Сигналы с Луны

- А сегодня она уже спасла двух людей, еще до того, как смогла стартовать вторая экспедиция, - добавляет Марсель.

- Если бы кто-нибудь тогда мог знать! – задумчиво говорит Петр. – Тогда бы позаботились о большем запасе кислорода, и они могли бы дождаться прибытия Луны. А так нам еще остается два-три часа времени после посадки, чтобы найти их. Если мы не найдем их за это время ...

Петр Кузьмин не договаривает предложение до конца.

- Надеюсь, им не придет в голову мысль отправиться на разведку на луноходе. Если нам придется их искать, тогда конечно ...

Марсель тоже не решается произнести вслух, что было бы тогда.

Они знают, что взяли на себя выполнение трудного задания. Лунник-12 в настоящий момент был единственным космическим кораблем, готовым к старту. Новая серия пяти других Лунников еще только находилась на завершающей стадии монтажа; они были предусмотрены для планомерного сообщения между будущей космической станцией Луна и Космос-1, а Лунник-12, у которого был меньший радиус действия и который был относительно медленным, затем должен был служить для обучения будущих космических пилотов. Все же совет решил использовать для акции спасения Лунник-12, потому что ракета согласно всем расчетам должна была бы прибыть на Луну вовремя, даже с запасом в три часа, в то время как на «Луне» еще не был установлен радар и поспешный старт мог бы поставить под сомнение удачный исход экспедиции и подвергнуть угрозе ее участников.

Космонавты в кабине привыкли к подавляющей тишине смертельной тоске космоса. Когда они смотрят через иллюминатор в темноту, им кажется, что корабль парит в бесконечности Вселенной без движения. Не чувствуется ни малейшей вибрации корпуса ракеты, потому что двигатели разогнали Лунник до необходимой скорости и уже автоматически отключились.

- Поймай немного музыки с Земли, Марсель! – говорит Петр. И Марсель склоняется над приемником.

Голос московского диктора звучит из динамика. Эти слова космонавты воспринимают как приветствие в их одиночестве. Они больше не одни, они слышат, что вся Земля следит за их полетом с напряжением и участием.

- Лунник-12 стартовал с космической станции Космос-1, - сообщает диктор.

- Он имеет в виду нас, - радостно шепчет Марсель.

- Лунник-12 совершит посадку на Луне сегодня ночью в ноль часов пятнадцать минут. До этого часа еще не удалось установить связь с Нильсом Йенсеном и профессором Бёрнсом. Все же из последних сигналов репортера можно сделать вывод, что они живы и здоровы.

Голос диктора становится тише и, в конце концов, пропадает в помехах.

- Земля уходит под нас, - говорит Петр, - но станцию еще должно быть слышно.

- И видно, - добавляет Марсель.

- Да, правильно, об этом я не подумал.

Марсель уже установил телемост. Радиоцентр Космос-1 вещает для космонавтов специальную передачу. Особенно друзей удивляет, когда они еще раз переживают недавно произведенный старт.

- И это тоже похоже на нашего Василия, повелителя волн, - смеется Петр. – Новый метод магнитной записи! Ты еще не знаешь о нем? – спрашивает его Марсель. – Он основан на том же принципе, что и запись звука.

Время проходит за контролем аппаратуры и сообщениями на станцию.

Прошел час с тех пор, как Марсель принял сигналы Морзе от Нильса Йенсена в первый раз. Это последний отчаянный зов, который репортер направляет в эфир. Радостное настроение мигом пропадает у обоих.

Петр Кузьмин смотрит на часы.

- Семнадцать часов они еще продержатся, - говорит он вполголоса, - длительность полета от Космос-1 до Луны двадцать один час. Один прошел, значит еще двадцать часов. Это значит...

- ... что мы прибудем на три часа позже, - дополняет француз.

Они переглядываются. На мгновение наступает тишина. Может, их действия напрасны?

В голове Петра проносятся мысли. Нужно увеличить скорость Лунника! Но это означает, что они больше не смогут взлететь без чужой помощи. Расход топлива при повышении скорости и при дальнейшем торможении израсходует большую часть запаса, необходимого для обратного полета. Вероятность того, что они потерпят кораблекрушение очень большая. Возможно Петр рискнул бы, если бы он был один, но он несет ответственность и за вторую человеческую жизнь, за Марселя. Его взгляд изучающе падает на товарища. Тот спокойно смотрит на него.

- Да, - говорит Марсель, словно прочел мысли Петра, - Мы должны увеличить скорость.

- Ты знаешь, что это значит?

- Я знаю это, - отвечает Марсель.

- Мы больше не вернемся. Мы можем разбиться. Мы...

- У нас есть запас кислорода на восемь дней и генератор воздуха здесь в кабине. Или ты думаешь, что я сейчас поверну назад, только потому, что хочу спасти свою шкуру?

Петр Кузьмин протягивает руку товарищу. Они оба знают, что они связываются с величайшим риском в своей жизни. Но они не медлят ни секунды.

- Сообщи профессору Козлову! – говорит Петр. – Я сделаю необходимые расчеты.

На экране появляется профессор. Его лицо серьезное.

- Вы уже знаете об этом, профессор? – спрашивает Кузьмин.

- Мы получили ту же передачу, что и вы. Должно быть, в расчеты из первых сообщений от Нильса Йенсена, на которых мы основывали наши расчеты для полета Лунника-12, закралась ошибка. Все же вы продолжите полет. Возможно также то, что Йенсен ошибся при последних расчетах своего запаса кислорода. Правда, это довольно слабая надежда для нас! Мы сами сделали все возможное и, к сожалению, ничего не можем изменить!

- Мы можем изменить это, - кричит Петр, - Я увеличу скорость.

Голос профессора становится на тон выше.

- Вы этого не сделаете! Совет не даст на это разрешение.

- Я сделаю это и без разрешения.

- Вы нарушаете дисциплину, товарищ Кузьмин. - Он указывает на лист бумаги, который лежит перед ним на столе. – Я только что рассчитал возможности. Вы должны ускориться на два километра в секунду, этого будет достаточно. Но тогда вы больше не вернетесь. Девяносто процентов вероятности того, что вы потерпите катастрофу. Будьте благоразумны, Петр! Вы оба наши самые опытные космические пилоты. Вы должны сохранить себя для общества.

- Я должен спасти двух человек.

- Их больше не спасти.

- Посмотрим.

- Приказ Совета гласит придерживаться расчетной скорости.

- Я не намерен еще и играть роль гробовщика, - вспыляет Кузьмин. – Я отказываюсь выполнять этот приказ.

- Петр, - тихо говорит профессор, - как хорошо я тебя понимаю! – Его глаза смотрят с нежностью и одновременно грустно. – Удачи вам обоим!

Экран гаснет. Петр задумчиво сидит в кресле. Последние слова профессора потрясли его, но они действительно прозвучали как прощание. Было ли их намерение действительно настолько безнадежным? Он любит этого старика, который был ему хорошим учителем, и догадывается, как тяжело ему было скрыть свое пылкое сердце за трезвомыслящим разумом. А если им обоим не суждено вернуться? Тогда действительно ли Кузьмин поступил с профессором Козловым и друзьями со станции, которым он еще нужен, забыв о долге? – Он закидывает голову наверх.

- Мы ускоряемся, Марсель?

- Да, - просто говорит Марсель.

Через несколько мгновений взревевшие двигатели бросают космический корабль вперед с еще большей скоростью.

Перед носом ракеты, словно потрескавшаяся стена, угрожающе зависла ярко-голубая лунная масса. Космический корабль со стремительной скоростью преодолел точку гравитации и несется, быстрее мысли, навстречу светящемуся небесному телу. Так безрассудно, скользя по лезвию ножа, Кузьмин еще не летал.

В то время как далеко в космосе парит Земля и люди, напуганные сенсационным оборотом акции спасения, надеются на удачное завершение, два космонавта с безмолвным упорством борются со временем. Беспрестанно работает радар. Нечеловеческое напряжение последних часов оставило свой след на их лицах.

Петр Кузьмин неподвижно смотрит на надвигающийся кратерный ландшафт.

- Расстояние?

- Десять тысяч сто.

- Топливо? – Марсель проверяет шкалы. – Еще двадцать пять процентов.

- Скорость?

- Четырнадцать километров в секунду.

Петр поворачивает голову на мгновение. Его голос звучит с хрипотой.

- Мы выиграли четыре часа. – Марсель серьезно кивает. - Кислорода им хватит еще на час.

- Через четырнадцать минут мы можем совершать посадку.

Взгляд Петра встречается с взглядом товарища. Он читает в нем покой и доверие. Хорошо, когда есть такой товарищ. Это вселяет непоколебимую уверенность, думает он. Сейчас это нужно.

- Внимание, Марсель! Я поворачиваю.

Его железная воля заставляет руки действовать с быстрым автоматизмом. Боковые сопла разворачивают ракету. Она не может изменить направление движения, для этого ее скорость слишком большая. Но она снова вращается, дважды, сильно прижимает их к стене, затем поворачивается медленнее, кормовой частью, в правильное положение.

Петр Кузьмин запускает реактивные двигатели. Марсель уже включил экран, который должен заменить прямую видимость лунной поверхности. Смогут ли вырывающиеся из сопл газы остановить падение ракеты?

Марсель считывает значения с радара в равных промежутках.

- Пять тысяч километров.

- Три тысячи.

- Одна тысяча.

Со страшной силой вырываются из кормы тормозящие клубы огня. Космонавтов со страшной силой вдавливает в кресла. Им трудно дышать, они задыхаются. Прижимающее усилие становится почти невыносимым. Но Кузьмин не глушит тормозные двигатели.

- Тысяча метров в секунду, - хрипит Марсель. Но он не сводит взгляд с измерительных приборов. – Высота восемьсот километров.

Лицо Петра передергивается от боли. Он с большим трудом двигает тормозной рычаг до упора. На несколько секунд сохраняется давление, которые почти лишает их сознания, и все же они кажутся вечностью. Окоченевшая рука на рычаге тормозов постепенно возвращает контроль над высвободившимися силами. Рев двигателей идет на убыль. Их тела полегчали на целый центнер. Резкое падение превратилось в медленное скольжение.

- Петр!

- Марсель!

- Высота еще тысяча метров.

- Скорость?

- Четыре метра в секунду.

При помощи боковым сопл ракета держит курс на автоматическую станцию, затем Лунник-12 совершает посадку на Луне.

Петр Кузьмин ничком осунулся в кресле. Его руки покоятся на панели приборов. В таком состоянии он находится несколько секунд.

Чрезмерное напряжение последних часов уступает место тяжелой усталости. Разум отказывается отдавать телу приказы. Внезапное расслабление слишком благотворно.

Но еще нужно бороться: с собственной слабостью и со временем, которое неудержимо съедает часы, которые достались таким тяжелым трудом.

Потом Петр уже не может вспомнить, как они оба выбрались из ракеты. Он знает только, что Марсель первым обнаружил отсутствие третьего лунохода и что этот маленький, тщедушный малый спешит широкими шагами к двум другим луноходам, словно этого изнурительного полета вовсе не было.

«Откуда только Марсель берет эту энергию?!» - спрашивает себя Петр, и снова его охватывает забота о Нильсе Йенсене и профессоре. Где они могут быть? Теперь надежда на их спасение сократилась до крошечной искры.

- Мы должны пойти по следу лунохода, - слышит Петр в наушниках голос друга. – Они должны быть там у кольцевых гор.

Петр смотрит на равнину. Нигде не видно лунохода. Но Марсель уже спешит вперед, по щиколотку утопая в песке. Петр следует за ним несколько шагов, затем он останавливается. Невозможно преодолеть расстояние до гор за такое короткое время!

Марсель прошел уже около ста метров. Он не сдается. Вероятно, в глубине души он надеется, что репортер ошибся, возможно он недооценивает и расстояние до гор. Кузьмин здесь не в первый раз, он знает, что горы зрительно приближены почти наполовину реального расстояния отсутствием атмосферы.

