Шлак 4.0

Глава 10

Оставшись один, я некоторое время стоял посреди вагона. В голове ни мыслей, ни планов. Полное спокойствие. Сосредоточился на ощущениях. Жабы разбрелись по территории в поисках добычи, слабые токи присутствия человека исходили лишь от паровоза, где в наркотическом забытьи куковал царь, и рядом несколько его охранников, те самые с копьями и самострелами. У них порошок был всегда, и сдаётся мне, что поставляют его крысы.

Крысы, крысы. Крысы. Они придут за мной сюда или забьют стрелку? Я бы забил и попытался вальнуть всех. Но это потому что я знаю, что они собой представляют, знаю количество и что в карманах носят. Они про меня не знают ничего, значит, в первую очередь попытаются выяснить: кто, сколько, как? Что ж, тогда есть смысл дождаться приглашения. На саму встречу не пойду, меня там грохнут, но проследить за посланцем стоит. Выясню их местоположение и нанесу упреждающий удар. Главное, чтоб они не были под дозой. Твари на свалку не лезут, и любое ощущение чужой силы вызовет у них подозрение.

Я опустился на колени, разобрал автомат, почистил, снова собрал. Осмотрел каждый магазин, проверил, легко ли выходят из фастмагов. Шесть запасных. Нормально, хватит, не спецназовцы же эти мусорщики. Их преимущество не столько в количестве, сколько в способности ориентироваться в местных условиях. Они дома, знают все ходы и выходы. Но я лучше подготовлен, плюс мой дар. Посостязаемся.

Выдохнул, положил автомат перед собой, достал пистолет. Тридцать шесть патронов, два полных магазина. Ещё обрез молодого, но он лишний. Весит много, а толку чуть. С собой брать не буду, можно сбагрить царю или обменять. А вот нож пригодится, нормальная такая тактическая вещица, в ближнем бою весьма удобная. Я прокрутил его в пальцах, перекинул из руки в руку и сунул в старые ножны на ремне. Тютелька в тютельку подошёл.

Солнце перевалило за полдень. Поспать бы, забыл уже, когда спал нормально. Наногранды из-за этого расходуются очень быстро. На неделю ещё хватит, а там придётся колоть новую дозу, если раньше времени не подстрелят.

Я перекрестился, встал. Надо поесть, пара листьев крапивницы не помешает. И попить. Вода должна быть у царя в апартаментах, видел там большую пластиковую бутыль.

Выглянул из вагона, осмотрелся и быстрым шагом пересёк площадь. Возле паровоза клевали носами двое с копьями. Когда проходил мимо, ни тот, ни другой даже глаз не открыли. Вот вам и охрана. Откупорил бутыль, напился, наполнил фляжку. Листья тоже где-то тут. Слабенький аромат гвоздики исходил из коробки в углу. Открыл, взял лист, начал откусывать маленькими кусочками…

Из центрального прохода вышли двое. Огляделись и смело направились к паровозу. У одного на шее висела двустволка прикладом вверх. Умно. Достаточно ударить под цевьё, и она окажется в руках. Этот приём мне показал школьный друг заядлый охотник, правда, использовал он его исключительно для стрельбы по банкам.

У второго сбоку висела самодельная кобура, из которой выглядывала рукоять Макарова. Рожи у обоих дикарские, ребята однозначно тёртые и готовые на поступок. С таких глаз спускать нельзя.

Охрану они проигнорировали. Надо отдать должное копьеносцам, эти на крыс тоже внимания не обратили, как сидели, закумареные, так и продолжали сидеть.

Целью пришельцев был Жаба Правильный. Наверняка хотели допросить его с пристрастием и выяснить обо мне все подробности. Но в состоянии наркотического транса тот вряд ли способен вести вразумительную беседу, поэтому я не стал утруждать ни крыс, ни царя напрасными переговорами и выбрался из паровоза, предварительно запахнув полы плаща. Не стоит показывать потенциальному противнику свой арсенал. Время придёт — покажу, и пусть тогда удивляются.

