Вдруг в главной рубке появляется профессор Бёрнс.
- Шеппард! Йенсен! – кричит он вне себя. – Что это значит? Это неслыханно! - Бёрнс протискивается между дерущимися, и ему удается разнять их. Они стоят друг напротив друга с горящими глазами.
- Шеппард, что это значит! – Бёрнс резко и сильно требует объяснений, ему крайне противно насилие. Маленький человек сильно возбужден. В этом странном, мертвом мире их всего трое, один зависит от другого. Но вместо того, чтобы обоюдно помогать друг другу, они колотят друг друга!
Изворотливый Шеппард видит шанс: Еще есть возможность вернуть себе капсулу. Он должен сделать профессора своим союзником.
Он пытается улыбнуться, но его распухшее лицо передергивается в гримасу.
- Все не так уж плохо! – И он действительно рассказывает о своей находке как все было на самом деле. – Вы ученый, профессор Бёрнс, а значит вы поймете, что я непременно должен был сообщить майору о ценной капсуле. И так как я, на всякий случай, предположил, что этот мистер Йенсен, - при этом он окидывает репортера взглядом, полным ненависти, - пожелал бы стать единоличным владельцем находки, я умолчал о ней и дождался подходящего момента для передачи. При этом меня подслушивали, а затем напали.
Теперь Нильс Йенсен все же считает нужным вмешаться. В нем все кипит.
- Кто напал, вам, пожалуй, лучше знать, мистер Шеппард. Я считаю недостойным красть у меня подарок – и я подчеркиваю, что это был подарок для меня – существ с другой планеты.
Нильс с трудом может успокоиться. «Ложь о неисправном передатчике а потом просимулированный вывих ноги. Вы считаете это нормально, профессор?»
Профессор Бёрнс в нерешительности. Кому ему верить?
- Покажите мне, пожалуйста, капсулу, мистер Йенсен! – просит он. Нильс протягивает ему продолговатый металлический предмет, который имеет форму груши, размером с кулак. На голубоватой мерцающей поверхности выгравированы загадочные значки, похожие на схему соединения приемника. Когда свет падает на нее под другим углом, становятся видны новые линии и кривые,. Кусок металла оттягивает руку. Что он может таить в себе?
Любознательность ученого проснулась в профессоре.
- Это подарок, о значение которого мы сегодня еще не можем судить, - говорит он, его голос звучит почти благоговейно. – Если мы найдем ключ к ее содержимому – он заключается в этих рисунках на поверхности, тогда мы, вероятно, будем располагать сведениями из космоса, которые разрешат многие, еще нераскрытые загадки.
Нильс внимательно слушает профессора. Конечно, капсула бесценный подарок: Ценный для всех, кто хочет построить для людей лучшее, светлое будущее; но и опасный, если попадет в руки людей, корыстных и властолюбивых, которые ищут только собственную выгоду.
Йенсен теперь видит Шеппарда насквозь: как инструмент все еще опасной могущественной финансовой группы тот желает его гибели. Нильсу противна низость и подлость инженера, и знает, что его борьба за обладание капсулой будет вестись не на жизнь, а на смерть.
- Профессор, - обращается он теперь к Бёрнсу, - Вы согласитесь со мной, что этот бесценный подарок был задуман на благо человечества. Мне ясно, что у этого человека, - он показывает на инженера, - он точно не в тех руках. Это он сам доказал своим лицемерием. Верните его мне, я доставлю ее людям у которых исключительно хорошие намерения.
Но профессор Бёрнс не решается положить капсулу в протянутую руку репортера. Его слишком притягивает магический глянец сверкающего предмета. Он сам хочет участвовать в раскрытии тайны, помогать в этом. Но сможет ли он, если уступит репортеру? Разве у него нет права на то, чтобы присутствовать при расшифровке?
Инженер опять подсказывает ему, как выйти из ситуации. Шеппард заметил промедление профессора и сразу же вмешивается:
- Не могу согласиться с тем, чтобы мистер Йенсен в одиночку претендовал на капсулу, профессор Бёрнс. У нас тоже есть право на нее; ведь если бы мы не помогли ему, все было бы, пожалуй, по-другому. Поэтому я предлагаю, чтобы вы, профессор, сохранили бы эту бесценную находку до нашего возвращения на Землю. Там соберется комиссия лучших ученых со всего мира, чтобы каждый извлек из этого пользу. – Ни о чем другом я и не помышлял.
- Вы правы, Шеппард, и вы, мистер Йенсен, согласитесь, что это хорошее предложение. Исследование капсулы интернациональной комиссией ученых лучший путь, который, наверняка, тоже пришел вам в голову и вполне учитывает ваши притязание на владение.
Нильс Йенсен удивлен этой переменой. Посмотри-ка, это хитрый ход, который пока что дает инженеру свободу действий и время для того, чтобы изобрести новую уловку!
Худо-бедно он пока что должен дать свое согласие. Но это все же не может помешать ему еще внимательнее следить за развитием событий.
Он кивает головой, выражая свое согласие и сразу же получает подтверждение своего недоверия: в глазах инженера появляется блеск триумфа.
Как Шеппард, так и профессор очень довольны таким решением; оно все-таки дает ему возможность оказать помощь в раскрытии тайны капсулы.
- Итак, снова установился мир, - с облегчением говорит он. – Я рад за нас троих. Ведь, в конце концов, мы должны держаться друг друга и обоюдно помогать, вместо того, чтобы ссориться. Правда, я вынужден просить вас, инженер Шеппард, в будущем не допускает такого самоуправства и лучше сходиться с коллективом. А теперь мы снова приступим к выполнению нашей задачи. Этот глупый спор занял слишком много нашего.
Профессор запирает капсулу в стенной шкафчик и берет себе ключ. Он тщательно проверяет еще раз стартовую установку автоматики, чтобы потом не терять на это время, и при этом не догадывается, что эта забота практически будет стоить ему жизни.
Затем троица снова выходит на лунную пустыню, которая встречает их сурово, с улыбкой смерти на лице, накаленная солнцем, и под величием звезд, льющимся с черного как вакса неба, начинают свой подъем в причудливые желтые каменные джунгли.
Нильс Йенсен глубоко потрясен молчаливой пустотой лунного мира каменных развалин, и он восхищается небывалой смелостью, человеческой энергией с которыми был совершена бросок на эту мертвую планету.
Сколько борьбы, сколько жертв еще потребуется, пока, наконец, все не осознают, что эту задачу можно решить лишь объединенными усилиями всего человечества, и что авантюристам, которые действуют из корыстных интересов и властолюбивой мании величия больше нет места в человеческом сообществе!
Взгляд Йенсена окидывает инженера, который в нескольких метрах от него с кошачьей ловкостью поднимается на горный хребет. Какие мысли скрыты у него в голове? Какие планы может замышлять этот человек? То что инженер что-то замышляет, Нильсу совершенно ясно. Если бы он только знал, как от этого защититься! Какие указания мог получить Шеппард с Земли? Репортеру кажется, словно в тишине к нему крадется нечто угрожающее, ужасное. Он догадывается, что близится большая опасность, которая каким-то образом связана с этим человеком напротив него, но он не знает, как ее встретить. Каждый нерв напряжен, каждый мускул наготове.
Нильсу ясно, что речь идет не только о его жизни, а о гораздо большем. Он получил подарок из Вселенной, он должен передать эту таинственную капсулу, и он знает, что ему придется за нее бороться. В руках инженера Шеппарда капсула могла бы означать опасность для человечества. И профессор тоже лишь марионетка для этого человека.
Профессор Бёрнс уже на месте, тяга к исследованиям окрылила его. Теперь, когда они снова занялись научными исследованиями, спор для него больше не существует, он забывает даже про негостеприимный ландшафт вокруг себя, он видит лишь свою миссию. Коротышка словно одержим желанием разгадать загадку лунного кратера.
- Мистер Йенсен, Шеппард, пойдемте! Теперь проверим этот кратер на прочность, - звучит его голос в наушниках гермошлема. Мужчины сбрасывают свой груз и заглядывают в непроглядную темную глубину.
- Видите, мистер Йенсен, - обращается профессор к репортеру, - там внизу есть следы атмосферы: Доказательство того, что у Луны однажды тоже была атмосфера, как у Земли. Теперь мы еще должны определить ее состав, чтобы сделать некоторые выводы о природе живых существ, которые, возможно, жили на этой планете. Но для этого нам нужны пробы газов.
Атмосфера на Луне? Это поразительное открытие, думает Нильс.
- Впрочем, - продолжает профессор, - До двухсот пятидесяти метров глубину мы уже замерили. Посмотрим, какие значения покажет электрический измерительный прибор.
Бёрнс развил бурную деятельность, которая передается Нильсу. Он тоже страждет изучать новое, неизвестное. Даже инженер участвует в работах, он кажется забыл о споре и даже просит репортера помочь ему с установкой треноги.
Измеряется глубина. Шкала измерительного прибора показывает пятьсот десять метров. Профессор Бёрнс раздумывает и говорит при этом вполголоса:
- Что мы теперь будем делать? Как я могу сделать пробы газа? Придется мне, пожалуй, спуститься.
- Туда вниз, - вмешивается Шеппард, - это будет для вас слишком затруднительно. Это мог бы сделать кто-то из нас двоих. Нам сподручней спускаться.
Нильс тоже подтверждает: «Нет, нет, профессор, это не для вас! Спускаться на такую глубину, для этого нужны силы – и здесь на Луне тоже».
Завязывается закономерный спор. Профессора Бёрнса трудно убедить отказаться от своего намерения, провести исследования самому. Но, в конце концов, ему приходится признать, что эта задача была бы выше его сил.
- Хорошо, - наконец, говорит он, - Вы, Шеппард, еще раз проверите крепление треноги, а также катушку и трос. А вы, мистер Йенсен, кажется из нас троих самый лучший спортсмен, не считаете ли вы себя способным спуститься вниз?
Нильс медлит с ответом. Может ли он пойти на риск? Он не боится. Но если инженер что-то против него замышляет, то это подходящий момент. Он снова отбрасывает эту мысль. Пожалуй, он не может пойти на такой риск! В конце концов профессор Бёрнс еще здесь. И тогда Шеппард поостережется что-либо предпринять, отчего ему, наверняка, бы не поздоровилось на Земле. Кроме того, он кажется все же не злопамятный, а ценная капсула, наверное, подвигла бы любого другого на кражу: Нильс думает, что совершенно ясно, что борьба за владение ей начнется, пожалуй, только на Земле.
Профессору молчание репортера кажется довольно долгим, но, не успевает он задать новый вопрос, вмешивается инженер:
- Если у мистера Йенсена есть сомнения, профессор, вы можете спустить и меня. Не каждый может спуститься туда. Для этого нужно иметь хорошие нервы.
Его голос звучит с насмешкой, это решает исход дела.
- Разумеется, я выполню вашу просьбу, профессор, - спешит ответить Нильс. Если инженер сам вызывается спуститься в кратер, тогда у него в любом случае здесь не возникнет никаких злых намерений, думает Нильс. Он, словно опытный альпинист, обвязывает себя тонким, но практически нервущимся тросом из синтетического волокна, перекидывает через плечо контейнер для проб газа и мощный фонарь и готов к спуску.
Он осторожно перебирается через край кратера. Трос медленно бежит из барабана через катушку, за которой внимательно следит профессор Бёрнс, который в любой момент готов рвануть стопорный рычаг. Шлем еще раз блестит в солнечном свете, и сквозь стекло критичный взгляд направлен на двух остающихся людей, останавливается на инженере, затем репортер исчезает в бездонной глубине.
Медленно отматывается трос. Он не толще тетивы, но может выдержать груз весом несколько центнеров. После двадцати метров раскачивающаяся фигура ныряет в темноту и исчезает. Лишь свет фонаря, который снует по каменным стенам, выдает, где находится Нильс.
Пятьдесят метров, восемьдесят, сто! Нильс Йенсен дает о себе знать:
- Пока не вижу ничего особенного, профессор Бёрнс. Стены отвесные, словно вырезанные ножом. Местами встречаются поперечно проходящие жилы, которые блестят как золото. Если это действительно золото, то здесь было бы невообразимое богатство.
- Отколите кусочек от нее, мистер Йенсен! – слышит Шеппард. – Это нужно исследовать.
Золото там внизу, думает он, это было бы - открытие!
- Попробую, - следует ответ. – Остановите катушку, когда я крикну. – Затем минутное молчание. Сто двадцать метров.
- Стоп!
Трос остановлен. Оба слышат в наушниках напряженное дыхание репортера. «Готово! У меня есть кусок размером с кулак. Теперь дальше!» И катушка снова вращается. На глубине двести метров Нильс наталкивается на препятствие. – «Здесь проходит выступ шириной примерно пятнадцать метров», сообщает он наверх.
- Сделайте первую пробу газа! – просит его профессор Бёрнс.
Двадцать минут уже прошло. Нильс опускается все ниже. Триста метров пройдено, триста пятьдесят. Спуск становится все труднее, стены больше не такие гладкие, как до этого. В камне видно трещины и щели. Выступы, похожие на терассы ступеньки, вынуждают спускаться, переступая с одного на другой.
Минуты для людей наверху тянутся как часы. Тишина действует им на нервы. От репортера поступают лишь скудные сообщения.
В голове Шеппарда снуют мысли. У него созревает страшный план. «Капсула важнее, чем человек!» – снова слышит он слова майора Грюнтерса. Не было ли это четким указанием к действию?
Никогда еще возможность не была такой благоприятной, как в этот момент. Лишь одно движение – и опасный противник навсегда останется там внизу, пятьсот метров под поверхностью Луны I. Его никто не найдет. У Шеппарда ноет лицо, оно еще распухшее от ударов другого, и в нем вспыхивает новая ненависть. То, что там внизу нашел Йенсен – точно золото. С его помощью можно стать сказочно богатым, нужно только правильно к этому подойти, вернуться с второй ракетой на Луну. Он, Шеппард, был бы одним из сильных мира сего. А вдобавок еще капсула! Если бы она была у него – за дешево он бы ее продавать не стал, это точно. Она обещает ему богатство, богатство и власть. Он достаточно поработал на других. Но профессор?