Если все расчеты верны – а они должны быть верны, они слишком часто проверялись во время полета, тогда в следующие тридцать минут жизнь обоих оборвется. Но что тогда? Как он снова сможет посмотреть в глаза Козлову, людям на Земле? Они положились на него и Марселя. Если бы Йенсен не уехал! Но нет, это тоже нужно было учесть – он, Петр Кузьмин, должен был лететь еще быстрее, тогда бы он вероятно успел бы до отъезда репортера на луноходе... – Луноход! Вот, ключевое слово! Пилота разворачивает одним махом. Там стоят два других лунохода – правда без герметичной кабины, задуманные лишь для первых автоматических радиопередач на Землю. Но они же тогда передвигались, значит у них есть мотор, который питается солнечными батареями. Тогда ими можно и управлять вручную! Предоставляется последний шанс. Петр несколькими прыжками оказывается у двери первого лунохода. Он протискивается внутрь. Скафандр сильно стесняет его движения. Пока его глаза еще слабо видят в темноте механизм подключения, умелые руки решаются сделать первые движения.

Петр испускает крик радости. Луноход приходит в движение! Теперь нужно еще задействовать всю энергию батарей и найти боковое отклонение.

Марсель услышал крик в наушниках и оборачивается.

- Это у тебя хорошо вышло, Петр! – он часто дышит. – Держи правее! – кричит он. - Там есть трещина.

Одновременно он бежит в заданном направлении. Петр не сбрасывает скорость, когда запрыгивает Марсель. Только не терять времени! Француз наполовину свешивается из люка и судорожно держится. Маленький луноход развивает приличную скорость. Поднявшаяся пыль тянется за ним словно желтая змея. Петр склонился над приборами и нажимает контакты. Лишь его частое дыхание выдает напряжение.

Горы медленно приближаются. Следуя следам гусениц, космонавты прошли уже больше половины пути.

Вдруг Марсель испускает крик радости.

- Вот они, Петр! Я вижу луноход!

Петр ворчит. Он еще сильнее давит на контакты.

Быстрее! Если бы можно было бы двигаться быстрее!

Затем Марсель, наконец, кричит: «Стой! Остановись же, Петр!»

Но Петр не может так быстро остановить луноход. Тут Марсель спрыгивает на полном ходу, спотыкается, падает. Сжав зубы он поднимается. Нога болит. Но он уже бежит к другому луноходу, который стоит в ярком свете перед ущельем, которое уходит глубоко в гору.

Нужно еще немного подождать, пока в шлюзе происходит выравнивание давления. Затем, наконец, открывается внешняя дверь. Марсель срывает с крепления резервный баллон с кислородом и врывается внутрь.

Они лежат там: перед сиденьем, осунувшись, Нильс Йенсен и за ним, вытянувшись на полу, профессор. У француза комок в горле. Неужели поздно? Он выпускает газ из баллона, держит его под носом у репортера. Когда Нильс открывает глаза, Марсель не может скрыть, что у него по щекам текут слезы.

Через несколько минут в дверь шлюза протискивается Петр Кузьмин. Радость четверых мужчин неописуема: Они несмотря на все опасности, преодолели все препятствия и остались победителями над жарой и холодом, временем и скоростью, отчаянием и страхом перед смертью.

Профессор Бёрнс благодарит обоих спасителей: «Какие же вы замечательные люди! Пожалуй никто из моих знакомых в CAV не пошел бы на риск. А если бы у Нильса не было такой выдержки...

- Взаимно, профессор! – смеется Нильс. – А кто обнаружил селитру? Скажем так, без наших совместных усилий и без помощи Петра и Марселя и многих других товарищей на Космосе I и Земле все, наверное, закончилось бы плачевно.

- Как вышло так, что мы нашли вас такими мирно дремлющими? – спрашивает Марсель. – Согласно нашим расчетам вы уже должны отправиться на тот свет.

Нильс показывает рукой на плитку и гору беловатой соли, которая лежит рядом.

- Профессор Бёрнс нашел большие запасы соединений кислорода. Пусть он сам расскажет, что мы пережили во время поисков этого вещества внутри Луны.

- Внутри Луны? – удивленно спрашивает Марсель.

- Это так, - отвечает профессор Бёрнс, - когда мы...

- Минутку, профессор! – обрывает его Петр, - Не будем забывать, в каком положении мы находимся. Если вы сейчас начнете рассказывать, кислород мог бы с легкостью закончиться во второй раз. Мы вернемся к Луннику 12 и устроимся там. Прежде всего мы должны дать о себе знать. Повсюду же ждут сообщения, живы ли люди на Луне.

Пока луноход, управляемый Петром Кузьминым, находится на обратном пути, профессор Бёрнс наглядно и живо описывает опрометчивый старт Феникса, таинственное появление репортера и борьбу в лунном кратере.

Нильс слышит рассказ профессора вполуха, он занят своими собственными мыслями. Три дня прошло с его внезапного исчезновения с Космос-1. Ему кажется, словно прошло три года. Где может быть Петра? Теплая волна радости переполняет его, когда он думает о ней. После этого возвращение на Землю кажется ему прекрасным вдвойне.

Кузьмин осторожно ведет автоматическую станцию на первоначальное место. Гермошлемы надеваются на скафандры, затем четверо мужчин совершают короткую пробежку до ракеты, которая через несколько минут принимает их на борт.

Радиосвязь с Космос-1 вскоре устанавливается, Петр Кузьмин сообщает в двух словах об удавшемся спасении.

На расстоянии триста восемьдесят тысяч километров, разделенные ледяной ночью Вселенной от космонавтов, на станции люди от радости бросаются в объятия друг друга.

- Сорванец, этот Петр! – бормочет профессор Козлов, и по нему видно, как он гордится своим главным инженером.

Петра Норштедт в порыве радости целует в щеку пухленького биолога Кеплера.

- Ну, ну, - удивленно кричит он, - подождите, пока вернется Нильс!

Когда радиоволны долетают от Луны до Земли и доклад Петра Кузьмина передается из динамиков, транспорт на улицах и площадях на несколько минут образует пробки. Затем говорит Нильс Йенсен, бодрый и живой как всегда, и восторгу нет конца.

- Свяжите меня с профессором Козловым с Космос-1, - обращается к своему секретарю профессор Успенский из Совета по космонавтике.

Несмотря на хорошую новость у него еще есть свои заботы. Луна благополучно парит рядом с космической станцией готовая к старту и через несколько дней, как планировалось, доставит экспедицию на Луну. Таким образом, после этого и возвращение четырех космонавтов с Луны уже не проблема. Но Петр Кузьмин уже не может командовать «Луной». Кому еще можно доверить космический корабль?

На экране появляется профессор Козлов, все еще в радостном волнении.

- Мои наилучшие пожелания обоим космонавтам, профессор! – говорит Успенский. – Нам нужно быть снисходительными, ведь успех оправдывает это отчаянное предприятие.

- Где бы мы были сегодня, если бы у нас не было таких замечательных людей, которые идут на такое!

- И при этом рискуют своей жизнью, - сухо добавляет Успенский. - Нет, нет, Вам не нужно защищаться, профессор Козлов! – смеется он. – Но где нам найти замену Петру Кузьмину? Кому мы можем доверить руководство экспедицией?

- Я уже думал об этом, - отвечает Козлов, - и я очень прошу Вас о том, чтобы Вы позволили мне принять на себя руководство вместо Петра Кузьмина.

- Вы, профессор? Подумайте о трудностях!

Успенский удивлен. Профессор Козлов, конечно, был бы подходящим человеком, но он уже не мальчик, а на первом месте стоит забота о человеке.

Но Козлов обосновывает свое предложение настолько убедительно, что Успенский, наконец, дает свое согласие. Экспедиции больше ничего не препятствует.

Приглушенный гул наполняет зал заседаний совета космонавтики, в котором через несколько минут состоится чрезвычайное событие. Двести ученых и представителей правительств дружественных государств собрались в большом помещении, погруженном в дневной, теплый свет, струится из невидимых источников.

Редкий случай, когда совет ведущих ученых созывается всего за несколько часов. Значит на повестке дня нечто особенное. Предположения, вопросы и слухи создают атмосферу полную напряжения и ожидания.

Звон колокольчика заставляет всех прекратить разговоры. В тот же момент открывается дверь во фронтальной части зала, члены совета избранных, профессор Успенский, Горм Ангаард, профессор Ушар, француз Лавуазье и китаец Хо Мин, входят в зал. Собравшиеся встают со своих мест в честь этих выдающихся ученых, которые пользуются доверием народов.

Вслед за советом на подиум выходят Петр Кузьмин, Нильс Йенсен и Марсель Роже. Аплодисменты, которыми встречают трех героев космонавтики, беспрецедентны.

После того как присутствующие снова сели на свои места, поднимается профессор Успенский. Несмотря на то, что он говорит тихо, его голос, пропущенный через электронный усилитель, слышно до самого последнего ряда.

- Дамы и господа! Дорогие друзья! Чрезвычайные события вынуждают нас к чрезвычайным мерам и оправдывают наше столь спешно созванное собрание. – Его голос становится на тон выше. – Нужно ни много и ни мало, в скором времени подготовить экспедицию к планете Юпитер – а точнее: к его спутнику, Ганимеду.

По залу проносится перешептывание. Это действительно нечто неслыханное! Луна еще не полностью исследована, и первая беспилотная ракета еще как год на пути к Марсу, а совет уже занимается этим проектом. Голоса становятся громче:

- Экспедиция в скором времени?

- К Ганимеду?

- Почему не к Венере?

- Потрясающий проект!

И только звонок колокольчика снова наводит порядок. Профессор Успенский улыбается, когда продолжает: «Вы очень скоро узнаете, что у этого фантастичного плана совершенно реальная основа. Я могу сегодня сообщить вам, что мы, люди Земли, нашли сестер и братьев в космосе – мыслящих живых существ как мы, которые живут на Ганимеде. Да, и более того: они пригласили нас посетить их.

На мгновение царит штиль, затем поднимается буря, какую еще не ведали стены этого зала. Порой здесь возникали и обсуждались смелые идеи, но сегодняшняя сенсация затмевает все, что было раньше.

- Ганимед обитаем! Кто бы мог подумать? При том, что скорее Марс ...

- Пригласили! Как они наладили с нами контакт?

- Юпитер, семьсот миллионов километров в центре...

- Но гравитация, почти в триста раз сильнее, чем на Земле!

Шкала мнений простирается от скептического сомнения до восторженного согласия.

Несмотря на призывающий звон колокольчика профессор Успенский не сразу может восстановить спокойствие.

- Я могу понять ваше воодушевление, друзья мои, - говорит он взволнованным голосом, - но этим в истории Земли начинается новая, значимая глава. Мы больше не одни в бесконечной Вселенной, мы нашли попутчиков. Но одновременно мы несем теперь большую ответственность. Как у обитателей космоса перед нами стоит задача идти одной дорогой и показать, что мы достойны приглашения ганимедов. Так позвольте мне рассказывать по порядку! Сомневающимся среди вас я могу сказать, что один человек уже видел чужих обитателей космоса и обязан им жизнью. Через него мы, пусть даже всяческими окольными дорогами, получили то приглашение. Пусть Нильс Йенсен сам расскажет нам, как все было!

И Нильс рассказывает о своих впечатлениях.

Звучат аплодисменты, когда он еще раз благодарит теплыми словами своих спасителей Петра Кузьмина и Марселя Роже.

- Та важная капсула, - продолжает он, - была доставлена на Землю преступником Шеппардом. Она не попала в загребущие руки CAV, а находится сейчас в собственности Совета космонавтики. Пусть весточка от ганимедов и приглашение, которое содержит эта капсула, будет во благо человечества!

После Нильса Йенсена поднимается Горм Ангаард.

