Школьные годы чудесные

Глава 8 Айболит для оборотня

Звонок звенел, не переставая. Кто-то за дверью нажал кнопку и упрямо не хотел её отпускать.

Я уже практически ненавидел этого гостя. Открыл дверь (новую!), хотел было высказать всё, что думаю про этого «звонилу», но смолчал. За порогом стоял лесник из деревни Василий Макарович. Колдун.

— Пошли! — бросил он мне. — Некогда.

Maman выскочила в прихожку, увидела лесника, оторопело поздоровалась.

— Здравствуйте, Нина Павловна, — сказал лесник. — Извините, времени нет. Антон!

Он снова позвал меня. Я забежал в комнату, подхватил на всякий случай кинжал. Лесник одобрительно кивнул, развернулся и направился на выход. Я побежал вслед за ним.

Прямо у подъезда, чуть ли не вплотную к двери стоял знакомый «уазик». Машина стояла на тротуаре, прямо на пешеходной дорожке, и никто на это не обращал внимания, обходя машину стороной, по клумбам и газону. Даже тётя Маша прошла мимо, не замечая этакой наглости. А ведь она была явным поборником справедливости.

Я вопросительно посмотрел на лесника. Он буркнул:

— Садись в машину!

И, усевшись за руль, пояснил:

— Здесь шишок сзади сидит, он всем глаза отводит.

Я обернулся — на заднем сиденье сидел тот самый то ли чёртенок, то ли медвежонок — слуга колдуна. Я кивнул ему, поздоровался и открыл форточку. В кабине жутко воняло псиной, навозом и еще чем-то неприятно затхлым, словно тухлятиной или, еще хуже, мертвечиной.

Двигатель взревел, машина словно подпрыгнула, рванулась вперед.

— Мы куда? — поинтересовался я, стараясь дышать пореже и неглубоко.

— Помощь нужна, — ответил лесник. — Сейчас поймешь, может, справишься. Я не смог.

Я замолчал. «Уазик» выехал на трассу, свернул в сторону от города. Через пару километров, не сбавляя скорости, мы миновали пост ГАИ. Гаишники нас словно не заметили, хотя до нас останавливали все машины подряд, благо транспортный поток был небольшой.

Миновали село. За ним лесник резко свернул на проселочную и въехал в небольшой лесок.

— Выходим!

Мы вышли из машины.

— Иди сюда! Скорей!

Колдун подвел меня к двери багажника, отвел в сторону кронштейн с запаской, откинул заднюю дверь.

— Смотри!

В багажнике лежала здоровая, с теленка, не меньше, черная собака со связанными лапами и в наморднике, плотно обхватывающим всю голову. Собака не двигалась, то ли спала, то ли была мертвой.

Лесник вздохнул, махнул на собаку рукой:

— Знакомься, оборотень Селифан.

— Это который в Кочарах живёт? — вспомнил я.

— Ага, — кивнул головой лесник. — Тут такое дело. На него кто-то проклятье наложил, когда он в обличье волка был. Селифан после этого обратно перекинуться не смог. Пока в нём звериное начало не победило, он успел добраться до меня, накарябал лапами, что не может обернуться.

Лесник с надеждой посмотрел на меня, показал на него:

— Если проклятье не снять, он озвереет совсем. Будет убивать без разбора всех подряд. Я его пока усыпил, укол сделал. У меня не получается ему помочь. Вся надежда на тебя.

Василий Макарович вздохнул, протянул руку, неожиданно погладил оборотня по голове:

— Селифан — неплохой в сущности мужик-то. Нормальный. Жалко его…

Пока лесник рассказывал мне про оборотня, я осматривал «собаку» или, точнее говоря, волка, магическим зрением.

— Может, тебе фонарь принести? — вдруг спросил лесник, заметив, что я разглядываю зверя.

— Не, не надо, — отозвался я. — Всё и так видно.

Уже стало смеркаться, темнеть. Но магическому зрению сумерки совсем не мешали. Лесник отошел от меня, чтоб не отвлекать.

Я обнаружил у оборотня магический узел силы — такой же, как у меня. Шар светился ярко-зеленым цветом, цветом магии Жизни. Только этот шар покрывала крупно-ячеистая сетка красного цвета — точно такая же, как я наложил конструктом-заклинанием на старуху-ведьму, блокируя доступ к её магии. Только моя сеть была мелкой, из тонких волокон. Здесь же ячейки были крупные, а волокна напоминали скорее жгуты.