Но он заставит его держать рот на замке. С ним во время обратного полета мог бы случиться несчастный случай, или, еще лучше: перед обратным полетом; возможно небольшой инфаркт! Тогда останется только он; он один знает о сокровищах Луны! У него голова идет кругом при мысли, какие возможности могли бы открыть для него тайна этого кратера и капсула.
Резким движением он выпрямляется из своего сидячего положения и осматривается: вокруг ничего, кроме молчаливых, голых каменных джунглей, вдалеке новые горы, еще выше, а между ними поверхность, усыпанная кратерами, сверкающая желтым оттенком под тонким слоем пыли, над ней черное небо и больше ничего.
Там, на земле, словно гном сидит, интересуется одними своими исследованиями. – Там стоит тренога, через которую спокойно проходит трос, барабан почти пуст. Йенсен скоро будет внизу. – Ну, прекрасно, пусть он ходит там, пока воздух у него не закончится; пусть вскарабкивается наверх, если сможет. Там лежит топор, Шеппарду нужно лишь протянуть руку. – Сейчас или никогда! думает он , и его охватывает дикая жестокость.
Одним махом он уже у треноги. Острый топор угрожающе блестит в поднятой руке, сжатой в кулак, опускается и попадает по тросу, отпрыгивает. Он снова наносит удар.
Но тренога еще держится.
Профессор Бёрнс с криком накинулся на него сзади. Его глаза расширены от ужаса, на мгновение он замирает в изумлении. Затем он набрасывается на инженера. Но уже поздно: острие со свистом обрушивается на треногу с такой силой, что надламливаются подпорки, анкерное крепление рвется и тренога, катушка и трос сползают через край кратера.
Крик раздается в наушниках. Его испустил Нильс Йенсен. Затем становится тихо...
Шеппард пошатнулся от прыжка. Он спотыкается и падает спиной на землю. Бёрнс навалился на него, дико молотит его кулаками.
Полный страха и ужаса, он взвывает: «Подлец, убийца», болезненно разносится в шлеме инженера. И тут Шеппардом овладевает кровожадность хищника.
- Теперь твоя очередь, мелкий кретин! Я тебя сброшу!
Он скрипит зубами. Его глаза с кровоподтеками смотрят сквозь стекло в испуганное, объятое ужасом лицо профессора. Теперь ему все равно. Свидетеля его преступления необходимо устранить, его тоже нужно сбросить в пропасть, это лучшее решение.
- Нет, нет! – вскрикивает Бёрнс и отчаянно защищается. Но Шеппард сталкивает с себя тщедушного профессора без особых усилий, вскакивает с места, снова хватает его и тащит к краю кратера.
Страх перед смертью придает тщедушному телу огромные силы. Он ударяет ногой, попадает со всей силы в колено противника. Тот снова спотыкается, упускает в падении свою жертву, взвывает от боли. Этого мгновения достаточно: профессор мгновенно встает на ноги, и убегает сломя голову. Не успел Шеппард выпрямиться, как Бёрнс уже в тридцати-сорока метрах от него.
- Погоди, ты не уйдешь от меня, я сброшу тебя вниз! – кричит инженер и бросается вслед за беглецом.
Страх придает Бёрнсу сил. Как Шеппард ни старается, он не может настигнуть его. Вдруг профессор бесследно исчез, словно провалился сквозь луну. Несмотря на свое ужасное волнение, в присутствии духа он отключает микрофон, чтобы Шеппард не слышал его сбивчивое дыхание. Готовый прыгнуть в любую минуту он сидит в тени, отбрасываемой скалой, протиснувшись в трещину, которая защищает его – делая не заметным даже с метрового расстояния – и выжидает.
Шеппард прекращает поиски. Слишком трудно найти человека каменных джунглях, которые то залиты солнечным светом, то в них темно, хоть глаз выколи.
Он знает лишь одно: Ему нужно как можно быстрее вернуться на Феникс, чтобы Бёрнс не смог опередить его. Задание уничтожить автоматическую станцию он больше не может выполнить, и Грюнтерсу придется это признать. На исходе дня Бёрнс будет мертвецом.
- Ну и замечательно, - бормочет он, - когда у тебя закончится кислород, ты так и так загнешься! – Он расторопно возвращается к краю кратера и тщательно уничтожает все следы человеческой деятельности. Измерительные инструменты, топор, запасной трос: все исчезает в глубине. Ничто не сможет указать более поздним посетителям на то, что на этом месте однажды были люди.
Оглядываясь по сторонам, убийца спускается в направлении космического корабля. Профессор Бёрнс затаивает дыхание. Инженер проходит близко от него. Но он не может заметить его в резкой тени. Что замышляет Шеппард? Коротышка не пуглив. Его недавнее бегство было единственной возможностью спастись; ведь он знал, что он не мог тягаться с силой противника. Инстинкт самосохранения повелел ему спрятаться.
Теперь необходимо продолжить наблюдение за этим преступником. Если бы он только знал, что с Нильсом Йенсеном! Он еще надеется, что тот жив, возможно, лежит на выступе без сознания. Он должен все выяснить. Но для этого необходимо знать, куда направился инженер. Он осторожно продвигается из своего прибежища. Тщательно используя каждое укрытие, он крадется за Шеппардом. Куда тот бежит? К космическому кораблю? К Фениксу? У Бёрнса появляется ужасное подозрение. А что, если тот полетит на Землю один? И он даже в чрезмерной заботливости собственноручно установил автоматическое управление для обратного полета! Шеппарду нужно лишь нажать кнопку. Он, Бёрнс, должен был бы сделать все, чтобы завладеть кораблем. Тогда бы у него была бы позиция для переговоров. Но, так? Его снова охватывает страх. Унылый, отчаянный, вне себя он падает на землю, беспомощно стонет. Все, это конец! Уже через несколько часов он перестанет дышать. Или... если он все же попытается догнать другого?
Словно загнанный зверь он вскакивает и бежит сломя голову. Пульс неистово стучит, дыхание сбивчивое. «Быстрее! Быстрее!» подстегивает он самого себя, несмотря на то, что он уже находится на пределе своих возможностей.
Он спотыкается о камень, падает в желоб и с трудом выпрямляется. Дальше – дальше! Мускулы болят.
Там, наконец он видит перед собой Феникс. Справится ли он? Он снова прикладывает все силы. Но затем он видит инженера, бегущего уже в нескольких метрах от космического корабля.
- Слишком поздно! – проносится у него в голове. – Слишком поздно!
Шатаясь, он останавливаться, медленно падает на колени. Все усилия были напрасны! Пропала надежда! Это конец...
Он не знает, сколько времени так пролежал. Когда он поднимает глаза, видит, как из кормовой части ракеты вырываются красные языки и окружают ее облаком пыли и огня. Феникс медленно отрывается от земли, поднимается в небо все быстрее и затем устремляется, оставляя за собой огненный шлейф, в черный небосвод, и скоро исчезает на нем.
На Луне остается отчаявшийся человек. С бессмысленным взглядом он смотрит на освещенную солнцем равнину.
В нем словно угасла жизнь. Уставший и обессилевший он встает, начинает бежать словно во сне – куда-то. Он не разбирает пути; перебирает ноги чисто механически. Его голова пуста, тело разбито. Все потеряло смысл, жизнь, и этот полет на Луну, не принесший ничего кроме неприятностей, тоже. Не был ли он с самого начала бессмысленным? Не было ли бессмысленным уже само строительство Феникса?
Для кого он собственно конструировал его? Для этого майора Грюнтерса? Едва ли; пожалуй, для тех, кто стоит за его спиной, тех жадных до денег миллионеров, которые в борьбе за власть в прогнившем мире стараются обойти друг друга! А он ничего не хотел знать об этом, посвятив свою жизнь исследованиям. Ему становится ясно, что он был всего-лишь марионеткой. Они покупали его знания, а теперь, после того как он отдал им все, выполнил их требования, его недолго думая отбросили в сторону как ненужный предмет. Не один Шеппард был преступником! Он наверняка получил задание доставить капсулу в CAV и устранить нежелательных свидетелей, чтобы не делить прибыль. Бёрнс стоял в одиночку – и не на той стороне. Но на другой стороне, там человек что-то значит, там нет никаких единоличников. Как он ненавидит их, этих коррумпированных инженеров и техников, таких интриганов и жестоких сильных мира сего как Грюнтерс! Но что толку? Слишком поздно он осознал это! Слишком поздно...
Бёрнс спотыкается о камень, который лежит на пути. Куда он идет? Когда он ориентируется, на ум ему вдруг снова приходит автоматическая станция. Правильно, станция! Возможно она значит спасение – по меньшей мере жизнь в течение нескольких недель, ведь там хранится запас кислорода и продуктов питания. За это время он уж найдет выход. Он ощущает прилив новых сил, его шаги ускоряются. Он должен найти станцию!
Равнину по правую сторону он может обозревать на несколько километров. Он поворачивается направо, где небольшая цепь холмов загораживает ему обзор. Он забегает на возвышенность. С гребня горы его взгляд падает на лежащую под ним гладкую площадь. Бёрнс испускает крик радости. Вот она, автоматическая станция! Собственно, здесь три станции, три лунохода. Один из них кажется вдвое большим по размеру, чем два другие. Напряжение подгоняет его вперед. Найдет ли он кислород? Оказавшись на ровной поверхности, он больше не может удержаться. Полный ожидания ,он бежит к станции.
В двух маленьких луноходах только приборы. Они очевидно и не приспособлены для перевозки пассажиров. В третьей есть герметическая кабина.
Он долго старается безрезультатно открыть замок. Спустя полчаса он проникает внутрь, спотыкается, растягивается по полу. Баллоны! Только и думает он. Он берет первый, проверяет его с бьющимся сердцем ...
Баллоны наполнены! Он захлебывается от радости.
Слишком много на него свалилось! Человек, жизнь которого прежде протекала мирно в равновесии его исследовательской работы, чуть было не был разбит физически и духовно событиями последних часов. Преступление, жертвой которого он стал, совершенно вывело его из равновесия. Но сейчас он там, где больше не противостоит жестокой человеческой грубости, а борется с силами природы, сейчас он там, где только знание и умение могут показать выход из безнадежного положения. Бёрнс станет решительным борцом, героем. Его жизнь висит на волоске. Он должен ее сохранить и, если возможно, спасти и Нильса Йенсена тоже.
И профессор Бёрнс осознает всю значимость того, что должен сделать. Ему нужно немного времени, пока он снова берет себя в руки. Затем он рассуждает спокойно и объективно. Что самое главное?
Прежде всего нужно найти Нильса Йенсена! Это не терпит отлагательств. Если он еще жив, нужно поторопиться.
Бёрнс меняет свой кислородный баллон на полный, берет другой для Йенсена и собирает в кучу инструменты и приборы, которые возможно потребуются для спуска в кратер.
В нем просыпается глубокая благодарность к осмотрительным людям с Космоса-1, которые действительно все учли, предусмотрели для всех случаев. Только сейчас он осознает, насколько легкомысленным и поспешным все же был его полет на Луну.
Но те люди повременили с исследованием Луны. Жизнь команд их космических кораблей была для них самым главным. Они сначала разведали местность, устроили склад инструментов, продуктов питания, кислорода,, а человек последует за ними только если он столкнется с минимальным уровнем опасности.
Бёрнс тоскует по такому обществу, в котором один помогает другому. И он решает: Если он выберется живым и здоровым из своего теперешнего положения, тогда он отблагодарит их тем, что присоединится к их обществу м будет работать и создавать для них, так хорошо, как только может.
Все, что необходимо для осуществления его сложного замысла есть в наличии. Вскоре профессор Бёрнс, тяжело дыша, под грузом приборов уже находится на пути к кратеру. Он ничего не забыл? Оставленная без внимания мелочь могла привести к катастрофе. Подъем тяжелый и утомительный, ему приходится часто останавливаться и переводить дух. Но он не позволяет себе расслабиться, время слишком дорого. Когда он, наконец, добирается до края кратера с дрожащими коленями, его силы на исходе. Но он держится, стиснув зубы.
Жив ли еще Нильс Йенсен?
- Эй, - кричит он в микрофон, - мистер Йенсен! – он прислушивается. – Тишина. – Он еще раз кричит, громче и обеспокоенней: «Нильс Йенсен, отзовитесь же!» - Тишина. – Сердце сжимается. Значит его единственный товарищ по несчастью, вероятно все же пал жертвой этого преступления? Его охватывает отчаянная смелость: Он должен спуститься вниз! Профессора и не думает сдаваться, свыкнуться с мыслью, что Нильса Йенсена больше не спасти, и то, что он должен думать в первую очередь о себе. Пока есть хотя бы искорка надежды, что Йенсена возможно спасти живым, он будет пытаться.
Спуститься на пятьсот метров в неведомую глубину, – безнадежная затея! А подняться обратно будет еще сложнее, даже практически невозможно.
Бёрнс склоняется над пропастью, смотрит в бездонную, темную глубину. У него стучат зубы. Он должен спуститься! Если бы с ним хотя был товарищ, который бы вселял в него мужество! Но он одинок – так одинок, как ни один человек на Земле. Но он не медлит ни секунды. Дрожа всем телом, он готовится к спуску, закрепляет трос. Работа снова возвращает ему спокойствие, возвращается осмотрительность ученого. Он знает, что шансы невелики, но все же шансы еще есть.
Когда он снова склоняется над краем кратера, чтобы проверить первые метры спуска, он видит в самом низу в глубине слабую мерцающую точку.
Что это? Не верь глазам своим? Нет, это ему не кажется! Она снова мерцает, едва различимо: один раз, дважды, трижды.
- Йенсен! – восклицает он. – Нильс Йенсен жив!
На сей раз слезы, которые выступают у него на глазах – слезы радости. В спешке он вытягивает руку с мощным фонариком и отвечает. Теперь он больше не одинок, теперь возможно все будет хорошо. Бёрнс с трудом расшифровывает световые сигналы, которые поступают снизу: «точка-тире-тире, точка-точка-точка-точка, тире-тире-тире... Кто там?