- Позвольте мне, уважаемые присутствующие, дать вам некоторые разъяснения! Капсула, размером с кисть руки, металлический предмет, был обследован экспертами. С помощью электронных автоматов нам удалось открыть завесу тайны в течение восьми дней. Этот предмет представляет собой гениально придуманный накопитель электромагнитных волн, поток которых постоянно циркулируют по нескольким катушкам. Распределенные между ними системы кристаллов позволяют накапливаться заданным импульсам, которые можно сделать видимыми и слышимыми намагничиванием определенной напряженности поля. Я не хочу наводить на вас скуку многими техническими и физическими подробностями. Результат наших исследований сейчас будет продемонстрирован вам. Вы сами воспримете сообщение, которое обитатели Ганимеда передали нам в этой капсуле.

По знаку инженера гаснет свет. Над подиумом в фронтальной части зала тусклым светом загорается экран диагональю в несколько метров и распространяет бледное свечение.

Горм Ангаард еще раз произносит речь: «Мы записали сообщения, которые содержались в капсуле нашим новейшим методом магнитной записи телевизионного изображения. Таким образом стало возможно сделать любое количество копий. Я еще должен сказать вам, что ганимеды, которых видел Нильс Йенсен, немного меньше людей. Их рост составляет примерно 150-160 сантиметров».

На экране сверкают молнии, в динамиках слышно то усиливающееся, то стихающее шуршание. Вдруг экран темнеет, и мелодия своеобразной красоты наполняет зал. Стена словно куда-то погрузилась, перед зрителями теперь открывается бесконечное космическое пространство в своем королевском, холодном звездном величии. Вдалеке Солнце стоит крошечным диском в темном небе. Изображение настолько объемно и четко, что присутствующие думают, что сами парят в одиночестве Вселенной. Сопровождающая музыка подчеркивает эту неземную картину. Она проникает в мозг и подавляет силой своего воздействия любое другое ощущение.

Словно в планетарии движение звезд происходит в ускоренном темпе. Изображение уже сменилось. Появившаяся в центре ярко сияющая звезда быстро увеличивается в размерах. Рядом с растущим шаром уже можно узнать четыре маленьких светящихся точки. Без сомнения: это Юпитер с его четырьмя спутниками! Небесное тело приближается с захватывающей дух скоростью. Густые массы облаков окружают колосс и придают ему красноватый оттенок. Скоро в поле зрения остается лишь правый край этого гиганта среди планет Солнечной системы. Затем со стороны появляется маленький яркий шар, крошечный по сравнению с великаном: Ганимед. Он медленно движется в центр кадра, становится все больше и больше, пока и он за рамки экрана не ускользает и на экране не остается лишь часть его поверхности.

Космический корабль, с которого без сомнения была произведена эта запись, идет на посадку.

Музыка, до этого передававшая величие космоса, холодную красоту контрастов Вселенной, переходит в радующую, приятную мелодию, которая обволакивает сердца присутствующих.

Теперь меняется и видеоизображение. Словно наблюдатели сидят в средстве передвижения, которое быстро движется к разделенному на несколько частей образованию, воздвигнутому из темно-серого камня. При приближении можно различить мощные квадры, похожие на огромные каменные блоки, которые причудливо, но все же искусно водруженные друг на друга. Должно быть это поселение, город из серого камня. Однако же нигде не видно отверстий; нет ни улиц ни площадей, ни домов, не говоря уже об окнах, которые указывали бы на то, что это – место, где живут разумные существа.

Странен контраст между видом унылых серых каменных блоков и сопровождающей радостной мелодии.

Невидимое зрителям средство передвижения подкатывает к скалам, словно хочет въехать в них на полном ходу. Но вдруг открываются широкие ворота, и оттуда струится яркий поток света. За ними находится большой зал.

Нигде не видно источника света, кажется, что светится сам камень. От огромной, крытой площади во все стороны ответвляются улицы – а точнее: штольни, которые теряются вдалеке. Свод поддерживают колонны. Стены повсюду украшены цветастые, похожие на мозаики картины с металлическим блеском. Каменные изгибы, мосты и балконы, ниши и выступы объединяются в архитектурном мастерстве и несравнимой гармонии в картину потрясающей красоты. В симфонии оттенков все же практически отсутствует один свет: зеленый. И все же чего-то не хватает во дворце ганимедов: самих жителей. Где же гениальные творцы такого великолепия?

По рядам зрителей, затаивших дыхание, проходит движение, и перешептывание становится громче. На экране теперь показываются множество изящных силуэтов, которые стремятся в зал из боковой штольни. Их еще нельзя рассмотреть более отчетливо.

Теперь при поворота камеры видно и транспорт. Это золотистый металлический шар примерно трех метров в диаметре. К нему прикован интерес большой массы жителей этого странного небесного тела. Из шара друг за другом выходят пять силуэтов. Они направляются на возвышению, похожему на платформу. Очевидно, здесь происходит особенное событие. Ни один из зрителей взволнованно ждущих, что последует за этим, не сомневается в том, что он переживает возвращение космонавтов, которые сейчас будут встречены теми, кто остался дома.

Радостная мелодия замолкает, и благозвучные, щебечущие звуки раздаются из динамиков. Руководитель экспедиции говорит для приветствия. Его слова не сравнимы ни с одним языком Земли; ближе всего они к китайскому. Звуки льются словно звонкое пение птицы.

Теперь камера захватывает пять участников экспедиции с близкого расстояния. Возглас удивления – «А-а-а» – проходит по рядом присутствующих, только сейчас они могут рассмотреть своих космических братьев и сестер более отчетливо.

Прежде всего бросается в глаза нежно-зеленый цвет кожи ганимедов. Кожа покрыта густым пухом мягких бархатистых волосков, которые придают лицам и рукам шелковый блеск. Лицо правильное, но его красота чужая. Раскосые, миндалевидные глаза тоже имеют зеленый блеск. Губы полные и сильные, густого коричневого цвета, в то время как слабо развитый подбородок немного отступает назад. Высокий лоб тоже уходит назад и образует вытянутый череп. Густые каштановые волосы обрамляют голову. Ганимеды прекрасны – прекрасны как экзотические птицы. Их спокойные, умные лица излучают уравновешенность древней культуры. Их одежда, удерживаемая во всевозможных пастельных тонах и практичная и элегантная по покрою, завершает гармоничное впечатление.

Значит эти существа могут предпринимать полеты в космос – полеты, попытки которых человек лишь только предпринимает!

Тем временем камера пустилась в путь по подземному городу. Быстро меняющиеся картинки показывают жизнь других существ различным образом и то и дело подтверждают способности, усердие и жизнерадостность этих прежде неизвестных обитателей Солнечной системы.

Затем появляются кадры большой лаборатории со сверкающими приборами и инструментами. Они сменяются показом гигантской электростанции, очевидно энергетического центра маленькой планеты. Словно нервные волокна толстые трубки доходят до самой поверхности Ганимеда и заканчиваются паутиноподобными сетями, которые простираются по мертвому ландшафту без кустика и деревца на многие километры. Разумеется, это солнечные батареи, которые должны собирать энергию солнечных лучей, сила которых намного меньше, чем на Земле.

Затем на экране показывается известная всем Солнечная система с непонятными значками рядом с отдельными планетами. Иллюстрации с кривыми и линиями указывают на загадочную взаимосвязь между небесными телами. Особенно часто на этих картинках появляются Земля и Луна, и некоторые линии без сомнения можно считать траекториями полета на Юпитер. Но символы рядом с траекториями остаются загадкой.

Вдруг все пропало. На экране появляется лицо отдельно взятого ганимеда. Зеленые, дружелюбные глаза, кажется, смотрят на каждого в отдельности. Из динамиков исходит высокий, поющий голос этого существа. Он говорит – к всеобщему удивлению – по-русски.

- Мы приветствуем вас, обитатели третьей звезды! Пришло время вступить с вами в контакт, потому что путь в бесконечное пространство начало вашей зрелости. Вы, люди Земли, которых мы называем счастливыми, теперь прошли стадию детства. Мы уже давно хотели посетить вас, только ваша Земля для нас слишком тяжелая. Поэтому нашей целью была Луна. Оттуда мы наблюдали за вами. Мы слышали переговоры, которые велись между вращающейся станцией и Землей. Так мы научились вашему языку. Добро пожаловать на спутник шестой звезды, который вы называете Ганимед, но которую мы называем Умирающей. Мы ваши старшие братья и сестры, дети одной матери. Когда наша родина была уничтожена, наша сила иссякла. Мы научим вас, как быстрее преодолевать большую бесконечность. Но вы дадите нам новые силы. Приходите к нам! Наше общее знание будет во благо и нам и вам. Мы ждем вас, братья и сестры счастливой звезды».

Ганимед в знак приветствия поднимает руку. Изображение гаснет, пока космическая музыка не затихает лучистым, манящим финалом.

Загорается свет и освещает двести человек, которые под действием только что увиденного все еще сохраняют неподвижное молчание. Все они стали свидетелями происходящего, которое произошло на расстоянии более чем в семьсот миллионов километров во Вселенной.

Профессор Успенский медленно поднимается. Его голос звучит взволнованно.

- Друзья мои! Впервые Земля выходит из изоляции своего космического существования. Мы установили связь с другими живыми существами во Вселенной. Загадка, населяют ли межзвездное пространство другие мыслящие вещества, кроме нас, решена. Придет время, узы дружбы протянутся от одной обитаемой планеты к другой, и мы, люди Земли, примем участие в достижениях других планет. Но мы, правда, уже знаем, что всякая жизнь, однажды начавшись, должна закономерно развиваться до самой высшей формы, до мыслящей, созидательной жизни. Но сегодня мы получили подтверждение нашей теории. Так давайте обсудим вместе, за какие задачи мы теперь должны взяться, чтобы мы смогли принять приглашение из космоса как можно скорее.

Поднявшийся гул навис над залом словно жужжащее облако, и только звон колокольчика успокаивает всех.

Со своего места поднимается биолог Гастон Реи, худощавый, долговязый человек, башковитый, как все ученые, известная на весь мир величина в области астробиологии.

- Конечно же мы полетим на Ганимед, мои дорогие! И я, само собой разумеется, буду при этом. Представьте себе, какие неожиданные идеи мы найдем для улучшения нашего существования! Очевидно там нет растительной жизни, значит нет и животного мира, что можно было заключить из немногих изображений. Значит, как питаются ганимеды? Мне стало ясно уже во время первых кадров, что жители чужой звезды нашли там временное убежище; потому что там, где отсутствует растительная жизнь, невозможна и более высоко развитая. Нам предстоит колонизация луны. Питание будущих лунян - очень сложный вопрос. Но ганимеды, по всей видимости, блестяще решили проблему. Это нам сильно поможет. Значит это нужно исследовать. А значит и я должен лететь, я должен пожать руки ганимедам за их великолепные успехи в области питания.

Вспыхнувший повсюду смех сопровождает темпераментно изложенные слова ученого.

И следующий выступающий, астроном Дружинин, тоже вызывает бури аплодисментов, когда просит об участии в экспедиции. Он предполагает, руководствуясь высказываниями ганимедов, что чужие живые существа прижились в Солнечной системе и им пришлось покинуть свою родную планету.

- Можно легко представить, что произошло затем. Вероятно они потерпели аварию на своем корабле и были вынуждены, коротать свою жизнь на Ганимеде несмотря на тяжелые условия, - продолжает он. – Они продержались там до настоящего момента – результат, который свидетельствует о выдающемся разуме. На спутнике, на котором прежде не было никакой жизни, как мы знаем. Возможно также, что их родная планета была уничтожена катастрофой, это так же возможно. Они называют Ганимед Умирающим: Это значит, что их жизнь в опасности и им нужна наша помощь.

Еще много ученых просят слова. Высказываются предположения, взвешиваются планы и предложения. Все едины в том, что нужно как можно быстрее готовиться к старту на Ганимед.

Профессор Ушар сообщает, что строительство фотонной ракеты завершится через два года.

Француз Лавуазье предлагает через два года оборудовать внешнюю станцию «Луна» таким образом, чтобы ее можно было применять в качестве перевалочной базы для космических полетов. Кроме того в первую очередь было необходимо приступить к исследованию Юпитера и его магнитного поля непилотируемой ракетой, которая будет передавать результаты на Землю.

Присутствующие единогласно формируют и утверждают комиссию из выдающихся ученых в составе из десяти человек, которые должны выработать программу подготовки полета.

