Школьные годы чудесные

Глава 36 Знакомство

— Мам, я дома! — крикнул я, открывая дверь своим ключом. Ну-да, ну-да, родительница рванулась в прихожую ко мне из комнаты (как я, собственно, и думал), на ходу поправляя причёску и оправляя куцый халатик. На губах полное отсутствие помады, румянец и хорошее настроение!

Следом за ней в проему двери из комнаты в прихожую нарисовался и гость, оправляя костюм (хорошо, хоть не застегивая ширинку!).

— Здравствуй, Тоша! — maman обняла меня, чмокнула в щеку. — Ты что так поздно? Кушать будешь?

— Привет, родительница! — весело ответил я. — На секцию ходил, восстанавливался. Голодный как волк из «Красной шапочки»! А ты, смотрю, — пошутил я, — в моё так сказать, отсутствие, посторонних мужиков в дом таскаешь?

Гость сразу напрягся. Зато maman, привыкшая к моему юмору, сразу нашлась и весело ответила:

— Имею право! Я тоже человечество!

Гость расслабился. Maman, не дожидаясь, пока я разуюсь-переоденусь, сразу слиняла на кухню, сообщив:

— Пюре и котлеты. Мой руки и на кухню!

Когда она ушла, гость подошел ко мне, протянул руку:

— Валерий.

— Антон, — я пожал ему руку. Несмотря на то, что ладонь была у него неширокой, даже какой-то артистически узкой, пальцы длинными и тонкими, рукопожатие у гостя было крепким. Ладонь словно в тиски попала. Впрочем, мою руку он выпустил сразу, не устраивая соревнований.

Я разглядел его поближе. М-да, такие типажи определенно нравятся женщинам: высокий, с меня ростом (а у меня 185 см!), жгуче-черноволосый, чем-то похожий на чуть постаревшего артиста Владимира Трещалова из «Неуловимых мстителей», того, что Сидора Лютого играл. Вроде худощавый, но не тощий, а скорее жилистый. И, до кучи, сам не понимаю, откуда, у него — море обаяния. Я поневоле улыбнулся ему.

— На секцию ходишь? — поинтересовался он. — Борьба, бокс?

— Почти, — ответил я. — Самбо.

— Хорошее дело, — согласился он. — И как успехи?

Я прошел мимо него в комнату. Он развернулся, встав опять лицом ко мне. Я достал из шкафа трико, футболку.

— Я переоденусь, ладно? — сказал я, намекая ему, чтобы вышел, не глазел. Он понял, вышел на кухню. Не люблю я переодеваться при посторонних, пусть даже это мужик.

— Успехи у меня не очень, — ответил я, входя на кухню спустя несколько минут, после того, как переоделся и помыл руки. — Пока только на второй юношеский натянул.

Валерий уже сидел за столом, словно ожидая своей порции ужина, причём на моём месте — возле окна. Пришлось мне сесть возле двери. Maman поставила передо мной тарелку с картофельным пюре и двумя котлетами — покупными, видимо, через магазин прошли.

— Познакомились? — она села между нами.

— Не-а, — ответил я в своём репертуаре, мотнув головой. — Валера про себя молчит. Только про мои спортивные успехи поинтересовался.

Валерий заразительно рассмеялся.

— Нет, ну а что? — сказал я, прожевав кусок котлеты. — Он про себя не рассказывает, молчит… Ты тоже вон…

Я отхлебнул компота из бокала.

— Да что про меня рассказывать? — пожал плечами Валерий. — Родился, закончил школу, отслужил в армии. Потом вуз…

— Бауманка! — вставила maman. Валерий стеснительно усмехнулся и продолжил:

— Потом завод, женился, развелся, переехал сюда, где и работаю.

— На радиозаводе ведущим инженером! — опять вставила maman.

— Ну, и ладно! — я встал из-за стола. — Спасибо, ма! Было очень вкусно.

Я посмотрел на него, перевел взгляд на maman:

— Ну, вы здесь воркуйте, а я пойду уроки делать! Или вы в комнате будете? Тогда я на кухне сяду.

Письменных уроков было немного: один русский, два упражнения. Я просто не хотел им мешать. Maman выглядела такой счастливой. Да и дядька вроде ничего был, нормальный, компанейский. И чего он тёте Маше не глянулся?

Однако я просчитался. Валерий встал, подошел ко мне, потрепал по голове:

— Да я, пожалуй, пойду. Времени, увы, уже много. О! У меня есть идея!

Он заулыбался во весь рот, повернулся к maman:

— Приглашаю вас в воскресенье на природу, на шашлыки!

Он посмотрел на меня:

— Пока погода теплая, солнышко, самое время!

— Ну, я не знаю, — maman, сомневаясь, пожала плечами. — Это как-то неожиданно, надо подготовиться…

— Всю подготовку я беру на себя! — заявил Валерий. — Заеду за вами в десять утра!

Он обошел меня. стал обуваться.

— Я тебя провожу, — рванулась maman.

— Ма, не надо! — встрял я. — Я провожу! А то на улице темно, страшно, волки бродят…

Я улыбнулся. По телевизору уже вовсю программа «Время». Стало быть, уже шел десятый час. Темнело рано. На улице вступила в свои права ночь.

— Правда, Нин, — согласился Валерий, выпрямляясь. — Меня Антон проводит до остановки.

— Ну, хорошо…

Maman подошла к нему, остановилась, не решаясь на какие-то более интимные действия, видимо, стесняясь моего присутствия. Я отвернулся, наблюдая за ними в зеркало. Maman бросила осторожный взгляд мне в спину, не догадавшись глянуть в зеркало, быстро, практически целомудренно чмокнула Валерия в щеку и шлепнула его по рукам, пресекая попытку ухватить её пониже талии.

