Шкатулка с секретом

Пролог

Майердол, 52 года назад

Землю устилал толстый ковер листьев. Ярко-зеленых, свежих, красивых, не знавших еще безжалостного степного солнца, высушивающего листву задолго до прихода осени. До осени еще так долго, а еще дольше до зимы… Тем страшнее выглядел парк в имении Майердол. Голые стволы, голые ветви, искореженные и почерневшие, будто от пожара. Три цвета: голубизна неба, чернота остовов деревьев и яркая, но мертвая зелень под ногами. И украшавшие аллею мраморные изваяния больше не были белыми — их покрывала темная липкая пленка, словно от грязного дождя.

Еще дальше виднелись светло-желтые каменные стены дома, где работали следователи срочно вызванной из Аркадии Особой бригады. Возглавляющий бригаду капитан Конрад Толлер осторожно провел кончиками пальцев по сломанной ветке и внимательно изучил оставшиеся на защитной ткани следы — то ли сажа, то ли черное масло. Но это был не пожар и не взрыв, как они сначала подумали, ознакомившись с показаниями первых свидетелей.

Особая бригада занималась тяжкими преступлениями, в особенности — террористами, коих развелось в последние несколько лет великое множество. Еще свежи были воспоминания об утопленном в крови восстании Мерано – Безумча Мерано, как назовут его потом. Генерал Эберхарт Хервиг Мерано, древнейший род, представители которого не первый век верно служили Вендорской короне, ветеран многих кампаний, кавалер многих орденов, приближенный и обласканный императором. Что могло толкнуть его на измену? Вопросы не находили ответа. Заговор, зревший несколько лет, опутал половину страны, завлек лучших её граждан. Первым же ударом они продемонстрировали, что не собираются проявлять милосердие, как не был милосерден генерал на войне. Но ответ был еще страшнее.

В Вендоре изменников вешали.

Несколько лет ушло, чтобы выследить и добить всех уцелевших соратников мятежного генерала, успевших за это время попортить немало крови коллегам Толлера. Вернее, именно из-за них и была создана когда-то Особая, «белые вороны», как прозвали следователей из-за дурацкой эмблемы, дарованной лично основателем, тогдашним главой отделения Внутренней Безопасности в Аркадии. Художник заверял, что эта непонятной видовой принадлежности птица — пикирующий сокол, символизирующий зоркость, чистоту помыслов и неотвратимость наказания, но коллеги усмотрели в символе сходство с другим представителем орнитологического царства. Правда, в итоге решили, что вороны — так вороны, белые — так белые. Спасибо что не радужный гриф-падальщик.

В Особую подбирали только лучших, не только опытнейших, но обладавших широкими научными знаниями. Яды, взрывчатка, сложные механизмы, магия — находились специалисты в любой нужной сфере. Но что могло произойти здесь? Стены дома и всех остальных построек уцелели, ни единой трещинки не появилось на дорогих стеклах. Только странная то ли копоть, то ли грязь, покрывшая предметы тонкой пленкой. И всюду мертвые тела без единой ранки, похожие на брошенные в детской куклы. Барон, его молодая жена, прислуга — погибли все. Взбесились собаки во дворе и лошади в конюшнях, усеяли землю перьями мертвые птицы. Максвелл Брюне, штатный маг бригады, только запустил пятерню в волосы и выругался. «Магия сошла с ума!» — сказал он, отказавшись пускаться в дальнейшие пояснения.

Конрад прошел по аллее дальше. Стоявшего у входа в дом Брюне он заприметил издалека: тот, устало прислонившись к стене, наблюдал за упаковкой каких-то ящиков.

— Ну что тут?

Маг снял очки, провел рукой по лицу, пригладил седеющие волосы. Выглядел он неважно.

— Получил несколько отдач. Чаю бы сейчас и поспать часа три-четыре, — ответил он. — А по делу, это, — он указал кивком на ящики, — нужно отправить в лабораторию на анализы. Разрази меня гром, если я понимаю, что тут стряслось.

— Даже не предполагаешь?

— Здесь прошло что-то. Как ядовитая туча или взрывная волна, только магическое. Накрыло всех и убило. Боже, как давно мы пытаемся ввести обязательные правила по экспертизе! Но как же, это нарушит священные права наших толстосумов! — Брюне стукнул кулаком о стену. — Этот идиот собрал здесь коллекцию, которой место в специальных хранилищах под постоянным наблюдением! А он наверняка даже понятия не имел, что все эти вещи собой представляют. Совершенно не удивлен, что это случилось. Удивлен, что не случилось раньше.

Конрад перевел взгляд на покрытые темным налетом окна. Черный рынок магических артефактов давно был головной болью полиции.

С тех пор, как часть извлеченных из гробницы Тамгера предметов была продана с аукциона и осела в частных коллекциях, возникла мода на такие раритеты. Господа со средствами не жалели денег на диковинки, ибо что может быть слаще для души коллекционера, нежели возможность владеть вожделенным предметом и видеть зависть в глазах немногих посвященных, способных оценить. Маги били тревогу, объясняли, уговаривали, требовали — безрезультатно. Многие просто не понимали опасности, предпочитая выправить сертификат на нужную вещицу у не слишком разборчивых экспертов.

— Еще занятное наблюдение, — продолжил Максвелл, — во всем доме остановились часы. Одновременно. На половине одиннадцатого.

— Дня или ночи? — уточнил Толлер.

— Понятия не имею. Но подозреваю, что ночи.

— Может, духи шалят? — попробовал пошутить шеф, но шутка вышла невеселой. Маг вздохнул:

— Конрад, я ученый, а не поэт. А магия — не ярмарочные фокусы и не дешевая мистика из романов. «Кр-ровавая луна встала над замком, потусторонний вой огласил окрестности…», — издевательски продекламировал он. — Проклятье, здесь столько работы…

— Будем оставаться? — понял Конрад.

— Придется. Лагерь можно разбить по соседству.

Толлера разбудил свет, пробивающийся сквозь сомкнутые веки. Он дернулся, сел, спустил ноги на пол, тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Несколько секунд понадобилось, чтобы полностью прийти в себя, и капитан с грустью подумал, что в его возрасте уже не получается срываться с постели и сразу бросаться в бой. Откинув полог палатки, он выглянул наружу и ладонью прикрыл глаза от бушующего вокруг красного сияния.

— Что здесь происходит?

— Стихийный выброс, — крикнул Максвелл. Он стоял рядом, огненные блики отражались в стеклах его очков, лицо окаменело, а пальцы, казалось, жили собственной жизнью, летая в воздухе и оставляя оранжевые следы, что гасли только через несколько секунд. — Нет, не выходит! — простонал маг сквозь зубы. — Не понимаю! Магия сошла с ума.

Конрад Толлер уже слышал эти слова. А Максвелл Брюне не был склонен к аллюзиям и аллегориям.

— Я не понимаю его! И оно сминает мои чары как бумагу! Конрад! — Брюне схватил товарища за рукав. — Нужно уходить, немедленно и как можно дальше! Собирай всех и уводи, я попытаюсь сдержать его, сколько смогу. Сейчас здесь откроются врата ада!

И Толлер понял, что это тоже не метафора. Сжав плечо мага, он кивнул и бросился к остальным членам группы, которых тоже разбудило сияние. Окаменевшие лица, остекленевшие глаза, застывшие в неловких позах марионетки, да понимают ли они, что происходит? Ужас вползал и в его сердце, вымораживая изнутри, но капитан до боли сжал кулаки и сумел отогнать оцепенение. Надолго ли? Не время, не сейчас! Отбросить все, что мешает, сосредоточиться. Он командир, он отдает приказы, остальные выполняют.

— Немедленно покинуть поместье! Уходить в сторону села!

Рядом с ближайшим к Толлеру полицейским сгустилась черная клякса, выбросила тонкие струйки-щупальца и оплела жертву, словно морская тварь. Ноги человека подкосились, он схватился за горло и упал. Тело выгнулось дугой, конечности вывернулись, как у тряпичной куклы — ему было ужасно больно, но он не мог даже закричать. Через секунду он затих.

Следующие кляксы проявились прямо посреди группы и протянули щупальца сразу на несколько сторон. Воздух заполнили крики боли. Люди начали падать — чернота не церемонилась с жертвами, ломая и убивая их в мгновение ока. Кто-то бросился наутек, но маслянисто блестящие нити догнали его, захлестнули ноги и руки, бросили на землю.

Сбоку полыхнуло ярко-синим и щупальца растаяли, но уже через несколько секунд в воздухе снова начали сгущаться тяжелые капли.

— Уходите! — с пальцев Максвелла неслись волны прозрачного синего огня. Чернота разъедала щитовые чары как концентрированная кислота, поэтому маг пошел единственно возможным в этой ситуации путем: сжигал её, не позволяя пройти дальше. — Быстро!

Они бежали, бросив лагерь, с единственной мыслью — только бы убраться подальше. Задыхались, падали и снова вставали, одной силой воли заставляя передвигаться конечности. Черные щупальца, которым удавалось обойти Максвелла, преследовали их по пятам, прореживая ряды, но никто не останавливался, чтобы помочь упавшим. Изредка маг успевал сжечь эти ловчие нити, но все его силы уходили на сдерживание туманного нечто, ползущего из поместья, глянцевой черноты среди красного свечения.

Нужно добраться до холма, решил Конрад, невысокого холма, с кустарником на вершине. Там до них не дотянутся. Он не знал, откуда возникла эта мысль, и не хотел даже думать. Просто — добежать туда.

Он оказался прав. Чернота отстала, опадая на подступах. Толлер бессильно упал на землю. Ему казалось, что он дышит огнем, с такой болью давался каждый вздох, и он едва слышал что-то из-за бешеного стука сердца. Рука скользнула по боку и на мгновение задержалась на поясе, на кобуре. Пустой кобуре.

…Максвелл Брюне понял, что больше не сможет сопротивляться ползущим из поместья вязким щупальцам. Силы кончились, магия опустошила его, боль отдачи заполнила каждую клеточку тела. Он надеялся, что хоть кому-то удалось избежать смертельной хватки, хотя надежда была невелика. Нить опутала его лодыжку, поползла выше омерзительной змеей, и он еще сумел наскрести воли на последнее заклятье, чтобы сбросить эту мерзость.

Тьма клубилась перед ним, ширилась, росла, напитываясь ужасом и смертью, и не торопилась накрыть. Словно забавлялась игрой с последней своей жертвой. Маг скривил губы в презрительной усмешке и приставил к виску пистолет Конрада.

Глава 1

Аркадия, редакция газеты «День»

— …Вы меня поняли, Фрибес? — повторил Морис. Тот кивнул и, повинуясь движению бровей, поспешно вышел. Морис перечитал записку, которую принес фотограф, недобро усмехнулся, отложил её в сторону и развалился в кресле, закинув ноги на стол.

Главный редактор отличался пунктуальностью и появлялся в редакции всегда в одно и то же время. Его заместитель прибегал раньше на четверть часа и по-хозяйски занимал кабинет Большого Бена. Мориса не интересовали ни аккуратно разложенные на столе бумаги, ни содержимое несгораемого сейфа. Он наслаждался самой атмосферой кабинета большого начальника и воображал себе картины одна красочнее другой.

Под тихий перезвон напольных часов, отмеривших половину девятого утра, он нехотя снял ноги со стола, поправил сдвинутую папку и смахнул несколько песчинок.

Три минуты спустя в кабинете появился Большой Бен.

— Опять сидел на моем месте, — вместо приветствия буркнул он, пролетев мимо заместителя, который раскрыл было рот, чтобы пожелать шефу доброго утра, и продолжил без паузы: — Кофе. Порошок от головной боли. Какие новости?

Дождавшись, когда Большой Бен отставит в сторону пустую чашку, Морис положил перед ним докладную.

— Полюбуйтесь, — с тщательно скрываемым ехидством, сказал он. — Ваш любимчик вчера совершил кражу со взломом.

Фрибес не пожалел красок, расписывая, как сам явился на работу в семь утра, мечтая скорее приступить к исполнению служебных обязанностей. В переводе на вендорский это означало, что фотографу надо было напечатать несколько дополнительных снимков. Следующие два абзаца были посвящены описанию охватившего его при виде вскрытой двери смятения. С замиранием сердца он спустился в подвал и безутешно зарыдал, обнаружив пропажу самого ценного, самого родного, самого любимого фотоаппарата.

— Я велел ему пока помалкивать, — поспешно сказал Морис, когда Большой Бен дочитал. — А сторожа-раззяву хорошо бы жалования лишить. — С этими словами он передал главному записку, обнаруженную под дверью кабинета. — Утренняя почта, шеф.

Большой Бен пробежал глазами записку, потер указательным пальцем размашистую подпись «АБр…» и росчерк до самого края бумажки.

— Полицию вызвать? — спросил Морис.

— Обязательно, — кивнул главный. — У меня этот авантюрист доигрался! «Репортаж века»! «Премия имени Гирша»! Почитай, как красиво излагает.

— Я читал, — хмыкнул Морис. — Для хорошего материала все средства хороши, сами не раз говорили.

— Говорил, и еще повторю. — Большой Бен обрушил кулак на столешницу. — И первый пожму Бенару руку, когда придет время. Ну, чего стоишь? Работы мало?!

Морис отшатнулся от грозного рыка, но на ногах устоял.

— Работа есть всегда, — дипломатично сказал он. — С полицией неясно.

— Что неясного? Налицо злостное преступление — кража со взломом. Наворотил дел господин Бенар. Пусть отвечает. Думал, я его по головке поглажу?! У-тю-тю, малыш, — главный сделал козу, — воровать нехорошо, останешься без сладкого. Так что ли?!

Морис попятился.

— Стоять! — рявкнул главный. — В редакции чтобы ни гу-гу. Фрибеса отправь куда-нибудь в город, пообещай премию в конце месяца. За твердую гражданскую позицию.

— Да, шеф! Будет сделано, шеф! — Морис выпятил грудь и округлил глаза.

— Глянь расписание поездов до Майердола, — Большой Бен перевел дух и заговорил уже более спокойно. — Пусть Бенар едет за своей сенсацией. Талантливый парень, — он прищелкнул языком. — Пороли его только в детстве мало. Ну, ничего, я научу его…

— Чему, шеф? — подал голос Морис, когда главный вдруг замолчал на полуслове.

— Честь блюсти репортерскую, — хохотнул Большой Бен и махнул рукой, отпуская заместителя.

* * *

Село Красная горка

Тропинка петляла, то ныряя в васильковый овраг, то взбираясь на пригорок, поросший бурьяном. Пасторальную картину дополняли козы, привязанные на лужайке к колышку, невысокий забор справа от тропинки, на котором висело два щербатых горшка, и бесконечный сочно-зеленый луг, уходящий вдаль, к пронзительно синему горизонту. Шагов пятьдесят вдоль забора — и путешественники оказались на главной улице села Красная горка.

Одноэтажные выбеленные домики под двускатными крышами, расшитые занавески на окнах, белье сохнет прямо на заборах. На одном из крылечек умывается крупный серый кот. В ближайшей канаве копошатся четыре карапуза, два щенка и один очень довольный поросенок. Поодаль у колодца набирают воду прекрасные — как писал Александр Готье в романе «Поцелуй русалки» — селянки с украшенными яркими лентами косами и крупными бусами. Селянки стреляли глазами в сторону путешественников и от души смеялись.

Карел кивнул спутникам, увлекая за собой. У одного из заборов он остановился, сдвинул шляпу на затылок и позвал:

— Тетушка Ага-ата-а!

— Ларри, ты что ли? — послышалось в ответ. В доме звякнуло, грохнуло. На крыльцо вышла полная женщина с ведром воды и грязной тряпкой.

— Это я, тетушка Агата, — сказал младший Малло. — Бог в помощь.

— Карл! — женщина поставила ведро и всплеснула руками. — Опять ты! И чего тебе неймется?

— Вот, гостей тебе привез. Пустишь переночевать?

Тетушка Агата, вдова полкового врача (в селе её прозвали полковником, а мужа, когда тот был жив, звали, соответственно, подполковником), окинула всех оценивающим взглядом.

— Стало быть, барышню в дом, — сказала она, — а вам — княжеские хоромы.

— Сеновал, — пояснил Карел, полуобернувшись к остальным. — Заверяю вас, изумительное место. Я ночевал там в прошлый визит.

— Сеновал подойдет, — ответил за всех Джарвис. — Дорого возьмешь, хозяюшка?

— Нет, — засмеялась она. — Вас много, управитесь за день.

В её доме было опрятно и светло. Стол украшала свисающая до пола скатерть, на комоде, полочках, подоконнике лежали ажурные салфетки, в спаленке на подушки было накинуто красивое покрывало. Целую стену украшали фотографии многочисленного семейства тетушки Агаты.

— Это вот сестра с детишками, — с удовольствием принялась рассказывать и показывать она, заметив, с каким интересном рассматривает портреты Андрэ. — Это я, в прошлом году в Аркадии на ярмарке были, зашла в портретное ателье. На Южной портовой, знаете? Это племянник мой с товарищами по университету…

— Андрэ, вы увлечены фотографией? — заметила Юлия.

— Моя маленькая слабость, — отозвался тот, бросив последний взгляд на снимки.

После простого, но сытного обеда молодые люди отнесли багаж на сеновал, где им предстояло провести ночь, а потом, переодевшись и засучив рукава, приступили к физическому труду на лоне природы. Потому что физический труд, как известно еще с древних времен, всячески облагораживает дух и укрепляет тело. С первым, правда, вышла небольшая заминка: поблизости от обширного огорода тетушки Агаты оказалась речка, по берегам заросшая ивняком, и вскоре все, побросав лопаты, уже плыли к другому берегу наперегонки.

Юлия осталась в доме развлекать хозяйку, а Джарвис и Довилас разошлись в разные стороны. Один — лечить овцу от копытной гнили, а второй к соседям, где, по словам хозяйки, ночью все время кто-то завывал под крышей.

Незаметно подкрался вечер. Джарвис обошел сарай кругом, покачал головой. Прищурился на зажигающиеся в густо-лиловом небе первые звездочки. Ференц и Карел сидели на траве, прислонившись к стене, и отдыхали от дневных трудов. Репортер составлял компанию Юлии и внимал историям тетушки Агаты о временах оных. Марк еще не вернулся от соседей — по всей видимости, источник таинственных звуков оказался весьма несговорчив.

— Давайте-ка, юноши, погуляйте четверть часа, — велел Джарвис.

— Что ты собрался делать, дядя? — спросил Карел, прихлопнув сразу несколько назойливых мошек.

— Не знаю, как вы, но мне лично не нравится перспектива стать кормом для местных насекомых, — отмахнулся Джарвис не то от племянника, не то от комара. — Четверть часа.

— Неужели ты изобрел средство от кровососов?! — воскликнул Ференц. — Возьми патент!

— Идем, он все равно не расскажет, — хмыкнул Карел, потянув его за рукав.

Тетушка Агата выделила своим гостям несколько одеял и подушки. Получились сносные постели, устроенные прямо в сене.

Марк явился после одиннадцати. Магическая паутинка, опутавшая весь сарай до самой крыши, пропустила его без возражений.

— Это вы, Довилас? — подал голос Джарвис. — Где вас носит? Входите скорее, комаров напустите!

Через щели в крыше лился лунный свет. Марк не смог удержаться — зарылся лицом в одуряюще ароматное сено. Кажется, он даже заурчал от удовольствия, как сытый кот после миски сметаны. Джарвису, во всяком случае, послышалось что-то такое, и он немедленно сказал:

— Что вы там бормочите, Довилас?

— Детство вспомнил, — отозвался Марк, переворачиваясь на спину и разглядывая потолочные балки.

— Вы родом из деревни? — спросил Бенар.

— Нет, но летом меня отсылали к дальним родственникам в село под Тером. Пока мне не исполнилось тринадцать.

Репортер подождал, но профессор, кажется, не был склонен продолжать. Однако было в его голосе что-то такое, странное.

— А почему так? — спросил Ференц. Стало быть, показалось не только Бенару.

— Опять геройствовали, Довилас? — Джарвис зашуршал сеном, устраиваясь поудобнее.

— Болел, — усмехнулся Марк.

— Бросьте, — протянул Джарвис. — Расскажите эту историю.

Марк негромко засмеялся.

— Будете разочарованы, — предупредил он.

— Посмотрим, — сказал Джарвис.

— Мы тогда пошли с приятелями на реку через луг. Там паслись лошади — три или четыре, не помню. И нам пришло в голову покататься. В тринадцать лет всегда и небо кажется выше, и реки глубже... В общем, один мой приятель взгромоздился верхом и то ли чихнул, то ли просто громко что-то сказал. Лошадь дернулась, он съехал вниз, под копыта, я нырнул за ним, дернул за руку что было сил... Дальше помню только как искры из глаз посыпались, потом провал. И вот я лежу в постели, а надо мной родители со скорбными лицами, еще какие-то люди…

— Лошади целы остались? — каким-то странным, как будто чужим голосом спросил Джарвис.

— Целы, только напуганы, — отозвался Марк. — Мне потом рассказали, что я их в разные стороны раскидал — такой получился выброс магической энергии. До этого я и не подозревал о способностях.

Луну полускрыли облака. За стенами сарая разочарованно зудели комары, не имея возможности проникнуть внутрь.

— Тринадцать, — протянул Джарвис. — Поздновато для магов. Я помню, Ференцу было восемь, когда...

— Дядя, — воскликнул Ференц, — умоляю, только не эту семейную байку! Уже почти полночь, давайте спать. У нас на завтра запланированы подвиги.

— А вставать с петухами, — заметил Карел, зевая. — Причем в буквальном смысле. Они тут голосистые.

— Вот спасибо, — буркнул Джарвис, натягивая одеяло до макушки.

Снова показалась луна. Марк прикрыл глаза рукой, да так и уснул.

В лучах лунного света кружила таинственным образом обошедшая кордоны Джарвиса ночная бабочка. Крупная, серая, с мохнатыми крыльями, совершенно не похожая на своих изящных и ярких дневных родственниц. Жутковатое напоминание, что у ночи свои законы. Сквозь открытое окошко-отдушину проглядывал кусочек звездного неба. В такую ночь, как поют в народных песнях, в самый раз встречаться влюбленным или творить чародейства магам. Но расположившиеся на сеновале маги сборников фольклора не читали и традиции не чтили.

Андрэ повернулся на бок и с завистью посмотрел на вдохновенно посапывающего Карела Малло. Чуть дальше растянулся на сене его старший брат, которому снилось, судя по выражению освещенного луной лица, что-то профессиональное. Профессор Довилас, наоборот, почти растворился в тенях, но и ему, похоже, спалось сладко. Лишь один несчастный репортер, несмотря на активный дневной труд в огороде, последующее купание и сытный ужин вечером, тщетно пытался побороть бессонницу.

Он снова перевернулся на спину, бездумно глядя перед собой. Привыкшие к полумраку глаза отчетливо различали в дальнем углу черенок больших вил, какую-то тачку, грубую лестницу, ведущую на второй ярус с наваленными пластами сохнущего сена.

С улицы донесся отдаленный собачий лай, но не успел репортер чертыхнуться, как псы смолкли, уступая место другим нарушителям покоя: местная молодежь явно предпочитала отсыпаться зимой. Шаги, смех, потом красивый девичий голос затянул песню, снова прервался смехом, вступили мужские голоса с веселыми частушками. Кому-то сейчас весело, вздохнул репортер, когда компания прошла мимо и вновь воцарилась тишина.

Карел всхрапнул и перекатился почти под бок, оставив на сене любимую шляпу, которую, как он рассказывал, единственную успел спасти из горящего дома. О злоключениях младшего Малло Андрэ уже знал во всех подробностях и в который уже раз подумал, что этот молодой человек обладает редкостным везением. Правда, даже оно с трудом компенсирует неисправимо авантюрную натуру…

Шаги. Мужские. Крадущиеся. Скорее всего, вор ищет, чем бы поживиться — вряд ли кто-то станет бродить кругом на цыпочках без дурных намерений.

Бенар бесшумно встал на ноги и подкрался к широкой щели, одним глазом пытаясь рассмотреть человека по ту сторону. Увы, мало что получилось — по смутной тени в нескольких шагах от себя он мог разобрать лишь, что незнакомец ростом несколько выше среднего и худощавого сложения. Затем ночной гость подошел ближе и оперся рукой о стенку, будто раздумывая, делать ли следующий шаг. Пальцы репортер сомкнулись на рукоятке револьвера. Постояв так недолго, незнакомец мотнул головой, отвернулся и отправился прочь.

Мысленно обругав себя, Андрэ вздохнул и осторожно, чтобы не потревожить скрипом спящих магов, толкнул дверь, выскальзывая наружу.

Темные кроны деревьев выделялись на фоне лилового неба, словно вырезанные из бумаги. Оглушительно трещали сверчки, над головой пронеслись две молчаливые крылатые тени, которых Андрэ сначала принял за ночных птиц, но потом понял, что это летучие мыши. Человека и след простыл; кем бы тот ни был, он прекрасно ориентировался во владениях тетушки Агаты. Скрипнула калитка в дальнем конце, и репортер устремился туда.

Он снова опоздал, успев заметить незнакомца, когда тот уже исчезал за углом соседнего домика. Преследовать его ночью резона не было — он мог затаиться где угодно. Да и по какой причине? Мало ли зачем ему понадобилось заглянуть в соседний двор. Нужны доказательства серьезнее одной интуиции.

Андрэ почти обошел дом кругом, когда заметил в саду знакомую женскую фигурку. И замер на месте.

Юлию разбудил кошмар. Какой именно, она не поняла. Память не сохранила образов. С минуту она недвижно лежала, прислушиваясь к звукам снаружи, потом выпрямилась и села на кровати. Стук сердца успокоился, но осталось неприятное ноющее ощущение.

В темноте зажглись два желтых огонька, и в полосу лунного света на полу прыгнула хозяйская полосатая кошка. Припала к полу, будто на охоте, взъерошила роскошные усы, не спуская взгляда с молодой женщины, и пошла к ней, аккуратно переступая мягкими лапками — ни дать ни взять, благородная девица, выбирающая путь после дождя. Юлия склонилась к ней, погладила по голове, вспоминая старое поверье, что кошки могут отгонять зло и страшные сны. Может, охотница поэтому прервала свои важные занятия? Кошка потерлась пушистым боком о ноги, мурлыкнув пару раз, будто успокаивая и заверяя, что уж в ее-то доме гостье ничего не грозит, и, сочтя свой долг выполненным, снова одним прыжком метнулась в сторону и исчезла из виду.

Над ухом противно зазвенел комар. Юлия, не глядя, щелкнула пальцами, и писк умолк. Сняв со стула огромную шаль, подарок хозяйки, она набросила её на плечи — ткань окутала почти до колен — и, стараясь ступать как можно тише, прошла к двери в сад.

Прислонившись к толстому стволу, она глубоко вдохнула теплый ночной воздух, подняла голову и прищурилась, словно всматриваясь вдаль. Почти на самой границе, куда достигали её силы, нашелся источник — темное, мрачное, клубящееся и полное сырой и чуждой силы место. Проклятое поместье.

К отдаче Юлия приготовилась заранее и лишь поморщилась от быстрого укола головной боли. Пожалуй, нужно колдовать чаще, подумала она. Практиковаться и привыкать, чтобы потом не падать в полуобмороке в объятия репортеров.

Закутавшись в шаль плотнее, она обернулась и увидела привидение. Мраморно-белое лицо, темные провалы глаз, ткань савана…

— Доброй ночи, госпожа Малло, — сказал призрак голосом Андрэ Бенара и добавил обеспокоено: — Что-то случилось? Вы так побледнели…

Их разделяли несколько шагов и невысокая ограда, которую молодой человек перемахнул в мгновение ока. Юлия закусила губу, чтобы сдержать нервный смех.

— Это лунный свет, — сказала она. — Я вас приняла сперва за призрака. Знаете, неупокоенный дух какого-нибудь несчастного графа, отравленного ревнивой возлюбленной. Правда, им полагается не бродить по сельским улицам, а печально стенать в стенах мрачных замков.

— Это ужасно скучно, — решительно отверг идею Андрэ.

— Вам не спится?

— Не спится. Вот, вышел прогуляться. А вы?

— Я почувствовала чужую магию, — ответила Юлия и, перехватив непонимающий взгляд, объяснила: — Я не очень хорошо колдую, в нашей семье сильнейший — дядя, потом Ференц, а нам с Карелом перепало куда меньше. Но бывает, что в таких случаях развивается какая-то одна способность, в которой мы можем превзойти многих. У Карела это дар к определенного рода магии, у меня — чутье на чужое колдовство. Я ощущаю и понимаю гораздо более дальние и тонкие чары, чем даже дядя Карл. — Она помолчала, прежде чем продолжить. — Это дар взломщиков. Я вижу нити и потоки, которые нужно обойти и изменить, чтобы снять заклятье. Временами я благодарна судьбе за то, что она не одарила меня силой.

Да, наверняка многие захотели бы заполучить такой талант и использовать его. Даже Карл Джарвис, возможно, не сумел бы защитить племянницу, понял Андрэ.

— И что вы чувствуете сейчас? — осторожно поинтересовался он.

— Страх. Такие… противные ощущения, честно говоря. И они не мои. Я думаю, это воздействие поместья. Вы говорили, там случилось что-то ужасное со следователями?

— С вашего позволения, я расскажу подробнее утром, когда солнце встанет, — вздохнул репортер. —У меня от этой истории был мороз по коже даже при свете дня, когда я читал документы. Скажите, Юлия, а вы можете как-то закрыться от этого воздействия?

— Могу, наверное, — кивнула та. — Правда, раньше не пробовала, но знаю, как это нужно делать. Это не очень-то приятно. Словно ты добровольно отказываешься видеть мир в цвете или отсекаешь половину всех звуков.… Простите, вам, наверное, такие подробности не интересны.

— Очень интересны, — покачал головой Андрэ.

Юлия вдруг хихикнула.

— Взглянуть на нас со стороны, — заговорщицки понизив голос, произнесла она, — просто иллюстрация из романа. Сцена побега героини. А мы ведем беседы на научные темы!

— Ну, я могу вас похитить, — с деланно серьезным видом протянул он. — И продолжим научные беседы в пути.

— Спасибо, — тонкие пальцы молодой женщины коснулись его щеки, он накрыл их ладонью и совершенно ясно понял, что мысли, не дававшие покоя уже несколько дней, наконец-то оформляются в слова, которые очень хотят быть произнесенными.

— Юлия, я…

— Спокойной ночи, Андрэ.

Он понял. Отпустил её руку, поклонился, отступив на шаг.

— Спокойной ночи, Юлия.

— Если вас все еще мучает бессонница, — добавила она, — я могу вас заколдовать.

— Вы это уже давно сделали, — без тени улыбки ответил репортер.

…Земля вокруг амбара была сухой, но следы все же сохранились, а полная луна давала достаточно света. Опустившись на корточки, Бенар изучил опечатки сапог, оставленные таинственным ночным гостем. Несколько деталей привлекли его внимание. Он задумчиво поцокал языком, и сделал мысленную заметку — аккуратно расспросить утром госпожу Агату.

«Паутинка» Джарвиса беспрепятственно пропустила его обратно, а спящие маги никак не отреагировали. Ну и замечательно, чем меньше будут знать о ночной вылазке, тем лучше. Он опустился на сено, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза.

— Нашли что-то интересное? — спросил шепотом Карел.

— Только полюбовался красотами местного ландшафта, — так же тихо ответил Андрэ, отворачиваясь.

— Полезное занятие, — одобрил младший Малло и зевнул.

Репортер ничего не ответил. Уже через несколько минут к нему, наконец-то, пришел долгожданный сон, крепкий, без сновидений, в который он упал, как в омут.

Его разбудили громкий крик петуха и прочувствованная тирада Ференца, спросонья запустившего в нахальную птицу чем-то из боевого арсенала, промазав на полметра.

Утром к колодцу выстроилась небольшая очередь. Джарвис, сурово глянув на племянников, уверенно оттеснил молодежь в сторонку, затем встретился взглядом с Марком Довиласом и галантно поклонился, уступая профессору место у кадушки. Тот пожал плечами и сделал неопределенный жест, признавая первенство возраста и опыта. Наблюдавшие за дивной пантомимой трое молодых людей синхронно возвели очи горе. Но затем Карел нарушил настроение момента сдавленным хрюканьем.

Марк плеснул водой в лицо, прогоняя утреннюю сонливость. Как и предупреждали накануне, деревенские вставали с петухами, и даже привыкнув за многие годы в Ипсвике к ранним подъемам и утренним лекциям, профессор ощущал дискомфорт. Ледяная вода приятных ощущений не добавила, но хотя бы разогнала остатки сна.

Промокнув лицо полотняным полотенцем, он задумчиво провел пальцами по подбородку, отмечая, что нужно бы сходить за бритвенным прибором. Джарвис уже наводил красоту, пристроив зеркальце на толстой ветке старой груши.

Карел просто умыванием не ограничился, а стянул еще и рубашку, намереваясь переходить от сна к активной деятельности самым радикальным способом. Марк переглянулся с Ференцем и Андрэ: в своем отношении к обливаниям с утра пораньше холодной колодезной водой они, кажется, были солидарны.

Младший Малло выглядел неплохо. Уж точно куда лучше, чем в катакомбах, где они с Джарвисом его нашли. И на здоровье не жаловался — наоборот, был бодр и весел, заведя на ходу какую-то очередную байку, то ли на археологическую, то ли на этнографическую тему. Но профессор, привычно просматривая полиморфичекую оболочку «пациента», снова отметил проступающие черные пятна. Уничтожить их было несложно, собственно, он как раз собирался этим заняться, но невозможность побороть болезнь, а не только её симптомы, угнетала. Джарвис, отложив бритву, понимающе кивнул.

Зато здесь, неподалеку от узла заклятья, магические связи наконец-то локализовались и в них начала проступать система. Осталось добраться до поместья, проверить на месте и найти ту самую нить, разорвав которую они спасут Карела.

Постояльцы как раз успели закончить приводить себя в порядок, когда на крыльцо вышла хозяйка дома и позвала их к столу. Ели здесь просто, но сытно и обильно, и глядя на возвышающиеся горой оладьи, к которым прилагалась огромная миска со сметаной, гости испытали нечто вроде благоговейного ужаса. Компанию им составляла только тетушка Агата, поскольку прочие домочадцы уже давно были заняты в поле, на бахче и в огородах. Пусть горожанам и казалось, что они встали неприлично рано, но по деревенским меркам их скорее сочли бы настоящими сонями.

Утолив утренний голод — точнее, жестоко с ним расправившись — маги и сочувствующие продолжили обсуждение планов на свежем воздухе. План, правда, состоял из одного-единственного пункта большими жирными буквами: поместье Майердол.

Жители Красной горки были без сомнения людьми храбрыми и предприимчивыми, раз рискнули поселиться в этих местах. Но даже они предпочли сохранить приличную дистанцию между собой и проклятым поместьем. Путь до Майердола в лучшем случае занял бы несколько часов, а дороги, проложенные торговцами на запряженных волами возах, обходили его стороной, как и наведенная недавно железная дорога. Никто не хотел рисковать. Впрочем, Карел Малло, единственный из всей компании уже бывавший в Майердоле, заверил товарищей, что прямую дорогу он знает и готов стать проводником. И даже успел договориться о лошадях, предусмотрительно не упоминая истинной цели их вылазки. Ездить верхом, к счастью, умели все.

— Значит, нам понадобится пять лошадей, — решил Ференц.

— Шесть, — поправила его Юлия.

— Дорогая сестра, — вкрадчиво начал Карел, — я понимаю твои намерения, но не уверен в их благоразумии. Тебе лучше остаться здесь, в безопасности…

— Дорогой брат, — в тон ему ответила молодая женщина, — я ценю твою заботу обо мне, но позволь мне самой принимать решения. Кроме того, — она подняла руку и проявила алую ленту, связывающую её с Карелом, — поскольку доподлинно неизвестно, как именно действуют чары поместья и как они повлияют на тебя, я считаю нужным присутствовать там. — Об уловленных ночью отголосках она рассказывать не стала, сочтя при свете дня свои ощущения чересчур драматичными и, пожалуй, антинаучными.

— Логичное решение, — вынужденно признал Марк.

— В таком случае, Юлия, — вздохнул Ференц, вставая, — тебе придется переодеться.

Что старшая сестра наверняка откажется мирно ждать их в селе, Ференц предчувствовал заранее. Порукой тому было знание её характера. Мягкая и спокойная внешне, она, когда было нужно, превращалась в кремень, а переубедить её можно было лишь непробиваемыми доводами, коих сейчас у них не было. Поэтому в лавке у морского порта он присматривал вещи не только для младшего брата. Но еще оставалась надежда, что Юлия передумает при виде наряда. И эта надежда чуть было не осуществилась.

— Что это? — ледяным тоном вопросила сестра, осторожно и даже слегка брезгливо касаясь темно-синей ткани.

— Штаны, — Ференц почувствовал, что его лицо начинает заливать краска. — Последняя новинка моды в колониях.

— Восхитительно, — произнесла Юлия. — Ты всерьез считаешь, что я надену это?

Брат закатил глаза и развел руками, всем своим видом демонстрируя, что принимать решение по этому вопросу должно лишь ей, и что лично он совершенно ни при чем. Возможно, оскорбленная в лучших чувствах женщина и в самом деле пересмотрела бы свое намерение посетить Майердол, но все карты смешал Карел.

— Юлия, в Майердоле ты просто не пройдешь в юбке. Все заросло, бурьян в рост человека и премилое болото по соседству. Нужны штаны и сапоги, иначе никак.

Женщина вздохнула и еще раз провела ладонью по ткани.

— Ужасно, — согласился Марк Довилас. — Однако, этот…эээ…предмет одежды в данном случае кажется мне достаточно…практичным. Насколько я могу судить, это материал растительного происхождения, не тяжелый, но достаточно плотный, чтобы защитить от колючих растений и насекомых. Для нашей конечной цели вполне достойный вариант.

