Штурмовик

Глава 15. Каторжный корабль

Тяжелый смрадный запах ощутимо скопился в самом низу корабля, в трюмах, где находится большая партия каторжников. Седьмой день шторм мотает шхуну по морю, и на людей страшно смотреть. Многие посерели, кто-то бессильно валяется на заблеванном полу. Небольшие клети забиты до отказа. В каждой — по десять-пятнадцать человек. Теснота неимоверная, душно, где-то просачивается вода сквозь щели плохо проконопаченной обшивки. Того и гляди: одна хорошая волна — и корабль развалится на куски. Благо, что кандалы только на руках, и нас не стали приковывать к металлическим стержням, идущим вдоль трюма. Так бы и пошли все на дно дружным косяком.

Судя по уменьшающейся качке шторм пошел на убыль. Конечно, еще прилично болтало, но люди стали оживать. Кто-то жадно, взахлеб пил тухлую воду из бочки, где-то с надрывом причитали: тоскливая атмосфера обреченных на страдания людей.

— Сколько нам еще здесь гнить? — недовольно спросил Ардио, не забывая дернуть плечом. — Пора бы уже гостям показаться….

— Не болтай языком попусту, — отозвался Рич, лежа на грязном соломенном матраце. Он предпочел спать до одури, просыпаясь лишь для своих личных нужд. — Ушей и здесь хватает.

— Если шторм застал нас на траверзе Ратисбона, то мы уже давно проскочили пролив Вороний, и нас несет в сторону архипелага, — предположил Ансело.

— Или прямо в каменоломни Салангира, — ухмыльнулся я, потягиваясь от неудобного сидения на полу. Да еще спина одеревенела. Размяться бы, да нельзя привлекать внимания к своей персоне. Лорд предупредил, что среди каторжан могут быть лазутчики, которые исправно все замечают: какой контингент везут на каторгу, кто за что провинился, вступают в доверительную беседу, умело выпытывая всю подноготную человека. Такие люди — опасные типы, прекрасно владеют психологией. Человек, попавший в тяжелую ситуацию, инстинктивно ищет того, кому нужно пожаловаться на судьбу, на несправедливое обвинение. И первый же, кто проявит сочувствие, получает подробный рассказ о своей жизни, о невольных спутниках и о своих планах. Как правило, такие сочувствующие на девяносто процентов и есть «подсадные».

Я такого вычислил на второй день нашего необычного путешествия. Молодой, верткий как ящерица парень, сидящий в клетке напротив, усиленно добивался расположения своих сокамерников. Он много шутил, говорил ободряющие слова, похлопывал по плечу унывающих — в общем, компанейский человек. Во время шторма он не лежал на грязных досках, не блевал от морской качки, что указывало на опыт нахождения в открытых водах. Живчик, чего уж там.

— Как тебе вон тот юноша? — ради интереса спросил я Рича, кивком головы показывая на соседнюю клеть.

— Какой? С длинными патлами, перевязанными в косицу? — товарищ даже не глядел в ту сторону. — Взгляд у него весьма мерзкий, словно змеиный.

— А я думал, что ты все время спишь, что тебе наплевать на своих соседей, — притворно удивился я. — Однако, я бы про змеиный взгляд так не говорил. Скорее, блудливый….

— Да сколько можно смотреть на эти рожи? Больше половины — висельники и душегубы. Это мы здесь — невинные пушистые овечки, — Рич даже шутить пробовал.

— Что-то он больно активный, не находишь?

— Ты думаешь, что наш высокий знакомый говорил именно о таком человеке?

— Ну, подозреваю, — тихо ответил я.

Мы вообще не повышали голос, когда разговаривали между собой, отчего все сокамерники инстинктивно сторонились нашей четверки, хотя мы и старались не афишировать, что знаем друг друга очень хорошо. Нас даже заводили в трюм порознь, чтобы не привлекать лишнего внимания. Во время пути мы как бы невзначай перезнакомились, легализуя свои отношения. Особенно пугал Ардио, когда начинал дергать плечом во время разговора. Приговоренные к каторге шарахались от него, на контакт не шли. И все же мы выяснили, что пятеро наших сокамерников — обыкновенные горожане, попавшиеся на воровстве. Захотели увести то, что плохо лежит, да не преуспели. Еще четверо — бывшие солдаты с южных гарнизонов. Здесь лорд прокололся. Леон и Михель могли быть узнанными рядовым составом, так как тоже служили в южной провинции. Благородные доны с большим волнением первые два дня внимательно присматривались в бледные лица заключенных, но потом сделали вывод, что знакомых среди них нет.

— Эй, парни! А что вы все такие скучные! — звонкий голос, взлетевший в протухшем трюме, заставил вздрогнуть. Ну, конечно, тот самый, вертлявый, решил раскачать ситуацию.

Парень крепко держался за решетку, звеня браслетами, склепанными между собой прочной цепью, и внимательно оглядывал полутемное нутро плавучей тюрьмы.

— Нам уже два дня свежей воды не приносят! Жрачку не дают! — стал надрываться он. — Эй, народ! Чего молчите? Скотину — и ту жалеют!

— Как думаешь, он нарочно людей заводит? — с ленцой поинтересовался Ансело, подсаживаясь ко мне.

— Ясен пень, — хмыкнул я, — сейчас доведет до бунта, капитан бросит все силы на подавление народного восстания, а тем временем из-за горизонта выскочит эскадра пиратов.

— А как он узнал, что пора? — не унимался Михель.

— Помнишь, вчера здесь парочка охранников проходила, и как раз один из них остановился напротив соседней клетки? — я пошевелил плечами и поморщился от легкой боли. Совсем суставы закостенели. — Я предполагаю, что они мило пообщались, и провокатор получил данные, где находится шхуна.

Подсадной добился своего. Ропот по трюму нарастал. Где-то зашумели яростно и громко, а где-то — робко, словно сомневаясь в правильности происходящего. Загремели цепи, какой-то идиот в упоении стал долбить браслетами по металлической решетке.

— Парни, а вы что же такие тихие? — провокатор заметил, что в нашей клети все себя ведут спокойно. Глядя на наши расслабленные тушки, остальные тоже валялись на матрацах, но напряжение ощущалось. — Все устраивает?

— Да вы шумите, шумите, — лениво ответил Ардио, — мы позже присоединимся, ладно?

— Странные вы парни, — хмыкнул зачинщик, внимательно срисовал наши физиономии, словно до этого не занимался сим трудом, — потом поговорим.

Может быть, мы зря выделяемся своим поведением, мелькнула мысль. Стукач оценил по-своему нашу компанию, и черт его знает, что он расскажет своим нанимателям. Но мне уже было плевать. Настолько вымотала дорога и ожидание нападения пиратов, что не хотелось шевелиться.

Каторжники забуянили по-настоящему, и шум, наконец, достиг ушей капитана шхуны. Послышался дробный стук каблуков. В трюм спускалась дежурная команда, ведомая бравым усатым сержантом и гладко выбритым черепом.

— Взвод! — заорал он, взмахнув палашом. — Стой! Первое отделение — вперед! Второе — приготовить аркебузы! Третье — на перезарядку!

Первые десять человек с обнаженными тесаками пошли вдоль камер, безжалостно колотя ими плашмя по конечностям, которые торчали из-за решеток. Кто-то заорал от боли, получив по костяшкам пальцев, кто-то еще больше разъярился.

— Прекратить бунт! — заорал сержант, выступив на середину трюма. — Повторять не буду! Если через пять минут здесь не наступит тишина — открываю огонь! Мне плевать, что к месту заключения придет пустой корабль! Я не буду держать смердящее дерьмо на борту, и просто выкину его за борт!

— Н-да, хреновые дела, — вздохнул Ансело. — Шмальнут по нашей уютной комнатке — и плакать о нас будет только один человек.

— Или вообще не будет, — хмыкнул Рич.

— Господин сержант! — воспользовавшись тем, что нестройный гул голосов стал затихать, я встал у дверей. — Позвольте людям привести себя в порядок! Нужна свежая вода, да и помыться не помешает. Сами же чувствуете, каким дерьмом отсюда несет!

— Умник, что ли? — рявкнул сержант, подходя ко мне. — Кто такой?

— Обычный солдат, приговоренный к каторге, как и все здесь, — я пожал плечами, поглядывая на заинтересовавшегося разговором парня. — Вот увидите, бунт сам заглохнет, если организовать несколько партий для помывки. Скажем, выводится отдельная клетка на палубу, моется — и обратно. Заодно и поест, и попьет. Разве это трудно?

— Закрой пасть, каторжная тварь! — рыкнул командир, отчего на лбу у него отчетливо запульсировала жилка. — Учить меня вздумал! До Салангира остался день пути. Там и будете приводить себя в порядок! Здесь еще есть вода. Можете мыться и пить!

Он с размаху саданул по решетке прикладом аркебузы, отгоняя меня вглубь камеры.

— Господин сержант уверен, что это будет Салангир? — с усмешкой спросил парень, подмигивая мне. — После такого шторма может куда угодно занести….

— Каторжная морда хорошо разбирается в навигации? — сержант повернулся к нему и снова замахнулся ружьем. Парень торопливо отошел назад и поднял руки, словно показывая свою покладистость. — Если еще раз кто-то пернет без моего разрешения — вздерну на рее! Взвод! На выход!

Отряд покинул трюм, погасив бурю, но ее отголоски до сих пор слышались по всем углам. Костерили сержанта, его команду, шкипера с экипажем, императору досталось больше всех. Неудачники, не успевшие убрать руки, ныли, что им раздробили пальцы палашами. Им резонно отвечали, что в таких делах клешни вытаскивать наружу — с головой не дружить.

— Эй, обычный солдат! — с иронией в голосе окликнул меня вертлявый сосед. — Зачем влез не в свое дело? Еще бы чуть-чуть — и охрана сама бы открыла двери, чтобы пересчитать нам ребра. Перекрыл ты нам путь к свободе!

— Еще бы чуть-чуть — и по нам стали стрелять, — грубо ответил я, — а наша клетка — одна из первых!

— Не стали бы, — уверенно ответил парень, — поверь. Знаю, что говорю!

— Бывалый, наверное? Сколько ходок?

— Хе-хе! Шутник! Много ты знаешь за меня?

— Сам выставился. Я тебя срисовал еще в самом начале пути.

— А откуда такие познания в людях, если не секрет? — парень прилип к решетке, на его лице играла полуулыбка, но такая противная, что мне хотелось вцепиться в его рожу всей пятерней. Приблатненный урка.

— Батя рассказывал, он у меня пять тюрем сменил, — я оскалился.

— О, как! — удивился парень. — А как погремушка?

— Не тебе, шелупонь, знать головняк! Не дорос.

— Да и ладно, — как-то сразу потерял интерес к разговору провокатор. — Перед честными людьми все равно расколешься.

Я почесал макушку и лег спать. Рядом пристроился Рич и зло зашептал:

— С ума сошел, капитан! Прекрати играться с наводчиком! Он же здесь специально, высматривает тех, кто пригодится пиратам! Зачем тебе каторжная офеня^[14] понадобилась?

— Хотел проверить, как дышать будет, — я поворочался и прибил клопа, присосавшегося к моему телу. — Если он наводчик пиратов — обязательно покажет на меня, когда будет захват. Обиделся, парнишка.

— А если нет?

— Тогда обычный сявка, каторжник. Думаешь, с Салангира никто не выходит на своих ногах? Ха, ошибаешься, Рич. Еще как выскальзывают. Комендант крепости на взятках уже обеспечил себе старость.

— Мне страшно становится от твоей осведомленности, — Рич с хитринкой взглянул на меня. — Откуда такие познания у аристократа, не покидавшего свой корабль?

— Папа рассказывал, — я в ответ осклабился. — Он у меня такой затейник был.

Постепенно в трюме установилась тишина. В жуткой духоте и вони люди погружались в беспокойный сон. Изредка кто-то вскрикивал, встречаясь со своими кошмарами, а я не мог уснуть. Голова продолжала работать, но катастрофически не хватало информации. Как вступить в контакт с нужным человеком, как его вообще обнаружить среди многотысячного контингента флибустьеров? А если шхуна в самом деле дойдет до каторжного острова? Оттуда нас никто не вытащит, пока о срыве операции не узнает Келсей. Да и захочет ли после этого лорд сотрудничать со мной? Он ведь по головам шагает, не морщась.

Из липкого сна меня выдрал глухой шум на верхней палубе. Словно стадо слонов металось от кормы до носа. Доносились крики, в которых мне послышались нотки паники. Шхуна, по моим ощущениям, пробовала увеличить ход, ставя дополнительные паруса. Пару раз корпус тряхнуло. Народ в трюме оживленно обсуждал, что происходит. Я внимательно смотрел за соседней клеткой. Мой говорливый незнакомец был на удивление спокоен. Он тихо сидел на матраце, прислонившись к решетке, закрыв глаза. Делал вид, что не спит; однако руки, лежащие на коленях, изредка вздрагивали.

Гулко хлопнуло. Потом еще раз. Стреляли с кормовой пушки. Через несколько минут к ней присоединились бомбарды с левого борта. Все-таки лорд был прав: не смогли пираты пропустить одинокую шхуну, беспрепятственно бороздящую территориальные воды архипелага. Это их законная добыча. Впервые закралась мысль, что во время шторма бывалый капитан сознательно изменил курс, давая возможность шхуне свалиться ближе к пиратской базе.

С левой стороны внезапно лопнула обшивка, разрывая доски в мелкую щепу. Раскаленное ядро влетело в трюм и взорвалось, обдав жаром и раскаленными осколками. Нам повезло. Соседняя клеть приняла на себя весь удар, убив почти всех сидящих там, а до нас долетели лишь остатки ядер. Но к тому моменту мы лежали, плотно прижавшись к склизкому полу, пропустив над собой жуткую порцию смерти.

В пробой стало захлестывать водой. То и дело с калейдоскопической быстротой менялись картинки: зеленоватые волны и низкое, едва освещенное слабым солнцем небо, волны и небо.

— Выпустите нас! — народ разом загомонил, застучал кандалами по железу клеток. — Мы же потонем! Эй, кто-нибудь!

— Как все грустно, — безучастно произнес Ардио, — сдохнем без оружия в руках, как крысы. Фарли, а ты ведь обещал веселое времяпровождение.

— Будет тебе и веселье, и шампанское с ананасами! — перефразируя известную древнюю шутку, ответил я, хватаясь за деформированную взрывом решетку. — Ты только не мечи икру, словно испуганная лягушка, а будь готов быстро бегать!

— Да я всегда с радостью, — дон Ардио первым бросился мне на помощь, а следом — и остальные сокамерники. Они сразу сообразили, что нужно делать. Соседняя дверь была сорвана с петель и болталась на честном слове. Если мы разогнем решетку, то можем выйти в коридор через разбитую клетку.

Надсаживаясь в крике, мы смогли растащить две поврежденные полосы по сторонам, пусть и ненамного, но достаточно для того, чтобы самый крупный из нас мог проскользнуть в дыру.

— Парни, — обратился к нам один из сокамерников, худой, но жилистый мужик с острым подбородком, — вы тут решайте, что делать! А мы за вами!

— К чему такое доверие?

— Да вы тут спелись давно, мы же не слепые, — прохрипел кто-то за моей спиной. — Двигаем, что ли? Трюм уже водой заливает!

Зеленоватая вода действительно стала захлестывать пробой. А наши уши уловили крики сверху, гулкие выстрелы пушек, ядовитый дым порохов, обволакивающий место боя. Того, кто напал на шхуну, рассмотреть в дыру было невозможно, да и времени не оставалось. Мы торопливо выбрались из своего узилища, что вызвало волну воодушевленных криков.

— Откройте двери, парни! — орали нам. — Ради всех святых, откройте!

— Чем? — огрызнулся жилистый, оглядываясь. — Здесь даже подходящего инструмента нет! Зубами грызть?

— Быстро наверх! — скомандовал я. — Сейчас шум услышат — появится караул. Валим сразу! Рич, топай сюда!

Мы поднялись по лестнице и встали по обеим сторонам от люка. Даже отсюда было слышно, что бой принял нешуточный характер. Корпус шхуны то и дело вздрагивал от попаданий вражеских ядер, и их становилось все больше и больше. Что-то с грохотом обвалилось на палубу.

— Мачта, — уверенно определил Рич, — теперь далеко не уйдем. Скоро на абордаж пойдут. Что делать, Игнат? До нас им дела нет. Так и потонем здесь! Смотри, осадка на левый борт пошла!

— Стучим, — сказал я. — Давай, давай, громче! Пусть слышат! Эй, мы тонем! Кто-нибудь! Откройте люк! Шевелитесь, козлы!

Бесполезно. На палубе было не до нас. Кажется, вся команда корабля и охрана отбивались от атак пиратов. Ну, я надеялся, что на шхуну напали те, к кому мы так стремились. Странно даже: нормальные люди стараются держаться подальше от вольных братьев, а мы считаем их появление как дар божий.

Вопли снизу усилились. Все камеры, находящиеся по левому борту, залило водой. Трюм затапливало с катастрофической быстротой. И крен усиливался. Наверху захлопали выстрелы из аркебуз, заглушаемые яростным ревом абордажников. Я поднялся по лестнице и неудобно извернувшись, уперся кулаками в люк. Бесполезно. Застучал оковами в тщетной попытке, что услышат.

Однако я не видел ничего странного в том, что Фортуна в очередной раз повернулась ко мне лицом. Кто-то услышал в такой круговерти боя, что снизу отчаянно колотятся. Однако сбивать замок он спешить не стал, что было логично. Высыпи сейчас заключенные на палубу — хаос только разрастется.

— Живо заглохли! — рявкнул мощным голосом незнакомец. — Сейчас разберемся с упрямыми идиотами — откроем!

Нам пришлось, сжав зубы, ждать окончания штурма, и гадать, кто победит в этой свалке. Возьмут верх пираты: у нас будет шанс. Экипаж отобьется — все потонем к чертовой бабушке. Потому как спасать нас будет некому.

Над нашими головами что-то треснуло, словно переломилась мачта, потом еще раз. Я догадался, что стреляют из оружия. И тут же по люку от всей души хрястнули, и нам в лицо ударил яркий (так нам казалось после долгого сидения в трюме, а на самом деле унылое солнце едва пробивалось через грязно-белые облака) свет.

— Шевелитесь, выползки! — заорали сверху, тыкая в люк стволами аркебуз. — Быстро, быстро!

Цепляясь за перекладины лестницы, я с трудом поднялся наверх и сразу закричал, чтобы меня не трогали. Я всего лишь каторжник, невинно осужденный, и внизу сидят такие же бедолаги. Пираты были одеты в живописные наряды, среди которых преобладали даже не камзолы или кафтаны, а плотные короткие халаты, опоясанные широкими кожаными ремнями, играющими роль разгрузки. На этих ремнях висело все, что могло пригодиться в бою. Здесь были сабли и палаши; длинноствольные пистолеты и тесаки; метательные остро отточенные пластины и кисеты — надо полагать со звонкой монетой.

Краем глаза я заметил, что дрожащие остатки экипажа вместе со шкипером и оставшиеся в живых охранники в темных мундирах спешно перепрыгивают по доскам на качающийся на волнах бриг. Там их принимали под руки без единого доброго слова, сноровисто обыскивали, извлекая из карманов все, вплоть до носовых платков. После этого связывали руки за спиной и выстраивали вдоль борта.

Второй корабль, чем-то похожий на каравеллу, судя по парусной оснастке, но с многочисленными палубными переделками, бросил якорь чуть поодаль, и, ощетинившись вертлюжными пушками на планшире, кажется, только и ждал команды продырявить шхуну и пустить ее ко дну.

Пираты выдернули всех, кто находился в нашей клетке, после чего несколько человек нырнули вниз, откуда арестанты вопили так, словно очутились на адской жаровне.

— Быстро кинули кости на «Ласку»! — приказал нам обросший неряшливой бородой флибустьер, держа левую руку на рукояти палаша. — Да шевелитесь же, отродья сухопутные! Скоро ваша посудина на бок ляжет! Пошли, пошли!

Мы споро перебежали по настилу на борт «Ласки», как назывался бриг, где нас встретили мрачные типы с рожами отчаянных головорезов, и направили на корму. Там, оказывается, развернулась походная кузня, и огромный мужик в кожаном фартуке небрежно помахивал молотом, терпеливо дожидаясь клиентов.

Первым подошел я. Кузнец осклабился, продемонстрировав редкий ряд зубов, и жестом попросил показать кандалы. Внимательно их осмотрел, схватился за один из обручей и попробовал разорвать его. Глаза пирата сделались огромными, как у лемура, но кроме натужного кряхтения, у него ничего не вышло.

— Где заковывали? — спросил он недовольно, отпуская мои руки.

— В Гринмаре.

— Понятно. Сталь добрая, маселийская, — кивнул кузнец, — а вот заклепки — дерьмо. Ложи руки на наковальню, разверни запястьями вверх.

И загремел в своем ящичке, что-то внимательно выискивая. Наконец, вытащил из инструментальных недр длинный металлический стержень, сужающийся к концу — что-то наподобие бородка. Приставив этот стержень к одной из заклепок, скрепляющих основу браслетов, и тщательно зашлифованную, чтобы слиться заподлицо с корпусом, он коротко хекнул и мощно ударил кувалдой. Заклепка просто вылетела из гнезда. Таким же образом он расправился со второй — кандалы с правой руки разомкнулись и не упали только из-за цепи, держащей второй браслет. Но через пару минут я был свободен, и растирая руки, отошел в сторону под бдительное око смуглолицего и высокого аксумца, держащего на плече листовидный клинок с устрашающей взгляд режущей кромкой.

Пока расковывали остальных сидельцев, с каторжной шхуны эвакуировали всех, кто не захлебнулся забортной водой, ускоренно заполняющей трюм. Я заметил, что невольников стало меньше. Заподозрил неладное. Прирезали кого, что ли? И не по наводке ли того пронырливого паренька-провокатора. Его я увидел среди растерянных каторжников. Он растолкал всех, кто стоял на его пути и направился в сторону капитанского мостика, где находились три разодетых человека: двое из них были с густыми бородами, и лишь один отличался гладко выбритым лицом, которое сильно тронуто загаром.

— Точно, подсадок, — заскрипел зубами Ардио, растирая запястья, посиневшие от долгого ношения кандалов. — Интересно, что он про нас расскажет?

— Полагаю, о своих соседях он знает все, что надо, — усмехнулся Рич. — Мальчишка наблюдательный.

— Руби концы! — заорали с капитанского мостика. Кто из трех человек был шкипером — я еще не понял, и ждал, к кому обратится парень. — Отваливаем!

Шхуна была прочно притянута веревками, на концах которых трех- или четырехлапые крючья вцепились в борта. Кое-где «кошки» освободили, но несколько штук продолжали держать тонущее судно. Крен шхуны стал совсем критическим, и веревки безжалостно обрубили. «Ласка» радостно отпрыгнула в сторону и закачалась на волнах. Раздался нестройный залп пушек с каравеллы, который, по моему мнению, совершенно не был нужен. Скоро шхуна уйдет под воду, зачем ей дополнительные дыры? О том же подумали на мостике. Безбородый мужчина поморщился, но сразу же расплылся в улыбке, обнимая парня. Его похлопали по плечам и направили к кузнецу.