Встретить меня крысы не ожидали. Может считали, что я давно в бегах, и допрос жабы представлялся им банальной и совершенно бесполезной обязанностью, так что моё внезапное появление вызвало у них нервное напряжение. Я почувствовал резкий выброс адреналина. Мой организм отреагировал так же, и на страх ответил яростью. Пришлось прищуриться, как будто от солнца, чтобы они не заметили чересчур сильный отблеск серебра в радужке. В своё время это тоже должно стать для них сюрпризом.

Крысы сбавили шаг и остановились. Переглянулись, потом тот, что с ружьём, спросил:

— Ты Дрон?

Дрон? О, как! Та жаба, которая сдала меня, не удосужилась запомнить моё имя. Но я не против, пусть так и продолжают думать.

— И?

— Ты или нет?

Второй сплюнул.

— Да понятно, что он, Кен. По роже видно. Не нюхач. Стал быть, он.

Но Кен не сдавался.

— Слушая сюда, муфлон тупорылый, люди с тобой вежливо разговаривают. Вежливо, понял? Отвечай так же. Ты Дрон?

Что ж они всё муфлон да муфлон. Заладили одно и то же. Сначала молодой, теперь эти. У них это единственная ассоциация с козлами? Хотя, если сравнить мусорные кучи с горами, то становится понятным их стремление к данному типу животных.

— Называй, как хочешь. Ты же не имя моё пришёл узнать.

Я шагнул навстречу. Второй резко отвёл руку назад, ближе к кобуре. Оба занервничали. Между нами оставалось три шага, расстояние вполне удобное, чтобы дотянуться до любого из них.

— Расслабьтесь, ребятки, — я поднял руки, демонстрируя дружелюбие.

— Никто и не напрягался, — снова сплюнул второй.

— Ну да, то-то я гляжу, ты к кобуре потянулся.

— Не потянулся я!

— Ага, жопа зачесалась, понятно.

— Да ты…

Кен ткнул его в бок.

— Не суетись, Грач, притихни. А к тебе, Дрон, у нас один вопрос: братка нашего ты завалил?

— А если я?

— Отвечай по сути! Ты?

— Я.

Спасибо другу-охотнику, что показал приём. Кен ударил по цевью, ружьё подпрыгнуло, только лечь в ладони не успело. Незримым движением я скользнул к крысе и вогнал нож в грудь. Оттолкнул тело, развернулся к Грачу. Тот замер в оцепенении. Рука, словно деревянная, застыла у кобуры. Я нарочито медленно обошёл его, вынул Макаров и сунул в карман плаща. Сгрёб за грудки и встряхнул.

— Потолкуем?

Он сглотнул.

— Ты… ты чё наделал, муфлон? Ты ж Кена завалил. Кена! А он…

Грач беспомощно обернулся на труп напарника и протянул к нему руку, словно надеясь, что тот ухватится и встанет. Вместо него встали жабы. Вроде бы сидели, дремали, а тут как почувствовали. Из боковых проулков вылезло ещё полдюжины. Я не успел ничего сказать, а тело уже утащили куда-то. Надеюсь, не сожрут. Хотя, наверное, зря надеюсь.

Грач сглотнул, предчувствуя такую же судьбу.

— Мы поговорить только хотели, а ты… ты… Ты ж под дозой!

Наконец-то он оценил цвет моей радужки.

— Так и есть. Теперь понимаешь, что шутить я не буду?

— Не убивай, Дрон…

— Веди себя правильно. Расскажи всё как есть: сколько вас, где прячетесь, оружие.

— Мы… За рынком по центральному проходу метров пятьсот. Туда из Развала строительный мусор свозили. Мы нюхачей выгнали, теперь у нас там база. Чужие не заглядывают, никто не трогает. Лафа. Сколько людей, точно не скажу, двадцать или двадцать пять. Вооружены кто чем. Два дегтяря есть стареньких, но рабочие, а так в основном обрезы, наганы, арбалеты. С патронами напряг. Калаш только у старшего…

— Старший кто?

