Шлак

Глава 19

Ровшан сидел за своим столом в позе печального бонзы. Перед ним выстроилась очередь желающих решить житейские вопросы. Я прислонился к стене. Лезть вне очереди не в моём стиле, хотя парочка нагловатых крепышей раздвинули народ плечами, протискиваясь ближе к столу. Я так не умею. Да и настроение говорить со старостой пропало. Вчера было, сегодня нет. Остыл. Если бы хлыщ не озаботился отдельным приглашением, мимо прошёл.

Надо позавтракать. Статы на счёте есть, и по местным меркам не малые. Если экономить и лишний раз на харчо не заглядываться, хватит надолго. А за это время придумаю что-нибудь. Сообщения по сотрудничеству приходят постоянно, подберу подходящее.

Ровшан заметил меня.

— Эй, Дон, — он сделал жест пальцами, — давай ближе. А вы свалили все, мне с человеком поговорить надо.

Люди недовольно оглядывались на меня, но никто слова не сказал. Я прошёл к столу, хлыщ поставил стул. Похоже, это было проявлением уважения, перед прочими посетителями стул не ставили, да и передо мной в прошлые посещения тоже не расшаркивались.

— Нехерово ты охотников раскатал, — подмигнул Ровшан. — В чате за два дня — пол ляма просмотров. Нагреет Контора руки на этом шоу.

— Ты меня тоже нехерово подставил, — в тон ему ответил я.

Ровшан облизнул губы.

— Слушай, Дон, ты только не кипишуй. Никто тебя не подставлял. Вспомни, когда фермеры за тобой пришли, я Ковролина послал на защиту.

— Чё-то он не особо старался. Матрос его одними словами по блоку размазал. До сих пор, наверное, отскоблить не могут.

— Ты не кипишуй, — повторил староста. — Не было цели тебя подставлять. Бабла срубить с Дряхлого идейка была, всё остальное домыслы. На кой мне надо своих сливать? Фермеры сильнее оказались, — он сплюнул. — Они всегда пересиливают, чмошники.

Мне как-то было плевать на его разборки с фермерами, интриган херов. И плевать, почему они эти разборки восстанием обозвали. Не понятно, какого беса меня в заговорщики определили? Слава богу, обошлось. А если б не обошлось? Если б меня реально в твари определили? Сука, конечно, этот Ровшан. И сделать ничего нельзя, слабоват я против него лямку тянуть. Фермеры об него ноги вытерли, а он об меня.

Ровшан огладил брюхо.

— В общем так, Дон, смотри. Есть темка по сотрудничеству. Хорошая темка, не пыльная. Это чтоб ты не думал, будто я тебе чё-то должен. Ребята ремонтом электросетей занимаются. Вышку где поломало, провода порвали. Они ездят и ремонтируют. Офис у них в администрации при ТЭЦ, в общем-то, они и работают от ТЭЦ. Им сейчас охранник нужен. У тебя же личное оружие есть? Стало быть, ты им подходишь. Я их попросил, они обещали посмотреть. Сходи. Там всех дел — сутки на лавочке булки давить.

— Ты откуда про оружие знаешь?

— Дон, ну как иначе? Я же староста. Я всё знать доложен.

— Понятно. Платят сколько?

— Они всё расскажут. Только поторопись, к ним многие попасть мечтают.

— А разве в охрану не через Отдел кадров устраиваются?

— Это когда во внутреннюю или на периметр. Они только Конторе подчиняются. А эти сами набирают, через общую рассылку. Частная охрана, понял?

От предложения Ровшана тянуло душком. С чего вдруг он решил поучаствовать в моей судьбе? Вину заглаживает? Тут бы для начала посоветоваться с хорошим человеком.

— Гука не видел?

— А что тебе Гук, отец родной?

— Может и не родной, но крёстный точно.

