучше обратиться к ним.

Неожиданно грязь в яме забурлила. Из нее показалось несколько глиняных созданий, волочащих за собой две огромные ноги. Светящаяся фигура быстро отступила в глубину туннеля, чтобы освободить для них место. В один момент они вытащили из грязи Морехода и отступили назад, к тем созданиям, которых прежде заметил Кавенант.

Гигантские легкие Морехода отлично послужили ему – он почти не задыхался. Загромоздив собой все узкое пространство, он с ворчанием потянулся в сторону глиняных созданий, угрожающе размахивая кулаком.

И тут же снова стало темно. Пронзительно вереща от страха, создания бросились в дальний конец туннеля.

– Мореход! – воскликнул Кавенант. – Они спасли нас! Он услышал, что Великан замер, тяжело дыша.

– Мореход! – повторил он. – Великан!

– Друг мой? – неуверенно спросил Мореход сдавленным голосом. – С тобой все в порядке?

– В порядке? – Кавенант почувствовал, что нервное напряжение внутри достигло апогея и вот-вот готово прорваться истерикой, но постарался сдержать себя. – Они не хотят причинить нам вреда, Мореход. Они спасли нас.

Самообладание, похоже, вернулось к Великану.

– Да, – тяжело вздохнул он, – да. Теперь я понял – они боятся нас. – Повернувшись в сторону туннеля, он закричал:

– Пожалуйста, простите меня. Вы и вправду спасли нас. Я слишком несдержан… Да, я легко впадаю в гнев, очень легко. Однако я не хотел причинить вам вред. Я испугался за своего друга, испугался, что он умер… Отчаяние овладело мной. Страж Крови Баннор советовал нам искать помощи везде, где мы будем идти, а я, дурак, не поверил ему и не рассчитывал на помощь так близко от владений Душегуба. Когда вы схватили меня, я ужасно разозлился. Пожалуйста, простите меня.

Ответом ему была полная тишина.

– Ах, послушайте! – настойчиво продолжал он. – Вы спасли нас от рук Презирающего. Не бросайте нас теперь. После непродолжительного молчания голос из темноты произнес:

– Мы не хотели вмешиваться в дела Творца. Наше намерение состояло не в этом.

– Не верьте им! – закричали другие голоса. – Они – твердые.

Послышались шаркающие шаги. Существа возвращались к Кавенанту и Мореходу, некоторые из них светились, так что в туннеле стало заметно светло. Осторожно приблизившись, они остановились, не доходя до Великана.

– Мы тоже просим простить нас, – сказал главный, стараясь, чтобы голос его не дрожал.

– Ах, вам не нужно извиняться, – откликнулся Мореход. – Может быть, до меня медленно доходит, кто мои друзья. Но уж если я понял, им не приходится опасаться меня. Я – Мореход Идущий-За-Пеной, – он сглотнул, словно эти слова душили его, – последний из Великанов-Мореплавателей. Мой друг – Томас Кавенант, юр-Лорд и Владыка Кольца.

– Мы знаем, – ответил главный, – мы слышали. Мы джехерины – ауссэт джехерины Бефилам. Здесь, рядом с домом Творца, от джехеринов ничто не скроется. Против вас кое-что затевается. Джехерины обсудили и решили помочь.

– Если Творец узнает, – произнес дрожащий голос сзади, – мы пропали.

– Это правда. Если он догадается, что мы помогаем, нам придется плохо. Мы опасаемся за свою жизнь. Но вы – его враги. А легенды говорят…

Внезапно замолчав, главный отвернулся, чтобы посовещаться с остальными джехеринами. Очарованный, Кавенант не сводил с них глаз, пока они шептались друг с другом. Издалека все они выглядели похожими один на другого, но при более близком рассмотрении становилось ясно, что они различаются – как различались бы фигурки из глины, вылепленные разными детьми. Эти различия касались размеров, формы, цвета, а также большей или меньшей робости и тона голоса. Однако все они казались странно мягкими. Во время движения их тела колыхались, точно внутри тонкой кожи, обтягивающей их, была не слишком густая глина и любой удар мог превратить их в бесформенную лужицу.

После короткого совещания главный вернулся. Дрожащим голосом, словно страшась собственной дерзости, он спросил:

– Зачем вы пришли? Вы осмеливаетесь… Каковы ваши намерения?

Мореход ответил непреклонно – так, чтобы у джехеринов не осталось никаких сомнений:

– Наше намерение – уничтожить Лорда Фоула, Презирающего.

Откровенность Великана заставила Кавенанта вздрогнуть, но как еще можно было сформулировать то, что он собирался делать?

Джехерины снова начали шептаться, после чего главный произнес быстро, с явной тревогой:

– Это невозможно. Идите с нами.

Неожиданность последних слов придала им характер приказа, хотя голос главного дрожал и был лишен всякого намека на властность. Кавенант хотел запротестовать – не потому, что у него были возражения против того, чтобы следовать за джехеринами, а потому, что его задела безаппеляционность заявления о том, что его намерение не выполнимо. Но они не дали ему произнести ни слова; один за другим они исчезали в глубине туннеля, и с уходом каждого становилось все темнее.

Пожав плечами. Мореход жестом кивнул Кавенанту в том же направлении, куда они уходили. Тот пригнулся и пошел вслед за джехеринами.