Всех освобожденных прогоняли на палубу и выстраивали у противоположного борта, чтобы мы могли смотреть на экипаж и охрану, разом потерявшую былую браваду. Сержант с лысым черепом тоже был здесь — я даже не сомневался, что он был бойцом, и просто так погибнуть во время резни не мог себе позволить. Сержант был ранен: вся левая рука бессильно болталась вдоль туловища, а плечо было разрублено до кости. Ему было невыносимо больно, однако ни одного звука начальник охраны не издал. Меня по-настоящему заколотило. Вот так просто, ради внедрения к пиратам нашей бравой четверки сейчас угробят ни в чем неповинных людей, даже не подозревающих, что стали пешками в чьей-то коварной многоходовке.

Безбородый медленно спустился с капитанского мостика, заложил руки за спину, и стал прохаживаться вдоль нашего строя. Несколько флибустьеров самого свирепого вида шли чуть поодаль, поглядывая на нас так, словно предостерегали от глупых поступков. Сам же безбородый что-то или кого-то высматривал, а может, уже выстроил логическую цепочку своего будущего решения. С такой оравой надо было решать вопрос быстро.

Наступила напряженная тишина, в которой слышался невыносимый скрип сапог пирата.

— Я — капитан этого брига. Мое имя — Ригольди Эскобето. Вы являетесь моей добычей: и солдаты, и каторжники. Я могу в одиночку решить вашу судьбу: или отправить на корм осьминогам, или продать в рабство. Но есть еще один путь, который многие выбирают с большей охотой: вступить в вольное братство каперов или пиратов — кому как нравится. Полагаю, все, освободившиеся от оков желают проделать тот же путь?

Эскобето с хорошо скрытым любопытством оглядел замерший строй бывших каторжников. Потом демонстративно стал рассматривать свои пальцы и загибать их, как будто вел счет. Многие восприняли этот жест именно так. Строй дрогнул. Около двадцати человек выступили вперед. Я резко придержал Ардио, когда тот собрался присоединиться к ним.

— Не время, жди, — сквозь зубы процедил я.

Клянусь, от Эскобето не укрылась непонятная секундная возня на одном из флангов. Он вскинул голову и пристально посмотрел на нас. Потом повернулся к добровольцам.

— Обычно первыми стараются выйти те, кому по какой-то причине захотелось избежать гибели, а страстным желанием стать флибустьером и не пахнет. Свейни, этих шустриков в трюм и надежно приковать. На Острове я продам их.

Видя крушение своих надежд, первые добровольцы завопили, что их неправильно поняли, что честнее их не будет среди всех пиратов мира. Эскобето мелко засмеялся, и резко прекратил смех, когда Свейни — один из сопровождающих его бородачей сделал резкий взмах рукой и бойцы брига окружили несчастных; гнали их со скабрезными шуточками, иногда награждали чувствительными ударами рукоятей кортиков и палашей по спине. Шум затих.

— Спасибо, брат, — прошелестел голос Ардио. — Я — болван.

— Сочтемся, — отмахнулся я.

— А теперь стало интереснее, — Эскобето мягко улыбнулся, однако обольщаться я бы не стал. Шкипер готовил очередную пакость. Ему было весело глядеть, как напрягся строй. — Да что вы как неродные! Надо радоваться, что вы теперь свободны. Да-да, я хочу сказать, чтобы вперед вышли те, кто по каким-то своим причинам не хочет вступать в наши ряды. Мне бы не хотелось даже срать с такими людьми рядом, извините за мой изысканный язык.

Что опять придумал этот изысканный капер? Я уже начал понимать: сценарий отработан многократно, отшлифован и огранен. Глядя на скалящиеся рожи пиратов, представление продолжится. Кто сейчас поддастся на уловку? А ведь команда шхуны и солдаты даже не вовлечены в игру. Стоят, словно закаменели. Хитер Эскобето, снижает напряженность, чтобы взвинченные и безоружные люди не бросились в отчаянной попытке спастись на команду «Ласки». В экстремальных ситуациях совершаются такие героические поступки, что объяснения этому не находится. А спектакль с каторжниками немного расслабил их, чего и добивался Эскобето.

— Ну? Не будем тянуть время! Даже у пиратов его не бывает много!

Вот теперь экипаж брига весело заржал. Ну, точно спектакль!

Вышли десять человек. Дрожащие, в глазах страх и надежда. Тоже сообразили о подвохе, но как раскусить его, если даже правил игры нам не объяснили?

— Ну, твоя причина отказаться от вольной жизни пирата? — спросил шкипер у долговязого мужика в драной одежонке, с длинными сальными волосами, скрученными в неряшливый хвост. Этого персонажа я помнил. Он попал на каторгу за воровство. Обычный крестьянин, подавшийся в большой город, да так и нашедший себе применение. Приговор — каторга.

— Я никогда не держал в руках оружие, — буркнул мужик и показал мозолистые ладони. — Пахал землю. Зачем мне жизнь на море? Отпусти, господин!

— Отпущу, конечно! Мне сиволапые не нужны! — пожал плечами Эскобето, делая незаметный жест.

Мужик даже не успел обрадоваться. Чья-то рука с ножом вынырнула у него из-за спины и перехватила горло. Несчастный крестьянин захрипел, прижимая руки к ране, после чего сделал несколько шагов вперед и упал на колени.

— Не люблю грязь, — поморщился шкипер, отступая назад. Он даже не обратил внимания на охнувшую от неожиданности толпу. Кто-то из шеренги, выступившей вперед, сиганул с отчаяния к борту, надеясь найти спасение в воде, но был сбит подножкой расторопного пирата. — Вот зачем мне такие бездари? Никому они не нужны, кроме своей коровы или лошади. В навозе копаться? Лучше избавлю мир от никчемности.

— Вот урод, — тихо прошептал Рич, — заскучал, небось, на своем архипелаге, развлечься вышел.

— А ты? — скорбным голосом спросил Эскобето дрожащего как осиновый лист пожилого каторжника. — Тебе чем не нравится такая жизнь?

— Вера в Бога и отрицание смертоубийства, — тот застучал зубами.

— Даже так? — удивился шкипер. — Ладно, сейчас проверим. Мадог! Обеспечь клиенту встречу с Всевышним! С протяжкой!

С хохотом несколько пиратов по знаку второго бородача, почтительно стоявшего за спиной Эскобето, схватили набожного каторжника, связали ему руки и ноги, поволокли к корме, где торчало странное сооружение, похожее на лебедку. Кажется, я начал понимать смысл экзекуции. Мужика сейчас опустят в воду с помощью механизма и будут протягивать под днищем корабля, пока не захлебнется.

На каравелле весь экипаж высыпал на палубу и с улюлюканьем взирал на представление. Я с тоской посмотрел по сторонам. Горизонт был чист, абсолютно чист. И на небе не наблюдается ни одного имперского вымпела, способного развалить несколькими залпами это дерьмо, плавающее по морю. Реально, этот Эскобето — конченный псих, патологический урод, но в его выходках морские босяки находят нечто привлекательное. А ведь сами в любое время могут попасть под немилость капитана.

— Мне надоело, — сказал тем временем Эскобето, отходя в сторону от онемевших от ужаса каторжников, сделавших свой выбор. Жест, который он показал, был красноречивее слов. Ладонью по горлу.

За пару минут все было кончено. Людей, упирающихся до самого конца, подтащили к борту и деловито прирезали, словно курей и выбросили тела в воду. Рича откровенно колотило от ненависти, и это была именно ненависть, помноженная на злобу. Я был не в лучшем состоянии.

— Ладно, остались те, кто осознанно хочет вступить в наше братство, — повернулся к нам Эскобето и улыбнулся так, как будто ничего сейчас на палубе не происходило. — Только не думайте, что я сейчас каждого обниму со словами: добро пожаловать в экипаж «Ласки»! Теперь самое сладостное для вас, господа! Видите своих мучителей? У вас отличный шанс отплатить за свои страдания! Понимаю, что они всего лишь исполнители, но ведь не отказались от мучений таких же людей, подобных им! Убейте их, докажите, что вы достойны чести быть принятыми в вольное братство!

— Кровью вяжут, гниды, — прошептал я. — Парни, плевать я хотел на все задания, но если заставят убивать безоружных — я начну войну.

— Буду участвовать, — тут же откликнулся Рич.

Ардио лишь дернул плечом. Ансело угрюмо засопел.

— Сейчас вам дадут ножи, и каждый покажет мне свою лояльность, — а вот здесь голос шкипера зазвенел металлом.

— Господи! — зарыдал кто-то из экипажа шхуны. — Что вы делаете? Ведь можно продать нас и получить за это хорошие деньги! Зачем вам наши смерти?

— Разговорился! — хохотнул Свейни, подкидывая в руке страшный мясницкий нож. Он, видимо, думал, кому дать оружие для бойни.

— Не говори за всех, сопля! — прикрикнул Эскобето. — Ну? Кто начнет?

Неожиданно даже для самого себя я вышел из строя, задержав при этом Рича за плечо.

— Ты же капитан корабля, а не мясник на скотобойне! — сказал я, глядя прямо в глаза Эскобето. — Ты хочешь повязать нас кровью, но делаешь это неправильно.

— Кто мне скажет, что это за смелый и глупый щенок? — шкипер продолжал играть, но глаза смотрели со злым прищуром.

— Один из тех, кто тщательно скрывает свою настоящее лицо, — вынырнул из замолчавшей толпы пиратов мой знакомый сокамерник с повадками рептилии. — Я бы ему не доверял, клянусь щупальцами Кракена! Странный он человек!

— Недоверие — страшный грех, Телор, — покачал головой Эскобето и медленно подошел ко мне. — Ты хочешь решить вопрос по справедливости? Боюсь, ты даже не представляешь, как решаются такие вопросы в нашем славном и свободном обществе. Но…. Что предлагаешь ты?

— Я буду биться с самым опытным бойцом из охраны, — сказал я, цепко вглядываясь в белые лица бывших надзирателей. — Если одержу верх — отпустишь всех. Если проиграю — на твое усмотрение, кэп.

— Не совсем равноценный обмен, — Эскобето заложил пальцы за пояс, — и мне он совершенно не нравится. Сделаем так: я выберу тебе противника. Победишь — вся команда шхуны пойдет на продажу. Согласись: это лучше, чем кормить рыб. Убьют тебя, не обессудь. Твои друзья умрут медленной и мучительной смертью. Не гляди так: я знаю, с кем ты последнее время часто проводил время. Вон те трое, волками на меня смотрят. Хорошие бойцы должны быть. Ты уж постарайся ради них.

Капитан Эскобето под всеобщее молчание отошел на середину палубы, услужливо расчищенную для него своей командой, нарочито медленно почесал щеку, словно выбор для него был делом трудным и ответственным. Дальше произошло то, что я и не предполагал.

— Брадур! — зычно крикнул он в толпу головорезов.

— Я здесь, хозяин, — гулко разнесся по палубе густой бас откуда-то со стороны полуюта.

Этот Брадур был невероятно опасен. Мое профессиональное чутье — чутье космического спецназовца, еще не растворившееся в сознании Фарли — сразу заверещало сигналом тревоги.

Пират не был перекаченным атлетом с гипертрофированной мускулатурой. Он даже роста был почти одинакового со мной. Простой трудяга морей, лет тридцати пяти, худощавый, жилистый, с отливающей бронзовостью кожей. Или аксумец, предположил я, или же степняк Халь-Фаюма по капризу судьбы попавший на пиратский корабль.

Брадур держал в расслабленной руке халади — аксумский нож с двумя лезвиями, закрепленными посредине рукоятью, искусно выточенной из бивня слона. Лезвия у этого причудливого и весьма опасного оружия в руках опытного бойца были слегка изогнуты. Н-да, Брадур очень уверен в себе, что выбрал именно этот нож. Им ведь еще надо уметь работать.

Один из пиратов по неуловимому знаку Эскобето протянул мне обычный нож с деревянной потемневшей ручкой. Тяжело вздохнув, я взял его в руки. Тяжеловат против халади, центр тяжести не сбалансирован. Ну, а что я хочу получить от пиратов? Кортик или абордажную саблю?

Как только я обхватил рукоять ножа, середина палубы была мгновенно очищена от зрителей. Неплохое сегодня развлечение для корсаров. Вон, даже каравелл сделала попытка приблизиться к борту флагмана, в дрейф ложится.

Брадур широко махнул ножом, с удовольствием прислушиваясь к свисту рассекаемого клинками воздуха. Я неловко (для зрителей) выставил нож перед собой и встал в низкую стойку, что вызвало смех в толпе. Нужно было заставить противника думать, что перед ним неопытный боец, привыкший биться совершенно другим оружием, но и переигрывать не стоило. Поглядел на своего визави. А Брадур совсем не рад, что предстоит неравный бой. Неравный в том аспекте, что выступал против человека, уступающего ему по всем параметрам, как он предполагал. Поединщик даже с некоторым удивлением посмотрел на своего капитана, но Эскобето кивнул, призывая своего бойца не заморачиваться честностью и благородством.

Я чуть не пропустил удар. Лезвия размылись в воздухе тонкой тусклой лентой, и если бы я не отпрянул назад — халади просто-напросто вскрыл бы мое горло. Шустрый малый! Сколько еще сюрпризов готовится мне? Пришлось идти по кругу, контролируя каждое движение пирата. Брадур был лишь в коротких штанах, на ногах не было обуви, а голый торс был испещрен разнообразными татуировками, больше похожими на какие-то руны. Я припомнил, что аксумцы любят наносить на себя защитные знаки. Значит, аксумец? Но вот непохож по темпераменту, не стремится удивить или запугать соперника своими эффектными штучками, типа кругового вращения клинка, доводя его до состояния работающего вентилятора. Удары стремится наносить резкие, быстрые. Экономит силы или ждет, когда я зевну смертельное движение? Понимает, что против такого оружия мой нож — даже не защита.

Память Фарли услужливо подсказала, что истинный аксумец никогда не использует нож в гневе, в умышленном нападении или утверждения своей власти. А как понять вот эту ситуацию? Если Брадур вытащил халади и пытается убить меня, нарушая одну из заповедей, то все-таки не аксумец он. Нападение умышленное, подстрекаемое со стороны. Вот черт, какие-то мысли ненужные полезли!

Ладно, хватит анализировать. Парня надо успокоить быстро и качественно. Я стал качать корпус, делая вид, что выбираю точку, куда надо воткнуть лезвие ножа. Мои движения, похожие на дерганье отчаявшегося бойца подобраться к противнику, породили смех среди пиратов. Рука полетела вперед — Брадур легко отскочил назад, сделав испуганное лицо, отчего пираты жизнерадостно заржали (клоун, сука!) и косым ударом сверху попытался достать мою кисть. Нож упорхнул в левую руку, а сам я развернулся, пропуская клинок в пустоту. И тут же резко полоснул противника по бедру. Удар вышел не совсем удачный, на излете, но и этого хватило. Брадур удивленно снова шагнул назад и с недоумением посмотрел на штанину, набухающую кровью.

Кто-то выругался восхищенно, но большинство загудело, недовольное разворачивающимися событиями. Мой спарринг-партнер ускорил темп, торопясь закончить до тех пор, пока потеря крови не станет определяющим фактором в победе одной из сторон. Халади взвыл, рассекая воздух. Широкие махи перемежались ударами то сверху, то сбоку, даже пару тычков Брадур решил применить. В одной из атак он достал мой бок. Лезвие пропороло одежду и пробороздило широкую кровавую черту в подреберье. И я решил провернуть тот же финт, который любил использовать в борьбе с зазевавшимся противником. Я просто подставился под один из ударов, когда увидел, что Брадур после серии атакующих выпадов просто решил расслабиться, и очередной удар был попыткой отогнать меня подальше, как назойливую муху. Кривой нож не свистнул смертоносно, а всего лишь стал падать сверху, и я в этот момент принял на плечо его локтевую кость. Брадур, не ожидавший такой подлянки, от болевого шока выронил клинок. А мое оружие, оказавшееся в реальной близости от тела Брадура, легко вошло под сердце дуэльного бойца. Брадур икнул, что-то пробормотал и стал заваливаться на меня. Э, мы так не договаривались! Я отскочил назад, выдергивая нож из раны. Кажется, большинство так и не поняли, что же произошло. И только когда Брадур тяжело упал, зеваки разразились воплями.

— Как-то это неправильно, — задумчиво сказал Эскобето, разглядывая неподвижное тело своего поверженного бойца. — Это очень неправильно…. Твое имя, дерзкий юноша?

— Я так хорошо сохранился? — зло усмехнулся я и загадочно для всех продолжил: — Мне лет больше, чем вам всем, кто стоит на палубе.

— Древний? — раздался испуганный голос из толпы пиратов.

Эскобето поморщился.

— Мое имя — Игнат, — сказал я и вытер нож об одежду Брадура. Потом подошел к капитану «Ласки» и протянул ему оружие рукояткой вперед. — Я и мои друзья рады вступить в ваше братство, капитан. Условия должны выполняться, так?

— Дерзок премного, — пират ожесточенно потер щеку, забрал нож, демонстративно сделал несколько ловких оборотов вокруг руки. — Ты убил моего лучшего абордажника, словно щенка. Будешь вместо него. И попробуй не оправдать мое доверие. Я буду говорить за тебя на Совете ликеделеров^[15]. Пойдешь в мой отряд. Эй, акулы! Живо убрали все дерьмо с палубы! Тех — в трюм, пойдут на продажу! А Игнату и тем, кто с ним остался — место в кубрике!

Глава 16. Пиратская республика

Лодка остановилась недалеко от берега, и пара татуированных пиратов демонстративно подняла весла, предлагая мне самому своими ножками дойти до берега.

— Надоело вас сюда возить, — честно признался один из них, морщинистый и злой на весь мир, почесывая волосатую грудь под распахнутым камзолом. — Туда-сюда, сюда-туда. Пусть Эскобето сам этим занимается.

— Ага, — солидарно кивнул второй, совсем еще пацан, но с сильными развитыми руками и плечами, — даже «спасибо» не скажет. Мне к Бьярти даже боязно близко подходить.

— А молоко за вредность тоже не дают? — усмехнулся я, стягивая сапоги. Пока мои провожатые переваривали мои слова, я прыгнул в воду и побрел на песчаный берег, усыпанный ракушками, густо пахнущими йодом водорослями и другим мелким мусором, среди которого во множестве попадались обломанные ветки деревьев, растущих вдоль прибоя.

Вообще, растительность здесь совершенно отличалась от земных тропических лесов на экваторе, хотя по температуре могла соперничать с южными регионами. Преобладали лиственные леса с густыми зелеными кронами, дубовые рощи, иногда на скалах можно было обнаружить сосны в большом количестве. Причем растительный мир поразительно менялся от одного островного конгломерата к другому. Например, в той части, которая была ближе к дарсийскому побережью, преобладали деревья, схожие с эвкалиптами и секвойями, перемежающиеся с травяными пустошами. В другой местности острова состояли из мангровых зарослей, а где-то были настоящие непроходимые джунгли со своими обязательными атрибутами. Я порылся в памяти Фарли, и узнал, что такое разнообразие флоры получилось благодаря теплым течениям, омывающим архипелаг с северо-запада на юг. Впрочем, зимой здесь было комфортно везде, за исключением скалистых фьордов на северной оконечности островов.

Я с любопытством рассматривал местность, где стояла пасторальная благодать. Неподалеку от небольшого домика, возвышавшегося на толстых сваях, который я сразу окрестил «бунгало» в зарослях акации копошились два человека с обнаженными торсами. Спины их были исполосованы давно зажившими и свежими рубцами. Явно не пираты. Скорее, рабы, привлеченные к хозяйственной деятельности по просьбе хозяина бунгало, к которому я и шел, собственно. Рабов контролировал худощавый, и остролицый пират, развалившийся под тенью огромного дуба. Рядом с ним торчал воткнутый лезвием в песок палаш, на животе лежал двуствольный пистолет. Охранник не спал и тщательно бдил за перемещением рабов. Даже удивительно, что с дисциплиной на острове дело обстоит очень неплохо.

Еще один флибустьер нежился под теплым осенним солнышком на невысоком крыльце, ведущим в дом, и лениво поглаживал дымчатую кошку. При моем приближении она настороженно приоткрыла глаза, сверкнула зеленью зрачков и с коротким мяуканьем спрыгнула с колен человека.

— Я к Бьярти, — пояснил я, успокаивая сидящего. Мне в живот уперся ствол пистолета. Поежился. Еще пальнет, придурок. — Мне назначено.

Не говоря ни слова, пират посторонился, пропуская меня, но пистолет продолжал за мной движение. Да, бдительности здесь никто не терял! К чему бы это?

Хозяином бунгало оказался довольно колоритный тип: заросший, словно леший, он буровил меня взглядом, стараясь проникнуть в мою черепную коробку и добраться до самых сокровенных мыслей. На нем была надета ярко-алая рубаха, расстегнутая на две пуговицы, и на волосатой груди виднелась массивная золотая цепь. Сжав кулаки, леший положил их на стол, демонстрируя мне всю серьезность своих намерений, буде я начну взбрыкиваться. Так же откровенно на столе лежал тяжелый кортик с вычурной рукояткой, на которой золотом выделялись руны. Тоже против магического воздействия? Ну да, лорд Келсей предупредил меня, что у пиратов напряженка с чародеями, и каждого, кто имеет хоть каплю способностей к воздействию на стихии, становится чуть ли не академиком на полном пиратском обеспечении.

А леший — не маг ли?

— Проходи, не хлопай глазами по сторонам, ибо нечего тут смотреть, — забавным альтом, совсем не подходящим для его комплекции, произнес хозяин бунгало.

— Я — Игнат, — сразу пришлось представляться мне, как и учил Эскобето перед этим визитом. Сначала я долго ржал, когда узнал, зачем нужно идти к Бьярти — так звали — внимание! — начальника контрразведки пиратской республики! Со мной хотели побеседовать и заодно прощупать мои намерения. Вот так, если бы Келсей знал, что ему противодействует аналогичная контора, только у флибустьеров — с зависти бы помер!

— Игнат, Игнат… Что за имечко? И ведь не врешь, — проворчал Бьярти, резко проведя вдоль своих глаз ладонью. Пару секунд о чем-то думал, от чего у него даже зрачки остановились. Точно, маг! Проверяет меня. — Стой, не шевелись!

Я никогда не подвергался воздействию психомагии, которая могла четко определить твои наклонности, возможности, и даже мысли считать, хотя в такой области магу было тяжелее, чем менталисту. Да кто знает этого обросшего пирата и его способности? Он, скорее, заменяет полиграф, чем на самом деле что-то может извлечь из моей памяти.

Я сделал простецкое лицо, стараясь отсечь все ненужные для этой ситуации мысли. Что-то вроде барьера, защищающего от проникновения в потаенные уголки сознания. Вдруг до истинного Фарли доберется и начнет расспрашивать: а кто, собственно, в твоем теле живет? Мягкая лапка с испугом коснулась моего сознания, прыгнула куда-то в сторону, словно искала брешь в защите, и отлетела назад. Моему удивлению не было предела. Выходит, что у меня есть способности к отражению магических атак?

Бьярти откинулся на спинку стула и даже не изменился в лице. Погрозил мне пальцем:

— Не шали, парень! Не стоит делать того, что не умеешь! Пытаешься скрыть свое прошлое? Не советую играть со мной! Ладно, не буду тебя мучить. Садись куда-нибудь, поговорим….