— Времени у тебя в обрез. До обеда не успеешь, они другого возьмут. Да не ссы ты, там всё честно. Мы с главным их, с Кумом, давно корешимся, с Разворота ещё. А Гук человек запойный. Я слышал, вы вчера в баньке оттянулись? Он теперь где-нибудь в Петлюровке сопли размазывает. Задолбаешься искать его.

В запойный характер Гука я поверил сразу, есть что-то такое в его лице, а вот в альтруизм Ровшана верилось с трудом. Хотя какой смысл ему меня обманывать? Если он пургу гонит, я об этом быстро узнаю. Но с Гуком всё равно поговорить надо.

— Ладно, где это?

— Выйдешь через Радий и направо. Дымовые трубы видел? Это и есть ТЭЦ, здание администрации рядом. Автомат не забудь.

Я быстро позавтракал. Взял кофе эрзац, хлеб с маслом и два листа крапивницы. Вылилось это в двенадцать статов. Не дёшево. Комплексный завтрак обошёлся бы в два стата. Крапивницу дожёвывал на ходу, перепачкался соком. Зубы свело от горечи, но по жилам растеклась бодрость, как будто хлебнул мощного энергетика, до вечера, считай, зарядился.

Зашёл в арсенал, забрал эмпэшку. Вместо Марии Петровны сидела другая женщина. Она отсканировала моё запястье и предупредила, что за хранение оружия взимается плата: два стата в день. Я заглянул в кошелёк. Счёт уменьшился на четыре стата, плюс те двенадцать за завтрак. Суток не прошло, а призовые полегчали почти на сотню. Если и дальше так пойдёт, надолго статов не хватит. Надо ужиматься.

Охрана периметра, увидев у меня на груди автомат, напряглась. Смена была другая, не Сурка. Старший взял меня на абордаж, четверо зашли с боков.

— Куда с оружием вылез? — выпучил глаза старший.

— В ТЭЦ иду на собеседование. Им охранник нужен.

Старший посмотрел на одного из своих.

— Сегодня стандартные контракты по сотрудничеству были?

Тот отрицательно мотнул головой.

— Чё ты мне лепишь, клетчатый? Ты кто такой? Запястье давай!

Я протянул руку. Пока он сканировал, охранник сказал негромко.

— Сиваш, это тот заяц…

— Какой ещё заяц?

— Ну тот, вчерашний. Победитель шоу. Я тебе рассказывал.

— Дерьмо это ваше шоу. И Мозгоклюй дерьмо. Народ почём зря кладут, а вы эту хрень смотрите.

Он сверил полученную на планшет информацию с оригиналом.

— Почему внешний вид не соответствует статусу?

— Не успел обзавестись новой одёжкой, — слукавил я.

Он явно хотел к чему-нибудь придраться.

— При передвижении по Загону оружие должно находиться на плече за спиной. Магазин отсоединён. Понял?

— Да у меня патронов нет.

— Магазин отсоединён! Понял?

— Понял.

— Ладно, скачи по своим делам, кролик. Запомню тебя.

Я его тоже запомню. Высокий, широкоплечий, лет сорок. Лицо квадратное, чисто выбритое. Глубокие носогубные складки и надбровные дуги придают впечатление угрюмости вплоть до бесконечной злобы. Если такого встретишь где-нибудь на мосту да ещё ночью, лучше валить сразу. Так спокойнее.

Трубы ТЭЦ поднимались над крышей Радия и казались совсем близкими. На самом деле идти до них пришлось минут тридцать. Сначала я хотел сесть на маневровый. Рельсы тянулись до электростанции и уходили дальше к шахтам. Но паровоз лишь прогудел многозначительно, доехал до поворота на ферму и остановился.

Пришлось топать дальше на своих двоих. Мимо проехали, взбивая пыль, несколько грузовых электроплатформ, ни одна не остановилась, хоть я поднимал руку. Со стороны депо доносился постоянный тревожащий шум, похожий на удары тяжёлого металлического била по наковальне. Гудели провода. Пахло гарью и торфом.