Но кто примет участие в полете? Когда этот вопрос ставится на обсуждение, возникает оживленная дискуссия, и присутствующих часто приходится призывать к спокойствию звоном колокольчика. Слишком много желающих полететь и способных привести убедительные аргументы в пользу этого. Но в этом случае совет оставляет решение за собой. Не каждый справится с трудностями путешествия.

- Сегодня, друзья мои, - говорит профессор Успенский, - я хочу предложить вам всего трех человек, которых совет считает способными решиться на полет к Ганимеду. Своей выдержкой, рассудительностью и энергией они доказали, что у них есть все данные для такого предприятия. Это Петр Кузьмин, Марсель Роже и Нильс Йенсен. Относительно остальных участников решение будет принято к данному времени.

Предложение принято единодушно. Конечно, эти трое заслужили это! С опаснейшими ситуациями они справились с решимостью и осторожностью. Их участие вне всякого сомнения.

Сияя от счастья трое сидят за столом президиума. Они не ожидали столь высокой оценки.

Маленький Марсель Роже кладет руку на плечо своего друга.

- Петр, - тихо говорит он, - я полетел бы уже сегодня.

Поднимается Петр Кузьмин.

- Пока что наша благодарность только на словах, - говорит он взволнованным голосом, - но однажды мы вернемся на Землю. И тогда нашей благодарностью будет успешное завершение этой отважной экспедиции. Для того, чтобы она удалась мы будем рисковать своей жизнью.

Там, где пластовые горы Каракорум, высота которых достигает семи тысяч метров, соприкасаются с горами Кунь Лунь, простирающимися на километры на восток, начинается нагорье Тибета.

Из Хотана, города-оазиса в восточном Туркестане, который насчитывает более 60 тысяч жителей, нужно подняться в горы, следуя вверх по верхнему течению Хотан-Дарья, к труднодоступным, от 4000 до 5000 метров высоту, горным перевалам. В широких, заваленных щебнем высокогорных впадинах, через которые проходят многочисленные горные хребты и повсеместно заняты бессточными солеными озерами и болотами, нет ни росточка. Еще двадцать лет назад здесь жили лишь несколько племен, которые кочевали с овцами, козами и верблюдами к скудным пастбищам, и для которых черный длинношерстый дикий бык, як, был одновременно тягачом и животным для верховой езды, источником молока и мяса.

Теперь кочевники исчезли. Вместо юрт, обтянутых войлоком, в защищенных от ветра долинах стоят прочные каменные дома, и во многих поселениях уже есть свои собственные солнечные электростанции, которые дают свет и тепло и орошают поля. Радио связывает высокогорные долины, в которых еще столетие назад неограниченно властвовали буддистские монахи и священники, с остальным миром.

На одном из южных отрогов Кунь Лунь, который не видно с равнины, располагается монастырь «К Святой воде». Словно птичье гнездо, он примыкает к черным скалам – жалкое пристанище прежнего могущества Будды. Узкая тропинка, которая ведет наверх, известна лишь посвященным.

Темные облака плывут над горами, и мелкий дождь, смешанный со снегом, делает обе человеческие фигуры, которые взбираются наверх к монастырю, почти незаметными.

- Damned⁵, - бормочет второй, - зачем я вообще попал в эту проклятое место!

Он вытирает лицо, блестящее от капель дождя и пота.

- Томан, разве ты не сказал, что мы через час будем наверху? – кричит он по-русски.

Бородатый монгол оборачивается и останавливается, тяжело дыша.

- Да, господин, мы почти пришли. Дорога сегодня чистая.

Через несколько минут они прошмыгнули через ворота в монастырь. Вскоре после этого чужак сидит перед Тер-Ханом, аббатом монастыря,. Узкое, строгое лицо священника загадочно. Его взгляд изучает американца.

- Мне уже сообщили о вас, мистер Шеппард, - говорит Тер-Хан. Он прекрасно говорит по-английски, и инженер смотрит на него с удивлением. – Я только думал, что вы прибудете еще вчера.

- Я еще осмотрелся в селении Ча-дин-даг и разведал местность вокруг ракетной строительной площадки. Но откуда Вы знаете о моем прибытии, Тер-Хан?

- Слуги Будды знают многое, что скрыто от других, - улыбается аббат.

- Ваш Будда не мог научить вас этому, - ухмыляется Шеппард. – Скорее я могу предположить, что у вас в этом захолустье есть немного нашей современной техники.

Он доверительно склонился, широкий шрам на лбу выделяется красным оттенком.

Инженер бесцеремонно осматривается в маленьком помещении. Его стены завешены шкурами яка, дверей и окон не видно, они скрыты где-то за шкурами.

На лице аббата не дрожит ни один мускул, лишь его глаза немного сходятся, и его пальцы обхватывают шток свитка с молитвами.

- Все чужаки приносят беспокойство в долины Святой воды, - невозмутимо говорит он. – Ваши машины и моторы сильнее старых богов. Но народу Богда не нужно чужих господ.

Звук заставляет Шеппарда вздрогнуть. Мюнди приносит дымящийся чай. Он откуда-то вошел, бесшумно отходит назад, прежде чем Шеппард смог заметить, куда он исчез. Инженеру становится не по себе. Этот мрачный монастырь, о котором никто не знает, сколько келий и помещений, сколько углов и проходов в нем, кажется ему жутким. Снаружи он кажется маленьким и неприметным. Но ему пришлось пройти по целому ряду проходов, вдоль и поперек, пока он дошел до этого помещения, которой, наверняка, находится уже глубоко в скале. Это мышеловка. Кто однажды пропадает здесь, больше не появляется. Скала скрытная. И задание, которое получил Шеппард, неприятно. Его, после его спасения подводной лодкой «Москва» доставили в Одессу в военный госпиталь. Он может вспомнить о своем спасении лишь смутно. И о нахождении капсулы он тоже ничего не знает. Должно быть она затонула в море во время гибели Феникса. Американское посольство в Москве добилось его выдачи с подачи Шермана, ведь он ни в чем не провинился перед советскими гражданами. И так он был доставлен в Турцию. Но затем поступил приказ от Шермана направиться на строительную площадку фотонной ракеты в Тибет и там замедлить строительные работы или, по возможности, совсем прекратить их. Шеппарду ясно, как следует понимать этот приказ. Ему представляется последний шанс. Если он и сейчас снова потерпит неудачу, от него избавятся без жалости. Он слишком хорошо знает методы раскинувшейся по всему миру секретной службы CAV.

Он задумчиво попивает свой чай. Старый лама в своем стоическом спокойствии кажется ему олицетворением таинственного. Морщинистое лицо словно каменная стена, за которой ничего не видно. Пока ничего! Он должен вытянуть из этого человека сведения. В конце концов он должен работать с ним, если хочет выполнить задание, как ему было приказано. Значит, сначала выяснить, что он знает!

- Насколько Вы проинформированы о дальнейшем ходе строительства, Тер-Хан? - спрашивает он. – Где работают Ваши люди?

Старик осторожно ставит пиалу на низкий стол.

- У детей Святой воды свои глаза повсюду. Атомный реактор запущен уже четыре луны. Небесный снаряд установлен, но большое зеркало под ним еще не установлено. Пробный старт будет произведен, когда первая зелень появится на кустах.

- Значит, через шесть месяцев, - говорит Шеппард. Старый лис пользуется странной смесью технических терминов и изысканной восточной манерой говорения. Он явно хочет скрыть свои хорошие знания.

- Немного осталось, - продолжает инженер. – Как только наступит зима, работа станет для нас труднее и опаснее. Мне поручено сообщить Вам, Тер-Хан, что CAV ждет Вашей помощи. Взамен мы готовы восстановить спокойствие и порядок согласно ваших пожеланий. Все необходимое будет нами доставлено.

Глаза Тер-Хана мрачно засверкали.

- Установить прежний порядок будет трудно. Слишком глубоко проникла в головы Богда новая ересь. Призрак просвещения пробрался в горы и поднимается все дальше в высокогорные долины нашей страны. Но Будда могущественен! Неверующие и колеблющуюся узнают об этом. Они снова будут слушаться нас, когда мы докажем им, что Будда наказывает чужаков, а всех, кто им служит, уничтожает. Цепочка несчастных случаев и неудач в той долине не должна обрываться.

Глубокая ненависть, которая исходит от слов священника, нравится Шеппарду.

- Это правильно, Тер-Хан. Мы отлично понимаем друг друга. Но к делу! Как мы теперь поступим?

Аббат поднимается и просит его немного подождать. Он отдергивает в сторону занавес и исчезает за ней. Спустя некоторое время он снова появляется и ставит на столе перед инженером узкую коробочку. Должно быть она очень старая. Черный лак слабо мерцает в свете свечей. Тер-Хан осторожно поднимает крышку, так что видно пригоршню белой соли. Он тщательно закрывает коробочку и протягивает его Шеппарду.

- Высыпьте содержимое в большой резервуар для воды нового поселения! Но не приведи вам Господи в следующие три дня пить оттуда воду! Людей свалит подкравшаяся болезнь, и строительство придется прекратить.

- Значит, яд! – бормочет инженер. – Чертовский план! Он и своих затронет и врага.

И громче: «Так не пойдет, Тер-Хан, наши люди точно так же будут пить эту воду».

- Лишь немногие из нас заняты на строительстве. Самые преданные будут предупреждены, колеблющееся наказаны. Затем страх охватит сердца всех Богда, которые за чужаков, и они снова будут слушать наши предупреждающие речи. Свершится воля Будды!

- Хорошо, говорит Шеппард после некоторого раздумья, - к кому я могу обратиться?

- Передайте специалисту по турбинам на насосной станции, Йен-Фу, привет от Святой воды, и он Вам поможет.

Инженер снова раздумывает немного.

- Инфекция – это только начало, Тер-Хан! Придут новые люди и продолжат работу. В лучшем случае это даст нам отсрочку на три-четыре недели. - Он ухмыляется. – Для Вашей пропаганды, правда, не так уж и плохо. Но мы должны помешать строительству ракеты на долгое время, если не сделать это невозможным вообще. А для этого мне нужны Ваши люди.

Аббат слушает его с неподвижным лицом.

- Что Вы хотите сделать?

- Атомный реактор должен быть уничтожен! Это означает: в ближайшую зиму ни света, ни энергии, ни тепла! Радиоактивность будет достаточно сильной, чтобы о продолжении строительства больше и не помышляли. Вашим соотечественникам снова придется подтянуться поближе к монастырю. Тогда ваше влияние будет сильнее влияния чужаков. Дайте мне двух или трех надежных людей, которые работают в здании реактора, и мы взорвем реактор. Заряд уже находится в поселении у друга.

- Это хорошо, - говорит аббат, - завтра я назову Вам имя надежного человека. Он будет выполнять Ваши приказы. Сегодня ночью Вы будете моим гостем, ведь уже поздно, и Вы можете вернуться только утром.

Тер-Хан поднимается: «Я покажу Вам, где Вы будете спать».

- Смотри-ка, старый плут, - думает Шеппард, - хочешь дать мне одного единственного помощника. Значит не так уж и много теперь у тебя знакомых.

И медленно следует за аббатом.

За восемь дней до этого разговора в долину Святой воды уже прибыли еще три чужака. Но они не крались тайком по улочкам нового поселения, по случаю их прибытия устроили праздник.

Совет по космонавтике направил Петра Кузьмина, Марселя Роже и Нильса Йенсена направили на строительную площадку фотонной ракеты. Они должны были осмотреть космический корабль, на котором они через какие-то восемнадцать месяцев полетят на Ганимед. Только они слишком охотно приняли предложение. Теперь их каждый день видели на строительной площадке. Особенно воодушевлен был Петр. Он попросил показать ему чертежи и обстоятельно изучил их. Затем он снова часами лазил по корпусу ракеты, сам прикладывал руку или совещался с техниками и инженерами, если с его опытом космического пилота можно было лучше сконструировать или выполнить техническую установку. Петр вскоре был известен и почитаем повсюду на территории строительства. Его опыт ценили и радовались, что у них в гостях отважный космический пилот.