— Ну что ж, — Юлия усмехнулась одними уголками губ, — пожалуй, это и в самом деле…практично. — И с этими словами она собрала разложенные на скамье вещи и скрылась в доме.

Переодевание заняло некоторое время, но, закончив его и окинув оценивающим взглядом свое отражение в зеркале, Юлия решительно выдохнула и попробовала вспомнить прочитанные романы, предлагающие вниманию читателей подобные сюжетные ходы. На память пришло сразу же не менее полдюжины названий и героинь. Возможно, многие сочли бы подобный внешний вид…кхм…романтичным. Она распустила волосы, несколько раз прошлась по темно-каштановым, почти черным прядям гребнем, откинула их назад и подумала, что, пожалуй, новый образ не лишен даже некоторой изюминки. Затем, собрав локоны в крестьянский простой узел, она подхватила шляпу и вышла на крыльцо.

Взгляды мужчин обратились к ней, как по команде, и в первый миг она даже растерялась. Наконец, Ференц кашлянул и произнес:

— Неплохо.

Юлия ответила ему насмешливой улыбкой и перевела взгляд на остальных.

— Моя девочка — настоящая красавица! — гордо сказал Джарвис.

— Да, сестричка, — задумчиво сказал Карел, — ты теперь совсем как в той пьесе, где девушка выдавала себя за своего брата. Только вот никак не вспомню, зачем ей это понадобилось, то ли он погиб, то ли она только думала, что погиб…

— Это две разные пьесы, Карел, — засмеялась Юлия.

— Главное, я помню, что в конце там все поженились! — подвел итог младший брат, забрал шляпу из рук сестры и одел ей её на голову. Потом заботливо поправил и кивнул, полностью удовлетворенный результатом.

Юлия повернулась к Андрэ.

— Я пристрастен, — улыбнулся тот. — Но вы прекрасны в любом наряде. — Его взгляд скользнул по её шее, задержался на вышитом вороте сорочки, и она отстранилась, опасаясь, что слишком пристальное внимание Андрэ могут заметить и неправильно истолковать. Хотя, что уж тут толковать-то… Она быстро глянула в сторону и с облегчением поняла, что ни её родственники, ни профессор не стали свидетелями этой сцены.

— А сапожки вы с собой захватили? — вдруг спросил Бенар, и молодая женщина мысленно его поблагодарила за смену темы.

— Нет, я же не думала, куда меня занесет, — покачала она головой. — Я купила их здесь, вчера. Госпожа Агата порекомендовала мне местного сапожника. Настоящий мастер.

Обувка и впрямь была хороша: добротная кожа, аккуратные швы, необычно элегантная для произведения деревенского сапожника форма. По краю голенища — яркая узорная отделка, а подковки на каблуках, даром что не видные глазу, тоже могут служить украшением.

— Вы правы, Юлия, — со странным выражением в голосе отозвался Андрэ. — А где найти этого мастера? Я бы тоже хотел взять пару сапог. Про запас.

— Я вам покажу, — пообещала она. — Знаете, он родственник нашей хозяйки.

— Позже, — сказал незаметно подошедший к ним Джарвис. — Сейчас пора в путь.

Лошади ждали у ворот. Старый взломщик первым вскочил в седло и тронул бока коня каблуками сапог.

Глава 2

Аркадия, улица Адмирала Келера — Малый Морской проспект

Город затаился. Все было как обычно — внешне. Тот же бриз, те же лавочники, дамы в элегантных нарядах и шляпках, кавалеры с тросточками. И все же в воздухе разлита тревога, иначе галдят птицы, вода плещет в каменные берега с удвоенной силой. И только корабли невозмутимо устремляют мачты и трубы в пронзительную синеву южного неба. А в полицейские участки еще третьего дня поступил секретный приказ.

Все началось до рассвета и должно было закончиться не позднее полудня.

Мужчины в костюмах и шляпах действовали с четкостью часового механизма.

Подняться по лестнице — впереди двое стрелков, позади в двух шагах маг, за ним еще один стрелок, — дверь, коридор, комната, серая в рассветных сумерках. Короткая пауза: опознать во взъерошенном спросонья обитателе комнаты нужного человека, блокировать звуки, выстрелить.

Или так. Дверь, блокировать контрзаклятья, опознать нужного человека выстрелить. Мимоходом усыплялись собаки и любовницы.

Потом сделать отметку в списке.

Удар сразу по нескольким флангам, не позволяя противнику отреагировать, перегруппироваться, разработать ответный план.

Аркадия безмолвствовала. В полицейское управление приходили сводки с очередными именами жертв. В штаб на улице адмирала Келера отправлялись короткие магограммы.

— Тебе не кажется, Дженкинс, — сказал Пауль Герент, поворачиваясь перед зеркалом то одним боком, то другим, — что я несколько располнел?

— Нет, сударь, вы в прекрасной форме, — с достоинством ответствовал камердинер и подал горчичного цвета жилет.

— Я выбрал костюм от маэстро Готлиба, — заметил Пауль, тем не менее, принимая выбор Дженкинса. Слуга мягко, но непоколебимо качнул головой. — И на темном кровь менее заметна.

— Воздержитесь от выстрелов с близкой дистанции, — порекомендовал камердинер. — Это абсолютно не ваш цвет, если позволите.

— Зато практично.

— И морщит. — Дженкинс помог надеть пиджак, аккуратно расправил, смахнул с плеча хозяина одному ему видимые пылинки и отступил в сторону с выражением глубокого удовлетворения. — А этот крой идеально подходит для ношения оружия.

— Вы закончили прихорашиваться, ваша светлость? — Тобиас Штайн, прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. — Карета подана.

Во дворе Пауль остановился, чтобы поправить бутоньерку в петлице, и спиной ощутил взгляд Дженкинса — тот, как всегда, наблюдал за «подопечным», отправляя его и на очередной светский раут, и в бой.

Первый стрелок Аркадии, лучший боец, он, тем не менее, умел убедить без помощи оружия и напугать до смерти одним взглядом. Деньги и власть он получил благодаря воле и таланту, но этого было мало: Пауль Герент возжелал стать частью высшего света. Пусть в этом городе на многое смотрели сквозь пальцы, но он прекрасно отдавал себе отчет о том, какова пропасть между бывшим беспризорником из Приморья и уважаемыми господами. В этом был вызов судьбе и самому себе. Он оказался хорошим учеником, способным и прилежным. И результаты не заставили себя долго ждать.

Долгий путь от подростка в драных штанах, виртуозно резавшего чужие кошельки, до уважаемого горожанина, проживающего в роскошном доме — когда-то именно эта покупка стала первой «законной» сделкой одного из самых опасных бандитов Аркадии. И когда-нибудь Создатель предъявит ему счет.

Людей, несмотря ни на что, он старался беречь. На это была ставка с самого начала пути на вершину — профессионализм и преданность неизменно оказывались эффективнее количества и грубой силы. Сейчас Пауль даже мог позволить себе роскошь быть милосердным. Иногда.

…Пауль сидел в закрытом экипаже, прислонившись к светлой обивке стен и прикрыв глаза. Мысли в голове роились хаотичные.

— Черт тебя дери, Герент, — насмешливо протянул Штайн. — Мы воюем, а он спит!

— Бессонная ночь, Тоби, — отозвался Пауль, расправляя плечи.

— О, — понятливо кивнул приятель. — Надеюсь, и приятная.

— Увы, — усмехнулся Герент, — исключительно деловые вопросы. Что там? — кивнул он в сторону окна.

— Все чисто, — ответил Штайн. Он снова был в полосатом костюме — это был его любимый стиль, а жена утверждала, что вертикальные полоски придают фигуре стройность.

В этом особняке на Малом Морском проспекте Пауль Герент, по объективным причинам, не бывал ни разу, но так внимательно изучил план, что смог бы найти нужную комнату с закрытыми глазами. Дверь болталась на одной петле. Он толкнул её и вошел в дом.

Перебрасываясь скупыми словами, маги методично обследовали первый этаж на предмет взрывных устройств и ценных вещей. На пути к лестнице остывало пять трупов. Люди Герента рассредоточились по лестнице и второму этажу. Двери кабинета, куда он направлялся, были распахнуты, внутри царил беспорядок. За массивным, накрытым зеленым сукном столом сидел Лукас Леманн. Грузный, с бородой пшеничного цвет и пунцовым румянцем, намертво привязанный к креслу и с кляпом во рту, он извивался, пытаясь освободиться, и таращил глаза, как выброшенная на берег рыба.

Пауль едва заметно поморщился, глядя на него.

— Гер-рент, — завизжал Леманн, изловчившись и выплюнув кляп, — сукин сы…

Один из людей вернул кляп на место.

— Выведите его, — приказал Пауль. — Мы не на скотобойне.

Он вышел. С красивой витой лестницы отлично просматривался весь первый этаж. Противник жил с размахом, но без шика, в роскоши, но не элегантности. Охотничьи трофеи по стенам вперемешку с гобеленами, коллекция оружия неплохая, но какая-то бессистемная…

Он не видел, как во двор заехал чужой экипаж, но услышал шум и громкие голоса, доносящиеся снизу. Еще несколько мгновений спустя высокие двери распахнулись, и в дом ворвался никто иной как господин Бернард К. Бернард, бургомистр Аркадии.

— Герент! Какого дьявола! — нервно воскликнул он, размашистым шагом пересекая гостиную. Тобиас Штайн следовал за ним по пятам, что-то говоря на ходу, но бургомистр только отмахнулся, взбежал по лестнице, заметил мертвых — и разом сник.

— День добрый, господин Бернард, — с полуулыбкой произнес Пауль. — Мне искренне жаль, что вы стали свидетелем этой крайне неприятной сцены. Я приглашаю вас поехать ко мне, где я всё вам объясню.

В этот момент Леманн, умудрившийся сорвать веревку, со звериным рыком раскидал двоих мужчин, вылетел из кабинета и бросился на Пауля. Тот отпрянул, одновременно доставая револьвер. И когда бывший хозяин дома, развернулся, натужно дыша, как раненый зверь, и содрал со стены охотничье ружье, Пауль выстрелил.

— Герент?! — едва ли не простонал бургомистр.

— Идёмте же, — Пауль увлек Бернарда К. Бернарда к лестнице.

Бургомистр следовал за ним, поминутно оглядываясь.

— Я в своей карете, — несколько обиженно отверг он уже во дворе приглашение занять место в экипаже.

С Паулем сел Штайн, и некоторое время они ехали молча.

— Как этот шут гороховый оказался у Леманна? — нарушил тишину Пауль. — Почему ты его не остановил?

— Каким образом? Может, надо было его пристрелить? Не то чтобы я был против избавить город от этой бездарности, но ты же не приказывал, — мрачно парировал Тобиас. — Хотя, меня больше интересует, какие делишки обтяпывал бургомистр нашего прекрасного города за твоей спиной.

— В таком случае, он весьма кстати заглянул к Леманну сегодня. Не сомневаюсь, что вскоре ты узнаешь все детали их сотрудничества.

— Безусловно, — пожал плечами друг. — Должен же кто-то заниматься делами, пока ты устраиваешь театральные выступления.

Пауль не ответил.

— Перед кем была эта демонстрация благородства? — едко продолжил Штайн. — Бернардом? Или мной? Леманну хватило одной пули, и её нужно было выпустить сразу же.

— Ты действительно не понимаешь? — спросил Герент. Он вдруг схватил Штайна за плечо и пригвоздил к стенке экипажа. — К вечеру по городу прошел бы слух, что я расстрелял безоружного, более того — связанного Леманна. Ладно, расстрелял, но ты знаешь, как это бывает, завтра скажут, что я его прирезал как свинью, а послезавтра меня обвинят, что я душу в колыбели младенцев.

Штайн тяжело задышал, дернулся, пытаясь высвободиться из железной хватки.

— Ну, — прошипел Пауль ему в лицо, — скажи, что я не прав.

— Все равно, — сипло бросил Штайн, — хоть ты и умный, а дурак.

Они смерили друг друга пронзительными взглядами и отвернулись друг от друга.

Несколько лет назад Пауль Герент впервые пригласил в гости скромного пекаря Йосси Фалька — от таких приглашений обычно отказываются только потенциальные покойники. Впрочем, от последующего за приглашением предложения Фальк все-таки отказался. И остался жив. Нет, конечно, через год, когда уважаемый аркадиец повторил предложение, пекарь его принял.

Второй раз на улицу адмирала Келера он попал уже по собственной инициативе, и в руках у него была внушительного размера папка с документами. Копиями, в основном, но встречались и подлинники. Все сведения в этих бумагах касались Второй династии, барона Майера-Троффе и пресловутой шкатулки с секретом.

Теперь настал третий раз. По всем законам, магическим и житейским, этот визит должен был стать последним.

В коридоре Фалька встретил камердинер и величавым кивком пригласил следовать за собой.

— Дорогой господин Бернард, — проникновенно говорил в это время Пауль, и никто, кроме, пожалуй, Тоби, не сказал бы, что господин Герент зол как сам дьявол. Он битый час объяснял бургомистру сложившуюся ситуацию, а тот либо не понимал, либо не желал понимать. — Дорогой господин Бернард, заверяю вас, ни городу вообще, ни властям ничто не угрожает. А теперь вам следует поехать домой и успокоить супругу, которая наверняка потеряла голову, разыскивая вас.

Штайн издал странный звук, замаскировал его кашлем и, взяв бургомистра под руку, мягко, но решительно подтолкнул к дверям.

— Про супругу, — сказал он потом, когда передал господина Бернарда в руки его охраны и вернулся, — было жестоко.

— Он дурак и он меня утомил, — вздохнул Пауль. — Что докладывают?

— Уже практически ничего. Народ, как говорится, безмолвствует.

— Дар речи потеряли. Входите, Йозеф, сделайте одолжение.

Фальк уселся в предложенное кресло и кинул на кофейный столик папку с бумагами. Штайн вздохнул и покинул комнату, сославшись на неотложные дела. Желание старого друга завладеть сокровищами хана Менгу он считал блажью, о чем не забывал регулярно напоминать.

— Срок истекает через несколько часов, — сказал Пауль, приподнимая крышку папки и заглядывая внутрь, — а вы уже у меня.

— Через несколько часов, при удачном стечении обстоятельств, меня не будет в городе, — отозвался гость спокойно. — Здоровье, знаете ли. На воды поеду.

— Одобряю. Так что вы мне принесли?

— Кое-что.

— Я весь внимание.

— Шкатулка, которой вы завладели, была заказана лично бароном ровно через два дня после аукциона. Пока экспертная комиссия подписывала необходимые бумаги по этому лоту, на соседней улице спешно делали его дубликат. Полагаю, мастера имели перед глазами оригинал, потому что работа безупречна.

Герент перелистал копии документов. Их было немного: квитанция из реставрационной мастерской с подколотым к ней перечнем услуг и выписка из банковского счета.

— Как же вам выдали конфиденциальные сведения? — спросил он. — Я всегда считал, что гильдия банкиров свято хранит тайны вкладов в течение еще ста лет после смерти клиента.

— Увы, не каждый член гильдии высокоморален, — вздохнул Фальк.

Пауль закрыл папку и хлопнул по ней ладонью, давая понять, что полностью удовлетворен работой.

— Йозеф, — задумчиво сказал он, — почему история с дубликатом шкатулки не всплыла раньше? Вы порядочно заморочили мне голову сокровищами хана Менгу, а этот момент упустили из виду.

— Важно задать правильный вопрос, господин Герент, — разбитая губа уже не болела, но улыбнулся Фальк все равно скупо. — Вы спрашивали о сокровищах — вы получили информацию о них. В этот раз вы пожелали узнать, подлинная ли шкатулка, и вот ответ.

— А если я спрошу, как получить настоящую шкатулку? — прищурился Пауль.

— Адресуйте тому или тем, кто компетентен в таких вопросах, — сказал пекарь. — Я полагаю, шкатулка все еще в Майердоле. И достанет её вам только сам барон. Или маг.

— Вы что-то не договариваете, — это прозвучало почти ласково. Йозеф пожал плечами. — Вы, знаток Второй династии, почему так и не смогли прояснить для меня, в чем секрет сокровища хана?

Фальк поднял одну бровь, и сделал это так высокомерно, что оставалось только позавидовать самообладанию антиквара.

В комнату вошел Дженкинс, неся поднос с чайным сервизом. Фальк втянул ноздрями пряный аромат и одобрительно кивнул.

— В чем их тайна? Почему они — сокровище? Если это символы — то чего? — спросил Пауль почти наугад. — Это же бессмысленно: костяная игла, маленькое зеркальце в серебряной оправе и гребешок. Все они вместе в шкатулке, ведь так? Но почему-то хан называл их своим главным сокровищем!

— Я полагаю, — сказал Фальк, поднимаясь и давая понять, что его визит подходит к концу, — правильный вопрос иной. Что было дороже всего для хана Менгу? Ваш пытливый ум, господин Герент, сумеет отыскать истину.

Тоби Штайн нашел друга погруженным в раздумья.

— Ну-с, наши дальнейшие действия?

— Никаких, — ответствовал Пауль. — Чаю хочешь?

— Подожду ужина, — покачал головой Штайн. — Мы ничего больше не предпримем?

— Ближайшие два дня — ничего. Всю крупную рыбу выловили. Если кого и пропустили — они все равно лишены вожака и разобщены. Мелкая рыбешка затихнет сама.

— Не боишься ответных ходов?

— Некому делать ответные ходы.

— В Приморье была беспорядочная стрельба, — наябедничал Штайн.

— Под шумок кто-то действует, — поморщился Пауль. — Неизбежное зло. Вот что, Тоби, оставляю тебя за старшего. Завтра утром я уезжаю из Аркадии.

— Надолго? — подозрительно спросил Штайн.

Пауль покачал головой.

— На день-два, — сказал он в ответ на красноречивый взгляд друга. — Это касательно… шкатулки.

— С секретом? — уточнил Штайн. — Ты его разгадал?

— Пока нет, но я знаю человека, который мне поможет.

Штайн щелкнул ногтем по фарфоровому боку заварочного чайника и пробурчал что-то неодобрительно. Пауль кивнул и позвонил в маленький колокольчик. На зов немедленно явился Дженкинс.

— Надо собрать вещи, — сказал Пауль. — Прогулка недолгая, но за город. Судя по всему, места там красивые, — обратился он уже к Штайну, — но нездоровые.

— Страшный человек, — ухмыльнулся Тоби, провожая взглядом камердинера, уносящего поднос с нетронутым чаем.

— Не то слово, — тяжко вздохнул Пауль. — Не представляешь, как он меня измучил. Позавчера открываю шкаф. Случайно. Не помню, что искал. Может, носовой платок. А там все вещи лежат по цветам. Белые к белым. Синие к синим. Носки с носками. Галстуки с галстуками.

— По-моему, это называется порядок в доме, — пожал плечами Штайн. — Моя жена тоже все по цветам раскладывает. А столовые приборы по размеру сортирует.

Пауль прикрыл глаза ладонью и покачал головой, демонстрируя, что сражен словами друга наповал.

В гардеробной Дженкинс доставал одну за другой рубашки немарких оттенков и к каждой прилагал соответствующего цвета носовой платок.

Глава 3

Майердол

Юлия сидела на траве, опираясь локтем на корзину со снедью, и время от времени добавляла к и без того пышному венку еще цветок. Цветов было видимо-невидимо. По соседству, закрыв лицо шляпой, спал Карел. Младший брат обладал невероятно ценным свойством засыпать в любое время и в любом месте, как только представится возможность. Неподалеку от брата с сестрой устроился Андрэ Бенар, по его нахмуренным бровям и мелькающему в пальцах карандашу было ясно: репортер занят работой.

На пригорке паслись лошади — чистокровные араки, других в Красной горке не оказалось. Когда-то семейство Майер-Троффе владело конным заводом, но полвека назад, после случившейся катастрофы, родственники барона отказались вступать во владение поместьем. Лошади разбежались, местные жители переловили их и объявили собственностью села.

По замыслу архитектора, с пригорка должен был открываться великолепный вид на усадьбу — ухоженный парк, прудик с ввезенными контрабандно золотыми маркфуртскими рыбками, ровная, как стрела, подъездная аллея и двухэтажное здание в южном стиле в ее конце.

Стоя по щиколотку в болотной жиже и отмахиваясь от комаров, Марк Довилас ощупывал пространство, а устроившийся на относительно сухой кочке Ференц под его диктовку наносил пометки на расчерченный на квадраты план поместья.

— Джарвис! — крикнул Марк, приставив ладони ко рту на манер рупора. — Вперед на три метра!

Ференц свернул план, шагнул на соседнюю кочку, издавшую чмокающий звук, и оказался по пояс в зеленой покрытой ряской воде. Поверхность тут же подернулась серебристыми змейками магических разрядов, а Марк поспешил на помощь молодому коллеги. Выбравшись на сушу, Ференц первым делом проверил, не пострадал ли план.

— Чертова аномалия, — пожаловался он, стягивая сапоги и выливая из них воду. Марк хлопнул его по плечу и, сверившись с планом, осторожно двинулся в сторону замершей в ожидании фигурки Джарвиса. Старый маг взял на себя работу с полями, проявляя по требованию Марка то одни нити, то другие.

Маги закончили предварительные замеры к полудню. Корзина с едой, с утра казавшаяся чересчур большой, опустела с удивительной быстротой.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил Бенар, разглядывая испещренный непонятными для обычного человека значками и стрелками документ.

— Как вам сказать, — протянул Ференц, стягивая куртку, — с одной стороны, весь ваш Майердол — сплошной интерес. С другой стороны — оторопь берет, как вы живете с такой бомбой под боком.

— Меньше знаешь… — озвучил репортер первую половину известной Вендорской поговорки.

— …меньше паникуешь, — закончил за него Карел. — У вас интересные идиоматические обороты. Хотя их и трудно переводить на иностранные языки.

— Ты сказал, бомба, — напомнила Юлия.

— Поместье долго было без Защитника, — сказал Ференц. — При этом магическая энергия повела себя противно самой своей природе. Понимаете, она…

— Простите, господин Малло, но вы разговариваете с полным профаном в магии. Что есть Защитник? Это еще один узкоспециальный термин, который вы переводите на вендорский? Его смысл от меня ускользает. — Бенар перелистал несколько страниц в блокноте, отыскивая чистый лист.

Юлия перевела взгляд с Ференца, начавшего объяснять репортеру суть понятия, на профессора. Тот достал из корзины яблоко, стряхнул крошки от хлеба, надкусил. На Ференца маг смотрел с улыбкой, которая вначале показалась Юлии снисходительной, но потом она поняла: Марк Довилас гордится её братом, как гордятся лучшим учеником или ребенком, сделавшим первый шаг.

Сама она не очень вслушивалась. Полгода Ференц допоздна засиживался над бумагами, рисовал схемы и графики, зачеркивал, снова принимался рисовать, ездил по выходным в Ипсвик показывать наработки, возвращался с расчетами, испещренными пометками. В конечном итоге Юлия, которой брат зачитывал отрывки будущего доклада, стала разбираться в вопросе о возникновении Защитника не хуже самого Ференца.

Защитник — человек, в руках которого сосредоточена власть над землей и людьми. Этот человек чаще всего не обладал особыми способностями, но магия сама заключала его в защитный кокон, делая своим центром, живым узлом, гарантирующим устойчивость магических полей. Умирая, Защитник разрушал кокон, и энергия высвобождалась.

Века сменялись веками, люди утрачивали древние знания и приобретали новые, но традиции оставались живы: у постели умирающего хозяина должны дежурить наследник, священник и маг. Первый принимал власть и бремя Защитника, второй провожал душу в последний путь, а третий следил за магическими флуктуациями.

— У Защитника могло не оказаться наследников, — заметил Андрэ, стенографируя.

— В этом случае его энергия либо рассеется сама, либо маг её «схлопнет», — сказал Ференц. — Чаще всего срабатывает первый вариант.

— А что такое — «схлопнуть»?

Репортер сидел не так далеко от Юлии, и ей были видны его записи в блокноте, вперемешку с быстрыми карандашными зарисовками — поместье с зачерненными окнами и несколько раз перерисованной крышей, её собственный профиль, сделанный одной линией, виньетка из ромашек…

— Антинаучный жаргонизм, — сказала Юлия, бросив быстрый взгляд на профессора, но тот был занят яблоком и на её шпильку не отреагировал.

— Представьте мыльный пузырь, — подал голос Джарвис, — большой такой, а внутри — магическая энергия. Эффект от смерти Защитника сродни тому, как лопается этот пузырь. Все его содержимое немедленно выходит наружу. Некоторое время, впрочем, очень малое, магия способна хранить форму эээ… пузыря. Если её мало, как обычно бывает у разных мелких землевладельцев или хозяев предприятий, она рассеется в пространстве естественным образом. А если очень много — скажем… — Джарвис покосился на Марка, но тот сосредоточенно готовил черновики заклинаний и на старого мага даже не поднял глаз, — умирает король, представьте себе, какой может случиться взрыв. А маг способен направить поток магической энергии или вобрать его в себя. Напитаться им. «Схлопнуть».

— Правильно ли я понимаю, что от маленького поместья взрыв поменьше, чем от целого королевства? — спросил Бенар.

— В целом, верно, — кивнул Джарвис.

— О, ну, тут целый ряд параметров, — возразил Ференц. — В прошлом году выяснилось, что породить Защитника способные не только города или поместья. Мы нашли одного в оперном театре. Мне удалось определить необходимые условия возникновения Защитника. Правда, насколько они достаточны…

— Еще полгода усердного труда, — сказал Марк, выбрасывая огрызок в кусты, — и можете претендовать сразу на профессора.

— Если выживу, — вздохнул Ференц.

Юлия поднялась и отряхнула брюки.

— Я немного погуляю, — сказала она.

— Осторожней, девочка, — напутствовал её Джарвис.

— Не волнуйся, дядя, я вижу, куда не надо совать нос.

По ольтенским меркам Майердол был довольно большим поместьем, и, вероятно, очень красивым. Но время и разрушительная сила магии сделали свое дело.

Хозяйский дом некогда был весь увит диким виноградом и плющом, его окружала целая роща сиреневых кустов, но вся зелень погибла, а земля покрылась серым налетом. Липы, растущие вдоль парковых аллей, выжили, но магия искорежила стволы до неузнаваемости. Прокатившаяся по поместью магическая волна убила все живое, иссушая землю, а остаточная магия способствовала скорейшему разложению органики. Потом грунтовые воды снова напитали озерцо, превратив его в болото, рассадник мошкары и некрупных, но очень кусачих комаров. Время от времени по стоячей воде пробегали искры, набухали и бесшумно лопались пузыри. Кроме кровососущих насекомых никакой иной живности в Майердоле не наблюдалось. Непривычная тишина пугала.

— Простите мое занудство, — сказал Бенар, — но я хочу вернуться к бомбе.

— Майердол — магическая аномалия, — вздохнул Джарвис. — Удивительно, почему сюда можно свободно пройти. Ни тебе заградительного щита, ни тебе даже знака запрещающего. Когда я учился, нам говорили, что здесь полигон тайной магической полиции, но лет через десять после того, как я переехал в Ольтен, стали появляться вещицы из Майердола. Какой уж тут полигон…

— Знак стоит, — сказал Карел. — Вон там, на развилке, с той стороны дороги.

— Это Аркадия, — пожал плечами Андрэ. — Ничего не хочу сказать плохого про наши власти. Пятьдесят лет назад тут маги дневали и ночевали. Поначалу тут все было оцеплено. Ходили слухи, что здешнюю магию собираются использовать в военных целях. («Гениально», — откомментировал Джарвис). Но власти скоро оставили эту идею. Еще какое-то время сюда никто не совался. Ну, насколько мне известно. А пару лет назад приезжал столичный маг на пару с каким-то чинушей. Официально — проводить оценку потенциальной опасности поместья. Не знаю, с какими результатами, не спрашивайте. Обоих больше никто не видел.

— Маг приезжал? — протянул Джарвис. — Довилас, слышали?

— Слышал, — коротко отозвался Марк. — Тут очень нестабильные поля, но мы с коллегами работаем аккуратно. Будем надеяться, что не нарушим установившийся баланс.

— Поля? Магические? А, простите, как это? Если Защитник здешних мест, барон Майер-Троффе, погиб, то тут все взлетело на воздух, потому что магия не «схлопнулась», — Репортер подался вперед. — Или я что-то упустил из виду?

— В том-то и состоит аномалия, — Ференц поднялся, встряхнул куртку и критически осмотрел некогда синие, а теперь бурые штаны. — Мыльный пузырь, как образно дядя изволил представить энергию Защитника, лопнул, но энергия, в нем содержавшаяся, никуда не делась. Вот она тут, вся до капельки.

— А это возможно?

Ференц пожал плечами.

— А еще вокруг и метров на пять-семь вниз земля пропитана остаточной магией, — сказал он, натягивая куртку. — Эх, почистить бы тут все...

— Почистим, — бросил Марк, разминая пальцы.

— Вы уж простите меня, старика, профессор Довилас, — насмешливо сказал Джарвис, — но осознаете ли вы, что только что сказали?

— Думаю, да. — Марк оглянулся, ища глазами Юлию. Молодая женщина стояла недалеко от места пикника, обхватив плечи руками.

— А я вот сомневаюсь. Вы только что предложили вмешательство в магическое пространство чужой страны и, мимоходом замечу, уровня девятого, не ниже. Как минимум шесть статей Уголовного кодекса. Срок заключения — лет сто.

— А я осторожно, — развеселился Марк. — Вы прикроете. Потом скажем, что тут все оказалось уничтожено вследствие естественных причин.

— Да уж, Марк Довилас как естественная причина... — Джарвис рассмеялся. — Знаете, что? Выйдете на пенсию — милости прошу к нам на улицу Симона.

Марк отмахнулся от старого мага и кивнул Карелу:

— Пойдемте, вы мне нужны.

— Ведите, генерал, — широко улыбнулся тот. — Не каждый день выпадет шанс побывать в шкуре подопытной мыши.

— Вы решили, что я буду ставить на вас опыты? — Марк нахлобучил на голову шляпу. Солнце стояло в зените и пекло немилосердно. — Много чести, вам не кажется? — Он на ходу проявил связывающую Карела и Юлию алую ленту и несколько нитей, тянущихся от поместья.

— Помочь? — спросил Джарвис, приподнимаясь. Марк отрицательно качнул головой.

Он велел Карелу встать так, чтобы оказаться точно напротив входа в усадьбу.

— Вы специально выбрали самое грязное место? — пожаловался Карел, нащупывая каблуком сапога кочку потверже. — И комары сейчас меня живьем сгложут…

— А ты хотел, чтобы они выстроились в две шеренги, вытянулись во фрунт, взяли под козырек и прозудели гимн Ольтена? — насмешливо спросил Ференц, расставляя вокруг брата черновики, которые передавал ему профессор.

— Госпожа Малло, — позвал Юлию Марк, — я вам покажу сейчас, что делать, встаньте сюда.

Юлия встала на указанное место: она и Карел оказались на оси, проходящей через центр поместья. Марк коротко объяснил, какие черновики в какой последовательности активировать, и отошел, чтобы еще раз свериться с планом.

— Что ты морщишься, сестренка? — спросил Карел. — Пейзаж не нравится?

— Очень неприятная магия, — покачала головой Юлия. — Голова от нее болит.… И дом… посмотри, Ференц, я не ошибаюсь, ведь он пульсирует?

— Еще как не ошибаешься, — отозвался её брат. — Там основной узел.

— Похоже на твою любимую паутинку.

— Так и есть, — сказал Марк, вернувшись к ним. — До какого уровня вы различаете поля?

— Признаться, не считала.

— По девятый включительно, — ответил за сестру Ференц, и в его голосе прозвучала нескрываемая гордость.

Марк уважительно склонил голову. Юлия усмехнулась и отошла на несколько шагов — приготовления магов уже подошли к завершению.

Профессор прищурился на солнце, бросил оценивающий взгляд на систему черновиков и замер, выравнивая дыхание в такт с дыханием Карела. По его знаку Ференц сделал Проявление.

Черное, почти сплошное облако инородной магии накрывало усадьбу и тянуло щупальца во все стороны. Нити разбегались во все стороны, беспрепятственно прошивая деревья и камни, а несколько особенно длинных дотягивались до Карела, расплываясь в его полиморфической оболочке кляксами.

Черновики заклинания вспыхнули один за другим. Поля вокруг младшего Малло завернулись спиралью, и Юлия в первое мгновение непроизвольно подалась вперед — связывающая их с братом лента зацепилась потоком и потянула за собой. От рук Марка шел непрерывный магический поток, как теплые волны он накатывал на Карела, вторя биению его сердца. Ференц стоял позади и левее Марка, ассистируя и снимая остаточную магию.

Через несколько минут все закончилось. Профессор задержал дыхание, принимая обратную волну магии — отдачу, Ференц снял отдачу с Юлии и поддержал Карела за плечи.

— На сегодня свободен, — сказал он ему, оглядываясь на поместье. — Лечить будем завтра.

Карел скорчил гримасу.

— Господин Бенар, у вас не найдется чистой бумаги и запасного карандаша? — спросил Марк, усаживаясь в тени дерева.

— Бумага есть, а карандаш пожертвую свой. Для чего вам?

— Профессор! — окликнул Марка Ференц. — Мы сделаем несколько замеров?

Тот кивнул, прислоняясь спиной к шершавому стволу. Джарвис потребовал от племянников предельной осторожности и повернулся к Марку:

— Завещание будете составлять, Довилас?

— Список необходимого оборудования, — ответил Марк и надолго замолчал, занятый делом. Старый маг покачал головой.

Карел снова как ни в чем не бывало улегся спать, а репортер, лишенный инструментов творчества, подтянул сапоги и решительно направился прямо в болото — выбирать интересные ракурсы для фотографической съемки. Аппарат он с собой не брал, не зная, что может ожидать в поместье, но твердо вознамерился вернуться на следующий день, чтобы запечатлеть исторические события. Изредка он поглядывал на Юлию и Ференца, размышляя, можно ли вмешиваться в их магические затеи. Подойти поближе очень хотелось — судя по выражению лица мага, Юлия показывала брату что-то крайне интересное.

— Это неправильно. Видишь? — Юлия жестом указала в пустоту. Ференц покачал головой:

— В отличие от тебя, я такие тонкости без проявления не вижу. Здесь слишком много всего.

Её пальцы мелькнули в воздухе, и женщина слегка поморщилась от отдачи. В пространстве вспыхнули несколько толстых темно-красных нитей.

— В некоторых подобающих дамам моего положения занятиях можно найти практическую пользу, — вздохнула она. — Очень рекомендую попробовать на досуге вязание с несколькими клубками. И кружевоплетение. И вспомнить третий закон магии. Помнишь, — она внезапно перескочила на другую тему, — весной мы ездили в Сантреме и видели камни в ветвях деревьев?

Ференц понял, что имеет в виду сестра: страшное землетрясение на юге Ольтена почти сто лет назад срывало валуны с места и швыряло их вниз, как ребенок бросает игрушки. Некоторые камни прокатились до самого подножия, некоторые остановились, врезавшись в стволы деревьев. Валуны били их, выворачивали и застревали в изгибах. Но живая природа оказалась сильнее. Всего через несколько лет на изуродованных стволах зазеленели новые побеги.

Тогда, прогуливаясь по узким расчищенным тропкам, они увидели огромный серый валун, вросший в ствол на высоте нескольких метров от земли, и яркие цветы на оплетающих его ветвях. Третий закон магии: природа всегда сильнее.

— Сначала здесь произошло что-то страшное, изломавшее местную магию. Но время шло, и она начала исцеляться, — произнесла Юлия. — Еще несколько лет — и Майердол стал бы просто еще одной сказкой вроде Замка Проклятого Графа. Но потом кто-то здесь поколдовал, очень мощно и очень, — она слегка усмехнулась, — противозаконно. И едва-едва установившийся хрупкий порядок развалился, как карточный домик. — Она снова провела ладонью в воздухе, погасив одни потоки и одновременно проявив другие. Эти были похожи на изъеденные болезнью конечности: корявые, узловатые, с набухшими местами шишками-язвами, сквозь которые прорывалось местами что-то светло-желтое и омерзительное.

— Ну и ну… — покачал головой Ференц. — Как думаешь, когда?

— Несколько лет назад, — сестра пожала плечами. — Точнее не скажу. Я в отличие от тебя не эксперт.

Маг присел на корточки, внимательно рассматривая видимые потоки, потом встал и потянулся вглубь их сплетений. Главная проблема в работе со скрытыми чарами заключалась в том, что, если их действительно хорошо маскировали, то и обнаружить можно было, лишь точно зная, что и где искать.

Он нашел нить, ведущую к цели, и зацепил ее. С величайшей осторожностью отодвигая второстепенные потоки, он очищал путь к сердцу заклятия. На висках молодого человека выступили капельки пота. Ференц закусил губу и поморщился, стараясь дышать ровно, и неуклонно продолжал поиск.

Узел вынырнул неожиданно: только что маг перебирал настоящие и ложные нити, и вот он — лежит, как на ладони. Хотя при таком сходстве с черным мохнатым пауком на ладонь его брать совершенно не хотелось.

— Противозаконно поколдовали, расшатали баланс к дьяволу и замаскировали так, что никто даже не дернулся, — присвистнул он. — Значит, маг из столицы и какой-то чиновник, пару лет назад?.. Вот профессор обрадуется.

Юлия вопросительно подняла брови, но младший брат только горько усмехнулся.

— Привет из прошлого, — пояснил он.

Глава 4

Село Красная горка

— А он смотрит бесстыжими глазами своими, и говорит, «Да прям я?»

— Ужасно!