Сразу за фермой я увидел ТЭЦ. Идти оставалось с километр. Вдоль дороги стояли контейнеры, штабеля с древесиной, суетились рабочие, двигался козловой кран. Глядя на эту мирную картину можно было подумать, что я нахожусь на обычной складской площадке; надо просто выйти за ворота, сесть в машину и через полчаса, максимум час, я буду дома. А там Данара, Кира…

— Клетчатый, спишь на ходу?!

Сзади просигналили, я едва успел отпрыгнуть на обочину. Грузовая платформа осыпала меня пылью. Водитель показал кулак. Я продемонстрировал ему автомат, он повертел пальцем у виска. Хорошо пообщались.

На парковке возле администрации стояла боевая платформа, один в один как у Мёрзлого, только борта не бронированные, а закрытые обычными железными листами. Между листами поместили два ряда двухдюймовых досок. От дробовика такие прикроют однозначно, а калаш пробьёт насквозь не задумываясь. Да и мой МП с близкого расстояния тоже пробьёт. Рядом пристроилась грузовая платформа, в кузове катушка с кабелем и несколько бухт алюминиевых проводов.

В фойе сидела вахтёрша, читала с планшета. На вопрос, где найти ремонтников, указала направо. Я прошёл в указанном направлении и остановился перед дверью, на которой мелом от руки было написано «Ремонтный отдел». За дверью сидел дед умного вида, в очках. Статус определить было нельзя, серый рабочий халат прятал под собой любые цвета. Возможно, положенец. Хотя почему «возможно»? Однозначно положенец.

— Чё припёрся?

— Я от Ровшана.

Дед навалился на стол грудью.

— Тогда слушай, раз от Ровшана. Сотрудничество сутки через сутки. Сидишь в дежурке, ждёшь вызова. Поступила команда, прыгаешь в броневик и катишь к месту. Бригада — три бойца, два ремонтника. Задача простая: обеспечение безопасности ремонтных работ. Оплата за смену — девяносто статов. К ним прилагается бесплатный хавчик в нашей столовке и полное возмещение потраченных боеприпасов. Вопросы есть?

Вопросы были.

— Девяносто статов за смену, это получается сорок пять в сутки?

— Получается так. Но хавчик бесплатный независимо от того, дежуришь ты или отдыхаешь. И это не зелёная хрень, которая в зубах застревает. Выезды не часто, бригада в дежурке по большей части массу топит да в карты режется… Эй, слушай, чё я тебя уговариваю? У меня очередь до ворот стоит. Ровшан попросил, я уважил, а ты выёживаешься!

— Да я не выёживаюсь. Уточняю. Должен же я знать, что делать? Не хватало ещё облажаться.

— Не облажаешься. А облажаешься — штраф, да и то не тебе, а старшему смены. Он, кстати, всё тебе и объяснить. Завтра к восьми будь здесь. Ясно?

— Ясно.

— Что за автомат? — кивнул дед на эмпэшку. — Дай гляну.

Я положил МП перед ним. Он взял его в руки, уверенно передёрнул затвор, осмотрел магазин.

— Патроны где? Или ты воздухом стрелять научился?

— Ровшан сказал, боеприпасы здесь дадут.

— Компенсация только за израсходованные. Одна пустая гильза — один целый патрон. На смену приходишь, имея при себе хотя бы один полный магазин. Ферштейн? Или сразу вали в свой гребанный блок, мне халявщики не нужны.

Я потускнел. Ровшан не обманул, сотрудничество намечалось интересное. Девяносто статов — это даже больше, чем Гук за крапивницу получил, только там он целый день спину гнул, а здесь зад на лавке отсиживать. Такое терять не хочется. Патроны у меня есть, и много, но все они в танке под мостом, за сутки не обернуться. Это сначала надо до депо, от него к мосту, потом назад. На своих двоих не реально. Наверняка туда какой-нибудь транспорт ходит, грузовые платформы с товаром, с людьми, но это всё надо уточнять, договариваться, а времени нет.