- Здесь только Бёрнс, подождите, я спускаю трос.
Сигналы ограничиваются самым необходимым. Затем дело у профессора продвигается недостаточно быстро. Хоть у него нет треноги, но трос из синтетического волокна выдержит скольжение о каменный край. Он привязывает к ее концу баллон с кислородом и опускает вниз. Но он сразу же поднимает его обратно. Нет, так не пойдет! Разве Нильс Йенсен не натолкнулся на глубине двести метров на пятнадцатиметровый выступ? Там бы баллон застрял. Держателя, который мог бы вынести трос дальше на пятнадцать метров в кратер, нет. Но трос нужно спустить вниз, и прежде всего кислород! Спешка подстегивает, ведь надолго запаса Йенсену не хватит.
Снова начинается переговор световыми сигналами. Это не помогает: Профессору придется спускаться на двести метров до каменного выступа самому.
Он вытягивает конец троса с барабана, протаскивает его через несколько петель страховочных крюков и привязывает себя к ним настолько крепко, так что он в сидит в нескольких петлях, которые проходят по груди, спине и сзади, словно в детской переноске. Он отрезает от троса на втором барабане длинный кусок и закрепляет с его помощью на своей груди первую катушку с тросом так, чтобы он мог управляться с ней двумя руками, зависнув в воздухе.
Затем он, нагруженный необходимыми приборами, начинает свой путь в пропасть. Путешествие в глубину совсем не такое сложное, как он себе это представлял. Хоть он, со всем тем, чем он увешан сейчас, и весил бы на Земле почти два центнера – здесь на Луне это всего тридцать пять-сорок фунтов, и это может осилить даже маленький, тщедушный человек с мускулами, привыкшими к земной гравитации. Собственным весом он тянет трос, проходящий через крюк на краю кратера, с барабана на своей груди. Он спускается словно на лифте и ему нужно лишь вручную регулировать вращение катушки.
Ему не по себе в абсолютной темноте, которая окружает его. Лампой, которую он захватил с собой, он не может воспользоваться, потому что боится, что не сможет достаточно затормозить рукой катушку.
- Странные вещи творятся, - думает он, - насколько я уже спустился? На пятьдесят, на сто метров?
Он не может видеть даже барабан с тросом, его тоже поглотила тьма. Поначалу он продвигался очень быстро. Первые двадцать метров он мог проверять скорость по освещенной солнцем каменной стене, затем он попал в тень. Но он пока не уменьшает темп. Тут он больно ударяется о камень. Когда он включает фонарь, он вздыхает с облегчением: Все прошло удачно. Теперь быстро сообщить Нильсу Йенсену!
Скоро он уже может спустить второй трос, нагрузив его кислородным баллоном. К своему сожалению, он должен привязать фонарь, чтобы репортер смог быстрее привести раскачивающийся трос в ровное вертикальное положение. Но и это проходит гладко с самого начала. На выступе он закрепил начало троса на крюке, так что оба предмета тянут вниз разматывающийся с катушки трос.
Таким образом Нильсу стало возможно, подтягивать себя наверх – при поддержке Бёрнса – на протяжении долгого пути в триста метров. Подъем – работа на несколько часов. Йенсен не выжил бы, если бы профессор вовремя не принес ему жизненно необходимый кислород.
То и дело приходится устраивать передышки, и все же вскоре оба устают. По прошествии почти трех часов в борьбе за жизнь Йенсена одержана победа: на узком выступе товарищи по несчастью стоят друг напротив друга. Повреждение антенны рации Нильса, получившееся при падении, устраняется за час работы, так что космонавты снова могут общаться, хоть и сильными помехами. Когда Нильс узнает о преступлении Шеппарда, он сжимает руки в кулаки.
- Ну, подожди, бестия, - выпалил он, - ты не уйдешь от меня! Я найду тебя! И капсулу ты не оставишь себе, это я тебе обещаю!
- Профессор, - добавляет он, - как только мы выберемся отсюда, продолжим идти. Мы должны справиться с этим!
- Вы правы, мистер Йенсен! Теперь у меня снова есть надежда, только одному было страшно.
В Бёрнсе с осторожностью снова просыпается тяга к исследованиям.
- Скажите, мистер Йенсен, - нерешительно спрашивает он, - вам удалось взять пробы газа?
Нильс смеется: «Вы мне нравитесь! Не успели выбраться из передряги, как вы снова думаете о своих исследованиях! Но будьте спокойны, пробы у меня. После того, как я очухался после падения и немного осмотрелся, я подумал и об этом тоже. И с хитринкой он добавляет: «Я захватил для вас нечто более значительное».
При этом он вынимает из бокового кармана комок сплетенных зеленоватых волокон, протягивает их профессору. Тот испускает крик радости.
- Лишайник и водоросли! Мистер Йенсен, знаете ли вы, какое замечательное открытие сделали там внизу? Они содержат кислород. Значит атмосфера там внизу должна быть настолько сильно насыщена кислородом, что возможно и пригодна людям для дыхания. Это мы потом обязательно выясним.
- Не так быстро, профессор! Я буду рад выбраться из этой гробницы, - сдерживает Нильс его пыл. – Сначала добраться бы до верха целыми и невредимыми.
На этот раз сначала вверх подтягивается Нильс, затем профессор. Стоя наверху на краю кратера, они смотрят затаив дыхание на просторы лунного ландшафта, на однотонную поверхность, горы вдали, и радуются, что они живы. Местность кажется им уже немного родной после всех перенесенных опасностей.
Но они знают, что все же они пропали, если им в течение короткого времени не удастся покинуть Луну. Кислород закончится, и они никогда не вернутся на Землю.
Там наверху она парит на ночном небе светящийся серпом. Никто не знает о них, не знает об их беде. Но только как позвать на помощь людей с Земли?
- Скажите, профессор Бёрнс, - нарушает молчание Нильс, - насколько еще примерно хватит кислорода, который вы нашли в автоматической станции?
- Если баллоны заполнены так же, как наши с Феникса – а думаю, что так – от сорока до сорока пяти часов.
- Что, не дольше? – Нильс поражен. – Тогда не нужно терять времени, каждая минута дорога. Пойдемте, мы должны попасть на станцию!
По пути он рассказывает о своем плане.
- Вы же знаете, профессор, что луноходы оснащены передатчиками. Они регулярно отправляют на Землю определенный набор сигналов. Если бы нам удалось передать на установленной волне! Станции постоянного наблюдения на Земле приняли бы наши сигналы и таким образом узнали бы, что мы здесь. Это единственный путь к нашему спасению.
- Но что с того, что они нас услышат? Они же не смогут придти нам на помощь за столь короткое время, - отчаявшись отвечает Бёрнс.
- Это вовсе не исключено, профессор! Я знаю, что первый космический корабль, Луна-1, уже готов и должен стартовать в ближайшие дни. Возможно им удастся ускорить приготовления и стартовать раньше. Вам известно, они могут быть здесь примерно через тринадцать часов.
Как только они добираются до станции, они сразу же принимаются за проверку передатчика. Один из вездеходов больше двух других и у него есть герметическая кабина. Нильс объясняет профессору, что этот луноход был направлен сюда, чтобы экспедиция «Луна» затем смогла взять с собой больше груза. В двух других вездеходах лишь кое-какая автоматика для различных физических измерений. Антенны сверкают в солнечном свете словно блестящие сети.
В то время как Нильс Йенсен тщательно проверяет все части передатчика и изучает схему подключения, Бёрнс еще раз подсчитает содержимое баллонов с кислородом. Все так: им остается примерно сорок пять часов, при бережливом использовании – возможно пятьдесят. До этого момента Луна должна совершить посадку!
В это время Нильс закончил проверку и включил ключ Морзе в электрическую цепь.
- Мы можем передавать, профессор, - кричит он. Нильс с бьющимся сердцем берется за ключ и начинает выстукивать.
Над Ленинградом начинает светать. Первые троллейбусы катятся по улицам, поток машин, электрокаров и мотороллеров становится все сильнее по транспортным артериям города. В небе появляются вертолеты, они поднимаются в воздух с тихим жужжанием. От набережной Невы отчаливают турбинные скоростные катера, над водой, в которой отражается июньское солнце,. проносятся белые сверкающие суда на тонких, мощных подводных крыльях.
Сто метров на огромном искусственном холме над городом возвышает новая обсерватория Совета космонавтики. Построенная только год назад, мраморное строение сияет в лучах солнца. Перед ним стоит каменный монумент основателя космонавтики, Циолковского, который изображает великого ученого рядом с тонким корпусом ракеты.
В центральном зале наблюдений обсерватории, прямо под куполом, дежурный астроном Стефан Лукич ждет своей смены. Скоро он освободится. Он уже в предвкушении того, как отдохнет часок, сядет в свой маленький спортивный самолет и полетит в солнечную даль июньского дня – куда-нибудь.
Ночь прошла спокойно. Луна все еще считается важнейшей целью для наблюдения. Но таинственные сигналы, которые, вот уже двадцать часов задают загадок исследовательским центрам государств Содружества, исчезли из эфира. Только автоматическая станция передает свои сигналы со спутника Земли с одинаковыми интервалами. Теперь, через шесть-семь дней с Космоса-1 стартует Луна. Она наверняка приоткроет завесу тайны.
Астроном тщательно проверяет приборы. До смены еще десять минут. Самописчик выводит на бесконечную ленту кривые и зигзагообразные линии. Все автоматические передатчики работают равномерно и надежно, уже несколько недель. Стефан Лукич пропускает полоску бумаги через пальцы. Еще три часа, затем самописчик прекратит работу, потому что за это время Земля повернется так, что прием радиосигналов здесь в Ленинграде больше не будет возможен.
Астроном вдруг застывает в изумлении. Ритм сигналов изменился ... на полоске бумаги теперь точки и тире, между ними длинные и короткие паузы ...
- Странно, - думает он. Что там снова могло случиться? У старой доброй Луны начинают появляться странности!
На месте ли уже профессор Григорьев? Лукич нажимает на кнопку внутренней связи.
- Григорьев! В чем дело? – звучит из динамика спокойный голос.
- Это Лукич. Быстро идите сюда, снова загадочные лунные сигналы. Но совсем другие – похожие на азбуку Морзе.
- Я иду, - звучит в ответ.
Азбука Морзе! Почему это раньше не пришло ему в голову! Конечно, это сигналы Морзе. – В спешке он бегло просматривает начало.... S-O-S... S-O-S… Международный зов о помощи! И еще раз! – Затем следуют знаки, буквы.
Лукич совсем не слышит как входит профессор, который вдруг стоит рядом с ним. SOS с Луны! – С ума сойти, почти невероятно! Снова и снова приходит зов о помощи. То что он передается посредством автоматического передатчика – вторая сенсация. Лукич медленно читает дальше: «SOS - Земля - SOS - Земля – говорит Нильс Йенсен – говорит Нильс Йенсен».
Оба думают, что это сон. Репортер, которого все считают погибшим – на Луне? Это настолько невероятно, что профессор Григорьев поначалу подумал, что ему кажется. 375000 километров в одном скафандре в космосе? Немыслимо!
Дрожащим голосом они читают дальше: «... нахожусь на автоматической станции с профессором Бёрнсом из CAV. Нет возможности возвращения. Прошу немедленной помощи. Кислорода еще на 45 часов. Спасите нас. - SOS - Земля -SOS - Земля – говорит Нильс Йенсен...» и дальше тот же самый текст. Самописчик непрерывно фиксирует тяжелое сообщение.
Голос руководителя космической станции Космос-1 становится выше, его слова звучат нежнее: ... через семь дней настанет время, дорогие друзья. «Луна» совершит свой первый полет с пятью нашими лучшими космонавтами на борту. Это будет день, которой мы еще долго будем помнить. Таким образом будет сделан второй шаг в освоении космоса. Наши товарищи впервые совершат посадку на другой планете, исследовательская экспедиция ступит на одно из небесных тел бесконечной Вселенной. Луна, пожалуй, изучена сотнями телеобъективов, прощупан каждый ее уголок. Практически можно сказать, у такой, какая она здесь перед нами, на расстоянии вытянутой руки, больше нет никаких тайн...
Его рука указывает на экран в полумраке помещения, и двадцать пять пар глаз следят за этим движением, скользят по видимым в зеленоватом фосфоресцирующем свете скалистые обрывы и гребни горных хребтов странного, мертвого, однотонного ландшафта, который показывает экран.
- Но разве мы не находимся только в самом начале невероятного развития? Разве мы не отворили ворота во Вселенную лишь несколько лет назад? Что мы знаем о космосе? Не больше, чем ребенок, который с любопытством смотрит в замочную скважину чужой комнаты. Нужно приоткрыть завесу тайн, которые сокрыты во Вселенной. Наша Луна тоже еще полна загадок. Разве мы не узнали об этом несколько часов назад? Нужно разгадать загадку сигналов с Луны, которые возможно отправлены существами из космоса и которые мы до сих пор не смогли расшифровать. Да, возможно также, что мы вовсе не первые, кто вступил на Луну. Но одно ясно: Мы первый организованный отряд – авангард рода человеческого, который с помощью науки отважно и бесстрашно как посланец нового, настоящего бытия человека открывает космический век землян.
Это Мы, которое я произношу сознательно, - человечество как мыслящий организм, свободное человечество которое одно может раскрыть загадки космоса.
Только так вы, друзья мои, сможете осмелиться на второй шаг. Еще не все человечество на нашей стороне. Лагерь капитала, мир индивидов, эгоизма, борьбы человека с человеком – пока еще бельмо на нашем глазу. Мы не будем уничтожать этот лагерь, так как это не стоит тех жертв, которые нам придется понести с нашей стороны. Он обречен на смерть и умрет сам. Но мы все должны быть к этой агония. Даже раненый хищник опасен.
Поэтому, товарищи, будьте бдительны и сильны! Весь свободолюбивый мир доверяет вам.
Профессор Козлов закончил речь. Двадцать пять человек персонала космической станции чувствуют значимость этого момента.
