Семь прях. Книга 7. Школа дорог и мостов

Альтида, 8354 год старого летоисчисления, месяц саари

Заливистый смех Анилу летел по дворцу, как стайка разноцветных птичек ньюке. Отец с мамой переглянулись, не в силах сдержать улыбки. Гиор их понимал: трудно не ответить на этот радостный, полный беззаботного счастья смех. Он и сам не мог, да и никто во дворце, пожалуй.

– Не отвлекайся, – строго сказал отец Гиору.

Тот вздрогнул и снова углубился в задачу: «Корабль вышел из порта Лумиса в шесть часов утра и шел со скоростью…». Гиор не любил математику. Ему нравилось наблюдать за людьми и животными, подмечать тонкости отношений и перемены в них. Но он – старший сын, ему править Альтидой, а значит, он не может играть сейчас в догонялки с сестрой и младшими братьями, он должен решать скучные задачи, а потом – учить лавнийский и суэкский, землеописание и страноведение…

В комнату ворвались Пафидес и Румисор, хохоча, нырнули под массивный стол, затаились. Хныкая, приковылял малыш Катлон, а за ним вбежала солнечная Анилу. Она запыхалась, русые с рыжиной волосы растрепались, щеки горели румянцем.

– Ага! – она сразу заметила спрятавшихся братьев. – Я вас нашла!

Катлон захныкал, полез к маме на колени. Отец рявкнул, впрочем наполовину притворно:

– Что вы здесь устроили? Идите играть в сад, Гиор учится!

Анилу подбежала, глянула на задачу и сказала:

– Через восемь дней.

– Что?

– Корабль придет в альтийский порт через восемь дней. Все, ты выучился, пойдем играть с нами!

Гиор увидел, как родители переглянулись и теперь уже нахмурились оба. Он не знал, что их огорчало больше – его тупость или ум Анилу.

– Я бы сам решил ее, – проворчал Гиор обиженно. – Просто не успел.

– Тогда реши следующую, – ласково сказала мама и позвонила в колокольчик, вызывая няню Катлона.

Отец взглядом отослал младших детей. Гиор с тоской смотрел им вслед.

Когда они снова остались втроем, отец сказал со вздохом:

– Она слишком умна для девочки.

– Значит, лавнийскому царю повезло, – отозвалась мама. – Умная жена – лучший советник.

Гиор делал вид, что погружен в задачу и не слышит разговор родителей, но сердце его оборвалось. Анилу ведь только двенадцать лет, а ей уже нашли мужа – и какого! Лавнийского царя!

Прошлым летом они с отцом были в Лавнии. Страна поразила его. Воздух там казался плотным от жары и запахов. Роскошь богатых кварталов соседствовала с нищетой, и не верилось, что такая разница возможна в одном городе. Попрошайки тянули худые грязные руки вслед их паланкину. «Если бы я был здешним царем, я бы поделился с ними своими богатствами, зачем мне одному столько?» – думал Гиор, глядя на золотой дворец, который так блестел на ярком солнце, что царевич поневоле жмурился. Отец учил Гиора никогда не выказывать удивления на официальных приемах, но, когда их усадили на мягкие разноцветные подушки перед низким столиком, уставленным яствами, а из потайной двери выбежали в полупрозрачных одеждах молодые девушки и начали танцевать, юному царевичу трудно было держать лицо. Он, конечно, видел уже танец марик у них в Золотом городе, но не так близко, к тому же лавнийский царь явно дал понять, что все эти девушки принадлежат ему. Он был уже немолод, но еще красив и полон сил, лукавые масленые глаза его смеялись, даже когда он говорил о серьезных вещах, и от него пряно пахло духами…

И вот такому человеку отец хочет отдать их Анилу! Но зачем? Ведь у них так не принято. На Альтиде все, даже цари, женились по любви, и никто не мог заставить тебя выйти замуж просто потому, что «нам это необходимо». Гиор знал, что так делают в других, диких, странах архипелага Ветров и даже в Суэке, но не у них! Боги дают любящим супругам красивых, умных, отмеченных счастливой судьбой детей, кто же будет рисковать и жениться по расчету? Анилу никогда не сможет полюбить лавнийского царя, уж это-то Гиор хорошо понимал, хоть и не был настолько умен, чтобы легко решать задачки.