— Где можно патроны взять?

— В арсенале. У них вся линейка на выбор.

— А подешевле варианта нет? Дорого в арсенале. За пистолетный патрон девятого калибра семьдесят четыре стата просят.

— Конечно, дорого, — мне показалось, что старик смягчился. — Такие патроны только через станок поступают, местный цех не производит. Если б ты с дробовиком без патронов припёрся, я б тебя сразу послал, а тут возможность даю… В Петлюровку сходи. Возле «Отвёртки» оружейная мастерская есть, скажи, от Кума, это я. Дальше по ситуации. Ферштейн?

— Ага.

— Тогда всё, отваливай.

На этом разговор закончился. Дед отсканировал меня, отметил данные в планшете и распрощался.

У вахтёрши в фойе я спросил, где находится Петлюровка. Женщина не поленилась, вылезла из своей каморки, вышла со мной на улицу и указала на длинное строение с глухими стенами.

— Видишь? Это угольный склад. За ним дорога направо к шахтам, а тебе налево. Люди туда на маневровом обычно ездят или через рабочий эвакуационный выход идут. Так намного ближе.

Я поблагодарил женщину, перевесил автомат за спину и потопал.

За складом росли терриконы. Грузовые платформы сваливали породу, наращивая стены. То ли строили вторую линию обороны, то ли ещё что-то. Впритык к земляному склону притулилось скопище построек, настоящий городок времён Дикого Запада: бараки, палатки, сарайчики, развалы. Меж ними изогнутые дорожки, тропинки. Никакой систематизации. Во все стороны текли бесконечные людские потоки. Основная масса — клетчатые и дикари. На стенах вывески, чаще намалёванные краской на фанере безыскусные формы, и лишь изредка что-то более эстетичное.

Оказавшись в этом водовороте, я растерялся. Куда идти? Кругом зазывалы, торгаши, прилавки, кучи мусора. Бесконечный шум: крики, стоны, мат, музыка. На прилавках самый неприхотливый товар: посуда, обувь, одежда, прочая хрень, явно перекочевавшая сюда из Развала. Торговали в основном дикари. Отличить их от загонщиков было не трудно. Если присмотреться, то дикарь… он и есть дикарь. Его ни с кем не спутаешь.

В сараях и палатках находились заведения более солидные. В них не только торговали, но и оказывали услуги. Меня схватила за плечи жирная тётка и потянула к брезентовой ширме.

— Хочешь объять необъятное, красавчик? — смачно зашептала она.

От толстухи разило потом и перегаром. Я оттолкнул её от себя. Толчок получился не сильный, но толстуха не удержалась и плюхнулась на задницу, мне показалось, театрально. Завопил. Из-за ширмы выскочил доходяга. Слишком быстро выскочил, как будто специально ждал, что тётка орать начнёт. С виду дикарь, хотя на запястье я заметил штрих-код.

— Ты… — пальцы левой руки сложились в козу, правая потянулась к поясу, где в грубых кожаных ножнах висел тесак, похожий на тот, которым рубят крапивницу.

Классическая разводка. Благородный рыцарь вступается за беззащитную даму, которую я, лох проклятый, обидел, и потому должен выплатить им обоим компенсацию.

Ага, сейчас. Может он и рыцарь, а толстуха — дама, да только я не лох.

Я поправил ремень на плече, меняя положение автомата «за спиной» на положение «с боку». Дикарь впился глазами в ствол и не сказал того, что наверняка намеревался сказать, лишь прошипел:

— Осторожнее, шлак. Смотри, куда прёшь. А ты чё разоралась, дура? Режут тебя что ли?

Толстуха уже и сама сообразила, что тесак против автомата не тянет, ухмыльнулась и укатила за ширму.

Я пошёл дальше. Над входом одного из бараков прочитал вывеску: «Отвёртка». Внизу приписка:

Оружейная мастерская должна быть где-то рядом.