Обычно профессор созывает их только для сообщений по существу. Но сегодня речь идет об особенном событии. Многое еще нужно обсудить до старта Луны. Каждый получает отдельное задание. Ничто не должно помешать успеху экспедиции.
Ближе к концу совещания профессор Козлов обращается к Петре.
- Ваша задача будет состоять в том, чтобы подготовить эксперименты с растениями нижайших видов при самом низком атмосферном давлении, так как намечается частичная колонизация Луны. Получите все возможные научные данные, чтобы вы сразу могли начать, когда вернется экспедиция. В помощники вы получите биологов Кеплера и Карновски.
Петра рада, что ей доверили важное задание. Луна в качестве постоянной космической станции Земли – какой отважный план! – В своей области она внесет вклад, который поможет осуществить его. Она мысленно уже видит большие площади Луны, усаженные опытными культурами, которые она посадит; гелиоустановка производит кислород из минеральных субстанций, искусственный туман изолирует космический холод ...
Ход ее мыслей обрывает звонок сигнального устройства.
- Говорит Петр Кузьмин с мостика, - раздается голос из динамика главного инженера, в то время как одновременно загорается экран и показывает часть центрального пульта управления космической станции с Петром Кузьминым. Лицо инженера выдает большое волнение.
- Профессор Козлов, крайне важное сообщение! Оно вынуждает меня помешать собранию!
- Говорите, товарищ Кузьмин!
- После того, как несколько часов назад нами были приняты таинственные сигналы с Луны, с нашей автоматической станции III в эфир отправили сигналы SOS.
Присутствующие начинают перешептываться. SOS с Луны? – Люди там наверху?
Профессор Козлов вскочил. «Что вы такое говорите?»
Но Петр Кузьмин уже продолжает, выделяя каждое слово: «Сигнал SOS отправлен Нильсом Йенсеном».
Сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Возглас удивления и радости проходит по рядам собравшихся. Нильс Йенсен жив! Как это возможно?
Петра Норштедт сползла в своем кресле. Она бледна, и ее глаза расширены от радостного удивления. Она думает, что это сон. Ее Нильс снова здесь! Теперь все хорошо!
Но нет – еще не хорошо. Что говорит дальше Петр Кузьмин? – Кислорода хватит всего на сорок пять часов! – Сорок пять часов? Сорок пять часов только нужно «Луне», чтобы долететь до Луны. – Но она будет готова у старту самое раннее через три дня. Это значит, что тогда будет поздно...
Петра вскакивает с кресла, бросается к профессору.
- Луна должна стартовать немедленно, профессор Козлов! Мы должны спасти их!
Дрожа от страха, она просит.
Опытный ученый успокаивающе кладет руки ей на плечи: «Не волнуйтесь, Петра! Мы сделаем все, что в наших силах. И поэтому мы не будем терять времени».
Он вытягивается.
- Петр Кузьмин!
- Слушаю.
- Немедленно сообщите на Землю! О дальнейших передачах с Луны сообщайте мне немедленно! Установите видеосвязь с профессором Успенским из Тбилиси и переведите в мой кабинет!
- Будет сделано! – отвечает Петр Кузьмин. Затем экран гаснет.
Профессор снова обращается к собранию:
- Товарищи, речь идет о человеческой жизни! Хоть мы и не можем объяснить, каким образом Нильс Йенсен оказался на Луне, мы все рады от всего сердца, что он жив. Теперь нам нужно спасти их. Счет идет на минуты. Поэтому я даю распоряжение:
Все подготовительные работы, которые мы только что обсудили, если они непосредственно связаны со стартом «Луны», начать немедленно! Ракета должна быть готова к старту через десять часов! Приступайте к работе!
Постоянным местом пребывания майора Грюнтерса после старта Феникса стала обсерватория в Маунт Уитни. Он будет получать сообщения из первых рук, которые будет передавать ему инженер Шеппард. Угрюмый, он ходит взад-вперед по комнате, которую ему предоставили. Что там Шеппард себе думает! С последнего сообщения прошло уже несколько часов, Но этот дурень просто не думает о том, чтобы сообщить дальнейшие подробности о сенсационной находке. Вообще, он проявляет слишком много самостоятельности, за ним нужно присматривать!
Как только он заполучит капсулу, ему придется изолировать инженера. Оставить его без поддержки? Не пойдет – слишком много он знает! Да, загадочная капсула – она может принести ему богатство! Теперь он покажет господам из CAV, что они должны с ним рассчитаться; слишком долго он делал для них грязную работу. Им придется предложить ему долю, в любом случае – пост в наблюдательном совете и приличный пакет акций. Им придется попрыгать за капсулу, которая наверняка стоит несколько миллионов.
Услышав звонок он навострил уши: условленный сигнал, на случай, если Шеппард выйдет на связь. Ну, наконец-то!
Он вылетает из комнаты в радиорубку. Да, это инженер!
- Майор, - раздается из наушника, который Грюнтерс прижимает к уху, - не мог сообщить раньше, так как кое-что произошло. Уже четыре часа нахожусь на обратном пути. Возвращаюсь один.
- Черт возьми! – вырывается у Грюнтерса. Что снова натворил этот дурень? Один – это значит, что он оставил этого парня, этого Йенсена и профессора Бёрнса на Луне. Вообще, идея не так уж плоха, но опасна! Может стоить головы!
Шеппард, словно угадав мысли Грюнтерса, продолжает:
- Не волнуйтесь, майор, остальные двое надежно устранены! Репортер, к сожалению, упал в кратер, а профессор убежал в приступе душевного помешательства и даже при желании его нельзя было найти. Но, вы же знаете, майор: капсула важнее человека. Кстати, не смог нанести визит в автоматическую станцию, так как мне пришлось слишком долго искать профессора. Ничего не поделаешь.
Грюнтерс вздрагивает от дьявольского смеха, который раздается из наушников. Этот Шеппард – сатана, хищник, которого он приручил! Он и в дальнейшем будет полезен. Шеппард снова говорит:
- Через восемь часов я буду внизу, готовьтесь к посадке. Но ни слова о капсуле – как договорились! Газетчикам я преподнесу историю о трагической гибели профессора Бёрнса, так что они пальчики оближут!
Снова звучит ужасный смех. Затем щелчок – и тишина.
- Как сумасшедший! - думает Грюнтерс. Напрасно майор пытается снова установить связь. Не выходит. Радисту, который с любопытством ждет, он не говорит ни слова.
Он снова начинает шагать по комнате, напряженно думает. Теперь нужно проявлять осторожность! Нужно как-то изловчиться. Шеппард очевидно думает, что сможет использовать капсулу вместе с ним. ,Нет, голубчик, так мы не договаривались!' Хорошо, что в отношении Бёрнса и Йенсена он не давал никаких четких распоряжений. Таким образом у него будет на руках козырь против инженера. Радист может быть свидетелем. Наверное, было бы совсем неплохо добиться расположения этого человека. И так майор решает все же посвятить его в кое-какие нюансы.
- Послушайте, Джексон, - обращается он к нему, - Вы могли бы заработать немного долларов.
Том Джексон, радист, навострил уши. Доллары? При его кошмарном жаловании – очень даже неплохо!
- Почему бы нет, сэр, я не против, - отвечает он.
- Инженер Шеппард только что сообщил, что он уже находится на обратном пути. К сожалению, он один. Радист удивленно смотрит на него, Грюнтерс продолжает: «Профессор Бёрнс все-таки не был готов к тяготам полета. Он мертв. Я постоянно предупреждал его перед этим полетом, но он не слушал моих советов. Он убежал в приступе безумия и бесследно исчез. Так как кислород был рассчитан на несколько часов, профессора ждала неминуемая гибель. Поэтому инженер Шеппард сразу же полетел обратно. - Да, Джексон, этот трагический несчастный случай лишил нас лучшего ученого! Бёрнс будет не последней жертвой, принесенной космонавтике.
Том потрясен этим известием. Профессора он уважал, он был хорошим человеком, нисколько не заносчивый и не задирал нос как все остальные. Действительно, жаль его!
- Возвращение инженера Шеппарда, - продолжает Грюнтерс, - пока что должно оставаться в секрете. Поэтому сейчас необходимо, никому не говорить о его сообщениях. Преждевременное сообщение о смерти профессора может посеять замешательство и беспорядок. Так что, если вы оставите при себе то, что вы знаете на последующие часы, оставшиеся до посадки и ничего не сообщите на ваше место работы в CAV, то вам от этого хуже не будет!
Нетерпеливый взгляд холодных глаз падает на радиста. Том Джексон не долго думает. - , Ну, голубчик, здесь что-то не так, все кажется мне довольно странным', думает он. Но вслух он произносит: «О`кей, сэр, давайте выразим ущерб в долларах, так легче считать».
Майор Грюнтерс охотно вынимает свой бумажник и кладет на стол две десятидолларовые банкноты. Он знает, что мог бы приказать радисту хранить молчание. Но он слишком хорошо знает силу денег и рассчитывает, что с их помощью пробить вторую или третью просьбу можно будет с меньшими усилиями, если однажды была заглочена первая наживка.
А сейчас, Джексон, - говорит он, - сделайте мне одолжение и перейдите на волну Космос-1! Послушаем, что там творится.
Том Джексон готов немедленно выполнить пожелание. Когда он хочет установить новый диапазон волн, он застывает в изумлении. Ничего себе, сигналы SOS в этом месте? Но это же …? Конечно, это волна автоматической станции! Но, нет – невозможно, кто может передавать сигналы с Луны? Он еще раз приводит в движение рамочную антенну. Без сомнения: Луна шлет сигналы SOS!
- Сколько же там вообще экспедиций на твоей Луне, майор? – спрашивает Джексон, в то время как он одновременно записывает символы – буква за буквой. Грюнтерс непонятливо смотрит на него.
- Вот, послушайте! – Для этого он добавляет громкости. – морзянка, сигналы SOS с вашей Луны!
Грюнтерс на мгновение теряет дар речи. Все еще не веря в происходящее, он приказывает Джексону: «Ну, давайте же, читайте!»
Тот равнодушно пожимает плечами и начинает читать по буквам.
Не в состоянии двинуться с места, майор сидит на краю кресла. Затем вскакивает – словно одержимый – и начинает буйствовать.
Бокал с виски разлетелся о стену. «Этот идиот, остолоп, этот Шеппард! Подожди, приятель, попадешься ты мне в руки! Этот жалкий неумеха! Посмотрим, как ты выкрутишься …» Он вдруг замолкает, когда чувствует на себе удивленный взгляд радиста. Он с трудом берет себя в руки. Он чуть было не допустил ошибку! Этого еще не хватало! Он пытается смягчить свой приступ злости. – Что вы скажете на это, Джексон? Этот Шеппард совершенно осознанно дезинформирует нас! И появление репортера он тоже утаил от нас. Ну, подождем пока он совершит посадку! Тогда все прояснится.
Внутри него все клокочет от злости. Все его планы полетели к черту. Теперь нужно действовать осторожно, чтобы спасти хотя бы капсулу.
На раскаленной от солнца поверхности, там где скалы постепенно переходят в кольцевые горы почти на пятьсот метров, посреди безнадежного уныния лунного ландшафта, идет борьба. Уже четырнадцать часов. Это борьба особого вида. Она состоит лишь в том, чтобы давить на ключ Морзе, непрерывно, с длинными и короткими промежутками, постоянно начиная с начала. Но этот маленький рычажок решает: жить или умереть двум людям. Будет ли энергия передатчика, который излучает пучки волн в пустоту космоса, достаточно сильна чтобы они проделали путь в сотни тысяч километров до родной Земли?
Космонавты то и дело задаются этим вопросом. Если они хотя бы получили сигнал, короткий сигнал, чтобы они поняли, что их зов о помощи услышан! Но Земля не отвечает. И это самое страшное: гложущее неведение, имела ли вообще смысл вся эта затея с зовом о помощи, делал ли дефект аппаратуры их усилия с самого начала бессмысленными. И все же Йенсен отправляет сообщения!
Пальцы уже онемели. Рука болит от часового, однообразного движения. Паузы, которые приходится устраивать Нильсу, становятся все больше. Поначалу он сообщал Земле о том, что с ними произошло. Но с этим все. Рука уже давно выстукивает интернациональный зов помощи уже механически. Йенсен все больше впадает в состояние полусна, из которого он пробуждается лишь когда у профессора то и дело вырывается сердитый возглас. Приемник работает, и все же поиск на отдельных волнах безуспешен: Земля не отвечает.
Вдруг Нильс приходит в себя. Его разум моментально проясняется. Он почувствовал какое-то сотрясение. Он совершенно отчетливо ощущает легкое раскачивание, которое исходит от поверхности планеты. После тишины, которая окружала их до этого, это движение он воспринимает особенно сильно. Игла манометра на кислородном приборе слегка дрожит. Когда Йенсен смотрит в иллюминатор на лунный ландшафт, он видит как вдалеке над верхушкой горы поднимается пыль или дым. На фоне черного как ночь неба четко и ярко выделяются освещенные солнцем облака. Внезапная радость охватывает его: Может быть это корабль, совершающий посадку?
- Лунотрясение, - слышит Нильс голос профессора рядом с собой. – Нам, считай, повезло, что сила вулкана не возросла. Посмотрите, Нильс, как быстро опадает пыль, которую поднимают падающие камни? Знаете, почему так происходит?
- Но, профессор! Этому же учат в школе! Законы свободного падения! Что быстрее падает к земле в безвоздушном вакууме: перо или металлический шар?
- Правильно, Йенсен! - Профессор Бёрнс кажется совершенно забыл об отчаянной ситуации, в которой они находятся. Он в восторге. Извержение лунного вулкана для него, как для ученого, особенное событие. Он знает, что вопрос, является ли Луна совершенно остывшим небесным телом, все еще занимает астрономов Земли. Около тридцати лет назад один советский астроном впервые наблюдал взрыв на Луне, и это пошатнуло устоявшуюся гипотезу об остывшем спутнике. Но в научных кругах эти наблюдения подвергались сомнению. Сегодня Бёрнс стал свидетелем такого природного процесса.