— А хрен его знает. Реально без понятия. Я его раньше не видел. Чёрт хромой одноногий. Погоняло Крыс. Появился в Петлюровке месяца три назад. Вонял как пёс бродячий, но при бабках. Собрал вокруг себя человек десять, исчез. Через неделю опять появился, опять за людьми. Ему предъявили за тех, что в прошлый раз ушли, он побожился, что все живы. Поверили. Вроде бы мужичок такой плюгавый, по роже пройдоха тот ещё, но народ потянулся, я тоже. А чё бы нет? Задолбало по Территориям мотаться. Развал уже очистили от всего ценного, и что дальше делать? В старатели? Да ну его, жизнь одна. А Крыс сказал, работа несложная, жратва от пуза. Крыс он такой, сказал, стал быть, так и будет. Ни на букву не отойдёт. За своих стоит крепко. Недели две назад глаголы с пятого блока решили нас накрячить, на бабки кинуть. Мы им по дешёвке нюхач палёный скидываем. Так они, муфлоны, платить отказались. Крыс к ним переговорщика отправил, а они его в яму сдали по жёсткой процедуре.

— И чё?

— А ни чё. Нет больше глаголов в пятом блоке. Кончились, — Грач натужно засмеялся, но столкнувшись со мной взглядом, смолк. — Прям там в блоке расписали. Кому кишки выпустили, кому гланды через жопу вырезали.

— Жёстко.

— А по-другому как? Кинул — получи. Бояться должны, иначе все кидать начнут.

— По вашей раскладке получается, я сильно накосячил, так?

По лицу Грача обильно потёк пот.

— Дрон, ты обещал…

— Обещал, обещал, не ссы. Ну так чё там насчёт косяка, большой он у меня?

— Большой… Дрон, договориться всегда можно. Отпусти. Я Крысу всё объясню, он чувак правильный, поймёт. Скажу, Кен сам виноват. Ружьё на тебя наставил, ты защищался, имел право.

— Про то, что я заряжен, тоже расскажешь?

— Нет. Зачем мне? Заряжен и заряжен, твоё дело.

— А про молодого?

— Про молодого? А, про того чайника? Так он сам дурень. Муфлон! Он у нас неделю всего. Да и мало ли… Жабы его. Жабы грохнули! Сам видел. Отпусти. Ты обещал. Не по-пацански слово нарушать. Дрон…

— Не Дрон я.

— Кто же? Жаба сказал…

— Оговорилась твоя жаба. Дон меня зовут. Слышал такое имя?

Он слышал. Жилы на висках вздулись и запульсировали.

— Я… если бы знал, кто… — голос стал хриплым. — Никогда, Дон… не против тебя…

Я отступил и указал на выход:

— Иди.

Он не поверил. Сделал шаг назад, ещё один, развернулся, пошёл, втянув голову в плечи. Я кашлянул. Он вздрогнул, остановился, подождал, снова пошёл.

Когда он скрылся, я выждал несколько секунд и двинулся следом. До рынка добрался быстрым шагом, успел заметить, как Грач свернул за линию прилавков. Напротив места, где сдох молодой браток, сидели кучкой мусорщики. На земле ещё остались следы крови и блевотины. Мусорщики вяло переговаривались, у одного на шее висели, как ожерелье, связанные за шнурки ботинки.

Я прикрыл глаза, напрягся, включая восприятие. Пульсирующая отметка отобразилась почти на самой границе. Грач не соврал, шёл по центральному проходу, торопился, спешил поведать работодателю о нашем разговоре. Ну-ну.