Оступаясь на каждом шагу, они неожиданно быстро то ли побежали, то ли заскользили по уходящему вниз туннелю. Кавенант не поспевал за джехеринами. В тесноте, согнувшись, дыша спертым воздухом, он торопился изо всех сил, однако ноги у него постоянно разъезжались в скользкой грязи. Мореход двигался еще медленнее – из-за низкого потолка он был вынужден почти ползти. Но некоторые из джехеринов специально держались около них, чтобы указывать встречные повороты и перекрестки. Постепенно туннель понемногу начал расширяться, разветвления попадались все чаще, потолок становился все выше. Вскоре Кавенант уже мог стоять не пригибаясь, а Мореход – передвигаться на корточках. Здесь они пошли гораздо быстрее, Это продолжалось довольно долго. Пробираясь запутанными переходами с ноздреватым полом, они то и дело замечали другие создания, торопившиеся в том же самом направлении. Грязь под ногами стала влажной и липкой, в стенах все чаще появлялись угольные жилы; они отражали свет, исходящий от джехеринов, и вскоре стало заметно светлее. Однако с каждым шагом Кавенант двигался все медленнее. Уже два дня у него во рту маковой росинки не было и около десяти дней он толком не отдыхал. Воспаленный лоб покрылся коркой грязи и болезненно пульсировал. Онемение рук и ног – то самое онемение, не имеющее отношения к холоду – распространялось все дальше.

И все же, хоть с трудом, но он продвигался вперед. Он больше не беспокоился о том, что может пораниться; этот вечный страх прокаженных не имел теперь над ним власти. Онемевшие ноги, разрываемая болью голова, голод – именно в таком состоянии он прибыл в Страну, значит, существовала большая степень вероятности, что он мог в ближайшее время оказаться выброшенным в свой собственный мир. Именно эта мысль подгоняла его, а вовсе не страх проказы, о которой он сейчас даже не вспоминал.

Двигаться становилось все легче. Вместо глины под ногами теперь были скалы, воздух стал заметно свежее, теплее и чище. Все это помогало Кавенанту продолжать идти, так же как внимание и забота, которые постоянно проявлял по отношению к нему Мореход. Лига за лигой незаметно оставались позади.

Постепенно им овладела дремота. Он не замечал больше ни того, что их окружало, ни своих спутников, ни даже собственной усталости. Не чувствовал, что Мореход крепко держит его за плечо, время от времени разворачивая в нужном направлении. Оказавшись совершенно неожиданно для себя в большой пещере, высеченной в скале, среди множества удивительных созданий, он принялся недоуменно оглядываться по сторонам, не отдавая себе отчета в том, как тут оказался.

Большинство созданий держалось на почтительном расстоянии от Кавенанта и Морехода, но некоторые протолкались вперед, неся глиняные чаши с водой и пищей и разглядывая своих гостей со страхом. И все же они подошли достаточно близко, чтобы поставить свои чаши поближе к Мореходу и Кавенанту.

Кавенант протянул было руку, но Мореход удержал его. – Ах, джехерины, – с оттенком официальности произнес он, – ваше гостеприимство делает вам честь. Мы, конечно, очень не хотели бы обидеть вас своим отказом принять то, чем вы нас угощаете. Но мы не такие, как вы.., мы другие. Ваша пища может оказаться вредной для нас.

Эти слова заставили Кавенанта встряхнуться. Заглянув в чаши, он пришел к выводу, что Мореход прав. То, что там лежало, походило на полужидкий известняк и пахло гнилью – точно покрытая давнишней плесенью мертвая плоть.

Но вода оказалась свежей и чистой. Мореход взял чашу, в которую она была налита, благодарно кивнул и как следует напился, передав чашу Кавенанту.

И только тут до Кавенанта дошло, что Мореход потерял свой мешок, когда они бежали среди колючих деревьев.

Большое количество воды, булькающей в пустом желудке, окончательно развеяло его дремоту. Он осушил чашу до дна, с наслаждением смакуя каждый глоток – как будто не очень верил в то, что ему еще когда-нибудь придется пить что-то столь же свежее и чистое. Возвращая чашу дрожащему от страха джехерину, он поклонился – так же, как Мореход.

Потом он оглянулся по сторонам. В пещеру уже набилось несколько сот созданий, и с каждой минутой их становилось все больше. Так же, как и те джехерины, которые спасли их, все они казались ожившими статуэтками, вылепленными из глины. Их странные, необычные фигуры выглядели уродливыми и.., забавными, как будто тот, кто их лепил, был большим шутником; казалось, они были лишены всех известных Кавенанту органов восприятия. И все же он с удивлением отметил, что их можно было разделить на несколько отличающихся друг от друга типов. Кроме тех коротышек, которых он видел вначале, в какой-то степени все же похожих на людей, были два-три вида, напоминающие животных; они выглядели как не очень удачные попытки вылепить из глины коней, волков, пещерников и даже змей.

– Мореход, – пробормотал он, объятый неожиданным страхом. – Кто они такие?

– Они говорят на языке Старых Лордов, – негромко ответил Мореход таким тоном, как будто тоже почувствовал некоторую опасность, угрожающую им, – и называют себя в соответствии с тем, как выглядят. Те, которые спасли нас – это ауссэт Бефилам джехерины. Другие Бефилам, которых ты видишь – фаел Бефилам, – он указал на змееподобных, – а те – родже, пещерниковая форма джехеринов. Я слышал кое-что из их разговоров, когда мы шли, – добавил он, не объясняя, что именно ему удалось услышать.

У Кавенанта возникла догадка, от которой его замутило. Он настойчиво повторил:

– Кто они?