По обе стороны от барака стояли строения в диапазоне от шалаша до сарая. У одного на стене был намалёван автомат Калашникова. Я подошёл.

— Есть кто?

— Чего надо? — раздался трескучий голос из глубины.

— Я насчёт патронов. Девятый калибр. Парабеллум.

В дверном проёме показался мужчина в прожжённом холщёвом фартуке. Рукава рубахи закатаны, предплечья в мелких крапинках, словно от ожогов. От него пахло канифолью и угольной пылью.

— Каких ещё патронов? Сдурел? За патронами в арсенал иди, здесь такого добра не водится.

— Меня Кум послал. Сказал, купить можно…

— Ты ори громче, — оружейник прошёлся взглядом по снующему народу. — Ошибся ты, парень, он, верно, тебя в другое место послал, а ты по кой-то хер сюда припёрся.

— Куда послал, туда и припёрся. Мне завтра на смену, а патронов нет. Кум сказал, если не найду… вот тогда точно пошлёт. А в арсенале семьдесят четыре стата за штуку.

— Пистолетный девятого? Парабеллум что ли?

— Ну.

Оружейник ещё раз прошёлся взглядом по толпе и кивнул:

— Заходи.

Он закрыл за мной дверь, накинул щеколду.

Внутри оказалось очень тесно. Половину пространства занимал верстак, у задней стены стоял горн с тлеющими углями, тиски, тигель, бочка с водой. На окне трепыхалась грязная занавеска, рядом на гвозде висел пиджак с заплатами на локтях.

Оружейник подвинул мне табуретку, сам прошёл к горну, раздул угли, стало светлее.

— Кум, говоришь? Как выглядит?

— Лет семьдесят, ниже меня на голову, очки.

— Сколько патронов надо?

— Тридцать две штуки. У меня вот.

Я протянул ему эмпэшку. Оружейник взял автомат, поднёс к окошку. Что-то нажал, раздался щелчок, и в руках оказалось две половинки. Я потянулся к нему.

— Э-э-э…

Не обращая на меня внимания, оружейник разобрал автомат, каждую часть положил перед собой на верстаке, предварительно осмотрев, и только после этого сказал:

— Давно мне МП не попадался. Где взял?

— Нашёл.

— В Полыннике?

Я не стал отвечать, и он принял моё молчание за согласие. Собрал автомат, передёрнул затвор, нажал спуск. Раздался сухой щелчок.

— Ну что сказать. Состояние средненькое… Почистить, смазать, кое-где подкрутить, заменить пружину на более мощную. Шарниры на прикладе расшатались. Могу убрать его, если хочешь. Эмпэшка — оружие ближнего боя, сто метров максимум, на таком расстоянии приклад не нужен. А в подвалах и подъездах в разложенном виде он только мешать будет. Приёмник магазина неплохо бы подработать, чтоб грязь не лезла. Ты же не хочешь, чтоб его у тебя постоянно клинило? Могу обвес сделать. Уберу стационарный прицел, поставлю на ствольную коробку планку Пикатинни. Срежу гак, поставлю вторую планку под тактический фонарь. Но это будет не дёшево, плюс коллиматор.

— Сколько?

— За всё… Полторы тысячи. За коллиматор отдельно. Самый простенький, ну, скажем, ещё полторы тысячи. Годится?

Я присвистнул: цены кусались. Однако он прав, автомат должен быть исправным, а с коллиматором вообще сказка получится. Но это все мои призовые, да и то не хватит, хотя этот оружейник всё так красиво расписал, что уходить без апгрейда уже не хотелось.

— А патроны?

— Тебе — сорок статов за штуку. Тридцать два на сорок… Тысяча двести восемьдесят. Дешевле не могу. И без того рискую, столько народу подмаслить надо. Если конторщики прознают, что я патронами приторговываю, это однозначно яма.