Маленького Марселя больше тянуло к станции слежения, которая была расположена в нескольких километрах от места строительства на возвышенности. Мощный радиотелескоп, экран которого выглядел словно гигантская паутина, имея диаметр пятнадцать метров, особенно притягивал его.

И Нильс Йенсен вскоре был то на стройке, то у Марселя на станции. С большой охотой он слонялся по новому поселению или проходил по расположенной немного в стороне старой деревне Ча-дин-даг, шутил с детьми или слушал разговоры стариков, которые рассказывали о временах, когда электрический свет был так же неведом им, как автомобиль. При этом ему очень пригодилось знание китайского. Он также кое-что узнал о мрачном монастыре высоко на скалах – но совсем немного. Боязнь удерживала стариков от того, чтобы рассказать об этом больше, и Нильс скоро понял, что некогда такой могущественный монастырь и по сей день вселял в сердца многих страх.

Йенсен был точно так же уважаем и любим жителями деревни, как и Петр у строительных рабочих.

Но на четвертый день случилось нечто, что принесло ему еще больше уважения.

Уже несколько раз репортер поднимался в горы и возвращался через несколько часов усталый, но восторженный красотой раскрашенной по-весеннему природы. Он любил горы и сам был ярым альпинистом.

В этот день его занесло в ущелье Святой воды, из которого брал начало источник, которому приписывалось целебное воздействие. Ущелье было вырезано в горе словно ножом и, пожалуй, несколько сот метров глубиной. Тропинка на его склоне вела наверх к радиолокационной станции, которая охотно использовалась рабочими, потому что была значительно короче чем дорога, обвивавшая гору большим изгибом. Нильс как раз намеревался найти удобный спуск с тропинки в ущелье, когда услышал грохот падающих камней. Путь перед ним круто изгибался, так что он не мог видеть причину камнепада.

Вдруг он услышал пронзительный испуганный крик человека. Длинными прыжками он подскочил к углу и заметил группу примерно из десятка местных рабочих, которые с бледными и растерянными лицами таращились в ущелье.

Один из мужчин, уклоняясь от удара камнем, очевидно, оступился, упал и соскользнул вниз в ущелье. Все это произошло в считанные секунды, прежде чем ему смогли помочь. И сейчас никто не решался посмотреть, что с пострадавшим. Как легко могло сорваться еще несколько камней и утянуть с собой в ущелье неосторожного!

Нильс не медлил. Как альпинист он постоянно носил во время своих прогулок веревку. Он крепко привязался, передал конец веревки для страховки рабочим и лежа на животе осторожно начал пробираться к месту падения.

Примерно на десятиметровой глубине пострадавший повис на горном выступе и не подавал никаких признаков жизни. Спасение прошло относительно гладко и быстро. Мужчина очевидно лишь потерял сознание. Он был быстро привязан и вытянут рабочими на дорогу.

Пострадавшего звали Йен-Фу и он был машинистом на насосной станции. Он отделался испугом и несколькими ушибами. Уже на следующий день он пришел к своему спасителю и бесконечно благодарил его.

С этого момента Нильс рассматривал машиниста насосов как своего особого подопечного. Он все чаще заходил к нему на турбинную станцию или в домик на выезде из старой деревни, в которой Йен-Фу жил со своей семьей из четырех человек. Несмотря на исключительно сердечный прием, которым в особенности хотела показать свою признательность жена Йен-Фу, Нильса поначалу удивляло строгое соблюдение старых обычаев во всем. Их квартира тоже была обставлена в довольно старом стиле. Такое уже редко встречалось в домах жителей Тибета. В основном люди, хоть поначалу и с недоверием, но довольно быстро осознали преимущества и удобство новой техники. Именно этот контраст между уверенным исполнением технических обязанностей и отсталого домашнего образа жизни бросился в глаза Нильсу. Дети Йен-Фу, в особенности четырнадцатилетний Фу-Ванг, прониклись любовью к репортеру, юноша восторгался всем, что касалось техники и страстно желал стать инженером. В мыслях Йен-Фу было много запутанных представлений: С одной стороны он любил свою профессию, с другой какая-то сила сохраняла в нем старообрядство. Прежде всего когда заходил разговор о пришлых рабочих, которые часто приезжали на строительство издалека, Нильсу казалось, что он читает в глазах машиниста насосов нечто вроде ненависти.

- Господин, - однажды сказал репортеру Йен-Фу, - машины, которые принесли нам новую жизнь, могут очень много. Они дарят нам зимой свет и тепло, и детям и старикам больше не приходится мерзнуть. Но нельзя гневить богов! Они наказывают нас, если мы забываем законы, увлекаясь новым. И однажды Будда обрушится на неверующих.

- Но Йен-Фу, мы же живем в время, в котором от всякого, кто хочет учиться, природа больше ничего не утаивает. Все имеет свою естественную причину. И если с кем-то происходит несчастье, то можно узнать, в чем причина. Нет ничего противоестественного и никаких чудес, которые совершают древние боги.

- Но, господин, они еще есть! Будда показывает через своих слуг, что он всемогущ и все знает.

- Кто же его чудодейственные слуги? Не имеешь ли ты в виду старого ламу там наверху в своей бандитской крепости, который всего лишь страшилка для детей?

В глазах машиниста насосов появился страх.

- Не насмехайся над ним, - прошептал он, - Тер-Хан могущественный и строгий. Несколько лет назад – мне было тогда семнадцать – он показал нам, что Будда жив.

- Рассказывай, Йен-Фу!

- Ты должен знать, - начинает машинист, - что Тер-Хан повелитель Святой воды. Это было в то время, когда новая техника пришла к нам в долины. Некоторые из нас были настолько восхищены ей, что насмехались на Буддой и больше не слушались его. Тогда Тер-Хан созвал всех мужчин деревни – их было около тридцати. Среди них были и неверующие. Каждый должен был сделать из кувшина глоток Святой воды. Через какое-то время все, кто насмехался над Буддой, тяжело заболели; их было шесть, двое из них умерли. Верующие остались здоровыми. - Йен-Фу склонил голову. – И я тоже долгое время пролежал больным.

- Ты был одним из неверующих?

- Да, господин, был.

- Какой трюк мог применить старик? – тихо пробормотал Нильс.

Когда на следующий день журналист рассказал Петру и Марселю историю Йен-Фу, друзья решили нанести аббату визит в его монастырь. На девятый день после своего прибытия они отправились в путь. Фу-Ванга, сына машиниста насосов, они взяли в качестве проводника. После дождя прошедшего дня небо прояснилось. День обещал быть солнечным.

После того, как четверо добрались до высокогорного плато, начался подъем в скалы. Темный и жуткий, монастырь висит там наверху словно ласточье гнездо. Едва различимый путь вьется вокруг каменных глыб и выступов, перескакивает метровые трещины и ведет круто в гору. Прыткий словно серна, Фу-Ванг взбирается наверх. Мужчины изошли пóтом.

-Уф, - стонет Марсель, - небольшая пауза не повредила бы.

- Неудивительно, что старик там наверху больше не приходит в деревню,- говорит Петр.

- Этому, пожалуй, могли быть другие причины, - говорит Нильс. – Сегодня наши мужчины ему бы как следует накостыляли, если бы он еще раз захотел показать фокусы.

Фу-Ванг ведет троих для отдыха на небольшую площадку в стороне от дороги. Она защищена от ветра и солнечная, с нее открывается широкий обзор на высокогорное плато и долину. Совершенно отчетливо в ясном воздухе можно различить поселение и немного дальше место строительства. Ракета и передвижная башня обслуживания отсюда смотрятся как игрушки.

- Жаль, что я забыл свою камеру, - говорит Нильс, - такой вид так и просится на снимок.

- Может быть святой лама одолжит ее тебе, - шутит Марсель.

Звук скатывающихся камней над ними заставляет их замолчать.

- Там кто-то идет, - шепчет Марсель. Сверху спускается мужчина. Несмотря на то, что им незачем прятаться, каждый затаивает дыхание.

В каких-то десяти метрах от них в их поле зрения появляется силуэт. Судя по одежде – он не из местных. Но что здесь делает чужак? В любом случае эта встреча странная. Незнакомец осторожно продолжает спускаться. Он часто останавливается и прислушивается. Странно! Он не хочет, чтобы его заметили и не хочет никого встретить по пути? Четверо на своем хорошо просматриваемом месте невольно садятся на корточки. Тут чужак снова останавливается, чтобы осмотреть долину, и при этом поворачивается к безмолвным наблюдателям правой половиной своего лица.

Нильс Йенсен с трудом удерживается от того, чтобы вскрикнуть. Он сжимает руку сидящего рядом с ним Петра с такой силой, что тот живо отдергивает ее.

- Шеппард, - шепчет Нильс, - это Шеппард!

Он никогда бы в жизни не подумал, что встретит этого человека здесь.

Волнение Йенсена передается на его друзей.

- А ты не ошибся? – тихо спрашивает Петр.

- Нет, это лицо я хорошенько запомнил. Как он сюда попал?

Они не спускают глаз с инженера, который уже движется дальше. Скоро он ускользает от их взглядов.

- Как он сюда попал, не так уж и непонятно, - возражает Петр. – То что он был передан американцам, мы знаем. Должно быть он получил новое задание, а космонавтика все-таки его специализация. Следовательно...

- Мы должны пойти за ним! – прерывает его Нильс. – Если такой мошенник скрывается у этого Тер-Хана, тогда что-то замышляется. На сей раз он не должен уйти.

- Стоп, - спокойно говорит Петр, - было бы совсем неправильно арестовывать его сейчас. Если запланирован теракт, направленный на ракету, мы должны знать, кто его помощники. Пока что мы можем только наблюдать за ним.

В скорости принимается решение, что сначала должны отправиться подвижный Марсель с Фу-Вангом. Удерживая дистанцию пятьдесят метров за ними затем последуют Нильс и Петр. Так как Марсель и Фу-Ванг незнакомы инженеру, то при случайной встрече не может возникнуть подозрения; оба должны в таком случае делать вид, что они заблудились и хотят спросить у него дорогу.

В спешке начинается преследование. Естественно, о посещении монастыря, которое еще к тому же может вызвать недоверие у аббата, больше не может быть и речи. Нильс соглашается с логичными размышлениями Петра с неохотой. Он бы с превеликим удовольствием съездил бы Шеппарду по физиономии; вспоминая о всех тягостях на Луне, о всех мучениях и сверхчеловеческом напряжении, он не может дождаться того момента, когда сможет отплатить этому преступнику за все и окончательно рассчитаться с ним.

Путь по плато будет трудным. Марселю приходится соблюдать большую дистанцию, чтобы не обнаружить себя. Нильс и Петр подходят ближе и через полчаса догоняют Марселя и Фу-Ванга. Француз стоит опустив руки и сокрушенно потупил взгляд.

- Он ускользнул от нас, - тихо говорит он, - прямо перед первыми домами. Мы пробежали еще немного и попытались найти его, но он словно под землю провалился.

- В любом случае он в деревне или в поселении, - спокойно говорит Петр. Зачем ему упрекать своего друга? Он, наверняка, сделал все что было в его силах. Но сейчас сложилась сложная ситуация. Обыскать каждый дом в отдельности было бы слишком долго, и это могло повлечь за собой возможность побега инженера. Но когда-нибудь Шеппард должен выдать себя, если только быть начеку. В дурном настроении четверо отправились в обратный путь.

Начальник милиции принимает друзей в своем кабинете.

- Я рад, , что три таких знаменитости посетили меня.

Старший лейтенант Улаи крепко пожимает им руки и предлагает им присесть. Он проводит правой рукой по и без того приглаженным иссиня-черным волосам.

- С чем пришли? Не хотите же вы пригласить меня полететь с вами на Ганимед. Для этого я слишком стар.

- Нечто гораздо более худшее, - отвечает Петр. Несмотря на серьезную ситуацию, он улыбается. Старший лейтенант Улаи совсем не производит впечатление начальника службы безопасности, несмотря на то, что он уже множество раз был приставлен к награде. Это впечатление вскоре меняется.