Несмотря на грязь, засохшую на лице Морехода, Кавенант увидел, как он стиснул челюсти. Его голос едва заметно дрожал, когда он сказал:

– Спроси их об этом. Пусть они сами расскажут тебе, если захотят. – Он оглядывался по сторонам, стараясь не встречаться с Кавенантом взглядом.

– Мы будем говорить, – раздался холодный, мрачный голос. Один из фаел Бефилам джехеринов подполз к ним поближе. Двигаясь, он скользил по влажному каменному полу; оказавшись перед ними, он некоторое время лежал, задыхаясь, точно рыба, вытащенная из воды. Во всем его облике ощущались боровшиеся друг с другом решимость и страх. Однако Кавенант не испытывал по отношению к нему отвращения или неприязни; вид джехеринов вызывал у него прежде всего сострадание. – Мы будем говорить, – повторил змееподобный джехерин. – Вы твердые… Вы – угроза для нас.

– Они погубят нас, – прошелестело множество голосов.

– Мы сами решили им помочь.

– Но мы не думали, что это может нам повредить! – закричали голоса.

– Мы сделали свой выбор. Вы.., легенды говорят… – Джехерин в смятении запнулся. – Мы решили рискнуть. – В его голосе теперь явственно звучали нотки страдания. – Мы умоляем вас… Не подведите.

Мореход сказал спокойно и твердо:

– Мы никогда по своей воле не причиним зла джехеринам.

Ответом ему было молчание, в котором явственно ощущалось недоверие. Потом, точно устав сражаться сами с собой, кто-то из джехеринов произнес:

– Хорошо, говорите. Мы сделали свой выбор. Змееподобный джехерин заявил:

– Мы будем говорить. Мы сделали свой выбор. Человек, у которого есть Белое Золото, ты спрашиваешь, кто мы такие. Мы – джехерины.., мы – мягкие.., мы – создания Творца.

Когда он заговорил, свет в пещере начал пульсировать, точно реагируя на грустные интонации его голоса.

– Творец трудится глубоко под землей, в своей крепости, создавая для себя воинов. Он берет живую плоть, если вы знаете, что это такое, и своей властью изменяет ее, наделяя такой же силой и злобностью, которыми обладает сам. Но то, что у него получается, не всегда соответствует его желаниям. Иногда его создания оказываются слабыми.., или слепыми.., или калеками, а иногда даже мертворожденными. Такое.., потомство.., он выбрасывает в безбрежную трясину, состоящую из горячей глины, чтобы она поглотила их.

Дрожь ужасных воспоминаний пробежала по пещере.

– Но эта бездна тоже обладает могуществом. Мы не погибаем. Пройдя через ужасные страдания, мы становимся джехеринами – мягкими созданиями. Мы преображаемся. И тогда мы выползаем из глубин.

– Мы выползаем… – точно эхо, повторили голоса.

– В темных пещерах, забытые Творцом…

– Забытые…

– ..мы молимся о том, чтобы уцелеть.

– Уцелеть…

– От самых окраин колючей пустыни до стен крепости Творца скитаемся мы в грязи и, дрожа от страха, ищем…

– Ищем…

– ..слушаем…

– Слушаем…

– ..ждем.

– Ждем.

– Мы не можем находиться на поверхности земли – стоит солнечному свету прикоснуться к нам, и мы гибнем. Мы не можем также рыть землю, строить новые туннели, которые позволили бы нам покинуть эти места. Мы слишком мягкие.

– Брошенные…

– И мы боимся как-нибудь ненароком вызвать раздражение Творца. Мы терпим.., мы все терпим, а он лишь смеется над нашим унижением.

– Забытые…

– И все же в нас остается что-то от тех существ, на которых мы похожи. – Голос задрожал, как будто его обладатель опасался, что будет тут же наказан за свою дерзость. – Мы – не слуги Творца.

Трепет пробежал по рядам джехеринов.

– Многие из наших пещер и туннелей вплотную примыкают к галереям в крепости Творца. Мы находим нужную стену и слушаем. Мы слышим все.., все секреты Творца… Мы знаем, что он враждует с вами; нам известно, что он затевает против вас. Во имя того, о чем рассказывают древние легенды, мы посовещались и сделали свой выбор. Мы окажем вам любую помощь.., при условии, что об этом не узнает Творец.

Когда змееподобный джехерин закончил, остальные замерли в молчании, наблюдая за Кавенантом, обдумывающим ответ. Какой-то частью своей души он страстно жаждал заплакать, просто обнять эти уродливые создания и зарыдать вместе с ними. Но он тут же напомнил себе, что сейчас не время для таких чувств – сейчас, когда перед ним стояла задача уничтожить Лорда Фоула.

– Но вы… – хрипло произнес он. – Они говорили, что это невозможно. Что этого нельзя сделать.

– Нельзя, – дрожа, ответил джехерин. – Туннели Творца под Раздробленными Холмами охраняются. Сами Раздробленные Холмы – настоящий лабиринт Огонь Убийственного Жара защищает крепость Творца В залах его крепости множество злобных слуг Мы слышали. Творцу не утаить от нас своих секретов – И все же вы помогли нам, – задумчиво произнес Великан. – Вы рискнули вызвать гнев Творца. Вряд ли вы пошли бы на это без серьезной причины.

– Это так. – В голосе джехерина звучал страх перед тем, что Мореход собирался сказать дальше.

– Несомненно, вы все-таки можете оказать нам какую-то помощь.

– Да. Да… Об Убийственном Жаре нечего говорить. Но мы знаем все ходы Раздробленных Холмов. И.., и в самой крепости Творца тоже . Это уже кое-что Но… – Говорящий запнулся и замолчал – Но, – настойчиво произнес Мореход, – вы оказали нам помощь, у вас на уме что-то есть Я не глухой и не слепой, джехерины Не ради того, чтобы сообщить нам об этом, вы пошли на такой риск.