Я оглянулся, ища взглядом стул или лавку. Не придумав ничего лучшего, сел на кровать.

— За что браслеты нацепили? — поинтересовался "контрразведчик".

— Избил дворянина, сломал ему нос, — ответил я полуправдой, припомнив стычку с дворянским щеголем в Гринмаре. — Не сумел вовремя скрыться из города. Попался.

— А что такой неловкий?

— Город мне незнаком. Нас пригнали из северной провинции для усиления группировки. Готовилась какая-то акция, нам не говорили…. Ну, погуляли немного, выпили. А здесь этот… придурок со шпагой. Защитник домена…

— Девка завязана в деле? — понимающе хмыкнул Бьярти.

— Да так, баловство одно, — здесь приходилось осторожничать, чтобы не напороть косяков. А вдруг у пиратов есть агенты во всех городах Сиверии? Я почему-то был уверен — есть. — Решил приударить, а она оказалась из родового клана. А такие лакомые кусочки всегда под охраной.

— Ты, братец, глубочайшая деревня, — осклабился мой дознаватель. — Действительно, не знаешь, как охраняют клановых невест? Как еще с башкой на плечах остался?

— Повезло, да?

— Повезло, — Бьярти зашарил одной рукой по низу, что-то звонко стукнуло, и на столе появилась темно-зеленая бутыль с какой-то жидкостью. Мне стало смешно. Ситуация была зеркальная, только теперь передо мной сидел пират, а не благородный дворянин.

Бьярти поставил две помятых оловянных кружки и щедро налил до самых краев содержимое.

— Пей.

Я осторожно понюхал содержимое. Отдавало какой-то горечью. Задержав руку возле рта, краем глаза заметил, что Бьярти припал к кружке. Его кадык энергично ходил вверх-вниз. «Маг» пил жадно, словно его жажда одолевала. Выпил и я.

— Что за дрянь?

Бьярти захохотал, щелкнул ногтем по бутылке.

— Говорил я нашему коновалу, чтобы не кидал столько полыни в это пойло! Это лекарь нашего отряда, Надалором его зовут. Прередкостная скотина, залечить готов до смерти! Так говоришь, что с Ричем, Михелем и Леоном ты познакомился уже в трюме?

Вот паразит, резко переходит в наступление! Я с изумлением почувствовал, что мой язык стал каким-то вязким, и с трудом помещается во рту.

— Конечно! А где же еще? В Трибунале, что ли? — мне с трудом приходилось сдерживать рвущиеся из глотки потоки слов, совершенно ненужные в данном случае. Что за сыворотка правды? Надо бы рецептик попросить. — Парни нормальные, поговорить можно, камень за пазухой не держат.

— Ну да, и главное — как здорово спелись, да? Словно знакомы с самого детства!

— Я знаю, что Леон и Михель служили в одном гарнизоне, пусть и в разных отрядах. И что? Думаю, им повезло оказаться вместе даже на каторге, ха-ха! Офицеры имеют больше возможностей сойтись друг с другом, пусть даже их гарнизоны стоят на большом расстоянии.

Еще на Гарпуньем в нашем последнем разговоре лорд Келсей настоял, чтобы Ардио и Ансело позиционировали себя как офицеры. Пусть даже их будут проверять с большей тщательностью, чем меня и Рича, но оно того стоило. Опальные офицеры, согласившиеся стать пиратами, имели на архипелаге большой вес, потому что могли сляпать из разношерстной и неуправляемой массы хоть какое-то подобие регулярной армии с боевым опытом. И таковая здесь была! Но в большинстве своем использовалась для охраны стратегических объектов, построенных на островах, кораблей, когда те находятся на стоянках, и в качестве надсмотрщиков над рабами.

— А за ними не замечалось ничего странного? Кто был инициатором знакомства? Ты или дворяне?

— Да как-то само собой получилось, — я пожал плечами, с трудом сбрасывая странное оцепенение. — Может, интерес общий…. Не помню. После выхода из порта мы попали в шторм, нас сильно трепало, и мысль была только одна — не захлебнуться в своей рвоте.

Бьярти с довольной ухмылкой кивнул, словно подтверждая мои слова. Как будто сам когда-то попадал в такую переделку.

— Твои друзья знают о тебе не больше, чем ты о них, и в этом нет ничего удивительного. Но почему ты решил выйти на поединок заведомо в проигрышной ситуации? — дознаватель тоже захлопал глазами, и какая-то непонятная поволока появилась в его взгляде. — Ты где-нибудь воевал? Опыта хватает?

— Участвовал в нескольких облавах на контрабандистов, но серьезных стычек не было.

— Тогда я не понимаю твоего самоубийственного шага, — Бьярти улыбнулся еще шире. — И твоя манера боя стала неожиданностью для несчастного Брадура.

— Все было честно! — воскликнул я.

— Ну, да, честно, — не стал спорить «маг», — с коротким ножом против аксумского халади выйдет только идиот, ничего не понимающий в холодном оружии, или уверенный в себе человек. На идиота ты совсем не похож, даже не думай, что сумеешь подстроиться под него. Остается второе: ты знал, что сможешь противостоять неравноценному для себя клинку. И здесь начинаются интересные домыслы. Откуда умения у простого солдата, только вчера крутившего хвосты быкам? Солдат тогда становится воином, когда прошел не одну схватку и вдоволь накушался кровавого дерьма, и умудрился остаться в живых. А ты — контрабандистов ловил! Да и вообще много странного за тобой, как я погляжу. Телор рассказывал, что ты при разговоре офеню использовал, своим отцом кичился, который якобы знается с воровской верхушкой. А сам ты утверждаешь, что из крестьянской семьи.

— Одно другому не помеха, — пожал я плечами, — надо же как-то скрывать свои доходы и свою тайную жизнь.

Бьярти очень широко улыбнулся, внезапно замер на несколько секунд, словно попав в стоп-кадр, и совершенно другим, до боли знакомым голосом, продолжил:

— Наконец-то! Улучил момент, чтобы с тобой поговорить!

Я пристально посмотрел на пиратского контрразведчика, образ которого неуловимо изменился. Теперь передо мной сидел….

— Киллан? — удивленно спросил я, узнав своего дворецкого, вернее, того, кто вселился в его тело. Мой наставник из всемогущих существ, покорителей времени и расстояний на мгновение показал знакомый образ и снова стал пиратским дознавателем. — Старина Киллан? Черт, зачем же так пугать меня?

— Здравствуй, Игнат, — наставник даже улыбнулся, но лучше бы этого не делал. Механические лицевые судороги какие-то, а не улыбка. — Полагаю, ты меня еще помнишь?

— Забудешь вас, — переведя дух, ответил я. — Что так долго не появлялся? Я даже стал думать о вас плохо. Бросили пациента в самый ответственный момент….

— Почему же? Мы смотрели за тобой, не вмешиваясь в процесс. Твоя история — не уникальна. Многие живут даже хуже тебя. А ты умудряешься постепенно набирать вес в обществе. Пусть и по крохам, но тобой уже заинтересовались люди из высшего общества.

— Это лорд Келсей, что ли? — я поморщился. — Все банально. Увидел перспективного исполнителя — приукрасил мои достижения, вот и получилось в итоге очередное приключение.

Наставник понюхал кружку, из которой пил его реципиент, поморщился и отодвинул ее на край стола.

— Жуткая гадость, — вынес он свой вердикт. — Да, именно что один из влиятельных лиц Сиверии увидел перспективу. Тебе надо лишь грамотно распорядиться шансом.

— Ну, пока я лишь в качестве поднадзорного и подозреваемого, — я усмехнулся. — Мой шеф — Эскобето — не доверяет сходу новобранцам. Все проходят своеобразный тест у господина Бьярти. Оказывается, быть пиратом — очень ответственное дело.

— Не сомневаюсь, что со своими способностями ты найдешь свое место в вольном братстве. Разберешься в устройстве местного общества, сообразишь, что делать дальше. Мой совет — не торопись выкладывать свои соображения лорду. Здесь открывается перспектива, куда интереснее той, которая сложилась на данный момент.

Наставник заговорил загадками. А у меня создалось впечатление о собственной наивности. Надо было сразу догадаться о странности происходящего. Зачем мне куратор? Для каких надобностей следить за процессом моего слияния с Фарли? Хорошо, помогли мне вернуться из небытия, ввели в курс дела — и все! Прощай, дорогой друг, живи своим умом и по средствам! И ведь заставили так думать! Неизвестные, играющие роль Творца, исчезли с моего поля зрения, и вдруг — новая встреча. Значит, меня не оставили в покое, и что-то хотят.

— Зачем я вам нужен? — прямо спросил я.

— Зачем? — наставник очень пристально взглянул на меня. — Твой случай не уникальный, но в данном мире — единственный. Мы не хотим влиять на развитие цивилизации на Тефии, предпочитая естественный ход событий, но и оставлять эксперимент на волю случая — непростительная ошибка.

Он легко поднялся и, заложив руки за спину, прошелся по комнате, сделав пару кругов.

— Вселенная многомерна, воспроизводит сама себя в определенных и разумных количествах. Твой мир вплотную существует с другим подобным себе, но он — уже другой, вариации бесконечны. Попасть туда невозможно, и это разумно. Зачем Создателю сеять хаос на просторах параллельных миров? Вот он и допускает появление таких личностей, как профессор Линкер. По сути — он шарлатан, пользующийся безвыходным положением пациентов, и получающий при этом многочисленны гранты — я правильно сказал? — от научных центров, мечтающих о контроле за человеческим разумом.

— Что-то я не понял, — у меня отчаянно зачесалось между лопатками. — Если Линкер — проходимец — а я с самого начала подозревал это — почему у него получилось? Ведь я жив и осознаю свою сущность. Я помню своих настоящих родителей, друзей, последний бой на Тефии, и в то же время знаю почти все из жизни Фарли. Это похоже на совмещенные программы, которые не конфликтуют между собой. Мне комфортно, вот что удивительно!

— Правильно, ваши матрицы удачно совместились, что и обещал профессор.

— Но откуда была такая уверенность у профессора? — воскликнул я, и вовремя прикусил язык. Сидящий у порога охранник подозрительно зашевелился, кашлянул, однако заглядывать в бунгало постеснялся. Бьярти хорошо вышколил своих подопечных. Вот если бы из помещения раздались звуки борьбы — я бы посмотрел на их выучку. — Каким образом он получил знания о переносе сознания в других людей? С его слов выходит, что ему ни разу не удалось зафиксировать факт переноса! С того света не пишут письма! А он уверен на сто процентов, что все получилось!

Наставник хитро улыбнулся. Он поднял палец, словно собирался высказать гениальную мысль. Сказал совершенно другое, потрясшее меня:

— Профессор работает под нашим неусыпным контролем, но совершенно этого не знает. Ему кажется, что свои гениальные идеи и разработки по трансплантации (можно, я употреблю это слово, хотя оно и не слишком уместно в данном случае) сознания-матрицы в нового носителя являются неким прорывом в научном мире. В бесконечных Вселенных существуют миллиарды живых существ, из них — сотни тысяч имеют сходные жизненные позиции, и лишь несколько сотен добиваются своей цели, подобно Линкеру. В своей параллельной реальности именно на него упал выбор. Ненавязчиво подселенная идея (не буду раскрывать механизм действия) совместить интерпретацию Эверетта о многомерности миров с медицинскими изысканиями в области трансплантации сознания — и наш клиент созрел. Даже с нашей невидимой помощью он шел к своей цели десять лет! Очень упрямый и настойчивый человек! И ведь доказал на ровном месте, что его теория имеет право на существование.

— То есть, он абсолютно уверен, что человеческое сознание после смерти биологического носителя попадает в некую хронокапсулу и ждет момента для вселения в новую форму?

— Именно так и есть. Причем его изыскания похожи на домыслы, но Линкер оперирует ими просто гениально. Умеет человек убеждать, правда? С тобой ведь произошло так, как и говорил профессор? Значит, он прав!

— Но ваша корысть в чем? — мучился я от осознания собственного бессилия что-либо понять в странном разговоре. — Ничего не делается просто так. Чтобы выиграть в лотерею деньги, нужно ведь тоже приложить минимум усилий: купить билет, зачеркнуть цифры, получить выигрыш за вычетом налогов. А здесь на кону — новая жизнь! Чем я буду расплачиваться?

— Мне пора, — внезапно остановился наставник, лицо его исказилось, как будто он испытывал мучительные боли. — Твой собеседник начинает приходить в себя.

— Два вопроса, пожалуйста! — я для наглядности показал пальцы в виде буквы «V».

— Поспеши!

— Есть ли на Тефии люди, подобные мне?

Черт, я совершенно уверен, что лорд Келсей один из них! Ну?

— Нет!

— Я нахожусь в своей реальности? Здешняя Земля — это моя родина?

— Да. Я ведь говорил, что проникнуть в другую паралелль — невозможно. Движение только вперед или назад по временной линии….

Бьярти удивленно хлопал глазами, стоя на середине комнаты. Он словно не понимал, как оказался на ногах, ведь только что сидел за столом и пил горькую дрянь. А я сделал вид, что ничего не произошло.

— Куда тебя приписал Эскобето? — поинтересовался дознаватель, воцарившись на своем законном месте. Кружку, стоявшую на краю, он взял осторожно, словно какого-то гадкого насекомого, и с недоумением поставил на место.

— На «Твердыню».

Пират возмущенно фыркнул. Кажется, в его глазах промелькнуло сочувствие.

— Ты знаешь хоть что-нибудь об этой шхуне?

— Не имею понятия, — я пожал плечами.

— Там служат смертники, настоящие смертники, — Бьярти покачал головой. — Я подозревал, что Эскобето — полный псих, но пристраивать новичков под командование Хаддинга — уму непостижимо.

— Почему «Твердыня» имеет такую репутацию? — спина предательски вспотела.

— Да потому, что сам Хаддинг вот уже который год ищет себе смерти. У него личная трагедия, видите ли! Его подружка погибла при налете имперского флота пять лет назад. Сиверийцы силами воздушной эскадры обрушились на остров Заячий, где было поселение, состоящее из женщин, стариков, рабов и нескольких охранников. Имперцы не придумали ничего лучшего, как спалить там все дотла. Легче же воевать с теми, кто не грозит оружием, правда? Вот Хаддинг и рассвирепел. В одиночку бросается на военные корабли любого ранга. Потери на его шхуне просто зверские. Как еще «Твердыня» ходит под парусами — даже я понять не могу. Не иначе кто-то его охраняет.

— Просто везение, — высказался я.

— Чтобы тебе так везло, — Бьярти махнул рукой. — Ладно, иди отсюда. С тобой все ясно. Живешь на Инсильваде?

— Да, не ожидал, что на острове пытаются построить целый город, — я не скрывал, что до сих пор поражен от увиденного.

— То ли еще будет, — довольно хмыкнул дознаватель и махнул рукой. — Все, исчезни с моих глаз. Надо будет — сам тебя найду.

— Я точно могу идти? — озадаченно спросил я.

— Конечно.

— Значит, я прошел проверку?

— Какой прыткий, — хмыкнул Бьярти. — Я только пока познакомился с тобой. Мы еще не раз встретимся. Служи, Игнат, и не разочаровывай меня.

Я вышел на свежий воздух, снова согнал кошку с колен охранника, и поспешил к лодке. Как-то удивительно быстро Бьярти потерял ко мне интерес. Неужели мой наставник ему мозги прочистил и успокоил, отторгнув все подозрения? Хм, интересная версия!

Мои провожатые, увидев меня, с недовольными рожами зашевелились. За это время они успели позагорать и принять на грудь пару капель. Глаза уже блестят, движения слишком раскованные.

— Не потопите меня, братцы? — поинтересовался я, помогая столкнуть лодку в воду. — Руки-то у вас как дрожат!

— А какая разница, когда тонуть? — флегматично спросил один из гребцов. — Лучше сегодня, но спокойно, чем завтра, но под ядрами имперских линкоров.

— Ты не с «Твердыни"? — догадка озарила меня, как только я услышал диковинную сентенцию.

— А откуда еще? — захохотал второй. — С нее, голубушки!

— Тогда все понятно. Значит, вместе под одним парусом ходить будем.

* * *

Остров Инсильвада находился в восточной части архипелага, и добраться до него можно было только после часового блуждания по многочисленным проливам под бдительным присмотром береговых дозоров, зорко следящих за прохождением любого судна мимо них. Кое-где на скальных выступах проглядывались контрфорсы батарей, направленных точно в узкие места. При необходимости плотный огонь мог перекрыть все движение вражеской эскадры, реши она прорваться в самое сердце архипелага Керми. Густая растительность кое-где вплотную подступала к воде, и зачастую из-за нее не было видно берегов. Возникала опасность налететь на мель или на подводный комель упавшего в воду дерева. Поэтому на каждом корабле обязательно находился лоцман, знавший все злополучные места. Редко кто из шкиперов мог сам провести свое судно до причала, и к таким, по слухам, относился сам Эскобето да еще спятивший Хаддинг. И это только те люди, которые были костяком восточного отряда. Именно в эскадру Эскобето я с товарищами и попал.

На Инсильваде, напоминавшей своей формой подкову, как я и говорил, был построен настоящий город, пусть и большинстве своем деревянный, пусть и имевший только две пересекавшиеся друг с другом улицы, посредине которого находилось Лобное место — площадь, где творились все общественные дела в Святой, то бишь, выходной день. В остальные дни Лобное место приобретало вид торжища. Сюда съезжались многочисленные торговцы с ближайших островов и раскидывали свои товары: ткани, ковры, пряности, оружие, алкоголь, табак, сельскохозяйственную продукцию и скот — все можно было найти, если покопаться с придирчивостью капризного покупателя. Но основной капитал торгашей составляли рабы. Они оценивались по самой высокой цене, потому что человеческий ресурс творил чудеса на архипелаге. Все, что строилось на островах — это было дело рук рабов. Корабли, каменные и деревянные дома, причалы, фортификационные сооружения возводили не пираты — им было влом пошевелить лишний раз своими конечностями. Они были элитой архипелага, потому что воевали, добывая свое благополучие острой сталью, и считали справедливым пользоваться всеми благами, сотворенными силой рабов.

Вся эскадра командора Ригольди Эскобето, состоящая из пяти кораблей, базировалась в теплой бухте острова. Помимо головной «Ласки» в отряд входила каравелла «Лягушка», участвовавшая в том самом захвате каторжной шхуны, сама «Твердыня», где отныне я и мои товарищи должны были доказывать делом, что достойны служить на самом лучшем корабле (без иронии: эти психи считали, что под командованием Хаддинга ходить лучше, чем под самим Эскобето), а также два брига-близнеца «Сверчок» и «Игла». Гравитоны использовались только на «Ласке», о чем я с удивлением узнал немного позже от одного болтливого корсара, развязавшего свой язык после халявной выпивки. Мне казалось, что пираты надежно отсечены от доступа к энергетическим кристаллам. Оказывается, достать можно все. Даже мага с гравитонами.

Нас поселили на самом краю Второй улицы (именно так), где для таких, как мы, построили казарму для новичков. Ничего необычного: одноэтажное бревенчатое здание на тридцать-сорок человек по принципу «не маленькие — сами за собой ухаживайте». Помогал нам освоиться комендант — одноногий старый пират с ужасно скрипучим протезом и большой лысой головой. Я его сразу окрестил Сильвером в память о прочитанной в детстве старинной книге о пиратах. Даже в шутку назвал его так, и удивительно — старику, отзывавшемуся на прозвище Деревяшка, понравилось новое имя. Так он и заявил, что отныне будет Сильвером. А кто против — познакомится с его тяжелой деревянной ногой.

Помимо коменданта в штат казармы входили парочка рабов: плотник и сапожник. Были еще две прачки, тоже из тех несчастных, что попали в лапы корсаров в свой неудачный день. Причем обе были дарсийками. Здесь они находились уже три года и уже потеряли надежду, что их выкупят родственники. Как же неистребимо в человеке желание думать, что о нем кто-то беспокоится. Я не озвучивал свои мысли, что родственники несчастных могли уже свыкнуться с мыслью, что их нет в живых. Так легче тем, кто не хочет расставаться с деньгами.

А в остальном мы могли свободно перемещаться по острову, посещать единственный здесь кабак, совмещенный с борделем — что уже являлось признаком цивилизации. Лишь бы деньги водились. Но у нас их не было. А питались мы за счет «общака», как я в шутку прозвал пиратскую казну, которую держал Эскобето. У командора всем этим общаком заведовал хмурый и вечно настороженный казначей по имени Белле. Он даже на улице появлялся увешанный смертоносным железом с ног до головы, а за ремнем демонстративно торчал двуствольный пистолет. Белле мог бы являться объектом грубых шуток пиратов, но все знали, что казначей крайне вспыльчив к словам, могущим нанести вред его ранимой натуре. Проще говоря: это был человек, с которым надо было вести разговор без излишних подколок. Он не понимал шуток. Шептались, что уже парочка идиотов нашли свою смерть от его руки и покоятся на дне бухты.

Капитаны всей островной эскадры жили в самом центре города, и найти их было достаточно просто. Если встать на Лобном месте и внимательно посмотреть вокруг, отмечая, сколько здесь двухэтажных домов, то их окажется ровно шесть. Один можно сразу проигнорировать. Это кабак и публичный дом в одном флаконе. А вот остальные пять — это добротные здания из камня и дерева. Первый этаж построен полностью из дикого нетесаного камня, а второй — из дерева. Вот в этих домах и жили наши славные капитаны. Остальные не имели права выделяться столь ярко. Статус не позволял.

Мы находились на Инсильваде уже пять дней, но до сих пор не видели в лицо своего капитана. Свейни — первый помощник Эскобето — который привел нас к месту жительства, предупредил, что скоро капитан Хаддинг соизволит провести смотр новичков, а пока нужно сидеть ровно и не дергаться. Мы и не дергались, спокойно изучая город и его окрестности, а по вечерам делились впечатлениями. Так что к тому дню, когда шкипер «Твердыни» соизволил посетить свой корабль, наш небольшой отряд имел кое-какое представление о людях и привычках города.

Глава 17. «Твердыня»

— Который здесь Игнат? — окликнул нас недомерок в шароварах, заправленных в потертые сапоги.

— Зачем тебе? — недовольно спросил Ардио, дернув плечом. — Кто ты такой, вообще, клоп?

— Но-но! — пират даже сделал шаг вперед, схватившись за рукоять абордажной сабли. — Язык укорочу — «мама» сказать не успеешь! Приказ капитана Хаддинга, понятно? Мне сказали, что вы постоянно вчетвером крутитесь, словно девки на посиделках! Давайте, берите свои шмотки — и дуйте на «Твердыню». Там будете жить первое время.

— Мал клоп, да вонюч, — глубокомысленно изрек Ансело, поднимаясь первым. — Да не дергайся ты, паренек! Ты сам тоже с «Твердыни»?

— А то! — подбоченился недомерок. — Меня сам капитан уважает. Любой скажет.

— Как тебя зовут, уважаемый? — спросил я. — Нам ведь на одном корабле ходить.

— Оддо. Можешь так звать, — этот недо-пират был настолько уморителен в своем желании выглядеть по статусу выше нас, что я невольно улыбнулся, правда, старательно пряча улыбку, наклонив голову.