— У меня нет столько. Вернее, есть, но на всё не хватит.

Оружейник вызывал доверие, ему хотелось верить, и если он сказал, что надо сменить пружину, поставить коллиматор… да и сама идея с коллиматором показалась очень привлекательной. Но исходя из запроса, мне не хватало тысячи триста пятьдесят четыре стата.

— Сколько есть?

Я открыл финансовую страничку.

— Две тысячи девятьсот двадцать шесть.

Оружейник закатил глаза, подсчитывая что-то в уме.

— Сделаем так. Заменю пружину, поставлю коллиматор. С остальным потом как-нибудь. Ну и патроны. Согласен?

Он протянул руку, я сжал ладонь, одновременно кивая: согласен.

— Кидай бабки на мой номер. За автоматом зайдёшь завтра.

— Мне в восемь часов на работе надо быть.

— Значит, к половине восьмого подходи.

Из мастерской я вышел немного ошарашенный. На счету сиротливо мигал синий нолик. Мне теперь даже за комплексный обед заплатить нечем. Хорошо, что за арсенал платить не надо, а то бы уже сегодня в минус вышел. Но это половина беды. Мне нужен Гук. Очень нужен. Столько вопросов накопилось, а он хрен знает, где бегает.

Если жилые блоки походили на трущобы, то Петлюровка напоминала вертеп в самых отрицательных его значениях. Просто находиться на её улочках уже было неуютно, но я обратил внимание, что люди здесь не только что-то продавали и покупали, но и жили. Даже у оружейника в сарае лежала скатка одеял, да и в рекламе «Отвёртки» значилось слово «гостиница».

В каком-то вестерне я читал, что если хочешь что-либо узнать — спроси бармена. Ближайший более-менее приемлемый бар находился всё в той же «Отвёртке». Поднявшись на крыльцо, я лицом к лицу столкнулся с Кромвелем. Охотник не узнал меня. Он пробормотал что-то под нос и нетвёрдой походкой направился к палатке с толстухой. Вот и хорошо, а то начнёт предъявлять мне Афоню. Хотя если разобраться по-честному, я имел полное право завалить всю их поганую троицу.

В «Отвёртке» работал кондиционер. Для меня это послужило открытием. У длиной барной стойки сидели несколько человек, тянули пиво, на зеркальных полках стояли бутылки, название на некоторых из них стали дополнительным удивлением: «Maker’s Mark», «McClelland’s», «Rémy Martin». Как бывший работник мелкого общепита, я был хорошо знаком с данной продукцией, а так же с формами бутылок и видами этикеток, и могу поклясться, что ничего подобного у производителей этих напитков нет. Стало быть, фальсификат. То ли дело бар в троллейбусном депо. Там всё по-настоящему.

Половина столиков была свободна. В углу у окна играли в покер, вместо фишек использовали разноцветные бляхи из толстого картона.

У стойки стоял нелюдимого вида бармен и протирал пивную кружку.

— Привет, — вежливо поздоровался я.

Бармен не ответил.

— Я ищу человека…

— Заказывать будешь?

Намёк прозрачный: хочешь услышать ответ — придётся потратиться. Но тратить нечего, всё у оружейника осталось.

Я не стал просить его войти в положение, и повернулся к залу. Ни одной знакомой рожи. Посетители сплошь дикари, только на одном из игроков поверх коричневой футболки накинут потрёпанный пиджак. Он сидел ко мне полубоком и нервно покусывал губы, вглядываясь в карты. Узловатые пальцы правой руки постукивали по столешнице, и в этом стуке отчётливо слышался конский галоп.

Я прошёл к столику и встал у коричневого за спиной. Игра шла по правилам техасского холдема, моя любимая разновидность покера, при которой на стол поочерёдно выкладывают в открытую пять карт и по две закрытых каждому игроку. У коричневого была пара девяток и три красных жетона. Похоже, он проигрался, и это вносило в его движения нервозность. Он долго жевал губы, потом бросил карты и просипел:

— Пас, — и повернулся ко мне. — Чё вылупился, шлак?