– Легенда… – Джехерин сглотнул и неожиданно заскользил к своим собратьям, чтобы вновь посовещаться с ними.

Пока они горячо шептались, Кавенант попытался отогнать ощущение надвигающегося кризиса. По какой-то непонятной ему самому причине, он надеялся, что джехерины не станут рассказывать легенду, о которой неоднократно упоминали Однако, когда змееподобный джехерин вернулся. Мореход требовательно сказал.

– Расскажи Молчание, полное ужаса, воцарилось в пещере, когда джехерин ответил.

– Мы расскажем – Хор жалобных голосов зазвучал в воздухе, несколько десятков джехеринов выбежали, не в силах справиться с волнением. – Расскажем. Так надо Другого пути нет.

Джехерин подполз еще ближе и резко припал к полу, хватая ртом воздух, точно ему нечем было дышать. Спустя некоторое время, справившись с собой, он запел. Древнего языка песни Кавенант не понимал, а страх, которым было пронизано каждое слово, мешал воспринимать мелодию. И все же – от того, как слушали джехерины – он ощутил ее могущество и силу. Не понимая ни слова, он растрогался.

Это была совсем короткая песня – как будто за все долгие века унижения и жестокости, на протяжении которых ее пели, она становилась все короче, теряя силы. Закончив, джехерин слабым голосом произнес:

– Это легенда. Она рассказывает о единственной надежде джехеринов, о той части нашей жизни, которая не связана с Творцом. В ней говорится, что далекие предки джехеринов – Несозданные Творцом – сами были Творцами. Но они создавали не так, как он. Им не нужна была для этого плоть других. Они из своего собственного тела порождали детей, а те вырастали и делали то же самое. Таким образом мир постоянно обновлялся и расширялся. Это не может быть выдумкой. Но потом с Творцами что-то произошло. Некоторые утратили силу, другие ослепли, третьи стали просто небрежны, Тогда-то и родился нынешний Творец, ожесточенный и не способный продолжать свой род так, как это делали они; но они не замечали его недостатков и не боялись его. Вот почему он подчинил их своей власти. Он переловил их и запер в глубоком подземелье под своей крепостью; а потом, используя их плоть, он начал создавать своих воинов. Мы – потомки этих испорченных Несозданных Творцом. Вся их прошлая жизнь сохранилась в нас. В наказание за то, что они сделали, мы обречены ползать во тьме печали и вечного страха. Глина – наше солнце и дом, кровь и плоть. Страх – вот что досталось нам в наследство, страх перед Творцом, который может уничтожить нас одним словом, пока мы находимся рядом с ним. Но мы терпим все эти страдания во имя своей единственной надежды. Потому что сказано – некоторые Несозданные Творцом еще живы и не находятся под властью нынешнего Творца, еще способны порождать потомство только из своих собственных тел. Сказано, что, когда придет время, родится ребенок без следов порчи, не подвластный Творцу и его деяниям. И еще сказано, что он отправится к дому Творца, неся на себе определенные знаки того, кем является – знаки силы. Сказано, что он освободит джехеринов, если они докажут.., если он сочтет, что они достойны.., освободит их от страха и глины, если.., если…

Змееподобный джехерин не в силах был продолжать. Его голос постепенно сошел на нет, заглушенный невыносимой болью, которая терзала его.

Кавенант почувствовал, что все внимание джехеринов сосредоточилось на нем. Казалось, они безмолвно спрашивали его: “Ты ли то чистое дитя? Если мы поможем тебе, ты освободишь нас?” Но он не мог дать им тот ответ, которого они ждали. Их жизнь, которую можно было приравнять к смерти, заслуживала того, чтобы он не обманывал их, не поддерживал в них ложную надежду.

Обдумав все, он понял, что должен отказаться от их помощи. Его голос звучал сурово и гневно, когда он сказал:

– Взгляните на меня. Вы знаете ответ. Под слоем глины нетрудно разглядеть, что я болен.., болен. И я делал такие вещи… Нет, я не чист. Я тоже подвержен порче.

Один долгий момент тишины был ему ответом – момент, пока трепетная, выстраданная ими надежда разбилась вдребезги. А потом ужасный крик отчаяния множества джехеринов потряс своды пещеры. Сразу же погасли все огни. Неутешно рыдая в кромешной тьме, глиняные создания разбежались.

Не разобрав в темноте, куда они бегут. Мореход закрыл собой Кавенанта, чтобы защитить от возможного нападения. Но джехерины и не думали их атаковать – они спасались бегством. Словно ветер прошелестел по пещере – и исчез. Снова наступила тишина, Кавенант и Мореход остались одни, точно саван, брошенный в опустевшей могиле.

Грудь Кавенанта сотрясали сухие спазмы, похожие на рыдания, но он постарался сдержать их. Он не мог принять помощь джехеринов – в противном случае смертей и разрушений было бы гораздо больше. “Фоул! – мысленно простонал он. – Ты слишком жесток!"

Он почувствовал успокаивающее пожатие руки Великана на своем плече. Он хотел ответить тем же, хотел объяснить, почему именно так поступил, но неожиданно услышал где-то в отдалении тихие рыдания.