- Правильно, - повторяет он. – Хотя ускорение при падении составляет здесь всего 1,66 и не как на Земле 9,81 метров в секунду, но все же поднявшаяся пыль не может затем парить в безвоздушном пространстве, она должна падать на землю так же быстро как низвергаемые обломки снова падают на землю.
Бомбардировка падающих камней усилилась. Космонавты снова и снова наблюдают из своей герметической кабины устремляющиеся вверх фонтаны пыли. Но все удары приходятся по меньшей мере на двести метров от них. Подземный гул усиливается. Кабина качается в ритме толчков. Профессор не может оторваться от иллюминатора. Он не может оторваться от зрелища. Желтовато светящаяся, сильно разрушенная скала, которая возвышается в небо, усыпанное звездами, которая придает задний фон, похожий на кулисы, природному явлению которое своим безмолвием и неистовой силой вызывает страх перед неведомым.
- Сорок девять – пятьдесят – пятьдесят один, - бормочет профессор. – При среднем весе в двести килограмм в минуту падает десять тонн обломков. Слыханное ли дело! Это позволяет сделать вывод о сильном вулканизме. - Нильс, послушайте, мы должны сообщить о наших наблюдениях на Землю! - Он хватает репортера за руку. – Это научное событие первого ранга!
- Которое в нашем положении утешает хотя бы малость, - сухо замечает Нильс.
Но профессор Бёрнс уже начинает выводить каракулями текст на листе бумаги.
- Лучше еще раз проверьте наш запас кислорода, профессор, - говорит Нильс, прежде чем садится за рацию и начинает передавать.
Справившись с этим, он смотрит на профессора сидящего без движения на полу рядом с кислородными баллонами. Его поза выражает глубокое разочарование.
- Что такое, профессор?
Потрясающее зрелище извержения вулкана заставило Бёрнса забыть об их нелегком положении – тем сильнее его сейчас поверг в шок результат проверки.
- На семнадцать-восемнадцать часов еще хватит.
Семнадцать часов! Если на Земле до сих пор все еще не начались приготовления, они безнадежно пропали. Ужасная уверенность ненадолго парализует обоих. Репортер первым берет себя в руки.
- Я буду продолжать передавать сообщения, профессор! А вы садитесь за приемник и еще раз пройдитесь по всем волнам. И если ничего не изменится, мы возьмем с собой хотя бы уверенность, что мы сообщали наши наблюдения на Землю до последнего вздоха. Наш опыт будет полезен для всех, кто придет после нас. Мы первопроходцы. Разве это не что-то? Выше голову, профессор! Семнадцать часов – куча времени.
Пока Нильс передает, в его голове беспрестанно кружатся мысли. Должен же быть выход! Должен! Если бы здесь была вода, ее можно было бы разложить с помощью солнечных батарей и добыть таким образом кислород. Но воды нет. Там, где нет атмосферы, нет давления – а без давления нет и воды. Насколько он знает. Вдруг ему в голову приходит идея: хлорсодержащие водоросли!
- Профессор, разве вы не говорили, что эти водоросли, которые я нашел в кратере, сильные окислители?
Профессор отвлекается от своей работы. Рвение, с которым говорит Нильс, вселяет в него надежду.
- Это так, Нильс. Но...
Репортер обрывает его на полуслове.
- Тогда там внизу должно скопиться большое количество кислорода. Это могло бы решить проблему! Мы могли бы спуститься в кратер и могли бы оставаться там неделями. Пока не прибудет помощь.
Предложение повергает профессора Бёрнса в шок. Хлорсодержащие водоросли! Правильно. В кратере должны находиться большие запасы кислорода. Даже если спуск будет опасным, он удастся. Запаса продуктов достаточно. Бёрнс все еще не может поверить, что это возможно спасение, или, по меньшей мере, выигрыш во времени.
- Нильс, - говорит он, - Если бы это было возможно! Но мы сначала все спокойно обдумаем! - Бёрнс ученый, и поэтому критичен. – Как вы хотите вдыхать кислород? – обращается он к Нильсу.
Когда он обращается с этим вопросом к Нильсу, он уже знает, что они попали в тупик.
- Но это будет нетрудно, профессор. Мы откроем вентиль на скафандре и закачаем кислород.
- Так не получится, Нильс! У газа, скопившегося в кратере, давление – самое большее одна десятая атмосферы. Царящее в скафандре, жизненнонеобходимое для нас давление атмосферы сделало бы невозможным вдыхание воздуха. Напротив: он даже улетучится, и тогда мы бы погибли!
- Но мы могли бы наполнить баллоны с газом!
- Для этого нам нужен компрессор. У нас его нет.
В кабине снова царит молчание. Каждый занят своими мыслями. И уже почти кажется, что все возможности уже исчерпаны. Им остается лишь надежда, что Земля услышала их зов о помощи.
Профессор Бёрнс механически вращает регулятор приемника. Одновременно оба вздрагивают. Что это? Из динамика исходят звуки, тихо, почти пища. Космонавтов охватило волнение. Земля отвечает! Затаив дыхание, они прислушиваются. Нильс записывает.
«Говорит Совет космонавтики. Мы вызываем Нильса Йенсена и профессора Бёрнса. Отзовитесь! Через пять минут мы снова выйдем на связь. Говорит Совет космонавтики. Мы вызываем …» и затем тот же текст. Их глаза излучают радость. Они сразу чувствуют себя в безопасности. С ними связалась Земля! Они не одиноки! Несколько тысяч человек в заботе о них.
Нильс уже сидит у передатчика.
- Земля! Земля! Говорит Нильс Йенсен. Только что услышали ваш вызов в первый раз. Мы рады. Наконец-то, подан сигнал. Ждем дальнейших сообщений.
Как все же тянутся минуты! Наконец-то приемник начинает работать. В то время как Нильс с напряженным вниманием переводит знаки в нормальный шрифт, профессор Бёрнс подглядывает у него из-за плеча.
- Говорит совет по космонавтике. Мы приветствуем отважных лунных космонавтов! Приняли все ваши передачи. Экспедиция Лунник стартовала на Луну. Посадка у автоматической станции будет произведена через двадцать часов. Поберегите кислород! Не двигайтесь, дышите ровно, спокойно -
- Все! – говорит профессор Бёрнс и подразумевает под этим не только неожиданно замолчавший приемник. Все, затихла и последняя надежда на спасение! В его глазах погас огонек радости. Помощь, которую посылает им Земля, опоздает – на три часа. Маленький, тщедушный человек на пределе своих сил. С ужасным, непрекращающимся уже в течение почти двух земных дней нервным напряжением он больше не может справиться. Его тело сотрясается судорожными всхлипываниями. Посадка Феникса, драка с Шеппардом, спасение Йенсена из кратера и прочие, многократные трудности довели его до предела его физических и духовных возможностей.
- Нильс, - отчаянно кричит он, - закончатся когда-нибудь эти проклятые мучения? Лунник не мог вылететь раньше? Скажите же что-нибудь!
В уголке рта Нильса Йенсена играет успокаивающая улыбка. По крайней мере по отношению к профессору он должен быть спокойным и собранным, несмотря на то, что известие потрясло и его. Оно означает конец. Самое позднее через семнадцать часов истечет последняя капля кислорода из баллонов! Но семнадцать часов – долгий срок, если его правильно использовать. Они должны выиграть время, всего три часа! Прежде всего он должен успокоить профессора и усилить его желание жить. Один в поле не воин!
- Послушайте, профессор, Лунник мне знаком. Наверняка у Земли есть радиосвязь с ракетой, а у нас опять-таки с Землей. Мы еще раз изложим совету по космонавтике наше положение, скорость ракеты наверняка можно увеличить. Вспомните, что было в кратере, профессор! Там положение было намного тяжелее. С такими как мы, ничего не может случиться! Как вы считаете, как нас будут принимать на Земле! Мы наверняка получим орден, по меньшей мере значок туриста первой степени. Прежде всего мы должны попросить наших спасителей немного поторопиться! А вы пока что еще раз попытайте счастья с приемником!
И Нильс управляется с ключом Морзе так, словно в жизни занимался только этим. Профессору Бёрнсу становится стыдно, когда он видит спокойного и сконцентрированного Йенсена, сидящего за рацией. Он несказанно устал, но он собирается и начинает снова проверка приемника. Наверняка нарушился какой-нибудь контакт. Крошечный дефект ему просто не удастся найти. Его мысли заняты другим. Его постоянно занимает вопрос: «Где можно взять кислород, без которого невозможна жизнь?» И при этом элемент присутствует в соединениях практически повсюду. Разве подавляющее количество веществ не представлено в природе оксидами, а значит кислородными соединениями? Почти все соли содержат кислород. А может быть удастся ...?
- Нильс, послушайте! – кричит он. – Какие соли с большим содержанием кислорода вам известны?
- Ой! Со школы я больше не имел с этим дела. Двуокись марганца, думаю, отщепляет кислород, перманганат калия тоже и хлорат калия, который так хорошо взрывается, калийная селитра, пожалуй, тоже, с серой и древесным углем, которая используется в качестве пороха.
- Селитра, - обрывает его на полуслове профессор, - правильно! Почему мы раньше не подумали об этом! - Бёрнс невероятно взволнован. – Это могло быть решением проблемы! Селитра уже при нагревании обильно отщепляет кислород. Отправляемся на поиски! Мы должны найти селитру!
- Значит, вы считаете, что здесь на Луне есть селитра или подобные вещества?
- Они должны быть здесь! Вспомните об извержении вулкана! При этом образуются газы, наверняка и оксиды азота, которые оседают в минеральной форме.
- Довольно опасное предприятие! Откуда мы начнем поиски в этой пустыне? - Нильс настроен скептически. - Ненужные эксперименты вы не можете себе позволить. Вы слишком быстро израсходуете скудный запас кислорода.
- В направлении места выброса, конечно! – пылко заявляет профессор. – В одном из ущелий или пещер! Там на склоне! Луна так разбита, что газы должны выходить повсюду из щелей и трещин, и как только гидродинамическое давление вдруг ослабеет, конденсация в твердой форме наиболее вероятно. Нильс, это наш последний шанс! Чего мы ждем? Каждая минута дорога!
- Таким вы мне нравитесь больше, профессор, - смеется Нильс, - идем на поиски!
Луноход, в котором находятся космонавты, в отличие от двух других автоматических гусеничных машин оснащен системой ручного управления, так как позднее он должен выполнять роль разведывательного вездехода. Нильс еще раз передает сообщение на Землю, и затем начинает движение. Включены сильные электромоторы. Через полупроводниковые пластины в батареи идет солнечная энергия, превращенная в электричество. Вездеход слегка вибрирует, жужжание наполняет кабину.
Они движутся с шаговой скоростью к кольцевым горам. То и дело им приходится объезжать скалы, которые торчат из пыльной поверхности.
Неуверенность, которая поначалу возникала у Нильса при маневрировании, он вскоре преодолел. Только резкий солнечный свет немного неприятен, от него больно глазам. Сильно слепит свет, отражаемый от желтого песка поверхности.
Вдруг Нильс из всех сил давит на тормоза, так что обоих бросает вперед. Вездеход стоит на краю трещины шириной пять метров. Словно вырезанная ножом, трещина зияет на поверхности. Если бы Нильс не отреагировал молниеносно, то они бы сорвались в зияющую глубину.
На обхождение этого препятствия уходит час времени. Нильс едет с двойной осторожностью. Трещины видно лишь, если стоит непосредственно перед ними. Им еще часто приходится объезжать препятствия, пока они, наконец, приближаются к кольцевым горам. Горы состоят из запутанного множества ущелий и скал c острыми краями. Однотонный желтовато-коричневый цвет горной породы и жесткие черные тени не дают глазам покоя,
Когда космонавты проезжают тень, отбрасываемую скалой, они из слепящего яркого света попадают в глубочайшую тьму, и лишь видимость фрагментов надвигающихся скал позволяет ориентироваться. Вездеход раскачивается словно корабль, попавший в шторм. Нильс вспотел от напряжения. Когда они объезжают выступ, перед ними вдруг открывается широкое ущелье. Скалы по обе стороны возвышаются почти на пятьдесят метров. Ровная поверхность позволяет развить большую скорость. Стены все сужаются. Ущелье ведет напрямую в гору. Вокруг них разом становится темно. Нильс включает прожектор. Они осторожно продвигаются вперед. Еще видно узкую полоску звездного неба, вскоре она пропадает. Сейчас они уже должны находиться глубоко в горе в проходе высотой в двадцать-тридцать метров. Скалы по обе стороны сблизились, но конец штольни еще не виден. Профессор внимательно освещает стены поисковым фонарем. Они темно-коричневые, и лишь иногда показываются сверкающие отложения.
- Кварц, - бормочет Бёрнс. – Видите там слева эту желтоватую светящуюся поверхность? Это наверняка сера вулканического происхождения. Кажется, мы на верном пути.
- Мы уже углубились на два километра в гору, - говорит Нильс. – И где же ваша селитра?
Все чаще ответвляются боковые штольни. Они теряются в загадочном мраке. И затем вездеход встает перед непреодолимым препятствием, беспорядочным нагромождением каменных блоков. Проехать через этот барьер невозможно. Йенсен хочет включить заднюю скорость, но профессор хватает его за руку.
- Стоп, Нильс! Подождите! Мы должны знать, что за этой преградой.
- Я уважаю ваше научное рвение, профессор, но на это требуется кислород. Не забывайте, что мы должны беречь его, если еще хотим дожить до посадки ракеты!
- Но там внизу может быть селитра, Нильс! Для чего мы тогда проделали этот путь, если даже не посмотрим?
Эта настойчивость профессора по душе репортеру. В одиночку он бы ни секунды не сомневался, пойти ли на риск. Теперь он считает своим долгом, еще раз обратить внимание на возможные последствия. Как молодой и более выносливый, он чувствует ответственность за жизнь профессора.