«Твердыня» стояла на якоре в двух милях от берега прямо напротив причала. Мы в сопровождении Оддо обошли несколько сараев, в которых добро, сгружаемое с бортов, хранилось до лучших времен, сели в лодку и, помогая пирату грести, вскоре добрались до шхуны. Сверху сбросили веревочную лестницу.

Капитан Хаддинг не соизволил встречать новичков возле трапа, считая ниже своего достоинства созерцать очередное пушечное мясо. Ну да, я же был в курсе больших потерь на «Твердыне». Что с одним психом находиться на палубе, что с другим — разницы никакой. Впрочем, что за человек — мой шкипер — я не представлял.

На борту шхуны нашу команду встретил боцман, как его представил Оддо. Боцман Тальви — мрачный тип с треугольной лысой головой, повязанной красной косынкой. Он словно монумент застыл посредине палубы и терпеливо ждал окончания представления. Одевался Тальви практично. Ноги в обычных башмаках, длинные темно-серые чулки обхватывают икры, короткая куртка, распахнутая на груди, под ней — полотняная рубаха. Боцман был без оружия, всячески демонстрируя, что находится дома, где незачем бряцать железом.

— Встали, построились, — негромко сказал он и внимательно посмотрел, кого же Эскобето в этот раз пристроил на его корабль. — Ну и рожи у вас, ребята. Я бы поостерегся к вам спиной поворачиваться. Ухлопаете сразу.

Я кисло улыбнулся, понимая, что все сказанное — шуточки в стиле «я свой, парни». Рич подобострастно хохотнул, подыгрывая боцману. Только Леон и Михель хранили молчание.

— Расслабьтесь, не сожру вас, — Тальви покрутил головой, словно разыскивал кого-то, потом обратил взор на Оддо. — Ладно, дуй за капитаном. Скажи, мясцо само подгребло на борт. Только аккуратно. Что-то хозяин не в духе сегодня. Опять эта стерва, наверное, новые украшения захотела. Всю кровь высосала. Прибил бы ее, что ли….

Нам приходилось молчать. Все сказанное боцманом не должно было вызывать у нас нездоровый интерес. Хлопать глазами и делать вид, что мы в курсе, кто там у кого кровь сосет, и кто кого прибить должен. Полутона, полунамеки, некая бравада в словах — обычная жизнь корсара.

Оддо тем временем смылся с палубы, которая в этот ранний час выглядела вымершей. Несколько человек, стараясь не показываться на глаза Тальви, копошилось на корме, делая вид, что отчаянно заняты важным делом. По мне, так обычные провинившиеся, в наказание чинят такелаж.

— Предупреждаю: лишнего не болтать, отвечать коротко и ясно, если только сам кэп не попросит рассказать подробнее о вашей никчемной жизни, — стал инструктировать Тальви, одновременно почесывая левое бедро. — Обещать медовых пряников не стану. Тут все решает Хаддинг. Скажет гальюн чистить — пойдете и сделаете это.

Он внезапно замолчал и сделал шаг в сторону. Я заметил приближающегося к нам человека в ярко-бордовом камзоле из аксумского полотна, в добротных бриджах, заправленных в сапоги с широкими голенищами. Плотный кожаный пояс перехватывал талию, и на нем нашлось место для кортика и ножа. Картину довершала широкополая шляпа, удачно скрывающая лицо этого щеголя. Впрочем, утаивать от нас свою личность он нисколько не собирался. Подняв шляпу двумя пальцами над головой, мужчина, не глядя, отбросил ее в сторону. А семенивший за ним на почтительном расстоянии Оддо вынужден был проявить чудеса акробатики, чтобы драгоценная вещь не улетела за борт.

Тонкие усы на благородном холеном лице придавали мужчине вид коварного и сильного дикого пакчетского кота, который в одиночку мог справиться даже с рысью, если его очень разозлить. Настоящий аристократ, чью сущность не скрыла даже вычурная пиратская одежда. Даже походка и стать кричали: этот человек явно не из низов! Я напряг память, взывая к Фарли быстренько вспомнить, не видел ли он капитана Хаддинга где-нибудь в другом месте? Мой реципиент упрямо молчал. Значит, незнакомы.

Хаддинг встал напротив нас и величественно сложил руки на груди. Боцман Тальви пристроился на два шага позади него и только глазами выдавал такие сигналы, что мне даже смешно сделалось. Зрачки его яростно совершали немыслимые пробежки по белкам глаз, щеки надувались и опадали, крылья носа яростно трепетали — и все ради одного посыла: без надобности рот не открывать, слушать со всем почтением и обожанием! Служить у Хаддинга почетно!

— Мой дорогой Ригольди предупредил меня, что вручает ценных бойцов, в одиночку способных решить исход боя, — капитан «Твердыни» даже говорил сочно, с дворянским апломбом. — Я же вижу четыре испуганных рожи. Вы, полагаю, услышали обо мне много неприятных слов? Ладно, с языкастыми я разберусь особо. Бояться меня не надо. Я строг, но справедлив…. Кто здесь из офицеров?

Ансело и Ардио выступили вперед, всего лишь на шаг, но Хаддинг сразу предупредил:

— Стойте на месте, мне уже сказали, кто именно из вашей четверки дворянского сословия. Проверял на вшивость. Спасибо за смелость. У нас любят офицеров вешать на реях. Удивляюсь, почему Эскобето не дал такой приказ сразу….

Благородные доны с непроницаемыми лицами вернулись на место.

Пираты, крутившиеся на корме, так и впились глазами в разворачивающуюся перед ними сцену. Как только капитан начинал кидать взгляд в сторону, работы мгновенно возобновлялись.

— Я полагаю, ты тот самый безумный поединщик, который одним ножом завалил Брадура? — палец корсара уставился в меня. — Ты знаешь, что Брадур был моим лучшим другом? Мы вместе бок о бок крушили королевские и имперские корабли пять лет, и отделывался он лишь царапинами. А здесь — раз, и убили! И кто? Какой-то хмырь из глубинки, обычный солдат! Странно! Свинопасом был? Скажи, что нет!

— Нет, капитан, — честно ответил я.

Вот и мне показалось странным, что я завалил Брадура достаточно быстро. В чем дело-то было? Или я такой прыткий оказался? Или мой организм дает мне сумасшедшую скорость, спрессовывает время? Все домыслы можно было отнести к фантастическим проектам, потому как я не чувствовал себя неким анахронизмом в мире Тефии, а был частью его.

— Мне говорили, что ты двигаешься быстро. Так ли это?

— Хочешь проверить, капитан? — придав хриплости голосу, нагло спросил я.

Оддо охнул и немедленно слинял подальше. Боцман судорожно сжал кулак и показал мне его. Уверен, если бы он был при оружии — снес бы мне голову. Такая у него была рожа… ошеломленная, что ли?

Хаддинг не стал потакать моей наглости, на то он и был капитаном. Лениво повернулся к Тальви и спросил:

— Завтра Эскобето планирует выход на охоту. Нужно подготовить шхуну к походу. Поставь-ка этого молодчика драить палубу. А как только закончит — пусть начистит рынду. Товарища дай ему в помощь. Пусть осваиваются на «Твердыне». А вы, офицеры, пошли со мной. Есть разговор.

— А в какой десяток его определить? — крикнул в спину капитана Тальви.

— Обоих к Пеньку, — был твердый ответ Хаддинга. — Надеюсь, ему удастся донести до прыткого юноши учтивость к старшему по званию.

— Не повезло вам, парни, — огорченно вздохнул боцман, когда мы остались одни, и с размаху влепил мне кулаком по уху.

Я от неожиданности брякнулся на палубу задним местом. В голове загудели колокола. Со стороны раздался громкий хохот.

— Заткнулись, быстро! — рявкнул Тальви, развернувшись в сторону работающих. — Кишки через пасть вытяну, если не закончите к обеду! А ты, умник, если еще дерзнешь такое сказать шкиперу, языка лишишься! Понял меня, личинка?

— Вполне осознал свою ошибку, — буркнул я, с трудом поднимаясь на ноги. Прямым в челюсть, боковым — в голову, и в корпус ногой зарядить, теоретически можно его уделать, но я ведь не для того здесь, чтобы показывать свою крутость? Хитрее надо быть, покладистее, и счастье придет.

— Молодец, умнеешь на глазах, — боцман просветлел. — Оддо! Где ты, рыбий пузырь? Быстро ко мне на полусогнутых! Дай нашим новичкам инвентарь для уборки палубы и чистки рынды. Да присматривай за ними, чтобы не отлынивали!

* * *

— И что ты думаешь? — спросил Рич, окатывая водой из кожаного ведра мои босые ноги и палубу заодно. — Почему боцман сказал нам про невезение? Кто такой Пенек?

— Я знаю столько же, что и ты, — мне нечего было ответить, — но интуиция подсказывает, что попали мы с тобой, брат Рич, в большую смердящую кучу. Если сложить разговоры про безумного капитана «Твердыни» и его желании мстить всем и вся — кинут нас в первые ряды абордажников. Короче, смертники мы. А если выживем — вот тогда и можно говорить о везении.

— Смертники? — фыркнул Рич и снова закинул ведро за борт. Поднатужившись, потянул веревку на себя. Как-никак ведерко вмещало в себя литров шестьдесят, не меньше. — Я на такие мелочи уже внимания не обращаю.

Он успел вытянуть его почти до края борта, перегнулся, чтобы подхватить за дужку, когда произошло событие, которого я подспудно ждал. Отрабатывающим повинность на такелаже пиратам, видимо, надоело заниматься неблагодарным делом, и они заинтересовались нашими персонами. Пошептавшись, пираты поднялись и направились к нам. Рич попался на их пути и получил хороший такой тычок кулаком в спину, и от неожиданности не удержал тяжелое ведро, которое полетело вниз и под своей тяжестью сорвало узел с дужки. После чего со смачным всплеском ушло под воду.

— Не понял! — удивленно взглянул Рич на шутника, угостившего его тумаком. — Ты что же творишь, гнида? Я из-за тебя казенное имущество прос…л!

— Ну, так, ныряй! — нагло ответил рябой крепыш, который и толкнул Рича в спину. — Только будь осторожнее, а то морской дьявол любит свеженинку!

Рич бросил быстрый взгляд на меня, и, получив короткий утвердительный кивок, резко выбросил руку со сжатым кулаком. Хрясь! Из носа выплеснулась тугая струя крови. Рябой ожидал другого развития сценария. Его подвела неправильная оценка ситуации. Драку пираты ждали, но только после словесной перепалки, в которую должны были включиться все актеры. Рич же всегда играл по другим правилам. Пакчетские пластуны сначала бьют на опережение, а потом задают вопросы.

Рябой отшатнулся и выхватил кривую абордажную саблю. Вмиг образовался круг, а я поневоле оказался среди тех, кто с радостными криками стал поддерживать своего товарища.

— Башку снесу, щенок! — обиженный пират, хлюпая носом, нанес боковой удар, целясь в шею. Клинок хищно блеснул на осеннем солнце и со скоростью молнии приблизился к цели. У рябого радостно вспыхнули глаза от быстрой победы.

Рич мгновенно сделал полуоборот, спокойно уходя от удара, и принял руку пирата на жесткий блок. Громко хрустнула кость — рябой взвопил от боли, клинок, так и не добравшись до живительной крови, упал на палубу. А мой товарищ, не останавливаясь на достигнутом, нанес нокаутирующий удар локтем в скулу, ломая бедолаге еще и лицевую кость.

Я был наготове. Обозленные неудачей пираты только схватились за свои ножи, а я уже действовал. Стоящему рядом со мной худосочному корсару, словно его кормили одной постной кашей без мяса, я сделал подсечку и легким ударом костяшками пальцев в гортань отправил отдыхать. Дерьмовый нож со ржавчиной на лезвии оказался у меня в руках. Следующим был невысокий, но широкий в плечах пират с забавной татуировкой на животе (русалка тянет за причинное место морского короля — интересный у них фольклор!). Прикинув фактуру противника, не стал даже пробовать сбить его с ног кулаком. Просто нанес пару ударов по голени и под коленный сгиб. И только потом, когда татуированный присел от мышечного спазма, ударом стопы в шею завалил его рядом со стонущим рябым. Дальше пришлось остановиться. Рич уже провел профилактику. Парочка неудачников с ужасом отскочили в сторону, держась руками за кровоточащие порезы на щеках.

— Что же ты с ножом так управляешься, сынок? — с укором спросил я, качая головой. — Я ведь учил тебя, что надо сразу кишки выпускать, а не рисовать узоры на рожах!

— Прости, отец, — смиренно ответил Рич, делая шаг к оставшимся на ногах пиратам. — Я исправлю ошибку.

— Эй, парни! Пошутили — и будя! — выставил вперед ладони один из пострадавших. — Не принято здесь так! Просто проверяли, как себя поведете!

— Дурной народ! — отбрасывая клинок в сторону, сказал со вздохом Рич. — А кто за ведром полезет? Вещь должна быть на месте! Ну? Ты полезешь?

Его палец ткнулся в оторопевшего от такой наглости пирата, с косым свежим порезом от уха до краешка рта.

— А я-то чего? — он скосил глаз на товарища, уже с оскаленной рожей глядящего на него. — Не я же толкал тебя, а Рыжий!

— Рыжему сейчас лекарь нужен, с одной рукой по веревке не сможет лезть, — я решил подыграть Ричу. — А ну, быстро вниз! Один за борт, другой — контролирует! Остальные лежат и не дергаются!

— Ну, падла, мы еще пересечемся! — прошипел татуированный, отползая на всякий случай от меня подальше.

— Обязательно, на следующем перекрестке! — пообещал я. — А сейчас заглохни.

— Почему у меня на корабле раздолбайский бардак? — бархатный голос Хаддинга раздался так неожиданно, что один из пиратов ойкнул и быстро сиганул за борт, совершенно забыв о каком-то непонятном морском дьяволе. — Это как называется, Рыжий? Я кого поставил следить за порядком? Такелаж не починен, рында засрана мухами, на палубе чьи-то сопли размазаны!

За капитаном стояли Ардио с Ансело и весело скалились, глядя на эпическую картину разгрома превосходящих сил противника. Что-то уж больно смешно им — не иначе Хаддинг выписал им премиальные и в звании повысил.

— Я… это…капитан, все исправлю, — неуклюже вставая, произнес Рыжий. На него было больно смотреть. Под глазами наливалась чернота — явный признак сотрясения мозга. Нехило ему Рич врезал. Руку пират держал так нежно, как, наверное, даже дитя не держал. Хотя, откуда у вольного охотника страсть к воспитанию подрастающего поколения?

Хаддинг со странной смесью жалости, брезгливости и веселья посмотрел на неуклюжие попытки Рыжего принять вертикальное положение, и, не выдержав, сказал:

— Топай вниз, к Фриду. Он подлечит тебя своей магией. Только не переусердствуй с микстурами. Иначе вторую руку сломаю. А Фрида скормлю Кракену. Я не шучу. Так и передай, если вздумает предлагать настойку.

— Я понял, капитан, — попробовал кивнуть головой Рыжий и тихо взвыл от боли. Столько ярости в глазах я еще не видел! Ричу теперь придется ходить вдоль бортов и оглядываться!

Как-то незаметно расползлись по сторонам незадачливые спарринг-партнеры, только один с побелевшим лицом держал веревку, готовый по сигналу вытащить из воды водолаза-добровольца. Капитан «Твердыни» проскрипел своими сапогами по палубе, задумался о чем-то своем, поднеся мизинец к переносице. Потом щелчком приподнял край шляпы. На меня неподвижно и тяжело уставились маслянисто-зеленые зрачки.

— Обычный солдат, недотепа-крестьянин, по дурости ставший преступником, — хорошо поставленным голосом, придавая тональности малость издевки, сказал Хаддинг. — С кем не бывает, да? И вот я вижу чудесное преображение увальня в какого-то акробата! Тебя кто научил людей ногами пинать?

— Один бродячий монах, — соврал я с наивным видом. — Он дал обет никогда не держать в руках оружие, и чтобы не подвергать свою жизнь опасности, изучил все способы боя на руках и ногах. Что поделаешь, наше время очень жестокое, и одинокий человек на дороге всегда привлечет внимание разбойников.

— А он не из песков Халь-Фаюма? — заинтересовался корсар. — Я слышал о таких людях. Действительно, умение убивать ногами и руками дается им после долгих лет обучения. И равных им никого нет.

— Нет, монах — не степняк и не пустынник. Но по его оговоркам я понял, что он был в тех местах, — я охотно дезинформировал капитана.

— Вы оба действительно подходите Пеньку, — усмехнулся Хаддинг. — Ладно, убедили меня в своей полезности. Продолжайте уборку. И про рынду не забудьте. Эй, Хорек! Влезай на палубу уже! Долго я ждать буду?

Несчастный водолаз неуклюже спрыгнул с борта на теплые доски палубы; с его одежды стекала вода. В руке он держал ведро. Капитан удовлетворенно хмыкнул.

— Доделаете всю работу, крабы позорные, доложите Тальви. Все поняли?

— Да, капитан, — уныло ответил Хорек и шмыгнул носом совсем как обиженный ребенок.

— Потом сходите к лекарю, пусть ваши царапины уберет с рож. Не заслужили вы их, чтобы перед шлюхами своими подвигами хвастаться. Игната и Рича не задирать. Больше спасать вас не собираюсь. Вечером с острова приползет Пенек, вот он вам и объяснит, как нужно жить на «Твердыне».

Последние слова предназначались нам. Мы согласно кивнули и снова взялись драить палубу.

* * *

Пенек оказался неплохим малым, несмотря на слухи. В свои двадцать пять лет он заслуженно носил звание самого отмороженного пирата «Твердыни». Без всякого страха Пенек лез в самую гущу боя, причем в первых рядах. Его десяток, постоянно пополняемый после очередного абордажа, был вынужден не отставать от героических деяний бригадира. Выли, скрежетали зубами — но лезли в самую гущу боя, чтобы снискать себе бессмертие в виде рассказов выживших. На сегодняшний день бригаду Пенька составляли четыре ветерана, которые задержались на этом свете на целых три года, остальные — новички, в том числе и мы. Если четверо из них вкусили прелести морского грабежа, то я и Рич были совершенно зелеными.

Покачиваясь от выпитого, Пенек внимательно смотрел на нас оценивающе, потом сочувственно произнес заплетающимся голосом:

— Ладно, бывает и хуже. Извините, парни, но мне надо выспаться. Завтра выходим в море, и до возвращения на сушу даже пробку от дешевого пойла нюхать нельзя. Наш адмирал очень…ик! Очень не любит, когда на охоте кто-то пьян! Я сплю!

Пенек с трудом залез в гамак и грузно завалился на спину. Через пару минут он уже смачно храпел на весь кубрик. Соседи стали ворчать и предлагать вылить на него бочку с водой.

— А ну, заглохли на корме! — рыкнул высоченный мужик с обритым черепом и толстым волосяным хвостом на затылке. В довесок показал квадратный кулак, похожий на кувалду. — Не в первый раз, привыкнуть пора!

Тут он заметил меня и Рича, приметившим себе места в самом дальнем углу кубрика. Когда мы пришли сюда устраиваться, один из пиратов с забавными ушами, выглядевшими как радарные установки, обрадовал нас. Он сказал, что мы можем занять пустующие гамаки. Там раньше спали парни из бригады Пенька. На вопрос, где они сейчас, словоохотливый паренек ответил: на дне моря. Очень нас обрадовал, спасибо. Рич даже поежился и шепнул, что его не радует перспектива спать на месте убиенных.

— Парни! Эй, новенькие! — громадный дядька двинулся к нам по проходу. — Это вы сегодня Рыжего в дерьмо мордой макнули? Ха-ха! Жаль, не видел! Меня Малышом кличут, здорово!

Он протянул страшную руку, и я с опаской вложил свою ладонь в этот капкан. Так и знал. Малыш решил проверить на «слабо». Мне сразу поплохело, но пришлось улыбаться, чтобы не показать, какое жуткое давление испытывает моя бедная руку.

— Зови меня Игнатом. А это Рич, — я перевел дух, когда пират ослабил свой захват.

— Я слышал, в нашей бригаде ходить будете? — прогудел Малыш, бесцеремонно облокачиваясь на мой гамак, который испуганно заскрипел от тяжести. — Небось, порассказали уже всякой галиматьи про нас? Не ссыте, Пенек не совсем дурак своих людей гробить пачками.

— За полгода двадцать два человека, — невинно произнес Рич, заваливаясь в свою висячую койку. — Не врут люди, да?

— Ну, — развел руки в сторону новый знакомый, — Творцу виднее, кого к себе на пир звать. Если Пенька слушать будете — до старости доживете. Есть желание?

— Конечно, — горячо откликнулся Рич. — Только вот завтра отряд выходит в море, а мы не знаем, как действует наша бригада. Даже боевого слаживания не было.

Малыш презрительно фыркнул.

— Зачем оно, если все уже давно отработано. Даже я могу сказать, как будем действовать. За каждой бригадой закреплен определенный участок, куда мы наносим удар. Мы штурмуем корму и прорываемся к капитанской рубке. Самый сложный участок Хаддинг всегда поручает нам. Другие наносят отвлекающие удары. Наша задача — захватить капитана или хозяина торгового корабля. Если вы думаете, что сразу же завтра начнем вылавливать лохов — ошибаетесь. Ладно, расскажу….

Малыш огляделся и с довольным видом уселся на рундук, оказавшись напротив меня. Уперев руки в колени, начал объяснять:

— Первым делом нужно определить место для засады на торговой трассе. Обычно выбирается маленький островок, возле которого и стоим до тех пор, пока Эскобето не скажет «ату». Это самый лучший способ выявить торговые караваны. Смотрим, считаем. Обычно торговцы идут без сопровождения в два-три судна. Есть у них и вооружение, и наемная охрана. Вся эта шушера ничего не стоит против нашей эскадры. Никто не хочет расставаться с жизнью ради куска дерьмовой ткани. Поэтому оказавшись в окружении, торговец выкидывает белый флаг. Режем сопротивляющихся, берем товар и уходим. Заодно и самое лучшее судно захватываем с собой.

— А разве мы не должны всех на дно пустить? — Рич излишне любопытен, но Малыш еще больше словоохотлив.

— Эскобето не вырезает под корень, как Лихой Плясун или Зубастик, — пояснил он. — Предпочитает брать рабов и продавать их на торжище. Поэтому наш остров относительно богат, мы можем позволить себе охрану от любых неожиданностей. У нас есть пушки, современное оружие и шпионы, которые следят за соседями.

— Пираты воюют между собой? — удивился я.

— Еще как! — оскалился Малыш. — Набеги делают, разоряют фактории, поселения. Эскобето у многих вызывает зависть, но в открытую махать кортиками не решаются.

— А на дарсийские или сиверийские караваны не нападаете? — Рич спрашивал уже сонным голосом.

— Гиблое дело, если оно того не стоит. Эскобето все мечтает грохнуть «золотой караван» дарсийцев, — пират оглянулся, словно кто-то пытался подслушать наш разговор. — Раз в год с острова Эмитиз, где находятся золотые прииски, вывозят несметную кучу золотых слитков. Золота так много, что задействуют пять-шесть галеонов под охраной военной эскадры. Охрана убойная: два линкора, фрегаты, корветы не меньше десяти, и сверху «воздушники» пасут. Четверка летающих корветов сразу просекают ненужное шевеление в радиусе десяти миль. А теперь представь, Игнат, какое желание у нашего Братства завладеть таким кушем.