– Он ведь старик, – сказал Гиор и вскинул на отца глаза.

– Что?

Родители говорили уже о чем-то другом и удивились его словам. Гиор смутился, но все-таки попытался объяснить.

– Царь Лавнии… он же совсем… ну, почти старый. И у него много этих девушек, которые танцуют. Там, во дворце. Зачем ему Анилу?

– Те девушки – наложницы. А Анилу будет его законной женой, что усилит наше влияние в южных землях. Это необходимо.

– Анилу совсем маленькая!

– Никто не отдает ее замуж прямо сейчас, – быстро вставила мама. – Конечно, ей надо подрасти…

«А за это время старый царь может и умереть», – подумал Гиор и впервые пожелал кому-то смерти.

Анилу сидела, вытянувшись в струнку. Юная, тоненькая, она казалась совсем маленькой рядом с раздобревшим и постаревшим лавнийским царем. Гиора передергивало всякий раз, когда тот похохатывал, рассказывая несмешные истории, облизывал пальцы после правглы, будто не замечая кружевных салфеток, пил и пил неразбавленное вино и то и дело бросал масленые взгляды на свою невесту.

Которая не проронила ни слова.

Не съела ни кусочка.

И ни разу не подняла глаз.

У Гиора разрывалось сердце.

Как может отец смеяться глупым шуткам гостя? Говорить ему комплименты? Дарить подарки? Как может он отдать этому позолоченному дураку Анилу? Мама хотя бы расстроена, пусть и скрывает это…

«Зачем нам какое-то влияние на юге? Альтида сильна и богата и без Лавнии! Если уж так хочется выгодно пристроить единственную дочь, выдал бы ее за суэкского принца! Он хотя бы молод и воспитан». Гиор снова посмотрел на сестру. Он боялся. Что она вот-вот расплачется, упадет в обморок или закричит. Но та сидела прямо. Сжав губы – и только по раздувавшимся ноздрям и красным ушам можно было понять, в каком она бешенстве, с каким трудом сдерживается. «Как бы чего не вышло», – в смятении подумал Гиор. Он хорошо знал свою сестру – гневалась она так же яростно, как заразительно смеялась.

Анилу сжимала кулаки. Ногти впивались ей в ладони, оставляя следы. Он продал ее. Продал, будто она рабыня! Выгодная сделка, папочка? «Царь Лавнии богат и добр, ты не узнаешь ни нужды, ни горя, весь мир будет у твоих ног, моя девочка» – так ты говорил. Только забыл сказать, что у моего жениха огромный живот, волосатые руки и запах изо рта такой, что меня вот-вот стошнит!

Она терпела два дня. Покорно сидела за столом, позволяла этому чудовищу брать себя за руку, от отвращения чуть не теряя сознания, молчала. Она копила в себе гнев, как копят силы, чтобы броситься в бой. Но вот сегодня их гость уехал в свою Лавнию, и Анилу пришла в кабинет отца, хотя ее никто не звал. Пришла, чтобы задать один-единственный вопрос.

– Почему?

Отец не понял ее. Даже мама, кажется, не поняла, хотя всегда защищала ее от всех невзгод.

– Я умная, я умнее Гиора. Я прилежная, я хорошо учусь. Спроси что хочешь, я отвечу. Мне даются все науки, даже те, которым меня не учат. Я умею ездить верхом, биться на мечах, стрелять из лука. Я хорошо плаваю и управляю парусной лодкой, я…

– «Я, я, я, я…» – улыбнулся отец. – В тебе нет главной добродетели – скромности.

– И поэтому ты решил меня продать? – еле сдержала слезы Анилу.

– Милая! – укоризненно вскрикнула мама.