Быстро пересёк рыночную площадь и нырнул за прилавки. Проход не проспект, ровным быть не обязан, да и центральным его обозвали только за то, что был немногим шире остальных. По обе стороны поднялись горы хлама, в основном строительного, отчего вонь стала заметно слабее, и чем дальше я углублялся, тем воздух становился чище.

Навстречу попалась вереница мусорщиков, каждый толкал перед собой пустую тачку. За последним шёл сопровождающий. Глянул на меня с подозрением. Я кивнул, надеясь сойти за своего. Не прокатило.

— Ты кто? Я тебя раньше не видел.

Я выключил его коротким в челюсть, подхватил обмякшее тело и усадил на землю. Пусть отдохнёт. Обыскал, вынул из-за пояса старенький пистолет и зашвырнул в мусор. В кармане нашёл платёжную карту на предъявителя, зажигалку, кисет. Карту забрал, остальное не тронул. Мусорщики, заметив, что сопровождение обездвижило, побросали тачки и опустились на корточки.

Не ко времени мне эта процессия попалась. Пока занимался надсмотрщиком, Грач успел уйти шагов на пятьдесят вперёд. Пришлось ускоряться. Перед каждым поворотом притормаживал, осторожно выглядывал, осматривал тропу и, лишь убедившись, что никого нет, продолжал движение. Чем дальше отходил от рынка, тем сильнее расползалось внутри ожидание чего-то непредсказуемого. Непосредственной опасности не чувствовал, но она была рядом, образно говоря, рукой подать.

По лицу потекло, да так обильно, что пришлось вытираться, стало быть, добрался до места. Сердце разогнало кровь до скорости экспресса. Остановился, перевёл дух. Подобных ощущений у меня не было ни на Василисиной даче, хотя противников там хватало, ни в универсаме, где пришлось столкнуться с варанами. Губы пересохли, я взял фляжку, глотнул. Над головой каркнула ворона. От неожиданности присел и, бросая фляжку, схватил автомат. Ворона захлопала крыльями и опустилась на торчащую из бетонной сваи арматуру.

— Тьфу на тебя, дура, — вполголоса выругался я.

Подобрал фляжку, закрутил пробку. Воды пролилось немного, на земле осталось лишь небольшое тёмное пятно, но всё равно недовольно поморщился. Привычка ценить каждую каплю давно въелась в кровь, и даже такая малая потеря вызывала досаду.

Вернув фляжку на пояс, я поднялся по куче битого кирпича, протиснулся меж двух наклонных плит и увидел крысиную базу. Устроился поудобнее, поджал ноги, автомат положил на колени. Присмотрелся. Всё-таки намного лучше, когда есть бинокль или монокуляр. Давно пора обзавестись. А пока лишь прикрыл ладонью глаза от заходящего солнца.

База представляла собой неидеальный круг около семидесяти шагов в диаметре со всех сторон окружённый кручами строительного мусора. Ближе к противоположной стене находилось длинное приземистое здание барачного типа, собранное из обломков бетонных плит и кирпича. Слева от прохода стояли два котла литров по двести, за ними высилось что-то вроде сушилки. К верху тонкой струйкой поднимался дымок, сильно пахло гвоздикой. Я инстинктивно прикрыл нос.

Мусорщики подтаскивали к котлам мешки и вытряхивали в них содержимое. Тут же стоял мужчина в синем как у фермеров халате, в респираторе, и весёлкой помешивал варево. Покрикивал на носильщиков, торопил. Двое надсмотрщиков подбадривали их палками. Похоже, тут у крыс производство какое-то. Но какое? Алиса должна знать, опишу ей потом увиденное.

Крысы вели себя достаточно беспечно. Ни патрулей, ни постов, только на крыше, как это водится на Территориях, располагалось гнездо из мешков с землёй и тент над ним. Пулемёта не было, хотя Грач предупреждал о двух дегтярях, но в гнезде точно кто-то был.