По мере того как он вслушивался, звук становился все громче. Кавенант хотел вскочить, подбежать к тому, кто плакал, утешить его как мог. Но как только двинулся с места, он услышал слова, от которых у него сжалось сердце:

– Мы не можем вмешиваться в дела Творца. Ничего, кроме отчаяния…

– Прости меня, – с тяжелым вздохом произнес Кавенант. Интуитивно он понял, что нужно сказать дальше. – Ваша легенда все равно остается. Мой отказ… Он не затронул ее. Я не отрицаю ее ценности.., и вашей тоже. Просто я.., не то чистое дитя. Он еще не пришел, но это не означает, что ваша надежда умерла.

Плачущий не отвечал, продолжая заливаться слезами; раз начав, он никак не мог остановиться. Потом неожиданно по скале пробежали вспышки света, и Кавенант увидел, что это был тот самый змееподобный джехерин, который говорил за всех.

– Пошли, – прошептал он. – Пошли.

Продолжая всхлипывать, он повернулся и заскользил прочь из пещеры.

Не колеблясь, Кавенант и Мореход последовали за ним. Уважая печаль и горе несчастного создания, они готовы были с благодарностью принять все, что он захотел сделать для них.

Он повел их в направлении тех же пещер, откуда они прежде пришли, но гораздо более коротким путем, через лабиринт туннелей. Вскоре от стен снова повеяло холодом, в воздухе стал явственно ощутим запах серы. Они прошли совсем немного – чуть больше половины лиги, – когда их проводник внезапно остановился.

Держась на почтительном расстоянии от него, они терпеливо ждали, пока он справится со своими рыданиями. Было больно наблюдать, как он борется с собой, но они изо всех сил сдерживали собственные переживания. Кавенант скорее умер бы, чем позволил бы себе сделать страдальцу хоть намек на то, что им следовало поторопиться. Чем еще он мог отблагодарить джехерина?

Но тот и сам понимал, что время дорого. Овладев собой, он хрипло сказал:

– Этот туннель… Он заканчивается в Раздробленных Холмах. Всякий раз поворачивайте туда, где будет виден свет. Вы должны пересечь один из переходов Творца. Он, конечно, охраняется. Как только вы это сделаете, сворачивайте в дальнейшем, наоборот, в ту сторону, где не будет света. Так вы доберетесь до Убийственного Жара. Вам нужно перебраться через него, хотя это почти невозможно. Сразу за ним – крепость Творца. Вход в нее охраняется, но там нет ворот. Дальше идет… Но это тайный ход… У Творца там есть тайный ход, которым его слуги не пользуются. Внутри есть дверь. Она не видна, но вы должны найти ее. Давите на стену, и, когда попадете на середину дверного проема, дверь откроется. За ней вы обнаружите множество ходов и потаенных мест.

Змееподобный джехерин повернулся и заспешил в глубину туннеля. Его свет начал меркнуть и вскоре погас. Мореход и Кавенант оказались в полной темноте. Уже почти скрывшись, джехерин еле слышно простонал:

– Попытайся поверить, что ты чист. И исчез.

Оба помолчали, потом Мореход дотронулся до плеча Кавенанта:

– Друг мой… Он оказал нам бесценную помощь. Ты хорошо запомнил все, что он сказал?

Кавенанту послышались печальные нотки в голосе Морехода. Но он был слишком занят своими собственными переживаниями, чтобы поинтересоваться, в чем дело.

– Я рассчитываю на тебя. Если бы не ты, я бы не оказался здесь.

– Друг мой… Неверящий, – начал было Великан, но тут же остановился, посчитав, что на разговоры у них нет времени. – Ладно, пошли. – Он положил руку на плечо Кавенанту, направляя его. – Сделаем что сможем.

Они двинулись по туннелю. После двух крутых поворотов тот стал заметно сужаться, становясь все ниже. Вскоре Кавенант вынужден был опуститься и, опираясь на колени и руки, уже почти полз по холодному камню. Мореход тяжело дышал позади; иногда Кавенанту приходилось его тащить – по мере того как проход все более и более сужался.

Потом туннель уперся в непроходимую стену. Пошарив вокруг онемевшими пальцами, Кавенант не нашел выхода, но зато не почувствовал и потолка над головой. Взглянув вверх, он увидел отверстие, через которое пробивался тусклый красный свет.

Помогая друг другу, Мореход и Кавенант поднялись на ноги. Отверстие находилось примерно на высоте вытянутых рук Великана. Он осторожно поднял Кавенанта и помог ему пролезть через дыру.

Это была узкая вертикальная щель в скале. Кавенант прополз еще немного вперед и вскоре увидел, что она представляет собой короткий, без потолка каменный коридор, стены которого уходили высоко вверх. Они казались грубо вытесанными из черной вулканической породы. Всего лишь коридор, соединяющий одну глухую стену с другой, с разочарованием подумал он. Но когда его глаза привыкли к свету, стало ясно, что оба его конца представляли собой ничто иное, как перекрестки.

Свет исходил от ночного неба; и одна из стен отсвечивала красным, отражая далекие огни. В воздухе пахло кислотой и серой, он стал теплее, и Кавенант сделал вывод, что они находятся уже не очень далеко от Убийственного Жара.

Убедившись, что коридор пуст, он негромко позвал Морехода. С большим трудом Великану удалось просунуть в отверстие сначала голову и плечи и наконец пролезть целиком. Вскоре он уже стоял рядом с Кавенантом.

– Это и есть Раздробленные Холмы, – прошептал он, оглядываясь. – Кураш Квеллинир. По моим подсчетам, мы уже забрались очень далеко. Если бы не помощь джехерина, нам пришлось бы добираться сюда гораздо дольше… Держись за моей спиной. – Теперь он обращался непосредственно к Кавенанту. – Если нас обнаружат, я должен знать, где ты.