Она перебирала стебли ральфит, чтобы поставить их в вазу. Она любила, чтобы в каждой комнате дворца стояли живые цветы, и всегда занималась этим сама.

– Скажешь, нет? – развернулась к ней Анилу. – Я хуже любой рабыни!

Отец ударил ее по лицу.

– Думай, что говоришь! Ты – царская дочь!

– И всего лишь стою дороже! Сколько бочек вина тебе за меня дадут?

Вторая пощечина. Анилу ждала ее, но не отклонилась. И хорошенько запомнила, как горят щеки, ломит скулы, как пересохли глаза. Каким гневом пылает лицо отца, как не шелохнулась, не защитила ее мама.

– Надеюсь, хоть муж сможет тебя воспитать. У нас с мамой, я вижу, не получилось.

Отец ждал, что после этих слов она расплачется и убежит, но Анилу продолжала стоять и смотреть на него. В голове у нее вызревал план.

Отравить всех братьев, и тогда отец вынужден будет сделать ее наследницей престола. Да, от мужа это не избавит, но это уже будет не лавнийский царь, да и жить она останется здесь, в своем доме, в своем городе, в своей стране.

Отец не выдержал первым – грохнул кулаком по столу и вышел размашистым шагом. Мама бросила свои цветы, побежала следом, шепнув на ходу лишь:

– Ступай к себе!

Но Анилу не послушалась. Она подошла к столу отца, потрогала чернильницу, перья. Взвесила в руке белый камень, которым отец придерживал свитки, чтобы они не сворачивались и не разлетались. Камень был тяжелый. Начать, пожалуй, проще всего с Катлона: он вечно все тянет в рот, а потом мучается животом. Никто даже не заподозрит злой умысел. А вот с остальными будет сложнее…

Вечером мама пришла к ней в спальню, кивком отослала рабыню, присела на кровать. Анилу уже распустила волосы, сидела, укутавшись в них, как в платок. Мама погладила ее по щеке.

– Ты такая красивая, доченька.

Анилу не шелохнулась, не подняла глаз. Не могла она сейчас смотреть маме в лицо.

– Поверь, отец желает тебе только добра. Да, это странно – выходить за незнакомого мужчину, да еще и вдвое старше…

– Я не люблю его, – еле слышно прошептала Анилу.

– Я знаю, знаю!

Мама взяла ее за руку, попыталась заглянуть в глаза, а когда не получилось, заговорила проникновенно и ласково. Анилу не помнила, чтобы родители с ней так говорили.

– Но все изменится, поверь. Мне было немногим больше, чем тебе сейчас, когда твой отец увидел меня в доме владельца порта. Тот давал ежегодный пир в честь Айрус, и царская семья традиционно в нем участвовала. И ты знаешь, твой отец… он поначалу совсем мне не понравился! Показался заносчивым, грубым, да и некрасивым… Но потом, с каждой новой встречей, я все больше привыкала к нему и наконец полюбила. Полюбила всей душой, Анилу! Он дарил мне такие подарки, ах, ты бы только видела! А сколько цветов! Ими можно было бы выстелить море отсюда до Суэка!

– Твои родители хотели, чтобы ты вышла за него?

– Да, хотели. Конечно. Он ведь царь.

Анилу сжала свободную руку в кулак.

– Боги не одобрят этот союз, – привела она свой последний аргумент. – Они велят нам создавать семьи только по любви. Они рассердятся, накажут меня бесплодием!

– Но меня же не наказали.

Мама приподняла ее лицо за подбородок.

– Детка, послушай. Да, твой жених немолод, но он полон сил и очень щедр. Помощь Лавнии нужна нам: с севера надвигается беда. Земли Илонасты уже пали, а скоро армия Вандербута доберется и до Суэка. У нас есть всего несколько лет в запасе. Но без женитьбы на тебе лавнийский царь не станет заключать с нами военный союз. Ты спасешь нас всех, милая, спасешь свою страну, свою семью. Ах, разве это не утешительно?

Анилу прикрыла глаза, сцепила зубы. Ярость мешала ей дышать, но она сумела выдавить:

– Да, мама.

