Может быть, за напечатанной историей скрывается другая, намного более обширная, которая изменяется подобно тому, как изменяется наш мир? И буквы разглашают нам об этом ровно столько, сколько можно увидеть в замочную скважину.
Работая над этой книгой, я начала постепенно осознавать, что героини обычно выполняют социальную миссию: пытаются кого-то спасти, что-то восстановить или исправить при помощи своего единственного оружия – слов.
Я открываю глаза и тут же снова закрываю. Считаю до десяти, выравнивая дыхание, сдерживая крик и мысленно опуская его из горла в живот, будто мячик, – как и учила нас Урсула. Чуть-чуть разлепляю ресницы – нет, он все еще здесь.
Круглые желтые глаза не мигая смотрят на меня, ровно на мою переносицу. Интересно, если он ударит меня клювом, я выживу?
Белоголовый орлан, сидящий в изголовье кровати, не сводит с моей переносицы глаз. Белоголовый орлан, угу, а ведь Кир меня предупреждал… Да и Алехин тоже – вспоминаю я общее собрание школы. Но кто бы еще слушал, что говорят на этих собраниях!
– Кыш, – шепчу я орлану.
Он поворачивает голову чуть набок, будто примериваясь, как бы поточнее ударить. В этот самый миг дверь комнаты распахивается, взвизгнув идеально смазанными петлями, стукается о стену, захлопывается опять, и по всей комнате пробегает дрожь, как от землетрясения.
«Мия», – почему-то думаю я, хотя Мия далеко отсюда и, конечно же, в безопасности, ибо за ней приглядывает бабушка Алехина, а я не знаю никого, кто лучше Тхоки умеет создавать вокруг себя безопасное пространство.
Белоголовый орлан расправляет крылья, по-вороньи каркает и вылетает в окно, которое вообще-то закрыто. На руке пищит браслет. Сообщение от Алехина: «Срочно ко мне». В этих словах чудится какая-то истеричность, и я поспешно вскакиваю.