- Разве может быть что-нибудь хуже, - смеется старший лейтенант, - тогда быстро рассказывайте.

Коротко и ясно, в своей манере, Петр рассказывает об увиденном.

- Об этом старике там наверху в монастыре мы давно знаем, - говорит Улаи, когда Петр закончил. – Мы уже почти раскусили его, и уже напали на след некоторых его пособников здесь в деревне и в поселении. Но гораздо опаснее агенты, внедренные извне. Их не так легко обнаружить. Поначалу, где-то года три назад, когда здесь началось строительство, мы смогли поймать нескольких. С тех пор наступило относительное спокойствие. Кажется, что могло быть так, что снова готовится большой удар. Между прочем, сегодня рано утром ко мне уже поступил сигнал об этом Шеппарде. Это значит, что я получил сообщение о прибытии агента. То, что это может быть инженер, я, разумеется, не мог предположить.

Долгие обсуждения. В любом случае нужно быть начеку. Старший лейтенант хочет устроить скрытый пост наблюдения между монастырем и деревней, который должен быть оснащен рацией. Шеппард, наверняка, прошел по дороге к монастырю не в последний раз.

Поздно ночью, когда Нильс уже лег спать, в его окно постучались. В темноте он узнает маленького Фу-Ванга. Репортер впускает его. Мальчик взволнован и ему нужно сначала успокоиться. Он сообщает, что мать рассказала ему, что сегодня в полдень, вскоре после того, как им пришлось прекратить преследование Шеппарда, у его отца был чужак; но он пробыл недолго, а снова исчез через некоторое время.

- Ты его не видел? – взволнованно спрашивает Нильс.

- Нет, господин, я вернулся домой позже.

Нильс благодарит мальчика, просит его никому об этом не рассказывать, и снова отправляет его обратно; его долгое отсутствие могло быть замечено.

Затем он будит Петра и Марселя, которые спят в соседней комнате.

- Мы еще не точно знаем, был ли это Шеппард, - говорит Петр.

- Но это можно предположить, - возражает Нильс. – Я же рассказывал вам, как Йен-Фу боится аббата. Из страха перед наказанием Будды, которое он однажды почувствовал на собственной шкуре, машинист насосов зависим от старого ламы и может стать его безвольной игрушкой. Связь с Тер-Ханом через Шеппарда в качестве посланника Йен-Фу очевидна.

- У тебя поразительная дедукция, Нильс, - говорит Марсель.

- Твое предположение немного рискованно, но исключительно убедительно. Твой маленький друг, Фу-Ванг, хороший парень.

- Да, - говорит Петр, - над детьми у Будды больше не власти.

Когда следующим утром Нильс заходит в насосную станцию машинист насоса сидит погруженный в раздумья, рядом с одним из резервуаров для воды. Вежливо, как всегда, он поднимается и приветствует репортера. Но сегодня кажется он не особо рад визиту своего спасителя. Взгляд блуждающий, он беспокойный и вытирает тряпкой испачканные маслом руки несбалансированными движениями.

- Мог бы ты сегодня снова дать нам своего мальчика в качестве проводника, - начинает разговор Нильс. – Фу-Ванг на самом деле смышленый мальчик. Когда-нибудь из него получится способный инженер.

Лицо Йен-Фу проясняется. Мальчик – это его гордость.

- Да, господин, он может пойти с вами. С тобой я отпущу его с удовольствием. Тогда ничего не может случиться. Он только порой немного рисковый.

- Я подарю ему за его готовность помочь камеру.

- Ты хороший человек, господин.

- Разве почти все, кто живет здесь, не хорошие люди, Йен-Фу? Они хотят мирно жить и работать. Но также они не хотят никому ничего плохого. Ты тоже, не так ли? Доверие к людям бесконечно ценнее чем страх перед наказанием незримого бога. Разве это не так, Йен-Фу? – Что с тобой? – Ты болен?

Лицо машиниста стало серым. Он дрожит. Он боязливо уставился на репортера. В нем все кипит. В нем словно борются две силы. Нильс чувствует это. Ему нужно дать время. Какое-то особенное событие взволновало его.

Нильс берет ковшик, который висит на резервуаре и предназначен для взятия про воды. Он открывает кран и наливает в него чистую воду. Когда он подносит его ко рту, он слышит за собой возглас.

- Не пейте, господин, нет! Она – она может ...

Нильс смотрит в растерянное лицо, исполненное болью и страхом. Несколько секунд оба смотрят друг на друга. Один спокоен, другого охватил смертельный страх.

Тихо, почти беззвучно с губ машиниста слетает: «Вода отравлена».

Так вот оно как! Нильс на мгновение ошарашен. Отравлена! Вода для всего нового поселения! Неслыханная наглость!

Он хватает машиниста за плечи, трясет его.

- Йен-Фу, ты что, сошел с ума! Как ты мог сделать это! Ты чуть было не стал преступником.

Нильсу было жаль отчаявшегося мужчину. Но в то же время он рад. Решение принято, хорошее в Йен-Фу взяло верх. Теперь нужно быстро действовать.

- Когда ты высыпал яд в бак?

- Час назад.

- Тогда еще не могло утечь много отравленной воды. Где находится главный кран?

Тут с машиниста насоса спадает оцепенение. Теперь, когда все прояснилось, он чувствует облегчение. Уверенными движениями он перекрывает канализационную трубу, в то время как Нильс спешит к телефону. Он звонит старшему лейтенанту Улаи.

- Говорит Нильс Йенсен! Запретите немедленно прием питьевой воды во всем новом поселении. Вода заражена. Я говорю из насосной станции. Уже утекло три кубических метра отравленной воды. – Все остальное потом! – Я жду Вас здесь!

Репортер вздыхает.

- Все будет хорошо, - обращается он к Йен-Фу. – А теперь рассказывай!

В этот момент в помещение входят Петр и Марсель. Они снаряжены для восхождения и привели с собой Фу-Ванга.

Тут Нильсу приходит мысль. Он обращается к мальчику: «Послушай, Фу-Ванг! Ты должен сегодня еще раз показать, что ты толковый парень. Следи внимательно за тем, что я тебе скажу. Сегодня ночью здесь на станции была отравлена вода. Твой отец обнаружил это. Теперь нужно предупредить всех жителей нового поселения, чтобы они не заболели, выпив воды. Созови сейчас же своих друзей! Бегите в каждый дом и скажите это людям! От твоей быстроты зависит здоровье многих. Итак, поторопись!

В глазах мальчика вспыхивает огонек. Он вылетел за дверь, словно ветер.

- Как мне отблагодарить Вас за это, господин? – лепечет Йен-Фу, который безмолвно присутствовал при этом.

- Тем, что расскажешь все, чтобы мы смогли раз и навсегда положить конец этой заразе здесь в долине!

Только теперь Нильс вкратце объясняет друзьям, что произошло. Затем рассказывает Йен-Фу.

- Вчера ко мне пришел чужак и передал мне привет от Святой воды. Ты должен знать, господин, что этот привет считается опознавательным знаком, когда Тер-Хан передает через посредника определенное задание. Горе тому, кто будет противиться приказу! В деревне несколько человек уже умерло загадочной смертью. Чужак передал мне коробочку и приказал мне немедленно высыпать содержимое в резервуар с водой. Затем он снова исчез.

Йен-Фу вынимает из кармана черную лакированную коробочку и передает ее репортеру. Она пуст. Лишь немного белых кристаллов блестит на полу.

- Я не решался до сегодняшнего утра, - продолжает машинист насоса, - но страх перед наказанием аббата был сильнее. И если бы ты не пришел, господин ...

- Все хорошо, Йен-Фу, - успокаивает его Нильс. – С этого момента тебе больше не нужно бояться Тер-Хана. Если бы ты больше доверял новому, то всего этого бы не произошло. Мы позаботимся о том, чтобы аббат получил свое справедливое наказание.

Входит старший лейтенант Улаи.

- Все меры приняты, - сообщает он. – Пока что двое сообщили о том, что пили воду в прошедшие часы. Их отправили в больницу для обследования.

- Жалкая выходка!

Старший лейтенант быстро узнает обо всем.

- Это наконец сломает хребет старому мошеннику там наверху. Мы достаточно долго за ним наблюдали. На сей раз хватит.

Нильс дает Улаи коробочку, которую тот аккуратно кладет в карман.

- Наверняка есть отпечатки пальцев, - говорит он. – Теперь нашим химикам нужно еще определить вид яда. Вероятно, он один из тех коварных средств, тайна которых передавалась на протяжении столетий от аббата к аббату. Теперь я получил объяснение некоторым загадочным смертям последних лет. Удалось установить лишь одну причину смерти – инфаркт. Нам придется снова поднять эти случаи.

- Но как мы поймаем старого лиса? – спрашивает Петр. - В здании наверняка есть запасной выход.

- При этом нам не следует забыть о Шеппарде, - говорит Нильс. – Наверняка инженер еще что-то задумал. Вместе с Шеппардом нужно обезвредить также и одного или нескольких агентов CAV, которые скрываются здесь.

- Это правильно, - отвечает Улаи. – Пойдемте ко мне. Выработаем план действий на местности.

Инженер Шеппард скучает в своей резиденции, высоко в горах. Монастырь, в котором он находится уже два дня, ему уже поперек горла. Он чувствует себя словно в тюрьме. Ожидание – не его стиль. Удалось ли отравление воды? Аббат показывается редко, в остальное время инженер сидит один в маленьком помещении с крошечным окном и часами смотрит через плоскогорье на покрытые снегом вершины Куенлуна. Но что другое он может сделать? Заходить в другие помещения ему запрещено. Он бы и не сориентировался.

Шеппард считает, что именно сейчас во всеобщем замешательстве, которое вызовет отравленная вода, его план уничтожения реактора можно было бы осуществить легче всего. И вскоре он принимает твердое решение: он уже сегодня доставит взрывчатку в здание реактора. Он злится, что не сделал это сразу, когда передавал коробочку этому узкоглазому машинисту насоса. Зачем он послушал других? Теперь он должен проделать путь еще раз и мог бы уже наблюдать успех своего мероприятия из монастыря; в хороший бинокль из этого окна можно было бы рассмотреть даже атомную электростанцию. Если все удастся, тогда он сможет вернуться к Грюнтерсу, и тогда его способности придется признать соответствующим образом. Потом он осуществит свои планы относительно Луны: Каким-нибудь образом он должен добраться до лунных сокровищ. Прежде всего он единственный специалист по Луне, который есть у Грюнтерса и добьется, чтобы его способности достойно оплачивались.

Ходу его мыслей мешает появление аббата. Тер-Хан садится на скамью с мягкой обивкой на противоположной стороне помещения и молча смотрит на инженера. Это окаменевшее спокойствие злит Шеппарда.

- Ну, что? – раздраженно спрашивает он. – Я должен до конца жизни торчать в этой каморке? Я не намерен становиться такой высохшей мумией, как ваши монахи. Мое терпение подходит к концу.

- Вы сделали ошибку, мистер Шеппард, - спокойно говорит Тер-Хан. – Вам следовало потребовать от машиниста насосов подтверждение выполнения задания. А так вы сидите здесь и не знаете, удалась ли акция.

- Я думаю, на Ваших людей можно положиться, - ворчит инженер.

- Это да, но в жизни бывают странные случайности. В любом случае, я советую Вам, дождаться еще завтрашнего дня. Подумайте-ка все еще раз хорошенько; утро вечера мудренее.

Затем аббат снова пропадает.

- Старый проныра! – шипит Шеппард ему вслед. – Я не позволю себя опекать.

После полудня инженер покидает помещение и осторожно бежит к выходу. У него нет никакого желания, извещать аббата. Возможно даже, что тот держит его под замком! Но когда он проходит через двор монастыря к воротам, монах, который стоит там в качестве тюремщика, отказывается его пропустить.

- Значит под стражей! – думает Шеппард. - Какой коварный тип!

С какой охотой он сейчас бы врезал Тер-Хану. Но для этого потом еще будет время. Теперь он должен поторопиться, если хочет добраться до долины до наступления темноты. От сильного удара кулаком монах растягивается по полу. Шеппард невозмутимо отодвигает тяжелую задвижку и покидает монастырь.