Пышная листва старой яблони давала обильную тень, на земле стоял здоровенный таз, полный залитых водой спелых слив, рядом — таз поменьше и без воды. Госпожа Агата с быстротой молнии брала сливу, ловко проходилась ножом, разрезая на две половинки, вырезала редкие червоточинки и выбрасывала косточки. Затем обе половинки летели в меньший таз, а хозяйка подхватывала следующий плод. Со сверкающим лезвием она обращалась так ловко, что оставалось лишь позавидовать. Но Юлия, вызвавшаяся помочь хозяйке с подготовкой сливы для варенья, решила, что зависть — недостойное воспитанного человека чувство.

Как и положено выдающемся руководителю, госпожа Агата в совершенстве умела делать несколько дел одновременно. Например, работать и беседовать. И, как и всё остальное, делала это блестяще: Юлия чувствовала, что скоро будет знать биографии хозяйки и всех её родственников до седьмого колена лучше, чем собственную. Пока что спасало только годами оттачиваемое умение разделять внимание: слушать, поддакивать, удивляться и думать о чем-то своем. Очень полезное умение, если учесть круг знакомств и занятий, подходящих даме её положения в Ранконе.

— Или вот свояченица моя, в прошлом году поехали они на ярмарку…

Ольтенка потянулась за сливой. В скорости и ловкости она, конечно, уступала госпоже Агате, но свою достойную лепту в результат вносила. В ветвях яблони щебетали птицы, мимо пролетела большая красивая бабочка, возле разрезанных половинок слив подозрительно активно начали виться осы, которых Юлия, невзирая на оскорбленное жужжание, прогнала магией.

— Да что вы говорите, госпожа Агата!

Она могла бы промолчать, ведь хозяйке явно было важнее наличие слушателей, чем их реакция. Под нескончаемый словесный поток Юлия погрузилась в свои мысли.

…Из поместья они накануне уехали ранним вечером, когда профессор Довилас после всех манипуляций сообщил, что задерживаться больше нет смысла. На обратном пути их маленький отряд разделился, Марк вместе с Карелом в качестве проводника отправились к железнодорожной станции, где имелся вполне приличный прибор для магограмм, а остальные вернулись в село, успев еще полюбоваться необычайно живописным степным закатом. Госпожа Агата, невзирая на поздний час, накормила гостей ужином и оставила в печи горшок для задержавшихся, заявив, что пока она хозяйка в этом доме, ни один гость не ляжет спать голодным. Так что попытки Довиласа отказаться — они-де с Карелом перекусили в буфете на станции — понимания не нашли. Затем профессор о чем-то долго беседовал с Ференцем на улице, но ни темы их разговора, ни выводов, к которым они пришли, Юлия уже не узнала, отправившись спать.

Прогулка в Майердол утомила сильнее, чем она надеялась, но все же не так, как опасалась. Еще месяц назад активное колдовство уложило бы её в постель на целый день.

В Ольтене она к магии прибегала очень редко, считая свои способности слишком скромными и не стоящими упоминания. Аркадия заставила взглянуть на них иначе. Во всяком случае, твердо решила Юлия, по возвращении домой она серьезно побеседует с Ференцем и попросит его порекомендовать хорошие учебники. А может, и позаниматься с ней. И пусть только попробует отказать, после пяти лет подготовок к сессиям! Старшая сестра неизменно выступала в роли экзаменационной комиссии, проверяя знания теоретических вопросов, задавая вопросы с подвохом и ликвидируя последствия практических заданий.

Юлия безмятежно проспала всю ночь, то ли привыкнув уже к эманациям из проклятого поместья, то ли усталость оказалась настолько сильной, что отгородила её стеной. И проснулась ужасно поздно, причем по меркам не только местных жителей, но и своим собственным. На столике стоял букет полевых цветов, рядом лежала записка, все с явными следами линейного перемещения в исполнении Ференца. Младший брат пояснял, что им необходимо провести в Майердоле целый день, из-за чего они вынуждены выехать еще затемно, и поэтому он решил не тревожить сестру, и он очень просит её не беспокоиться, и профессор Довилас и дядя Карл непременно разрешат все задачи, и вечером они вернутся все вместе. Заканчивалось послание пожеланием приятного дня.

Все это было правильно и логично, но Юлия ощутила жгучую обиду. Да, она очень устала накануне, и спина до сих пор побаливала после седла, но ей так хотелось бы увидеть лучших магов современности за работой! И первой обнять Карела, когда его вылечат от наведенной Майердолом болезни.

Ну да что уж грустить. Мужчины все равно давно покинули село. Ей оставалось ждать их возвращения с добрыми вестями, а пока что коротать время за работой и разговорами с госпожой Агатой.

— Так они еще до петухов уехали, сказали, что работать нужно. И что же это за дело такое, что ни свет, ни заря — в степь?

Юлия поняла, что позволила себе слишком сильно отвлечься. Настоящий вопрос хозяйки, на который нужно ответить, чуть не застал её врасплох.

— Наука, — неопределенно ответила она и склонилась к тазу за очередной сливой. Но, к её удивлению, там было уже пусто.

— Какая? — прищурилась госпожа Агата.

— Мои родственники — ученые, — ответила Юлия, сочиняя на ходу, — изучают степные растения, — она вспомнила разнотравье и множество цветов, названия доброй их половины были ей неизвестны. — А профессор Довилас — их руководитель. Господин Бенар со своей стороны любезно согласился помочь им в сборе материала.

Госпожа Агата понимающе хмыкнула, хотя в глазах её явно читалось, что она думает о подобной науке: баловство, да еще и, небось, за казенный счет! Словно бы деньги больше не на что тратить, как на цветы! Затем, подхватив двумя руками таз прежде, чем гостья бросилась помогать, и весело мотнув головой — дескать, справимся — пошла к дому.

Юлия осталась на улице — в отсутствие словоохотливой хозяйки наконец-то наступила тишина, каждый миг которой был драгоценен. На короткий миг она даже задумалась, не стоит ли поколдовать, чтобы госпожа Агата подольше задержалась в доме, обнаружив какие-нибудь срочные дела? Впрочем, эту идею сразу же пришлось отмести — к экзамену по уголовному праву Ференц в свое время готовился также под её присмотром. Параграфы с грозными названиями и подпунктами засели в памяти Юлии чуть ли не прочнее, чем у брата. А жаль, вздохнула частичка Карла Джарвиса и через секунду отчаянно закричала о приближающейся опасности.

Пыль, поднятую копытами лошадей, Юлия заметила издалека, а затем у открытых ворот остановились всадники, заспорили о чем-то между собой, пока один из них не бросил несколько слов, негромко, но властно. Спрыгнув на землю, он вошел во двор и направился прямиком к ней. Остальные тоже спешились, привязали лошадей и последовали за ним.

Разумеется, все могло быть чистой воды совпадением: почему бы уставшему от городской суеты мужчине не развеяться за городом? А в Красную горку они могли заехать просто из-за удобного её местоположения. Или чтобы спросить дорогу. Или утолить жажду. Или просто отдохнуть.

Какова вероятность того, что Пауль Герент мог оказаться сегодня в этом селе совершенно случайно?

Нулевая, мрачно ответила Юлия сама себе.

Герента сопровождали четыре человека — трое шли рядом, один держался слегка в стороне. По первым она лишь скользнула беглым взглядом, отмечая только количество оружия, которыми они был увешаны, да оценивая суровость лиц. Грубая сила, опасная именно этим. А вот четвертый… высокий, худощавый, наверное, ровесник Ференца, мог бы даже показаться привлекательным, если бы не выражение безграничной скуки пополам с презрением на лице. Оружия нет, но ему оно, похоже, и не нужно. Это маг. И довольно сильный.

Защекотало кожу на шее, словно бы по ней проползло насекомое — маг попытался её прощупать. Юлия подпустила его поближе и выставила защиту, удовлетворенно наблюдая, как исказилось от боли лицо наглеца. Он яростно прошипел что-то, слов она не разобрала, но примерно догадывалась об их смысле.

Госпожа Агата все еще была занята в доме, и на этот раз Юлия без колебаний потянулась к ней, веля задержаться в горнице и не выглядывать в окна. Что бы ни было нужно Геренту, хозяйка здесь совершенно ни при чем.

Пауль стоял напротив Юлии, глядя на нее сверху вниз, его люди — чуть в отдалении, полукругом. Если использовать иглы, подумала молодая женщина с непривычным азартом, можно вывести из строя как минимум троих. Но в первую очередь нужно заблокировать мага. У него хорошие защиты, но она уже рассмотрела слабое место и прикинула в уме силу и направление удара… Увы, на самом деле, она не тешила себя иллюзиями по поводу возможного исхода. И дело даже не в том, что у нее нет опыта дуэлей.

— Добрый день, госпожа Малло, — произнес Пауль Герент. — Счастлив видеть вас. — Юлия светски склонила голову. — Должен отметить, вам определенно идёт здешняя обстановка, вы еще очаровательнее, чем при нашей последней встрече. Могу я увидеться с вашим братом?

Цель визита все же сугубо деловая, мысленно вздохнула ольтенка, а вслух сказала:

— К сожалению, моих братьев здесь нет.

— Как жаль, — удивительно, но в его голосе действительно прозвучала досада. — Если я не ошибаюсь, они находятся в поместье Майердол?

— Возможно, — без тени эмоций ответила молодая женщина.

— Я надеялся застать их, — пожаловался то ли ей, то ли в пространство Пауль. — Имеет ли смысл задавать вопрос, чем ваши родственники заняты?

Юлия неопределенно пожала плечами.

— Боюсь, что не знаю, — сказала она. — Это правда.

— Я вам верю, — улыбнулся Герент. — Ну что ж, придется навестить Майердол лично. Госпожа Малло, я прошу вас составить мне компанию в этой поездке. Надеюсь, я правильно сформулировал эту просьбу в соответствии с положением звезд и еще четырьмя абзацами условий?

Молодая женщина склонила голову к плечу, задумчиво рассматривая Пауля.

— А если я откажусь?

— Боюсь, что тогда мне придется применить силу.

— То есть, похитить меня?

Юлия подняла руку, поправляя волосы и демонстративно оставляя светящиеся следы в воздухе. Пауль картинно положил руку на кобуру. Они обменялись почти нежными взглядами.

— Ладно, — пожала плечами Юлия. — Похищайте.

— Прошу прощения? — переспросил Герент.

— Сударь, — терпеливо произнесла молодая женщина, — для меня лично это первое похищение. Я не совсем представляю, как именно все должно происходить, так что, буду весьма признательна, если вы мне подскажете.

— О. — Пауль замолчал, похоже, всерьез задумавшись над вопросом, не сошел ли кто-то из них двоих с ума. Зато не удержался его маг, пробормотав себе под нос что-то вроде «поперек седла — и дело с концом». Он сказал это очень тихо, но ремарку все равно услышали. Юлия одарила его презрительным взглядом и снова повернулась к Паулю:

— Если жертве похищения полагается оказывать сопротивление, то вы предпочитаете с членовредительством, или можно обойтись без него?

— Госпожа Малло! — театрально воскликнул тот. — Боюсь даже спрашивать, откуда у вас подобные идеи. Соблаговолите разделить со мной седло?

— Увы, — отрезала Юлия, поднимаясь. — Столь близкое общество может нанести урон моей репутации. Предпочитаю собственную лошадь. Тогда это можно будет отнести к совместным прогулкам в летнее время.

Выйдя на крыльцо, госпожа Агата застала сцену, достойную страниц романа: незнакомый черноволосый красавец помог Юлии подняться в седло, затем вскочил на собственного жеребца и дальше они поехали рядом. За ними, на некотором расстоянии, следовали остальные всадники свитой при короле. Юлия оглянулась через плечо и крикнула хозяйке, чтобы к ужину её не ждали.

* * *

Майердол

Андрэ сделал уже пятнадцать снимков поместья и окрестностей, и каждый из них был абсолютно эксклюзивным материалом. С камерой наперевес он обошел болото, выбирая кочки посуше, и подобрался к магам. Следующие десять снимков были посвящены профессору Довиласу, Карлу Джарвису и Ференцу Малло. Вряд ли, вздохнул про себя репортер, это будет опубликовано в «Дне», но для истории…

История из местной аномалии выходила изумительная. Проклятье поместья, поразившее молодого искателя приключений, тысячелетние сокровища, прекрасная дама.

Он перенес фотоаппарат на другое плечо и сосредоточил внимание на работе профессора.

Марк и старший из братьев Малло установили защиту вокруг усадьбы, чтобы не спровоцировать новый сбой в и без того шатком равновесии магического фона, а Джарвис, в своей обычной манере отмахнувшись от возражений, приготовился переводить отдачу. Собственно, львиную долю времени заняли именно приготовления. Солнце перевалило зенит, когда начались непосредственно манипуляции.

Часа в три пополудни Ференц объявил, что без обеда он больше не маг. По этому поводу решено было распотрошить корзину, и сегодня собранную заботливой хозяйкой. Увы, пообедать не получилось.

— Господа, у нас гости, — сказал Джарвис, указывая на спускающуюся с пригорка маленькую кавалькаду. — С ними маг, — добавил он. — Могу взять его на себя.

— Не стоит, — покачал головой Ференц. — С ними еще и Юлия. Возможно, они не имеют дурных намерений.

— Еще как имеют, — зло бросил Джарвис, рассмотрев непрошенных гостей получше. — Пауль Герент собственной персоной. Довилас, я беру на себя мага, а вы…

— Дядя, не надо, — Ференц положил ему руку на плечо, удерживая от необдуманных действий.

Андрэ на всякий случай отложил фотоаппарат в сторону и сунул руку в карман за револьвером. Карел поймал его взгляд и шепнул: «Второй есть?» — «Есть, но в селе остался», — так же тихо ответил репортер. — «Жаль, черт возьми», — вздохнул младший Малло и ослепительно улыбнулся спешившемуся Геренту. Тот подал руку Юлии, и через мгновение воцарилось очень неприятное молчание. Пауль стоял рядом с Юлией, сопровождающие его люди встали рядом, готовые стрелять по первому знаку. Маг отошел шага на два в сторону и демонстративно растопырил пальцы, на кончиках которых посверкивали магические разряды.

— Здравствуйте, господа! — чуть повысив голос, сказал Герент. — Прекрасный нынче день, не правда ли?

— Отпусти ее, — строго велел Джарвис. Тот качнул головой.

— Вы понимаете, господа, — сказал он, — я — человек далекий от магии и могу в любом невинном жесте заподозрить угрозу. Профессор, руки! Руки не прячьте, я сказал. Поверните их, чтобы я видел ладони. Тебя, Карл, это тоже касается. Спасибо. С госпожой Малло ничего не случится, если все проявят благоразумие.

Юлия Малло прикрыла глаза, мысленно прощупывая окружавшую её магию. Щиты людей Пауля она могла разбить сама, но дальше события в любом случае выйдут из-под её контроля, а жертв может быть неоправданно много. Она сосчитала до десяти и решила, что непременно найдет способ сбить спесь с Пауля Герента. Но немного позже.

— Господа, все, что мне нужно — это шкатулка барона Майера-Троффе. Она все еще в поместье. Господин Карел Малло, ваша ошибка извинительна, я вас не виню. Достаньте мне шкатулку — и мы в расчете. Даю слово.

— Пауль, — сказал Джарвис спокойно, даже с ленцой, — я тоже даю слово, что мы не будем атаковать, если ты отпустишь мою племянницу. Давай сядем вон там, в тенечке, и обсудим суть твоих претензий?

Пауль пристально взглянул в глаза старому магу, затем обвел взглядом всех противников и медленно кивнул. Юлия быстро отошла и спряталась за спины Ференца и дяди. Герент достал из кармана сверток.

— Вы одержимы, — с искренним восхищением сказал Карел Малло, когда на свет появилась шкатулка хана Менгу.

Новый осмотр шкатулки ничего не дал. На ней не нашлось ни единого магического следа. Тогда Карел предложил снова осмотреть подвал. «Для меня там уже ничего не представляет опасности, повторных проклятий не бывает», — сказал он. — «Да неужели?» — вздохнул профессор Довилас, и маги в полном составе — за исключением человека Герента — последовали за ним. Пауль удержал только госпожу Малло, а репортеру, порывавшемуся присоединиться к магам, остаться велел Джарвис.

Лошадям позволили немного отдохнуть. Бойцы Пауля тоже устроились неподалеку на травке, приняв мирный вид, а маг вертелся вокруг болота, как учуявшая след гончая, но подходить ближе не решался.

Сам господин Герент сидел на земле, подстелив куртку — Дженкинса, несомненно, хватил бы удар при виде такого обращения с одеждой — и казался полностью поглощенным собственными мыслями. Андрэ, закончивший упаковывать фотокамеру и все еще страдающий из-за невозможности спуститься в подвалы поместья и лично проследить за поисками реликвии, раздумывал, не воспользоваться ли тогда столь удачно подвернувшимся случаем взять интервью у самого опасного человека в Аркадии. Он даже начал составлять примерный список вопросов и сочинять вступление к разговору — учитывая «объект», слова следовало подбирать очень тщательно.

Юлия стояла у самой границы безопасной зоны, не сводя глаз со светло-желтых стен дома, где сейчас пытались найти ответы на жизненно важные вопросы её родные. Скоро должно было стемнеть, а из усадьбы еще никто не выходил. Вдруг её обдало ледяной волной, в сердце вонзилась тупая игла, перехватило дыхание — и она лишь благодаря силе воли удержалась на ногах. Пауль вскочил на ноги, Андрэ даже протянул к ней руку, но Юлия остановила обоих жестом и быстро покачала головой. Нащупав под тканью сорочки медальон, она потянула цепочку, извлекая его на свет. На подол юбки упала тяжелая капля. Юлия подставила ладонь, ловя вторую каплю. Кровь.

— Карел! — одними губами произнесла она и мгновенно проявила чары. Связь с братом не исчезла, но истончилась, утратив алый цвет — теперь лента была бледно-розовой и пульсировала очень слабо. — Мне нужно в дом!

— Нет, — сказал Пауль.

— Освободите дорогу, господин Герент, — ледяным тоном ответила Юлия. — Или пристрелите меня. Я не спрашиваю разрешения. Там мой брат, и он в беде.

— Как мне надоели ваши магические штучки! — с чувством сказал Пауль. — Сначала ваш дядя полчаса просто сидел и держал шкатулку в руке. Потом ваш брат и профессор Довилас её вертели в разные стороны, потом вы мне говорите, что в поместье нельзя идти из-за проклятья, потом говорите, что пойдете туда…

— Вы сами их заставили, — заметила Юлия. — Мы теряем время, господин Герент. У вас, случайно, нет еще одного осветительного кристалла?

— Все имеющееся уже пожертвовал вашим магам, — развел руками Пауль. — Вы же не думаете, что я отпущу вас вот так запросто?

— Присоединяйтесь. Если, конечно, не боитесь проклятья. Я не смогу вас там защитить.

— Вы — меня? — переспросил Пауль почти восхищенно.

Юлия равнодушно пожала плечами.

— Карел выжил, но для остальных риск остаётся.

— Остальные пошли за ним, не задумываясь, — отрезал Пауль и повернулся к своим людям: — Ждать здесь.

Юлия, подобрав подол юбки, уже шла по единственной сухой тропинке вокруг болота.

— Я с вами, — тоном, не терпящим возражений, сказал Андрэ, нагоняя её. Одной рукой он тащил свой чемодан с фотоаппаратом.

— Андрэ, вы-то проявите благоразумие! — воззвала Юлия.

— А вы проявите уважение к моей профессии, — парировал репортер. — Я и так, наверное, упустил потрясающий материал, пока ваши родственники там колдовали.

— И вы там снимать собрались? — Юлия кивком указала на чемодан. — Боюсь, ничего не выйдет. Освещения не хватит, и я не представляю, как повлияют на снимки и сам аппарат скопившиеся там чары.

Андрэ посмотрел на чемодан, потом обернулся назад, что-то прикидывая в уме.

— Господин Герент, — позвал он, — я оставляю вам фотоаппарат. Это собственность редакции. Надеюсь, с ним ничего не случится.

— Я что, похож на сторожа? — вздернул бровь Пауль. — Или думаете, среди диких зайцев появились любители фотографии? Можете оставить моим людям, они присмотрят.

Андрэ с сомнением глянул на бандитов, перевел взгляд на усадьбу, вздохнул и стиснул ручку чемодана, направляясь вслед за Юлией. Пауль шел за ними.

Меж тем, в поместье разворачивались не менее драматические события.

Пройдя внутрь без особых проблем, ученые первым делом проверили пространство на негативное излучение и результаты привели их в недоумение: магии в подвале практически не было. Разместив на полках среди ценных и очень ценных экспонатов осветительные кристаллы, они осмотрелись.

— Уютно, — вынес вердикт Джарвис. — Но где может быть тайник?

Карел открыл нишу, в которой ранее была скрыта шкатулка, а старший брат принялся за исследования: ощупал руками каждый сантиметр, сделал проявление — ничего подозрительного.

— Как интересно, — пробормотал он, осторожно поглаживая кончиками пальцев небольшое углубление, — это место словно специально сделано под шкатулку. Ну-ка, поставь её обратно.

Сокровище хана вернулось на свое законное место, Марк поднял руку из-за плеча Ференца, направляя в сторону вещицы ворох оранжевых искорок. Шкатулка вобрала их все в себя, и через мгновение «выбросила» в пространство белесые нити, уходящие в черноту стен.

— И, главное, никакой магии внутри, — одобрительно сказал Джарвис. Карел кашлянул, давая понять, что не все присутствующие понимают суть происходящего.

— Магия не в шкатулке, — пояснил Марк, — магия вокруг.

— Я её не чувствовал, — сказал Карел. — Хотя довольно тщательно все проверял.

— Надо знать, где искать, — вздохнул Ференц. — В этом и проблема.

Он осторожно осмотрел пространство, в котором скрывались нити, и присвистнул:

— Ничего себе тайник!

— Интересно, кто этот умник, который такое придумал, — скривился Марк.

— Идеальное место, — заметил Джарвис.

Карел кашлянул еще раз.

— На самом деле все просто, — утешил его Ференц. — Покойный барон прятал вещицу за гранью. И очень мне бы хотелось взглянуть в глаза магу, который для него такое устроил.

— Брат, — произнес Карел торжественно, — я не убоюсь дяди с профессором и тресну тебя.

— Не надо, — усмехнулся Ференц. — Обыватели... — начал он и тут же поправился, — не маги практически не знакомы с этим термином.

— «Грань», — сказал Марк, поскольку Ференц замолчал, отвлекшись на все еще мерцающие вокруг шкатулки нити. — Это малоизученная область магии.

— Потусторонний мир, что ли? — спросил Карел. Марк устало вздохнул.

— Глупое название, никогда мне не нравилось. Нет, «грань» — это не место. Это скорее… состояние. Можно прикоснуться пальцем к кубику льда, но удастся ли дотронуться до водяных паров? Вот и с «гранью» примерно так же. Магическая наука сейчас находит в самом начале изучения её свойств.

— Профессор, — негромко окликнул его Ференц. — Взгляните.

Все столпились вокруг шкатулки. Старший Малло проявил больше нитей, а сама шкатулка как-то странно потускнела, норовя слиться со стеной.

— Пока вы не углубились снова в научный диспут, — сказал Джарвис, — давайте решим насущную проблему. Шкатулку надо достать. Как?

— Очевидно, дубликат был создан не только для защиты от воров, — потер переносицу Ференц. — Я думаю, наша шкатулка — своего рода маячок для настоящей. И также очевидно, что здесь локализован природный феномен, облегчающий переход за грань...

— ...что обусловило возникновение тайника, — закончил за него Карел и подмигнул. — Я тоже умею говорить учено. Ну так как, попробуем выманить настоящую шкатулку из-за грани?

— Все не так просто, — вздохнул старший брат. — Я уже думал на этот счет, пробовал разные варианты. Похоже, помимо маячка, нужен еще и ключ. Как-то же отпирал барон этот тайник? Или он сам был магом?

— Не был, — уверенно покачал головой Карел. — Я его биографию во всех подробностях вызубрил. Даже странно — ни один представитель их семейства за всю историю не обладал магическими талантами.

— Значит, ключ, — подытожил Марк, еще раз самым внимательным образом изучая сплетения нитей. — Скорее всего, какой-то артефакт, созданный по заказу, чтобы его мог использовать человек, способностями не обладающий… Искать будем?

— А иголку в стоге сена вы, случайно, не теряли? — хмыкнул Джарвис. Профессор махнул рукой.

— Бессмысленно, — согласился он. — Не говоря уж о том, что ключ мог погибнуть или давным-давно попасть в руки мародеров. Значит, только ломать.

— Сделайте одолжение, — пробормотал ветеран. — Давно мечтал взглянуть, как с этой задачей справляются у вас в Ипсвике.

Ференц трагически возвел глаза к потолку.

— Дядя, — довольно резко сказал он, — нас в Службе этому тоже учили — по вашим же методикам, твоим и твоих приятелей по улице Симона. Можешь быть уверен, вариант взлома я тоже просчитал.

— В самом деле? — заинтересованно поднял брови Марк.

— Да, — кивнул тот. — Есть осложнение, очень серьезное. Использовать этот феномен строго локально и призвать шкатулку как на магнит не получится. Нужен проводник. Человек.

Карел молча оттеснил брата в сторону и снова достал вещицу из тайника.

— Господа, если не возражаете, этим проводником стану я, — спокойно сказал он.

— Еще чего, — начал, было, Джарвис.

— Дядя, это очевидно! Я слышал, что произошло в прошлом году в Ольтене. Человек может уйти за грань и может оттуда вернуться.

— Это слишком рискованно, — покачал головой Ференц. — Нам тогда не удалось вернуть всех.

— Будем надеяться, что мне повезет. А вам ведь нужно потом еще что-то сделать с поместьем.

— Что-то! — передразнил Джарвис. — Известно, что. Опыт уничтожения памятников архитектуры у нашего Ференца уже имеется.

Племянник демонстративно отвернулся. В отличие от него, старый взломщик то дело вспоминал с удовольствием. Ну конечно, это же не он больше месяца провалялся в военном госпитале, оправляясь после активного участия в тех же событиях, что и упомянутое уничтожение памятника — одного из самых старых и респектабельных отелей Ранконы.

Марк Довилас отошел на пару шагов в сторону, проявил еще несколько потоков и вернулся к остальным коллегам.

— Лучше было бы пойти мне, — печально сказал он. — Но в ваших словах, господин Малло, есть зерно здравого смысла — нам понадобится огромное везение. Кроме того, поражение, нанесенное вам здесь, имело сходство именно с уходом за грань. Полагаю, это должно облегчить для вас процесс. Джарвис, пожалуйста, помогите мне…

Карл кивнул и подошел поближе.

— Собираетесь устроить здесь небольшое локальное деяние, Довилас? — спросил он. — Защитника нет, вас никто не остановит.

— Если не ошибаюсь, — ответил со знакомой улыбкой профессор, — до меня здесь это уже пытались проделать. Пожалуй, я воздержусь. Проследите за вот этими потоками. Если вдруг возникнет малейшее, подчеркиваю, малейшее изменение — сразу же обрывайте процесс, я могу не успеть. Карел, — позвал он молодого человека, — возьмите шкатулку в руки и встаньте здесь. Вот так. А теперь… — зеленые нити окутали Джарвиса и Ференца и потянулись к Карелу, прошивая его полиморфическую оболочку. Они должны были удержать парня и вытащить его обратно, когда он найдет то, что искал.

Профессор вздохнул, задержал дыхание на мгновение и приготовился колдовать.

Будь у него лаборатория с полным персоналом помощников, все необходимое оборудование и времени побольше — эдак, недельку-другую на теоретические расчеты и эксперименты — он бы чувствовал себя немного спокойнее. Но выбирать не приходилось, и Марк Довилас действовал почти по наитию.

Нет возможности играть с пространством, некогда выстраивать сложные стратегии и просчитывать десяток ходов наперед. Есть только один-единственный удар. Огненные язычки сорвались с кончиков пальцев, не вытягиваясь нитями, не соединяясь в общую волну — застыли, заледенели, сверкнули стальными когтями хищной птицы. Профессор взмахнул рукой.

Сначала ничего не произошло, и он уже почти уверился в собственной ошибке, когда множество добела раскаленных крохотных «мошек» заполнили воздух. Их становилось все больше и больше, они замельтешили, сбиваясь в стайки. Маги оказались в сердце вьюги, где светящиеся вихри закручивались спиралями, поднимаясь выше и выше, и заслоняя их друг от друга. В какой-то миг рой достиг потолка, застыл — и бессильно опал. Искры таяли в воздухе, не долетая до грязного пола.

…Марк оперся о стену, приходя в себя после колдовства, — виски отчаянно ломило, да еще и снова дало о себе знать недавнее ранение. Прижав руку к боку, он с облегчением понял, что нового кровотечения, к счастью, не открылось. Значит, боль нужно просто переждать, а пока оценить последствия работы. Карл Джарвис умудрился найти себе где-то табурет — сломанный, трехногий — но на нем еще можно было сидеть. Во всяком случае, надежнее, чем держаться на ногах. Ференц, страховавший их и следивший за общим состоянием магии в поместье, отделался немного легче, его так не шатало. А Карел Малло…в подвале отсутствовал. Только несколько золотистых искорок кружили в воздухе там, где несколько минут назад стоял молодой человек.

Профессор почти машинально протянул руку, прощупывая пространство и даже успел сделать несколько шагов, прежде чем перед глазами опять сгустился туман, ноги подкосились, и он непременно упал бы, не подхвати его бывший студент.

Острота чувств возвращалась неохотно.

— Профессор Довилас! — обеспокоенный голос звучал искаженно, то отдаляясь, то пропадая, то прорезаясь с неожиданной громкостью.

— Я жив, Малло. — Кажется, он сидел на табурете Джарвиса — со стороны старого взломщика было очень любезно уступить его коллеге — привалившись к стене. — А через несколько минут приду в себя.

— Вы уверены?

— Это дурное влияние генерала Николаки, все подвергать сомнению…— пробормотал Марк, открывая глаза. — Ваш брат! Что с ним? — он попробовал подняться, но Ференц удержал его на месте.

— Карел… исчез.

Довилас опять прикрыл глаза.

— Мы же ничего не знаем, — прошептал он. — На какой риск мы пошли! Безумцы!

Ференц сжал кулаки.

— Все будет хорошо, — отчеканил он.

За их спинами послышались шаги, затем чужой мужской голос негромко произнес:

— Жуткое место, — и из темноты выступил Пауль Герент, отводя в сторону лоскут паутины. — И пахнет мерзко…

Рядом с ним шли Юлия и Андрэ.

— Вы как сюда попали? — опешил Ференц.

— Спустились только что, — отозвался репортер. — Что тут у вас творится?

— Где Карел? — проигнорировав брата, требовательно спросила молодая женщина.

— Тише, дорогая, — Джарвис подскочил, обнял её за плечи и отвел в сторону. — С ним все в порядке.

— Да неужели? Вот, смотри! — молодая женщина подняла руку со ставшей почти невидимой в неярком свете кристаллов лентой. — А еще медальон! Он должен был дать знать, если один из нас умрет, и он сработал!

— Дайте посмотреть! — подал голос профессор. Юлия протянула ему кулон, серебристая струйка цепочки скользнула в подставленную ладонь. Марк провел над амулетом рукой, нахмурился и вернул украшение владелице. — Строго говоря, вашего брата нет в нашем мире, — сказал он и, увидев, как побледнела Юлия, сразу же добавил: — Он не мертв. Просто из-за изменения его состояния обычные связи нарушены, и ваше заклинание реагирует таким образом. Не торопитесь убиваться, — он чуть было не добавил «еще успеете», но вовремя прикусил язык.

— Спасибо, — Юлия покачала головой и, поискав взглядом, где бы присесть, опустилась на край стола. — Подождем. Сколько может понадобиться времени?

— Мы не знаем, — покачал головой Ференц. — Нам остается только надеяться на… Стойте! Слышите?

Марк и Карл пожали плечами, старый маг открыл, было, рот, чтобы сказать что-то, но Юлия жестом призвала всех к тишине. Медленно она протянула вперед руку, и обвивавшая запястье бледная лента вдруг начала стремительно напитываться цветом. С кончиков пальцев женщины сорвался поток искорок. Словно стайка светлячков они полетели к противоположной стене, но не достигли цели, наткнувшись на невидимую преграду. Уголки губ волшебницы искривились, и она отправила в полет новую стайку. Позади восхищенно присвистнул Андрэ. «Впечатляюще», — поддержал его Пауль Герент. Внутри возникшего в самом центре подвала золотистого облачка начали медленно проступать контуры человеческой фигуры.

— Это я, — сказал Карел Малло, и в его ладонях блеснули яркими камнями две совершенно одинаковые шкатулки.

— Карел! — Юлия бросилась к брату, тот с радостью обнял ее, потом подбежавшего к ним Ференца, дядю… и перевел взгляд на подпиравшего стенку Пауля Герента.

— Обойдемся без объятий, — усмехнулся тот.

— Признаться, я не знаю, которая из шкатулок ваша, — сказал младший Малло. — Вот вам обе. Надеюсь, мы в расчете?

— А уж я как надеюсь, — искренне ответил Пауль, забирая трофеи. — Если вы не против, я проверю.

Карел пожал плечами и сделал приглашающий жест. Щелкнул тайный замочек, шкатулка открылась… Старинный гребень, маленькое круглое зеркальце и толстая иголка — самые ценные из сокровищ хана Менгу.

— Благодарю вас, господа, — кивнул Герент, захлопывая крышку. — Если желаете, можем проводить вас до станции…

— Не стоит беспокойства, — махнул рукой Карл Джарвис. — Мы вернемся в село. А сейчас давайте убираться отсюда. Надеюсь, до заката еще осталось время …

— Карл, в твоем возрасте — верить в сказки? — усмехнулся Пауль.

Выбравшись из подвала, они вышли в просторный холл поместья. Солнце уже превратилось в узкую светящуюся полоску у самого горизонта, его последние лучи отразились в остатках оконных стекол, сквозь проемы залетел ветерок, принося запахи болота и отдаленные нотки степных цветов. Пауль подошел к двери и обернулся к следовавшим за ним магам и репортеру.

— Если задержитесь в Аркадии, — весело сказал он, — приглашаю вас на ужин. На кухне Дженкинс тоже настоящий чародей.

Солнце скрылось окончательно.

Пауль взялся за дверную ручку, повернул, открывая дверь, и в образовавшуюся щель устремилось туманное щупальце, опутавшее его кисть и шустро помчавшееся дальше. Ослепительная вспышка синего пламени — чернота на руке растаяла, а Марк Довилас вцепился в Пауля и рывком оттащил назад, одновременно захлопывая дверь, за которой клубилась вязкая глянцевитая тьма.

Через секунду она хлынула через разбитые проёмы.

* * *

— Дьявол! — простонал маг, бессильно сжимая кулаки. Раскаленно-красный солнечный диск скрылся за горизонтом, а из поместья так никто и не вышел. — Быстро уходим, — приказал он остальным.

— Герент велел ждать здесь, — сурово напомнил один из них.

— Герент, скорее всего, уже мертв, — ответил маг.

Боец покачал головой, рука легла на кобуру. Волшебник только презрительно поморщился — этих он сумеет обезвредить еще до того, как они достанут оружие. Хотя если есть хотя бы один шанс на то, что в поместье возможно выжить, Пауль Герент выживет.

— Нужно отойти в безопасную зону, — отрывисто бросил он. — Вернемся после рассвета и войдем в дом. Заберем шефа. Или его тело, — добавил он уже на ходу.

Глава 5

Майердол

Пауль достал из кармана носовой платок и тщательно вытер руку. Ни загадочная туманная тварь, ни магическое пламя не оставили на коже никаких следов, но чувствовал он себя неуютно. И не колдовство было тому виной — мало ли его за всю неприлично долгую для бандита жизнь пытались отправить на тот свет самыми разными способами, в том числе магическими? Он и со счету сбился. Но здесь и сейчас он понятия не имел, куда делось комариное болото снаружи, где его люди, и на каком он, черт подери, сейчас свете. Осознание собственного бессилия действовало угнетающе.

Он стоял посреди холла, по стенам от пола до потолка ползли светящиеся сгустки-пауки, с поразительной скоростью ткущие серебристые сети. Вот они закончили оплетать стены и перешли к потолку. Тьма оставалась за этой прозрачной кружевной преградой, не в силах прорвать её. Пока.

Маги, едва успевшие построить защиту, собрались в сторонке, что-то вполголоса обсуждая. Несколько раз Герент подумывал подойти поближе и прислушаться, но, уловив несколько слов, мысленно махнул рукой и оставил эту затею: все говорили на ольтенском, которого он не знал. По соседству подпирал стену Андрэ Бенар, которого, судя по выражению лица, терзали схожие мысли.

Маги заспорили, потом Довилас (Пауль незаметно потер плечо, хватка у профессора была железной) махнул рукой, проявляя потоки. Скорее всего, устал объяснять и решил прибегнуть к наглядным методам. Старый упрямец Джарвис поднял руки, признавая поражение.

— Господа! — обратился он к вендорцам. — Соблаговолите последовать за нами.

Андрэ пожал плечами и взялся за ручку своего чудовищного чемодана. Пауль не двинулся с места.

— Сначала объясни, что здесь происходит, — сказал он.

— Делай, что говорят, мальчик, — резко ответил Карл.

Герент склонил голову и улыбнулся, от чего старый маг вдруг похолодел.

— Не желаете — оставайтесь тут, — равнодушно сказал Ференц. — А может, вас волоком потащить? — он взмахнул рукой, и револьвер Пауля вырвался из кобуры, пронесся по холлу и упал где-то под стеной. Потом со сложенных щепотью пальцев криминалиста выстрелила ловчая нить, а Джарвисово «Стой!» запоздало на целую секунду.

Возможно, раздраженный Ференц Малло просто хотел пояснить попавшему в их компанию незваному гостю, что сейчас не время спорить. Возможно, Пауль Герент прекрасно понимал, что в данной ситуации следует выполнять указания магов. Возможно, никто не был виноват в том, что случилось дальше.