Он двинулся вдоль стены, на которой видны были отсветы огней, Кавенант за ним. Дойдя до конца коридора, они, прислушиваясь, на мгновение прижались к стене. Кавенант старался даже не дышать, когда Мореход осторожно выглянул из-за угла. Потом Великан сделал знак рукой, и они нырнули в следующий переход, повернув в сторону кроваво-красного отблеска.

Второй коридор был заметно длиннее первого. Третий длиннее второго, и все были настолько причудливо изогнуты, что иногда даже возникало впечатление, что они поворачивают обратно. Кавенант вскоре потерял всякое ощущение направления, полностью положившись на Морехода. Думая о том, какой ценной оказалась для них помощь джехеринов, он снова убеждался в том, насколько сама его жизнь здесь зависела от других. Этиаран, Елена, Лена, Баннор, Триок, Морэм, джехерины, наконец, – без них он не смог бы сделать ничего. Он бывал груб, чуть что вспыхивал, сплошь и рядом поступал глупо и неосторожно – и все же, вопреки всему этому, они помогли ему уцелеть и сделали все, чтобы он смог выполнить задуманное. А сейчас он полностью зависел от Морехода Идущего-За-Пеной.

Однако проказа давала себя знать.

Он едва тащился; его одолевали мрачные предчувствия. Рана на лбу болела так сильно, что он с трудом поднимал голову; воздух, пропитанный ядовитыми испарения, казалось, разрывал легкие. В то же время он чувствовал, что его начинают охватывать оцепенение и безучастность; временами даже казалось, что он перестает сознавать, где находится и что с ним.

Все же он заметил усилившийся свет за поворотом одного из коридоров. Свечение не было ярким – казалось, там просто то открывается, то закрывается дверь, – но оно заставило его встряхнуться и насторожиться. Двигаясь по пятам за Мореходом, он приблизился к повороту.

За углом послышались приглушенные голоса. Первым желанием Кавенанта было – бежать, но он тут же остановил себя. То, что они слышали голоса, еще не означало, что им что-то угрожает.

Очень осторожно Мореход высунул голову и заглянул за угол; то же самое из-под его плеча сделал и Кавенант.

Перед ними открылось широкое пространство, тускло освещенное двумя небольшими светящимися камнями, стоящими поблизости один от другого. У дальней стены, примерно посередине, между камнями стояла группа тварей, отдаленно напоминающих людей. Кавенант насчитал их десять. У всех были копья; они стояли и разговаривали между собой низкими хриплыми голосами. Потом пятеро подошли к стене. Каменная секция бесшумно открылась, оттуда хлынул поток красного света. Пятеро шагнули в образовавшийся вход, который тут же снова закрылся, причем так плотно, что каменная стена казалась монолитом. Она не пропускала ни малейшего луча света, так что догадаться о существовании этого хода было бы совершенно невозможно.

– Смена караула, – еле слышно сказал Мореход. – Нам повезло, что мы заметили свет.

Как только выход закрылся, оставшиеся стражники встали на некотором расстоянии друг от друга возле темных стен, почти слившись с ними, и замерли в молчании.

Кавенант и Мореход отошли на некоторое расстояние от поворота. Кавенант не знал, что делать; пройти мимо стражников казалось совершенно невозможным, и все же он так устал, что перспектива отыскивать в лабиринте коридоров другой проход пугала его еще больше. Однако Мореход не колебался. Он прошептал почти в ухо Кавенанта:

– Оставайся здесь. Когда я позову, пересекай открытое пространство и поворачивай в сторону от Убийственного Жара. Трепет страха охватил Кавенанта.

– Что ты собираешься делать?

Великан усмехнулся. Однако выражение его перепачканного лица явственно показывало, что ему не до смеха; глаза гневно сверкнули.

– Задать жару тварям Фоула.

Не дав Кавенанту возможности ответить, он вернулся к повороту.

Обеими руками ощупывая стену, он нашел выступающий кусок камня. Сработали мощные мышцы, и обломок тут же оказался у него в руках.

Выглянув за поворот, он бросил камень, и тот с грохотом рухнул у одной из дальних стен.

Один из стражников тут же выкрикнул приказания остальным. Подняв копья, они двинулись туда, откуда послышался шум.

Едва лишь они сделали несколько шагов, как Мореход бросился следом.

Кавенант прижался к стене, следя за тем, что делал Великан. Стражники его не видели. Благодаря своим длинным ногам. Мореход очень быстро догнал их. Он двигался совершенно бесшумно и, прежде чем они заметили его приближение, обрушился на них, точно горный обвал.

Они выглядели чудовищно большими и сильными – но он был Великан; по сравнению с ним они казались почти карликами. К тому же они никак не ожидали его появления. Один взмах могучей руки, два, три – не успели они и глазом моргнуть, как трое получили мощные удары кто в голову, кто в грудь и упали, а Мореход прыгнул в сторону четвертого.

Тварь отшатнулась и подняла копье, но Мореход вырвал его и разбил о голову стражника одним мощным ударом.

Но на все это потребовалось время, которое позволило пятому добраться до входа в туннель. Дверь тут же открылась, вспыхнул свет, и стражник мгновенно исчез в просвете каменной глотки.

Мореход бросился к выходу, держа в правой руке копье. В его огромном кулаке оно казалось не больше стрелы, но он размахнулся и швырнул его в убегающего стражника.

Дикий крик боли эхом отозвался в туннеле. Великан повернулся к Кавенанту.