Я осторожно коснулся «сетки» щупальцем магии Жизни. Оборотень вздрогнул, дернулся. Лесник тут же оказался рядом.

— Что? Он просыпается?

— Нет, — ответил я, не отвлекаясь и не прекращая попыток зацепить «сетку». — Я нашел, то есть вижу заклинание. Оно блокирует его магические способности. Если бы заклинание было бы наложено, когда Селифан был человеком, то он бы не смог бы перекинуться в оборотня. А тут наоборот… Ладно, не мешай!

Ярко-красный жгут удалось зацепить с пятой или шестой, а может и десятой попытки. Щупальце силы я согнул крючком, поддел под красный жгут, завязал на узел — в призме магического зрения это выглядело так. И потянул на себя. «Сетка» поддалась, но потащила за собой «шар» — узел силы оборотня.

Волк взвыл, заворочался, приподнялся, но не проснулся. Я попробовал еще раз потянуть на себя. «Сетка» отказалась выпускать свою добычу. Волк снова заворочался. Толстые жгуты «сетки» упрямо не хотели рваться.

Я выпустил щупальце «мертвой» силы, осторожно тронул им жгут. Неожиданно «сетка» стала вибрировать и сокращаться, сжимая «шар». Волк в багажнике завизжал, попытался свернуться в клубок. Видимо, сдавливаясь, «сетка» причиняла ему нешуточную боль. Хорошо еще, что он спал!

Лесник, наблюдая за нами, положил руки ему на голову, пытаясь успокоить.

— Ни хрена не выходит! — прохрипел я. Во рту оказалось неожиданно сухо. Я попытался сглотнуть появившийся комок, не получилось. — А, сука! — в сердцах громко выругался я, добавив еще кое-что из нецензурной лексики.

Лесник шарахнулся от меня в сторону. Я вытащил правой рукой кинжал и, потянув «сетку» крючком-щупальцем Жизни, полоснул им по ярко-красным жгутам, кажется, даже чуть задев шкуру оборотня. Жгут под лезвием кинжала ведьмака легко распался на две части. Следом за ним стала расползаться, словно из гнилых ниток, и «сетка». Я уже без труда вытянул всю, как рваную авоську, и отбросил подальше в сторону.

— Готово, — я совершенно без сил опустился на землю. Ноги подкосились.

Я сразу почувствовал окружающий мир. До этого был как бы в отключке от всего внешнего. А сейчас… Волк вонял до тошноты. Ночной (ого, уже и ночь наступила!) холод пробрался до самых костей. Меня начала трясти крупная дрожь — то ли от холода, то ли от усталости.

Василий Макарович, не замечая моего состояния, занимался оборотнем. Он вытащил его из машины, развязал лапы, снял намордник: дело в том, что оборотень стал сразу, буквально на глазах превращаться в человека.

Я наблюдал за процессом краем глаза, причём совершенно без какого-либо интереса. Состояние у меня было не то: и дрожь во всём теле, и дышалось астматически тяжело, и голова кружилась, как будто лбом об стенку постучался, и сердце как-то подозрительно сильно билось о ребра, словно хотело взломать грудную клетку изнутри.

Ко мне подошел шишок, протянул железную солдатскую фляжку:

— Пей!

Первый раз я услышал его голос — скрипучий, пронзительный, неприятный.

— Пей! Настойка сорока трав!

Я взял фляжку, сделал глоток, ожидая, что там будет настойка на коньяке или водке. Ошибся. Настойка оказалась совершенно без градусов, прохладной, пресной, совершенно безвкусной. Трава она и есть трава!

Однако дрожь вдруг прекратилась, сердце успокоилось, голова стала ясной. Только в теле осталась слабость.

Момент, когда оборотень окончательно принял человеческий облик, я прозевал. Только что был то ли черный волк, то ли крупная собака. И вот — голый человек в позе эмбриона. Лесник присел над ним, похлопал по щекам. Дал понюхать ватку — запах нашатыря даже я учуял отсюда, метров с пяти.

Мужик зашевелился, выругался, встал на корточки.

— Макарыч! — сказал он хриплым голосом. — Ты меня вытащил!

Он попытался встать, упал на бок. Приподнялся, сел голым задом на землю, ничуть не смущаясь.