Нить сомкнулась петлей, захватив пустоту там, где только что совершенно спокойно стоял Пауль, а сам он в мгновение ока оказался рядом с Ференцем. Прежде, чем тот успел хоть как-то отреагировать, его ноги уже оторвались от земли, и невероятная сила отправила молодого мага полет. Он упал спиной на пол — от удара перехватило дыхание, а Пауль уже продолжал своё убийственное движение. Парой коротких точных ударов отбросил Карела и Андрэ, невероятно быстро уклонился от направленного в него заклинания и выхватил нож. Но удара не последовало — Пауля остановил Марк Довилас, с не менее впечатляющей скоростью бросившийся ему наперерез. Перехватив запястье бандита, он «ужалил» магическим импульсом, и на миг рука Пауля онемела. Выпавший нож обиженно звякнул, когда Марк пинком отправил его в угол, а потом от души двинул Паулю в челюсть.

Вообще-то он с детства считал драку неразумной тратой сил, времени и здоровья, но его мнение не всегда учитывалось другими мальчишками. А в Ипсвике, еще когда будущий профессор был студентом, молодежь увлеклась танкредскими стилями борьбы, запоем читала трактаты по философии боевых искусств и вовсю практиковалась. Шлезский кулачный бой также не сдавал позиций популярности, и выяснение, кто же сильнее, сторонники традиций или приверженцы новомодных стилей, занимало значительную часть свободного времени студентов в университетских спортивных залах. Даже Марк нашел в освоении разнообразных приемов пользу для физического развития, хотя восточную философию считал глупостью, особенно после того, как из любопытства взял полистать один такой труд. Не выдержав дилетантских описаний работы с энергетическими потоками и магическими полями, он засунул книгу в самый дальний ряд на полке, перекрыв трудами по общей теории магии и справочниками по физике и химии.

И словно в насмешку, получите и распишитесь в доставке, господин профессор: драка один на один между сильнейшим магом Ольтена и лучшим бойцом Аркадии.

Пауль устоял на ногах, более того, следующий удар — в живот — заблокировал. Маг развернулся, локтем левой ударив в грудь, но едва не пропустил ответный удар — ногой по больному колену, и сразу второй — в солнечное сплетение.

На мгновение они замерли: Пауль выискивал наилучшую точку для следующего удара, профессор переводил дыхание. В следующую секунду они снова кинулись друг на друга.

«Это наш профессор?» — прошептали бы изумленно студенты Ипсвикского магфака, наблюдая, как маг отчаянно пытается добраться до горла врага. «Это наш шеф?» — переспросили бы недоверчиво члены сильнейшей аркадийской банды при виде Герента, который словно растерял всё своё спокойствие.

Драка продлилась всего несколько секунд.

— Хватит! — Сумрак озарила огненная вспышка, охватившая вцепившихся друг в друга драчунов и разбросавшая их в разные стороны на грязный пол. Карл Джарвис тяжело дышал, и голос его дрогнул, когда он добавил: — Два идиота!

Герент сел, подобрав ноги, готовый в любой момент атаковать. Не сводя глаз с противника, он осторожно коснулся губы, пощупал десну и, сплюнув кровью, вытащил изо рта кусок зуба. Довилас не без злорадства отметил, что его собственные зубы как раз уцелели… правда, по поводу своей внешности профессор никогда не изводился переживаниями — пускай красавцы вроде Герента нервничают и подсчитывают, во сколько обойдется восстановление идеальной улыбки.

В остальном же они, похоже, «сыграли вровень», от души выместив друг на друге дурное настроение, прежде чем Джарвис растащил их как щенков. Неизвестные за давностью лет строители старательно выровняли мраморные плиты в холле, и оставалось только поблагодарить Джарвиса за гуманность — с него сталось бы привести дерущихся в чувство, зашвырнув, к примеру, на лестничные ступеньки, а потом спустив оттуда. Прав старый взломщик, во всем прав: два великовозрастных идиота.

Марк и Пауль снова обменялись взглядами — судя по всему, бандита посетили аналогичные мысли.

— Ничья, — вслух сказал Карел, поднимаясь на ноги. Они с Ференцем сидели на корточках у лестницы, и профессору, перехватившему взгляд бывшего студента, стало очень стыдно.

— В каком смысле? — подал голос Пауль.

— Исход поединка, — жизнерадостно пояснил младший Малло. — Я так сразу и сказал. Хотя, мы с братом болели за профессора.

— Великолепно, — протянул Герент, тоже вставая и отряхиваясь. — А за меня кто-нибудь болел?

Андрэ Бенар фыркнул, но сразу же изобразил непробиваемо серьезное выражение лица.

— Как вы могли, Андрэ? — трагическим шепотом спросил Карел.

— Видите ли, друг мой, — пространно начал репортер, — я безгранично уважаю профессора Довиласа лично и все ваше семейство в целом, но господин Герент — мой земляк. Аркадия всегда болеет за своих.

Следовало отдать должное самоконтролю Пауля: он продержался почти три секунды, прежде чем прорвавшийся хохот согнул его почти пополам. И Марк, к собственному удивлению, понял, что тоже смеется, искренне, до слез из глаз. Безумное напряжение последних нескольких часов требовало выхода. Еще через мгновение к ним присоединились и остальные, кроме Джарвиса, покрутившего пальцем у виска.

Все еще всхлипывая от смеха, Герент подошел к Марку и протянул руку. Долю секунды профессор раздумывал, не стоит ли гордо отвергнуть предложение помощи, но решил, что в данных обстоятельствах это будет просто глупо. Пауль помог противнику подняться на ноги.

— А удар правой у вас недурственно поставлен, профессор, — сказал он, потирая подбородок. — Занимались всерьез?

— Да так, баловался в молодости, — уклончиво ответил Марк. — У вас-то лучше.

— Не сравнивайте, — покачал головой Герент. — Я начал драться и ходить одновременно. Загляните как-нибудь в гости, покажу пару трюков.

— Ты еще на ужин всех приглашал, — напомнил Джарвис.

— Хочешь сказать, что сомневаешься в моей памяти? — улыбнулся Пауль. — Или в крепости моих обещаний?

Старый взломщик махнул рукой.

Выпавший во время драки осветительный кристалл валялся под стенкой, разгоняя темноту, Довилас поднял его, протер рукавом и аккуратно поправил настройки, увеличивая ширину луча. Остальные также достали свои фонари, и очень быстро мрак в холле рассеялся.

— Не подходите к окнам и дверям! — велел профессор. — Это опасно.

— Ясно, — вздохнул Пауль. — Выйти наружу, как я понимаю, мы тоже не можем?

— Почему же, — усмехнулся Джарвис, — можем. Вопрос в том, что с нами после этого случится?

— Значит, мы заперты в поместье до утра? — уточнил Герент и, получив утвердительный кивок, поморщился: — А мои люди?

— Будем надеяться, что у них хватило ума отойти на безопасное расстояние, — пожал плечами взломщик. — Когда вам с Довиласом что-то в голову ударило, мы как раз решали, где переждать время до рассвета.

— А здесь еще есть такие места? — с любопытством спросил Пауль.

— Есть, — ответил вместо Карла Ференц. На Герента он смотрел с откровенной неприязнью. — Из этого поместья люди возвращались, а мы — маги, к тому же, успели разобраться в основных опасностях. Предупрежден — значит, вооружен.

— Поместье — центр аномалии, — сказал Марк. — В сердце урагана тишина. Так и здесь, отступив от периметра, мы окажемся в большей безопасности. То, что атаковало вас, господин Герент, представляет угрозу лишь количеством. Его легко уничтожить стандартным заклятьем третьего уровня. Посему, советую вам с господином Бенаром держаться поближе к магам.

Аркадийцы переглянулись и согласно кивнули.

Вся компания отошла к лестнице, Джарвис занялся выстраиванием защитных чар, а Марк с Ференцем снова проявили несколько магических потоков, обмениваясь короткими репликами на родном языке. Впрочем, подумал Андрэ, он бы, скорее всего, не понял ни слова, даже если бы знал ольтенский. И надо бы его выучить. Несмотря на уверенные слова магов, он им не верил ни на грош — то ли репортерское чутье, то ли шестое чувство. Или, проведя за чтением отчетов исследовательских комиссий столько времени, просто слишком хорошо представлял, что может их ждать в проклятом поместье. Чтобы раздобыть эти документы, пришлось поднять свои связи в полиции, и Руди пообещал лично свернуть ему шею, если хоть капля информации просочится наружу. Юлия стояла рядом, молчаливая и отстраненная.

— Юлия? — она не отреагировала, и тогда Андрэ коснулся её плеча — лишь тогда молодая женщина вздрогнула и обернулась.

— Простите, — сказала она. — Я закрылась так сильно, что, кажется, пострадал и обычный слух.

— Насколько плохи наши дела? — спросил он.

Секунду ольтенка колебалась — вероятно, обдумывала, сколько может сказать. Или, точнее, сколько правды.

— Все не очень хорошо. Я с трудом различаю здешнюю магию, эта чернота давит. Но профессор Довилас прав, это все сосредоточено у стен, в центре его меньше. Я думаю, шансы у нас есть. — Она улыбнулась. — Знаете, с нами сразу трое лучших магов Ольтена.

Герент сидел на лестничной ступеньке, наблюдая за манипуляциями магов. Очередной проявленный магический поток вспыхнул в паре сантиметров от него, и он не удержался: протянул руку и осторожно коснулся светящихся нитей. Все равно, что пытаться поймать солнечный луч, решил он, пропуская сквозь пальцы насыщенно-бирюзовое свечение. Сформировавшуюся в дальнем углу черную кляксу он также заметил первым.

Эта дрянь ему не понравилась с первого взгляда: она висела в воздухе, пульсируя, как подводное чудовище или перекормленная пиявка, медленно, но неуклонно увеличиваясь в размерах. Бесформенное пятно вытягивалось, выбрасывало то ли ножки, то ли щупальца. Оно явно было живым, но глубоко чуждым этому миру. И еще оно было чем-то похоже на туманное нечто, пытавшееся схватить его при попытке выйти из поместья. Во всяком случае, ощущения были одинаково мерзкими.

Он негромко позвал остальных, указывая жестом на кляксу, и маги мгновенно подобрались учуявшими цель ищейками. По их пальцам пробежали магические разряды. Джарвисов племянник, тот, который постарше, вскинул руки и между ладонями замелькали тонкие светящиеся нити, сплетающиеся сетью. Ловить он её надумал, что ли? Да, похоже на то, судя по тому, как осторожно подбирался маг к сгустку черноты. Пауля передернуло — лично он бы ни за какие деньги к ней не полез.

Сеть сорвалась с пальцев мага, как паутинка, сорванная порывом ветра, подобралась к твари и накрыла ее. Клякса, как оказалось, была наделена еще и голосом — она с противным визгом забилась внутри сияющего кокона, пытаясь просочиться через сковывающие нити. Движимый любопытством, Герент подошел к магам, бросил беглый взгляд на «пленника» и отвернулся с отвращением — очень вовремя, как раз, чтобы заметить в другом углу сразу трех призрачных тварей. Эти были размерами поменьше, зато подбирались организованно и как раз занимали удобную позицию, чтобы напасть.

Марк, стоявший ближе всех, поднял руку, пальцы дернулись… Огненный поток промчался мимо, едва не коснувшись щеки Герента. Пламя было чистым и холодным.

— Что это за гадость? — спросил Пауль.

— Долго объяснять. — Марк, сузив глаза, осматривал комнату. — Не двигаться! — вдруг приказал он.

Тварь в ловчей сети притихла, но на подмогу к трем, сожженным профессорским заклятьем, спешило еще с полдюжины мелких сгустков, проявлявшихся из теней в углах. Карл с Ференцем отступили назад, старик одним взмахом руки собрал нечто вроде сотканного из сверкающих нитей покрывала. Порыв невидимого ветра подхватил его и раздул парусом, вставшим преградой между ними и ожившей чернотой, но отделившим от профессора Довиласа и Пауля Герента.

— Не двигаться, — повторил Марк шепотом, сжимая плечо аркадийца. Тот замер, усмиряя даже стук сердца.

Лазурное сияние залило весь просторный холл, ненадолго ослепляя тех, кто не успел прикрыть глаза. В воздухе запахло, как после грозы, резко, но приятно. Ни одной кляксы в пределах видимости не осталось. Огненной волной смело и пойманную Ференцем тварь, лишив эксперта возможности подвергнуть её различным опытам, что его, похоже, откровенно разочаровало. Довилас потер висок.

— Чисто, — сказал он.

— Счастлив слышать, — ответил Герент. — Профессор, не могли бы вы в следующий раз хватать меня с другой стороны? У меня от вас на плече синяки останутся.

— Не заткнетесь — синяки останутся не только там, — посулил Марк.

— Вы мне угрожаете? — с издевкой осведомился Пауль, но, не дожидаясь ответа, сменил тон: — Эта тварь, она такая же, как снаружи?

— Похоже, — нехотя отбросил кровожадные мысли Довилас и обернулся к остальным. — Хватит экспериментировать. Здесь мы слишком близко к активной зоне, и её магия уже начала пробивать нашу защиту. Нужно отойти дальше в дом, поближе к центру. Желательно какое-то помещение, чтобы все могли нормально разместиться, и с хорошими стенами, чтобы выставить постоянные защиты, пока оно не пропитало здесь всё.

— Есть такое место, — вмешался в разговор Карел. — Я покажу.

Просидев несколько ночей над чертежами и планами баронской усадьбы, младший Малло свободно ориентировался во всех помещениях. Особенно тех, где могли находиться тайники.

Его помощь оказалась очень кстати — у стен зала снова начинала сгущаться в «кляксы» тьма.

Карел уже собирался выйти в коридор, но его удержал старший брат. Вдвоем они о чем-то пошептались, затем позвали Джарвиса и продолжили обсуждение в семейном кругу.

— Подойдите! — позвал всех Ференц. Когда они столпились у раскрытых дверей, маг опустился на одно колено и коснулся пола кончиками пальцев.

Несколько сорвавшихся с его пальцев искр пробежали вперед, оставляя светящиеся следы, магические нити сплетались в кружевной узор и тянулись все дальше и дальше вдоль коридора. На полу теперь появилась светящаяся узкая тропинка.

— Идем друг за другом, — продолжил Ференц, вставая на ноги. — Первыми — Карел и дядя, затем Юлия, господин Герент и господин Бенар, мы с профессором замыкающие. Не отходите в сторону, — он снова указал на тропинку, — это защита, которая не подпустит к нам здешнюю магию.

— Ты словно заложников из-под обстрела выводишь, — мрачно пошутил Карел, но старший брат не принял шутку.

— В точку, — сказал он.

Юлия шла следом за дядей, стараясь не смотреть по сторонам. Мрак здесь не клубился и не сливался отвратительно живыми сгустками, неяркое ровное свечение выполняло свою работу, но каждый шаг давался с трудом, словно после долгого похода, когда гудящие ноги умоляют об отдыхе. Опустив глаза, она обратила внимание на напряженные пальцы дяди — тот держал наготове несколько заклинаний, готовый бить по первому подозрению.

«Сколько еще?» — уже была готова спросить она, но Карел остановился и толкнул высокие тяжелые двери и жестом пригласил остальных войти.

Фонари высветили высокие шкафы и ряды полок, некогда служившие настоящим украшением этой комнаты в самом сердце усадьбы. Время и мародеры оказались безжалостны: дверцы или болтались на вывернутых петлях, или были сорваны, пол устилали осколки стекла, щепки и изуродованные книги.

— Библиотека барона Майера-Троффе. Точнее, то, что от нее осталось.

Остались кресла, стол из дуба и несколько книжных шкафов, за которыми прятался небольшой кабинет. Все было покрыто толстым слоем пыли, но цело.

— Думаю, здесь можно переждать ночь, — сказал Джарвис, и маги принялись устанавливать защиту.

— Не буду скрывать, не слыхал, чтобы кому-то удавалось пережить ночь в этом поместье, — «обнадежил» Андрэ.

— Значит, мы будем первыми, — пожала плечами Юлия. — К счастью, летние ночи коротки.

— И наутро солнце рассеет черную магию? — вздохнул репортер.

— Солнечный свет — очень мощный фактор. Многие чары он просто разрушает или, как в нашем случае, разреживает настолько, чтобы мы смогли пройти активную зону без ущерба. Почти без ущерба.

Втроем — Юлия, Андрэ и присоединившийся к ним Карел — они привели в относительный порядок несколько кресел и смахнули пыль со стола. Герент отошел в сторону, рассматривая оставшиеся кое-где на полках книги. Семейство барона собирало свою прославленную библиотеку десятилетиями и справедливо гордилось собранием редкостей.

— Болит? — спросил Джарвис у Марка, когда тот, проверив последний раз охранные чары, присел в кресло и потер колено. — Давайте я посмотрю.

В кабинете Карл пристроил на письменном столе осветительный кристалл, бегло проверив уровень заряда — оставалось достаточно, да и при необходимости любой из них мог подзарядить его собственной магией. Фонарик работал скорее как ночник, мягко рассеивая приятным оранжевым светом окружающий мрак.

Марк усмехнулся про себя и снова поморщился — последствия драки были еще неприятнее, чем отдача: если с законами мироздания остается только мириться и терпеть, то дополнительную боль он заполучил исключительно по собственной глупости. Просто повезло, что успел увернуться от прямого удара. Герент бы не церемонился.

— Сядьте на диван.

Марк подчинился, осторожно вытягивая ноющую ногу и откидываясь на то, что было когда-то дорогой кожаной обивкой – от нее остались только лоскуты да полосы. Все изрезали неизвестные грабители. Спрятанные бриллианты надеялись найти, что ли? Так их покойный барон хранил, как и положено, в сейфе.

Рядом со столом валялись останки стула — ножки и спинка отломаны, обивка вспорота. Со стен лохмотьями свисали обои, зато чудом уцелели две потемневшие от времени картины в тяжелых позолоченных рамах. Кажется, с одной из них строго смотрел последний хозяин поместья, а может, кто-то из его родственников. Второй холст висел дальше, на самом краю освещенной зоны, и с дивана разобрать изображение было почти невозможно.

Джарвис вытянул из-под стола что-то вроде скамейки для ног — двухтумбовый монстр мог спрятать в своих недрах и вещи более объемные — подтащил к дивану и присел.

— Нуте-с…

Глава 6

Майердол

— Господа, ни у кого нет в кармане слона? — спросил Андрэ. — Я бы съел.

— Увы, нет, — отозвался Карел, пристраивая на одной из полок любимую шляпу, с которой стряхнул пыль и приставшую паутину. — Вот почему вы, господин Бенар, предпочли принести сюда совершенно несъедобный фотоаппарат, а не корзинку с провизией?

— Фотоаппарат — особо ценное редакционное имущество, случись с ним что — я до конца жизни за него не расплачусь, — парировал Андрэ.

— Ваш оптимизм достоин уважения, господин Бенар, — подал голос Ференц, заканчивая фиксировать узлы защитного барьера. Отойдя на пару шагов назад, он подправил несколько магических связей и устало опустился в свободное кресло, прикрывая глаза. Юлия погладила его по плечу, и Ференц, не глядя, поймал сестру за руку и пожал её пальцы.

— Сколько продержится защита? — спросила она.

— Я поставил максимальную. Надеюсь, хватит до утра. Если что — будем импровизировать на ходу. Сколько осталось до рассвета? — Он посмотрел на часы, нахмурился, потряс ими и приложил к уху. — Не идут!

Андрэ тоже достал свои часы — стрелки замерли около восьми. Кажется, примерно тогда они с Юлией пошли в поместье.

— Интересный феномен, — пробормотал Карел.

— Надеюсь, остановились только часы, а не само время, — заметил Андрэ. — Иначе мы точно останемся здесь навсегда, и что самое печальное — голодными!

Юлия фыркнула.

— Еды нет, зато есть вино, — сказал Карел.

— Откуда? — удивился Ференц. — Из винного погреба мы ничего не захватили, а вернуться туда сейчас невозможно.

— Господин барон был человеком правильных взглядов, — отозвался Карел, идя вдоль книжных шкафов, словно что-то выискивая. Наконец, он остановился, что-то нажал, что-то потянул — и сразу три полки с щелчком отодвинулись в сторону, открывая плотно закрытые дверцы. За ними обнаружились круглые донышки винных бутылок в деревянных подставках, даже не покрывшиеся пылью в этом импровизированном сейфе.

— Вы уверены, что это можно пить? — с интересом спросил Андрэ.

— Конечно. Вино и магия несовместимы, — ответила Юлия. — В Ольтене это знают все. Любое магическое вмешательство безнадежно губит его, но как только вино разлито по бутылкам — никакая магия больше не может на него воздействовать.

— Иными словами, — вмешался Карел, доставая из сейфа сразу четыре бутылки и зажимая их между пальцами, — идеальный букет я в данных обстоятельствах не гарантирую, но о магическом воздействии можно не беспокоиться.

Сначала это показалось форменным безумием: пить в поместье, уже собравшем обильный урожай жизней. С другой стороны, до рассвета им выйти все равно не удастся. Можно, конечно, предаться в оставшееся время страху и унынию, но какой в этом смысл?

Добыча, выставленная на тщательно вытертый стол, вызвала общее воодушевление. Вино оказалось местным, скорее всего — с виноградников покойного барона.

— «Сердце монахини», красное, отличный год, — оценил Карел. — А что ты хмуришься, Ференц? Боишься, нам не хватит на всех?

— Во-первых, нам пока не из чего пить, бокалов ты не принес, — ответил Ференц, — а во-вторых, для торжества, которое я собираюсь устроить, четырех бутылок мало.

— Торжество? — подняла брови Юлия.

— Если я не ошибаюсь в расчетах, то примерно к тому времени, как мы закончим сервировать стол, у профессора Довиласа наступит день рождения. И я намерен использовать этот прекрасный повод, чтобы...

— ...напиться, — закончил за него репортер. Ференц выпятил губу.

— Чтобы отвлечь нас всех от мысли о ночи, которую мы вынуждены провести в проклятом поместье, — сказал он.

* * *

— Не помешаю? — Пауль Гарент остановился в дверном проеме, задев плечом некогда бордовую портьеру, и с любопытством обвел взглядом разгромленный кабинет. Джарвис приступил к манипуляциям, что со стороны, особенно для знатока, смотрелось захватывающе, но Марк Довилас не разделил бы восторга. Пару раз он даже прошипел что-то не очень лестное для лекаря.

— Так оставить? — Джарвис стряхнул остаточную магию с пальцев и по-птичьи склонил голову к плечу. — Или продолжить? Учтите, потом сляжете на день.

— Да делайте уже, что считаете нужным, — бросил профессор с мрачным видом. — Нам еще завтра тут колдовать. Не хочу, чтобы нога подвела.

Джарвис склонил голову, как бы говоря: «Вы сами этого хотели».

— Вот и все, — удовлетворенно кивнул он через несколько минут и отошел в сторону. — Вы в прошлом году использовали эту же методику?

— По сути да, — кивнул Марк, поднимаясь с дивана и легонько наступая на ногу, чтобы проверить, не вернется ли боль.

— Сядьте, — тут же приказал Джарвис, — и минут на двадцать воздержитесь от спасения мира. Пусть чары закрепятся. Пауль? — тот поднял брови, демонстрируя, что внимательно слушает. — Присмотри за профессором на случай, если он вдруг надумает геройствовать раньше времени.

Герент фыркнул и посторонился, чтобы Карл мог выйти. Двери за ним закрылись, оставляя Марка и Пауля одних. Аркадиец подошел к столу и уселся на его край.

— А почему бы вам не заколдовать себя так, чтобы избавиться от хромоты навсегда? — спросил он.

— Боль в ноге уйдет, но вот отдача от этих чар будет постоянной и не менее болезненной, — пожал плечами Марк. — А если колдовать будет кто-то другой — достанется уже ему. Поэтому я стараюсь без нужды так не делать. Да и привык уже. Нога почти не болит, только после активного колдовства, да на перемену погоды иногда ноет, — добавил он, сам не совсем понимая, с чего вдруг разоткровенничался перед бандитом.

— Значит, в прошлом году была нужда? — Пауль отлично умел и слушать, и слышать.

— Я не люблю об этом вспоминать, — ответил профессор, прикрывая глаза. — Да и не было там ничего интересного.

Герент подался вперед, опершись локтем о колено.

— Вам ведь известно, кто я? — спросил он.

— Конечно, — кивнул Довилас. — Коллега Джарвиса.

— Проще говоря, я преступник. А Карл Джарвис, он, знаете ли, был моим кумиром в детстве. Я даже очень жалел, что не одарен магически.

— Похоже, вы и без магии хорошо справляетесь.

Пауль хмыкнул.

— Джарвис ведь достаточно влиятельная фигура в определенных кругах Ольтена, не правда ли?

— А вы осведомлены. Следили за его карьерой?

— Нет. Во всяком случае, пока у вас в стране не громыхнуло так, что эхо докатилось до нас.

— Заканчивайте ходить вокруг да около, — вздохнул Марк.

Пауль кивнул.

— Хорошо. В прошлом я сотрудничал с одним…специалистом по магическим вопросам. Он оказывал мне кое-какие услуги, а я прикрывал его в некоторых делишках в Аркадии и помогал сохранить инкогнито. Официально он считался известным адвокатом без малейших способностей к волшебству. Виктор Вильнев. — Марк не ответил, только молча склонил голову, и Пауль счел это знаком продолжать рассказ. — Несколько лет назад он был в Майердоле, по моей просьбе. Я хотел узнать, что творится в этом проклятом месте и получить заключение. Для этого нанял мага по официальным каналам, господин Вильнев сопровождал его, чтобы составить документы и заверить их по всей форме. Он же должен был провести настоящую оценку. На всякий случай. В прошлом году он уехал в Ольтен, откуда не вернулся.

— Печально это слышать, — с непроницаемым лицом произнес профессор.

— Я его терпеть не мог, — вдруг признался Герент. — Некоторое время даже искал повод, чтобы избавиться от него окончательно. Подозреваю, у нас это было взаимно.

— Странно, — таким же ровным тоном сказал Марк, — Виктор всегда был само обаяние…

— Он мертв?

— Он мертв.

— Вы его убили?

— Нет, — ответил Марк. — Я с ним сражался и даже победил. А убил его Хавьер Герингас, приятель Карла.

— Благодарю за ответы, профессор, — Пауль соскочил на пол и направился к двери, когда его нагнал вопрос Марка:

— Слушайте, Герент, откровенность за откровенность, идет? — Пауль кивнул. — Зачем вам это? Вся эта затея с поместьем, поиски шкатулки? У вас же, простите за выражение, и так денег куры не клюют!

Герент вернулся к столу.

— Это сложно объяснить. Да вы, наверное, и не поверите. Но я отвечу вам честно, а вы уже сами решайте дальше. Шкатулка и сокровища хана Менгу — это сказка беспризорников Аркадии. Каждый из нас мечтал найти их, чтобы никогда больше не знать голода и нужды. Жить в красивом доме, носить красивую одежду и питаться одними пирожными. Вам смешно, господин профессор? Мне тоже, наверное, сейчас должно быть смешно. С нищетой я распрощался уже очень давно. А вот с глупой детской мечтой, как видите, не сумел.

— Мне не смешно, — ответил Марк. — А вы знаете, в чем секрет этой шкатулки? Что означают эти предметы в ней?

— Некоторые говорят, что там зашифровано местонахождение сокровищ, — пожал плечами Герент. — Другие — что это имеет отношение к семейной тайне хана. Ведь не зря он никогда не расставался с этой вещью и даже после смерти не отпустил ее.

— Будете искать дальше?

— Буду.

— Удачи, — без тени улыбки сказал Марк. Он вытянул ногу, несколько раз согнул и разогнул её в колене и встал с дивана. — Кажется, уже можно. Идемте, нас ждут.

* * *

— А где Юлия? — спросил Джарвис, одобрительно оглядывая батарею бутылок.

— Книги рассматривает, — ответил Ференц.

— Я тоже, пожалуй, книги посмотрю, — пробормотал Андрэ, поднимаясь из кресла. Карел округлил глаза.

— Я вижу то же, что и вы? — спросил он тихо, когда репортер отошел на некоторое расстояние от стола и вряд ли мог услышать.

— Надеюсь, — вздохнул Джарвис. Ференц покривился.

— Он тебе не нравится? — понял Карел.

— Скажем так, данная перспектива не приводит меня в восторг. Нет, — поспешно добавил он, — возможно, этот Андрэ Бенар отличный малый...

— Но не в качестве зятя? — насмешливо спросил младший брат.

Ференц демонстративно изобразил защитный знак от злых сил.

— Главное, — философски заметил Джарвис, — чтобы наша девочка отвечала ему взаимностью.

— Нет, дядя, — покачал головой Карел. — Главное — чтобы Юлия перестала заботиться только о других.

Услышь Юлия эти слова, наверняка привела бы не один аргумент в свою пользу, абсолютно логичный и совсем чуть-чуть сопряженный с нанесением легких телесных повреждений. Но, к счастью для здравия обоих братьев и дяди, она действительно увлеклась остатками библиотеки барона. Настолько, что не услышала шагов за спиной, обернувшись только когда Андрэ коснулся её плеча.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил он. Юлия качнула головой.

— Кое-что, но читать все равно не время и не место.

Репортер накрыл её ладонь своей. Для чувств тоже было не время и не место, но интуиция подсказывала, что иной возможности может и не быть. Если они встретят утро живыми и переживут следующий день, то совсем скоро она уедет домой. И никогда больше не вернется.

— Выходите за меня замуж, — одними губами произнес он. Юлия нахмурилась, словно пытаясь понять, не причудилось ли ей, и Андрэ решительно продолжил. — Я люблю вас. И прошу вас стать моей женой.

— Нет, — ответила Юлия и убрала руку.

На мгновение ему показалось, что он ослышался. Он отчаянно надеялся, что ослышался. Но женщина отрицательно качнула головой, подкрепляя сказанное.

— Но почему? — спросил он. — Я люблю вас, и мне казалось, что и вы испытываете какие-то чувства. Я ошибся? Вы сейчас скажете, что мы можем быть только друзьями?

— Мы не сможем быть друзьями, — сказала Юлия. — Я уеду в Ольтен, вы останетесь в Вендоре. Мы больше не встретимся. И вы очень скоро все забудете.

— Вот, значит, какого вы обо мне мнения, — вздохнул Андрэ. — Помните, я все же газетчик, люблю докапываться до сути. Почему «нет»?

— Вы настаиваете? Я старше вас.

— Это не причина.

— Я привыкла быть одна.

— Возможно, но не то.

— Я не люблю вас.

— Неправда.

Кажется, Юлия хотела что-то сказать, возразить. Она смолчала и отвернулась, стараясь не встречаться с ним взглядом. Андрэ шагнул к ней, взял за обе руки. Несколько секунд, прежде чем она отстранилась, показались вечностью.

— Простите, — с горечью произнес Андрэ и поспешно покинул ее, чуть не столкнувшись с Карелом.

— Что с тобой? — испуганно спросил младший брат, застывая на месте и явно не зная, то ли кидаться к сестре, то ли вслед за репортером.

— Ничего, — Юлия коротко вздохнула и подняла голову. — Всё как всегда.

Она сделала шаг в сторону, но Карел преградил ей путь.

— Ты была здесь с Андрэ Бенаром, — сказал он.

— Это ничего не значит.

— Почему? — искренне удивился Карел. — Послушай, никто из нас не слеп. А не понять, что происходит, может только слепец. Андрэ влюблен в тебя.

— Я этого не хотела.

— Ты не находишь, что уже немного поздно сожалеть? К тому же, ты тоже его любишь.

— Это не так.

Карел стукнул кулаком по полке, возводя очи горе и молча призывая себе в помощь всех святых остианской церкви. На худой конец сгодились бы твари, блуждающие в коридорах проклятого поместья, хоть в качестве свидетелей. Приблизившись к сестре, он с трудом удержался, чтобы не взять её за плечи и как следует не встряхнуть.

— Милая сестра, — почти простонал он, — только потому, что много лет назад ты испытала разочарование… неужели ты не заслужила счастья для себя?

Юлия вскинула голову, в глазах зажегся опасный огонек.

— А почему ты, дорогой брат, считаешь, что я несчастна? — понизив голос, неожиданно резко спросила она. — Потому что я старая дева, живущая с двумя кошками и посвятившая себя воспитанию младших братьев? Да я благодарна судьбе за то, что вовремя узнала истинное лицо моего жениха. Потому что страшно становится при мысли, что я могла бы связать с ним жизнь! Зато как мне нравится быть свободной!

Карел широко улыбнулся.

— А вот это уже больше похоже на тебя. Вот никогда я в тебе не сомневался. Понятно, почему этот репортер влюбился без памяти. Жертвы обстоятельств из нас получаются плохо. Если обстоятельства не устраивают, мы не подстраиваемся под них, а изменяем их.

— Так, как ты четыре года назад? — усмехнулась Юлия.

— Я сделал свой выбор и ни разу не пожалел. И если бы этот ублюдок еще раз позволил своему грязному языку оскорбить Ференца — повторил бы, не раздумывая ни секунды. Только постарался бы ему еще пару конечностей сломать. — Карел вздохнул и замолчал, словно бы возвращаясь вновь мыслями в прошлое. — Ференц делает блестящую карьеру. И тебе больше не нужно нас защищать. Ты приехала в другую страну из-за меня, но ведь в Аркадии мы не чужие… может быть, это знак судьбы?

— Карел, — Юлия улыбнулась и покачала головой, — он же всего на год старше тебя!

— Ах, вот оно что, — понятливо кивнул брат. — Но я ведь давно не ребенок! Ты знаешь, как я жил в Вендоре, чем зарабатывал на жизнь, скольких убил? — Юлию передернуло, но брат продолжал, не щадя её чувств. — Вообще-то, всего двоих, защищая свою жизнь. Еще несколько отделались увечьями. Для Аркадии это более чем скромный счет. — Он снова замолчал, собираясь с мыслями. — Тебе не кажется, что изображать героинь твоих романов с третьей полки несколько нелогично?

Ей стало смешно. Карел обнял сестру, прижался щекой к её пышным темным волосам.

— Спасибо за этот разговор, Карел. Но я не собираюсь менять своего решения.

— Как знаешь, — примирительно сказал брат. — В любом случае, я тебя в обиду не дам.

— Снова полезешь в драку? — спросила Юлия, отстраняясь.

— Нет, — ответил Карел. — За тебя я сразу убью.

* * *

В кабинете барона обнаружился еще один тайник, скрытый так умело, что его содержимое уцелело даже после нескольких мародерских визитов. У Карела с Паулем даже состоялся небольшой спор на предмет возраста и исторической ценности обнаруженных реликвий: несостоявшийся историк аргументировал характерным орнаментом по краям да кивал на украшавшие блестящие серебряные бока гербы, а Герент цинично заявлял, что точно такой же набор «княжеских чарок» имеется у него дома, и он точно знает, кто и когда их изготовил. Спорщиков разнял Ференц, отобрав стаканы и выставив их на стол.

— Смотрю, вино отменное, — заметил Пауль. — Коллекционное. Такое надо пить только после приличного тоста.

— Будет вам тост, господин Герент, — усмехнулся Ференц. — Господа, — он обвел взглядом всех за столом, — предлагаю выпить за здоровье профессора Довиласа, который, как мне подсказывает интуиция, из скромности собирался умолчать о дне своего рождения.

За здоровье профессора выпили с большим энтузиазмом. Сам виновник торжества только вздохнул и покачал головой.

— А сколько вам исполняется лет? — спросил Пауль некоторое время спустя.

— А вас это почему интересует? — поморщился Марк.

— А в вашем университете тоже отвечают вопросом на вопрос, как и в Аркадии?

И следующий тост был за культурные связи двух стран.

— Простите, профессор, подарок остался в Ранконе, — покаялся Ференц. — Я намеревался вручить его по возвращении в Ольтен, после конференции.

— А, так это для профессора Довиласа, значит? — спросила Юлия, прикрывая ладонью улыбку. Марк поднял брови.

— У меня есть возможность отказаться от такой чести? — поинтересовался он.

— Нет-нет, — спохватилась женщина, — подарок прекрасный, честное слово! Брат его неделю обсуждал с коллегами, и потом они его очень долго выбирали.

За подарок тоже выпили.

— Ольтенцы — весьма гостеприимная нация, — заметил Пауль, распечатывая очередную бутылку. — А ольтенки — прекрасны, — и он отсалютовал Юлии стаканом. — За дам, господа, благослови их небо.

Некоторое время спустя, когда на столе вина заметно поубавилось, а настроение у всех присутствующих заметно поднялось, Пауль и Карел снова вернулись к прерванному спору о посуде. Джарвис, вознамерившийся, было, съязвить на тему исторических увлечений в среде аркадийской организованной преступности, получил от племянника душевный пинок под столом и предпочел смолчать.

— Вы помимо сокровищ разбираетесь и в искусстве? — заметил Андрэ.

— Неоконченное историческое образование, — вздохнул Карел, — все еще дает о себе знать.

— Почему вы не доучились? — спросил репортер. — Если это не тайна.

— Отнюдь нет, — пожал плечами Карел. — Я подрался.

— В Ольтене исключают за подобное? — удивился Бенар, припоминая собственные студенческие похождения.

— Я защищал честь семьи, если вас интересуют подробности. Один мой тогдашний сокурсник позволил себе высказаться по поводу профессии, которую избрал мой брат...

В памяти всплыло лицо парня, которого он еще несколько часов назад искренне считал своим если не другом, то близким приятелем. Летняя практика в ольтенских степях, молодое вино лилось рекой, а дальше — правдивость поговорки об уме трезвого и языке пьяного…из-за чего они повздорили? Из-за какой-то глупости, наверняка, и скорее всего, не вспомнили бы о ней на следующее утро, если бы не те несколько слов, неосторожно сорвавшихся. «Что, подашься в доносчики, как старший братец, да?» И двадцатилетний тогда Карел Малло счел, что в некоторых случаях слова просто неприменимы.