Возле бараков отиралось десятка полтора бойцов. Сбоку от крыльца соорудили навес, играли в карты. До меня долетали выкрики: бочка… мама… папа… самосвал… На столе стояла трёхлитровая банка, наверняка, самогон. К навесу как раз подходил Грач. Его окликнули, он отмахнулся и зашёл в барак.

Я закрыл глаза, прислушался.

Восприятие охватывало базу не целиком, примерно две трети, но и этого хватило, чтобы оценить всю бесперспективность войны с крысами. Здесь не двадцать и не двадцать пять бойцов. Я насчитал как минимум три десятка, и наверняка есть ещё. Чёрт!

С упреждающим ударом я, походу, погорячился. Нет, нанести его можно, кого-то я положу, только после этого придётся брать ноги в руки и бегом, иначе положат меня.

Были бы гранаты… Это не штурмовики, не вараны, не под дозой. Подготовка уличная, с наставниками типа Гвидона никогда не общались. В случае столкновения попрут напрямую в лоб, под ноги смотреть не станут. Установить вдоль прохода несколько растяжек, вытянуть крыс на себя. Они же не стойкие, сломаются… Или не сломаются. Была бы со мной моя команда: Внук, Звездун, Юшка. Да хотя бы один Звездун. Вот кого мне не хватает.

Из барака вышел мужик, махнул рукой, народ под навесом побросал карты. Кто-то потянулся к банке, вышедший показал кулак.

В гнезде тоже зашевелились. Поверх мешков лёг дегтяр, нацелившись на проход. Я пригнулся, хотя увидеть меня оттуда не могли.

Игроки зашли в барак, а мужик направился к котлам. Заговорил с фермером. Я разобрал несколько фраз. Общий смысл сводился к тому, что надвигаются неприятности. Это он обо мне. Грач довёл информацию до крыс, вот они и всполошились.

Я глянул на солнце. От него оставалась только ярко-красная заря, а на востоке небо и вовсе потемнело. На уровне горизонта загорались звёзды. Что ж, война откладывается до утра. На ночь глядя крысы из своего убежища не вылезут. Можно попробовать пощипать их в темноте, перебить часовых в гнезде, навести жути, чтоб поутру чувствовали себя не слишком уверенно. Ночью у меня двойное преимущество: я их вижу, они меня нет.

Из барака стали выходить вооружённые бойцы. Пять, шесть, десять, пятнадцать, двадцать пять… Я насчитал тридцать два. У большинства карабины, но были и ППШ, и пара МП, и второй дегтярь нарисовался. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Собирались не на прогулку, не на строевой смотр — на облаву, и дичь однозначно я. Ждать утра не стали. Растянулись полукругом вдоль барака. Через минуту появился старший. Невысокий, жилистый, подвижный. Было слишком далеко, чтобы разглядеть лицо, но в движениях виделось что-то знакомое. Где-то я встречал этого человека.

Где я мог встречать его? В Квартирнике? В Анклаве? На Северном посту? В голову ничего не приходило. Крыс. Имя-то какое неприятное.

И тут я почувствовал… Он заряжен! Сука. И значит должен чувствовать меня, или скоро почувствует. Сила от него шла волнами, яркими и раздражающими. Не как от обычного человека под дозой. В его силе было что-то от того ужаса, который я испытывал в катакомбах, только слабее раза в три или четыре. Она не напугала меня, а вызвала злобу. Я попытался сдержать её, но тело, подхлёстываемое звериным разумом, не подчинилось. Оно хотело уничтожить этого Крыса. Палец потянулся к спусковому крючку…

Крыс резко обернулся и крикнул, вскидывая руки:

— Дон, не стреляй!

Не опуская рук, он пошёл на меня, как будто знал, где я сижу. Впрочем, ничего удивительного, он такой же как я, а значит должен знать это. Чем ближе он подходил, тем сильнее меня била дрожь. Не доходя несколько шагов, он остановился, опустил руки и выжидательно посмотрел на моё укрытие. Я приподнялся и тихо проговорил:

— Коптич?