— Ё-моё, Макарыч!

Лесник отошел от него, хмыкнул, бросил ему:

— Вот, кто тебя спас!

И указал на меня. Он открыл заднюю дверь «уазика», достал какие-то мешковатые штаны, рубаху, галоши, бросил мужику:

— Одевайся!

Кстати, и запашок-то противно-тухлый вроде пропал. Мужик оделся, обулся, подошел ко мне, осторожно протянул руку:

— Селифан.

Я её, не раздумывая, пожал, представился:

— Антон.

И обнаружил, что до сих пор держу кинжал в руке. Поднёс его к поясу. Клинок словно сам выскочил из руки и нашел дорогу, скользнув прямо в ножны.

— Спасибо тебе, Антон! — мужик даже поклонился почти в пояс. — От смерти спас. Должок за мной!

— Поехали домой! — попросил я. — Замерз, колбасит всего не по-детски.

Кстати, флягу из моих рук как-то очень ловко вытащили. Шишок не дремлет! Я не успел еще глотнуть, как обнаружил, что руки-то пустые. Чуть отвлёкся, и всё! В кругу друзей не клоцай клювом!

— Поехали! — согласился лесник. Я сел опять на переднее пассажирское сиденье. Оборотень залез на заднее, усаживаясь рядом с шишком.

— Кто тебя так? — поинтересовался колдун, выворачивая руль.

— Бабка какая-то поселилась у нас в Кочарах, — ответил Селифан. — Раз ко мне подошла, молока попросила, второй… Я ж не отказываю — старость уважать надо, соседей тем более. Нас в деревне и так немного, всего четверо осталось. Даже дачники не заезжают. Друг другу помогать должны. Мяса ей давал. А она приходит, а сама глазами зыркает, как будто что-то высматривает. Вчера вечером в полнолунье я, как всегда, на огород… Ну, сам понимаешь? Ягненка привязал, чтоб далеко не бегать. И она там рядом за забором оказалась. Почуял я её. Она в меня что-то кинула. Всё тело как сковало…

— Ведьма это, — согласился Василий Макарович. — Проклятье на тебя наложила!

— Не проклятье, — подал голос я. — Заклятье, блокирующее магическую силу. Проклятье — это другое… Проклятье — заклятие, нарушающее баланс работы внутренних органов.

— Так, что делать-то? — спросил оборотень. — Я ж вернусь, её на клочки порву!

— Порвёшь, как же! — усмехнулся Василий Макарович. — Она тебе так даст, что устанешь рвать! Тебе мало?

— А что делать?

— Извести её надо, — не отрывая глаз от дороги, ответил лесник. — А тебе пока лучше не соваться в Кочары.

— Почему это? У меня там дом! — возмутился Селифан. — Хозяйство!

— Знаешь, кто теперь твоим хозяйством заведует? — злобно рассмеялся лесник. — Или ты думаешь, она просто так вот тебя?

Оборотень замолчал. Тут у меня родилась идея.

— Я вообще-то могу сделать защиту, — предложил я. — Но ненадолго. На час, может быть, максимум.

— И что? — пожал плечами лесник. — Дальше что?

— А дальше либо вы её за час нейтрализуете, — я тщательно подобрал слово такое, нейтральное. Может быть, они её не собираются убивать?

— Или сделать амулет с таким же заклятием, нейтрализующим магический узел, — продолжил я. — Точно такой же конструкт-заклинание, каким она наградила тебя.

— А можно? — оборотень подался ко мне, ухватив за спинку переднее кресло. — Я заплачу!

Лесник засмеялся.

— Вот ты даешь, Антоха! — похвалил он меня. — Молодой да ранний! Я б вообще не полез бы в это дело!

— А я и не лезу, — возразил я. — Я сделаю вам амулеты, а вы уж дальше сами, как хотите.

Мы подъехали к дому.

— Спасибо тебе! — Василий Макарович пожал мне руку. — Выручил.

— Спас! — с заднего сиденья протянул мне руку Селифан. — От смерти лютой спас!

— Когда за амулетами приезжать? — лесник ковал железо, не отходя от кассы. Я задумался. Завтра — второе, день рождения у Ленки. Потом надо в камеру хранения наведаться.

— Давайте третьего, — предложил я. — В среду вечером.

Мы распрощались.