— Правда, он тоже не остался в долгу, — продолжил молодой человек. — В лазарет мне и передали требование попечительского совета Ипсвика…

— …принести извинения или покинуть Университет, — закончила за него Юлия. — Мы пытались его отговорить, не хотели, чтобы он губил свое будущее. Ведь он был в числе лучших студентов на историческом факультете. Ференц тогда начал работать и с него глаз не спускали, — она усмехнулась, вспоминая, — не иначе, переживали, не побежит ли он сразу на улицу Симона. А лабораторию доверили только через год, кажется…

— Через полтора, — вздохнул брат. — Когда доказал свою благонадежность.

— Вас, Малло, если не ошибаюсь, еще на четвертом курсе отметили, — припомнил Марк. — Со мной даже беседовали представители Службы, интересовались на ваш счет. Правда, я тогда понятия не имел, что есть такие побочные обстоятельства, как родство с Джарвисом, да еще и столь близкое…

— Когда мне сделали предложение поступить на службу государству, я тоже сперва растерялся, — подхватил Ференц. — Но из двух вариантов — либо это, либо преподавание в университете — второй наводил на меня ужас. Не всем дано ваше мужество, профессор…

Марк почувствовал, что начинает краснеть — оставалось только надеяться, что это удастся оправдать действием вина, а не смущением. Герент заявил, что в Ольтене всегда всё усложняют, и что такая глупость никогда не стала бы препятствием в Аркадии. В ответ на это Ференц назвал Пауля провокатором, а тот ухмыльнулся и предложил очередной тост — за патриотизм.

Тонкий комариный писк заполнил вдруг воздух, у всех противно заныло в висках. Джарвис ругнулся вполголоса и встал из-за стола. Ференц последовал за дядей. Два мага остановились у дверей в библиотеку, где располагался основной узел защитного заклинания, и принялись колдовать. Марк отодвинул и немного развернул кресло, чтобы лучше было видно работу бывшего студента. Юлия сидела напротив и смотрела на брата столь же ревниво, Карел откровенно зевал, аркадийцы заворожено следили за работой мага.

— Усилил защиту, — пояснил Ференц, возвращаясь на место. — И что они никак не уймутся? Нашли же вы местечко, господин Герент…

— Нашел не я, — ответил тот. — И устроил здесь эту — как вы выразились, господин профессор, аномалию? — тоже не я. Сколько у нас еще времени до рассвета?

— Часа четыре, думаю, — сказал Джарвис. Бесполезный пока хронометр он снял с руки и засунул в карман. — Продержимся. Герой должен провести три ночи в заколдованном месте, чтобы получить награду. Нам, к счастью, хватит и одной.

— Слушайте, Герент, — неожиданно для самого себя позвал Марк, — расскажите про шкатулку. Интересно же узнать, из-за чего мы все тут жизнью рискуем. Да и время скоротаем.

— Я не мастак рассказывать сказки. Может, господин репортер справится лучше? Или младший господин Малло?

— Я так глубоко этот вопрос в историческом аспекте не изучал, — Андрэ вернул Паулю улыбку, незаметно извлекая из кармана карандаш и раскрывая под столом на колене блокнот — он давно уже поднаторел в искусстве делать заметки в самых разных условиях.

— Что-то подсказывает мне, что вы знакомы с этой историей лучше меня, — присоединился к Бенару Карел.

Пауль вздохнул и достал из кармана шкатулку. Щелкнула, открываясь, крышка, открывая всем собравшимся три предмета.

— Это реликвия времен Второй династии, расцвет империи хана Менгу. Примерно четыреста лет назад. Орда в пятьдесят тысяч человек сумела вырасти в огромное государство, покорившее треть континента. Они очень хорошо умели учиться, усваивая лучшее у покоренных народов. Мощнейшими политическими игроками тех времен считались Маркфурт и Шлезия, Вендора — на вторых ролях. Менгу Завоеватель расширил границы своей империи десятикратно с молчаливого попустительства сильных держав — их владения были далеко на севере, им не было дела до мелких стран, павших первыми. Но, покорив Галац, Брус и Обру, хан вторгся на территории Бора, где имел свой интерес уже Маркфурт. Почти двести тысяч человек армии, которым противостояло войско генерала Адукта Чеслава, раза в два меньше. Но недостаток в численности не помешал им разгромить хана. Кажется, это было первое крупное его поражение. Кроме того, Чеслав захватил в плен старшего сына Менгу. Мальчишку увезли в Донат, это на самой границе нынешнего Маркфурта, чтобы потребовать за него выкуп…

Воображение слушателей откликнулось, рисуя перед мысленным взором картины прошлого, наверняка далекие от действительности, но красочные.

…Много всего повидали своды замка Донат за все те дни, что солнце освещало его стены. Форпост маркфуртской империи, резиденция самого Адукта Чеслава, лучшего полководца, какого рождала когда-либо эта земля.

Немолод Адукт, в волосах седины уже куда больше, чем смолы, лишь усы, длинные, висячие, все еще черны. Высок он ростом, силен. Золотое шитье да камни украшают одежду, сверкают перстни, будто бы не воин перед тобой, а купец богатый. Но обманчива личина эта, ой, обманчива — и ахнуть не успеешь, как вылетит из ножен сабля, сверкнет сталью, да и снесет с плеч дурную голову. А потом снова вернется назад, лишь каменьями дорогими на рукояти сияя презрительно.

Напротив Чеслава — пленник, мальчишка совсем. Патлы на лицо падают, в глазах узких огонь пылает, худые руки завернуты и связаны жестоко, не только веревками, еще и заклинаниями. Вот и маг стоит в углу — черный, недвижный, будто статуй, следит зорко за каждым вздохом мальчишки. Не простой пленник — старший сын самого Менгу, зверя кровавого, именем его же названный звереныш, маг невиданной силы. Только знает каждый воин: не так сила важна, как умение, а уж если сила, да с умением.… Было магов почти дюжина, все опытные, в боях проверенные, навалились вместе на ханского сына, запутали его заклятьями, поставили щиты-заслоны, чтобы не смел он их волей своей, как хозяйка сор сметает. Пятеро из них в живых осталось, кто потом мальчишку этого в Донат доставил. Ну а в замке — своя сила, здесь и такую мощь сдержать можно.

Смотрит Адукт на пленника, раздумывая: стоит ли сразу казнить, или сначала весть отцу его отправить? Все ж казнить — всегда успеется… «В подвал его!» — не говорит, а цедит слова полководец, сам же за стол садится, лист бумаги достает, перо заточенное в чернильницу обмакивает.

День проходит, открывается коробка каменная, где сидит в углу сын Менгу. Тяжелая дверь, железом обитая, да заговоренная — не снести её магией, не сорвать с петель, не первого колдуна здесь держат. Заходит туда Адукт, кривится, на звереныша глядя. «Что передать от тебя отцу?» «Была при мне шкатулка, дай мне ее» — медленно говорит, слова чужого языка с трудом подбирает. И верно — была, да отобрали. Но отчего же не дать? Маркфуртцы — народ щедрый! Нашли вещицу — красивая, серебряная, не иначе, трофей военный…а может, и подарок — гребень внутри лежит, да зеркальце маленькое, может, девушка дала на память, может, мать. Проверили вещицу маги, да не нашли ничего. Открыл её ханский сын, достал из-за голенища иголку толстую — и как просмотрели стражники? — да положил рядом, глаза прикрыл и замер так, словно окаменел. «Шутки шутишь, псов сын?» — разъярился Чеслав, тут открыл глаза мальчишка и ответил так: «Дай мне время на молитву». Молитва, хоть и проклятой веры — право святое.

Через час отправлял Адукт гонцов к Менгу с письмом да шкатулкой, что щенок сказал отцу передать. А вернувшись в замок, узнал, что Менгу, сын Менгу Кровавого, умер, и тело уже остыть успело…

— Дальше история известна, — закончил Пауль Герент. — Менгу взял Донат и почти дошел до столицы Маркфурта, где его остановило объединенное войско. Крови за этот поход мести пролилось больше, чем за сто лет завоеваний до него. А шкатулку он назвал своим главным сокровищем.

— Занятная история, — вздохнул Марк Довилас, — но совершенно нереалистичная.

— Профессор, — мягко произнес Ференц, — это же легенда! Проявите снисхождение!

— Да уж, — кивнул маг, — фольклор, как говорит один мой коллега. Ференц, вы-то меня не расстраивайте! Как мог спокойно умереть волшебник такой мощи? Законы природы никто не отменял даже четыреста лет назад. Это не говоря уж о том, что половину замка должно было выбросом снести!

Глава 7

Аркадия, академия имени Гернгольца

Профессор Мартин Дейтмар потер шею, расправил затекшие плечи и потянулся за кофе. На бумаге остался след от чашки в виде бледно-коричневого полумесяца.

За окном сгустились сумерки. Кофе остыл. Сидеть в кабинете дольше не было смысла: опыты он закончил, выписки из книг сделал. Надо проверить, все ли приборы выключены, все ли окна закрыты, погасить свет и запереть за собой дверь.

Профессор еще раз перелистал записи. Ровные столбики значков и чисел, карандашные пометки на полях, на последней странице аккуратно выписанные формулы, окончательные цифры, обведенные в рамочку, и три восклицательных знака рядом.

Еще студентом он пару раз пытался проникнуть в Майердол. Такая аномалия под самым носом, как не поддаться научному искушению! Но тогда поместье охранялось, причем серьезно, так что молодому магу пришлось любоваться потоками на довольно приличном расстоянии. Впечатлений хватило на добрых два десятка лет, и эмоции ничуть не ослабели. И уважаемый в научных кругах профессор коршуном накинулся на образец из Майердола, предоставленный коллегой-ольтенцем.

О том, что творилось в соседнем государстве в прошлом году, маги знали, несмотря на все усилия обеих сторон обеспечить секретность. Просто скрыть столь мощные магические игры было невозможно. Были известны и имена участников тех драматических события, и роли, ими сыгранные. В глубине души многие мечтали если не оказаться на их местах, то хотя бы понаблюдать с близкого расстояния. Забавно, как иногда судьба исполняет тайные желания.

Правда, уж на что, а на судьбу Мартину Дейтмару жаловаться никогда не было нужды — плодотворная научная карьера, уважение в обществе, во всех отношениях благополучный брак.

В крупнейшем южном городе, что вполне мог бы стать столицей Ведоры — возникни такая идея — первым вопросом всегда был «Какую выгоду это принесет?». Потом — «Сколько это мне будет стоить?» Только после уточняли подробности. Людей с магическими способностями измеряли аршином практичности.

Магов охотно нанимали для страховки при заключении самых разных сделок: они прекрасно проверяли, не смухлюет ли компаньон, а потом обеспечивали совершенно непробиваемые договора для обоих сторон. Маги работали в портах и на вокзалах, как хорошие ищейки выискивая запрещенные к ввозу и вывозу товары, а то и не особо щепетильных пассажиров. Магов ценили и по другую сторону закона: снять охранные чары, убрать человека на тот свет, не оставив следов, найти и доставить по заказу артефакты…

Торговля, криминал или наука — такой выбор делал каждый студент академии, если намеревался остаться в Аркадии и зарабатывать магией на жизнь. Мартин Дейтмар по окончании учебы счастливо избежал участи, уготованной в этом городе почти любому мало-мальски сильному магу, выбрав науку и втайне мечтая совершить великое открытие.

С возрастом стало ясно, что ты либо занимаешься наукой, либо получаешь титулы и почести. Совмещать эти два занятия мало кому удавалось. И он снова выбрал науку, уже не мечтая об открытиях, переворачивающих сами основы мироздания, но хотя бы стремясь найти ответы на некоторые вопросы.

На какое-то время он почти поверил, что настоящие дела все равно выпадут на долю другим, а ему останется разве что экспериментировать с рецептами домашних наливок. Но магия в лице профессора Довиласа вознаградила его за верность.

Они с Довиласом были знакомы уже полтора десятка лет. Встречаться доводилось нечасто, но переписывались регулярно, обмениваясь как соображениями о последних научных достижениях, так и байками из жизни. Кое о чем, конечно же, умалчивали, но слухи и сплетни в ученой среде распространяются быстрее, чем в дамских клубах

Завершив исследования, ради которых ольтенцы явились к нему в лабораторию, Дейтмар отослал результаты в гостиницу, но удовлетвориться этим не захотел: поднял материалы по Майердолу, сопоставил расчеты, кое-что прикинул на бумаге, кое-что додумал. Утром заехал в «Магнат», чтобы переговорить с Довиласом, и с удивлением узнал, что ольтенец оставил за собой номер, а сам отбыл в неизвестном направлении.

«В Майердол», — однозначно решил для себя профессор Дейтмар.

Магограмма Довиласа не застала его врасплох. Чего-то подобного он и ожидал. Только подивился аппетитам ольтенского коллеги — тот затребовал чуть ли не половину лаборатории. Некоторых предметов, упомянутых в списке, даже в Академии не было, как не было и времени на поиски и доставку, поэтому список пришлось сократить. Ну да незаменимых вещей не бывает, и плох тот маг, который не умеет импровизировать.

Собрав все, что мог найти, Дейтмар заперся в лаборатории и начертил схему, приняв за аксиому душевное здравие профессора Довиласа и требуемое оборудование. Судя по всему, коллега собрался колдовать уровне этак на десятом, и это минимально. Ну, тем любопытнее, тем интереснее…

Допив остатки кофе одним глотком, Дейтмар поднялся, одернул пиджак, сунул в карман листы с расчетами и вышел из лаборатории. Правильность его предположений можно будет проверить очень скоро.

* * *

Майердол

Темнели окна проклятой усадьбы. Ветер, пробравшийся сквозь выбитые местами стекла, гонял по полу мусор от одной лунной дорожки до другой. Случайному наблюдателю, буде такой оказался бы столь неосторожен или безрассуден, что решился навестить Майердол ночью, в глаза бросились бы лишь печальные признаки запустения. Обычное заброшенное поместье, коих в Вендоре после войны и трех попыток государственного переворота появилось предостаточно.

Мрак в углу сгустился, глянцевито блеснул и выбросил толстые щупальца, тыкая ими в пространство, как слепец, ощупывающий путь перед собой. Где-то в недрах дома была энергия, сладкая и такая желанная…

Коридор, поворот, еще один поворот, совсем рядом, щупальца разделялись, истончались и удлинялись, стремясь проникнуть в мельчайшие трещинки и добраться до цели… В ответ вспыхнуло ослепительное сияние ажурного кружева, и лишь когда последний фрагмент черного тумана растаял в огне, кружево потускнело в ожидании нового незваного гостя. Серебристая горошина застыла в море живой голодной тьмы.

Внутри горошины шел научный диспут.

— Положим, снести половину замка — это вы, Довилас, погорячились, — сказал Карл Джарвис. — Если там и впрямь держали пленных магов, то позаботились о защите от стихийных выбросов.

— Допустим, — согласился Марк. — Значит, по поводу незаметной смерти мага вопросов нет? Разумеется, наличествует вариант, и я бы не сказал, что маловероятный, при котором мы просто имеем дело с выдумкой, а способности ханского сына вовсе не были выдающимися.

— Нет, — покачал головой Карел. — Этот шестнадцатилетний мальчишка уничтожил около пяти тысяч солдат и несколько сильных магов. Но это же и позволило его захватить — его свалил эффект отдачи. У сына Менгу не было нужного опыта.

— Перестарался, значит, — хмыкнул Ференц.

Пауль Герент, которому уже поднадоели попытки выхватить хоть крупицу из оживленной беседы на ольтенском языке, кашлянул, привлекая внимание спорщиков, и адресовал им красноречивый взгляд, под которым на миг смутился даже Джарвис. Карел, с молчаливого разрешения брата, вздохнул, и кратко перевел для вендорцев суть обсуждения. Глаза репортера блеснули в предвкушении, Пауль только пожал плечами.

— Не понимаю, — сказал он. — Сын хана Менгу был сильным магом и покончил с собой в плену. Что здесь не так?

— Вам, сударь, доводилось видеть, как умирают маги? — ехидно поинтересовался Ференц.

— Неоднократно, — в тон ему ответил Пауль.

— Бестактный вопрос был, извини, — вздохнул Джарвис и продолжил: — Хотя, ты наверняка заметил, что и их убить сложнее… — Герент снисходительно улыбнулся. — Суть в том, что магия не хочет умирать. А если умереть хочет маг — ему нужно сначала избавиться от своей силы, а потом, желательно, найти вариант вроде пули в лоб. Чтобы смерть была максимально быстрой. Поэтому мой коллега-профессор и выразил сомнение в возможности столь тихой смерти сына хана Менгу.

Пауль, прищурившись, побарабанил пальцами по столешнице.

— Почему же это никого не обеспокоило, за столько веков? — спросил он.

— Фольклор, — неопределенно махнул рукой Марк.

— Нет, не в этом дело, — вмешался Андрэ. — Магом считали отца, а не сына. А Менгу умер, как и полагается завоевателю, в битве, где полегли десятки тысяч с каждой стороны. Всё списали бы на ярость битвы.

— Хорошо, господа, тогда будем принимать во внимание только факты, — сказал Ференц и начал загибать пальцы. — Сын Менгу — могущественный колдун…

— Факт, — согласился Карел.

— …Он умер в плену…

— Тоже факт, — сказал Пауль.

— …но этого не могло случиться без выброса энергии…

— Факт, — с удовольствием выговорил Марк Довилас.

— …а точно не было никакого катаклизма? — закончил Ференц. — Может, его отнесли к природным явлениям или последствиям военных действий.

Карел, Пауль и Андрэ задумались, и репортер в очередной раз мысленно обругал себя за недостаточную внимательность при изучении материалов. Хотя, кто мог знать, что всплывет подобный вопрос? Но он неплохо знал историю в школе, хоть и было это давно.

На этот раз стороны поменялись ролями: ольтенцы по понятным причинам вряд ли могли участвовать на равных в обсуждении истории Вендоры. Оставалось лишь завистливо следить за дискуссией. Это было проще — вендорским владели все.

Перебрав с дюжину возможных вариантов — Юлия искренне посочувствовала соседям, на долю которых выпало столько катастроф — спорщики забраковали их все.

— Мы вернулись к началу, — вздохнул Карел.

— Не совсем, — возразил Марк. — Если маг умер по своей воле, а разрушительных последствий не было — значит, он избавился от магии. Вероятнее всего, перед этим сотворив очень мощное заклятие, на которое и ушли все силы.

— Однако, если Джарвис утверждает, что тюрьма сдерживала его…

Мысль пришла к ним одновременно, руки взлетели над столом и потянулись с двух сторон к шкатулке, но оба — и профессор Довилас, и Пауль Герент — опоздали. Джарвис придвинул вещицу к себе.

— Занятно, — пробурчал он, проявляя несколько магических потоков. — Но ничего, на первый взгляд, особенного… Пауль, — позвал он, — у тебя, случайно, ножа нет?

Герент достал нож из чехла и протянул его взломщику рукояткой вперед. Джарвис покрутил его в руках, поморщился и с явным сожалением вернул хозяину.

— Великоват, — пояснил он.

Пауль сунул руку за отворот рукава куртки и извлек другой нож, похожий на древесный лист, только выросший на ветке из холодной стали.

— А вот это уже гораздо лучше, — одобрил взломщик, втыкая его острием в столешницу. — Еще один есть? А лучше бы два.

— Я похож на человека, который носит с собой столько ножей? — Джарвис укоризненно взглянул на Пауля, и бандит сдался, выкладывая на стол остальные метательные ножи. — Только будь добр, обращайся с ними аккуратней. Мне этот набор делали на заказ.

— Непременно, мальчик мой, непременно…

Герент патетически закатил глаза, но уже через пару секунд даже привстал от любопытства.

Карл Джарвис воткнул три ножа в столешницу вокруг шкатулки и провел кончиками пальцев между рукоятками, словно рисуя в воздухе. Следы вспыхнули серебром: горящий пустой треугольник с равными по длине сторонами, зависший невысоко над столешницей, был отчетливо виден даже немагам. Из каждого угла устремился вперед новый лучик, коснулся противоположной стороны треугольника и рассек её надвое. Точка, в которой встретились лучики, засветилась сперва золотистым, а потом — рубиновым, и выпустила в свою очередь новые лучи во все стороны — тонкие, как волоски. Они касались основного контура, отражались от него и отбивались назад, но уже под другими углами.

Магический треугольник над шкатулкой больше не был пустым: его словно затянуло изнутри морозным кружевом.

Джарвис покачал головой, то ли с сомнением, то ли с удовлетворением (по лицу его мало что можно было понять), осторожно провел пальцем по крышке шкатулки и тщательно изучил подушечку — на этот раз было совершенно ясно, что он недоволен.

— Нужен лоскут ткани примерно вот такого размера, — он показал в воздухе, — и желательно, не имевший контактов с магией.

Андрэ полез в карман, нащупал носовой платок — по размерам он вполне подходил, но выносить на глаза публики перепачканную чернилами и оружейным маслом ткань было неимоверно стыдно. Пауль извлек свой, идеально чистый, отглаженный и сложенный вчетверо, и протянул Джарвису. «И только попробуй высказаться!» — ясно читалось в его глазах. Взломщик кивком поблагодарил, разложил ткань на столе под треугольником, поставил на неё шкатулку и открыл её.

Гребень, зеркало и игла внутри сияли. Это сияние усиливалось и расширялось, постепенно поднимаясь выше, будто в шкатулке забил неведомый магический источник. Но, не достигнув краёв, свет потускнел и как будто впитался обратно.

Карл поморщился и почти с угрозой посмотрел на зачарованные вещицы. Профессор привстал со своего кресла и потянулся к заклинанию, но взломщик отрицательно покачал головой.

— Пауль?

— Что на сей раз?

— Запонки у тебя платиновые?

— Да, — вздохнул Герент и, не дожидаясь дальнейших просьб, принялся их отстегивать.

— Хватит и одной, — проявил щедрость Джарвис.

Теперь реликвии лежали на платке, образовывая новый треугольник. В пустую шкатулку, стоящую в его центре, Карл положил запонку и выровнял все предметы, чтобы они находились на одинаковом расстоянии. Новые магические линии соединили их друг с другом и с вершинами магического контура в воздухе. Юлия подалась вперед и быстро чиркнула над ним ладонью — повинуясь её жесту, загорелись ярко-синим две новые линии между гребнем и зеркалом.

— Вот спасибо, — искренне поблагодарил племянницу Карл. — Поддержи-ка вот здесь.

Юлия перехватила край накрывавшего предметы узора.

— Господин Герент, — позвала она. — Можно ваш перстень?

Тот сразу снял украшение и положил на стол. Юлия забрала его и спрятала в карман.

— Это для заклинания? — полюбопытствовал Пауль.

— Нет, — мило улыбнулась Юлия. — Он мне просто нравится. Поэтому я заберу его в качестве компенсации.

— За что?

— За похищение.

Прежде чем Герент нашелся с ответом, Джарвис вскинул обе руки. Вспыхнул ярко-зеленым контур в воздухе, таким же свечением ответил «треугольник» на столе, две геометрические фигуры устремились навстречу друг другу, встретились и идеально совпали. Вокруг шкатулки с шипением взлетели ярко-красные искры.

Старый взломщик откинулся на спинку кресла, обмахиваясь платком, который вытащил из-под шкатулки.

— Невероятно! — восхищенно выдохнул Ференц. — Это же клубок!

— Он самый, — кивнул профессор Довилас, рассматривая полностью открытое заклинание. Оно и впрямь походило на плотно смотанную нить без видимых кончиков, за которые можно было бы потянуть. — Снимаю шляпу, Джарвис, мне бы его искать и в голову не пришло!

Карл улыбнулся, накрывая ладонью руку Юлии.

— Талант у тебя наш, — с гордостью произнес он. — А если еще и силу развить…

— Благодарю, дядя, но в продолжательницы твоего дела я не сгожусь, — усмехнулась племянница.

— Жаль, — покачал головой взломщик.

— Господа, — подал голос Бенар, — а теперь можно пояснить не владеющим ольтенским языком и магией, что вы обнаружили?

Ференц повернулся к нему.

— Клубок — это очень редкое и очень сложное заклинание, — сказал он. — За всю историю зафиксировано всего лишь пять случаев его применения, в нашем веке — один. Мы его изучали только теоретически. Вот уж не думал, что доведется иметь с ним дело на практике. Здесь собрана огромная энергия, изначально направленная на некий объект. Её будто обмотали вокруг него, создав кокон. Через него не проникнет внешняя магия, и он не выпустит ничего изнутри. К счастью для нас. — Андрэ вопросительно поднял бровь. — Если я не ошибаюсь, в этом зеркале, — Ференц коснулся ободка, — спрятано озеро!

— Представляете, какая сила понадобилась для того, чтобы совершить такую трансформацию? — задумчиво произнес Марк. — И какой величины могла быть отдача?

— Скорее всего, именно отдача этого юного мага и убила, — согласился Ференц.

— Озеро? — быстро переспросил Карел. — Точно, озеро Маар на маркфуртской границе, высохшее за одну ночь, как раз совпадает по времени! Одни считали это чудом, другие — карой за грехи. — Он расхохотался и, перехватив недоуменные взгляды окружающих, пояснил: — Понимаете, господа, между Вендорой и Маркфуртом давняя и нежная дружба. Фигурально выражаясь. Представляю, как бы они отреагировали на это.

— Примерно так… — с показной серьезностью сказал Андрэ. — «Эти вендорцы совершенно утратили стыд! Они вывозили контрабандой наших золотых рыбок, но хотя бы по отдельности, а теперь принялись за целые озера!»

Карел уронил голову на руки, сотрясаясь от смеха.

— А гребень? — спросил Пауль, тоже отсмеявшись. — И там спрятана какая-то географическая достопримечательность?

Джарвис провел рукой над реликвией, прикрыл глаза…

— Это лес. Большой.

— С ягодами и грибами? — мечтательно прищурилась Юлия.

— С клещами и комарами, — передернулся Ференц.

— Вернусь в Аркадию — сразу же в библиотеку! — торжественно пообещал Бенар.

Улыбка растаяла на губах Юлии: с недавних пор библиотеки вызывали у нее противоречивые чувства. Она перехватила взгляд репортера и поспешно отвела глаза.

Марк взял двумя пальцами иголку и поднес к глазам.

— Странно, — произнес он. — Здесь другое заклинание. Тоже трансформация, но куда ниже уровнем и без клубка. Нет связи с гребнем и зеркалом…

— Этот артефакт не относится к ним, — сказал Ференц. — Похоже, он изначально и не должен был лежать в этой шкатулке.

— А что, если именно эту иголку и хотел передать отцу сын? — предположил Герент. — Но это смотрелось бы странно, и он положил её рядом с другими предметами, которые создал, правильно? Он использовал их для того, чтобы избавиться от своих сил. Подумать только, он колдовал на глазах у тюремщиков, а они даже не заметили!

— Типично для Маркфурта, — усмехнулся Карел.

— Он действительно был сильнейшим магом, — сказал Марк, возвращая иголку на место.

— Что спрятано в иголке? — спросил Пауль.

— А вы как думаете? — не сумел отказать себе в удовольствии поддеть аркадийца профессор.

Герент забрал иголку, покрутил в пальцах.

— Есть у меня одно подозрение, — начал он. — Допустим, некая вещь, которая была дороже всего этому мальчишке-воину, боготворившему отца. Вещь, доверенная ему ханом. — Он взглянул в глаза магу. — Я прав?

Марк скрестил руки на груди, глядя в пространство за спиной собеседника. На стене уцелела еще одна картина — семейный портрет барона с домочадцами. Изображение отличалось детальностью, но вряд ли — большой художественной ценностью. Во всяком случае, столь пристального профессорского взгляда явно не заслуживало.

— А вы жестокий человек, — вздохнул Пауль. — Вам это уже говорили?

— Ежегодно, на сессиях, — не стал отрицать Марк. — Правы.

— Покажите!

— Уверены? — коротко спросил профессор.

Герент нетерпеливо махнул рукой, предоставляя магу полную свободу действий, и протянул ему иголку.

— Лучше отойдите подальше, — порекомендовал Довилас остальным. — Во избежание…

Плавно взмахнув левой рукой, он собрал такое же «кружево» из сверкающих искорок, как и Джарвис в холле, где их атаковали кляксы, отгораживая магической защитой себя и Герента. Вытянув вперед руку с зажатым в пальцах артефактом, он сосредоточился. Пауль поймал себя на мысли, что тоже боится вздохнуть и чувствует себя снова двенадцатилетним мальчишкой. На кончике иголки блеснула крохотная звездочка.… А потом в руке профессора возник сверкающий меч.

* * *

Маг Рене Блант отошел как можно дальше от облюбованного для ночлега места и проявил энергетические потоки. Поместье закрывал непроницаемый черный кокон, похожий на медузу с едва заметно раздувающимися и опадающими боками. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, Блант вытянул вперед руку, и с пальцев сорвались нити, с видимой легкостью преодолевшие расстояние до поместья и вонзившиеся в черноту. Продержавшись еще секунд пять, он прервал заклинание, уронил руку и крепко зажмурился, принимая отдачу.

Никому, даже себе он не мог сознаться, что колдует вовсе не ради конечного результата. Наиболее ценным во всей магической науке для него был краткий миг покоя после окончания манипуляций, когда магия ушла волной, когда возникает ощущение вседозволенности. Быть властелином мира, пока не накрыла с головой отдача, — это было высшее удовольствие.

— Мы будем дежурить по два часа, — сообщил старший из охранников Герента, когда маг уселся рядом. — Ваше время — перед рассветом.

Блант кивнул.

Подул ветер, шевеля траву и гривы лошадей, срывая с костра язычки пламени. На черном небе рассыпались звезды, блестевшие как глаза ночных животных.

— А в усадьбе комаров, поди, и нет, — буркнул один из охранников, стряхивая с ладони убитое насекомое.

— Там другого полно, — сказал Блант. — После которого возлюбишь комаров как родных детей.

— А что там? — с любопытством спросил старший.

— Вернется господин Герент, у него спросите.

— Если вернется, — пробормотал кто-то и получил дружескую, но увесистую затрещину.

— Не знаю, что будет на рассвете, — пожал плечами маг, — но могу сказать, что сейчас там есть живые.

— Дай-то бог, — подытожил старший.

* * *

У стены выстроились в ряд пустые бутылки, намекая, что вечер во всех отношениях удался, а Карел, основательно покопавшийся в запасах поместья, снискал всеобщую похвалу. Юлия, пожелав всем спокойной ночи, первой покинула компанию и ушла в кабинет. Правда, чтобы успокоить родственников, пришлось напомнить, что она почувствует любую негативную магию раньше них, и полыхнуть двухметровым факелом прозрачного пламени, снискав тем самым одинаково восхищенные взгляды всех присутствующих. Оставшимся пригодилась прозорливость младшего Малло, который, наученный опытом экспедиций, прекрасно знал, сколько вина обычно бывает необходимо для общения в непринужденной обстановке.

Когда была выпита последняя бутылка, Джарвис отправил племянника еще раз проверить и обновить защиты, зевнул и сказал, что лично он считает целесообразным подремать. Пауль утащил с книжной полки какой-то том в разорванной обложке и, прихватив осветительный кристалл, устроился в другом кресле.

Кресла в библиотеке делали на заказ самого барона в модном тогда монументальном стиле — широкими, громоздкими, с мощными подлокотниками. Места в любом из них хватало, чтобы устроиться с комфортом.

Андрэ запахнул куртку поплотнее — в библиотеке было не столько холодно, сколько сыро — и зевнул. Ужасно неприятное ощущение, снова бороться с бессонницей в окружении спящих товарищей по приключению. Сам он и в обычных условиях спал мало, не испытывая потом никаких сложностей, что очень помогало и в годы студенческие, когда он просиживал допоздна за учебниками, и позже, давая возможность дописать материал и сдать его в кратчайшие сроки. Правда, с этим репортажем одной ночью не отделаешься...

Взгляд упал на батарею бутылок на полу, и репортер не сдержал усмешки: устроить подобное, с вином, обсуждением исторических событий, взломом заклятий и раскрытием тайн многовековой давности, — и всё это в сердце самого гиблого на всю Аркадию и её окрестности места… Совершенное безумие. Подобную сцену не примут даже у Готье.

Потом Андрэ посмотрел на Пауля — тот тоже не спал. Пристроив осветитель на спинке кресла и перекинув ноги через подлокотник, он неторопливо переворачивал страницы книжки и казался полностью поглощенным чтением.

— Господин Герент? — позвал он. — Дадите мне интервью?

Сложно представить, какого вопроса ожидал Пауль, но явно не этого.

— Прямо сейчас? — удивленно спросил он.

— А почему бы и нет? Время есть, я ничем не занят, вы ничем не заняты, — Андрэ обезоруживающе улыбнулся.

— Я — занят, — отрезал Герент и отгородился от репортера книгой.

Репортер подошел к Паулю и бесцеремонно взялся за книжку, чтобы посмотреть название на уцелевшем титульном листе.

— Неужели вы этот роман еще ни разу не читали?

— Не дочитал, — холодно ответил тот, отбирая книгу назад, — к тому же, это первая авторская редакция. Хочу проверить, чем этот экземпляр отличается от моего. Возможно, я возьму с собой еще несколько образцов из баронской коллекции.

— Это мародерство, — напомнил Андрэ. — И на всех вещах может быть вредоносная магия.

— Барону эти книги в любом случае уже не нужны. А для исследования и обезвреживания артефактов я содержу целый штат магов. Пусть хоть один раз в полной мере отработают свое жалованье, — парировал Пауль.

— Может, вам стоит уволить весь этот штат и нанять профессора Довиласа?

— Интересная мысль. Как думаете, он согласится?

Оба посмотрели на спящего в стороне мага, переглянулись и разочарованно покачали головами.

— Тогда ответьте на вопрос, — с энтузиазмом продолжил Андрэ. — Как пробудился ваш интерес к чтению?

— Прошу прощения? — вскинул бровь Герент. — А разве я уже даю вам интервью? Или я на него хотя бы согласился?

— Вы не отказались, — невинно отозвался репортер.

— Уйдите с глаз моих! — прочувствованно попросил Пауль.

— Вернемся к разговору в Аркадии, — покладисто кивнул Андрэ. Герент демонстративно уткнулся в книгу.

Андрэ вернулся в своё кресло. Пошарив в карманах, достал блокнот с записями и карандаш, пролистал несколько страниц и прищурился, разбирая собственный почерк: в скудном освещении единственного кристалла — второй забрал Пауль — это было сложно. Если господин Герент не изъявил желания помочь прессе сейчас, можно заполнить свободное время обычной рутиной…

Нет, нужен еще один осветитель, или он рискует испортить зрение, чего репортер никак не может себе позволить — как минимум до тех пор, пока не займет кресло главного редактора. Кажется, на полке был фонарик…

Проходя мимо кабинета, Андрэ не удержался — остановился и приоткрыл дверь, молясь про себя, чтобы скрип петель не разбудил Юлию. Молодая женщина спала на диване, прикрыв плечи курткой Ференца. В слабом рассеянном свете он видел каждую черточку — темные ресницы, бросающие тени на скулы, чуть нахмуренные брови — наверное, ей что-то снилось…

Она вдруг шевельнулась, вздохнула и подняла голову.

— Это вы, Андрэ? — тихо спросила она. — Что-то случилось?

— Нет-нет, что вы. Я разбудил вас, простите.

Юлия села, натянув на плечи куртку, поправила выбившийся из косы локон.

— Не стойте в дверях, — тихо сказала она. — Входите. Вам снова не спится?

— Увы, — кивнул Андрэ, принимая приглашение. — Решил поработать немного. Вернусь в Аркадию — напишу огромную статью. Наверное, придется печатать в двух или трех выпусках. Ложитесь спать, до рассвета еще есть время.

— Боюсь, я тоже не усну. Признаться, меня не оставляют дурные предчувствия.

— Не думайте о грустном. Лучше представьте, что через несколько дней уже будете на пути домой.

— Простите меня, Андрэ, — произнесла вдруг Юлия. — Мы нехорошо поговорили вечером.

— Это все моя вина. Я придумал сказку, в которую сам и поверил. Конечно же, я вам не пара.

— Дело совсем не в этом, — ответила она и снова замолчала, собираясь с мыслями. — Знаете, говорят, что время лечит. Это правда. Только воспоминания до сих пор болезненны. Но я хочу положить конец недомолвкам.

Она подвинулась на диване, освобождая место, и Андрэ присел рядом с ней. Снова вспомнился парк Акром.…Он хотел что-то сказать, но Юлия покачала головой — и он молча кивнул, соглашаясь.

— Это ужасно банальная история. Вы, как репортер, наверняка, знаете много десятков таких. Но она случилась со мной. Мне тогда едва исполнилось восемнадцать, и я была влюблена. Блестящий офицер в алом мундире, с усами и шпагой! Мы были помолвлены, я была счастливей всех на свете. Но внезапно скончался мой отец, а мама, которая его очень любила, ушла за ним, угаснув за три месяца. Я осталась с двумя несовершеннолетними братьями. Ференцу через год предстояло держать вступительные экзамены в Ипсвик, а Карел еще учился в школе. Мои родители были состоятельными людьми. А значит, мы трое вдруг оказались богатыми наследниками.

Бенар представил себе Юлию — какой она была тогда — представил горе утраты, её растерянность, одиночество…

— У отца не осталось близкой родни, а со стороны мамы — только дядя Карл. Я не очень хорошо разбиралась в жизни, Андрэ, но знала, что он не самый законопослушный гражданин Ольтена. И попыталась представить, что ждет меня и братьев, если он станет их опекуном…

— Подумай о Ференце, дядя, — сказала она, комкая платок. Похудевшая, бледная, в траурном платье она выглядела старше своих лет. — На что мы его обрекаем? Какую карьеру может сделать маг, чей опекун имеет практику на улице Симона? Разве его возьмут на государственную службу? Или к Этвешам?