Время от времени он останавливается, прислушиваясь, чтобы убедиться, что за ним никто не следует. Не прошло и десяти минут, как он слышит звуки. Там идут люди! Он как раз спрятался в каменной нише, когда шестеро мужчин поднимались в гору навстречу ему, не заметив его. Первый – Йен-Фу, специалист по турбинам. Лицо второго тоже кажется Шеппарду знакомым. Если бы он только знал, где уже когда-то видел его! Во всяком случае это не сулит ничего хорошего. Операция раскроется? Тогда он спросит с этого старика-горца. И если монах у ворот все еще не проснулся, эти шестеро могут даже беспрепятственно проникнуть внутрь. То, что старый плут наконец-то будет схвачен, не мешает Шеппарду; только болтать слишком много ему не следует. В любом случае лучше поторопиться. Быстрее произвести взрыв, а затем как можно скорее отправиться в обратный путь! Он начинает становиться подозрительным.

Когда шестеро пропадают из вида, Шеппард осторожно выбирается из расщелины и спешит дальше. Он беспрестанно думает о том, где он однажды мог видеть чужака. И тут он вдруг вспоминает: Это было в газете, тогда в больнице; Это должно быть Пётр Кузьмин!

Инженер беспрепятственно добирается до нового поселения как раз с наступлением темноты. Перед домом инженера Тершинина, которого на самом деле зовут МакВеннон, он колеблется и осматривается. Затем он входит.

Из тени следующего дома выделяются два силуэта: Нильс и Марсель.

На совещании, которое состоялось утром между тремя друзьями и старшим лейтенантом, было обговорено, что аббат и Шеппард должны быть арестованы по возможности, еще до того, как сообщение о неудавшемся теракте дойдет до монастыря. Правда не было уверенности в том, что инженер находился в монастыре; он мог также остановиться в деревне и в новом поселении. Но, в любом случае, он едва ли исчезнет из этой местности, не достигнув успеха, с которым он смог бы угодить CAV. Шесть человек должны провести арест: Йен-Фу, который был знаком Тер-Хану, появится у аббата, а остальные должны, используя момент неожиданности, ворвутся вскоре после этого. Остальное покажет ситуация. Этими другими будут: Петр Кузьмин, старший лейтенант и три милиционера в гражданском. У Нильса и Марселя была задача в это время наблюдать за дорогой из монастыря в деревню и с силами милиции занять все подступы к деревне и к поселению. Расчет был на то, что был запланирован какой-либо теракт, который будет направлен против одного из важнейших объектов. Таким образом также постоянно охранялась местность вокруг ракеты, атомная электростанция, конструкторское бюро, радарная станция и еще некоторые другие объекты и руководители учреждений договорились об этом.

Ловушки были расставлены. Сейчас нужно было терпеливо ждать, попадется ли лиса.

И он идет!

Марсель видит его в первый раз со своего наблюдательного пункта, который он устроил вместе с Нильсом в доме Йен-Фу. Дом самый последний в деревне, и дорога от монастыря ведет прямо мимо него.

Нильс передает сообщение по радио на центральный пост. Уже смеркается, и преследовать Шеппарда уже не особо трудно. Он стремится, не медля в направлении нового поселения и, наконец, исчезает в доме инженера Тершинина.

Нильс и Марсель, к которым еще присоединился лейтенант милиции с двумя сотрудниками, наблюдают за домом. Ожидание кажется им бесконечным, несмотря на то, что еще не прошло и получаса.

- Инженер Тершинин работает в здании реактора, - шепчет лейтенант друзьям.

- Дайте указание в центр, чтобы реактор незаметно окружили, - тихо говорит Нильс, - это самое уязвимое место.

Наконец-то открывается входная дверь, оттуда выходят два человека: Шеппард и Тершинин, который несет подмышками портфель. Она направляются к атомной станции.

Большое здание слабо освещено. Немногочисленный персонал ночной вахты находится на своих рабочих местах. Когда Шеппард и Тершинин исчезают в вестибюле, преследователи ждут еще немного, затем осторожно входят. Из бокового коридора им навстречу идет руководитель станции.

- Они направились к коммутатору, - взволнованно шепчет он. Четверо бегут по лестницам и длинным коридорам и вскоре встают перед дверью с надписью «Центральная. Вход посторонним воспрещен».

Директор колеблется несколько секунд, затем он опускает дверную ручку, открывает дверь и быстро входит. Остальные следуют за ним.

Помещение, большой, округлый холл, можно обозреть одним взглядом. Тихое жужжание наполняет его. На противоположной стене находятся бесчисленные приборы и шкалы, которые вспыхивают и снова гаснут то тут, то там. Перед стеной стоит поворотный стол, за котором, спиной к двери, сидят два техника в белых халатах. С одной стороны пульта, не заметно для управления двух техников, прислонена папка. Справа дверь ведет наружу; в каких-то двух шагах от нее Шеппард и Тершинин как раз собираются уходить.

- Стой! – кричит Нильс. - Шеппард, игра кончена!

Оба поворачиваются с растерянным видом. На секунды их сковывает страх. Они уставились на четверых словно увидели привидений. Их лица белеют. Затем инженер узнает репортера. Его лицо скривилось в злобную гримасу, и рука мгновенно лезет в карман.

И тут из засады выскакивает Марсель.

Два выстрела гремят одновременно.

Лейтенант кажется промахнулся. Но пуля Шеппарда настигает маленького француза в прыжке и, он падает на землю. Прежде чем это удается предотвратить, дверь за Шеппардом захлопывается.

Все дело случая. Нильс склоняется над врагом. Пока лейтенант бросился за Шеппардом, директор и техники, которые быстро сориентировались, держат Тершинина под дулом пистолета. Марсель без сознания и тихо стонет. Пуля попала в левую часть груди.

- Известите службу спасения, - кричит Нильс, - и присматривайте за папкой! В ней должна быть взрывчатка.

Он осторожно берет друга на руки и несет его к выходу. Пуля, которая на самом деле предназначалась ему, досталась Марселю. Но Шеппард не уйдет. Все выходы перекрыты.

Когда Нильс сбегает вниз по лестнице, взвывают сирены, и установленные повсюду динамики сообщают о том, что произошло. Санитарная машина уже на месте. Спустя десять минут Марсель уже лежит на операционном столе.

В это время помещение коммутатора наполняется служащими, так что инженеру Тершинину приходится оставить всякую надежду на бегство. Волнение мужчин и женщин велико, когда они узнают, что среди них уже несколько лет находился предатель. Стена ледяного презрения окружает человека, который воспринимает их взгляды как удары хлыста.

Осторожно открывается папка. В ней действительно находится взрывчатка – достаточно сильная, чтобы превратить помещение в развалины – и приемник, по определенному радиоимпульсу должен вызвать взрыв, пока преступники незаметно покинут здание.

Инженер Тершинин стал белее мела. Только сейчас он заметил, что Шеппард прихватил с собой передатчик.

- Быстро, - в спешке говорит он начальнику станции, - разрезайте провода! У Шеппарда есть передатчик.

Взволнованный гул в зале внезапно замолкает. Каждый из присутствующих знает, что находится в большой опасности. Один из мужчин бесстрашно бросается к папке, разрывает цепь от приемника к заряду и держит крошечный прибор на высоте, словно чтобы успокоить его. В этот момент щелкает приемник. Отчетливо слышны тихие щелчки. Где-то в здании Шеппард нажал кнопку на передатчике – напрасно!

Шеппард, используя переполох, сбежал по коридору. Охота идет вдоль и поперек, вверх и вниз по лестнице. Нигде нет возможности спрятаться! Он чувствуют, как преследователи идут по пятам. Вскоре он уже не знает, где находится. Перед ним находятся двери, снабженные большими маховиками. В стороне от них мигают красные лампы. За этими дверьми подстерегает смерть в образе радиоактивных лучей.

Затем Шеппарду удалось стряхнуть лейтенанта. Должно быть он ищет его ближе к выходу, в то время как он скрылся наверху. Он осторожно опускает дверную ручку и бесшумно входит. Ему повезло. Комната пуста. У него есть немного времени, чтобы перевести дух и все обдумать.

Здание окружено, это точно. Выйти он может только уловкой. Тут ему приходит в голову передатчик. Дьявольская улыбка играет на его губах. Если он произведет взрыв, возможно он сможет куда-нибудь проскользнуть во всеобщем смятении. Надо надеяться, что они еще не заметили портфель с взрывчаткой! Он нажимает на кнопку. Ничего! Проклятье! Они уже обезвредили бомбу. Что теперь? Его взгляд падает на белый халат. Он быстро надевает его. Так его могут принять за одного из служащих. На рабочем столе он находит очки. Он надевает их.

Он снова осторожно заходит в коридор. Прямо перед ним находится лифт. Если бы можно было его использовать! На углу он убеждается, все ли чисто. Ему навстречу идет человек, позади в коридоре появляются еще двое – все в белых халатах.

Шеппард принимает отчаянное решение. Это единственная возможность все-таки уйти. В надежде, на то, что в этом огромном здании не все служащие знают друг друга, он прячется за углом, ждет, прежде чем появиться первый человек. Шаги уже совсем близко. Сейчас! Левая рука молниеносно хватается за горло, правая ударяет – один раз – второй раз. Тот, кого он принял за мужчину, на самом деле женщина. Тем лучше! Не подав ни звука, она падает без чувств. Он немного протаскивает ее по коридору от угла. Тут появляются двое других.

- Быстро, - кричит он, - она в обмороке! К лифту!

Эффект неожиданности удается. Двое с готовностью помогают отнести женщину. Лифт медленно опускается вниз.

Фу-Ванг стоит перед атомной станцией с несколькими своими друзьями. Мальчишки с любопытством таращатся на открытый главный вход. От одного из часовых они узнали, что разыскиваются преступники, которые прячутся внутри.

Только что отъехала санитарная машина.

- Там точно была борьба, и одного они уже схватили, - взволнованно шепчет один из мальчиков.

- Одного из преступников я знаю, - так же тихо говорит Фу-Ванг. – Я видел его, когда я был в горах с Нильсом Йенсеном. У него на лбу большой красный шрам.

Мальчики напряжены. В их фантазии внутри здания разыгрывается напряженные бои. Если бы можно было видеть сквозь стены! Каждый звук на станции повод для авантюрных предположений.

- Там! Еще один! Он мертв?

Три человека выносят безжизненное тело наружу. Часовой на выходе пропускает их беспрепятственно, второй подзывает кивком стоящую наготове санитарную машину.

- Да ну, умер! – оживленно говорит Фу-Ванг. – Тогда бы они не отвозили его в больницу. Он просто ранен. Давайте, нам нужно подойти ближе!

- Это даже женщина. Она совсем бледна.

Мальчишки удивленно наблюдают за каждым движением.

- Я еду с вами, - говорит один из мужчин и выходит вперед. На мгновение его лицо попадает в свет прожектора. Сверкают стекла очков.

Фу-Ванг вздрагивает. Он отчетливо увидел на лбу широкий красный шрам. На мгновение юноша словно окаменел. Он знает этого человека! Это же этот Шеппард.

- Это он! – пронзительно кричит он. - Он хочет бежать! Держите его!

Человек резко оборачивается. Его лицо искажено ненавистью. Затем он убегает вприпрыжку. Но проворный как лань Фу-Ванг быстрее. Шеппард не успел сделать и десять шагов, как юноша подставил ему подножку. Инженер растягивается по земле. Фу-Ванг уже тут как тут. Прежде чем Шеппарду удается стряхнуть его, его хватают крепкие руки. Его отчаянное сопротивление бесполезно. После короткой борьбы на его запястьях закрываются стальные наручники.

В большом помещении здания суда раздается гудение, словно в пчелином улье. Появилось много рабочих со строительства стартовой площадки, из нового поселения и деревни. Они хотят поприсутствовать на заседании суда против этих трех опасных агентов. Телевизионные камеры тихо жужжат и передают происходящее для всех тех, кто не может быть непосредственным свидетелем процесса. На скамье подсудимых сидят Шеппард, Тершинин-МакВеннон и аббат Тер-хан.