– Давай! – закричал он. – Бежим!

Кавенант рванулся вперед, подгоняемый голосом Великана. Однако он не мог заставить свои онемевшие ноги двигаться достаточно быстро – вид Морехода ужаснул его. Тот стоял в ярком свете камней с окровавленными руками и., усмехался. Наслаждение битвой исказило черты его грубовато-добродушного лица; красные отблески полыхали в глазах.

– Мореход, – испуганно прошептал Кавенант. – Великан?..

– Идем! – закричал тот и бросился к туннелю.

Взмахнув рукой, он закрыл каменную дверь.

Замерев в призрачном свете, Кавенант не сводил с него взгляда. Мореход подобрал три оставшихся копья, отнес их к проходу в туннель, разбил на куски и вставил в щель двери, чтобы заклинить.

Покончив с этим, он отошел от стены и только тут осознал, что Кавенант не послушался его. Подбежав к Неверящему, он схватил его за руку.

– Глупец! – закричал он, оттаскивая Кавенанта к дальнему проходу. – Ты что, смеешься надо мной?

Однако руки его стали скользкими от крови, хватка ослабела, Кавенант вырвался и прижался к стене, тяжело дыша.

Мореход тут же оказался рядом и, схватив за плечи, сильно встряхнул его.

– Не издевайся надо мной! Я делаю все это ради тебя!

– Не надо ради меня, – запротестовал Кавенант. – Ты не должен делать это ради меня.

Взревев, Мореход схватил Кавенанта.

– Ты и в самом деле глуп, если думаешь, что здесь можно выжить по-другому.

Схватив Неверящего под мышку, точно ребенка, он бросился в лабиринт, в сторону Убийственного Жара.

Теперь он сворачивал каждый раз туда, где было темно. Болтая ногами в воздухе, Кавенант требовал, чтобы тот отпустил его; но Мореход сделал это, лишь когда позади осталось три поворота. Тогда он остановился и поставил Кавенанта на пол.

Кавенант зашатался, стараясь сохранить равновесие. Он хотел прикрикнуть на Морехода и потребовать объяснений. Но слова застряли у него в горле. Вопреки самому себе, он понимал Морехода Идущего-За-Пеной. Последний из Бездомных, Великан, когда мог, дрался – хотя знал, что они не могли никого вернуть; да, Кавенант понимал его. И все же сердце Неверящего противилось тому, что произошло.

Спустя некоторое время он услышал звук, на который Мореход еще прежде обратил его внимание. Он напоминал далекие, ритмичные удары о камень; можно было предположить, что твари Презирающего пытаются выбраться из своего туннеля. Вскоре послышались грохот и резкие крики – по-видимому, им удалось расщепить каменную дверь.

Великан положил руку на плечо Кавенанта;

– Пошли И они поспешили вперед по коридорам.

Отбросив всякую осторожность, они больше не думали об опасности, которая могла подстерегать впереди. И с каждым новым поворотом, с каждым извилистым коридором они все больше погружались в дышащую огнем, пропитанную едкими испарениями атмосферу Убийственного Жара. Отравленный воздух стал горячим и сухим, точно в пустыне. Часто дыша, хватая его ртом, Кавенант все время слышал за спиной шум погони, эхом отдававшийся от стен Кураш Квеллинир.

Всякий раз, когда он спотыкался. Великан подхватывал его и тащил на себе. Это стало происходить все чаще и чаще. От усталости у Кавенанта начала кружиться голова. В конце концов все это, а также бесконечные падения привели к тому, что его тело от головы до ног оцепенело.

Он настолько глубоко впал в это состояние, что, когда неожиданно они оказались там, куда стремились, он не сразу понял, что это наконец произошло. Только что они слепо пробирались по одному коридору за другим – и вот уже стояли у берегов Убийственного Жара.

Их обдало жаром и светом полыхающей лавы, и они остановились. Здесь Холмы резко обрывались; Кавенант стоял примерно в десяти метрах от грязновато-красного потока расплавленного камня.

Под черным куполом небес в обе стороны от него простирался Убийственный Жар. Он кипел и бурлил, наполняя воздух испарениями лавы и серы и кружась в медленном водовороте, отчего создавалось впечатление, что он не течет, а стоит на месте. Не слышно было ни звука; тишина стояла такая, что Кавенанту показалось, будто он оглох. Жар пробирал его до костей, но поток лавы двигался абсолютно беззвучно, точно в ночном кошмаре, ослепительный и нереальный.

В первый момент его изумленному взгляду представилось, что лава простирается от одного конца горизонта до другого, но постепенно, освоившись с насыщенным ядовитыми испарениями воздухом, он разглядел, что поток не превышает в ширину пятидесяти метров. За ним виднелась лишь узкая полоска берега. По контрасту с жарким красным свечением все остальное казалось погруженным в кромешную тьму – словно они оказались перед распахнутой, алчущей глоткой ада.

Кавенант застонал от мысли о том, что Ясли Фоула находятся по ту сторону этого смертоносного потока и что, следовательно, они каким-то образом должны его пересечь. Это представлялось совершенно невозможным. Значит, все страдания и боль были напрасны. Потом звуки за спиной заставили его обернуться – он не сомневался, что увидит тварей, выбегающих из лабиринта.

Однако их еще не было. Звуки утихли, преследователи проскочили мимо.

– Мореход! – воскликнул Кавенант с отчаянием в голосе, которое он безуспешно пытался сдержать. – Что делать?