— Девочка, — недовольно проворчал Джарвис, — ты единственная, перед кем я оправдываюсь.

— Я люблю тебя, дядя, но я запрещаю тебе брать на себя опеку, — твердо сказала племянница. — Я не отказываю тебе от дома! Теперь больше, чем когда-либо, мы с мальчиками нуждаемся в тебе. Будь с нами — и будь нам дядей, но не опекуном!

— Уж не хочешь ли ты предать обязанности своему будущему мужу? — Джарвис поцеловал Юлию в мокрую от слез щеку и усадил перед собой.

— Нет. До тех пор, пока Ференц не станет главой семьи, я сама буду опекать братьев.

— Он не знал, я никогда не рассказывала ни ему, ни Ференцу, — её голос звучал тихо и устало, Андрэ скорее угадывал, чем слышал её слова, — ни Карелу. Карел сам узнал как-то. Мой жених... Я разорвала помолвку и проплакала несколько дней.

Андрэ не стал спрашивать, отчего так вышло. Угадать несложно: богатая наследница, опека над двумя мальчишками. Есть от чего закружиться голове. Каким ударом это, видимо, оказалось, если Юлия до сих пор не может забыть это предательство.

— Вот и вся история. С тех пор в каждом мужчине я привыкла видеть угрозу своей семье. И, к сожалению, небеспочвенно. Прошло столько лет, и вы ошибетесь, предположив, что я ни разу больше не позволяла себе увлечься. Недавно я сказала вам, что привыкла быть одна. Знаете, я ведь не погрешила против истины. Скорее, несколько преуменьшила. — Юлия прямо взглянула на Андрэ. — Лет сто назад я, наверное, должна была бы уйти в монастырь. Сейчас мы живем в просвещенное время. Моему горю искренне сочувствовали, считая, что я добровольно принесла себя в жертву во имя братьев. Возможно, сначала так и было. Но дело еще и в том, что статус старой девы дает мне больше, чем дозволено замужним дамам. В первую очередь — это возможность принимать решения самой. Свобода. И мне очень сложно от нее отказаться.

— Я понимаю, — кивнул репортер. — Вам точно понравилось бы жить в Аркадии. Свобода — это сама суть нашего города, воздух, которым мы дышим… — Он мечтательно улыбнулся и встретил взгляд Юлии. — Скажите, мне вы доверяете?

— Пожалуй, да, — она вздохнула. — И надеюсь, что наша фамильная интуиция меня не обманет.

— Тогда выслушайте меня, прошу вас, я буду честен с вами. Я мог бы сказать, что брошу к вашим ногам весь мир, но я не владею миром, да и вряд ли он согласится на подобную выходку. Я не достану вам звезду с неба, потому что учитель накрепко вбил мне в голову на уроках астрономии, что звезды недосягаемо далеко от нас. — Юлия засмеялась, Андрэ тоже улыбнулся, но тут же снова посерьезнел. — Сейчас мне нечего вам предложить, мои руки пусты, у меня даже нет дома, в который я могу ввести вас хозяйкой. Но если вы дадите мне шанс, я докажу, что мои намерения серьёзны. А вы решите, скажете ли «да», или окончательное «нет».

— Это если мы выживем, — напомнила она.

— Выживем, — уверенно сказал репортер.

— Мне понравилось участвовать в вашем расследовании, — сказала Юлия.

На мгновение Андрэ показалось, что она снова отстранится, и внутренне сжался, ожидая приговора. И даже не понял, как её губы вдруг оказались невозможно близко.

— Я люблю вас, — прошептал Андрэ, целуя её.

Глава 8

Майердол

Кучер наотрез отказался ехать дальше даже за двойную плату. Оставив коробки, ящики и крайне недовольного пассажира на обочине, он щелкнул кнутом и очень быстро скрылся из виду.

Профессор Мартин Дейтмар почесал за ухом, пытаясь представить, как в одиночку будет тащить на себе все лабораторное оборудование, но воображение ему отказало. Прислонившись к столбу с приколоченными к нему указателями на Майердол, Аркадию и Жанси, он достал портсигар.

Широкая дорога, по которой спокойно могли ехать рядом три кареты, сворачивала направо, огибая небольшую рощицу. Слева тянулся заросший васильками луг. Шагах в пятидесяти от дороги, полускрытая полынью и крапивой в человеческий рост, стояла маленькая часовенка. Погасив окурок, ученый примял крапиву и перетащил груз под защиту святого Януария, покровителя путешественников, после чего сверил направление указателя с собственными ощущениями, остался доволен и, закурив вторую сигарету, свернул налево.

То, что он, вынеся из Гернгольца практически нелегально дорогое и ценное оборудование, повезет его в Майердол, даже не подвергалось сомнению. Единственное, что портило настроение — возмездие. Связей Дейтмара, его авторитета и положения в обществе могло не хватить, чтобы оградить себя и коллег от полиции, которой только дай повод, а уж статья уголовного кодекса найдется. А тут и искать не надо, целый букет параграфов, выбирай — не хочу. Но какой аркадиец упустит возможность выступить по другую сторону закона? Кроме того, Дейтмар прикинул энергетический выброс, неизбежный при уровне колдовства, какое затевал Довилас. Его должно было хватить с избытком, чтобы классифицировать случившееся как природный катаклизм.

Луг внезапно закончился обрывом. Перед Дейтмаром раскинулся Майердол. Профессор поежился от внезапно пробравшего до костей холода — от поместья тянуло смертью. Осторожно, бочком, он принялся спускаться.

И попал прямо в горячие объятия вооруженных людей.

Полагая, что бессмысленно что-либо спрашивать у бесцеремонно обыскивающего его сурового мужчины, Дейтмар призвал на помощь Святого Януария и всю кротость его.

— Профессор Дейтмар? — услышал он знакомый голос и невольно опустил руки, о чем ему напомнили, ткнув в плечо револьвером.

— Рене Блант! — воскликнул маг, заметив мага за спинами охранников и тут же поморщился, осознав, что значит присутствие здесь одного из лучших его студентов. — Вы тоже из этой шай…компании?

— В стороны, — твердо велел Блант, коснувшись плеча ближайшего человека. — В стороны, я сказал. Как вы здесь оказались, профессор?

— Вот мне тоже интересно, — процедил сквозь зубы старший из охраны Герента, мрачно наблюдая, как его помощник растирает занемевшую руку. — На увеселительную прогулку не похоже.

— Полагаю, вы тоже не ботаникой увлечены, — в тон ему ответил Дейтмар. Старший сплюнул под ноги. — Похоже, юноша, — покачал головой Дейтмар, обращаясь к Рене, — вы не усвоили мои уроки. — Тот скривился. — Я наслышан о ваших успехах в избранной вами сфере деятельности, — продолжил Дейтмар, словно не заметив. — Впечатлен и удручен.

— Хватит, — прервал его старший. — Я так понимаю, вы маг?

— На лице у меня это написано, что ли, — вздохнул Дейтмар и тут же успокаивающе добавил: — Маг, маг. Профессор Мартин Дейтмар. Не говорю «к вашим услугам», для этого у вас имеется господин Блант.

Еще несколько фраз в том же духе — и от профессора Дейтмара мало бы что осталось. На его счастье двери поместья распахнулись, и на пороге возник Пауль Герент. Он обернулся и что-то сказал стоявшему за его плечом Марку Довиласу. Оба негромко рассмеялись.

— Доброе утро, Дейтмар! — окликнул коллегу Марк. — Вы удивительно кстати!

— А уж вы как кстати, — в тон ему отозвался коллега. — Постойте-ка, вы что, ночевали тут?

Он окинул Довиласа внимательным взглядом, потом прищурился, намереваясь посмотреть полиморфическую оболочку, но Марк отмахнулся и спросил.

— Оборудование привезли?

— Господа, есть два варианта, — слегка повысив голос, чтобы услышали все, вмешался в беседу ученых Пауль. — Мы можем поехать в село и привести себя в порядок, а потом вернуться сюда. Полагаю, Майердол в покое вы не оставите, правильно? Или же мои люди могут привезти из Красной горки все необходимое, пока мы подождем здесь.

— Не хотелось бы возвращаться в село, — покачал головой Марк. — Потеряем много времени. Дейтмар, сколько вам надо человек, чтобы перенести приборы сюда?

— Троих достаточно, — отозвался профессор.

— Может быть, в село поедут Карел с Ференцем? — предложила Юлия. — И господин Бенар. А люди господина Герента… — она не договорила. И так было понятно, что к тетушке Агате вооруженной охране лучше не соваться.

Пауль кивнул, соглашаясь, и отдал приказ.

После недолгого совещания решено было отправить за провизией вместо Ференца Юлию. Для осуществления задач, поставленных Марком, каждый маг был на счету. Особенно такой сильный и умелый, как Ференц Малло.

— Если у вас ничего не выйдет, — спросил Пауль, пристраиваясь под деревом с книжкой на коленях, — сколько у меня будет времени, чтобы привести дела в порядок?

— Дня три-четыре, — сказал Джарвис. — Если не разнесет по степи выбросом.

— Я тебя, Карл, и на том свете достану, — пообещал Пауль и погрузился в чтение.

Марк Довилас отошел в сторону, просматривая накрывающий поместье кокон. Невозможное шаткое равновесие, созданное отчаянным сопротивлением самой природы в попытке удержать тлеющую ткань. Место, полное магии, место без защиты, лакомый кусочек для мага-экспериментатора, решившего украсть чужую силу для своих черных дел. Ну и мразь же ты, Виктор! Сколько времени прошло бы, прежде чем Майердол окончательно переродился? Год? Месяц? Неделя? А может, несколько дней?

— Вам лучше остаться в селе, госпожа Малло, — произнес он, не оборачиваясь.

Юлия вздохнула и оставила попытки подойти незаметно.

— Если я не ошибаюсь, — сказала она, — поместье всё равно уже оставило мне свою метку.

— К сожалению, если мы достигнем успеха в нейтрализации очага, это не гарантирует, что мы уцелеем, — покачал головой профессор.

— Я обдумаю это, — пообещала молодая женщина. Марк всмотрелся в полиморфическую оболочку — смертоносная чернота расплывалась в ней густыми потеками, как выплеснутые в стакан с чистой водой чернила. Юлия только дернула плечом, когда магическое пламя сожгло их.

— Если нам удастся, при любом исходе для нас… — Марк говорил медленно и спокойно, — это воздействие больше вас не побеспокоит.

— В таком случае, профессор, — Юлия сумела произнести это так же спокойно и даже с легкой иронией, — постарайтесь победить.

Андрэ и Карел уже оседлали своих лошадей, репортер держал под уздцы лошадь Юлии. Их оболочки были чисты — она сразу же узнала манеру старшего брата. Андрэ помог ей сесть в седло.

Бросив через плечо последний взгляд на оставшихся в поместье родственников, Юлия легко тронула свою гнедую, направляя её в сторону Красной горки.

Силуэты трех всадников постепенно уменьшались, пока, наконец, не исчезли вдали. Почти одновременно с ними появились с другого конца дороги люди Пауля Герента. Дейтмар, войдя в роль их предводителя, время от времени начальственно порыкивал, бдительно наблюдая, бережно ли те обращаются с ценным оборудованием. Бандиты чувствовали себя явно неуютно, но бунтовать не решались — шеф приказал слушаться мага во всем, а его приказы, как всем было известно, не обсуждаются, а выполняются. Рене Бланта в этой команде не было — он предпочитал держаться от бывшего преподавателя подальше.

Сгрузив доставленные приборы, помощники Пауля поспешили к нему за дальнейшими указаниями, но тот, ненадолго оторвавшись от книги, небрежно махнул рукой — «свободны». Здраво рассудив, что свою часть работы они выполнили, бандиты охотно уступили поле деятельности магам.

— Возьмите, — Марк достал из кармана несколько сложенных листов бумаги и протянул Джарвису.

Ветеран развернул их, всмотрелся, удивленно округлил единственный глаз и совершенно по-мальчишечьи восхищенно присвистнув, передал записи племяннику. Реакция Ференца была намного более сдержанной — он только покачал головой, и легкая тень промелькнула по лицу.

Довилас опять отошел и опустился на траву. Солнце стояло уже высоко, немилосердно поливая людей жаром. Хотелось закрыть глаза и лечь где-нибудь в тени, вдыхая степные запахи и прислушиваясь к стрекотанию насекомых. Так тихо и спокойно... если бы не враждебная магия. Из зарослей травы вынырнул тоненький рыжеватый зверек с острой мордочкой и пронесся молнией через тропинку, исчезая в траве с другой стороны — воплощенное изящество и смертоносность.

— Не возражаете, если я присяду? — спросил Ференц.

— Пожалуйста, — Марк пожал плечами и чуть сдвинулся в сторону, освобождая место бывшему студенту. — Джарвис уже все изучил?

— Изучают вместе с профессором Дейтмаром, — Малло рассматривал что-то у самой линии горизонта, — спорят. Надеюсь, дело не перейдет в перепалку. Дядя ухватился за идею.

— Замечательно, — вздохнул профессор, поправляя шляпу, чтобы лучше прикрыть лицо от солнца. — Его знания и опыт в работе с приборами нам очень пригодятся.

— Несомненно, — без тени эмоций поддакнул Ференц. — Особенно при наличии столь четких указаний. Когда вы успели, профессор?

— Вчера. Еще до визита господина Герента. Выпало несколько свободных минут, решил кое-что набросать.

— Такие сложные расчеты и несколько готовых схем. Неплохо для наброска. Вы ведь сразу поняли, с чем имеете дело, да? — голос дрогнул, но молодой маг сразу же овладел собой. — В первый же день. А потом уехали на станцию, точно зная, какое нам потребуется оборудование. Как вы тогда сказали в прошлом году в Опере, обнаружить можно, лишь если знаешь, что и где искать? Так?

— К чему вы клоните, Малло?

— Я раньше не задумывался над некоторыми вещами, — сказал Ференц. — Будь это одно из наших дел на службе, я бы сказал, что проявил преступную халатность. Вы знаете, как нужно проводить процесс ликвидации. Также, некоторые фрагменты ваших заклинаний очень знакомы, но учили меня им не вы и не в Ипсвике. Во всем Ольтене есть только два места, где могут вооружить подобными знаниями: улица Симона и… Мне продолжать?

— Сделайте такое одолжение, Малло, — не меняя спокойного тона, разрешил Марк. Ференц не выдержал.

— Мы больше не в учебной аудитории, профессор Довилас!

Марк переменился в лице:

— Но и не в комнате для допросов, господин капитан внутренней службы Малло!

Ференц коротко вздохнул и стиснул зубы, пытаясь сдержать и эмоции. Когда он снова заговорил, в его голосе прозвучала почти детская обида.

— Ваше недоверие оскорбительно, — отчеканил он, вскакивая на ноги и решительно направляясь в сторону, где уже возились с распакованным оборудованием Карл Джарвис и Мартин Дейтмар.

— Стойте, — ударило в спину. Марк Довилас тоже встал. — Доверие к этому не имеет никакого отношения. Форма номер сто сорок шесть-бис-девять. Я просто не имею права. Простите, Ференц, меньше всего мне хотелось бы оскорбить вас.

Несколько секунд бывший преподаватель и бывший студент сверлили друг друга глазами, словно играя в старую детскую игру — кто первый отведет взгляд — пока обоих не вернул в реальность оклик Джарвиса, желавшего, чтобы племянник ассистировал ему. Марк виновато развел руками, Ференц кивнул и поспешил на зов. Профессор, впрочем, не тешил себя иллюзиями: этот разговор — лишь начало.

Пауль Герент наблюдал за беседой двух магов с живым интересом, не утруждаясь даже попыткой его скрыть, из-под одиноко стоящего в стороне дерева. Скудная крона отбрасывала жалкий кусочек тени, но и он был сокровищем в этой жаре. Марк махнул рукой и уселся под то же дерево с другой стороны.

— Вы слышали? — спросил он.

— Это было несложно, — Пауль закрыл книгу. — Правда, понял всего два или три слова, но могу предположить, что сложившиеся обстоятельства вас не радуют. Да и ваш молодой помощник тоже чем-то сильно недоволен. Что вы собираетесь делать?

— Сравнять здесь все с землей. До основания. Чтобы и следа не осталось. А потом — хорошо бы чем-то заместить. Если оставить просто ровное поле, это в конце концов приведет к резонансу потоков.… Простите, — усмехнулся Марк, заметив, как Пауль досадливо поморщился. — Необходим новый объект, чтобы сформировался природный магический узел без аномалий.

— Можно заново отстроить. Близко к городу, земля плодородна…

— Присматриваете место для усадьбы? Не стоит, в Майердоле желательно это исключить. — Марк шлепнул себя по щеке, сгоняя мошку. — Жаль, море далеко.

— Не очень, но провести канал сюда, боюсь, даже мои возможности не позволят… — Пауль замолчал, обдумывая какую-то мысль, а потом щелкнул пальцами: — А озеро вам подойдет?

* * *

Село Красная горка

Едва завидев постояльцев, ночевавших, как она решила, прямо посреди степи, госпожа Агата запричитала, оборвала себя на полуслове и умчалась греть воду. Юлия вздохнула с облегчением: несложное заклинание сработало даже лучше, чем она надеялась, затуманив в памяти хозяйки детали вчерашнего дня. Так как покинула накануне молодая женщина гостеприимный дом в сопровождении постороннего мужчины, а затем еще и провела ночь в неизвестном месте — пищи для пересудов местным кумушкам хватило бы, минимум, до осени. К счастью, госпожа Агата об этом совершенно позабыла. Подмигнув спутникам, коим предстояло снова вкушать суровый деревенский быт, Юлия проследовала за хозяйкой в дом.

Андрэ посмотрел в сторону колодца, где предстояло смывать с себя дорожную пыль, и мысленно ужаснулся. Карел, правильно истолковав его выражение лица, шепотом пообещал немного поколдовать, за что репортер сердечно его поблагодарил и пошел к сараю, где остались их вещи. Перед отъездом Джарвис, невзирая на смешки племянников, установил вокруг сложенных в углу сумок мощную магическую защиту. Дескать, дополнительная смена белья да пара сапог местных воришек может и не заинтересуют, но рисковать лично он не собирается. Даже не из опасения, а из принципа. Настроенная на «своих» паутинка опала от одного прикосновения, пропуская Андрэ к саквояжу.

Захватив чистую сорочку и бритвенный прибор, он покинул сеновал, бегло отметив уже знакомые отпечатки сапог — таинственного ночного посетителя очень интересовали постояльцы тетушки Агаты, но преодолеть магию старого взломщика он не сумел.

Встретились молодые люди у колодца, где младший Малло, коего добросердечная хозяйка одарила свежей одеждой, колдовал над здоровенным ведром, полным воды — в буквальном смысле, сосредоточенно вырисовывая левой рукой в воздухе непонятные знаки и что-то шепча под нос. Закончив, он сделал приглашающий жест и Андрэ с опаской опустил пальцы в воду.

— Как хорошо, что вы маг! — воскликнул он секунду спустя.

— Баловство, — усмехнулся тот. — Трюки в самый раз для недоучек вроде меня.

— Зато польза очевидна, — Андрэ поболтал руками в теплой воде. — Я всё хотел спросить вас, почему вы не поступили на специализированный факультет? Ведь у вас есть способности и, как я понимаю, их можно развивать…

— …постепенно повышая уровень, — закончил Карел. — Но когда родной дядя — один из сильнейших магов страны, а старший брат — лучший студент своего потока, собственные средние успехи на этой стезе, скажем так, не слишком вдохновляли.… Я выбрал историю.

— Вы еще можете наверстать упущенное.

— О да, если только после этой истории у меня еще останется здоровье.

Ополоснувшись и переодевшись, молодые люди направились к дому.

Первым, что увидел Андрэ Бенар при входе, были чужие мужские сапоги. Он проверил подошвы. Что и требовалось доказать.

— У хозяйки гости, — сказал он. — И сдается мне, я знаю, кто это.

— Сапоги сказали? И где вы с ними познакомились?

— В тюрьме, — нехорошо сощурившись, ответил Андрэ, достал из кармана револьвер и протянул его Карелу. — Трофейный. Может пригодиться.

— А, гости дорогие, все уже на столе, — сказала хозяйка, пронося мимо молодых людей здоровенное блюдо, прикрытое салфеткой.

— Тетушка Агата, — сказал Андрэ, пошевелив ногой один сапог, — а кто это тут у вас в доме?

— Племянник мой, он еще третьего дня приехал. В Эрдваце учится.

— А сейчас он где?

— Купаться пошел.

— Тетушка Агата, — репортер приобнял её за плечи, кивая Карелу, чтобы тот взял блюдо, — а не принесете ли вы нам еще ваших замечательных соленых огурчиков?

— Отчего не принести, — просияла хозяйка. — Принесу. Как раз и барышня ваша выйдет к столу.

— Я сейчас умру с голоду. Маковой росинки со вчерашнего дня во рту не было, — пожаловался Карел, запуская руку под салфетку и нащупывая там пирожок, когда тетушка Агата вышла из комнаты. Репортер сглотнул слюну, но блюдо у товарища отобрал и поставил на буфет.

— Заприте двери, чтобы госпожа Малло не вышла оттуда в неподходящий момент.

— Юлия меня убьет, — пробормотал молодой человек, но подчинился. — Что здесь вообще происходит?

— Я вас прикрою, — шепотом пообещал Андрэ. — У нас сейчас будут гости, — он кивком указал на окно: во двор заходил незнакомый молодой человек, спокойно и уверенно, как к себе домой. — Знаете какие-нибудь обездвиживающие заклинания?

— Да, одно знаю.

— Держите его наготове.

Андрэ зловеще усмехнулся и встал у входной двери, так, чтобы гость, войдя в дом, его не заметил. Карел пошевелил пальцами, что-то бурча себе под нос, поднял глаза на репортера. Тот жестом велел ему встать с другой стороны.

— Когда он зайдет — сразу же колдуйте.

Дверь скрипнула, и в дом вошел худощавый черноволосый и черноглазый парень лет двадцати на вид.

— Ни с места!

При виде наставленного на него дула гость очень удивился и рванулся, было, к двери в горницу, но Карел опутал его ловчей нитью и свалил на пол.

— Доброе утро, господин Долини, — широко улыбнулся репортер неудавшемуся террористу.

— Что, тот самый знаменитый Долини? — произнес Карел, стоя над поверженным преступником. — А что он натворил, кстати?

— О боже, Карел, вы что, газет не читаете? — удивился репортер.

— Хм… — тот смутился. — Читаю. «Городские ведомости», в основном. Ну и «Вестник Императорской Академии Наук».

— Понятно. Мой вам совет, читайте «День», мы эту историю всесторонне освещали. Я даже интервью у него брал, правда, в печать оно не пошло. Этот недостойный господин надумал взорвать Ратушу. У вас веревка есть? Надо бы его связать, пока ваше заклинание не ослабело.

— Не настолько я профан в магии, — обиженно пробурчал Карел, но после секундной заминки вытянул ремень. Ремнем связали ноги, а для рук Бенар пожертвовал свои подтяжки и, после недолгой внутренней борьбы, еще и носовой платок для кляпа.

— Зачем взрывать? — спросил Карел, когда они, закончив с «упаковкой» своего пленника, отошли к столу и присели на табуреты. Долини лежал на полу, слабо извиваясь и прожигая их ненавидящими взглядами.

— Как символ тирании, — пояснил Андрэ. — Учеба в столице, модные идеи, отсутствие жизненного опыта и навыков мышления. Закономерный итог.

Карел еще раз посмотрел на террориста. Совсем еще мальчишка. В его возрасте… в его возрасте он сам бросил учебу в Ипсвике и уехал в Вендору. А сын хана Менгу даже не дожил до этого возраста, успев, однако, записать на свой счет не одну тысячу покойников.

— Жаль тетушку Агату.

— Мне тоже, — кивнул Андрэ. — Куда его? Может, в погреб?

Карел стоял неподвижно, похоже, обдумывая какие-то свои мысли, пришлось его окликнуть, чтобы привлечь внимание.

— В погреб? — повторил свой вопрос репортер.

— Да, наверное, — младший Малло вынырнул из раздумий. Он присел на корточки рядом с Долини и несколько раз провел ладонями над его лицом. Глаза пленника закрылись, лицо смягчилось, голова с тихим стуком откинулась на пол.

— Пускай поспит до нашего возвращения. Вернемся из Майердола — я его расколдую, — пояснил Карел. — Кстати, господин Бенар, насколько серьезны ваши намерения в отношении моей сестры?

— Серьезнее не бывает.

— Имейте в виду, если вы её обидите, я вас убью.

— Ни секунды в этом не сомневался, — заверил его Андрэ, взваливая на плечо бесчувственного Долини.

В погреб можно было попасть через люк в полу кухни, где как раз хозяйничала госпожа Агата, или же через второй вход с другой стороны дома. Его они и выбрали. Андрэ вынес тело, а Карел нашел кристалл и осветил лестницу. Внизу было темно, прохладно, и пахло сыростью. Репортер сгрузил ношу посреди помещения, а его товарищ отодвинул деревянные ящики с репой и морковью и добрался до мешков с картошкой. Вдвоём они запихнули Долини в мешок, уложили у стены и для верности заставили ящиками.

…Первым, что увидели Андрэ и Карел, вернувшись в горницу, была приветливая улыбка Юлии Малло. Молодая женщина успела принять ванну и переодеться, еще влажные после купания волосы были перехвачены светлой лентой, и выглядела она просто очаровательно. Лишь взгляд карих глаз давал понять, что сейчас кое-кому будут задавать вопросы, и лучше, чтоб ответы были правильными. Юлия погладила устроившуюся на коленях кошку.

— Я надеюсь, у вас была очень веская причина меня запереть, — сказала она. Карел сглотнул и посторонился, оставляя на прямой линии огня лишь репортера. И они заговорили одновременно:

— Мы не хотели…

— Мы хотели…

— О, ясно, — улыбнулась женщина. — Я не должна была мешать вашим делам. А кто был тот бедолага, которого вы тайком утащили из дома, позвольте узнать?

— Это Долини, — пояснил Андрэ. Юлия нахмурилась, припоминая.

— Ах, это про него вы мне рассказывали? — уточнила она.

— Именно, — кивнул тот. — Юлия, прошу вас…

— Помочь спрятать труп?

— Он жив и здоров, — Андрэ присел за стол. — Хотя, видит бог, мне очень хотелось бы намять ему бока, но я не привык бить лежачих противников. Сомневаюсь, что госпожа Агата знает, чем знаменит в Аркадии её племянник. Не хочется её расстраивать, но тюрьма уже заждалась этого молодого человека.

Юлия еще раз погладила пушистую шерстку кошки и с легким печальным вздохом взглянула в глаза обоим молодым людям.

— Понимаю, — сказала она. — Вы опасались, что я могу пострадать…случайно. На этот раз я приму ваши извинения, но только, подчеркиваю, на этот раз!

Карел поцеловал сестру в щеку, уселся за стол и потянулся к блюду с пирожками.

Хозяйка собрала им в дорогу полную корзину еды, справедливо сочтя, что любое дело спорится после трапезы. От души поблагодарив тетушку Агату и промолчав на сей раз о Долини, хотя понимание неизбежности разговора заметно отравляло настроение, они покинули дом. Юлия задержалась и нагнала Карела с Андрэ уже у самых ворот, где ожидали лошади.

— Едем? — это прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно.

— Юлия, это неразумно, — вздохнул брат. — Лучше тебе оставаться здесь. В Майердоле может быть опасно.

— Милый Карел, об опасностях этого поместья мне известно лучше тебя, — отрезала женщина. — Но я не намерена пропускать финальный аккорд.

— Нет, — младший Малло решительно скрестил руки на груди.

— Выпорю, — вкрадчивым тоном пообещала Юлия по-ольтенски.

— Ты не осмелишься при господине Бенаре, — напомнил брат, также переходя на родной язык.

— Да, ты прав, — со вздохом кивнула Юлия, оборачиваясь к репортеру. — Андрэ, оставьте нас с братом наедине, пожалуйста.

— Не вздумайте! — завопил Карел.

Бенар только махнул рукой — спорили брат и сестра не в первый раз и, невзирая на предыдущий счет в их поединках, этот раунд явно должен оставался за Юлией. Через полминуты Карел торжественно признал полную и безоговорочную капитуляцию.

— Тогда переоденься, — велел он.

— Не вижу резона, — пожала плечами Юлия. — Вчера я прекрасно обошлась. Если ты переживаешь из-за болот, заверяю, что туда не стремлюсь. Посмотрю со стороны.

Юлия устроилась в седле и расправила складки юбки, Андрэ тоже вскочил на свою лошадь, Карел, пристроив корзину с провизией у задней луки седла, присоединился к сестре и репортеру. Три всадника направились в сторону Майердола.

Глава 9

Майердол

— Возвращайтесь в город. Доложитесь Тобиасу Штайну и ждите его дальнейших распоряжений. Это все.

— Господин Герент…

— Выполнять.

Четверо: трое бойцов и один маг. Все люди надежные, проверенные и не попавшие под зловещее влияние Майердола. Им нет смысла оставаться у поместья и рисковать без нужды. Они еще смогут быть полезны в будущем, если удастся пережить этот день.

Прислонившись спиной к стволу дерева, Пауль вдохнул слегка дрожащий степной воздух. Дерево отбрасывало тень, защищавшую от солнечных лучей, но все равно было жарко. Одуряюще пахли цветы, в голубом небе почти недвижно застыла хищная птица, высматривая добычу своим невообразимо острым зрением. Почти пикник на лоне природы, особенно если отвернуться от поместья и постараться не обращать внимания на жужжание и щелканье магических приборов, из которых Джарвис уже соорудил причудливую конструкцию непонятного назначения.

Странно: голова не болит, дрожи в конечностях нет, свет в глазах не меркнет — но на самой дальней грани между сознанием и инстинктами копошится крошечный червячок, от движений которого чуть меняется ритм сердца. Пауль Герент прошел долгий путь, и смерть сопровождала его с самой ранней юности, то наблюдая издали, то неторопливо следуя по пятам, то с приветливой улыбкой дожидаясь, пока он сам с ней не поравняется. Бояться её он разучился давным-давно, но и повода торопиться в завлекающие объятия не видел. Умирать не хотелось. И он пока еще не мертв.

Расседланный жеребец пасся неподалеку, рядом со сбруей на земле лежала дорожная сумка. Пауль подтянул её к себе, открыл и не сдержал усмешки: сразу видна рука Дженкинса, собиравшего хозяина в дорогу — все самое необходимое, разложенное в идеальном порядке. Нужную вещь он нашел сразу же, кожаный футляр лежал в боковом отделении.

Щелкнув металлическими застежками, Герент извлек небольшое переговорное зеркало, пробежал пальцами по краю, назначая нужный код. Сейчас магический сигнал понесется через мили, достигнет одного дома в Аркадии…и еще через несколько минут адресат, привлеченный настойчивым звоном, коснется магоприёмника…

Все случилось намного быстрее — словно бы Штайн уже давно занял место в ожидании этого вызова. Хотя, почему «словно бы»? Скорее всего.

— Герент! — радостно выдохнул Тобиас. — Слава всевышнему! Ты это и без меня знаешь, но я все же скажу — нет у тебя совести. Уехал в самое гиблое место в окрестностях, и ни слуху, ни духу…Эй, да что это у тебя с лицом?

— Допустил небольшую оплошность, и планы пришлось менять на ходу, — улыбнулся в ответ Пауль. — Но было интересно. Что в Аркадии?

— Тихо. Даже неприлично как-то. Полиция фотографируется на фоне арестованной мелочи, Дженкинс сочиняет меню для ужина в честь твоего возвращения, тебе прислали несколько приглашений на очередные светские рауты, — Герент скривился и Тоби понимающе ухмыльнулся. — Ты нашел, что искал?

— Нашел.

— Надеюсь, оно того стоило. Когда тебя ждать?

— Если выживу — вернусь завтра, — спокойно, словно бы о чем-то само собой разумеющемся, ответил Пауль. — Если нет — ты знаешь, что делать.

Штайн окаменел, и даже небольшие размеры зеркала не сумели это скрыть.

— Тоби, успокойся, — попросил его Пауль. — Я и так зажился на этом свете. Рано или поздно везение заканчивается. Может быть, это случится сегодня, может — у меня будет еще шанс. Аркадия останется в твоих руках.

— И что прикажешь с ней делать? — Штайн откинулся в своем кресле, скрестив руки на груди. — Я счетовод, а не стратег!

— Не ломай комедию, — дернул уголком губ Герент. — Не передо мной. Справишься.

— Знаешь, дружище, — устало произнес Тоби, — шел бы ты к дьяволу.

— Спасибо. И, на всякий случай — прощай.

— Не смей, — серьезно сказал приятель.

— Ладно, — кивнул Пауль. — Если так — сделаю тебе сюрприз.

Поверхность потемнела, чтобы через мгновение снова превратиться в обычное зеркало. Герент придирчиво изучил собственное отражение, отмечая, как поистине расцвели за ночь следы драки с профессором Довиласом. А именно от этого ненормального ольтенца теперь зависит не только его собственная жизнь.

Засунув магическое устройство обратно в сумку, Пауль встал и пошел к магам.

Джарвис наслаждался ролью руководителя, а Мартин Дейтмар вместе с племянником Карла носились вокруг, снимая показания с разных счетчиков и датчиков, одновременно ухитряясь делать какие-то пометки и обмениваться малопонятными фразами. «Маги!» — фыркнул про себя Пауль. Довилас держался поодаль, благородно уступив коллегам посты лаборантов под началом старого взломщика. У него имелась собственная задача, которой в данный момент и было посвящено все профессорское внимание.

Со стороны казалось, что в ладони Марка лежит упавшая звезда. Приблизившись, можно было понять, что это зеркало, в котором отражается летнее солнце. Даже смотреть на сияние было больно, но маг не отводил глаз. Артефакт из ханской шкатулки Герент отдал профессору сразу, и тот буквально вцепился в него, только что к сердцу не прижал. Пауль мог бы поклясться, что глаза мага при этом горели совершенно как у мальчишки, заполучившего новую игрушку.

Понаблюдав некоторое время за сплетением магических нитей, срывающихся с кончиков пальцев Довиласа и лениво шевелящихся в воздухе как водоросли в прибрежной полосе, аркадиец подошел поближе и поинтересовался дальнейшими планами.

— Скоро должны быть готовы окончательные расчеты, — пояснил профессор, с явной неохотой отвлекаясь. — Тогда будет понятно, какая сила понадобится и по каким направлениям она должна будет пройти. Ну а потом придется разбирать клубок и проводить замещение. Я хочу частично использовать магию, вложенную в зеркало. Это огромная энергия….

— С которой ты не совладаешь, — закончил незаметно подошедший Карл Джарвис. Переходить на ольтенский он не стал. — Хотя, сил у тебя должно хватить, а вот как насчет платы?

— Поэтому вы с Ференцем будете страховать, — ответил Довилас. — Если правильно распределить наши усилия…

Джарвис вздохнул и протянул ему лист бумаги, весь испещренный жутковатого вида формулами и столбиками цифр.

— Предварительные расчеты, — пояснил взломщик. — Прошлогодние события в Ранконе были проще и тише. Выводы сделаете сами, господин профессор?

Марк вернул бумагу и тяжело вздохнул.

— Что-то не так? — полюбопытствовал Герент. Карл пожал плечами и ответил:

— Первый закон магии с небольшой поправкой: даже если ты готов платить за все, что взял, этого может не хватить. Довилас, — он снова повернулся к Марку, — в других обстоятельствах я бы подумал о переводе отдачи на село, — профессор дернулся, но ветеран примирительно поднял руку. — Сейчас этого не хватит. Поэтому — только Ритуал. Или его исполнишь ты, или я.

— Что за Ритуал? — снова вмешался Пауль.

— Создание канала для перевода эффекта отдачи в окружающую среду, — ответил Марк и с неохотой добавил: — Каналом является человек без магических способностей. На него переводится чужой эффект отдачи, как делают взломщики. Но отдача не задерживается, а проходит насквозь, — он сделал неопределенный жест, — и рассеивается.

— Это опасно?

— Для мага — нет, — коротко ответил Джарвис.

— Понятно, — сказал Пауль. — Что я должен делать?

Взломщик открыл рот, но Довилас его перебил:

— Герент, для вас это может закончиться могилой!

— В любом случае закончится, если вам не удастся задуманное. Какая разница, сейчас или через несколько дней? Тем более, выбора-то у вас всё равно нет. Здесь, кроме меня, одни маги.

Марк отвернулся. Сухие расчеты: тип местной аномалии, потенциальные последствия дестабилизации для местных жителей, скорость распространения, необходимая для очищения сила, уровень манипуляций. Снова выбор, к которому он не готов и вряд ли когда-нибудь сумеет подготовиться.

— Ладно, пока наш дорогой профессор будет терзаться сомнениями, похоже, придется все делать мне, — сказал Карл, разминая кисти. — Пауль, давай руку…

— Угомонитесь, Джарвис! — отрезал Марк. — Я сильнее. Значит, сумею провести Ритуал точнее и канал проконтролирую лучше.

— Тогда мы будем ждать вас возле усадьбы, — невозмутимо кивнул ветеран.

Проводив его взглядом, Марк провел рукой по лицу и уставился в землю — смотреть в глаза Геренту, так спокойно отдавшему свою жизнь в его руки, было стыдно. Если бы у него было достаточно сил, чтобы самому оплатить магический счет! Наконец, профессор решительно выдохнул и поднял голову.

— Вы точно решили? — спросил он. — Имейте в виду, передумать на полпути не удастся.

— Решил, — кивнул тот. — Делайте, что должно, профессор.

