Шмары шпики и лимоны зелени

12. Серый

Получив бумагу с ручкой, Серега начал сочинять:

"На озере в районе улицы Кузнецова у меня стоят две донки. Поскольку на работу меня не берут из-за старости, а пенсию не платят из-за молодости (мне 63, а пенсия только в 65!), я вынужден кормиться, чем Бог пошлет – ловить рыбу. Ну, так вот, проверяя донки, я заметил дым и мечущуюся женскую фигуру в окне второго этажа".

Серега призадумался. Ведь ему надо сесть не за спасение угорающих!

"И я решил, пользуясь пожаром, обчистить дом. Я сломал замок входной двери и проник в помещение. На первом этаже ничего стоящего не нашлось, и я поднялся на второй. Пока я шмонал по ящикам, огонь уже охватил лестницу. Мне пришлось выбивать пластиковое окно. А тут и хозяйки! Они застукали меня на месте преступления. Поэтому пришлось выбросить все из карманов и спускаться на скрученных простынях".

Наконец вернулся отобедавший старлей с маленьким портфелем в руках.

– Ну, ты чо, написал?

– А то! Давай хавку!

Подошедший вразвалку невысокий атлет в мундире отомкнул дверь.

– На выход!

Его отвели в допросную с единственным столом и прикрепленным к полу стулом для задержанного. Участковый, как понял Серега, Клюев устало опустился напротив:

– Ну, чо?

Серега отдал бумагу, принесенную за спиной, как положено арестантам, и тоже сел. Ментяра внимательно прочел и тяжело вздохнул:

– Увидел женскую фигуру и решил обчистить?

– Ну а что такого?! Я жрать хотел как собака! И теперь хочу!

Участковый опять вздохнул, открыл портфель и достал из него ЕГО тетрадку с планами "назавтра". Ту самую, что он прятал в своем жилище за иконой.

– Кому ты писал это?

– А с чего вы взяли?!..

– Тебя соседи опознали!

– Какие соседи?! Тот дом и был-то нежилым! Чьей-то дачей!

– На улице Кузнецова не один дом! Давай сознавайся! Ты устроил поджог, не зная, что в доме кто-то есть! А потом заметил и… Я правильно говорю?

– Да! Точно! Как же я забыл?!

– Ну, тогда давай, пиши! – ментяра положил еще один листок и ручку перед Серегой.

– Но вы же мне поможете?

– Пиши! Сначала шапку! Участковому инспектору старшему лейтенанту Клюеву Геннадию Ивановичу от… – достал из папочки и паспорт. – Вронский Сергей Александрович, прописанный в сгоревшем доме на Дунаевкого 16. Так?

– Да, конечно!

– Напиши, что поджог совершил на почве классовой неприязни.

– В смысле?

– Без смысла! Пиши! На почве классовой неприязни совершил поджог! Кстати, где ты спирт взял?

– Какой еще спирт?

– Которым, мать твою, ты совершил поджог! Пожарники говорят, было вылито не меньше ведра спирта! Литров пятнадцать!

Серега даже выронил ручку, вытаращив глаза:

– Чтоб я сдох!

– Вот и я думаю, такие как ты скорее сдохнут, чем будут спиртом пожар устраивать!

– И то верно! – старый бомжара опустил седую голову.

– Так что там было?

– А ничего не было! Я сломал замок и залез, стал шариться по ящикам, а тут пожар! Что делать?! Хотел слинять, да меня ваши взяли.

– Я прочел показания съемщиц этого жилья. Они говорят, ты их спасал!

– Ну да! А что мне оставалось делать?! Забрался туда, а там они!

– Значит, пожара ты не устраивал?

– Я даже уже и не знаю, что сказать!

– Слушай, Вронский, а не могли они, те бабы, сами устроить пожар? По нашим данным они обе отсидели солидные сроки. Одна за нанесение тяжких телесных, другая за двойное убийство!

Серега вытаращил глаза и с раскрытым ртом уставился в пространство.

– Мать моя женщина!.. – жестким усилием воли все ж стряхнул с себя оцепенение ошарашенности. – Так что писать-то?

– Ну, так и пиши: из чувства социальной неприязни… Слушай, а ты сам-то судим?

– Нет. Пока что нет.

– И чего бомжуешь?! Ну ладно! Пиши: Сломал замок в двери, облил лестницу спиртом… стащить ничего не успел… Или успел? Да, напиши, что спирт был там, если ты сам его туда не принес! Хавку не получишь, пока не напишешь! – старлей со вздохом поднялся и вышел из клетки. Замок закрывать не стал, лишь прикрыл решетчатую дверь.