Лишь бы она ушла, лишь бы оставила в покое.

– Вот и умница. Я всегда знала, что умом и здравым смыслом ты пошла в меня.

Мама поцеловала ее в лоб и встала. У Анилу не было сил посмотреть ей вслед.

Дворец бурлил, как огромный котел, – сундуки с приданым доставались и перебирались с таким тщанием, будто это было то единственное, что отдавали за царскую дочь ее жениху. В голову царевны усиленно впихивали лавнийский язык, который она и так учила уже шесть лет, а еще – лавнийские традиции. Совсем недавно Анилу пришла бы в ужас, узнав, как живут женщины Лавнии, а сейчас лишь кривила губы в недоброй усмешке. Видя это, мама отводила взгляд.

Предсвадебная суета была прервана страшным событием: самый младший царевич, малыш Катлон, бежал по дорожке в саду, споткнулся, упал и ударился головой. Его долго рвало, а потом он впал в забытье, из которого так и не вышел. Врачеватель, что служил во дворце, сказал, что удар был слишком сильный и что Катлон уже никогда не очнется.

Свадьбу отложили на год.

Анилу вышивала. Нитки были яркие – синие и золотые, цвета царского дома, – под стать ее настроению. Все получилось даже лучше, чем она задумала: Катлон споткнулся сам, без ее вмешательства, и теперь уже никогда не сможет править Каменным городом – тем, что прячется в глухих далеких лесах и что ему предназначен по праву рождения. Мама не отходит от него, плачет и плачет. Заставила всю комнату цветами, дышать нечем. И даже не порадовалась, что ненавистная свадьба не грозит ее дочери еще целый год!

Отец ходит мрачнее тучи, и больше всех попадает от него старшим сыновьям – Гиору и Румисору. Анилу же он не замечает вовсе, смотрит сквозь нее, будто, стоило сорваться выгодной сделке, дочь перестала его интересовать, как просроченный товар.

Зато Гиор стал больше времени проводить с сестрой. Почему-то он считал, что она очень переживает за Катлона. Анилу старательно играла роль скорбящей по младшему братику сестры. Но однажды она себя выдала.

Они сидели с Гиором за уроками в учебной комнате. Из окон открывался чудесный вид на город, весь в цвету. И Гиор вдруг сказал:

– Ужасно, что малыш Катлон теперь вот так… но ведь он поправится, да? Зато твою свадьбу отложили.

Анилу фыркнула:

– И что изменится? Пройдет год, и меня все равно отправят к этому вонючему толстяку, чтобы я рожала ему детей без продыху и укрепляла «влияние Альтиды в южных землях»!

Гиор смутился, пробормотал чуть слышно:

– Ну, ты станешь старше…

– И что? Как мне это поможет?

Анилу бросила перо. Несмотря на блестящий, продуманный план, который она выстроила и хранила у себя в голове, ее вдруг охватила паника: а если ничего не выйдет? Падение Катлона ей на руку, да, но это – случайность! И сколько еще таких случайностей может произойти! И любая способна помешать!

Гиор, конечно, понял ее по-своему. Протянул руку, сжал ее пальцы. Добрый, мягкосердечный Гиор! Ну какой из тебя правитель?

– Хотела бы я родиться мужчиной, как все вы, – сказала Анилу горько.

– Да, – вздохнул Гиор. – Ты умная и могла бы править вместо Катлона Каменным городом.

– Глупенький, – улыбнулась Анилу. – Если бы я родилась мужчиной, мне бы достался Золотой, ведь я на две минуты тебя старше.

Анилу заметила, как на коротенькое мгновение изменилось лицо брата, потом он рассмеялся:

– Что ж… мне хватило бы и Серебряного, лишь бы ты была счастлива, Анилу.

И он тут же убрал руку, взялся за перо.

«Мой брат не так-то прост, – в удивлении смотрела на него Анилу. – Надо держать ухо востро. Да, мы выросли в одной колыбели, но мы больше не дети, и он – главная помеха на моем пути».