Маг промедлил еще несколько мгновений, мысленно выстраивая черновик заклинания. В академические сборники чары Ритуала не входили, да и исполнены на практике были всего несколько раз за почти сорок лет, прошедших с тех пор, как молодой и очень талантливый маг по имени Хавьер Герингас перешел от теоретических выкладок к экспериментам. Но последний случай их применения выпал на долю именно профессора Довиласа, и если это шутки судьбы, то у мироздания на редкость дурацкое чувство юмора.

— Есть какая-то формула, которую я должен произнести, или еще что-нибудь? — напомнил о себе Герент.

— Нет, формулировки не важны, — качнул головой маг. — Нужно ваше полное и добровольное согласие. И вы должны произнести это вслух.

— Хорошо. Я, Пауль Герент, по доброй воле согласен провести Ритуал… — повинуясь внезапному импульсу, он протянул Марку руку.

— Я, маг Марк Довилас, принимаю ваше согласие, — сказал профессор, обмениваясь с ним рукопожатием.

В следующий миг обоих окутало ровное серебристое свечение.

…Поморщился, уловив резонанс от чар, Джарвис, покачал головой ошеломленно Мартин Дейтмар, выругался сквозь зубы Ференц, а совсем рядом с поместьем осадила свою лошадь Юлия Малло, призывая остановиться Карела с Андрэ…

Заклинание опало к ногам ворохом сверкающих искр, растаявших среди высокой травы. Марк замер, прислушиваясь к своим ощущениям и одновременно просматривая магический фон. Новые связи были четкими и прочными.

— Получилось? — спросил его Герент. — Я ничего особенного не чув…

Договорить ему не дал приступ жестокого кашля, вызвавшего слезы из глаз.

— Спокойнее, — Довилас поддержал его. — Это сейчас пройдет. Дышите ровно…

Тот несколько раз схватил ртом воздух, замер, потом выдохнул уже спокойно. Еще один вдох. Постепенно успокаивалось бешено стучащее сердце.

— Небольшой побочный эффект, — признался профессор. — Недоработка с нашей стороны. Я его убрал. Если опять почувствуете затруднения с дыханием — сразу скажите.

— Непременно, — пообещал Пауль. — Скажите, а вам раньше доводилось проводить этот Ритуал?

— Вы удивительно вовремя это спросили, — не сдержал усмешки Марк. — Доводилось. Один раз, в прошлом году.

— А недоработка, стало быть, осталась. Не поддается исправлению?

— Поддается, наверное, — маг почувствовал, что ему снова становится стыдно. — Но я не возвращался к этим чарам. Надеялся, что больше никогда не придется их использовать.

— Как говорят у нас в Аркадии, — философски сказал Герент, — надейся на лучшее, но будь готов…

— К чему?

— Ко всему. Что мне теперь делать?

— Ничего, — сказал Марк. — Ритуал был исполнен успешно. Теперь дело за нами.

Стряхнув с кончиков пальцев остаточные капли, он пошел к проклятому дому. Пауль последовал за ним.

Первым, что они заметили, стало увеличение количества действующих лиц — к ольтенцам и Дейтмару присоединились младший Малло и репортер, а Карл Джарвис был занят эмоциональной беседой с племянницей.

— Тебе же велели оставаться в селе! — воскликнул Джарвис.

Юлия пожала плечами.

— Да, помню, ты что-то подобное говорил.

— Тогда почему?!

— А я разве обещала подчиниться? — молодая женщина шутливо поцеловала Джарвиса в щеку: — Мне интересно, дядя. Когда еще представится такая возможность?

Карел с невозмутимым видом рылся в огромной корзине, Андрэ уже вооружился карандашом и развернул блокнот на чистой странице.

— Тебя спрашивать бесполезно, так? — обратился Карл к младшему племяннику и, получив согласный, но от того не менее нахальный кивок, повернулся к Бенару.

— Я репортер, — развел руками тот, не дожидаясь вопроса. — Не мог же я пропустить финал?

Махнув рукой, старый взломщик оставил попытки воззвать если не к совести, то хотя бы к благоразумию молодых людей. Тем более, Карел расстелил на земле скатерть и начал выкладывать из корзины еду. Засосало под ложечкой, напоминая, что солнце в зените, а они даже не завтракали.

— Среди настоящих героев принято идти на подвиги, подкрепившись лишь морально, — заявил Карел, одним взмахом ножа отрезая от каравая огромную горбушку. — Но мой опыт свидетельствует, что героизм, проявленный на сытый желудок, ничем не хуже, чем на голодный.

— Из этого получился бы отличный тост, — фыркнул Марк. Повинуясь его жесту, прямо посреди скатерти из ниоткуда возникла бутылка вина. — Захватил из поместья несколько штук, — следующим магическим пассом он её открыл. — Но сейчас давайте выпьем за удачу. Сегодня нам понадобится её благосклонность.

По окончании импровизированного пикника, профессор первым встал и направился к приборам. Ференц, Джарвис и Дейтмар пошли за ним, остальным было приказано держаться на границе безопасной зоны. Карел, скорчив трагическую гримасу, посетовал на судьбу, уже который раз не пускающую его в сердце событий. Юлия пояснила, что визуализацию заклинаний они рассмотрят во всех подробностях и со своего места, а то, что будет происходить на других уровнях, им лучше и не видеть. Спокойный тон дался ей непросто. В отличие от брата, она хорошо видела все подробности: и пульсирующий черный кокон с пробегающими по нему время от времени темно-красными сполохами, и схемы-черновики магов, тонкие и слабые рядом с темной глыбой поместья, и новые связи, соединившие Марка Довиласа с Паулем Герентом.

Профессор, оторвавшись от показаний приборов, взглянул на поместье. Чуждая сырая магия давила — в ней не было сознания, не было разума, но ощущалось нечто вроде эмоций, таких же тяжелых и неприятных. Ему показалось, или черный купол чуть увеличился в размерах? Или же это просто пульсация…которая становится чаще? Время! Его осталось совсем немного.

Сунув руку в карман, Марк нащупал ханское зеркало и почувствовал, как пальцы укололо его магией, чистой и холодной, словно бы посреди летнего зноя он опустил руку в ледяной ручей. Он успел «снять» верхние слои клубка, чтобы облегчить освобождение энергии и теперь, хотя и не был склонен к романтическим идеям, готов был поклясться, что артефакт сам рвется в бой. В каждое заклинание маг должен вложить частичку себя, совсем крохотную или более значительную, в зависимости от силы чар. Похоже, умершему четыре века назад мальчишке тоже не нравился Майердол. И он, со свойственной юности пылкостью, точно так же стремился стереть эту язву с лица земли. Профессор сжал зеркало и улыбнулся про себя: ну что ж, Менгу, сын Менгу Кровавого, попробуем сделать это вместе?

Небо расчертила молния, потом другая ударила в землю неподалеку, но не растаяла, а застыла точно нарисованная. Сгустился и потемнел воздух, обрисовывая контуры кокона. Молнии продолжали бить с неба в землю, выстраивась частоколом вокруг поместья, за которым зажигались темно-красные сгустки — узлы заклинания. Марк Довилас жестом позвал остальных.

— Основной удар пойдет по центру, — он указал рукой. — Полная нейтрализация на пять уровней вглубь, а еще лучше — шесть. Во всяком случае, я постараюсь. На вас, Малло, левый край, Джарвис — вы займетесь правым, там побочные узлы, для них не нужна большая мощность. Дейтмар! — Коллега мгновенно вскинулся. — Вам придется страховать и координировать работу моих помощников. Боюсь, я не смогу отвлечься, поэтому полагаюсь на вас.

— Так точно, — кивнул тот. — Меня, получается, к самому главному веселью не допускаете?

— Я глубоко уважаю ваши знания и профессионализм, — вздохнул Довилас, — но в данном случае, к сожалению, вы не владеете нужными…методиками.

Дейтмар перевел взгляд с него — на Ференца Малло, потом на Карла Джарвиса, и снова понимающе склонил голову.

— Надо будет заглянуть к вам в Ипсвик, — сказал он. — Интересно, какие прогрессивные методики вы там практикуете.

Джарвис хохотнул. Марк вернулся к сотканному в воздухе черновику, или, точнее, плану атаки. Ференц застыл за его плечом, начиная готовить собственный удар — Довилас отчетливо чувствовал его колдовство и снова мысленно отметил четкость и выверенность работы. Как по учебнику. Есть повод гордиться учеником.

— Вы уже имели дело с подобным явлением? — вполголоса спросил Малло по-ольтенски.

— Не совсем с таким, — так же тихо ответил профессор, — менее серьезным. Но принцип схожий, разница лишь в масштабах. Послушайте, Ференц… — тот покачал головой.

— Если у вас есть нужный опыт, — произнес он, — тем лучше. Остальное неважно.

Марк с благодарностью кивнул, потом встретился взглядом с Паулем Герентом. Аркадиец усмехнулся и сделал рукой приглашающий жест.

Поместье словно уловило их намерения, Марк был готов поклясться, что оттуда веет черной злобой и ненавистью, желанием раздавить жалкие человеческие фигурки, осмелившиеся вызвать на поединок эту черную мощь. Сердце на миг замерло под этим тяжелым взглядом, чуть похолодели руки, но в ответ ожила магия зеркала, ободряя мага. «Спасибо», шепнул про себя профессор Довилас, направляя в сторону усадьбы первый огненный поток.

«В конечном итоге остается только маг и его воля…»

Со стороны казалось, что в Майердоле вспыхнул пожар. Пламенная стена поднималась до небес, огненные языки лизали стены усадьбы и обнимали черные ветви деревьев в парке, в раскаленном мареве искажались очертания и краски. Марк был точен как лучший хирург: локализовать узел, разрушить естественные защиты, добраться до цели и выжечь дотла. Обрывки нитей стремятся ускользнуть от гибели, зарыться в землю, слиться с живой магией и заразить ее — нужно успеть их перехватить и уничтожить. Он не знал, как справляются Ференц и Джарвис, не мог отвлечься ни на долю секунды. Один узел готов — на очереди следующий.

Волны огня били в Майердол, но проклятое поместье сопротивлялось, застыв мрачной глыбой среди магического шторма. Неужели у трех человек, пусть даже очень умелых магов, хватит сил, чтобы с ним справиться? Сомневаться некогда, зло подумал Марк, усиливая напор.

На фоне магического пламени фигуры магов казались силуэтами из черной бумаги, легкими и уязвимыми, но первым сдался камень, а не человек.

Разбежались по плитам трещины, из них выступили маслянистые светло-желтые капли, стены стали оплывать, точно восковые. Вокруг закипала болотная вода, рассыпались с тихим шорохом стволы деревьев и ветер играл пылью, в которую они превращались.

Поместье таяло как снежная крепость под лучами весеннего солнца, оставляя после себя мутные лужи, которые высыхали и покрывали землю серой пленкой. Застыв, она шла трещинами, а потом и её накрывало очищающим пламенем. До основания! Чтобы и следов не осталось!

Время потеряло смысл: если бы магам сказали, что всё действо не заняло и получаса, они бы, скорее всего, не поверили. Для них все слилось в один непрерывный миг. Или вечность.

Наконец, все было кончено. На месте Майердола осталось пепелище, по краям которого едва шевелились оборванные и обожженные магические нити. Дыра в ткани мироздания. Но Марк Довилас уже видел, что природа, оправившись от неизбежной при таком врачебном вмешательстве боли, исцелится. Ведь чистую рану залечить проще, чем бороться с расползающей заразой …

Он достал из кармана ханское зеркало и подержал на ладони, ощущая дрожь магии. Свернутые магические поля на первый взгляд казались цельными, но, всмотревшись, можно было найти край. Осторожно взявшись за него, Марк потянул, и магия поддалась, шелком проскальзывая сквозь пальцы.

Размахнувшись, он бросил зеркало.

До черного ожога на теле степи был не один десяток метров, и вряд ли бы это расстояние удалось преодолеть одним броском даже сильнейшему из чемпионов, однако, сверкающий осколок несся в воздухе, будто подхваченный ветром или бурным течением.

Зеркало упало на землю, сверкнуло, отразив ослепительное солнце, и в небо ударил поток чистой магии.

* * *

Рене Блант вздрогнул, ощутив магическую волну невероятной мощи, промчавшую по степи и накрывшую всех с головой. Где-то произошел очень, очень сильный выброс. «Где-то» — ясно, где, в Майердоле.

— Что-то случилось? — спросил старший из охраны Герента, настороженно наблюдая за ним.

— Да. Но там профессор Дейтмар, — сказал Блант, успокаивая не столько спутников, сколько самого себя, — и еще три мага.

С неожиданной болью он подумал, что многое бы отдал, чтобы быть сейчас там, с ними.

Глава 10

Ровно в тот момент, когда наблюдать за огненными волнами стало скучновато, все прекратилось. Слегка пошатываясь, Джарвис отошел в сторону, его племянник остался стоять на месте, только уронил голову на грудь и уперся ладонями в колени, переводя дух, как после долгого бега, а профессор Довилас удовлетворенно рассматривал дело своих рук: ровное выжженное поле.

Сперва Герент подумал, что на этом, собственно, все и закончится, но нет, Довилас достал из кармана зеркало хана и высоко его подбросил.

Магов на своем веку Пауль Герент повидал немало. Старых и молодых, амбициозных и скромных, живых и мертвых… чаще мертвых. Видел он и магические манипуляции, в детстве его это даже впечатляло. Пресытившись, он стал обращать на чародеев не больше внимания, чем на любого другого человека, оценивая лишь степень лояльности к своей персоне и пригодности для того или иного дела, считая в глубине души, что уж в его-то возрасте и с его-то опытом видел все. Что ж, вот вам за самоуверенность, господин Герент.

Едва ли не с восторгом он проследил полет зеркала, нестерпимо сверкавшего под лучами солнца, и прикрыл глаза ладонью, когда всё вокруг затопило невыносимо сияние.

А потом, когда свет потух, ожили картины из полузабытых сказок.

Профессор Довилас отошел немного в сторону, за его спиной оказался старший племянник Джарвиса, и вдвоем они замерли с вытянутыми вперед руками. На то, что осталось от поместья, опустился густой молочно-белый туман, медленно расползающийся во все стороны. Еще немного, и он бы коснулся сапог профессора, но передумал и замер. Какое-то время ничего не происходило, вернее, никто не шевелился, только туман стал оседать как мыльная пена, съеживаться и пятиться назад, открывая взору песчаный берег, в который несмело плеснуло волной.

Чуть поодаль начинались заросли рогоза и камыша, над коричневыми «свечками», перемешанными с «метелками», мелькнула стрекоза. Лизнула песок новая волна, где-то квакнула лягушка. Туман, повинуясь едва заметному движению ладони профессора практической магии, поднялся над водой и полностью растворился.

— Вот не знаю, то ли аплодировать, то ли за голову хвататься, — пробурчал Джарвис, и Герент понял, что на этот раз действительно все закончилось.

Марк стряхнул остаточную магию, запустил пальцы в волосы и сгорбился. Ференц осторожно коснулся его плеча.

— Все хорошо, — глухо сказал Марк, выпрямившись, — только Канал закрою.

И повернулся к Геренту.

— Стоп! — крикнул со своего места Джарвис. — Или забыли, как в прошлом году в обморок упали на радость лекарям? Еще минуты две потерпите, ясно?

— Скажите, — подал голос Пауль, — а ваша конференция уже закончилась?

— Давно, — вяло ответил Ференц, раскладывая на земле куртку и ложась на нее ничком.

— А задерживаться в Аркадии долго еще планируете?

— Да мы, собственно, и не планировали пока ничего… — проворчал Джарвис, давая знак Марку, и тот вскинул руку для завершающего пасса.

— Понимаю ваше беспокойство, господин Герент, — вздохнул Марк, тоже опускаясь на траву. — Обещаю, мы постараемся больше не колдовать на вашей территории.

Озеро оказалось довольно большим, удлиненной формы и, похоже, неглубоким — вода казалась светлой даже на значительном удалении от берега. Крупная рыбина сверкнула серебристым боком у самой поверхности и скрылась, мелькнув тенью, в чаще водорослей. Вслед за ней пронеслись несколько узких длинных силуэтов. Рыбы в новом озере, похоже, хватало.

Карел Малло присел на корточки у самой кромки и поплескал ладонью в воде.

— Холодная! — удивленно сказал он.

Ференц лежал на берегу неподалеку, подставив лицо легкому ветерку. Услышав брата, он лениво приподнял голову и перевернулся, опершись на локоть.

— Если верить твоим историческим байкам, это озеро маркфуртское. Маркфурт на севере, артефакт сохранил его именно в том состоянии, что было на момент трансформации.

— А я искупаться думал, — проигнорировал научные разъяснения старшего брата Карел. — Жарко же!

— Угомонись, племянник, — отрезал Джарвис, выуживая из кармана трубку. — Думал он. Хочешь проверить свое везение, раз уж поместье разрушено? Решил артефакт на зуб попробовать?

— Думаешь, четыреста лет назад вода отличалась от нынешней? — Карел прищурился, защищаясь от солнечных бликов.

Ференц со вздохом встал, подошел к родственникам и вытянул руку, выпуская нити. Те послушно разлетелись в стороны, подхваченные невидимым ветром, часть поднялась в небо, часть опустилась на водную гладь и пронзила поверхность, уходя вглубь.

— Явной опасности нет, магия её не чувствует, — сказал он минуту спустя, присаживаясь на траву. Пальцы шевелились, направляя и уточняя путь заклинания. — Но купаться пока не рекомендовал бы. Лучше подождать, пока озеро станет окончательно частью местного ландшафта и напитается здешней магией.

— Ааа, — Карел вздохнул, с явной неохотой отказываясь от своих намерений, и уселся рядом с братом.

Невероятной силы колдовство осталось позади, но даже сейчас, два часа спустя, маги ловили себя на мысли, что никак не могут поверить в дело рук своих — столь чудовищная мощь была ими освобождена. Пожалуй, даже Деяние, едва ли не самое могущественное из существующих заклинаний, меркло перед этим — ему нужно было только разрушение, а не созидание, что, как известно, всегда сложнее.

Внимательно изучив магический фон местности, Джарвис удовлетворенно кивнул и похлопал Марка по плечу — профессор на такую фамильярность даже не отреагировал — и уверенно заявил, что Майердольская аномалия больше никого не побеспокоит. Счет жертв поместья прервался навсегда.

Хотя отдача зацепила профессора Довиласа только краем, он чувствовал, что безумно устал. И с огромным удовольствием проспал бы как минимум сутки. Пожалуй, ему не помешает даже неизменный утренний собачий хор, вряд ли он вообще заметит такую мелочь! Марк зевнул и подумал, что можно подремать и здесь, но затем его взгляд упал на братьев Малло: нужно сделать еще кое-что.

Мартин Дейтмар, в уничтожении Майердола принимавший участие лишь косвенно, энергично вышагивал вокруг озера, не отрывая от него хищного взгляда и явно уже что-то просчитывая и сочиняя в уме тезисы будущей научной работы. Андрэ Бенар вооружился своей камерой и запечатлевал виды.

— Не хочу расстраивать вас, господин Бенар, — сказал Ференц, — но мои вендорские коллеги вряд ли позволят вам украсить этими снимками свой репортаж. Во всяком случае, лично я на их месте сразу бы у вас всё конфисковал.

— В таком случае, мне повезло, что вы не при исполнении, — невозмутимо отозвался репортер, примеряя аппарат для нового ракурса.

— Господин Бенар, — рядом с Андрэ выросла фигура Дейтмара, — вы, если не ошибаюсь, будете делать несколько копий? Полагаю, что это будет крайне полезно для дальнейших научных изысканий в нашей академии.

— Всенепременно, профессор, — пообещал молодой человек.

Ференц махнул рукой. В этой стране, похоже, возможно было все, даже высадиться иностранным магическим десантом и натворить дел, за которые в Ольтене их бы в лучшем случае упрятали за решетку пожизненно. Правда, эта перспектива оставалась вполне вероятной, но думать о ней сейчас совершенно не хотелось.

Профессора Довиласа он заметил лишь благодаря солнцу, отбросившему перед магом тень, шаги бывшего наставника скрыл стрекот кузнечиков и плеск воды.

— Карел? Вы не оставите нас с вашим братом?

— Снова магия? — зевнул младший Малло, покорно поднимаясь на ноги. — Или вопросы государственной безопасности? Ладно, все равно эти разговоры — скука смертная.

Он ушел к Андрэ и Дейтмару, сочтя, что профессор из Аркадии не будет возражать против хорошей компании.

— Думаю, нам нужно с вами поговорить, — Марк опустился на траву рядом с бывшим студентом.

— Не стоит беспокойства, — покачал головой Ференц. — Я знаю, что означает эта форма, которую вы подписывали. Мы её все заполняли.

— О неразглашении, — кивнул профессор. — Поэтому, разглашать я и не стану. Это было давно, — продолжил он после небольшой паузы, — лет пятнадцать назад. Скажу лишь, что меня привлекли в качестве научного консультанта в одном из проектов, курируемых вашим нынешним начальством. Обстоятельства… — он снова ненадолго умолк…— вышли из-под нашего контроля. Теперь я склонен рассматривать это в качестве ценного опыта.

— Понимаю, — согласился Ференц. — Возможно, если бы не те…обстоятельства, мы не справились бы с Майердолом. Вряд ли у нас хватило бы времени на исследования и выработку стратегии, да еще и в чужой стране. Только на бюрократию могло полгода уйти.

— Спасибо, Малло, — развеселился Марк. — Теперь я не буду переживать и винить себя — вы так логично мне всё доказали. Нет, я расцениваю тот опыт не только в плане нашей сегодняшней операции. Это происшествие показало мне, что для некоторой деятельности я просто не гожусь.

— Слава всевышнему, что вы всё равно справляетесь с тем, что необходимо, — сказал Ференц. — Кстати, как думаете назвать это новое озеро?

— Я? — изумленно поднял брови профессор.

— Ну не я же! Вы его здесь создали, так что, по праву автора…

— Погодите! — нахмурился Марк. — Как его называл ваш брат, озеро Маар?

— Не подойдет, — довольно улыбнулся Ференц. — Озеро Маар в Маркфурте было уничтожено четыреста лет назад. А то, что появилось тут благодаря вам — это не совсем то озеро. Думаю, оно и форму изменило, не говоря уж о совершенно новой магической картине…

— Все равно, я не считаю себя вправе принимать столь ответственные в географическом плане решения!

— Ну почему же…

Юлия Малло задержалась у берега, любуясь водяными лилиями. Местная магия делала свое дело, и бутоны цветков выныривали на поверхность и распускались буквально на глазах. Их, возможно, не было, да и не должно было быть в северном озере, когда юный маг свернул его в клубок, но природа диктовала свои условия: юг Вендоры, жаркое лето — извольте зацветать!

Дядя наслаждался отдыхом неподалеку, раскурив трубку и выпуская красивые дымные кольца — совершенно без магии. Карел о чем-то спорил с Андрэ Бенаром, время от времени апеллируя к профессору Дейтмару, коего, судя по всему, назначили третейским судьёй стороной, а маг в ответ усмехался и уклончиво кивал головой, явно наслаждаясь своей ролью. Ференц и Марк Довилас тоже о чем-то оживленно беседовали — до Юлии долетали обрывки их фраз и смех. Все заняты разговорами. Очевидно, время такое, подходящее для бесед.

Пауль Герент обнаружился именно там, где она и думала. Растянувшись на земле во весь рост, он дремал, прикрыв лицо шляпой, но мгновенно вскочил на ноги, услышав её приближение.

— Госпожа Малло?

— Простите за беспокойство, — немного смутилась Юлия. — Вы дочитали этот роман? — книга в разодранной обложке тоже лежала рядом с ним на земле.

— Ах, это… — понял Пауль. — Дочитал. Позже перечитаю еще раз.

Юлия незаметно просмотрела его полиморфическую оболочку — никаких следов смертоносной тьмы. Едва оправившись от последствий своего колдовства, маги сожгли без остатка успевшую проникнуть заразу. Коротко, точно, аккуратно — и умирать от магической болезни через несколько дней уже совершенно не обязательно.

— Странное ощущение, — произнесла Юлия вслух. — Еще сегодня утром смерть была так близко, что я почти её рассмотрела — и вдруг она оказалась далеко. Теперь даже мир кажется другим.

— Так всегда бывает, — заверил её Пауль.

— Значит, вы тоже подобное чувствуете? Я думала, уж вы-то к подобному привыкли…

— К такому никогда не привыкнешь, — серьезно ответил Герент. — Сколько бы свиданий с ней не выпало на твою долю. В противном случае ты уже мертв.

Юлия кивнула с понимающей улыбкой и протянула руку. На раскрытой ладони сверкал драгоценным камнем перстень.

— Возвращаю вам.

— Зачем? — удивился Пауль. — Вы ведь говорили, он вам нравится? Оставьте себе на память.

— Это невозможно, — покачала головой Юлия. — Женщина не может принимать подобные подарки от мужчины, который ей не родственник или супруг. Это неприлично.

— В вашем Ольтене всегда всё усложняют! Это ваш военный трофей. Разве не так?

— Даже если и так… всё же, это невозможно. Кроме того, я в любом случае не смогла бы носить этот перстень. Он не подходит мне по размеру, и явно мужской.

— Весомый аргумент, — согласился Пауль, забрал украшение и надел на безымянный палец. — Но в таком случае, возможно, вы примете от меня другое кольцо? — Юлия подняла брови в недоумении. — Выходите за меня замуж, госпожа Малло.

— Это весьма лестное предложение, — она опустила глаза и улыбнулась. — Не боитесь, что я соглашусь?

— Вот уж чего не боюсь, так этого, — усмехнулся в ответ Пауль. — Я обдумал этот вариант, он меня тоже устраивает.

— Задали бы вы мне этот вопрос неделю назад, — фыркнула Юлия.

— Я опоздал, и ваше сердце уже занято? — с любопытством спросил Герент.

Юлия задумчиво посмотрела в сторону и ничего не ответила.

— Правильно говорят, задержишься — упустишь, — пробормотал Пауль и полез в карман. Пробежали пальцы по узору на крышке шкатулки, набирая комбинацию, щелкнули невидимые замочки, и он протянул Юлии гребень.

— Прошу вас принять эту реликвию в память о нашем приключении. Надеюсь, я правильно сформулировал просьбу.

— Нет, — засмеялась Юлия. — Но этот подарок я приму. Только…вы ведь столько усилий приложили, чтобы найти шкатулку и узнать её секрет…

— Секрет я как раз и узнал. К тому же, я в любом случае не смог бы использовать этот артефакт. Ума не приложу, где в моем доме посадить лес. К тому же, у меня остается меч хана Менгу, предмет, более подходящий человеку моего положения.

— Весомый аргумент, — с показной серьезностью произнесла Юлия, забирая гребень. — Я приму ваш подарок от лица всего нашего семейства.

Пауль удержал её руку.

— Значит, если бы я задал вопрос лишь на неделю раньше, вы бы его обдумали?

— Очень глубоко, серьезно и всесторонне, — сказала женщина.

Андрэ Бенар почти закончил упаковывать пластинки в чемодан с фотоаппаратом. Наверняка где-то есть и более сенсационные материалы, например, в тайных архивах Государственной Безопасности, но на сей раз именно репортер «Дня» привезет главную сенсацию. Он представил себе лицо Большого Бена, когда выложит перед ним все материалы…конечно, если главный редактор не успеет испепелить его своим начальственным гневом, как только он переступит порог редакции.

— Что же, пора и честь, — негромко сказал Джарвис.

Андрэ еще раз пересчитал снимки: сорок шесть. Должно быть сорок восемь. Пришлось снова выгружать уже упакованное оборудование и искать. Пропажа обнаружилась в небольшом кармашке.

Он взял их в руки и задумался: почему-то сама мысль о том, чтобы возвращаться домой с сенсацией и двумя неиспользованными пластинками казалась ему если не кощунственной, то почти на грани этого.

— Господа! — позвал он, — Может быть, сделаем общий снимок? — И он погладил черный бок фотографического аппарата.

— Для репортера вы весьма сентиментальны, — усмехнулся Ференц.

— Горжусь этим, — отозвался Бенар. — И вам рекомендую. Представьте себе: промозглый осенний вечер, вы сидите в кресле и пьете яблочный сидр…

— Не пью сидр, — перебил его Ференц.

— …глинтвейн, — тут же нашелся Андрэ. — А с каминной полки на вас смотрит фотография, память о нашем летнем приключении.

— Довольно, — засмеялся Ференц.

— А вы не против, господа?

Джарвис грыз травинку, наблюдая, как Карел собирает в корзину остатки завтрака. На этот вопрос оба согласно кивнули.

— А вы, господин Герент?

— Вы полагаете, мое присутствие на фотографии украсит ее? — усмехнулся Пауль. — Впрочем, я не против, если только профессор Довилас тоже согласится.

— Как раз хотел отказаться, — сказал Марк. — Не люблю фотографироваться.

— Бросьте, профессор. Господину репортеру пришла в голову действительно неплохая идея. — Пауль поднялся. — Я готов.

Пока Андрэ колдовал над камерой, устанавливая нужную линзу, Джарвис расставил всех для общего снимка. Процедура сопровождалась ехидными комментариями профессора Дейтмара и критическими замечаниями Герента. Установив автоматический пуск, самозваный фотограф поспешно занял свое место перед объективом.

В центре группы была, разумеется, Юлия Малло. Справа и слева от нее встали Герент и профессор Довилас. Рядом с Марком нашлось место Дейтмару, а возле Пауля оказался Джарвис. Ференц, Карел и Андрэ присели на корточки на первом ряду. Раздался щелчок.

— Как только доберусь до лаборатории — проявлю и напечатаю снимки, — пообещал Андрэ, поднимаясь. — Надеюсь, успею их отдать вам до отъезда.

Джарвис отозвал Марка в сторону и о чем-то горячо зашептал, указывая на озеро. К ним присоединились Герент и Дейтмар. Юлия отошла в сторону, любуясь степным пейзажем. Ветер играл складками её длинной юбки и широкими вышитыми рукавами крестьянской сорочки, а когда она обернулась на зов — подхватил и темные пряди волос. Андрэ решительно шагнул к ней.

— Юлия.… У меня осталась последняя пластинка, и я бы хотел сфотографировать вас.

Помедлив секунду, она кивнула.

— Момент! — репортер склонился над чемоданом.

Ференц подошел к сестре, приобнял за плечи и тихо спросил:

— Устала?

— Немного. А чем там занят дядя?

— Прячет концы в воду. Причем в буквальном смысле. Маскирует чары. Ты же понимаешь, скоро сюда слетятся мои коллеги-стервятники из местной Службы безопасности…

— Как ты нелестно их назвал.

— Я не питаю иллюзий касательно нашей работы. Эй, господин репортер, что там у вас? Нужна помощь? — и Малло, поцеловав Юлии руку, подошел к Андрэ.

Вдвоем они наладили камеру, и репортер не удержался от вопроса, всех ли магов учат обращаться с фотографическими аппаратами. «Только избранных», — отозвался Ференц.

— Я вам не мешаю? — подала голос Юлия со смешком.

— Уже готово, — сказал Ференц. — Прими какую-нибудь позу! Желательно поторжественнее, дабы соответствовать окружению.

Юлия театрально оглянулась вокруг, словно в поисках означенного окружения, которым, похоже, выступали зеленые стебли травы, поднимавшиеся выше колен, осмотрела свой простой наряд, засмеялась и королевским жестом откинула назад волосы, принимая требуемую торжественную позу.

Ференц поднял аппарат на плечо, подкрутил какой-то винтик и обернулся к Андрэ Бенару:

— Вы чего стоите, господин репортер? Я прекрасно справлюсь без вас. Идите к Юлии, я сниму вас обоих. Будет чудесная фотография на память.

Репортер удивленно взглянул на мага, тот чуть заметно улыбнулся и кивнул.

Андрэ подошел к Юлии, её пальцы коснулись его ладони. Время замерло. Потом она мягко улыбнулась и повернулась к объективу, беря спутника под руку, как на обычных курортных снимках, занимающих потом место в бесчисленных альбомах. И лишь они будут помнить, насколько особенной была эта фотография….

Раздался щелчок.

— Господин репортер, сворачивайте ваше ателье! — скомандовал Джарвис. — По коням!

Глава 11

Село Красная горка

Мартин Дейтмар, сославшись на неотложные дела, поспешил в город. На вокзале его должны были встретить люди Герента и помочь доставить аппаратуру и самого профессора обратно в Академию. Пауль почти разрядил переговорное зеркало, передавая указания Тобиасу — тот никак не заканчивал беседу, будто опасался, что ему чудится. В конечном итоге зеркало отобрал Джарвис, пообещав собственноручно зарядить магическую батарею.

Герент отказался возвращаться вместе с Дейтмаром, ехидно заявив, что своим героизмом заслужил небольшой отдых, прежде чем на его голову опять свалятся привычные заботы. Посему, проводив на железнодорожную станцию аркадийского профессора-соучастника в этой необычной операции, все вместе поехали обратно в Красную Горку.

Тетушка Агата сперва схватилась за сердце, узрев несколько потрепанный вид вернувшихся к ней дорогих гостей. Но ровно три секунды спустя она обрела привычный командный тон, отправляя не успевших улизнуть родичей и все равно не имевших роскоши выбора помощников заниматься лошадьми, топить баню, готовить ужин и накрывать на стол.

Марк Довилас от ужина отказался. Хотя чары и удалось разложить на несколько человек, а Ритуал избавил его от львиной доли отдачи, он чувствовал себя разбитым и жаждал лишь отдыха. Молча выслушав после бани краткую лекцию Джарвиса о вреде голодания, он ушел спать на сеновал. Зато остальные охотно приняли приглашение к столу и высоко оценили кулинарное мастерство хозяйки.

Плавно текла застольная беседа, деревенские байки сменялись историями из жизни Аркадии или Ранконы, остроумными, забавными, захватывающими, словно для гостей тетушки Агаты самым обычным делом было встречаться раз в неделю, чтобы сравнять с землей заколдованные поместья.

О том, что опасная магия Красной Горке больше не угрожает, Джарвис упомянул вскользь, словно о чем-то само собой разумеющемся, и виртуозно ушел от дальнейших расспросов.

Но что-то беспокоило хлебосольную хозяйку. Чем дольше длился ужин и чем веселее становились разговоры гостей, тем чаще она смотрела в окно и хмурилась.

— Что-то случилось? — участливо спросила Юлия.

— Племянник ко мне приехал, — ответила тетушка Агата. — Купаться утром ушел, да вот все никак не вернется. Ума не приложу, что могло случиться. Речка-то у нас добрая да мелкая, он её с детства всю знает, до последней излучинки!

Андрэ, мысленно обругав себя последними словами, незаметно пихнул Карела под столом коленом. Тот красноречиво треснул себя по лбу. Разумеется, они обрадовались тому, что выжили, и совершенно позабыли о пленнике! Сопровождаемые недоуменными взглядами, молодые люди выскочили из-за стола.

— Что это с вами? — спросил Джарвис недовольным голосом. — Карел, опять подвиги?

— Дядя, клянусь…

— Сударыня, как зовут вашего племянника? — перебил репортер, обращаясь к госпоже Агате.

— Якоб, — ответила она. — Якоб Хольт.

— Видите ли, — произнес Андрэ почти извиняющимся тоном, — в Аркадии вашего племянника знают под именем Долини. Вам о чем-то говорит это имя?

Хозяйка покачала головой, ольтенцы по-прежнему ничего не понимали, только Герент вскинул бровь словно бы на очередном светском рауте ему задали какой-то банальный вопрос.

— Насколько я знаю, полиция считает, что Долини приехал из Эрдваца, — заметил он. Андрэ кивнул.

— Я знаком с мнением полиции, и Долини подтвердил, что приехал из столицы по поручению сообщников.

— Вы с ним беседовали?!

— Имел такое сомнительное удовольствие. В Страгате. Брал интервью.

— В Страгате! — воскликнула тетушка Агата и без сил опустилась на скамью. — Ох ты господи! Как же это?

— Ваш племянник, сударыня, — строго сказал Пауль, — государственный преступник. — Потом с интересом взглянул на Андрэ. — Брали интервью, значит? — Репортер ответил ему ехидной усмешкой.

Тетушка Агата округлила глаза и прижала ладонь к губам.

— Так вы что-то знаете о Долини? — спросил Герент, обращаясь и к Бенару, и к младшему Малло. — Где он сейчас?

— В надежном месте, — ответил Карел. — Обездвижен и лишен голоса.

— Мой мальчик, мой бедный мальчик! — тетушка Агата заплакала. Юлия обняла несчастную женщину и увела из комнаты.

Ференц Малло в упор посмотрел на брата, тот немного смутился под его взглядом. Пауль скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Возможно, — начал Андрэ, присаживаясь к столу, — не все присутствующие знают подробности этого дела. С вашего разрешения, я кратко перескажу суть. Не так давно жителей Аркадии потрясли новости: некто по имени Долини был пойман с поличным, когда собирался заложить бомбу под Ратушу. К счастью, не успел. Полицейское расследование, почти не дало результатов, Долини не выдал сообщников даже после особых допросов.

Герент хмыкнул.

— Не сомневаюсь, Пауль, — вздохнул Джарвис, — у тебя он бы не молчал.

— Просто руки не дошли. И потом, полиция на что? Пусть отрабатывает свой хлеб.

— Она и отрабатывает, — репортер повернулся к Ференцу, внимательно слушавшему историю незадачливого преступника, и Джарвису. — Полиция сделала запрос в Эрдвац, полагая, что Долини прибыл прямиком оттуда.

— С ответом, насколько вижу, не торопятся, — заметил Герент.