– Слушай меня! – требовательно произнес Мореход с пылающими от возбуждения глазами. – Мы должны пересечь поток прямо сейчас.., до того, как нас заметят. Если нас заметят.. Если Душегуб узнает, что мы перебрались, он встретит нас на том берегу. И тогда он схватит нас.

– Пересечь? – непонимающе повторил Кавенант.

– Если нас не увидят, ему и в голову не придет, что мы это сделали. Он будет считать, что мы скрываемся где-то в лабиринте… Он будет искать нас там, а не в Риджик Тоум.

– Пересечь это? Ты с ума сошел? Как ты думаешь, из чего я сделан? – Он не верил своим ушам.

Прежде он допускал, что они с Мореходом каким-то образом смогут перебраться через Убийственный Жар, но это потому, что не представлял себе, как выглядит поток раскаленной лавы и не осознавал невыполнимости этой задачи. Теперь он ясно понимал всю глупость их планов. Он чувствовал, что, если приблизится к потоку хотя бы на два шага, его кожа просто вспыхнет.

– Да, – ответил Мореход обреченно. – Я знал, на что иду, и старался подготовить себя как мог. Может быть, потом я еще долго буду страдать от ожогов, прежде чем умру. Друг мой, конечно, ты не сможешь перейти. Я понесу тебя.

Он тут же поднял Кавенанта и усадил на свои широкие плечи.

– Опусти! – запротестовал Кавенант. – Какого черта? Великан задрал голову, чтобы как можно больше уберечь ее от обжигающего жара.

– Не дыши! – сердито приказал он. – Я могу перенести тебя, но не в силах уберечь твои легкие, если ты будешь дышать!

– Проклятие, опусти меня. Великан! Ты хочешь погубить нас!

– Я – последний из Великанов, – прохрипел Мореход. – Я так дешево свою жизнь не отдам.

И прежде чем Кавенант смог произнести еще хотя бы слово, он побежал с берега прямо к Убийственному Жару.

Как только лава коснулась его ног, он изо всех сил бросился к противоположному берегу.

От жара, охватившего его со всех сторон, Кавенант почти потерял сознание. Ему послышался далекий вопль, но прошло некоторое время, прежде чем он осознал, что этот звук исходит из его собственной глотки. Огонь ослепил его, перед глазами полыхало алое зарево. Казалось, тело распадается на части, плоть сползает с костей.

Но он не умер – Мореход передал ему часть своей стойкости. К тому же ему показалось, что кольцо вбирало в себя часть его боли, облегчало страдания плоти.

Несмотря на то что лава была гуще глины или песка, Мореход с каждым шагом погружался все глубже и глубже. Когда они добрались до середины потока, лава покрывала его уже до бедер. И все же он решительно продолжал двигаться вперед, испытывая при этом невыносимую боль.

Кавенант заставил себя замолчать, чтобы сдержать дыхание, хотя он ощущал страдания Великана почти как свои собственные. Мысленно он пытался воззвать к своему Белому Золоту, попросить помощи для Великана, но не знал, добился ли хоть какого-то успеха. Красный свет перед глазами не позволял ничего разглядеть. Сделав еще два шага, Мореход погрузился до пояса. Ухватив Кавенанта за лодыжки, он поставил его себе на плечи. Кавенант зашатался, но сильные руки Великана сжали его ноги, точно железные скобы, помогая стоять прямо.

Еще два шага – и лава поднялась до груди Морехода. Он пытался справиться со своей болью, время от времени прерывая молчание коротким вскриком:

– Вспомни джехеринов!

Потом начался подъем.

Кавенант не видел ничего, не знал, сколько им еще осталось идти. Паря над лавой, он изо всех сил сдерживал дыхание, стараясь не вскрикивать вместе с Великаном. Мореход продолжал идти, отталкиваясь от дна своими истерзанными болью ногами, как будто ступал по воде.

Но в конце концов он остановился. Он не мог двигаться дальше.

Сделав последнее, отчаянное усилие, он сжал ноги Кавенанта и изо всех своих сил швырнул его на берег.

Пролетев сквозь пылающий воздух, Кавенант приземлился на мертвый шлак в полутора метрах от края Убийственного Жара. Пепел в какой-то степени смягчил удар. Ловя ртом воздух, он перевернулся и встал на колени. Но по-прежнему ничего не видел – слезы слепили глаза. Смахнув их онемевшими пальцами, усиленно моргая, он изо всех сил старался разглядеть, что с Мореходом.

Примерно в метре от края он увидел над поверхностью лавы лишь одну руку Великана. Пальцы то сжимались, то разжимались, словно хватая отравленный серой воздух. Потом рука исчезла – скрылась в раскаленном потоке.

«Мореход! – беззвучно воскликнул Кавенант. Ему не хватило воздуха, чтобы закричать в полный голос. – Мореход!»

Жар со всех сторон обрушился на него. И он услышал крики – это приближалась погоня.

"Прежде чем нас заметят”, – вспомнил Кавенант слова Морехода. Великан сделал все, чтобы его не заметили, чтобы Фоул не узнал о том, что он перебрался через Убийственный Жар. Больше всего ему хотелось не двигаться, остаться тут, на коленях, пока огонь и печаль не испепелят его, но он заставил себя подняться.

«Мореход! Друг мой!»

Неуклюже ступая, он повернулся спиной к лаве, точно в ней были похоронены все его жертвы, и двинулся во тьму.

Вскоре он перевалил через невысокий бесплодный гребень и упал на дно лощины. Усталость мгновенно одолела его, и он провалился в сон, такой же мрачный, – лишенный солнечного света, как мир вокруг.