Вскоре двое выходят в скафандрах из защищающего их лунохода и перелезают через каменную стену. Лучи света карманных фонарей призрачно снуют в темноте, на несколько секунд освещают стальные гермошлемы. На другой стороне проход резко расширяется в огромную пещеру, она примерно сто пятьдесят метров в длину и высотой с четырех- пятиэтажный дом.
- Мне кажется, что вся Луна испещрена лабиринтом таких ходов и пещер, - говорит Йенсен.
- Великолепное открытие! Мы должны обойти эту пещеру, обойдите справа, я пойду налево. Так мы быстрее достигнем цели.
Они разделяются. Нильс тщательно обыскивает стены с помощью фонаря. Они вовсе не такие уж прямые и гладкие, как казалось до этого при беглом осмотре, а имеют выступы и глубокие ниши. Ответвляются проходы различных размеров. Пол пещеры покрыт легким слоем пыли. Мелькающий луч света фонаря профессора все больше удаляется, скоро его видно уже слабо.
- Неужели мы первые исследователи этой пещеры? – думает Нильс. Могли ли те существа, которые спасли его столь таинственным образом, тоже однажды проникнуть сюда? Все же, ошибочно полагать, что он и профессор Бёрнс первооткрыватели этого лунного лабиринта. Конечно, они могут быть первыми людьми. Но кто может сказать, наведывались ли сюда мыслящие существа, прибывшие из бесконечного космического пространства, возможно, посетившие Луну несколько тысячелетий назад? Он невольно осматривает пол; возможно найдутся следы. Вдруг он очнулся из своих мыслей. Все как-то не так, как раньше. Он чувствует, что его что-то слегка угнетает. Если бы он знал причину! Так тихо, так непривычно тихо? Его охватывает леденящий ужас. Профессор! Где он? Он больше не слышит дыхания в наушниках. Он оборачивается одним рывком. Свет фонаря там на другой стороне пещеры погас.
- Профессор! Профессор! Где вы?
Тишина.
- Профессор, откликнитесь же!
Ничего! Что произошло? С Бёрнсом что-то случилось! Нильс пробегает пещеру большими прыжками. Он бежит туда, где еще несколько минут назад видел свет фонаря профессора. Хорошо, что пол в пещере покрыт слоем пыли! Так Йенсен быстро находит следы своего товарища и бежит дальше. Луч света скользит впереди него. Там следы неожиданно заканчиваются. Луч наталкивается на нетронутый песок. Как это возможно? Профессор же не мог провалиться сквозь землю! Нильс взволнованно освещает все вокруг себя. В стене открывается трещина, метр шириной. Здесь снова есть отпечатки. Они ведут внутрь. Продвинувшись на двадцать метров Нильс наталкивается на тело, лежащее на полу. Профессор упал, потому что фонарь лежит в нескольких метрах от него. Он еще светится. Нильс быстро склоняется над забралом гермошлема. Глаза профессора закрыты, рот широко открыт, а губы посинели. Резервуар с кислородом! Нильс быстрыми движениями вращает вентиль. Газ сильнее струится в шлем. Обеспокоено, затаив дыхание репортер наблюдает за лицом, закрытым защитным стеклом. Что он еще может поделать? Скафандр не дает ему осмотреть профессора. Голубоватый оттенок медленно сходит с его лица. В наушниках Нильс слышит глубокий вздох, и затем Бёрнс открывает глаза. Он рассказывает поначалу с трудом, затем все бодрее.
- Должно быть я переоценил свои силы. Несколько дней без сна и еще эти трудности! Во всяком случае, у меня вдруг закружилась голова. А я уже не мальчик.
- В любом случае вы могли бы получше установить подачу кислорода, профессор! Вы чуть было не задохнулись. Как только вы могли быть столь неосторожным, и пошли в одиночку в боковой проход! Это могло стоить вам жизни!
- Напротив! – кричит профессор и вскакивает. Теперь он снова оживился, словно он и не падал в обморок. – Мы спасены! Посмотрите, Нильс, там и там – повсюду!
В свете фонаря репортер замечает беловатый блеск на стенах. Похоже на то, словно они покрыты толстым слоем инея. Пол тоже по щиколотки покрыт слоем беловатой соли. Нильс только сейчас замечает, что находится не в проходе, а в маленькой придаточной пещере.
- Это селитра? – скептично спрашивает он.
- Это не может быть ничем другим. Условия для образования этой соли практически идеальные. Впрочем, это не единственное открытие. Присмотритесь-ка повнимательнее к этой соли! Она мелкозернистая, и редко встречаются большие кристаллы. Что вы можете из этого заключить?
- Ничего, - говорит Нильс, - разве только то, что со временем она обветшала и развалилась на куски.
- Но, Нильс! Мелкозернистая структура указывает на то, что она откладывалась, значит ...
- была растворена в воде, - заканчивает фразу репортер.
- Правильно! Другого объяснения нет. На Луне когда-то была вода, следовательно и атмосфера. И дальше внутри возможно и по сей день сохранились остатки и того и другого. Великолепное открытие! Нужно проникнуть еще дальше вглубь поверхности.
- Теперь довольно исследований, профессор! Заканчивайте с этим и сразу же идите на разведку. Если мы не поторопимся, от всех наших открытий нам больше не будет никакой пользы.
Три часа требуется космонавтам для того, чтобы перенести достаточное количество соли в кабину своего вездехода. Когда Нильс вернулся после последней ходки, Бёрнс уже включил электрическую плитку, которая обычно служит для того, чтобы разогревать консервы, чтобы она достаточно нагрелась для расщепления селитры. Нильс быстро снимает с себя скафандр, чтобы лучше вдыхать.
Проверка запаса кислорода показывает, что его хватит еще примерно на шесть часов. Они переглядываются. Теперь все будет зависеть от того, хватит ли кислорода, который будет отщепляться на плитке, чтобы обеспечить воздухом их обоих. Когда плитка раскалилась, Бёрнс насыпает первую пробу. Кристаллы лопаются с сильным треском, поднимается дымок. Профессор держит все еще тлеющую головку спички над плиткой. Спичка снова загорается. Он с облегчением откидывается назад.
- Пошло, Нильс! Мы спасены!
Однако, репортер не довольствуется результатами опыта. Как только кислород начинает непрерывно и равномерно высвобождаться из селитры, он заворачивает вентиль баллона с газом, из которого поступает кислород. Теперь он должен решить, могут ли они лишь растянуть их запас кислорода и придется еще дополнительно открыть кислородный баллон или для них будет достаточно одного количества, которое будет отщепляться. Нильс садится на пол перед баллоном и ждет. Проходит пять минут. Профессор, которого одолел сон, свернулся в кресле. Он открыл рот, словно хочет вдыхать бесценное вещество одновременно носом и ртом. Восемь минут! Нильс чувствует легкую подавленность. Сердце бьется тяжелее, но и медленнее. Желание спать становится невыносимым. Ноги и руки словно свинцом налились. Он может поднять руку лишь с большим усилием. Все было напрасно? Он дышит жадно, с широко открытым ртом. Десять минут! Он задыхается. Ему становится холодно. Он замерзает, и у него стучат зубы. Он уже хочет протянуть руку к баллону с кислородом, и тут его взгляд падает на доску приборов. Термометр показывает один градус выше нуля. Как это возможно? Он не сводит взгляда со светящейся шкалы. Ртутный столб медленно опускается. Ноль градусов – минус один градус! Нильс концентрируется изо всех сил. Думай-думай! Почему падает температура? Отключилось отопление? – Словно в тумане он видит включатель. Он стоит в положение «вкл». Значит отопление работает. Но почему же так холодно? Разве уже не пять градусов ниже нуля? И свет тоже потускнел. Не хватает напряжения?
Батареи! - Нильсу кажется, что он прокричал это, но у него получился лишь слабый стон. Батареи сели – поэтому отопление больше не работает в полную силу, и плитка недостаточно расщепляет селитру. Крайним усилием воли он тянет руку к вентилю кислородного прибора, открывает его на полную. Он пьет живительный газ жадными глотками. Он чувствует прилив свежих сил. Теперь он снова может ясно мыслить. Репортер вмиг распознает большую опасность, которая угрожает им. Батареи заряжаются с помощью полупроводниковых пластин, которые улавливают солнечную энергию. В темноте пещеры батареи должны были постепенно разрядиться. Отопление, свет и вдобавок к этому плитка потратили драгоценную энергию. Нильс не может медлить ни секунды. Он включает запасные батареи. Продержатся ли они достаточно долго, чтобы снова добраться до солнечного света? Одним прыжком Нильс бросается в кресло водителя, включает моторы и разворачивает луноход. Отопление он отключает, свет тоже. С одним фонариком в правой руке, он мчится обратно тем же путем, каким они прибыли. Холод усилился. Уже по меньшей мере 15 градусов. Нильс больше не может видеть шкалу, потому что он отключил и освещение панели управления. Беречь энергию! Малейшее количество энергии может стать решающим для их жизни. С широко открытыми глазами Нильс вглядывается через стекло на дорогу, едва различимую в скудном свете карманного фонаря. Каменные стены по обе стороны дают слабый отблеск. Репортер ведет луноход с большой скоростью. Это борьба со смертью. Пальцы давно онемели от холода. Выдыхаемый воздух выходит прерывисто из его рта и оседает изморозью на стекле. Ему то и дело приходится стирать ее. Он дрожит всем телом. Но лучше пусть руки и ноги замерзнут, чем понапрасну потратится энергия! Мучительно тянутся минуты. Продержаться! Ему кажется, словно стены отступили дальше. Но проход не заканчивается. Там! Разве там не видно крошечное светлое пятно? Сердце чуть не разрывается. Пятно увеличивается в размерах. «Солнце», кричит он, «Солнце!» Отверстие становится все больше. Нильс отбросил в сторону фонарь, больше он ему не нужен. Он движется навстречу увеличивающемся яркому пятну. Дальше, дальше, дальше! Граница света и тени еще в ста метрах. Он должен добраться до этой границы, это означает жизнь. Вездеход подходит все ближе и ближе. Еще двадцать метров, еще десять! Освещенная солнцем поверхность движется навстречу Нильсу словно улитка, так ему кажется, заползает под вездеход. Справились! Луноход катится еще метров сто, затем Нильс останавливается. Он переводит переключатель в другое положение и в изнеможении опускается в сторону.
Он больше не видит, как снова начинает подниматься ртутный столб и селитра на плитке с треском высвобождает кислород. Он также больше не может видеть спускающийся с ночного неба космический корабль, испускающий огонь из реактивных сопл. Нильс спит.
В ночи космоса Феникс бесшумно движется по заранее рассчитанной траектории. Еще далеко, очень далеко от него в темноте парит слабосветящийся земной шар.
Инженер Шеппард в первые часы после поспешного старта с Луны не был способен ни на одну разумную мысль. Обладание капсулой и возможность использовать в своих целях золото, которое есть на Луне, вскружили ему голову. До богатства, власти и славы рукой подать. Никто кроме него не знает о лунных сокровищах. И майор Грюнтерс тоже не должен ничего об этом узнать, он продаст ему только капсулу. Или еще лучше, он пойдет с этим сразу к шефу CAV, к мистеру Шерману. Лысый, толстый Шерман хоть и старый ростовщик, но почувствовав дело, он не разменивается по мелочам. Нужно только представить дело в правильном свете! Шеппард уже видит себя владельцем виллы на Палм Бич, курорте для богатых. У него будет роскошная яхта, предпринимать далекие путешествия и в дальнейшем заставлять других работать на себя. Он достаточно потрудился. Эти времена для него теперь прошли. Пожалуй, ему придется еще разок слетать на Луну, потому что только он один знает места, где можно найти золото. Но потом его больше никто не затащит на эту проклятую планету. Можно запросто остаться там наверху навсегда! Этот проклятый репортер чуть было не проставил ему палки в колеса. Но мертвые не могут говорить, и никто не сможет представить доказательства против него. А этот кретин профессор еще установил ему автоматическое управление для обратного полета! Старт прошел без осложнений. Начальное ускорение – значительно ниже, чем на Земле, так как масса Луны составляет всего одну шестую земной – он выдержал хорошо.
Вдруг Шеппард охватывает ужасный страх. Когда он стартовал? Все же на пять часов раньше до момента, для которого Бёрнс установил автоматическое управление. И это он совсем упустил из виду! Его охватывает страх. Он полностью осознал опасность, которая ему грозит. Луна и Земля в настоящий момент находились не на расчетных позициях в космическом пространстве. Изменение курса на долю секунды приводит к отклонению на десятки тысяч километров, насколько он знает. Феникс пролетит мимо Земли, он умчится в эту ужасную темноту – бесцельно, куда-нибудь. На лбу у инженера выступает пот. Его глаза бегают по приборам на панели управления, которые, казалось бы, с насмешкой глядят на него. За иллюминаторами небо, словно черная, сверкающая стена, о которую Шеппард боится разбиться в любую минуту. Конец кажется неотвратимым: Он умрет с голода или задохнется – в зависимости от того, каких запасов хватит дольше, пищи или кислорода.
У Шеппарда стучат зубы. Впервые он стоит лицом к лицу со смертью и никого нет рядом. Предполагалось, что инженеры Стоунс и Уилкинс, которые первоначально должны были полететь с ним на Луну, будут управлять ракетой. У Шеппарда не такие уж большие познания в астронавтике. Все же он не теряется и действует. Он знает, что стартовал с Луны на пять часов раньше, и, следовательно, должен рассчитать с помощью маленького компьютера, который находится на борту, новый, правильный курс. Нужно определить текущее местоположение Феникса в пространстве и время, которое прошло с момента старта. Полученные значения Шеппард вводит в компьютер с разницей во времени в пять часов, который теперь должен сравнить курс, рассчитанный профессором Бёрнсом, с показателями Шеппарда. Инженер со страхом смотрит на приборы. Если его соображения верные, то компьютер должен сейчас включить двигатели, чтобы вывести Феникс на новый курс. Несколько секунд он боится сделать вздох. Вот! Теперь космический корабль сотрясается несколькими мощными. Инженер больно ударяется головой о подпорку кабины, но он не замечает этого. Спасен! Со вздохом облегчения он сваливается в кресло. Все прошло удачно! Только бы он удачно приземлился!