Я обернулся. Валерий снял с вешалки плащ:

— Пошли?

— Пошли!

— Мясо, зелень и вино с меня! — сообщил он maman, повысив голос, уже за порогом.

Она закрыла за нами дверь. Когда мы вышли из подъезда, он сказал мне:

— Извини. Не обижайся, ладно?

— За что? — удивился я.

— За вопрос насчет спортивных успехов, — пояснил он. — Я тоже в юности на дзюдо ходил. Долго ходил. И тоже выше третьего разряда не прыгнул.

Валерий засмеялся.

— Так завидовал своим одноклубникам, которые на соревнования ездили…

— Да ничего страшного, — отмахнулся я. — Я больше для себя занимаюсь. Для души.

От мысли рассказать про сегодняшнюю победу над КМС-ником я почему-то отказался.

— Ну, и правильно, — согласился со мной Валерий. — Для общего физического развития заниматься надо. А для здоровья спорт, по большому счету, не сказать, чтобы полезен. Травмы, на сердце опять же нагрузка, всё такое…

Он махнул рукой.

Мы дошли до остановки. У остановочного павильон стояла «пятёрка». Он наскоро пожал мне руку:

— До воскресенья!

И побежал к автобусу. Я развернулся и направился домой.

— Тоха! — кто-то негромко окликнул меня у угла дома. Я обернулся. Ко мне из темноты вышел Янкель с сигаретой в зубах.

В поселке фонари вечером и ночью горели только по двум основным улицам — Менделеева и Зелинского — оставляя без света весь остальной жилмассив. Хотя столбы с фонарями вдоль других улиц имелись. Экономика должна быть экономной!

— Здорово! — Янкель протянул мне руку. — Как дела?

— Привет, — я её пожал. — Вроде виделись сегодня. Нормально всё.

— Ага, — согласился он. — А ты чего здесь гуляешь?

— Дядьку провожаю, — немного приврал я, махнув в сторону автобуса и оглянулся. Правда, дальнейшее развитие событий меня немного удивило. Валерий подошел к двери автобуса, взялся за поручень, поставил ногу на ступеньку, постоял секунды две, огляделся по сторонам, кого-то высматривая (возможно, меня — но я находился в тени дома, так что был для него невидим), а потом вдруг решительно отошел от автобуса и направился в сторону такси.

В принципе, поначалу я особо не удивился. Я и сам сегодня на такси домой приехал. Хотя тут, вон, почти пустой автобус до сих пор стоит, пассажиров ждёт с открытыми дверями.

Валерий подошел к первой же машине, открыл заднюю дверь и по-хозяйски (а вот это меня уже удивило!) уселся на сиденье. Через полминуты машина рванула с места.

— А ты? — спросил я у Янкеля, отвлекаясь от увиденного. — Что-то народу на улице не видно.

Янкель довольно хмыкнул, выбросил окурок в темноту:

— Я гуляю вот!

Он повел плечами:

— Прохладно становится. Сыро, мерзко.

Янкель махнул рукой в тень, кого-то подзывая. Я открыл рот от удивления. К нам вышла моя одноклассница Верка, дочь библиотекарши, красавица, отличница и комсомолка, стеснительно ухватив Янкеля под ручку. Вот уж точно бы не подумал!

Она, пряча глаза, тихо поздоровалась со мной, потянула Янкеля в сторону.

— Барышня и хулиган! — опять довольно ухмыльнулся Янкель, хлопнув меня по плечу. — Почти по Маяковскому, правда?

Он вопросительно повернулся к Верке. Она кивнула, соглашаясь.

— Ладно, мы пошли! — он улыбнулся мне. — Бывай, Тоха!

Они пошли по дорожке и я услышал веркин голос:

— Не горбись, Гера! А то сколиоз будет.

«Ну, всё, попал Герка! — подумал я. — А Верка-то девчонка с характером!»

Несмотря на поздний час, я всё-таки зашел к тёте Маше и забрал у неё сверток с дубленкой.

— Ушел? — хмуро поинтересовалась она про нашего гостя.

— Ушел, — подтвердил я и добавил. — Нормальный мужик, тёть Маш. Не знаю, что это вы напридумывали.

— Ну-ну, — скептически отозвалась тётя Маша. — Посмотришь…

Я открыл дверь квартиры и с порога крикнул:

— Сюрприз!

Maman испуганно выскочила из комнаты в одной сорочке.

— Что случилось?

— Это тебе! — я протянул ей сверток.

— Что это? — maman отшатнулась. — Что это, Антон?

— Посмотри, померяй!

Она осторожно взяла у меня из рук сверток, понесла его в комнату. Пока я снимал кроссовки и переодевался, она шуршала там, как мышь, снимая упаковку и развязывая шпагат.

В общем, спать мы улеглись ближе к полуночи. Счастью maman не было предела. Вначале она нетерпеливо померила дубленку на ночнушку, в которой меня встретила. Потом на платье. Потом переоделась в брючный костюм. Обула сапоги. И всё это с восторженными возгласами, довольными комментариями, чередуемыми с вопросами с некоторыми нотками тревоги и опасения:

— Где взял? Откуда? Каким образом? На что купил?

Тем более, что дубленка оказалась почти впору. Ну, разве что чуточку великоватой.

Потом уже, когда мы, наконец, улеглись спать — она в комнате, я у себя, за шкафом — я сквозь дрёму услышал её голос:

— Жалко, Антош, что ты мой сын! Был бы у меня такой заботливый и любящий муж…

— Так у тебя сейчас такой шанс, ма, как раз найти такого заботливого и любящего мужа, — ответил я, зевая.

Но барабашку выпустить «погулять» к Альбине не забыл.