— Ваш архипелаг сразу перепашут ядрами, — резонно заметил Рич. — Вырвать у голодного льва кусок мяса из пасти! Эскобето действительно с головой не дружит?

— Не знаю, с чем он дружит, но все шкиперы восточного отряда поддерживают его.

— Безумцы, — пробурчал я.

— Зато куш какой! — воскликнул Малыш. — Я бы пощекотал дарсийцев ради такого случая!

— Лишь бы не завтра, — пробормотал Рич, устраиваясь поудобнее в гамаке. Под голову он положил свою старую каторжанскую куртку. — Я еще пожить хочу.

Малыш захохотал на весь кубрик, за что удостоился порции ругани. Кто-то хриплым голосом пообещал заткнуть ему пасть вонючими портками, если не угомонится. С добродушной улыбкой он хлопнул меня по плечу и оставил в покое. С облегчением вздохнув, я завалился на свой гамак и попытался проанализировать услышанное из уст пирата. Вырисовывались две ситуативные линии, по которым можно было работать. Если про желание пиратов хорошенько нажиться на ограблении государственных караванов я и так догадывался, то об их разборках между собой для меня стало новостью. По словам лорда Келсея на архипелаге существовал некий центр, регулирующий жизнь корсарской республики, куда стекалась вся информация и солидный куш от грабежей. Но допускать столкновения между собой было делом странным и преступным. Так дело может дойти до серьезного передела. Келсей всерьез рассчитывает на пиратскую республику (а является ли она таковой на самом деле?) в стратегической перспективе. Только как мне выйти на людей, вхожих в узкий круг высшего командования флибустьерского движения? Кто эти люди? И кто стоит на верхушке пирамиды ликеделеров? Вот и выходит, что надо напрягать донов Ансело и Ардио. Парни по статусу займут места в командном составе, и будут иметь больше возможностей для расширения знакомств. А я с Ричем попробую развязать узел с другого конца.

Поворочавшись на узкой кровати, я нашел, наконец, то положение, при котором мне удалось заснуть в относительном комфорте.

Утренний пронзительный сигнал побудки выдернул меня из сна, где я снова переживал свой последний бой, прикрывая девчонку-замухрышку от шквального огня повстанцев. В который раз думал, можно ли было избежать фатального ранения, и не находил ответа. А фантомные боли в спине говорили лучше всего, чего я избежал в будущей своей жизни.

— Живей встали! — орал кто-то в помещении громовым голосом. — Оторвали свои задницы от кроватей и наверх! Капитан дал сигнал на отплытие! Через половину склянки поднимаем паруса!

Кажется, дневальный. Стоит на выходе и в перерывах между словами свистит в дудку, выпуская противные слуху трели. Вообще, удивительно, что Хаддинг поддерживает чуть ли не военную дисциплину на корабле. По слухам, которыми полнился имперский флот, пиратская вольница стала чуть ли фольклором в устном творчестве многочисленных рассказчиков, бродящих по дорогам Сиверии. Оказывается, все не так. На бегу лихорадочно заправил рубашку в штаны и накинул на себя куртку. Толкаясь и ругаясь, мы высыпали на палубу. На глазок определил, что народу в экипаже не так уж и много, чуть больше пятидесяти человек.

— Эй, ты куда? — схватил меня за руку неизвестно откуда взявшийся Малыш. Рядом с ним крутился Рич. — Пошли в оружейную комнату! Квартмейстер ждать не будет! Подберем оружие! Живо, живо! Через ахтерлюк!

Квартмейстер — мужик лет сорока с густыми рыжими усами и с жесткой щетиной — еще ждал, облокотившись на узкий длинный стол, закрепленный вдоль решетки, ограждавшей оружейку. На стенах висело много разнообразного железа, на любой вкус.

— Здорово, Бирк! Не опоздали? — Малыш, даже удивительно, заробел. Репутация квартмейстера давила?

— Почему вчера меня не нашли? — загремел мощным басом мужик. — Совсем мозги растеряли? Сказано же было, что сегодня общий выход!

— Пенек вчера не в себе был, — стал оправдываться Малыш. — Новички только-только с капитаном пообщались, он их определил….

— Да навалить на шкипера с высокой мачты! — рыкнул Бирк. — Мне с этими селедками в бой идти, а я не знаю, кто они и на что годны!

— У Рыжего спроси! — хохотнул Малыш.

— А что с ним? — в голосе квартмейстера прорезалось любопытство. — Видел я его — живой и здоровый.

— Да его Рич — вот этот скромняга — в нескольких местах поломал. Фрид, наверное, успел подлатать придурка, вот ты и не заметил ничего необычного, — Малыш светился от счастья, словно рассказал нечто интересное.

— Ладно, потом поинтересуюсь у Фрида, — Бирк поманил нас пальцем. — Чем лучше всего владеете, новики? Нож, палаш, кортик? Или, может, «кошки» хорошо кидаете? Правильно вцепиться в борт чужого корабля — тоже умение нужно.

— Я, пожалуй, выберу себе вот это, — мне на глаза попался кортик с обтянутой акульей кожей, уже потемневшей от времени и потертой от частого пользования, с рукоятью и простецкой гардой, словно им никто не хотел пользоваться, стесняясь внешнего вида. Клинок был в отличном состоянии, даже править не нужно. — И нож в придачу.

— Хорошо действуешь в рукопашной? — поинтересовался Бирк.

— Не жалуюсь, — усмехнулся я, — только мои приятели считают, что я ногами и руками дерусь лучше, чем сталью.

— Ага, слышал о несчастном Брадуре, — квартмейстер помрачнел. — Жаль, хорошего бойца ты завалил. Эскобето пригрозил, что теперь вам придется драться и за него?

— Он был очень расстроен, не без этого, — кивнул я. — Знаешь такую мудрую фразу: незаменимых нет?

— Да плевать! — Бирк, кажется, особо не горевал по несвоевременно ушедшем пирате, как не горевал о других вещах, отравляющих жизнь человека. — Выбрали себе оружие? Пояса возьмите. Потом себе изготовите лучше, а эти отдадите. Здесь все временное. Люди стараются подобрать оружие под себя, а старье сдают мне. Ха-ха! А ведь некоторые клинки нисколько не хуже новоприобретенных. Местные оружейники жалуются: аксумцы перебивают клиентов. Повадились, видишь ли, спихивать свой товар на архипелаге. Вот народ и хватает всякое дерьмо по дешевке. Качество клинков хуже некуда. Знаешь, чей это кортик?

— Понятия не имею, — пока Бирк разглагольствовал, я дополнительно взял себе абордажный топорик и подвесил его к поясу.

— Первый клинок Хаддинга, — усмехнулся квартмейстер. — Потом он заказал себе оружие получше, а этот отдал мне на хранение. Жаловался, что кортик начинает овладевать его душой. Крови требует.

— Чушь, — фыркнул я. — Любое холодное оружие хочет крови, иначе зачем оно тебе? Дело, скорее всего, в другом. Я разберусь. А откуда он у капитана оказался?

— Нашел в каком-то кладе, на западной оконечности архипелага. Островок небольшой, заброшенный. Не знаю, кто надоумил его подняться на единственную скалу. Но именно там Хаддинг нашел старинный сундучок с кучей блестяшек и золота. И вот этот кортик. Года два или три носил его, потом избавился, как появилась возможность. Вот я и говорю: жаловался мне. Дескать, отличное оружие, но подчиняет себе.

Внезапно прервав свой рассказ, квартмейстер поднял голову и прислушался к звукам, исходившим сверху.

— Паруса поднимают. Топайте наверх, в свой десяток. Пенек вам объяснит, где стоять, что делать. И не своевольничайте. В абордажных делах парень соображает на десять ходов вперед.

На «Твердыне» было введено чуть ли не штатное расписание. Самые опытные рядовые пираты обслуживали паруса фок-мачты, грот-мачты и бизань мачты. Каждый из трех маленьких отрядов возглавлял старшина. Еще меньшая часть матросов обслуживала якорь и бушприт. Самые неопытные отряжались в команду на шкафут. В их задачу входило мытье палубы и переноска грузов. Так вот, я с Ричем попал именно в эту команду, и стоял над нами — ирония или оскал судьбы? — сам Рыжий, восстановившийся за ночь от переломов. Во время боя часть пиратов переквалифицировалась в бомбардиры, а остальные им помогали, если артиллерийская дуэль затягивалась надолго. Но на абордаж шли почти все. Вот здесь мгновенно формировались группы, заранее согласованные и сбитые. В общем, наша доля была такова: помогать бомбардирам и вступать в абордажную схватку, если таковая понадобится. Для захвата кораблей в первой атакующей волне шли тридцать человек, обязанные захватить верхнюю палубу и удерживать плацдарм до подхода основных сил. Три группы также заранее знали, куда они должны наносить удар. Корма, носовой, и капитанский мостик.

Бросив взгляд на море, я с удивлением заметил, что вслед за нами пристраиваются «Лягушка», «Сверчок» и «Игла». Таким образом, Эскобето вывел в море всю свою эскадру. Затевалось что-то грандиозное, по меркам нашего отряда, и я стал прикидывать, не за «золотым караваном» ли поперся командор восточного отряда? Мне удалось перехватить озабоченного Ардио, шмыгающего вдоль правого борта, и то и дело поглядывающего в береговые заросли.

— Может, ты объяснишь, что затевает Эскобето? — поймал я товарища за руку. — А то, смотрю, новый кафтан нацепил, шляпу понтовую на башке носишь, а старым друзьям и слова сказать не хочешь?

— Фарли, ты бы поменьше возле меня светился! — Ардио сердито натянул шляпу на нос. — Я сам ничего толком не знаю. Меня назначили старшим офицером на смотровые вахты, а Михеля вообще к пушкам приставили, хотя он в этом разбирается, как курица в драгоценностях!

— Куда идем?

— Хаддинг дал приказ выйти из проливов и взять курс на юг-юго-запад.

— Подожди, так мы за Пакчет уходим?

— Ну да, я так тоже думаю. Однако предполагаю, что курс еще не раз изменится. Все, отвали Фарли, нашел время для разговоров!

Ардио умчался, а я, пользуясь передышкой, когда оставалось только тупо пялиться в проплывающие мимо берега разнообразных островков, размышлял. Пожалуй, сделал я вывод, это обычная экспедиция, иначе подготовка к захвату золота дарсийцев заняла бы не один месяц. Осведомитель дал наводку, что в определенной точке моря пройдет богатый торговый караван, причем нехилый такой, раз Эскобето вывел всю свою флотилию. Да, скорее всего, торговец, но торговец, готовый защищать свои корабли. Хорошая бойня будет.

Я почему-то поежился. То ли сырой ветер с узких проливов подул, то ли предчувствие нехорошее овладело мной — только стало неуютно.

Флотилия — пожалуй, слово «эскадра» здесь не совсем уместно, так, для иронии — вытянулась в кильватерную линию, резко сбросила скорость вслед за «Лаской», и осторожно ползла мимо каменистого острова, выдающегося своим языком глубоко в море. Что-то я не помню этого места. Могли другим путем воспользоваться? Вполне, если на юг держат курс.

Колонна еще сбавила ход. Фарватер был слишком узкий, и теперь я понял, почему «Ласка» шла первой. У нее осадка по ватерлинии была сильнее, чем у других кораблей флотилии. По головному кораблю и ориентировались.

Миновали песчано-каменистую косу и вышли в очередной пролив, раздвинувший своими зеленовато-черными водами острова, едва ли не похожие друг на друга. Оба были густо поросшие высокорослыми деревьями, с виду как кипарисовые сосны, в чем я не был уверен. Не знаток флоры, еще раз говорю. Но сами острова были симпатичными, гористыми, с песчаными пляжами. И на правом острове в небольшой лагуне стоял бриг с трепещущим на легком ветру флагом, на котором был нарисован банальный скелет, но с художественными вставками. Череп был обмотан темно-красной косынкой, в зубах его торчала огромная пахитоса; обе руки были заняты. В правой клешне — кортик, а левой он обнимал обворожительную красотку. Я залюбовался. Девушку рисовали не абы как, а с реального персонажа. У меня было такое предположение, потому что в ее фигуре чувствовалась страсть живого человека, в глазах горел огонь, который трудно отразить, рисуя персонаж, выдуманный из головы. Сама девушка была в длинном зеленом платье, расширяющемся книзу, до самых каблучков ее изящных сапожек. Осиная талия перехвачена узким золотистым ремешком. Темно-каштановые волосы густым волнистым водопадом падали на плечи и спускались чуть ли не до бедер. Девушка слегка склонила голову к плечу, а с ее губ вот-вот должен был сорваться смех.

— Нравится? — я вздрогнул от голоса Пенька, незаметно подобравшимся ко мне.

— Да, — выдохнул я, завороженный персонажем пиратского штандарта. — Кто это?

— Это головной бриг Лихого Плясуна, — пояснил Пенек. — У него есть раб, талантливый художник, вот и наваял флаг. Мне тоже нравится. Очень выразительный….

— Да я о девушке! — поморщился я. — Ты реально настоящий пенек! Кто эта девушка? С кого рисовали?

— О, брат! — мой непосредственный командир с тревогой посмотрел на меня, ожидая увидеть на моем лице следы горячки. — Влюбился, точно! Я же всем говорю, этот рисовальщик дружит с дьяволом! И тебя зацепила! Сразу предупрежу: не вздумай искать встречи с Тирой. Она — любовница Плясуна, но тебе я этого не говорил, запомнил?

— Любовница? — глупо переспросил я. — Такая девушка — любовница?

— Вообще-то, болван, это лишь Плясун так считает, — все же снизошел до объяснений Пенек, — но Тира играет им, как с месячным котенком. Эта девушка — настоящая аристократка, из какого-то древнего и богатого рода. Пять лет назад Плясун пустил на дно пару каравелл у берегов Дарсии, думал, что возьмет несметные богатства. Ну и взял. Ее. А родителей, братьев, родственников — всех под корень. Вся семья была на борту. Сказал, что никакого выкупа. Тира стала собственностью Плясуна, хотя утверждала, что у нее остался родной дед, и он может ее выкупить.

Пенек замолчал, провожая взглядом бриг Лихого Плясуна.

— А дальше что? Тира — эта девушка — так и смирилась со своей участью?

— Ты серьезно? — Пенек покачал головой, поражаясь моей непроходимой тупости. — Сам бы как действовал, если тебе в тот момент тринадцать лет, а на твоих глазах убивают всех родных? Плясун — урод, похлеще нашего Эскобето. Взял девочку и стал ей вместо отца. Но все понимали, что он ждал, когда девица созреет. Сейчас ей восемнадцать, но взбалмошней бабы я еще не видел. Жуткая стерва, сколько людей в могилу свела….

— Сама убивала?

— Нет, жаловалась папаше, а у того разговор короткий. Сразу кишки наружу выгребает своим ножом.

Я про себя улыбнулся. Молодец эта девушка, кем бы она ни стала сейчас. Это месть. Настоящая изощренная месть. Чужими руками, причем.

— Значит, Тира стала его любовницей….

— Захлопни пасть, Игнат, захлопни ее быстрее. Я не хочу больше ничего слышать, — голос Пенька был серьезен, а сам он воровато оглянулся. — Никто со свечей не стоял над кроватью Плясуна. И еще не видел такого самоубийцы, который ради идиотского любопытства попытается узнать об этом.

— Я буду молчать, — пришлось мне усмирить свое любопытство. Людей, желающих почесать язык, я еще найду, и выясню, что представляет собой эта Тира.

Внезапно с кормы брига раздался оглушительный выстрел, и корабль окутало ядовитым плотным белесым дымом. Кто-то увлеченно махал рукой и вопил на всю бухту не хуже взбесившихся птиц. Привлеченные его криками, из леса на прибрежную полосу выскочило около десятка человек с палашами и кортиками, но разобравшись, в чем дело, стали, в свою очередь, орать на придурка.

— Это — Слюнька, дурачок, — пояснил Малыш, навалившись на фальшборт. — Он у Плясуна за кормовой мортирой присматривает. Безобидный малый, и предан шкиперу до кончиков ногтей. Стреляет так себе, больше шуму, чем пользы. Удивительно, что Плясун приблизил его к себе.

Стоящий на якоре бриг вскоре исчез за поворотом, а перед нами открылся еще один пролив, снова стиснутый бесконечными островами. Малыш тыкнул пальцем влево, привлекая мое внимание.

— Видишь что-нибудь?

— Плохо, — признался я, вглядываясь в буйную растительность. Приближающаяся осень как будто еще не стучалась в двери архипелага. Здесь было жарко настолько, что иногда хотелось окунуться в ледяную прорубь. Теплые течения благотворно влияли на здешний климат.

— Вон, левее, каменная стена. Она опоясывает холм, где находится селение магов. Этот остров так и называют — Колдуний.

— Здесь есть маги? — я по-настоящему удивился. — И кто именно? Только лекари?

— Все, кого верхушка Республики склонила к сотрудничеству, — хохотнул Малыш. — Не поверишь, сколько никчемного сброда привалило сюда! Халтурщики, авантюристы, бездари — все, кого прельстила звонкая пиратская монета!

— И как успехи? — я бросил быстрый взгляд на корабль Эскобето. Кажется, мы начинаем увеличивать ход. Впереди мелькает большая вода.

— Лекари идут нарасхват. Среди них удивительно много способных ребят. А вот левитаторов и боевых магов — наперечет. Можно сказать — вообще не попадаются. Есть парочка сумасшедших чародеев, создавших какое-то оружие, разом уничтожающее корабль противника. А что придумали остальные….

Малыш озадаченно почесал макушку. Новая информация меня заинтересовала. Мгновенное уничтожение боевого корабля с помощью супер-ядер, разработанных в лабораториях Сиверии, опробовано «Дампиром». Неужели произошла утечка, или эти маги настолько талантливы, что сумели пойти по аналогичному пути и создать такое же оружие? Да здесь, я гляжу, столько тайн скрывается, что лорд Келсей дорого бы заплатил за малую толику информации! Эх, добраться бы до "Дампира", лежащего где-то здесь на дне бухты! Я еще слабо ориентируюсь в скоплениях островов, но обязательно выясню, где мы попали в засаду!

— А почему их собрали на одном острове? Боитесь какого-нибудь заклинания, после которого половину архипелага с карт стирать придется? — пошутил я.

Малыш загоготал и от избытка чувств хлопнул меня по плечу. Пенек показал нам кулак и с опаской посмотрел на капитанский мостик. Напрасно боялся: Хаддинг был увлечен процессом проводки шхуны через узкий фарватер.

Через четверть часа колонна вышла в открытое море и направилась по заданному маршруту. Вскоре острова архипелага уменьшились в размерах, а потом и вовсе пропали. Флотилия Эскобето вышла на охоту. Народ на корабле разом подобрался, свободные от вахты пираты, пока никого не сморила усталость, помогали обшаривать горизонт своими глазами. То и дело слышались разговоры, сводившиеся, в конце концов, к главному вопросу: что за караван ожидает командор?

Ближе к полудню поступил сигнал с «Ласки» менять курс на три румба влево. Получается, мы движемся к дарсийским берегам? Совсем, что-ли, Эскобето помешался? Я начал лихорадочно вспоминать карту этого района. Мне бы привязку какую, я бы сообразил, куда нас несет.

— Шеф, неужели на материк идем? — я подошел к Пеньку, удобно развалившемуся на канатах. Он, казалось, спал, но, услышав мои шаги, поднял голову.

— Как ты меня назвал? — сузил он глаза.

— Шеф, — я сохранял любезную улыбку. — Это навроде командира маленького отряда. Шеф Пенек, ведь звучит?

Пенек недоверчиво хмыкнул.

— Так халь-фаюмцы любят называть своих начальников, — я поспешил развеять подозрение пирата. — Тебе же нужен хоть какой-то статус? Вон, есть командор, есть шкипер, квартмейстер….

— Ладно, уговорил, — проворчал новоиспеченный шеф. — Что ты там спрашивал?

— Я спрашивал, куда его милость командор Эскобето направляется? В гости к дарсийцам?

— Не-а, — замотал головой Пенек. — В логово. Заляжем там и будем ждать гостей.

— Что за логово?

— Островок у нас есть с отличной бухтой, как раз неподалеку от трасс торговцев. От лишних глаз скрывает, запасы свежей воды есть, фрукты там, зверье водится. Бывало, мы по нескольку дней там отсиживались.

— Дарсийцы знают об этом острове?

— Конечно, — засмеялся Пенек. — Они частенько туда своих летунов засылают, особенно перед проводкой «золотого каравана». А в остальных случаях плевать они хотели на нас. Кого мы грабим, куда идем…. Правда, если мы затрагиваем интересы королевства — весь дарсийский флот встает на дыбы. Вот тогда в этой луже веселье в полном разгаре! Мы от них — они за нами! С воздуха, с моря!

Пенек развеселился, словно описываемые события давали ему массу положительных эмоций.

На море посвежело. Паруса поймали ветер, и наше безмятежное путешествие по морской глади продолжилось. И я, наконец, вспомнил, о каком острове говорил Пенек. Дарсийцы называют его — Каззуро, то есть Скрытый. Он действительно лежит в стороне от основных трасс, и туда мало кто наведывается по этой причине. Расстояния между портами не такие критические, чтобы страдать от нехватки продовольствия и воды. Торговцы предпочитают трассы знакомые и охраняемые. Конечно, от пиратских набегов никто не застрахован даже в оживленных местах, и все-таки риск остается минимальным. Наша разведка (я имею в виду разведку флота Сиверии) неоднократно докладывала об использовании острова Каззуро как вспомогательной базы пиратов. Данные уходили наверх и терялись в широких просторах коридоров Генерального штаба. Да и зачем, на самом деле, нам нужен этот остров? Он ведь все равно для нас не представляет пока интереса, если только смотреть в перспективе. Например, после полного контроля над Пакчетом имперский флот может значительно расширить свое влияние в том районе, перерезав коммуникации дарсийцам. Вот тогда Каззуро и пригодится.

К острову подошли в закатных лучах солнца. Маслянистые волны с упругим шелестом били в борта кораблей, когда они встали на якорь в удобной бухте, действительно скрывающей нас от любопытных глаз. Еще я заметил стоящий неподалеку одномачтовый тендер, от которого тут же отвалила шлюпка с десятком гребцов. Она направлялась к «Ласке». Однозначно, разведчик, — пришла в голову мысль. — Значит, уже обнаружена жертва.

Я слышал о такой тактике пиратов. Небольшое судно, как правило, быстроходное и легкое, подобно гончей курсирует вдоль трасс, особо не приближаясь к месту прохождения торговых кораблей, но как только заметит цель, начинает сопровождать ее. Наблюдатели плотно ведут караван, отмечая, сколько кораблей, какая осадка, вооружение, охрана. И как только пираты выясняют все самое важное — тут же исчезают на просторах моря. А в это время на подготовленных базах наблюдателя ждут основные силы. Быстро корректируется курс — флибустьеры выдвигаются к точке пересечения, а дальше происходит захват каравана. Просто и эффективно.

Шлюпка достигла борта «Ласки», с нее сбросили веревочную лестницу, по которой наверх споро поднялся человек и скрылся в капитанской каюте. Тут же поползли слухи о предстоящем деле. Все сходились во мнении, что тендер обнаружил вкусную цель.

— Отдаю свой зуб — завтра будет пожива, — сказал Хряп — неприятный с виду тип с перекошенной скулой — входящий в наш штурмовой десяток.