Двигатели снова отключились. Тишина действует усыпляюще, и скоро инженер погружается в беспокойное забытие, в то время как космический корабль устремляется к Земле по новому курсу.
Когда Шеппард спустя несколько часов снова открывает глаза, перед носом ракеты огромная, занимающая все небо, Земля. У него такое чувство, словно корабль падает на нее. Его взгляд падает на измеритель скорости. Стрелка показывает почти семь километров в секунду, это почти двадцать пять тысяч километров в час. Совсем скоро космический корабль нагреется в следствие трения в верхних слоях атмосферы, начнет раскаливаться и распадется на атомы.
Тут инженер узнает, что его расчеты оказались неверными. С расширенными от ужаса глазами он смотрит на участь, которая его ждет. Уже давно Феникс должен был бы вращаться и снижать скорость при помощи двигателей. Страх перед смертью заставляет Шеппарда принять отчаянное решение: он будет сам управлять кораблем. Он должен использовать трение верхних слоев атмосферы для торможения и делать витки вокруг Земли постоянно сужащимися спиралями, пока скорость не снизится настолько, что он сможет сесть на какой-нибудь водной поверхности. И Шеппард запускает двигатели дрожащими руками и подтягивает корабль наверх. Феникс слушается этого маневра. Земля закатывается сначала медленно, затем все быстрее под корабль, и он снова устремляется в мрак небес. Инженер не медлил ни секунды. Только сейчас он замечает, как ему стало жарко. Термометр показывает тридцать пять градусов. Сильный мужчина взмок. Он весь дрожит. То, что теперь происходит, жестокая, утомляющая игра, которая требует от Шеппарда всю силу его нервов. Его взгляд постоянно блуждает от шкалы высоты к измерителю скорости и оттуда к термометру. Если Феникс слишком приблизится к Земле, то температура повысится, и возникнет угроза того, что корабль нагреется добела. Тогда Шеппард должен будет включить двигатели, чтобы вывести ракету из плотных слоев атмосферы. Это потребует много топлива, а инженер не знает, насколько его еще хватит. Он уже дважды обогнул Землю. Скорость сократилась на добрые десять тысяч километров в секунду. Шеппард выпускает короткие крылья, которые должны удержать космический корабль в воздухе несмотря на сократившуюся скорость. Феникс опускается все ниже. С ужасом инженер узнает, что термометр внешней оболочки уже показывает пятьсот градусов тепла. Но изоляция кабины еще защищает. Он включает двигатель. Короткое завывание – затем он глохнет: топливо закончилось. Для столь долгого посадочного маневра запас не был рассчитан. Шкала показывает тысячу градусов за бортом, пятьдесят – внутри. Феникс все еще на высоте четыреста километров. Он проносится над Японией. Воздух наполняется глубоким, пронзительным гулом. Шеппард срывает с себя одежду. Ему требуется охлаждение. Скорость быстро падает. Земля все приближается. Но температура заметно растет. Граница в шестьдесят градусов пройдена, когда корабль на стокилометровой высоте пересекает Памир. Словно ураган, с пронзительным грохотом Феникс устремляется к земле. Он еще держится в воздухе благодаря крыльям. Сколько еще? Стальной корпус раскален. Когда внутренний термометр показывает семьдесят градусов, Шеппард теряет сознание.
Над Италией высота ракеты еще двадцать километров. Она мчится, словно огнедышащий дракон. В Испании люди вскакивают из постели. Но они видят лишь красную стрелу, исчезающую на горизонте с оглушительным грохотом. Через несколько минут в океане недалеко от Азорских островов поднимается белое облако дыма.
Волнение майора Грюнтерса понятно. Несколько часов он ходит в своем кабинете в Маунт Уитни из угла в угол словно загнанный зверь. Этот Шеппард! После короткого переговора после отлета с Луны он больше не выходил на связь. Что он себе позволяет! Волнения последних дней принесли Грюнтерсу несколько седых волос.
Он гасит сигару в наполненной до краев пепельнице и спешит в радиорубку.
Радист Джексон отрывается от работы. «Как раз собирался к вам, сэр!»
- Что такое? Вы наконец-то получили сообщение?
- Нет, сэр! Но только что наша радиолокационная станция слежения сообщила о вхождении ракеты в земную атмосферу.
- Ну, наконец! Вот он. Но почему он не дает о себе знать?
Снова проходят часы. Ожидание действует Грюнтерсу на нервы. Сообщения, которые майор получает каждые пятнадцать минут, свидетельствуют только об одном: ракета огибает Землю с слишком большой скоростью и постепенно снижается. Значит что-то не в порядке. Шеппард просто выходит на связь. Толстяк Шерман много на себя берет: он постоянно спрашивает его, что собственно случилось с Фениксом. А он, Грюнтерс, сам этого не знает!
После второго витка картина меняется. Станции на Аляске, на Филиппинах, на Ближнем Востоке в один голос заявляют о быстром снижении ракеты. Над Италией космический корабль впервые был замечен как раскаленное докрасна тело.
Грюнтерс неистовствует. Катастрофа! Больше никаких сообщений, а он их так ждет! Феникс без вести пропал, очевидно упал где-то в океане. Все! Хватит! – Этот Шеппард, черт с ним! Но капсулу нужно найти – во что бы то ни стало!
Эсминец «Уилсон», который стоит в пятиста морских милях к западу от Азорских островов, больше не наблюдал «Феникс». Значит, падение – предположительно близ Азорских островов!
Во время разговора-молнии Грюнтерс докладывает ситуацию Шерману. Эсминец «Уилсон» получает приказ начать поиски ракеты, Грюнтерс должен лично возглавить экспедицию. Это майору как раз кстати. Так он может позаботиться о капсуле, о которой знает только он один.
- Вы полетите со мной, Джексон! Быстро, передайте свои дела другому!
Грюнтерс торопит его.
- Куда же, сэр?
- Нет времени для долгих объяснений. Пойдемте!
Но затем Грюнтерс приходит к мысли, что он должен добиться хорошего расположения радиста. Возможно ему придется вести кое-какие секретные радиопереговоры. В этом он не может положиться на чужого радиста. Уже в дверях он еще раз оборачивается.
- Конечно же, на взлетную площадку CAV! А оттуда спецрейсом на эсминец «Уилсон»! До полудня мы должны быть на месте!
Он выходит. Бормоча проклятья, Джексон следует за ним к вертолету.
Под небом, затянутым облаками Феникс пляшет по серо-зеленой глади Атлантического океана. Волны выливают на него тонны воды и тянут его в глубину. Но тонкий корпус то и дело наполняется водой , его выталкивает наверх, и танец начинается сначала.
Словно безжизненный комок Шеппард катится без сознания по кабине пилота. Его лицо до неузнаваемости заляпано кровью, которая сочится из широкой ушибленной раны на лбу.
Через несколько часов инженер открывает глаза. Проходит много времени, пока он приходит в себя. Мысли превратились в кашу, они вялые и спутанные. Ужасные видения появляются перед ним и накладываются друг на друга. Он чувствует, как его тянет вниз, словно он падает в кратер, затем снова поднимается и ему кажется, будто его с силой бросает в черную стену с блестящими звездами, на него несется раскаленный шар и впивается ему в голову. Он тяжело дышит, воздух разливается по нему словно пустынный ветер.
Колющая боль в ноге, которая не перестает, окончательно приводит Шеппарда в чувства. Он с трудом пытается подняться. Ему это не удается. Неистовый стук в правом колене чуть сводит его с ума.
Феникс стал тюрьмой. Где он находится? Возможно посреди океана, где его никто не найдет?
Шеппарду требуется много времени, чтобы подползти к рации. Когда он вращает дрожащими пальцами регулятор, из динамика стрекочут витающие в эфире сигналы, обрывки фраз доносятся до его ушей.
«Чудо, что прибор еще работает», думает он.
Атомная подводная лодка «Москва» движется словно летучий голландец по зыби Бискайского залива. Предрассветные сумерки нового дня принесли плотный туман. Волны глухо хлещут о корпус лодки, бьются о широкую башню, словно хотя сорвать ее вниз.
В диспетчерском помещении сидит дежурный офицер, старший лейтенант Немцов, перед метровым экраном перископа, на котором, несмотря на туман, царящий снаружи, ясно видно каждый отдельный гребень волны, накатывающий на корабль.
Немцов гордится кораблем, который оснащен самыми современными техническими приборами. Атомный двигатель делает его запас хода почти безграничным. Почти все технические работы и необходимые для этого измерения и управление осуществляют автоматы. Они управляют лодкой и автоматически передают соответствующее местоположение на морские карты. Они измеряют глубину, управляют отоплением и освещением, измеряют и регистрируют скорость, регенерируют воздух.
Сюда, на мостик, в компьютер сбегаются все нервные волокна этого огромного механизма. Васе Немцову нужно лишь следить за множеством измерительных инструментов, шкал, рычагов и переключателей.
Раздается тонкое жужжание. На втором, меньшем по размерам экране появляется изображение молодого матроса с узким, свежим лицом. По его оживленным глазам видно, что он хочет сообщить нечто важное. «На связи радиорубка! Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант, радиограмма из Москвы!»
По кивку Немцова он продолжает: «Штаб объединенных вооруженных сил только что поручил нам следующее задание: «Лодке Москва! Космическая ракета неизвестного происхождения вошла в поле притяжения Земли. Направление полета после двукратного витка ост-вест, в точности сорок градусов широты; в последний раз замечена на Лиссабоном, затем, вероятно - падение. Ракета раскалилась вследствие завышенной скорости. Начните поиски в плановом квадрате сто семьдесят Mx и затем на восток вдоль четырнадцати градусов сорока градусов широты. Требуем доклада каждый полный час“».
- Спасибо! – говорит старший лейтенант Немцов. – Передайте сообщение сюда на мостик!
Изображение радиста гаснет. На пульте управления зажигается красная лампочка. Одновременно раздается щелчок. Немцов извлекает из контейнера пневмопочты протокол миссии.
Он немедленно вызывает командира, изображение которого теперь появляется на экране. Капитан Глубов принимает сообщение и смеется.
- Ну, товарищ Немцов, это задание вам верно по вкусу. Ложитесь на новый курс! Полный ход! Я иду к Вам.
Через две минуты на мостик заходит капитан. Глубов сильный, коренастый мужчина лет пятидесяти. Несмотря на свою по-военному строгую манеру поведения, он производит впечатление скорее ученого, чем офицера. И действительно, Глубов сделал себе имя как исследователь в области океанографии.
- Что вы об этом думаете? – спрашивает он старшего лейтенанта.
- По сообщениям последних двадцати четырех часов это может быть только та американская ракета, которая связана событиями на Луне.
- Я тоже так считаю. Тогда наши дорогие американские друзья наверняка пойдут на все, чтобы найти космический корабль.
- Я дам радисту задание внимательно следить за эфиром.
- Это правильно. А мы проверим наш корабль на предмет боеготовности еще раз. На всякий случай!
Эсминец «Уилсон» мчится на всех парах по неспокойному морю. Майор Грюнтерс, с неизменной сигарой в зубах, сидит напротив командира, капитана О'Брайена на капитанском мостике. Он нетерпеливо барабанит пальцами по подлокотникам кожаного кресла. Бутылка французского коньяка наполовину пуста.
- Почему вы так нервничаете, майор? – смеется капитан. – Не могу же я по вашей милости превратить свой корабль в ласточку. В конце концов восемьдесят морских миль вполне хорошая скорость.
- Может быть, О'Брайен! Но я боюсь, что мы прибудем на место падения слишком поздно. Все-таки прошло уже восемь часов.
- Советы, хотите сказать?
- Разумеется! В этом проклятом мире больше ничего не спокойно из-за них. За несколько недель до испытаний под водой нового акустического прибора – это было возле Кубы, прямо посреди лучшего нашего эксперимента - из воды неожиданно появляется, советская лодка, передает флажками приветствие и снова исчезает.
- А как же пеленгация?
- В том то и дело! Все радары отказали. Проклятая лодка бесследно исчезла.
- Хорошенькое дельце, майор! Но вы можете быть спокойны! Мы тоже не лыком шиты!
- Вы имеете в виду магнитные торпеды? Лучше бы мы смогли спокойно доставить Феникс в безопасное место. От этого зависит больше, чем вы думаете. В любом случае, третьему, который прибудет туда, придется замолчать. Понимаете, капитан?
- Вы забываете о мирном сосуществовании, которое установилось между государствами, - ухмыляется О'Брайен и наливает полные бокалы.
- И, пожалуйста, не забывайте, что этот корабль находятся в распоряжении CAV, а значит, исключительно частной компании. Политику оставьте-ка лучше политикам, - ворчит майор и выливает коньяк в глотку.
Разговор прерывает сигнал видеофона. «Сообщение с поискового самолета!» раздается голос радиста. – «Ракета приводнилась в двухстах милях на восток в плановом квадрате четырнадцать. Был спущен буй с пеленгатором.
- Ну, наконец! – Грюнтерс вскочил, словно от удара током. – Берите курс на бакен, капитан!
- Хотите сказать, что я должен повести корабль по зигзагообразному курсу? – колко отвечает О'Брайен.
Через час майор ведет первый разговор по радио с Шеппардом. Из динамика доносится кряхтящий, стонущий голос, который Грюнтерс не узнает.
- Через два часа мы будем у Вас, Шеппард. – Майор почти кричит от волнения. – Что с капсулой?
- Плевать мне на капсулу, - хныкает Шеппард. – Вытащите меня, наконец, из этого проклятого ящика!
Грюнтерс стирает пот со лба. Ничего не поделаешь! Кажется, после падения он настроен враждебно!
И тут вдруг голос инженера становится яснее.
- Подводная лодка! – кричит он, и в его голосе чувствуется облегчение. – Я вижу ее совершенно отчетливо в иллюминатор в носовой части. Теперь мучения закончены.
Затем щелчки – и тишина.
- Эй, Шеппард, - кричит майор, - эй, что вы там несете?
Напрасно! Шеппард больше не отвечает.