— Как всегда. Преступника поместили в тюрьму Страгат. Между прочим, это одна из достопримечательностей нашего города, я даже слышал, что туда планируют водить экскурсии. Но пока до этого далеко, поэтому пришлось пустить в ходу фантазию, чтобы туда попасть. В детали, уж простите, вдаваться не буду. Скажу лишь, что мне это удалось, материал я получил, но потом этот преступник сбежал, а меня сочли его сообщником. Иными словами, передо мной замаячила перспектива вернуться в Страгат в роли заключенного. Пришлось на время скрыться.

— В Майердоле? — невинно поинтересовался Карел. Андрэ невозмутимо кивнул и продолжил рассказ столь же непринужденным тоном.

— Когда мы приехали сюда два дня назад, я заметил повсюду фотографии многочисленных родственников нашей милой хозяйки. Например, на этом снимке. — Андрэ подошел к стене, осторожно снял одну из фотографий в рамке, запечатлевшую группу молодых людей в студенческой форме.

В состязании за право считаться самым законопослушным городом Вендоры Аркадия не вошла бы в первую пятерку даже если бы дала взятку всему судейскому жюри в полном составе. Причины тому были и историческими — на заре своей истории город и порт отчаянно нуждались в рабочих руках, редко заботясь проверкой подноготной новоприбывших — и, как утверждали некоторые маги, метафизическими. Один исследователь даже серьезно изучал местный воздух и магический фон, надеясь обнаружить и выделить ту неуловимую частичку, которая будила в людях преступные наклонности. Не Аркадия единственная имела в Вендоре такую репутацию, но её конкуренты безнадежно уступали в общей колоритности.

Флер авантюризма, окружающий едва ли не каждый камень мостовых, очаровывал туристов. Местные жители относились к этой атмосфере скептически, вынужденные в ней ежедневно выживать.

В истории Аркадии хватало и кровавых страниц. Обыватели называли их неспокойными временами, специалисты придумывали мудреные имена и очерчивали временные рамки от бунта до бунта, от заговора до заговора. Власти всякий раз оказывались сильнее и временами даже делали правильные выводы. Нынешнее правительство Вендоры успевало в большинстве случаев принять меры до того, как события принимали ужасные формы, но несколько предшественников его императорского величества Йозефа-Кристиана оказались не столь дальновидны.

Аркадия традиционно не оставалась в стороне, а то и выступала в числе организаторов очередной антиправительственной волны — сюда идеи проникали даже раньше, чем в столицу. Здесь же когда-то располагался один из центров крупнейшего заговора в новой истории Вендоры. И когда-то именно в этом прекрасном южном городе слишком буквальный смысл обрело выражение «кровь затопила улицы». Выжившим остались воспоминания очевидцев, со временем превратившиеся в страшные сказки, архивные документы и мемуары. У Пауля Герента, к примеру, путь был именно таким, от уличных баек о капитане Толлере до чтения его воспоминаний — Конрад Толлер, что редко бывает у представителей этой профессии, дожил до старости и умер в собственной постели.

Урок, преподанный в свое время Аркадии, был хорошо усвоен и запомнился надолго. И хотя местная полиция вздыхала и разводила руками, сетуя на невозможность побороть организованную преступность, обе стороны противостояния прекрасно понимали, что в отличие от их предков, живших в этом городе во времена Безумца Мерано, им очень повезло. Так что, не забудьте заглянуть в ближайшую часовню и поблагодарить за это Всевышнего. Ну и не стоит впускать в Аркадию представителей очередного тайного общества вольнодумцев. Последние росли как грибы после дождя, постоянно усиливаясь новичками из студенческой молодежи. Центр их теперь сместился севернее, в столицу, и на этот раз аркадийцы охотно уступили Эрдвацу право считаться зачинателями новой политической моды, плоды которой отчаянно не хотелось пожинать.

— Проведя небольшое репортерское расследование, — продолжал, тем временем, свой рассказ Андрэ, — я выяснил, что Долини находится в селе. Поймать его мне помог господин Малло.

— Где же теперь преступник? — с любопытством спросил Герент.

— В мешке.

— Какая классика! — рассмеялся Джарвис. — Хотел бы это увидеть.

Карел изобразил шутливый салют и кивком позвал Андрэ следовать за собой. Почти сразу после того, как молодые люди покинули горницу, вернулись Юлия и заплаканная тетушка Агата.

— Что же теперь будет? — горестно вопросила хозяйка. — Его ведь опять посадят в ту ужасную тюрьму?

— Вероятнее всего, — вежливо ответил Ференц. — А вы не знали, чем занимается ваш родственник?

— Нет, боже мой! Я думала, он учится, он такой умница всегда был, слова худого не скажет. Я ведь его растила!.. Вот на этих руках качала! — она показала, как укачивала младенца. — Он ведь ни в чем отказа не знал! А потом сестрица, как свою жизнь устроила, забрала его в Эрдвац… Он там и школу закончил, и в университет посту…

Договорить ей не дали вернувшиеся гости с каким-то кулем.

— Чуть с картошкой не спутали, — сказал Карел, снимая с узника заклинание.

— Якоб, милый! — воскликнула тетушка Агата, порываясь броситься к племяннику, но Юлия удержала несчастную женщину.

Долини, усаженный на скамью, потряс головой, пытаясь прийти в себя.

— Дьявол, голова трещит, — пробормотал он. — Воды дайте, мерзавцы.

Карел сунул ему кружку под нос, тот взялся за нее обеими руками — запястья все еще стягивали подтяжки репортера.

— Справились, — буркнул преступник, напившись. — Ничего, меня посадите, но следом за мной придут другие, выведут вас всех на чистую воду! Узурпаторы! Всех перевешаем. Тетя! Кого ты в дом пустила!

Тетушка Агата разразилась новыми рыданиями.

— Что будем с ним делать, господа? — спросил Джарвис. — Предлагаю снова заколдовать, чтобы не сбежал, а завтра отвезти в Аркадию и сдать на руки полиции.

— Совершенно с тобой согласен, Карл, — кивнул Герент.

— Неужели? — негромко произнес Ференц.

— Я не одобряю террор, господин Малло.

— Сатрап, — сквозь зубы прошипел Долини и получил затрещину от Карела.

Юлия отпаивала безутешную тетушку Агату чаем, утешая. Очень кстати оказалась и пара заклинаний. Хозяйка постепенно успокоилась и покорно позволила увести себя из комнаты. Уже на пороге Юлия переглянулась с дядей и печально покачала головой — не так они должны были бы отблагодарить за гостеприимство.

Преступника вернули в подвал, на этот раз без упаковки в мешок. Ференц Малло лично наложил на двери специальные чары. На село опустилась тишина.

Джарвис устроился на ступеньках крыльца, ладонью подпер щеку. Герент присел рядом, достал портсигар, протянул взломщику. Тот молча поблагодарил, принимая сигарету, и щелкнул пальцами, выпуская золотистые искр.

— Ты очень изменился, Пауль, — сказал он, выпустив дым колечком.

— Просто ты не видел меня много лет.

— Возможно.

Они помолчали.

— Я люблю Аркадию. Это прекрасный город. Это мой город, — сказал Пауль. — И я никому не позволю в нем хозяйничать без моего ведома.

Джарвис прищурил единственный глаз, внимательно посмотрел на собеседника, но ничего не ответил. На рассвете им предстояло ехать на железнодорожную станцию.

Глава 12

Аркадия, улица адмирала Келера

Представитель отдела магической безопасности был дороден, серьезен, чрезвычайно вежлив и обстоятелен. Простите за беспокойство, господин Герент, это простая формальность, всего несколько вопросов… Что вы, что вы, никакого беспокойства! Желаете выпить? Еще ни разу Пауля Герента не допрашивали столь респектабельные господа.

Накануне, едва успев раздать срочные указания, он прямо с железнодорожного вокзала уехал в Главное управление полиции, где благополучно передал в руки правосудия беглого террориста. Долини, на которого недолгое пребывание в обществе Пауля произвело неизгладимое впечатление, был кроток, аки агнец, и всем своим видом демонстрировал страстное желание вернуться в родную камеру.

Начальник управления рассыпался в благодарностях, попутно не позабыв упомянуть о положенном за поимку государственного преступника вознаграждении. В ответ развеселившийся Пауль произнес исполненный эмоций спич о гражданском долге и патриотизме. От награды он отказался, заявив, что предпочитает передать деньги в аркадийский Фонд реставрации памятников архитектуры. «Вот пример истинного гражданина!» — умиленно выдохнул глава полиции, пожимая ему руку. И предложил поехать в Страгат — ведь господину Геренту, наверняка, захочется увидеть, как будет возвращен на законное место опасный преступник. Тюрем, сколь бы старинных, прославленных и исторически значимых, Пауль по вполне понятным причинам не любил, но неожиданно для самого себя согласился на экскурсию. Через час он уже любовался камерами, в которых при разных обстоятельствах коротали дни самые разнообразные и выдающиеся личности, внимая историям о знаменитых арестантах Аркадии.

Домой он добрался лишь после полудня, с порога попав в объятия Тоби Штайна, чуть не прослезившегося при виде живого и здорового друга. К счастью, на помощь устремился верный Дженкинс, отправивший хозяина — безукоризненно вежливо, но оттого не менее непреклонно — приводить себя в порядок и готовиться к обеду. Остаток дня прошел в беседах — Тобиас вцепился в него словно клещами и не отпустил, пока Пауль не поведал ему историю своих приключений, правда, кое о чем умолчав. Но Штайн все равно слушал, едва ли не раскрыв рот, как ребенок, которому рассказывают сказку о рыцарях, волшебниках и заколдованных сокровищах.

На этом история, однако, не закончилась: уладив с местной полицией вопросы по поводу беглого преступника, Пауль готовился к неизбежному визиту представителей магической безопасности. Хотя Джарвис и заверял, что все удалось надежно спрятать, а на опыт и компетенцию старого взломщика в подобных противозаконных делах можно было положиться, Пауль предпочитал заранее подготовиться к возможным осложнениям — так советовал уже его личный опыт. Посетитель из соответствующей службы явился на следующий день.

Так что, сейчас Пауль сидел в своем кабинете, потягивал коньяк, играл со следователем в словесные шахматы и ждал подходящего момента, чтобы сменить эту игру на другую, где можно будет использовать припасенную в рукаве пару тузов.

Ждать пришлось не очень долго. Дженкинс вошел в кабинет незаметно, как тень, склонился к уху хозяина и что-то прошептал. Ответный кивок — и уже через несколько секунд к Геренту и следователю присоединился ведущий специалист Аркадии в вопросах практической магии профессор Мартин Дейтмар. Такого поворота событий представитель Закона явно не ожидал.

— Я, как вы понимаете, являюсь полным профаном в магии, — сказал Пауль. — Поэтому пригласил господина профессора дать свою экспертную оценку событиям.

Следователь вежливо поднял брови:

— Иными словами, вы подтверждаете, что находились в окрестностях Майердола?

— Я этого с самого начала не отрицал, — невозмутимо пожал плечами Герент. — Мы с профессором Дейтмаром договорились о поездке заранее.

— Да, именно, — согласно кивнул Дейтмар. — Как вам известно, — это уже к следователю, — господин Герент — известный меценат, радеющий о развитии искусства и науки в нашем городе. — Пауль скромно улыбнулся. — Поэтому, когда он упомянул во время одной из наших встреч, что хотел бы взглянуть на Майердол, так сказать, с близкого расстояния, мы охотно пошли ему навстречу.

— Я подумывал выкупить этот надел и построить загородный дом, — добавил Пауль. — С возрастом начинаешь уставать от городской суеты. Хочется, знаете ли, тишины, покоя и близости к природе. И конечно, — опередил он вопрос гостя, — мне известно о многочисленных слухах и легендах, окружающих это место, но я человек практического склада характера. Два с половиной года назад я уже обращался к магам с просьбой оценить степень опасности.

Он выдвинул один из ящиков стола, достал несколько документов и толкнул их по столешнице следователю. Тому хватило лишь одного беглого взгляда на подписи и печати, чтобы понимающе усмехнуться — первый раунд их поединка остался за Паулем Герентом.

— Согласно этому заключению, — продолжил Герент, — магический фон в поместье Майердол за последние годы стабилизировался, и я решил выехать туда и осмотреться на месте. Господин профессор был очень любезен, согласившись сопровождать меня в поездке.

Мартин Дейтмар склонил голову, понимая, что настала его очередь. Рассказ, украшенный обильной научной терминологией, длился почти десять минут — профессор не признавал общих мест — и к его концу на следователя было жалко смотреть. В завершение Дейтмар эффектным жестом извлек еще с десяток бланков, разукрашенных не менее грозно выглядящими печатями, и торжественно вручил документы официальному представителю магической безопасности. Тот убрал их в папку и, поблагодарив Пауля за гостеприимство, с довольно мрачным от осознания поражения видом покинул кабинет. Герент шутливо отсалютовал закрывшейся за его спиной двери бокалом и повернулся к магу.

— Замечательное выступление, — сказал он. — Снимаю шляпу и рукоплещу. Надеюсь, эти документы легитимны?

— Разумеется. Мы с коллегами едва успели подготовить необходимые заключения о естественных причинах происшествия в поместье, опираясь на мои замеры и расчеты. Отмечу, что работа затребовала немало усилий, не говоря уж о том, что кое-кто ради этой задачи был вынужден прервать отпуск…

— …что я уже компенсировал, если не память не изменяет, — напомнил Пауль.

— О да, мы безмерно благодарны за ваше щедрое пожертвование. Оно пойдет на оснащение наших лабораторий последними техническими новинками. Академия всегда на острие науки! И хотя я надеюсь, что служба магической безопасности больше не потревожит ни столь занятого человека, как вы, господин Герент, ни вашего покорного слугу, возьму на себя смелость напомнить также, что повторные визиты в полицию могут быть крайне утомительны.

Пауль молча полез за чековой книжкой. Маг довольно улыбнулся, когда перо вывело первую цифру, потом ноль, еще один, и еще один…

— Библиотечные фонды нашей библиотеки также нуждаются в пополнении, — намекнул он.

Перо замерло, Герент отложил его и аккуратно оторвал чек.

— Похороны с почестями и оркестром за мой счет, — сказал он. — Имейте совесть, Дейтмар!

— В Аркадии? Вы, должно быть, шутите! — хохотнул тот, пряча драгоценный чек во внутренний карман пиджака. — Желаю всего наилучшего и, с вашего позволения, откланиваюсь.

Проводив профессора, Пауль вернулся за стол и достал из потайного ящичка шкатулку хана Менгу. Красивая вещица, подумал он, безотносительно всех историй.

Внутри хранился только один предмет: металлический цилиндрик с карандаш толщиной и чуть короче мизинца длиной — футляр, сберегающий последнюю из сохранившихся реликвий. Выложив заколдованную иголку, Герент на всякий случай отошел на пару шагов, сложил обе половинки цилиндрика и надавил на противоположные концы. Металлическую вещицу в его руках окутало ровное зеленоватое свечение и протянулись к иголке светящиеся волокна.

Пауль не был магом, но в некоторых аспектах разбирался ничуть не хуже дипломированных чародеев. Сам Карл Джарвис признал это, передавая ему самолично изготовленный артефакт-ключ к управлению трансформацией меча.

Он даже не заметил финал колдовства: только что была стальная иголка в сплетении магических нитей, и вдруг ничего этого нет, зато на столе красуется меч: прямой, простой, почти без украшений. В музее он видел несколько подобных клинков, богато изукрашенных, больше для парадов, чем для боя. Этот меч принадлежал воину.

Ладонь сомкнулась на рукояти. Пауль взмахнул мечом.

— Красиво, — донеслось от двери.

Герент положил оружие обратно на стол и приветливо кивнул Тоби Штайну.

— Да, красиво, — согласился он. — Но я все же предпочитаю револьвер. Или старый добрый нож, лучше ничего и не придумаешь. — Он нежно провел кончиками пальцев по рукояти. — А представь, каково было орудовать таким мечом в сражении?

— Не хочу, — покачал головой Штайн. — Наш мир здорово изменился за последние четыре века и, признаться, меня устраивает его нынешнее состояние. Эта музейная редкость — твой трофей из Майердола?

— Он самый. — Пауль обошел свой стол и критически изучил противоположную стену, потом взял меч со стола и поднял руку, примеряя. — Как тебе кажется, подходящее место?

— Лучше поднять чуть повыше и сместить влево.

— Я так и думал.

В кабинет опять вошел Дженкинс, неся правой рукой на подносе стакан с чем-то светло-золотистым, а левой — молоток и гвозди. Стакан сразу же перекочевал к Штайну, инструменты — к хозяину дома, а камердинер с привычно невозмутимым видом отправился на кухню за табуретом.

— Не рискованно? — Тобиас устроился в любимом кресле, устроив бокал на подлокотнике. — У тебя здесь разный народ бывает.

— Боишься, что захотят украсть? — засмеялся в ответ Герент, любовно вытирая лезвие мягкой тканью. — Никому и в голову не придет, что это за меч и чей. Помнишь, как выглядит в музее оружие времен Второй династии? А этот веками был спрятан магически, и время никак на него не повлияло.

Сложив металлический футляр обратно в шкатулку, он закрыл её и пристроил на книжной полке. Пространство пронзили синие лучи, коснулись пальцев Пауля и устремились сквозь них к реликвии. Шкатулка засветилась таким же ясным синим цветом и погасла. Отныне любая попытка прикоснуться к артефакту посторонним сразу же приведёт в действие систему безопасности.

— Кстати, — подал голос Штайн, — твое распоряжение выполнено. Билеты на дирижабль доставили в «Магнат» и передали Джарвису лично в руки. Рейс Аркадия-Ранкона, первый класс.

— Я в тебе не сомневался, Тоби. У тебя есть какие-то важные планы на сегодняшний вечер?

— Пока ничего не планировал, — пожал плечами Тобиас.

— Замечательно. Тогда я жду тебя на ужин. Праздничное меню уже составлено, но я его разглашать не буду — Дженкинс мне этого не простит. Единственно могу заверить, что готовится нечто волшебное.

— Я так понимаю, — задумчиво произнес Штайн, — ты приглашаешь тех, с кем пережил Майердол? Этих ольтенских магов?

— И еще кое-кого из Аркадии. Да ты и сам их знаешь — племянника Карла и одного репортера из «Дня».

— Секундочку, — Тоби поставил пустой бокал на стол. — Случайно, не Андрэ Бенара? — Герент кивнул. Штайн задумчиво потер переносицу. — Боюсь, вряд ли этот молодой человек сумеет оценить мастерство твоего камердинера. Разве что ему доставят…хм…образцы в Раштатт.

Пауль молниеносно обернулся к другу.

— Объяснись, — потребовал он. — Что он делает в Раштатте?

— Сидит. Ждет суда. Его вчера арестовали.

Хозяин молча подошел к бару и достал початую бутылку коньяка.

— Вопрос, — ровно сказал он. — Точнее, два вопроса. Первый — какого дьявола Андрэ Бенар арестован, ведь я уладил все вопросы с этим молокососом Долини. Второй — почему мне не доложили?

— Отвечаю, — в тон ему ответил Тоби. — Первое, Долини здесь ни при чем. Бенар был арестован за кражу со взломом — умыкнул из редакции какое-то ценное оборудование. — Пауль вздохнул, припоминая громадный чемодан и камеру, которая, конечно же, не могла быть по карману простому репортеру. — Второе — ну так я сейчас и докладываю.

Герент ударил кулаком по столу — письменный прибор, звякнув, подпрыгнул в воздух.

— Дженкинс! — рявкнул он. Камердинер появился в мгновение ока, с табуретом в руках, и, оценив настроение хозяина, вытянулся по струнке, ожидая распоряжений. — Подать мой экипаж. Я еду в Раштатт. Тоби, ты со мной. — Помощник кивнул. — Готовься к ужину, — это уже Дженкинсу.

— Слушаюсь, господин Герент, — ответили хором оба.

* * *

Тюрьма Раштатт

Ключ поворачивался со скрежетом и заедал на последней четверти оборота. У замка явно имелось свое мнение: вы подумайте-ка получше, точно ли нужно двери открывать — сюда ведь попадают не за членство в Обществе любителей исторической архитектуры. Надзиратель, ругнувшись вполголоса, пошевелил ключом в скважине, что-то щелкнуло и замок с неохотой уступил. Тяжелая дверь так же неторопливо открылась, впуская в камеру посетителя. Лежавший на узкой койке у стены единственный заключенный приветливо помахал ему рукой.

— Рад тебя видеть, Руди. Проходи, гостем будешь.

…Андрэ Бенара арестовали прямо на железнодорожном вокзале после прибытия из Майердола. Любой сказке рано или поздно приходит конец и, увы, далеко не все волшебные истории завершаются фразой «и жили они долго и счастливо». Несколько дней слились в один прекрасный сон, в котором нашлось место и магии, и любви, и совершенно безумным ночным посиделкам в проклятом поместье. Но неизбежно настает рассвет и пробуждение от грез, какими бы прекрасными они ни были. Еще когда их сонная из-за раннего пробуждения компания садилась в вагон на станции у Красной горки, Андрэ уже это понимал. И горько усмехнулся, заметив на перроне сержанта Рудольфа Синоваца в форменной одежде. Ваша сказка подошла к концу, господин репортер.

За что Андрэ был благодарен приятелю от всей души — это за то, что тот не стал арестовывать его при попутчиках. Оба прекрасно понимали, что никуда он не сбежит. Руди позволил ему попрощаться с остальными, а сам Андрэ умудрился даже увильнуть от совершенно невинных на первый взгляд вопросов Пауля Герента, явно что-то заподозрившего — отделался какой-то байкой о срочных делах в редакции, из-за которых вынужден немедленно туда и ехать…нет-нет, господин Герент, не стоит беспокойства, доберусь сам, спасибо за приглашение. Проводив удаляющийся экипаж, он нашел в себе улыбнуться приятелю: «Доброе утро, Руди. Ты сегодня рано».

Потом наручники на запястьях, поездка в участок и несколько допросов подряд. Он успел еще порадоваться, что историю с террористом не затронули, хотя, все могло быть впереди. А с другой стороны, и предъявленного обвинения в краже с взломом хватало за глаза. Он даже не пытался отпираться, сразу признав свою вину. И закономерный финал истории — тюрьма, в которой предстояло ожидать суда. Почти новелла с моралью.

В Страгат он не попал — в знаменитой королевской тюрьме не принимали обыкновенных воров. Зато у репортера Андрэ Бенара появилась великолепная возможность рассмотреть изнутри новенькую, всего три года как построенную тюрьму Раштатт. Когда-то он даже выполнял репортерский долг на её открытии, весьма пышном и торжественном. Оркестр играл что-то бравурное, а господин бургомистр Бернард К. Бернард произнес пламенную речь о человеколюбии и помощи заблудшим душам. Начальник новой тюрьмы, которому также предоставили слово, пошутил, что Раштатт столь комфортабелен, что преступники сами не захотят его покидать, и публика с готовностью поддержала его смехом и аплодисментами…

— Ты присаживайся, Руди. Извини, что ничем не угощаю, нас тут не балуют.

Четыре шага в ширину, пять в длину, белые стены, под самым потолком — окно, зарешеченное изнутри толстыми железными прутьями, под окном — крохотный столик с табуретом. Еще самая обычная койка с тощим матрацем, покрытым серым одеялом. Настоящий дворец, если сравнивать с общими камерами в старых тюрьмах.

— Стихи пишешь? — Синовац кивнул на валяющиеся на столике бумаги.

— Нет, — Андрэ покрутил в пальцах карандаш и тоже положил его на стол. — Поэт из меня никудышний. Да и «Баллада тюрьмы» уже написана, а после нее любая другая попытка обречена на провал. Все уже сказано до нас, Руди. Могу попробовать свои силы разве что в жанре зарисовок.

— Обойдешься, — отрезал сержант. — Собирайся, беззаконник, и на выход. И ничего не забудь!

Андрэ смерил друга недоверчивым взглядом: выходя из тюрьмы, в камере нельзя оставлять никаких личных вещей, чтобы больше не вернуться, старая примета… его освобождают?

— Ну и чего ты ждешь, поездку в Эрдвац за счет бургомистра? — повысил голос полицейский. — Так не жди, её не будет.

Репортер соскочил с кровати и принялся лихорадочно сгребать со стола бумаги и рассовывать их по карманам. Руди прислонился к стенке и хмыкнул.

— Готов! — доложил Андрэ через несколько секунд.

— Под матрац заглянул?

— Даже под кровать залез.

— Смотри мне. Я, конечно, время от времени думаю, что здесь тебе самое место. Но не хочется, чтобы ты сюда действительно угодил надолго. — Тяжко вздохнув, Руди подошел к приятелю и отвесил ему душевный подзатыльник. — Знаешь, за что?

— Точно — нет, но могу предположить где-то пять или шесть вариантов.

— Тогда я еще мало тебе выписал. Иди уже.

Конфискованные одежду, оружие и другие вещи, начиная с перочинного ножа и заканчивая носовым платком, вернули на выходе из тюрьмы. Андрэ поставил подпись на документах, подтверждая, что получил на руки отобранное и, подумав, спросил, нет ли в тюрьме книги отзывов? Шутка, стоившая еще одного тычка под ребра от Руди, персонал не шокировала. Более того, означенную книгу репортеру подали через пару секунд — начальник Раштатта очень любил свою работу, а конкуренция со стороны Страгата с его богатой историей и выдающимися заключенными стимулировала фантазию. Полистав страницы, Андрэ понял, что на этот раз смеяться последним будет не он, но вывел несколько строчек с благодарностью за чудесное времяпрепровождение, пока Синовац не взял его за локоть и не потащил прямиком к выходу.

— Забирай, — сказал он на улице, протягивая маленький плоский сверток. — Сдается, это твое.

Андрэ нащупал гладкую поверхность под тонкой бумагой и почувствовал, как бешено заколотилось сердце.

— Я их забрал из конфискованных вещей, — вздохнул Руди. — Полицейский при исполнении, ворующий вещественные доказательства. Вот до чего я докатился, с тобой общаясь!

— Спасибо, — искренне поблагодарил репортер, пряча две фотографические пластинки во внутренний карман куртки — их он отложил еще в Майердоле, чтобы проявить и напечатать снимки сразу же по возвращении. Общий портрет всех участников приключения и фото, где они с Юлией. Вместе. Даже мысль о суде не терзала его так, как предположение, что с ними могло что-то стрястись. Но — слава белобрысому ангелу-хранителю в чине сержанта.

— Куда теперь? — спросил полицейский.

— Сначала домой, потом в редакцию, — неопределенно пожал плечами репортер. — Если, конечно, меня пустят на порог, а не спустят с лестницы.

— Ну, тогда удачи, — пожелал Руди.

Вновь они пожали друг другу руки, прежде чем разойтись каждый по своим делам: сержант Синовац — ловить преступников, а репортер Бенар — писать об этом. Если, конечно, он все еще репортер. Кроме того, имелась одна идея, обдумать которую помогло вынужденное безделье в камере.

Засунув руки в карманы, Андрэ неторопливо направился в сторону своего дома, решив прогуляться и поразмыслить. На противоположной стороне улицы он заметил знакомый экипаж, а рядом с ним — две не менее знакомые мужские фигуры. Бенар приветствовал их легким поклоном и совершенно не понял, почему Пауль Герент проигнорировал его вежливость, дернув резко рукой, словно сжимая чье-то горло, да и в целом выглядел таким раздосадованным. И чему рассмеялся Тобиас Штайн — тоже осталось загадкой.

* * *

Редакция газеты «День»

Душ, свежая рубашка, чашка крепкого кофе, потом еще одна, сигарета. Андрэ надеялся, что под размеренный шаг мысли прояснятся и придет решение, что делать дальше. Увы, пока понятно было только одно: будущее туманно и неясно. Он на свободе, что не может не радовать, обвинения сняты — похоже, начальство решило не преследовать своего сотрудника. Хотя, не затем ли, чтобы не ставить пятно на репутацию газеты? Своего рода последняя милость Большого Бена.

Андрэ затушил сигарету в пепельнице и придвинул блокнот. Следовало привести в порядок заметки по Майердолу. Он пролистал страницы, одну вырвал, скомкал и выбросил, на другой, усмехнувшись, жирно зачеркнул несколько абзацев. Закрыл блокнот и отложил в сторону, занявшись набросками, сделанными в Раштатте.

Сенсационный материал — такого в газете еще не было — вполне мог бы послужить козырем в переговорах с начальством. Снимки наверняка уже у них — Фрибес должен был успеть их проявить и напечатать, но сами собой они репортаж не составят. Нужен рассказ. И можно бы намекнуть, что в городе выходит не только газета «День».

От этой мысли стало противно.

Нет. Если в Аркадии все в первую очередь ищут выгоду для себя, то он докажет Большому Бену, что выгоды от такого талантливого и решительного сотрудника, как он, несоизмеримо больше.

В пачке осталась последняя сигарета. Андрэ зажег ее, глянул на тлеющий огонек — и отложил на край пепельницы.

Есть ведь и другие обстоятельства. Сенсация для публики, рост тиражей… совершенно ненужная огласка для героев его репортажа. Конечно, их можно вывести под псевдонимами, кое-кого не упоминать вообще. Да и Паулю Геренту в Аркадии бояться нечего, а ольтенцы вернутся домой…

Андрэ вспомнил старого взломщика Карла Джарвиса и его племянников, вспомнил профессора Довиласа. Юлию. Людей, которые спасли Аркадию. Будет несправедливо, если об их подвиге не узнают. Они заслужили благодарность.

Или об этом возможно поведать в иной форме.

Ладно, не стоит засиживаться. Главное, чтобы его не вытолкали взашей из кабинета начальства. Тогда придется на некоторое время отложить важный разговор. Хотя, два дня назад он пил вино в невообразимой компании в проклятом поместье среди смертоносных призраков, точно не зная, сколько еще часов жизни отмеряет ему судьба. После подобных переживаний как-то иначе начинаешь относиться к будничным жизненным неурядицам.

— Так-так-так, господин Бенар, — услышал он голос старого Ганса. — Я понимаю ваше нежелание разговаривать со мной, но сегодня вам придется ответить на некоторые вопросы.

Интересно, подумал Андрэ, это он забыл запереть дверь или у домовладельца есть универсальный ключ от всех замков?

— Добрый день, милейший господин Га…

— Я вам не милейший, и сегодня определенно недобрый день. Недобрый для вас, господин. Я пришел сказать вам вот что: вы должны мне, господин Бенар. Вы должны мне деньги.

— Послушайте, — устало отмахнулся Андрэ, — я заплачу. А сейчас прошу вас уйти, у меня совершенно нет времени.

— У вас нет времени, а у меня нет желания продолжать сдавать вам квартиру, — сказал Ганс. — Вы заплатите мне сейчас или сядете в тюрьму за долги. А я сдам это прекрасное помещение кому-то более надежному и платежеспособному!

Андрэ сощурился. Песня домовладельца была ему хорошо известна. С нее начинался чуть ли не каждый месяц, ею же, как правило, он и заканчивался. Сегодня спорить, убеждать, умолять не было ни сил, ни — он бросил взгляд на часы — времени. Ну что ж, в репортерском деле приходится быть и сыщиком, и актером. Осталось только подобрать подходящую роль.

Он потянулся к брошенной на кровать куртке и рассеянно пошарил в карманах. На свет появился один из трофейных револьверов, он отложил его в сторону небрежно, закинул ногу на ногу и смерил квартировладельца взглядом.

— Господин Ганс, — произнес он, стараясь воспроизвести интонации Пауля Герента, — это ваш дом. Вы вольны поступать с этой квартирой как сочтете нужным. Но вряд ли вы найдете другого такого сговорчивого постояльца, как я. Даю слово чести, что заплачу все, что причитается. — И подкрепил свои слова легкой улыбкой.

Домовладелец сглотнул, опасливо покосился на револьвер и попятился к двери. Андрэ даже не обернулся, когда за его спиной захлопнулась дверь. По крайней мере, разговоров о деньгах не будет несколько дней. А еще Ганс наверняка разнесет по всему дому убийственную новость — квартирант с третьего этажа опасный тип! Угрожал ему, почтенному гражданину, оружием!

Но это сейчас не важно. Тем более, долг он все равно вернет через несколько дней. А потом съедет.

В пепельнице догорала сигарета, к которой он так и не притронулся. Андрэ затушил её, сунул блокнот в карман и, на ходу набрасывая пиджак, выскочил из квартиры.

…Переступать порог редакции было немного боязно и от этого стыдно. Он рисковал жизнью в Майердоле, поймал опасного преступника, провел ночь в тюремной камере! Вряд ли гнев большого начальства будет страшнее.

Но встретили его на удивление спокойно. В редакции все было по-прежнему — кто-то скользнул по нему равнодушным взглядом, кто-то приветливо помахал рукой, Феликс Ленц, как всегда на бегу, хлопнул по плечу и пообещал рассказать какую-то невероятную сплетню. Значит, сегодня никто не отмечает юбилей, не празднует рождение наследника и не оплакивает скоропостижную смерть дядюшки.

В кабинете главного редактора он начал свою речь с извинений, одновременно цветистых и прочувствованных. Не дослушав, Большой Бен отмахнулся и кивком указал Андрэ на стул, а сам полез в ящик стола, достал оттуда папку, неспешно развязал тесемки и начал выкладывать фотографии.

Особенно впечатляющими вышли снимки профессора Довиласа со старшим из братьев Малло: их окружало сияние, с пальцев срывались вихри… правда, изображение вышло несколько смазанным — магические потоки всё время в движении, поэтому фотографировать их очень сложно.

Некоторое время в кабинете царило молчание. Андрэ рассматривал фотографии, Большой Бен наблюдал за ним, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку кресла.

— На самом деле было гораздо красивее, — наконец произнес репортер. — И страшнее. Можно мне копии снимков?

— Они и так ваши.

— Нет, они ваши, — возразил Андрэ. — Шеф, я… — Он решительно вскинул подбородок. — Я принес извинения и, если потребуется, принесу их еще раз. Последствия моего поступка были закономерны, однако…

— Ага! — перебил его Большой Бен. — «Закономерны», вы сказали. Быстро выучили урок.

Андрэ собрал снимки обратно в папку, отложил её в сторону и протянул главному редактору несколько исписанных листов.

— Снова Долини?

— История его повторного задержания. Можно поставить в пару с тем интервью, которое вы не приняли. Правда, теперь Долини — это так, мелочь. Материал по Майердолу пойдет в печать?

— Нет, — сразу ответил главный.

— Я так и знал, — вздохнул Андрэ. — Не удивлен.

— И, кажется, не огорчены, — заметил Большой Бен. Он покосился на рога над своей головой и почесал ухо.

— Огорчен, и очень, — возразил репортер. — Но был готов к чему-то подобному. Пауль Герент?

Большой Бен некоторое время молча барабанил пальцами по столешнице, потом сказал:

— И он тоже. Но дело не только в его просьбе. Кажется, я уже говорил, что отмечаю в вас кое-что весьма важное для репортера, но не менее того — для человека. Азарт — да, чутье — да. И талант или, как это говорят, искра… — Бен потер лоб. — Но я не об этом. На вашей совести есть, есть грешки разной степени тяжести. Безгрешны только дураки и блаженные. Вы — репортер у меня в «Дне», то есть, никак не дурак. Умным людям стоит задумываться время от времени, какую цену мы заплатим за сенсацию. То, что вы готовы заплатить, я знаю. Но готовы ли те люди, герои вашего репортажа? Вы ведь всё понимаете, не так ли?

— Спасибо, — пробормотал репортер. — Верьте или нет, но только этим утром я размышлял об этом и пришел к схожим выводам. Поэтому, у меня есть встречное предложение. Вот, ознакомьтесь. — И он протянул главному еще несколько исписанных листов.

Главный редактор нацепил на нос очки и погрузился в чтение, после некоторое время пристально рассматривал что-то на стене за спиной Андрэ и наконец сказал:

— И вы намеревались держать это в тайне?

— Значит, вам нравится, — скрыть довольную улыбку не удалось.

— Скажем так, я вижу потенциал. И насколько события будут соответствовать случившемуся?

— В основном. Но я оставляю простор для фантазии.

— Сколько хотите за роман?

Андрэ назвал сумму. Большой Бен вздернул одну бровь.

— Вот что, молодой человек, — сказал он. — Я ценю то, что вы принесли материал в нашу редакцию. Романы с продолжением, как вы знаете, уже давно публикуются на страницах «Дня». Это интересно читателю, а значит, интересно и нам. Публика любит авантюрные истории, от которых захватывает дух. Но будем реалистами. Редакция не может заплатить вам выше вот этой суммы. — Он нацарапал карандашом несколько цифр на полях одной из страниц с набросками к будущей книге. — Я приму ваш материал о Долини. И тот, с интервью, тоже. В новых обстоятельствах считаю целесообразным это опубликовать. Ваш материал на первой странице, господин Бенар! За это причитается, скажем, столько… — еще несколько цифр. — Но сниму с вас кое-то в качестве моральной компенсации. — Новые цифры и знак «минус». Андрэ загрустил. — Вы исчезли с казенным фотографическим аппаратом, который стоит кругленькую сумму, между прочим. Потом вернулись, и не с пустыми руками. Просмотрев фотографии, я решил забрать заявление из полицейского участка. Но на это ушло мое время. А время стоит денег. Итак, плюс гонорар за Долини, минус ущерб мне… — Большой Бен вывел под чертой окончательную сумму. — Согласны?

— Да, — без колебаний ответил Андрэ. Сумма оказалась ниже, чем он назвал в первый раз, но выше той, на которую он рассчитывал.

— А теперь ступайте, — велел Бен. — Возвращайтесь в понедельник, даю отпуск на несколько дней. Вот это, — он быстро черкнул несколько строчек на чистом листе бумаги, — отдайте Морису. — Он выдаст вам деньги.

— Да, шеф, — Бенар козырнул и вышел, прихватив папку с фотографиями и свои заметки.

Оставалось еще одно дело. Наверняка, в это время дня Фрибес будет колдовать у себя в фотолаборатории.