Бледный и еще немного уставший, Марсель занял место на скамье свидетелей между своими друзьями Петром и Нильсом.

После нескольких часов судебное следствие закончено. Материал складывается воедино без пробелов.

Председатель суда поднимается. Наступает тишина.

- Заседание четко доказало вину подсудимых. На их счету преступление против мирной работы, убийство, покушение на убийство, акты насилия, саботаж и подрывная деятельность. Этим они выставили себя за пределы общества людей и попытались помешать его строительству. Жалкая попытка! Ведь коммунистическое сообщество людей нельзя уничтожить. Так будет со всеми, кто осмелится посягнуть на счастье и благосостояние народов: народ будет их судить, воля народа будет исполнена.

- Приговор будет строгим, - тихо говорит Марсель.

- Но справедливым! – добавляет Нильс.

Над темной цепочкой лунных Апеннин поднимается солнце. Резкий свет падает на равнину и вырывает ее из лап четырнадцатидневной ночи. Тени в спешке расползаются по ущельям и трещинам, скрываются за углами и за горными выступами.

Нильс Йенсен наслаждается зрелищем. Равнина раскинулась на сотни метров, затем разбитые скалы начинают скачкообразно переходить в кольцевые горы.

Нильс сослепу закрывает глаза. Перемены наступили слишком быстро: Еще несколько минут назад равнина лежала под покровом лунной ночи; лишь из иллюминаторов лаборатории на крутом склоне в темноту подобно косым балкам падал электрический свет, и на космодроме светящиеся руки прожекторов вырывали ракету, готовую к старту их мрака. Ее верхушка указывает на звездное небо, на котором светящийся висит серп Земли.

Все вдруг погрузилось в море света. Автоматически включившееся освещение сразу же гаснет. Полупроводниковые панели начинают собирать солнечную энергию.

Кроме немногих свидетелей человеческой техники в этом пустынном молчаливом мире нет ничего кроме коричневато мерцающих скал и пыли. И все же этот однотонный ландшафт кажется Нильсу почти привычным. Прошло два года с тех пор, как он познакомился с ним таким приключенским образом. Многое изменилось с тех пор. Сегодня человек уверенно стоит на лунной поверхности. Лаборатории с опытными культурами и рудник свидетельствуют об этом. Первое естественное небесное тело освоено и таким образом создана лучшая стартовая площадка для дальнейших прорывов в космос.

Нильс переключает обогреватель скафандра на охлаждение. Солнечное тепло уже заметно более ощутимо. Его взгляд падает на ракетную стартовую площадку.

Там возвышается, почти сто метров в высоту, новый космический корабль, «Терра». На полтора года она теперь станет его домом. Мощный корпус скорее похоже на башню, чем на ракету. С выпуклой базовой платформы, которая содержит тридцатиметровое зеркало для концентрации и направления давления излучения, вверх устремляются три конусообразные колонны и несут на себе шар, в котором разместятся космонавты.

Нильс слышит в наушниках своего скафандра в равных промежутках стрекотание пеленгатора, который связывает его с центром управления. Ни один из двухстах обитателей Луны не может потеряться: компьютер беспрестанно несет свою вахту и определяет местонахождение каждого отдельно взятого человека, где бы он ни находился. Нильс улыбается при мысли о тех примитивных мерах предосторожности, которые были в его распоряжении еще два года назад – тогда, когда его нашли Петр и Марсель.

Это спасение в последнюю минуту он будет помнить всегда. Они довольно быстро оклемались после того, что им пришлось перенести, профессор Бёрнс и он. Благодаря замечательному уходу они даже смогли принять участие в исследовании Луны, после того как восемь дней спустя «Луна» совершила посадку и – к удивлению и радости Нильса - на ее борту была Петра.

Находка хлорсодержащих водорослей в том кратере помогала в будущем решить проблему с кислородом. Сегодня водоросли находятся в крытых оранжереях и регенерируют воздух для лунной команды.

Да, в недрах Луны даже была найдена вода. Пещеры и штольни тянулись на несколько километров внутрь. Строится подземный – правильнее, пожалуй будет: подлунный – город. Еще совсем немного, и лунная команда продолжит свою работу под лунной поверхностью при умеренной температуре и защищенная от любой внешней угрозы, как удар метеорита или космическое излучение. На поверхности все еще будут видны Лишь плоскостные полупроводники, которые обеспечивают энергию, космодром, лаборатория, установки с измерительными приборами и радиорелейная станция для телевизионных передатчиков.

Тогда, через две недели после спасения Петр, Марсель и Нильс улетели на Луннике 12 обратно на Землю – без профессора Бёрнса. Тот, так как видел дело своей жизни в исследовании Луны, остался с участниками лунной экспедиции и был вполне доволен и чувствовал себя уверенно их радушной компании. После короткой пересадки на космической станции Космос-1 трое лунатиков снова ступили на Землю, и Москва встретила их торжественно.

А затем последовало то, настолько важное в истории космонавтики совещание, на котором было принято решение об их участии в полете на Ганимед. Этот день сегодня настал. Нужно прощаться.

Через шесть часов будет произведен старт – старт в неизвестную даль.

Нильс медленно идет к оранжерее. Слой пыли по колено машины тем временем уже давно устранили, многочисленные трещины заполнены, широкие, гладкие как зеркало улицы связывают друг с другом важнейшие станции. Они покрыты расплавленной стекловидной массой, изобретение профессора Бёрнса; он прихватил с собой материал, собранный во время экспедиций. На дорожках нет ни пылинки, они сияют в солнечном свете всеми цветами радуги. Нильс сегодня отказывается от электрических машин, которые стоят наготове у каждого внешнего шлюза для быстрого перемещения, он идет пешком. Все исследования, пробные полеты и упражнения уже позади. Фотографические аппараты, проверенные сотни раз и собранные тщательным образом, сложены в «Терре». В последние часы перед стартом дан отгул, Нильс хочет побыть один еще несколько минут.

Вчера в бухту Астронавтов отправилась небольшая экспедиция. Она должна объехать почти всю лунную поверхность и как раз доберется к наступлению там четырнадцатичасового дня. Профессор Бёрнс отправляется с ними. Нильсу было нелегко попрощаться с ним. Профессора не узнать. Он излучает жажду приключений и стал специалистом по лунным пещерам.

- Кто же теперь вытащит меня на дневной свет, если я снова забреду не туда во время прогулок по пещерам? - шутливо спросил он, и при этом слезы выступили у него на глазах.

Он долго тряс Нильсу руку, сердечно обнял его и быстро убежал.

Нильс открывает дверь шлюза, ведущую в оранжерею и ждет выравнивания давления. Он снимает свой скафандр и заходит.

Пряный, теплый воздух ударяет ему в лицо. Оранжерея разделена на несколько отделов, которые в случае чего можно закрыть герметичными перегородками, если метеор пробьет крышу из бронированного стекла. Здесь в питательной жидкости стоят помидоры, огурцы, салат и всевозможные овощи и фрукты, которые необходимы для пропитания двухсот «лунатиков».Это радующее глаз, пестрое изобилие. Все растения обнаруживают – вследствие низкой гравитации – неестественный размер.

Нильс идет по отдельным отсекам. Петра наверняка находится в зимнем саду, в своем любимом месте.

Из уединенного уголка зимнего сада, в котором в форме беседки устроены большие растения широколистными со свисающими листьями, карликовые пальмы и плющи, раздается радостный смех. Это Петра, которая сидит вместе с Марселем и Петром.

- Ну, ты мне нравишься! – встречает Марсель Нильса, подмигивая ему. – Заставляешь свою молодую жену ждать себя так долго. Если бы мы не пришли, она бы умерла от страха перед долгим полетом.

- Именно так она и выглядит! – смеется в ответ Нильс и обхватывает ладонями ее свежее, светящееся от счастья лицо.

- Они еще совсем как двое влюбленных, и при этом женаты уже шесть месяцев, - сухо говорит Марсель Петру, который только что вытащил из кармана темно-красный помидор размером с кулак и крепко вгрызается в него. Он сорвал его по пути. Петра грозит ему пальцем.

- Еще наедимся вдоволь! – корчит физиономию Петр с наигранным возмущением. – Потом во время полета наверняка опять будут замороженные овощи.

- Петра так и так хотела прихватить с собой половину оранжереи, - говорит Марсель, - ведь на Ганимеде нет растительности.

- Вовсе не для этого, - возражает Петра, - ну, посмотри, Нильс, вот это я хочу взять ганимедам в качестве приветствия с Земли.

Она показывает на букет цветов, который с любовью собран из нескольких орхидей разных цветов.

- Но, Петра, - говорит Нильс, - разве ты забыла, что мы будем в пути полгода? Не может же ты преподнести ганимедам солому.

- Ты кажется все еще не воспринимаешь меня всерьез, дорогой Нильс! Как журналисту тебе, кроме того, следовало бы быть наблюдательнее и прежде всего не пристало недооценивать свою жену!

Петра показывает ему нижнюю сторону букета. У всех цветков есть корни, они просунуты в стеклянные трубки, которые наполнены питательной жидкостью.

- Ура, первая космическая пара ссорится! – смеется Марсель.

- Как ты считаешь, Петр, может быть нам лучше остаться здесь? Чтобы такое было постоянно вокруг нас на «Терре – нет, спасибо!

Время проходит с шутками и прибаутками. Каждый показывает веселый и радостный настрой и хочет прикрыть таким образом лихорадочное беспокойство, которое предшествует этому полету в безызвестность. Несмотря на всю предосторожность все же стоит открытым вопрос: Как это будет? Пройдет ли все хорошо?

Центр управления сообщает через динамики: «Участники экспедиции на Ганимед, пожалуйста, приготовьтесь! Профессор Успенский ожидает вас через тридцать минут в большом зале».

В последний раз собираются все свободные от службы луняне. Нужно попрощаться с друзьями, которые скоро пересекут многие миллионы километров на хрупком судне во вселенской ночи.

И вот они сидят здесь, избранные: профессор Ушар, Горм Ангаард, Гастон Реи, Петр, Марсель, Нильс и Петра, плюс трое других и ученые. Десять людей станут первыми посланниками Земли к живым существам другой планеты.

Профессор Успенский прощается с ними с теплыми словами. Он еще раз пожимает руку и обнимает каждого.

Затем наступает время.

Электромобили катятся по дороге к Терре. Последний взгляд, затем люк закрывается.

Телевизионный сигнал неустанно устремляется к земле. Мир затаил дыхание. На экранах еще раз появляется руководитель экспедиции, профессор Ушар.

- Удачи вам, дорогие друзья, братья! Во имя рода человеческого мы проложим первую дорогу дружбы в космос. Мы несем с собой уверенность в победе коммунистического общества, которое возлагает на нас такую миссию. День нашего возвращения станет днем рождения великого космического сообщества.

Из динамиков льется спокойный голос диктора: «Еще восемь секунд - семь – шесть, – стальной шар «Терры» ярко сияет в лучах солнца, - Три – два – один – ноль...

Дрожание проходит по кораблю. Из земного экрана вырывается пламя, которое раскаляет камень добела. С величавым спокойствием «Терра» поднимается в сверкающее небо, ускользает от взглядов – яркий светящийся шлейф указывает звездный путь землян.

1 CAV (Center for Aviation and Velocity) – вымышленный автором центр авиакосмических исследований США (прим. пер.)

2 Астрономы XIX века. сообщали о странных красных огнях в кратерах Аристарх, находящегося в центре Океана бурь, и кратера Платон. В кратере Аристарх видели повторяющиеся рубиново-красные "люминесцентные вспышки", спектральный анализ которых показал присутствие газообразного молекулярного водорода. В Океан бурь в 1969 году была предпринята экспедиция американских астронавтов, которая принесла больше вопросов, чем ответов.

3 микрофон, установленный у гортани (прим.пер.)

4 (англ.) Черт возьми!

5 (англ.) Черт возьми!