— Слушай, приятель, не хотел тебя отвлекать, но мне надо…

— Да насрать, что тебе надо!

Он поднялся со стула. Ростом с меня, такой же узловатый, как и пальцы, которые уже сжались в кулак. Я отпрянул, взглядом подметил стул. Если коричневый дёрнется, можно швырнуть стул ему под ноги. Тут же на столе пустая бутылка, добавлю ей об его пустую голову, успокоится. Ну или он успокоит меня, если окажется быстрее.

Бармен насторожился, опёрся о стойку, может даже пожалел, что не стал отвечать на мои вопросы. Теперь ответы могут вылиться в поломанную мебель и разбитые окна.

— Шлак! Я из-за тебя деньги потерял. Ты мне теперь должен…

— Какие деньги? Пара на девятках? — пожал я плечами. — С такой картой только блефовать, а у тебя лицо от пота мокрое, а пальцы дыру в столешнице пробили.

Он растерялся. Я говорил правильные вещи и без грубости — не придерёшься, как и учил Гук, а лезть на меня по беспределу не решился. Его партнёры по игре ждали, что коричневый будет делать дальше.

— Ты чего вообще припёрся? — процедил он сквозь зубы.

— Человека ищу. Хотел у бармена спросить, — кивнул я в сторону стойки, — да он какой-то неразговорчивый. А вы, люди серьёзные, солидные, наверняка уважаемые, многих знаете, дай, думаю, у вас поинтересуюсь.

— Какого ещё человека?

— Гука.

Похоже, долговязого и здесь неплохо знали. Игроки переглянулись. Один щёлкнул пальцами и спросил:

— А чего тебе Гук?

— Крестный мой, — сразу же отсёк я лишние вопросы.

Игрок прищурился.

— Так забрали крёстного твоего. Он здесь со вчерашнего вечера ошивался. А утром подъехал Мёрзлый и забрал.

— Мёрзлый? Они вроде с ним не дружатся.

— Дружатся, не дружатся — не знаю. Спрашивать об этом у самого Мёрзлого я как-то постеснялся. А ты, если будет желание, спроси обязательно.

— Спрошу, — задумчиво кивнул я.

Вот как, его забрал Мёрзлый. Приехал и забрал. С чего вдруг? Гуку не очень-то нравилось говорить о командире штурмовиков. Каждый раз, когда речь заходила о нём, Гук напрягался и старался скорее спрыгнуть с темы. Видимо, неплохо они закусились в своё время, раз позабыли о былой дружбе. И вот теперь Мёрзлый сам за ним приехал. Ради чего? Разве что в яму забрать. Фермеры с такой задачей не справятся. Даже с пьяным Гуком не справятся.

Я вышел на крыльцо. Рявкнул выстрел. Заряд крупной дроби выбил щепки из стены. Я как стоял, так и остался стоять. Народ резво отхлынул в стороны. Если бы стрелок вздумал выстрелить снова, то ему бы даже целиться не пришлось.

Но выстрелы больше не повторились. Из «Отвёртки» выскочили посетители, меня схватили за руку.

— Кто стрелял?! В тебя?

Я лишь хмурился и глубоко дышал. Всё так неожиданно, внезапно и… Мне дали стакан, я глотнул и чуть не подавился. Водка! Закашлялся, зато пришёл в себя и сразу указал на сарайчик напротив.

— Оттуда.

До сарайчика было шагов двадцать, не понятно, как стрелок умудрился промазать с такого расстояния. Мне либо повезло, либо он дерьмовый стрелок, либо пьяный, но скорее всего и то, и другое, и третье. Двадцать шагов. Всего двадцать шагов!

Я вытер пот со лба. Вокруг собралась толпа, и каждый лез с советом: куда бежать, что делать, лишь один кто-то сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— На территории Петлюровки законы Загона не действуют.