— Какой зуб? У тебя их вообще не осталось! — Малыш, особо не церемонясь, щелкнул Хряпу по лбу своим мощным пальцем. — Все уже проспорил, чудовище!

«Чудовище», не особо обидившись на такое обхождение, потер ушибленный лоб и заявил:

— В прошлом месяце «Убегающий» тоже в аккурат перед атакой ждал нас здесь. Уже все пронюхал, оставалось только пощекотать со всем прилежанием упрямых торгашей.

— А кто капитан на тендере? — спросил я Малыша.

— Ушлый парнишка, — оживился пират. — Анндрэ совсем еще мальчишкой попал к нам после кораблекрушения, да так и остался. Мореход от искры Творца. Знает все, что творится вокруг Керми, выучил все подводные течения, все пригодные трассы. Эскобето назначил его шкипером на «Убегающего» вместо старого капитана. Уже три года Анндрэ приносит нам несомненную пользу.

— Бывшего шкипера Эскобето, конечно, убил? — усмехнулся Рич, сидя на бухте, как и пара его новых знакомых. Он точил свой клинок и внимательно вслушивался в разглагольствования Малыша. — Плохо справлялся со своими обязанностями?

— Почему убил? Помер, — Малыш пожал плечами.

— Помер? Просто так взял и помер? — не поверил Рич.

— Никто не знает — почему. Но это так. В своей каюте и окочурился. Старый был, может, приболел.

Угу, приболел…. С кинжалом под ребром.

Малыш покачал головой, словно и сам не верил в выдвинутую им же версию. От старости пираты не помирают. Девяносто девять процентов отходят в мир иной молодыми. Большие потери происходят в морских сражениях, ну и самоочищение во флибустьерской среде нередко. Резня в кабаках после удачных рейдов уносит не меньше народу, чем война. Меня всегда поражало желание людей искать приключения на свою задницу. Поток добровольцев на архипелаг был неистощим. Имперский флот старался как мог, перекрывая тонкие ручейки охотников до чужого добра, но не всегда преуспевал в этом деле. Тонкие ручейки превращались в полноводные реки, исправно пополняя ряды корсаров. Хотя…. Я бы не идеализировал Сиверию, потому как система, созданная государством, сама и поставляла рекрутов на пиратские корабли. Штурмовые бригады — чья идиотская голова выдумала такое непотребство? По сути — людей ставили в невыносимые условия, пихая их на самые опасные участки боевых действий, предоставляя право героически умереть, чтобы посмертно с них сняли какие-то надуманные обвинения. Если человек провинился — существует исправительная система в виде каторжных работ, где есть шанс выжить. А получается совсем наоборот. Дворянство, как костяк правящего класса, безжалостно прореживается. Людей лишают титулов, бросают в мясорубку — и никто не задумывается над этой странностью. Почему? Неужели в Сиверии большая проблема с землями? Возможно, так и есть. Император не может удовлетворить потребности дворян, и отсюда проистекают все эти Трибуналы, штурмовые бригады и прочие механизмы очищения от лишних ртов.

Н-да, если останусь живым и доберусь до лорда Келсея, обстоятельно его распрошу, почему существует такая порочная система, гробящая дворянство. Подсказывает мне чуйка, что этот человек знает гораздо больше, чем требуется даже для контрразведчика. Что-то нет веры кураторам, затолкавшим меня в тело Фарли.

О себе я думал как-то вскользь, как о постороннем человеке. Водоворот событий и лиц, начавший меня затягивать в свой омут с того самого момента, как я очнулся в новом теле, не давал передохнуть, перевести дух. Все несусь куда-то, что-то делаю…. А в результате — нулевой выхлоп. Пора бы уже выстроить стратегию своего поведения, четко определить цель и двигаться к ней. Команда? Можно сказать: я собрал костяк, который постепенно обрастет мясом. Почему я был уверен в людях, которых позвал с собой? Да потому что без всяких вопросов и задумчивых лиц и Ардио, и Ансело, и Рич согласились сунуть голову в гадюшник, в настоящий, не в тот, который прятался в лесах под Оксонией. Не спорю, у каждого из трех были свои причины рисковать своей жизнью, и все же, все же….

— Хорош прикидываться статуей, — раздался голос Малыша, — ты стал похож на кусок элодийского мрамора. Привидение увидел, что ли? Пошли отдыхать. Хаддинг установил вахту. Эскобето дал приказ по флотилии: никаких бортовых огней, склянки не отбивать, не шуметь, песни не орать. Соблюдаем режим тишины.

Я с трудом очнулся от раздумий, напоследок бросил взгляд на багровеющую поверхность моря, над которым остался маленький кусок местного солнца, и, кивнув в его сторону, сказал:

— Красиво ведь, не находишь, Малыш?

Громадный пират неловко пожал плечами и в еще большей растерянности почесал лысую макушку.

— Все-таки ты еще сосунок, Игнат, — добродушно сказал он. — Поверь, если через год останешься жив — на эти чертовы красоты тебе будет наплевать.

Глава 18. Ловцы караванов

— Господин шкипер, как долго еще до Скайдры? — богато одетый мужчина тридцати пяти лет, щегольски поддернув тонкие кожаные перчатки, ждал ответа, который почему-то затягивался.

Капитан торгового судна многозначительно вцепился в свою аккуратную окладистую бороду и не торопился отвечать. Потом вскинул зрительную трубу и внимательно осмотрел горизонт, залитый восходящим солнцем. Опытный моряк старался как можно быстрее уйти из опасного района, зная его плохую репутацию. За плечами шкипера было несколько десятков проводок, и три из них заканчивались плохо: караваны грабились пиратами, и хвала Творцу — из команды почти никто не погиб. Потеря товара приносила Крэйму Садору одну лишь головную боль. Будучи на службе одного из богатейшего торгового дома в Дарсии, он всячески старался улучшить свою репутацию успешными проводками. И ему это удавалось. Почему? Да хотя бы потому, что он всегда возвращался домой с людьми. Так что недаром его стали прозывать Счастливчиком Крэймом на всем северо-восточном побережье королевства.

— Мы находимся на траверзе острова Каззур, — ответил он, наконец, опустив трубу. После чего соизволил посмотреть на щеголя. — Знаете, что это значит?

— Понятия не имею, — пожал плечами мужчина. — Вы здесь главный, и ответственность несете тоже вы. Полагаю, что с этим островом связаны не лучшие ваши воспоминания, господин шкипер?

Мужчина говорил вежливо, но Крэйм Садор прекрасно знал этого человека. Виконт Аглин формально возглавлял караван, ходивший в Аксум за большой партией сукна и тончайшего фарфора для знати, и в его подчинении находилось сто пятьдесят наемных охранников, поровну раскиданных по трем быстроходным флейтам, составлявшим весь торговый пул. Торговый дом Додрефов имел достаточно средств, чтобы охранять свои богатства посредством не только наемников, но и отличными командами канониров. Каждый из флейтов имел по десять пушек. Понятно, что артиллерия была и у пиратов, но огневой бой они не любили, предпочитая быструю атаку и абордажный бой. Всю основную тяжесть работы по отражению флибустьерских атак лежала на наемниках. Как и последствия. Гнев пиратов должен был упасть на охрану, которая прекрасно знала о последствиях. За это им платили неплохие деньги. Главное — сохранить опытные экипажи для дальнейшей работы.

— У меня хороших воспоминаний больше, ваша светлость, — ответил шкипер, снова вцепившись в бороду. Виконт обратил внимание на белесые пятна на тыльной стороне руки капитана. — Только плохие всегда были связаны с проклятыми стервятниками, которые прилетают с Каззура. Ферхар! Какова скорость?

— Пять узлов, кэп! — тут же откликнулся снизу молодой парень, ходивший в помощниках у Крэйма Садора.

— Поставь дополнительные паруса, нужно увеличить ход до шести! Дашь больше — с меня бутылка «Искарьи»! Согласись, есть за что поработать!

— Понял, кэп! — весело откликнулся Ферхар. — За хорошее вино дам все восемь!

— Шутник, — кисло улыбнулся виконт, вцепившись в поручни капитанского мостика. — Флейт разве может дать такую скорость?

— Почему нет? — пожал плечами Крэйм. — Конструкция судна позволяет делать это. Если вы разбираетесь в делах такого рода, то обратили бы внимание на увеличенную длину корпуса по отношению к ширине. Ходкость повысилась из-за уменьшения силы сопротивления при движении. Дополнительные паруса, легкие составные мачты. Да и товар у нас особый, легкий. Беспокоюсь за «Хорнир», идущий последним. У него фарфор и тяжелые тюки со сладким порошком^[16].

— Хотелось бы верить вашим словам, а то я уже начал волноваться, — виконт Аглин посмотрел на палубу, где суетились матросы, выполняя распоряжение помощника. — Может, стоит пройти в каюту и опрокинуть парочку стаканчиков горячего грога? Утренний ветер весьма свеж.

— Осень, — хмыкнул Крэйм. — Это последний караван в нынешнем году. Если уважаемый господин Додреф на семейном совете решит послать еще один — боюсь, зимовать будем в Аксуме.

— Но ведь так многие делают, — возразил виконт, проявив знания в области торговли. — Возьмем тех же сиверийцев, фаль-хаюмцев. Они сознательно засылают свои корабли в Аксум ближе к зиме. А как только условия позволяют — сразу отправляют товар, получая огромную прибыль из-за ранней доставки.

— Прибыль за счет свежих фруктов, которые в наших землях не вырастить, — кивнул шкипер, — согласен, идея отличная. Но я всегда был ее противником.

— Почему? — удивился Аглин, медленно спускаясь по лесницы с мостика.

Следом тяжело заскрипели доски под весом Крэйма.

— Аксум непредсказуем. Постоянные склоки между представителями правящего дома вносят сумятицу в нашу работу, — пояснил шкипер. — Рушатся контракты, товар не отгружается, и есть опасность попасть в очередную местную войну. Когда начинают резаться противоборствующие стороны — влетает всем. Пятнадцать лет назад меня угораздило попасть в этот котел. Пришлось выводить корабли в море и пережидать, чем закончится война.

— Сколько пришлось ждать? — полюбопытствовал виконт.

— Я пришел к берегам Аксума поздней осенью, а вернулся домой следующей зимой. Пришлось вести караван по штормовым морям. Из пяти кораблей вернулось три.

— Пираты?

— Потонули. Бывает и так.

— Ого! Не знал таких подробностей, — уважительно кивнул виконт, на мгновение взглянув на собеседника через плечо.

— Паруса на горизонте! — заорал вахтенный. — Пять силуэтов!

Крэйм Садор резко остановился и вскинул зрительную трубу, тщательно водя ею по сторонам. Губы его беззвучно шевелились, словно шкипер произносил какое-то ругательство. Возможно, так оно и было. До дарсийского порта Скайдра оставалось совсем немного, все опасные места проскочили без осложнений, даже остров Каззур остался далеко в стороне — и вот на тебе!

— Это пираты, клянусь чревом морского дьявола, — скрежетнул зубами Крэйм. — Теперь бы успеть рассмотреть штандарт головного судна.

— Зачем? — нервно передернул перчатки виконт. — Нужно приказать бомбардирам готовиться к бою. Как только пираты подойдут ближе — дадим залп из всех орудий.

— Пустое, — отмахнулся шкипер. — Ядрами не нанести смертельного урона. Корпус любого корабля выдержит три дюжины попаданий, если только шальное ядро не влетит в крюйт-камеру. Так мы только разозлим этих чертей. Не разгляжу флага!

— Да зачем он вам? — воскликнул Аглин.

— Если к нам пожаловал Лихой Плясун, или Зубастик, или, ну его к дьяволу — Дикий Кот — мы пропали. Можете сразу вскрыть себе глотку, чтобы не попасть к ним в лапы, — Крэйм на секунду отвлекся и спросил замершего за его спиной помощника. — Какая скорость?

— Увеличили до шести, кэп, но в любом случае нас нагонят через склянку, — Ферхар чуть сощурился, вглядываясь в увеличивающиеся в размерах точки. — Идут наперерез.

— Вижу, — процедил Крэйм. — Ну, что ж…. Когда-то везение заканчивается, виконт. Будем сдаваться или попытаемся отбиться?

— Сначала попытаемся уйти, — мелькнула улыбка на бледном лице Аглина. Рука в перчатке сжала эфес палаша. — Я все же дам распоряжение охране готовиться к бою.

— Ферхар! Сигнальщику приказ: приготовиться к бою. Ждать дальнейших распоряжений.

— Слушаюсь, — помощник испарился, стремясь выполнить приказ как можно быстрее.

— А «Хорнир» начинает отставать, — заметил виконт.

— Это было неизбежно, — что мог, то и ответил Крэйм.

* * *

Переливы боцманских дудок сорвали всех на палубу. Ранняя побудка, свежий ветер, плотно надувающий паруса, небольшое волнение на море необычайно бодрили и заставляли двигаться быстрее. А то затопчут любители чужого добра.

— Все-таки обнаружили зверя, — удовлетворенно заметил Малыш, толкая меня в спину, чтобы я не хлопал ушами. — Давай, шевелись. Согласно боевому расписанию — помнишь?

— Капитанский мостик, самый ад, — пробурчал я, подтягивая на себе все ремни, которые были. Под ногами блестела мокрая палуба. Шхуна увеличивала ход, торопясь за «Лаской» в кильватере, и периодически все вокруг взрывалось водными фонтанами, окатывающими борта.

Суета закончилась — началась работа. Сигнальные отбивали приказы, раздавались отрывистые команды боцмана, хлопали паруса по ветру, басовисто гудели мачты — или мое воображение стало дорисовывать картины морской романтики. Только вот находился я среди головорезов и воров, что не приносило мне радости от ощущения бега по волнам, соленых брызг в лицо и необычайного азарта.

— Эскобето будет вести линейный бой? — удивился я.

— Нет, при сближении расстановка будет простая, — объяснил Пенек, когда как Малыш пожал плечами. — «Ласка» и «Твердыня» свяжут боем головной корабль. «Игла» возьмет на себя самого тихоходного. Там делать нечего. Раздробим их силы, и возьмем на абордаж.

— Эскобето так всегда действует?

— Только в охоте на большие караваны. А так, каждый сам волен выбирать тактику, — Пенек подозрительно посмотрел на меня. — Ты очень любопытен, Игнат. Разве ходил под парусами? Сухопутные крысы вообще не должны задавать подобные вопросы.

— Я с детства любил море, — скромно ответил я, демонстративно положив руку на рукоять кортика. — Это ведь не запрещено?

— Нагоняем! — закричал кто-то с яростным азартом. — Эскобето поднял штандарт!

Мне стало любопытно, что нарисовано на флаге головного корабля. Штандарт был темно-голубого цвета с черепами по краям. А середину украшала фигура Кракена, мерзкая клякса с длинными щупальцами, обвивающими огромный золотой сундук.

— Художник рисовал? — спросил я.

— Он всем рисует, — заметил Комар, сморщившись от лучей солнца, бивших ему прямо в глаза. Еще бы не били — чуть ли не через борт перевесился, в нетерпении колотя кулаками по дереву.

— Талант, — похвалил я неизвестного мне парня.

Я и не подозревал, насколько мне будет тяжело смотреть на разворачивающиеся события с позиции простого бойца, вынужденного смириться с невозможностью находиться на капитанском мостике, руководить предстоящим боем. Я даже не знал, какой информацией владеет Эскобето, что хочет предпринять. Обычно пираты не рискуют, когда по ним палят из всех бортовых пушек. Ограбить беззащитного купца — пожалуйста, это всегда с большим удовольствием. А налететь на зубастую дичь — сразу портится настроение и желание пропадает. Что предпримет наш командор? Мой глаз сразу определил силуэты купеческих кораблей. Флейты. Быстроходные суда, вооруженные пушками, количество которых колебалось от десяти до двадцати, в зависимости от команды бомбардиров. Экипаж около пятидесяти человек, что почти сравнимо с экипажем «Твердыни». Охрана наверняка есть. Караван идет, по всей видимости, из Аксума. Аутсайдер перегружен, отстает от своих. К нему уже устремилась «Игла», нисколько не ломая строя. «Сверчок» с «Лягушкой» тоже начали делать маневр после сигнала с головной «Ласки». Они должны были связать боем средний флейт. Нет, не уйти торговцам.

Через час с небольшим мы нагнали караван. Пусть он и делал маневр, пытаясь изменить курс на Пакчет, где на западном побережье острова базировалась Третья Эскадра дарсийского флота, но Эскобето воспользовался попутным ветром, умело меняя галсы, и вот перед нами ощетинившийся борт флейта с гордым названием «Морская лилия». Уже одно слово «лилия» говорило о принадлежности корабля к королевскому дому или к торговому роду, поставляющему товары высшей знати.

Вскоре преследователи и убегающие шли параллельным курсом, постепенно сближаясь друг с другом. Мы могли видеть напряженные лица матросов и наемников, готовящихся к нашему абордажу. На капитанском мостике стояли два человека; по их поведению нельзя было догадаться, что предпримет экипаж. Так же дело обстояло на другом корабле. Думаю, у каждого из тех, кто находился по другую сторону борта, кошки скребли на душе. Четыре пиратских судна держали на пушечном прицеле противника и могли в любой момент обрушить шквал огня.

— Эй! На «Лилии»! — зычно заорал с «Ласки» кто-то знакомым голосом. Это Свейни, чуть ли не перевесившись с борта, сложил руки рупором, пытаясь докричаться до капитана флейта. — Предлагаем спустить паруса и бросить якорь! Сами видите — силы неравны! Сложите оружие и готовьтесь перегружать товар на наши корабли! Обещаем оставить вас в живых!

— Мы не верим вам! — это кричал моложавый напыщенный мужчина в богатых одеждах. Вцепившись в поручни руками в перчатках, он тоже наклонился вперед, словно пытался прыгнуть на преследователей. — Чье слово против нашего согласия?

— Командор Эскобето всегда отвечает за свои слова! — принеслось в ответ.

— Пусть он сам покажется, чтобы удостовериться, что это именно господин Ригольди! — включился в переговоры шкипер «Морской лилии». — А то в последнее время всякое отребье любит прикрываться чужими вымпелами и штандартами!

— Вот наглец! — удивился Пенек; он вскарабкался на борт и с вниманием слушал перекличку. — С чего он думает о подлоге? Даже обидно. Эй, парни! Держите ушки на макушке! У них на борту странная возня началась!

Тем временем на сцену вышел сам Эскобето. Заложив руки за спину, капитан «Ласки» встал на мостике, повернулся в профиль и в анфас, чтобы на торговом судне убедились в подлинности командора. После чего Эскобето весело крикнул:

— Господин Крэйм Садор, надо полагать? Какими судьбами? Второй раз за пять лет я останавливаю ваш караван! Не находите это забавным?

— Ни в коем случае! — задорно откликнулся Крэйм. — После нашей первой встречи дела мои пошли куда лучше!

— Вот как? Тогда, я думаю, традицию надо продолжить! Предлагаю сложить оружие, перегрузить товар на мои корабли, а экипажи посадить в трюмы!

Эскобето развел руками в сторону, одновременно этим жестом давая понять о бессмысленности сопротивления. Жерла пушек грозно смотрели на флейты из открытых портов, абордажные группы уже держали в руках веревки с крюками. На противоположном борту тоже готовились к бою.

— К сожалению, я вынужден отклонить ваше предложение, командор! — шкипер Крэйм явно нарывался, но мне до сих пор было непонятны мотивы его неповиновения. При попытке оторваться от преследования, флейт получит в борт полный пушечный залп.

— Почему? — Эскобето был сама любезность.

— Если вы успели заметить, капитан, нас сносит к Пакчету, где базируется королевский флот. Просто так я товар не отдам, а значит, бой затянется. У меня хватит сил отбиться до прихода помощи.

— Почему сегодня разум покинул вас, Крэйм Садор? — в голосе командора проскользнули ядовитые нотки. — В последний раз вы сразу согласились на мое предложение.

— Увы, — шкипер отвесил малый поклон. — Как Творец распорядится — так тому и быть.

— Команду на палубу! — заревел мужчина в перчатках. — Приготовиться к бою!

«Морская лилия» ощетинилась аркебузами. По моей спине ледяными иглами прошел страх. Лезть в первом ряду на встречный залп — стопроцентная смерть. А я навскидку насчитал около сорока человек с огнестрельным оружием. Надо полагать, это те самые наемники, охраняющие караван.

На пиратских кораблях радостно завопили, потрясая оружием. «Твердыня» встрепенулась. Засвистели переливами дудки, палуба содрогнулась от топота ног. Пенек смачно плюнул в воду и спрыгнул с борта к нам.

— Сейчас попрет веселье, — сказал он. — Пошли, душегубы! Свин, Полоухий — кидаете «кошки»! Остальные — не зевайте! Прыгайте на борт с веревок, так можно избежать прямого залпа. Не ссыте, молокососы! С Пеньком и не такие призы брали!

Насчет молокососов — это он мне с Ричем.

— Живее на ванты! — заорал квартмейстер Бирк, появившийся на палубе во всем блеске своего боевого величия. На голое тело накинут кожаный жилет, талия перетянула ремнем с металлическими пластинами, грудь перекрещена ремнями, на которых умело прицеплены метательные ножи. Еще пара ножей висит на поясе, там же — инстапель с темной отшлифованной грубыми руками рукоятью. На голове бандана. Настоящий морской волк, жаждущий крови овец. — Пенек, Сизый! Ваши люди должны уже быть готовы к атаке!

Пока Бирк орал что-то еще, мы вскарабкались по вантам наверх, где к реям были привязаны толстые канаты, которые предстояло распустить, схватиться за них и с раскачки обрушиться на палубу противника.

Сверху хорошо были видны приготовления к бою. Действительно, экипаж «Морской лилии» пусть ненамного, но превосходил нас в численности. Но большой перевес могли дать аркебузы. С голой сталью под пули не хочется….

Чуть ли не одновременно с «Твердыни» и «Ласки» ударили вертлюжные пушки, заряженные спаренными ядрами, которые, раскручиваясь на лету, врезались в такелаж и мачты, безжалостно ломая их и резко гася скорость. И тут же в воздух, наполненный пороховыми газами, взлетел вопль с головного корабля. Сигнал к атаке был дан.

— Пошли-иии! — неожиданно высокий голос Бирка заполнил паузу перед ответным ударом с торговца.

Сердце ухнуло вниз, палуба флейта стремительно летела на меня. Вцепившись одной рукой в веревку, и моля Творца, чтобы удержаться на бешеной скорости, я успел увидеть огневой залп «Морской лилии», как уже надо мной показался ряд наемников. Казалось, все стволы аркебуз направлены в меня. Судорожно сглотнул слюну, готовясь отпустить руку. Грохнул ружейный залп. Все вокруг заволокло вонючим дымом. Рядом со мной неприятно просвистела пуля. Где-то по-заячьи вскрикнули. Кажется, мне начинает везти?

Я уже ничего не видел, и чтобы не влететь всем телом во что-нибудь твердое, выставил вперед ноги и тут же почувствовал удар, погасивший скорость. Пора! Я отцепился от веревки и понял, что угодил пятками по физиономии какого-то матроса. Тот отлетел в сторону и таращился на меня окровавленным ртом. В руках у него ничего не было, и я просто оглушил бедолагу рукояткой кортика. Буквально сразу передо мной возник наемник с оскаленным от крика ртом. Он размахнулся короткой аркебузой, стремясь угодить по моему лбу прикладом, но я вовремя качнулся в сторону, пропуская солидный инструмент мимо себя, и вогнал кортик напавшему под ребра.