Вася Немцов нажимает на кнопку, которая открывает башенный люк, и поднимается вслед за Глубовым на платформу. В нескольких метрах Феникс качается на волнах. В иллюминатор в носовой части корабля отчетливо видно инженера, он прижимает лицо к бронированному стеклу и смотрит на атомную подводную лодку.
- Он ранен, - говорит старший лейтенант Немцов. – На неспокойном море будет непросто спасти его.
- Мы должны дать ему понять, что он должен связаться с нами по радио, - говорит капитан. – Он должен сам открыть ракету, потому что мы не знакомы с механизмом. Передайте ему нашу волну!
Шеппард медлит достаточно долго, прежде чем он решает выйти на связь. Он отчетливо разобрал на носу лодки название «Москва». – Знают ли Советы о событиях на Луне? – Но откуда, собственно? – Все же нужно быть осторожным! Может быть лучше подождать прибытия Грюнтерса, хоть и даже постоянно усиливающиеся боли чуть не лишают его сознания.
Для начала он должен как минимум установить связь с «Москвой». Кто знает, продержится ли он вообще до прибытия Грюнтерса!
Радиопереговор, который ведется между Фениксом и Москвой, перехватывает движущийся на полном ходу эсминец «Уилсон».
Грюнтерс вне себя от злости, когда ему приходится слышать переговор издалека, и он ничего не может с этим поделать.
- Только бы этот простофиля Шеппард понял, какой опасности он себя подвергает, - неистовствует он. Его планы под угрозой. Несомненно, что Советы найдут капсулу, которая после этого будет для него навсегда потеряна! Но что делать? Пока Уилсон прибудет на место, Шеппарда могут захватить, а лодка исчезнет.
- Радист, прочь! Вклиньтесь в разговор! – приказывает он радисту. В спешке он хватает микрофон и начинает говорить. «Лодка Москва! Лодка Москва! Говорит майор Грюнтерс из CAV. Следуем на эсминце Уилсон к месту катастрофы. Запрещаем вмешиваться в наши частные интересы. Ракета оснащена взрывным предохранителем. Незаконное вмешательство приведет к самоуничтожению».
Капитан Глубов и Вася Немцов пересматриваются. Насмешка играет в уголке рта старшего лейтенанта.
- Этот тип кажется здорово испугался, что мы будем претендовать на его добычу. Неплохой трюк, это самоуничтожение!
- Которое однако вынуждает нас, воздержаться от спасательной операции, - делает замечание капитан. – Мы не будем понапрасну ставить на карту человеческие жизни, если в этом все же есть доля истины.
- Разрешите, товарищ капитан! – Вася Немцов ходит быстрыми шагами туда-сюда по радиорубке. – Этот Шеппард преступник, у которого на совести два покушения на убийство. Он также украл капсулу инопланетян. Я не сомневаюсь, что она содержит важную информацию, которую CAV использует против нас.
- Но, товарищ Немцов! Вам известно, что мы по международному морскому праву не имеем никакого основания для вмешательства.
Капитан включает передатчик и говорит на чистейшем английском в микрофон: «Эсминцу Уилсон! Говорит подлодка Москва! Прекращаем спасательную операцию. Благодарим за любезное указание на взрывной предохранитель. Нас не интересуют секреты вашей ракеты. Желаем успеха в спасении!
Инженер Шеппард находится в рубке Феникса и отчаянно борется с наступающим бессознательным состоянием, боль в ноге чуть не сводит его с ума. А еще сильная головная боль, которая все усиливается. Находясь в состоянии полусна, он расплывчато воспринимает все происходящее события вокруг себя. И он не чувствует, как ракета начинает медленно кренится и его рука, вяло свисающая с подлокотника, омывается водой. И он обращает внимание только на холод, поднимающийся по руке. Одним махом он приходит в себя. Феникс заливает водой. Должно быть нижние помещения уже затопило. Сколько он еще сможет подержаться в этой мышеловке? Его переполняет ужасный страх.
Старший лейтенант Немцов недоволен. Его злит, что преступник Шеппард может уйти, несмотря на то, что он знает, что ясное решение капитана правильно. Все снова и снова он наблюдает за ракетой с расстояния в перископ, в то время как «Москва» отплывает. Сначала он не замечает изменившегося положения. Но затем он застывает в изумлении. Нос торчит выше из воды, а корму с двигателями уже совсем не видно. Должно быть в Фениксе есть течь.
- Товарищ Глубов, - обращается он к командиру, - Феникс тонет.
Прежде чем Глубов может ответить, радист сообщает, что инженер в отчаянии зовет на помощь.
- Товарищ Немцов! – кричит Глубов.
- Жду ваших приказаний!
- Приготовьтесь к спасению инженера и ракеты! Объявите боеготовность лодки!
Глубов знает, что он должен быть готов к сюрпризам со стороны эсминца. Когда старший лейтенант собирается идти, он добавляет: «И еще кое-что: Установите магнитное заграждение вокруг корабля!»
Глубов дает радисту указание уведомить эсминец и инженера – тут во всех отсеках зазвучали сирены и корабль приведен в состояние боеготовности.
Грюнтерса потрясен неожиданным поворотом событий. Даже бывалому О`Брайену некоторые в диковинку крепкие выражения, которые выкрикивает майор. Обеспокоенный, он убирает подальше вторую бутылку коньяка. Грюнтерс с трудом снова берет себя в руки.
- Когда мы, наконец, прибудем туда, О'Брайен?
- Приблизительно через полчаса!
- Полчаса! Приблизительно! Это слишком поздно! Вы не могли бы раскочегарить это корыто немного посильнее?
- Ответственность за корабль несу я, майор! – резко отвечает капитан. – Машины уже работают в полную силу. Или вы хотите отправиться на дно вместе с этой посудиной?
Грюнтерс идет на уступки.
- О какой ответственности вы говорите? В любом случае я получил приказ лично от мистера Шермана, любой ценой доставить ракету в безопасное место. Понимаете вы, О'Брайен? Чем это для вас чревато, можете себе представить. Такого усердного командира шеф быстро повысит. Иначе...
Перспектива пойти на повышение не так уж и неприятна капитану. Хоть он и недолюбливает надутого Грюнтерса, но он знает о его влиянии в CAV. С другой стороны он знает, что будет дольше всех командиром Уилсона, если дело пойдет плохо.
- Не раздумывайте долго, - снова начинает Грюнтерс, - давайте заключим договор! Вы получите от меня десять тысяч долларов, и, кроме того, я замолвлю за Вас словечко мистеру Шерману – за это Вы передадите мне на час командование кораблем.
Когда О'Брайен хочет вспылить, он цинично добавляет: «Не так быстро, голубчик! Командование кораблем я мог бы получить непосредственно от шефа и по телеграфу. Но зачем мне сразу обращаться к шефу, если вы вполне разумны?»
Видя, что капитан все еще колеблется, он продолжает: «Ну, хорошо! Последнее предложение, чтобы Вы видели, что я хочу вам лучшего: Тридцать тысяч долларов!
Это решает. Майор вздыхает. Если бы этот дурак знал, сколько Грюнтерс заработает на этой капсуле!
- Тогда, передайте в машинное отделение – полный вперед – и приготовьте магнитные торпеды! Возможно нам придется защищаться.
Он заливается лошадиным смехом.
В это время на Москве спасательные работы идут полным ходом. Подводная лодка приблизилась к ракете на несколько метров. Рядом с массивным корпусом лодки Феникс кажется маленькой блестящей рыбешкой. Когда ракета поднимается на следующей волне, два гидравлических захвата свешиваются с палубы лодки, протискиваются под корпус Феникса и держат его на весу. Следующая волна хлещет снизу по корпусу ракеты, но она больше не может ничего ему причинить. Захваты уже притянули ее, и вскоре ракета и лодка крепко связаны между собой.
Шеппард с последними силами открывает воздушный шлюз, затем он падает от бессилия. Он больше не чувствует, как сильные руки поднимают его из Феникса. В руках, сложенных на груди, он держит капсулу.
- Эсминец по левому борту! – сообщает матрос, стоящий у перископа. Капитан Глубов спокойно отдает приказы: «Сбросить ракету! Все вниз! Приготовиться к погружению!
Майор Грюнтерс видит в бинокль, что происходит. Он скрипит зубами. «Слишком поздно! Ну, нет уж! Но тогда они не должны уйти! - О'Брайен, приготовьте магнитные торпеды! Быстрее, быстрее! Или вы хотите засидеться в командирах?
Именно в тот момент, когда О'Брайен отдает приказ против своей воли, в рубку входит радист.
- Москва сообщает, что они подобрали инженера. Его жизнь в опасности и его нужно как можно быстрее доставить в ближайшую больницу на материк. К сожалению, советам не удалось спасти ракету. Но они предлагают свою помощь в дальнейших поисках.
- Вон, я сказал, - ревет майор. У него от злости выступает пена у рта, и радист предпочитает быстро исчезнуть. Когда радист снова заходит в радиорубку, он вспоминает о приказе, который только что отдал О'Брайен, когда он докладывал.
Магнитные торпеды? Зачем?
Капитан намерен напасть на подлодку? Это было бы подло. Радист не друг Советов, но это он не одобряет. Разве они не спасли инженера?
В спешке он переходит на прием.
- Москва, прием. - кричит он охрипшим голосом, - Внимание, магнитные торпеды! Слышите, магнитные торпеды! – и снова переходит на прием.
- Спасибо, друг! Мы в безопасности, - слышит он на ломаном английском голос другого радиста.
Москва погружается, словно камень, под Феникс, которой медленно наполняется водой. Одновременно друг за другом с эсминца в воду с шипением отходят два тонких черных тела, которые несут в себе смерть. Через несколько минут на том месте, где погрузилась Москва, ввысь поднимается столб воды и поднимает на воздух потрепанную ракету. Вторая торпеда детонирует через несколько секунд на большей глубине.
Когда Грюнтерс видит этот второй взрыв в бинокль, его лицо передергивается гримасой, затем он так заливается смехом, что даже О'Брайну становится не по себе.
Сенсационное сообщение о появлении репортера Нильса Йенсена на Луне молниеносно облетело вокруг земного шара. Не прошло и часа, а у продавцов газет уже вырывают из рук экстренные выпуски, на которых еще не высохла краска.
«SOS с Луны!»
«Сенсация из космоса!»
«Существа из космоса спасают репортера!» пестрят заголовки газет. Голоса мальчишек с газетами пронзительно звучат на улицах, движение приостановилось. Перед динамиками толпятся люди, в жажде узнать последние новости. На жидкокристаллических экранах непрерывно движутся метровые буквы. Нильс Йенсен не переставая передает по радио сообщения. Профессор Успенский из Совета космонавтики объясняет: «Старт Лунника 12 будет произведен через шесть часов, Петр Кузьмин руководит спасательными работами».
- Они справятся? – спрашивает Соня Фишер своего спутника, в то время как они ступают на эскалатор, который поднимает их на четыре метра над постоянно движущимся потоком машин и электрокаров, переносит на другую сторону улицы.
- Они испытают все средства, - возражает Рольф Петерс, коллега Сони из обсерватории. – Посмотрите, новое сообщение!
- Отлет Лунника с Космос-1 перенесен на два часа раньше, - сообщает светящаяся надпись.
- Они действительно делают все, чтобы спасти этих двоих, - говорит Петерс. – И Петр Кузьмин справится. А помните еще, что он тогда один из первых облетел Луну на Луннике и потом даже совершил там посадку.
- Да, я припоминаю, - говорит Соня, - это было два года назад. Но почему не отправили для спасения «Луну»? Экспедиция так и так должна была стартовать на днях.
- Но Соня, - смеется Рольф Петерс, - на этот вопрос вы и сами смогли бы ответить. Отправить ее в полет наспех означало бы подвергнуть опасности несколько человеческих жизней, чтобы спасти двоих. Нет, нет! Петр Кузьмин и его спутник справятся в одиночку.
Вдруг Соня останавливается. Ей в голову приходит мысль.
- Не сердитесь, Рольф, - умоляюще говорит она, - но я хочу вернуться в обсерваторию. Я должна увидеть старт Лунника на экране.
Теперь черед Петерса вздыхать.
- Жаль! А я так представлял себе нашу небольшую прогулку.
Но он идет с ней до стоянки такси, и вскоре аэротакси взмывает в воздух и берет курс на обсерваторию.
Петр Кузьмин проверяет еще раз установку аппаратуры. Лунник-12 только что отделился от космической станции. Кажется, что Космос-1 медленно уносит в черное, усыпанное сверкающими звездами космическое пространство, и станция заметно уменьшается в размерах. Несколько минут назад Кузьмин крепким рукопожатием попрощался с друзьями и прочел в глазах у всех участие.
- Возвращайтесь обратно живыми и здоровыми и привезите с собой двух космонавтов с Луны! – выкрикнул ему профессор Козлов, когда входной люк уже начал закрываться. А Петра Норштедт так умоляюще посмотрела на него, словно хотела сказать: «Вы только доставьте Нильса живым поскорее!»
То, что в его силах, он, конечно, сделает.
Рядом с Кузьминым сидит Марсель Роже, его спутник в полном опасностей полете. Маленький француз тоже астронавт и к тому же еще хороший товарищ. В сложном задании, которое им предстоит выполнить, Петр не мог бы пожелать себе помощника лучше.
Они будут лететь двадцать один час, пока не достигнут Луны. Несмотря на то, что курс поддерживается автоматически, они едва ли смогут сомкнуть глаза.
Взгляд, брошенный на панель управления говорит Кузьмину, что они уже удалились на тысячу километров от Космос-1. Лишь только перед мерцающим земным шаром нечетко видно станцию.
- Твой третий полет на Луну, не правда ли, Петр? – нарушает молчание Марсель.
- Это так, но только вторая посадка! – говорит Петр. - Виток был лишь попыткой, которая предшествовала посадке, которая была произведена через год. Тогда уже действовали обе автоматические станции. Третья, с герметической кабиной, была запущена позже. Она должна была служить последующим экспедициям в качестве разведочной машины.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