Дальше, дальше! К черту, хватит шифроваться! В этой свалке, разгорающейся на палубе флейта, никто не будет специально следить за мной, а мои умения помогут выжить. Главное, со своими не сцепиться. Успев кинуть взгляд по сторонам, бросился к капитанскому мостику, потому что помнил последние наставления квартмейстера: чтобы ни случилось, действовать строго в своей зоне ответственности. Задача нашего десятка — захват мостика, и не нужно отвлекаться на другие мелочи.

Ну, да, мелочей вроде настырных и совсем не трусливых наемников с матросами вокруг хватало. Возле борта шла настоящая свалка. С «Твердыни» к нам на помощь отрядил десятка два или три боевиков, которые отвлекли на себя основную массу защищающихся. Путь к мостику перекрывали два вооруженных громилы, которые с каким-то странным удивлением на лицах смотрели, как я несусь на них с кортиком. Аркебузы у них уже были разряжены, потому и наемники отбросили их в сторону, выхватив свои клинки.

— Игнат, дай дорогу! — проревел за моей спиной Малыш. Я успел только рассмотреть прыгающую косичку на черепе, как пират на широком замахе просто-напросто смел защитников с ног, угостив каждого из них инстапелем. Одному Малыш снес половину клинка и обухом угостил в челюсть, а вот его напарнику повезло гораздо меньше: лезвие топора вошло под ухо.

Малыш взревел. Клинок убитого успел войти в мякоть плеча пирата.

— Давай наверх! — крикнул он мне, завозившись на месте.

И я увидел Рича. Парень огромными скачками преодолевал последние метры, уложив при этом парочку ретивых немников. На капитанском мостике уже оценили степень опасности. Молодцеватый щеголь с побледневшим лицом выдернул палаш и сделал шаг нам навстречу. Капитан корабля внешне сохранял спокойствие, и даже отступил назад, чтобы не мешать дворянину связать боем двух слишком настырных пиратов. И при этом демонстративно вытащил массивный пистолет с вычурным узором на рукояти.

Дрался мужик в камзоле неплохо, и какое-то время сдерживал наш напор, учитывая и узость лестницы, на которой я и Рич могли стоять по одному, и свое превосходство высоты. Но и мы не лыком были шиты. У нас постоянно происходила смена позиции. То один, то другой связывали боем щеголя, не забывая о том, что кто-то может подкрасться сзади. Противник начал выдыхаться.

— Нагнись! — крикнул Рич.

Над головой просвистел нож и легко вошел в правое предплечье противника. Мужик вскрикнул и выронил клинок из руки. В то же мгновение я взлетел вверх, готовый к неприятному сюрпризу. Он и последовал. Оглушительный выстрел из пистолета в упор. Но за пару секунд до этого я резко развернулся боком, пропуская смертельный заряд перед собой, и подсечкой сбил капитана с ног. Шкипер не ожидал такой подлости и рухнул на меня. Мы оба оказались на палубе. Не растерявшись, схватил за горло и стал сдавливать своими ручищами.

— Щенок! — рычал он. — Задавлю, погань пиратская!

Бумс! Глухой удар — шкипер закатил глаза, хватка его ослабла.

Рука Рича сдернула тело с меня.

— Фарли, неуклюжая твоя душа! Что ты опять разлегся?

— Почему ты сразу не кинул нож в этого шустрика? — я выплюнул тягучую слюну и кивнул в сторону привалившегося к перилам мужика в камзоле. — Пришлось повозиться.

Тот сидел смирно, прижимая руку к окровавленному плечу, из которого Рич уже выдернул свой метательный нож, и теперь ожидал своей участи, только глаза бегали по нашим лицам.

— Вяжем их и тащим на «Твердыню», — решил я и едва не упал.

Наша шхуна с какого-то перепугу решила сделать маневр и неудачно столкнулась с бортом флейта. Что привело к невообразимой «куча мала». Драка на палубе не прекратилась, только теперь неразберихи было больше. Вопили и орали все, перебивая лязг клинков.

— Дерьмо Кракена! — охнул Рич. — Дарсийские летуны!

Мужик, раненый в плечо, засмеялся.

— Вам конец! — сказал он. Лучше бы не говорил.

Я нанес ему короткий сильный удар по сонной артерии. Болтун закатил глаза и упал на бок.

Рич не ошибся. Силуэты трех кораблей я сразу распознал. Это действительно были дарсийцы. Корветы, патрульная тройка Третьего Флота. «Сигма», «Лазурь» и «Грызун» — корабли пятого ранга, однопалубные, общее вооружение двадцать пушек. Что они делают здесь? Какая странная избирательность! Именно сегодня им вздумалось барражировать над тем местом, где планировался захват каравана!

— Хватай этот кусок дерьма и тащи его на «Твердыню», — я кивнул на сомлевшего щеголя, а сам взвалил на себя капитана, еще не пришедшего в себя после удара по голове. А, может, давно уже оценивал ситуацию с наихудшей позиции, и не стал дергаться, когда я, отчаянно пыхтя, волок его на своей горбушке.

Пираты все-таки продавили оборону флейта, и теперь, увеличив контингент на его палубе, добивали сопротивляющихся и отсортировывали тех, кто мог пригодиться в качестве раба. Приближающиеся корветы видели все, суматоха поднялась страшная. Кто-то куда-то бежал, другие под шумок мародерничали, срывая кошельки, оружие, одежду с трупов.

— Шевелите своими задницами, болваны! — орал Тальви, мечась вдоль борта «Твердыни». — Дарсийцы сейчас поджарят нас, как кусок бекона на костре! Нахрена ты тащишь этот кувшин на борт?

— Он серебряный! — оправдывался тощий, с выпирающими ребрами пират, больше похожий на высохшую мумию, прижимая к себе кувшин, найденный, видимо, в капитанской каюте. — За него можно хороший барыш взять!

— Будет тебе барыш в виде магического шара в одно место! — рявкнул Тальви, отбирая посудину у пирата. — Помогай братьям! Вон, Игнат шкипера тащит! Помоги ему перекинуть приз к нам на борт!

Из-за странного маневра «Твердыни» оба корабля теперь стояли чуть ли не впритык друг к другу, сталкиваясь бортами на небольшой волне, отчего постоянно приходилось удерживать равновесие, чтобы не упасть. Тощий пират снова сиганул на флейт и помог мне дотащить грузного шкипера до места назначения. Потом мы уже оба пришли на помощь Ричу.

Корветы изменили курс и теперь наплывали на нас с тяжелым монотонным гудением. Гравитоны кораблей работали с полной нагрузкой, удерживая судна на воздухе и закрывая их пологом защиты. Дарсийцы перестраховывались, но от этого не становились безобиднее. Вот уже ударная пара стала спускаться по вертикальному лучу в миле от боя, направляя свои пушки на нашу флотилию. Причем все было сделано профессионально. Я сразу оценил угрозу. Корветы заняли такую позицию, что при одновременном залпе под огонь попадали головная «Ласка» и «Твердыня». Остальные корабли спешно отходили от каравана, даже не успев толком пограбить трюмы.

Эскобето тоже понял, что влип. Стараясь не впадать в панику, он обрубил все абордажные крючья, держащие «Морскую лилию», и постарался вывести свой корабль из-под первого залпа. Мне так казалось. Произошло же совершенно неожиданное.

Маги-левитаторы на несколько секунд сбросили защитный полог для того, чтобы бомбардиры могли произвести залп. Корветы окутались ядовитым серым дымом, содрогнулись от выстрелов. Снаряды по пологой траектории устремились в нашу сторону. «Ласка» замерла, словно укутанная невидимым коконом, и ядра ударились в защиту, потеряв свою убойную силу. Только вода закипела за бортом.

«Твердыня» получила свою порцию. Часть снарядов разорвались на палубе полуюта, что-то повредило рангоут, одну из мачт переломило пополам, досталось и капитанскому мостику. Хаддинга отбросило взрывом вниз, на палубу, и к нему бросились несколько человек, схватили за руки и ноги, споро утащили в каюту.

На шкафуте вспыхнул пожар.

— Туши огонь! — заревел Кальмар, помощник капитана. — Боцман, людей к борту, пусть воду черпают! И лекаря быстро к шкиперу!

— А ну, ссыкуны, быстро схватили ведра! — Тальви добавил несколько непечатных слов, кому-то прилетел подзатыльник. — Не спать, селедки снулые! Сейчас еще порцию получим!

— На «Ласке» есть гравитоны? — потрясенно спросил я Малыша, становясь в цепочку, чтобы погасить разгорающийся огонь.

— Конечно, — Малыш играючи передал полное ведро дальше и яростно растер ладонями лицо, размазав копоть по щекам. — Эскобето заранее позаботился о своей шкуре, где-то достал кристалл, нашел мага, который и управляет им.

— Так гравитон один?

— Да. Он может только ставить защитный полог, да и то ненадолго. Не хватает мощи. А о том, чтобы летать — даже и мечтать не приходится.

Пожар затушили быстро, парусная команда творила чудеса, стараясь выйти из-под повторного залпа. Стало ясно, что «Твердыня» станет мишенью, потому что остальные корабли флотилии улепетывали так, что чувствовался свист ветра в снастях. Вслед им неслись проклятия.

— Пушки на предельный угол! — заорал Бирк, размахивая кортиком, словно дирижерской палочкой. — Эй, олухи, передайте бомбардирам!

Снова громыхнуло. От бортов «Твердыни» полетела щепа. Кажется, досталось и пушкарям. Снизу доносились вопли и ругань.

— Уходить надо! — вынырнул откуда-то из чадящего облака Ардио. Он выплюнул кровавую слюну и пояснил: — Мордой обо что-то ударился, или меня ударило в морду. Не понял даже, что случилось. Ядро рядом взорвалось.

— А где Михель?

— Да жив он, вниз убежал. Бирк какого дьявола орет? Стоящего констапеля на корабле нет, бомбардиров-наводчиков как пальцев на одной руке. И как воевать? Фарли, бери на себя командование! Угробят нас здесь!

— Кальмар — помощник капитана, — напомнил я, — ему и барабанные палочки в руки. Я-то что свой зад подставлять буду? Нельзя мне светиться.

Ардио осклабился, хлопнул меня по плечу и куда-то побежал, на ходу раздавая указания. Освоился, шельма.

Ситуация была еще не критическая. Мягко говоря, корветы занимались не своим делом. Обстреливать с воздуха цель, находящуюся ниже атакующего корабля, являлось делом неблагодарным, да и ненужным. Расход боеприпасов большой — результат никакой. Даже сейчас, получив с десяток ядер, «Твердыня» уверенно держалась на плаву, и даже умудрилась огрызнуться огнем. Пусть и не попали — но корветы мигом окутались бледным сиреневым пологом защиты.

Для уничтожения нашей шхуны надобно садиться на поверхность воды, рассуждал я, помогая парням растягивать прямые и косые паруса. Дарсийцы на такой шаг не пойдут, а, значит, продолжат бить нас с воздуха. Торговые флейты сейчас заняты зализыванием ран, и тоже не примут участие в атаке.

Кальмар оказался толковым помощником. Он понимал, что наше спасение — скорость. Пусть сколько угодно корветы висят над нами, только большого урона обстрелами не нанесут. Поэтому первоочередной задачей забавный, похожий на большой колобок, помощник шкипера поставил как можно быстрее убраться из-под опеки дарсийских «гончих».

— Все на паруса! — заорал Кальмар. — Все, кто не ранен смертельно — вынуть руки из своего зада и работать!

И мы работали, работали как проклятые, до ломоты в костях, до кровавых мозолей на руках и до надсадных стонов. Нам удалось уйти — вернее, нам дали убежать. Подозреваю, не без умысла. Это был намек, чтобы мы впредь вели себя разумно.

Чинились на ходу, сменяя друг друга. Капитан Хаддинг получил серьезную рану, но даже в таком состоянии выполз на палубу с перевязанной головой, сел в плетеное кресло и угрюмо смотрел в море в подзорную трубу, обшаривал горизонт и беззвучно шевелил губами. Кальмар командовал, не обращая на него внимания. Паника улеглась, но поползли разговоры, что кое-кому надо предъявить претензии по-полной.

— Паршивые ублюдки! Даже не попытались прикрыть нас, чтобы вывести из-под обстрела, — пояснил Пенек, когда наша команда, от которой осталось семь человек, отдыхала после ремонта. — Так не делается при большом наскоке.

— А Эскобето? — спросил Рич, тщательно шлифуя клинок мелким камнем.

— Командор имел право уйти, — поморщился Пенек, — и никто ему не слова против не скажет. Представителей Совета по уставу требуется охранять и оберегать. В случае опасности он покидает поле боя, чтобы сохранить жизнь себе и своему экипажу. А вот другие должны были помочь! Рыбьи потроха! Трусливые шлюхи!

— Чем бы они помогли? — возразил я. — Получилась бы сплошная суета. Военные организованы лучше нас, и разметали бы наши корабли по поверхности моря. А так — сохранили флотилию.

— Ты, Игнат, много языком болтаешь, — прищурился Пенек, — и я даже не знаю, как тебе его прижать. Очень много лишних и опасных слов. Но…. Боец ты отличный, видел, как ты с Ричем здорово спеленал их шкипера. За такой знатный товар Хаддинг может расщедриться. Так что, думаю, мы споемся.

— И споемся, и сопьемся, — пообещал я, отчего все жизнерадостно заржали.

На закате дня показался остров Скрытый. Только ни одного корабля там не было. Вся флотилия, поджав хвосты, уползла на Керми.

Глава 19. Хозяин таверны и бандерша

Тальви со скрытой усмешкой выложил передо мной три риала на много раз скобленный стол, развернул потрепанную книгу от себя ко мне, после чего тыкнул замазанный чернилами палец в нужное место.

— Распишись за получение. Это походные и боевые.

— А сколько дают за походные? — я склонился над книгой и с деланной неловкостью расписался.

— Один риал. Остальное зависит от взятой добычи, — охотно пояснил боцман. — А так как в этот раз все крупно облажались, то Эскобето распорядился выплатить только боевые вдобавок к походным. С призовыми мы пролетели!

— Подожди, — обратил я внимание на некую мелочь, записанную напротив моего имени. — Здесь указано, что я должен получить пять риалов. Это как понимать?

— Внимательный, — осклабился Тальви и вытащил из шкатулки, стоявшей на краю стола, еще два серебряных кружка. — Это лично тебе приз за шкипера. Твой дружок Рич получит столько же. Молодцы, чего там. Можете гулять, к шлюхам сходить. Только не разбрасывайтесь щедротами, мой совет. Эскобето дает три дня на отдых, потом привести себя в порядок и приступить к службе. Надо «Твердыню» чинить.

Я в небольшой оторопи вышел из каюты, где боцман выдавал «зарплату». Честно, не ожидал такой продвинутой системы поощрения у пиратов. Взглянув на мое лицо, ожидавший своей очереди Малыш расхохотался.

— Ты бы себя видел, Игнат! Тебе Тальви щедро отсыпал, или вместо денег аристократку подарить обещал? Это он может! Не верь ему только!

— Да нет, — попробовал отшутиться я, сжимая монеты в ладони, — всего лишь пара риалов шлюх снять. Разве на них разгуляешься?

Стоявшие рядом с Малышом корсары загоготали, и каждый стал наперебой советовать, как лучше поступить в таких случаях. Отмахнувшись от скабрезных шуточек, я поднялся на палубу, где меня уже ждали Рич с Михелем и Леоном. Мы решили завалиться в кабак и обсудить вопросы, которых накопилось много после неудачного похода.

Вся Инсильвада гудела после прихода флотилии. Еще больше удивились, когда потрепанная «Твердыня» вошла в бухту — уже разнеслись слухи, что нас потопили дарсийцы. Взбешенный Хаддинг с помощью лекаря и пары матросов спустился на берег и с тех пор уже два дня мы ничего не слышали, где он находится. Поползли слухи, что наш кэп предъявил претензии самому Эскобето, за что тот Хаддинга и грохнул собственной рукой.

Все оказалось проще, чем мы думали. Кальмар собрал нас перед роспуском на отдых и объявил:

— Шкипер жив, и прекратите всякую хрень нести по Инсильваде. Он у бабы отлеживается, а Эскобето подался на Совет ликеделеров. А теперь валите на берег и забудьте сюда дорогу на три дня. Сразу предупреждаю: никаких претензий к крысам, убежавшим от корветов, не предъявлять. И так двадцать человек потеряли в бою…. Снова придется по островам мотаться, экипаж набирать.

Остров уже пережил нашествие взбудораженных корсаров, прибывших за сутки до нашего появления, на винные склады. Хорошо погуляли, видать. Мы шли по главной улице и с любопытством глядели на разгромленные лавки и магазинчики, на вырванные с корнем из хлипких заборов доски — воевали здесь, что ли?

Улица словно вымерла. То ли все сидели по домам и пережидали буйство флибустьеров, то ли еще спали. За нами увязалась небольшая стая худых собак, но передвигались они на почтительном расстоянии. Встретили мы на пути в кабак какого-то старика да пару пожилых женщин, судя по виду — рабов. Они торопились по своим делам, и увидев нас, испуганно шарахнулись в сторону. Дон Ардио сделал вежливый полупоклон, чем еще больше зашугал несчастных.

— Прекрати, болван! — досадливо произнес Ансело, крутя головой. — Ты их до смерти испугал. Что вообще здесь произошло? Куда подевался народ?

— Давайте дойдем до кабака, а там все и разузнаем, — предложил я. — Чего гадать, если ничего не ясно?

Питейное заведение было открыто. Дверь настежь, молодой иссушенный какой-то хворобой парень яростно тер крыльцо тряпкой. Тут же стояло ведро с водой, и он ежеминутно споласкивал тряпку в нем, отчего ярко-красные брызги летели во все стороны.

— Парни, здесь явно воевали, — догадался Рич. — Кровь смывает…. Эй, юноша, дай нам пройти внутрь!

Парень выпрямился, откинул длинные мокрые волосы назад и со злостью посмотрел на нас.

— Издеваетесь, что ли? — громко буркнул он. — Убирать за вами не успеваем! Все словно с ума посходили!

— Много болтаешь без пользы! — Ардио шагнул вперед, сделал брезгливое лицо, перешагивая через розовую лужицу. — Так мы идем?

— Да Кракен вас утащи в бездну! — парень шмякнул тряпкой об пол. — Идите уже!

Хозяин таверны встретил нас без особого восторга. На его лице, которое выделялось большой крупной бородавкой на носу, появилось выражение страдальческого ожидания. Невысокий, кряжистый, он прислонился к широкому прилавку спиной, сложив на груди сильные руки. Кожаная жилетка плотно обхватила его плечи.

— Слишком рано, чтобы загружать трюмы, — густым басом пророкотал он. — Мы еще со вчерашнего вечера порядок навести не можем. Почему Кармиль пустил вас сюда?

— Попробовал бы он задержать таких бравых гостей, — дон Ардио с любопытством огляделся.

Нам тоже было интересно знать о вчерашних событиях, но хозяин молчал, и пришлось лицезреть то, что предстало перед взорами. Кабак был основательно разгромлен, и пусть основные следы преступления были спешно убраны, артефакты эпохальной битвы прослеживались.

Большой зал таверны, ранее загроможденный столами, был наполовину пуст. Уцелевшие лавки и столы были сдвинуты в один угол. Два окна выломаны вместе с рамами, и их сейчас восстанавливал плотник из числа рабов. Кое-где на стенах виднелись следы от пуль. Кому-то захотелось пострелять по живым мишеням прямо в кабаке?

Я обратил внимание на лестницу, ведущую в бордель. На верхней площадке высилась настоящая баррикада из стульев, досок и остатков мебели, в которых угадывались шкафы и кровати. Вся эта красота выглядела монументальной, только не хватало обороняющихся с яростными от боя лицами. Перила лестницы были поломаны целыми пролетами.

Рич присвистнул.

— Кажется, вашему плотнику понадобится помощь, — сказал я вежливо.

— А я просил Эскобето! — оживился хозяин. — Он обещал прислать еще людей, да, видно, забыл о своем обещании! Вы сами откуда будете, господа?

Кажется, ему удалось разглядеть, что мы слегка отличаемся от постоянных посетителей этого заведения.

— Мы с «Твердыни», — ответил за всех Ансело. — Так что, нам уйти или найдется все же пара кувшинов вина?

— О! — хозяин оторвался от прилавка и громко свистнул. — Сейчас все сделаем в лучшем виде!

На свист появился еще один работник. Совсем мальчишка. Он хмуро глянул в нашу сторону, презрительно цыкнул через зубы, за что сразу же отхватил подзатыльник от крепкой руки.

— Быстро накрой стол господам, Блэк. Что у нас осталось после вчерашнего?

— Ничего, кроме холодного поросенка, — потирая ушибленный затылок, ответил подросток. — Его просто не успели сожрать.

Хозяин посмотрел на нас в ожидании. Мы сделали напряженные лица, переглянулись, словно решали, кто будет отвечать. Заговорил я:

— Тащи поросенка, хлеба тоже давай, да побольше. Вина — два… нет, три кувшина. Выпивки много не бывает…. Есть какие приправы, соусы?

— А как же, обязательно, — степенно кивнул мужик. — Сюда заглядывают такие типы, словно аристократами родились и всю жизнь благородную еду пробовали. Гусей там в трех соусах, уток, запеченных с яблоками, паштеты разные…. Хрен сойдет?

— Хрен сойдет, — сказал я, сдерживая смех. — Это даже лучше будет. Сыр, овощи есть? Вот и неси.

Блэк по короткому кивку хозяина бросился на улицу, что-то сказал уборщику, и они вместе вытащили стол из завала мебели, поставили его по нашей просьбе так, чтобы видеть вход и не сидеть к нему спиной. Чем черт не шутит — заявится какая компания, которой могли вчера накостылять в этом месте, начнут предъявлять свои обиды. Опять драка, опять разбитая мебель. Трупы.

— Меня зовут Хромой Зак, — сказал хозяин таверны. — Вчера сюда пришло много ребят с «Ласки», а потом заявились и другие, чьи корабли бросили якоря позже. Выпили много, стали обвинять команду Эскобето, что те трусливо бежали, даже не пытались защитить флотилию. Рванули так, что запах дерьма еще ощущался на много миль. Обиженным пытались сказать, что в уставе так и написано, что головной корабль, да еще с гравитоном, имеет право первым выйти из боя, чтобы сохранить команду. Много парней было с «Лягушки» и «Сверчка». Так понимаю — добычу не взяли?

Хромой Зак, который действительно припадал на левую ногу, уселся рядом с нами за столом в ожидании, пока Блэк накроет посетителям, и тяжело вздохнул, увидев наши кивки.

— Обычно после неудачных налетов парни напиваются и только бьют морды друг другу, а то и другим, кто слово поперек скажет. А вчера словно всех «бешеная мошка» покусала. Водится такая в болотистой низине, отсюда две мили на юг, — махнул рукой хозяин. — Сначала орали о предательстве, потом схватились за ножи. Я опомниться не успел, как здесь такое началось….

Хромой Зак замолчал, когда появился мальчишка с большим подносом в руках. Мы оживились. Есть хотелось неимоверно, особенно после таких злоключений на море. Когда Блэк принес вино, хозяин продолжил:

— Крушили все, что попадется под руку. Видите, сколько всего наломали. Парням с «Ласки» досталось прилично. Боюсь, что Эскобето за них еще спросит, когда вернется на Инсильваду. Человек пять точно на небеса отправили. А потом кто-то девок захотел. Рванули наверх, но там мой человек стоял. Пришлось ему вразумлять дураков. Еще троих прибил. Амира — бандерша наша — всех своих красоток позвала, и они завалили лестницу.

Мы разлили вино по кружкам и предложили Заку. Тот не отказался, быстро смотался до прилавка, отыскал посудину и вернулся обратно. Выпили, пожелав хозяину быстрейшего ввода в строй стратегического заведения острова. Зак посидел с нами еще немного, догадался, что у нас нет желания общаться при постороннем, тихо отплыл руководить ремонтом.

— Что думаете? — первым делом спросил я благородных донов. — Вы к Хаддингу ближе всего были, все приказы через него шли.

— Ситуация странная, — подтвердил Ансело, отрезая от поросенка приличный кусок мяса. — Кэп был очень удивлен, когда заметил «гончих». Он сразу сказал, что это дарсийцы. Наш флот, насколько я знаю, не любит соваться в такие места меньше десятка кораблей, или я не прав?

— Так и есть, — подтвердил я. — Патрулирование — от пяти до десяти единиц. Полноценный вымпел. Так что шкипер?

— Дарсийцев или кто-то навел, или они проверяют безопасность морского пути именно в этом месте, — буркнул Ардио, дергая плечом. — Хаддинг не дурак — сообразил, что королевский флот расширяет зону ответственности.

— А зачем? Боятся внезапного налета имперского флота? — у меня была догадка, которую я пока не озвучивал. Может, ошибаюсь.

— Тебе лучше знать, — хмыкнул Ансело, с величайшей осторожностью намазывая хрен на кусок поросенка.

— Ты гуще мажь, гуще, — посоветовал я. — А то не почувствуешь, как жизнь прекрасна.

— Вы, северяне, варвары, и еда у вас варварская, — дон Михель впился зубами в мясо. Хрен у Зака был забористым. Из глаз Ансело брызнули слезы. — О, дерьмо Кракена! Это что было?

Рич хохотал, глядя на растирающего глаза дона. Ардио радовался, что не стал первым пробовать малоупотребляемый южанами продукт.

— Я вспоминаю об одном разговоре с Малышом, — сделав пару хороших глотков, я отодвинул от себя кружку с вином. — Он что-то говорил о «золотом караване», поставляющем драгоценный металл в Дарсию. Только маршрут его пролегает гораздо дальше от Скрытого. А что, если, морякам дали приказ разведать новый путь для проводки каравана?

— А зачем? Путь меняют, если старый по каким-то причинам стал небезопасным, — резонно возразил Рич. — Если верить Малышу — «золотой караван» не испытывал проблем в проводке. Там у него всегда хорошая защита, охраняется он не хуже королевской персоны. Нет, не вижу причин…. Здесь неподалеку Пакчет, сиверийский флот в любой момент может перерезать путь. Скорее всего, у пиратов осведомитель засел.

— Тогда наша задача усложняется, — я знаком показал Ардио, чтобы тот не ловил мух открытым ртом, а наливал. — Если нам удастся выйти на верхушку ликеделеров и начать подталкивать их к активным действиям против дарсийцев — не факт, что об этом не узнает шпион.

— Разумно, — согласился со мной Ансело. — Значит, надо ликвидировать крысу, и только потом приниматься за главное дело. Предлагаю использовать «золотой караван» как наживку для пиратов. За такой куш многие согласятся потрепать дарсийцев.

— Никто не против, это так, — снова сказал я, — однако есть капитаны, которые осторожничают в этом вопросе. Как думаете, Эскобето согласится?

— Этот дьявол куда угодно свой нос сунет, — уверенно заявил Ансело. — Ты же видел, каков он в своих выдумках. Можно через него проталкивать идею. Только не верю я, что можно воздействовать на него. Как нам подобраться к командору, влезть в его круг? Кто мы и кто он?

— Думаю, еще два-три рейда — и старожилов останется совсем немного, — Рич сытно икнул и расстегнул последний крючок на кафтане. — Видел я их в деле. Совсем неучи. Один опытный воин может с десяток таких вояк завалить. Вот и подождем, когда выбьемся в первые ряды. С нашим боевым опытом ждать недолго.

— Ох, Рич, ты настолько самонадеян, что я боюсь твоих слов, — покачал головой Ардио. — Даже на самого великого зверя находилась своя стрела. Не забывай: здесь властвует закон силы. Кто быстрее — тот и прав. Сунут в темном месте нож под ребра — и в воду. Где мы потом тебя искать будем?

— Серьезно, парни, — добавил я, — давайте без глупостей. Все акции должны быть согласованы. Мы вступили на очень тонкий лед. Нам, конечно, не помешает любая весть, что происходит на архипелаге. Поэтому больше слушайте и поменьше болтайте. И не забывайте о человеке по имени Бьярти. Он мне не кажется таким уж цепким и коварным дознавателем, но кое-какие выводы из происходящего может сделать. Давайте, выпьем, да уходим.

— А я хотел с девочками познакомиться, — огорченно цокнул языком Ардио и бросил откровенный взгляд на лестницу и застыл, откинув челюсть.

— Эй, Леон, у тебя паралич, что ли? — удивился Ансело; он сидел спиной к баррикаде и поэтому не понимал такой реакции товарища. Впрочем, как и я.

Рич смущенно кашлянул, закрыл ладонью рот, но глаза его плескались весельем. Мы обернулись.

На верхней площадке, грациозно положив руки на перила, стояла высокая статная женщина в длинном ярко-бордовом платье с неглубоким декольте. Плотная ткань аппетитно обтягивала ее формы, особенно выделяя талию и верхнюю часть груди. Волосы были аккуратно собраны в какую-то замысловатую прическу, больше напоминавшую сторожевую башню в Арли. Тонкие брови на слегка загорелом лице выгнулись в едва уловимом удивлении, но полнокровные губы источали ядовитую усмешку. Высокие скулы сыграли странную роль в облике женщины, которой я навскидку дал тридцать и чуть больше лет. Черты лица от этого приобретали странную притягательную силу. Даже утиный носик от этого придавал удивительное очарование. Смотреть на женщину, хотелось не отрываясь. Что Ардио и делал уже несколько секунд.

— У нас снова гости, Зак? — голос у женщины был немного хрипловатым, что не отнимало шарма. — Нам разбирать эти завалы или повременить?

Хромой Зак занимался чем-то своим за прилавком, но услышав женщину, выпрямился и со стуком поставил на него деревянный ящик. Судя по характерному стеклянному перезвону, там была будущая прибыль хозяина.

— Амира! Дорогуша ты моя! — расплылся в улыбке Зак. — Можешь сказать своим птичкам, чтобы перестали прятаться по углам. Это приличные люди, с «Твердыни». Ты же знаешь, что Хаддинг держит своих людей в стальном капкане. Может, у парней будет желание познакомиться с твоими пташками!

— Я вчера так же думала об экипаже Эскобето, — слегка сморщила лоб Амира. — А что вышло?

— Миледи, мы не пугаем женщин, тем более таких ярких и очаровательных, — паразит Ардио, наконец, очнулся и стал плести словесные кружева. — Я со своими товарищами помогу вам разобрать эту чудовищную фортификацию!

— А вы, случаем, не те новички, которых Эскобето перехватил на каторжной шхуне? — Амира проявляла чудеса осведомленности, и я сразу поставил в уме зарубочку. Дама не простая, чую печенкой.

— Те самые, — Ардио привстал, церемонно кивнул.

— Понятно, — бандерша улыбнулась приветливее, сделала жест рукой в сторону завала. Типа, давайте, раз пообещали. — Наконец-то, галантные кавалеры появились в этой дыре.

— Леон, скотина, я тебе язык вытяну и к твоему дурацкому плечу привяжу, — прошипел Рич, вставая. — Если мне бесплатно одну из птичек не предоставят, сам мне заплатишь, понял?

— Спокойно, малыш, мы разберемся, — продолжая раздвигать губы в дурацкой улыбке, сказал Ардио.

Плотник с немым удивлением воззрился на удивительную картину, как четверо корсаров с грохотом и шумом раздвигают мебель в стороны, освобождая лестничный пролет. Что уже не могло служить человечеству — улетело вниз и с грохотом развалилось окончательно. Зак только поморщился, и стал доставать из ящика квадратные штофы с выпивкой, аккуратно освобождая их от тонких змеящихся стружек.

— Мужик, вякнешь кому, что здесь видел — найду и язык отрежу, — предупредил я плотника с верхней площадки, замершего в нелепой позе на подоконнике.

— Я буду молчать, господин, — с испугом пообещал раб.

На шум и грохот из полуоткрытых дверей выглядывали сонные и ничего не понимающие девицы. Увидев, что баррикады больше не существует, многие из них с писком исчезали за хлипкой преградой, защелкивали замки.

— Вот до чего доводит пьянка, — сурово заметила Амира, окидывая нас с каким-то интересом. — Всех моих девочек распугали своей ненасытной животной похотью. Так ведь нельзя, господа, не находите?

Странная она какая-то была, эта бандерша. Пыталась вести беседу как светская львица, словно прощупывала нас, кем мы являемся в самом деле. Меня не оставляло такое чувство, что Амира может по-простецки обложить нас трехэтажным матросским сленгом, и для нее этот язык как раз родной, близкий.

— Абсолютно согласен с вами, Амира, — наш дон Леон перевел дыхание и невзначай переместился ближе к женщине. — Сейчас такое неспокойное время настало, хамы и низкопробная сволочь пытаются править честным обществом.

— А откуда тебе известно мое имя, юноша? — хмыкнула бандерша. — Зак успел растрепать по доброте душевной?

— Я догадался. Кто же еще может так бесстрашно выйти из своего укрытия, чтобы защитить своих подопечных?

— Предупреждаю сразу, мальчики, — Амира подняла палец и покачала им перед носом дона Леона, — сегодня никаких визитов. Кстати, как там капитан Хаддинг? Говорят, его сильно ранили?

— Пустяки, просто оглушило, — беззаботно махнул рукой Ардио, полностью овладевая вниманием бандерши. — Шкипер — счастливчик. Ядро разорвалось рядом, а у него всего лишь царапина.

— Это радует, — женщина почему-то сразу стала рассеянной, засобиралась куда-то. — Спасибо, господа, за помощь. Можете обращаться ко мне, если пожелаете навестить это заведение.

Амира скрылась за дверью своей комнаты, а спустились вниз. Зак ухмылялся, расставляя бутылки на полках.

— Старина, — обратился я к нему, не забыв положить риал на стойку. — Это за угощение. Извини, что сразу не расплатились.

— Все равно бы далеко не убежали, — хозяин кабака смахнул монету в ладонь. — Я же знаю, где вы живете.

— Вот, кстати, вопрос. Можно ли здесь снять комнату? Или стоит свой дом построить? Как считаешь?

— Что вам посоветовать, парни, — Зак облокотился на стойку, и с его лица сползла усмешка. — Всерьез не рассчитывайте на свою крышу. Здесь многие живут на кораблях. Их это устраивает. Дома принадлежат той части вольных братьев, которые умудрились остаться в живых за долгие годы рейдерства. Денежек поднакопили, солидный запас создали, вот и имеют надежный угол. Они уже давно не ходят в море. Ленивый Ворчун, Грызун, Рыжий Хлоп — это одни из немногих, кто осел на суше. Сейчас у них есть совсем другие дела, иные интересы. Совет ликеделеров заинтересован в их связях, оставшихся на материках.

Хромой Зак увидел, что мы внимательно слушаем, и еще больше понизил тон голоса, словно боялся донести до ушей работающего плотника лишнюю информацию.

— Не торопитесь выделяться из толпы. Всегда найдутся ублюдки, которые позавидуют вашему резкому благополучию. Копите монеты молча, если хотите вести дела на земле, а не на воде. Никто вас не осудит, если сдернете с корабля. Вы уже подписали контракт?

— Да, — ответил за всех Ансело.

— На какое время?

— Пять лет.

— Будете аккуратно ходить и дышать — проживете, — уверенно заявил хозяин, и похлопал меня по руке. — Вижу, что вы ребята резкие. Рассказали тут о ваших танцах, чувствуется уважение к чужому таланту.

— О каких танцах, папаша? — не выдержал Рич. — Кто языком чешет?

— Телора знаете? Ну, его используют как подсадка в каторжных кораблях.

Точно, вспомнил я. Тот самый пронырливый парнишка из соседней клетки, с которым я успел познакомиться во время плавания на остров Салангар. Выходит, он меня не забыл и продолжает следить. Это плохо. Значит, Эскобето мне не до конца доверяет. Не удивлюсь, если еще кто-нибудь приставлен к нашей бравой четверке для слежки. Да мы и не скрываемся особо. Чем больше людей видят нас вместе и слушают, о чем мы разговариваем — тем меньше сплетен и досужих вымыслов будет поступать к командору Ригольди и его контрразведчику Бьярти. Они неглупые люди, сами разберутся, что к чему.

— О таких танцах, парень, от которых мрут люди, — Зак посмотрел на меня и подмигнул. — Причем на глазах тех, кого они считали верными бойцами.

Вот же паразит, этот Телор! Уже успел растрезвонить о моем поединке с Брадуром на «Ласке». Надо бы по морде ему настучать, чтобы лишнего не говорил.

Когда мы вышли из кабака, солнце уже перевалило зенит. День обещал быть нежарким, потому что дыхание осени уже чувствовалось; пронзительно голубело небо, редкие облака проплывали на север, гонимые холодными потоками ветра. Верхушки деревьев подернулись легкой позолотой, морской бриз, пробившийся через многочисленные протоки, приятно холодил лицо. На главной улице стало оживленнее. Оказывается, на остров прибыла целая флотилия торговцев. Их небольшие одномачтовые кораблики в количестве трех штук уже болтались у причала. Шла разгрузка прямо с бортов на телеги. Суета постепенно овладевала и жителями поселка.

— Кто хочет прогуляться до пирса? — предложил Ардио, расстегивая кафтан.

— Я — спать, — заявил Рич. — Делать все равно нечего. Амира только завтра разрешит девок щупать.

Мне, если честно, торговая суета тоже была безразлична. Кто там чего привез, что хочет продать — до фонаря. Гораздо интереснее выяснить расклад в поселке. Хромой Зак подкинул идею насчет старожилов. Вполне может быть, что через них можно будет повлиять на пиратский Совет. Только как подойти к тому же Рыжему Хлопу? Внезапно память Фарли помогла мне поднять из ее глубин данные на этого Хлопа. Лет десять назад этот деятель буйствовал на морских просторах; особенно доставалось торговцам, проводящих свои караваны из Дарсии в Неталию, что лежала на экваториальной широте. Большущий остров, славящийся своими пряностями, диковинными фруктами и зверями. Дарсийцы не торговали с империей Сиверия из-за многолетней конфронтации. Спорные острова, драгоценные минералы, использующиеся в магии…. А вот с остальными торговый оборот был просто бешеный. Будучи соображающим малым, Рыжий Хлоп облюбовал себе местечко вдоль маршрутов и регулярно щипал караваны, наживаясь на рейдерстве. Ему даже рабы не были нужны. Он просто убивал всех, если захватывал богатых негоциантов. Гроза морей, наводивший ужас на мореходов. Хлопа пытались ловить королевские «гончие», но все было тщетно. Знаменитый пират умудрялся выскальзывать из замысловатых капканов и засад с малыми потерями, после чего буйствовал еще активнее.

Так вот, значит, где он прижился. На Инсильваде. А у нас проскальзывали слухи, что Хлоп утонул в кораблекрушении. Имперский флот ведь тоже ловил знаменитого пирата. Наверняка, он сам и распространил слухи о своей гибели.

Я даже остановился, обдумывая внезапную мысль. А если через Хлопа подкинуть идею Совету? Старому авантюристу она может понравиться. Северо-восточное побережье Дарсии довольно богатый регион. Там есть крупные портовые города вроде Скайдры, Суржи, Акаписа. В земной истории пираты любили совершать набеги на такие лакомые места, и уходили тяжело груженные захваченным добром. Почему бы и здесь не ввести практику быстрых набегов и разорения приморских городов? Если верить памяти флаг-капитана, такой дерзости корсары здесь себе не позволяли. Единичные случаи были лет так тридцать-сорок назад. Обмельчали, видимо, вольные братья.

— Ты ежа проглотил, Фарли? — в мою спину воткнулся кулак Рича. — Чего стоишь посередь улицы?

— Мысли появились, — признался я. — Надо обдумать.

— Ну, так, пошли в казарму, там и обдумаем, — Рич мыслил конструктивно, больше полагаясь на здравый смысл, и никогда не торопился действовать, если не был уверен в успехе.

Сильвер-Деревяшка одиноко сидел в плетеном кресле под навесом сарая, где хранилось всякое барахло, ненужное в помещении в связи с утратой оного полезных свойств. В руках у него была зажат штоф с пойлом, мало похожим на земной ром, но таким же огненным и гадким. Бутыль была уполовинена, а старик даже ни в одном глазу. Протез был отстегнут и аккуратно лежал на коленях. Увидев нас, Сильвер приветливо взмахнул рукой, демонстрируя свое богатство.

— Вмажете, парни? — с надеждой спросил он.

— Что, сил не хватает? — иронично заметил Рич, хлопая старика по плечу.

— С раннего утра сижу, кости ломит, — пожаловался Деревяшка. — Шторм будет, вот увидите.

— Какой шторм? — засмеялся Рич. — Небо-то какое чистое! Красота!

— Мальчишка, — буркнул даже не зло, а с сожалением старый пират. — Сопли еще не утер, чтобы со мной спорить. Погода портится. Волна большая будет, в проливы не сунешься, и на большую воду не выйдешь. Скоро вообще все корабли на глубокий якорь встанут.

Почесав заскорузлым пальцем заросшую неряшливой щетиной щеку, Сильвер сказал, глядя на меня:

— Тут Свейни тебя ожидает. Всю печень прогрыз своими вопросами: где Игнат, да где Игнат? А я знаю? С «Твердыни» не возвращался, говорю….

— А ему-то что от меня понадобилось? — удивился я.

— Значит, надо, — послышался от входа в казарму голос первого помощника Эскобето. — Живо собирайся. Командор ждет тебя.

Свейни нетерпеливо покачивался с носок на пятки, отчего его начищенные до блеска сапоги отчаянно скрипели. Засунув пальцы за пояс, увешанный острым железом, он лениво оглядывал окрестности, словно здесь никого, кроме него, не существует.

— Он же на Совет подался! — воскликнул я.

— Делов-то, до Рачьего добраться, — презрительно хмыкнул Свейни. — Так чего стоишь? Собрал шмотки — и на пирс! Там шлюпка ждет. Вместе пойдем.

— Так…это, — я почесал пятерней макушку, изображая тугодума, — надо Хаддинга предупредить. Меня же потом вниз башкой на бушприте повесят. Кэп может, он такой…

— Да предупредили его уже, — Свейни поморщился. — Давай, собирайся.

— А чего мне собираться? Все со мной.

— Ну, тогда пошли! — первый помощник, не дожидаясь, когда я соображу, что надо делать, быстро зашагал в том направлении, откуда мы только что пришли. Я переглянулся с Ричем, недоуменно пожал плечами, и заторопился следом. Нагнав Свейни, стал любопытничать:

— Зачем я понадобился Эскобето? Я же не в его команде!

— А нехрен было Брадура на нож садить, — зло буркнул пират. — Брадур всегда сопровождал командора в поездках по островам. Был вроде телохранителя. Сейчас Ригольди нужны опытные бойцы. На Совете много чего неприятного случается, вот заранее и беспокоится. Думал, что в этот раз спокойно будет — вот и ошибся.

— Что произошло?

— Тебе это надо? — Свейни сменил тон и почти дружелюбно посмотрел на меня. — Будь при Эскобето тенью — вот твоя задача. И не вздумай совать свой нос в чужие норы. Уже говорят про тебя: любопытен больно.

— Как скажешь, — я не возражал. Предупредили, чтобы знал свое место — и на том спасибо.

В небольшой шлюпке, предназначенной, видимо, для передвижений в протоках, нас ждали шесть гребцов, все как на подбор прожженные рожы, словно Эскобето специально подбирал экипаж по образу и подобию. Нескольких я смутно признал, почему-то отложилось в памяти, когда дрался с Брадуром. Остальные хмуро смотрели на меня, оценивая степень нужности, а, может, и угрозы. Один из них, жуя табак, нехотя пропустил меня на кормовое сиденье, где я и расположился с относительными удобствами, деля место со Свейни. Хотя бы грести не заставляют, и то ладно.

Помощник капитана дал сигнал, гребцы взмахнули веслами, и шлюпка, словно застоявшаяся лошадка, рванула с места в карьер. Через несколько минут мы выбрались из бухты на открытую воду и пошли в том же направлении, куда флотилия выходила на охоту. Все происходило в полном молчании. Шипела вода, разрезаемая килем, синхронно скрипели уключины, навевая дремоту. Солнце приятно грело спину, только сопение Свейни под ухом мешало идиллическому времяпровождению.

Вот пролив стал сужаться, и шлюпка неожиданно сменила направление. Оказывается, здесь существовал еще один небольшой островок справа по ходу движения, а там обнаружилась протока, петляющая между наносов каких-то странных зеленых куч, доходивших размерами до приличной суши, на которой можно было с комфортом расположиться и устроить пикник. Как только шлюпка проходила мимо таких куч, взбаламученная вода заставляла их шевелиться на поднятой волне.

— Плавающие острова, — пояснил Свейни, нарушив молчание. — Ближе к зиме они начинают перемещаться ближе к большой воде, забивая все проливы. Но по этой протоке ближе до Рачьего.

Во время пути я даже успел задремать. Какие-то спутники неразговорчивые подобрались. Машут своими веслами, молчат. Свейни тоже прикрыл глаза, то ли спал, то ли о чем-то думал. Разбудил меня мягкий толчок. Лодка наехала на галечный берег, гребцы подняли весла, двое из них прыгнули прямо в воду, потянув за собой веревочные концы, чтобы обвязать их вокруг бревен, вбитых чуть повыше в грунт.

— Прибыли, — потянулся Свейни как разомлевший на солнце кот. — Пошли, парень. Эскобето ждет.

Матросы остались на берегу, а мы по натоптанной тропинке устремились через заросли густого кустарника вглубь острова. Метров через сто тропинка окончилась, выведя нас на окраину небольшой деревеньки, окружавшей массивный частокол форта, над которым висел черный штандарт. В поселении шла обычная деловая суета. Сновали люди, где-то истошно заливался петух, лениво побрехивала собака. Вереница злющих гусей пересекла нам дорогу, и Свейни терпеливо ждал, когда те исчезнут из виду, и только потом продолжил движение. Я так понял, что конечный пункт нашего путешествия находился внутри деревянной крепости. Задрав голову, я внимательно изучил флаг, колыхающийся на ветру и обмер. Это был знакомый мне скелет и красавица с каштановыми волосами.

Это что выходит? Остров Рачий — вотчина Лихого Плясуна?